22.12.2018 «Объем перекачанной за рубеж ренты в 2012–2018 годах достиг $1 триллиона»
Главный редактор журнала «Экономист» о том, как в России происходит приватизация прибылей и национализация убытков
«Не в будущем, а уже в настоящем мы имеем 10,6 процента инфляции. Та инфляция, которую меряют по индексу потребительских цен, — туфта», — говорит доктор экономических наук, главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, какой долей экономики РФ фактически управляет иностранный капитал, зачем придумана «сказка про 70% госсектора» и почему кампания по дедолларизации выльется в очередную экспроприацию денег у населения.
Сергей Губанов: «Страну поставили перед фактом, провели экспроприацию заработанных доходов. Залезли в карман, чтобы изъять у каждого обманутого по миллиону рублей в ценах 2018 года»
«КОМПРАДОРСКИЙ КЛАН ПРИКРЫВАЕТСЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ФОРМОЙ, КАК ВОЛК В ШКУРЕ ОВЦЫ»
— Сергей Семенович, экономист Николай Кащеев в своем микроблоге так оценивает нынешнее состояние отечественной экономики: «Экономика РФ окончательно распалась на рентный госсектор и все остальное. Есть отдельно госпроекты и почти четыре года рецессии в реальных доходах населения. И для чего, спрашивается, экономика в принципе, как феномен? Даже в учебниках марксизма: для удовлетворения потребностей граждан. То есть конечных потребителей. Вот у нас та часть, которая для конечного потребления, как-то не очень… Если не хуже». Вы согласны с такими оценками?
— Наверное, прежде всего речь следует вести не в терминах согласия либо несогласия, а в категориях научной логики: чтó здесь перед нами, похоже данное высказывание на суждение или нет. Потому что суждение, в отличие от высказывания, требует обязательных и достоверных предпосылок.
Перед нами высказывание. В переводе на язык суждения, на язык экономической науки — именно науки, а не экономической идеологии, — оно описывает то, что называется системным кризисом. Чем вызван сей кризис: госсектором или компрадорской экономической системой? На этой развилке автор высказывания спотыкается. Он кивает на госсектор, а это неверно. Госсектор-то липовый, ибо только формально является государственным, а на деле работает как частный: занимается приватизацией доходов и национализацией убытков, вешает затраты и долги на налогоплательщиков, отдавая прибыли правящему олигархически-компрадорскому клану. Компрадорский клан просто прикрывается чужой формой, государственной, как волк в шкуре овцы. На самом деле системный кризис породила система, которая превращает российское экономическое богатство в не российское. Хуже того, не просто в не российское, а в антироссийское, направленное против суверенных и стратегических интересов России. Такой уклад, будучи антигосударственным, маскируется под государственный — вот в чем закавыка. Известная сказка про 70 процентов госсектора придумана как раз для того, чтобы скрывать правду, что более чем 70 процентов нашей экономики находится под пятой олигархически-компрадорского клана. Это первый момент.
Теперь о якобы рентном характере госсекторе. Да, действительно, он выжимает экспортно-сырьевую ренту. Но что это за рента? Если говорить абстрактно, о ренте вообще, не раскрывая ее конкретной природы, то получается, что рабочие, инженеры, специалисты, ученые, другие люди труда, пенсионеры и школьники тоже извлекают ренту. Но этого нет, их доходы созданы их трудом, они живут своим трудовым заработком. Соответственно, имеется в виду не наша с вами рента. А чья? И почему она оказывается в руках тех, кто превращает российскую нефть в не российскую, российский газ в не российский, российские металлы и удобрения в не российские? Если было бы четкое указание на то, чья это рента, кто и как ее присваивает, если бы точно фиксировалось, что это рента тех, кто живет посредничеством с иностранным капиталом, фактически обеспечивая иностранным ТНК владение командными высотами нашей экономики, тогда получилось бы нечто близкое к научному суждению.
И третий момент. На чем держится система, главная цель которой сводится именно к выжиманию этой ренты из нашей экономики и страны в целом? Для того, чтобы прояснить масштаб текущего опустошения России, достаточно одной цифры: суммарный объем компрадорской ренты, перекачанной за рубеж в период с 2012 года по первый квартал 2018 года, достиг 1 триллиона 67 миллиардов долларов США. Расчет выполнен по данным, которые предоставляет Центральный банк.
— А кто рассчитывал?
— Ваш покорный слуга. Есть методика расчета. Она открытая, общедоступная. Впервые компрадорский характер постсоветской экономической системы установлен еще в 2000 году. Тогда же была поставлена и решена скромная задача: оценить степень компрадорского господства в нашем народном хозяйстве. И получен шокирующий результат: постсоветская экономика на 80 процентов принадлежит капиталу, который фактически является подручным иностранного капитала в нашей стране. Если активы в консолидированной банковской системе на 60–65 процентов номинированы в долларах, то кому она принадлежит? Если гражданская авиация использует для магистральных авиаперевозок технику на 95 процентов иностранную, которая находится в лизинге, то это значит, что оборотный капитал иностранный, выручка иностранная, добавленная стоимость иностранная, инвестиции уходят иностранному капиталу. Что остается у нас в секторе гражданской авиации? Голая заработная плата. Если торговые сети работают на иностранный капитал, отсекая от рынка сбыта отечественных производителей, то какой может быть кругооборот внутреннего промышленного капитала? А netback-ценообразование, которое требует равнодоходности на внутреннем и внешнем рынке, когда платежеспособность нашего населения на порядок ниже? А налоговые маневры, которые увеличивают цены на топливно-энергетические ресурсы, бензин и нефтепродукты, электроэнергию только для внутреннего потребителя? Список можно продолжать и продолжать.
«Почему рента оказывается в руках тех, кто превращает российскую нефть в не российскую, российский газ в не российский, российские металлы и удобрения в не российские?»
«САНКЦИИ ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО США НЕ СОБИРАЮТСЯ ОТОВАРИВАТЬ СВОИ «ФАНТИКИ» РЕАЛЬНОЙ ТОВАРНОЙ МАССОЙ»
— Но как же санкции? Где логика, зачем политические агенты иностранного капитала вводят против его слуг карательные меры экономического характера?
— Санкции показывают, что нефтедоллары, полученные за сырье и переложенные в карманы олигархически-компрадорского клана в виде ренты, есть всего лишь фантики, которые Соединенные Штаты, как эмитент нефтедолларов, не собираются отоваривать реальной товарной массой. Вот в чем состоят санкции и в чем их глубинный смысл, а не просто в том, чтобы кольнуть команду господина Путина в какую-то болевую точку. Не надо скатываться к политологии с ее очень мелким и заказным взглядом на события: санкции означают предлог для одностороннего отказа США и их сателлитов принимать к отовариванию российские нефтедоллары. Посредством санкций рента, например, господина Усманова, может ворочать только российской собственностью, а не европейской, англо-саксонской или, скажем, украинской. Неслучайно с наложением санкций обострился олигархический передел собственности.
И еще одно обстоятельство, над которым следовало бы задуматься в гораздо большей мере. Недавно господин Дерипаска предоставил в качестве обеспечения в Высокий Лондонский суд российские активы аж на 237 миллионов долларов. Деньги вроде бы не миллиардные. Но за этим, казалось бы, единичным фактом стоит большое и очень безотрадное для России явление. Оно свидетельствует о том, что вопросы по российской собственности решаются и предрешаются в Великобритании. Фактически — решаются и предрешаются иностранным капиталом, да еще спекулятивным, фиктивным. Кремль упорно отбояривается от вопроса о собственности, стоит на страже компрадорской власти и собственности, словно мифологический цербер, не желая признавать гибельность денационализации для России. Хотя, на мой взгляд, уже вся наша страна убеждена, за исключением компрадорского меньшинства, что государственно значимая, стратегически важная собственность не должна быть в руках компрадоров. Зато Англия ничем не скована и, как видим, решает вопросы собственности внутри России как хочет. То же самое и американские суды. Кто угодно, но только не Россия решает вопрос о внутрироссийской собственности.
Конечно, государство тоже может извлекать ренту. Когда у нас была государственная монополия внешней торговли, государство так и делало, оно извлекало валютную ренту на перепаде цен. Но валютная рента становилась затем внутренними капитальными вложениями, расходовалась на создание промышленных предприятий и рабочих мест. Ныне компрадорская рента сокращает внутренние капитальные вложения. Поэтому экономическая наука называет вещи своими именами и доказывает, что в стране возобладала реакционная экономическая система, по сути — антироссийская. Никаких задач развития компрадорская система власти и собственности не решает, и решать не может. В конечным счете, что бы ни делал Кремль, все его решения и действия направлены исключительно на обогащение правящего клана.
— Начинают появляться прогнозы на следующий год, составители которых взяли на себя труд конкретно считать и показывать экспертному сообществу последствия уже действующих и ожидаемых антироссийских санкций. Например, аналитики российского рейтингового агентства «АКРА» увидели будущее экономики РФ совсем в ином свете, нежели их коллеги-оптимисты из МЭР и ЦБ. Прогноз АКРА в одном из сценариев предсказывает в 2019 году средний курс доллара в 83 рубля, падение российского ВВП на 2,5 процента и рост инфляции в 8 процентов. Насколько, по-вашему, достоверна такая оценка?
— Приведенные цифры показывают, насколько авторы подобных прогнозов далеки от научного анализа текущей ситуации. Возьмем хотя бы данные по инфляции: они видят ее в следующем году на уровне 8 процентов. Так вот, докладываю: не в будущем, а уже в настоящем мы имеем 10,6 процента инфляции. Это данные Росстата по инфляции ВВП год к году. Та инфляция, которую меряют по индексу потребительских цен, — туфта. Дефлятор ВВП получше отражает реальное положение дел, хотя и с ним можно творить все что угодно. И тем не менее он сегодня двухзначный.
Еще одним барометром инфляции могут служить цены производителя. Так вот, они держатся сейчас на уровне 12–13 процентов год к году. А если оптовые цены с такой страшной силой давят на розничные, то как долго те устоят? Праздник текущего урожая, за счет которого пару месяцев удается создавать иллюзию небольшой потребительской дороговизны, скоро пройдет. Хотя уже сегодня каждый, кто живет исключительно на трудовые доходы, вполне чувствительно ощущает на себе 10,6 процента обесценения рубля, а по отдельным категориям товаров и услуг — намного большего.
Каким образом правительство пытается пускать пыль в глаза и создавать видимость относительно низкой инфляции? Оно трансформирует инфляцию цен в инфляцию качества товаров. Практически все продукты питания, начиная с молока и хлеба, превращены в фальсификаты, суррогаты и эрзац, но их ущербное качество никем и никак не учитывается и не считается. Стандарты качества отменены. Механизм гарантирования качества отключен. Наш потребитель вообще никак не защищен по качеству товаров и услуг. Инфляция качества продукции не то, что двух-, она трехзначная! «Неизменные» цены обеспечиваются дефективным изменением качества. Инфляция качества предметов потребления — одна из причин колоссальной смертности нашего населения. И если команду господина Путина устраивает лубочная картинка по уровню потребительских цен (неважно, что отрава, — важно, что за копейки), то мы с вами живем в реальном мире.
— И все-таки, если американцы введут наиболее жесткий вариант санкционного пакета, какими будут последствия?
— Надо смотреть не на американцев, а на себя. Уж на что вырожденной с 1950-х годов стала советская плановая система, искореженная беспрестанными «реформами», но справлялась с санкциями. Плановая система КНР, вовремя приведенная в соответствие с законом вертикальной интеграции благодаря созданию межотраслевых корпораций, легко отбивает любые санкции и выдерживает торговые войны против США.
— Но власти говорят, что проблемы в экономике сознательно создаются внешними противниками.
— Подход Кремля понятен, но наука на первое место ставит внутренние факторы, благодаря которым система становится либо уязвимой для внешнего воздействия, либо неуязвимой. Санкции есть стандартный инструмент мировой гегемонии доллара. Если американцы напечатали свою бумагу и сумели обменять бестоварные бумажные фантики на реальные продукты человеческого труда, то неужели они настолько глупы, что позволят провести обмен бестоварного на товарное в обратном порядке? Неужели позволят оставить Соединенные Штаты без части технологий и товарной массы, без части машин, оборудования, рабочих мест? С неоколониальной страной американцы строят свои отношения на сугубо неэквивалентном обмене в материально-техническом, товарном выражении. И горе той стране, правящие верхи которой сознательно идут на такую схему. Я далек от мысли, что Кремль чего-то не понимает. Кремль все прекрасно понимает, он просто живет компрадорскими интересами и ставит их превыше всего.
«Господин Дерипаска предоставил в качестве обеспечения в Высокий Лондонский суд российские активы аж на 237 миллионов долларов. За этим единичным фактом стоит большое и очень безотрадное для России явление»
«КРЕМЛЬ НИЧЕГО НЕ ДЕРЖИТ В РУКАХ В ЭКОНОМИКЕ»
— Если социально-экономическая ситуация начнет обваливаться, Кремль сможет удержать положение в стране под контролем?
— Что значит — сможет? Не одни только санкции показывают, что Кремль ничего не держит в руках в экономике. Характерный пример — «майский указ» Путина от 2012 года о полуторакратном увеличении производительности труда к 2018 году. Итог какой? Суммарно производительность труда выросла всего лишь на 3,7 процента! Где обозначенный и обязательный к выполнению целевой ориентир 50 процентов и где реальные показатели? На разных полюсах. А производительность труда — это организация производства и рабочих мест. Производительность труда — это добавленная стоимость, включая заработную плату. А заработная плата — это налоги и социальные отчисления. Это покупательная способность бюджета. Это социальные нормативы, пенсии, социальные пособия, зарплата работников бюджетного сектора. На производительности труда держится совокупный внутренний спрос страны, и если нет управления таким фундаментальным параметром, то о чем вообще может идти речь, о какой управляемости?
А что творится с налогами и бюджетом? Сверхмерно уже налоговое бремя, отягощенное еще многочисленными поборами. Но налоговая система ужесточается преимущественно на входе. Зато никто жестко не контролирует ее на выходе. Ни налоговики, ни минфин, ни Счетная палата — никто. Олигархи же очень хорошо научились изымать из бюджета триллионные льготы и ресурсы «вспомоществования». Идет перевод госрасходов в частные доходы. Такого не выдержать даже бездонному бюджету. Но правительство занято не наведением порядка в госрасходах, а нажимом на рядовых налогоплательщиков. Оно поступает так намеренно, потому что просто не в состоянии управлять целевым движением бюджетных средств. А вы спрашиваете, удержит ли Кремль в своих руках управляемость... Можно привести массу других примеров на эту тему. Где управление накоплением промышленного капитала? Где управление внутренними инвестициями, долей и эффективностью капиталовложений, условиями и сроками их окупаемости, структурной диверсификацией, созданием рабочих мест и цепочек добавленной стоимости, покупательной способностью рубля?
— В 2000-е годы у нас сложился негласный общественный договор: сворачивание «разгула свобод» 1990-х в обмен на рост благосостояния народа и модернизацию общества по западному образцу. Но где-то с 2011-го этот договор начал трещать по швам, а затем и вообще приказал долго жить. Как утверждается, его заменили на другой: экономическая стабильность и державность в обмен на лояльность населения. Могут ли власти выполнить свою часть нового договора в условиях санкций со стороны страны-лидера мировой экономики и в военно-политической сфере? Как будут развиваться события?
— Прежде всего давайте определимся с понятиями. То, о чем вы говорите, — это так называемый социальный контракт. Кого с кем и о чем? Кремля с олигархами. Социальное большинство не удостоилось стать стороной этого контракта. Договоренности были достигнуты за спиной — и, конечно, в ущерб интересам социального большинства. Оно для Кремля является разменной монетой в джентльменском соглашении с олигархатом. Одобряло ли социальное большинство компрадорский пакт Кремля? Никогда — ни в 1990-е, ни в 2000-е годы. Большинство всегда считало приватизацию актом экономически неэффективным для России и социально несправедливым.
— Недавно я беседовал с Александром Аузаном, который говорит, что этот общественный договор (строящийся на державности, национальной ценностной самоидентификации) на новом историческом этапе развития в целом был воспринят обществом позитивно. И мы это видим по результатам президентских выборов, одобрению действий государства по присоединению Крыма, операции в Сирии и так далее. Может такое одобрение политики войти в противоречие с падающим уровнем жизни, экономическими показателями или нет?
— Экономическую науку не надо путать с экономической идеологией. Когда Аузан, декан экономического факультета МГУ, рассуждает с позиции институционализма, то говорит не как ученый, а как идеолог. Тогда он оперирует не тем, что есть в действительности, а институциональной схемой апологии капитала. Схема проста: она предписывает идеологически защищать власть и собственность олигархически-компрадорского клана. В действительности не было такого социального контракта, какой видится господину Аузану. Для нового этапа наука заранее предсказала автономную рецессию в России. На сей счет имеется документальное подтверждение. Могу положить на стол первый, январский номер журнала «Экономист» за 2012 год. Там черным по белому написано, что в 2012 году второй волны кризиса в промышленно развитых странах не будет — вопреки всем крикам и экспертным страхам МВФ, Всемирного банка, ООН, ряда нобелевских лауреатов; что на Россию вместо второй волны кризиса надвигается автономная рецессия, не связанная с циклическим кризисом в странах большой семерки. Научная оценка полностью оправдалась. Что было дальше?
А дальше, уже в кризисных 2015–2016 годах, экономическая наука заметила странные статьи главы правительства господина Медведева, обращенные не к социальному большинству, а так называемой элите. В них он фактически сказал: дорогие олигархи, да, мы впали в бюджетный и экономический кризис, но с вами сообща не должны допустить политического кризиса. Стабильность зависит от вас, от вашей поддержки. От вашего доверия к нам, к правительству, к президенту. А мы со своей стороны не подведем вас. Мы и в кризисной ситуации обеспечим вам вашу прибыль, вашу ренту. Обеспечим путем снижения жизненного уровня всех остальных категорий населения.
Так было дело на том этапе. Какой же здесь новый социальный контракт в интересах большинства? Если у кого-то есть идеологические фантазии о наличии какого-то пересмотренного социального контракта, во имя державности, то наука не имеет к ним никакого отношения. Компрадорский клан и, верно, сторона социального контракта с Кремлем, но контракта давнего, еще 2000-го года. Свои обязательства по этому контракту Кремль исправно выполняет. И в 2015, и в 2016 году прибыли олигархов были рекордными. Тем временем жизненный уровень социального большинства рухнул на 20 процентов, на одну пятую.
«Зависимость отечественной банковской системы от иностранного капитала нисколько не уменьшилась»
«ИЗЪЯТИЯ ДОЛЛАРОВ ГРОЗЯТ НЕ ОЛИГАРХАМ, А ЧАСТИ НАСЕЛЕНИЯ, КОТОРАЯ ПЫТАЕТСЯ ПОДСТРАХОВАТЬСЯ ОТ ОБЕСЦЕНЕНИЯ РУБЛЯ»
— Но такая политика ведь не может продолжаться бесконечно?
— Протестные настроения уже пускают, образно говоря, рябь по поверхности. Это еще не ураган, не цунами, но котел потихонечку закипает. Чем гасится этот протест? Его гасит особенность, поистине уникальная для нашей страны, бывшей в свое время все-таки высокоразвитой индустриальной державой мира, а именно — до сих пор сохранившаяся связь большинства населения с землей. Если бы не эта связь, обеспечивающая населению возможность прокорма за счет дач, приусадебных участков, огородов, то была бы ситуация как во Франции, Германии, Швейцарии, где связь большинства населения с землей давным-давно устранена капиталом. Мы имели бы ныне совсем другую расстановку социальных сил. Самопрокорм большинства спасает компрадорский Кремль от народного гнева. В то же самое время ЕС, да и Соединенные Штаты, левеют от кризиса к кризису. В результате частный капитал все больше уступает место социальному. Таковым выступает общественный капитал — обобществленный, социализированный, ассоциированный.
Частный капитал такой экономически зависимой страны, как наша, в современных условиях моментально становится рабом иностранного капитала. Потому что есть экономический закон, согласно которому капитал с более высоким техническим строением полностью порабощает капитал с низким техническим строением. Это классика, базовый закон современности, когда мир разделен на империалистический центр и колониальную периферию.
— Банк России устами своего зампреда Василия Поздышева 9 октября сообщил, что наблюдает процесс девалютизации активов банковского сектора. В абсолютном выражении они увеличились на 4,3 триллиона рублей, при этом рублевая часть активов значительно увеличилась, а валютная — незначительно снизилась. Какие позитивные и негативные моменты, возможные риски и для кого этот процесс в себе таит?
— Приведенное высказывание противоречит тому, что сказал господин Путин на недавнем экономическом совещании. Он назвал размер валютных резервов в объеме, если не ошибаюсь, 479 миллиардов долларов США. Эти 479 миллиардов в любом случае должны быть указаны в денежно-кредитной системе страны как иностранные активы. Какая тут девалютизация?
Если имеется в виду девалютизация доходов населения, тогда главная причина — это девальвация рубля. Как бы там ни было, зависимость отечественной банковской системы от иностранного капитала нисколько не уменьшилась. Вообще, сам факт валютизации нашей банковской системы свидетельствует о полной ее подчиненности иностранному капиталу. И эта подчиненность не ограничивается банковско-финансовым сектором. К примеру, в огромной сфере нефтесервиса господствует иностранный капитал, в огромной сфере гражданских авиаперевозок — опять же иностранный капитал, и так практически во всех секторах народного хозяйства. Везде критическая зависимость по компонентам, по узлам и агрегатам, приборам и оборудованию, машинам и технике.
— Однако сейчас активно идут разговоры о некоем плане дедолларизации страны, который засекретили, загнав под гриф «для служебного пользования» и не став обсуждать его даже с экспертным сообществом. Что за этим стоит?
— Для существующей системы власти и собственности все логично и закономерно. Посмотрите на пенсионную экспроприацию: разве ее обсуждали открыто? Нет, страну поставили перед фактом, провели экспроприацию заработанных доходов. Залезли в карман, чтобы изъять у каждого обманутого по миллиону рублей в ценах 2018 года. Разве все готовилось не в режиме секретной операции? Готовое решение вбросили в информационное пространство аккурат к открытию чемпионата мира по футболу, чтобы прикрыться гулом футбольного и околофутбольного шума. Госдума в экстренном порядке проштамповала законопроект. Но волна недовольства все равно вырвалась наружу, и лишь тогда Кремль призвал: давайте пообсуждаем. А чего обсуждать, когда решение принято и законодательно скреплено? Решили бы увеличить пенсионный возраст для родившихся в 2018 году, которые еще не начали трудовую деятельность и ничего не заработали, особых вопросов не было бы. Условия меняются для нового поколения. Оно заранее знает их и может выстраивать свою жизненную стратегию, выбирать профессию, линию сбережения, ничего не теряя. Но Кремль поступил по-другому, открыто поправ социальную справедливость, так как придал закону обратную силу. Люди вступали в трудовой процесс по одним законам, условиям выслуги лет и пенсионного обеспечения, а им навязали другие, в одностороннем и принудительном порядке, без их ведома и согласия. С точки зрения социальной справедливости так поступать нельзя. Но с точки зрения интересов и выгод олигархически-компрадорского клана поступать так и можно, и должно. Он требует, чтобы обеспечение его прибылей поддерживалось на неизменно высоком уровне. А это осуществимо только за счет роста социальных издержек и потерь, включая потерю здоровья и жизни людей.
В этой же логике находится кампания по дедолларизации. Похоже, она сведется к тому, что валютные операции или заграничные поездки будут обставлены налогами, сборами или поборами, по типу курортного сбора. Чтобы на деле убрать зависимость от империализма доллара, надо победить деиндустриализацию. Иного способа добиться экономической и валютной независимости не существует. Но Кремль даже не помышляет об устранении деиндустриализации, о возвращении России статуса крупной научной и машиностроительной державы. По сути, обдумывается очередная экспроприация заработанного трудом. Изъятия грозят не олигархам, а той части населения, которая пытается подстраховать себя от обесценения рубля. Хотя нефтедоллар, скажу еще раз, отнюдь не твердая валюта. В мире нет такого органа, который считает инфляцию нефтедоллара. Инфляция внутреннего американского доллара подсчитывается ежедневно соответствующим агентством Соединенных Штатов, а инфляция нефтедоллара составляет проблему тех, кто получает нефтедоллар. Никаких обязательств по товарному обеспечению нефтедоллара Соединенные Штаты на себя не принимают, что лишний раз и показывают пресловутые санкции.
«Компрадорский пакт, который команда Путина заключила с олигархами, оказался в непримиримом противоречии с требованиями закона вертикальной интеграции»
«ПРОИЗОШЛО НЕДОПУСТИМОЕ НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА ВЕРТИКАЛЬНОЙ ИНТЕГРАЦИИ»
— Внешний долг РФ по состоянию на 1 октября 2018 года, по предварительной оценке Банка России, составил 467,1 миллиарда долларов, говорится в опубликованном на днях отчете ЦБ. При этом внешняя задолженность банков — 91,8 миллиарда долларов, внешний долг небанковских секторов — 317,3 миллиарда долларов, внешняя задолженность органов госуправления — 46,5 миллиарда долларов, а задолженность Центробанка — 11,5 миллиарда долларов. Учитывая наши золотовалютные резервы, суммы вроде бы не катастрофические, однако львиную долю этих средств должны компании, которые находятся не в лучшем финансовом состоянии, многие под санкциями. И должны мы государствам, участвующим в санкционном давлении на Россию. Как будет развиваться ситуация с возвратом долгов в таком положении? Государство за счет ЗВР будет субсидировать отечественных должников, чтобы помочь им расплатиться? Какое воздействие это может оказать на экономику страны, бюджет и население?
— При кризисе 2008 года дефолт России не грозил. Почему? Потому, что сумма валютных резервов превышала сумму внешнего долга. Когда в 2000 году к власти пришла команда Путина, она сделала два изменения — пошла на сокращение государственной части внешнего долга и отщепление определенной части ренты в бюджет через НДПИ и экспортные пошлины, чтобы поддержать совокупный внутренний спрос. Во многом именно благодаря этим двум изменениям команда Путина понравилась большинству россиян. Чуть-чуть ущемив олигархов, за счет части олигархических доходов, направленных в бюджет, команда Путина устроила «экономику спроса» и приукрасила фасад компрадорской России. Олигархический клан отделался малым, чтобы сохранить основное.
Во всем этом был только один изъян, но фундаментальный и смертельно опасный для страны. Произошло недопустимое нарушение закона вертикальной интеграции. Будучи одним из законов современной стадии развития капитализма, он гласит: нельзя максимизировать прибыль на основе промежуточного производства, ее нужно максимизировать на основе конечного производства, то есть на основе обрабатывающей высокотехнологичной индустрии, выпускающей товары с высокой добавленной стоимостью. Компрадорский пакт, который команда Путина заключила с олигархами, оказался в непримиримом противоречии с требованиями закона вертикальной интеграции. В настоящее время только Россия — единственная страна из тех, которые хотя бы раз в своей истории бывали промышленно развитыми, — не имеет вертикально-интегрированного строения экономической системы. Кремль действует в полном разладе с законом вертикальной интеграции и выжимает ренту из промежуточного, а не конечного производства; из добычи, а не полной и высокотехнологичной переработки сырья. Что это значит с точки зрения поставленного вопроса? Это означает, что центр прибыли выносится вовне, а центр издержек, потерь и долгов остается внутри страны. Повторим: прибыли олигархов есть потери и долги социального большинства.
Несмотря на все это, до 2011 года сохранялось впечатление, что команда Путина сознательно стремится к тому, чтобы валютные резервы неизменно превышали совокупные внешние заимствования, желая в известной мере сохранять свободу рук. И действительно, такая пропорция соблюдалась, но потом оказалось, что она соблюдалась не сознательно, не в режиме целевого регулирования, а складывалась сама собой, стихийно, за счет бешеной инфляции нефтедоллара, когда цена бочки черного золота доходила до 150 долларов.
В 2011-м сумма внешнего долга превысила размеры валютных резервов, чем создала предпосылки для дефолта. Да, формально чисто государственный долг небольшой, а львиная его доля приходится на корпоративную составляющую. Но в этой корпоративной составляющей большое количество компаний с липовым госстатусом. Их одарили статусом государственных не потому, что они работают на государство и на страну, а для того, чтобы их валютная платежеспособность была гарантирована государственным бюджетом России. Вот почему нынешней совокупный долг — это фактически госдолг, только в иной форме. Кстати, кто возглавлял тогда минфин, в чине даже вице-премьера? Известный знаток экономики господин Кудрин. А кто курировал господина Кудрина в ранге руководителя правительства? Тоже известно — господин Путин. Сложно сказать, управляемостью чего они тогда занимались, но факт нарушения основополагающей экономической пропорции неоспорим. Диспропорция вызвала тяжелейшие последствия: бюджетный кризис, шоковую девальвацию в декабре 2014 года, всплеск инфляции и массовое обнищание в 2015 году, пенсионный дефолт. Если бы внешних долгов не стало больше, чем валютных резервов, последствия были бы менее тяжкими.
— Эта система сохранится или она все-таки дойдет до того рубежа, когда ее надо будет менять?
— Она давно дошла до этого рубежа. Еще в 1996 году, при позднем Ельцине. Именно из-за того, что она уже тогда дошла до ручки, произошла смена первого лица и олигархи поделились частью своей ренты. За это решение, то есть за абсолютно искусственное спасение олигархически-компрадорской системы, страна продолжает расплачиваться по сей день: дикой отсталостью во всем, даже в некогда передовых областях, массовым обнищанием и абсолютным вымиранием. Вместо естественного роста происходит неестественная убыль населения. Ни разу за все правление команды — как Ельцина, так и Путина — демографическая кривая не демонстрировала устойчивого движения вверх. Были отдельные краткосрочные периоды, когда за счет миграционных поправок, включения крымского населения удавалось создавать иллюзию, будто положение начинает меняться к лучшему, но жизнь всякий раз разоблачала бумажную демографию. Реально при компрадорской диктатуре Россия вымирает.
Ретроградный процесс будет продолжаться до той поры, пока в стране не сложится противодействующая социальная сила. А она не сложится, пока в обществе не станет доминирующим осознание того, кто и почему на самом деле является врагом страны, врагом развития и подъема России, почему система компрадорской власти и собственности объективно ведет страну к развалу. Это вопросы общественного сознания, общественной организации и самоорганизации. Они выходят за предметную область экономической науки.
«ВЫХОД ИЗ СИТУАЦИИ — АНТИКОМПРАДОРСКИЙ ПЕРЕВОРОТ ЛИБО СВЕРХУ, ЛИБО СНИЗУ»
— 10 октября правительство РФ утвердило комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры, на которую планируется потратить порядка 6,3 триллиона рублей. Многие именитые экономисты, в частности академик Виктор Ивантер, считают, что активное инвестирование государства в инфраструктуру разгонит экономический рост и потянет за собой в инвестиционном плане частный сектор. И будущее страны, таким образом, видится в некоем варианте госкапитализма. Вы с ним согласны?
— Абстрактно мои академические коллеги мыслят совершенно верно. Они выступают за так называемую инвестиционную модель развития. О ней мы говорили и даже приняли соответствующую резолюцию еще на пермском конгрессе экономистов, по-моему, в 2013 году. Но что такое государственные инвестиции в понимании моих академических коллег? Если это государственные инвестиции, осуществляемые за счет полного огосударствления экспортно-сырьевой выручки, то я целиком и полностью за такие инвестиции и за то, чтобы на выходе они превращались в автоматизированные рабочие места, а не ренту олигархов. Но, насколько знаю позицию названных и не названных вами экономистов, они предлагают не такое решение. Давайте посмотрим теперь, можно ли совместить сохранение компрадорской ренты, а сумму ее я назвал (1 триллион 67 миллиардов долларов США за период 2012 — первый квартал 2018 года, в пересчете на рубли по нынешнему курсу это три годовых федеральных бюджета страны), с государственно-инвестиционной моделью развития страны. Рентные деньги практически все уходят из России: тогда откуда еще взять нечто на государственные инвестиции? Если не предлагается раскулачить олигархов, на кого придется возложить бремя инвестиционного развития? В чей карман надо будет запустить руку за инвестициями? Звучит-то предложение вроде бы благозвучно, но источник-то, извините, асоциальный. Об этом ученый обязан думать.
Предположим, нажмем мы в очередной раз на население, и без того обобранное до нитки, занятое самопрокормом на земле. Соберем-таки нужную сумму. Но где гарантии, что эти государственные инвестиции не станут в конечном результате новым источником извлечения компрадорской ренты? Никто такой гарантии не дает, и не может дать.
— Выступая на бюджетных слушаниях в Совете Федерации, министр финансов Антон Силуанов заявил, что на цифровизацию отечественной экономики в рамках трехлетней программы будет направлено 415 миллиардов рублей, а в течение 6 лет — почти 1 триллион рублей. Помимо цифровой экономики, упор будет сделан на развитие экспорта. Но у нас от 50 до 60 процентов основных фондов реального сектора обычной экономики либо уже выработали свой ресурс, либо находятся на уровне, близком к этому. И как будут развивать экспорт, на что конкретно потратить 300 миллиардов рублей, кому и за что давать? С кого потом спрашивать за результат?
— Что такое цифровая экономика в ее правительственной подаче? Это очередной предлог для изъятия у социального большинства денег ради обогащения меньшинства. Кем контролируется и управляется расходная часть бюджета через государственные инструменты? Нами с вами? Нет. В результате государственные расходы становятся частными доходами. И цифровизация, подобно прочим «национальным проектам», не более чем очередной предлог, чтобы еще раз залезть в карман бесправного налогоплательщика.
Упомянутые 300 миллиардов рублей, выделяемые на поддержку несырьевого экспорта, тоже станут частью компрадорской прибыли. Это абсолютно ясно. Вспомните громкие инфраструктурные проекты к Олимпийским играм и чемпионату мира по футболу. Сколько там государственных денег стало частной прибылью? Какие были реальные затраты, если изначально заявленная стоимость питерского стадиона — 5 миллиардов, а на выходе — более 55?
История русского капитализма — времен его первого, дореволюционного, пришествия и его закономерного конца — исчерпывающе доказывает врожденную реакционность компрадорской системы. Российский капитализм изначально был таковым, из-за чего царская империя и не могла провести ни первоначального накопления промышленного капитала, ни индустриализации. Причина ясна: российский капитал с низким техническим строением был моментально порабощен иностранным капиталом с высоким техническим строением. Октябрьская революция 1917 года, если разобраться основательно, была первой в мире антикомпрадорской революцией. В советские времена об этом мало говорили, уделяя больше внимания упрощенным идеологическим штампам типа «мир хижинам, война дворцам». Институтам приходилось постфактум обосновывать правоту Ленина о предпосылках «социалистической революции», в частности об империализме как едва ли не главной из таких предпосылок, хотя империализм не имел отношения к реальной революционной ситуации. Она была обусловлена прежде всего компрадорским характером российской буржуазии и великокняжеского капитализма царской империи. С рабочего компрадорский капитализм драл три шкуры, рабочих и крестьян погнал на бойню Первой мировой войны в качестве пушечного мяса, за долги Англии и Франции. Поэтому буржуазия всеми силами просилась и напросилась на свержение, на революционное отстранение от власти и собственности.
— Кстати, о населении. Выступая на днях на заседании правления российского союза промышленников и предпринимателей, глава Счетной палаты Алексей Кудрин заявил, что обозначенная Владимиром Путиным цель по снижению бедности на 50 процентов практически нереальна и в ближайшие годы недостижима. По словам Кудрина, даже если темпы роста ВВП будут выше 3,5 процента, а на поддержку бедных семей направят больше ресурсов, чем сейчас, за 6 лет уровень бедности удастся снизить лишь на 30 процентов. В этой связи два вопроса. Кто и как готовит президенту перспективные цифры, если он во всеуслышание обнародует абсолютно нереальные показатели? Или это Кудрин не прав? И второе: по прогнозам большинства экономистов, темпами в 3,5 процента мы в ближайшие 6 лет расти не будем, а бедность только вырастет из-за увеличения пенсионного возраста, роста налогов и инфляции... В высоких кабинетах этого не понимают?
— Здесь опять-таки дело не в том, понимают в Кремле или не понимают. Наука просвещает, наука открывает глаза на неизведанное, а шкурные интересы ослепляют. Кремль служит сохранению власти и собственности компрадоров, сохранению их диктатуры, поэтому абсолютно неважно, что он понимает или чего не понимает. Проблема не в интеллекте, а в интересах. Ближайшая перспектива совершенно очевидна: России предопределено либо развалиться на части, либо начать восхождение от компрадорского капитализма к суверенным формам, к социализированным формам развития, исключающим и компрадорскую власть, и компрадорскую собственность.
— Мы сейчас не на этом пути?
— На компрадорском, гибельном для нашей страны.
— Выход из ситуации есть?
— Выход из ситуации есть: антикомпрадорский переворот. Его осуществление возможно либо сверху, либо снизу, либо комбинированным действием. Но это должен быть социальный переворот качественно нового типа, без разрушения производительных сил. Нужно убрать компрадорский капитал и во главе экономической системы поставить социальный. Такова сверхзадача наших дней. Разумеется, иностранный капитал встанет на дыбы, но при неразрывном единстве власти и народа заграничная злоба окажется бессильной.
— Если Кремль не контролирует ситуацию, то как он сможет поменять положение вещей?
— Опять же это показывает опыт 1917 года. Вначале теряют поддержку продажные интересы и их носители. В общественном сознании утверждается необходимость стратегической национализации, то есть национализации командных высот экономики, возвращения их в суверенную собственность. Происходит дефрагментация компрадорского клана. Вследствие осознания грозящей катастрофы он раздваивается. Из него выделяется, с одной стороны, откровенная пятая колонна, контрреволюционная и готовая пожертвовать Россией, а с другой — суверенная фракция, способная приобрести массовую опору. Идеологии и силе стяжания противопоставляются идеология и сила служения. Затем суверенная фракция добивается двоевластия, после чего прямо апеллирует к массам. Они и становятся движущей силой социального переворота, осуществляемого ради их коренных интересов.
Гарантировав суверенитет над командными высотами экономики, Россия перестает работать на иностранный капитал и начинает работать сама на себя. Социально-экономическая система приводится в соответствие с законом вертикальной интеграции и обеспечивает заинтересованность, а не принуждение. Труд возвышается, производительность труда поощряется. Страна преодолевает деиндустриализацию и в плановом порядке проводит новую индустриализацию — наукоемкую и высокотехнологичную, добиваясь создания и преобладания автоматизированных рабочих мест. Восстанавливаются и наращиваются все социальные завоевания советского времени — в образовании, здравоохранении, социальном обеспечении, культуре, межнациональном взаимодействии. Безусловно, должна быть найдена и адекватная форма политической организации социального большинства, с государственностью и бюджетными отношениями нового типа. До сих пор революцию делали одни, а плоды пожинали другие. Теперь такой вариант недопустим. Решившись на антикомпрадорскую революцию, социальное большинство не должно оказаться в обманутых, как при компрадорских реформах.
https://www.business-gazeta.ru/article/407310