Авагян В. 2012-2014

20.12.2012 Рыночность. Основы.

  

"...Если сравнить западную экономическую политику с пальцами пианиста (а это рука пианиста, в принципе как и советская экономическая политика, там тоже была рука с развитыми пятью пальцами), то у этих — лошадиное копыто..." М.Калашников

Сторонники рыночной экономики так и не потрудились сформулировать её базовые преимущества, так что нам придется это делать за них, оппонируя им. Лично я считаю, что рыночность должна быть преодолена – но не тем, что шариковы разгромят её кувалдой. Преодолеть рыночность нужно тем, что умные люди изучат её, включая и те её позитивные стороны, которые заставляли идти за ней миллионы людей долгое время. Изучат - и ПРЕВЗОЙДУТ её, как мобильный телефон превзошел пейджер, включив его в себя (функция СМС). Нерыночное должно стать не хуже рыночного и в итоге лучше рыночного. Только тогда рыночные отношения будут окончательно похоронены. Нельзя видеть в рынке только отсталость ума и примитивность экономической конструкции: это непростительное для советского патриота упрощение ситуации, шапкозакидательство. По рыночным отношениям есть очень много брешей, которые мы до сих пор не знаем, чем эффективно заменить. Впрочем, завзятые рынкофилы говорят обычно не об этом, а обо всякой ерунде…

 Обычно рынкофилы выдвигают три группы аргументов. Первая группа – «неудовлетворенные капризы» - вариации на тему, что административно-командное планирование может, конечно, обеспечить базовые потребности человека, но не в состоянии угнаться за его причудливыми капризами. Человека обеспечили пиджаком в полоску, а ему хотелось пиджак в горошек, а Госплан этого не учел!

Эта группа аргументов просто несерьёзна, инфантильна. Во-первых, НИКАКАЯ система на свете всех экзотических капризов всех людей удовлетворить не в состоянии. Мало ли что взбредет человеку в голову? Во-вторых, рыночная система МЕНЕЕ ВСЕГО склонна удовлетворять все капризы всех людей, вместе взятых, она удовлетворяет капризы одних за счет лишения базового набора благ у других. Таким образом, один в ней получает желанный пиджак в горошек, а другой вообще остается без пиджака. Естественно, как и любые блага на свете, блага планирования требуют жертв.

Природа устроена таким образом, что ПОЛУЧИТЬ что-либо можно только что-то при этом ПОТЕРЯВ, и потому самый главный вопрос – что главное, а что второстепенное. Чем можно пожертвовать ради главного? Капризом ради выживания или выживанием ради сиюминутного каприза?

Вторая группа аргументов рынкофилов сводится к рассуждению о непреодолимых технических сложностях планирования. Начинаются стенания – ах, это такое сложное дело, если бы имели вычислительную технику помощнее, но при нашей вычислительной технике планирование невозможно! Это тоже разговоры дошколят, не научившихся считать, и панически боящихся арифметики. Посчитать, что для миллиона бездомных нужно запланировать строительство миллиона домов – какая техника тут нужна? И что на миллион ног потребуется миллион пар обуви – тоже, видимо, задачка, от которой современный компьютер зависает…

Третья группа аргументов самая серьёзная, она касается СОЦИОПСИХИКИ. Это многочисленные импровизации на тему «человек по природе своей скотина, и жить по человечески не может». Тысячи рынкофилов ежегодно выпускают массу тирад по этому поводу, мечтая о «человеке благородном», которого нет в природе, и проклиная «человека-негодяя», с которым невозможно построить социализм из-за низких его человеческих качеств.

В отличии от первых двух групп аргументов, которые суть есть просто ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ, третья группа может претендовать считаться серьёзной научной проблемой для обществознания. Но, возразим – если все люди скоты, то откуда же взялось само понятие «вести себя по человечески»? И разве те, кто упрекает людей в скотстве – сами не люди? Если одни поняли, что аморализм плох, то и другие, хотя бы чисто теоретически, могут когда-нибудь это осознать. Следовательно, проблема «человека-скотины» из вечной превращается в преходящую и преодолимую. Нужно только искать пути, а не складывать руки от отчаяния.

И капризы, и неумение считать, и даже сетования на бессовестность людей – из разряда обывательских разговоров на лавочке. Сторонники рынка, как мы видим, не сформулировали ни одного серьёзного аргумента в защиту рыночной экономики. Между тем, такие аргументы есть, и мы их подарим оппонентам, чтобы вести с ними дискуссию позже уже на серьёзном, научном уровне, а не на уровне «сам дурак!»

***

Прежде всего, я никуда не могу уйти от своей ПЕНТАЛОГИИ – деления экономической науки на пять неравноценных и неоднородных базовых частей. Это пенталогия «РЕСУРСЫ-ТРУД-ОБМЕН-ВЛАСТЬ-ДЕНЬГИ», понятия, расставленные мной в той последовательности, в которой они входили в человеческий быт.

То есть вначале люди бесплатно получили природные ресурсы (начиная с воздуха и пространства) которые сделали их убыточную по сути деятельность своей бесплатностью прибыльной. Затем появился труд, обработка ресурсов для улучшения их усвояемости, адаптация диких ресурсов к потреблению. Затем появился обмен – и с ним разделение труда.

Затем – из нужд организации разделения труда и контроля за обменными процессами (чтобы люди действительно менялись, а не грабили друг друга) – возникла власть и государство. Наконец, государство для удобства ввело дробление своей власти над территорией и ресурсами на дольки, выраженные в числах – т.е. деньги. Осознав сущность пенталогического строения экономики, мы сможем выделить и базовые преимущества рыночного её строения.

***

Прежде всего, ресурсы! Рыночный механизм – если он не засорен и не сломан – призван оптимизировать ресурсопользование. Он передает ресурсы от тех, кто неэффективно их использует тем, кто их более эффективно использует (судейской коллегией выступает общество, голосующее деньгами).

Для пояснения возьмем простой условный пример. Имеется в наличии 4 камня. Они нужны на двух производствах. Каждый из камней продается за рубль. Два производителя приобрели по 2 камня каждый. Но один оказался более оборотистым, и использовал сырьё с максимальной выгодой. Он получил 8 рублей прибыли. А другой испортил много сырья от своей глупости, и получил только 3 рубля прибыли.

Разумно ли, что использующий сырьё с большей пользой должен и больше его получать? Разумно. Хозяин, имеющий 8 рублей прибыли, может предложить по 2 рубля за 3 камня. А глупый хозяин, потративший 2 рубля, получивший 3, двух камней по новой цене купить уже не может. По новой цене ресурса, предложенной умным хозяином, он может купить от силы только 1 камень. Поэтому оборотистый и умный хозяин получает уже 3 камня вместо прежних 2, а глупый хозяин – один камень вместо двух.

Представим графически:

|** | **| => |***|*|

Теперь представим в виде формулы:

R = P+P = NP +0,ХР

Ресурс (R) распределяется либо равными долями(P) между участниками процесса, либо неравными долями, при условии, что рост потребления ресурса у одного хозяина компенсируется падением потребления ресурса у другого.

На мой взгляд, это серьёзный аргумент в пользу рынка (возразим и по нему, но потом). Это заложенная в исходную рыночную модель «защита от Хрущевых»: в плановой модели ресурсы будут распределятся без учета эффективности их использования, а просто по воле начальника. Ладно, если он умный, а если Хрущев?

Плановая система заблокировала механизм перереспределения ресурсопользования, зависимый от его эффективности. В итоге получилась очень ресурсо-затратная модель (хотя на Западе модель вышла не лучше, но по другим причинам).

***

Далее – труд. Свобода труда есть свобода выбора занятий или отказа от таковых. При свободе выбора занятий (если таковая  имеется, а не просто декларируется) человек может выбрать наиболее приятную для себя форму, в которой его трудовое участие окажется самым эффективным: ведь «охота пуще неволи».

Нужно, чтобы человек занимался тем, что у него лучше всего получается. Для этого, отчасти, и придумали разделение труда. Чем более узкая сфера приложения труда – тем выше его продуктивность. Поэтому экономика заинтересована стимулировать людей к разделению труда как можно более детальному. Чистая деятельность лучше, эффективнее чем смешанная и спутанная. Может ли – теоретически – рыночный механизм стимулировать профессионализацию личности, стимулируя в итоге рост ПРОФЕССИОНАЛИЗМА? Безусловно, да.

Сформулируем это опять в виде формулы:

Х+Х > Х+Y

О чем речь? Если изготовление двух идентичных товаров оплачивается рынком выше, чем изготовление за этот же период времени и трудозатрат двух разных товаров, то производитель идет по пути углубления специализации. Он может в итоге получить больше "игреков" за свои "иксы", чем самостоятельно "игреки" производить. Когда оплата фиксирована, то стимул не работает (в рыночной экономике он тоже часто блокируется, но мы отдельно и позже рассмотрим - как).

И мы помним, что советский хирург, вместо того, чтобы беречь свои пальцы, частенько занимался выращиванием картошки на приусадебному участке, а инженер трамбовал капусту на овощебазе "по заданию руководства"...

***

Обменные процессы описаны лучше, но тоже недостаточно. Ни рынкофилы, ни их советские оппоненты так и не поставили (и тем более не решили) парадокса экономического закрепощения, закабаления при социальном освобождении. Действительно, у социалистов исторически-странно получилось: вели борьбу за СВОБОДУ ЛИЧНОСТИ, а в итоге стали этой самой личности НАВЯЗЫВАТЬ ЗАДАНИЯ. И попробуй, откажись выполнить!

Принцип свободы в обмене – КОМУ ХОЧУ, ТОМУ ПЛАЧУ. Это даже не определение, это моя тавтология – одно и то же, выраженное разными словами.

Например - хочу сандалии. И производитель обуви хочет продать мне сандалии. Но его обязали (о причинах поговорим ниже) производить валенки. А сандалии – запретили делать. Он не может мне продать сандалии. Я не могу оплатить его труд по производству сандалий. Он сует мне валенки, которых я не просил – а я ОБЯЗАН ему эти валенки оплатить. Потому что так решило начальство сверху…

Конечно, плачу я не всегда напрямую. Я, может быть, и не плачу именно за ту пару валенок, которые сделали для меня. Но я – плачу налоги деньгами и трудом, и эти налоги идут на выплату гарантированной зарплаты производителю валенок, которых я не просил…

Так в административно-командном планировании исчезает свобода обмена (на самом базовом уровне, в самой сути отношений) и появляются ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ (крепостные, по сути) формы обмена продуктами труда.

Я лишен возможности голосовать деньгами «за» или «против» работы того или иного производителя.

Рынок отрегулировал бы работу производителей «денежным голосованием»: ты нужен, а ты нет. Производитель невостребованных вещей либо погиб бы, либо занялся бы чем-то более полезным, чем впустую ресурсы переводить. Одно из самых слабых и болезненных мест административно-командного планирования – оплачиваемость бесполезной туфты. Если Хрущевы задержатся во власти, то Госплан под их контролем переведет все силы и ресурсы общества на производство монбланов мусора и хлама.

Рынок же реагирует на производство хлама по базовой формуле:

S = TхМ – Z

То есть прибыль равна ценности товара, помноженной на массу произведенного товара за вычетом нереализованных залежей товара на складах производителя. Если фактор Z растет (люди за вашу деятельность не голосуют) – прибыль падает,  уходит в итоге в минус. Чем активнее производитель ненужного, чем он трудолюбивее и шизофренически более «уперт», тем на большую сумму он будет «оштрафован» за организацию залежей ненужных продуктов труда.

Свобода товарообмена – важное средство для ФОРМИРОВАНИЯ АДЕКВАТНОСТИ ПРОИЗВОДСТВА, тогда как плановая блокировка этой свободы – несет в себе немалый риск. Можно до смерти изнурить людей, заставляя их толочь воду в ступе или таскать каменные скульптуры на острове Пасхи (в последнем случае бедняжки просто вымерли в итоге, истребив всю зелень ради статуй). Но этот труд, лишенный адекватности нуждам, будет лишь мучительством граждан, и ничем больше. НЕНУЖНОГО ДЕЛАТЬ НЕ НАДО: это правило, казалось бы, простое, но в условиях плановой экономики оно оказывается «миной замедленного действия» под всеми прекраснодушными начинаниями Госпланов.

***

Мы добрались до власти. Чем рынок может помочь власти? Отчасти это уже стало очевидным выше по тексту: адекватность, нужна обществу, нужна и власти, при чем в ещё большей мере. В условиях рынка власть опирается на множество соревнующихся хозяйственников. Каждый из хозяйственников в нелегкой борьбе доказывает, что достоин своей должности, и теряет свою должность, если за него не голосуют рублем потребительские массы.

В условиях административно-командного планирования к руководящим местам чаще всего пробираются, по определению социопатолога А.Леонидова «хидиоты» (т.е. «хитрые идиоты» - люди, не ведущие самостоятельной умственной деятельности, но блестяще копирующие все слова и жесты своего начальства). Эти «пересмешники» мимикрируют под идеал человека, который имеется у начальника хидиота, и успешно продвигаются все выше и выше, копируя все свои действия с избранного образца – пока есть с кого копировать.

Хидиот способен быть почти идеальным проводником чужой воли и чужих мыслей – но своей воли и мыслей он не имеет. Поэтому при наличии Сталина он может казаться на своем месте, а после смерти Сталина – оказывается приемником, переставшим транслировать передачу.

 При рыночном голосовании рублем хидиот не пройдет: он может сыграть идеал человека для одного (своего начальника) – но не для тысячи, хотя бы потому что у этой тысячи душ идеалы человека разные. Хидиот ведь лишен способности думать, он всегда только КОПИРУЕТ ШАБЛОН – если же покупатели идут потоком, то какой шаблон и как ему копировать?

Словом, из бесспорной истины - «ТА ВЛАСТЬ СИЛЬНЕЙ, КОТОРАЯ ОПИРАЕТСЯ НА УМНЫХ» - вытекает теоретическое преимущество рынка над планом. Дураков (на самом деле – хидиотов) в руководстве КПСС мы насмотрелись вдоволь, и чем дальше, тем хуже с этим у КПСС становилось. Умных (думающих) людей нужно выделить из массы хидиотов (имитирующих мышление), рынок имеет для этого средства, план – куда меньше.

Хидиотия - большая опасность для Госплана, потому что хидиот, кладущий жизнь на бездумное выполнение порученного плана (бегущий в дождь с ведром грядки поливать – потому как запланировано ведь!) в системе Госплана очень привлекателен для начальства и имеет ряд преимуществ перед самостоятельно мыслящими людьми.

Из опоры на хидиотов – что доказал уже опыт колоссальной личности И.В.Сталина – в итоге выйдет беда, власть окажется в окружении призраков и собственного эха, в окружении людей, неспособных реагировать на нестандартную ситуацию, подумать собственной головой. Эти люди (вспоминаем консерваторов КПСС эпохи «перестройки») как фрустранты, окажутся или парализованы неожиданными обстоятельствами, или включат программу автовоспроизведения штампов, которыми набита их голова. Они будут похожи (и были похожи) на детского заводного робота, который уперся в стену, но все равно продолжает упорно шагать – пока не кончится завод…

***

Деньги – помимо всего прочего, эта та субстанция, которая всегда стремится «расти на руках». Поэтому деньги обычно вкладывают туда, где они быстрее прирастают. Получается автоматический механизм роста эффективности экономики: где быстрее прирастают деньги, туда их больше и вкладывают, обеспечивая массовость эффективной поддержки перспективной деятельности.

В условиях рыночной экономики человек рискует своими собственными деньгами, и потому здесь инвестор особенно придирчив к эффективности финансируемой деятельности. За ошибку он заплатит всем, включая, может быть, и саму его жизнь (самоубийства неудачливых инвесторов – не редкость). Таким образом, обеспечивается максимальная из возможных на земле (под угрозой банкротства и смерти) рачительность в выборе вложений. 

Может ли с такой, в прямом смысле, пропитанной кровью, рачительностью состязаться ответственность в плановой экономике? Только при сопоставимом уровне террора, что доказал опыт большевизма. Таким образом, возникает необходимость заменить экономический террор рынка политическим террором в условиях централизованного планирования, чтобы система капиталовложений не разваливалась от ненужных и лишних вложений «не туда».

В виде формулы это можно выразить так:

S = V/T > S"= V/NT

Это – оккамова бритва в экономике, которая позволяет не умножать экономические сущности без крайней необходимости. Если S > S", то фактор N усилиями финансиста вычищается, ликвидируется, быстро и решительно. Если же предположить, что S = S", то в знаменателе могут беспрепятственно нарастать паразиты, их никто чистить не заинтересован: всякому же хочется быть добрым, особенно если это для тебя бесплатно!

***

Таковы, в самой основе, в базисе, теоретические преимущества рыночной экономики над административно-командной. Советское обществознание, упоенное борьбой за права негров в США, вообще не рассматривало их, и поплатилось печальным финалом. Советские обществоведы, надо отметить, имели некий талант – мастерски обходить значимые темы обществознания, избегать острых углов, кататься по единожды проторенной колее.

Впрочем, самый выдающийся из советских правителей, генералиссимус Сталин, понимал потенциал рыночных отношений и стремился их использовать в деле строительства своей великой державы, даже в тяжелые годы войны, не говоря уже о мирной жизни.

Предпринимательство при Сталине занимало значительный сектор экономики, существовало огромное множество хозрасчетных артелей, кооперативов, иных форм объединения для свободной коммерческой деятельности. Об этом написано немало серьёзных научных работ, к которым мы и отсылаем интересующихся подробностями, потому что наша задача вовсе не в описании истории предпринимательства в лучшие годы советской власти.

Преимущества рыночной экономики  реальны – ПРИ обязаетельном СОБЛЮДЕНИИ ЦЕЛОГО РЯДА УСЛОВИЙ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ.

Из моего описания читатель уже понял, что рыночный механизм не имеет ничего общего с мечтой Емели-дурака о единожды запущенном «вечном двигателе», в котором сани «сами едут, сами правят, сами к миленькой доставят».

Глупые надежды советских рыночных реформаторов 90-х годов ХХ века исходили из их невежества и тунеядства – они искали такой вариант реформы, чтобы потом «хорошо жить и ничего не делать».

На самом деле рыночный механизм очень сложен в поддержании, очень дорогостоящее удовольствие (главное преимущество командной системы – она дешева в эксплуатации и запускается моментально, тогда как рынок нужно отлаживать десятилетиями).

"Грубо говоря, в рыночной экономике в нужном обществу направлении заманивают подкупом, а в административной - толкают насилием. Понятно,  что когда тебя заманивают - это приятнее, чем когда заталкивают. Но для подкупа нужен немалый объем уже имеющихся в распоряжении общества реальных благ - а что если общество бедно? И благ для подкупа у него нет? Что ему тогда, вообще общественно-необходимого дела не делать? И поэтому бедняцкие общества идут по дешевому пути административно-командного нажима - с перспективой разбогатеть и перейти к подкупу позже. В США рассчитали, что уровень, при котором приживается рыночная экономика - средняя зарплата определенной и весьма высокой покупательной способности. Если меньше - то заинтересовать "демократией" никого не получается, приходится в цеха прикладом вталкивать..."  А. Леонидов(Филиппов).

Главная проблема в поддержании всех вышеуказанных рыночных регуляторов – в их неустойчивом положении между сциллой монополизма и харибдой охлократии. Ни один из вышеуказанных рыночных регуляторов не работает без БЛОКИРОВКИ ЭНТРОПИЧЕСКОГО ТРЕНДА.

Что это такое? Теоретически велосипед может ехать быстрее пешехода – но только при условии, что велосипед поставлен вертикально. Если велосипед упал набок – сколько педали ни крути, никуда он не поедет.

Поэтому рыночный механизм требует повышенного и постоянного внимания и регулирования (наши дураки-реформаторы надеялись на обратное – что внимания не потребуется и регулировать не придется – только однажды запустить «машинку», а дальше уж она сама…).

Рыночный механизм требует массивного государственного аппарата, более многочисленного, чем при административно-командной системе, и более профессионально подготовленного.

Аналогия такова: для того, чтобы летать на современных лайнерах с функцией автопилотирования,  нужно иметь больше летчиков, и с более высокой квалификацией, чем для полета на фанерном биплане, где функции автопилотирования нет.

Мы говорили выше, что рынок может, теоретически, оптимизировать потребление ресурсов. Да, но только при условии: владелец ресурсов, государство, стремится к их оптимизации, действует честно и открыто, строго по закону и целесообразно.

Нечестное и безумное государство отнюдь не повинуется формуле оптимизации: оно может выдавать ресурсы самому неэффективному и тупому частнику (так в РФ и происходит), и равнодушно смотреть на колоссальные потери при ресурсопользовании.

Оптимально «голосовать рублем» по вышеприведенным формулам может масса рациональных людей, нравственных и религиозных, но никак не масса социопатов, которые «проголосуют» в итоге за собственное вымирание, и вообще внесут немыслимое количество энтропии в процесс.

Далее – советская специфика доказывает, что для преодоления мощной и долговременной внешней агрессии требуется огромное количество оружия и оборонных расходов, которые рынок дать не может, потому что граждане могут «голосовать рублем» за масло, но не станут голосовать своей кровной получкой за пушки.

Основная причина перекосов в советском планировании вовсе не в том, что «Госплан не мог подсчитать потребности населения в печенье и майонезе», как пишут рынкофилы, а в его предельной и на тот момент необходимой милитаризированности. Можно было бы заказать экономике больше майонеза – но, по закону ограниченности и единства производительных сил общества – только за счет сокращения выпуска ракет.

А жизнь доказала, что советские военные расходы не только не были чрезмерными, но даже оказались в итоге недостаточными (учитывая результат – разгром и расчленение страны). Возможно, они нерационально расходовались (не на то, что нужно тратили народную копейку, громоздили горы старых танков, не пригодившихся в 3-ей мировой) – но война сама по себе безумие, и о каком рационализме при производстве средств уничтожения людей может идти речь?

При своей постановке рыночная экономика вышеописанного оптимального типа (а не россиянская пародия на неё) требует очень больших стартовых вложений капитала и определенного периода административно-командной подготовки к запуску.

Только обормот вроде Е.Т.Гайдара может думать, что в любой пустыне дай человеку свободу – и он тут же произведет изобилие. Кроме свободы действий человеку нужны ещё и соответствующее образование, воспитание, самоконтроль, научно-технический и утилитарно-производственный инвентарь, контроль за пресечением криминальных ответвлений свободы действий и многое другое. Если человека просто голым вытолкнуть «на свободу» в Антарктиде – он замерзнет, а в Сахаре – ссохнется в мумию.  

Поэтому лучше всего рыночные отношения проявляются в качестве ВНУТРЕННЕЙ ОПТИМИЗАЦИИ в ОРГАНИЗМЕ СЛОЖИВШИХСЯ ПЛАНОВЫХ ПРОЦЕССОВ. Государство берет на себя развитие, продвижение по пространству экономики, а рыночные частники – освоение, эксплуатацию предоставленных государством уровней.

Рыночные отношения очень хороши (и по своему незаменимы) при ОТДЕЛОЧНЫХ РАБОТАХ НА ЭТАЖАХ, но они показывают свою низкую эффективность при воздвижении этажей. Именно поэтому ремонты в РФ делаются гораздо интереснее и красочнее, чем в СССР, а дома строятся медленнее и хуже.

Если неразрешимой проблемой социализма является экономическое закрепощение при социальном освобождении, то такой же неразрешимой проблемой капитализма остается (обществоведы, диссертанты – ау!) проблема экономического освобождения при криминальном закрепощении человека. При социализме человек социально свободен, но экономически – крепостной. При капитализме все с  точностью наоборот: человек экономически свободен, но социально закрепощен, раб тех или иных форм мафии, которые непременно возникают паразитами на всеобщей экономической свободе.

Поэтому мы и говорим, что ОПТИМАЛЬНАЯ РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА – это результат очень сложного государственного планирования, при чем в мирное время, свободное от мобилизаций.

Рыночная экономика – это «госплан быстрого реагирования» который принимает все запросы и заявки от всех потребителей, постоянно корректирует свои плановые показатели, но при этом жестко отсекает асоциальные формы человеческого самовыражения.

Если в командной экономике план принимается раз в пять лет, то в рыночной он принимается пять раз в день, сохраняя при этом основные индикаторы, но гибко корректируя инструментарий удовлетворения переменчивых потребностей.

Не верьте тунеядцам из российского правительства: в оптимальной рыночной экономике государство не только не уходит из экономики, бросая её на произвол судьбы, но наоборот (для поддержания сложнейших вышеописанных балансов) – целиком и полностью погружается в экономическую деятельность, постоянно реагирует на любые тревожные маркеры и зуммеры.

Если верно то, что рыночные механизмы разгоняют скорость частной инициативы, смекалки, хозяйской сметки, рационализаторства, стимулируя их рублем, то верно и то, что с ростом скорости растет и риск катастрофы. Разгоняясь, экономика идет на обгон всех государств-соседей, но в то же время возрастает роль управления и контроля за её локомотивом на бешеной скорости.

Административно-командная система может терпеть, например, правителя-алкоголика. Он приказал всем раздать по ватнику и буханке хлеба, и ушел в долгий запой. Вышел – все не то, чтобы очень довольны, но никто не замерз (фактор ватника) и никто не умер с голоду (фактор буханки). Поэтому государство «уходит из экономики» скорее в плановой системе, чем в рыночной.  Страна госплана, как в рекламе говорится, «прикрепила и забыла» - чиновник дал задание, и может долго отдыхать до самого времени проверки исполнения. Поэтому в СССР и хватало минимального чиновничьего аппарата (в 4 раза меньше, чем в США и в современной РФ). Поэтому там и могли управлять без особого урона для страны полные чурбаны на среднем уровне.

В рыночной экономике мало заложить базовые задания (хотя и это необходимо) – весь её ход постоянно должен быть под пристальным контролем, чтобы поезд частной инициативы, разогнавшись, не слетел с рельс под ударом монополизма или социопатии.

Самое главное преимущество рыночной экономики – привязанная к интересам и мнению конечного потребителя система материального поощрения труда. Её нужно тщательно изучать социалистам (а не отмахиваться – мол, ерунда, доотмахивались уже!) и искать механизмы гибкого материального стимулирования, сопоставимые по эффективности с рыночными.

При этом не нужно думать, что рыночная система материального стимулирования – чугунная и прочная. Она – хрупка, как хрусталь, в силу своей сложности ломается и портится быстрее и чаще, чем железобетонные социалистические примитивные методы материального стимулирования работника.

Когда рыночная система мат-стимулирования сломана – она вообще не работает, и любая примитивная система мат-стимулирования (советская – «стимулирование матом») выглядит лучше и эффективнее, чем она. Когда у гоночной машины «закипел» двигатель, её легко обгонит и телега, и пешеход.

Поэтому – мало завести гоночную машину, как это сделали гайдароиды и чубайсоиды. За ней нужно следить, её рабочее состояние нужно постоянно поддерживать, потому что если она встанет – телеги тоже уже нет, и вообще никуда не уедешь!

Переход России от предельного милитаризма к гражданской мирной жизни неизбежно должен был принять характер разворота от стимулирования деятельности, поощряемой государством, к стимулированию деятельности, поощряемой отдельно взятыми согражданами. В этом смысле (переход от войны к миру) мы можем говорить о переходе с режима «команды сверху» на режим «команды сбоку» - на удовлетворение потребностей соседей в рамках разделенного с ними труда.

Материальное стимулирование поощряет труд, поиск новых форм производства, изобретательство. Создавая образцовые семьи высокого потребления, материальное стимулирование дает образцы для подражания всем остальным, разрушает «круговую поруку серого убожества», рождает стремление по типу «он достиг – и я смогу», и тем самым вовлекает граждан в поиск все более эффективных форм хозяйственной деятельности. В нормальных рыночных условиях богатые – это как бы машина времени для бедных: то, что у них сегодня, будет у всех завтра. Так, например, в нашу жизнь входили сотовые телефоны: сперва у избранных, потом у всех. Так и телевизоры входили, и видеомагнитофоны, и автомобили (хотя с последними процесс не завершен).

Человек так устроен, что если ни у кого ничего нет, то никому ничего и не нужно. Как говорится, «соблазна нет». Возникает монастырская культура бедности, прекрасная для избранных, добровольно её принявших, но уродливая, если её растянуть на всех принудительно.

Но рыночная система – вовсе не естественное состояние человеческих отношений. Хочешь посмотреть естественное состояние – езжай в Сомали, оно там. Рыночная система в описанном нами виде многоуровневых гибких оптимизаций – очень сложная и очень искусственная технократическая структура, в которой хорошо отлажена «блуждающая грань» между добровольностью и принуждением, вмешательством государства и его невмешательством, регулированием и свободой обмена.

Блуждающая грань – это определяемая совокупностью индикаторов позиция государства, когда при нарастании проблем (т.н. «осечек» рыночного механизма) его вторжение в процессы товарообмена усиливается, а при затухании конфликтности и проблемности – отодвигается назад, давая людям жить без государства В ТОЙ МЕРЕ, В КАКОЙ ОНИ К ЭТОМУ ГОТОВЫ.

Поэтому мы можем говорить о системе рыночной экономики как об особом, высшем уровне государственного планирования в условиях мирного сосуществования (без войны и её угрозы) со встроенным эвристическим анализатором частного спроса и экспериментального частного предложения.

Только так. Потому что если понимать рыночную экономику как «каждый делает, что хочет» - мы получим Бантустан. Который, в общем-то, после 1991 года и получили…

 

 

Автор: Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.

https://economicsandwe.com/doc/2371/