01.08.2020 Антиутопия Евгения Замятина: вековая проверка.
Часть 1
Часть 1. Роман «Мы» – картина «идеального» тоталитарного мира
«МЫ» – ПЕРВЫЙ РОМАН-АНТИУТОПИЯ В ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ
Среди читателей литературных произведений в последние годы можно заметить смещение интереса от фантастики к антиутопиям. Фантастика за редкими исключениями рисует такое будущее, которое лучше сегодняшнего. А если будущее вообще идеальное, то это уже даже не просто фантастика, а утопии. Людям свойственно верить в лучшее, отсюда и интерес к фантастике и утопиям. Но с вступлением человечества и России в XXI век оптимизма в народе как-то поубавилось. Надежды на лучшее будущее стали меняться на ожидания худшего. И чтобы понять, к чему готовиться, люди стали чаше обращаться к произведениям в жанре антиутопий.
Если верить учебникам по литературе, то литературные антиутопии – совсем молодой жанр. И родился он ровно век назад, в 1920 году, когда русским писателем Евгением Замятиным был написан роман «Мы». А уже после него появились другие известные антиутопии:
«Котлован» (1930) Андрея Платонова,
«О дивный новый мир» (1932) Олдоса Хаксли,
«Война с саламандрами» (1936) Карела Чапека,
«Скотный двор» (1945) и «1984» (1948) Джорджа Оруэлла,
«451 градус по Фаренгейту» (1953) Рэя Брэдбери,
«Повелитель мух» (1954) Уильяма Голдинга,
«Атлант расправил плечи» (1957) Айн Рэнд,
«Заводной апельсин» (1962) Энтони Бёрджесса,
«Хищные вещи века» (1965), «Улитка на склоне» (1966) и «Обитаемый остров» (1970) Аркадия и Бориса Стругацких,
«Механическое пианино» (1952) и «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» (1969) Курта Воннегута,
«Час быка» (1970) Ивана Ефремова,
«Бегущий человек» (1982) Стивена Кинга,
«Генезис 2075» (2006) Бернарда Беккетта,
«Делириум» (2011) Лорен Оливер и др.
Думаю, что роман «Мы» знали все, писавшие в жанре антиутопии, после Замятина. И без преувеличения можно сказать, что он оказал на них существенное влияние. Оно очень чувствуется в некоторых романах. Впрочем, некоторые писатели признавались в том, что находились под влиянием Замятина. Например, Джордж Оруэлл в 1946 году написал рецензию на роман «Мы» (1). А из переписки Оруэлла с Глебом Струве (1948 год) мы узнаем, что англичанин даже собирался написать специальную работу по роману Замятина. Работа это так и не была написана, зато родился роман «1984», в котором угадывается влияние Евгения Замятина.
По моему мнению (чисто читательскому, я не литературовед), все литературные произведения можно разделить на две части. Первая – те, которые, образно выражаясь, «морально стареют». Они подобны тому вину, которое со временем превращается в уксус. Вторая – те, которые со временем, становятся все более актуальными и востребованными. Они подобны хорошему коньяку, который с годами становится только лучше. Условно говоря, первых – 90 процентов, вторых – 10. Так вот роман «Мы» Замятина относится именно ко второй категории.
Прочитавший роман в 1970 году, Андрей Тарковский отмечал в своём дневнике: «Очень слабо и претенциозно. Этакая рваная, „динамическая“ проза якобы. Какая-то противненькая» (2). А вот В. Б. Шкловский отмечал сходство ряда деталей романа с пародийным рассказом английского писателя Джерома Джерома «Новая утопия» и считал его в целом неудачным произведением (3).
Честно признаюсь, что и я, получив в 1988 году журнал с романом «Мы», начал читать его, но не дочитал и до половины. Чтиво было непривычным, а автора я мысленно обвинил в литературном «модернизме». Но вот прошло более трех десятков лет. И теперь я роман читаю на одном дыхании. А все потому, что многое из того, что прочитал у Евгения Замятина, начинаю видеть в сегодняшнем мире, который меняется прямо на глазах.
ИСТОРИЯ ПУБЛИКАЦИИ РОМАНА «МЫ»
Коротко об истории написания и издания романа. Автор находился в России, где совершился октябрьский переворот 1917 года, шла гражданская война, у власти находились большевики, проводившие в жизнь диктатуру пролетариата. Замятин, будучи человеком социалистический убеждений, жестоким гонениям со стороны большевиков не подвергался (хотя было несколько неприятных для писателя эксцессов, о которых я говорить не буду). Но тот социализм, который проповедовали власти, писателю также был не по душе. В общем между властями и писателем сложились отношения неустойчивого нейтралитета. Тем не менее, когда роман был написан, Замятину его опубликовать на родине не удалось. Власти усмотрели в произведении скрытую критику существующего строя. В конце концов роман «Мы» был издан в Нью-Йорке на английском языке в 1925 году, а затем на чешском (1927) и французском (1929) языках. На русском языке полный текст романа «Мы» впервые был опубликован в 1952 году в американском издательстве имени Чехова (Нью-Йорк), в России – лишь в 1988 году в журнале «Знамя».
События, описываемые в романе, относятся к далекому будущему и не имеют точной пространственной привязки. Как я уже выше отметил, некоторые советские начальники, запретившие публикацию романа в России, усматривали, что события происходят все-таки в нашей стране. Но, думаю, не меньшие основания полагать, что это может быть и Европа. Особенно, учитывая, что Евгений Замятин достаточно долго по своей основной работе (он был инженер-судостроитель) находился в Англии.
СОБЫТИЯ РОМАНА: ВРЕМЯ И МЕСТО
Итак, кратко отмечу самые важные моменты романа. Роман представляет собой коллекцию записей главного героя (всего 40 записей). Местом событий является Единое Государство (ЕГ). Из романа мы узнаем, что некогда (если смотреть из будущего) в мире была Великая Двухсотлетняя Война. В 5-й записи мы читаем: «Правда, выжило только 0,2 населения земного шара. Но зато – очищенное от тысячелетней грязи – каким сияющим стало лицо земли. И зато эти ноль целых и две десятых – вкусили блаженство в чертогах Единого Государства».
Война кончилась тем, что, как отмечено в записях, «тысячу лет тому назад ваши героические предки покорили власти Единого Государства весь земной шар». Любопытно, что речь идет именно о тысяче лет – явный намек на слова из Откровения Иоанна Богослова: «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время» (Откр.20:1-3). Т.е. явно ироничное напоминание о еретической (в православии) идее хилиазма о тысячелетнем царстве Божием на земле. Кстати, можно предположить, что события происходят через 12 веков после написания романа и через 11 веков, если отсчитывать от нашего сегодняшнего дня.
Можно предположить, что территория Единого Государства небольшая. По сути, городская агломерация. ЕГ отгорожено от остального мира, от настоящей природы Зеленой Стеной. Зеленая Стена не раз упоминается в романе. Зеленая Стена – это не просто техническое сооружение. Это философия и образ жизни, это важнейший атрибут современной городской цивилизации: «Но, к счастью, между мной и диким зеленым океаном – стекло Стены. О великая, божественно-ограничивающая мудрость стен, преград! Это, может быть, величайшее из всех изобретений. Человек перестал быть диким животным только тогда, когда он построил первую стену. Человек перестал быть диким человеком только тогда, когда мы построили Зеленую Стену, когда мы этой Стеной изолировали свой машинный, совершенный мир – от неразумного, безобразного мира деревьев, птиц, животных…» (17-я запись).
Там, за этим ограждением обитают не только животные, но и какие-то человекоподобные существа, дикари. Граждане ЕГ об этих дикарях почти ничего не знают. Лишь читали, что некогда у них были общие предки. Но тысячу лет назад пути граждан ЕГ и дикарей разошлись в разные стороны.
ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО, ИЛИ «МЫ» ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
Та жизнь, которая протекает в пределах Зеленой Стены, современному человеку может показаться диктатурой, перед которой блекнут опыты якобинцев и большевиков. Но с точки зрения руководителей и обычных граждан Единого Государства, это высокоорганизованное общество со строгой дисциплиной и порядком. Здесь все живут подобно муравьям в муравейники или пчелам в улье. Как муравей не может жить вне муравейника, так и гражданин Единого Государства не может быть вне коллектива. Главным догматом каждого гражданина Единого Государства является:
««Я» – от дьявола, «Мы» – от Бога».
Отсюда и название романа – «Мы» (4). Кстати, есть версия, что название романа Евгений Замятин позаимствовал у поэта из Пролеткульта Владимира Кириллова, которое называется «Мы». Вот его начало:
Мы – несметные, грозные легионы Труда.
Мы победили пространства морей, океанов и суши.
Светом искусственных солнц мы зажгли города, –
Пожаром восстаний горят наши гордые души.
Любопытно, что ни одного произведения с названием «Я» в истории мировой литературы не было. Единственное исключение представляет сборник стихов Владимира Маяковского (состоит из четырех стихотворений), который был им назван «Я» (1913 год). Но это было до революции. После 1917 года «пролетарский поэт» Маяковский, прославляя пролетарскую солидарность, стал также говорить «мы». Более того, в 1929 году из-под пера «пролетарского писателя» появляется стихотворение под названием «Мы», которое начинается так:
Мы –
Эдисоны
невиданных взлетов,
энергий
и светов.
Очень уж содержание стихотворения Маяковского по духу похоже на роман Замятина «Мы». С одной только разницей – у Маяковского мы видим коммунистическую утопию, а Замятина изображена антиутопия. Кстати, некоторые исследователи творчества Замятина считают, что роман Замятина «Мы» – своеобразная пародия на коммунистический футуризм Маяковского.
У главного героя порой возникают сомнения относительно примата «мы» над «я». Но он как математик и логик начинает сам рассуждать и отвергать набегающие сомнения. Например, в 22-й записи он с ужасом начинает ощущать себя как «я», а не просто как часть «мы». И пытается с помощью логических доводов избавиться от этого непривычного, болезненного состояния:
«Я чувствую себя. Но ведь чувствуют себя, сознают свою индивидуальность – только засоренный глаз, нарывающий палец, больной зуб: здоровый глаз, палец, зуб – их будто и нет. Разве не ясно, что личное сознание – это только болезнь».
В записи №30 он продолжает убеждать себя во вредности и глупости пребывания в состоянии «я»: «И вот – две чашки весов: на одной – грамм, на другой – тонна, на одной – «я», на другой – «Мы», Единое Государство. Не ясно ли: допускать, что у «я» могут быть какие-то «права» по отношению к Государству, и допускать, что грамм может уравновесить тонну, – это совершенно одно и то же. Отсюда – распределение: тонне – права, грамму – обязанности; и естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что ты – грамм и почувствовать себя миллионной долей тонны…».
Главный герой время от времени мысленно сравнивает сегодняшнюю его жизнь в Едином Государстве с той, которая была в доисторические времена и о которой имеются обрывочные сведения в древних книгах. И вот он неожиданно в 22-й записи сравнивает Единое государство с христианством, где смирение было добродетелью, а гордыня пороком, где была церковная соборность. Он называет христиан предшественниками, но очень несовершенными. Лишь в Едином Государстве удалось добиться полной, 100-процентной консолидации всех людей: «Мы идём – одно миллионоголовое тело, и в каждом из нас – та смиренная радость, какою, вероятно, живут молекулы, атомы, фагоциты».
Замеченное главным героем сходство Единого Государства с христианством – чисто формальное. В первом случае богом является социум под названием «Мы». Во втором случае Бог, находящийся за пределами этого социума и за пределами видимого мира. Тот Бог, о котором с древних книгах говорилось, что он бесконечен и обладает еще массой других свойств, которые невозможно измерить и оценить с помощью науки. А для науки Единого Государства то, что нельзя измерить и оценить, по определению не существует.
СЧАСТЬЕ В ЕДИНОМ ГОСУДАРСТВЕ
Рассуждения о счастье не раз всплывают в записях главного героя. Единое Государство – образчик модели тоталитарного государства, в котором небольшая верхушка управляет послушным стадом, а каждый член этого стада чувствует себя счастливым и испытывает благодарность к своим начальникам. Но Единое Государство, с точки зрения, его начальников, хотя и тоталитарно, но отнюдь не жестоко. Более того, оно гуманно. Ибо главной свой целью ставит счастье всех граждан. Благодетель, главный начальник в Едином Государстве, рассуждает о счастье: «Я спрашиваю: о чём люди – с самых пелёнок – молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье – и потом приковал их к этому счастью на цепь».
Еще на заре зарождения новой цивилизации (Единого Государства) власть совершенно правильно поставила задачу решить два фундаментальных вопроса, без чего нельзя было говорить ни о счастье, ни о стабильности новой цивилизации. В 5-й записи читаем: «Какой-то из древних мудрецов, разумеется, случайно, сказал умную вещь: «Любовь и голод владеют миром». Ergo: чтобы овладеть миром – человек должен овладеть владыками мира. Наши предки дорогой ценой покорили, наконец, Голод: я говорю о Великой Двухсотлетней Войне – о войне между городом и деревней. Вероятно, из религиозных предрассудков дикие христиане упрямо держались за свой «хлеб». Но в 35-м году до основания Единого Государства – была изобретена наша теперешняя, нефтяная пища» (5).
А что касается любви, то этот вопрос также был решен, правда, позднее, но зато фундаментально: «Естественно, что, подчинив себе Голод (алгебраический = сумме внешних благ), Единое Государство повело наступление против другого владыки мира – против Любви. Наконец и эта стихия была тоже побеждена, т. е. организована, математизирована, и около 300 лет назад был провозглашен наш исторический «Lex sexualis»: «всякий из нумеров имеет право – как на сексуальный продукт – на любой нумер»» (6).
Итак, потребности в еде и потребности сексуального характера удовлетворены с избытком, а если с избытком, то и соответствующие желания исчезают или становятся малозначимыми. А разве это не есть счастье? Лаконичное и точное определение счастья дала подруга главного героя I-330: «Ведь желания – мучительны, не так ли? И ясно: счастье – когда нет уже никаких желаний, нет ни одного…».
А чтобы не было никаких желаний, надо человека «подредактировать», убрать у него лишнее, что мешает жить. А мешает жить, например, совесть, чувства, фантазия. Но в Едином Государстве есть Медицинское Бюро, которое помогает гражданам избавляться от рудиментов диких предков.
В конце концов «редактирование» человека также не является насилием над ним. Это помощь тем, кто в силу недостаточного интеллекта не может сообразить, что достичь состояния абсолютного счастья им мешает свобода. Свобода человека тяготит, порой делает его жизнь невыносимой. Власть помогает избавиться от этого атавизма и предрассудка.
Наш герой Д-503 как математик прекрасно понимает, как надо максимизировать счастье. В 5-й записи он определяет счастье как дробь, в числителе которой блаженство, а знаменатель – зависть. Чтобы максимизировать количество счастья в Едином Государстве, надо минимизировать зависть. А самый простой способ такой минимизации – сделать всех абсолютно одинаковыми, равными. Во всех смыслах – материальном, социальном и даже физиологическом. Например, главный герой завидует тому, что у других нумеров руки гладкие, правильные. А у него руки покрыты волосами, прямо не руки, а мохнатые лапы, напоминающие о диких предках. Но Д-503 уверен, что развитие генетики и совершенствование детоводства приведут в конце концов к тому, что у всех будут одинаковая растительность, одинаковые носы, одинаковый рост и т.п. И никто не кому не будет завидовать. Свои рассуждение о целесообразности и необходимости всяческого равенства нумеров Д-503 заключает следующими словами: «Ясно: поводов для зависти – нет уже никаких, знаменатель дроби счастья приведен к нулю – дробь превращается в великолепную бесконечность».
Власти Единого Государства кажется, что все его граждане уже счастливы. Появляется желание нести счастье на другие планеты, где, возможно, обитают существа, даже не подозревающие о существовании счастья. В Едином Государстве строится (при активном участии главного героя) космический корабль «ИНТЕГРАЛ». В Государственной газете печатается обращение ко всем гражданам Единого Государства по поводу предстоящего запуска корабля: «Вам предстоит благодетельному игу разума подчинить неведомые существа, обитающие на иных планетах, – быть может, еще в диком состоянии свободы. Если они не поймут, что мы несем им математически-безошибочное счастье, – наш долг заставить их быть счастливыми».
Но оказывается, даже в Едином Государстве не все граждане чувствовали себя счастливыми. В конце повествования в ЕГ начался мятеж, что стало полной неожиданностью для власти. Благодетель издал указ о том, что все должны пройти Великую Операцию. Эта операция призвана избавить людей от находящегося в головном мозге центра фантазии, мешающего им окончательно и бесповоротно стать счастливыми. Одна женщина воспротивилась такой Операции. Она кричит другим: «…Нет: бегите наверх! Там вас – вылечат, там вас до отвала накормят сдобным счастьем, и вы, сытые, будете мирно дремать, организованно, в такт, похрапывая, – разве вы не слышите этой великой симфонии храпа? Смешные: вас хотят освободить от извивающихся, как черви, мучительно грызущих, как черви, вопросительных знаков. А вы здесь стоите и слушаете меня. Скорее – наверх – к Великой Операции! Что вам за дело, что я останусь здесь одна? Что вам за дело – если я не хочу, чтобы за меня хотели другие, а хочу хотеть сама, – если я хочу невозможного…».
Итак, безумная женщина почему-то отказалась от «сдобного счастья». И сравнила его с блаженным состоянием сладкого сна, сопровождаемого коллективным храпом. А, может быть, это уже не сон, а смерть?
«ЧАСОВАЯ СКРИЖАЛЬ», ИЛИ «ПРОГРАММНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ» «МАШИНЫ»
Единое Государство функционирует безупречно. У древних людей, как они считали, тоже были свои государства. Но разве можно было говорить о них как государствах, если там периодически возникали кризисы, беспорядки, гражданские войны и революции? Это была пародия на государства! А вот Единое Государство работает как безупречный механизм. Между прочим, другим названием Единого Государства является «Машина». Главным начальником Машины выступает уже упомянутый выше герой по имени «Благодетель». Ему в управлении помогают сотрудники Бюро Хранителей (полиция) и других служб.
Власть и порядок в Едином Государстве (ЕГ) поддерживаются с помощью двух основных средств: во-первых, с помощью разного рода регламентов и предписаний, исполнение которых у граждан Единого Государства должно превратиться в безусловный рефлекс; во-вторых, с помощью контроля за дисциплиной и ментальным состоянием граждан и принятия мер по отклонению их от принятых «норм».
Пример средств первого рода – «Часовая Скрижаль» – четкий график жизни каждого члена ЕГ и всего «муравейника» в целом. Главный герой не устает удивляться дикости древних людей: они жили, как им заблагорассудится; государственная регламентация жизни была крайне примитивной. Пожалуй, апогеем регламентации прошлого можно считать расписания движения поездов. В 3-й записи мы читаем сравнение этого расписания с Часовой Скрижалью. Второе отличается от первого как алмаз от графита (хотя и то, и другое – углерод):
«Все мы (а может быть, и вы) еще детьми, в школе, читали этот величайший из дошедших до нас памятников древней литературы – «Расписание железных дорог». Но поставьте даже его рядом со Скрижалью – и вы увидите рядом графит и алмаз: в обоих одно и то же – С, углерод, – но как вечен, прозрачен, как сияет алмаз. У кого не захватывает духа, когда вы с грохотом мчитесь по страницам «Расписания». Но Часовая Скрижаль – каждого из нас наяву превращает в стального шестиколесного героя великой поэмы. Каждое утро, с шестиколесной точностью, в один и тот же час и в одну и ту же минуту, – мы, миллионы, встаем как один. В один и тот же час единомиллионно начинаем работу – единомиллионно кончаем. И сливаясь в единое, миллионнорукое тело, в одну и ту же, назначенную Скрижалью, секунду, – мы подносим ложки ко рту, – и в одну и ту же секунду выходим на прогулку и идем в аудиториум, в зал Тэйлоровских экзерсисов, отходим ко сну…».
Итак, Машина (Единое Государство) функционирует на программе, заданной Часовой Скрижалью. Фактически она регламентирует синхронные действия миллионов нумеров даже не на почасовой, а поминутной основе. Замятин жил и творил в те времена, когда еще не было станков с программным (числовым) управлением. Живи он в наше время, то, наверное, назвал бы Часовую Скрижаль «программным обеспечением». А свою Машину вместе с Часовой Скрижалью – станком с числовым программным управлением (ЧПУ).
Часовая Скрижаль как основной регламент жизни нумеров дополняется некоторыми другими правилами и нормами. Деятельность нумеров на рабочих местах регламентируется системой Тейлора (7). О ней мы скажем чуть ниже.
Даже процесс принятия пищи нумерами регламентирован – не только по времени, но и по операциям: «Сквозь туман – длинные, стеклянные столы; медленно, молча, в такт жующие шаро-головы. Издалека, сквозь туман потукивает метроном, и под эту привычно-ласкающую музыку я машинально, вместе со всеми, считаю до пятидесяти: пятьдесят узаконенных жевательных движений на каждый кусок».
Издаются законы, большая часть которых сводится к тем или иным запретам. Например, на употребление алкоголя и табака.
К сожалению, как признает главный герой, даже у такой совершенной Машины бывают мелкие сбои: «К счастью – только изредка. К счастью – это только мелкие аварии деталей: их легко ремонтировать, не останавливая вечного, великого хода всей Машины. И для того, чтобы выкинуть вон погнувшийся болт – у нас есть искусная, тяжкая рука Благодетеля, у нас есть опытный глаз Хранителей…».
«Искусная, тяжкая рука Благодетеля» – здесь имеется в виду, что его рука нажимает кнопку той Машины Благодетеля, которая исполняет смертный приговор, аннигилирует муравья, не отвечающего стандартам ЕГ.
«ЛИЧНЫЕ ЧАСЫ», ИЛИ НЕКОТОРЫЕ ВРЕМЕННЫЕ НЕДОСТАТКИ «МАШИНЫ»
Кроме этого, небольшого недостатка Машина с Часовой Скрижалью имеет еще один более существенный недостаток – на два часа в сутки нумеры выпадают из-под регламентации Часовой Скрижали. В 3-й записи читаем:
«Буду вполне откровенен: абсолютно точного решения задачи счастья нет еще и у нас: два раза в день – от 16 до 17 и от 21 до 22 единый мощный организм рассыпается на отдельные клетки: это установленные Скрижалью – Личные Часы. В эти часы вы увидите: в комнате у одних – целомудренно спущены шторы, другие мерно, по медным ступеням Марша – проходят проспектом, третьи – как я сейчас – за письменным столом. Но я твердо верю – пусть назовут меня идеалистом и фантазером – я верю: раньше или позже – но когда-нибудь и для этих часов мы найдем место в общей формуле, когда-нибудь все 86 400 секунд войдут в Часовую Скрижаль».
Конечно, не надо думать, что в указанные часы жизнь нумеров полностью выпадает из-под регламентации и контроля Единого Государства. Взять, например, первую категорию нумеров – у которых «в комнате…целомудренно спущены шторы». Это называется «сексуальным часом». Процесс встреч нумеров разного пола для интимных отношений регулируется путем выдачи «розовых билетов». Есть закон «розовых билетов», который регламентирует порядок сексуальных связей и гарантирует право каждого на каждого (чтобы ни у кого не было ни малейшей привязанности ни к кому). Главный герой записывает в своем дневники: «… Около 300 лет назад был провозглашен наш исторический „Lex sexualis“: „всякий из нумеров имеет право – как на сексуальный продукт – на любой нумер“.
Другое дело – деторождение. Это только по разрешению властей. А разрешение выдается только после тщательно медико-генетического обследования потенциальных партнеров. Те, кто имеют потенциальное право на деторождение, должны отвечать Материнским и Отцовским Нормам. Деторождение – важная сфера науки и практики в Едином Государстве, получившая название «Детоводство». Главный герой записывает: «Не смешно ли: знать садоводство, куроводство, рыбоводство (у нас есть точные данные, что они знали все это) и не суметь дойти до последней ступени этой логической лестницы: детоводства. Не додуматься до наших Материнской и Отцовской Норм». Кстати, после рождения ребенок у родителей не остается, а передается в распоряжение Детско-воспитательного Завода. Он всецело принадлежит Единому Государству. А ведь когда-то у диких предков дети были частной собственностью.
ДРУГИЕ СЕКРЕТЫ ИДЕАЛЬНОЙ ДИКТАТУРЫ
Власть не только совершенствует Часовую Скрижаль и издает дополнительные регламенты и законы. Она также контролирует их исполнение. И при необходимости наказывает нарушителей. Конечно, основное бремя такого контроля возложено на Бюро Охранителей. Конечно, сотрудники Бюро не могут сами уследить за десятью миллионами нумеров. Поэтому среди нумеров активно поощряется доносительство, которое возведено в добродетель высшего порядка. В дополнение к этому используются технические средства – скрытые микрофоны: «Теперь эти мембраны, изящно задекорированные, на всех проспектах записывают для Бюро Хранителей уличные разговоры».
Жизнь каждого нумера должна быть «прозрачной» не только в переносном, но и буквальном смысле: «…среди своих прозрачных, как бы сотканных из сверкающего воздуха, стен – мы живем всегда на виду, вечно омываемые светом. Нам нечего скрывать друг от друга. К тому же это облегчает тяжкий и высокий труд Хранителей. Иначе мало ли что могло быть» (4-я запись). Главный герой почти каждый раз пытается сравнивать нынешний совершенный порядок с тем диким порядком, который царил у древних народов. Вот и восхищаясь «прозрачностью» современной жизни, он вспоминает, что некогда дикари жили в непрозрачных обиталищах, приговаривая: «Мой дом – моя крепость». Д-503 называет это «жалкой клеточной психологией».
За гражданами ЕГ следит также Медицинское Бюро, чтобы у нумеров ненароком не образовалась «душа». Она ведь опасна и для человека, и для власти. Важным событием в жизни ЕГ стало подписание Благодетелем Декрета о поголовном проведении Великой Операции – удалению из мозга «центра фантазии» с помощью Х-лучей (фантазия может отвлекать члена муравейника от соблюдения принятых норм). Прошедшие операцию фактически становятся биологическими машинами, как после лоботомии (8).
В исключительных случаях власти для поддержания порядка приходится использовать такое средство, как Машина Благодетеля – специальное техническое средство казни. В первой записи главный герой об этом пишет: «Если они не поймут, что мы несём им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми». А заставить «непонятливых» можно либо с помощью Великой Операции, либо напомнив о Машине Благодетеля.
Примечания
1. Джордж Оруэлл. Рецензия на «МЫ» Е.И. Замятина (https://www.orwell.ru/library/reviews/zamyatin/russian/r_zamy).
2. Тарковский А.А. Мартиролог. Дневники 1970-1986 гг. – Флоренция: Международный институт имени А. Тарковского, 2008 (http://filmsense.info/2019/02/04/andrey-tarkovsky-a-cycle-of-reading/)
3. Шкловский В.Б. Гамбургский счёт. – М.: Советский писатель, 1990
4. Любопытно, что ни одного произведения с названием «Я» в истории мировой литературы не было. Единственное исключение представляет сборник стихов Владимира Маяковского (состоит из четырех стихотворений), который был им назван «Я» (1913 год).
5. К слову «хлеб» в романе сделана сноска следующего содержания: «Это слово у нас сохранилось только в виде поэтической метафоры: химический состав этого вещества нам неизвестен».
6. «Lex sexualis» – «Сексуальный закон».
7. Система Тейлора – теория и практика управления (или научная организация труда). Цель системы – повышение экономической эффективности, особенно производительности труда. Основоположник теории – американец Фредерик Уинслоу Тейлор (1856-1915). Основные работы Тейлора по данной теме: «Управление мастерской» (1903 г.) и «Принципы научного управления» (1911 г.).
8. Лоботомия (от др.-греч. λοβός «доля» + τομή «разрез») – нейрохирургическая операция, при которой одна из долей мозга (лобная, теменная, височная или затылочная) иссекается или отделяется от других областей мозга.
Продолжение следует.
http://reosh.ru/valentin-katasonov-antiutopiya-evgeniya-zamyatina-vekovaya-proverka-chast-1.html
https://webkamerton.ru/2020/07/antiutopiya-evgeniya-zamyatina-vekovaya-proverka-chast-1
- << Назад
- Вперёд