17.06.2012 Технологии управляемого хаоса – оружие разрушения субъектности развития. Лепский В.Е.
Текст современного американского стратега-геополитика и дипломата
23.03.2016 Управляемый хаос как технология неоколониального передела мира.
Гегемония США и новый колониальный передел мира
С распадом Советского Союза и установлением однополярной модели, международная политика США перешла к установлению мировой гегемонии и глобальному доминированию во всех сферах от политики до культуры. В 1990-х – начале 2000-х годов, несдерживаемая коммунистическим блоком, агрессивная политика американцев поэтапно насаждала многим странам мира свои правила игры, транслировала свои, западные ценности, разрушала национальные экономики, превращая их в свой сырьевой придаток, пренебрежительно относилась к культурным и конфессиональным особенностям региона. В том случае, если местные политические лидеры пытались оказать сопротивление или просто не вписывались в систему координат США, они быстро смещались. В различных точках мира прокатились «цветные» революции, проходящие по однотипному сценарию, в результате которых произошло свержение правящих элит и слом государственности. Доминирование США над рядом суверенных государств, вмешательство в их внутренние дела в комплексе с официальным заявлением американского президента об исключительности своей нации, говорит о новой тенденции мировой политики - неоколониальном переделе мира, в котором колонизатором желает стать лишь одна держава. Для реализации поставленных задач используется целый комплекс сложных, многоуровневых технологий, имеющих сетевой характер. Югославия, Грузия, Ирак, Тунис, Египет, Ливия, Украина – далеко не полный список стран, в которых такие технологии были применены, погрузив эти государства в так называемый «управляемый» хаос. Отличительной чертой современной геополитики является непрямое вмешательство во внутренние дела другой державы, а последовательное, латентное воздействие на её наиболее слабые стороны жизни с последующим их усугублением, что приводит к дестабилизации ситуации. При таком «мягком» воздействии достигаются значительные успехи при минимальной затрате средств в ресурсов и обеспечивается внешняя иллюзия непричастности организатора к разгорающемуся хаосу.
Режиссируемый хаос и новый мировой порядок
Технология «управляемого» хаоса была заимствована американцами из области естественных наук и переложена на социальную сферу еще в 1970-е годы, когда на Западе была опубликована книга «Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой». В этой книге, сделанной в основном на материале физики и химии, хаос рассматривался как следствие динамической неустойчивости сложных систем. Основополагающая идея работы заключалась в том, что хаос обладает не только разрушительной силой, но может стать источником порядка. В 1980-е гг. в Америке активно стали развиваться технологии дестабилизации экономической и социальной жизни стран, которые представляли интерес для США. Сами же режиссеры «управляемого хаоса», стремились удержать хаос под контролем, создавая в своих интересах новый порядок. Технология «управляемого» хаоса была создана в американском штате Нью-Мексика в Институте Санта-Фе, расположенном в одноимённом городке вблизи ядерного центра США. Институт был основан в 1984 году под эгидой Пентагона и Государственного департамента США и должен был адаптировать теорию «управляемого» хаоса для прикладных геополитических целей. Под патронажем Госдепа США были созданы «группы кризисного мониторинга и управления» политическими процессами, без которых как считают эксперты, не обошлись военно-политические конфликты в Карабахе, Таджикистане, Боснии и Герцеговине, Косово и других «горячих точек». В основу геополитики хаоса легли труды целого ряда известных на Западе исследователей. Среди них важное место занимают работы Джина Шарпа, основателя Центра «ненасильственных действий как способа ведения войны». Он приобрел известность в мире благодаря своим книгами по теории и практике ненасильственной борьбы. Среди этих работ наиболее популярными стали: «От диктатуры к демократии» и «198 методов ненасильственных действий», которые переведены на десятки языков и используются, как практические пособия при организации «цветных» и «бархатных» революций по всему миру.
Технология «управляемого» хаоса является сложным системным механизмом, элементы которого самым причудливым образом взаимосвязаны с друг-другом, а результаты его применения могут иметь многовекторную вариацию своего развития. Такая технология, вне зависимости от региона применения использует следующие элементы: информационные войны, кибератаки и шпионаж, коррупционное правительство, разжигание межнациональных и межрелигиозных конфликтов, поощрение различного рода сектантства, распространение ложных ценностей и размывание национальных и культурных основ народа. Целью «мягкой» агрессии является переформатирование неудобных государств, перестройка массового сознания, снижение граждан к сопротивлению и самоорганизации, формирование общества со стертой памятью.
Слом культурно-смыслового кода нации
Анализируя технологию «управляемого» хаоса, как глобальную угрозу современного миропорядка (ряд экспертов уже сейчас уравнивают эту технологию с оружием массового поражения), следует выделить основные этапы ее применения на практике. Так, на первом этапе осуществления этой технологии проводится массовая и целенаправленная работа по замене культурно-смыслового кода нации, распространяются и насаждаются ложные ценности. Под прикрытием красивых идей свободы, либерализма, демократии и толерантности, из сознания нации вымываются основы, отвечающие за целостность социальной системы. Главный упор в пропаганде таких идей делается в первую очередь на молодежь и представителей среднего возраста, так как они с одной стороны более подвержены информационному воздействию, с другой – эти категории населения легче будет вывести на митинги и протесты в случае необходимости. Поэтому главной задачей авторов «управляемого» хаоса является установление контроля над системой образования, изменение учебных программ для школьников и студентов, распространение «правильных» учебников, написанных в соответствии с нужной концепцией. Такие учебные пособия должны не только ломать единую систему знаний учащихся, но и очернять национальную историю народа. Ярким примером могут стать школьные учебники истории России, выпущенные при поддержке фонда Сороса и активно распространяемые в первые десятилетия демократии в России. Эти учебники истории переполнены безумным количеством ошибок, вымыслов и совершенно откровенно внушают школьникам, что все жители России – люди ущербные, что вся история Отечества – это цепь неудач и позора, а образцом для подражания является, конечно же, западная цивилизация «общества потребления» [6]. Как отмечал председатель Русского исторического общества, профессор В.В. Каргалов: «В этих «учебниках», намеренно нарушается единый цикл русской истории, которая «растворяется» в истории цивилизации». В других случаях история может мифологизироваться, как это произошло с учебниками на Украине, на страницах которых появилась новая неизвестная науке этническая общность укров, а запорожские казаки стали якобы фигурировать в самой Библии.
Другим мощнейшим каналом воздействия на сознание общества являются СМИ, проводится перестройка массового сознания и мировоззрения посредством жесткого воздействия современных средств манипуляций всей духовной сферой человека с применением информационных и социально-культурных технологий. На экранах постоянно муссируются однотипные шоу, реклама товаров и услуг, пропаганда огульного потребительства и гедонизма. Сложные проблемы и интеллектуальные передачи, постепенно исчезают из сетки вещания или загоняются в ночное время. Все это на протяжении длительного времени приводит к отупению нации, некритичности её мышления и легкой внушаемости. Особое место, отводится воспитанию чувства толерантности, как неспособности и нежеланию оказывать сопротивление внешнему воздействию, покорной готовности принять любые идеи и стереотипы поведения и уравнять их со своими национальными ценностями. Сама толерантность вводится в ранг фетиша, неуважительное отношение к которой неизбежно приведет к навешиванию унизительного клейма и превращению в объект насмешек. Это полноценная мировая информационно-психологическая война, в ходе которой достигается разрушение культуры солидарности, широкое внедрение культа денег и социал-дарвинистских стереотипов в представления о человеке и обществе. Таким образом, способность больших масс населения к сопротивлению, самоорганизации и развитию резко снижается. Все это создает специфическую среду расслабленного национального духа, отрицающего государство и национально-культурные традиции. Именно в таких условиях весьма комфортно чувствуют себя всевозможные экстремистские движения.
После того, как общественное сознание размягчено и заполнено альтернативными смыслами и ценностями (зачастую ценностями потребления), авторы «управляемого» хаоса приступают ко второму этапу осуществления своей технологии. Через СМИ, разнообразные институты и результаты социологических опросов, активно транслируется идея о политической несостоятельности граждан. В обществе постоянно муссируются идеи о том, что результаты выборов уже предрешены задолго до их проведения, политические партии и движения в основной своей массе имеют бутафорский характер, существенную роль в управлении всеми сферами экономики и общественной жизни играют коррумпированные чиновники, а общественные организации практически не влияют на социальные процессы, государство не обеспечило нормальных условий жизни своим гражданам, не соблюдаются основные конституционные права. В реальной жизни перечисленные моменты также находят свое подтверждение, что лишь усиливает эффект воздействия на сознание человека. Все это приводит к политическому абсентеизму, апатии и разочарованию граждан. В психологии такая ситуация называется «выученной беспомощностью».
Второй этап: стратегия «выученной беспомощности» и депопуляция
Если человека помещать в ситуацию вынужденной беспомощности, где от его решений и действий ничего не зависит, человек вскоре выучится этой беспомощности и перестанет что-либо делать . Противоположным результатом чувства беспомощности может стать мстительная агрессия, которая подталкивает граждан на противоправные действия. Срабатывает механизм коллективной безответственности, выражающийся в следующей формуле: «почему чиновнику можно, а мне нельзя?». Идейный плюрализм (как вседозволенность), размывание моральных принципов, резкое повышение материальных запросов, прежде всего в элите, потеря управляемости экономикой – все это компоненты «управляемого хаоса», приводящие к главному результату – демонтажу ныне существующих национальных государств, традиционных культур и цивилизаций.
Технология «управляемого» хаоса» на первых этапах своего осуществления может достигать демографического результата – сокращения численности населения, не представляющего интерес для организаторов нового мирового порядка. Так, либеральные экономические реформы на постсоветском пространстве привели к демографической катастрофе, снижая рождаемость и вызывая скачок смертности. Сексуальная революция, пропаганда гедонизма и потребительства, индивидуализм резко сокращают рождаемость. Социал-дарвинизм и равнодушие к бедствию ближних лишают людей воли к жизни и подстегивают смертность. Формирование огромного социального дна из нищих, бездомных и беспризорников создало ненасытный механизм своеобразной «эвтаназии» – эти категории людей быстро умирают. А «дно» втягивает в себя все новые контингенты .
Выведение новых элит
Параллельно формированию политического абсентеизма и размыванию культурно-цивилизационного фундамента нации, организаторы «управляемого» хаоса приступают к реализации третьего этапа своей технологии – захвату рычагов экономического регулирования и выращиванию внутри страны подконтрольных им экономических элит. Эта задача осуществляется через активное внедрение в экономику страны транснациональных корпораций, транснациональных преступных синдикатов, наднациональных органов и организаций, подконтрольных инициаторам запуска технологий управляемого хаоса. Чаще всего это происходит посредством глобализации экономических процессов, втягивания национального государства в разнообразные международные экономические организации, в которых оно так и не станет полноправным участником.
Результаты анализа экономических аналитиков, показывают, что рост экономики ведущих стран достигается не за счет развития производства, а посредством перераспределения богатства между сильными государствами и странами «третьего» мира. Достигается это с помощью резкого ослабления национального государства (обычно после затягивания его в долговую ловушку), приватизации и скупки всех видов национальных ресурсов, включая природные. При этом и национальное государство под давлением международных финансовых институтов начинает служить инструментом такой глобализации – прежде всего, проводя приватизацию и сокращая расходы на социальные нужды и на поддержание таких национальных систем, как наука и культура. Для достижения максимально возможного результата на данном этапе необходимо сформировать внутри страны группу либерально настроенных управленцев, как в области государственного управления, так и в сфере крупного бизнеса. И какими бы состоятельными не оказались эти лица – это всего лишь исполнители глобальной сетевой игры.
Как отмечают эксперты, люди, образующие высший экономический класс современного мира, живут не в своих странах, а в пятизвездочных отелях и закрытых резиденциях, а их общие интересы обеспечивают частные наемные армии. Новый глобальный класс собственников и управленцев противостоит разделенным государственными границами обществам не только в качестве одновременного владельца и управленца, но и в качестве глобальной, то есть всеобъемлющей структуры. Этот господствующий класс не привязан прочно ни к одной стране или социальной группе. Ключевая часть либералов осознаёт себя частью не своей страны, а глобального управляющего класса. В силу своего транснационального положения он противопоставляет свои интересы слабым государствам и любой национальной и культурной самоидентифицирующейся общности как таковой .
По мнению М. Делягина, верхи государственного правления начинают считать себя частью не своих народов, а элементом глобального управляющего класса. Соответственно, они переходят от управления в интересах наций-государств, к управлению этими же нациями в интересах глобальных сетей, объединяющих представителей финансовых, политических и технологических структур не связывающих себя с тем или иным государством. Соответственно, такое управление осуществляется в пренебрежении к интересам обычных обществ, сложившихся в рамках государств, и за счет этих интересов (а порой и за счет их прямого подавления). Рыночные отношения заменяются правилами глобального бизнеса . Система подготовки (выращивания) антинациональных экономических элит, обслуживающих интересы глобального бизнеса одинакова вне зависимости от региона применения технологии. Формирование сети агентов влияния для обеспечения процессов организации хаоса и последующего перехвата управления основано на подборке выпускников ВУЗов и их стажировке в американских университетах, где им дают необходимые знания экономического анализа предприятий и отраслей народного хозяйства с целями их будущей приватизации и покупки транснациональными корпорациями.
Такие ученики обычно становятся сначала преподавателями в ВУЗах, а потом переходят на работу в правительство, часть из них получают возможность стать олигархами. На этапе подпора кадров очень важно, чтобы эти люди были небогаты, умны, циничны, алчны и космополитичны. Они не должны любить свою Родину и жалеть свою страну. Они не должны охранять и образовывать свой народ, помогать ему. Такие слова как «совесть», «патриотизм», «помощь» должны быть вычеркнуты из их лексикона и стать ругательными. Одни должны любить себя и свои будущие особняки и яхты. Другие из них, могут любить свои безумные идеи и будущие Нобелевские премии. Таким «чикагским мальчикам» следует избегать популярности, и влиять не на народ, а на официальных правителей. Они должны быть догматично преданы идее «разгосударствления экономики», «свободного рынка» а также послушны заокеанским друзьям и международным финансовым организациям .
Стратегия «рынок против идеологии»
Один из разработчиков теории «управляемого» хаоса, С. Манн, который лично участвовал в создании многих очагов напряженности в разных точках мира, в качестве механизмов «создания хаоса» называл «содействие демократии и рыночным реформам» и «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию». Так, согласно С. Манну, существуют следующие средства создания хаоса на той или иной территории:
- ➢ содействие либеральной демократии;
- ➢ поддержка рыночных реформ;
- ➢ повышение жизненных стандартов у населения, прежде всего в элит;
- ➢ вытеснение ценностей и идеологии.
Несложно догадаться, что все эти направления были активно осуществлены на постсоветском пространстве и лежали в основе «цветных» революций.
Потеря ключевых рычагов экономического управления в стране, переход на внешнее руководство глобальным бизнесом, непременно приводят к резкому ухудшению жизни народа, снижению ВВП и массовому недовольству граждан. СМИ продолжают культивировать в сознании масс идеалы общества потребления, приобретение все большего количества товаров и услуг становиться если не смыслом жизни граждан, то очень значимым моментом повседневности. Приобретение новой модели телефона, максимально быстрого Интернета или иного гаджета, становится для человека неотъемлемым элементом социального успеха. Ухудшение экономической ситуации в стране непременно вызывает в обществе потребления психологическую напряженность, так как некоторые лишены возможности самоутвердиться за счет приобретения статусной игрушки. С другой стороны, это приводит к ещё большей поляризации различных групп населения, в первую очередь по принципу материального благосостояния. В этих условиях технология «управляемого» хаоса переходит к четвертому этапу – создаются разнообразные общественные организации, молодежные движения и религиозные секты. Главная задача этого этапа, максимально разобщить нацию, противопоставить одну группу другой (на религиозной, этнической, политической или культурной основе). А внутренние проблемы, материальная неустроенность, общий уровень агрессии, приведут к дальнейшей эскалации проблемы. Разные народы вспомнят давние конфликты и взаимные претензии друг к другу, к национальному конфликту, непременно, добавится конфликт конфессий. Обострятся противоречия между различными течениями внутри самих религий. Появятся различного рода фашистские и националистические группировки, которые начнут погромы. В условиях социального кризиса и глобализации началась интенсивная этническая миграция, создающая новый конфликтогенный фон межнациональных отношений. При реализации указанных угроз на практике, ситуация может выйти из-под контроля и привести к этнической войне всех против всех и регрессивному распаду больших народов.
Экспортированные секты против традиционных вероучений
В рамках реализации технологии «управляемого» хаоса, переформатированию подлежат традиционные вероучения. Это происходит за счет массового экспорта чуждых местной религиозной среде тоталитарных сект (евангелистских, сайентологов и др.). Их адепты активно продвигаются на вершину власти. Это чаще всего происходит преимущественно в православных государствах. Так, например, по данным СМИ, открыто опубликованным в Интернете, премьер Украины А. Яценюк принял учение основателя секты сайентологов Хаббарда еще в 1998 году, когда работал консультантом кредитного департамента банка «Аваль».
За полгода будущий спикер украинского парламента, а ныне глава правительства закончил в Киеве курсы «Школы дианетики», под наименованием которой действовала «Церковь сайентологии». По странному стечению обстоятельств, сразу после этого обучения, начался его резкий карьерный взлет [13]. Несмотря на широкое распространение новых нетрадиционных религий на постсоветском пространстве, малоизвестным остаётся факт их преимущественного экспорта из США (Церковь Христа, Общество Сознания Кришны, Церковь сайентологов и др.). Любая тоталитарная секта непременно приводит к обособлению своей паствы от остальных граждан и дезинтегрирует общество.
Атомизация общества
На четвертом этапе технологии «управляемого хаоса» ставиться задача максимального разрушения коммуникативных связей общества. Это достигается путем реализации следующих задач:
- ➢ индивидуализация через неолиберализм, атомизация общества, замыкания человека в социальных сетях, когда создается лишь иллюзия широкого круга общения;
- ➢ разрушение связей ближайшего социального окружения через культовые организации, снижение качества жизни у большей части населения;
- ➢ разрушение транспортных магистралей внутри страны, удорожание авиабилетов, что замыкает жителей удаленных регионов в своей «малой Родине» и не позволяет ощутить сопричастность с другими регионами;
- ➢ разжигание межконфессиональных и межэтнических противоречий;
- ➢ чрезмерное расслоение общества на богатых и бедных, создание коммуникативных барьеров;
- ➢ создание системы элитарного (платного) образования, доступного лишь узкой группе лиц.
В социологии есть такое понятие, как аномия, которое воспринимается как социальная патология, распад человеческих связей и дезорганизация общественных институтов, массовое девиантное и преступное поведение. Это состояние, при котором значительная часть общества сознательно нарушает известные нормы и права. Целые социальные группы в состоянии аномии перестают чувствовать свою причастность к обществу, происходит их отчуждение, общепринятые социальные нормы и ценности отвергаются членами этих групп. Неопределенность социального положения, утрата чувства солидарности ведут к нарастанию отклоняющегося поведения [14].
Радикализация и революционизация
После того, как на глобальном и региональном уровне удалось создать систему «зон критичности» в сфере политики, финансов, экономики, религии, торговле, информационной коммуникации, образовании и экологии, технология «управляемого хаоса» переходит к пятому этапу – стимулированию революционной напряженности в стране. В новейшей истории большинство «правильных» революций осуществляется по одному сценарию: начинаются с незначительного повода (события) в относительно благополучных странах со стабильным политическим режимом, получают молниеносную одобрительную реакцию у Запада и его угрозу с требованием прекратить насилие в отношении «демократических» революционных сил. В организационном отношении необходимо консолидировать разные силы против существующей власти, дестабилизировать обстановку в стране с помощью криминала, радикальных националистов, адептов тоталитарных сект, молодежи из группы социальной беспризорности, общественных (например, студенческих) протестов, дискредитации государственных институтов, включая силовиков. Организаторам хаоса важно, создать во власти или в оппозиции критическую массу проамериканских или прозападных марионеток, как например, во время «цветных» революций в Грузии и на Украине [5]. Основные положения геополитической доктрины «управляемого» хаоса в политической сфере страны предполагают:
- ➢ объединение на требуемый период разрозненных политических сил, проявляющих недовольство в отношении существующей политической системы и законного правительства;
- ➢ подрыв уверенности лидеров страны в своих силах и в лояльности армии, служб безопасности и других силовых структур;
- ➢ прямую дестабилизацию обстановки в стране, поощрение настроений протеста с привлечением криминальных элементов и националистических группировок (в мусульманском мире используются радикальные исламистские организации) чтобы посеять панику и недоверие к правительству;
- ➢ организацию смены власти путем «демократических» выборов, вооруженных выступлений или другими методами.
Говоря о технологии «управляемого» хаоса, необходимо понимать, что в его основе, прежде всего, заложены реально существующее общественное недовольство в стране, отсутствие нормальных каналов взаимодействия по линии «власть-общество», когда негативное самоощущение населения вызывает осознанный социальный дискомфорт. При этом должна существовать некая организационная группа, которая может влиять на внутриполитический процесс в этой стране, своеобразный «инкубатор революционных настроений» (например, оппозиционная интеллигенция, молодежь или радикальная революционная группировка) [2]. Это сообщество должно объективно сыграть роль «пятой колонны». Обязательно берется под контроль постоянно действующие информационно-коммуникационные каналы, по которым эти идеи эффективно транслируются.
Идея о «преступности власти»
Для того чтобы вывести разрозненные, во много аполитичные массы на улицы городов и радикализировать их настроения, активно муссируется идея о преступности власти. Правящие элиты объявляются врагами народа и подлежат обязательному свержению. Обязательно появляется идея разделения общества на «наших» и «чужих», когда под последними подразумеваются все противники эскалации революционного конфликта. В результате такого разделения в обществе появляется страх оказаться вне модного течения, которое заявляет о себе намного громче, чем правительственные силы. Белой вороной в толпе желают оказаться не многие, тем более, что к таким могут быть применены и силовые методы воздействия. В толпе начинают активно копироваться символы и лозунги революционеров (розы и флаг с крестами в Грузии, символ сжатого кулака и коллективные скачки молодежи – на Украине). Внедряется информационный образ победы и неминуемого и радостного перерождения всего общества «сразу же после этой победы». Все это приводит к эмоциональному разогреву толпы, окончательному отключению у нее критического сознания и появлению коллективного, легкоуправляемого мышления. Формула истины «наши – враги» становится постоянно действующим источником интерпретаций, позволяющих превратить любое событие в интересах создателей хаоса. Именно этот этап радикализации нации обычно пропускают политические лидеры, воспринимая происходящее как очередную потасовку молодежи, объясняя ее выходки алкогольным или наркотическим опьянением. Подобное легкомыслие и промедление обычно приводит к печальным последствиям. Задержка в применении силового воздействия в комплексе с грамотной информационной пропагандой воспринимается как слабость власти и приводит к все большему недовольству народа. Зато нарастает самоотождествление с «нашими». Теперь быть ими становиться модно и престижно. Количество «наших» растет как снежный ком. Недавняя маргинальная оппозиционная группа стремительно обрастает массой союзников. Любая уступка власти или готовность к переговорам, воспринимается толпой как победа и еще больше распыляет её аппетиты.
Технология «управляемого» хаоса опираются на знания глубинных социокультурных детерминант деструктивной деятельности, сознательно разжигает в народе стремление к разрушению, накаляется ситуация, стремится к наслоению эмоций на базовую формулу «наши против врагов». Недовольство и обвинения синхронизируются. Враг становится объектом чуждого биологического вида, тем самым снимаются всякие ограничения на методы и масштаб внутривидовой борьбы. В этом плане показательно утверждение Й. Геббельса о том, что «евреи внешне ничем не отличаются от людей, но на самом деле они не люди». На этом этапе власть сама способствует росту революционного энтузиазма: все более непопулярная элита становится все менее адекватной, на первый план выходят самые отталкивающие персонажи. Украинский кризис 2014 года, сожжение людей в доме профсоюзов в Одессе и карательные операции против мирных граждан Донецка и Луганска - прямой результат используемой технологии .
На этом этапе ключевую роль играют социальные сети. Практически во всех странах, ставших жертвами «управляемого» хаоса, оперативное регулирование действиями толпы было организовано посредством рассылки сообщений о намечающихся митингах и других акциях через социальные сети и электронную почту, а также на мобильные телефоны. В данном случае, важно оговориться, что управляющие серверы Facebook, Twitter, а также Hotmail, Yahoo и Gmail находятся в США и стоят под контролем соответствующих служб, которые имеют доступ ко всей необходимой информации. Далее разогретой до максимума толпе, достаточно самого незначительного случая или провокации, чтобы произошла вспышка, начались потасовки с органами правопорядка и разгорелся полномасштабный гражданский конфликт. Как отмечают эксперты, после вспышки очередной «цветной» революции в стране остаются возбужденные, истерические сообщества неадекватных людей, утративших в массовом порядке способности к критическому анализу действительности. Неадекватность и истеричность народов ставит их в прямую, зависимость от «спонсоров демократического процесса». Утратив способность к альтернативному мышлению, они впадают в историческое детство и уже по своей инициативе превращаются в полуколонии. Тем самым формируется новая мировая колониальная империя, управляемая информационными методами и расширяемая за счет управляемого хаоса .
Манипуляция молодежью
Как отмечалось ранее, в технологию «управляемого» хаоса активно вовлекаются подростки и молодое поколение. Объективные особенности психологического состояния этой возрастной группы работают на нужды манипуляторов сознанием масс. Некритичность мышления, эмоциональное восприятие окружающего мира и желание самоактуализироваться становятся благодатной почвой для формирования хаоса в обществе руками самой молодежи. Так, в 2008 году США приступили к созданию глобального «Альянса молодежных движений». Фактически эта организация была профинансирована Западом. Оказывалась всевозможная техническая и организационная поддержка, проводилось обучение и координация оппозиционных молодежных движений в мировом масштабе, прежде всего – на Ближнем Востоке, в Северной Африке, в Латинской Америке и в странах бывшего СССР. На первом учредительном саммите, который прошел в Нью-Йорке участвовали сотрудники Госдепартамента, члены Совета по международным отношениям (CFR), бывшие сотрудники Совета национальной безопасности США, советники Министерства национальной безопасности США и множество представителей американских корпораций и новостных организаций, включая AT&T, Google, Facebook, NBC, ABC, CBS, CNN, MSNBC и MTV [15]. В заявлении о задачах Альянса сказано, что это некоммерческая организация, которая занимается содействием низовым активистам в том, чтобы они могли оказать большее воздействие на мир. В 2009 году идею «Альянса молодежных движений» активно поддержала Х. Клинтон. Основателями Альянса стали: бывший советник Кондолизы Райс – Джаред Коэн, ныне топ- менеджер Google, работающий на могущественный Совет по международным отношениям. Партнером Альянса стала и британская организация Quilliam, созданная бывшими политзаключенными Египта, прошедшими через членство в исламской радикальной организации Хизб-ут-Тахрир. Организация, недавно получила от правительства Великобритании грант в 1 млн. фунтов стерлингов и тесно сотрудничает со спецслужбами этой страны. Главной задачей этой организации является подготовка теоретических рекомендаций на тему, как победить исламистов изнутри и проведение тренингов по организации протестов для «социальных активистов». Одним их участников Альянса стала оппозиционная молодежная организация Египта «6 апреля», которая на «ненасильственные протесты» вывела тысячи протестующих на улицы в попытках свергнуть правительство египетского президента Хосни Мубарака в 2011 году. Технология протеста была основана на свободном использовании Интернет-сетей, с помощью которых проводилась координация действий протестующих. Так один из участников революционных событий в Египте отмечал, что протесты планировались «Революционным советом молодежи», в который входило всего 15 человек. Они же были либо членами, либо сторонниками молодежного движения «6 апреля». Facebook и Twitter использовались ребятами не для общения, а для обмана служб безопасности. Когда наступил день «Х», египетские службы безопасности ждали протестантов в одних местах, а они собирали народ в других. За пять минут, пользуясь обычными телефонами, могли мобилизовать более 300 человек (приглашения шли веером). Так, один из организаторов протеста Амр Салах рассказал корреспонденту, что они постоянно вынуждали полицию рассредоточивать свои силы, вводили её в заблуждение. Twitter и Facebook для направления толпы использовались только тогда, когда активисты уже занимали заданные необходимые позиции. Порой для «зажжения» акций целенаправленно выбирались бедняцкие районы, такие, как каирская окраина Имбада, где людей можно было быстрее расшевелить .
Дипломатическое давление
После того, как ситуация в стране начинает выходить из под контроля власти, а протестная толпа, подстрекаемая провокаторами, ведет себя все более агрессивно, со стороны мировой общественности и лидеров западных держав начинается активное информационное и дипломатическое давление на действующее правительство и лидера государства. Технология «управляемого» хаоса переходит к шестому, финальному этапу своего осуществления. Главная цель – сместить неудобного лидера. Наглядным образом это демонстрируют египетские события 2011 года. Так, сразу после столкновения силовых структур Египта с агрессивными демонстрантами, из разных держав посыпались обвинения в нарушении прав человека, недемократичности, критика режима. Например, министр иностранных дел Швейцарии заявила, «что обеспокоена насилием в Египте» и призывала египетские власти «уважать свободу слова» [17], премьер-министр Турции обратился к Хосни Мубараку со следующими словами: «Прислушайтесь к крикам людей и их требованиям. Действуйте в интересах мира, безопасности и стабильности Египта. Принимайте меры для удовлетворения народа. Правила демократии требует уважения к воле людей, к их требованиям и призывают не игнорировать народ» [18], Государственный департамент США призвал власти Египта мирно обращаться с демонстрантами, а сам американский президент призвал незамедлительно приступить к процедуре передачи власти [19]. В нескольких городах Канады, в том числе в Монреале, прошли митинги поддержки протестующих в Египте [20]. Естественно, такая позиция Запада и его союзников, еще больше дестабилизирует ситуацию в стране «управляемого» хаоса, деморализует правительство и добавляет уверенности в победе протестующим массам. Все это привело к отставке и аресту египетского президента Х. Мубарака. Совершенно однотипный сценарий смены правительства был использован и в Тунисе в 2011 году и на Украине в 2014. Реакция Запада на происходящее в этих странах – однотипная, требования соблюдения демократических прав, а по сути полного бессилия национальных властей, повторялись в СМИ как хорошо заученные шаблоны.
Инициируемая гражданская война
В том случае, если политический режим в национальном государстве проявляет политическую волю и решительность, не пасует перед информационным и дипломатическим давлением Запада, технология «управляемого» хаоса в этой стране может развиваться дальше по двум сценариям. Первый, это вооружение протестующего народа и создание боевых повстанческих отрядов, которые начинают воевать с правительственными силами. Страна фактически погружается в пучину гражданской войны. Именно так разворачивались революционные события в Ливии и Сирии. США активно способствовали вооружению ливийских боевиков, воюющих против М. Каддафи, и так называемую, вооруженную оппозицию в Сирии. На прямые поставки оружия в Ливию американцы не решились, предоставив возможность сделать эту черную работу своим союзникам на Ближнем Востоке ‒ Катару и Саудовской Аравии. Сам президент США открыто заявлял в своем выступлении: «Я думаю, будет честным заявить, что если бы мы хотели поставлять оружие в Ливию, то, вероятно, смогли бы это сделать. Мы ищем для этого любые возможности» [21]. В дальнейшем многие образцы этого оружия, каналы поставки которого имели полуофициальный характер и никем не контролировались, попали в руки радикальных исламистов. Как отмечается в одном из источников, ситуация с поставками оружия экстремистам привлекла внимание Национального совета безопасности, однако американцы сочли вооружение исламских радикалов «меньшим злом» и оружие продолжило поступать экстремистам. Никакого контроля за поставками оружия в Ливию установить не удалось. Сотрудник правительства США отмечал, что дальше Катара пошли их союзники из Саудовской Аравии. Они отправили в Ливию оружие, которое раньше было куплено у американцев. Так мусульманские радикалы получили в своё распоряжение разнообразное оружие и боеприпасы, произведённые в США. Однако после свержения ливийского лидера хорошо вооружённые исламисты (вчерашняя ливийская оппозиция) начали борьбу за со сторонниками светской власти. Огромное количество оружия (в том числе и американского) начало распространяться по региону через сети мусульманских радикальных группировок. Это оружие оказалось в руках террористов из Мали и мусульманских боевиков других стран Северной Африки. Оружие из Ливии появилось и в различных «горячих точках», в том числе в арсенале террористов радикальной группировки «Джабат аль-Нусра», которые ведут бои с сирийской армией. Часть винтовок и автоматов из Ливии попала в руки бойцов палестинской группировки «Исламский джихад» .
Военная фаза «управляемого хаоса»
Военная фаза технологии «управляемого» хаоса имеет в своей основе системный характер и далеко идущие планы. Политический переворот в стране и смена политического лидера, это лишь часть большой геополитической комбинации, направленной на дестабилизацию ситуации во всем регионе и переформатирования мира в своих интересах. Помимо оказания военной помощи антиправительственным силам, авторы хаоса могут пойти и на открытое военное вторжение на территорию суверенного государства. Как это было в марте 2011 года, когда в Ливии международная коалиция во главе с Францией, США и Великобританией начала военную операцию. Французская авиация нанесла первые точечные авиаудары по силам М. Каддафи, а ВМС США совместно с британскими кораблями выпустили по объектам ливийских ПВО ракеты «Томагавк» ]. Аналогичный сценарий был бы реализован и в Сирии, если бы не жесткая позиция России и Китая, которая заблокировала проект резолюции Совета Безопасности ООН с угрозами санкций против властей Сирии (в том числе и перспективу военного вмешательства).
Превратить Европу в объект экономического манипулирования
Говоря о применении технологии «управляемого» хаоса, необходимо понимать, что это беспроигрышный механизм для её организаторов, вне зависимости от того, насколько полно удастся эту технологию реализовать. Достижение любого из этапов такой «мягкой» войны – это уже успех агрессора. Не стоит забывать, что за игрой большой геополитики всегда стоят прагматические интересы глобального бизнеса, который выигрывает при любой дестабилизации ситуации за пределами своей державы. Как отмечалось ранее, дальнейшее развитие бизнеса в глобальном пространстве на данном этапе возможно только при ослаблении экономик других стран и превращения их в сырьевой придаток и объект экономического манипулирования. Достижение этих целей не менее важно в технологии хаоса, чем создание марионеточных политических режимов по всему миру. Так, например, после революционных событий в Египте, темпы экономического роста к ноябрю 2011 года резко сократились с 8 % до менее 1 %. Валютные резервы этой страны уменьшились на 40 %. А биржевые индексы Египта за считанные дни упали на 11 %. Зато спрос на доллар в Египте вырос на 100 %. Множество людей пытались перевести свой капитал в твердую валюту, что привело к резкому повышению курса американского доллара его дефициту на рынке . В тоже, время сами США воспринимаются миром, как островок политической и социальной стабильности, и поэтому, представляют самое благоприятное место для оттока капиталов. Еще в годы Второй Мировой войны, США использовали этот принцип обогащения и фактически были заинтересованы в масштабном военном конфликте в Европе. Огромная масса банкиров, предпринимателей и ученых мигрировала из Старого света в США убегая от боевых действий и ужаса фашизма.
В наши дни американская модель «управляемого» хаоса ставит одной из задач - повторенияе сценария ХХ века, только вместо войны и фашизма в Европе используется фактор массовой миграции беженцев из Севера Африки и Ближнего Востока. Именно по этой причине в международных СМИ проблемы миграции в Европе так активно нагнетаются и упорно не уходят с первых полос информагентств. Главная задача американцев, напугать европейский бизнес ордами арабских «варваров» уничтожающих европейскую цивилизацию. И, по всей видимости, стимулирование миграционного хаоса уже начинает приносить свои плоды. По данным валютных аналитиков из Deutsche Bank, за последние несколько месяцев отток капитала из Европейского Союза составил более 300 миллиардов евро. Экономисты полагают, что в ближайшие несколько лет из Европы может уйти 4 триллиона евро. Если данный сценарий будет осуществлен, то евро и дальше будет падать, а Евросоюзу придется стать массовым кредитором, а, следовательно, вступить в финансовую зависимость от США. Другим направлением интересов транснациональных кампаний Америки является экспорт сланцевого газа в Европу. В последние годы в мире развернулась активная борьба за рынки сбыта энергоносителей, главными участниками этого противостояния являются США, Россия и страны Ближневосточного региона. Однако на сегодняшний день у США отсутствует необходимая экспортная инфраструктура, без которой обеспечение Европы голубым топливом попросту невозможно. Имеющиеся в Штатах терминалы по обработке газа, предназначенного для внутренних нужд, не подходят для экспорта топлива — требуется другое оборудование, разный подвод и транспортная логистика. Все это не позволяет американцам на практике осуществить масштабный экспорт газа в Европу. По подсчетам специалистов, американцам необходимо выиграть время – около 5 лет для того чтобы решить свои технические трудности. Однако даже если все трудности с отправляющими и принимающими газ терминалами будут решены и сланцевый газ станет поступать в трубы европейцев из Америки, его стоимость в силу объективных технических издержек была бы дороже, того, что поставляет сейчас Россия. Понятно, что в сегодняшних условиях, европейцы не готовы жертвовать таким бюджетом ради подобных американских интересов. Для того, что бы склонить ряд европейских лидеров к заключению контрактов с американскими газовыми компаниями, США просто необходимо, что бы в Европе ухудшилась экономическая и социальная ситуация, а в политическом плане обострились отношения с Россией. Только в таких условиях у американской стороны есть надежды на успех. И сложная ситуация с многотысячным потоком беженцев в Европу, нагнетание комплекса социальных проблем, этнического и культурного противостояния в ряде стран Старого света, видится продолжением хитро спланированной технологии «управляемого» хаоса. Нестабильность на Ближнем Востоке и на границах Европы (или даже внутри неё) должны продолжаться еще несколько лет, по крайней мере, до той поры, пока американским компаниям не удастся наладить свою техническую инфраструктуру в газовой отрасли, в противном случае европейский рынок будет для них закрыт . Таким образом, Евросоюз, как естественный союзник США видится в призме технологии «управляемого» хаоса таким же заложником и объектом латентного манипулирования, как и страны Ближнего Востока.
«Голод» как гегемонистская стратегия
Еще одним из элементов стратегии «управляемого хаоса» являются механизмы управления голодом. По данным Всемирной организации продовольствия и сельского хозяйства ООН в наши дни голод установил свою власть над миллиардом человек во всем мире, а обычную нехватку еды в той или иной степени, количественной или качественной, испытывает почти половина современного человечества. Прогнозы специалистов предрекают дальнейшее повышение мировых цен на продовольствие и дальнейшее расползание голода по планете. Неблагоприятные для сельского хозяйства изменения климата, войны и вооруженные конфликты, глобальный финансово-экономический кризис, делают проблему голода одной из самых актуальных. Ответом западных транснациональных компаний на продовольственную проблему стало появление на глобальном рынке разнообразных генно-модифицированных организмов. Здесь лидером стала американская кампания ТНК Monsanto Со, тесно связанная с гигантом пищевой индустрии Coca-Cola и контролирующая рынок генно-модифицированных сортов сои, кукурузы, хлопка и пшеницы . Вопрос пользы и вреда организму человека от таких продуктов является в науке дискуссионным. Однако не вызывает сомнений тот момент, что продовольственная зависимость страны от иностранных товаров, возможность увеличивать и уменьшать объемы их поставок, является прекрасным способом стимулирования условий для социальных потрясений и дестабилизации ситуации в регионе.
Хаос и глобализация
Технология «управляемого» хаоса, активно использованная Западом в своих целях, может успешно применяться в любом регионе, где есть существенные экономические и социальные проблемы, вне зависимости от этнического и конфессионального аспекта. К наибольшему эффекту такая технология приводит в сетевых обществах, активно включенных в глобализационные процессы. В сетевых обществах гораздо меньше организации и рассудочности и сами они гораздо ближе к хаосу, непредсказуемости и спонтанности, нежели общество, основанное на рациональной иерархии. Используя сетевой принцип воздействия «управляемый» хаос опутывает все сферы общества от образования, СМИ и науки, до экономических и политических процессов. Внешне, угроза национальной безопасности от подобной технологии на первых этапах ее развития может не проявляться, так как она всегда завуалирована красивыми и праведными лозунгами либеральных ценностей, свободы слова, демократии, толерантности и прочими. Когда же в стране создаются необходимые условия, сетевой принцип энтропии срабатывает молниеносно и приводит к полному краху государственности. Противостоять технологии сетевого «управляемого» хаоса крайне сложно, комплексных мер борьбы с этим злом еще не выработано, что позволяет считать эту технологию одной из глобальных угроз современного миропорядка.
23.03.2016 Максим Васильев
http://katehon.com/ru/article/upravlyaemyy-haos-kak-tehnologiya-neokolonialnogo-peredela-mira
04.09.2015 Предсказатель. Новое 11 сентября для Америки уже официально объявлено.
Дик Чейни (Фото: ZUMAPRESS.com/ Global Look Press)
Дик Чейни, бывший вице-президент США, бывший главный исполнительный директор компании «Халлибертон», пропагандист пыток в американских тюрьмах и организатор войн в Афганистане и Ираке, сообщил американцам в своем интервью телеканалу CNN, что их ждет теракт пострашнее того, что случился 11 сентября 2001 года. По его словам, террористы могут использовать химическое или биологическое оружие. Ответственными за теракт Чейни заранее назначил боевиков из ИГИЛ*. Так же, как и в случае с 11 сентября, остается совершенно непонятным, где эти боевики возьмут химическое или биологическое оружие, или как они прорвутся сквозь все уровни неслабой американской безопасности. Но Чейни можно верить: пацан сказал — пацан сделал.
Пятнадцать лет назад, номинировавшись как кандидат в вице-президенты, Чейни в своей речи перед республиканцами так же четко дал понять Америке, что ее ждет. Он побранил администрацию Клинтона-Гора за то, что они недостаточно финансировали армию, и пообещал: «мы с Бушем позаботимся об этом… Вскоре у наших мужчин и женщин в военной форме появится главнокомандующий, который знает, в чем его цель… Я обещаю им: помощь идет».
Буша-Чейни избрали. Спустя год после этой речи состоялся теракт 11 сентября. Сразу же после него американцы вторглись в Афганистан, годом позже — в Ирак. Чейни был одним из главных агитаторов, связывавших 11 сентября с Ираком. От этой идеи он не отказался даже сегодня, когда все его соучастники его уже отреклись от «ошибочной» иракской авантюры. «Мужчины и женщины в военной форме» жить стали лучше, жить стали веселей. У них появилась цель, да не одна — целое множество живых мишеней по всему миру. Их обеспечением в Афганистане, Ираке и далее везде занялась компания «Халлибертон», та самая, которой Чейни руководил вплоть до 2000 года. В 2001-м компания заключила с Пентагоном контракт по обслуживанию американской армии на 10 лет без каких-либо финансовых ограничений.
Все это до ужаса напоминает процесс создания и выхода на экраны «большого» голливудского блокбастера, не правда ли? Сначала выращивают звезду — спонсируют «Аль-Каиду» ** или ИГИЛ. Потом звезду раскручивают с помощью тех же самых СМИ и тех же самых технологий, которые раскручивали Анджелину Джоли. Начинается громкая рекламная кампания: в 2000 году нас кормили сказками про зверства Осамы бен Ладена. Сейчас — мозги полощут с помощью видео-казней, поставленных и исполненных боевиками ИГИЛ. Наконец, выходит долгожданный трейлер — его роль прекрасно играет интервью Дика Чейни CNN. Что ж, будем ждать премьеры — умирающих в прямом эфире американцев. Ну, а затем начнется самое интересное — организаторы проекта начнут, благодаря этому теракту, масштабную войну, выбьют из Пентагона новые контракты и ринутся подсчитывать и делить прибыли. Ну, все как с «Властелином колец» каким-нибудь. Даешь Оскара Дику Чейни.
Где наш «американский партнер» собирается воевать и заколачивать деньгу на этот раз? Ну, раз на роли террористов назначены боевики ИГИЛ, значит, следующим ТВД должны стать Сирия и Иран. Чейни, кстати, является последовательным противником сделки США с Ираном и 8 сентября собирается произнести громовую речь против нее в Институте американского предпринимательства. 8 сентября исполняется 13 лет с тех пор, как Чейни начал агитацию за войну в Ираке. Сегодня на очереди у него Иран. Саддаму Хусейнуинкриминировали пробирку с белым порошочком. Иран Чейни обвиняет в создании ядерного оружия: (сделка с ним) «сделает угрозу использования атомного оружия такой же реальной, как во времена Хиросимы и Нагасаки.»
По мнению обозревателя демократического издания Salon, Чейни затевает кампанию против Ирана, используя те же приемы, что и в кампании против Ирака 13 лет назад. Свои громкие заявления он не случайно начал в сентябре. Как сказал в 2002 году один из сотрудников Джорджа Буша, объясняя, почему антииракская истерия стартовала осенью: «С точки зрения маркетинга, новый продукт никогда не позиционируют в августе». Тот же маркетинг используют боссы Голливуда, начиная продвижение нового фильма.
Собственно, только на демократическую партию и могут надеяться сегодня американцы. При Клинтоне-Горе их все-таки не сжигали заживо в небоскребах. Республиканцы же, кажется, легко пожертвуют несколькими тысячами сограждан, чтобы начать очередную войну. «Побочный ущерб», чего уж там.
Вот так на практике выглядит теория «контролируемого хаоса». Население уничтожается отнюдь не только в чужих странах, но и на своей собственной территории. Пока число жертв на Ближнем Востоке на порядок превосходит число американцев, погибших 11 сентября. Но ставки растут, и вскоре, вероятно, представители «золотого миллиарда» на собственной шкуре почувствуют все прелести хаоса.
Но как не восхититься патриотизмом американцев?! Ведущий политик, связанный с ВПК, открытым текстом обещает им убийство их сограждан с помощью оружия массового уничтожения, а они продолжают верить в байки про террористов.
* «Исламское государство» (ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.
** Международная организация «Аль-Каида» 13 ноября 2008 года решением Верховного суда России была признана террористической. Её деятельность на территории РФ запрещена.
Виктория Никифорова
03.09.2015 Управляемый хаос.
Проханов А.
Рис. Геннадия Животова. Мигранты: поглощение Европы
В Европу хлынули племена и народы. Через Средиземное море на утлых челноках, на лодках, на ржавых посудинах движутся тысячи и тысячи людей. Одни доплывают до берега, других съедают рыбы. Уцелевшие карабкаются по прибрежным скалам и ползут, двигаются, крича и стеная, к центру Европы. Люди несут с собой страдания, несут телесные и духовные болезни. Они ненавидят, вопят. В их сознании — хаос. Это безумное переселение народов, от которого стонет Европа, не знающая, что делать. Слишком неожиданным, слишком гигантским стал поток человеческой магмы.В последние годы на политологических симпозиумах, форумах часто повторялось словосочетание "управляемый хаос". Это теория, которая якобы была разработана американским университетом в Беркли, связана с новыми представлениями о хаотизации мира и о возможности этим взорванным, лишённым структуры, миром управлять. Теперь, на примере современной Европы, мы понимаем, что такое управляемый хаос.Сначала американцы взорвали несколько демографических бомб в Северной Африке. Они уничтожили жёсткие структуры в Ливии, в Ираке, в Сирии. И эти страны, лишённые своих оболочек, своих внутренних опор, превратились в кашу, в кисель, наполнились ожогами, ненавистью, сражениями и болью. Обезумевший турбулентный мир и хаос, господствующий по всей Северной Африке, умелыми тонкими воздействиями был направлен через Средиземное море. Целые корпорации, работающие на деньги Запада, на деньги ЦРУ, занимаются переправой людей. Строятся пирсы, добываются суда, нанимаются проводники, которые ведут эти толпы через море в Европу.Европа, получившая эту взрывную волну, этот управляемый хаос, не знает и не понимает, что можно поделать. Рушится Европейский Союз. Страны хотят закрыть границы, сделать их непроницаемыми. Умирает Шенген, отменяются права человека. Европа находится накануне зловещих перемен, и это — результат изобретённого американцами оружия, результат теории управляемого хаоса, которую они применили.Может показаться, что эти процессы проходят далеко от России. Но это — иллюзия. Вблизи от России, на гигантских просторах Средней Азии, существуют замедленные взрывные устройства, готовые поднять на дыбы хрупкие, во многом не состоявшиеся государства. Фергана, которая кипит восстанием. Узень в Казахстане, где некогда было подавлено восстание. Киргизия, которая вся клокочет и не пережила ещё до конца недавнюю революцию. Таджикистан, где существует ненадёжное господство кулябского клана. Все это — области, которые во мгновение ока могут быть вздыблены и превращены в грандиозные человеческие взрывы. И взрывная волна этих восстаний, волна среднеазиатского хаоса хлынет на Север, в Россию, на благодатные земли, где царят мир, спокойствие и благополучие. Мы должны внимательно смотреть за тем, что там происходит. ИГИЛ, который уже нацелился на Среднюю Азию, и есть то острие, которое вонзится в среднеазиатские пространства.Китай и Россия сближаются экономически, политически, культурно, они сближаются и в военной сфере, потому что противодействие ИГИЛу возможно только при совместном участии России и Китая. Китай, имеющий на своей территории целые мусульманские анклавы, Китай, который не в состоянии усмирить исламское сопротивление в Синьцзяне, страшится ИГИЛа.Демографическая бомба уже взорвалась у границ России. Лужков во время своего владычества без видимой необходимости, мотивируясь странными коммерческими или политическими мотивами, запустил в Россию, в Москву массу чужеземцев — миллионы азербайджанцев и представителей азиатских республик. Эти люди хлынули в Россию и заполонили наши рынки, магазины, торговые точки. Они не вставали у станков, чтобы строить новые подводные лодки или автомобили. Не наполнили наши университеты, добывая новые знания. Они занимались только торговлей, только считали деньги. Они накопили огромные состояния и купили себе комфортное московское жильё. Начали проникать в органы управления российской власти. Стали встраиваться в системы русского государства, патронируя своих земляков и единоверцев. Управляемый хаос, о котором мы говорили, — уже реальность. И теорию управляемого хаоса следует преподавать в наших высших школах, в школах разведки и госбезопасности.Америка — это страна, которая изобрела и первой взорвала атомную бомбу, совершив тем самым грандиозное преступление перед человечеством. Бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, были сброшены на всё человечество. Сейчас Америка изобрела демографическую бомбу и взорвала её сначала на территории Северной Африки, а потом неизбежно взорвёт на пространствах Средней Азии. Эти злодеяния созвучны и соразмерны атомным взрывам семидесятилетней давности.Как противодействовать этому? Как бороться? Это предмет не публицистики, не досужих размышлений писателя или художника. Это предмет интенсивного, глубокого, незамедлительного исследования и изучения во всех наших интеллектуальных кругах и сферах.Когда-то академик Сахаров предлагал отбуксировать ядерные бомбы к побережью США, погрузить их на дно и оставить там дремать до поры до времени. И в случае, если разразится страшная мировая война, пролетающий по небу самолёт или проплывающая мимо подводная лодка могут разбудить эти бомбы. Тогда они взорвутся в воде. Урон, который они причинят Соединённым Штатам, — это не альфа- и гамма-излучения и не взрывная волна самих ядерных фугасов. Это — гигантские цунами, которые поднимутся в океане и смоют цивилизацию с американских побережий. Так же — разрушительной волной — действуют сегодня взорванные демографические бомбы.
http://zavtra.ru/content/view/upravlyaemyij-haos/
http://izvestia.ru/news/590721#ixzz3kfV6KT5S
01.09.2014 Русский мир и глобализация.
России вновь предстоит предложить альтернативный проект будущего, исходящий из русских смыслов
Проект «Глобализация»: победители и побежденные
Батчиков Сергей Анатольевич (р. 1953) – русский экономист, предприниматель, общественный и политический деятель. Действительный член Международной академии корпоративного управления. Председатель правления Российского торгово-финансового союза. Директор Центра проблем управления крупными социально-экономическими системами Международного научно-исследовательского института проблем управления. Постоянный член Изборского клуба. Разработка проекта «Глобализация» была осуществлена теми же организациями, теми же людьми и теми же методологическими средствами, что и доктрина холодной войны. Идеологи глобализации пытаются представить ее как объективное и исторически неизбежное сближение государств мира, как рост взаимосвязи наций, обусловленный углублением международного разделения труда, расширением мировой торговли и стремительным развитием современной техники, коммуникаций и СМИ. За производственно-технологическим аспектом глобализации при этом скрывают истинные цели этой тщательно разработанной стратегии – установление нового мирового порядка и формирование однополярного мира.
Убедительное определение глобализации приводит А.Б. Вебер, по мнению которого "глобализация представляется своего рода кентавром, "тело" которого – технологическая революция в сфере информатики и телекоммуникаций, ускоренный рост транснациональных переводов капитала и международной торговли, растущая взаимозависимость обществ, а "голова" и "руки" – правительства США, других стран "большой семерки" и контролируемые ими международные финансовые организации, действующие согласно принципам Вашингтонского консенсуса, в духе идеологии и политики неолиберального рыночного глобализма".
Фатальное решение о демонтаже системы «мягкого», социального кейнсианского капитализма и «возврате к истокам» было принято на Западе в 70-е годы прошлого века, когда стало ясно, что эпоха «модерна», основанием которой был большой проект Просвещения, подходит к концу — импульс индустриализма исчерпал свой ресурс. Идеологической основой нового курса стал неолиберализм. На пути «возврата к истокам» логика борьбы заставила за последние сорок лет «проскочить» и классический либерализм, и обновление Реформации, и духовность раннего христианства, и, наконец, докатиться до неоязычества, до полного отказа от гуманистических универсалистских идеалов.
В гуманистической футурологии Тоффлера предполагалось, что постиндустриальное общество будет отличаться от цивилизации «второй волны» особой ролью науки, образования и культуры, а его центральным социальным институтом будет не промышленное предприятие, а университет. Однако «неолиберальная волна» толкнула развитие Запада на иной путь - к господству «ростовщика», спекулятивного финансового капитала. Главными институтами стали не университет и лаборатория, а биржа и банк, соединенные в глобальную сеть. И постепенно ростовщик взял человечество за горло, что имело огромные мировоззренческие последствия. А.С. Панарин писал: «Монетаризм — больше чем одно из экономических течений. Он является сегодня, может быть, самой агрессивной доктриной, требующей пересмотра самих основ человеческой культуры — отказа от всех традиционных сдержек и противовесов, посредством которых любое общество защищалось от агрессии денежного мешка… Все прежние моральные добродетели, заботливо культивируемые человечеством на протяжении всей его истории, отныне осуждены в качестве протекционистской архаики, мешающей полному торжеству обмена».
Стратегия глобализации априори предполагает появление в результате ее реализации побежденных и победителей. В 1990 г. один из идеологов мондиализма, пpезидент Евpопейского банка pеконстpукции и pазвития Жак Аттали весьма откровенно охарактеризовал эту программу мироустройства в своей книге “Тысячелетие. Победители и побежденные в гpядущем миpовом поpядке”. “В гpядущем новом миpовом поpядке будут побежденные и победители. Число побежденных, конечно, превысит число победителей. Они будут стpемиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скоpее всего, такого шанса не пpедоставят. Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отpавленной атмосфеpы, а на них никто не станет обpащать внимания из-за пpостого безpазличия. Все ужасы XX столетия поблекнут по сpавнению с такой каpтиной”.
В 90-х годах прошлого века неолиберализм одержал победу во всемирном масштабе, и с тех пор процессы глобализации происходят с ускорением.
В ходе глобализации рост экономики ведущих стран достигается не столько за счет развития производства, сколько посредством перераспределения богатства между сильными и слабыми странами. Осуществляется оно с помощью резкого ослабления национального государства(обычно после затягивания его в долговую ловушку), приватизации и скупки всех видов национальных ресурсов, включая природные. При этом и национальное государство под давлением международных финансовых институтов («мирового правительства») начинает служить инструментом такой глобализации – прежде всего, проводя приватизацию и сокращая расходы на социальные нужды и на поддержание таких национальных систем, как наука и культура. Государства же организуют потоки массовой нелегальной миграции рабочей силы, делая ее совершенно бесправной и резко удешевляя ее цену.
В процессе глобализации целенаправленно осуществляется перестройка массового сознания и мировоззрения посредством жесткого воздействия современных средств манипуляции всей духовной сферой человека с применением информационных и социокультурных технологий. Это – мироваяинформационно-психологическая война. В ходе ее происходит разрушение культуры солидарности, широкое внедрение культа денег и социал-дарвинистских стереотипов в представлении о человеке и обществе. Способность больших масс населения к сопротивлению и самоорганизации парализуется.
Все это ведет к концентрации контроля над финансовыми, военными и информационными ресурсами с образованием одной гиперимперии – США. Запад делегирует ей полномочия мирового жандарма, судьи и палача, насилие которого становится легитимным в глобальном масштабе. Создается мироустройство по типу «неоантичности»: новый языческий Рим с его центурионами и легионами следит за порядком в огромном глобальном ГУЛАГе, где трудится «внешний пролетариат», обеспечивающий средствами жизни и комфорта интернациональную расу неокочевников – господствующего глобального меньшинства, не привязанного ни к какой территории или национальной культуре.
Провозглашаемый идеологами глобализации «хаос свободы» на деле оказывается хаосом для людей и свободой для людоедов. Приспособиться к такому хаосу наступающей цивилизации каннибалов может только преступный мир и сплоченная криминализованная бюрократия. Все остальные должны либо смириться с положением рабочего скота в глобальном ГУЛАГе, либо организоваться для сопротивления этой орде кочевников.
«Перестройка» - триумф глобализаторов
Главным препятствием нынешней волне глобализации служил Советский Союз. По мнению идеологов нового мирового порядка, СССР и всю социалистическую систему необходимо было уничтожить, поскольку они представляли альтернативу глобализации, служили моделью и зародышем иного мироустройства. Этот зародыш не удалось убить интервенцией, а затем блокадой 20-х годов ХХ века, затем агрессией фашизма. Он стал стремительно расти и развиваться, так что возникала мировая система кооперации и соединения ресурсов развития, высвобождающихся из-под диктата мировой капиталистической системы, построенной по принципу «метрополия-периферия». Если бы эта альтернативная система окрепла, метрополия лишилась бы главных источников своего богатства и возможности высасывать ресурсы у большей части человечества.
Против этой альтернативной системы в 1946 г. и была начата третья мировая война нового типа, «холодная», экономическая и информационно-психологическая. Если бы СССР не успел создать атомную бомбу, то, несомненно, стал бы объектом и атомных бомбардировок, что, как свидетельствуют рассекреченные документы первого этапа «холодной» войны, было закреплено в стратегии Пентагона.
Информационно-психологическая война против СССР усилилась с приходом Горбачева. Идеологическая война на уничтожение советского государства велась против всех его систем – от армии и хозяйства до образования и здравоохранения. Общество испытало культурный шок, сознание было приведено в хаос. Положение усугублялось тем, что в 70-е годы в результате урбанизации и индустриализации возникло первое в истории, неизвестное по своим свойствам сытое общество, поколение людей, не видевших массовых социальных страданий, что привело к ослаблению прежней мировоззренческой основы советского строя и оснований его легитимности.
Для разрушения СССР была эффективно использована технология мятеж-войн, разожженных союзами политических и преступных группировок. Они были тесно связаны с политическими центрами в Москве, получали из центра щедрое финансирование и оружие, а их информационное прикрытие носило международный характер. Еще одним орудием подрыва стало втягивание его в «большую коррупцию» в конце 80-х годов.
В конце 80-х годов против СССР была проведена экономическая война, в основном силами внутренних союзников США (можно считать ее гражданской войной). Группировке Горбачева удалось в короткий срок (1988-1990 гг.) разрушить финансовую систему и потребительский pынок СССР. В Советском Союзе финансовая система состояла из двух «контуров». В производстве были безналичные («фиктивные») деньги, они погашались взаимозачетами. На потребительском рынке действовали обычные деньги, масса которых регулировалась в соответствии с массой товаров. Это позволяло поддерживать низкие цены и не допускать инфляции. Такая система могла действовать лишь при запрете перевода безналичных денег в наличные. Масштаб цен в СССР был иным, нежели на мировом рынке, и рубль мог циркулировать лишь внутри страны. Для этого были необходимы государственная монополия внешней торговли и неконвертируемость рубля. В 1989 г. оба контура финансовой системы СССР были разомкнуты: отменена монополия внешней торговли, начался массовый вывоз товаров за рубеж. Было разрешено превращение безналичных денег в наличные, рост доходов при сокращении товарных запасов привел к краху потребительского рынка. Оттянуть развязку пытались за счет дефицита госбюджета, внутреннего долга и продажи валютных запасов. Средства перекачивались из накопления (инвестиций) в потребление - «проедалось» будущее развитие и рабочие места. Неожиданная и непонятная для населения внезапная разруха и нехватка товаров вызвали шок, который и был использован для уничтожения СССР.
После 1991 г. экономическая война была продолжена уже против России. Совместно с американскими советниками был разработан план тотальной приватизации, которая на деле была разрушением всего народного хозяйства. За три года производство сократилось наполовину, а самое наукоемкое производство – в 6 раз. У населения были экспроприированы хранящиеся в государственном банке накопления в размере 450 млрд. долл. За рубеж были вывезены ценности (в виде товаров, сырья и дорогих материалов) на сумму, которая не поддается точному измерению, но составляет сотни миллиардов долларов. В 1995 г. был проведен второй цикл приватизации, создавший слой «олигархов», которым были переданы наиболее рентабельные отрасли экономики (добыча нефти и металлургия). Так, крупнейшая нефтяная компания была «продана» Роману Абрамовичу за 100 млн. долл. Он хищнически эксплуатировал ее, составив себе многомиллиардное состояние, а в 2005 г. государство «выкупило» эту компанию обратно за 13 млрд. долл.
Национальный рынок был просто «сдан» иностранным конкурентам, которым правительство России даже оказывало поддержку, дискриминируя отечественных! Так, в 1992 г. правительство Ельцина закупило у российского села 26,1 млн. т зерна по 28 долл. за тонну, а у западных фермеров – 28,9 млн. т. зерна по 143,9 долл. за тонну. Нобелевский лауреат Дж. Стиглиц пишет, что в ходе реформы в России принимались «наихудшие решения из всех возможных». Наихудшие – если смотреть с точки зрения интересов страны, но наилучшие с точки зрения противника, разрушающего экономику этой страны. К числу таких решений, навязанных западными «советниками», относится и сравнительно недавнее вступление России в ВТО - один из главных инструментов неолиберальной глобализации.
Мощным оружием разрушения страны стало внедрение системы потребностей, удовлетворяемых только через Запад, и «вербовка» элиты с ее превращением в антинациональную силу. Повреждение механизмов скрепления народа, его демонтаж - одно из важных средств войны во все времена. Был произведен демонтаж исторической памяти, причем на очень большую глубину, опорочены или осмеяны символы, скреплявшие национальное самосознание, в людях разжигалось антигосударственное чувство, неприязнь к главным институтам государства. Разрушительным ударам подвергались все институты, генерирующие связи, соединяющие людей в народ - школа, армия, наука, литература. К 1991 г. советский народ был в значительной степени «рассыпан» - осталась масса людей, не обладающих надличностным сознанием и коллективной волей. В результате поражения СССР произошла архаизация сознания образованных людей. В России с конца 80-х годов произошло разрушение или глубокая деградация инструментов рефлексивного мышления. «Перестройка» так и замышлялась - как стирание нашей исторической памяти, возвращение на «столбовую дорогу цивилизации».
В 80-е годы едва ли не главный удар «холодной войны» был направлен на разрушение системы межнационального общежития. С конца 80-х годов прилагались огромные усилия, чтобы в нерусских народах разбудить «племенное» сознание - этнический национализм, обращенный вспять, в мифический «золотой век», который якобы был прерван присоединением к России.
Развал СССР, а затем и нынешней России - необходимый этап в доктрине глобализации, которая созревала в неолиберальной философии с конца 70-х годов. Это и этап на пути к тому состоянию, что сегодня называют «Поминки по Просвещению». Нельзя не согласиться с А.С. Панариным, который полагал, что дробление мира на мелкие государства и потакание этносепаратизму были связаны с новейшим либеральным замыслом: оставить «единственную сверхдержаву в окружении мира, представленного исключительно малыми и слабыми странами».
Цивилизационная война против русского мира
В 1997 г. один из идеологов глобализации З.Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» написал, что «новый мировой порядок при гегемонии США создается против России и на обломках России». События на Украине не оставляют сомнений в том, что Запад, ведомый США, начал цивилизационную войну против России и всего русско-православного мира, войну на уничтожение. Начатая цивилизационная война – это война без правил. Точнее правило в ней только одно – Россия не права всегда, во всем и при любых обстоятельствах (достаточно вспомнить, что, по мнению ЕС и Б. Обамы, Россия не права даже при оказании гуманитарной помощи бедствующему населению Донбасса).
Западные СМИ неизменно представляют Россию чем-то вроде бензоколонки, выдающей себя за страну, а русских – «отупевшими от беспробудного пьянства варварами» (из выступления Р. Петерса на форуме Американского института предпринимательства). Россия – «разваливающаяся страна» (журнал New Republic), «Россия кончена» и скатывается к социальной катастрофе и забвению (журнал Atlantic), «Россия – умирающий медведь» (Foreign Affairs). Дирижеры информационно-психологической войны пытаются окутать нас мглой безысходности и убедить в том, что сопротивление бесполезно.
В чем причина царящей сегодня на Западе антироссийской истерии? Огромные запасы природных ресурсов всегда не давали покоя нашим западным «партнерам». Мечта транснационального капитала - взять их под полный контроль и свободно распоряжаться ими, используя для добычи ограниченный контингент «аборигенов» (достаточно вспомнить тезис Маргарет Тэтчер о том, что российское население слишком велико, для добычи и транспортировки имеющихся ресурсов будет вполне достаточно 15 млн. человек). Избежать «pиска pазбазаpивания сыpья по национальным кваpтиpам» - один из принципов глобализации. Эту идею конкретизировала в свое время государственный секретарь США Мадлен Олбрайт, которая посчитала «несправедливым, что Россия обладает такими огромными природными ресурсами». Речь идет о запасах не только минеральных ресурсов, но и пресной воды, дефицит которой увеличивается с каждым годом.
После развала СССР Россия была близка к утрате суверенитета над своими природными ресурсами. Экономическое положение страны было во многом более тяжелым, чем после горячих войн – промышленное производство остановлено, поля опустели, экономические связи разорваны, капиталы вывезены, население было деморализовано и вымирало, экономическая политика определялась директивами МВФ и указаниями западных советников и не имела ничего общего с национальными интересами. Послушная поверженная Россия образца 1990-х полностью отвечала интересам Запада. Это было время дежурных американских улыбок, обещаний и похлопываний лидеров новой России по плечу. «Империя добра» уже рассматривала Россию в качестве геополитического банкрота и праздновала установление однополярного мира.
Однако Русско-православная цивилизация всегда находила достойный ответ на внешние вызовы, будь то Смутное время, нападение Наполеона или вторжение нацистской Германии – и выскальзывала из приготовленной для нее ловушки. Настоящим шоком для Запада стала Мюнхенская речь Путина в 2007 г., в которой он заявил, что США не удалось выстроить мир под одного суверена, что эпоха однополярного мира закончилась и что Россия, всегда пользовавшаяся привилегией проводить независимую внешнюю политику, не собирается изменять этой традиции и сегодня. По сути, это был первый внятный сигнал Западу о том, что Россия по свистку не собирается принимать положение «смирно», что у неё есть свои представления о справедливом мироустройстве и она не хочет быть втянутой в процесс глобализации под эгидой США. Реакцией на эту речь стала беспрецедентная по формулировкам статья в Los Angeles Times под названием «Путин: вошь, которая зарычала». Причина ее появления очевидна: Россия отошла от края пропасти, в которую ее уже почти столкнули неолиберальные глобализаторы и в очередной раз выскользнула из приготовленного капкана. Она не только из него выскользнула, но и смеет заявлять о своих интересах! И Путин мгновенно превратился во врага № 1 глобалистской элиты. Его обвиняют в иррациональности и мании величия, сравнивают с Гитлером, для борьбы с его популярностью в России вновь мобилизуется (и под правыми, и под левыми лозунгами) антисоветская пятая колонна. А ведь после Мюнхенской речи была операция по принуждению к миру Грузии, поддержка Сирии, создание Евразийского экономического союза и, наконец, переполнившее чашу терпения Запада присоединение Крыма.
«Возрождение Российской империи в той или иной форме представляет значительно большую угрозу Соединенным Штатам, чем исламский мир»,- заявил основатель и бессменный глава Stratfor Global Intelligence(именуемой не иначе как «теневое ЦРУ») Джордж Фридман. «…поэтому задача предотвращения усиления России должна преобладать над всеми остальными». С каждым днем мы видим все больше свидетельств того, что именно эта задача положена в основу американской внешней политики. Очередным подтверждением стало выступление Обамы на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, в котором он удостоил Россию второго места в списке угроз международному миру и безопасности (на первом – вирус Эбола, на втором – «российская агрессия в Европе» и уже на третьем – ИГИЛ и прочие террористы). А буквально через несколько дней замминистра обороны США Б. Ворк, выступая в американском Совете по международным отношениям, обвинил Россию в том, что она хочет пересмотреть сложившийся мировой порядок и пригрозил, что США могут ответить на угрозу военными методами.
Именно задаче предотвращения усиления России служат спровоцированные «хозяевами мировой игры» события на Украине. Лишить Россию исторических союзников, убедив украинскую элиту в перспективности союза с Западом против России было их давней мечтой. Для Украины в отношениях с Западом началась пора улыбок, щедрых посулов и одобрительных похлопываний по плечу. Одновременно под аплодисменты новых «друзей» затягивается экономическая удавка на шее Украины. При этом все понимают, что вне задачи «предотвращения усиления России» Украина «хозяевам истории» не интересна. Если же каким-то невероятным чудом Украина сумеет выскользнуть из «партнерских» объятий Запада и избежать участи «конченой страны» и при этом посмеет заявить о своих национальных интересах, то ответом ей будет звериный оскал «хозяев истории». Истории о том, как США «сливают» своих «недостаточно эффективных» союзников, хорошо известны. Президент Порошенко мог бы к примеру освежить в памяти, чем окончилась дружба с США для президента Южного Вьетнама Нго динь Зьема.
Альтернативный проект будущего
Запад всегда пытался насаждать свои ценности, выдавая их за универсальные, стремился переформатировать весь мир по своим лекалам и стандартам. Сначала это были ценности цивилизации против варварства, потом ценности западноевропейского христианства, да так ловко поданные, что ради них оказалось возможным разграбить христианскую Византию и попытаться захватить земли православных славян. Потом громили и жгли еретиков и ведьм (конфискуя их собственность). Потом понесли по свету ценности "Просвещения", а также "свободы, равенства и братства", концентрированным выражением которых явились гильотина и ядерный гриб над Хиросимой. Теперь — блага "демократии" и "общечеловеческих ценностей". А за колоннами этих "подвижников" — дымы пожарищ, руины Вьетнама, и Ирака, Ливии и Сирии, десятки миллионов оборванных жизней.
С каждым днем мы наблюдаем все больше свидетельств того, что образ будущего мироустройства в доктрине глобализации становится все более антигуманным. Мир как будто тащат к неоязыческому разделению на высшую и низшую расы, рушат всё здание идеальных принципов и международных норм, выстроенное в Новое и Новейшее время. Какую модель может предложить Русский мир как альтернативу «звериной» глобализации?
Русско-православная цивилизация (какие бы формы она ни принимала в конкретных исторических условиях) по главным вопросам бытия всегда предлагала человечеству свою систему ценностей, рисовала отличный от доминирующего на Западе образ будущего и предлагала иные решения. Она стала не просто конкурентом Запада, но и его экзистенциальным, бытийным оппонентом. Если лицо Западной цивилизации определяют индивидуализм и культ мамоны, а мера счастья людей оценивается по материальному богатству, то русско-православная цивилизация воспринимает общество как единую семью, в которой объединение усилий, взаимоподдержка и взаимовыручка являются нравственным императивом. Русская цивилизация основана на принципах разумной достаточности, на стремлении не к материальному, а к социальному прогрессу, не к частной свободе, а к общей гармонии. Мерой оценки людей является не материальное богатство, а богатство души. Недаром Достоевский вложил в уста Версилова такие слова: «Одна Россия живет не для себя, а для мысли…».
Попытка втянуть Россию в периферию больного западного общества и заставить жить по чужим законам, вопреки собственным историческим и культурным традициям, едва не закончилась трагически. Эта попытка привела к огромным страданиям большинства народа. Попытка внедрить в России неолиберальную идеологию, провозглашающую свободу индивидуума от всего (в том числе от общества, от этики, от совести и от Бога) и предполагающую, что только индивидуализм, забота о себе, создание личной карьеры, обрывание всех социальных связей являются путем к благополучию, наткнулась в России на традиционное солидарное общество. В русской философии для него существует понятие соборность, означающее свободное духовное единение людей как в церковной жизни, так и в мирской общности, общение в братстве и любви. Аналогов в других языках этот термин не имеет.
Брукингский институт, входящий в число ведущих американских аналитических центров, в одном из своих исследований отмечал, что российские семьи способны переживать невероятные трудности, даже такие, как в девяностые годы, благодаря неформальным механизмам взаимопомощи. И вот эти механизмы неолибералы всячески пытались и пытаются разрушить. В 1984 г. один из идеологов неолиберализма Фpидpих фон Хайек во время полемики с Улофом Пальме заявил, что для существования pыночной экономики необходимо, чтобы люди освободились от некотоpых пpиpодных инстинктов, сpеди котоpых он выделил чувства человеческой солидаpности и состpадания.
Идея человеческой солидарности пронизывает российскую историю и культуру на протяжении многих веков. Со времен Крещения Руси слова Спасителя о том, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» настраивали мысли и чувства наших предков на служение евангельскому нравственному идеалу. Русский философ Иван Александрович Ильин определял государство исключительно через понятие солидарности, называя его «организованным единением духовно солидарных людей». В этом коренное отличие русско-православной цивилизации от Западной, в основу модели устроения общества которой положена система противостояний, конкуренции и борьбы, якобы необходимых для прогресса (по Гоббсу - «война всех против всех). Баронесса Тэтчер дошла даже до отрицания самого понятия «общества» и заявила, что не существует «такого явления, как общество, — только отдельные мужчины и женщины».
Солидарные ценности пронизывают все пространство отечественной культуры. Приемлемый для большинства альтернативный образ будущего может и должен быть построен именно на этой основе. Своя Правда, противопоставленная культу наживы и идеям перманентного конфликта, будет не только понята и принята молодежью, но, несомненно, получит поддержку миллионов тех людей и в Европе, и в Америке, которые еще не освободились от "химеры совести", и трезво оценивают проводимую Западом политику.
Сила и авторитет любой цивилизации определяются в конечном итоге не объемом ВВП и не военной мощью, а теми идеями, которые она несет. «Не в силе Бог, но в Правде», - произнес князь Александр Невский, получивший известие о вторжении шведов. Именно она, а не число лошадиных сил танковых моторов, не мощность информационных потоков, измеряемая в битах, определит исход решающей битвы метафизической войны смыслов.
http://www.dynacon.ru/content/articles/4539/
05.03.2008 Глобализация: управляемый хаос.
Необходимо приспособитьсяк хаосу свободы.
Значит, это кому-нибудь нужно…
 |
(«…западный мир допустил, сам этого не понимая, многое из того, что делает жизнь более неприятной, более жестокой, превращает в борьбу не на жизнь, а на смерть, когда возможности прибыли сокращаются, а предпринимателей (или назовите их как угодно) оказывается в избытке»).
«Наступило время сложных систем, которые порождают развеществление и расширяют его, а оно в свою очередь способствует возрастанию сложности… Пока еще мы пробавляемся архаическими понятиями, и нашего воображения хватает лишь на то, чтобы экстраполировать их в будущее, тогда как мы имеем дело с изменением самой природы мира… Если мы не успеем извлечь выводы из совершающейся эволюции, то путаница возьмет верх над сложностью, из которой мы не сумеем извлечь ее богатств… Путаницу символически изображает клубок шерсти, который не удалось распутать, — бесполезный, безнадежный и, хуже того, парализующий нашу волю».
«Информатика, сросшись с бюрократической властью, застынет несокрушимой глыбой. Это — исторический тупик человечества, который будет осознан по-настоящему только в конце, потому что ведущий к нему путь так приятен, так легок, так соблазнителен, так полон ложными удачами, что представляется маловероятным, что человек отвергнет его… Когда такое кибернетизированное государство «схватится», как схватывается ледяная шуга или бетон, то будет, строго говоря, уже слишком поздно».
«Совсем нетрудно представить себе бесчисленное количество голодных и отчаявшихся иммигрантов, высаживающихся из лодок на северном побережье Средиземного моря… Приток мигрантов может вызвать резкое усиление «оборонительного» расизма в странах въезда и способствовать установлению в них на волне популизма диктаторских режимов». Технологический прогресс постиндустриализма, по мнению авторов, ухудшает положение бедных стран: «Розовые перспективы стран Севера не являются столь же радужными для стран Юга… Технологические нововведения дают преимущества передовым странам в ущерб тем, которые находятся на более ранней стадии экономического развития» И венец всего таков: «Таким образом, нашим настоящим врагом является само человечество».
«Пожалуй, главным фактором, детерминирующим происходящее, является быстрота, с которой западный мир сможет обрести свое направление — будь то посредством новой религии, тоталитарного контроля с помощью «промывки мозгов» и использования медикаментов или же через колонизацию космического пространства. Возможно, рецепт придет из некой комбинации всех этих вещей, и тогда средства, более изощренные и менее опасные, чем алкоголь, который мы употребляем, смогут открыть подлинную личную Утопию. Одно кажется определенным, что западный мир ведет человечество в пропасть, из которой нет возврата, а потому следует отыскать альтернативный путь».
Примечания
Батчиков С.
Работа выполнена в рамках научно-исследовательского проекта Института русских исследований Московского Гуманитарного Университета "Русский мир в глобальном мире: внутренние и внешние факторы развития"
Подробнее: http://derzava.com/art_desc.php?aid=177#ixzz2B7lo1kgw
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на "derzava.com"
Источник: Возрождение державы
Реакция на хаос
Таким образом, обсуждая искусство, я подчеркиваю, что речь идет не просто о хаосе, но это взгляд практика на то, как мы реагируем на хаос. (Здесь я достаточно вольно цитирую Камиллу Палья и экстраполирую ее тезис в политику.) То, что мир хаотичен - это также общие слова. Даже в политическом сообществе, где многие из нас зарабатывают на жизнь, подобное утверждение стало общим местом.
На практике, однако, мы, Соединенные Штаты, с осторожностью выходим за рамки общих мест, когда сталкиваемся с фактом и с последствиями хаоса, или, лучше сказать, с динамичной природой мира. Почему это трудно? Почему трудно рассчитать, каковы будут последствия для нашего политического направления? Давайте вначале вернемся к тому, что мы находимся в хаотическом мире.
Аргумент, который я хотел бы привести, состоит в том, что международные отношения предъявляют нам характеристики самоорганизующейся критичности (SOC).Вкратце принцип SOC состоит в следующем: "многие сложные системы естественным образом эволюционируют до критической стадии, в которой незначительное событие вызывает цепную реакцию, способную затронуть многие элементы системы". Хотя сложные системы производят больше незначительных явлений, чем катастроф, цепные реакции любого масштаба являются интегральной частью динамики.
Согласно теории, механизм, приводящий к незначительным событиям, - это тот же механизм, который приводит к значительным событиям. Более того, сложные системы никогда не достигают равновесия, а развиваются от одного метастабильного состояния к другому. Пять лет назад термин SOC привлек меня именно тем, что понятие "новый мировой порядок" казалось мне трудно представимым. С чем бы мы не встречались в международных делах, это не был порядок.
Но у этого понятия «выросли ноги»: оно теперь встречается даже в программке этой конференции. Оставив в стороне неудачные конспирологические аспекты данного определения, которые спровоцировали паранойю милиций (самодеятельных структур ополчения) в США, отметим, что оно некорректно. Я бы заметил, что ситуация скорее описывается концепцией постоянной критичности. Международная обстановка сложна, динамична и постоянно изменяется. Мир представляется ареной кризиса.
Разрушение старой парадигмы упорядоченной, биполярной международной обстановки предполагало возникновение ностальгии по стабильности на международной арене. Отсюда - "новый мировой порядок". Мы же имеем дело с чем-то совершенно другим. Посмотрите на беспрецедентное число международных кризисов за последние 5 лет - Сомали, Гаити, Босния, Центральная Африка, Чечня.
Я уже не говорю о второстепенных (с американской позиции) кризисах, вроде Абхазии и Кашмира. Я думаю, что мы пребываем в обстановке, где непредсказуемые трансформации приводят к постоянным изменениям в международной обстановке - притом, что вся система сохраняет удивительную степень устойчивости. Модель самоорганизующейся критичности вполне описывает эту обстановку.
Для того чтобы события дошли до уровня критичности в глобальном масштабе, требуется существенно усложненная международная система.
Для достижения подлинной глобальной критичности – процесс, который мы наблюдаем в двадцатом веке, необходимы следующие предпосылки: эффективные методы транспорта; эффективные методы массового производства; большая свобода экономической конкуренции; повышение экономических стандартов, вытесняющих идеологию (когда борьба за выживание выиграна, для идеологии не остается места); эффективные массовые коммуникации, и повышение ресурсных потребностей.
Думаю, что это еще не исчерпывающий список, но данные вопросы представляются мне необходимыми предпосылками для глобальной критичности. Можно вместо этого говорить о глобальной "сложности", это тоже общее место, обычно определяемое "глобальной взаимозависимостью". Но мне кажется, что более продуктивно говорить об этом с позиций глобальной критичности.
Конечно, так можно зайти слишком далеко. Социальные науки зачастую субъективны. Теория хаоса стала тенденцией. Легко переоценить силу теории. Это ведет нас к вопросу о том, что является живым, а что воспоминанием. Существуют ли хаос и самоорганизованная критичность в качестве действительных принципов международных отношений или мы имеем дело с ощущениями и метафорами. Вице-президент Гор назвал критичность "неодолимой как метафора". Это, правда, и нам следует проявлять осторожность. Люди крайне нуждаются в стабильности, и один из путей, которым мы можем удовлетворить эту потребность, является поиск парадигм.
Мы считаем реальность прирученной, если находим для нее классификацию или описание. Но я более не отношусь к критичности как к метафоре. Я думаю, что процесс является реальным, а не кажущимся. Я думаю, что действия международных игроков являются подлинным проявлением хаотической обстановки, и что во взаимодействии большого количества игроков с высокими степенями свободы мы видим самоорганизующуюся критичность в международном масштабе.
Идея хаоса и критичности на общественной арене становится все более общепринятой. Я читаю о применении тории хаоса к экономике. Меня особенно интригует внимание к теории динамических систем со стороны психоаналитиков.
Меня впечатляет смелое применение этих теорий к "мягким" наукам, трудно поддающимся количественной оценке и предполагающим высокий риск субъективизма. И я думаю, что мы-то, стратегические аналитики, должны, тем более, справиться с подобными исследованиями. Один из психоаналитиков, д-р Галатцер-Леви, утверждает: "Теория хаоса возникает из осознания того, что сделать невозможно". Вспомните тот дискомфорт, который я уверен, многие из нас испытывали, когла пытались придать смысл «Новому мировому порядку». Применяя теорию хаоса к психоанализу Галатцер-Леви пишет: "Каждая достаточно сложная система непредсказуема в деталях на длительный период времени. Конечно, человеческий мозг является такой системой". А если мы имеем дело с продуктом деятельности миллионов человеческих разумов в интерактивной, респондирующей системе, не будет ли обоснованным полагать, что теория хаоса применима и к нашей частной науке?
Галатцер-Леви полагает, что он находит в психоанализе такие динамические феномены как странные аттракторы и самоподобие. Ранее два других аналитика, Сашин и Каллахан, создали модель аффекта — эмоционального ответа на стимул — опираясь на теорию катастроф. Нам следует подходить к этим концептам как реальным феноменам, а не просто метафорам. В нашей области нас должны вдохновлять работы этих наблюдателей; нам следует развивать соответственную модель международных отношений, включающую в себя динамическую теорию систем.
Успешная модель — если она может быть создана — будет охватывать военную стратегию, торговлю и финансы, идеологию, политическое устройство, религию, экологию, массовые коммуникации, здравоохранение и меняющиеся гендерные роли. К лучшему это или к худшему, но сумма данных факторов составляет сегодня международные отношения. История одного лишь XX века предоставляет достаточно свидетельств идеи критичности — хотя здесь мы опять же должны быть осторожны с субъективными интерпретациями.
История этого века демонстрирует периодический паттерн, проходящий критическое состояние, катастрофическое изменение, последующее изменение порядка и период метастабильности, который ведет к следующей последовательности. (Я рад здесь повторить слова Ричарда Куглера). Внешнеполитическими пиками века была первая мировая война, вторая мировая война, и завершение холодной войны. Вспомните, что происходило в контексте первой мировой войны: гибель 10 миллионов человек, другие бесчисленные жертвы, возникновение советского государства, европейская революция, масштабная пандемия гриппа. Все это начиналось с вроде бы незначительного события - убийства эрцгерцога Австрии. Вторая мировая война также начиналась с незначительных событий, начиная с 1931 года.
Коллапс советской империи - третий пример глобального критического изменения. Мне кажется, что мы здесь согласны в том, что мы в действительности не понимаем период после этого коллапса. Борьба Запада с Востоком удерживала крышку на котле. Коммунизм подавлял дестабилизирующие феномены национализма и преступности; в СССР строго подавлялись криминальные группировки, зато была "Коза Ностра" номенклатуры. Теперь, по окончании "холодной войны", мы сталкиваемся с неприятными издержками свободы - в Чечне ли, на Балканах, в Карабахе, или в распространении русской мафии. В терминах нашей теории степени свободы значительно возросли.
Однако на это можно посмотреть по иному: тот факт, что великая "холодная война" предохраняла нас от нарастающего хаоса, от подлинного динамизма в мире, и только сейчас мы осознаем масштаб мировых вызовов - экологически кризис, нехватка воды, изменения климата, дисфункциональные национальные культуры и деградация (breakdown) нации-государства. Ответ на все эти вызовы является явно неполным, и это очень сложная область.
В каждом из трех кризисов века мы оказались неспособны предвидеть масштаб перемен. (...) Для меня как дипломата интереснее всего политический ответ на вызовы, в особенности американский.
Фундаментальным ответом на хаос этих событий была вполне естественная попытка навязать порядок, обуздать природу. И это понятно: два предыдущих кризиса были крайне болезненными. И конечно, люди жаждут стабильности. А мы воспринимаем хаотические процессы как угрожающие.
Нам следует, однако, не оглядываться на бури этого века, а обратиться к фундаментальному уровню динамической теории систем - математическому. Мандельброд в своей замечательной книге "Фрактальная геометрия природы" описывает канторовскую пыль и называет ее "еще одним ужасным математическим объектом, обычно воспринимаемым как патологический". Далее он замечает, что кривую Кантора многие называют "чертовой лестницей".
Мы видим, что тот же порядок математических объектов именуется "галереей монстров" - сам Мандельброт создает "фрактального дракона". Все иррегулярное, дискретное, необычное нас пугает. То же - на политическом уровне.
Но я думаю, что нам очень важно это осознавать и наблюдать за этой мощной тенденцией в нас самих, внутри нашей корпорации. Таким образом, мы увидели, сколь велики были усилия западных политиков по разработке стабильной структуры международных отношений для предупреждения возможности повторения таких событий.
После катастрофы и передела мира в Первой мировой войне у нас была Новая дипломатия, которая привела к амбициозным попыткам создать Лигу Наций, Всемирный Суд, вашингтонские морские конференции, женевские переговоры по разоружению, и конечно, пакт Келлога-Бриана. Интересно, что эта попытка приручить хаос в международных отношениях сопровождалась насаждением "нормальности" во внутренней политике. В итоге провалился и пакт Бриана-Келлога, и "сухой закон" в США.
Бумажные рестрикции добропорядочных дипломатов, прежде всего в Мюнхене, никак не соответствовали бурлящей реальности. После Второй мировой войны руководство созданием международных структур взяла на себя Америка. И пятидесятые годы оказались значительно спокойнее двадцатых.
В ответ на концепцию CLAW доктора Гелл-Манна я предлагаю концепцию SLAW - Особо Острое Неприятие Благоглупости. Вспомните последние годы СССР. Когда начался коллапс? Не в 1989 ли году? Но даже после августа 1991 года Белый Дом реагировал по архетипическому типу реакции - в пользу структуры. Когда сообщили о путче, Буш заявил: "Мы ожидаем, что Советский Союз будет полностью выполнять свои международные обязательства". А потом: "Мы теперь мало что можем сделать" - и сослался на Горбачева в прошедшем времени, обнаруживая, что на пике этой перемены США мечтали о максимальной степени стабильности.
Все эти неуместные комментарии родились из страха перед хаосом. Между прочим, сам Горбачев, когда его спрашивали, как он оценивает свой вклад в ситуацию, говорил: "динамичность, динамизм".
(...) Долговременные задачи международного права, конечно, благородны. Но мы всегда должны принимать в расчет цену, которую нам приходится платить уже в ближайшее время.
То же касается применения миротворческих сил. Оно не должно превращаться в создание псевдостабильности. Вместо этого мы должны стремиться к интенсивным, активным изменениям в обществах, находящихся в конфликте. И надо помнить, что говорил Джордж Шульц: ни один исход урегулирования не бывает справедливым для всех. Кроме того, право часто не применяется в сегодняшней реальности, которая основана на конфликте. (...)
Я хотел бы высказать одно пожелание: мы должны быть открыты перед возможностью усиливать и эксплуатировать критичность, если это соответствует нашим национальным интересам - например, при уничтожении иракской военной машины и саддамовского государства. Здесь наш национальный интерес приоритетнее международной стабильности. В действительности, сознаем это или нет, мы уже предпринимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, кода развиваем средства массовой информации через частный сектор.
Еще одно пожелание – уделять больше внимания вопросам окружающей среды и вопросу о ресурсах.
(...) Конечно, для нас, как стратегов, важно одержать триумф над хаотической природой происходящего и навязать свое искусство дипломатии или войны, но прежде нужно воспринимать мир таким, каков он есть, а не таким, каким нам бы хотелось его видеть.
Сокращенный перевод статьи: Steven R. Mann. The Reaction to Chaos // Complexity, Global Politics, and National Security. Edited by David S. Alberts and Thomas J. Czerwinski. National Defense University Washington, D.C. 1998.
Публикуется с любезного разрешения Института национальной обороны (Вашингтон, США).
Родился в 1951 году в Филадельфии (США). Владеет английским, немецким и русским языками.
В 1973 г. закончил Оберлинский колледж (Oberlin College), получив степень бакалавра по немецкому языку.
В 1973-1974 гг. специализировался по предмету «немецкая литература» в Корнуэльском университете (Cornell University), Нью-Йорк, получив степень магистра.
С 1976 г. - на дипломатической службе.
Начинал карьеру в качестве сотрудника консульской службы в посольстве США на Ямайке.
Затем работал в посольстве США в СССР. Следующее место службы - Отдел по вопросам Советского Союза в Госдепартаменте США (Вашингтон).
В период службы в Госдепартаменте работал в Операционном Центре (круглосуточно функционирующем кризисном центре в Вашингтоне).
В 1985-1986 гг. являлся сотрудником-стипендиатом Института Гарримана по углубленным исследованиям Советского Союза при Колумбийском университете (Fellow of the Harriman Institute for Advanced Soviet Studies at Columbia University) в Нью-Йорке, получив вторую степень магистра – по политологии.
Был первым временным поверенным в делах (Charge d’Affaires) США в Микронезии (Колонна), открыв там в 1986 г. посольство США.
В 1988 г. открыл посольство США в Монголии также в качестве временного поверенного в делах (Charge d’Affaires ).
В 1991 г. с отличием (Distinguished Graduate) закончил Национальный военный колледж (National War College) в Вашингтоне.
С 1991 по 1992 гг. работал в офисе секретаря по обороне, курируя вопросы России и Восточной Европы.
Был первым временным поверенным в делах США в Армении (1992 г.).
Затем в 1992-1994 гг. - заместитель посла США на Шри-Ланке.
В 1995-1998 гг. работал директором отдела Индии, Непала и Шри-Ланки в Госдепартаменте США, продолжая заниматься исследованием проблем нелинейных систем, конфликтологии и военного искусства.
С 12 января 1998 г. по май 2001 г. был послом США в Туркменистане.
С 22 мая 2001 г. Посол Стивен Манн являлся старшим советником Государственного департамента США по дипломатии энергетических проблем региона Каспийского бассейна (Ambassador Steven Mann, Senior Advisor on Caspian Basin Energy Diplomacy, US Department of State) Будучи главным представителем американских энергетических интересов в регионе, лоббировал проект АБТД.
В 2003 г. служил в Ираке, в штате временной коалиционной администрации (Coalition Provisional Authority), отвечая за передачу Программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» (UN Oil-for-Food Program) под эгиду сил Коалиции.
В августе 2004 г. назначен специальным представителем по переговорному процессу, связанному с формированием и реализацией американской политике, направленной на продвижение мирного разрешения конфликтов на постсоветском пространстве (Нагорный Карабах, Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия (Special Negotiator responsible for the formation and conduct of U.S. policy to promote the peaceful resolution of conflicts in Nagorno-Karabakh, Abkhazia, Transnistria and South Ossetia).
Должность специального представителя по переговорному процессу в целях урегулирования конфликтов в Евразии (Special Negotiator for Eurasian Conflicts /EUR/SNEC/) входит в состав бюро по делам Европы и Евразии Государственного департамента США (Bureau of European and Eurasian Affairs), возглавляемого помощником госсекретаря Даниелем Фрайдом (Assistant Secretary Daniel Fried).
Официальное наименование занимаемой им в Госдепартаменте позиции: Senior Advisor for Eurasia and Special Negotiator for Nagorno-Karabakh and Eurasian Conflicts. В этом качестве первый зарубежный визит Стивен Манн совершил в Грузию.
Посол Стивен Манн является также американским сопредседателем в Минской группе по Нагорному Карабаху (U.S. Co-Chairman of the OSCE's Minsk Group on Nagorno-Karabakh).
Ambassador Steven Mann, Special Negotiator for Nagorno-Karabakh and Eurasian Conflicts, Bureau of European and Eurasian Affairs, Office of the Secretary, United States Department of State, Washington DC, USA.
Biography of Steven R. Mann Senior Advisor for Eurasia
Ambassador Steven Mann has been named the Special Negotiator for Nagorno-Karabakh and Eurasian Conflicts, in addition to his position as Senior Advisor for Caspian Basin Energy Diplomacy.
As the senior U.S. official responsible for Caspian energy issues, Ambassador Mann has been heavily involved in realizing the Baku-Tbilisi-Ceyhan (BTC) pipeline and in the successful launch of the Caspian Pipeline Consortium (CPC) line, among a wide range of other Eurasian energy issues. He will continue his Caspian energy responsibilities while acting as Special Negotiator. In 2003, he served on the staff of the Coalition Provisional Authority in Iraq and managed the transition of the UN Oil-for-Food Program to Coalition auspices.
Ambassador Mann is a Pennsylvanian who joined the Foreign Service in 1976. He has served in a number of foreign and domestic assignments, including postings to Moscow, Jamaica, and Sri Lanka. He opened the first United States Embassies in Armenia, Micronesia, and Mongolia and served as the first American Charge d’Affaires in those nations. He has had a number of Washington assignments, including management of U.S. relations with India from 1995 to 1998. From 1998 to 2001, he served as the United States Ambassador to Turkmenistan.
In 1985-86, Ambassador Mann was a Fellow of the Harriman Institute for Advanced Soviet Studies at Columbia University. He is a 1991 Distinguished Graduate of the National War College.
Ambassador Mann was born in Philadelphia in 1951. He holds an A.B. degree from Oberlin College and M.A. degrees from Cornell and Columbia Universities. His languages are Russian and German.
Теория хаоса и стратегическое мышление.
Сейчас осуществляется революция, которая может изменить стратегическое мышление. Горько-сладкая правда состоит в том, что эта революция имеет мало общего с "новым мировым порядком", установленным после окончания Холодной войны и успешной операции "Буря в пустыне". Настоящая революция происходит в науке, и ее влияние может изменить как характер войны, так и эталоны стратегического мышления. Наше внимание пока еще заострено на краткосрочной международной реорганизации. Будучи захваченными этим переходным моментом, мы упускаем эпохальное.
Научные достижения толкают нас за пределы ньютоновских концепций в экзотическую теорию хаоса и самоорганизованую критичность. Эти новые направления научных изысканий возникли лишь в течение последних 30 лет. Говоря в двух словах, они утверждают, что структура и стабильность находятся внутри самой видимой беспорядочности и нелинейных процессах. С тех пор, как научные революции в прошлом изменили сущность конфликта, для американских стратегов будет жизненно важным понимать происходящие изменения. С одной стороны это важно с технологической точки зрения: новые принципы производят новые виды вооружений как, например, квантовая теория и теория относительности сопровождали появление ядерного оружия.
Вторая, и более фундаментальная причина необходимости понимания изменений в науке состоит в том, что наше восприятие реальности основывается на научных парадигмах. Мир зачастую представляется нам как место, полное противоречий и беспорядка и мы ищем такие рамки, которые наполнят его смыслом. Эти рамки были полностью установлены физическими науками, подобно тому, как в 18 веке бытовало мнение, что движение небесных тел подобно работе огромного часового механизма. Научные достижения, кроме того, показывают нам новые пути понимания окружающей среды и могут подразумевать инновации по решению политических дилемм. Несмотря на желание стратегического сообщества ухватиться за технологические преимущества, которые можно извлечь из изменений, вполне возможно адаптировать эти достижения для стратегического мышления. Эта статья лишь поверхностно касается технических преимуществ, вместо этого акцентируя внимание на концептуальных аспектах.
Неприятие стратегическим сообществом новых парадигм является данью власти нынешних установок. Специфическая парадигма, которая проникла в современное Западное сознание, лучше всего описана в ньютоновском мировоззрении. Она детерминистская, линейная, связана с взаимодействием объектов и сил, и ориентирована на последовательные изменения. Эта единственная точка зрения на мир повлияла на все сферы человеческой деятельности. Один комментатор очень четко подметил: "другие науки поддерживают механицистское... видение классической физики как четкое описание реальности и моделируют свои теории в соответствии с нею. Всякий раз, когда психологи, социологи или экономисты хотят приблизиться к научности, они естественно обращаются к базовой концепции ньютоновской физики".Как одна из социальных наук, военная наука сталкивается с такими же предпосылками. Будет вполне верным сказать, что эта специфическая дисциплина механики - наука движения и действия сил и тел - захватила наше воображение.
Почему же механицистское мировоззрение настолько сильно блокирует стратегическое мышление? Часть ответа мы найдем в том факте, что военная и политическая науки напрямую развивались как науки 18 и 19 столетий, в соответствии с ростом значения классической физики и математики. Эйнштейн описывает этот дух эпохи так: "великие достижения механики во всех отраслях, ее потрясающий успех в развитии астрономии, применение ее идей к совершенно иным проблемам, нематематическим по своей сути, все это способствовало становлению убеждения в то, что возможно описать все природные феномены в терминах обычных сил между не допускающими каких-либо изменений объектами".
Кроме того, имеются и более реальные причины. Попросту говоря, бой - это механика. Ни для кого не будет удивлением то, что военная стратегия загнана в механицистские рамки. С тех пор как национальная стратегия часто заимствует метафоры сражения - мирная "агрессия", Холодная "война", кампания по строительству государства-нации - опять же, не удивительно, что национальная стратегия отражает это же предубеждение. Политика - это продолжение войны лингвистическими средствами.
Второй причиной столь длительного влияния механики является ее доступность. В предыдущем столетии физика (включая ее подраздел механику) и химия сделали большие шаги по сравнению с другими областями науки. Биология находилась в младенческом состоянии до конца 19 века, а открытия, представляющие теорию относительности Эйнштейна еще были в будущем. Ньютоновская механика, наоборот, прочно утвердилась в конце 17 века.
Наконец, это механицистское мировоззрение было обнадеживающим, так как утверждало, что в мире происходят поочередные изменения. Это давало надежду стратегам на то, что череда событий может быть предугадана, если будут открыты основополагающие принципы и будут известны те варианты, которые могут быть применимы. Поэтому не будет сюрпризом тот факт, что современные военные теоретики прочно и подсознательно следовали механицистской парадигме. На уровне военной стратегии, принимая во внимание Клаузевица, язык книги "О войне" разбивает механицистские основы: трение, массу, центры гравитации и т.д. Или взять Жомини, который потряс основы геометрии поля боя. Или, возьмем современный пример и рассмотрим выдержку из инструкции Пентагона по планированию национальной безопасности: "Окончание Холодной войны может быть описано как монументальный сдвиг тектонических плит, высвобождающий основные силы, которые безвозвратно перестраивают стратегический ландшафт".
С тех пор как это механицистское мировоззрение получило распространение, оно никогда не ослабляло своей хватки. В результате получается застой, связанный с неопределенностью основ наших многих стратегических дилемм. Консерватизм, внутренне присущий истэблишменту национальной безопасности, комбинируется с пониманием необходимости внимательности к основным вопросам войны и мира и унылыми теоретическими новшествами. Революция в стратегии, основанная на механицистском устройстве реальности, имеет твердо фиксированное положение, а провокационные доктрины последнего столетия стали ее ограничивающими догмами.
Но в действительности ли это является проблемой? Конвенциональные войны по общему признанию были во многом утверждены Клаузевицем, Лидделом Гартом и другими людьми этого рода. Так называемая революция в военном деле до 1945 г. была представлена лишь в изменениях механического преимущества. Моторизованная война, например, увеличивала варианты выбора цели для атакующих войск, но все еще подлежала анализу в стиле Клаузевица. ВВС сместили сражение к настоящему третьему измерению, но не устранили саму парадигму. Также повышение разрушительности и точности оружия сохранили классические рамки толкования войны. На национальном стратегическом уровне мы находим их применимыми для определения стратегического "баланса" между Востоком и Западом, а также сохранения и реформирования альянсов, которые имеют аналоги в механицистских рядовых построениях прошлых столетий.
Но из этого мы можем извлечь лишь неприятный комфорт: так как мир становится более сложным, традиционные теории менее способны на объяснения. Разрыв между теорией и реальностью существует на уровнях и национальной и военной стратегии. В военном отношении, количество вооружений и разновидности войн, разработанные в прошлый век, недостаточно подходили к классической стратегии. Новые вооружения разработать относительно легко, но трудно внедрить в рамки доктрины. Биологическое и ядерное оружие являются двумя такими примерами. Конечно, и сам процесс сражения беспорядочен. В армейской доктрине сейчас открыто говорится: "Боевые действия высокой и средней интенсивности хаотичны, интенсивны и очень разрушительны... Операции в основном будут иметь линейный характер".
В основной иерархии растущая сложность международных отношений урезает комфортные допущения классической стратегии. Можем ли мы наверняка описать во всей полноте и разнообразии наше международное окружение в традиционных терминах баланса силы, полярности или сдвига тектонических плит? Механицистское мировоззрение хорошо, но оно недостаточно хорошо. Ежедневные заголовки газетных статей неприятно напоминают насколько сверхупрощенными являются эти модели.
Не только классическое стратегическое мышление пытается описать конфликт в линейных, причинно-следственных терминах, оно вынуждает нас упростить сложные ситуации к нескольким основным вариантам. По традиции мы рассматриваем стратегическую мысль как взаимодействие ограниченного количества факторов, в основном военных, экономических и политических. Более удовлетворительные дискуссии расширены до факторов окружающей среды, технологического развития и социального давления. Но даже этот список пока еще не может отразить всю сложность международных дел: где место религии и идеологии, к чему отнести негосударственных акторов, таких как террористические движения, где наднациональные акторы в лице глобальных корпораций, и какую роль играют эти лица и организации? Кроме того, так как растут глобальные коммуникации, прогрессирует экономическая взаимозависимость и распространяется демократия, количество политического влияния экспоненциально возрастает. К комплексности добавляется ускоряющийся темп принятия решений. Мы приближаемся к честному пониманию международного окружения и должны признать, что оно нелинейно и, к сожалению, интерактивно. Это сильно затрудняет анализ: "нелинейность означает, что акт игры ведет к изменению правил".
Наш ежедневный опыт в качестве политиков оценивает это растущее понимание. Мы каждый день несемся сломя голову наперекор напоминаниям о несовершенстве и произвольности. Классическое мировоззрение называет это "трением" и уводит в сторону в качестве запутанности хорошо продуманных планов политиков. С другой стороны, становится ясным, что "трение" - это основное определение, а не придаток государственных дел. Чтобы сохранить наши стратегические парадигмы в рабочем состоянии, мы научились игнорировать такое положение. Жизнь все еще слишком сложна, чтобы описать или объяснить ее взаимодействием нескольких простых переменных.
Нам необходимо изменить метод, который мы используем для осмысления стратегии. Это не очень приятная задача. Стратегическое мышление прошедших столетий не предоставляет достаточно пространства для инноваций. Как мы продемонстрировали, наши стратегические рамки базируются на механицистских предположениях классической физики. Если мы начнем с других предположений, инкорпорируя другие научные парадигмы, мы сможем увидеть появление более продуктивных стратегических принципов. Сдвиг рамок не является панацеей - война и дипломатия остаются востребованными и опасными, как и ранее - но если мы хотим вырваться из текущей аналитической стагнации, мы должны признать предположения, которые пронизывают нашу стратегическую культуру и открывают нам новые рамки.
Дисциплина хаоса
Новая наука о хаосе, лежащая в тревожной границе между физикой и математикой, определяется четкими ключевыми принципами:
- Теория хаоса прилагается к динамическим системам - системам с очень большим количеством подвижных компонентов;
- внутри этих систем существует непериодический порядок, по внешнему виду беспорядочная совокупность данных может поддаваться упорядочиванию в разовые модели;
- подобные "хаотические" системы показывают тонкую зависимость от начальных условий; небольшие изменения каких-либо условий на входе приведут к дивергентным диспропорциям на выходе.
- тот факт, что существует порядок, подразумевает, что модели могут быть рассчитаны как минимум для более слабых хаотических систем.
Вращение Земли вокруг Солнца не является хаотичным. Небольшое изменение в орбитальной скорости может лишь чуть-чуть изменить путь вращения. Наоборот, столб дыма, уходящий в атмосферу хаотичен по своей природе. Какое-то время он идет ровно вверх, а затем резко разбивается в турбулентную массу завитушек, изгибов и зигзагов. Кажется, что эти петли не следуют какому-то определенному порядку, однако при прослеживании, математическое моделирование обнаруживает регулярные модели. Небольшое изменение скорости потока дыма сформирует совершенно другую группировку завитушек и потоков - однако и второй поток дыма приведет к математически регулярным моделям.
"Хаос" - это не совсем удачное выражение для такой дисциплины. Слово вызывает ассоциации с бесформенностью и чистой случайностью, которые осложняют концептуальную задачу. "Нелинейная динамика" менее перегруженный и более описательный термин, но хаос это широко употребляемый научный ярлык, так что мы будем применять именно это слово.
Парадигма хаоса не противоречит классической парадигме. В действительности, теория хаоса происходит их классической физики и математики, но она превосходит их. Классический подход описывает линейное поведение отдельных объектов; теория хаоса описывает статистические тенденции очень многих взаимодействующих объектов.
Как эта наука может быть применима для стратега? Как минимум ее применение может осуществляться на двух уровнях. На материальном уровне технологические инновации, которые эксплуатируют теорию хаоса, изменят основы войны. На теоретическом уровне, она предлагает новые основы стратегического мышления.
В терминах промышленности, теория хаоса окажет эффекты, которые посредством изменения нынешнего применения технологии, изменят методы ведения военных дел, также как и через развитие новых типов вооружений. Информационная теория, разведка и военные технологии, основанные на этих науках, будут трансформированы. Один исследователь утверждает, что хаотическое непостоянство "является слишком особенным, что делает возможным понимание". В конце концов, робототехника сделает большие шаги, и теория хаоса сможет помочь нам продвинуться в разработке боевых роботов. Список для применения не имеет ограничений: распространение эпидемий, метеорология, аэронавтика и криптология - одни из тех, которые сразу приходят на ум. Ядерная бомбардировка может стать более точной, придавая теории хаоса возможность моделировать нестабильную турбулентность. Постядерная экология также является темой, весьма хорошо адаптируемой к нелинейному анализу, и будущие разговоры о ядерной зиме будут заключать в себе принципы хаоса. Криптология является особым случаем танталовых мук, а теория хаоса дает возможность узнать, что то, во что мы верили как в случайное, не всегда может быть чисто случайным.
Отступая от темы технологии, теория хаоса имеет определенно другое применение для поля боя. Исследователи на протяжении десятилетий бессмысленно наблюдали на многие факторы, которые заключают в себе хаос сражения. Один аналитик - Трэвор Дюпой, разработал гигантскую математическую модель, которая пыталась проанализировать сражение через взаимодействие множества переменных. Эта Кванторная Модель Анализа Решения направлена на сравнение "относительной боевой эффективности двух противоборствующих сил во время исторического сражения, с помощью определения влияние переменных окружающей и операционной среды на боевую мощь двух оппонентов". Кроме того, что Дюпой фокусировался на исторической модели, он подразумевал, что ее можно просчитать. Если это так, то такие применения просто мучительны: командиры могут подсчитать свои шансы на успех в сражении и систематически идентифицировать слабые места. Уходя от проблемы субъективности, базовая ошибка в этой модели состоит в том, что она линейна, когда сам процесс сражения явно нелинейный и иррегулярный. Теория хаоса однозначно вполне способна привести концепцию Дюпоя к амбициозному финалу.
На теоретическом уровне мы видим устрашающее количество докторов наук, пытающихся понять модели войн в истории. В 1972 г. Дж. Дэвид Сингер и его окружение провозгласили о том, что выявили регулярность в скачках глобального насилия на протяжении 150-летнего периода - "Выясняется довольно точная периодичность с доминантой высшей точки примерно в 20 лет" - так же как и пик начала войн приходится на март и апрель.Целью исследования Сингера было использовать периодичность как ключ к факторам, которые приводят к росту насилия. Другие авторы соединили модели конфликта с "длинными циклами мирового лидерства" (Модельски), моделями стабильности полюсов (Уолтс) и с волнами циклов экономического благоденствия и упадка Кондратьева (различные авторы). Как и с моделью Дюпоя, теория хаоса может послужить инструментом, который трансформирует эти субъективные дела от кабинетных игр в предсказывающие модели. Исследователи хаоса уже нашли неожиданные паттерны в несравнимых социальных феноменах, таких как уровень цены на хлопок и распределение национального дохода США. Этот признак универсальности - принцип, что различные нелинейные системы имеют внутренне идентичные структуры, является также и принципом теории хаоса.
Также остается немало исследований, которые нужно произвести в отношении применения теории хаоса к операционному и тактическому анализу. С одной стороны, процесс сражения повсеместно известен как неупорядоченное явление и поэтому поддается нелинейному анализу. С другой стороны, в боевых действиях принимает участие ограниченное количество действующих лиц, как мы их определяем это, в основном, одна сила против другой; следовательно, уровень театра военных действий, вероятно, выпадает из теории хаоса, которая описывает поведение большого количества акторов. Кроме того, командиры прилагают большие усилия для того, чтобы заставить вооруженные силы действовать и взаимодействовать в линейном, механицистском и поочередном порядке. Такие изобретения как иерархия званий, воинская дисциплина, структура подразделений, военные традиции и структурированный порядок операций служат для обеспечения регламента и устранения беспорядочного поведения. Это в дальнейшем ограничивает динамизм систем и подразумевает, что теория хаоса может иметь лишь ограниченное применение на уровне военной стратегии. В действительности же является ли сражение хаотичным или нет? На этот вопрос можно дать два полноценных ответа. Один состоит в том, что процесс боя рассматривается как исключительно хаотичный, но модерируемый организованной системой с различными степенями успешности, как было уже указано ранее. Вторая возможность состоит в рассмотрении процесса боя как исключительно линейного и нехаотичного, и утверждает, что беспорядочным является индивидуальное восприятие боя. В любом случае, эти вопросы приведут к новым исследованиям.
Критический порог
Настоящая ценность теории хаоса находится на высшем уровне - в сфере национальной стратегии. Хаос может изменить метод, с помощью которого мы рассматриваем весь спектр человеческих взаимодействий, и в котором война занимает лишь особую часть. Международная среда является превосходным примером хаотической системы. Интригующее место теории хаоса - "самоорганизованная критичность" - превосходно соответствует ей в качестве анализа. Бэк и Чен дали следующее определение самоорганизованной критичности: "Большие интерактивные системы постоянно путем организации доводят себя до критического состояния, в котором небольшое событие может запустить цепную реакцию, которая может привести к катастрофе... Несмотря на это, композитные системы производят больше небольших событий, чем катастроф, а цепные реакции всех размеров являются интегральной частью динамики... Кроме того, композитные системы никогда не достигают равновесия, но наоборот, эволюционируют от одного метасостояния (т.е. временного состояния) к следующему".
В IBM исследуют эту теорию применяя песочные кучи: песчинки складывают одна к одной до тех пор, пока в результате критического состояния последняя не создаст лавину. После такого катастрофического перераспределения система становится относительно стабильной до тех пор, пока не происходит следующая перегруппировка.
Интересно, что в политической науке существует ряд метафор, которые намекают на критичность. Представление международного кризиса в качестве "пороховой бочки" является наиболее распространенным. Нужно отдать должное, с одной стороны эта метафора довольно точна: распространение огня в лесу является четким примером хаотической системы и моделировалось Баком, Ченом и Тангом. Как бы то ни было, идея пороховой бочки - как взрывоопасного объекта, ожидающего поднесения спички - кратко передает динамическую природу международных отношений. Новейшей метафорой является концепция "спелости", как ее называет Хаас и др. Эта точка зрения на международные переговоры состоит в том, что некоторые диспуты неразрешимы по ряду причин до тех пор, пока не пройдет определенное время и они не "поспеют". Следовательно, ключ к успешным переговорам лежит в определении и эксплуатации этого критического состояния.
Есть ли рамки, в которых может быть лучше описано переустройство миропорядка, чем самоорганизованная критичность? Метафора "тектонических плит", базирующаяся на классическом подходе неверна. Она заявляет о первоначальной стабильности, разрушенной из-за перестройки некоторых основных сил. Вся сложность ситуации в воображении читателя улетучивается. В последние годы СССР представлял похожий случай для исследования. Классические рамки принуждали нас мыслить в простых терминах борьбы за власть: ельцинские популисты, горбачевские реформаторы и консерваторы. Классический подход имеет уклон к стабильности и статус кво, тогда как только при относительно спокойных условиях классические стратегические и дипломатические принципы остаются рабочими. Поэтому мы и увидели повторяющиеся угрозы "советского хаоса" со стороны пугливых дипломатов и осторожных политиков. Согласно традиционной точке зрения распад СССР был началом приближения катастрофы, из-за чего нужно было обеспечить сплоченность и сильный центр. Самоорганизованная критичность, наоборот, показывает нам огромное разнообразие акторов в критическом состоянии, которое неизбежно будет прогрессировать в сторону временной стабильности после катастрофического переустройства. Здесь нет необходимости в стабильности в отношении применения модели: критическая точка зрения на "советский хаос" является частью объяснимого процесса. Критичность приветствует подъем республик и падение союзного правительства как предусловие нового, продуктивного и метастабильного плана.
На международной арене традиционная модель приводит нас к переоценке нашего влияния на события и обесценивает все возможности, но основные игроки продолжают иметь решающее влияние на события. Парадигмы хаоса и критичности, наоборот освещают диспропорционные эффекты, которые могут спровоцировать небольшие акторы. Немецкий физик Герд Айленбергер отмечает:
"Cамые мизерные отклонения в начале движения могут привести к огромным различиям позднее - другими словами, крохотные причины могут вызвать непропорциональный эффект спустя определенный интервал времени. Безусловно, нам известно из повседневной жизни, что это иногда случается; исследование динамических систем, которые нам демонстрируют это, типичны для естественного процесса".
Далее теория хаоса показывает, что эти отклонения являются самоорганизующимися; что они производятся самой динамической системой. Даже при отсутствии внешних потрясений успешная комплексная система включает в себя факторы, которые толкают систему за пределы стабильности, в турбулентность и переформатирование.
Сейчас возникают волнующие вопросы: является ли теория хаоса лишь соответствующей метафорой для описания этих взаимодействий или эти взаимодействия в действительности следуют скрытым законам хаоса? Эта метафизическая головоломка находится за гранью области этой ограниченной статьи; но интуиция, разум интеллекта подразумевают, что второе толкования является верным.
Родоначальники концепции, конечно же, предвидели применение в вопросах безопасности: "во всей истории, войны и мирное взаимодействие могут оставить весь мир в критическом состоянии, в котором конфликты и социальные волнения расползаются подобно лавинам". Вспомним пример, рассматриваемый ранее: конец Холодной войны сравнивался со сдвигом тектонических плит. Какие рамки устанавливают более четкий базис для стратегии? Механицистские рамки выглядят так, будто говорится, что плиты в данный момент сдвинулись и мы пребываем в неопределенном периоде стабильности, в котором мы можем однозначно перестроить новый мировой порядок. Критичность описывает динамический процесс, сомнительно стабильный, который даже сейчас связан со строительством, которое относится к следующему периоду катастрофического переустройства.
Метафизическая точка зрения слишком произвольна и упрощенна для международных дел. Мы должны начать с точки, которая начинается с беспорядка, переустройства, является свойственной и неотвратимой для комплексных интерактивных систем. Мир обречен быть хаотичным, потому что многообразие акторов человеческой политики в динамической системе в большей степени имеют разные цели и ценности.
Механицистская парадигма поощряет нас искать причины главных изменений во внешних факторах. Она постулирует базовую инерцию, заложенную в системе до тех пор, пока не начнет действовать какая-то сила извне. Критичность, наоборот, является самоорганизующей. Система работает в сторону главного изменения как результат небольших, в основном игнорируемых событий. Первая Мировая война представляет известный пример самоорганизующей критичности. Убийство эрцгерцога в неприметном балканском городишке инициировала мировую катастрофу, приведшую к гибели 15 миллионов человек и эффект от которой чувствуется и по сей день.
Ливан может являться примером постоянной критичности. Его местонахождение в центре конфликта народов на протяжении столетий, его вымученная география, ожесточенные этнические, религиозные и клановые антагонизмы дают немного надежд на стабильность и предикабельность. Работая в классических стратегических рамках США ввязались в стычку в 1982 г. перебросив туда морских пехотинцев для создания баланса в этой ситуации и разделения оппозиционных сил. Как заметил командующий морпехами: "Мы ходили по лезвию бритвы". Исходное предположение состояло в том, что США могли бы быть нейтральной, стабилизирующей силой. Система в критичности, тем не менее, не предполагает нейтральной почвы и не оставляет надежд на перманентную стабильность. Единожды попав в нее, ты находишься в ней, как мы поняли после катастрофы, в которой 241 морпех погибли от взрыва бомбы террористов.
Переформатируя стратегическое мышление
Среди беспорядка мы не лишены стратегии. Теория критичности не ограничивает стратегов, а выдает им такие основы, которые помогают им объяснить фасцинирующий мировой беспорядок. Как только мы начнем четкое описание того, что нас окружает, мы попадем в позицию, в которой можно создавать стратегии, продвигающие наши интересы. Для создания таких стратегий мы должны начать с определения факторов, которые формируют критичность. Вот ряд возможностей:
Изначальная форма системы
Лежащая в основе структура системы
Единство акторов
Энергия конфликта индивидуальных акторов
Рассмотрим эти факторы по порядку:
Изначальная форма, которая является контурами системы с самого начала, влияет на дальнейшее развитие системы: посткатастрофический результат закладывает основу для последующих действий. В нашей песочной куче наклоны и бугры после схода лавины влияют на формирование нового конуса. В международных отношениях изменение границ после Второй мировой войны не могут повлиять на формирование последующего курса событий.
Опять же, в песочных терминах песчинки падают на поверхность, циркулярную плоскость: это лежащая в основе структура. Эта базовая структура или матрица, помогает определить формирование песочной кучи. В международном отношении, лежащая в основе структура может являться факторами, которые представляют окружающую среду и географию. Близость Кувейта к Ираку является фундаментальным фактом, который формирует всю последующую политику в этом регионе. Поставка воды является примером лежащего в основе фактора окружающей среды.
Единство определяет уровень, с которого начинается переустройство. Влажный песок имеет иную динамику, чем сухой. То же верно и в отношении идеологических или этнических гомогенных систем, которые имеют отличную динамику от мультиэтнических или имеющих несколько идеологий обществ. На военном уровне, сдерживание и контроль над распространением вооружений служит укреплению единства между государствами. Укрепление единства не препятствует критичности; это лишь значит, что прогрессия критичности замедлена.Неэффективные договоренности создают ложное единство - иллюзию, что переустройство находится под эффективным управлением.
Лига Наций заключила договор по поддержке глобальной коллективной безопасности (1920), пакт Келлога-Бриана, направленный на отказ от ведения войны (1928), Ялтинская конференция по обустройству международного порядка после Второй мировой войны (1945) и подобная бредовая дипломатия являются случаями ложного единства.
В итоге, каждый актор в политически критических системах производит энергию конфликта, активную силу, которая провоцирует смену статус кво, участвуя, таким образом, в создании критического состояния. В нашей международной системе, эта энергия проистекает от мотиваций, ценностей и возможностей специфических акторов, будь это правительства, политические и религиозные организации, или частные лица. Эти акторы стремятся изменить статус кво мирными или насильственными методами, и любой один курс приводит состояние дел к неизбежному катаклизменному переустройству.
Теория хаоса диктует условия, что она слишком сложна для того, чтобы делать долгосрочный прогноз. Сложность увеличивается с количеством акторов в системе и продолжительностью желаемого прогноза. Находясь на стартовой позиции, мы должны проявлять подозрительность к долгосрочным прогнозам. Избежать этой порочной склонности нелегко. Мы цепляемся за веру в то, что могут быть карты, которые выведут нас из темного леса международных отношений. Но, возможно, поможет иная метафора: Мы должны вместо этого смотреть на фонарь с коротким лучом, освещающим наш путь, который поможет изменить наш мелкий ход на большие шаги.
Не противоречит ли этот аргумент успеху нашей политике сдерживания, являющейся самым крупным бриллиантом из короны долгосрочного стратегического мышления? Эта политика, с ее предписанием для "безальтернативных контрсил в любой точке где (коммунистические враги) подают сигналы вторжения", представляет собой чисто механицистскую точку зрения на вопросы национальной безопасности. Конвенциональная мудрость, если рассматривать распад Советской империи, говорит, что политика сдерживания работает. Но если просмотреть отчеты, не скажем ли мы что та же самая политика дала нам Вьетнам - с ужасно ограниченными целями и непреодолимыми ограничениями по ведению войны, а также привела нас к пораженческой поддержке авторитарных режимов от Ирана до Никарагуа и Филиппин? Не могли бы мы достичь более хороших результатов за боле низкую цену, если бы мы были более гибкими, плавая между островов порядка в глобальном море политического хаоса?
Сейчас, когда мы отошли от сдерживания, начинаются разговоры о правильной концепции полярности - является ли мир многополярным, однополярным или триполярным, он уже более не двуполярный. Эти разговоры являются примером того, как мы не замечаем очевидных вещей. В политическом плане мир имеет слишком много и различных акторов, чтобы осмыслять его в терминах полярности. Мы еще пытаемся использовать метафору из механицистского лексикона, дающего нам комфортабельно ощущение, что мы действительно понимаем новый мир.
Мы отчаиваемся в нашем желании иметь структуру, таким образом, раздувая привлекательность "нового мирового порядка", "стратегического консенсуса" и "мирных дивидендов". Будут ли партизаны нового мирового порядка подражать ошибкам политики сдерживания, заставляя нас принимать глупую политику преследования иллюзорной долгосрочной стабильности? Мы уже можем принести в жертву больше, чем мы знаем, для того, чтобы преследовать эту новую стабильность: обусловив "Бурю в пустыне" одобрением ООН мы ограничили наши будущие военные возможности. Большинство в Конгрессе, среди американцев и в международном сообществе будет ожидать от ООН разрешения в качестве легитимизирующей предпосылки для будущего применения американских военных сил. Печально, что попытка создать новый мировой порядок посредством международной легальности позволила Саддаму Хусейну сохранить неповиновение и укрепиться, в том числе, посредством репрессий против курдов.
Наш интерес к структуре также помогает объяснить Западное желание контролировать вооружения. Даже когда режим контроля над вооружениями имеет декларативную форму и не имеет военного применения, как в случае конвенции от 1972 г. по биологическому и химическому оружию, есть вера в то, что простое, декларативное существование угрозы поможет предотвратить ужасы, связанные с применением этого оружия. Американцы освящают "процесс" контроля над вооружениями как благой сам по себе, независимо от стратегической ситуации или достоинства соглашений.
Эффективные соглашения могут замедлить прогресс системы в сторону критичности, но мы индульгируем в иллюзии, если верим в то, что возможна абсолютная стабильность. В международных делах вся стабильность преходяща. Международное окружение представляет собой динамическую систему, состоящую из акторов - наций, религий, политических движений, экологий - которые сами по себе являются динамическими системами. Нас, кроме того, волнует то, что мы несем непосредственные политические расходы для того, чтобы достичь стабильности в будущем: шансы на то, чего мы не получим согласно заключенной сделке. В действительности, "стабильность" как и "присутствие", "создание государства-нации" и даже "мир" - это цель без контекста. когда подобные цели продвигаются как политические, они выдают себя как неадекватность или лицемерие - вспомним советскую семью "миролюбивых" народов - лежащие в основе стратегии. Стабильность - это не более чем последствие и ни когда не может быть целью.
Тогда как извлечь преимущества из критичности? Настоящей целью национальной стратегии является формирование широкого контекста вопросов безопасности, направленного на достижение в конце желаемого состояния с мягким сдвигом. Сейчас то время, когда мы захотим отложить создание критического состояния, это время, когда мы будем поощрять его и искать пути переустройства. Насколько известно всем, кто работает в сфере международной политики, о формирующих событиях легче мечтать, чем их делать. Мы мало что можем сделать с изначальной формой или лежащей в ее основе структурой. Здесь нужно иметь в виду историю, географию и окружающую среду. Наши политические усилия должны сфокусироваться на достижении сплоченности и смягчении конфликтной энергии. В международном плане, такие конструкты как военные блоки, экономические соглашения, торговые протоколы и другие правила в основном создают сплоченность внутри системы. Однако, более обещающий, но более пренебрегаемый путь к достижению желательных международных изменений лежит в индивидууме.
Конфликтная энергия заложена в основы человеческих свойств с того момента, когда индивидуум стал базовым блоком глобальных структур. Конфликтная энергия отражает цели, ощущения и ценности индивидуального актора - в сумме, идеологическое обеспечение каждого из нас запрограммировано. Изменение энергии конфликта людей уменьшит или направит их по пути, желательному для наших целей национальной безопасности, поэтому нам нужно изменить программное обеспечение. Как показывают хакеры, наиболее агрессивный метод подмены программ связан с "вирусом", но не есть ли идеология другим названием для программного человеческого вируса?
С этим идеологическим вирусом в качестве нашего оружия, США смогут вести самую мощную биологическую войну и выбирать, исходя из стратегии национальной безопасности, какие цели-народы нужно заразить идеологиями демократического плюрализма и уважения индивидуальный прав человека. С сильными американскими обязательствами, расширенными преимуществами в коммуникациях и увеличивающимися возможностями глобального перемещения, вирус будет самовоспроизводящимся и будет распространяться хаотическим путем. Поэтому наша национальная безопасность будет иметь наилучшие гарантии, если мы посвятим наши усилия борьбе за умы стран и культуры, которые отличаются от нашей. Это единственный путь для построения мирового порядка, который будет иметь длинный период (хотя, как мы видим, никогда нельзя достичь абсолютной постоянности) и будет глобально выгодным. Если мы не сможем достичь такого идеологического изменения во всем мире, у нас останутся спорадические периоды спокойствия между катастрофическими переустройствами.
Материальное применение этого анализа резко увеличивается в поддержку Информационного агентства США, Фонда содействия демократии и других программ образовательного обмена из частного сектора. Эти программы заложены в сердце агрессивной стратегии национальной безопасности. И наоборот, мы должны реагировать настолько по-оборонному, насколько это возможно. Настоящее поле битвы в сфере национальной безопасности является, говоря, метафорически, вирусным по природе. На уровне индивидуального выбора нас атакуют определенно деструктивные напряжения, особенно, склонность к наркотикам. Что такое склонность к наркотикам, как не деструктивное поведение вируса, который распространяется в эпидемических масштабах?
Интуитивная сердцевина
Мир открыт для самых различных опытов и если мы заявляем о примате какой-то одной научной парадигмы над всеми остальными как основании стратегического мышления, мы должны действовать нереалистично. Каждые рамки предлагают уникальные возможности для проникновения в суть вопроса и искусство стратегии выбирает наиболее известный метод для данной ситуации. Стратегия традиционно описывается как прочная железная связь причин и следствий. Сегодняшняя ситуация в национальной стратегии показывает, что этот Железный Век проходит и мы должны выработать более охватывающее определение стратегии: не просто согласование средств и целей, но согласование парадигм со специфическими стратегическими вызовами. Это дает немного смысла для определения целей и выбора наших средств до тех пор, пока мы не достигнем четкой репрезентации реальности, за которую мы боремся.
Если мы открыты для разнообразных научных установок, мы можем выработать более дееспособные принципы стратегии, чем та, которой мы пользуемся сейчас. На операционном уровне мы можем ожидать, что принципы, связанные с вооружениями будут продолжать развиваться, если мы понимаем теоретические принципы, дающие развитие этим вооружениям. На высшем уровне мы должны понимать факторы, которые диктуют условия, из-за которых такая комплексная и динамическая система как СССР будет меняться, и работать более точно над трансформацией. Мы можем многому научиться, если рассматривать хаос и перегруппировку как возможности, а не рваться к стабильности как иллюзорной цели в самой себе. Все это предполагается, если мы сможем превзойти механицистские рамки, которые все еще доминируют в стратегическом мышлении.
В заключение мы должны определить ограничения любых рамок, даже контррамок хаоса, и отдать должное иррациональному и интуитивному. Стратегическое мышление покоится на научных парадигмах, которые обращаются к математике, языку наук. Истина математических систем, поэтому превращает метафору в наши стратегические концепции. Однако один математический принцип из всех является для нас самым важным - это теорема неполноты Гёделя: «Любая формальная система аксиом содержит неразрешенные предположения». В нашем мире есть неопределенный набор проблем, которые не имеют формально логических ответов. Есть проблемы, которые не возможно решить в каких-то определенных рамках. Эта теорема отмечает ограничения на применение роботов в военных действиях, ограничения на исследования операций и научного запроса в качестве прикладного для войны или, в действительности, для любой дисциплины. Мы должны принять тот факт, что война и стратегия, как и все предприятия, которые ищут описание и предсказание креативного поведения, будут содержать неразрешимые парадоксы. Ядерное сдерживание может быть этому примером: угроза разрушения ради сохранения. Цитата со времен Тита: "мы разрушили деревню для того, чтобы спасти ее" является еще одним примером.
Парадоксальным образом, с тех пор, как мы только достигнем стратегических основ, которые логически последовательны и предоставляют всестороннее предсказывающее описание войны, мы больше не сможем полностью доверять этим основам. Простыми словами Колина Пауэла, мы не можем "заставить неприятные факты выстроить на путь правильного решения".
Любые основы включают ограничения, которые могут быть превзойдены лишь с помощью специфических характеристик человеческого интеллекта, который физик Роджер Пенроуз относит к "мгновенному приговору интуиции", неотделимого от людского рассудка. Однако после всего этого есть взгляд Клаузевица: "мерцание внутреннего света ведет нас к истине".
Великий удар стратегии вырисовывается из этой интуитивной сердцевины. Пока еще стратеги не должны жить лишь вдохновением. Вдохновение без поддержки строгого анализа становится авантюризмом. Такие интуитивные подарки должны идти в паре с эффективными теоретическими основами. Теория хаоса уникально подходит для предоставления таких основ. Она может подвигнуть нас вести реалистичную политику в постоянно изменяющуюся эпоху, и открыть запоздалое освобождение стратегического мышления.
Стивен Манн, журнал Parameters, 1992 Autumn: 54-68
Перевод Леонида Савина
http://spkurdyumov.ru/what/mann/