Авагян В. 2020

Автор: Авагян В.Л.
Экономика Категория: Авагян Вазген Липаритович
Просмотров: 3267

2020 Статьи

16.12.2020 Трагедия Армении и мировое беззаконие

На Западе давно уже поняли, что размер страны сам по себе может быть орудием оккупации и колониализма. Если страна слишком мала – то она нежизнеспособна по определению. А значит, у неё нет даже простой технической возможности в чём-то возразить сильному соседу, обзавестись каким-то, кроме марионеточного, правительством и т.п.
А раз так – то для существования единственной в мире империи (Американской) – надо крошить и крошить «суверенитетами» всякое единство, расчленять на карликов что Австро-Венгрию, что Россию, что Китай. Чем мельче государственная единица, тем меньше в ней государственного, тем больше она напоминает «избранного населением бургомистра» при оккупационной власти вермахта. Поэтому для США вопрос принципа избегать всеми средствами слияния геополитической мелочи во что-то крупное и самодостаточное. Их главная задача – «плодить украины», и чем мельче, тем лучше. Так, чтобы местная власть ничем, кроме канализации и вывоза мусора не занималась, да и не могла заняться.
06.12.2020 Когда "свобода" есть ненужность...

Либеральный миф о счастье в рыночной экономике – это странное и кривое отражение в зеркале ХХ века советских реалий и потребительских возможностей буржуазии. Противоестественное и беспочвенное, безосновательное скрещивание советских прав трудящихся – и бытовых запросов буржуазной верхушки, элит и «сливок общества» на Западе.
Это мечта о трудящемся – который трудится, как в СССР, но при этом без очередей и дефицитов получает всё, как миллионер в Америке.
Жизнь, по сути, уже похоронила либеральный миф. Практически все, включая и самых яростных адептов рыночной экономики – расписались неоднократно под мрачным прогнозами СНИЖЕНИЯ УРОВНЯ ЖИЗНИ. Неотвратимого, неуклонного, со смертью т.н. «среднего класса» и т.п.
03.12.2020 Сон разума рождает Пашинянов...

 Пашинян больше не любит улицу, не любит толпы, некогда носившей его на руках. Спустя два с половиной года это чудовище из лаборатории дедушки Сороса предсказуемо превратился в того, против кого он якобы так страстно "боролся". Он - предельно коррумпированный компрадор, всеми силами стремящегося удержаться во власти.
Пашинян - как и всякая поделка Сороса - воплощение лжи. Сила лжи, как и её слабость - вытекают одна из другой. Сила лжи в том, что она, не собираясь выполнять обещаний - может обещать что угодно. Уровень жизни, как в Швеции - сразу завтра, пенсии, как в Швейцарии, к вечеру и т.п. Слабость лжи в том, что надавав пышных и безграничных обещаний - она ни одно из них никогда не может исполнить...

16.11.2020 "Верхние" игры и "нижнее" рабство

Потеряв смысл, сведя себя к мёртвой обрядности и окостеневшей ритуальности – демократия становится инструментально-непригодна ни для какого дела. Она не способствует уравниванию людей, она не развивает материального производства и не развивает культуры, она упадочна как экономически, так и духовно. Она превращается в бессмысленную свистопляску. Для чего она нужна? Либо для прикрытия каких-то тёмных дел, либо… вообще ни для чего. Просто всё крутится по инерции, в рамках «чистого безумия» - не умея остановиться.

26.10.2020 Производители сегодня – это армии в бою…
Либеральная демократия со всеми этими площадными кривляньями и карнавалами психопатов и уголовщины – не более, чем средство разложения и деморализации культуры производства у потенциального противника. Вывод в «лишние» чужих производств – это подготовка к выводу в «лишние» целых народов. Народ без экономики – или калека под капельницей внешних вливаний (как Латвия) или зловонный разлагающийся труп (как Украина).
20.10.2020 Доллар: диктатура вымогателя

 Разделение труда породило новую глобальную экономическую картину: тотальную зависимость разделённого труда от оценщика извне. Пока негр сам себе выкапывал корешки – каждый новый корешок был шагом на пути к сытости. Когда он стал выкапывать корешки на продажу – корешков он собирает всё больше, а сытости у него всё меньше! Потому что «аппетит приходит во время еды» и в мире свободных цен цена зависимого, несамодостаточного труда стремится к величинам «около ноля».

13.10.2020 Нездоровье
В реальной жизни народы, сплотившись вокруг знамени и вождя, прорываются с боем через фаланги алчных врагов.
В реальной жизни ни труд, ни заработок, ни положение в обществе не являются делом выбора личности! Это – баланс сил, и не более того. Если у тебя отобрали месторождение нефти, то ты уже не можешь добывать нефть, а если выгнали с фабрики – то и фабричным рабочим быть уже не можешь. Урожай неразрывен с землёй, а кто думает «неважно, в чьих руках земля» - тот пусть вырастит хоть раз урожай в Антарктиде…
Но если всё это реальность, и реальность очевидная, то кто и с какой целью заражает людей либеральным бредом?!
Кто делает кривляние бездарной и беспочвенной личности «сверхценным»? Кто размещает умы людей в фантастическом мире «правильных голосований и регулярных смен властей»?
Кто подменяет ратный труд и научно-техническое творчество балаганом с клоунами, которые, якобы, «всё вмиг предоставят»?
Кто изображает зарубежного вампира, которому тем лучше – чем хуже будет нам – щедрым и бескорыстным дарителем вкусняшек?!
Кто врёт, что закрытие «неэффективных предприятий» автоматически создаст «эффективные предприятия»?
А если «неэффективные» закроются, а «эффективные» не откроются, тогда что? Тогда чем народу жить?!

29.09.2020 Геноцид армян: новая глава

Карабахский конфликт - это одна из глав чёрной книги геноцида армян, которым с XIX века занимаются турки. В их понимании армяне "недобиты", и хотя армяне потеряли большинство своих земель, всё-таки небольшой анклав армян остаётся в турецком море Закавказья. Геноцид армян обрёл второе дыхание в годы "перестройки", в конце 1980-х, когда турки вырезали армян в ряде населённых пунктов, но снова не везде. Военное сопротивление побудило турок прекратить резню.

10.09.2020 "Ярмо" - понятие полеводческое...

Смысл-то человеческой цивилизации в том, что «вписаться» должны именно все, иначе спасатели превращаются в каннибалов. Врач, который не следует первой заповеди врача – «не навреди», и ставит над пациентами смелые опыты по принципу «кто выживет – то выживет», непригоден для врачевания.
Но то же самое можно сказать и про экономиста, который не тяготиться жертвами свободы, полагая, что свобода выживших важнее страданий погибших.
31.08.2020 Рациональное мышление vs «идеологии майданов»

Лидер должен производство хранить и ограждать. А за распределением следить – и воров одёргивать. Если этих двух вещей не делать, тогда никакого благополучия нации, ничего не производящей, и никак не распределяющей – быть не может по определению. Ибо для человека ничего не сделано, а что сделано – того не дадут.
Какое отношение к этому имеют «многопартийность, альтернативные выборы» и мельтешение «сменяемости властей»? Я же иду к вам с открытым сердцем, и прошу искренне: объясните, где логический мостик между перечисленным и благосостоянием населения?
ИСТИННАЯ идеология майданов, демократизаторов и западников... Цель (реальная) – сперва закрыть все производства, методом локаута. Потом некоторые открыть, но уже на гораздо более худших условиях....
25.08.2020 Аральское море и глобальная экономика

 Между трагедией Аральского моря и американской схемой организации экономики есть прямая и очевидная аналогия.

14.07.2020 Глубокие раны лечить подорожником?

 Итак, суммируем: энергосбережение, экономия сырья на производстве, компьютеризация, дорожное строительство. Все эти вещи сами по себе хорошие. Никто не встанет грудью защищать дырявые продуктопроводы, теряющие в никуда сырьё и энергию по неряшливости. Никто не станет спорить с цифровизацией, которая – часть автоматизации, главного процесса ХХ века. Повышение качества дорог тоже всех обрадует.
Но…
Не оставляет ощущение несоответствия мер проблеме. Меры прикладные – проблема фундаментальная. В основе роста производительности труда лежит востребованность продукта. Это фундаментальный закон экономики, который не обойти ни энергосбережением, ни крохоборством «бережливости», ни цифровизацией, ни дорожной гладью.

26.06.2020 Пчеловодству у медведей не учатся...

 Мировая экономика исходит из того, что выгодное одним – невыгодно другим. И она состоит:
- из сжимающихся зон растущей производительности,
- из расширяющихся зон бесперспективности, постепенно дичающих и опустынивающихся.
Передо мной всё время встаёт картина часового механизма (я сын века механики, ещё механических часов) – который работает, и в который пытаются встроить лишнее колёсико. Если часовой механизм уже собран, уже работает, тикает и точное время показывает – на кой ляд ему лишнее колёсико в конструкцию?!
Вы понимаете, что «вписаться на мировой рынок» тому, без кого этот самый рынок сложился – это всё равно, что вставить новое колёсико в работающий часовой механизм?

​23.06.2020 Дворник и геополитика

Дворник – человек бесхитростный. Он двор метёт простейшим орудием – метлой. Пользуется совком, ведром, ещё несколькими инструментами. Казалось бы, странно говорить о связи дворника с геополитикой. Возьмите простого человека, с его простыми потребностями и возможностями: где он, с его незамысловатой рабочей судьбой, а где Сирия, Крым, Венесуэла? И может показаться – если смотреть невооружённым взглядом, что дворник и геополитика существуют в параллельных вселенных. Войны, интервенции и экспансии – игрища «больших ребят», а маленькие люди живут своей маленькой жизнью. Так ли это?

11.06.2020 Суха теория, а практика кровава...
Схему Ролза можно рассматривать как парадокс: чтобы реализовать идеалы западного общества (свобода, самореализация, справедливость, разнообразие, толерантность…), необходимо до неузнаваемости изменить его структуру, его философию, его логику. В устройство условных США нужно внести столько изменений, что проще оказывается пересобрать всё с ноля.
09.06.2020 Состояние умов = состоянию экономики
Социалистическая экономика году эдак к 1960-му сама не заметила, как сняла принудительные мотивы умственного бега. Желающим она, конечно, предоставляла все возможности для умственного развития, но только желающим. А не хочешь, так и не бегай: львов перестреляли. И что получилось – вопреки чаяниям фантастов, грезивших о новом человеке коммунизма? Получилось животное сонное, ленивое и растолстевшее. Как домашний кот. Хищники его давно уже не гоняют, само по себе оно бегать не хочет. Поспало – жрёт, пожрало – спит, постепенно утрачивая все необходимые в биосфере навыки сопротивления пожиранию.
С одной стороны, общество за десятилетия сонной скуки потеряло тонус, энергию сопротивления хищникам. Ему стало всерьёз грезиться, что клыки и когти – это так, понарошку, рудимент дикой природы у давно одомашненных лапушек. С другой стороны – опекаемые, как внуки бабушкой, люди «улетели» мозгами в разные зазеркальные миры, в извращения, которые они считали «духовным усложнением». Люди стали падки на разного рода завиральные теории – особенно, если мошенники, презентующие им эти теории, им льстили и подхалимничали.

25.04.2020 Стратегическое банкротство
Воры, осуществлявшие «приватизацию» и «реформы» в 90-е годы не имели ни планов, ни желания восстанавливать ими разрушенное. Операция имела одноразовый характер: сломать-украсть-сбежать. И что останется за спиной - бегущих с награбленным «прагматиков» совершенно не волновало.Пустоту заполнили бредни о каком-то «эффективном частном собственнике», об «инвесторах», о «чуде предпринимательства», суть которых сводилось к одному: придёт кто-то и восстановит нами разрушенное, восполнит нами разворованное. Кто он – мы не знаем, да и знать не хотим: короче говоря, мы побежали вослед своим валютным вкладам, а вы тут оставайтесь и ждите, пока вам рыночная экономика всё отрегулирует…

01.04.2020 Чтобы деньги с ума не сводили...

Главная примета ЭКВИВАЛЕНТНОГО ОБМЕНА – в том, что в обществе не идут два разнонаправленных одновременных процесса: обогащение одной группы и обнищание другой группы населения. Если же в обществе кто-то стабильно становится всё богаче и богаче, цикл за циклом,а кто-то – всё беднее и беднее с каждым оборотом колеса обменов – это явная примета НЕЭКВИВАЛЕНТНОСТИ обменов. То же самое можно сказать о международной торговле, если одни народы она делает всё богаче, а другие от неё всё больше и больше хиреют.

28.02.2020 «Экономика роста» и истоки войны
Остановившийся велосипед или мотоцикл падают набок, акула, перестав плыть, не может и дышать. Если экономика американского типа перестала расти – в ней начинаются как гуманитарные, так и технологические катастрофы по «принципу домино»: Не потребляют больше – не производят больше – не берут больше кредитов – стали не нужны банки – рухнула политическая система, и т.п.
Выйти из кризиса, подобного «Великой Депрессии» в США, капитализм может только одним способом: мощнейшим внешним вливанием новых энергий и ресурсов, мощнейшим допингом, инъекцией роста извне.
Или так – или всему конец. Капитализм, наращивая своё давление по выжиманию прибыли, обречён на войны с неизбежностью. Где-то обязательно наступает тот предел, за которым давление становится невыносимым, после чего следует треск перелома и столкновение вооружённых людей.
Если докапиталистические войны были делом хулиганства сильных озорников, свершались от избытка сил и буйства нрава у короля, не имели в себе фактора необходимости, и были частью произвола – то капиталистические войны противоположны им.
Прежде всего, война при капитализме лишена произвольности, добровольности, её не объявляют – в неё сползают. Её никто не хочет – и тем не менее она обречена случится. По той простой причине, что одна сторона не может остановить давления, а другая не может уже возрастающее давление выдерживать.
демонтаж капитализма – это вопрос выживания как человеческой цивилизации, так и биологического вида «человек разумный».
26.02.2020 Смертельно надоевшие временщики и неумехи…
Возьмите любой прогноз – ВШЭ, или европейский, или американский, и везде чёрным по белому написано: ЗАВТРА БУДЕТ ХУЖЕ, ЧЕМ ВЧЕРА. И единственная разница в оценке – в том, что либералы с этим смирились. А мы нет. Мы не хотим катастрофы завтра. А либералы разводят руками: ничего не поделаешь, катастрофы не избежать…  Почему у либералов-рыночников такой удручающий фатализм в оценке будущего? У этого вопроса долгая история. Как США в своей борьбе с миром социализма (на глобальном уровне), так и ельцинизм (в нашей локации) – главную опору нашли в социальных паразитах и социальных дегенератах.
Социальный дегенерат стремиться сбросить с себя напряжение усилия здесь и сейчас, причём любой ценой. Сбросив напряжение, прежде всего, сняв с себя ответственность за всё и за всех – он углубляется в грубейшие зоологические наслаждения, у богатых связанные с шоппингом и половыми извращениями, а у бедных – с наркотиками, алкоголем и теми же половыми извращениями.
А конструкция цивилизации, какую её сторону ни возьми – экономическую, технологическую, научную, образовательную, культурную и т.п. – не рассчитана на хищного рвача или наркомана. Там ничего не может развиваться или просто сохраняться, если пользователь – дегенерат. Если все его мысли заняты только одним: урвать, как крыса, или ужраться, как свинья.

17.02.2020 Структура экономики и отказ от будущего
Экономика делится на четыре основные группы. Первая группа, с которой всё начинается – сырьевики, добытчики, те, которые извлекают дары природы. Те, без которых человек пока не умеет жить. Может быть, когда-нибудь научится, но не сегодня. Сегодня, если человека отключить от ресурсной базы даров природы – то это его уничтожит. Вторая группа в экономике – это переработчики сырья. Они осуществляют более или менее глубокие переделы даров природы, получая из земли – хлеб, из руды – металлы, из нефти – бензин, и т.п. Третья группа – это «экономика ума», то есть все те, кто развивает интеллектуальные возможности человечества, влияющие благотворным образом на добычу и переработку природного сырья. Это сфера науки, инженерии, изобретательства, новаций.
Четвёртая группа – самая привилегированная – это силовая и криминальная «крыша» трёх предыдущих. Обладая эмиссией денег, эта четвёртая группа сперва присваивает себе как всё сырьё, так и все продукты, и интеллектуальные разработки – а потом, по собственной воле, их раздаёт трём другим группам. Сколько захочет, когда захочет и кому захочет.

13.02.2020 "Гостья из будущего": трудовая рента в СССР

Трудовая рента – это нечто среднее между классической рентой и бесправием наёмного труда. Классическая рента – это права без обязанностей. Зарплатное рабство – это обязанности без прав. Трудовая рента – это права, уравновешенные обязанностями, и существующие синхронно, симметрично с ними. Основы трудовой ренты заложила советская практика в качестве двух основных социальных завоеваний трудящихся:

-Отсутствие безработицы

-Право на труд.

10.02.2020 Природа цен и фаворитизм распределения
Есть ещё РЫНОЧНАЯ система оценки труда, в которой нет ни объективной, ни субъективной полезности, а есть шантаж и сговор. Человеку платят столько, за сколько он согласится работать. Никакой корреляции с его потребностями или вкладом тут нет: если умирающий от жажды согласен работать за стакан воды, значит, цена его труда – стакан воды, чего бы и сколько он ни делал.
В сущности, рыночная система шантажа безработицей добывает те излишки, которые потом получают фавориты. Поскольку одному платят много меньше, чем он сделал, то другому можно заплатить больше, чем он заслужил. Просто из симпатии. В одном месте выжимаем деньги из неоплаченного труда – в другом этими выжатыми деньгами стимулируем тунеядство и разгильдяйство...
07.02.2020 Экономика и "вокруг неё"...
Очевидно, и давно, что с точки зрения экономики доллар США – надутый ноль. Любой экономист легко это докажет, а Хазин несколько лет назад доказывал – и убедительно. Но доллар не только не рушится, но ещё и растёт постоянно (как акции МММ). Почему? Не потому, что Хазин был не прав, как экономист, а потому, что к экономике данный процесс не имеет отношения.
Любой экономист, не обязательно М.Хазин, а даже и средненький, легко и убедительно докажет вам, что кирпич не стоит 20 тыс. рублей. Это абсолютно очевидно с точки зрения экономических инструментов измерения.
Но если купить кирпич на тёмной дороге вам предлагает банда – то Хазин с его расчётами вам не поможет. Вы, как миленький, купите кирпич и за 20, и за 40 тысяч. А экономика, как наука, в данном случае бессильна. Это за пределами её компетенций.
03.02.2020 Враги народа

Правительство новое - а песни у него старые. О главном - для них. ​Новый прогноз Минэкономразвития подразумевает плавное ослабление рубля до 68 к доллару. Чёртово ведомство ожидает "плавное ослабление российской валюты" к концу текущего года и продолжение этой тенденции вплоть до 2024 года. Правильнее называть его "Минэкономдеградации"... С чего Минэко пересмотрело свои прогнозы по курсу доллара к рублю, которые были опубликованы в сентябре? Ответ пытаюсь дать в этой статье...

16.01.2020 "Тихо, мирно": формат перехода

 Особый интерес представляют те ростки нового уклада, которые возникают без конфликта, внутри существующего типа общества. Ведь если их осмыслить, понять и развивать, то капитализм можно изжить безболезненно и эволюционно, осторожно разминировав таящиеся в его звериной и хаотической природе опасности. Отмечу, что в борьбе с самим собой капитализм начал изнутри себя находить средства по преодолению своей неопределённости и произвола хозяев жизни. Это фьючеризация (упорядочивание поставок и оплат, отношений между продавцом и покупателем, переходящих от войны к партнёрству), страхование (выравнивание удачи и неудачи), кондоминиум (технологическое вытеснение произвола частного собственника) и кооперация, цивилизованные формы которой Ленин и назвал социализмом.

10.01.2020 Драйверы войны и ненависти

Объективному и вдумчивому наблюдателю очевидны два факта современной мировой политики. Первый – США воевать не хотят. Второй – они постоянно, с мрачным упорством, преодолевая своё очевидное нежелание – воюют. На войну их гонит не удальство, не «чёрная романтика» боя. На войну их гонит необходимость, вмонтированная в самое основание, в самый фундамент их экономического уклада. Они не хотят воевать – но не воевать у них не получается. С тем же мрачным упорством они рассаживают повсюду свои марионеточные правительства. А эти правительства снова и снова свергают, вытесняют, выдавливают…

 

 


16.12.2020 Трагедия Армении и мировое беззаконие

 

 

Картина «Безумная Грета» Питера Брейгеля Старшего вернулась в музей Майера ван ден Берга в Антверпене. Полотно отсутствовало на протяжении двух лет. Оно прошло через длительные реставрационные работы В Брюсселе, а затем отправилось на крупную выставку Брейгелей в венском Музее истории искусств. © Artifex.ru

Трагедия Армении и армян имеет свои корни в том, что армяне поверили в международное право, которого… нет. Существует горькая, но трезвая точка зрения: пока мы не вышли в ноосферу, пока господствует биосфера – в этом мире сильный пожирает слабого. А раз так, то маленькая страна просто не может существовать, не будучи проглочена большой. И единственное, что может сделать маленькая страна – выбрать между Российской и Османской империями (если расположена между ними). Армяне прежних времён, ещё моего поколения – понимали это прекрасно, и рвались в сторону России отчаянно – прекрасно зная, что уготовили им турки, если Россия, по каким-то причинам, откажется принять в свой состав Армению…

Но потом выросли другие поколения, которым, извините за выражение, засрали мозги «новым мЫшленьем». Эти поколения идиотов стали думать, что необязательно входить в какую-то империю, мол, и так проживём! Международное, мол, право и международные организации нам защита!

Строго говоря – слияние людей в крупные империи никогда не было добровольным. Это всегда был вынужденный шаг в ответ на внешнюю агрессию и геноцид (которым со времён Ассирии пробавлялись земные владыки).

Вопрос ведь не стоял – хочешь ты жить сам по себе, по своей воле, или не хочешь? Понятно, что всякий человек на уровне инстинкта стремится к свободе личности и тяготится внешней опекой, принуждением извне, всякой властью над собой.

Вопрос совсем в другом: если человек слишком увлечётся «свободой личности» или племенным «самоопределением» - то его догонят, поймают и убьют страшным образом. Кабы ни это, кабы работало международное право – кто бы захотел сплачиваться в гигантские, и всегда в какой-то мере тиранические империи?!

Отчего бы не соорудить маленькую, но гордую республику, в которой всё твоё и всё для тебя? И власть к тебе ближе, и карьера проще, и прочие поросячьи восторги – «ах, какие мы гордые! Ах, какие мы независимые! Сидим прям, как взрослые!».

Маленькие, но гордые «сидят, как взрослые» - ровно до того момента, пока не пришли турки. Потом «маленьких, но гордых» ловят за волосы и отделяют голову от туловища. После чего они становятся, по меткому выражению П.Столыпина – «навозом для произрастания других наций».

Ключи к жизни, да и просто к выживанию – это трезвое понимание того, что маленькая страна в принципе не может быть независимой, самостоятельной, в полном смысле слова суверенной. Ей это, в условиях биосферы, где сильный пожирает слабого в режиме «нон-стоп», съел и дальше пошёл, новую жертву искать – непосильно. Я уже устал доказывать дуракам всех оттенков кожи, всех рас и наречий, что власть, которая им кажется роскошным банкетом и веселухой – на самом деле есть постоянная готовность отразить собственных убийц. И шикарным банкетом власть не начинается (как думают дураки), а заканчивается.

Тебя хотят сожрать – а ты не давайся. А если дался, изображая не по размеру, не по силам – «суверенную независимость» - то потом не плач.

+++

США – это стратегия нарезки, шинковки, «салями». Их стратегическая цель – крошить и крошить территории полноценных государств до размеров нежизнеспособных уродцев, микроскопических «суверенных диржав».

Почему? На Западе давно уже поняли, что размер страны сам по себе может быть орудием оккупации и колониализма. Если страна слишком мала – то она нежизнеспособна по определению. А значит, у неё нет даже простой технической возможности в чём-то возразить сильному соседу, обзавестись каким-то, кроме марионеточного, правительством и т.п.

А раз так – то для существования единственной в мире империи (Американской) – надо крошить и крошить «суверенитетами» всякое единство, расчленять на карликов что Австро-Венгрию, что Россию, что Китай. Чем мельче государственная единица, тем меньше в ней государственного, тем больше она напоминает «избранного населением бургомистра» при оккупационной власти вермахта.

То есть коллаборанта при оккупационной администрации. Просто местного пособника оккупантов, и никого, и ничего больше.

Поэтому для США вопрос принципа избегать всеми средствами слияния геополитической мелочи во что-то крупное и самодостаточное. Их главная задача – «плодить украины», и чем мельче, тем лучше. Так, чтобы местная власть ничем, кроме канализации и вывоза мусора не занималась, да и не могла заняться.

А все политические вопросы решались бы в Госдепе США, и просто доводились до туземцев в качестве ультиматумов. То есть уведомительный принцип без каких-либо согласовательных процедур. США сказали «надо» - Эстония ответила «есть».

Шинковка пространства на карликовые княжества, напоминающие о феодальной раздробленности – стала для США орудием эффективной, недорогой и при этом полной оккупации нарезанного на ломти пространства.

Такая шинковка привлекательнее, чем старомодные оккупация и аннексия сразу по нескольким причинам.

1) В современных странах довольно много гражданских прав и гарантий, и если присоединять территорию к США официально, то получишь новых граждан. А им придётся давать все гражданские права и выплаты. Зачем, если марионеточное правительство делает всё, что приказываешь, но никакой ответственности за население при этом не несёшь?

2) Старомодная аннексия захваченных земель может вызвать к жизни психологию сопротивления, антиколониальной борьбы, пробудить национальную гордость, и т.п. Поэтому племени дурачков предоставляют не просто «суверенитет», а подчёркнутый «суверенитет», со всеми декоративными элементами, чтобы оккупации не было видно. Оккупационный корпус стараются формировать из местных наёмников, по английскому методу, впервые опробованному в Индии.

3) Никто не отменял старого римского принципа «разделяй и властвуй». Пока племена, стравленные друг с другом, дерутся и ненавидят друг друга – они равно заискивают перед центром империи. Слившись же в империю, они могут составить гражданское единство – и выступить единым фронтом за права человека и гражданина.

Не будем забывать, что империализм – последняя стадия капитализма, за которой непосредственно следует социализм. Поэтому – в рамках инстинкта самосохранения – капитализм цепляется за феодальные формы раздробленности, за феодальные войны магнатов, при которых «паны дерутся – у холопов чубы трещат».

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 16 декабря 2020

https://economicsandwe.com/AE0F2FDB25441574/

 


06.12.2020 Когда "свобода" есть ненужность...

 

Миф о счастливом демократе в полностью-либеральной стране носит (парадокс!) отчётливо-советское происхождение, родом из социализма. Враги вольны называть его «совковым», и будут правы. Суть мифа о либеральном счастье в том, что человек идёт на работу по душе, которая почему-то есть для него (откуда взялась – миф умалчивает), свободно там обретает «достойную» зарплату (кто и почему её платит в таком размере – миф тоже умалчивает). Ну, вкратце, вот и всё счастье: хочешь, открывай кофейню (малый бизнес), а не хочешь – устраивайся в кофейню – в любом случае ты обложен, как подушками, «правами человека и гражданина». А коли так – чего ж не жить?! Чего не радоваться?!

Этот миф предназначен для совсем глупых (вариант – очень юных и неопытных) несмышлёнышей. Человеку разумному и опытному работать с этим мифом легко, хоть и противно. Первый вопрос – почему, откуда работа «есть» и что делать, если её не окажется? Ведь безработица – не просто отсутствие работы, это ещё и неизбежный шантаж и вымогательство со стороны работодателя, который может взять тебя, а может и другого безработного. А раз так – то он возьмёт самого покладистого. На всё согласного. Остальным же рога пообломает…

Если тебя взяли на работу (или в нишу малого бизнеса) – почему там оплата (в малом бизнесе прибыль) «достойная»? И что делать, если она там окажется «недостойной»?

Либералы в этом случае советуют «бороться с коррупцией» - что аналогично советам лечить язву желудка прочисткой ушей ватными палочками. Ибо коррупция относится к сфере государственной, а мы-то говорим с вами о сфере частной, об отношениях работника и работодателя (а так же мелкого предпринимателя и его клиентов, фактически, его работодателей).

Коррупция в том, что работодатель хочет заплатить поменьше, а выжать из тебя побольше?! Но без этого правила рыночная экономика вообще не может существовать, так при чём тут коррупция?!

Единственное научное определение коррупции: капитализм сам по себе и есть коррупция. Он делит людей на богатых и бедных, причём не объясняя причин, не обосновывая богатства личными заслугами, а бедности – личной виной человека. Это и есть коррупция, а выделять внутри неё какую-то отдельную коррупцию – нелепо. Делить богатых на «правильных» и «неправильных» - аналог уголовщины, делящей криминал на «воров в законе» и «выскочек». Мол, воры в законе коронованы, а выскочек кто короновал?

+++

Короче говоря, «борьбой с коррупцией» это не лечится. «Борьба с коррупцией» внутри капитализма – это ВСЕГДА попытка одной мафии свергнуть другую, битва криминальных кланов, и больше ничего. Это когда богатые, провозгласившие сами себя «правильными», пытаются отобрать богатство у тех, кого они же назвали «неправильными».

Либеральный миф – что буквально вопиёт в нём – оставляет без ответа вопросы ИСТОЧНИКОВ обещанной им «благодати».

Ты берёшь работу - а кто её даёт? И откуда, и почему, и зачем ему это нужно? Ты берёшь зарплату (доход в МП) – а кто её даёт? И почему в «достойном» размере, а не меньше? Разве ему невыгодно платить поменьше? Твои права и свободы, и достоинство личности защищены – а кто их защищает? И, опять-таки, зачем, для чего ему это нужно, чем этот Робин Гуд мотивирован?

+++

Я вам расскажу, как в реальности дело обстоит и жизнь устроена. Государство – оно или сильное, или слабое. Оно не соус, чтобы быть «кисло-сладким». Оно не будет, да просто и не сможет защищать вас от ваших врагов, не требуя взамен от вас жёсткой дисциплины.

Наивно рассчитывать, что могучий заступник прибежит, когда вас бьют, и убежит по вашему свистку. Он или прибежит, но тогда уж и останется. Или удалится – но тогда уж не возвращаясь на ваши вопли.

В либеральном мифе государство эффективно защищает права и свободы человека – и при этом опекаемый человек лишён любых обязанностей. Получается приятный для дебила облик «идеального государства»: оно должно мне и всё и по максимуму; а я ему ничего и никогда…

Образ «достойной зарплаты» столь же дебильно-мифологический. С бытовой, всем, кстати говоря, знакомой реальностью – он попросту несовместим!

Ты идёшь получать деньги – а кто их тебе даёт? Эта «достойная зарплата» - гриб под кустом или заначка в тумбочке, что тебя дожидается? Твоя зарплата в рыночных условиях – есть упущенная прибыль других людей. Чем у тебя больше денег на руках – тем больше упустил прибыли тот, кто их отдал. Разумеется, контрагент сделает всё, чтобы платить тебе поменьше, или совсем не платить.

Сколько у тебя выгоднее всего отобрать?

Давай, друг, вместе посчитаем.

Допустим, у тебя есть 100 рублей.

А у тебя отобрали 50. Сколько у них упущенной прибыли?

Сам посчитай.

А если 90?

Всё равно у них упущенной прибыли 10 рублей.

Вот и получается, что выгоднее всего им у тебя отобрать 100 рублей из 100. Больше с тебя всё равно не возьмёшь. А меньше брать – себя обделять.

Ты надеешься на помощь государства?

Стоп! А ведь либеральное государство мало, слабо, неизвестно где и неизвестно зачем. Оно и захочет тебе помочь против сильных грабителей, так не сможет. У него сил мало, а законами оно опутано по рукам и ногам!

Вот и получается: при слабом и удалённом из экономики государстве ты с грабителем толкуешь один на один. Если ты сильнее – не вопрос, одно удовольствие. Но ведь кто-то же и слабее, правда? В любой паре есть, кто посильнее, и кто послабее…

+++

Деньги – такая штука: они в экономике суть есть всё, меняющееся на всё. А значит – деньги никому лишними не бывают. Чем их больше – тем лучше. Отобрать у тебя, друг, 100 из 100 рублей выгоднее, чем 50 или 70. Не веришь – ступай, повтори арифметику…

Но охотно верю, что большой босс не станет отбирать всего. Для него отбирать у тебя комнату в коммуналке – и мелко, и жалко. Он на такое не позарится: ведь он большой босс! Спасёт ли это мелочь в твоих карманах?

Нет!

Почему?

Объясняю: у большого босса есть помощники. Они хотят получить свою скромную долю от его доминирования – как плату за службу ему. Но мало того, ведь и у помощников есть их помощники, а у них ещё скромнее доходы.

Копейка, не интересная большому боссу – оказывается очень даже интересной помощнику его помощника.

Боссу нафиг не нужно селиться в твоей комнате в коммуналке, а помощнику помощника в самый раз.

И вот он говорит тебе, что собственность священна. С целью защитить твои права? Нет, собственность священна в том смысле, что никто не смеет домогаться сведений о её происхождении. То есть: как только бандит твой кошелёк переложил к себе в карман – всё, принцип «священной частной» включает защиту его кармана: не пойман, не вор!

+++

Реальность отличается от либерального мифа тем, что простому человеку в ней идти некуда, и получать нечего. Не только его доходы, но и все его возможности, потенциал – «оптимизированы» хозяевами жизни до крайности. Либеральный миф о «свободном труде с достойной оплатой» - лишь ловушка, причём грубо сделанная, рассчитанная на приматов. Что важно понять человеку разумному, если он поднялся над уровнем шимпанзе?

А вот что:

-Для того, кто сильнее или хитрее тебя твоя свобода есть твоя беззащитность. Ведь у них все «свободны» в том смысле, что никто ни за кем не смотрит и никто никому не нужен.

Их «свобода» – это силки хищника, вытягивающие черепаху из панциря, а ежа из колючек. Жри – не хочу!

+++

А в чём же «совковость» либерального мифа? – спросит читатель.

Сейчас объясню, почему он действует там, где был социализм (Украина, Белоруссия) – и не действует там, где социализма не было (Венесуэла, Боливия).

«Совковость» в том, что человек предполагает, на подсознательном уровне, что и работа для него есть, и место под солнцем, и определённый размер оплаты труда «по закону».

Но отсутствие безработицы и тарифная сетка зарплат – присущи только социализму. Это, ребята, «совок». И там, где этим совком никогда не счищали рыночной грязи – там никто не верит в сладкие посюулы рыночных либералов. Упёрлись, даже в блокаде, даже голодая – и не пускают к себе в дом «освободителей».

Потому что боливийцы или венесуэльцы – родились в рыночной экономике, и нет у них подсознательного ожидания предоставления работы и норм оплаты труда!

Они не просто понимают – на своей шкуре знают, что «освободители» поделят их на нужных и ненужных, и ненужных окажется больше.

А раз так, то и нужным труд станут оплачивать, как в концлагере, пайком-минимум.

И неоткуда будет взяться обещанного либеральным мифом счастливца, который идёт на работу и получает там достойную зарплату при сносных условиях труда.

Там и условия будут несносные, и зарплата в полгроша, и отсутствие работы – как смертный приговор. А её получение – только после согласия со всеми ультиматумами матёрых шантажистов.

+++

Либеральный миф о счастье в рыночной экономике – это странное и кривое отражение в зеркале ХХ века советских реалий и потребительских возможностей буржуазии. Противоестественное и беспочвенное, безосновательное скрещивание советских прав трудящихся – и бытовых запросов буржуазной верхушки, элит и «сливок общества» на Западе.

Это мечта о трудящемся – который трудится, как в СССР, но при этом без очередей и дефицитов получает всё, как миллионер в Америке.

Жизнь, по сути, уже похоронила либеральный миф.

Практически все, включая и самых яростных адептов рыночной экономики – расписались неоднократно под мрачным прогнозами СНИЖЕНИЯ УРОВНЯ ЖИЗНИ. Неотвратимого, неуклонного, со смертью т.н. «среднего класса» и т.п.

Снижение уровня жизни, как они говорят – неизбежно. Ибо невозможно дать всем столько, сколько ты давал немногим избранным и особо привилегированным.

А что будет?

Только то, что совместимо с реальностью.

Свобода каждого – обернётся тем, что самые сильные заберут себе всё. А всем остальным – ничего не останется.

И никакие сложно-плетёные виньетки либеральной и демократической демагогии этого не предотвратят.

Потому что социальное государство – это всегда государство, в котором человек получает, сколько ему положено. А не столько, сколько у него в данный момент получается урвать.

И это единственное известное человечеству реальное лекарство от людоедства…

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 6 декабря 2020

https://economicsandwe.com/13B534CC6C9211BF/

 


03.12.2020 Сон разума рождает Пашинянов... 

 

«Сон разума рождает чудовищ» — офорт Франсиско Гойи из цикла «Капричос» 1797

Страшное поражение, ставящее под угрозу само существование армянского народа снова заставляет говорить о том, что более всего ненавидят всякие "революции" победившие в них "революционеры". Яркая иллюстрация - то чудовище, которое породил сон армянского разума,то помутнение рассудка, которое повлекло маленькую и несчастную страну, зажатую в турецких тисках - в объятия Запада. Удушающие и смертельные. Мечта о халяве "европейских подачек" - и жестокая реальность "принесения в жертву" туранскому проекту англосаксов...

Пашинян больше не любит улицу, не любит толпы, некогда носившей его на руках. Спустя два с половиной года это чудовище из лаборатории дедушки Сороса предсказуемо превратился в того, против кого он якобы так страстно "боролся". Он - предельно коррумпированный компрадор, всеми силами стремящегося удержаться во власти.

Пашинян - как и всякая поделка Сороса - воплощение лжи. Сила лжи, как и её слабость - вытекают одна из другой. Сила лжи в том, что она, не собираясь выполнять обещаний - может обещать что угодно. Уровень жизни, как в Швеции - сразу завтра, пенсии, как в Швейцарии, к вечеру и т.п. Слабость лжи в том, что надавав пышных и безграничных обещаний - она ни одно из них никогда не может исполнить.

Пашинян - ложь. 100% лжи, пустота, надутая через трубочку до размеров гиганта, и моментально схлопнувшаяся от первой же иглы. Пашинян - ложь, потому что он обещал армянам европейскую жизнь, но в итоге подарил Европе, заискивающей перед членом НАТО Турцией (чего ж её не выгнали из НАТО, а?) армянские жизни. Все. Сдав половину Армении, и собираясь сдать оставшуюся часть.

Потому что НАТО не нужна Армения. НАТО нуждается в "Великом Туране", который альянс намерен толкнуть против России. Именно поэтому уже сегодня  депутаты пропашиняновской фракции "Мой шаг" активно бегут из рядов этой зачумлённой клоаки. Бывшие соратники Пашиняна не хотят быть причастными к дальнейшему развалу страны.

Всем уже очевидно, что Арцах был продан Пашиняном Азербайджану по советам его кураторов из "Фонда Сороса". Сознавая безвыходность своей ситуации, Никол-чудовище тратит деньги своих западных спонсоров на разжигание гражданской войны. Для этого создаются "фабрики троллей", целью которых является стравливание сторонников и противников премьер-министра. Пришедший к власти с толпой - теперь не хочет уступать толпе. Теперь он разгоняет толпу с жестокостью, куда более мощной, чем свергнутый им предшественник.

Но суды в Армении, которые так и не смог разрушить Пашинян с его бандой "соросят", выносят оправдательные решения в отношении митингующих и демонстрантов. В итоге окружение Пашиняна заявляет о его истеричности и паранойе - мол, ему везде мерещатся заговоры и козни против него. 

А в таком состоянии Ложь и продукт тотальной Лжи, Пашинян, не может управлять страной, не может отдавать отчёт своим действиям. Он кажется невменяемым, но отметим, что его истинные цели армянские массы узнают только сегодня. Не процветание, а смерть принесло древнему и многострадальному народа Закавказья соросовское чудовище.

Пашинян - говорят сегодня люди - Армения тебя не забудет! Ты уже вписал своё имя в историю страны так же надежно, как в России отметились Горбачев и Ельцин!

Но нельзя забывать, что Сорос по всему нашему постсоветскому пространству успел личинки отложить! Разве в России на его деньги школьные учебники с "правильной" программой не выпускались? Так что беда армян - и беда русских тоже. И вообще всех народов, обречённых "мировой закулисой" на заклание!

Надо помнить, как армяне пришли к своей катастрофе, как сон их разума породил чудовищ! Бурные и внешне кажущиеся неуправляемыми массовые народные протесты, уличные шествия, противостояние между полицией и толпой, переход батальона военных в лагерь марширующих по центральным улицам Еревана, отставка гневного, но "засидевшегося" Сержа Саргсяна, приход к власти  Никола Пашиняна...

Негодняй раздал ворох обещаний народу, клятвенно заверив армян, что покончит со взяточничеством и коррупционной гидрой. Запад умилялся Пашиняном.  В митингах Армении четко прослеживалась все та же "цветная технология" Фонда Сороса и аналогичных центров Запада - один в один, как украинский Майдан, как грузинские протесты против премьера.

Мы не говорим об остальных схожих моментах - от стандартного митинга "против зарвавшихся чиновников, диктатора Саргсяна и коррупции" и иже с ними, митингующие резко перешли к полной политизации этого мероприятия.

Перед этим в бедной, блокадной стране было зарегистрировано около пяти тысяч общественных организаций и фондов, значительная часть наиболее активных из них финансировалась армянским филиалом Фонда Сороса.

Среди тех, кого отметила длань Сороса, особое место было отведено Николу Пашиняну, ведь начиная с 2003 года, он был известен как ярый противник "карабахского клана" во власти, выступал против России, трепался "о нежелании народа смириться с участью жителей эрзац-губернии России".

Н.Пашинян резко взял курс "сотрудничества" овцы с волками, сиречь с Западом, в первую очередь, с ЕС. Пашинян обвинял Россию в том, что она "по зёрнышку забирает наш суверенитет", а армяно-российские отношения "являются оскорбительными и кабальными для Армении".Он же клялся, что соглашение об ассоциации с ЕС "является противовесом, защищающим суверенитет Армении". 

Пашинян два года беспробудно лгал. Он всегда врал, обманывал всех. Наращивал антироссийскую и антииранскую риторику. Официальный Ереван шаг за шагом отделялся от России, пытаясь ослабить влияние Москвы на страну и сломать рычаги управления внутренними процессами в Армении.

Н.Пашинян неоднократно заявлял, что прежнее руководство Армении была целиком и полностью под контролем России, а внешняя политика страны основывалась на недвусмысленных и конкретных указаниях, получаемых из Москвы.

 Пашинян болтал о "вековой дружбе между армянами и грузинами" - той Грузией, которая присоединилась к блокаде Армении. И всё - в поддержку западной модели новой сублимации политических отношений на Кавказе. И вот итог... Страшный итог...

Пашинян - тот, на ком может кончится армянская история. Но если она на нём не кончится - то она его проклянёт...

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 3 декабря 2020

https://economicsandwe.com/B1B93D7E00FE3251/

 


16.11.2020 "Верхние" игры и "нижнее" рабство 

 

 Чем простой работяга отличается от Нагорного Карабаха? Только одним: Карабах большой и сильный, его уничтожали тяжёлой военной техникой, и больше месяца. А простой работяга – маленький и слабый. У простого работяги нет танков и зенитных установок. Вряд ли современному государству, выряженному в шутовскую ливрею всяких «выборов» - потребуется 44 дня и тяжёлая артиллерия, чтобы сломать и уничтожить простого работягу, прохожего с вашей улицы… Может ли простой человек как-то возразить унижению и уничтожению, бесправию и расправе над собой со стороны распалившихся «хозяев жизни»? Нет.

Это не я говорю – жизнь говорит. Судьбы Донбасса и Карабаха – яркое доказательство того, что под шелухой и мишурой всякого «волеизъявления народа» - готовность не только насиловать, но и в любой момент убить, уничтожить весь этот, якобы «голосованием избирающий себе судьбу» народ. Люди выбирают себе судьбу – и что?! За их выбор их расстреливают «оптом», целыми городами, наматывают на гусеницы танков, чтобы потом провести на сожжённой и изнасилованной территории… выборы! «Вначале мы растопчем ваш выбор, а потом дадим вам выбирать».

А ЧТО выбирать-то? Ими предложенный хрен или ими же предложенную редьку?!

В оккупированной Сербии американские гауляйтеры не могли избрать «президента». Люди просто не ходили на выборы, как их ни зазывали. Люди проголосовать за то, чего они хотят – не могли, а голосовать за то, чего предлагают – не хотели. Поскольку догмат о «регулярной сменяемости» старост при гауляйтере для США сакрален, «президента» и «премьера» Сербии стали… менять местами. Туда-сюда, несколько раз. И весь мир видел, что в кресле президента «демократической Сербии» не засиживаются!

На оккупированной укрофашистами земле Донбасса – ситуация сложилась такая же. Каратели не знают, как сделать картинку «народного волеизъявления».

Например, 15 ноября 2020 года на т.н. «выборах городского головы», на участке № 141052 города Краматорска проголосовал… только один избиратель. Работники участка соблюдали все ритуалы: придерживались масочного режима и общались на украинском языке. Итог: единственный избиратель как реквием самой идее буржуазной демократии. «Сербский казус»: выбирать своих вы нам не даёте, а выбирать ваших мы не желаем. Несомненно, и Алиев в Карабахе, поверх трупов, тоже «выборы» проведёт – как же без этого ритуала?! Без него нынче «и ни туды, и ни сюды», куда не плюнь – во «всенародно избранного» попадёшь! Но какова цена таким «выборам» и «победам» в них?!

Сходство между Донбассом, Карабахом и человеческой личностью, рабочим или безработным, продавцом или фермером – не случайна. Разница – только в размерах и силах (рабочий, конечно, слабее ДНР). Всякий раз, когда человек осмелиться выбрать что-то по своей воле – к нему «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино».

Мы – рождённые в СССР, и не ценившие доставшихся нам там даром, усилиями предков, а не нашими собственными, прав человека – сами не заметили, как быстро оказались на «античном» положении: двуногого скота и говорящих орудий.

В понимании либеральных «элит» эти «орудия» на двух ногах должны делать то, что им говорят, довольствоваться тем, что им швырнут из милости, и умирать безропотно – когда их признают «излишними». Ибо планета не резиновая, и господам столько рабов не нужно!

И если вы решили, что быть двуногим вьючным скотом и говорящим орудием труда – унижение, то поймите, что в либеральном мире это ПРИВИЛЕГИЯ! Инвентарь, инструмент – используют, но, поскольку он полезен, как-то хранят. Это не каждый получает в «буржуазной демократии» с регулярными ритуальными услугами «выборов»!

От инструмента, ставшего ненужным – избавляются. Страшно и безысходно положение рабочего, но ещё страшнее – положение безработного. Рабочего этим пугают, лишая всех прав и голоса, а безработного уже нечего лишать, у него и так уже никаких прав нет…

Ещё раз прошу: не смотрите на «альтернативное голосование» - это гнусный и клоунский спектакль! Смотрите на Карабах, Донбасс, Сербию – чтобы увидеть, как НА САМОМ ДЕЛЕ поступают с «несогласными».

Заложничество – важнейшая часть прозападной власти. Без заложничества у террористов трудно было бы объяснить покорность и податливость, поддакивание и бессловесность обделённых, «глотающих всё». И ту лихость бумажных побед пропагандистов, которые лепят и лепят (бумага всё стерпит) – про «новые достижения» и «жизнь лучше, чем в СССР».

Увлекаясь, они уже на бумаге давно достигли и превзошли все «жалкие» советские реалии, некоторые и «многократно», создав людям такую «жизнь-малину», какой им даже в 70-е не снилось!

Очень много радости по поводу «неуклонных успехов» бытового и социального обустройства наций встречает очень слабое возражение масс. Кажется, что массы «почти согласны», что «советские стандарты жизни удалось превзойти». С чего бы?

Ну, а теперь вспомните Донбасс, Карабах! На улице оккупированного города вооружённые до зубов террористы, прижав к забору обывателя, стволом под нос, спрашивают:

-Ну, сука, лучше ты жить стал?!

И что обыватель В ЭТОЙ СИТУАЦИИ ответит?

-Хорошо тебе при нашей власти, сука?! Всем ли ты доволен?! Свободно ли ты сделал выбор на крайних выборах?!

Знающие люди говоря, что пытками можно выколотить из человека любое признание. Наверное, есть какие-то исключительные герои, которых и пытки не ломают, но мы говорим о среднем, слабом человечке. Который оказался в ситуации (а многие уже и родились в ней) – когда сама жизнь есть постоянное истязание, пытка, застенок. И тебя не нужно в этот застенок вести арестованным – ты туда сам приходишь, в поисках средств к существованию.

А там молчаливым – «только кнут», а тем, кто много вякает – добавят дыбу. Вот и выбирай. Рыночный, европейский человек – в этом растёт традиционно. У русской ветви цивилизации свои особенности – а вот в средневековой Германии вера князя автоматически распространялась на всех подданных его княжества. И ни один голоса не возвысил – мол, из-за князя меня, католика, протестантом делают! Все пошли и перекрестились. Когда русская армия вошла в Кёнигсберг, все его жители безо всякой «партизанщины» пошли присягать русской императрице. Включая философа И.Канта, в силу этого побывавшего в русском подданстве. Потом этих «присяжных» так же без проблем вывели обратно в прусское подданство…

Террор – это не только мордобой и расстрелы. Террор ещё и «взаимопонимание» карателей и заложников, когда одни готовы в любой момент стрелять, а другие – знают об этом. И потому заложник угадывает желания террориста, предупреждает его гнев «правильными», с точки зрения террориста, поступками.

Например (что касается Запада, а не Сербии и не Краматорска) – покорно бредёт на очередные бессмысленные выборы и делает вид, что верит в их значимость и судьбоносность. А сам до такой степени «свободен» - что в 2020 году его уже принуждают практиковать и пропагандировать содомию, под угрозой лишить – чего?! Правильно, всё тех же «средств к существованию»!

+++

Всякий раз, когда либералы вам начнут рассказывать про «выбор народа», «волю народа» - вспомните о том, что в Сербской Краине тоже жил народ. Он тоже имел волю. И тоже сделал свой выбор. В том числе и многократными голосованиями, референдумами. А Сербская Краина, СТЁРТАЯ С ЛИЦА ЗЕМЛИ – она большая, она гораздо больше вас, мой друг-читатель…

Вспомните о Карабахе, о воле его народа, и о выборе им своей судьбы – и что с ним стало за свободу выбора, а ведь и Карабах вашей квартиры куда как крупнее!

Вспомните о русских Украины – которым недвусмысленно указали их место «у параши», но, словно бы в издёвку – не лишили формально «права голоса»! Того «права» на выбор без выбора, которым и воспользовался одинокий избиратель в забитом и расстрелянном Краматорске. Наверное, желая «приколоться»…

Ибо – кроме как по приколу – за что и зачем голосовать тем «двуногим орудиям», за которых всё уже давно решили и определили?! Вплоть до принуждения к «однополым бракам» - а то, мол, денег лишим, жрать вам нечего будет, так что преодолеваем брезгливость, и вперёд!

Буржуазные выборы проходят в параллельном, виртуальном мире. Там они чего-то определяют, расставляют, направляют – в воображаемой стране, населённой воображаемыми людьми.

Буржуазная пресса почему-то ведёт все свои репортажи только из той страны, а не из своей, в которой живёт. Потому что в этой, реальной стране – единственными избирателями давно уже стали командующие танковыми колоннами.

Как жить Карабаху, и жить ли ему вообще – решает не народ Карабаха. Это решает штаб оккупационной армии. Обрамлённый декоративными воланчиками регулярных выборов, парламентов, деклараций и правовых институтов.

А вы отличаетесь от Карабаха только одним: вы меньше и слабее. Вряд ли при атаке поработителей вы продержитесь столько, сколько продержалась Шуша…

+++

Где и как разошлись пути человеческой цивилизации и формальной «демократии»? Несомненна их изначальная связь, их генетическое родство, с которым потом случается что-то прискорбное. Оно в какой-то момент рвётся, и далее цивилизация катится по своей колее, а формальная «демократия» - совсем по другой, всё дальше и дальше друг от друга…

+++

Фундаментальный, исходный антагонизм свободы и защищённости пронизывает всю историю человечества с древнейших времён. Личность не хочет, чтобы ей давали подзатыльники и нагоняи, не хочет своей подчинённости, второстепенности, инстинктивно не любит вторых ролей. Личность человека создана по образу и подобию Божьему – то есть внутри себя содержит собственный мир, собственную Вселенную, творит собственный Космос.

И нет такой личности, которую не раздражали бы принудиловка, уравниловка, подавление, диктат. Хочется раскрыться так, чтобы никогда не подчиняться никому, кроме самого себя.

Это – инстинкт свободы в человеке, в котором сплетается и его привычка оставаться в чём-то животным (беспорядочность низших отправлений), и его стремление к обожению, стремление быть Творцом, а не подмастерьем.

Никто – ни я, ни вы, ни третий-десятый – не желает вождя, раздающего тумаки. Это нормально, это инстинкт свободы! Ненормально – если его нет, если насилия властей не вызывают раздражения, недовольства личности. В самом по себе неприятии личностью вождизма с его принудиловкой – заключено здоровье человеческой психики.

Вождь, раздающий тумаки – плохо. Но вождь, защищающий от пещерного медведя – хорошо. Что же лучше? Без свободы, но с защитой, или без защиты, но со свободой? Сам ход жизни решает этот вопрос за нас. Те племена, которые посчитали, что свобода важнее защищённости – оказались истреблены. Те же племена, которые приняли защиту от вождя, оплачивая её терпимостью к тумакам и попранию, выжили. И развились в исторические нации.

Можно сколько угодно рассуждать о сладости свободы личности, но не обеспеченная защитой, средствами к существованию свобода личность есть смерть.

Человек, чтобы выжить, искал защиты. Слабые его защитить не могли (как и себя). А сильные – могли. Но тут же встал вопрос – а кто защитит от сильного защитника? Тот, кто ещё сильнее? Тогда от него – кто?!

Если перекос в сторону свободы приводил просто к истреблению, то перекос в сторону защищённости породил жуткие, на взгляд современного человека, дохристианские деспотии.

Христианская цивилизация, опираясь на саму сущность человеческой души, качнуло маятник обратно в сторону свободы личности. Верховную власть фараона христианство перенесло на небо, земную власть обозвало «лишь наместницей» (а до того цари почитались в прямом смысле, как божества). Началась борьба за автономию человеческой личности, за суверенность человеческого «Я».

Более сложной задачи не существует: чуть-чуть перегни палку, и тут же истребление нации! А перестань её гнуть – и тут же дохристианский деспотизм, люди – «говорящие орудия», «двуногий скот» и все прочие «прелести» рабовладения…

Как ты сделаешь, чтобы человек, с одной стороны, был свободен, и, как кошка, «гулял сам по себе», а с другой – чтобы его не зашибли, не сожрали в свободе дикого леса?!

Снимешь опеку с человека – его убьют нафиг. А не снимешь опеки – человек себя чувствует рабом, да и в самом деле таковым является! Крепостные крестьяне – конечно, рабы помещиков, но только вот когда их «освободили» - они «почему-то» стали жить хуже и страдать ещё больше, чем даже в крепостном состоянии. Потому что освобождение без средств к существованию – худшая из форм рабства или убийство. Человека в море с корабля выбросили – понятно, что он больше не раб тех, кто его сбросил! Они и захотят – до него не дотянутся, чтобы его порабощать! Но ведь всем же ясно, что такая «свобода» - не выход…

+++

Человеку, как личности, непременно нужны и свобода, и защищённость, а потому вся история человечества – постоянный поиск какого-то компромисса между этими двумя несовместимостями.

Изначально «демократия» - это попытка прогрессивных мыслителей нашей цивилизации вменить народолюбие в обязанность властям, из пожелания и доброго совета превратить народолюбие в закон.

Народовластие без народолюбия – странное, спекулятивное явление. Непонятно – что это, и непонятно, как должно осуществляться. И, главное, для чего?

Ненависть, взаимная конкурентная вражда, скрещенные с принципами народовластия, порождают уродливого мутанта манипуляции сознанием народов. Народовластие, заквашенное на взаимной ненависти, становится удобным объяснением для любой катастрофы: «вы сами это выбрали, вы сами за это проголосовали».

Даже если никто ничего не выбирал, а вся процедура была имитацией.

Обрядность и ритуалистика теряют свои смысл и назначение, и превращаются в нечто самодостаточное. Формальное соблюдение буквы закона освобождает от его духа. Поиск хитрых уловок и лазеек, казуистика – становятся главными целями этой системы, у которой нет иной цели, кроме собственного воспроизводства.

- Зачем нужна демократия? – вопрос, который теперь не стоит задавать «демократу», чтобы не оконфузить его.

Раньше говорили, что она нужна для повышения уровня жизни, но потом оказалось, что она прекрасно уживается с самыми лютыми формами обнищания и деградации быта. Ещё говорили, что она нужна для правовой защиты людей – а она легко совместилась с самым чудовищным (и даже садистским) беззаконием. Кроме того, врали (как теперь всем очевидно), что демократия – способствует духовному и умственному развитию личности, её внутреннему развитию. Но когда молодёжь разучилась читать и освобождается от навыков членораздельной речи – стало ясно, что деградация личности – ещё одна «цена свободы», вместе с обнищанием и террором.

И теперь зачем нужна демократия – уже никто не может ответить. У западников наших она нужна сама по себе, просто, чтобы была. Это какое-то подобие страсти пламенного коллекционера, который готов платить любую цену за предмет ни для чего не нужный и не полезный.

+++

На самом деле выход из этого логического тупика есть, и он не такой уж сложный – просто мошенники стараются его «не замечать».

Изначально «демократия» – идейно и исторически – инструмент достижения равенства. Это система, в которой равенство людей – цель, а все процедуры – только прикладные технические устройства.

Приведу аналогию:

Цель медицины – выздоровление больного. Ни регулярность приёма лекарств, ни их названия, ни дизайн их упаковки, ни режимы госпитализации не являются целью. Если бы целью было не выздоровление (для которого и подбирают лекарства) – а регулярный приём лекарств и регулярная смена белья на больничной койке – тогда мы бы говорили не о врачах, а о каких-то маньяках!

А как иначе скажешь, если их не волнует связь их регулярно навязываемых порошков и капель с выздоровлением пациента?!

То же самое случилось и с «буржуазными демократами», отступившими от исходной демократической традиции, и тем превратившими самих себя в курьёз и дурдом. Именно поэтому я и писал неоднократно, что никакой демократии, кроме социал-демократии, в реальности нет и быть не может. Лёд – он или холодный, или уже не лёд. Точно так же демократия либо социальная, либо её нет.

+++

Уже в раннем средневековье философская мысль, методология познания в христианской цивилизации раскололась на реализм и номинализм. И с тех пор все явления существуют (как бы) в двух вариантах:

-Как реальное (фактическое)

-Как номинальное (формальное)

Линию на реальную демократию (инструмент, которым добиваются равенства) взял социализм. Его практики – за исключением определённых извращений и гримас истории – логически вытекают из доктрин и концепций общества в христианской цивилизации. Банально говорить о тождестве колхоза и апостольской общины, описанной в Евангелии. Банально говорить о явном, очевидном сходстве бескорыстия – и христианского идеала нестяжательства. Приоритет духа над материей, общего над частным – явления с теологическим корнем. Прогресс – лишь светское имя христианского идеала «обожения» человека. И т.п.

Социализм – я бы даже сказал, что в грубой и неразборчивой форме – совместил демократию и уравнительство. Не вдаваясь в тонкости, он решил, что если люди, по итогам, между собой равны, живут в похожих домах, ездят на похожем транспорте, зарабатывают сходно и питаются сходно – то это и есть демократия. Если цель достигнута – то методы, которыми осуществлялась «демократизация», для реалиста не важны.

Если мне нужно в Москву, то главное, попасть в Москву – а поездом ли, самолётом или автомобилем – дело десятое, решаем по ситуации.

Суть – в том, что у других нет возможностей, которых нет у меня, а у меня нет таких возможностей, которые недоступны другим. Человек традиционного мира именно и только так понимал «демократизацию», а потому видел её вовсе не в регулярной выборной клоунаде, а в устранении помещиков, капиталистов и рантье.

Но у нас (условно говоря, у «белой расы») – первоисходник всего, мышление, слагалось так, что любому предмету в реальности есть номинальная альтернатива.

Всё, что существует – может быть имитировано, симулировано, воспроизведено виртуально. Со «снятием» (в гегелевском смысле) бытия как свойства предмета.

В нашем школьном кабинете математики (ах, ностальгия советского безоблачного детства!) были кубы и пирамиды реальные, деревянные, трёхмерные. Кроме таковых (реальных) были ещё кубы и пирамиды мелом на доске. Так мы на плоскости воображали номинальную трёхмерность. А были кубы и пирамиды просто в голове, даже без доски и мела. Условие задачи требовало от нас что-то решать с кубом, конусом, треугольниками – каковых в объективной реальности просто нет! Мы воображали некий куб – согласно условиям задачки – а потом делали прочие вычисления, с ним связанные, и порой замысловато-сложные…

Демократия – как те конусы. Есть реальная пирамидка, коряво выточенная школьным «трудовиком» из бревна или бруса, крашеная масляной краской, не просто наглядная, но и всеми органами чувств непосредственно ощутимая, воспринимаемая.

А есть номинальная, воображаемая, никакими органами чувств не воспринимаемая, умозрительная – как конус, нарисованный на доске.

Манипуляции с умозрительным конусом вроде бы как восходят к свойствам реального, вещественного – но вроде как и нет.

В чём тут подвох познания?

По условию задачи куб или конус есть. А в безусловной реальности их нет.

И мы можем следовать условию задачи, принимая, что данный предмет существует, выстраивая дальнейшие свои расчёты на аксиоме его существования.

Никто не запрещает нам вычислять любые умозрительные комбинации, приняв несуществующее равенство, по условию задачи, за существующее. Другое дело, что по отношению к предмету демократии это бессмысленно, ибо сама суть вопроса изначально изъята.

Если врач вместо исцеления больного поставил себе цель следить за регулярным приёмом таблеток – то какой смысл в регулярном или нерегулярном приёме таблеток?! Если они не способствуют исцелению – какой смысл в графике их поглощения?

+++

Виртуальность номинальной демократии даёт ей колоссальные преимущества перед реальной. Предмету трудно достичь совершенства, особенно высшего, беспредметное же изначально предполагается, как в высшей степени совершенное. У сущего есть изъяны, у несуществующего изъяны будут только в том случае, если их специально придумать, добавив к воображаемому кубу его воображаемую кривизну.

Оттого номинальная демократия отличается потрясающей безупречностью по сравнению со своими земными, корявыми аналогами.

Отсюда, например, такие популярные у либералов явления, как товарный дефицит в СССР. В рыночной же экономике товарного дефицита не существует – при любом уровне продуктового дефицита. Целые губернии могут умирать от голода – это никак не скажется на изобилии товаров в столичном магазине. Либералы путают изобилие с недоступностью, но это лишь часть их общей, номинальной альтернативы реализму нашей цивилизации.

При попытках реальной демократизации, когда равенство граждан достигается в прямом, житейском смысле – неизбежна «сила трения», тысячи проблем состыковки и сопряжения, особенно в первые 100-200 лет создания цивилизованного разумного общества. А в номинальной демократии ничего такого нет, потому что в ней цель – НЕ ДОСТИЧЬ, А ИЗОБРАЗИТЬ. Равноправие в буржуазной демократии очевидным образом номинально, оно никак не связано с реальной жизнью, бытом. Оно «выше этого» - решая свои задачи не в быту, а в воображаемых, умозрительных конструкциях, лишённых связи с реальностью.

А там, в идеальных, по условию задачи, условиях – их можно решать быстро, просто и без погрешностей. И без материально-энергетических затрат, за исключением тех, которые сам захочешь затратить (понятно, что выборы не бесплатны, но если бы на них не тратились и не проводили – ничего бы в реальной жизни не изменилось).

Единственная проблема номинальных вещей, при всём их сверкающем совершенстве – то, что они существуют параллельно реальной жизни реальных людей. То есть какая-то реальная проблема не будет решена ни победой, ни поражением, ни Трампа, ни Байдена, хотя в номинальном мире страсти вокруг их странных, мягко говоря, фигур – кипят нешуточные.

«Главное – точный подсчёт бюллетеней, а как, кем и когда были поданы бюллетени – не входит в условие задачи».

Поэтому колоссальное значение номиналисты придают подсчёту галочек – не задаваясь вопросом происхождения галочек.

Но если мы не знаем происхождения голосов (и любых иных вводных данных) – тогда какой смысл в точности их учёта?

+++
Чтобы не придираться к мелочам (например, к совершенно сумасшедшей американской избирательной системе) – оставим мелочи в покое, и скажем в целом, обобщённо: из западной модели демократии, т.н. «буржуазной демократии» выпали суть, смысл и цель системы. Последние отголоски реальной демократизации – это попытки скандинавских государств выравнивать налогообложением доходы богатых и бедных (что названо было «шведским социализмом» и ныне свёрнуто).

Социал-демократы, приходя к власти – имеют целью снизить разрыв в доходах, правах и возможностях между людьми. Они – может быть, смутно и расплывчато – но ещё «что-то» помнят об идее демократии, как таковой.

Буржуазный «демократ» вообще не имеет никакой предметности своего «демократизма», потому что никаких уравнительских целей не ставит (скорее, наоборот!) – и почему он «демократ» - никто не знает. С таким же успехом он мог бы называть себя опоссумом или выхухолью.

Потеряв смысл, сведя себя к мёртвой обрядности и окостеневшей ритуальности – демократия становится инструментально-непригодна ни для какого дела. Она не способствует уравниванию людей, она не развивает материального производства и не развивает культуры, она упадочна как экономически, так и духовно.

Её поведение приобретает ярко-выращенный магический характер «карго-культа». Регулярная смена лидеров в этом фетишизме-анимизме нужна не для достижения каких-то показателей («удоев чугуна» – как издеваются либералы), а лишь как талисман удачи.

Сами «лидеры» - по сравнению с задачей их «регулярной смены» - полностью расчеловечены, обезличены, не имеют никакого значения или индивидуальности, никаких критериев профпригодности. Получается, что единственное дело президента – вовремя уйти, а больше он ничего и никому не должен!

Рациональное содержание поступков отступает и теряется перед схематикой магического ритуала «регулярной смены», превратившейся, как и иные демократические процедуры, в самоцель.

Демократия не развивает – но её не для этого создавали.

Она плоха для войны – но её и придумывали не для войны (на которой принцип приказного единоначалия неприкасаем, как в Древнем Мире).

И если демократия ещё и не уравнивает людей – для чего её, собственно, и придумали изначально – тогда она выхолащивается окончательно.

Что же случается с демократической системой, потерявшей смысл?

Она превращается в бессмысленную свистопляску. Для чего она нужна? Либо для прикрытия каких-то тёмных дел, либо… вообще ни для чего. Просто всё крутится по инерции, в рамках «чистого безумия» - не умея остановиться.

+++

Вырожденные, бесплодные, оторвавшиеся от реальности демократические системы – исторически обречены. Потому я бы не стал вести дискуссий – хороши они или плохи. Вырождение демократии путём её обессмысливания – неизбежно ведёт к сокращению, удешевлению её ритуальных форм, которым общество придаёт всё меньше значения, и всё реже их замечает.

- Голосовать за то, что нужно нам – вы всё равно не даёте – говорят люди. – А голосовать за то, что нужно вам – мы не хотим. У вас дубина – вы и решайте. А нас оставьте в покое.

Буржуазная власть давно уже сделала принудительным всё, что ей нужно.

Поскольку она не сделала принудительными выборы – следовательно, они ей не очень нужны. Как, впрочем, и тем, кого они призваны обмануть, но всё меньше и меньше способны на это…

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 16 ноября 2020

https://economicsandwe.com/B2E66CDB7D60F03F/

 


26.10.2020 Производители сегодня – это армии в бою…

 

 

 Что происходит с человечеством ОБЪЕКТИВНО? А вот что: производительность оборудования растёт чудовищными темпами, количество персонала, нужного этому оборудованию, сокращается. Соответственно, происходит деление территории на закрытые зоны возрастающего процветания и обширные пространства экономической нецелесообразности с «ненужными», «лишними» людьми.

Людей, которые реально нужны, реально себя окупают по итогам производственной деятельности – всё меньше и меньше. Производят-то они всё больше и больше, но их самих – всё меньше и меньше! И возникает вопрос: куда девать остальных? Притом, что этих остальных, лишних, ненужных, потенциально-обездоленных – всё больше и больше, их количество растёт в прогрессии?

Можно ли в этих условиях «влиться в мировую экономику»? Только с сырьём или на очень постыдных, незавидных ролях. Мировая экономика не нуждается в новых руках: мировая экономика не знает, куда девать уже имеющиеся у неё руки.

Людей мировой рынок делит на нужных и ненужных: нужных всё меньше, ненужных всё больше. Борьба за право попасть в круг востребованных – всё жёстче и беспринципнее. Но основное правило востребованности мировым рынком едино, как базовый закон: рынок примет тебя, сделает тебе предпочтение перед другими производителями, если ты – каким-то другим недоступным или неизвестным способом – научился делать востребованный продукт лучше или дешевле. Особенно, если совпадёт: И лучше, И дешевле. Но можно взять и чем-то одним: или очевидным сверхкачеством продукта, или существенным демпингом отпускной цены.

Тогда произойдёт «измена» оптовиков прежним поставщикам и их разворот к новому. Та «измена», с которой политическими и военными средствами пытается сегодня бороться Трамп, пытаясь одолеть китайское товарное предложение в пользу сдувшихся производителей из США.

Китай, КНР – самый яркий в XXI веке пример успеха государства и нации. Достигнут он без всякой «демократии» и вопреки её требованиям. Он достигнут по объективному закону спроса: научить делать дешевле (или лучше) других, и покупать придут к тебе, а не к другим.

Китай раздавил либеральную толпу "демократизаторов". И тем спас своё будущее, своё право стать сверхдержавой, успешной нацией XXI века...

Если Китай с его тяньаньмэньской бойней – ярчайший пример успеха нации в современном мире, то самые яркие примеры неуспеха, неудачливости, лузерства демонстрируют страны победивших демократических движений. Чем ближе к методичке «строительства демократии по рецептам из США» страна была – тем более жалкое зрелище в итоге являет. Посмотрите на побирушку, проститутку и оборванку Украину, пошедшую вразнос, пробивающую дно за дном! Вот вам победа «прозападной демократии», а вот, для сравнения, КНР с красным знаменем и компартией во главе, демократизаторов намотавшая на танковые гусеницы…

+++

Это случайность? Почему экономический успех и демократизация по-американски противоположны? Это так совпало (победа прозападных либералов и обнищание страны) или же за этим стоит закон экономики?

За этим стоит закон экономики. Тот, которым я начал статью.

Современные производители НЕ НУЖДАЮТСЯ ДРУГ В ДРУГЕ. Они – как армии, находящиеся в бою друг с другом. Лучший подарок для автомобильной корпорации – банкротство другой автомобильной корпорации. А поскольку своя рубашка ближе к телу (и свои сограждане дороже правительству) - уничтожать стараются производителей в ДРУГИХ странах.

Ларчик-то открывается просто: ни действующие, ни потенциальные конкуренты производителям ведущих западных держав не нужны. А потому вся их политика направлена на то, чтобы уничтожить иностранное производство, «выдавить периферию» своей страны в каменный век.

Теория либеральной демократии – это ВСЕГО ЛИШЬ оружие разложения и деморализации армии-противника. Вы поняли, что производители воюют между собой, как армии на фронте? А какая мечта армии относительной вражеских коллег? Правильно: чтобы у противника разложились и фронтовые, и тыловые части. Чтобы они впали в буйство массового дезертирства, полковых бунтов и «выборов командиров».

Там, где такую работу по разложению производителя-противника пресекли (КНР, Тянь Ань Мэнь[1]) – там сохраняется конкурентоспособное, организованное и дисциплинированное производство. А там, где толпы придурков внесли в Кремль поддонка вроде Ельцина – там мы видим «мерзость запустения». Миру не нужна силная Россия? Нет, надо смотреть шире:

-Если миром правят США, то им не нужна никакая сильная страна, кроме США.

Россия в том числе, но не она одна.

Потому что либеральная демократия со всеми этими площадными кривляньями и карнавалами психопатов и уголовщины – не более, чем средство разложения и деморализации культуры производства у потенциального противника.

Если вы пойдёте этим путём – то вы превратитесь в экономически-ненужный, экономически-лишний, выбывший из соревнования производителей элемент мировой экономики. Говоря языком народа – в «жопу мира», или в Украину, что то же самое.

Вам нечего предложить на внешнем рынке – чтобы было дешевле или лучше тех, кто уже там. Но и ваш внутренний рынок раскрыт, обеспечивая сбыт иностранным производителям! Вы не нужны вообще ни в каком качестве – вы оказываетесь неспособны быть партнёром, но самих себя прокормить вы уже не в состоянии. От лишних – избавляются. Если вы утратили производство (и на внешние, и на внутренний рынок) – то вы теряете долю и в мировом распределении благ. Для всех бесполезные люди могут получить разве что милостыню, или грязную работу, которой все остальные брезгуют. Да и то, если повезёт.

Совершенно очевидным образом, карнавал майдана – это путь к нищете, вымиранию, угасанию, стиранию народа. Производители сегодня – как армии в бою. Ваша армия сперва разложена «свободами и открытостью», потом пленена или распущена, и чем вам защищаться?

В пост-майданной стране распространена только одна «профессия»: больше всего в ней «профессиональных безработных», или прекариата. Всякое перспективное производство в сломленной «демократией улиц» стране добивают до уровня, с которого он подняться не сможет уже никогда. Люди для мирового рынка бесполезны, а внутреннего, закрытого от мирового, где они могли бы обслуживать хотя бы друг друга – не имеют, лишены «открытостью».

А мы помним, что в силу особенностей современного высокотехнологичного производства зоны растущего благополучия, где живут люди востребованные, вовлечённые в дела – сужаются. Напротив, зоны растущей ненужности, гетто лишних людей – стремительно расширяются.

Патриот своей страны не хочет, чтобы его сограждане попадали в зону безнадёги и в каменный век гетто ненужных, «профессионально-безработных». Стремясь задействовать как можно больше своих сограждан в производстве востребованных мировым рынком благ - им пытаются передать удовлетворение ВСЕГО СПРОСА. Так, чтобы иностранцам от этого спроса не осталось бы НИЧЕГО.

Например, чтобы все самосвалы – только немецкие. И никаких белорусских! Каждая белорусская машина – это упущенная прибыль немецких машиностроителей. То же самое касается белорусской мебели или холодильников, масла или швейной продукции, всего. И как только в руки Запада попадает какая-то страна, как РФ при Ельцине или Украина – там не остаётся НИЧЕГО: ни машин, ни текстиля, ни бытовой техники, ни масла, ни хлеба, всё только импортное.

Главная цель либерализации и демократизации – размягчить страну для удаления, вырывания из неё, словно зуба из десны, всякого производства, чтобы было в плане технологий – шаром покати.

Как только страна (неважно, Беларусь или Китай) попадают в руки прозападных политиков – в них торопливо уничтожают всякую конкуренцию импорту из высокотехнологичных центров производства. Была у СССР собственная электронная промышленность – а у РФ её нет даже для строки в статистике, ноль целых, ноль десятых!

Они, наши «заклятые партнёры», конечно, пользуясь «дружбой и победой демократии на майдане», забрали бы и сырьё, и недра, и почву. Но это, в отличие от машиностроения, недвижимое имущество. Его получают более сложным путём.

Вымаривая, сводя в ноль местное (туземное) население, как индейцев в США, и прибирая вымороченные недра и земли к рукам. «Было ваше – стало наше».

Цель ясна и понятна. Количество занятых, нужных мировому производству, сокращается, и сокращается катастрофически. Выжить сможет лишь тот, кто в упорной экономической борьбе отстоит своё право что-то производить, хотя бы замкнувшись, хотя бы на внутренний рынок.

А там, чем чёрт не шутит, глядишь, и как КНР – научится производить дешевле других и «украдёт» оптовый сбыт у прежних производителей, что так беспокоит Трампа!

Нужно понимать эти «качели»:

Работающий Китай – это безработные в США.

Работающая Беларусь – это какой-то процент безработных в ФРГ и в Англии. И много где, вплоть до Турции, в последнее время зубастой.

Что не возьми, даже тапочки: если вы купили турецкие тапочки, то не купили вьетнамских, факт! И вьетнамским производителям лучше всего, чтобы турки тапочек не шили. И наоборот.

И вот в эту жестокую, пыхтящую и потную борьбу мировых производств – придурки майдана влезают со своими «свободой и демократией». В полном соответствии с планами заграницы разложить и дезорганизовать (например, забастовками) производство у конкурента. Избавить своего производителя от возможной конкуренции с вашим.

Надежнее и проще всего это сделать – организовав руины на местах бывших заводов и фабрик. Что и делает прозападная власть в любой из столиц своего торжества. Прихлопывает ВСЯКОЕ национальное производство.

Возьмите Украину – там остались только школьники, пенсионеры, отъехавшие на заработки в другие страны и профессиональные нацисты. Там вообще нет экономики! А в Прибалтике есть? Тоже нет! 70-80% бюджета – подаяние из ЕС. Фабрику шпрот – и ту закрыли!

Вывод в «лишние» чужих производств – это подготовка к выводу в «лишние» целых народов. Народ без экономики – или калека под капельницей внешних вливаний (как Латвия) или зловонный разлагающийся труп (как Украина).

Нации, лишившиеся (благодаря «свободе») права на труд – лишаются через то и права на жизнь. В самом деле, зачем они нужны, если ничего не производят? Если даже их внутренний рынок – и тот забит импортом?!

Платить им извне – как Эстонии за русофобию? А зачем – если, к примеру, русофобия выйдет из моды? А у Эстонии ни индустрии, ни даже сельского хозяйства, вообще ничего, одни грантополучатели…

Отстоять собственное производство – это отстоять своё право на жизнь. Понятно, что никому, кроме белорусов, не по кайфу в мире белорусские машины или станки, телевизоры или молочные продукты, мясо или яблоки! Понятно, что конкуренты со всего света спят и видят (и всё делают для того, чтобы) этой продукции не стало!

Тем отчаяннее нужно славянам (ныне истребляемым, как индейцы) – бороться за своё право сохранить у себя производство. Особенно высокотехнологичное, как билет в будущее, но и вообще – хоть какое-нибудь.

Спасение заводов и фабрик, полей и тепличных хозяйств, научных лабораторий любой страны – это Тянь Ань Мэнь.

Давите либеральную мразь – и будете жить завтра.

Не раздавите этих кровавых клоунов…

Посмотрите на Украину (а до неё на Грузию) – чем это кончается.

Пока совсем не кончилось, а до полного вымирания тех же укров совсем уж недалеко…

------------------------------------------------------

[1] Собы́тия на пло́щади Тяньаньмэ́нь 1989 года, также известные как «события 4 июня» — серия акций протеста на площади Тяньаньмэ́нь в Пекине, продолжавшихся с 15 апреля по 4 июня 1989 года, главными участниками которых были студенты. Во время так называемой резни на площади Тяньаньмэнь войска с автоматами и танками открыли огонь по демонстрантам и тем, кто пытался блокировать продвижение военных на площадь Тяньаньмэнь. Оценки числа погибших варьируются от нескольких сотен до нескольких тысяч и тысяч раненых

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 26 октября 2020

https://economicsandwe.com/0825A3520CC4B83C/

 


20.10.2020 Доллар: диктатура вымогателя

 

 Притча, так сказать. В одной комнате мясо, много отличного мяса – но нет огня. В другой – огонь, но нет мяса. Огонь полезная штука – но ни у кого ещё не получалось кушать собственно огонь. А мясо, казалось бы, можно кушать и сырым – но современный человек от сырого мяса страдает рвотой, отравлением, и может даже умереть. Так что мясу нужен огонь. А огню, конечно, мясо. Сытость рождается только из их сочетания. Теперь третий элемент притчи: Некто владеет дверью между комнатой с мясом и комнатой с огнём. Он берёт мзду за проход. В итоге ему принадлежит почти весь огонь и почти всё мясо…

Что поймал, гениально уловил «Доллар, его величество»? Эпоху разделения труда. В старого типа натуральном хозяйстве (ещё у мужиков столыпинской реформы, т.е. в начале ХХ века!) из внешнего мира приходило скорее зло, чем благо: разорители, грабители, сборщики налогов, обкладывавшие мужика поборами. Хорошего и полезного мужик из внешнего мира видел мало: почти всё производил сам, у себя в собственном хозяйстве. Такому мужику чем меньше связей с внешним миром – тем лучше. Оттуда, извне, на него только печенеги налетали, да собственные феодалы, и те, и другие – отнюдь не пеклеванниками потчевали…

И диктатура доллара-вымогателя была бы невозможна в мире натуральных хозяйств-доменов. Потому что ничего рокового в прерывании связей с внешним миром для натурального производителя нет. Возвращаясь к нашей притче начала: у него и мясо есть, и огонь он сам разводит. Сам выращивает, сам жарит, сам ест. Какой доллар?!

Но такое хозяйство – очень низкопродуктивно. И в погоне за ростом производительности хозяйства человечество стремительно сформировало сложную и многоуровневую систему разделения труда. Производительность-то выросла многократно, но взамен диалектика жизни (все достоинства системы – есть продолжения каких-то недостатков) отняла у труда самодостаточность.

Труд более не производит хлеба насущного. В отрыве от своих смежников современный труд – не больше, чем толочь воду в ступе. Если нет конечной сборки продукта, то производимый нами полуфабрикат – совершенно бесполезен сам по себе.

А что такое – «труд потерявший самоценность»?

Это зависимость оплаты труда от внешней, посторонней оценки.

Если я выращиваю помидоры для себя, на своём участке и сам же их ем, то количество помидоров и есть оценка моего труда. Мой труд на себя имеет объективную оценку в виде количества солений на зиму.

Но если я выращиваю помидоры на продажу – то их количество и даже качество совершенно не важно! Мой труд не имеет никакой объективной формулы оценки, в которой количество и качество труда было бы равно или хотя бы пропорционально оплате этого труда благами!

В рыночной экономике одни люди очень много и упорно трудятся – а зарабатывают очень мало и нищенствуют. Другие же совсем не трудятся – а «зарабатывают» (точнее, получают) огромные суммы.

Почему одному заработать на квартиру не хватит и трудов целой жизни, а другому достаточно мизинцем пошевелить?

Ответ на поверхности: произвольная оценка труда.

Человек, производящий не продукт, а лишь 1/100 продукта – оказывается заложником ненужности своего труда, взятого в отрыве от смежников. Но ведь и все его смежники точно в таком же положении!

В рыночной экономике труд не важен. Не важно, вырастил ты картошку или не вырастил. Не важно, много у тебя её по осени, или мало. Если у тебя её не купят – ты не только оплаты труда не получишь, ты ещё и в убытках по итогам сельхозгода останешься!

В рыночной экономике не важно – сколько ты вырастил картофеля, а важно, сколько тебе выделит оценщик труда извне (купит ли, и если купит – то по какой цене?).

У рыночных оценщиков есть фавориты – которые деньги лопатой гребут, независимо от объёмов и качества своего трудового вклада в производство. А есть (куда больше) обездоленных парий-изгоев, которым платят очень мало. И добиваются покорности, шантажируя тем, что совсем перестанут платить, даже этот мизер. «А тогда ваши семьи сдохнут в нищете!».

+++

Поскольку труд не самодостаточен – тот, кто контролирует переходы полуфабрикатных масс, тот и берёт себе львиную долю благ. Речь о том, что разрешительная система может, под угрозой прикрытия всего дела, изымать из дела любой процент, отчуждая его в свою пользу.

Вот есть люди, которые выращивают какао-бобы.

И они получают, условно, допустим, 100 долларов за тонну.

А если сделать 50 за тонну? Выгодно это оптовому покупателю?

Конечно, те, кто выращивают какао – начнут возмущаться. Но куда они денутся? Уйдут к другому покупателю? А фигушки: вся планета приватизирована единым консорциумом из 62 банкиров, у которых в руках все деньги мира. НЕТ ДРУГОГО РАБОТОДАТЕЛЯ!

Или вот этот, который предлагает 50 вместо 100.

Или 0 вместо 100. Вот и выбирай.

А когда какаоробы согласились на 50 вместо 100, встаёт вопрос: а почему бы не сделать 25? Сели банкиры, посчитали: сдохнуть они не сдохнут, работать на платнациях смогут… А если нет разницы – зачем платить больше?!

Разделение труда породило новую глобальную экономическую картину: тотальную зависимость разделённого труда от оценщика извне. Пока негр сам себе выкапывал корешки – каждый новый корешок был шагом на пути к сытости. Когда он стал выкапывать корешки на продажу – корешков он собирает всё больше, а сытости у него всё меньше! Потому что «аппетит приходит во время еды» и в мире свободных цен цена зависимого, несамодостаточного труда стремится к величинам «около ноля».

Рыночные экономисты давно уже и с усмешкой растолковали нам: ребята, ваша усталость – не является критерием оплаты! Да, вы трудились 15 часов в сутки и очень утомились, это по вам видно – но в нашей экономике усталость не мерило работы! Нам(оценщикам) кажется, что реальной пользы от вас немного. Не нравится наша оценка вашего труда – дверь вон там, и пригласите следующего из очереди безработных!

Кратко говоря: мы (оценщики) платим вам не по труду – а как захотим. Найдите способ пробиться к нам в фавориты – и станете получать в час больше, чем другой в неделю!

Сколько кто благ получит – решать, извините, не вашим мозолистым рукам, а нашему произволу!

+++

Вот этот новый мир, в котором человек труда совершенно несамодостаточен, и является, по сути, заложником сбыта (закупочных цен на его продукцию) – и ухватила долларовая система.

Вначале был «нефтедоллар» - то есть сговор США и саудитов, что нефть торгуется в долларах. Хочешь топлива – заработай доллары. А какое же современное производство без топлива? Это ж как человек без крови! Всякий производитель в мире встанет без нефтепродуктов. Но, чтобы их иметь – нужно заполучить доллары. А цену на товар назначает его продавец.

Это только мы, дурачки, продаём нефть не по собственной цене, а сколько в Лондоне на их бирже укажут.

А вообще-то владелец вправе назвать любую цену на свой продукт. Назначить её и добавить: «торг неуместен». Хочешь мой доллар – плати столько, сколько я тебе скажу. А не хочешь – ступай вон и живи без нефтепродуктов. Если сумеешь..

Отчасти эти механизмы действуют и сегодня, но к ним добавились и другие, обеспечивающие всевластие и нерыночную, назначенную цену доллару США.

Смысл американской финансовой диктатуры можно описать ещё одной притчей.

Некий барон или граф установил такой порядок: всё, произведённое на его земле – хлеб и мясо, шерсть и масло, пенька и ворвань, мёд и дёготь, и т.п. – всё свозится на его склад. И только оттуда, распоряжением хозяина, выдаётся участникам производства. Причём столько, сколько хозяин сочтёт нужным.

То есть зависимые производители не могут сами напрямую потреблять своё продукт. Не могут и горизонтально им меняться друг с другом. Весь произведённый ими продукт принадлежит хозяину – и хозяин же его по своему произволу раздаёт на руки для потребления.

Такой хозяин – единственный богач среди нищих. Труд не имеет смысла: больше или меньше шерсти ты настрижёшь с овечек. И овечки не твои (ипотечные) и шерсть не твоя (в счёт процентов по кредитам МВФ). Смысл имеет благосклонность хозяина.

Если тебе нужна шерсть (русскому автолюбителю нужен бензин) – то ты идёшь к хозяину канючить. Делал-то шерсть (бензин) ты, но распределяет её – совсем другой человек. И если он к тебе благосклонен (рыночный фаворитизм) – он может тебе дать даже больше шерсти, чем ты настриг.

Насколько? Около 70% бюджета Эстонии, Латвии и Литвы – подачки от Евросоюза. Своим трудом прибалтийские бантустаны зарабатывают лишь 30%, а то и меньше, от того, что тратят. То есть хитрый лизоблюд и льстивый подхалим постриг трёх овечек, а шерсти от хозяина получил с 10 агнцев!

А бывает и наоборот, и ой как бывает! Курс рубля занижен на 70% от его реальной покупательной способности, что подсчитали серьёзнейшие европейские экономисты. Это делает всё иностранное для русских очень дорогим. А всё, что сделано в России – для иностранцев очень дешёвым.

Это как если бы вы, «от большого ума» рубль меняли на 30 копеек: в чью пользу такая схема обмена? И кого она делает в итоге нищим?!

+++

В рыночной экономике саморегулирование оплаты труда ушло, а правовое регулирование не пришло. В итоге, после краха СССР (где строилось правовое регулирование оценки труда) – труд сам по себе вообще ничего не стоит! Любой труд стоит лишь столько – сколько за него дают. И если не дают ничего – то и не стоит ничего, не глядя на его объёмы или иные технические параметры…

Человек, выйдя из натурального хозяйства, сам себя кормить разучился. А правовых гарантий оплаты труда от общества не добился (в СССР они были, но где СССР?!). И получается рыночная ситуация: сам по себе человек беспомощный, и при этом ему «никто ничего не должен». Чистой воды грубый шантаж: делай, что мы скажем, бери, сколько мы дадим – или сдохнешь в страшным корчах.

У человека нет права на труд (ушло вместе с СССР) – оплачиваемый труд для него привилегия и милостыня. Не его благодарят за труд, а наоборот, он должен униженно руки лобызать, что его соблаговолили взять, не предпочли другому безработному!

Нет права на труд – нет и никаких других прав. Ну какие могут быть права у заложника вооружённых (авианосными флотами) террористов? У жертвы матёрых шантажистов? Покормят такого заложника баландой – спасибо. Не покормят – терпи.

В системе экономической диктатуры доллара вся военная мощь НАТО поставлена на обслуживание курса доллара и его валют-сателлитов, который устанавливается не экономическим путём, не через сравнение покупательной способности, а силовым и волевым путём. Кто не согласен с курсом доллара – в того летят ракеты. А кто согласен – тот меняет рубль на 30 копеек, и благодарит, что хоть 30 копеек ему из его рубля оставили!

Суть экономической диктатуры – в контроле узлов обмена мирового разделения труда. Это как таможня, которая взимает пошлину за проезд и туда, и обратно. Мясо везёте к огню? Отдайте нам часть мяса. Огонь разводите для гриля? Пожарьте нам наше мясо!

Но таможня – если сильно оборзеет, и станет забирать слишком большую пошлину – столкнётся с тем, что товары через неё перестанут перевозить.

А современный производитель настолько несамодостаточен, настолько зависим от обмена и разделения труда – что просто НЕ МОЖЕТ отказаться от переходов через долларовую «таможню», сколько бы с него не взыскивали.

Даже если 99%. На 1% можно выжить.

А без перевалочного пункта – не будет и 1%. Не могут производители велосипедов кушать свои велосипеды, а производители тапок – тапки. Чтобы купить еду – им обязательно нужно свои продукты сперва продать. Пусть дёшево, пусть сверхдёшево – а какой выбор-то?

И вот тут – из разделения труда при отсутствии гарантий правовой оценки труда (по закону, а не на глазок оценщика) возникает всевластие доллара США.

Он определяет не только цену труда, но и сам допуск в экономику. Например, ты шьёшь тапки, но ты же не один такой. Если заказы с твоей фабрики раскидать по другим фабрикам – они будут только рады! И, будь уверен, справятся! А ты закроешься без продаж и умрёшь.

А потому производитель реального сектора – всегда на коленях и с вырезанным языком. Это несчастнейшее существо, которое с утра до ночи пашет на плантациях, производя горы кофе – а хлебушек и жизнь себе вымаливает, как нищенка на паперти.

-Ты говоришь, что мы тебе мало платим? А ты думаешь, кофейные фермеры в Гане и Эквадоре не обрадуются твоей смерти? Мы просто ничего не будем у тебя покупать – для этого нам нужно лишь заказать чуть-чуть больше им…

И что делать? Правовых гарантий в оценке труда нет. Оценка его не зависит от его количества и качества. Ты – заложник покупателя. Печь хлеб из кофе? Не получается. А жить с опорой на собственные силы, как в древности – ты уже разучился…

+++

Эта страшная возможность у долларовых банкиров (62 человека приватизировали планету, и теперь все деньги мира в их руках!) сократить твою выручку в любой доле, или вообще лишить тебя всякой выручки – активно используется.

А кроме кнута у них есть, естественно, и пряник. Не платишь трудящемуся – так имеешь фонды оплаты полезных тунеядцев. Тех, которые на майданах толкутся месяцами, годами – ничуть не беспокоясь, что нужно идти на работу, и выглядят при этом весьма упитанно. А как так получается?! У трудящегося отпуск – месяц, в лучшем случае, и выстоять на площади больше месяца он физиологически не сможет: ему надо идти на работу! А эти многомесячные манифестанты – они, извините, откуда черпают средства к существованию?! Получается, что торчать на площадях – их работа. С зарплатой, и, может быть, с соцпакетом…

Произвол оценщика в оценке трудового вклада как человека, так и целой страны – даёт очень широкие возможности для манипуляций «человеческим стадом». Перебросить деньги оттуда, где делают реальные блага – туда, куда тебе хочется. Выкормить три прибалтийских бантустана, вообще лишённых внутренней экономики – исходя из геополитических планов.

Поднять одних.

Опустить других.

Регулируя таким образом – добиваться всё большей и большей покорности, вплоть до полного подавления человеческой мысли и превращения людей в неполноценных животных.

До чего осталось уже совсем недалеко…

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 20 октября 2020

https://economicsandwe.com/7B97F309792B0B0D/

 


13.10.2020 Нездоровье

 

Цивилизация. Компьютерная игра.

 Примета нашего времени, которой оно пестрит из всех щелей – огромное количество «борцов за свободу», которые не имеют никакого представления ни о физическом, ни об экономическом выживании человека. Казалось бы, вся история – красноречивый свидетель: человек живёт не только потому, что он родился. Мало ли, что родился?! А какова его связь с извлечением благ из ресурсной среды? Если никакая – то он помрёт с той же скоростью, с какой рождался. Каково место человека в извлечении даров природы, в их переработке, кто и как защищает человека от желающих его убить? Тут ведь не отбояришься заклинанием – «желающие меня убить – плохие люди»! Ну, плохие, они и не спорят, а дальше что?!

Вот, к примеру, турки очевиднейшим образом выдумали вырезать всех армян. Мотивируя это тем, что армяне им сильно не нравятся, раздражают, да и занимают некоторые земли, которые туркам бы в хозяйстве пригодились. Что на такое возразит либеральный армянин, отравленный безумием идей века?

Он скажет, что надо провести голосование – и показать туркам, что большинство армян говорят твёрдое «нет» такому поведению турок. Закрепить это референдумом, а то вдруг турки с первого раза не поняли. Всячески выразить волю, выйти на площади, встать живыми цепочками, поднять транспаранты «Нет! Не хотим! Не надо!». Всё это подробно описать в либеральной свободной прессе. Подать в международные суды, в ООН, а главным образом – в Спортлото, куда советовал писать ещё В.Высоцкий.

Но что-то говорит мне, что турки не будут ждать итога всеармянского референдума, и заранее догадываются о его результатах. И – как бы пофиг им!

Нельзя заменить крепостные стены всякими перфомансами, флешмобами и «мирными протестами», как это выдумала делать либеральная тусовка, полагая за собой врождённые права, о которых нужно только напомнить тем, кто про них забыл. Если человеку оттуда сказать, что у него нет никаких прав, кроме тех, что отвоёваны в жестоком бою – то такой человек обидится, огорчится, посчитает вас негодяем и рабом, примитивным и отсталым тоталитаристом.

Но ведь и самых надёжных крепостных стен мало! Надо ведь ещё выяснить для себя, внятно проговорить – чем ты там, внутри, защищённый, будешь заниматься?

Если производить, то что, и хватит ли тебе для выживания количества произведённого? А если собираешься обмениваться произведённым, то захочет ли внешний мир с тобой меняться?

Эти обидные и горькие вопросы реалиста вторгаются в счастливое пиршество достоинства и свободы у либерального психопата грубо и раздражающе.

Вопросы освобождения «снимают» у такого психопата и вопросы организации производства, и вопросы основательности, солидности, серьёзности производителя. Выращенный одной из бессмысленных и бесчисленных контор человечек новейшего времени привык, что производит только деньги собственной зарплаты из собственного времени, которое считает товаром.

Огорчу вас, ребята-либералы: часы и рабочие дни товар только у того, кто производит действительно полезный продукт. Современный же городской паразит привык «отбывать срок» и за это «получать содержание». Ходить куда-то, куда ему не очень хочется ходить, и получать за это хлеб, сыр, колбасы, которых он считает «явно недостаточными».

Ибо в рыночном обществе есть с кем сравнивать: богатые на виду, и постоянно «пиарятся».

-Как же так – думает либеральный психопат – вот я по восемь часов отбываю срок в чём-то, подозрительно смахивающем на тюрьму смягчённого режима, жизнь мою у меня отбирают – а что дают взамен? Ведь не хватает на то и на это, и на пятое, и на десятое…

Отсюда и гнев и ярость, и бунт, и протестные настроения городского паразита, и всё негодование на «несвободу», которая якобы мечтает ему жить «как в лучших домах Парижа и Лондона», и требование незамедлительно всё предоставить по мировым стандартам, и т.п.

О’кей, свобода, ребята!

Это значит, что когда к вам подойдёт кто-то сильный (как турок к армянам) и вы начнёте кричать о помощи – вам ответят «это ваши проблемы».

Это значит, что когда ваш продукт (если он у вас вообще есть) никто не выразит желание брать даже ниже его себестоимости[1] – вам скажут «это ваши проблемы».

Свобода – это вообще, когда все ваши проблемы только ваши, сколько бы у вас ни было проблем, и какими бы они ни были.

Во-первых, ваши проблемы никто не будет решать за свой счёт.

Во-вторых, ваши проблемы выгодны соседу.

Если вы профукали хорошее образование, и не можете делать тонкой работы, то соседу с образованием это выгодно: ему не приходится делать чёрной работы, вы за него её сделаете.

И потому в рыночном обществе проблемам, как правило, не сочувствуют (если исключить религиозный компонент милостыни). К чужим проблемам даже не равнодушны. Чужим проблемам злорадствуют.

Чем хуже дела в твоей стране, тем дешевле ты наймёшься в моей стране гастарбайтером, делать за меня чёрную работу, к тому же за бесценок! И потому рыночный иностранец не заинтересован, чтобы в твоей стране было хорошо. Наоборот, он прямо и шкурно заинтересован, чтобы в твоей стране было как можно хуже.

Для него это дешёвая рабочая сила, дешёвые ресурсы, и вообще, говоря в целом – дешёвые возможности.

Чужая беда – это резервуар возможностей для рыночного человека. Чужая бедность – твоё богатство. Чужое невежество – твоё господство. Чужое несчастье – твоё манипулирование.

+++

Чтобы быть психически здоровым, человек обязан и вынужден (нашего желания тут никто не спрашивает) понимать своё место в производственных процессах, обменных процессах и правило сокращения излишних посредников, сходное с правилом сокращения дробей.

-Способность и возможность производить

-Аргументы своей полезности при обмене

- Аннигиляция (схлопывание) ненужного внутри схемы производств и обменов.

А можно без этого? Без этого нельзя. Ни к чему приходить на мировой рынок без ничего. Незачем лезть в те схемы обменов, в которых ты очевидным образом не нужен и бесполезен. И следует понимать, что от ненужных избавляются.

Могут и физически избавиться – и сколько угодно таких примеров. Как хорваты от сербов, турки от армян и т.п. Каждый раз выясняется, что никаких «врождённых прав человека» не существует, убитых забывают, никаких «новых Нюрнбергов» не собирают. Да и в прошлый раз собрали только потому, что был СССР, и он настаивал признать обыденность геноцида преступлением. А для рыночного общества геноцид – именно обыденность. Ежедневная хозяйственная практика: «один умер, другой родился, всяк в дело годится».

Но я не хочу сказать, что все люди, как турки, норовят обязательно романтикой кровопускания залить шары. Это не всем нужно – фонтаны крови, только романтикам рыночных переделов (захватного права). А есть люди прагматичные, поспокойнее, посевернее, им эту кровь пускать – только костюм марать. Ни к чему, короче.

Они и без всякой крови удавят тихохонько. Вы поймите, что экономический геноцид проигрывает турецкому в зрелищности, но по итогам-то, в сухом остатке – ничуть не проигрывает. Например, вымирание, депопуляция современной Украины беспрецедентна не только для мирного, но даже и для военного времени! Там давят такими темпами, каким мог бы позавидовать гитлеровский гауляйтер, заточенный на «окончательное решение славянского вопроса».

А с точки зрения шоу – смотреть не на что. Экономически-ненужные, выпавшие из обменных циклов, отключенные от продуктопроводов люди тихо мрут и при этом не размножаются. Это происходит растянуто, размазано, так, что конкретной даты смерти порой не назовёшь: человек умирал долго, несколько раз случайными заработками выбирался из могилы, потом снова туда падал, и т.п.

+++

У психически-здорового человека должно быть представление о ПРОТИВОСТОЯНИИ, как военном, так и экономическом, и людей, и народов, в условиях биосферы, в которой всё пожираемо всем. Если у человека есть что отобрать – его пытаются убить. А если нечего – то о нём забывают, и он умирает сам.

Недостаточно защищённый богач всякий раз оказывается трофеем охотника. А нищий, не интересный охотникам, потому что с него нечего взять – становится жертвой собственной несостоятельности.

В реальной жизни народы, сплотившись вокруг знамени и вождя, прорываются с боем через фаланги алчных врагов.

В реальной жизни ни труд, ни заработок, ни положение в обществе не являются делом выбора личности! Это – баланс сил, и не более того. Если у тебя отобрали месторождение нефти, то ты уже не можешь добывать нефть, а если выгнали с фабрики – то и фабричным рабочим быть уже не можешь. Урожай неразрывен с землёй, а кто думает «неважно, в чьих руках земля» - тот пусть вырастит хоть раз урожай в Антарктиде…

Но если всё это реальность, и реальность очевидная, то кто и с какой целью заражает людей либеральным бредом?!

Кто делает кривляние бездарной и беспочвенной личности «сверхценным»? Кто размещает умы людей в фантастическом мире «правильных голосований и регулярных смен властей»?

Кто подменяет ратный труд и научно-техническое творчество балаганом с клоунами, которые, якобы, «всё вмиг предоставят»?

Кто изображает зарубежного вампира, которому тем лучше – чем хуже будет нам – щедрым и бескорыстным дарителем вкусняшек?!

Кто врёт, что закрытие «неэффективных предприятий» автоматически создаст «эффективные предприятия»?

А если «неэффективные» закроются, а «эффективные» не откроются, тогда что? Тогда чем народу жить?!

+++

Психически здоровому человеку необходимо понимание того, что если ты не нужен в схеме обменов, то тебя сократят – может быть, не сразу, но сократят. Ему нужно понимать и видеть такое явление, как затратность и неокупаемость человека или народа в той или иной обменной схеме.

Только в этом случае человек может избежать паскудной роли «расходного материала», дровишек в чужой камин, сможет прожить свою жизнь с достоинством.

Настоящим.

Не лакейски-майданным.

--------------------------------------------------------------

[1] Дело в том, что производство – это переработка сырья. И потому может рассматриваться оценщиком двояко. Оно может рассматриваться как улучшение потребительских свойств сырья – и тогда итог трудов дороже сырья. Но может быть оценено как порча сырья – и тогда конечный продукт обработки дешевле исходного, затраченного сырья. Если вы сделали из глыбы мрамора прекрасную статую, то это физический труд и прибыль. А если вы истолкли глыбу мрамора в порошок, то это тоже физический труд, но убытки. Трудится-то вы трудились, никто не спорит, но вы сырьё на дерьмо в итоге перевели. А теперь поймите ещё одну вещь: оценщик в рыночной экономике – материально-заинтересованное лицо. Ему выгодно посчитать вас не тружеником, а вредителем. Ему выгодно представить дело так, что вы испортили сырьё. Тогда не он вам будет денег должен, а вы ему – за нанесённые убытки (эффект банкротств в рыночных обществах).

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 13 октября 2020

https://economicsandwe.com/2B944D1BE9498081/

 


29.09.2020 Геноцид армян: новая глава 

 

 

 Карабахский конфликт - это одна из глав чёрной книги геноцида армян, которым с XIX века занимаются турки. В их понимании армяне "недобиты", и хотя армяне потеряли большинство своих земель, всё-таки небольшой анклав армян остаётся в турецком море Закавказья. Геноцид армян обрёл второе дыхание в годы "перестройки", в конце 1980-х, когда турки вырезали армян в ряде населённых пунктов, но снова не везде. Военное сопротивление побудило турок прекратить резню.

Большинством независимых экспертов общие потери в Карабахской войне оцениваются в 20–25 тысяч человек. 5 мая 1994 года был подписан Бишкекский протокол о перемирии и прекращении огня между Арменией и Нагорно-Карабахской Республикой, где пытались истребить всех армян, с одной стороны и Азербайджаном — с другой. Локальные обострения между сторонами происходят по сей день. Но таких масштабных не было давно.

Турция ожидаемо поддержала Баку и осудила «нападение Армении», отметив, что она «нарушила перемирие, еще раз продемонстрировав, что выступает против мира и стабильности». Мир и стабильность для турок = отсутствию армян. Пока армяне существуют - "мир и стабильность по-турецки" считаются попранными.

Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) призвала Армению и Азербайджан восстановить режим прекращения огня и решать конфликт исключительно мирным путём. Сопредседатели Минской группы ОБСЕ также категорически осудили крупномасштабные военные действия в Нагорном Карабахе.

МИД России обратился 27 сентября с призывом прекратить боевые действия. 

Как "обороняется" Баку? Давайте не будем голословными, дадим слово его представителю:

«Ряд стратегических высот уже находится под контролем нашей армии. В том числе, освобождены села Гараханбейли, Гервенд, Горадиз, Йухары, Абдулрахманлы Физулинского района, Бойук Меджанли и Нюзгар Джабраильского района», — заявил пресс-секретарь военного ведомства Азербайджана Анар Эйвазов.

То есть это оборона такая: брать города штурмом (которые, к счастью, не взяты, пока это только турецкое хвастовство). Очень интересные потери у "обороняющихся" - танки. Вы же знаете, что когда люди обороняются - они атакующие танки теряют! 

Цель очевидна: полное и окончательное решение "армянского вопроса", война "до последнего армянина". Геноцид армян ведётся обстрелами сел на линии разграничения, и столицы Арцаха — Степанакерта. Турки думают, что чем больше людей они убьют в Степанакерте - тем больше это будет похоже на "оборону" своей территории...

Турки по обе стороны "армянской перемычки", громогласно объявляя себя "единым народом", считают, что пришло время "окончательно решить" недоделанное в начале ХХ века убийство армянского народа. Около четырех тысяч боевиков перебросила Турция из Сирии в Азербайджан и они уже участвуют в боях против Карабаха, заявил посол Армении в России Вардан Тоганян.  Премьер-министр Армении Никол Пашинян заявил генеральному секретарю ООН Антонио Гутеррешу о прямом участии Турции в военных действиях Азербайджана против Арцаха (Нагорного Карабаха).

Надо отдать должное турецкой честности: турки не пытаются скрывать своих целей, тотального ГЕНОЦИДА. Они говорят об этом прямо и открыто, как Гитлер: "Вооруженный конфликт, который длится в Нагорном Карабахе, для азербайджанцев является «отечественной войной», сказал помощник президента Азербайджана по международным вопросам Хикмет Гаджиев. То есть - землю забрать, жителей выбить. 

Турецкий лидер Эрдоган прямо заявил, что армяне должны «немедленно уйти с азербайджанских земель». Эрдоган добавил, что Азербайджан, который ждал 30 лет для разрешения территориальной проблемы жизненного пространства, теперь действует самостоятельно. «Незамедлительное освобождение армянами земель Азербайджана откроет путь для установления мира и стабильности в регионе», — сказал Эрдоган. 

Прямым текстом: нет армян, нет и войны. А с кем воевать, если одни турки останутся?! Логично же! И никакой политкорректности, режет "правду-матку" ятаганом!

- Переговоров нет и не будет: В Баку уверены, что Россия не придет в Карабах - сообщили Эмиль Мустафаев и Ильгар Велизаде изданию EADaily (провластные азербайджанские политологи). Вот так, понимаете? Нет и не будет? О чём с трупами разговаривать? Армян же в Баку видят только трупами. Отсутствие у армян права на жизнь - символ веры восточного соседа, в этом смысле даже южный сосед, физически уничтоживший в начале ХХ века 3/4 армянского народа, сегодня сдержаннее.

Эмиль Мустафаев: Турция никогда не ограничивается дежурными заявлениями в поддержку Азербайджана. Анкара и Баку на всех площадках поддерживают друг друга. В данном случае, да, мы вновь видим серьезную поддержку Анкары, она для нас важна. У нас есть достаточно широкое сотрудничество в военно-технической сфере, наши страны проводили беспрецедентное количество учений, о роли армии Турции среди армий стран НАТО все знают...

Геноцид армян примечателен во многих отношениях, в том числе и потому, что в кровавом XX столетии он был ранним примером массового геноцида, который многие признают как «репетицию» холокоста. - писал профессор Израэль Чарни директор Института холокоста и геноцида в Иерусалиме, главный редактор «Энциклопедии геноцида».

Хорошо известно, что именно геноцид армян убедил Гитлера в безнаказанности истребителей народов. В речи Адольфа Гитлера в Оберзальцберге 22 августа 1939 года говорится: «Кто сейчас помнит уничтожение армян?» Документ хранится в Национальном архиве Вашингтона. Здесь можно посмотреть фотокопию протокола того заседания гитлеровской верхушки. 

Изменилось ли что-то? Для Турции и турок - нет. Поймите важнейшее: турки не отрицают геноцид армян, они не скрывают, что он был - но это правильно, говорят они!  Это не преступление, а подвиг в их глазах...

Сегодня они решили, что сложилась благоприятная обстановка для "окончательного решения армянского вопроса": повторить "подвиг" хорватского фашизма, попросту и полностью "очистившего" Сербскую Краину от сербского населения. Они рассчитывают на ту же благосклонность к турецкому фашизму, какую НАТО проявило к хорватским усташам. 

Не скрывается, что любой армянин, который попадёт в руки азербайджанской армии, будет уничтожен, не взирая на пол, возраст или гражданство. 

Сейчас в боях участвуют танковые подразделения при поддержке ракетно-артиллерийских войск, авиации и беспилотных летательных аппаратов.

Обстрелам подверглись не только села на линии разграничения, но и столица — Степанакерт.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 29 сентября 2020

https://economicsandwe.com/7F33EF24C3A972BA/

 


10.09.2020 "Ярмо" - понятие полеводческое...

 

 ​Знаете, в чём разница между дикорастущим бананом и бананом культивируемым? Ну, понятно, что в размере, вкусе, количестве, однако я спрашиваю как экономист. С точки зрения экономической науки разница между этими бананами – в наличии или отсутствии ИНФРАСТРУКТУРЫ обеспечения роста. Дикий банан – он сирота. Беспризорник. Он каким-то образом сам цепляется за жизнь и сам растёт. И ему никто не помогает. Жрут, когда вырастет, а росту не способствуют. Но если вы собрались вырастить много бананов, в промышленных масштабах, то нужно и промышленное обеспечение. Начиная возделывать банан или помидоры – вы начинаете громоздить технические приёмы и методы селекции…

На свободе человека эти «фокусы» сказываются трагически. Я не ёрничаю. Действительно, трагически. Возникает противоречие между свободой личности и общественной необходимости, которого в дикой природе просто нет. Потому что там банан растёт сам.

А тут он сам не растёт. Он капризничает. Его вывели таким, что сам он расти не умеет и не хочет. Ему рабы нужны. А кто рабы томатов? Люди. Культурные сорта томатов шантажируют и терроризируют людей. Они говорят без слов, но очень понятным тоном:

-Нет обработки, рабы, не будет и плодов!

Но мало сказать об угнетении человека культурными сортами пшеницы и говядины. Это одна половина беды – а вторая в том, что угнетать свободу человека начинает и техника.

Конечно, механизмы нам помогают, делают за нас часть работы. Но они же и задают нам с необходимостью новые виды работы, принудительные, для их поддержания.

Машина бездушна. Если не соблюдать инструкций по её эксплуатации – она сломается. Равнодушно сломается – как раньше равнодушно работала. А иногда, бывает, и убьёт оператора. И ещё как бывает! Техника безопасности написана кровью…

С развитием техники возникает КРУГ машины. Это, в сущности, тоже машина. Для того, чтобы с одного конца что-то вышло, надо с другого конца загрузить. А не загрузишь – КРУГ машин бесчеловечно ничего не выдаст по итогу. От кого вы ждёте человечности?! От автомобиля?! Чтобы он вас возил, бензина не вымогая?!

Нет в совокупности машин человечности. В своём шантаже они жестоки.

Встав на путь расширенного воспроизводства, человек замечает (с ужасом), что его ЗАСАСЫВАЕТ В ОБСЛУЖИВАНИЕ. И сорта помидоров, и механизмы – порабощают человека.

+++

Потому главный вопрос цивилизации – «как освободить человека от рабства, не освободив их при этом от жизни?»

Сложность этого вопроса и породила множественность мучительных исторических эпох. Если поставить точку в середине, как делают либералы, то никакой истории нам бы не потребовалось.

-Как освободить человека от рабства?

Это же вопрос одного дня! Подписал бумажку – вот он и свободен, гуляй, Вася. Пусть себе делает, чего хочет, спит, сколько хочет. Говорит, что хочет, пишет, чего хочет – если грамоте научили до «освобождения»…

Это так легко, что дух захватывает! Раз – и квас! Один счастливый день – и все свободны.

Только потом они начинают помирать пачками, потому что вы ответили только на первую половину базового вопроса цивилизации…

Как освободить от рабства, не освободив от жизни?

Расширенное воспроизводство «обнаглевших» сортовых бананов цинично и бездушно требует подчиниться ему, или сдохнуть. Не хотят ЭТИ бананы расти, как дикие росли, сами по себе, человека не напрягая.

С миром и кругом машин – ещё хуже. Не зальёшь топлива – не действуют, но мало того! Не будешь учиться 15 лет – не сможешь собрать требующую топлива машину!

А кому это хочется, особенно в молодые годы, штаны за партой да за учебниками протирать?!

+++

Человеческий разум поставил вопрос о свободе личности сразу же, как только появился. Он поставил вопрос о снятии избыточных, контрпродуктивных, надуманных и лишних форм несвободы. Но он не мог, не свихнувшись, поставить вопроса о снятии технологически-необходимых кругу механизмов форм несвободы!

Так и возникла, на заре времён, двойственность истории: стремление к свободе личности и постоянное, удручающее закрепощение масс.

Ни о чём, кроме свободы личности, культура не говорила. Ничем, кроме порабощения масс, она не занималась.

Тут ведь как в песне:

В любви ещё одна проблема сложная –
Найдёшь её, а вдруг она ложная, ложная?!

А вдруг то, что считалось излишним стеснением человека – на самом деле (технологически, цивилизационно) совсем не лишнее? Понятно, что у плохого механика после сборки всегда остаются лишние детали, но будет ли механизм работать без этих «лишних», не использованных горе-механиком деталей?

+++

Ничего непонятного в страданиях и гневе людей нет. Круг технологий, производственных и социальных, засасывает в обслуживание. Человек ходит на завод каждый день, и это невесело. Он каждый день делает одно и то же, а это тоска. К тому же зарплата меньше, чем хотелось бы, тут тоже всё понятно. В итоге рождается представление о жизни, кругом ущербной! Завод или теплица предстают уже не кормильцами, а изуверами-издевателями.

К необходимости круга жизнеобеспечения власти, состоящие из людей, и не лишённые людской глупости, постоянно лепят и присаживают всякие маразматические избыточные формы несвободы. И так не весело, а тут ещё очевидный трудящемуся маразм поверх обычных обязанностей рядового гражданина…

Понятно, что во все века люди стабильно хотят одного и того же:
-Облегчить и сократить принудительный труд.
-Увеличить оплату труда, потребление.

Этим желанием людей легко играть, особенно аферистам и разного рода «чёрным магам». Ложь порождает соблазнительные картинки, светлые утопии неутомительной занятости и щедрого вознаграждения. Людоеды, приглашая на пир, умалчивают о том, кто там станет блюдом. Но они же не врут о самом пире! Пир они действительно запланировали.

+++

И дальше случается катастрофа, хорошо нам знакомая по «перестройке» и последующим смутам. Вырываясь из тусклого и тоскливого замкнутого круга, человек, жаждущий свободы, разрывает и разрушает цикл своего обеспечения. Он взламывает ту совокупность, которая предоставляла ему средства к существованию.

Я не утверждаю, что всегда щедро. Может быть – весьма скаредно. Может быть, недостаточно для счастья. Но для жизни – достаточно, что доказывается через сам факт жизни. Вы же как-то дожили до 30, 40, 50 лет. На дикоросах? Сильно сомневаюсь…

Вы дожили до своих лет – потому что работал тот унылый круг машин, производящий вам объекты вашего потребления.

Вообразите, что вы в скафандре, и вам тесно в этом скафандре. Вы ломаете скафандр изнутри, чтобы вырваться – и вопрос, куда? В открытый космос? В безвоздушное пространство?

Всякая система не только угнетает человека (хоть и это, само собой), но и каким-то образом обеспечивает его. Если речь идёт о замене системы иной системой, высшего порядка – то это достойное дело. Хотя и тут ошибки при монтаже могут стать роковыми.

Сказать, что новая система лучше, и действительно принести лучшую систему – очень и очень разные вещи.

+++

Но современные «освободители», в силу примитивности их сознания, мифологизма и мистицизма их представлений об экономике – вообще не видят проблем системности. Они замышляют вывести человека в некий аморфный хаос, в котором беззаботность и отсутствие заботы сливаются.

Может быть, человеку и неприятна, и скучна работа, которой он занимается, но ведь ему нужна зарплата, раз он ходит на эту работу. Большая она или маленькая – другой вопрос, но чем вы замените её житейскую необходимость? Свободой слова и собраний? А вы на этих свободных собраниях кормить человека будете? Одевать, жильём снабжать и т.п.?

Трагедия истории в том, что освободители, начиная, конечно, с самых грубых и нелепых ограничений свободы личности, лёгким движением руки превращаются в убийц.

Цивилизация не питает человека современного типа из леса, как когда-то питались его предки. Цивилизация есть сложнейшая система продуктопроводов, доводящих необходимый продукт до конкретной личности. И сломать эту систему, не везде, а только в одном звене хозяйственных связей – значит, оставить человека погибать.

+++

Худшее в современном либерализме то, что он – вопреки всей традиции человеческих наук и знаний – подменяет технологизм вопросов обеспечения народа какой-то зыбкой и неопределённой мистикой самовоспроизводящейся свободы.

Когда либералу говорят, что «не все вписываются» - он бодро отвечает – «ничего страшного, кто-нибудь да впишется». С точки зрения цивилизации это верх безответственности, преступного отношения к делу.

Смысл-то человеческой цивилизации в том, что «вписаться» должны именно все, иначе спасатели превращаются в каннибалов. Врач, который не следует первой заповеди врача – «не навреди», и ставит над пациентами смелые опыты по принципу «кто выживет – то выживет», непригоден для врачевания.

Но то же самое можно сказать и про экономиста, который не тяготиться жертвами свободы, полагая, что свобода выживших важнее страданий погибших.

+++

Всякая «новая» технология, которая не может обеспечить всех, кого обеспечивала старая технология – не новая, а вредная. Смысл истинного роста в том, что жизненного пространства становится больше, а не меньше. Круг выживания расширяется, а не сжимается, и только в этом случае мы говорим о прогрессе.

Рассуждать же по принципу либералов – «одним станет хуже, за счёт этого другим станет лучше», по сути, означает возрождение института людоедства, преодолённого на ранних стадиях цивилизации.

+++

И в этом смысле несвобода в той или иной системности может преодолеваться технологически, совершенствованием технологий, но она не может быть преодолена методом слома. Важно помнить, что плохой круг снабжения лучше никакого. Новый дом можно построить, но его не получишь сожжением старого.

А свобода? Ну что тут скажешь? Полнота свободы была в первобытности: ни государства, ни классов, ни налогов, ни административных барьеров, ни ограничений предпринимательства, ни законодательства, ни морали, ни критериев психиатрии (иногда бывающей «карательной»).

А дальше человечество в своём пути к высшей свободе (от нужды и порока) только и делало, что урезало первобытную полноту свободы. И важно понять, что наращивать эту полноту, по сравнению с первобытностью, некуда.

Никакое государство не может стать свободнее отсутствия государства и «дикого поля».

+++

Если мы сумеем донести до людей эти простые истины – с майданными балаганами и их первобытными баламутами будет покончено.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 10 сентября 2020

https://economicsandwe.com/71A52ECCA99DF605/

 


31.08.2020 Рациональное мышление vs «идеологии майданов»

 

 

 Не торопитесь, господа-товарищи, с порога отметать меня, как «охранителя-мракобеса». Сперва прочтите, и скажите честно, не мне, а самим себе – с чем в нижеизложенном вы несогласны? Разумные ли мы существа, или действуем по первой сигнальной системе, наравне с земноводными и головоногими? Если мы льстим себе, именуя себя «разумными», то ведь должны же мы понимать, что происходит, просчитывать хотя бы на несколько ходов вперёд! Прежде всего, что я прошу (и настойчиво!) вас признать: всякий предмет состоит из его элементов. Например, деревянная поделка состоит из деревянных деталей. А если бы её собрали из пластиковых деталей, то она была бы пластиковой. А не деревянной. Что тут непонятного? Кто этого не понимает?! Признайте, сограждане, хоть это – уж о большем-то я и не прошу…

Если вы согласились со мной в первом пункте (в том, что деревянное сделано из дерева, а пластиковое из пластика), то сделаем следующий ход мысли. Всякую потребность можно и нужно разобрать на элементы, проверив соответствие слагаемых искомому результату. Если мы хотим нечто деревянное – нужны ведь деревянные детали? Нет? Железными обойдёмся, желая по итогам иметь деревянный предмет?!

Описанный мной метод называется в экономической науке «элементацией потребности». Есть какая-то потребность, и нужно подобрать соответствующие ей элементы. Собрать ящик – из того, из чего собирают ящики. Если нам нужен ящик.

А как вы отнесётесь к чудакам, которые, остро нуждаясь в ящике – пытаются собрать его из деталей часового механизма? Желая огурцов – «сажают алюминиевые огурцы на брезентовом поле»? Может, они не хотят в итоге огурцов? Спрашиваем – отвечают, что очень хотят. Тогда зачем они делают, что, что делают?

Майданные идеологии, заводя и вовлекая людей, у которых плохо с мозгами, выстроены на принципах шоу и эксплуатируют досуговые аниматорские приёмы. Если вы развлекаетесь, то два притопа три прихлопа уместны, а если вам нужны огурцы или ящики, то причём тут детские два притопа, три прихлопа?!

У всякого следствия есть своя причина, а не что попало и не что угодно. Следствие порождено технологией, а не желанием. Теперь посмотрим на ситуацию под другим углом:

Что есть безумное утверждение? Безумное утверждение – это утверждение, противоречащее принципам достоверности, доказательности и проверяемости.

Если человек утверждает нечто недоказуемое, бездоказательно и не указывая никаких методов проверки, то он утверждает безумное. Если он хочет вырастить себе овощи на брезентовом поле из алюминиевых семян, то либо ему овощи не нужны, либо он безумен. Одно из двух.

Основным мотивом-наживкой всех майданов и демократизаций со времён «перестройки» и до наших дней (в их уловках изменилось очень мало) – благосостояние население, материальное благополучие. Которое – якобы – будет расти после соответствующего количества притопов, прихлопов и магических, ритуальных жестов. И (затронуты струнки первобытности в человеке) – ряда жертвоприношений. Мы вырезаем сердца у пленных – нам за это «бог-ягуар» шлёт богатый урожай кукурузы.

Первобытное магическое мышление плохо понимает причинно-следственную связь, мать реальной экономики (и многого другого).

Если мы ясным, трезвым, рациональным умом задумаемся, из чего состоит благосостояние, то увидим два основных, базовых элемента. Без всяких там жертвоприношений «богу-ягуару» и ритуальных плясок вокруг племенного костра.

Благосостояние -это:

-Производимость
-Предоставляемость.

Если чего-то не хватает, то у этого может быть только две причины: или его недостаточно производят, либо его где-то удерживают, сливают на сторону, не предоставляют людям.

Попробуйте оспорить – но не на эмоциях, как вы всё привыкли делать, а холодным рассудком. Это произведёт своего рода «прививку» от безумия майданных идеологий.

Как производимость, так и предоставляемость находятся за пределами прозападных площадных игрищ. На эти процессы никак не влияют ни многопартийность, ни частота выборов, ни преторианская смена лидеров, которых утром ставят, а к вечеру свергают, ни все прочие заморочки «перестроечной» толпы. Есть качество производства и есть качество распределения.

Если бы можно было бы доказать связь многопартийности с благосостоянием народа, я бы рукоплескал! Я был бы в восторге, потому что это замечательно-лёгкий путь! Есть у нас 20 партий, и чтобы жить в 10 раз лучше, нам нужно завести 200 партий. А чтобы в сто раз лучше жить, то 2000 партий. Но что-то говорит, что подменив размножение кроликов размножением партий, мы не получив в итоге крольчатины! Если, конечно, не додумаеся забивать расплодившихся политиков на колбасу…

Если основа благосостояния народа в смене лидера, то меняя его раз в год, мы будем жить в пять раз лучше нынешнего. Но почему бы – по этой логике – не менять его раз в месяц? Раз в день? Вообще каждый час? Тогда каждый успеет часок побыть аж целым президентом страны, разве не прелесть?!

+++

В качестве укора советской власти можно сказать, что она, насмерть перепуганная 1941-м годом, и сказав себе «никогда больше» - производила слишком уж много военной продукции. В каком-то смысле она на этом помешалась, и 60% советской индустрии работали на армию, производя то, что не использовалось в быту. И в бою тоже – ибо в мирное время военная продукция после истечения срока годности, морального старения – списывается в ноль. 60%, причём лучших – работали в ноль, а 40% кормили и их и себя, очень тяжёлая нагрузка на экономику, согласен…

Но советская экономика добилась больших успехов в снабжении и обеспечении простого человека (ныне попросту выброшенного на помойку) – потому что лучше понимала принципы ЭЛЕМЕНТАЦИИ проблемы.

Нехватка квартир преодолевается строительством квартир, а нехватка колбасы – увеличением мясного и колбасного производств. Не стоит демонизировать проблему, придавать ей какие-то метафизические черты непреодолимого ужаса! И нехватка квартир, и нехватка колбас – преодолеваются простым количественным наращиванием их производства. Чтобы их стало больше – их просто нужно больше сделать. А чтобы их сделать больше – нужно сесть и подумать: как?

Всякая материальная потребность по сути своей КОНЕЧНА, и преодолев её единожды, экономика выходит на ровное и лёгкое плато простого и незатруднительного воспроизводства. Не нужно думать, будто колбасы или квартир требуется бесконечное количество, их потребное количество можно, и даже легко подсчитать. Посчитав – достичь уровня. Достигнув уровня – автоматизировать. И забыть о проблеме на бесконечность времён! В отличие от рыночного хаоса, в плановой экономике вопрос закрывается раз и навсегда.

+++

Даже подобия разумной элементации проблем нет у пост-советских полоумных метаний и «антнародных фронтов» разных «перестроек»! Как самые дикие варвары, их активисты решение видят в действиях, никак не связанных с проблемой! По принципу – «надо больше кукурузы – приносите больше человеческих жертв».

Все рационально-технологические решения не просто отодвигаются майданным балаганом – хуже того: они «снимаются», дезактуализируются, ибо в смятении страстей о «сменяемости президентов» клоуны политического шапито и думать забыли про рост или снижение производства колбасных изделий! Начиналось-то всё с того, что колбасы не хватает, что само по себе не очень умно, но дальше про колбасу все напрочь забыли, и ушли в тёмные дебри того, что социопатолог А. Леонидов называет «социопатии».

Социопат – агрессивное и раздражённое лицо, которое, однако, и близко не понимает причин своего раздражения. Его агрессия порождена реальными проблемами общества, но не только не преодолевает их, а наоброт, только углубляет и обостряет. Попытки разобрать реальные проблемы на их реальные элементы – майданными идеологами названы «мракобесием» и ошельмованы под улюлюканье толпы. Предагаются фантастические решения, которые чем фантастичнее – тем желаннее, ибо ложь лишена скромности, свойственной правде. Правдивый обещает только то, что может дать, а лжец – всё, что угодно.

Как говорит мой знакомый политолог – «Лукашенко вёл Беларуссию в сторону Швеции и Швейцарии». Естественно, за один день туда не прийти. Высокий уровень благосостояния (в случае Европы, впрочем, бесстыдно завышенный) – это продукт очень долгого накопления, демографических балансов и множества факторов. Страна становится Швейцарией, если триста лет без войн и потрясений, спекулируя с воюющими странами втридорога, принимая бегущие из них активы, накапливая народное благосостояние, поднимает уровень жизни. Тут главный фактор, кроме разума – время. Ничего не возникнет моментально (кроме украденного), всякое благосостояние – продукт многих поколения скапливания.

В этом смысле Лукашенко, конечно, вёл Беларусь в сторону Швейцарии, осуществляя то первичное накопление, которое создаёт сперва скромное, а потом, год от года, постоянно набирающее высоту, благосостояние.

Любой (даже либеральный) экономист знает, что всякое производство сразу после запуска – убыточно. Оно требует больших вложений, и не облегчает, а гнетёт в первые годы. Но даже когда производство выйдет на самоокупаемость, требуются ещё многие годы притирки, оптимизации, накопления опыта, уникального для каждой страны, чтобы, в итоге разогнавшись – делать всё больше и качественнее.

Благополучие должно накапливаться, укрепляя порядок и традиционность отношений, по итогам которой каждый знает свой маневр и научился делать своё дело наилучшим образом. Если накопление благополучия сорвать, как в «перестройку» или на «майданных» пустошах, то его придётся начинать с начала. Повторяя ранее пройденные, но после разрушенные этапы. А первые годы становления после погрома – всегда самые тяжёлые, трудные, голодные, бестолковые.

Разрушить легко, а вот создать – очень трудно. За три дня старый мир разрушить можно, а новый выстроить – нет. Закрыть предпрятие – вопрос одного дня. А вот восстановить закрытые, растащенные – может и целой жизни потом не хватить!

+++

Ещё раз повторю: в основе благосостояния народа (любого) лежат производимость и предоставленность. Народ делает блага, которые потребляет сам или обменивает на равноценные, и на основе сделанного им – организует систему распределения.

Нет никакой иной формулы борьбы с бедностью, кроме как «производить и раздавать». И даже ввозимый импорт – он же, по сути, тот же самый национальный продукт, с точки зрения стоимости! Если нет национального продукта – откуда же взяться импорту? В обмен на какие дела ваших рук к вам его ввезут?

Благодаря «реформаторам» в наших странах – таких, как РФ, Армения и др. – разрушены и система национального производства, и система справедливого распределения.

Производство, в лучшем случае, контужено, если не убито.

Распределение благ между гражданами – оргия и вакханалия дичайшего произвола.

Ну, в итоге имеем, что имеем.

В Белоруссии с этим было получше. Раньше. Теперь – не знаю…

Потому что лидер должен производство хранить и ограждать. А за распределением следить – и воров одёргивать. Если этих двух вещей не делать, тогда никакого благополучия нации, ничего не производящей, и никак не распределяющей – быть не может по определению. Ибо для человека ничего не сделано, а что сделано – того не дадут.

Какое отношение к этому имеют «многопартийность, альтернативные выборы» и мельтешение «сменяемости властей»? Я же иду к вам с открытым сердцем, и прошу искренне: объясните, где логический мостик между перечисленным и благосостоянием населения?

Не пытайтесь заменить доказательства многократностью повторений: это плохой приём, нечестный, заменить логику попугайством.

Зато я прекрасно понимаю, какова логическая связь между ростом безработицы, ухудшением оплаты и условий труда и дополнительными доходами работодателей. В отличие от попугайства «демократов» тут-то связь очевидна: если человек боится потерять работу, то соглашается на худшие условия. Мотив: не пополнить собой армию безработных, вычеркнутых из жизни.

Если он соглашается – то можно грузить его больше, а платить меньше. А если платишь меньше, грузишь больше, то в кармане остаётся дополнительная прибыль! Ну, это же простая арифметика, господа-товарищи!

Если один за 100 рублей сделал столько, сколько раньше двое делали за 200 рублей каждый, то прибыль, осевшая в кармане работодателя – 300 рублей. При прочих равных, разумеется. То, на что он раньше отдавал 400, теперь ему обходится в 100.

И вот это, на мой взгляд – ИСТИННАЯ идеология майданов, демократизаторов и западников. Только они про истинную свою идеологию помалкивают, чтобы «раньше времени» людей не разочаровать в себе.

Цель (реальная) – сперва закрыть все производства, методом локаута. Потом некоторые открыть, но уже на гораздо более худших условиях. И назвать всё это «освобождением» народа, на том основании, что увольнение с работы официально звучит как «освобождение от должности». Так что формально-верно, хоть по сути и является издевательством.

+++

Мы не имеем права, как разумные существа, выдумывать фантастические причины у необходимых нам следствий. Мы должны ясно сформулировать, что именно нам нужно. Сформулировав – подыскать разумные элементы сложения.

Соответствующие принципам достоверности, доказуемости и проверяемости. Без первобытной мистики «экономических чудес» и «саморегулирования разрегулированного». Опираясь на здравый смысл и житейский опыт, в которых причинами колбасы на столе являются производство колбасы и её доставка к нам. А не «регулярная сменяемость президентов», из которых, к счастью, колбасы ещё не делают…

Надо найти в себе мужество выйти из царства фантомов и галлюцинаций и научится отличать желаемое от возможного, воображаемое от реального. Найти, а найдя – десять раз проверить и перепроверить – истинные причины благополучия. Истинные источники потребного нам.

Научно обоснованная стратегия повышения уровня и качества жизни – даже выглядит совершенно иначе, чем бесноватые вопли «заевропейцев», которые своё желание халявы и оборону собственного тунеядства выдают за рецепт успеха нации.

Ведь успех нации, как и всё остальное – составляется из элементов, которые нужно знать и озвучить. Таких, как жильё, питание, одежда, бытовая техника, и т.п. Их будет побольше только если вы их будете побольше производить. Или то – на что их можно выменять.

А от раскалённой жажды халявщика заиметь побольше «просто так», за «европейский выбор» - ничего, кроме кучи мусора и кала, не появляется. Это и доказали последние 40 трагического упадка человечества, впадающего одновременно и в детство и в старческий маразм.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 31 августа 2020

https://economicsandwe.com/E3D2EAA13B25ED76/

 


25.08.2020 Аральское море и глобальная экономика

 

 Люди старшего, моего поколения, ещё помнят, как посреди Азии возникла проблема Аральского моря, экологическая катастрофа, куда более масштабная, чем Чернобыль. Суть была в том, что выше по течению питающих Арал рек требовалась вода. Много воды. Из рек стали черпать, черпали всё больше и больше, пока их все не вычерпали на хлопковые поля и в городские водопроводы. Высохли устья рек, высохло и море, превратившись в чудовищный по величине и очень ядовитый солончак, язву токсичной соли на теле планеты… Между трагедией Аральского моря и американской схемой организации экономики есть прямая и очевидная аналогия.

Чем дальше и глубже заходит у человечества разделение труда – тем дальше от человека система оценки его трудового вклада. В натуральном хозяйстве человек оценивал свой труд урожаем. Он сам себе платил зарплату в виде того, что получал на своём участке по итогам полевых работ.

Если вы растите огурцы для себя, то количество съеденных вами огурцов и есть оплата вашего труда. То есть свою оценку вы держите в своих руках. Производя товар на продажу, вы сталкиваетесь с ЧУЖОЙ оценкой вашего труда. Но у вас хотя бы есть товар, как некая завершённая полезность. Пусть у вас не покупают колбасы – но имея готовую к употреблению колбасу вы хотя бы сами голодным не останетесь.

Драматизм оценки труда возрастает по мере детализации разделения труда. Если вы производите педаль от велосипеда, то без велосипеда она ничто. А если вы производите только один винтик от педали велосипеда, то это ничто умножается в степень. И сама-то по себе педаль ничего не стоит, а уж деталь от того, что ничего не стоит… сами понимаете…

Так – не очень заметно для людей – в ХХ веке расширилась до чудовищных масштабов проблема объективной оценки труда. Потому что произвол оценщика (владельцев мировых финансовых потоков) достиг крайних и запредельных степеней. Например, в оплате труда землекопа уже ничего не значит объём грунта, как объективный показатель его труда. Тот, кто копает в Европе – получает на порядок больше, чем в Азии, и на два порядка больше, чем в Африке. Но не потому, что он больше копает, а просто потому, что произвольный оценщик произвёл его в фавориты…

Замечательный американский писатель, Стивен Кинг - человек удивительной честности в романе «Дьюма-ки» мог бы обойти эту тему, совершенно не важную в сюжете, но не посчитал нужным умолчать: он говорит о кукле, как о «тряпках, засунутых в розовое тело каким-нибудь несчастным ребенком, которого заставляли трудиться и нещадно эксплуатировали где-то в Камбодже или в гребаном Уругвае». Как скажут про такое «правые» - походя вставил «левацкий штамп». Избитую истину, которая от частного повторения не перестала быть истиной.

Почему Уругвай – «грёбаный»? Почему в Камбодже заставляют трудиться маленьких детей, от зари до зари – а ничего заработать они не могут?! И почему это стало просто штампом, о котором никто уже не задумывается: дешёвый труд в Уругвае = дешёвый товар в США. Сверхдоступный для тех, кого высоко оценили финансовые власти. И, чаще всего, недоступный для тех, кто его произвёл. Те дети, которые делают кукол в Камбодже – вряд ли сами могут себе позволить с ними играть (да и некогда им). Делают кукол одни дети, а играют ими другие…

И возникает интересный вопрос: чьим желанием является нищета в Уругвае или в Молдове, в Греции или Либерии? Неужели желанием тех, кто работает? Не может быть! Может быть, эта беспросветная работающая нищета является желанием властей Уругвая? А зачем это властям Уругвая?! С какой целью они консервируют оценку труда собственного народа на отметке «около ноля»?

+++

Нищенствующие народы планеты – это пересыхающий Арал (аллегорически говоря). Только у них перехватили не водный, а финансовый поток. Сперва поставив человека в безвыходное положении, инвестор далее спрашивает себя:

- А будет ли этот человек работать в два раза дешевле?
Ответ: А куда он денется?
- А в четыре?
Ответ: жить захочет – согласится и на это. А не хочет – так есть другие, желающие выжить…

Таким образом, контролируя народ политически, в рамках неоколониализма, и этот шантаж – можно ввинчивать нищету всё глубже и глубже, как штопор.

Это делается от жестокости? Из садизма?!

А разве воду у Арала отбирали из жестокости?! Реку вычерпывали, чтобы в Ташкенте из всех кранов лилась доступная вода. Чтобы не только попить хватило, но и ванну набрать, и фонтаны включить, и вообще: «повысить качество жизни», озеленение увеличить.

Вода ушла на сторону – и до Аральского моря не дошла. Аральское море стало морем соли. Бескрайней мёртвой равниной, по которой гуляют соляные смерчи: без противогаза они удушат человека, как отравляющие газы на войне…

+++

Для чего одним людям хронически недоплачивают? Для того, чтобы другим людям хронически переплачивать. Вся глобальная экономика так и работает, потому что трудовой вклад в неё ничто, а благосклонность оценщика – в ней всё. Это касается не только отдельных трудящихся, но и целых стран, целых народов. К одним направляют избыточные ресурсы. У других забирают даже необходимые. У одних щедро оплачивается даже лёгкое движение пальцем. У других – под страхом голодной смерти навязывают кабальные условия нищенских расценок труда.

Важнейшей частью двуединого процесса одарения/разорения (соответственно, фаворитов и парий) являются в современном мире «демократические фронты», «бархатные революции» и «движения за свободу», всякие «честные выборы». Они являются проводниками американского влияния на общественные отношения, а оно – полностью исходит из узкого круга банкиров, приватизировавших планету.

Внешняя обёртка либеральных движений – карнавал, маскарад, большой уличный праздник, использующий эстрадные приёмы, выстроенный на развлекательности, и активно вовлекающий в развлечение. Как аниматоры – вовлекают детей в игры на детском празднике…

Начинка этой конфетки в ярком фантике – перестройка экономических отношений под американские интересы. В итоге территория, заражённая майданами, должна больше и дешевле отдавать. А получать меньше и дороже. Она должна вывозить всё полезное (от ископаемых до талантливых учёных) на Запад, и ввозить с Запада всё вредное (от вредных производство до токсичных отходов).

Если эта цель достигнута, то происходит передел долей реальных благ. Вы и сами, наверное, на бытовом опыте, понимаете, что если стали зарабатывать в два раза меньше – то кто-то же стал получать откушенное от вас. И если вы стали платить за газ или тепло в три раза больше прежнего, то, соответственно, кто-то больше за них получает! Это же азы, товарищи, закон сохранения вещества и энергии… Если в одном месте убыло – в другом прибыло, и наоборот.

Попытки построения в СССР ЧЕСТНОЙ ЭКОНОМИКИ привели к отчасти неожиданному для её строителей эффекту: если мы платим таджикам за труд столько же, сколько и своим, то не только возрастает уровень жизни таджиков. Но и – о ужас! – очевидным образом снижается уровень жизни в центре системы…

ЧЕСТНАЯ ЭКОНОМИКА ограничивает потребительские возможности личности, обрубая возможности шантажа и неэквивалентного обмена. Нет гастарбайтеров, согласных на гроши – значит, надо делать нужный продукт своими силами. А своим – и платить больше. А больше платишь – меньше остаётся (закон кошелька, знакомый и ребёнку). Итог: доходы у всех довольно одинаковы. Достойны – но на ограниченном уровне. Поскольку нет сбрасываемых в пропасть – то нет и вырывающихся вперёд.

Чего тут непонятного? Отказался от грабежа - и потерял всё то, что мог бы награбить!

+++

Западный глобализм предполагает некий «перпеттум мобиле» собственного хищного доминирования. Он создаёт зоны повышенного потребления, за которые потом и агитирует, используя их очевидного благополучие как аргумент.

Чем больше утекло из «конченной периферии» в процветающий центр – тем очевиднее превосходство центра: не только материально-бытовое, но и интеллектуальное! Ведь центр капиталистической системы выкачивает не только деньги, материальные ценности, но и культурные, образовательные. Он концентрирует у себя научные ресурсы, выкачивает из колоний мозги, он строит превосходство вампира над донорами по всем линиям и параметрам.

Используется в работе с туземцами стандартный аргумент:

-Мы живём роскошно – и вас научим так жить…

Это очень действенный аргумент. По сути, богатый приглашает нищего присоединиться к нему (евроинтеграция), составить единство, и нищему кажется, что это прекрасный шанс поправить свои дела.

Итог таких иллюзий мы тоже видели, и уже неоднократно.
Это даже не союз всадника с конём.
Это союз домовладельца с праздничной индейкой, фаршированной либеральными «яблоками соблазна».

+++

У всякого потребления два источника (как у картошки): или ты сам производишь, или тебе нужны деньги, чтобы купить. А если не осталось ни производства, ни денег? Тогда ты выпадаешь за рамки потребления.

Смысл майдана в том, что собственные производства закрываются – что, безусловно, является «освобождением» с формальной точки зрения, безукоризненно юридически. Был ты рабочий, вставал по звонку, ходил через проходную, где тебя обыскивали, как в тюрьме, работал каждый день урочное время, покинуть конвейер тоже мог только по звонку. Несвобода. С закрытием предприятия и «освобождением» тебя от занимаемой должности ты становишься, в формально-юридическом смысле, свободным. Ты теперь можешь спать, сколько хочешь, идти, куда хочешь, делать, чего хочешь, эта твоя свобода строго ограждена законами либерального общества (в которых немыслим, например, «закон о тунеядцах»).

Карнавал, фестиваль, праздник освобождения – с точки зрения социального контракта тебя не обманул. Чего обещал – то и дал. Обещал освободить – и освободил.

Но – по вышеуказанному закону потребления, если нет собственного производства, нужны деньги. Можно вырастить картошку на собственном огороде без денег с государственными гербами: сам сажал, сам и выкопал. Но чтобы купить картошку – нужны деньги. Это касается не только человека, но и страны. Чтобы покупать немецкие машины – надо иметь конвертируемую валюту. А если таковой нет – надобно самим машины делать. И пусть они будут похуже немецких (сперва) – зато они конвертируемой валюты не требуют. Их можешь оплачивать теми бумажками, которые сам же и печатаешь…

Главный обман майданной технологии – в том, что в обмен за отказ от собственного производства народам мира сулят чужие деньги. И на первом этапе это просто праздник какой-то: картошка есть, а сажать-копать её не нужно! Ну, сами посудите: покупать же куда приятнее, чем самому изготовить…

Но все ДОСУГОВЫЕ технологии майдана плохи тем же, чем они и хороши: они именно ДОСУГОВЫЕ.

Они построены по матрице развлекательного мероприятия. А оно отличается от работы, труда тем, что весело, приятно, забавно, и… не оплачивается. Конечно, в театр ходить приятнее, чем на конвейер, но за конвейер вам платят, а за театр с вас денежки просят.

И вот, когда кончается очередной пышный евро-фестиваль, бразильский карнавал народного веселья и самодурства толпы, заводимой и развлекаемой опытными аниматорами, то что остаётся?

Не буду отвечать. Сами подумайте.
Что остаётся после массовых народных гуляний?

Кучи сметаемых ветром конфетти. Кучи мусора, пивных бутылок, заполненные до отказа отхожие места.

+++

Похмелье всенародного праздника открывает людям, что теперь нет ни производства, ни денег.

-Зачем вам свои машины (компьютеры, тапочки, станки)? Мы вам немецкие (китайские, турецкие) привезём! Они же лучше! Вот, смотрите, ваш «москвич» и наш «мерседес», разве не очевидно?!

Очевидно. И ведь не обманули. Привезли «мерседесы». Натурально так, салон открыли и предлагают.

Но они же не бесплатно предлагают. Чтобы сесть скорее в «мерс» - надо денег. А денег надо где-то заработать. А заработать стало негде. И большинство населения, ещё вчера плясавшее под гармошки под заводные песенки:

Хочешь сесть скорее в «мерс»?
Голосуй за СПС!

- вдруг выпадает из мира потребления благ. «Прекрасный новый мир» - действительно ничего так себе. Но ты ему не нужен. Он не для тебя. Ты для него лишний. Им не востребован твой труд – как разводящим овец английским лордам не нужен был труд английских хлебопашцев. Отаре хватит одного пастушка, а целая деревня посреди овечьих пастбищ – лишняя…

Работать тебе негде.
Если есть где – то предлагаемые условия в разы хуже, чем раньше.
А денег тебе «просто так» никто больше не даёт, булочки у тёти Нуланд кончились (как неожиданно, правда?!).

Вышел свободный витязь со всем своим достоинством на улицу и говорит:

-Дайте денег, хочу идти за покупками!

А ему «чтой-то не дают». А даже если кидают – то почему-то медяки. И какое уж достоинство, если побираешься за медяки?!

+++

После майдана у подавляющего большинства населения несколько путей, один страшнее другого:

-Идти в разбойники, в криминал.
-Продаваться в рабы, вплоть до проституции
-Просачиваться «хоть тушкой, хоть чушкой» на заветный Запад, в зоны повышенного комфорта, надеясь, что там дадут мыть унитазы.
-Просто лечь и умереть.
Большинство идёт именно последним путём.

Но это, как вы понимаете, не выход. Какой же это выход – заживо в гроб ложиться?!

Выход только один: осознать связь их высокого уровня жизни с твоим низким.

Осознать, что для роста уровня жизни здесь – надо загородиться от заграницы, куда сливается всё перспективное.

Закрыться, защититься, встать на собственные ноги, пусть сперва и нетвёрдые (а какие они будут после контузии?!) и добиться, чтобы с тобой говорили на равных.

А не языком майдана, на котором Запад разговаривает с дикарями и идиотами.

Это путь тяжёлый, но те народы, которые в суровой борьбе не дают свергнуть Мадуро или Асада – сумели его осознать и ступить на него.

А другого выхода из положения Сомали – нет. Кроме, конечно, могилы: планы сокращения населения планеты очень радикальны, и вас охотно возьмут в мертвецы – если согласитесь…

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 25 августа 2020

https://economicsandwe.com/4327B16BC965963A/

 


14.07.2020 Глубокие раны лечить подорожником?

 

 

 Президент России Владимир Путин поручил Правительству внедрить положительный опыт повышения производительности труда по итогам состоявшейся 19 июня 2020 года встречи с представителями различных отраслей экономики, столкнувшимися с последствиями распространения COVID-19. В ходе заседания Совета при президенте по стратегическому развитию и национальным проектам вице-премьер Белоусов отметил, что в стране предпринимается уже третья попытка решить вопрос повышения производительности труда.

«Мы создаём платформу с использованием новых всех наших возможностей большую платформу, куда заводим две группы инструментов», — пояснил он. По его словам, первая составляющая — это инструменты, связанные с внедрением так называемого бережливого производства.

«У нас, в нашей стране, накоплен опыт, есть специально созданная уже сеть консультационных услуг, и, собственно, задача этой сети состоит в том, чтобы обеспечить аккумулирование, обучение и распространение лучших практик в этой области», — отметил Белоусов.

По оценке первого вице-премьера, уже стоит ориентир охватить данными мерами около пяти тысяч крупных предприятий, примерно 10 процентов всех крупных предприятий в стране.

Белоусов указал, что вторая составляющая — это заведение на эту же платформу «тех цифровых средств, которые позволяют кардинально повысить производительность труда за счёт цифровизации».

По его словам, речь может идти в том числе о цифровизации логистики и бэк-офиса компании, цифровизации жизненного цикла изделий, цифровизации бизнес-информации, доступе к маркетплейсам. Сейчас ведутся такие разработки.

Белоусов отметил, что России для перехода к росту экономики необходимо завершить семь крупнейших транспортных проектов на сумму более девяти трлн рублей — более восьми процентов годового ВВП страны. «Их реализация создаст каркас транспортной сети страны, сформирует новые региональные центры роста», — указал первый вице-премьер.

Итак, суммируем: энергосбережение, экономия сырья на производстве, компьютеризация, дорожное строительство. Все эти вещи сами по себе хорошие. Никто не встанет грудью защищать дырявые продуктопроводы, теряющие в никуда сырьё и энергию по неряшливости. Никто не станет спорить с цифровизацией, которая – часть автоматизации, главного процесса ХХ века. Повышение качества дорог тоже всех обрадует.

Но…

Не оставляет ощущение несоответствия мер проблеме. Меры прикладные – проблема фундаментальная. В основе роста производительности труда лежит востребованность продукта. Это фундаментальный закон экономики, который не обойти ни энергосбережением, ни крохоборством «бережливости», ни цифровизацией, ни дорожной гладью.

Если продукт не востребован, то всё производство бессмысленно, каким бы бережливым ни было, и какими бы гладкими дорогами ни окружалось. Раз оно никакое не востребовано – то какая разница, сэкономит оно на сырье, или нет, удобно вывозить его продукт или неудобно?

Это как с налогами: если доходов ноль, то 99% налогообложения равно 1% налогообложения. Если человек нищий, разорённый, то величина налогового бремени его не касается: он не может заплатить ничего, ни по высокой ставке, ни по низкой, ибо у него ничего нет.

Если продукт востребован, то сама эта востребованность запускает и поиск внутренних резервов производительности труда, и технические новации. И, кстати, подъездные дороги тоже обустраивает – за счёт «заинтересованных лиц».

А безумные «реформы» в РФ сдали все внешние рынки для отечественного производителя, и внутренний рынок тоже потеряли. Пошли навстречу потребителю, организуя ему «максимальный выбор» цены и качества – и забыли, что всякий потребитель (кроме паразитов общества) – вместе с тем и производитель чего-то. И если у него, как у производителя, нет сбыта – никакая широта выборов на прилавках ему не поможет. Как мёртвому припарка!

Чтобы повысить производительность в РФ, нужно повысить спрос на продукцию РФ. Остальное приложится. А спрос повышают давно и хорошо знакомыми экономической науке средствами:

- Рост доходов населения
-Сдерживание цен[1]
-Протекционизм, защита внутреннего рынка от импорта, все меры, включая и принудительные, импортозамещения.

Если платить людям из месяца в месяц больше и больше, но при этом запретить рост цен, и не пускать импорт на прилавки, что будет?

-Будет дефицит! – говорят либералы.

Не без этого.Сперва обязательно именно он и будет .

Но что есть дефицит? Это повышенный, неудовлетворённый спрос потребителя! Деньги есть, жаждет оплатить – но не находит продукта! Это колоссальное давление на производителя по части повышения производительности труда!

Если у ворот фабрики стоит очередь за продукцией – тогда, исходя из своего прямого интереса, фабрикант начинает изыскивать как внутренние резервы роста производительности (лучше организует процесс производства), так и внешние: закупает и внедряет новое оборудование.

Сейчас на забитом импортом рынке дефицита нет, но мы платим за это не востребованностью отечественного производителя. А это невыносимая цена! На кладбище тоже нет дефицита: покойники ничего не спрашивают. Но вряд ли бездефицитная экономика кладбища, мечта либералов о сбалансированном бюджете (0 доходов, 0 расходов) – идеал правильного хозяйствования.

Невостребованность труда снижает производительность, тут не помогут ни энергосбережение, ни бережливость к сырью, ни компьютеры, ни дороги. Ибо сберегать и цифровать, возить по дорогам – в сущности, нечего. А нечего – потому что незачем.

Если фабрикант обуви в два раза повысит производительность на обувной фабрике, то в итоге будет в два раза больше обуви. В нынешней ситуации для него это только забитые склады, дополнительная головная боль и убытки.

Если в советской экономике (откуда и пришло, нелепо прописавшись в рыночной) понятие производительности труда важно было добыть угля или стали побольше, в качестве самоцели, то…

То в рыночной (почему понятие производительности труда в ней всегда фальшиво) – их надо добывать не побольше, а сколько спрашивают. Зачем, с какой целью самоокупаемому рыночному предприятию наращивать производительность труда шахтёра – если уголь не покупают? Чего предприятию потом делать с горами невостребованного угля?

В советской экономике производство опережало потребление, формировало его. Вначале электрификация (за казённый счёт), а только потом людей учили пользоваться электроприборами. А люди смотрели на новый быт, как коза на новые ворота…

Поэтому в плановой экономике производительность – первичный и наиважнейший фактор.

А в рыночной экономике потребление, спрос первичны, производство сугубо вторично. И потому есть только один способ поднять производство: поднять сперва потребление его продукции. Утром деньги – вечером стулья!

Можно выстроить прекрасную производственную линию – но она будет только разрушаться, если не отлажен сбыт: куда девать её продукцию, кто покупатель?

Вопрос же не в том, чтобы вырастить побольше помидоров, а в том, куда эти помидоры девать? Как только политика вытеснила (санкциями) с рынка турецкие помидоры – сразу же выросла производительность труда у отечественных овощеводов. Убрали с рынка польские яблоки – и сразу стали расширятся кубанские яблоневые сады…

У современного фермера (и вообще производителя) нет вопросов, чтобы вырастить побольше. У него вопрос – кто купит?

Если спрос хромает, то производить меньше (работать хуже) фермеру выгоднее, дешевле, чем производить больше (повышать производительность).

А стало быть, ему бережливость, цифровизация, дороги – не в коня корм…

___________________

[1] Если спекулянты повышают цены параллельно росту номинальных заработков и иных доходов людей, то рост доходов – фиктивный. Это не рост доходов, а путаница с нолями в ценниках, и ничего больше.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 14 июля 2020

https://economicsandwe.com/C4B09CF2E2ED7489/

 


 26.06.2020 Пчеловодству у медведей не учатся...

 

 ​Вообразите, что вы сидите посреди клумбы. Окружённой бордюром, или, как говорят в Питере – «поребриком». И никто там на вас не нападает. Никто не «заводит тяжёлое вооружение», не покушается на вашу свободу внутри бордюра. Потому ли, что уважают вашу независимость, или потому, что наплевать им на вас – не важно. Но – не трогают. Хватит вам этого для счастья? Сможете вы на этой клумбе, вместо цветочков, вырастить достаточно картошки, чтобы не сдохнуть? Сомнительно, но даже если сможете – что же это будет за жизнь? Те, кто не ходят к вам на клумбу, понимают, что рано или поздно (но скорее рано) возьмут вас измором. Не придётся вас завоёвывать – вы сами приползёте на карачках, соглашаясь «войти в интеграцию» на любых условиях…

Это – один в один ситуация пост-советских сепаратистов, территория которых для их народов – сопоставима с клумбой. То есть сама по себе не обеспечивает даже элементарного выживания. А если обеспечивает – то на отметке «около нуля».

Маленькая страна в итоге примет любые ультиматумы, но не только и не столько потому, что её завоюют силой оружия, сколько потому, что её территория экономически несамодостаточна. В руках соседей – кислород, который в любой момент соседушки могут перекрыть.

+++

Люди глупые, сидя на клумбе, думают, что свою жизнь, средства к существованию они вырабатывают из самих себя. Обычно у них в голове две мифологемы бедности: «пойди работать» и «найди себя». В их примитивном понимании голодающий или злостно не хочет работать, или выбрал себе не ту профессию. Поэтому и терпит муки голода – чтобы «назло маме уши отморозить».

В сложных мирах человеческой психологии попадается всякое. Бывают, конечно, и патологические лодыри, тунеядцы, которые не хотят работать. Бывают и упорствующие в нелепом выборе. Но подчеркну: это всё случаи редкие, экзотические, исключительные – и разговор о них отдельный.

В основном же, чаще всего, от человека ничего не зависит. Он не идёт работать не потому, что не хочет, а потому что некуда идти. Или работает на плохой работе – потому что никакого выбора у него нет.

Как полено не горит одно, вне конструкции костра, так и человек не может работать или выбирать один, сам по себе, выброшенный из системы сложения общественных статусов. От его желания или усердия зависит мало.

Капитализм не предполагает гарантированной занятости. Потому 90% его населения (если не больше) – это безработные или потенциальные безработные. Первые служат для удержания в полной покорности вторых.

Социальные статусы слагаются так, что в них есть экономически-востребованные люди, экономически-терпимые и экономически-ненужные, как говорят «излишние».

Востребованные системой процветают, терпимые сводят концы с концами, «лишние» вымирают в грубом и буквальном смысле слова. Если вас не подпитывают извне (обеспечивая достойные заработки), то вы можете прокормить себя сами, что, конечно, очень тяжело, но возможно – при наличии достаточных ресурсов. Картофельное поле человека, лишённого денег, должно быть достаточно большим, и, плюс, никем не отбираемым. И не обложенным невыносимыми поборами. Тогда оно может обеспечить жалкую, первобытную – но всё-таки жизнь Робинзона Крузо «на собственных дрожжах».

Что касается экономически-ненужных системе людей – то им не дают ни денег, ни ресурсов самостоятельного прокорма. В наше время существуют не только экономически-ненужные люди, но и целые ненужные народы, т.н. «конченые страны». Они не востребованы в сложившихся цепочках производства – и потребителями они тоже быть не могут, потому что у них нет денег. Вся мировая экономика для таких обездоленных лишенцев – всё равно, что смотреть на бадминтон через забор:

Вот человек в ослепительно-белых шортах направляет воланчик девушке в ослепительно-короткой юбочке. Красиво! Она принимает пас – и отправляет воланчик обратно юноше. Тоже красиво. Они обмениваются – а вы-то тут при чём? Зачем вы им нужны в их сложившемся обмене?

Допустим, где-то стоит прекрасный автоконцерн, и выпускает он – пусть – самые лучшие автомобили в мире. У него есть работники и есть покупатели. Работники с машин имеют, потребители платят. А вы тут для чего? Как работник вы не нужны, там и без вас перебор штата. Как потребителя вас тем более не рассматривают. Казалось бы, вы с этим концерном на одной земле, а на самом деле, экономически, вы на разных планетах. И в параллельных мирах.

Если вы за пределами обменного круга – зачем вы нужны обменному кругу? Если и потребуетесь – то только как расходный материал: на те работы, которыми «чистые» брезгуют заниматься, на органы и т.п. В исключительных случаях, редких, как тигры-альбиносы, вы можете пригодиться в роли шута, чтобы «чистые» позабавились, как им вздумается…

Передо мной всё время встаёт картина часового механизма (я сын века механики, ещё механических часов) – который работает, и в который пытаются встроить лишнее колёсико. Если часовой механизм уже собран, уже работает, тикает и точное время показывает – на кой ляд ему лишнее колёсико в конструкцию?!

Вы понимаете, что «вписаться на мировой рынок» тому, без кого этот самый рынок сложился – это всё равно, что вставить новое колёсико в работающий часовой механизм?

У «конченных стран» есть только одно спасение: внутренний рынок. На котором они могли бы, теоретически, обслуживая бедолага бедолагу, построить свой обменный круг, пусть не такую шикарную, как «за бугром», но всё же полноценную жизнь. Но «конченным странам» этого сделать не дают, втягивая их в мировой оборот как расходные материалы, сырьевые придатки. Да зачастую они и сами не хотят – им любоваться на чужую красивую жизнь нравится больше, чем строить собственную. Обычно «конченные страны» живут надеждой, что когда-нибудь (времени они не знают) у них каким-то образом (способа они тоже не знают) сложится жизнь, как у флагманов. То есть это наивная надежда дикаря на чудо, карго-культ.

Разумный человек понимает, как устроена жизнь.

Если у тебя нет собственного дома – то чужой дом не родит тебе готовый домик.

Всякое строение начинается с первого кирпича, продолжается вторым, и так далее. Но для того, чтобы начать строить – нужно поставить и сроки, и проектные задания. Майдауны, либералы на это не способны – ну да не для них разговор ведём.

Вопрос не в том, много или мало у меня сейчас – говорит разумный человек. Вопрос в динамике: оно растёт или сокращается? Если я жил плохо, а стал жить хуже – то это не «шоковая терапия», а движение в обратную сторону, регресс и деградация. Улучшение не приходит сразу, в готовом виде, как дар небес: большой успех складывается из множества маленьких ежедневных успехов. Если мы идём в правильном направлении – то каждый шаг приближает нас к цели. Если фундамент растёт – то дом строится, даже если дома пока нет. Так он и не появится сразу в готовом виде! Его нужно складывать из множества малых элементов, и следить, чтобы никто не растаскивал сложенное.

+++

Прежде чем «интегрироваться» в мировой рынок – надобно подумать, с чем мы туда выходим. И устраивает ли нас то, с чем мы туда сегодня можем выйти? Не получится ли так (уже получилось) – что мы выходим, как овца к волкам? А зачем нам, не вырастив клыков, к волкам соваться?

Пора понять, что мировая экономика – это не то место, где всё всем дают с улыбками.

Мировая экономика исходит из того, что выгодное одним – невыгодно другим. И она состоит:

- из сжимающихся зон растущей производительности,

- из расширяющихся зон бесперспективности, постепенно дичающих и опустынивающихся.

Конкуренция ведь не только улучшает положение потребителей продукта, но одновременно усложняет положение его производителей. И когда перец, во всём мире именуемый «болгарским» перестали выращивать в Болгарии – это заставляет о многом задуматься.

Можно, конечно, разинув рот, смотреть, слюну роняя, на концентрацию благ и возможностей в сжимающихся зонах востребованности. Но это занятие для неумных людей, лишающих себя будущего.

Потому что умный человек первым делом будет смотреть – как бы ему не угодить в расползающиеся по планете зоны бесперспективности, которые, как говорят (лишь) с долей юмора – «отстали навсегда». Их отсталость – уже не динамика, а статика. Как египетские пирамиды.

Статичной сделать отсталость может только умственная отсталость. Любая технологическая отсталость для полноценных людей лишь досадная, но временная неприятность.

Хорошо быть востребованным на мировом рынке – но ты не можешь стать там востребованным по собственному желанию. Это вопрос общественных отношений, конфигурации обменных потоков, вопрос статусов и завоеваний, продукт борьбы и всех войн, вопрос системности или антисистемности. Это вопрос распределения, квот, привилегий, назначений – который решают хозяева мира, а не ты.

Можно выращивать хлеб – и быть нищим. А можно нарисовать квадрат на доске, и получить за это миллионы долларов, и не пытайтесь меня убедить, что мазня абстракционистов важнее, чем труд хлебороба!

Зоны востребованности (к тому же сжимающиеся, тающие) – сложились ведь не просто так. Не методом слепого тыка или рыночной непредсказуемости. Их сперва определили, потом туда вложили, там сконцентрировали, туда переманили то, что нужно туда переманить. Там создали многоуровневую сложную инфраструктуру – ставшую почвой для вырастающих личных успехов каждого в них.

+++

Наше спасение – только в нашей разумности. В экономической политике, которая исходит из наших интересов, а не слепо копирует чужой подход или строится по советам от конкурентов. А это, в первую очередь, способность противодействовать экономическому пожиранию, вампиризму, попыткам вырвавшихся вперёд решать свои проблемы за ваш счёт. Использовать своё сложившееся превосходства для дальнейшего отрыва, для углубления пропасти между ними и вами.

Понятно, что у медведей свои взгляды на пчеловодство, и учебники они бы написали специфически-медвежьи.

Но пасечник должен учиться пчеловодству по другим пособиям.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 26 июня 2020

https://economicsandwe.com/6B2E4BA0365EC5B4/

 


​23.06.2020 Дворник и геополитика

 

Дворник – человек бесхитростный. Он двор метёт простейшим орудием – метлой. Пользуется совком, ведром, ещё несколькими инструментами. Казалось бы, странно говорить о связи дворника с геополитикой. Возьмите простого человека, с его простыми потребностями и возможностями: где он, с его незамысловатой рабочей судьбой, а где Сирия, Крым, Венесуэла? И может показаться – если смотреть невооружённым взглядом, что дворник и геополитика существуют в параллельных вселенных. Войны, интервенции и экспансии – игрища «больших ребят», а маленькие люди живут своей маленькой жизнью. Так ли это? 

Не так. Если мы возьмём зарплаты дворников в Париже, в Кишинёве, в Москве и где-нибудь в Африке, мы увидим удивительную разницу. Разница связана не с трудом и не с орудиями труда. Речь идёт об одной и той же обработке территории одними и теми же инструментами. Зачем «трудовой мигрант» лезет через стену, рискуя быть подстреленным, в США из Мексики, если в США он будет делать ровным счётом то же самое, что делал в своей Мексике?

Почему так важно работать упаковщиком на птицефабрике не в Панаме, а в США? Что, в США куры другие или климат лучше? Уж с точки зрения климата Панама или Гватемала – экваториальный рай… Тогда зачем?

+++

Чисто теоретически можно сказать: потому что в Панаме не введены те социальные гарантии, которые действуют севернее, у «гринго». Но тогда вопрос решался бы очень просто: скопируйте и введите у себя! Делов-то! Почему дворнику в Кишинёве нельзя выписать зарплату парижского дворника, он же то же самое делает!

Но тут-то и кроется тонкость, которую понимают только экономисты. Что-либо вводить или отменять может лишь власть имеющий. А власть имеющий – это разрешительная инстанция распределения благ.

Конечно, можно выбрать всем миром начальника хора, а потом заявить, что раз он начальник – то он и есть власть. Избранная честно и законно.

Да, он начальник. Но хора. Он может решать, кому петь, а кому подпевать в рамках хоровых песнопений. Но распределение материальных благ – не в его руках. В других. И пока оно в других руках – другие и будут решать, сколько платить дворнику в Париже, а сколько его коллеге (и даже клону) в Кишинёве.

Не все это понимают. Не все понимают, что, не имея реальной власти – не можешь и блага распределять. А потому маленькая страна не решает, как ей жить. Это за неё решают великие державы. Она может жить плохо или, изредка, хорошо – но в этой сфере от неё ничего не зависит. Её могут сделать «витриной», или погрузить в нищету, или вообще экономически убить, отведя от неё мировые финансовые потоки.

Очень важно понимать экономическую анатомию сложения благосостояния у самого простого обывателя. Он не вырабатывает своего заработка из собственного труда. В одной ситуации он очень много получает за очень небольшой труд. В другой – очень мало, за очень напряжённый и упорный труд.

И тут всё зависит не от него (он, в сущности, заложник ситуации), а от того, какое место он занимает на планете. Что для него сумела выбить страна, лоббирующая его интересы. Много, мало или совсем ничего? А может, и нет такой страны, которая лоббирует его интересы? К примеру, и США, и Украина – лоббируют интересы американцев. А интересы украинского населения не лоббирует никто в мире. Украинское, молдавское или грузинское население – это расходный материал в руках тех, кто «для своих» конструирует ту или иную конфигурацию отношений.

+++

Конечно, мало на свете таких садистов, которые мучают людей просто так, для удовольствия. Они есть, но их немного. Львиная доля несправедливости на планете идёт от тех, кто обеспечивает благополучие для тех, кого опекает. За счёт тех, кого не опекает – но это получается при «перетягивании одеяла» само собой.

Чтобы иметь в Европе дешёвого чистильщика унитазов – надо, чтобы этот чистильщик не имел дома ни работы, ни зарплаты, ни перспектив. Если у него дома будет хорошо – он не поедет чистить унитазы покорно и дёшево. Имея выбор – он не выберет участи раба. Чтобы в Европе были чистые туалеты – нужно, чтобы за пределами Европы был яростный конкурс за право попасть в чистильщики. Чтобы люди рвались любой ценой, дёшево и униженно – Европе ботинки почистить. Тогда Европе хорошо, выгодно. А то, что другим нехорошо и невыгодно – побочный эффект. Не то, чтобы кто-то специально его желал, просто «ну так уж получилось»…

+++

Высокий заработок человека не бывает высоким сам по себе. Высок он только в режиме сравнения: если другие имеют мало, то я знаю, что имею много. И другого критерия нет! Не будет бедных – не станет и богатых. Никто не считает «высоким» уровень жизни, доступный всем и каждому. Такой уровень, какие бы объективные блага в себя не включал – кажется человеку «незавидным».

А потому для зон с высоким уровнем жизни требуются зоны с низким уровнем жизни. Нет перепада давления – нет и ветра. Но, поскольку никто не хочет быть «зоной низкого уровня жизни» - хозяева планеты такие зоны принудительно, в приказном порядке назначают. Территории у них делятся на те, где разрешено развитие, и те, где оно запрещено. Потому дворник в Париже совсем не похож на дворника из Ташкента, хотя они занимаются одним делом.

Вы не можете «работать и зарабатывать» сами по себе. Вы действуете только в том коридоре, который вам отводит геополитика. Давайте это рассмотрим скучно, подробно – но так, чтобы навсегда закрыть вопрос.

+++

Допустим, я сдельщик. Я делаю болты и получаю рубль за каждый сделанный болт. Мой интерес очевиден: сделать побольше болтов. Это же понятно и ребёнку: сделал 300 болтов, получил 300 рублей, сделал 500 – получил 500.

Это и есть связка труда с оплатой, явление чисто-советское, к рыночным отношениям неприменимое. Человек, у которого в голове связались болт и рубль, никакого смысла в державности и империи не видит. Есть оборудование, есть работник, есть оплата. Где они находятся – как бы и неважно. Широки ли границы вокруг цеха – или они сжались до крошечной Чехии – человек думает о том, чтобы сделать побольше болтов, раскатав губу на сдельную оплату труда.

Цех, производящий болты – локализован сам в себе. Он, конечно, зависим от электросетей, от отопления, от водопровода, идущих извне, но не более того. Территории Чехии или Словении для него хватит.

Человек с такой психологией, действительно, не понимает, зачем ему империя. В его психологии империя – не более чем понты и амбиции, которые ему придётся оплачивать из своего заработка за изготовленные болты. Традиционный лозунг советской «демшизы» - много земли – много ртов, больше кормить.

А раз так, то сокращение территории твоего государства, сворачивание его державных претензий, геополитическая непритязательность и покорность мировым центрам силы – путь к повышению уровня жизни. Меньше внешнеполитических «авантюр» - ниже налоги, больше мне останется!

Лозунги типа «хватит кормить Кавказ!», «зачем нам кормить Крым (Сирию, et setera) – по отношению к человеку, сформированному жесткой рыночной средой совершенно бессильны. Они могут увлечь (и увлекают) только «совковую психологию» (худших, наиболее глупых представителей советского общества).

Потому что только «совок» (человек из СССР, но внутренне не доросший до полноценно-советского) может увязать труд с оплатой! Рыночный человек никогда так не сделает. Рыночный человек собственной шкурой знает, что привязка рубля к болту – условность советского времени, и что в экономике свободных цен изготовителю болта могут давать 2 рубля за болт, а могут и 20 копеек, или копейку.

Потому что в рыночной экономике (в отличие от советской) сам по себе болт совершенно не важен, важно то, кто и за сколько его купит. А могут и вообще не закупать – по каким-то своим причинам отыскав другого поставщика болтов.

Оплата труда – это же результат труда! Это политическая воля и статус человека в обществе. И если тебе силой можно навязывать невыгодные сделки, то тебе будут навязывать невыгодные сделки. Причём не столько даже от «ненависти к славянам» (тоже имеющей место), сколько для собственной выгоды. Потому что тем, кто использует болты, покупать их как можно дешевле – объективно выгодно, понимаете?

Разговор с бессильным выстраивается на принуждении. В рыночной экономике ты либо примешь условия сильного – либо тебя вообще выбросят вон из товарообменов, и грызи ты сам свои болты вместо курицы. Если успел их наделать. А может быть, и не успел – мог бы, потенциально, имел возможность их изготовить, но тебя отключили от сырья, энергии и спроса. Поступающих, отметим, извне. Потенциальные болты ты не можешь даже грызть: их вообще в материальном мире нет.

Это воображаемые предметы, которые ты мог бы, с точки зрения производственного потенциала, сделать, если бы был смысл (кводомент). А поскольку смысла (спроса, закупок) нет – то ты их не делаешь. Тебе дешевле сидеть неподвижно, чем работать. Сидя неподвижно, ты имеешь 0 дохода, а производя то, что не покупают – имеешь «–Х», убытки себестоимости невостребованных товаров.

Наивные надеются на диалог – но диалога не будет. Как слабым жить, на каком уровне, и жить ли вообще – решают не они. Решают за них, иногда даже в их пользу (бывает и такое – расчёты у хозяев свои), но совершенно без их участия.

+++

Понимая, что оплата сдельщика за болт – вовсе не рубль, а некий «Х», растущий и уменьшающийся в зависимости от статуса сдельщика в общественных отношениях – никто из рыночных людей уже не станет гадать, зачем им «кормить» Кавказ или Сирию.

Экономить на таких вещах, как державность – всё равно что экономить на дверном замке, оставляя двери распахнутыми для любого террориста или шантажиста. Здесь сэкономишь грош – потеряешь всё, до донышка.

Фермеры, жившие постоянно под угрозой сдирания скальпа – не задавали вопросов, зачем государство делает расходы на кавалерию. И не лучше ли эти деньги потратить на медицинское обслуживание? На дома и дороги – вместо Сирии?

Если ты не держишь свою судьбу в своих руках – то всё твоё – не твоё. Включая и дома, и дороги, и разные прелести инфраструктуры. Если датчане думали отразить Гитлера высоким уровнем бытовой жизни, то их иллюзии на этот счёт развеялись в несколько часов. А дальше уже – как жить датчанам, сколько им оставлять денег и жить ли им вообще – решали уже в Берлине.

+++

Так на что пытался русских подписать Александр Солженицын, когда проповедовал на американские денежки: «Нет у нас сил на Империю»? У них есть силы, а у нас нет. Они будут жить хорошо, а мы плохо. Они будут господами, которые сами себе назначают оплату. А мы – обслуживающим персоналом, нанимающимся к ним в хозяйство, как батраки. И нашу оплату – определять будем не мы, а они. Сколько пожалуют…

Конечно, им это выгодно. Конечно, они десятилетиями льют фекалии в уши простакам, рассказывая, каким «Люксембургом» те стали бы без армии и ядерных ракет, в «маленькой республике»! Для того, может быть, этот Люксембург и откармливают, чтобы иметь примером для дураков: станьте маленькими, как он, и будете жить, как в нём!

Кошка зазывает поросёнка жить у фермера: мол, фермер хорошо кормит, гладит, и не режет. И к себе в дом жить пускает. Но поросёнку надобно понять, что не режут – только кошку, и в дом пускают только кошку. Она – на особом положении. На которое поросятам глупо рассчитывать. Потому что – откармливать себя и свою кошку фермер может только одним способом: режа поросят.

Негодяев, играющих роль такой кошки (прикормленной Западом) и сейчас легион, но у них есть «духовые отцы».

Ещё перед тем, как вернуться на Родину, Солженицын в 1990 году написал бредовую статью «Как нам обустроить Россию»:

«Я с тревогой вижу, что пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространственно-державного мышления, от имперского дурмана…»

«Нет у нас сил на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель»

«Это вреднейшее искривление нашего сознания: “зато большая страна, с нами везде считаются”»

Отсюда напрашивается вывод: если будет маленькая, с которой никто не считается – тут-то и жизнь хорошая начнётся. В быту только ведь это и видим: с кем никто не считается – тот лучше всех и живёт. Да?

Люди обязаны понимать взаимосвязь между оплатой труда и статусом народа в геополитических раскладах. Место болонки, балуемой при господине, типа Люксембурга – каждому не дают, да и не могут дать. Кошка у фермера одна, а поросят сотня. Чтобы хорошо кушать и хорошо кормить свою балованную кошку, фермер режет этих поросят. Одного поросёнка для цирковых фокусов он отобрать может, но ведь не всех же!

Свободные цены свободного рынка контрактов – это:

1) Утрата прямой связи между трудом и заработком

2) Установление прямой связи личного дохода с чужим убытком.

+++

Если ваш убыток – это доход другого человека, и этот человек сильнее вас, то… Сами понимаете, чем это кончится, и кого заставят из убытков не вылезать!

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 23 июня 2020

https://economicsandwe.com/EE47DE941305DB94/

    


11.06.2020 Суха теория, а практика кровава...

 

 ​Видный, широко известный западный исследователь Джон Ролз выпустил монографию «Теория справедливости», в которой задался вопросом: «капитализм и справедливость – две вещи несовместные?». Тут он с либеральной снисходительностью пишет, что «…у людей остаётся чувство несправедливости, копится недовольство. В последние десятилетия оно связывается преимущественно с темой неравенства — одной из немногих «официальных» капиталистических проблем». Сам Ролз открыто опирается на «рациональное» мышление в духе Иммануила Канта: ищет некие «объективные» законы логического мышления, на которые не оказывают никакого действия личные особенности думающего человека.

Эта позиция нам близка, это то самое обобщение мысли, коллективный разум, который умеет, отделившись от своего носителя, биологической особи – посмотреть «глазами Бога», а не как инструмент, обслуживающий организм, подобный когтям или клыкам. К такой идее «уравнения в уме «я» и «не-я», подставляющей себя на место другого человека, а другого на своё место, приходят все философы, на Востоке или на Западе.

Ролз предложил мысленный эксперимент в духе «золотого правила нравственности[1]»: подумать про общественное устройство, не зная, какое место лично займёшь в получившемся обществе. Грубее говоря – не зная, кем родишься. И потому отстранившись от субъективных выгод конкретного положения.

Мы о таком говорили проще: если бы по волшебству всё, что делает капиталист с рабочим, автоматически делалось бы и с сыном капиталиста, коммунизм наступил бы в один день. Если бы человек примерял на себя всё, что он делает с другими – то справедливое общество возникло бы моментально. Увы, такому моментальному исцелению от социальных язв препятствует УНИКАЛИЗМ, сознательное или бессознательное (инстинктивное) представление о том, что «я не он, он не я», «что можно Юпитеру – нельзя быку».

Об этом же печалится и Ролз. Философ доказывает, что популярные на Западе критерии «эффективности» или справедливости общества (вроде максимизации общего количества благ или улучшения положения усреднённого гражданина) — слишком спекулятивны и попросту недостаточны. Эти критерии удобны для власть имущих, но они плохо отражают проблемы и среднего класса, и бедных, угнетённых, бессильных. Автор предлагает строить политику, отталкиваясь от точки зрения «наименее удачливых» как более адекватной.

Ролз пытается ввести в систему максимальную свободу выбора профессии, деятельности, интересов и даже мировоззрения: чистой эффективности Ролз противопоставляет творческое разнообразие (впрочем, только пока оно не покушается на принципы справедливости).

При этом автор отвергает индивидуалистический подход: тонкий баланс свободы и справедливости, как ни странно, требует коллективизма. Ролз показывает, что современное усложнившееся производство, наука, творчество — равно как и политическая жизнь требуют от каждого гражданина сознательности, доверия, кооперации; ему необходима публичность, полнота информации и возможность влиять на большие решения.

Автор приходит к тому, что даже любимый им свободный рынок потому требует больших ограничений и дополнений: по сути, он сводится к ценовому выражению потребительских желаний, а реальная организация производства и распределения отводится менее стихийным силам государства или гражданских объединений.

Ролз утверждает, что справедливость и соответствующая мораль — это уже не просто отвлечённые гуманистические мечтания, а требования практической жизни. «По крайней мере, если человечество нацелено на дальнейшее развитие: экономическое и культурное».

Схему Ролза можно рассматривать как парадокс: чтобы реализовать идеалы западного общества (свобода, самореализация, справедливость, разнообразие, толерантность…), необходимо до неузнаваемости изменить его структуру, его философию, его логику. В устройство условных США нужно внести столько изменений, что проще оказывается пересобрать всё с ноля.

Ролз понимает, что абстрактные (ключевое слово – именно это: «абстрактные», «обобщённые в уме») либерально-демократические идеалы, если подойти к их реализации серьёзно (не ограничиваясь формальными «правами»), потребуют не менее радикальной политики, чем коммунизм.

+++

Какое же слабое место в определении Ролзом «несправедливости»? Дело в том, что у теоретика она совсем «нестрашная» (в отличие от реального мира). Работая внутри американского общества, в котором, по сути, почти все – привилегированные, Ролз разбирает отношения в кулацкой семье, где дети страдают от тиранства отца. За гранью остаются страдания батраков этого отца-тирана, которых, в отличие от детей, он не просто тиранит, а попросту убивает и пожирает (в социальном смысле).

Если мы говорим о несправедливости всего лишь как о неравенстве – то возникает образ завистливого неудачника, который прицепился к более везучему современнику.

Моё убеждение: если речь идёт о неравенстве автономных друг от друга систем, то неравенство можно потерпеть. Если сосед живёт в трёхэтажном особняка, но не воровал кирпичи с моего участка, то дай Бог ему там счастья и процветания! Я не стану докучать Богу кляузами, что, мол, сосед не лучше меня, он работает не больше меня, а живёт лучше меня, зарабатывает больше, и т.п. Повезло ему в жизни – и слава Богу, я за него только рад.

Но я говорю о двух автономных друг от друга хозяйствующих системах. В которой богатство одной не связано напрямую с обнищанием и бедственным положением другого. Не вытекают одно из другого.

Капитализм – это не то, о чём думают наивные, то есть не лотерея, в которой одни выигрывают, а другие проигрывают. Глупо и пошло, уподобившись Джиласу и Восленскому высчитывать, кто сколько пакетиков гречки купил, и требовать, чтобы министр не имел пайка выше, чем у рабочего. Мелочное уравнительство через свой абсурд себя же и погубит.

Несправедливость не в том, что у кого-то больше, чем у меня, а в том, когда (и если) он это у меня похитил. Только в этом случае умным людям и следует говорить о борьбе! Потому что умный человек обязан отличать простое неравенство от неравенства с элементами геноцида.

+++

Социализм нужен не для того, чтобы всех со всеми уравнять – что и невозможно, и нелепо. Он нужен для того, чтобы ввести в двусторонний контракт сильного и слабого, строящийся на шантаже и вымогательстве, третью сторону-гаранта.

Это так просто и понятно, что казалось бы, никем и не оспаривается! Ну, в самом деле, какой двусторонний договор будет у вас без участия государства, в тёмной подворотне с бандой гопников, угрожающих вам? Допустим, они не просто снимут с вас пальто, а заставят подписать контракт на уступку пальто за 50 копеек. И тут же возьмут с вас расписку, что 50 копек «уплочены». И, может быть, даже 50 копеек дадут в руки. Могли бы и не давать – не в вашем положении спорить – но они, допускаем мы с читателем, хитры. И, заставив вас расписку подписать – выдали вам 50 копеек.

То есть – что?! Сделка совершена, вы подписали договор и получили оплату за пальто! А поскольку цены при капитализме свободные, то никого не удивляет, что пальто оценили в 50 копеек. Оно же ношеное, уценённое и т.п. Мало ли что можно придумать, в условиях свободных цен и двусторонних контрактов оправдывая эту «сделку» в тёмной подворотне?

Потому и должна быть в контрактах третья сторона-гарант. Иначе все договоры между сильными и слабыми превратятся в «скупку польт» за 50 или 5 копеек. Что, собственно, мы сегодня и видим – потому что взгляду открыта вопиющая неэквивалентность обменов на мировом рынке.

+++

Вы скажете – а зачем социализм? Достаточно крепкого государства, которое законами своими ограждает, и т.п.

На ваш вопрос отвечу вопросом: может ли какой-то самостоятельный институт существовать без экономического базиса? Просто так, беспочвенно, витая в воздухе? Думаю, что нет. А значит, и государство без экономического базиса существовать не может. Оно – если вся собственность частная – фикция, обманка, мираж. Если государство голодранец, живущий на налоги с частных собственников, то у него сил и свободы не больше, чем у приживалки в богатом доме.

Силе нужно противопоставить силу, а если речь идёт об экономической силе, то ей нужно противопоставить экономическую силу. А если её нет – то никакой третьей стороны-гаранта не будет в сделке. А будет нечто марионеточное, поддакивающее: да, да, это справедливо, пальто 50 копеек стоит, рыночное ценообразование…

Я проводил такое мысленное моделирование. Допустим, государство вступило в жёсткий конфликт с частной корпорацией. Обе стороны «пошли на принцип», договориться не смогли. Но у государства бюджет, условно говоря, 10 млн долларов, а у корпорации – 100 млн долларов. То есть там, где государство может нанять одного карабинера – корпорация наймёт 10 частных охранников. Вот если такая ситуация, по условию задачки, случилась – что будет дальше?

Ну, очевидно же, что при таком силовом превосходстве государство и корпорация поменяются местами (что происходит в Латинской Америке постоянно). Госчиновники будут объявлены преступниками, и уйдут в подполье. Полиция станет частными силами подполья, а частные охранники – полицией нового государства.

Не имея экономического преобладания, мощного базиса общественной собственности – государство не может и противостоять произволу богатых частников.

Отсюда афоризм: всякое буржуазное государство принадлежит тому, кто его купил. Польша или Болгария принадлежат не полякам и не болгарам – ибо нет такого юридического лица, как «нация». В грубом, прямом и буквальном смысле Польша или Болгария принадлежат тем, кто их раскупил, выкупив земли, недвижимость, инфраструктуру, всё то, что и составляет, когда сложено, территорию страны.

Это кадастровый факт, а всякие разговоры про нацию и её единство – демагогия. С какой стати страна «твоя» - если тебе в ней ничего не принадлежит и ничего не положено? Это всё равно, что говорить «мой дом» про дом совершенно чужого человека, куда тебя и на порог не пускают. На том, например, основании, что принял участие в строительстве дома или когда-то там родился. Ну и что? Теперь-то у дома есть собственник, и он к тебе никакого отношения не имеет!

+++

Если отношения людей строятся – как между хулиганами и ботаниками в укромном месте, без свидетелей, то в их основе лежат террор и шантаж. Не какое-то там абстрактное «неравенство», обидное, но не смертельное, а именно террор и шантаж! Если в дело вмешивается полисмен, то можно порадоваться за ботаников. Но при одном условии: если полисмен не находится у хулиганов на содержании.

Потому что если зарплату полисмену, решения по его карьере, повышениях, судьбе решают эти же хулиганы – то полисмен не сможет, да и просто не захочет спасать от них ботаников.

Третья сторона-гарант контракта должна быть сильной и независимой, опирающейся на собственный, а не на «давальческий» фундамент собственности и прибыли. Выдумать себе воображаемого охранника можно – но защитить вас такой охранник в реальной ситуации не сможет.

В этом проблема, понимаете, а не в том, что кто-то живёт лучше, богаче другого! В том, что насилию надо противопоставить закон. Но частная собственность предполагает хозяина, а законность – слугу, то есть они противоположны. Если я хозяин, то я господствую, делаю, чего хочу, а если я слуга – то служу, подчиняюсь, делаю то, что предписано. А если я законопослушный хозяин – то я или не законопослушный, или не хозяин. Какой же я хозяин, если надо мной хозяйствуют другие?

Суть частной собственности не в том, что кто-то управляет заводом. В СССР тоже были директора заводов. И не в том, что кто-то получает ренту с капитала. В СССР пенсионеры тоже все получали ренту с капитала предыдущего труда и стажа. Что есть пенсия, как не рента с выслуги?

Суть частной собственности в том, что человек управляет заводом – КАК ЕМУ ВЗДУМАЕТСЯ. То есть в режиме полного самоуправства, ни на кого не оглядываясь – отчего он и называется хозяином. А не так – тогда его назовут наёмным менеджером. Какой же он частный собственник, если он не добровольно, а принудительно, без выбора следует не им разработанным правилам (законам)?

Потому законность и частная собственность несовместимы. В самом лучшем случае они могут разойтись, поделив сферы влияния. По улице нельзя ходить голым, а в частном владении – твоё дело, твой выбор. Если меня с голым задом возьмут на улице – все это поймут. А если в моей собственной квартире – никто этого не поймёт, это вторжение в частную собственность!

То есть: частная собственность есть совокупность зон, в которых не действует общегражданский закон и общегражданские права человека. Частная собственность есть гетто (резервация) первобытного беззакония, свойственного животному миру. А теперь вопрос: хочет ли она сидеть в гетто, носа не высовывая из резервации?

Естественно, везде, где она может – она пытается, более или менее энергично, отыграть назад, сломать границы гетто, перенести своё самоуправство на всю территорию, всё пространство. Для этого частная собственность расширяется – и формально (увеличиваясь активами) и фактически (наращивая своё влияние, воздействие на центры принятия решений).

И проблема вовсе не в том, что крупные частные собственники живут хорошо! Пусть бы себе жили – какая беда? Ночной сторож в Зимнем Дворце ночует в царском жилище, словно бы он царь, никого это не шокирует и не выбешивает.

Проблема-то совсем в другом: о том, что усиливающееся самоуправство опасно для наших жизни и судеб! Не тем оно плохо, что в роскоши живёт, а тем – что может нас убить.

Скажут: но ведь пока не убило! Так когда убьёт – поздно будет тревогу бить, да и кому её тогда бить? Обеспокоиться нужно заранее – иначе нет никакого смысла (и некому) беспокоиться!

+++
Если ставить вопрос так – то он куда яснее широкому кругу людей, чем когда речь идёт о «несправедливости неравенства». Когда крупная частная собственность покупает государство – она устраняет или подкупает того полицейского, который мог бы нас защитить. После чего мы становимся совершенно беззащитны перед шантажом и террором «приватизированного государства», утратив средства индивидуальной и коллективной защиты своих прав. Мы начинаем сплошь и рядом продавать пальто за 50 копеек, и радуемся – что хоть кальсоны нам оставили, да до смерти в этой тёмной подворотне не прибили!

Проблема вовсе не в роскоши, не в богатстве, завидовать которым низко и глупо. Проблема в беззаконии, которое неразрывно связано с торжеством частной собственности. Потому что нельзя совместить господство собственника и служение законника.

Я имею в виду реальную жизнь. На словах-то, конечно, пожалуйста, можно что угодно болтать, да и бумага всё стерпит, не краснея.

Но устраивает ли вас обилие НОМИНАЛЬНЫХ прав при полном отсутствии РЕАЛЬНЫХ возможностей защитить себя?

________________________

[1] «Золотое правило нравственности» — общее этическое правило, которое можно сформулировать так: не делайте другим то, что вы не желаете для себя, и поступайте с другими так, как хотели бы, чтобы с вами поступили. Золотое правило нравственности издревле известно в религиозных и философских учениях Востока и Запада, лежит в основе многих мировых религий: авраамических, дхармических, конфуцианства и античной философии и является основополагающим мировым этическим принципом.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 11 июня 2020

https://economicsandwe.com/854213185A881642/

 


09.06.2020 Состояние умов = состоянию экономики

 

 ​Вообразите, что вы пришли к огородникам поделиться полезным опытом. Вы обещаете им двукратный рост урожайности помидоров. А поскольку они этими томатами живут – для них это очень и очень интересно. Иначе говоря – они очень хотели бы, чтобы помидоров нового урожая стало в два раза больше предыдущего. Далее вы начинаете им советовать странные вещи. Вы говорите, что у них будет в два раза выше урожайность, если они перестанут поливать, удобрять и пропалывать от сорняков их грядки.

Получается, что не только томатов больше, но и работы (от которой кони дохнут) меньше! Это «двойной плюс» либерализма: вы переходите к «естественному земледелию» - то есть перестаёте насиловать почву обработкой. Ваши помидорки растут посреди сорняков, про которые ошибочно думают, что они глушат помидорки. А они не только не глушат, но напротив, силу естества им передают. Дикое растение – оно же сильнее и устойчивее капризного тепличного! Надо превратить помидоры в дички – и у них в два (или больше) раза вырастет урожайность.

Итог великолепен, но ведь и процесс великолепен! Мало того, что у вас осенью будет больше томата – так ведь и жарким летом у вас будет гораздо больше времени для шашлычков, купания и бадминтона!

Если вы всё это рассказываете опытным огородникам с агрономическим образованием, то на этом ваши «вкусные истории» бесславно закончатся. Вас выгонят, или даже дадут по шее за вредные советы. Но если вы пришли к дегенератам, которые уже утратили способность связывать в уме простейшие умозаключения, то результат будет иным.

Первый раз вас будут качать на руках, когда пообещаете увеличение урожая. Второй раз вас будут качать на руках, когда объясните, как это расширяет досуг и удовольствия. И кончится это, скорее всего, тем, что дегенераты выберут вас «главным агрономом», опасаясь расстаться с таким приятным и знающим человеком. Урожайность выше, труда меньше – да вы им отец родной!

+++

Трагедия социализма в том, что он просто не может функционировать при снижении интенсивности мысли до критического уровня. Если напряжение в сети падает – лампа не горит. Она сперва странно мигает, а потом и вовсе гаснет. Если качество умственной деятельности упало, то социализму хана.

Нет, я не говорю, что его обязательно возненавидят. Он – даже если его будут страстно любить – не сможет функционировать. Потому что весь он является сложным внешним отражением сложных и глубоких умственных процессов.

Если я знаю, как выращивать помидоры, то я их выращу. Но если я не в состоянии поместить в «оперативной памяти» весь процесс – то моё субъективное желание выращивать помидоры ничего не даст. Я могу этого хотеть или не хотеть: не зная, как это делать, итог будет одинаков.

Я могу сразу отказаться от задумки их вырастить. И могу их потерять в сорняках, занимаясь «естественным земледелием», предоставив овощам самостоятельно бороться с сорняками. Если задуматься, то первое легче и умнее. Не умею – и не берусь. Второе же – долгий и кружной путь к тому же самому результату.

+++

Нет никакой принципиальной разницы между бредом «естественного земледелия» и либеральной экономической теорией в целом. Рациональное зерно в ней то, что если ходить по лесам и лугам, уподобившись первобытным предкам, то можно найти нечто съестное, выросшее само собой. Предки же каким-то образом выживали! Ходили, искали, находили – и кушали. Правда, предков было очень немного, жили они очень бедно и очень недолго. «Естественное земледелие» (собирательство) очень часто их подводило и никогда не баловало.

На этом, собственно, всё рациональное в либеральной рыночной теории заканчивается[1]. Там начинается иррациональность посулов «главного агронома», избранного дегенератами в вожди – за сладость его обещаний и снисходительность к их лени.

Ельцин – продукт двух сходящихся линий:

1) Мечты о нетрудовых доходах, совмещающих зажиточность и свободу « в одном флаконе»;
2) Благодарности за жалость и сочувствие, проявляемое к человеку и его слабостям.

Грубо говоря, хочется больше помидоров и меньше полевых работ. Для человека разумного это задача научная, решение которой он будет строго проверять средствами разума. Действительно ли предлагаемые методы дадут повышение урожайности, или это лажа? Действительно ли предлагаемые методы облегчат трудовые будни – или Обещалкин фуфло толкает?

Поэтому Обещалкину трудно в среде разумных людей. Они над его трескучими речами или смеются, видя в нём шута горохового, или даже бьют его, как вредителя.

Дегенератизм для демагога – всё равно, что танкам выйти на степной простор! Чем тупее аудитория, тем более грандиозные посулы она некритически воспринимает, тем меньше требуется аргументов для её обработки.

Всякая агрономия есть хозяйствование, поставленное на научную основу. А наука не знает желаний, она знает только возможности. Наука безжалостна – ей безразлична причина, по которой ты нарушил её законы. Нарушил – задавит. Науке безразлично, чего ты хотел – ей важно только то, как ты действовал.

Помидоры в сорняках расти не будут – веришь ты в их рост или не веришь, лёг ты ради этого костьми или не лёг. Они не будут там расти – и всё. Потому что если бы они могли там расти – то они всюду бы росли сами по себе, не нуждаясь в уходе, как крапива и пырей. Это было бы здорово, это облегчило бы нам жизнь – ходи да рви готовенькое!

Наука говорит: или томаты с прополкой. Или без прополки – но тогда и без томатов. Или – если уж по большому счёту, придумай машину, которая за тебя бы полола.

Но если эта машина сломается – у тебя должен быть ум её починить. А нет ума починить – значит, опять выходишь в ноль первобытного собирательства…

+++

Помидоры для нас – только аллегория. Мы говорим, конечно, о хозяйствовании в целом, в котором производство томата – лишь малая часть. Человек так устроен, что ему хочется плодов, но не хочется труда. Особенно занудно-систематического, изо дня в день. Человек разумный подавляет это нежелание в себе, понимая, что пойди у него на поводу, и превратишься в первобытного косматого питекантропа.

Человек ополоумевший уже не может, а главное – и не хочет – подавлять в себе этого естественного желания получить плоды без нудных и томительных усилий. Сразу и в готовом виде.

Такой человек становится лёгкой добычей для либерального политика, который, со своей стороны – сам жертва этого спроса. Политик, если хочет оставаться на гребне – не может сказать дегенератам, что они дегенераты. Он вынужден им льстить и потакать – тогда он в их глазах хороший человек и достойный профессионал.

Вздумай он им резануть правду-матку в глаза – он тут же будет низвергнут, за то, что растоптал их сладкие сны и беспочвенные мечтания о «лучшей доле».

С другой стороны, обостряясь, жажда плодов без трудов ломает все моральные и законодательные барьеры внутри человека, толкая его на постоянно возрастающую хищность. С дегенератами невозможно говорить человеческим языком, но ведь резать их и грабить – можно. Нужно только найти к ним подход, увлечь миражами «грядущего счастья» - и они сами подставят вампиру шею.

В дикой природе хищники не ходят просто так. Они не пойдут в людный город – потому что там их застрелят. Они не пойдут в мёртвую пустыню – чего им там делать? Хищник идёт по запаху баранов. Он ищет следы и иные приметы баранов, потому что искусство находить баранов для хищника – вопрос жизни и смерти.

Самый «лучший» способ подманить хищников – снижение интенсивности умственной деятельности. Отключение мозгов для социального хищника то же самое, что кровь в воде для акул и пираний. Как только где-то критически снизилась умственная деятельность людей – хищник сразу же это уловил, и стремится поскорее попасть туда, чтобы быть первым на плотоядном пиршестве.

+++

Умственная деятельность, как и бег – бывает добровольной и принудительной. Есть бегуны (и соблазнительные бегуньи) в утреннем парке, которые там на пробежке по собственной воле. Для них это спорт. Никто не заставляет – а они всё равно бегут, потому что им это нравится.

Естественно, когда антилопа улепётывает от львиного прайда, никто не спрашивает антилопу, нравится ей бегать или нет. Те антилопы, которые плохо бегают – выбывают естественным путём. Остаются только такие, которые прытки с детства.

К чему это я?

Социалистическая экономика году эдак к 1960-му сама не заметила, как сняла принудительные мотивы умственного бега. Желающим она, конечно, предоставляла все возможности для умственного развития, но только желающим. А не хочешь, так и не бегай: львов перестреляли. И что получилось – вопреки чаяниям фантастов, грезивших о новом человеке коммунизма? Получилось животное сонное, ленивое и растолстевшее. Как домашний кот. Хищники его давно уже не гоняют, само по себе оно бегать не хочет. Поспало – жрёт, пожрало – спит, постепенно утрачивая все необходимые в биосфере навыки сопротивления пожиранию.

С одной стороны, общество за десятилетия сонной скуки потеряло тонус, энергию сопротивления хищникам. Ему стало всерьёз грезиться, что клыки и когти – это так, понарошку, рудимент дикой природы у давно одомашненных лапушек. С другой стороны – опекаемые, как внуки бабушкой, люди «улетели» мозгами в разные зазеркальные миры, в извращения, которые они считали «духовным усложнением». Люди стали падки на разного рода завиральные теории – особенно, если мошенники, презентующие им эти теории, им льстили и подхалимничали.

С одной стороны сформировалось то, что социопатолог А. Леонидов назвал «бредом неуязвимости»: необъяснимая в здравом уме убеждённость, что жизнь ухудшиться не может. «Бред неуязвимости» - причина того бесстрашия, с которым люди отдавались «всему новому» - разного рода проходимцам и мошенникам, обещавшим им улучшить жизнь до невозможности.

С другой стороны, представления о реальности становились всё более химерическими, дутыми, люди из мира объективной реальности переселились в миры собственных фантазий, в которых «действовали» ими самими произвольно выдуманные законы бытия.

Человек, который, отупев, не в состоянии понять, отразить реальность – не сможет и эффективно реагировать на угрозы в ней. Истерическая иррациональность «перестроечного» человека – подобна слепоте. Там, где зрячий легко увидит опасность, слепой и близко ничего не разглядит.

Есть и ещё один закон психологии, которым пользуются творцы «майданов» всех времён: чем человек тупее, неадекватнее – тем больше в нём развит «комплекс всезнания» самовлюблённого зазнайки. Умный человек побоится сказать, что всё понимает – но крайней степени дураку всё время кажется, что он всё понимает, и во всём «искушён». Примитивное сознание тяготеет к однозначности, к безапелляционным вердиктам.

Чем глупее человек, тем легче им манипулировать мошенникам, играя на его «чувстве собственного величия». Вспоминаются мне люди, которые с таинственными улыбками всеведения рассказывали, что МММ – «крутит золото партии», и потому такой доходный. Но об этом – предупреждали – надо помалкивать, это тайное знание! Оно только для умных людей, которые «всё понимают»…

Идиоты и сегодня могут с умным видом рассуждать, как и почему Зеленский победил Порошенко на Украине – как будто там вообще кто-то кого-то побеждал! Они раскроют своё «тайное знание» о «схватке двух кланов» - хотя, какая схватка, какие кланы?! Сценка уровня школьного театра от халтурящего американского режиссёра!

Но тёмные люди с сумрачным состоянием сознания, не беспокоясь, что у них концы с концами всё время не сходятся – вначале выдумывают замысловатые теории, а потом в них верят.

Они действительно верят, что 64 банкира, владеющие почти всеми деньгами и активами планеты – стремятся «навязать демократические свободы» для всего человечества. Зачем это нужно банкирам? Как это сочетается с их активами? Как вообще монархический принцип наследования в мире частой собственности сочетается с выборным началом в демократической теории? На каком языке и о чём будет разговаривать президент-временщик, пришедший кресло погреть на 4 года – с наследственным самодержцем банковской империи, чьи фонды больше, чем бюджет страны?

+++

Человеку разумному – нужны достаточные основания для всякой теории. Дегенерату же «красочность посулов важнее их верности[2]». Главное, чтобы побольше обещали, а как дойдёт дело до выполнения обещаний – память аквариумной рыбки уже забудет, с чего там дело начиналось. Либеральный человек дальше 2-3 лет не помнит. У него там начинается «область глубокой древности», совершенно, как он полагает, не актуальная для текущего момента.

Так либерал теряет в уме причинно-следственную связь явлений. Явления, и приятные и неприятные, возникают как бы сами по себе. Вне контекста причин, сокрытых в прошлом. Оттого и реагировать такой человек может только на текущие проблемы, а глубинных проблем он понять не в состоянии.

Например, любой либерал очень активно поддерживает тему «борьбы с коррупцией». Это их конёк. Но он не в состоянии понять, что рыночные отношения – САМИ ПО СЕБЕ ЕСТЬ КОРРУПЦИЯ, а частная собственность – плод коррупции. И, по сути, всякий, кто устроился побогаче соседа – коррумпирован по отношению к соседу.

Вся «борьба с коррупцией» у либералов сводится к поддержке одного из враждующих ОПГ, причём эти экзальтированные люди порой готовы умирать и убивать – ради поглощения одной корпорации другой. Они не понимают, что связь между коррупцией и богатством – это связь между средством и целью. А почему? Да потому что им не дано понимать причинно-следственных связей!

В их понимании рейдер «отжимающий бизнес» - преступник, но вопросов, откуда бизнес взялся у предыдущего владельца им недоступен, ибо глубже 3-х лет в прошлое они заглянуть не способны. И если кто-то владеет активами больше 3-х лет, то в их понимании он эти активы буквально из самого себя извлёк, уж и не знаю – оральным или анальным способом…

+++

Крайности смыкаются. На одном полюсе у либералов – беспочвенный и оголтелый ригоризм[3]. На другом – совершенно чёрный и безусловный цинизм, который для своих удобств полагает возможным, допустимым всё и вся. По формуле «нет такого преступления, на которое я не пойду, если так мне будет удобнее». Вначале – руководителю ничего нельзя, даже лишний пакетик гречки взять, бесплатно стакан чаю выпить. По итогам – руководителю, оказывается, можно всё – ведь полнота свободы личности в полноте вседозволенности…

Получается даже не уравнивание грехов – а явный и отчётливый приоритет мелкого проступка над крупным преступлением. «Наше правосудие – паутина» - писали когда-то Рабле, а за ним Бальзак – «Мелкие мушки застревают в ней, а крупные оводы пробивают насквозь»…

_____________________

[1] Действительно, какое-то количество паразитов, пусть и небольшое, может выжить без труда в собирательском обществе. Из этого факта делается вывод, что выжить «на свободе», без труда – могут все, в огромных количествах, и с очень высоким уровнем жизни…

[2] ВЕРНОСТЬ – очень интересное слово, пример «философии языка». Есть верность в науке – верное решение задачи, например. Есть социальное понятие «верности» - как неизменности служения какому-то идеалу. Без второго понятия слова «верность» исчезает и первое его понятие. Как нет теорем без аксиом, так нет и технических задач без базовых догм. Наука опирается на веру в Единую Истину – или прекращает существовать, распыляясь в бессмысленности множества истин, в толерастии «равноправия всех мнений», которые уже не делятся на верные и ошибочные, а принимаются скопом, как одинаково ценные.

[3] Ригоризм — строгость проведения какого-либо принципа (нормы) в поведении и мысли. Ригоризм исключает компромиссы и не учитывает другие принципы, отличные от исходного.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 9 июня 2020

https://economicsandwe.com/3BBAFEF7113E0E6A/

 


25.04.2020 Стратегическое банкротство

 

  Воры, осуществлявшие «приватизацию» и «реформы» в 90-е годы не имели ни планов, ни желания восстанавливать ими разрушенное. Операция имела одноразовый характер: сломать-украсть-сбежать. И что останется за спиной - бегущих с награбленным «прагматиков» совершенно не волновало.Пустоту заполнили бредни о каком-то «эффективном частном собственнике», об «инвесторах», о «чуде предпринимательства», суть которых сводилось к одному: придёт кто-то и восстановит нами разрушенное, восполнит нами разворованное. Кто он – мы не знаем, да и знать не хотим: короче говоря, мы побежали вослед своим валютным вкладам, а вы тут оставайтесь и ждите, пока вам рыночная экономика всё отрегулирует…

Шли годы. На смену беглым «генералам» приходили их замы, в свою очередь сбегали, и заменялись «замами замов». Цунами расплаты за подлость и идиотизм 1991 года сперва настигла народ, а потом расхлебывать потоп выпало и представителям власти, замещающим должности уже в новом веке.

Всё более выпукло и отчётливо проступало очевидное: банкротство. Банкротство нелепых надежд и фальшивых обещаний, липовых проектов и расчётов, банкротство средств, методов и подходов. Обнажился во всей неприглядной открытости гоголевский Хлестаков, который живёт в долг, и по долгам своим, ясно уже, никогда не расплатится, что вызывает шок и ужас народных кредиторов.

+++

Всё дело в том, что управлять – не значит пользоваться. Телезритель – не есть телевидение, даже если он умеет починить телевизор своими руками. Телевидение создаёт продукт, которым телезритель пользуется.

Точно так же и управление – не есть силовое доминирование. Настоящее управление – это организация и активное участие в производственном процессе, его становлении и развитии, при котором плоды власть получает от собственных трудов, а не в качестве рэкета чужих.

С помощью силового доминирования можно отобрать блага, напугать и убить – никто не спорит, но силовое доминирование никак не контролирует процессы воспроизводства жизни. Если эти процессы разложились или пресеклись – силовикам остаётся только в небо палить или от отчаяния застрелиться.

С 1991 года очень прочно, железобетонно складывались пропитанные криминальным духом структуры власти, которые не организуют жизни народа и страны, а только паразитируют на имеющихся.

Полагающие, что это очень удобно – самим в производстве не участвовать, а просто прийти и забрать готовенькое, когда его «доведут» другие – в виде налогов, например… Налогов с чего?! Если нет производства – с чего вы собираетесь брать налоги?

+++

Экономика может:

  • 1)Удовлетворять или не удовлетворять интересы конкретного человека (грубее говоря, вы в доле или вы изгой).
  • 2)Удовлетворять интересы человека нормальной прибылью или зашкаливающей, запредельной сверхприбылью.
  • 3)Удовлетворяя интересы широкого или узкого круга людей – развивать территорию, или приводить к её инфраструктурной деградации.

Учитывая эти основополагающие нормы экономики, как науки, мы понимаем, что кроме субъективных оценок экономики (связанных с положением человека в ней) – есть и объективная оценка её прогрессивности или упадка.

Помещику хорошо при феодализме, рабовладельцу прирабовладении. Им гораздо лучше, чем среднему человеку сегодня. Субъективная логика их потомков может подтолкнуть к тому, чтобы признать ХХ век «ошибкой», а «правильной экономикой» - античную или средневековую. Что мы, собственно, и наблюдаем сейчас, когда личные интересы воровской верхушки, захватившей командные позиции – отвергают и отрицают объективную оценку.

Смысл же объективной оценки экономики – оценить, насколько широко она охватывает население, и насколько она перспективна с точки зрения развития инфраструктуры, производительных сил, технопарка.

Если бы смыслом экономики было обогащение конкретных лиц, то тогда идеальной была бы система, в которой один человек всех убил, и получил всю планету в единоличное владение (к чему, видимо, нас и вела американская глобализация).

С одной стороны, экономики не существует без человека: не включая вас, она для вас плохая – какой бы хорошей ни казалась тем, кого включает. Если вы крепостной или пролетарий-изгой, то никакая пышность балов господствующих над вами паразитов не может вас умилять (скорее, наоборот, пышность этих балов бесит). А то, что эти балы нравятся паразитам – никоим образом к вам не относится.

С другой стороны, экономики не существует без идеологии. Ведь по самой своей сути экономика – это прикладная, вспомогательная научная дисциплина о том, как лучше организовать производство. Производство чего? – хороший вопрос! Ведь нельзя же производить само производство, производится В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ что-то, и для кого-то, и с какой-то целью. Сама экономика, внутри себя, не может ответить на вопрос, что нужно строить: пирамиды фараонам или космодромы Гагариным, или рестораны для «элиты», или рабочие столовые. Ведь у экономики совершенно другая задача: ответить на вопрос, как это быстрее и дешевле сделать. А цель перед ней должна поставить идеология!

И если поставит целью строительство пирамид, гигантских статуй на острове Пасхи – значит, всё общество будет искать пути эффективного возведения пирамид или гигантских статуй.

+++

Следовательно, экономики как науки, вообще не существует без ответа на два главных вопроса:

  • 1)Кому она служит, а кого игнорирует?
  • 2)Какова конечная, идеологическая цель её усилий?

У сложившейся в дегенеративное пост-советское время мировой экономики нет ни широты охвата, ни глубины перспективы. Она узкая и плоская – и в таком виде признаётся либеральными экономистами «правильной». А в других видах – «неправильной»[1].

Либеральная экономика – существует для узкого круга всех пославших нахрен бенефициаров, и она существует по принципу «после нас хоть потоп». Ничего, выходящего за пределы биологической жизни эгоистов-инвесторов рыночная экономика не рассматривает. Для неё нет грядущих поколений[2], как нет и славного прошлого[3].

В этом смысле либеральная школа экономики не просто лженаучная – она вызывающе антинаучная. Кратко говоря, она учит всех обворовать, продать, предать, а «потом помрёшь – и все концы в воду». Жизнь коротка, создана для удовольствий, а смерть всё всем спишет.

За либеральной школой экономики стоит СМЕРТОПОКЛОННИЧЕСТВО, это та экономика, которую создаёт Смерть, возведённая в ранг Бога.

+++

Предмет, состоящий из деревянных деталей – деревянный.

Предмет, состоящий из металлических деталей – металлический.

Общественный строй, состоящий из множества разнокалиберных и асимметричных обманов – лживый строй, выстроенный на обмане.

А как иначе? Как можно назвать ящик, сбитый из деревянных досок пластиковым? Если в нём нет ни одного пластикового элемента?

А что такое капитализм?

Я нашёл дурака, который за 100 рублей купил у меня то, что продаётся в других местах за 50. Обман и составил мою прибыль: ведь 50 я должен был потратить, чтобы этот предмет приобрести (себестоимость).

А другой нашёл дурака, который за 25 рублей продал то, что в других местах продают за 50. Этот обман составил его прибыль: 25 он бы «по любому» отдал, и в другом месте, а вот другие 25 сэкономил.

Если всю эту совокупность больших и малых взаимных обманов, объегориваний и очковтирательства составить в большую систему, то мы и получим капитализм.

Каким будет ящик, сбитый из деревянных досок? Он будет деревянным. Каким будет строй, выстроенный из множества обманов? Лживым.

+++

Корень великой лжи либерализма и западничества – в мистификации личной «свободы», под которой понимается полнота свободы низших, зоологических отправлений. Что скрывает эта коварная ложь?

Ужас демократии в том, что в ней сталкиваются два свободных человека без всякого пригляда со стороны третьей силы. Оба эти человека свободны в том смысле – что никем и нигде не востребованы. За ними никто не следит – а человек, за которым никто не следит, пребывает в полной неизвестности (ведь о нём нет никаких данных).

Хорошо ему или плохо, жив он или уже нет – никому, кроме него самого, неинтересно. За хорошие деньги можно нанять профессиональных плакальщиков, которые будут создавать в обществе истерию сочувствия конкретно к плательщику. Но профессиональным плакальщикам безразличны страдания тех, кто им не проплатил, а страдания проплативших интересуют их лишь в пределах чека[4].

По традициям «дикого Запада», как в вестерне, два свободных человека посреди пустыни свободно выясняют – кто из них останется в живых, и будет жить вместо другого. Пустыню же фоном создаёт общественное безразличие, связанное с тем, что все возможные свидетели дуэли – сами свободные люди, сами погрязли в разборках со своими противниками, сами на собственной дуэли. Им вмешиваться в чужую дуэль некогда, незачем, да и запрещено «принципами свободного общества»: не лезь в чужой бизнес, не лезь не в своё дело!

Такая кровавая, мясницкая свобода не имеет ничего общего с романтичным и светлым образом Свободы, поднявшей факел в руке: рыночная свобода живёт в темноте, и света не терпит.

Очень изящно выразил это И.В. Сталин: «Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода»[5].

+++

Зоомахия, звериная грызня, когда зверь у зверя кусок норовит отнять – шокировала своими пережитками советское общество (стоны о «сталинских репрессиях», о «доносах, чтобы в квартиру вселиться») – но совершенно не шокирует рыночное общество.

Если в социалистическом обществе зоомахия – осуждаемый эксцесс, то в рыночном – совершенно обыденная повседневная практика. Здесь нет нужды создавать какой-то отдельный, удалённый ГУЛАГ, потому что ГУЛАГом выступает каждая капиталистическая фабрика, каждое полеводческое хозяйство, вообще повседневный быт подавляющей массы населения – сводится к бесправной каторге без суда, следствия и приговора[6].

Социальный ад, в котором человек неизбежно или жертва или убийца, или каннибал, или пища (что крайне осложняет борьбу с рыночными отношениями изнутри: никто не чист, все в крови замазаны) – только часть тупика и банкротства либерализма.

Может быть, даже важнее, что это общество без будущего. Дело в том, что его бесчисленные жертвы «не выстраиваются клином» - ни ударным, ни журавлиным. Если жертвы социализма – «трение при взлёте», то жертвы капитализма – «трение при беге по замкнутому кругу».

Жертвы сталинизма – одноразовые. Это состояние крайней нужды и нехватки новорожденного уклада, которое нужно один раз пережить – чтобы больше в них уже не было нужды. Потому что общество выходит(преодолев трение бортами) в принципиально-новое состояние, отрицающее зоомахию, «естественный отбор» как основополагающий принцип жизни.

Жертвы ельцинизма, либерализма – цикличны. За их горами трупов, никому не нужных, никем не оплаканных – не стоит никаких побед, никаких свершений. Общество, как первобытное племя, постоянно жертвует какой-то своей части жестоким идолам рыночных стихий – чтобы «злые боги» не уничтожили всё племя. И это не путь вверх или вперёд, это снова и снова повторяющееся действие…

+++

Голем этого общества – усреднено-коллективное сознание его вожаков и главарей – сопротивляясь социализму, вытаскивает «жестокость социализма» как аргумент. Но этот Голем не против ЖЕСТОКОСТИ ВООБЩЕ, он живёт на крови постоянных человеческих жертвоприношений. Этот Голем просто делит жестокость на «правильную» и «неправильную». Нет таких жертв или преступлений, на которые Голем Капитализма не пойдёт во имя самосохранения.

И никто лучше либералов это не доказывает: они парадоксальным, ошеломительным образом совмещают рыдания по жертвам коммунизма с нарастающей год от года апологетикой гитлеризма, фашизма. Когда ему это нужно – либерал не считается ни с какими жертвами, и ни с какой жестокостью, ломясь к цели собственного доминирования и обогащения. Но он становится очень «щепетильным» моралистом – когда с ним самим поступают жестоко или просто сурово.

+++

А на самом деле эти существа – ваши убийцы, и убийцы собственных детей. Они убийцы той среды, в которой они живут, отравляя своей алчностью и природу, и человеческие отношения.

______________________________

[1] Потому что экономический либерализм – это картина мира, сложившаяся в специфических условиях, в мышлении паразита, рассматривающего все процессы во Вселенной ИЗНУТРИ организма-донора. Паразит не признаёт донора ни полезным, ни истощимым. Намертво зависимый от донора паразит, чтобы эффективно истощать донора – должен ненавидеть донора (поэтому либералы ненавидят Россию, русский народ – но не уезжают, не выходят через задний проход во внешнюю среду). Паразита парализует ужасом, если он признает, что донор истощим, и что вместе с гибелью донора погибнет и сам паразит. Поэтому паразит исходит из догмата неистощимости донора. Либеральная экономика катастрофически разрушает и социальную, и природную среду. Например, до 40% себестоимости товара уходит на яркую кричащую упаковку, которая выбрасывается сразу же после покупки, и заполняет свалки рыночного общества, удушая экологию. Стремясь выжать побольше для работодателя – либерализм сокращает оплату работников до физиологического минимума, и ещё ниже, провоцируя массовое вымирание, неразмножение народов мира, и т.п.

[2] Апогей и апофеоз этого – «планирование семьи» и детоненавистничество «чайлдфри». В рамках этого, органичного для ледяных вод корыстного расчёта, движения грядущие поколения уничтожаются в прямом и буквальном, физическом смысле. Они, конечно, уничтожаются и в других смыслах, экономически. Стандартная английская ситуация: человек взял дом в ипотеку и всю жизнь её выплачивает. К старости он, так и не рассчитавшись до конца – отдаёт дом банку, а на ранее выплаченные деньги выкупает себе пенсион, место в хорошем доме престарелых. Дети же этого человека, вместо того, чтобы самим ухаживать за отцом и доплатить его долг, довыкупить дом семьи – снова впрягаются в собственную ипотеку, и так из поколения в поколение.

[3] Совершенно очевидно, что американизм и западничество подменяют реальную историю, реальное прошлое – примитивным и плоским мифом, всё более и более превращая «величайших героев Земли» в персонажей детских комиксов, носящих трусы поверх штанов.

[4] В истории с жертвами массовых расстрелов в Сандармохе либералы долго бесились и выли, полагая, что перед ними жертвы «сталинских репрессий». Но когда региональное отделение Российского военно-исторического общества по Ленинградской областив ходе научной экспедиции неопровержимо доказало: останки, которые педофил Дмитриев и его коллеги из «Мемориала» упорно пытались выдать за «жертвы сталинских репрессий» - принадлежат красноармейцам, зверски убитым финскими нацистами во время Великой Отечественной Войны, либералы моментально потеряли всякий интерес к костям. За жертв Маннергейма им не плачено, плакать над жертвами Маннергейма им неинтересно. Им и над сталинскими жертвами плакать неинтересно – просто такова их оплачиваемая работа. Платили бы за обратное – они и вели бы себя обратным образом. Многие антисталинисты начинали как яростные бойцы сталинского идеологического фронта.

[5] Беседа с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Рой Говардом. 1 марта 1936 г. Источник: Сталин И.В. Cочинения. — Т. 14. Издательство «Писатель», 1997. С. 103-112.

[6]Демограф Владимир Тимаков: Реформы Ельцина погубили больше людей, чем репрессии Сталина (https://www.ufa.kp.ru/daily/26586.5/3601504/), газета «Комсомольская правда», 26.09.16 г

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 25 апреля 2020

https://economicsandwe.com/DD47D155C96C3FE6/

 


01.04.2020 Чтобы деньги с ума не сводили...

 

  «Даже любовь не свела с ума стольких людей, сколько мудрствования о сущности денег». — досадливо написал как-то Уильям Гладстон, английский государственный деятель и писатель, многократно занимавший пост премьер-министра Великобритании. Столь печальный вывод неглупого дельца Гладстона связан с тем, что под словом «деньги» люди объединяют сразу три принципиально-разных явления, смешавшихся и спутавшихся в быту до стадии неразличимости. Так, если горох и чевевицу смешать в одной куче, то тоже замучишься потом их разделять, чем пользовалась, если помните, мачеха Золушки, чтобы поиздеваться над падчерицей…

Как это принято в точных науках, разграничим разные функционалы того, что называется «деньгами» с помощью «штрихов». У нас получатся собственно-деньги, «деньги-штрих» и «деньги-два штриха». Обозначим их так:

- D, D', D''.

Что касается D, то это учётный инструмент обменного фонда разделения труда. Разделение труда началось на заре цивилизации, и оно имеет очень прогрессивный характер: оно обеспечивает колоссальный рост производительности и существенно улучшает условия труда людей. Чем самому производить все продукты, гораздо удобнее и выгоднее производить только один продукт, который у тебя лучше всего получается. И выменивать этот продукт на все остальные, которые тебе нужны.

Инструментом тут станут деньги первого функционала, D.

Если речь идёт о горизонтальном обмене, то обычно он складывается как эквивалентный обмен. То есть усилия и неудобства, трудности и затраты времени уравниваются, и мы меняем свой и чужой труда «час на час», конечно, с поправкой на риск, образование и т.п.

Главная примета ЭКВИВАЛЕНТНОГО ОБМЕНА – в том, что в обществе не идут два разнонаправленных одновременных процесса: обогащение одной группы и обнищание другой группы населения. Если же в обществе кто-то стабильно становится всё богаче и богаче, цикл за циклом,а кто-то – всё беднее и беднее с каждым оборотом колеса обменов – это явная примета НЕЭКВИВАЛЕНТНОСТИ обменов. То же самое можно сказать о международной торговле, если одни народы она делает всё богаче, а другие от неё всё больше и больше хиреют.

То, от чего хиреешь, слабеешь, нищаешь – для тебя вредно, и это даже не формула, а простая тавтология: «что тебе вредит – то тебе вредно». Люди перестают заниматься тем, что им вредно: умные сразу, глупые немного погодя, набив синяков и шишек. Но так или иначе к ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ приходит любой горизонтальный обмен, если, конечно, вы не обмениваетесь с сумасшедшими (а они непредсказуемы, и представление о выгоде у них своё, психопатическое).

Причина проста: белая у тебя кожа, жёлтая или чёрная – ты всё равно (пока не свихнулся насовсем) не хочешь делать того, что тебе вредно, больно, мучительно. А потому отказываешься от НЕЭКВИВАЛЕНТНОГО ОБМЕНА, разоряющего и распыляющего тебя.

Схема тут довольно проста. Допустим два человека производят два разных продукта. Каждый продукт стоит 1 доллар. Но один делает свой продукт целый день, другому хватает часа.

Для эквивалентности обменная стоимость того продукта, который производится за день, должна вырасти до 8 долларов (при 8-часовом рабочем дне). Иначе что получается при обмене?

После 1-го рабочего дня один получил 8 долларов, другой 1.

После второго у одного уже 16, а у другого только 2.

И так далее: разрыв нарастает и нарастает, превращая привилегированный труд в рай, а ущербный труд в разорительной проклятие. Лучше уж совсем не меняться, чем меняться на таких кабальных условиях!

+++

Рыночные теоретики говорят, что рынок сам отрегулирует эквивалентность. Но они рассматривают умозрительную и невозможную в жизни ситуацию горизонтальных обменов без вертикали. То есть рассматривают только деньги первого вида D, не рассматривая (и делая вид, что не замечают) денег двух других видов: D', D''.

А потому и практической ценности в либерально-рыночной демагогии никакой нет. Она ничего реального описать не может.

D' – это деньги второго уровня разделения труда, когда уже есть вертикаль власти, иерархия. D' c помощью власти, силового превосходства фиксируют и закрепляют неэквивалентность обмена продукта на продукт.

Конечно, и раньше, пригоризонтальном обмене, возможны были случаи надувательства, очковтирательства, продажи дёшево доставшегося по дорогим ценам. Но там это было явление временное и исключительное: как только обман вскрывался, неэквивалентность обменов прекращалась.

Теперь же, в случае D' все знают о неэквивалентности, она ни для кого не секрет, но все её принимают, потому что она (обмен дешёвого на дорогое, лёгкого на трудное) обеспечивается силой. А именно:

-Или прямым террором;

-Или близким к террору шантажом, угрозами применить террор – если не сделают, как велено.

Если D- обменный механизм, созданный для обмена меры на меру, то D' – это уже административный механизм, осуществляющий не обменную, а регуляторную функцию. Например, помещик, представляя безземельным крестьянам право обрабатывать записанную за ним землю, осуществляет не обмен, а регуляторную функцию: он не производит никакого блага, а распределяет имеющееся, и не им созданное благо (пахотные земли).

Внешне D иD' на уровне знаков ничем не отличаются друг от друга. Они совершенно одинаковы с виду. Но представьте себе два совершенно одинаковых по внешнему виду мешка, на обоих написано «рис». В первом мешке рис, а во втором – наполовину рис, наполовину песок. Обмен такими мешками обогащает того, кто отдаёт мешки с песком под видом рисовых и получает мешки, полные рисом. Но внешне мешки не отличить друг от друга, как не отличить и денежные знаки, напечатанные для обеспечения обмена в рамках разделения труда и для регуляторных функций хозяев общества.

Смешение D и D' в общем обращении, обороте на равных, приносит рис тем, кто его не выращивал, и оставляет без риса тех, кто его вырастил (что, если не знать схему, выглядит каким-то парадоксом: голодают без хлеба именно те крестьяне, которые его выращивают и им всех снабжают!)

Кроме того, такая схема двойного оборота эквивалентов товара и эквивалентов власти одинаковых с виду знаков неизбежно приводит к появлению денег третьего типа: D''.

С точки зрения товарного обеспечения D – подлинные деньги, D' – в той или иной мере «полуфальшивые». Чтобы это понять, вообразите себе два совершенно одинаковых пакета. В одном качественное молоко, в другом –наполовину разбавленное водой. Снаружи не отличишь – они по весу одинаковы. Второй пакет не совсем фальшивка: в нём всё же есть пусть и разбавленное, но молоко. Конечно, он гораздо выгоднее своему производителю, чем настоящее молоко, он позволяет продать литр молока под видом и по цене двух литров!

Ну, а раз есть полуфальшивки, то чего скромничать? Появятся и полные фальшивки, деньги типа D''. То есть денежные знаки, неотличимые на вид от настоящих, которые нашлёпали без всякого товарного или ресурсного обеспечения…

Скажут: но ведь власть преследует и фальшивомонетчиков, и производителей фальсифицированного продукта! Да, власть их преследует, но там, где… этим занимается не она сама. А там, где она сама производит фальсификат или фальшивые деньги – кто её будет преследовать? Она сама себя?! Смешно…

Буржуазное государство стремится обеспечить свою монополию на производство фальсификатов и фальшивых денег, вышибить с этого рынка конкурентов. Но монополия не означает, что фальшивок будет производиться меньше. Монополия обещает лишь одно: вся прибыль с фальшивок пойдёт в один карман, в карман владельцев монополии. А о количестве продукта монополия ничего не говорит!

Деньги D'' – это выпущенные государством, но при этом совершенно фальшивые деньги. Это уже – если брать аналогию с Японией, где одно время деньгами были мешочки с рисом – мешочки, целиком набитые песком и мусором. Но – благодаря пломбам, клеймам и печатям на мешковине, такие мешочки ходят наравне с рисовыми!

Менее всего такие мешочки выгодны тем, кто производит настоящий рис: получается, что они, кормильцы всей оравы, отдают ВСЁ за НИЧТО, потому что фальшивые деньги (те же доллары США) их производителям вообще почти ничего не стоят. И люди забирают нечто – взамен оставляя ничто, деньги D'', деньги третьего типа.

Удивительно ли, что в условиях таких диспаритетов и перекосов одни группы населения пухнут, как на дрожжах, не зная, куда уже деньги девать, а другие – гаснут и вымирают, погружаясь во всё более и более глубокое истощение и безысходность?

Если представить труд в виде молока, то представьте себе, что два человека слили в общий котёл два литра: один воды, другой молока. Из котла полученную жидкость разлили по литровым пакетам. Каждого наградили рублём, на который можно купить литр молока в пакете.

В итоге тот, кто сливал воду – не внёс ничего, получил же пакет разбавленного молока. А тот, кто сливал в общий котёл настоящее молоко – получил едва ли половину от того, что внёс. Какой смысл ему на таких условиях участвовать в деле? Заливать литр настоящего молока, а получать на выходе « в награду» литр разбавленного?!

Штука в том, что вертикаль власти НЕ ДАЁТ ЕМУ ВЫЙТИ из таких кабальных отношений обмена. Она настаивает на тождестве D, D' и D''.

А если принять такое тождество, то получится, как у Гладстона: сойдёшь с ума при попытке понять сущность денег. У тебя всё время будет получатся, что они либо вредны, либо полезны. Если воду смешать с ядом, то получится, либо, что воды человеку пить не нужно, либо что ему нужно яд выпить!

А как человеку без воды? Никак. А как ему пить яд? Помрёшь ведь!

Но современные дензнаки – это умышленное и коварное смешение воды и яда, необходимого и подло-убийственного. И, не понимая этого, не отделив мух от котлет, ничего в сущности денег не поймёшь!

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 1 апреля 2020

https://economicsandwe.com/3E0D112A29857D10/

 


28.02.2020 «Экономика роста» и истоки войны

 

  Возможности производства не являются константой[1]. Но если мы условно примем локацию в ограниченный период времени (например, время человеческой жизни), то мы получим совершенно очевидное и безусловное ограничение трудовых доходов, выше которых конкретная эпоха не может дать дохода человеку. Лет через 200-300 – может быть. Но не сейчас. Есть предел трудовой выработки, выше которого на константе существующей производственной базе человек прыгнуть не может. Как нельзя прыгнуть выше потолка или собственных ушей.

Единственной возможностью дальнейшего роста личных доходов при достижения потолка трудовой выработки являются нетрудовые доходы, проще говоря, воровство, аферы, грабёж и мошенничество. То есть в каждый момент времени существует сумма «Х», выше которой труд без мошенничества доходов дать не может.

Но это же не отменяет правила «чем больше денег, тем лучше». Денежные суммы, в отличие от возможностей труда, не имеют пределов возможности.

Если рыночная экономика не растёт – то в ней нет смысла брать кредиты, и нет возможности их оплачивать, даже если их и будут брать. Потому что оплата кредита имеет смысл только тогда, когда живой предпринимательский доход превышает ростовщические проценты.

Есть и смысл, и возможность взять кредит под 20%, если твоя предпринимательская прибыль составляет 50%. А если она сама составляет 20%, то зачем тебе кредит? Получается, что ты отдашь банку всю прибыль с дела – зачем тебе вообще заниматься таким делом, которое лично тебе не приносит никакого дохода?

В нормальном производстве прибыль выше издержек всех видов. Согласитесь, бессмысленно заниматься производством, у которого издержки выше выручки! Следовательно, если производство не растёт, то на новый цикл производства у предприятия есть собственные деньги, ему не нужен кредит.

Если я произвожу тонну колбасы, трачу на производство 100 тыс. рублей, а после продажи выручаю 120 тыс рублей, то у меня есть 100 тысяч на запуск нового цикла, плюс 20 – чистой прибыли. И возникает вопрос: а зачем мне брать кредит? Деньги на новый цикл у меня есть, прибыль тоже собственная, следовательно, мне вообще не нужен банк.

Банк может быть востребован только в одном случае: если я открываю новое производство или расширяю старое. Если я хочу произвести в новом цикле 2 тонны колбас, то моих 120 тыс мне не хватит.

Значит, чтобы жила экономика, основанная на кредитах, производство должно постоянно расти. Как только оно достигло потолка и перестало расти – схлопывается вся схема кредитно-денежных отношений.

Если спрос на колбасы выполнен, и больше колбас людям просто не нужно – то предприятие выходит на простое повторение цикла и избавляется от банковской зависимости. Наша прибыль больше затрат, значит, мы легко повторим цикл из собственной выручки, разделив её на издержки перезапуска и собственную прибыль.

По-человечески это очень просто и понятно: ну нельзя же есть бесконечное множество колбасы! Её может не хватать до какого-то уровня, а потом её становится вдоволь, и делать её больше – просто бессмысленно.

Но для капитализма такой потолок потребления – смертный приговор. Вылетает вся рентная его составляющая, ради которой он и громоздился на планете.

+++

Это делает капитализм очень зависимым от притока внешних ресурсов, в чём и заключается секрет его гипер-агрессивности. Как растение получает воду? После полива вода поступает в корневую систему, затем по капиллярам поднимается наверх, и так – до самых верхних листочков. Если почва пересохла, полива нет, то влаги нет в корнях, а нет их в корнях – нечего поднимать и по капиллярам наверх!

Нечто подобное мы встречаем в рыночном обществе Запада. Постоянно должны вливаться новые ресурсы, откуда-то извне (из колоний, например) – чтобы низы увеличивали потребление, а через это по кредитно-рентным капиллярам идёт содержание и верхам.

Допустим, такую систему, как экономика США, замкнуло, и в неё не поступают ресурсы извне. Потребление низов стабилизируется на том, что сами низы в состоянии для себя выработать. Нет роста потребления – нет и роста производства. А нет роста производства – не нужны банковские, и вообще ростовщические кредиты!

Растение работает как насос, но не как генератор влаги. Само из себя оно воду не вырабатывает. Точно так же и капитализм работает как пожиратель окружающих сред (от природной до социальной), но не как их источник.

Как только в такую систему, как США, перестает поступать допинг внешнего грабежа и мошенничества, там разрушаются все отношения между звеньями общества. Производство достигает «удовлетворительного уровня» и его рост прекращается. Оно циркулирует в режиме повтора – и ему не нужны банковские кредиты. Свои издержки вне режима роста производство покрывает из своей собственной прибыли.

Это означает, что всё, выше фундамента, все политические, экономические, социальные надстройки США рушатся. Режим т.н. «демократии» прекращает существовать. Верхи не нужны низам – поскольку низы сами себя обслуживают в горизонтальном режиме и не растлеваются подачками от доли в грабеже планеты. Низы не нужны верхам, потому что замкнулись в производственных циклах, и ничего не передают наверх.

+++

Они ведь там, в т.н. «развитых странах», как привыкли жить? Привыкли, что выпекли одну булочку, а кушают две. Для обеспечения этого где-то, во исполнение законов сохранения вещества и энергии, кто-то, выпекший две булочки, должен съедать одну.

А теперь получается: кто не работает – тот вообще не ест (смывает в смерть всю «финансовую элиту»). А кто работает – то ест ровно столько, на сколько наработал. Выпек одну булочку – одну и съел. А где моя вторая? А твоя вторая – у того, кто её выпек! Раньше-то она от него тебе уходила, а теперь у него остаётся…

Естественно, такой подход не нравится в т.н. «развитых странах Запада» ни верхам, ни низам. Паразитарные надстройки западного общества он попросту ликвидирует. А потребление низов – существенно снижает.

Отсюда и возникает «консенсус» их общества, который, по сути, всего лишь сговор в шайке грабителей. Если банкир не получит своих миллиардов, то и сидящий у банкиров на подсосе тунеядец не получит своего грошового «пособия». А хочешь жить, как жил – поддерживай агрессию, прессинг на внешний мир, потому что – не давит пресс, не будет и масла.

+++

«Экономика роста» выстроена на безумном предположении, что потребление будет расти всегда, до бесконечности. А оно так расти не должно (вопросы экологии), да и не может (вопросы здравого смысла). Плохо, когда колбасы не хватает; но не может же быть бесконечного спроса на колбасу (как и на любой иной продукт)! Это же безумие – перерабатывать и человечество и планету на бесконечный рост потребления кучки «избранных»… Ведь в итоге не останется ни людей, ни почвы, ни воды, ни даже камня!

А как только спрос стабилизируется – вслед за ним стабилизируется и предложение, и «карусель» капиталистических финансов остановится. Как и любая карусель, которую не подталкивают извне.

Понятно, что колониальные народы не хотят жить плохо и невыносимо – чтобы в т.н. «развитых странах» потребляли всё больше и больше, до бесконечности. Понятно, что колониальные народы не хотят отдавать всё хорошее в метрополию, и забирать из метрополии всё плохое, такой «обмен» их совершенно не устраивается.

Никому не хочется жить в аду, тем более с единственной целью: чтобы где-то чужие тебе люди жили, как в раю.

Чудовищный диспаритет уровня жизни, вызванный запредельно-неэквивалентным обменом, уже привёл к масштабной диффузии: бедные народы поодиночке, в режиме миграции, но массово и масштабно пробираются на «халяву» к богатым (и вымирающим) народам. Народы ведут и антиколониальную борьбу, пытаясь выставить вон транснациональные корпорции и их марионеточные правительства, компрадорские «элиты» предателей и паразитов.

В сущности, весь мир поделился на 10% оплачиваемых щедро без труда и 90% трудящихся без оплаты.

При этом (вот ведь засада!) 10% супер-потребителей не могут остановиться на достигнутом супер-уровне потребления. Им, чтобы не рухнула система, нужно год от года его наращивать и наращивать.

Так-то по-человечески, кажется, ну чего проще? Сказать – «всё, хватит, я и так уже обожрался до инфаркта, не нужно мне сверх имеющегося! Пусть другие попользуются».

Но эта простота в условиях рыночного капитализма оказывается недопустимой. Остановившийся велосипед или мотоцикл падают набок, акула, перестав плыть, не может и дышать. Если экономика американского типа перестала расти – в ней начинаются как гуманитарные, так и технологические катастрофы по «принципу домино»:

Не потребляют больше – не производят больше – не берут больше кредитов – стали не нужны банки – рухнула политическая система, и т.п.

Выйти из кризиса, подобного «Великой Депрессии» в США, капитализм может только одним способом: мощнейшим внешним вливанием новых энергий и ресурсов, мощнейшим допингом, инъекцией роста извне.

Или так – или всему конец.

+++

Капитализм создан зарабатывать, хочет зарабатывать – но это полбеды. Гораздо хуже то, что капитализм не может остановиться в росте доходности. Он вынужден постоянно наращивать доходность – иначе все его вложения пропадут, а год, в которой не заработано больше, будет считаться пропащим годом.

Так формируется наркотическая зависимость от роста доходности вложений. Для зрелой рыночной системы рост корпоративных доходов уже не удовольствие, а медицинская необходимость. Если она перестанет вовлекать новые источники сырья и поглощать новые рынки, её саму поглотят. Это бег, в котором остановиться уже нельзя. Или вперёд – или в гроб. Или победа за победой – или погребение с забвением.

Корпорация наращивает доходы – или умирает. Счёт обанкротившимся фирмам и корпорациям давно потерян. Если считать социальную среду чем-то единым, то в условиях рыночных отношений социальная среда жрёт саму себя, питается кусками себя. Одни банкротятся, другие за счёт этого раздуваются до невообразимых гомерических размеров.

+++

Этот мир – не только плохое, но и очень голодное место. В нём постоянный острейший дефицит всех ресурсов, постоянная борьба за привлечение каких-то допингов роста извне. Чтобы получать год от года всё больше – нужно или больше колоний, или больше прессовать рабов в колониях. Нужно расширять своё рабовладение или вширь, покоряя новые страны, или вглубь, отбирая у парий последнее, вышибая у нищих их последний грошик.

Зрелый рынок с его инстинктом вечного, ненасытного голода корпораций – делает сразу и то, и другое. Он расширяет географию экспансии и усиливает давление на покорных.

Чтобы было больше масла – надо больше прессов и сильнее отжимать оливки в каждом из прессов. Значит, приветствуется как рост количества, так и рост давления в жомах.

А что забыто в этой логике Запада?

А то, что кроме пресса для масла нужны ведь ещё и оливки (или семечки). Существует предел выжимания, после которого уже не выжмешь ни капли, хоть новый пресс включи, хоть старый усиливай.

Той маслиной, из которой капитализм выжимает своё масло – выступает, во-первых, сама планета Земля, с её очень ограниченными литосферой, геосферой, биосферой, уязвимой ноосферой. Во-вторых, маслиной отжима является человечество. Чтобы отжать человечество, как лимон, максимально – нужно:

1) Лишить основную массу людей всех текущих благ, оставив только миску тюремной баланды, да и то не для всех, а только для тех, кто нужен корпорациям в рабах.

2) Лишить основную массу людей всяких перспектив на лучшее будущее, потому что все они затратны, и снижают прибыль корпораций. Дома людям строить – затраты, образование давать – затраты, пенсии платить – затраты, и так за что ни возьмись. Бесплатной бывает только перспектива ухудшения. Если лечиться, то это лекарства, лекарства – затраты, а не лечишься – нет затрат!

3) Лишить основную массу людей всех достижений прошлого, по причине затратности поддержания всякой культуры и памяти. Отсутствие музея, библиотеки, клуба, книгоиздания – бесплатны. А начни печатать книги или музеи открывать – это же расходы, расходы, расходы!

+++

И корпорации не то, что не хотят – они уже не могут остановиться. Не будем думать о людях плохо: может быть, они очень даже хотели бы сбросить темп, и сами устали от вечного, полного стрессами, бега за сверх-доходностью! Но они не могут – потому что всякая остановка роста потребления привилегированных наций обрушит и политическую, и экономическую, и социальную иерархии капитализма.

Они уже и сами не знают, зачем они выжимают из периферийных стран столько «масла», им, по-человечески, столько и не нужно – но машина их по-человечески не спрашивает.

Машина рынка есть машина максимизации прибыли. Как и всякая машина, она не задаётся вопросом – зачем? У неё есть алгоритм, как у мясорубки. И пока её не выключили – она будет рубить мясо, пока есть мясо, а кончится мясо – будет рубить воздух…

Снижение доходности корпорации вызовет отток капитала в ту корпорацию, у которой доходность выше. А это не только экономическое банкротство, но и крах политического влияния, потеря «начальственного» места в жестоком и страшном обществе конкуренции!

Никто же не хочет падать в яму забвения и презрения с вершин финансового и политического Олимпа, где власть банкира – едва ли меньше власти олимпийских божеств над жизнью и смертью древних греков.

+++

А к чему приведёт бесконечно возрастающий нажим? К перелому. У разной конструкции разная степень прочности, но никакая балка не может быть бесконечно прочна. Обязательно есть какой-то предел усилий, после которого балка переломится.

Капитализм, наращивая своё давление по выжиманию прибыли, обречён на войны с неизбежностью. Где-то обязательно наступает тот предел, за которым давление становится невыносимым, после чего следует треск перелома и столкновение вооружённых людей.

Если докапиталистические войны были делом хулиганства сильных озорников, свершались от избытка сил и буйства нрава у короля, не имели в себе фактора необходимости, и были частью произвола – то капиталистические войны противоположны им.

Прежде всего, война при капитализме лишена произвольности, добровольности, её не объявляют – в неё сползают. Её никто не хочет – и тем не менее она обречена случится. По той простой причине, что одна сторона не может остановить давления, а другая не может уже возрастающее давление выдерживать.

Капиталистические войны лишены рыцарского задора, они унылые и вымороченные, как скотобойни, весьма прозаичные и даже – при всём ужасе массового истребления – скучные в своей бухгалтерской причине. Люди идут на них без всякого желания, просто по необходимости, вытекающей из природы капиталистических отношений.

Кайзер Вильгельм II, чокнутый упырь, имел свободу выбора: объявлять войну кузену Никки, или не объявлять. А Япония в 1941 году такого выбора уже не имела: США и Англия оставили её без нефти. И Япония поняла, что без топлива всё равно загнётся, а взять его без войны – неоткуда…

Тем более никакого выбора нет у США сегодня. Их войны – не удальство правящих хулиганов, а вменённая им обязанность. Ни Обама, ни Трамп, ни другие полудурки американского имперского истеблишмента не выглядят кровожадными.

Да дело-то вообще не в них!

Как бы плохо ни жила царская Россия – крестьянин в ней кормил сам себя. Как умел, как получалось – но без внешней подкачки. А потому была и возможность не воевать – если не хочется.

Но современный западный человек – это продукт ВАМПИРИЧЕСКОЙ системы. А потому хочется ему воевать или не хочется – его никто не спрашивает. Без притока ресурсов извне – он просто сдохнет в рамках «Великой Депрессии», не умея сам себя содержать без «донорских органов».

И это путь в никуда – потому что внешние ресурсы, в отличие от аппетитов финансовой мафии – отнюдь не безграничны. Планета истощается и уже истощена до предела.

Вампирическая система будет или убита донором (оптимистический вариант) или, дожрав донора, сама умрёт на его костях от голода.

Потому демонтаж капитализма – это вопрос выживания как человеческой цивилизации, так и биологического вида «человек разумный».

__________________________

[1] Естественно, с развитием производительных сил благодаря научно-техническому прогрессу увеличивается, и порой весьма существенно, ПРОДУКТИВНОСТЬ оборудование, его способность давать больше продукта и более крупной серией.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 28 февраля 2020

https://economicsandwe.com/471FAC7B792C6E50/

 


26.02.2020 Смертельно надоевшие временщики и неумехи…

 

  Самый удивительный парадокс нашего времени в том, что никакой дискуссии о будущем с либералами у нас… нет! Сломано тысяча копий в словесных баталиях, при этом относительно будущего удивительный, сказочный консенсус, к которому примыкают и Кудрин, и местные гешефтмахеры, и эксперты МВФ, и эксперты Давоса. Мы ломимся в открытую дверь, доказывая либералам, что ЗАВТРА БУДЕТ ХУЖЕ ЧЕМ ВЧЕРА. Они совершенно с нами согласны. Возьмите любой прогноз – ВШЭ, или европейский, или американский, и везде чёрным по белому написано: ЗАВТРА БУДЕТ ХУЖЕ, ЧЕМ ВЧЕРА. И единственная разница в оценке – в том, что либералы с этим смирились. А мы нет. Мы не хотим катастрофы завтра. А либералы разводят руками: ничего не поделаешь, катастрофы не избежать…

Почему у либералов-рыночников такой удручающий фатализм в оценке будущего? У этого вопроса долгая история. Как США в своей борьбе с миром социализма (на глобальном уровне), так и ельцинизм (в нашей локации) – главную опору нашли в социальных паразитах и социальных дегенератах.

И в итоге сломали восходящий тренд цивилизации (завтра будет лучше, чем вчера) – с мотивацией «чтобы не учиться и не работать, не напрягаться и ни за что не отвечать». А, как они выражаются, «просто жить». Сломав стержень, на котором машина цивилизации вертелась, ни США, ни Ельцин не сумели предложить ничего взамен. Их альтернатива – это пикник с обильными возлияниями возле сломанной машины. И ровным счётом ничего больше…

Социальный дегенерат стремиться сбросить с себя напряжение усилия здесь и сейчас, причём любой ценой. Сбросив напряжение, прежде всего, сняв с себя ответственность за всё и за всех – он углубляется в грубейшие зоологические наслаждения, у богатых связанные с шоппингом и половыми извращениями, а у бедных – с наркотиками, алкоголем и теми же половыми извращениями.

А конструкция цивилизации, какую её сторону ни возьми – экономическую, технологическую, научную, образовательную, культурную и т.п. – не рассчитана на хищного рвача или наркомана. Там ничего не может развиваться или просто сохраняться, если пользователь – дегенерат. Если все его мысли заняты только одним: урвать, как крыса, или ужраться, как свинья.

В качестве морковки, сладкого приза зверю от дрессировщика, и американизм, и ельцинизм имели и имеют только одну «вкусняшку»: соблазн безответственности должностного лица, перестающего быть должностным от слова «долг». И превращающегося в помещика, для которого должность – поместье, источник ренты, и более ничего.

Нет такого дела, которое должностное лицо обязано сделать к сроку: на всё воля рынка, а она непредсказуема. Вознаграждение начальства стремиться к бесконечности, а деловая нагрузка на него – к нолю.

Это же не план пятилетки выполнять – который не выполнишь-накажут. Оттого стресс и бессонные ночи. Здесь, в пространстве либерально-рыночной безответственности можно топтаться на месте десятилетиями, строя прогнозы собственной деятельности, как гадание на кофейной гуще. Может быть, экономика вырастет… А может, и упадёт… Откуда, мол, мне-то знать, если рынок рулит?!

В итоге ни стресса, ни нагрузки – одни удовольствия да наслаждения: личные дела идут в гору, личные коттеджи строятся, личные зарплаты растут – с общими делами это никак не связано.

Принципы накопления энтропии в системе, неумолимые – вытеснили все розовые и безосновательные надежды, что «само всё как-нибудь наладится». Само ничто и нигде не налаживается (хотя сломаться само по себе может). Как не починит сам себя сломанный телевизор, так не починит сама себя и сломанная экономика.

У либералов же два выпирающих и выпуклых качества: все они, как на подбор, неумехи и временщики.

Неумехи они по той причине, что не знают, и не хотят знать – как что работает. В их понимании – они не делают, а «руководят»: красиво тусуются, красиво выступают, красиво «пиарятся», а все дела – свалены на кого-то другого, неизвестного кого. По своей природе они потребители, а не созидатели. Пользоваться чем-то готовым они могут, а создать или починить сломанное – нет.

Это как если бы телемастером назначили человека, который понятия не имеет о телевизорах, а умеет только включать с пульта разные каналы. Такой телемастер в ателье принимает у вас сломанный телевизор, и пытается включить его пультом. А когда не включается – разводит руками, и говорит что-то вроде «народ у нас неправильный» и т.п.

А когда телевизор совершенно исправен – он лихо давит на кнопки пульта, скачет с канала на канал, искренне веря, что управляет телевещанием…

Клептократия неизбежно выдвигает в управленческий слой неумех, потому что деньги полностью безличны, и обладание той или иной суммой денег ничего не говорит о личных качествах, компетенциях их обладателя.

В итоге нанотехнологиями руководят те, кто ничего не смыслит в нанотехнологиях, а сыроварением – те, кто понятия не имеет о процессах изготовления сыра. Они – совершенно некомпетентные – приходят как инвесторы, назначенцы или наследники – и превращают профессионалов в заложники своей некомпетентности. Они убеждены, что «лучше всех всё знают» - хотя на деле не знают ничего.

Именно для удобства неумех громоздился весь либерализм, снимающий ответственность за порученное руководителю дело. Именно для их удобств план сменялся неопределённостью, в которой за любые итоги не судят.

Второе важное качество либерала, тесно связанное с первым – то, что он временщик. Он не развивает полученную отрасль, а пожирает её, утилизирует. Он не умеет, да и не хочет думать о будущем. Причём не только отдалённом, но даже и ближайшем. Он стремится жить на всю катушку «здесь и сейчас» - а потому выжимает из жизни, как из лимона – всё, что можно выжать.

Развитие, прогресс, движение вперёд, к новым высотам цивилизации – для либерала, как для неумехи и выскочки, Хлестакова на губернаторстве, недоступная роскошь. А как для временщика – она не только недоступная, но и ненужная. Возникает своеобразная гармония ущербного духа: «мы не можем двигать прогресс – да нам и не надо».

А раз «нам» не надо – так зачем тогда париться, напрягаться, и пытаться двигать, то, что мы всё равно двигать не умеем?

По аналогии:

Я не умею управлять мусоровозкой, но и не стремлюсь ею управлять. У меня и цели такой никогда не было! Следовательно, умения у меня как не было, так и не будет.

То же самое можно сказать об отношениях либералов и прогресса. Они не умеют сохранять культурный уровень человечества – но им и не нужно.

+++

Важная особенность либеральных экономистов – они не предполагают никаких форм существования человечества после себя. Горизонт их мышления замкнут на их локацию: что могут получить от жизни они, только они, и сейчас. Это называется «жить для себя и жить сегодняшним днём». Что у них вокруг, или впереди – их не только не беспокоит, но и, в их конструкции мышления – просто недоступно для их понимания.

Ну, а поскольку капитаны экономики не предполагают никакого её продолжения после себя – совершенно очевидно, что процесс распада экономических связей и отношений с течением времени становится неизбежным и неотвратимым.

Что, собственно, те же капитаны и прогнозируют с каким-то инфантильным цинизмом, уверяя нас, что у нас с ними никакого светлого будущего нет!

Нетрудно рассчитать, что инерция прочности иссякнет. Труднее подсчитать, когда именно: инерцию вообще трудно предсказывать. Сколько будет ржаветь в земле старая труба, пока не превратиться в труху? Это зависит от множества факторов, начиная с сырости почвы и кончая качеством металла, пошедшего на эту трубу. Понятно, что вычислить день и час угасания инерции очень трудно.

А вот предсказать, что инерция рано или поздно угаснет – наоборот, легко. Плюс-минус пару лет!

То же самое можно сказать и о будущем глобального рынка с его чудовищными и всё время нарастающими диспропорциями и перекосами. С его колоссальной массой неоплаченного труда, равной массе нетрудовых доходов. Одни жрут в три горла, ничего не делая, другие трудятся из последних сил, голодая – и всё это вместе колоссальная бомба под мировой экономикой. Понятно, что люди, заложившие эту бомбу – не будут, да и не смогут её дезактивировать.

Либералы не умеют управлять экономикой так, чтобы наращивать её или хотя бы сохранить достигнутое прежними эпохами. Но предсказать всестороннее ухудшение – это и они в состоянии. Чем и занимаются с утра до ночи, гадая о том, какой из апокалипсисов придёт к неумехам и временщикам первым. Понятно (консенсус), что постепенно подтянутся все апокалипсисы, но спорят о том, с чего начнётся.

Корень же проблемы – в опоре американизма на человеческий низ и животные стороны человеческой сущности. Найдя себе такую опору, либерализм не может с ней ссорится, чтобы не остаться без опоры. А чтобы не ссорится со зверем в человеке – нужно ему постоянно потакать, быть снисходительным к его каждодневным проявлениям. Попробуй запретить какую-то форму скотства или разгильдяйства, самозванства и паясничания – сразу же потеряешь своих сторонников снизу.

Оттого всякому скотству современный Запад, обязанный скотству своей победой над СССР, открыл все шлюзы, устроив аналог всемирного потопа: затопление планеты агрессивными антикультурами.

Запад, сделавший из скотов и дегенератов свою ударную, пробивную силу – в итоге стал их заложником, был захвачен в плен собственной солдатнёй.

А в положении заложника он может только пищать о «грядущей катастрофе», бессильный придумать, «как с ней бороться», чем он с удручающей регулярностью и занимается ежедневно.

- Готовьтесь, люди – как бы снимают капитаны экономики с себя ответственность – завтра будет хуже, чем вчера! Мы вас предупредили – не удивляйтесь…

+++

Мы и не удивляемся. Мы только спрашиваем – доколе?! Доколе эти неумехи и временщики будут определять повестку дня, не решая ничьих проблем, кроме собственных, и никаких, кроме личных?

Но этот вопрос нам, увы, некому задать, кроме самих себя.

Трупное разложение обладает изрядной сладостью, которую слишком многие наши сограждане вкусили, подсев, как на наркотик, на безответственность и невзыскательность либерализма.

У либерализма есть свой соблазн. И он сродни тому чувству тепла, уюта, которое охватывает замерзающего в сугробе перед самой кончиной.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 26 февраля 2020

https://economicsandwe.com/F7A254EBD40A30FE/

 


17.02.2020 Структура экономики и отказ от будущего


 ​Экономика делится на четыре основные группы. Первая группа, с которой всё начинается – сырьевики, добытчики, те, которые извлекают дары природы. Те, без которых человек пока не умеет жить. Может быть, когда-нибудь научится, но не сегодня. Сегодня, если человека отключить от ресурсной базы даров природы – то это его уничтожит. Вторая группа в экономике – это переработчики сырья. Они осуществляют более или менее глубокие переделы даров природы, получая из земли – хлеб, из руды – металлы, из нефти – бензин, и т.п. Третья группа – это «экономика ума», то есть все те, кто развивает интеллектуальные возможности человечества, влияющие благотворным образом на добычу и переработку природного сырья. Это сфера науки, инженерии, изобретательства, новаций.

Четвёртая группа – самая привилегированная – это силовая и криминальная «крыша» трёх предыдущих. Обладая эмиссией денег, эта четвёртая группа сперва присваивает себе как всё сырьё, так и все продукты, и интеллектуальные разработки – а потом, по собственной воле, их раздаёт трём другим группам. Сколько захочет, когда захочет и кому захочет.

Если говорить в терминологии средневековья, то есть князь, который «крышует» территорию, и может казнить как пахаря, так и кузнеца или монастырского книжника-умника. Поэтому пахарь, кузнец и монастырский умник работают не сами по себе, а как князь прикажет, в рамках тех заданий, которые князь им даст. Это опирается на мощь насилия, сосредоточенного в руках князя (т.е. власти).

Понимая, как устроена экономика, мы понимаем и суть её современных экономических проблем. Советская плановая экономика была попыткой (я не говорю, что во всём удачной) эмансипировать ресурсы, труд и интеллект от грубого и первобытного насилия паханов. То есть выстраивать всё производство по науке, как эффективнее для всего общества, а не так, как взбредёт в голову пахану.

Крах Госплана и его научно-рациональных потуг упорядочить процессы мотивированным и доказательным разумом (когда каждое действие опирается на обоснованное объяснение – зачем оно производится) – означал реванш самого тёмного и первобытного насилия, права силы в экономических отношениях. Сырьевики, переработчики, интеллектуалы превращены, по сути, в заложников паханата, который вообще никак не мотивирует своих решений – а главное, и законодательно закрепил за собой право не мотивировать их. Банкир никому не станет объяснять, зачем ему трёхпалубная яхта, да по новым законам он и не обязан этого делать. Захотелось – приобрёл. Желание паханата стало высшим и безусловным законом экономики, и ограничено оно лишь естественными рамками истощения среды, как и желания крупного хищника в дикой природе.

В таких условиях никто не может работать на себя, на свои интересы – все превращены в обслугу своей криминальной «крыши» (в первую очередь, в мировом масштабе – ФРС США). Особенно катастрофично положение интеллектуалов, производящих духовный продукт: они не только в заложниках, но и признаны сомнительными, вредными элементами, «сеющими смуту» против высшей касты первобытного по своему укладу общества.

Очень незавидно положение переработчиков, потому что, хоть они и не признаны вредными скопом, но их численность регулируют, словно численность дичи в заповеднике, а в оплате труда этой группы заложников царит полный произвол. В буквальном смысле слова – «от ноля до бесконечности». Объёмы труда никак не соотносимы с оплатой. Огромные объёмы тяжкого труда оплачиваются нищенски, при этом часто встречается какая-то гомерическая, запредельная оплата труда «фаворитов» - тех, кто попал в милость хозяев.

То есть оценка труда на мировом производстве – совершенно субъективна. Она отличается в разы и кратно – если сравнить производственный заказ на французской и малазийской фабриках (например).

Производственные линии правящие банкиры открывают где и когда хотят, подманивая «инвестициями», и закрывают где и когда хотят, забирая свои «инвестиции». Поэтому заложничество работников «реального сектора» приближается к положению античных рабов. И не только простых рабочих, которых в любой момент каприз «крышевателей» может превратить в пыль, но даже и капитанов реального производства.

У сырья есть естественная привилегия: оно лежит там, где лежит. Его нельзя одним росчерком пера банкира перебросить из Японии в Южную Корею, как сделали на наших глазах с производством электроники. Сравнив оплату труда в сырьевом секторе и промышленности, мы сразу же увидим эту естественную привилегию «залегания» сырьевых ресурсов. Географический фактор неподвластен даже «олимпийским богам» ФРС США!

Другое дело, что люди, бесконтрольно выпускающие деньги и раздающие их кому захотят – могут нанять, и действительно, нанимают банды для захвата власти над территориями, где залегают полезные ископаемые. Чем покупать нефть или руды по цене, назначенной национальной властью – думают банкиры – не удобнее ли купить саму власть? Это и лежит в основе разных «цветных путчей» и «майданов» по всему миру: нанимаются банды, которые должны всё привести в соответствие с волей своих нанимателей, печатников мировых денег.

+++

Криминальность, мафиозность американской модели глобальной власти – объясняет и силу, и слабость американизма. Доселе всякая власть в мире была идеократической. Государство издревле формировалось вокруг того или иного храмового комплекса, Единоверия – потому что шкурные интересы человеческих особей имеют центробежный, а не центростремительный характер. Если собрать много жулья вместе, они же не общее дело будут делать, а друг друга обжуливать начнут. Посему у криминала до США никогда не получалось создать собственной, мафиозной модели государственности, построенной вчистую на воровском законе.

Это всё равно, что у гриба-паразита не получается расти отдельно от дерева-донора. Криминал нуждается в том, на чём он будет паразитировать – именно поэтому криминал всю историю был лишь тенью власти, её маргинальным подпольем, отребьем и подонками общества, но не самим обществом.

Но если общество идеократическое, если оно объединяется верой, а не интересами, если его цель – служить, а не наслаждаться паразитизмом, то оно неизбежно ставит перед людьми амбициозные цели. Сверхцели и Мегапроекты. Что, конечно, очень и очень напрягает зоологическую часть человеческой природы.

Потому что получается не пикник, сидя, с выпивкой и анекдотами, а поход в горы, потный и утомительный. Мы не просто так живём, мы идём к какой-то цели, которая важнее нашего удобства. В любой идеократии, власти идейности – грядущие поколения важнее нынешних, и это аксиома цивилизации.

Приоритет всегда отдаётся будущему. Настоящее – всегда служебно и второстепенно. То, что в итоге будет построено – важнее удобства строителей в процессе стройки. И это естественно: ведь самое удобное для строителей – сесть бухать и не просыхать, а тогда они, постоянно кайфуя, ничего не построят. А зачем тогда затевать стройку?

Поэтому любая идеология – это власть будущего над настоящим. В историческом процессе общества, которые ценили настоящее больше, чем будущее – вымирали и истреблялись в процессе, можно сказать, «естественного отбора».

Сами посудите: если в течение многих поколений вы наполняете сокровищами храм – то постепенно он становится гигантской сокровищницей (как материальной, так и духовной). А если вы все сокровища храма растащите и пропьёте-прогуляете для роскоши своей текущей жизни, то не станет ни храма, ни будущего.

Поэтому общество или было идеологическим – или отмирало. В итоге выжили только те социумы, которые максимально думали о будущем, и минимально – об удобствах текущего момента.

+++

Но как же тогда стала возможной американская криминальная модель власти, не ставящая перед собой амбициозных целей, не имеющая никаких планов на будущее, подкупающая людей всей Земли именно своей низменностью мотиваций и животностью помыслов?

Дело в том, что примерно шесть или семь веков неуклонного восхождения прогресса создали как запас прочности систем, так и иллюзию его неизбежности. Люди привыкли к тому, чем пользуются, как к воздуху – и перестали замечать это, как не замечают воздуха. Электросеть или пенсия по старости стали казаться настолько естественными, словно они – дары природы, а не продукт величайшего труда человеческого гения. Отсюда и настроение либералов: «куда всё это денется?!».

Когда крушили СССР – искренне верили, что терять нечего, всё хорошее в жизни – настолько естественно, обыденно, привычно, что никуда не пропадёт. Пропал страх потерять завоевания цивилизации.

А что такое «инерция прочности»? Это ситуация, при которой возмездие не настигает разрушителя моментально, старая среда сохраняется ещё сколько-то лет после разрушения её источника. Например, если мы сегодня прекратим воспроизводство учителей или врачей, или учёных – это не значит, что все учителя, врачи, учёные в тот же день исчезнут. Ранее подготовленные кадры могут «тащить» ситуацию ещё целое поколение.

И получается очень интересный психологический эффект: человеку КАЖЕТСЯ, что он сэкономил средства, уходившие в бездонную и бессмысленную прорву. Вот он сэкономил огромную сумму, ранее уходившую на подготовку учёных, потратил эту сумму на свои забавы – а ведь ничего страшного не случилось! Наука на следующий день продолжает работать, как ни в чём ни бывало. И через три дня, и через месяц…

Вывод: деньги на подготовку учёных тратили зря, впустую.

И это правило «экономии на будущем» либерализм распространяет на все ДОЛГОСРОЧНЫЕ программы человеческой цивилизации. Мол, зачем нам сани летом, или телега зимой?

За ликвидацию долгосрочных программ к либералу незамедлительно поступает и «премия», весьма и весьма существенная. Ведь силы и ресурсы, ранее тратившиеся на ОБЕСПЕЧЕНИЕ БУДУЩЕГО не исчезают в никуда! Они начинают обслуживать текущие потребности человека. У нас стало меньше военных и учёных – зато больше продавцов и таксистов.

Мы имеем то, на что напирала сумасшедшая М.Тэтчер: рост уровня жизни. Точнее, мы-то не имеем, у нас (к счастью) либералы всё сразу разворовали, до населения не доводя. А вот, скажем, в Англии или США, где либералы менее вороватые – население в доле. При Тэтчер они всем народом проедали собственное будущее…

Которого теперь у Англии, нищающей и вымерзающей, откровенно нет: волна инерции дошла, то, что Тэтчер вытворяла в свои годы – теперь аукается английской умирающей экономике. То поколение всё съело, нынешнему ничего не оставило.

+++

Слабость ли это либеральной модели? Слабость. Но и сила – убеждения, втягивания, замазывания больших человеческих масс. Уставший от идеологии и её ярма, тягот, человек – охотно начинает «просто жить», на полную катушку и «ни о чём не думая». Да, завтра катастрофа, но кроме завтра есть сегодня, и, к тому же, если не думать о будущем – кажется, что оно никогда не наступит.

Американизм имеет собственную, внутреннюю гармонию. Имущие в нём имеют максимум возможностей и прав при минимуме обязанностей и обременения. А неимущих – никто не спрашивает, и никто их мнением не интересуется.

Пока тебя не настиг удар нищеты – ты кайфуешь, и нищеты для тебя нет. А как настиг – так тебя уже нет, ты уничтожен. Вот и получается иллюзия кайфа без возмездия.

+++

Понимая всю бесперспективность перевёрнутых с ног на голову ценностей американизма, подведём некоторые общие итоги нашего исследования.

Прежде всего: единство прогресса связано было с единством целеполагания.

Схема такова:

- У нас есть общая цель.

- Пытаясь её решить мы вырабатываем разные технические решения. - - - Выработав множество таких решений – сравниваем их.

- Сравнение выявляет наилучшее из множества.

- Оно и становится всеобщим достоянием.

Это и обусловило в ХХ веке (и ранее) ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОСТЬ науки и техники. Стоило удачной находке появится в одном месте – и она тут же распространялась на все места планеты.

Но, повторимся, это единство целеполагания в идеологизированном обществе (в нашем случае – христианской цивилизации).

Потеряв центростремительную цель, мы придём только к одному результату. Весь прогресс (который, оказывается, прикладной, зависимый от цели!) – рассыпается на множество центробежных интересов биологических особей, подобных «лебедю, раку и щуке» известной басни.

Потому что когда мы говорим о благе в контексте общей идеологической колонны – это одно.

Если же мы будем говорить о благе вне контекста, то оно, оставаясь самим собой, в корне переродится по своему значению.

Как такое возможно?

Очень и очень просто.

Есть сумма, на которую можно приобрести определённое количество благ. Но ведь на деньгах не написано – ЗА ЧТО их вам дали! Сумма остаётся сама собой, но её значение в контексте событий может быть и положительным, и отрицательным.

Удобство устройства человека, как особи – чисто технически, безотносительно вопросов морали, несовместимо с целеполаганием.

Это легко доказать.

Допустим, человеку нужны 30 сребреников. А как же иначе, если все блага его потребительского спектра, стоят денег? Нужны. Одному эти 30 сребреников дают за участок земли, выработанный гончаром, копавшим там глину. Другому – за предательство, вошедшее в мировую историю. Третьему – за какое-то количество масла, четвёртому – за какое-то количество тканей, и т.п.

Сами по себе 30 сребреников не могут быть ни хорошими, ни плохими, как и их получение. Не может быть такой цели – отказаться от 30 сребреников, как не может быть и такой цели – получить их.

Любая сумма не хороша и не плоха сама по себе. Хорошей или плохой её делает идеологической контекст: за что получена, на что расходуется, и т.п.

Теперь смотрите, что получается:

Убираем идеологию.

Вместе с ней пропадает и контекст.

Остаётся голая величина суммы: чем больше, тем лучше.

Вывод: всех убил, больше всего средств собрал – лучший из вариантов.

В условиях цивилизации ключевой вопрос – за что ты их получаешь, по итогам чего? Если его убрать, тогда получается, что все дела, одинаково оплаченные, равны друг другу. Нам платят 100 рублей, чтобы построить стену, затем чтобы её сломать, потом снова, чтобы построить, и снова, чтобы сломать.

С каждым этапом в кармане растёт сумма -100, 200, 300, 400 рублей заработка.

А с точки зрения цивилизации наша деятельность – ноль. Если мы в сотый раз сломали стену, которую 99 раз возвели, то итог: всё, как было до начала работ. Стены не было – её и нет.

Если у цивилизации нет цели строительства – тогда череда жизней и смертей, строительства и разрушения скатывается именно в такую корыстную, но очевидную бессмыслицу. Одни люди устраиваются поудобнее, другие нет, но в целом-то ноль!

+++

Если человеческое мышление начинается с разделения добра и зла, и это необходимое первоначало всякого ума (иначе безумие), то всякая цивилизованная власть и государство начинаются с попыток и систем награждать добродетель и наказывать порок. Мышления не бывает без различения добра и зла, а государства не может быть без поддержки ему полезного и осуждения ему вредного.

И одобрять, и осуждать можно по-разному, более или менее эффективно, полностью искоренив зло, или хотя бы обозначив необходимость его искоренения.

Архаичные формы государства – это менее удачные попытки борьбы со злом, более развитые формы – это более удачные попытки борьбы с ним. Государство может развиваться только в эту сторону, больше ему развиваться некуда в принципе.

Погоня особи за удовольствиями и комфортом в отсутствии не только ответственности за контекст событий, но даже и простого понимания контекста событий. Хотелось мяса, увидел убитого брата, и шашлык зажарил: а чё такого? Я ж мяса хотел!!!

Такой подход (эго вне контекста) не только аморален, что само собой, но он и технически разрушителен. Ещё Чехов доказал, что не может существовать железной дороги, если окрестное население станет растаскивать с неё гайки на грузила. Нужно, понимаете ли, грузило для удочки, а что такое железная дорога – я не только не интересуюсь, но даже и не понимаю.

А либерализм именно к этому призывает. Всех убей – но «своё» возьми! Он тем и дьявольски соблазнителен, что подбивает особь выделиться в самоценную величину, оторваться от нужд и интересов окружающих. А возможна ли цивилизация без хотя бы минимальной солидарности совместно проживающих? Лишённые всякого коллективизма индивидуалисты перебьют друг друга, а потомкам ничего не передадут, да и потомков не заведут, что весьма актуально сегодня.

Мы обязаны понять эти простые истины – если видим для себя человеческий род в будущем!

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 17 февраля 2020

https://economicsandwe.com/667D2945CC668B7F/

 


13.02.2020 "Гостья из будущего": трудовая рента в СССР

  

​Трудовая рента – это нечто среднее между классической рентой и бесправием наёмного труда.

Классическая рента – это права без обязанностей.

Зарплатное рабство – это обязанности без прав.

Трудовая рента – это права уравновешенные обязанностями, и существующие синхронно, симметрично с ними. Основы трудовой ренты заложила советская практика в качестве двух основных социальных завоеваний трудящихся: 

-Отсутствие безработицы

-Право на труд.

При таких условиях наёмный труд в корне меняет свою природу и характер. Он приобретает (частично) ряд свойств ренты.

Что такое найм в условиях свободной рыночной экономики?

Очевидно, что в условиях безработицы и шантажа ею – как труд, так и оплата труда не являются правом человека, а становятся милостью, льготой, предоставляемой ему работодателем.

В принципе, работодатель на рынке не обязан предоставлять ни рабочее место, ни какую-то определённую оплату этого места. В социальных государствах это отчасти сглажено профсоюзами, трудовыми кодексами, разного рода колдоговорами, но, по сути своей, остаётся.

И это совершенно естественно для свободного рынка.

В самом деле, как можно на вас, читатель или меня возложить ОБЯЗАННОСТЬ трудоустроить пять или десять человек? Откуда мы возьмём для этого средства? На нет и суда нет.

Понятно, что и нанимая (например, штукатура) мы платим не сколько прикажут, а сколько можем. И по-другому тут нельзя. Мы договариваемся со штукатуром – сколько мы в состоянии ему платить. Если его не устраивает наша цена – пусть ищет себе другого нанимателя. Это не наш каприз, а суровая необходимость. Никто не в состоянии платить больше, чем ему самому общество предоставило.

Здесь хоть казни, хоть расстреливай – по-другому быть не может. И профсоюзы не помогут. Хоть кровавое законодательство Тюдоров вводи – из чего мне платить, если у самого нет?

В силу этого и труд, и оплата труда являются добровольной милостыней, которую богатые платят бедным. Не сколько положено, а сколько хотят. Как по величине, так и по времени.

Я не могу нанять штукатура на всю жизнь. Он будет у меня работать столько, сколько у меня есть заказов. А потом – извини! Мне больше ничего штукатурить не нужно – до свидания!

Так что в рыночной экономике оплата труда, конечно, есть, а вот гарантий оплаты – нет и быть не может. Теоретически можно вытребовать договорную зарплату за УЖЕ отработанное время. Но как её вытребовать на БУДУЩЕЕ время?

Мы договорились со штукатуром на 3 месяца, а деньги у меня кончились. Я говорю: брат, вот тебе за месяц, а больше мне платить нечем. Если буржуазное государство очень уж социальное – то оно может меня заставить оплатить неустойку за время, указанное в договоре. Раз заключил на 3 месяца – за три и плати!

Но и я впредь буду умнее, и таких долгосрочных контрактов уже не заключу. А платить по контракту, которого ещё нет – такого не может заставить даже самое социальное из всех буржуазных государств. Это же какой-то рэкет – принудить одного человека платить другому в обязательном порядке!

Работник, понимая всю шаткость своего положения – оказывается очень податлив на шантаж работодателя. Он идёт навстречу как по объёмам, так и по величине труда, чтобы оставаться полезным работодателю, и не вылететь на улицу.

А для частного собственника «не могу» и «не хочу» одно и то же. Если он говорит «не могу платить», то это никак не отличить от «не хочу».

Так возникает классическое для рыночной экономики зарплатное рабство, легко преодолевающее все условности трудового законодательства через шантаж «локаута». Можно запретить частнику какие-то действия на его предприятии, но нельзя же запретить ему закрыть своё предприятие!

А это делает все права трудящегося фикцией, даже если они и прописаны в формальном законе.

Например, там написано, что рабочий день – 8 часов. Что я на это скажу потенциальном безработному?

-Друг! – скажу я со всей капиталистической искренностью – Я не только не заставляю тебя работать по 12 часов, я и по три тебя не заставляю! Увольняйся и отдыхая 24 часа в сутки, не слезая с дивана, если тебе деньги позволяют! При чём тут 8 или 12? Ты вообще можешь не работать, я легко найду тебе замену!

И, как правило, действует.

При условии безработицы и локаутов зарплатное рабство создаётся не работодателем, а (вот ведь штука!) самим работником, который очень хочет сохранить за собой рабочее место. Кроме тех, кто берёт взятки, есть ведь и тот, кто их даёт. Точно так же, кроме угнетателей, есть и угнетённые, готовые на что угодно, чтобы не перейти в низший разряд изгоев.

Зарплатное рабство – это неизбежность в обществе, где нет обязанности предоставлять работу, и нет государственных расценок труда.

Ведь работодатель даёт не столько, сколько тебе нужно, а столько, за сколько ты согласишься. А согласиться в трудных жизненных обстоятельствах ты можешь на гораздо меньшую сумму, чем тебе объективно нужна[1].

Так возникает «родимое пятно капитализма» - обязанности без прав. Наёмный рабочий – расходный материал и говорящее орудие. Он инструмент, который и берут, и выбрасывают по мере надобности. Естественно, у каждого наёмного работника есть большой список обязанностей – всего того, что он должен сделать. Иначе зачем он нужен при найме? Но никакими правами эти обязанности не компенсируются. Единственное право наёмного работника – милость хозяина. Понятно, что чисто по человечески, хороший хозяин может иной раз проявить заботу о том, кто на него горбатится. Но это именно добровольный выбор: хочу-лечу, не хочу – за ворота выбросил.

Эта жестокая и бесчеловечная система возникла не сама по себе, не из-за чьего-то садизма. Она – необходимое условие для ренты, то есть прав без обязанностей.

Рента не обязательно бывает крупной. Даже чаще встречаются мелкие ренты, которые по величине равны или меньше средней советской получке (в реальных величинах). Кто-то сдаёт квартиру или комнату, кто-то живёт на небольшие проценты от некрупного капитала, размещённого в банке, и т.п.

Смысл ренты не в её величине, а в том, что она – дьявольски удобна в качестве права без обязанностей.

Рантье освобождён вообще от всего. Он только ходит раз в месяц в банк, снять деньги на свои расходы, но может и этого не делать. Тогда проценты будут автоматически начисляться, и сами на себя нарастать. В образцовом и отлаженном капитализме никто не лишит рантье капитала даже если он пропадёт из виду на годы и десятилетия!

Вообразите себе работника, который год не являлся на работу и даже за зарплатой не ходил. А вот вкладчик банка вполне может это себе позволить (естественно, с поправкой на бандитский капитализм). Ну не ходил я два года в банк, где я вкладчик, и что? Кто и что с меня за это будет взыскивать?

Если наёмный рабочий влачит свои обязанности, не имея никаких прав, то рантье обладает своими правами, не обременённый никакими обязанностями.

Уравновешивая друг друга, они и создают возможность капитализма.

+++

Советская зарплата не являлась аналогом зарплаты при капитализме. Она имела такую важную черту ренты, как обязательность. Она предоставлялась не по желанию работодателя, а гарантировалась государством. И её размер тоже определялся государством, а не выяснялся в условиях свободного торга между работником и работодателем. Была вполне всем известная тарифная сетка, а не лукавый вопрос «за сколько согласен?».

Но не будучи капиталистической зарплатой, советская получка не была и рентой в её капиталистическом виде. То есть она не могла существовать (за редким исключением) как право без обязанностей. Принимая это право, человек автоматически принимал на себя и обязанности, с ним связанные.

Таким образом, и получение дохода, и отказ от него являлись свободным выбором человека.

Так получилась очень интересная и перспективная практика трудовых отношений.

А именно – возможность труда стала правом человека, а заявление о приёме на работу из разрешительного стало уведомительным. Если ты хочешь работать – то, при наличии вакансий, работодатель уже не может тебе отказать. Желание человека – и есть основание для получения им трудовой ренты. Но – неразрывно связанной с выполнением профессиональных обязанностей (что и отличает трудовую ренту от банковской).

+++

Разобрав предмет столь открыто и ясно, мы видим, что трудовая рента – единственно-перспективное направление для человеческого общества, потому что бесправный труд – создаёт рабов, а рента без обязанностей – паразитов. Цивилизация же построена как на борьбе с рабовладением, так и на борьбе с паразитизмом.

Безусловно, трудовая рента не так выгодна личности, как банковская – потому что обременяется обязанностями.

Но она очевидным образом выгоднее рыночной зарплаты – потому что в неё неудалимо вмонтированы права человека.

Ну, и понятно, что трудовую ренту могут получать все – тогда как паразитарная рента по определению удел лишь немногих (ведь раз есть паразит – должен быть и донор, истощаемый паразитом).

Трудовая рента даёт возможность любому человеку работать и зарабатывать, как только он этого пожелает, то есть возможность, немыслимую и невозможную в рыночном обществе.

Но было бы наивным надеяться совместить трудовую ренту с паразитарными формами ренты, господствующими при капитализме.

Если мы переходим к оплате по труду, на основе разума и расчёта, то оплата по лотерее и жребию невозможны дале.

Если мы удаляем из жизни излишнее бесправие одних – то автоматически удаляются и избыточные права других людей. Уравнительство – всегда в пользу тех, кто ниже среднего, и не в пользу тех, кто среднего выше.

А если нет тех, кто проиграл в лотерею, то нет и тех, кто в ней выиграл.

И это главная претензия «рыночников» к советскому образу жизни.

Хотя лотереи были и в СССР.

Может быть, и зря…

________________________

[1] Тут интересен опыт царской России. В 1900 году средняя зарплата рабочих там составляла 299 рублей в год. К рабочим государственного сектора было иное отношение, им рассчитывали зарплату по социальным критериям – по минимально необходимому для жизни набору. Т.н. «Высочайше утвержденные комиссии по улучшению быта рабочих» того или иного ведомства рассчитывали «социально-минимальную оплату труда». В военном ведомстве на 1900 год такая комиссия рассчитала минимально-необходимую зарплату рабочего в 612 рублей в год. То есть в два раза выше той суммы за которую рабочий готов был (и принужден) в рыночных условиях наниматься.

 

 Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 13 февраля 2020

https://economicsandwe.com/AEB60C5BD0E739BD/

     

 


10.02.2020 Природа цен и фаворитизм распределения

 

  Что такое «цена»? Выглядит она как число, но это, конечно же, не число. Точнее, числа, обозначающие цены, могут быть любыми – и не имеют никакого значения, кроме прикладного. Цена по сути – это выражение доступности или недоступности блага для человека. Поэтому снижение цен при снижении зарплат не является снижением цен. А если цены растут, но доходы растут опережающими темпами, то (парадокс!) – на самом деле цены снижаются. Отражая проблему доступа человека к благу, цена, безусловно, связана, и очень тесно связана как с производством, так и с распределением благ.

Эту азбучную истину мы дополним несколько более новой: производство и распределение благ тоже неразрывно связаны между собой, это две стороны одного явления. Обыватели наивно представляют себе производство и распределение как некие автономные процессы. Вот, мол, морковку выращивают, это одно, а вот её раздают по кило на руки – это другое.

На самом деле, если перестать раздавать морковь на руки населению – то и её выращивание прекратится, а если давать побольше – то вырастет и её производство. Распределение и производство – это взаимно замкнутые причина и следствие самих себя.

Либеральное мракобесие в экономике именно потому и провально, что разделяет их: уверяет, что ВНАЧАЛЕ нужно произвести побольше, а уж ПОТОМ распределять более щедро. Жизнь доказывает обратное: если не начать с цели более щедро распределять, то и производить побольше никто не станет.

Ведь сбыт – не следствие, а причина производства!

Если затруднён сбыт, то производству не только заканчиваться нечем, ему и начинаться незачем.

Например, начав строить дом, вы заранее имеете потребительскую цель: самому там жить или продать с выгодой. Если дом не станет для вас ни жильём, ни товаром – зачем вам его строить?!

Снимая цель – мы снимаем и процесс.

Если мы поставили цель повысить уровень жизни народа в два раза (и не на уровне болтовни, а всерьёз) – то мы будем искать и средства, возможности, инструменты.

А если мы такой цели не поставили – зачем нам инструменты искать?
Как я найду – а тем более выдумаю, создам – отвёртку, если мне не нужно ничего отворачивать или заворачивать?

Борьба с экономностью, как явлением, запрещающим развитие по причине его затратности – это борьба с рыночной экономикой. Рыночный игрок не хочет, да, в общем-то, и не может рисковать, вкладывая огромные средства в нечто неопределённое, неизвестное, а тем более – лично с ним и его личной выгодой не связанное. Рыночный игрок хочет, да и хуже того, попросту обречён, вкладывать своё богатство в те привычные схемы, которые и сделали его богатым.

Для общества это чревато тем, к чему мы и пришли: замыкание линейного развития в цикл, в замкнутый круг с неизбежным накоплением энтропии внутри оборотов. Те, кому сложившееся положение выгодно, не хотят его менять – потому что оно им выгодно. А те, кому сложившееся положение невыгодно – не могут, не имеют средств его менять. Иногда, в качестве исключения, возникают Оуэн или Энгельс, но они погоды не делают.

Ведь рынок, если говорить философски – это приоритет средств над целями. Не имея ни управляющего (планово-перераспределительного) центра, ни жёсткой идеологии, рынок в его чистом виде сводит всё целеполагание человека к наличным средствам. Именно поэтому деньги из промежуточного средства становятся самоцелью.

Если средства стали важнее цели, и определяют её (по одёжке протягивай ножки) – то мы копим энтропию вместо энергии. Ведь средства без цели ветшают, изнашиваются, склонны к саморазрушению. Вначале человеку нужны были деньги на 20 видов занятий, потом он заскучал и обленился, свёл 20 оплачиваемых удовольствий к пяти… В итоге вообще перестал, как И.Обломов, вставать с дивана, и обнаружил, что денег на такое поведение тоже нужно меньше, что бездеятельность в его случае дешевле активной деятельности…

В итоге мы получили (уже!) «элиты» главной целью деятельности которых выступает их полная бездеятельность и дезактивация. А это уже не просто ручейки энтропии, это её полноводные реки!

+++

Цены есть доступ (пропуск на склад) к имеющимся благам. И, неразрывно от этого – возможность и мотивация производить новые блага. Производственный потенциал производителя напрямую зависит от его доступа к конечным, готовым благам. Закрывая этот доступ, наши паразитарные «элиты» делают всякий производительный труд бессмысленным!

Зачем работать – если не получается ничего заработать?

Но неужели «элиты» обессмысливают труд народа только от своей глупости, и не имеют в том никакого интереса?

Не умаляя значения глупости, иррациональности, определённой доли «чистого безумия» в поведении либеральных «элит», отметим, что и вполне конкретный интерес в такой схеме распределения у них тоже есть.

Вначале схемно обрисую, как это выглядит, чтобы все поняли, о чём речь, «на пальцах»:

Допустим, кто-то производит горшки или выращивает урожай. У производства всегда две цели: личное пользование и обмен. Теперь вообразите, что все горшки у гончара и весь хлеб у пахаря отобрали и свезли на большой склад. И оттуда ничего никому не выдают. Ни горшка, ни хлеба, ни гончару, ни пахарю.

В итоге производитель хлеба голодает, а производитель посуды – лаптем щи хлебает. А сапожник ходит без сапог. Потому что всё, ими сделанное, не поступило ни в пользование, ни в обмен. Всё, ими сделанное – отвезли на склад, откуда дают только по распоряжению владельца склада. А владелец не торопится дать бумажку ни гончару, ни хлеборобу, ни сапожнику.

Раздача бумажек на получение складированных благ – это его власть, его наслаждение и его значимость. Кому он охотнее даст бумажку на получение хлеба: тому, кто мало хлеба вырастил, но перед ним пресмыкается, или тому, кто работал много, но кланяться не торопится?

Ответ очевиден: объём выдаваемых потребительских благ всё дальше отрывается от участия в их производстве. Владелец склада крутит и мутит: одним даёт много, игнорируя их бесполезность для дела. Другим – мало, игнорируя их полезность.

Конечно, на производстве такое распределение сказывается крайне удручающим и плачевным образом. Не видя отдачи, каждый трудящийся начинает работать по минимуму, и только из-под палки. Ему не важны ни количество, ни качество отчуждаемых благ: ведь их всё равно отчуждают.

Однако именно в произволе распределения благ проявляется власть и раздолье для «элит». Если бы они распределяли почти по труду, рационально – то их, считай, почти и нет, они как придаток к производственным процессам. Самоосознание, как у советского номенклатурщика: я маленький и жалкий, я ничто – план всё.

Но чем больше нелепого и безумного произвола – тем выше рост, вес, значение «элит»! Именно произвол в распределении – их шанс проявить себя, из слуг производства стать его господами:

-Вот я какой! Могу тебя большим человеком сделать, а могу раздавить, как червя! А главное – от тебя самого ничего не зависит, всё я решаю! Как хочу – так и сделаю…

Произвол в распределении – есть эмансипация «элит» от общества, порывающая с порабощением «элиты» общенациональными интересами. Начальник становится Конечником. Из инструмента, которым государство хотело начать дело – он вырождается в самоцель. В запущенных формах либерализма уже не начальник существует для предприятия, а наоборот, предприятие для начальника. Права руководства стремятся к бесконечности, а их обязанности – к нолю. Они могут делать всё, что захотят, и никто не принудит их делать то, чего им не хочется.

+++

Каково же следствие этого устремления начальства? Деградация личности до полного обезличивания, которое мы и обретаем в ГОСПОДСТВЕ КАПИТАЛА.

Капитал – это начальник без лица, это руководитель без имени, в прямом и буквальном смысле слова. От владельца капитала не требуется вообще никаких человеческих качеств, не то, что выдающихся, а даже и заурядных. Если от аристократа требовали родословную, то тут и это требование формально снято.

Что нужно капиталу, чтобы руководить химическим концерном или атомной станцией? Ничего, кроме величины! Ему, чтобы возглавить химиков – не нужно химического образования, а чтобы владеть АЭС – не требуется иметь хотя бы «тройбан» по физике. Ему даже и совершеннолетним быть не нужно! В традициях абсолютного монархизма младенец в колыбели может стать начальником и руководителем тысяч взрослых людей с высшим образованием, научными степенями, выслугой и наградами!

По части окончательного обезличивания руководства Капитал переплюнул даже феодализм и средневековье. Будем говорить языком формул:

-Власть – это распределение и распоряжение (а иначе это не власть).
-Капитал – это права без обязанностей.
Когда ты можешь, и легко – взять всё, чего ты хочешь, и при этом никому ничего не должен отдавать.

С точки зрения общечеловеческого развития абсолютное господство то ли животных, то ли роботов, словом, не пойми кого (наследник – фигура крайне неопределённая) – катастрофически бесперспективно.

И ИМЕННО ПОЭТОМУ прогресс, который в ХХ веке занимал считанные годы (в силу наличия «советской угрозы»), в прежние века растягивался на многие века. Не потому, что люди были другими – антропологически человек неизменен. А потому что система самозамкнута, закольцована.

Прогресс не то, что не мог быть; ему не давали быть. Его глушили.

Единственным исключением, и очень страшным – были войны. Как ни парадоксально, но в досоветском обществе только война оказывалась двигателем прогресса, и каждая из войн приносила множество перспективных технических новинок.

Почему?

Да потому что на войну не распространяются законы рыночной экономики! Война отключает механизм сокращения издержек, свойственный «нормальным» рыночным отношениям. Государства становятся «расточительными», и в своей расточительности финансируют те работы, в которые рыночные собственники никогда не стали бы вкладываться.

Государство в своей расточительности преодолевает ту «естественную экономность», которая свойственна рыночному механизму. И – война оказывается двигателем прогресса! Так не должно быть – но так было веками, потому что прогресс нуждается во внерыночной стимуляции, он не может оплатить себя в условиях всестороннего снижения издержек рыночным механизмом ценообразования.

Но развиваться дальше на дрожжах войны человечество не может. Это и аморально, и просто уже смертоубийственно, при достигнутом уровне вооружений.

А мир+ рынок = застой. Всё что выгодно – уже кем-то делается, а что никем ещё не делается – стало быть, невыгодно, нерентабельно. Существующие ниши заняты, а новых открывать некому. Привычка к переменам, вынесенная из XIX и особенно ХХ веков, не находя себя в развитии, вырождается в буйную плесень самых многообразных и чудовищных извращений, патологий, которые не только вытесняют прогресс, но и заменяют собой даже содержание слова «модернизация».

Теперь под «модернизацией» понимают уже не рост количества холодильников или телевизоров на душу населения, а рост количества гомосексуалистов и наркоманов. А вместо качества продуктов питания – повышается количество их химических «заменителей»…

+++

Развитие мешает господству капитала (выдвигает умных над безликими), а господство капитала – мешает развитию. Иногда капитал, под страхом смерти, может быть принуждён развивать науку и технику, но это никогда не было и не будет его свободным выбором. Как человек, свободный от обязанности ходить на работу, всё реже и реже туда ходит, так и капитал, свободный в своём поведении – всё меньше и меньше занимается прогрессом.

Идеал капитала – уснуть навеки, усыпив перед этим всё, что капиталу угрожает. Если для Разума идеальное состояние – обожение, приближение к Богу, то для тела идеальное состояние – смерть, к которой тело тысячами путей, но всегда упрямо стремится. Бессмертие нужно только духу, душе и разуму; бессмертие всего материального – в его неодушевлённости.

Материя стремится к успокоению. Капитал, как отражение телесности и тех зоологических инстинктов, которыми нашпигована телесность – тоже стремится к абсолютному покою кладбища. Как и во всякой энтропии, наиболее естественное состояние для капитала – наиболее примитивное из его состояний.

Стремление материи достичь наиболее естественного для себя состояния ведёт через каскад примитивизации. Идеал капитала – это всегда рабовладельческое общество ассиро-финикийского типа. Оно – самое устойчивое из всех хотя бы потому, что дольше всех просуществовало, пока, фигурально выражаясь, «декабристы не разбудили Герцена», а всякие «комсомольцы-беспокойные сердца» не стали сеять смуту в быдле.

Прогрессивность (если речь не о прогрессивном параличе извращений современного Запада) капитал понимает как хулиганство. Мол, всё было веками спокойно, рабы таскали свои кувшины, и ни о чём не думали. Рабовладельцы сидели у фонтанов и думали только о приятно-усладительном, да и то слегка.

Книг вообще не было – пока смутьяны духа не записали Библию, в силу отсутствия иных книг так и названную, в единственном числе, «Книгой»[1].

С точки зрения капитала она и одна-то не нужна, поскольку будит «опасного зверя» - мысль человеческую. Но потом стало ещё хуже: вместо одной, с которой рабовладельцы кое-как смирились и ужились, понаделали вообще много книг! Но, по правде-то сказать, и в первой для капитализма ничего хорошего не сказано…

Капитал всегда тяготился соседством с книжной премудростью, с науками и культурой. Книжники подрывали самые базовые основы его существования.

Вот, скажем, у вас больше всех денег – стало быть, вы самый уважаемый и главный человек. Так? Ну, при капитализме, естественно, так! А книжная премудрость подкапывается под это, она требует личности, она уважает больше тех, кто больше знает, а не тех, кто больше денег имеет. Но это же и есть подкоп под самое базовое состояние капитализма, в котором стоимость человека определена его заработками.

Философия в этом мирке – как слон в посудной лавке!

Капиталу хочется усыпить человечество «обратно», в состояние культов Молоха и Золотого Тельца. Так, чтобы человечество процентов на 80% вымерло физически, и на 100% - умственно. 20% нынешнего населения планеты капиталу – за глаза, а главное, чтобы ни о чём не думали.

Тогда всё и будет чинно, благородно, по-старому: раб работает, хозяин хозяйствует, господин – господствует, и никто не мыслит. Тир, Сидон, Карфаген, Вавилон – вот идеал капитализма[2]. Никаких других идеалов у него не может быть – пока он остаётся капитализмом, то есть обществом «свободы» начальников, лиц с правами без обязанностей.

+++

Но капитализм не был бы таким устойчивым наваждением цивилизации, если бы он делился только на кучку хозяев и массу обездоленных рабов. Та огромная и постоянно возрастающая масса благ, которая выжимается из рабов и их бесправия – не может быть чисто физически потреблена кучкой господ.

Третья точка опоры и делает капитализм устойчивым: огромная масса прихлебателей, дворни, челяди и фаворитов у господ. Это гигантская, и, по сути, деклассированная, люмпенизированная масса – никак не связана с общественной пользой, созидательным трудом, производством, научно-техническим развитием, наследием цивилизации и т.п.

Единственное, с чем она связана – это милость «добренького» хозяина, который, не объясняя причин (он не обязан) – стал вдруг кормить и содержать эту толпы с принадлежащих ему складов. Туда даже попали целые народы, став «антиисторическими нациями» - разного рода пост-советские этнократии, которые никакого продукта, кроме русофобии, не вырабатывают, и ни для чего мировой экономике не нужны, нигде (кроме русофобии и самых чёрных, презренных работ) не востребованы.

Это – важное открытие, важная современная корректировка к марксизму: кроме воровства прибавочной стоимости у её производителей есть ещё и постоянно пухнущая прослойка (класс?) фаворитов. Если рабочим платят меньше их выработки, то фаворитам, наоборот, больше их выработки.

Как такое возможно? Методом перераспределения украденного у одних в руки других зависимых от тебя людей (что ссорит между собой зависимых от тебя, не даёт им выступить единым фронтом).

Паразитирующий на капитализме массовый фаворитизм – явление очень широкое в наши дни, и очень контрпродуктивное, враждебное прогрессу и Разуму.

Если «человек разумный» связывает своё благо с развитием науки, знаний, технологий, с рационально-постижимыми методами улучшения своей жизни, то фаворит – иной.

Фаворит связывает своё благо с зыбкой и непостижимой милостью хозяина, молится на «инвестора» и жестоким рыночным богам, чьи решения недоступны человеческому разуму. Нельзя понять умом – почему один живёт хорошо, а другой плохо: так распорядились «боги» рыночной стихии! А они – под страхом лишить паразита выдаваемых ему благ – запрещают паразиту думать.

Ты, как собака – не должен понимать, куда и зачем пошёл хозяин. Твоя задача – уповать на милость хозяина, считать, что хозяину виднее, ведь именно за это, а не за попытки разгадать человеческие планы, собака получает свою кость. В отличие от волка.

+++

Если в рациональном мире благосостояние человека есть отражение научно-технического прогресса человечества (мы узнали как сделать – и сделали своими руками), то иррациональном мире капитализма благосостояние личности рассматривается как продукт магических таинств и игры слепого жребия. Дорожа подачками от господ, класс фаворитов (средний, креативный и т.п.) – мешает разумному рассмотрению любого процесса, мешает человеку понять умом и овладеть миром стихий, враждебных человеку именно в силу их непознанности.

Здесь нет никакой связи между получкой – и пониманием происхождения, элементного состава, природы и причины твоей получки.

Человек не может объяснить ни себе ни другим – почему и за что он получает или не получает много денег. Их приход, равно как и внезапное исчезновение – покрыты для него мраком тайны и освящены рыночными шаманами теорией «принципиальной непознаваемости».

Конечно, такая среда обречена на катастрофу – даже если вначале у неё будет довольно высокий уровень жизни (феномен раскормленного Запада). Ведь в такой среде систему заменяет антисистемность, а технологии созидания вытесняются технологиями расхищения.

Возня с безмозглыми фаворитами – всегда игра на понижение. Если их снимать с довольствия (как сегодня Запад делает со средним классом) – то это разрушает массовую опору капитализма, подрывает режим. Перестанешь кормить эту ораву – они перестанут тебя поддерживать.

Но и обратный ход тоже ведёт вниз. До каких пределов раскармливать каплунов, которые сами не знают, за что их раскармливают? Вы же понимаете, что по законам сохранения вещества и энергии любые незаработанные деньги – имеют где-то компенсирующий их труд без оплаты.

Чтобы и дальше раскармливать бесполезных педиков потребительского общества «развитого» Запада – надо всё жёстче и жёстче давить рабов в Малайзии и Таиланде, в Эквадоре и Чили, в Африке и Ираке, и т.п., вплоть до Югославии и Греции.

Оплата без труда умножает энтропию, и труд без оплаты тоже умножает энтропию. И «правая» (всех загнать в работные дома, как каторжников) и «левая» (всем дать безусловный базовый доход) версии капитализма заканчиваются одним и тем же тупиком первобытности.

Ведь у животных есть и то, и другое: и жестокая каторга их скитаний по диким лесам, с утра до ночи ищущим пропитание, и безусловный базовый доход – бесплатные дары природы, которые животное ведь не покупает и не отрабатывает, а получает в дар от Бога. Ни каторга выживания в дикой природе, ни безусловный базовый доход в виде даров природы не делают животного мыслящим существом.

Человек разумный может КРИСТАЛЛИЗОВАТЬСЯ только вокруг идеи справедливости. Не может возникнуть человека разумного вокруг идеи бесконечной жестокости борьбы за существование. И не может возникнуть его вокруг идеи халявы. Потому что халява, конечно, лучше жестокости, но от справедливости так же далека, как и жестокость.

Необоснованные дары – не умнее и не справедливее необоснованных изъятий. Разбойник не перестанет быть разбойником, если вдруг станет приносить к вам неизвестно с чего часть награбленного у третьих лиц.

Посему мы должны понимать роль фаворитарной системы оплаты в условиях современного капитализма.

+++

Богатый человек собирает вокруг себя огромную массу челяди. Если он очень богат, то у челяди возникает собственная челядь, и так может быть до нескольких уровней. Главная проблема многоуровневой челяди сверхбогатого распределителя в том, что объективные мерила стоимости и ценности выпадают совсем и напрочь.

Оплата лакея связана лишь с одним: насколько он угодил субъективным прихотям своего хозяина. Такие критерии, как количество и качество произведённого продукта, их объективно-физиологическая или духовно-познавательная ценность играют всё меньше роли, пока, наконец, и вовсе не испаряются. Вместо всех искусств, известных цивилизации, появляется единственное, универсальное: искусство угождать.

В итоге человек, намалевавший криво красный круг на холсте – может за раз получить больше, чем человек, производивший первостепенно-важные продукты питания, за всю жизнь. Это и есть фаворитизм распределения, от которого неотделимы проблема цен и ценности.

Рациональная система обязана искать какие-то обоснования оплате труда, система фаворитизма не обязана. Хозяин никому не обязан объяснять, с чего он вдруг выдал своему лакею мешок с золотом – или, наоборот, ничего не дал. Всё уходит во тьму иррациональности хозяйских желаний и капризов.

Уровень жизни в столицах всегда был несколько выше, чем в провинции, потому что человек в столице, при прочих равных своей занятости, находится ближе к тем, кто принимает решения. Парикмахер, который стрижёт министров, или уборщица их кабинетов – неизбежно получают опосредованную часть сверхвозможностей своих министров. Даже тогда, когда ни они сами, ни министры этого не понимают.

Рациональная система связывает вознаграждение от общества с полезностью обществу. Она предусматривает доказательную процедуру: чтобы многим пользоваться, докажи, что много дал.

Объективная система оценки исходит из принципа равенства людей перед законом, равного достоинства и равного права на счастье у каждого человека.

Фаворитарная оценка не исходит вообще ни из чего устойчивого, она переменчива, как настроение босса, отражение его произвола.

А есть ещё РЫНОЧНАЯ система оценки труда, в которой нет ни объективной, ни субъективной полезности, а есть шантаж и сговор. Человеку платят столько, за сколько он согласится работать. Никакой корреляции с его потребностями или вкладом тут нет: если умирающий от жажды согласен работать за стакан воды, значит, цена его труда – стакан воды, чего бы и сколько он ни делал.

В сущности, рыночная система шантажа безработицей добывает те излишки, которые потом получают фавориты. Поскольку одному платят много меньше, чем он сделал, то другому можно заплатить больше, чем он заслужил. Просто из симпатии. В одном месте выжимаем деньги из неоплаченного труда – в другом этими выжатыми деньгами стимулируем тунеядство и разгильдяйство.

Рынок, помимо всего прочего, это ещё и возможность быть «добреньким за чужой счёт». Орава сторонников рынка вырастает именно из числа тех, кто пользуется этой «добротой» распределителей. Если бы труд оценивался по объективным критериям - откуда взялась бы сверхоплата фаворитов и любимчиков?

Если, к примеру, гайка стоит рубль, и это закон, то тогда количество рублей в твоём кармане равно количеству сделанных тобой гаек.

А если никакого закона нет, а действует правило «как договорились», то можно многообразными способами сбивать оплату производства рублёвой гайки до копейки, а 99 копеек тратить потом, куда хозяину вздумается или приспичит.

+++

Люди всегда мыкались в треугольнике систем. Или одним хорошо – но тогда плохо другим. Или сделали хорошо другим – тогда стало плохо первым. Или всем немножко хорошо – но при этом немножко и плохо (беды и радости делят поровну). Человечество мечется по этому треугольнику, то выскакивая к равенству во имя принципа «всем хорошо», то срываясь с него из-за «всем плохо».

Отсюда есть куда выйти?
Разум подсказал бы нам…

Но, чтобы услышать подсказку Разума – его надобно завести!

____________________________

[1] От ед.ч. греч. βιβλίον — «книга»

[2] Либертарианцы Зеленского в настоящее время предлагают Украине новый законопроект о Трудовом кодексе. Суть проекта в том, что всякая защита с человека труда снимается, профсоюзы ликвидируются с конфискацией их собственности, ликвидируется и фонд социального страхования. Против украинских инноваций уже началась «международная акция солидарности европейских профсоюзов», потому что увеличение рабочего времени с пяти до семи дней, отказ в работе лицам с особыми потребностями – слишком заметный шаг в сторону рабовладения. По сути, автор закона Милованов считает, что украинцы должны работать круглосуточно. С полной самоотдачей работодателю, вообще без каких-либо гарантий (есть там такая норма, что можно уволить без причины). Кроме того Милованов хочет изменить норму, право на коллективную защиту, хочет перевести в индивидуальные трудовые отношения, где трудовой контракт или трудовой договор сделать выше норм трудового права. Новый закон о труде для украинских граждан включает возможность выгонять с работы кого угодно, когда угодно и по любой причине, которую работодатель пожелает прописать в трудовом договоре.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 10 февраля 2020

https://economicsandwe.com/DB680D12C4A89E7E/

 


07.02.2020 Экономика и "вокруг неё"...

 

 

 ​Есть понятие «так сложилось», которое, по своей форме, исключает понимание причинно-следственной связи. Потому что признавая причинно-следственную связь, человеческий ум обязательно переходит к иному определению: «так сложили». «Сложилось» - так говорят о явлении с неизвестными и неопределёнными причинами. «Сложили» - за этим стоит понимание: кто, когда, зачем, по какому праву сложил так, а не иначе. Чтобы понимать жизнь, нам необходимо ответить на вопрос «кто сложил». Ибо рыночные ответы «так само сложилось» не объясняют вообще ничего и на базовом уровне антинаучны.

Представим себе упрощённую алгебраическую модель.

Допустим, 100 N владеют 100 T.

Понятно, что речь идёт о людях и благах, но мы, с целью обобщения мысли, не уточняем, что это за люди и каковы блага. Речь идёт о доступности и распоряжении каким-либо полезным ресурсом.

Величина «Т» (условное благо, любое) – не является константой. Сегодня «Т» 100, но вчера их могло быть 150 или 80, а завтра может быть 200 или 70.

Увеличение числа «Т» обозначает качество экономики, а уменьшение – её порчу.

Но эту измерительную шкалу накладываются весьма и весьма досадные примеси, никакого отношения к качеству жизни, к вопросам экономики не имеющие.

+++

Очевидно, и давно, что с точки зрения экономики доллар США – надутый ноль. Любой экономист легко это докажет, а Хазин несколько лет назад доказывал – и убедительно. Но доллар не только не рушится, но ещё и растёт постоянно (как акции МММ). Почему? Не потому, что Хазин был не прав, как экономист, а потому, что к экономике данный процесс не имеет отношения.

Любой экономист, не обязательно М.Хазин, а даже и средненький, легко и убедительно докажет вам, что кирпич не стоит 20 тыс. рублей. Это абсолютно очевидно с точки зрения экономических инструментов измерения.

Но если купить кирпич на тёмной дороге вам предлагает банда – то Хазин с его расчётами вам не поможет. Вы, как миленький, купите кирпич и за 20, и за 40 тысяч. А экономика, как наука, в данном случае бессильна. Это за пределами её компетенций.

+++

Или вот другой фактор, независимый от величины «Т» в нашей формуле. Совершенно независимо от качества экономики страна, в которой женщина рожает в среднем по 8-10 детей будет беднее страны, в которой женщина рожает в среднем 1, 0,5, или 0,3 ребёнка.

Человеку, у которого 10 сыновей – надо добыть где-то 10 домов или квартир. Если он крестьянин – то 10 земельных участков. Если интеллигент – то оплатить 10 высших образований. Он вынужден покупать 10 штанов, 10 пар обуви и т.п. Все его расходы – в 10 раз больше, чем у однодетного родителя.

Если ребёнок одинок, то единственная его проблема – скорее всего, его зарежут дети многодетных мигрантов. Что касается жилья, образования, работы, разных благ – то все эти вопросы у единственного ребёнка в семье уже решены родителями. Понятно, что обеспечить всем 1 человека куда проще, чем десятерых, или даже двоих. Как только детей в семье двое – все доходы автоматически уменьшаются в 2 раза, включая даже билет на трамвай или на поезд!

Вымирающая нация – перед тем, как её истребят мигранты – жиреет нездоровым некротическим жирком. Никакого отношения к качеству экономики её качество жизни не имеет! Просто в руки одинокого наследника сходится всё наследие вымирающего рода. Высокий уровень жизни в Европе во многом объясняется именно этим – а не каким-то мифическим «качеством экономики». Они всех своих детей передушили, истребили, а немногих оставшихся – завалили плюшками и мармеладом. Вот и все «успехи в росте уровня жизни».

Мудрый Дж. Ромеро в своих фильмах о зомби-апокалипсисе наглядно и смачно показал, как богата становится кучка бродяг, если запрётся в торговом центре вымершего города! Все товары лишились хозяев, любые автомобили или шубы, деликатесы или бриллианты становятся достоянием выживших. Их богатство очень велико – а счастья, естественно, в нём нет, и не может быть.

Вымороченный уровень жизни не есть здоровое явление, каким бы высоким он не было.

И если в нашей модели уменьшается количество «N», то для оставшихся «Т» становится больше, даже если количество «Т» не возрастает, а иногда даже и тогда, когда количество «Т» уменьшается! Любой, кто в начальной школе учил арифметику на счётных палочках поймёт, что:

Сравнение «100 N – 100 Т» и «50 N – 100 Т» – покажет рост уровня жизни в 2 раза, притом, что экономика не развивалась от слова «никак». Экономика, как воспроизводство благ, вообще никакого отношения к этому росту уровня жизни не имеет, потому что идут чисто демографические процессы, «греющие» вымирание автоматическим обогащением выживших.

+++

Далее, модель «100 N – 100 Т» предполагает самые разные комбинации доступности и распоряжения. Это может быть заветная мечта социалистов - «1 N – 1 Т». Но это может быть и любая другая комбинация, при которой некое число N владеют некоторым числом Т.

При попытке внести в систему справедливость мы не только улучшаем положение обездоленных, но и, поневоле, автоматически, может, сами того не желая, ухудшаем положение доминирующих везунчиков. И это главная причина, почему дело социализации в обществе идёт так туго.

+++

«Специалист подобен флюсу». И по этой причине РАЦИОНАЛИЗМ всегда ограничен собственной рациональностью. Не умея выйти за рамки своих схем разумности, он не понимает до конца человека.

Рационалист, естественно, настаивает, на основании здравого смысла, что если один голодает, а у другого 6 буханок хлеба в день, то надо часть хлеба отдать голодающему. По той простой причине, что человек не может съесть 6 буханок в день. Ему – с точки зрения здравого смысла – столько не нужно. Это безумие, заставлять других голодать, удерживая то, что тебе всё равно не нужно и тобой не востребовано.

Казалось бы, рационализм прав: человек 6 буханок в день не съест, а если попытается – ему плохо будет, поэтому ради его же блага… и т.п.

Допустим, не съест. Примем, как факт. Ну, а сидеть-то он на них может, ощущая своё величие, могущество, подогревая чувство собственного превосходства? Лишние буханки нужны ему не для того, чтобы их есть (мы приняли, как факт, что съесть их он не сможет) – они нужны ему, чтобы психологически упиваться своим статусом.

Сидеть на мешках с золотом – это укреплять ЧСВ, «чувство собственного величия» - а оно пусть иррационально, и даже в чём-то патологично, но РЕАЛЬНО.

Не всё реальное рационально, не всё рациональное реально – скажем мы, подражая Гегелю.

ЧСВ – одна из причин, по которым люди не отдают ненужного нуждающимся. Оно заставляет порой напрямую гноить и портить блага, лишь бы другие психологически не сравнялись с тобой.

Ещё более важная причина, по которой ненужное не отдают нуждающимся в нём – манипуляторство. Человек не сгноит лишнего хлеба, он его всё равно передаст нуждающимся – но на своих условиях. Для него очень важен именно этот момент: чтобы хлеб им давал не общий закон, а лично он, их «благодетель».

Потому что если излишки передаются нуждающимся автоматически и принудительно – получатели ничем не обязаны. Ничего от них требовать, никак над ними куражиться лицо, у которого забрали излишки, не может.

А когда он сам распределяет – то, возможно, с точки зрения материального продукта, он передаст собственные излишки в те же самые руки, что и закон.

При такой ситуации рационализм с его ограниченностью опять ничего понять не может. Если ты не против сам отдать им излишки, почему ты против закона, передающего им излишки?

Здесь тоже иррациональный, но очень реальный психологический мотив. В первом случае даю я, во втором - не-я. Казалось бы, с точки зрения математики и физики, какая разница? А вот с точки зрения психологии – разница колоссальная.

Допустим, в обществе 100 N владели по 1 Т каждый. Некто забрал себе все 100 Т.

Затем он от своего имени раздал обратно в пользование каждому по 1 Т. Какой смысл?

Смысл в том, что он – распределитель и распорядитель. Он открывает доступ к Т, но может его и закрыть. Это ставит его в особое положение, которое психологически сверхценно (и вызывает эйфорию) – даже если никак не проявляется на материальном уровне.

«Я всё раздал, ничего себе не оставил»… В чём смысл? В этом «Я». Понимаете? Я, может быть, себе ничего и не оставил, но ведь это я, а не какой-то там закон, раздавал-то!

+++

Эти ситуации нельзя понять с точки зрения чистого рационализма. Потому что рациональное опирается на логику, а описанное выше поведение – на инстинкты. Инстинкт хватательно-поглотительный, заставляющий и сверхсытого всё пробовать на вкус (не съем, так понаоткусываю). Инстинкт доминирования в стае, тесно связанный с ним инстинкт стремления к половой привлекательности, и т.п.

Можно составить здоровый рацион и разумные санитарно-гигиенические нормы для человека. И даже доказать, что эти параметры потребления – ИДЕАЛЬНЫ. А наращивать их – вредно для здоровья. Единственное, его нельзя – убедить инстинкт в чём-то рациональном.

По самой своей природе животный инстинкт – это сила, довлеющая над особью и потому не желающая ей подчиняться. Это механизм, который не имеет и не понимает разумных ограничителей, ограничений разума. Главное свойство инстинкта – он НЕНАСЫТЕН.

Рациональное – удовлетворимо, инстинкт в силу своей иррациональности – неудовлетворим. Если существо не понимает – зачем ему нечто нужно, то оно не понимает и сколько ему этого нужно. Непонимание инстинктом смысла – делает неопределённым и количество.

Разумные требования можно удовлетворить, потому что в них есть разумная достаточность. Инстинкт удовлетворить нельзя, он самовозобновляемый механизм, снова и снова включающийся, как только переработал полученное. Этим он похож на пламя, которое пожирает любое количество топлива, сколько ни дай.

Потому в сфере экономики можно прийти к достатку каждого, но невозможно удовлетворить все аппетиты ненасытных: они безразмерны. Одержимый инстинктом, не умеющий подавлять в себе низменные инстинкты, слабый умом человек берёт хлеба не столько, сколько ему к обеду нужно. И даже не в два раза больше, на всякий случай, про запас – «а вдруг пригодится».

Такой человек стремится забрать вообще весь хлеб на планете в одни свои собственные руки, конечно же, не потому, что рассчитывает столько съесть один, а потому, что хватательный инстинкт настроен на алгоритм «чем больше, тем лучше».

И последние данные, свидетельствующие о приватизации всей планеты и всех её денег кучкой банкиров – лучше любой картинки иллюстрирую это…

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 7 февраля 2020

https://economicsandwe.com/51F5F07DF6783391/

 


03.02.2020 Враги народа

 

Правительство новое - а песни у него старые. О главном - для них. ​Новый прогноз Минэкономразвития подразумевает плавное ослабление рубля до 68 к доллару. Чёртово ведомство ожидает "плавное ослабление российской валюты" к концу текущего года и продолжение этой тенденции вплоть до 2024 года. Правильнее называть его "Минэкономдеградации"... С чего Минэко пересмотрело свои прогнозы по курсу доллара к рублю, которые были опубликованы в сентябре? Ответ пытаюсь дать в этой статье..

 Минэкономразвития пересмотрела свои прогнозы по курсу доллара к рублю, которые были опубликованы в сентябре. Теперь ведомство ожидает среднегодовой курс доллар/рубль на уровне 63.90 в 2020 г., сообщил Интерфакс со ссылкой на конфиденциальный источник, поскольку официально новый прогноз еще не опубликован и направлен на межведомственное согласование. Новые ожидания ниже предыдущей оценки — 65.70, опубликованной в сентябре.

При этом Минэкономразвития отмечает, что к концу текущего года ожидается плавное ослабление российской валюты. Влияние ситуации на внешних рынках будет нивелироваться бюджетным правилом. Речь идет о ежедневных интервенциях против рубля со стороны Минфина и Банка России. Они покупают валюту на величину сверхдоходов от продажи энергоносителей.

Базовый сценарий Минэкономразвития подразумевает, что в 2021 году среднегодовой курс рубля будет еще выше — 66.10 за доллар. А к 2024 г. показатель российская валюта плавно обесценится до 67 или 68 за доллар. Средний курс доллара к рублю в завершившемся январе составил 61.70, а в декабре — 62.90.

+++

Чем дешевеющая национальная валюта хороша импортёру (компрадорам) – ясно. Она делает импорт дороже, а экспорт дешевле.

Например, вы продавали за границу мыло.

Закупали там шило.

Мыло покупали за рубль штука, шило за доллар штуку.

Если рубль обесценился в 2 раза, то рублёвое мыло стало стоить 50 центов. Вы покупаете два мыла за 1 доллар, и продаёте их по доллару каждое. На два доллара покупаете 2 шила.

При переводе стоимость шила стала 2 рубля.

Всё, что вы закупаете за рубли в РФ – дёшево. Всё, что вы закупаете для перепродажи за доллары – дорого. Получается, что как покупатель вы недоплачиваете, а как продавец – берёте дороже.

В экономике такое называется «каскад». Это обмен стеклянных бус на ведро золотого песка. Сделка в обратную сторону не работает: если на ведро золотого песка в Европе можно купить огромную кучу стеклянных бус, то стеклянные бусы в Европе обратно на ведро золотого песка уже не обменяешь.

По сути, у людей забрали дорогостоящее задёшево, и всучили дешёвое очень дорого.

Нравится ли такая операция тем, кто её проводит? Не то слово – они в восторге! Именно потому валютные курсы у нас давно и чудовищно оторвались от рационального обоснования обмена, от паритета покупательной способности.

Создана система, в которой доллар покупают за три доллара, а рубль продают за 30 копеек. Вообразите, как это выгодно тем, кто этим занимается!

Вы, допустим, взяли 30 копеек – и поехали на «тучу», где странные чудаки за них дают рубль. Вам понравилось: вы взяли 60 копеек и обменяли их на 2 рубля. А доллар, который лежал у вас в чулке, вы взяли и обменяли на три точно таких же, как он доллара! Но три вместо одного!

С чем такое сравнить? Со скатертью-самобранкой? С «вечным двигателем»? С абсолютным топливом? Я не знаю, с чем такие валютные размены можно сравнить по их эффективности для жуликов и мафии! Это Клондайк, Эльдорадо!

И вот они, поганцы, хоть убейся – но снова и снова лоббируют рост курса доллара вопреки всякому здравому смыслу, интересам страны и народа. Потому что для них это – неограниченные и очень простые в технологии «деньги из воздуха»!

Но денег из воздуха не бывает. Всякие деньги из воздуха – на самом деле из чьего-то кармана. В данном случае, все выгоды «слабеющего рубля» для импортёров оплачивает нищающее население. Это именно оно переплачивает в три раза за гамбургер или чашку кофе «старбакс», как и за все прочие материальные блага.

+++

Конечно, с этой системой нужно кончать! Но, чтобы с ней покончить, её сперва нужно понимать, ясно, трезво и без иллюзий.

Враги народа, работающие на ослабление рубля – очень и очень финасово мотивированы делать то, что они делают.

И платят им за это не столько американцы, сколько… обираемое ими население! Такой вот «вечный двигатель»…

Чем больше они «экспроприировали» население, тем они богаче. Чем они богаче – тем крепче их власть. Чем крепче их власть – тем больше они могут снова забрать у населения, и стать ещё более крепкой властью, и…

Так до полного краха государства.

Никакой «вечный двигатель» на самом деле не вечный.

 

 Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 3 февраля 2020

https://economicsandwe.com/F9A3AA22D94A38A2/

.


16.01.2020 "Тихо, мирно": формат перехода

 

  ​Если общество в тупике – то понятно, что из тупика нужно выходить. Но если уж выходить из тупика – то лучше делать это с наименьшими потерями, травмами и потрясениями. Понятно, что совсем без неудобств не получится. И всё же любой нормальный человек понимает, что чем меньше жертв перехода, тем лучше. Наилучшее решение задачи – это наиболее аккуратное её решение, при котором мухи отделены от котлет, а главная цель – от излишних побочных эффектов. Капитализм является тупиком для человеческой цивилизации в силу базовых определений этого строя. Он, как стихийная застройка, не был придуман умом человека, он естественно сложился. Из этой случайности возникновения вытекает, что все перемены в этом строе тоже могут быть только случайными.

Если мы упорядочим хаос, то каким бы образом мы его не упорядочили – хаос исчезнет. Торжество Разума над стихиями (то есть плановой экономики над «вольницей» рыночной) есть основная, базовая цель человеческой цивилизации на всём её протяжении. Равно как и победа Разума над зоологическими инстинктами, вытеснение мотиваций, продиктованных звериными врождёнными инстинктами – разумными мотивациями.

Поэтому особый интерес представляют те ростки нового уклада, которые возникают без конфликта, внутри существующего типа общества. Ведь если их осмыслить, понять и развивать, то капитализм можно изжить безболезненно и эволюционно, осторожно разминировав таящиеся в его звериной и хаотической природе опасности.

Отмечу, что в борьбе с самим собой капитализм начал изнутри себя находить средства по преодолению своей неопределённости и произвола хозяев жизни.

Отмечу такой инструмент, как

Фьючеризация.

Этот инструмент достоин весьма и весьма тщательного изучения, поскольку он – один из главных мостиков из царства хаоса в царство благополучия.

Фьючерс – это контракт, заключённый на будущее. Он стабилизирует как объёмы поставок, так и их цену. Независимо от рыночной волатильности вы обязуетесь через год поставить мне что-либо, а я обязуюсь это оплатить. Причём по заранее, «на берегу» обговоренной стоимости. В итоге обоим не страшно пускаться в плавание.

Фьючеризация экономических отношений может стать мощнейшим рычагом безболезненного и постепенного изживания негативных сторон капитализма.

Конечно, в исходном виде фьючерсный контракт – всего лишь одноразовый и ограниченный во времени акт. Но если развивать его логику, то можно стабилизировать человеческую жизнь на основании его логики.

Если углублять фьючеризацию экономики, то что мы получим?

-Производитель получает гарантированный сбыт.

-Потребитель – гарантированные поставки по гарантированной цене.

Самое главное: никто никого не обманывает.

Если я сейчас кушаю хлеб и масло, то я, конечно, и через десять лет буду их кушать. Вряд ли больше, чем сейчас. Вряд ли меньше, чем сейчас. Так почему же мне не оформить долговременные отношения с их производителем?

А в чём выгода производителя? Производя под заказ, можно сказать, заранее оплаченный – он не рискует. Он спокойно работает, спокойно вкладывает себестоимость в продукцию, с гарантией нормы прибыли для вложений.

Такого рода отношения ликвидируют главный антагонизм рыночной экономики: антагонизм между покупателем и продавцом.

Ныне они находятся в перманентной взаимной вражде: один использует все инструменты, чтобы продать товар подороже. Другой – тоже использует все инструменты, чтобы взять его подешевле. Все обстоятельства служат оружием в этой борьбе. Когда они складываются в пользу покупателя – он бьёт ими наотмашь производителя и продавца. Зачастую заставляя продавать товар дешевле себестоимости (т.е. разоряя их). Но и наоборот: если конъюнктура сложилась в пользу продавца – продавец тут же задирает цены до небес и отжимает потребителя досуха[1].

Если бы покупатель и продавец смогли бы отказаться от враждебности в попытках «нагреть» друг друга – капитализм бы иссяк, по крайней мере, в его негативной части.

+++

Отмечу и другой весьма полезный инструмент:

Страхование.

Изначально это целиком и полностью рыночный институт, рождённый в рамках спроса и предложения на свободном рынке. Но если развивать его в правильную сторону, то с помощью страхования можно удалить из капитализма его лотерейность и непредсказуемость, худшие его черты. Конечно, для этого нужны особые, сверх-рыночные и пост-капиталистические системы страхования.

Ныне страхование дискредитировано засевшими в этой сфере жуликами, лоббирующими свои прибыли вышибанием принудительных страховых платежей, невыгодных клиентам страховых компаний.

Но в целом страхование – это эффективный институт (в перспективе), который позволяет излишние возможности момента направлять на «чёрный день», регулируя общество, делая отношения в нём более предсказуемыми и разумными.

По сути, социальная сфера – это страхование человека от несчастных случаев всех видов, которые могут случиться на свободном рынке: от болезни до банкротства предприятия. И если развивать страхование под контролем государства, как государственную систему сборов и выплат, то можно перейти от рыночного хаоса к социально-регулируемому обществу.

+++

Третий полезный инструмент, органично вырастающий из недр капитализма без насилия и революций:

Кондоминиум.

Кондомииниум (лат. con «вместе» + dominium «владение») — сегодня это название, которое обозначает «неделимое совместное владение, обладание единым объектом». Сегодня владеют таким образом чаще всего домом, но можно также владеть и другим имуществом. Понятие «кондоминиум» уже сегодня получило большое распространение в ряде государств.

Кондоминиум – это преодоление капитализма и частной собственности, мотивированное технологиями, развитием технологий. Сегодня представлены в основном различные формы кондоминиумов, как объединения собственников жилья. Они объединяют собственников объектов недвижимого имущества или членов, которые создаются с целью управления, эксплуатации, технического и санитарного содержания многоквартирного дома или гаражного комплекса, и т.п.

Смысл в том, что на определённом уровне развития технологий частная собственность отмирает сама собой. Можно владеть целиком стеной частного дома, но как можно владеть стеной, отделяющей квартиру от соседской? Она же ОБЩАЯ! Как можно частным порядком владеть батареей центрального отопления – если оно суть есть неделимо-централизованное? И сама батарея лишена смысле, если не синхронизирована с общей (находящейся в коммунальной-коммунистической) собственности системой.

Довольно нелепым (хотя и возможным) выглядит владение частным собственником космодромом или АЭС. Даже если добиться частной собственности над таким объектом – это всё равно очень дорого, неэффективно и опасно. Поэтому самая разумная форма владения высокотехнологичными макро-объектами – кондоминиум.

Совместно-неделимое владение сочетает в себе лучшее от частной и от коллективной собственности. В нём, с одной стороны, человек не является лишенцем на птичьих правах, как арендатор жилья. Но с другой стороны – он не является всемогущим самодуром, как частный собственник, его права и возможности ограничены условиями СО-ВЛАДЕНИЯ.

Жилищная сфера многоквартирных домов уже наметила для нас выход из капитализма: от частной собственности к коллективной, в силу требований технологий. Тех, которые в частной собственности развиваться уже не могут – или слишком дорого обходятся одинокому частному собственнику.

+++

Кооперация.

Напомню, что статья «О кооперации» — это одна из последних работ В. И. Ленина[2]. При работе над статьей В. И. Ленин использовал ряд книг о кооперации. В этой статье Ленин подчеркивает огромное значение кооперации в условиях многоукладной экономики в стране с преобладанием крестьянского населения. Он указывает, что кооперация позволяет:

- достигнуть степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов;

- перейти к социализму более простым и легким путём.

Лениным подчёркивается, что в условиях многоукладной экономики при диктатуре пролетариата кооперативные предприятия означают важный шаг от частнокапиталистических предприятий к социалистическим.

Для развития кооперации предлагается предоставлять кооперативным предприятиям разнообразные льготы, а также всемерно повышать культурный уровень крестьянства.

Сформулирована ленинская концепция многоукладной экономики:

- А строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма.

Ленинские идеи о кооперировании крестьянства легли в основу резолюции XIII съезда РКП(б) «О кооперации» и «О работе в деревне».

В «перестройку» много орали, что ленинские принципы добровольности и постепенности при проведении кооперирования крестьянства будто бы были грубо нарушены И. В. Сталиным во время проведения коллективизации, что нанесло огромный экономический и моральный ущерб.

На самом деле, это вина не Сталина, а империализма – который своим внешним давлением на страну советов требовал принимать экстренные и срочные меры обороны.

Будь у Сталина в 1929 году ядерная бомба – план кооперации пошёл бы по-ленински.

К чему это я?

А к тому, что у современной Россия ядерная бомба есть.

И танки Гудериана не хлынут завтра через границу.

Потому что страшно нападать на страну в эпоху атомного оружия, тем более страну с самым мощным военным потенциалом (которого у СССР в 30-е годы не было – его только предстояло создать).

А значит, можно вернуться к ленинским планам наиболее безболезненного изживания капитализма.

+++

Ещё раз подчеркну (против начётников):

Проблема капитализма не в том, что он называется словом «капитализм» или каким-то иным словом.

Проблема капитализма в произволе.

Произвол – это когда человек не слуга закона, а хозяин, господин. Когда его пользование жизненно-важным ресурсом превращается во владение.

Если ты попил из родника, сколько тебе нужно – то в этом нет проблемы.

Проблема, когда ты присвоил себе родник (или рудник, или нефть, или землю) – и не пускаешь туда других напиться воды. А за допуск, как частный владелец – требуешь от них, чего тебе вздумается. То есть: шантажируешь их, куражишься над ними, власть свою показываешь, и вообще ведёшь себя как власть имеющий, а не как закону подчинённый.

В первую очередь нужно преодолеть в отношениях мутную неопределённость.

Потому что именно:

Неопределённость – источник взаимной ненависти.

Объясню примером.

Допустим, мы с другом вырастили 100 кг мандаринов.

И перестали быть друзьями.

Почему?

Допустим, мы поделили мандарины (или выручку с них) поровну.

Но, понимаете, какое дело…

Собственную усталость чувствуешь очень сильно, на собственной шкуре.

Чужую усталость наши органы чувств не воспринимают.

И каждому кажется, что он работал больше. В итоге друг обиделся на меня, а я на него. Каждому кажется, что поровну – нечестно: «я ведь больше вложил в урожай»…

А если не поровну?

Тогда ещё хуже.

Сама возможность поделить не поровну, прирезав в свою пользу, делает человека злоумышленником. Он начинает подбирать аргументы, силы и возможности, чтобы другого обобрать.

И это происходит во всех отраслях.

Как внутри предприятий, так и между смежниками.

А ещё – между работающими и безработными.

Гнев безработного понятен: мне не дали работать, вышибли из жизни.

Гнев работающего тоже понятен: этот не работал, а я должен ему на пособие выделять часть своего кровного заработка!

Среди безработных – разные. Есть, конечно, и лодыри, и паразиты. А есть и очень достойные люди. Но поскольку сами они никакой стоимости не вырабатывают – их пособия ложатся на нас вычетом.

Вот какое великое зло творит НЕОПРЕДЕЛЁННОСТЬ доходов.

Выход же очевиден: нужно сменять неопределённость определённостью, в идеале – законом о разделе продукции, когда уже некому придираться: не я и не ты так решили, а закон требует!

Капитализм внутри себя вырабатывает разлагающие его ферменты.

Это фьючеризация (упорядочивание поставок и оплат, отношений между продавцом и покупателем, переходящих от войны к партнёрству), страхование (выравнивание удачи и неудачи), кондоминиум (технологическое вытеснение произвола частного собственника) и кооперация, цивилизованные формы которой Ленин и назвал социализмом.

А тут как ни назови – только в печь не сажай.

Дело же не в словах.

Нет неопределённости «игры на вышибание» - нет и взаимной ненависти.

_____________________

[1] КАРЬЕРА МЕНЕДЖЕРА - ЯКОККА ЛИ - СТРАНИЦА 77: «Профсоюзы всегда придерживались мнения, что менеджеры – это жирные коты, а из рабочих выжимают все соки… И говорил я с ними жестко. «Вот что, ребята, – сказал я им, – я приставил вам к виску револьвер. В моем распоряжении имеются тысячи рабочих мест с почасовой ставкой 17 долларов. Со ставкой 20 долларов у меня нет ни одного места. Вот почему вам лучше трезво взвесить положение».

Год спустя, когда ситуация даже еще более ухудшилась, мне пришлось снова обратиться к профсоюзу. В 10 часов ужасного зимнего вечера я обратился в профсоюзный комитет по переговорам с администрацией. Это была одна из самых моих коротких речей. «Вам придется уже к утру принять решение. Если вы мне не поможете выйти из положения, я вам башку снесу. Я утром объявлю о банкротстве, и рабочие окажутся без работы. В вашем распоряжении остается восемь часов на размышления. Решение зависит от вас».

Это, конечно, дьявольский способ вести переговоры, но иногда вы вынуждены к нему прибегать. Фрэйзер сказал, что никогда в прошлом ему не приходилось подписывать такое скверное экономическое соглашение. Хуже этого, добавил он, могла быть только одна альтернатива – рабочие вовсе потеряли бы работу. Наши рабочие пошли на весьма существенные уступки. Их почасовые ставки сразу же сокращались на 1,15 доллара. А всего за полтора года эта цифра достигла двух долларов. За 19 месяцев средний рабочий фирмы «Крайслер» потерял в зарплате почти 10 тысяч долларов… Но я не знаю случая, когда бы высшие менеджеры компании «Форд» или «Дженерал моторс» сокращали свое жалованье после того, как профсоюз давал согласие на уступки в оплате рабочих. В самом деле, что сделала «Дженерал моторс», заключив с профсоюзом рабочих автомобильной промышленности договор, по которому рабочие отказывались от увеличения заработной платы и от дополнительных выплат, что принесло корпорации экономию в 2,5 миллиарда долларов?

[2] Написана 6 января 1923 года. Впервые опубликована в газете «Путь правды» в 1923 г, № 115 и 116, 26 и 27 мая 1923 года.

 

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 16 января 2020

https://economicsandwe.com/D54A4968C4ABE535/

 


10.01.2020 Драйверы войны и ненависти

 

Два крупных производителя объединяются, чтобы лучше контролировать цены. Кот-Д'Ивуар и Гана подписали соглашение о защите мелких плантаторов.

Объективному и вдумчивому наблюдателю очевидны два факта современной мировой политики. Первый – США воевать не хотят. Второй – они постоянно, с мрачным упорством, преодолевая своё очевидное нежелание – воюют. На войну их гонит не удальство, не «чёрная романтика» боя. На войну их гонит необходимость, вмонтированная в самое основание, в самый фундамент их экономического уклада. Они не хотят воевать – но не воевать у них не получается. С тем же мрачным упорством они рассаживают повсюду свои марионеточные правительства. А эти правительства снова и снова свергают, вытесняют, выдавливают…

 Вопрос не так очевиден, как кажется на первый взгляд. Почему бы народам мира не жить с проамериканскими правительствами? Велика ли беда, что они марионеточные – если они приносили бы развитие, просвещение, рост и качество жизни? Ну вот, к примеру, посадила Москва в Монголии своё правительство – и что? Для Монголии это же счастье! Чем была Монголия до СССР, и чем стала внутри системы его союзников…

Но вот странность: американцы снова и снова сажают своих марионеток – а их снова и снова не хотят народы Земли. Может быть, народы Земли просто глупые упрямцы, и капризули? И то им не так, и это…

Или же вопрос глубже?

То есть марионетки США не могут развивать свои страны – по той же причине, по какой США не могут отказаться от войн? Именно не могут – потому что я не думаю, что они злобно не хотят.

Ну, вот, допустим, меня поставили начальником цеха. Поставили? Безусловно. Я, в данном случае, посажённая марионетка директора, который принимал решение. 

Означает ли это, что я кровно заинтересован развалить всю работу в цеху, сорвать все производственные планы, превратить цех в бардак и дурдом? Совершенно не означает. Наоборот, мой прямой интерес и выгода – оправдать высокое доверие! Сделать так, чтобы цех процветал и был примером для подражания. Порядок и успех работы в цеху – это гарантия удержания моего руководящего места, это залог моей дальнейшей карьеры, и т.п.

Чисто теоретически, американская марионетка должна стремиться к тому, чтобы наладить жизнь во вверенной ей большим боссом стране. Так и марионетке спокойнее, и высокому начальству удобнее – казалось бы!

Где же та загвоздка, которая раз за разом приводит проамериканские режимы к краху и всенародной ненависти?

Ведь речь не об отдельных случаях – о явной и очевидной тенденции.

Почему в Никарагуа вернулись к власти сандинисты, вроде бы выбитые американскими агентами влияния, а в Венесуэле идёт отчаянная борьба народа и армии с американским ставленником? Почему проамериканская ориентация власти ухудшает положение везде – будь то Ирак или Афганистан, Ливия или Югославия, Украина, наконец? Зачем американцы недавно вломились в Боливию и ломятся в Иран? Что за талант: находить себе врагов и мирить ранее непримиримых (как арабы и Иран) на почве ненависти к США?

Это что, американская забава – делать подлянки доверившимся им нациям и государствам? Исключительно из жестокости и с целью злобно поглумиться?

Или же вопрос глубже? Носит экономический характер непреодолимого антагонизма между центром (ядром) и периферией рыночного, капиталистического мира?

+++

Приведу очевидный арифметический пример для младшей школы:

1+1 = 0,5+1,5 = 2

Какое это отношение имеет к экономической науке? Самое прямое и фундаментальное.

Если произведено 2 единицы какого-либо материального блага, то они, при всей определённости и предельности своей (2 не 3 и не 5) – могут быть распределены разными способами.

Если мы рассматриваем двух людей, которые делят две единицы материального блага (условного топлива), то они могут получать по единице на руки, а могут и так: один две единицы, другой ничего.

Добавить что-то к наличному можно только в перспективе времени. Например, через год или десять лет 2 единицы могут превратиться в 4 или 8 единиц. Но в данный конкретный момент времени предельность, исключающая всякие «экономические чудеса» совершенно очевидна. Если сейчас единиц две, то нельзя их мановением волшебной палочки превратить в 4 или 10. Как там будет завтра, время покажет, но конкретно-сейчас экономист может оперировать только с двумя единицами блага, и никак не больше.

Следовательно, вопрос о доле и обездоленных в экономической науке приобретает ключевое и роковое, особое значение. Современное хозяйство ведётся в условиях единого хозяйства, а не автономных хозяйств, хотя даже и там вопрос доли стоял остро[1].

Ну, а в условиях единого глобального хозяйства, которое не назовёшь уже даже «народным», ибо поезда и корабли сделали его межконтинентальным вопрос о доле трудящегося в общем массиве произведённых благ – вообще чудовищно заостряется.

+++

Главная подлость экономики в том, что ваше потребительское качество жизни зависит вовсе не от вашего личного финансового состояния, а от финансового состояния ваших контрагентов (подрядчиков нужных вам работ).

Совершенно не важно, рубль у вас в руке или тысяча: важно, за сколько согласится подрядчик копать (например) землю по вашему заказу. Если в одном месте соглашаются копать за рубль, а в другом не согласны и за тысячу – парадоксально, но рубль в данном случае больше тысячи. Недаром я всё время подчёркиваю, что у экономики своя математика!

Ваше богатство – это, в сущности, бедность ваших подрядчиков. Чем в более жалком они положении, тем вы богаче, и наоборот. 
Если есть люди, готовые обслуживать вас за гроши, то экономическое качество вашей жизни повышается, если нет – то наоборот. 
Нолями на купюрах никого не удивишь, особенно в наше время бумажных/электронных денег и гипер-инфляций. У тебя может быть и тысяча и миллион – а толку никакого, если у окружающих больше.

Вот и вскрыта подлость экономики: получается, что нищие и обездоленные экономически выгодны тем, кто обращается к ним за продуктом их труда или услугами. Если они начинают догонять вас по доходам, то они тем самым автоматически меньше готовы для вас сделать за ваши деньги.

Качество жизни (независимо от денежного номинала) будет у того, кто получает 1,7 реальных единиц из 2 условных. Ну и понятно положение того, кто получает 0,3 из двух единиц, имеющихся в наличии...

Но самое горькое – это «система сообщающихся сосудов». Чтобы сделать вас бедняком – не нужно снижать ваш доход, достаточно повысить доходы окружающих. И тогда вы уже не сможете заказать им тот объём работ, который заказывали ранее, поскольку расценки у них возросли.

Предположим, что у вас есть 100 рублей при условии неизменности всех цен на товарном рынке.

Но одна бригада строителей (например, азиатских мигрантов) согласна построить вам дом за 50 рублей.

А другая, из местных, защищённых законами о труде и профсоюзами – соглашается строить вам дом только за 100 рублей.

Подчёркиваю, цены на рынке неизменны! Но даже и в этом случае, хоть хлеб и масло, штаны и обувь не подорожали на копейку – вы в очевидном убытке второго варианта.

С одной стороны:

100 = 100 (рублей, хоть бы и золотых).
С другой:
2 > 1 (домов).

+++

Вооружившись этой теорией, мы понимаем цели США и Запада, сущность их колониальной политики, природу их многочисленных агрессий, стратегические цели НАТО и т.п.

Если, например, мы возьмём какао, которое выращивают в Гане, а пьют в США, то доступность какао на завтрак в США прямо пропорциональна оплате труда сельхозрабочего в Гане. Снова вспоминаем арифметику для первоклашек:

1+1 = 0,5+1,5 = 2

Если рабочий в колонии будет получать 0,5 от произведённой им рыночной стоимости продукта, то рабочий в метрополии (кстати говоря, совершенно никак не связанный с колониальным хозяйством) может получить 1,5 от произведённой им стоимости. Грубо говоря, получать больше, чем заработал. За счёт резерва, образуемого известным способом: другой получил меньше, чем заработал.

Этим обеспечивается не только сверхприбыль ТНК в глобальной экономике, но и выкупается классовый мир в т.н. «развитых», «приблатнённых», государствах, которые, если честно – можно по пальцам пересчитать. В отличие от сотен нищих государств колониального типа экономики.

+++

Играть стоимостями трудов в современной глобальной экономике очень и очень просто.

Если конечный продукт складывается из 1000 элементов, то ведь не могут все элементы быть равноценными друг другу! И как в этой складчине докажешь, что одни получили меньше заработанного, а другие больше? Разве только одним очевидным образом: одни работают с утра до ночи, и нищие, а другие – не слишком напрягаются, однако шикуют в потребительском смысле.

1/1000 (элемент) без сборки вообще ничего не стоит и никому не нужен. Гана обречена продавать какао, потому что не может она столько какао сама выпить, и если его перестанут вывозить – он превратится просто в кучи гниющего невостребованного мусора. Потому она будет продавать за столько, сколько дают – и никуда не денется. Как и любой завод, производящий узел агрегата, без самого агрегата бессмысленный и бесполезный.

Разделение труда, в наши дни ставшее межконтинентальным, делает человека заложником. Никакой собственной цены он назначить не может – ибо могут купить у других, а он останется с предметом, потребительски никчёмным, на руках. Понятно, что если подморить невостребованностью человека, то он согласится в итоге на любые условия, лишь бы его продукт хоть где-то платежеспособно востребовали.

Потому что (снова арифметика) – 0,5 оплаты за единицу выработки всё же больше, чем ноль. И 0,3, и даже 0,1 – всё же больше, чем ноль. И когда у человека выбор – продавать свой труд очень дёшево или вообще никак, он вынужден соглашаться на продажу труда очень дёшево.

Так в современном мире происходит поляризация не только людей, но и целых стран, народов. Одни занимаются непыльным, престижным сектором – и стремительно богатеют. На других свалили грязный, низкооплачиваемый сегмент мирового спроса, и они всё глубже проваливаются в состояние «конченных».

Возникает замкнутый круг, характерный для периферии мирового капитализма: чем меньше платят, тем дешевле человек готов работать, а чем дешевле он готов работать – тем меньше ему платят. Произведённые совместными усилиями 2 единицы благ делят как 1,9 + 0,1. Нарушается принцип справедливости – но принципы арифметики и физики не нарушены. 2 единицы благ как были двумя, так и остались в общей сумме.

+++

Именно ради схемы «1,9 + 0,1 = 2» печатают мировые деньги, доллар США. Именно ради неё напрягается агрессивный блок НАТО, полыхают по всей планете войны «выкачивающих» с «конченными», именно ради этого бороздят моря и океаны американские крейсера и авианосцы.

Ценность войн для Запада не столько в трофеях прямого грабежа (хотя и их не стоит скидывать со счетов), сколько в возможности силой распределять блага в масштабах мировой экономики, навязывать цену труда каждому человеку на всяком из континентов.

Определяя – сколько и где стоит какой труд, можно назначать и богачей и нищих в административном порядке. И это вовсе не слепая игра слепого рынка, а сознательная продуманная политика, в которой выгода одних напрямую вытекает из глубины убытка, нанесённого другим. Чем дешевле нефть из оккупированного Ирака[2] – тем дешевле обходится бензобак американскому автомобилисту.

Получается, что в рыночной экономике хорошая (завидная) жизнь – это следствие плохой жизни вокруг тебя.

Если ты формально получаешь в 2 раза меньше долларов, чем американец, но землекопы и овощеводы в твоей стране в 4 раза дешевле американских, то ты на самом деле в 2 раза богаче американца. 

Ты богат не тогда, когда много платишь, а лишь тогда, когда можешь платить контрагентам мало. И чем меньше сумма их удовлетворит - тем ты богаче.

Деньги ведь нужны тебе не чтобы на них любоваться, а чтобы заказать работу подрядчикам! Если подрядчик дёшев, то небольшие деньги «волшебным» образом оказываются большими, и наоборот.

+++

Хотя схема понятна, и пока работает – она (со всей мощью американской и европейской военщины) – бесперспективна. У неё нет будущего, кроме апокалипсиса. Разделив мир на вампиров и доноров, капитализм истощает одних и обессмысливает любые созидательные усилия других[3].

Говоря языком великого фантаста Г.Уэллса – происходит не просто расслоение на богатых и бедных. Происходит расслоение на морлоков и элоев, при котором любой труд – ничто, а статус – всё. Морлок не может никакими трудовыми усилиями вырваться из нищеты. Но и наоборот: элой живёт припеваючи, даже если ничего не делает.

И вот расплата: морлоки третьего мира ломятся неудержимо за пособиями в Европу и США. Потому что быть совершенно бесполезным обществу безработным тунеядцем в Париже – гораздо выгоднее, чем трудиться с утра до ночи в Малайзии. Там ты упреешь в цеху за буханку хлеба, а здесь оформился безработным – и ни за что, просто по статусу жителя Франции – получаешь хлеба в избытке, с маслом и с икрой.

+++

Вернуть труду научно-обоснованные, законодательно-утверждённые, рационально-объяснимые расценки – это означает вернуть социализм (в той или иной его форме). Казалось бы, как просто! Определим, сколько стоит час работы дворника – и никакому дворнику не придёт в голову ломиться из Кишинёва в Лондон, потому что дворник и там и там получает по одной и той же тарифной сетке!

Но такая единая сетка, сколь бы продуманной, мотивированной и справедливой ни была – кошмарный сон привилегированных наций Запада.

Его аксиома, стержень, основа основ – работник должен получать не сколько положено, а за сколько согласится. То есть – столько, за сколько его можно вынудить (шантажом безработицы) работать. А это всегда меньше, чем «по закону положено». И получается, что два совершенно одинаковых дворника с совершенно одинаковыми мётлами – получают в разы различающиеся зарплаты в Париже и Киеве. Да что там Европа – даже в Москве и Урюпинске существенно разные! Что, они неодинаково метут? Совершенно одинаково! Откуда же разница?

Она в арифметике: 0,5 + 1,5 = 1+1.

Повышенные доходы одного (за которые он, нет сомнения, будет драться насмерть) – прямое следствие недоплаты другому. Ты получаешь 15 рублей вместо твоих 10 – потому что кто-то вместо заработанных 10 вынужден согласится работать за 5.

Возникает тот, кому очень плохо, и который сразу или отложенно перейдёт к тем или иным видам протеста, сопротивления. Но возникает и тот, кому хорошо, и который ненавидит протестующих, видя в них покусителей на его завидный статус…

Так ссорят между собой людей при повышающем зарплаты сокращении штатов: одного уволили, другому передали его зарплату. Один потерял средства к существованию, у другого они удвоились. Итог: два этих человека, ещё вчера близкие люди, коллеги, приятели – начинают люто ненавидеть друг друга.

И не только тот, который всё потерял. Но и тот, который «удвоил личное ВВП» за счёт соседа. Потому что второй теперь боится возвращения первого, боится, что заработок снова разделят на две (или сколько там?) половинки…

+++

Капитализм – это война. Не лозунг, не красное словцо, а простая и арифметическая констатация. Чтобы одному удалось взять от жизни больше – нужно обделить другого. Есть и агрессор и потерпевший, обе стороны войны в сборе.

И она угрожает стать вечной, «перманентной» – если не одумаемся, и не вернёмся к более цивилизованным средствам производства/распределения. Опыт у нас есть, СССР из истории не вычеркнуть…

Потому что блага или распределяются «как положено», по закону – или же неопределённо. Но тогда – в жестокой драке и взаимной ненависти людей. А третьего не дано.

______________________

[1] Казалось бы, если человек на своей земле вырастил свой урожай собственными силами, никого не привлекая – то продукт честно и справедливо принадлежит ему и только ему. На самом деле вопрос сложнее – поскольку сама земля не является неограниченным ресурсом, подобным воздуху, который каждый вдыхает по потребности (воздушный коммунизм). Человек, может быть, вырастил продукт сам и только сам, в условиях автономного хозяйства – но остаётся открытым вопрос, какая власть дала ему эту землю, когда и почему? Безземельные – не лодыри, у них просто нет возможности ничего производить трудом, потому что власть их средством производства обделила. А человек, распоряжающейся землёй – он ведь не родил её из себя, а получил готовую от общественного строя. Не он ведь изобрёл солнце и дождь, формирующие аграрный продукт, не он ведь создал плодородие почвы (сантиметр которой формируется тысячу лет), ростовую силу семян растений и т.п. Хотя всё это он получил в готовом виде – весь произведённый продукт он неправомерно объявляет своей собственностью.

[2] После оккупации Ирака США навязали этой стране схему, по которой нефть вывозилась (только в США) по цене в три (!) раза дешевле мировых котировок на нефть.

[3] Потому в США и умерла всякая промышленность реального сектора, потому и стал руинами город моторов Детройт: если ты печатаешь мировые деньги бесконтрольно, то всегда выгоднее купить что угодно на мировом рынке, чем самому делать. Зачем помещику, которому крестьяне приносят овощи бесплатно, как оброк – самому растить овощи?! В самом лучшем случае он будет заниматься только декоративными комнатными растениями, да и то далеко не всегда.

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 10 января 2020

 

https://economicsandwe.com/26C2AF0B92A11065/