На материалах социологических исследований приграничных районов Дальнего Востока
Год: 2005
Автор научной работы: Кобызов, Роман Александрович
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Благовещенск
Код cпециальности ВАК: 09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры.
Этнорелигиозное взаимодействие русских и китайцев (на материалах социологических исследований приграничных районов Дальнего Востока)
Специальность 09.00.13
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук
Благовещенск - 2005
Работа выполнена на кафедре религиоведения факультета социальных наук Амурского государственного университета
Научный руководитель:
Официальные оппоненты:
Ведущая организация:
доктор философских наук, профессор А.П. Забияко
доктор философских наук, профессор С.В. Пишун кандидат философских наук, доцент С.В. Филонов
Институт археологии и этнографии СО РАН
Оглавление
Введение
1 Глава. Русские и китайцы: религиоведческий анализ этнического самосознания русских (на материалах социологического исследования) 18
1.1. Основные параметры социо-религиоведческого исследования «Образ Китая и китайцев в этническом сознании русских» 18
1.2. Религиозные компоненты восприятия Китая и китайцев русскими дальневосточниками 28
1.3. Отношения русских дальневосточников к китайским верованиям 42
1.4. Динамика этнорелигиозного самосознания 64
2 Глава. Китайцы и русские: религиоведческий анализ этнического самосознания китайцев (на материалах социологического исследования) 77
2.1. Основные параметры социо-религиоведческого исследования «Образ России и русских в этническом сознании китайцев» 77
2.2. Религиозные компоненты восприятия России и русских китайцами 91
2.3 Китайцы и христианство 102
3 Глава. Русские и китайцы: структура этнорелигиозного взаимодействия 119
3.1. Религиозность и конфессиональная структура русских 119
3.2. Религиозность и конфессиональная структура китайцев 133
3.3. Миссионерская деятельность в отношении китайцев 151
Заключение 164
Во Введении обосновывается актуальность темы, определяется объект и предмет диссертационного исследования, рассматривается степень научной разработанности проблемы, формулируются цель и задачи работы, излагаются мегодолот ическис основания и источники исследованчя, раскрывается научная новизна, 1еоретическая и практическая значимость и апробация работы.
В первой главе диссертации «Русские и китайцы: религиоведческий анализ этнического самосознания русских (на материалах социологического исследования)» рассматривается этнорелигиозное сознание русских дальневосточников, актуализированное тесным взаимодействием с китайским этносом.
В первом параграфе «Основные параметры социо-религиовелческого исследования «Образ Китая и китайцев в этническом сознании русских» описаны методологические и теоретические положения социо-религиовелческого исследования, включавшею несколько опросов, получивших условные наименования - «Приамурье 1», «Приамурье 2», «Владивосток», «Село», «Политэли га», «РНЕ» и «НПРФ>>, дана операционализация основных понятий, расчет выборочной совокупности, график исследований.
Во втором параграфе «Религиозные компоненты восприятия Китая и китайцев русскими дальневосточниками» дан анализ религиозных компонентов в этническом сознании русских дальневосточников, основанный на материале опросов. Основные выводы данного параграфа следующие.
1. Религия не является доминирующим этнодифференцирующим и этноинтегрирующим фактором этнического самосознания русских дальневосточников по отношению к китайцам.
Ответы респондентов демонстрируют отсутствие ярко выраженною восприятия китайцев как носителей иной, отличной от русских этноконфессиональной традиции. Традиционный комплекс китайских верований (конфуцианство, даосизм, буддизм) по всем объективным показателям в корне различающийся от традиционного для России православия или в целом христианства, не является, по мнению опрошенных, явным атрибутом Китая и китайцев. Ответы демонстрируют слабое восприятие религии как фактора русско-китайских отношений. В восприятии Китая и китайцев русскими дальневосточниками религия, не занимая ведущих мест, по ряду параметров удалена на периферийные, слабо тестируемые позиции.
Система этнических стереотипов, представленная взаимообусловленностью автостереотипов и гетеростереотипов, и характеризующая представления русскоязычного населения Дальневосточного приграничья о себз и о китайцах в религиозном аспекте находится на низком уровне определения.
2. Религиозный сегмент этническою самосознания русских дальневосточников по отношению к Китаю и китайцам характеризуется неустойчиюстыо. Сознание дальневосточников еще не выработало конкретного образа восприятия Китая и китайцев, свободного от колебаний и противоречий. Так зысокие гоказатели религии при ответе вопрос «Завершите, пожалуйста, предложение: Китайская экзотика -это...» говорят о восприятии религии как экзотики, причудливой, диковинной и необычной сферы. Русское самосознание, согласно данным этого вопроса, знает о непохожести христианства и китайского религиозного комплекса, отличает их. Религия Китая и китайцев четко ассоциируется с чужим, инородным, другим, но тестируется это русским самосознанием только тогда, когда речь заходит о чем-то далеком, экзотическом, а не реальном, рядом находящемся факторе. Такое восприятие связывает религию не столько с обыденной сферой человеческого существования, сколько со своеобразной историко-туристической» реальностью.
Косвенно неустойчивость религиозною сегмента в этничесюм самосознании русских дальневосточников по отношению к Китаю и китайцам подтверждает сравнительный анализ разных опросов.
3. Этническое самосознание русских дальневосточн-тков по отчошению к Китаю и китайцам зависит как в религиозном, так и в ряде других аспектов (культурный, экономический, политический и т.д.) от социалыго-политической и географической среды респондентов, определяющей их мировоззрение и поведение. Разные региональные, социальные и профессиональные групп л опрошенных дальневосточников по ряду параметров дали разные количественные и качественные показатели. Зависимость ответов от социальных, профессионалы-мх, политических, региональных и возрастных особенностей респондентов подтверждают и данные перекрестных анализов («кросстабуляций»). Однако уровень обусловленности колебаний этнического самосознания факторами социально-политической, профессиональной и региональной среды не высок.
4. Низкие показатели в этническом самосознании русских дальневосточников религиозных характеристик Китая и китайцев являются отражением объективной реальности современных взаимоотношений двух этносоз. Образ Китая и китайцев в этническом самосознании русских дальневосточников обусловлен доминирующими торговоо-экономическими. эмоционально-бытовыми и ситуативными контактами. Этническое сознание русских дальневосточников, актуализированное в конкретной социокультурной ситуации конгактом с другим народом, выделяет в потенциальной совокупности признаков, черт, категорий и характеристик «своего» и «чужого» наиболее значимые и укладывает их в определенную конфигурацию. Религия в этой системе получает объективно периферийные позиции, уходит из области житейских реалий в сферу экзотики, уступая первенство экономике, политике, быту. На низкие показатели религиозных характеристик несомненное влияние оказал долгий опыт атеистической пропаганды, секуляризация общества (по сравнению с реалиями конца 19 начала 20 вв.) и ограниченные возможности для межэтнической коммуникации с Китаем и китайцами в Советский период.
В третьем параграфе «Отношсния русских дальневосточников к китайским верованиям» исследуется на основе социологических опросов общественного мнения русских дальневосточников к институционализапии китайских верований на территории русского Дальнею Востока. Основные выводы данного параграфа следующие.
1. Большинство русскою населения Дальнего Востока неодобрительно относится к институционализации китайских религий, и значительная часть населения нетативно относится к перспективе принятия китайских верований.
2. Отношение дальневосточников к институционализации китайских религий на русской территории и к перспективе принятия китайских верований (буддизм, конфуцианство, даосизм) зависит от социально-политической, профессиональной и региональной среды респондентов, определяющей их мировоззрение и поведение. Разные региональные, социальные и профессионатьные группы опрошенных дальневосточников (село, партии, политическая элита, г. Благовещенск, г. Владивосток) по ряду параметров дали разные количественные и качественные показатели. Социологические данные зафиксировали высокий уровень позитивных установок к китайским религиям у представителей политической элиты. Высокий уровень негативных установок к китайским религиям отмечен у членов РНГ. Более толерантный уровень отношений к китайским религиям отмечен у жителей г Владивостока по сравнению с жителями г. Благовещенска.
3. Русские дальневосточники одинаково негативно относятся как к инсгитуционализации китайских религий на русской территории и к перспективе принятия китайских верований (буддизм, конфуцианство, даосизм), так и к инсгитуционализации ислама, иудаизма и перспективе рецепции этих религий.
4. Сравнительный анализ ответов верующих и неверующих граждан не выявил резких различий в отношении к институционализации китайских религий на русской территории и к перспективе принятия китайских верований (буддизм, конфуцианство, даосизм) Обе группы русского населения готовы увидеть в институционализации китайских религий еще один признак китайской экспансии. С одной стороны, традиция вероучения доминирующих в регионе конфессий православия и протестантизма далеки от идей религиозного универсализма, ригористичны в вопросах религиозной истины. С этой, теоретической точки зрения, ригоризм и нонконформизм православия и протестантизма должны создавать слабопроницаемую для нехристианского влияния среду. Однако, с другой стороны, теоретическое предположение о христианском ригоризме и нонконформизме не совпадает с действительными установками части верующих, готовых принять веру одной из китайских религий, позитивно отнестись к принятию конфуцианства, буддизма или даосизма близким человеком и не препятствовать открытию китайских храмов и отправлению культов.
5. Социологический анализ выявил наличие взаимосвязи религиозного аспекта русско-китайских контактов с изменениями жизни дальневосточников, с позитивными или негативными ожиданиями от приграничного сотрудничества России и Китая, с отношением к межэтническим русско-китайским бракам и масштабам китайского присутствия.
6. Несмотря на высокие показатели отрицательного отношения русских дальневосточников к китайским религиям, данные опросов не дают оснований для вывода о безусловно неблагоприягном климате для рецепции китайских верований.
Данные опросов фиксируют существование стабильной, толерантно настроенной к китайским религи группы дальневосточников.
1. Результаты ответов на вопросы, характеризующие низкую роль религиозного фактора в этнических стереотипах и низкий уровень толерантности населения к китайским религиям, имеют противоречивый характер. Это говорит о резко неоднозначном конфессиональном отношении русскоязычного населения Дальнего Востока к китайскому этносу, а также о нестабильности этнорелигиозного сознания. Противоречивый характер свидетельствует об отсутствии достаточного опыта этнорелигиозного взаимодействия у русскоязычного население Дальневосточного приграничья и о его неготовности к тесному сосуществованию с предегавителями китайской этнической общности. Данный факт может привести в будущем как к столкновениям и конфронтации, так и к маргинализации и ассимиляции русских дальнеяоеточников. По результатам исследований открытость русской кулыурной среды находится в пределах критических показателей, что чревато размыванием этнокультурной самобытнссти. В регионе этнических контактов существует достаточный потенциал, способный стать основой религиозных компромиссов и синкретизации верований. Вполне вероятен процесс синизации религиозности русских.
В четвертом параграфе «Динамика этнорелигиозного самосознания» дан сравнительный анализ опросов. Основные выводы параграфа следующие.
1. Сравнительный гнализ опросов «Приамурье 1» и «Приамурье 2» (проведенного позднее, в период нарастания антикитайских настроений инициированных эпидемией атипичной пневмонии) демонстрирует динамику изменений этнического сознания и общественного мнения в аспектах русско-китайских взаимоэгношений. Характер и содержание этих изменений подтверждают теоретические положения о том, что общественное мнение очень чувствительно к ситуативным изменениям и незамедлительно реагирует и отражает их колебания, включает в свой арсенал новые идеологемы и межэтнические фобии.
Результаты опроса «Приамурье 2» зафиксировали положительную динамику изменений этнического сознания и общественного мнения в аспектах русско-китайских взаимоотношений. Респонденты «Приамурья 2» высказали более позитивные и тэлерантные суждения по разным аспектам русско-китайского взаимодействия, в том числе и по религиозным параметрам. Возможные причины положительной динамики, следующие. В условиях закрытия границы с Китаем, закрытия китайских рынков, ресторанов, объектов обслуживания и производства, повлекших за собой потерю дальневосточниками уже ставших традиционными мест отдыха и туризма, возможности покупки дешевых товаров, работы на предприятиях, ориентированных на Китай, русское население Дальнего Востока ощутило значительные трудности в экономической и социальной сфере, детерминировавшие трансформацию общественного мнения по отношению к Китаю и китайцам в более благоприятную для китайского соседа сторону по сравнению с опросом «Приамурье 1». Уместно вспомнить здесь и известные характеристики пресловутой русской души, воспетой не одним мыслителем, склонной к сопереживанию и состраданию. Данные качества русской ментальности вместе с осторожным отношением к развернутым в центральных СМИ клише о новой «желтой опасности;». а также к «чистками и депортациям во время эпидемии пневмонии, побудили позитивные изменения общественного мнения. Еще одним возможным выводом может служить предположение о начале после долгого периода конфронтации и закрытости становления моделей взаимовыгодного межэтнического сотрудничества русских и китайцев.
3. Данные социологических опросов националистически настроенных политических групп выявили применительно к дальневосточным реалиям существование разных течений в русской националистической среде. Крайне радикально настроены члены РНЕ, более умеренно представители НПРФ (Народной партии РФ) Представители обеих движений являются носителями антикитайских идейно-психологических установок более резко и солидарно они выражены у членов PHF. менее резко и солидарно - у сторонников НПРФ. PHI' способно выступать силой, провоцирующей межэтнические и межрепигиозные конфликты и активно участвующей с позиций синофобии в межэтнической и межконфессиональной конфронтации русских и китайцев
Во второй главе диссертации «Китайцы и русские: религиоведческий анализ этнического самосознания китайцев (на материалах социологического исследования)» рассматривается этнорелигиозное сознание китайцев, актуализированное тесным взаимодействием с русским этносом.
В первом параграфе «Основные параметры социо-религиоведческого исследования «Образ России и русских в этническом сознании китайцев» описанм методологические и теоретические положения социо-религиоведческого исследования включавшего несколько опросов («Диаспора», «КНР». «Харбин»), дана операционализацич основных понятий, расчет выборочной совокупности, график исследований.
Во втором параграфе «Религиозные компоненты восприятия России и русских китайцами» на базе данных опросов представлен анализ религиозных компоненте:, в этническом сознании китайцев. Основные выводы данного параграфа следующие.
1 Религия не является доминирующим этиодифференцирующим и этпоинтегрирующим фактором этнического самосознания китайцев, проживающих в приграничных с Рсссией регионах, и китайцев, проживающих на Дальнем Востоке РФ, по отношению к р)сским.
Ответы респэндентов демонстрируют отсутствие ярко выраженного восприятия русских как носителей иной, отличной ог китайской этноконфессиональной традиции. Традиционный комплекс религиозных предпочтений русских (православие или в целом христианство) не являгтся, на взгляд опрошенных, явным атрибутом России и русских. Ответы демонстрируют слабое восприятие религии как фактора русско-китайских отношений. В восприятии России и русских китайцами религия, не занимая ведущих позиций, по рялу параметров отброшена на периферийные, слабо тестируемые позиции.
Система этнических стереотипов, представленная взаимообусловленностью автостереотипов и гетеростереотипов. и характеризующая представления китайцев о себе и о русских в религиознсм аспекте находится на низком уровне определения.
2 Религиозный сегмент этнического самосознания китайцев по отношению к России и русским характеризуется нестабильностью и неустойчивостью. Сознание китайцев еще не выработало конкретного образа России и русских, свободного от колебаний и противоречий. Религия России и русских четко ассоциируется с чужим, инородным, другим, но тестируется это только тогда, когда речь заходит о чем-то далеком, экзотическом, заокеанском, а не реальном, рядом находящемся факторе или явлении. Такое восприятие выводит религию из обыденной, повседневной сферы человеческого существования, вводя ее в своеобразную историко-туристическую реальность.
3 Анализ опросов не выявил разницы в этническом самосознании китайцев, проживающих как в КНР так и китайцев, проживающих на русском Дальнем Востоке по отношению к России и русским в религиозном аспекте. Гипотетически китайцы в приграничной с Россией полосе должны были дать меньшие показатели по этому аспекту, чем китайцы в России. Данный факт, возможно, следствие активного в прошлом русского присутствия в Маньчжурии, которое повлияло на этническое сознание китайцев и отразило религию и религиозность России и русских.
4. Низкие показатели проявления религиозных представлений о России и русских в этническом самосознании китайцев являются отражением объективной реальности современных взаимоотношений двух этносов. Образ Рэссии и русских в этническом самосознании китайцев обусловлен доминирующими торгово-экономическими и эмоционально-бытовыми, ситуативными контактами. На низкие показатели религии несомненное влияние оказал долгий опыт атеистической пропаганды, период «культурной революции», современная секуляризация и ограниченные возможности для межэтнической коммуникации с русскими в советско-маоисткий период.
5. Сравнительный религиоведческий анализ этнического самосознания русских и китайцев демонстрирует сходные показатели проявления религиозных компонентов в этническом сознании двух этносов. Исследования выявили схожесть автостереотипов русских с гетеростереотипами китайцег по отношению к русским и наоборот автостереотипов китайцев с гетеростереотипами русских по отношению к китайцам в религиозном аспекте. Оба этноса слабо актуализируют религию, как в восприятии «себя» так и в восприятии «их».
В третьем параграфе «Китайцы и христианство» рассматривается на социологическом материале отношение китайцев к христианству. Основные выводы параграфа следующие.
1. Большинство китайцев положительно относится к институционапизации христианства на территории Китая и позитивно оценивают возможность принятия христианства лично или близкими родственниками и знакомыми.
2. Отношение китайцев к институционализации христианства на территории Китая и к принятию христианства зависит от региональной среды респондентов, определяющей их мировоззрение и поведение. Разные опросы китайских граждан по ряду параметров дали разные показатели. Социологические данные зафиксировали высокий уровень позитивных установок к христианству у китайцев на Дальнем Востоке России и жителей г. Харбина. Это объясняется, на наш взгляд, адаптацией к религии и культуре России китайцев опроса «Диаспора», проживающих или часто бывающих в России, и китайцев, опроса «Харбин» - города, в котором русское этноконфессиональное влияние было наиболее существенным в КНР
3. Китайцы наиболее позитивно относятся к принятию христианства в форме протестантизма, чем православия, что, возможно, объясняется более высокими адаптационными особенностями протестантизма (ритуально-культовая простота, отсутствие клира и тд), его большим распространением и известностью на территории КНР
4. Сравнительный анализ ответов верующих и неверующих китайских граждан в КНР выявил наличие незначительных отклонений в отношении к принятию и институционализации христианства на китайской территории. Большая степень позитивного отношения к отправлению русскими своих религиозных культов и открытию храмов на территории Китая у верующих китайцев в КНР по сравнению с неверующими. К православию более негативно относятся верующие, чем неверующие китайцы в КНР, а к протестантизму наоборот. В общественном мнении китайцев-мигрантов данной диспропорции не наблюдается.
5. Сравнительный анализ ответов верующих китайцев выявил разную степень восприимчивости представителей конфессий к институционализации русскими христианства на китайской территории и к перспективе принятия китайцами христианства. Наибольший универсализм и конформизм в этом аспекте проявили католики, протестанты, буддисты. Наибольшую степень ригоризма и нонконформизма - мусульмане и даосы. Данные особенности возможное следствие как поверхностного отношения и усвоения религии, так и известного и распространенного явления китайской религиозности - синкретизма, допускающего гармоничное и непротиворечивое исповедование разных вероучительных доктрин.
6. Высокие показатели положительного отношения китайцев к институционализации русскими христианства на китайской территории и к перспективе принятия христианства свидетельствуют о благоприятном климате общественного сознания приграничных территорий КНР к рецепции христианства и бесконфликтному межэтническому взаимодействию. Данные опросов фиксируют существование стабильной, толерантно настроенной к русским и их религии части китайского общества
В третьей тлаве «Русские и китайцы: структура этнорелигиозного взаимодействия» рассматривается религиозность и конфессиональная структура русских и китайцев на современном этапе в притраничных районах КНР и России, и миссионерская деятельность в отношении китайцев.
В первом параграфе «Религиозность и конфессиональная структура русских» на материалах наблюдений, опросов, интервью и данных органов государственной власти дана современная панорама религиозности и конфессиональной принадлежности русских. Основные выводы данного параграфа следующие.
1. Уровень религиозности русского населения Дальнего Востока России в среднем составляющий 45 % верующих, ниже общероссийских показателей религиозности.
2 Конфессиональная структура русского населения Дальнего Востока отличается разнообразием. Лидирующие позиции по критерию конфессиональной самоидентификации респондентов занимает правослазие (РПЦ МП). Однако уровень и качество православной религиозности респондентов носит поверхностный характер
3. Лидирующие позиции в конфессиональной структуре Дальнего Востока по данным о религиозных объединениях занимает протестантизм. Данное обстоятельство является спецификой края по сравнению с другими российскими регионами.
4. Религиозность и конфессиональная структура русского населения Дальнею Востока характеризуется наличием небольшой, но устойчивой группы приверженцев религий и оккультных практик Китая и растущим интересом населения к религиозно-культурной традиции и обрядности Китая.
Во втором параграфе «Религиозность и конфессиональная структура китайцев» на материалах наблюдений, опросов, интервью и данных органов государственной власти дана современная панорама религиозности и конфессиональной принадлежности китайцев. Основные выводы данного параграфа следующие.
1. По результатам социологических исследований религиозность китайцев провинции Хэйлу-шзян и кигайцев-мигрантов на Дальнем Востоке России находится в среднем диапазоне, составляя 30,5 %. Данный уровень религиозности ниже уровня религиозности русских дальневосточников.
2. Религиозность китайцев характеризуется наличием разнообразных форм синкретизма и внеинституциональной религиозности. Данные аспекты являются традиционной чертой религюзной жизни китайского общества.
3 Лидирующие позиции в конфессиональной структуре провинции Хэйлунцзян и китайской диаспоры на Дальнем Востоке России занимает комплекс традиционных веровачий (буддизм, конфуцианство, даосизм).
4. Результаты исследований свидетельствуют о наличии в конфессиональной структуре китайцев устойчивой и достаточно значительной группы христиан. Лидирующие позиции среди китайцев-христиан занимает протестантизм. Социальный состав христиан образован преимущественно обеспеченными гражданами, занимающимися коммерческой деятельностью.
Религиозность и конфессиональная структура китайцев оказывают влияние и вносят существенные коррективы в религиозность и конфессиональную структуру русского Дальнего Востока.
В третьем параграфе «Миссионерская деятельность в отношении китайцев» рассматривается миссионерская деятельность в отношении китайского этноса. Основные выводы чанного параграфа следующие.
1. Миссионерская деятельность в отношении китайского этноса оказывает существенное влияние на формирование этнорелигиозного облика Дальнего Востока России.
2. Ведущую роль в миссионерской деятельности в отношении китайцев играют протестантские деноминации.
3. Мнссионерская дечтельность в отношении китайцев носит нелегальный, конспиратизный характер и не приветствуется властями Китая, что сопряжено жесткой государственной потитикой КНР в сфере религии.
В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, формулируются общие выводы и намечаются перспективы дальнейшего изучения заявленной проблематики.
Основные публикации по теме диссертации
1. Кобызов Р.А Религия и конфликт: Дальневосточный аспект // Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Вып. 4. Этнические контакты. Благовещенск: АмГУ, 2000, с.348-350.
2 Кобызов P.A. Некоторые аспекты религиозных воззрений российской молодежи // Молодежь XXI века: Шаг в будущее. Сборник материалов I-пй Межвузовской научно-практической конференции. Благовещенск: БГПУ, 2000, с. 15-16.
3 Кобызов Р А. Религиозная ситуация в Амурской области на рубежах веков // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Материалы междутародной научной конференции. Т.2. Благовещенск: АмГУ, 2001, с.331-338
4 Кобызов P.A. Религиозная динамика в Амурской области // Чтения памяти профессора Е.П. Сычевского: Сборник докиадов. Благовещенск: БГПУ. 2001, Вып 2, с 183-187.
5 Кобызов P.A. Исследовательский проект «Этническое самосошание русских и китайцев в Дальневосточном регионе» // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Материалы международной научной конференции. 'Г.2. Благовещенск: АмГУ, 2001, с.50-57. В соавторстве с Забияко Л П., Аннховским С.Э.
6. Кобызов P.A. Междисциплинарный характер исследогания в pej игиоведении (По материалам религиозной ситуации на Дальнем Востоке) // Человек - Культура -Общество. Материалы Международной конференции, посвященной 60-летию воссоздания философского факультета в структуре МГУ им. M.F! Ломоносова. 13 -15 февраля 2002 г. (Том III) - М,- «Современные тетрахи», 2002, с.62-63.
7. Кобызов P.A. Китайцы как объект миссионерской деятельности христианских конфессий // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Материалы международной научной конференции. Т 3. Благовещенск: АмГУ, 2002, с.570-575.
8. Кобызов P.A. Русские и китайцы в Приморье: этнокультурные и этноконфессиональные контакты // Межконфессионал эные отношения на Дальнем Востоке России на рубеже тысячелетий Научный сборник. В цаивосток: ДВГУ, 2002. с. 84-91.
9. Кобызов P.A. Религия в этнических стереотипах (на материале социологического опроса) // Сборник аннотаций докладов и выступлений I Всероссийской научно-практической конференции грантополучателей программы «Межрегиональные исследования в общественных науках», 18-20 декабря 2002 г., Санкт-Петербург. СПб: «Альянс «Дельта», 2002. с. 32.
10.Кобызов P.A. Религиозный фактор в этнических сгереотипах (на материале социологического опроса) // Сибирь на перекрестье мировых религий. Новосибирск: НГУ, 2002, с. 215-216.
11. Кобызов P.A. Этнорелигиозт- ые контакты в приграничных районах Приамурья (по материалам полевых исследований) // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Материалы международной научной конференции. Т.5. Благовещенск: АмГУ, 2003, с. 392 - 399. В соавторстве с Забияко А.П., Волеговым С.В.
12. Кобызов P.A. Мусульмане в Харбине // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Материалы международной научной конференции. Т.5. Благовещенск: 2003, с. 366 - 372.
2005 год, автореферат по философии, Кобызов, Роман Александрович
Актуальность темы. Историческими обстоятельствами русские и китайцы поставлены на Дальнем Востоке в близкое соседство. Взаимоотношения этих народов в значительной степени определяют экономическую ситуацию, социально-психологический климат, этнокультурное и этнорелигиозное состояние региона на протяжении без малого четырех столетий.
Начиная с XVII в., с момента встречи на Амуре двух самобытных народов - русских и китайцев, история их взаимоотношений складывалась очень непросто — конфликтно, с разрывами, попятными движениями. Столкновения национальных интересов, культурных и религиозных традиций, жизненных укладов формировали скорее устойчивые предубеждения, чем взаимопонимание. С 60-х и вплоть до конца 80-х годов XX века, пропаганда приучала людей смотреть на границу как на потенциальную линию фронта, а на население сопредельной территории как на реального врага. Милитаризация стала типичной характеристикой этнического сознания обывателя Дальнего Востока — как русского, так и китайца. Территориальные претензии разжигали рознь между народами. Этнические фобии и агрессивность культивировались по обеим сторонам границы в качестве нормативных состояний психики. Граница была наглухо закрыта, личный опыт общения подменялся идеологическим клишированием сознания. В обоих государствах велась жесткая атеистическая пропаганда. С таким этническим опытом два народа подошли к концу 80-х - рубежной дате, открывшей новую страницу взаимоотношений.
За последние годы (XX — начало XXI вв.) многое в отношениях жителей Дальнего Востока - русских и китайцев — решительно изменилось. Постсоветская и постмаоиская трансформация общественных систем двух народов, либерализация политической жизни, открытие границ и экономические реформы привели к значительным демографическим и культурным сдвигам. С одной стороны, в течение десятилетия происходил отток русскоязычного населения в западные районы России, ослабление экономической и социальной инфраструктуры Дальнего Востока РФ. С другой — российская территория приняла масштабный миграционный поток из мощно развивающегося Китая. На Дальнем Востоке России, как и в целом в стране в конце XX — начале XXI вв., развивается процесс религиозного возрождения. Произошла существенная либерализация религиозной политики в КНР. В результате в регионе произошло существенное изменение как социально-экономической, так и этнорелигиозной ситуации. Общение жителей сопредельных территорий теперь стало массовым, повседневным явлением. Очевидно, что содержание этого общения детерминировано сегодня прежде всего, стихией индивидуальных или групповых интересов. В массовом сознании на смену прежней идеологии пришли экономический прагматизм и упрощенное до вульгарного натурализма понятие этничности. Наряду с экономическим взаимодействием, чрезвычайно интенсивным в последнее десятилетие, в приграничной полосе активно развивается этнокультурное и этнорелигиозное взаимодействие двух народов. Однако контакты соседствующих этносов в конце XX — начале XXI вв. вызвали не только позитивные сдвиги в благосостоянии большинства участников этого взаимодействия, но и формировали негативный опыт столкновений конкретных экономических интересов и разных этнокультурных цивилизаций.
Очевидно, что в новых обстоятельствах взаимодействие русского и китайского населения приобретает для Дальнего Востока как в геополитическом, так и в этнокультурном и этнорелигиозном аспектах первостепенное значение. Нынешнее состояние этих отношений и их будущее в значительной мере определяются этническим самосознанием контактирующих этносов. Этнический опыт взаимодействия (этническая история и этническая память), взаимные стереотипы восприятия, этнические установки соседствующих народов оказывают очевидное влияние на характер, содержание и интенсивность русско-китайских взаимоотношений.
Особый интерес в спектре русско-китайского взаимодействия вызывают малоизученные аспекты этнорелигиозных контактов - взаимопроникновение и трансформация вероисповедных традиций, изменение конфессиональной ситуации в зоне тесных этнических контактов, специфика религиозности двух народов в ситуации миграционной активности, степень восприимчивости двух этносов к религиозным традициям друг друга, роль и место религии в этническом самосознании русских и китайцев — эти и ряд других важных явлений новой этнорелигиозной реальности задают проблемное поле, требующее глубокой и всесторонней исследовательской работы.
Степень научной разработанности проблемы. Со времени первых русско-китайских контактов на территории современного Дальнего Востока России проблема взаимоотношений двух этносов не раз становилась объектом изучения как отечественных, так и зарубежных исследователей. На сегодняшний день в научной литературе существует обширная библиография данного вопроса, накоплен значительный исследовательский опыт, вскрыт широкий круг источников, собран обширный эмпирический и теоретический материал.
Разные аспекты русско-китайского приграничного взаимодействия нашли свое отражение в обширном корпусе дореволюционной литературы как научно-исследовательского, административно-официального, так и публицистического характера. Видными представителями данного периода являются Ф.Ф. Буссе, М.И. Венюков, В.В. Граве, Г.Е. Грум-Гржимайло, A.B. Кириллов, A.A. Кауфман, Р.К. Маак, И.П. Надаров, С.К. Патканов, Н. М. Пржевальский, Л.И. Шренк, П.Ф. Унтербергер. Важную роль в изучении русско-китайских контактов внесли труды советских исследователей - В.К. Арсеньева, E.J1. Безпрозванных, В.М. Кабузана, J1.J1. Рыбаковского, СЛ. Тихвинского, A.J1. Нарочницкого и других.
В современной научной литературе существенно разработаны аспекты политико-дипломатической истории русско-китайского взаимодействия (B.C. Мясников, и др.), военных столкновений (И.М. Попов, В.Г. Дацышен и др.), социально-экономических (П.А. Минакир, Е. Мотрич, JI.A. Понкратова и др.), культурных и литературно-художественных (В.В. Агеносов, A.A. Забияко, Н.П. Крадин и др.) контактов, истории русской эмиграции в Китае (Г.В. Мелихов и др.), демографическо-миграционных (A.C. Ващук, E.H. Чернолутская, А.Г. Ларин, А.И. Петров, В.И. Дятлов), административно-правовых (Т.Н. Сорокина, Е.И. Нестерова), этносоциальных (Т.З. Поздняк, Е.А. Плаксен и др.) отношений и ряда других сфер. Важную роль в освещении процессов русско-китайского взаимодействия сыграли сборники материалов научных конференций и семинаров («Россия и Китай на дальневосточных рубежах» Благовещенск, 2001-2003 гг.; «Мост через Амур» Иркутск, 2003 г., Благовещенск, 2005 г.).
Отдельного упоминания заслуживают монографии B.JL Ларина и В.Г. Гельбраса, рассматривающие проблему русско-китайских отношений на современном этапе на основе социологических данных.
Собственно для изучения аспекта этнорелигиозного взаимодействия русского и китайского этноса большое значение имеют работы С.Г. Андреевой, A.A. Ипатьевой, А.Н. Хохлова, Д. Поздняева, Н. Митрохина, посвященные деятельности Русской православной церкви в Китае. Существенное значение для раскрытия темы данной диссертации имеют работы отечественных китаеведов как дореволюционной (Н.Я. Бичурин, П. Цветков, П. Кафаров и др.) и советской эпохи (Л.Н. Меньшиков, Л.С. Васильев, А.И. Кобзев и др.), так и современного периода (Е.А. Торчинов, K.M. Тертицкий, В.В. Малявин, C.B. Филонов, Вэнь Цзянь, B.C. Кузнецов, А.Г. Ломанов и др.). Исследования религиозной ситуации на Дальнем Востоке России представленные трудами Ю.В. Аргудяевой, М.Б. Сердюк, Д.А. Владимирова, A.B. Дмитриенко, М.П. Свищёва, Е.А. Капрановой, И.А. Ермацанс, О.П. Федирко и др. Существенный вклад в изучение проблемы внесли диссертационные исследования С.Э. Аниховского, посвященное этнорелигиозным отношениям на Дальнем Востоке России в конце XIX - начале XX вв., и Н.В. Кухаренко, рассматривающее китайские этнорелигиозные сообщества в США. Большое внимание рассматриваемой в настоящей диссертации теме уделено в работах А.П. Забияко, содержащих как широкий эмпирический, так и глубокий аналитико-теоретический материал.
Однако, несмотря на очевидный интерес к проблеме этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев на Дальнем Востоке, данный аспект применительно к современному этапу этих отношений еще не получил полного и системного освещения. Одним из существенных недостатков в этом плане является отсутствие комплексных, обобщающих публикаций и работ, основанных на репрезентативных социологических исследованиях как русского, так и китайского этносов. Настоящая диссертационная работа нацелена на то, чтобы отчасти восполнить данный пробел.
Объект исследования — взаимоотношения этнических групп — русских и китайцев - на приграничной территории Дальнего Востока.
Предмет исследования - этнорелигиозное сознание и этнорелигиозное взаимодействие русских и китайцев на приграничной территории Дальнего Востока.
Хронологические рамки — конец XX - начало XXI вв. Выбор временной локализации диссертационного исследования обусловлен двумя обстоятельствами. Во-первых, в конце XX - начале XXI вв. на территории Дальнего Востока России, как и по всей стране, отмечается качественный и количественный подъем религиозного и этнического сознания. Во-вторых, в конце XX - в начале XXI вв. в приграничных районах Дальнего Востока России и Северо-восточного Китая отмечается интенсивное миграционное взаимодействие русского и китайского этносов. Наибольшее внимание в диссертации уделено периоду 2000 - 2004 гг., так как именно в этот период в рамках исследования проведены массовые опросы и наблюдения.
Цель исследования - реконструкция религиозных аспектов русско-китайского взаимодействия в приграничных районах Дальнего Востока, определение современного состояния и перспектив развития этнорелигиозного сознания контактирующих народов.
Задачи исследования — в соответствии с заданной целью в диссертационном исследовании решались следующие основные задачи:
1. Выявление места, роли и характера религиозных компонентов в этническом сознании русских и китайцев в ситуации тесного взаимодействия двух этносов;
2. Определение степени этноконфессиональной восприимчивости (конвергентности) и толерантности двух тесно контактирующих этносов по отношению к сложившейся традиционной системе верований русских и китайцев;
3. Установление основных параметров религиозности русских и китайцев в приграничных районах Дальнего Востока, а также конфессиональной структуры религиозной ситуации в приграничной территории;
4. Изучение характера, содержания, результатов и перспектив этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев на приграничных территориях Дальнего Востока.
Территориальные рамки исследования охватывают приграничные районы юга Дальнего Востока России и Северо-восточного Китая. Под югом Дальнего Востока России в диссертационном исследовании понимается Амурская область, Хабаровский и Приморский края. Территория Северо-восточного Китая ограничена в диссертации провинцией Хэйлунцзян. В диссертации для обозначения данных российских территорий используются так же названия «Дальний Восток России», «Дальневосточный регион», а для обозначения китайской провинции Хэйлунцзян используется название «Маньчжурия».
Методология исследования включает теоретические и практические научные подходы и имеет комплексный характер.
Для получения репрезентативных эмпирических данных использовались модели и методы социологических исследований, базирующиеся на методологии ведущих отечественных социологов - В.А. Ядова, М.К. Горшкова, Г.В. Осипова, др. Обработка собранного эмпирического материала массовых опросов осуществлялась с использованием пакета SPSS 11.0 и включала статистические и математические методы.
Теоретическое осмысление полученного материала в диссертации строилось на методологических концепциях отечественного религиоведения (подходах И.Н. Яблокова, Д.М. Угриновича, А.П. Забияко, В.И. Гараджи, др.), этнологии, этносоциологии и этнопсихологии (трактовках Ю.В. Бромлея, Б.Ф. Поршнева, JI.M. Дробижевой, Т.Г. Стефаненко, др.).
При анализе фактического материала использован ряд традиционных подходов и методов: сравнительно-исторический, историко-генетический, типологический, др.
Источниковую базу диссертации составили несколько групп опубликованных и неопубликованных документов и материалов:
1. Архивы органов государственной власти (текущие архивы Управления Министерства Юстиции по Амурской области, Приморскому краю и Хабаровскому краю; текущие архивы отдела по взаимодействию с общественными, религиозными организациями, политическими партиями и движениями Администрации Амурской области, отдела по связям с партиями, общественно-политическими и религиозными объединениями Правительства Хабаровского края и Департамента общественных связей Администрации Приморского края; архив Амурского областного статистического комитета; архив Комитета Государственной Думы ФС РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций; текущий архив Миграционной службы по Амурской области);
2. Электронные и печатные СМИ (материалы газетных публикаций, Интернет-сайтов, радио и телепередач);
3. Данные социо-религиоведческих исследований (результаты массовых опросов, экспертных опросов, полевых интервью и наблюдений);
4. Источники китайского происхождения (документы и статистические данные официальных органов Китая об этнических и религиозных процессах в КНР).
Научная новизна диссертации. Диссертация представляет собой первую в отечественном религиоведении попытку систематического рассмотрения этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев на Дальнем Востоке России в современный период; новизна диссертации определяется следующими показателями:
- на основании массовых опросов собран и теоретически обработан большой эмпирический материал, отражающий состояние общественного сознания в аспекте русско-китайских взаимоотношений;
- апробированная методика и техника массовых билингвических опросов русского и китайского этносов;
- впервые в отечественном религиоведении проведен массовый социологический опрос китайского этноса в КНР;
- выявлена специфика религиозности русского и китайского населения и проанализирована конфессиональная ситуация на территории юга Дальнего Востока России и Северо-Восточного Китая;
- на основании представленных материалов сделаны прогнозы дальнейшего развития этнорелигиозной ситуации в регионе;
- вскрыты религиозные компоненты этнического самосознания русских и китайцев;
- выявлены и рассмотрены факторы, влияющие на изменения этнорелигиозного самосознания русских и китайцев;
- выявлены и рассмотрены аспекты этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев, углубленному рассмотрению подвергнута миссионерская деятельность в отношении китайского этноса;
- использован широкий круг источников, часть из которых вводится в научный оборот впервые.
Положения, выносимые на защиту.
1. В современной ситуации религия не является доминирующим компонентом этнического сознания двух тесно контактирующих этносов — русских и китайцев в приграничных регионах Дальнего Востока. Результаты исследований демонстрируют отсутствие ярко выраженного в русско-китайских отношениях восприятия соседнего народа как носителя иной, резко отличающейся от собственной этнорелигиозной традиции. Религиозный сегмент этнического самосознания русских и китайцев неустойчив, подвержен колебаниям и характеризуется зависимостью от социальной, эмоциональной, территориальной и культурной среды. Этническое самосознание двух этносов обусловлено доминирующими торгово-экономическими, эмоционально-бытовыми и ситуативными контактами.
2. Русские и китайцы имеют в значительной мере противоположные этнорелигиозные установки толерантности и конвергентности к сложившейся традиционной системе верований двух этносов. Большинство русских неодобрительно относится к институционализации китайских религий на русской территории, значительная часть населения негативно относится к перспективе распространения китайских верований в русской этнической среде. Большинство китайцев положительно относится к институционализации христианства на территории Китая, позитивно оценивает возможность принятия христианства. Уровень религиозной толерантности двух этносов к традиционным системам верований друг друга зависит от социально-политической, профессиональной и региональной среды и слабо обусловлен конфессиональными факторами.
3. Уровень религиозности русского населения Дальнего Востока России ниже общероссийских показателей, а конфессиональная структура отличается большим разнообразием. Лидирующие позиции по критерию конфессиональной самоидентификации респондентов занимает православие, однако уровень и качество православной религиозности респондентов носят поверхностный характер. Лидирующие позиции в конфессиональной структуре Дальнего Востока по данным о количестве религиозных объединений занимает протестантизм, что является спецификой края по сравнению с другими российскими регионами. Религиозность и конфессиональная структура русского населения Дальнего Востока характеризуется наличием небольшой, но устойчивой группы приверженцев религий и оккультных практик Китая, а также растущим интересом к религиозно-культурной традиции и обрядности китайцев.
4. Религиозность китайцев провинции Хэйлунцзян и китайцев-мигрантов на Дальнем Востоке России находится в средних количественных показателях и характеризуется внеинституциональным и синкретическим разнообразием. Лидирующие позиции в конфессиональной структуре занимает комплекс традиционных верований (буддизм, конфуцианство, даосизм). Христианство представлено устойчивой и достаточно значительной группой верующих, в основном исповедующих протестантизм. Социальный состав китайцев-христиан — преимущественно обеспеченные граждане из коммерческой среды. Одной из ярких форм этноконфессионального взаимодействия русских и китайцев является миссионерская деятельность. Ведущую роль в миссионерстве играют протестантские деноминации. Миссионерская деятельность среди китайцев, их религиозность и конфессиональная структура оказывают влияние и вносят существенные коррективы в религиозность и конфессиональную структуру русского Дальнего Востока.
5. Результаты исследования свидетельствуют об отсутствии достаточного опыта этнорелигиозного взаимодействия у русскоязычного населения Дальневосточного приграничья и о его неготовности к тесному сосуществованию с представителями китайской общности. Формирование социальных установок по этому важному параметру межэтнического взаимодействия представляет собой социально важную задачу. Отсутствие опыта этнорелигиозного взаимодействия в среде русского населения может привести как к столкновениям и конфронтации с китайским этносом, так и к этнорелигиозной маргинализации и ассимиляции определенной части русских дальневосточников. В регионе существует почва для религиозных компромиссов, синкретизации верований и синизации религиозности русских. На характер этнорелигиозного взаимодействия русских с китайцами существенное влияние могут оказать националистически настроенные социальные группы и ситуативные изменения в обществе. Данные исследований китайского этноса свидетельствуют о благоприятном климате общественного сознания китайцев к рецепции христианства и бесконфликтному межэтническому взаимодействию, фиксируют существование стабильной, толерантно настроенной к русским и их религии части китайского общества, что с учетом активной миссионерской деятельности может привести к христианизации, вестернизации и дальнейшей синкретизации религиозности китайцев.
Теоретическая и практическая значимость диссертации. Представленные в диссертационной работе теоретические и эмпирические материалы могут быть использованы для дальнейшего научного изучения как в целом этнических и религиозных процессов в обществе, так и конкретно этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев в Дальневосточном регионе. Данные социо-религиоведческих исследований способны выступить надежной эмпирической базой для анализа разных аспектов русско-китайских отношений. Апробированная методика и техника массовых билингвических опросов русского и китайского этносов может служить моделью и основой для последующих этнорелигиоведческих, этносоциологических и этнопсихологических исследований, а ряд теоретических положений диссертации для аналитического и категориального осмысления поднятой проблемы.
Различные аспекты диссертации могут найти применение при подготовке учебных курсов лекций, спецкурсов и спецсеминаров по истории религии, социологии религии, психологии религии, этносоциологии, этнопсихологии, китаеведению, культурологии.
Помимо научно-педагогической сферы диссертационная работа имеет широкий спектр практического применения в ряде областей общественной жизни. Материалы исследования актуальны для органов государственной власти, средств массовой информации, коммерческих, общественных и религиозных организаций.
В ходе подготовки диссертации ряд положений исследования нашли практическое применение в работе Администрации Амурской области. В частности, в ответ на запрос Администрации Амурской области в октябре 2002 г. подготовлен и передан заместителю главы областной администрации аналитический материал о межконфессиональных и межэтнических отношениях в регионе. В 2003 г. материалы работы применялись на семинаре для муниципальных работников, проводимом отделом по взаимодействию с общественными, религиозными организациями, политическими партиями и движениями Администрации Амурской области. В 2004 г. на семинаре для общественных объединений по проблеме толерантности в религиозной, политической и этнической сферах. Различные аспекты исследования использовались в работе Совета по взаимодействию с религиозными и общественными организациями и объединениями Администрации Амурской области и Экспертных советах Администрации Амурской области и Управления Министерства юстиции РФ по Амурской области.
Отдельные аспекты работы получили освещение в электронных и печатных СМИ (цикл телевизионных передач «Китайский вопрос», «Альфа-Новости» на канале Альфа-ТНТ; ГТРК «Амур»; программа «ПРО» на «5-канале» и ряд других).
В целом материалы диссертации могут способствовать дальнейшему развитию отечественного религиоведения и позитивному, взаимовыгодному сосуществованию двух тесно контактирующих народов - русских и китайцев.
Апробация диссертации. С материалами по теме диссертации автор выступал на научных форумах разного уровня в 2000-2004 гг.: на ежегодной научной конференции преподавателей, студентов и аспирантов Амурского государственного университета «Дни науки АмГУ» (Благовещенск - 2000, 2001 гг.); 1-ой и И-ой Межвузовской научно-практической конференции «Молодежь XXI века: Шаг в будущее» (Благовещенск - 2000, 2001 гг.); межрегиональной научно-практической конференции «Сибирь на перекрестье мировых религий» посвященной памяти профессора М.И. Рижского (Новосибирск, 2001); международной научной конференции «Россия и Китай на дальневосточных рубежах» (Благовещенск-Харбин, в 2001, 2002, 2003 гг.); общероссийской школе молодых ученых «Религии Дальнего Востока» (Благовещенск, сентябрь 2002 г.); I Всероссийской научно-практической конференции грантополучателей программы МИОН «Потенциал социально-гуманитарных наук и проблемы развития современного российского общества» (Санкт-Петербург, декабрь 2002 г.); международной конференции, посвященной 60-летию воссоздания философского факультета в структуре МГУ им. М.В. Ломоносова «Человек - Культура - Общество. Актуальные проблемы философских, политологических и религиоведческих исследований» (Москва, февраль 2002 г.); международной научной конференции «Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времен до начала XX века)» (Благовещенск, май 2004 г.); научном семинаре «Россия и мир: интеграция России в мировое сообщество» (Томск, ноябрь 2002 г.) и др.
Результаты диссертации апробировались в преподавательской деятельности диссертанта. Материалы исследований нашли отражение в учебных курсах («Социология религии», «История религии») кафедры религиоведения Амурского государственного университета для студентов, обучающихся по специальностям «религиоведение» и «социология».
По тематике диссертации получено и выполнено ряд научно-исследовательских грантов: ИОО «Фонд Сороса», № HAT 11F в 2001 г. и № HAT 214 в 2002 г.; программа МИОН (Межрегиональные Исследования в Общественных Науках) № КТК 480-1-01/3 исследовательский проект «Этническое самосознание русских и китайцев в Дальневосточном регионе» в 2002 г; программа МИОН № КТК 395 - 2 - 02 исследовательский проект «Образ России и русских в этническом сознании китайцев» в 2003 г.; программа МИОН № П 970-1214-2-12 исследовательский проект «Этнические миграции как фактор трансформации этнорелигиозных традиций» в 2004 г. и другие. Научные отчеты по грантам одобрены экспертами фондов и программ.
Диссертация была обсуждена на заседании кафедры религиоведения Амурского государственного университета (протокол № 10 от 07 апреля 2005 г.) и рекомендована к защите.
Основные положения диссертации отражены в 12 публикациях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав включающих десять параграфов, заключения, списка источников и литературы, тринадцати приложений с основными данными социо-религиоведческих исследований.
Теоретико-прикладное социологическое исследование «Образ Китая и китайцев в этническом сознании русских» осуществлялось в рамках исследовательского проекта «Этническое самосознание русских и китайцев в Дальневосточном регионе» и являлось его составной частью.
В соответствии с требованиями, предъявляемыми к социологическим исследованиям в социологии и религиоведении2, исследование «Образ Китая и китайцев в этническом сознании русских» предваряла рабочая программа, основные параметры которой следующие.
Постановка проблемы. Актуальность исследования. В Дальневосточном регионе постсоветская трансформация общества, либерализация пограничного контроля и экономические реформы привели к значительным демографическим и культурным сдвигам. С одной стороны, в течение десятилетия происходил отток русскоязычного населения в западные районы России. С другой — российская территория приняла масштабный миграционный поток из Китая. В результате в регионе произошло существенное изменение этнической ситуации. Очевидно, что в новых обстоятельствах взаимоотношения русского населения и китайской диаспоры приобретают для Дальнего Востока как в геополитическом, так и в этнокультурном аспектах первостепенное значение.
Нынешнее состояние этих отношений и их будущее в значительной мере определяются этническим самосознанием контактирующих этносов.
Этнический опыт взаимодействия (этническая история и этническая память), взаимные стереотипы восприятия, этнические установки русских и китайцев, сосуществующих в тесном соседстве на Дальнем Востоке, — эти и ряд других важных явлений новой этносоциальной реальности задают проблемное поле, требующее глубокой и всесторонней исследовательской работы.
Этносоциальный и этноконфессионалъный контекст исследования. Начиная с XVII в. Амур стал порубежьем встречи двух самобытных народов — русских и китайцев. Известно, что с тех пор история взаимоотношений складывалась очень непросто — конфликтно, с разрывами, попятными движениями. Столкновения национальных интересов, культурных традиций, жизненных укладов формировали скорее устойчивые предубеждения, чем взаимопонимание. В последние десятилетия, с 60-х и вплоть до конца 80-х годов, пропаганда приучала людей смотреть на границу как на потенциальную линию фронта, а на население сопредельной территории - как на реального врага. Милитаризация стала типичной характеристикой этнического сознания обывателя Дальнего Востока - как русского, так и китайца. Территориальные претензии разжигали рознь между народами. Этнические фобии и агрессивность культивировались по обеим сторонам границы в качестве нормативных состояний психики. Граница была наглухо закрыта, личный опыт общения подменялся идеологическим клишированием сознания. С таким этническим опытом два народа подошли к концу 80-х — рубежной дате, открывшей новую страницу взаимоотношений.
За последнее десятилетие многое в отношениях местных жителей — русских и китайцев - решительно изменилось. Главная перемена состоит в том, что общение жителей сопредельных территорий теперь стало массовым, повседневным явлением. Содержание этого общения детерминировано сейчас прежде всего стихией индивидуальных или групповых интересов. В массовом сознании на смену прежней идеологии пришли экономический прагматизм и упрощенное до вульгарного натурализма понятие этничности.
В приграничной полосе экономическое взаимодействие, чрезвычайно интенсивное в последнее десятилетие, имело характер «челночного бизнеса» или, по китайскому определению, «народной торговли». Оно было сопряжено не только с позитивными сдвигами в благосостоянии большинства участников, но и с негативным опытом столкновения конкретных экономических интересов. Организованный бизнес зачастую далеко выходил за рамки законодательства, формируя криминальные навыки как у части русских, так и у части китайских участников взаимоотношений.
Российские СМИ и политические движения в расчете на массовый отклик зачастую делают ставку на популизм, акцентируя внимание на негативных аспектах русско-китайских отношений. Китайская тема в массовом сознании населения Дальнего Востока приобрела в 90-е годы ярко выраженный амбивалентный характер: с одной стороны населению очевидна выгода отношений с сопредельной страной, с другой — русские реально озабочены идеей и чувством «желтой опасности».
Остро проблема русско-китайских контактов стоит в этноконфессиональном аспекте. Россия и Китай создали мощные религиозные традиции. Религии занимали значительную часть в спектре взаимоотношений русских и китайцев. С середины XIX в. берет начало период теснейшего взаимодействия культур и религий двух народов на сопредельных территориях Дальнего Востока. В последнее десятилетие, после долгого перерыва, этноконфессиональные контакты русских и китайцев приобрели особенную интенсивность. Оба народа подошли к концу 80-х годов имея за плечами серьезные коллизии в своей недавней религиозной истории, и перешагнули в 90-е в состоянии религиозного возрождения. Минувшие десятилетия политических кампаний основательно подорвали традиционные устои религиозной жизни русских и китайцев, но все же не привели к радикальному переустройству общей картины религиозных ориентации. Конец XX в. отмечен активным взаимодействием культур России и Китая, которое имеет свое ярко выраженное религиозное измерение.
Объект, предмет и цели исследования. В совокупности субъективных факторов, формирующих климат русско-китайских отношений в приграничной полосе, одно из главенствующих мест занимает этническое самосознание. Этническое самосознание русских дальневосточников и специфика, обусловленная взаимодействием с китайским этносом в приграничном регионе, выступают объектом исследования. Изучение важнейших составляющих этнического сознания задает предмет исследования. Исследование охватывает как те этнические категории, диспозиции и установки, что функционируют на базисном уровне как этнокультурные константы, так и те, что возникают ситуативно, под влиянием сложившихся обстоятельств. Особое внимание уделяется этнорелигиозным составляющим этнического самосознания.
Цели исследования. Теоретические цели: установление особенностей этнического самосознания русских дальневосточников; выявление региональной специфики этнического самосознания, обусловленной ситуацией интенсивного общения этносов; определение этнорелигиозных диспозиций русских; проверка степени прочности стереотипа «желтой опасности» в современном этническом сознании русских. Прикладная цель: прогнозирование перспектив этнического и конфессионального взаимодействия русских и китайцев на Дальнем Востоке.
На сегодняшний день, как в отечественной, так и в зарубежной науке, сложились различные концепции понимания сущности и структуры этнического самосознания.
Согласно широко распространенному в отечественной науке подходу, этническое самосознание - один из важнейших признаков этноса, субъективный фактор, отражающий объективно функционирующую реальность. Провозглашающая данный подход примордиалистская теория6 отводит этническому самосознанию важнейшее значение в структуре и функциях этноса. В узком значении этническое самосознание понимается как осознание принадлежности к этнической общности, в широком, помимо принадлежности к этносу, представления о культуре, языке, историческом прошлом своего народа, государственности, территории.
В разных концепциях отмеченные компоненты этнического самосознания дополняются такими параметрами как этнические стереотипы, установки, психологические особенности, социально-нравственные аспекты, этнические интересы, «образ мы» и т.д.
Важнейшим этнодифференцирующим признаком и фундаментальной частью этнического сознания, наряду с этнонимом (самоназванием), происхождением, историей этноса, территорией, культурой, является религия7. Религия создает соционормативную модель поведения этноса, формирует этническую картину мира, регламентирует отношения к морально-этическим и эстетическим явлениям (смерть, суицид, человекоубийство, каннибализм, жестокость, ужасное, прекрасное и т.д.) , обуславливает психологические особенности характера (протестантизм - труд, мирской аскетизм, честность, самоограничение; православие - соборность, созерцательность, покаяние и т.д.).
Принимая во внимание сложившуюся научную систему представлений, при работе над теоретико-прикладным социологическим исследованием «Образ Китая и китайцев в этническом сознании русских» было сформулировано собственное понимание этнического самосознания. Под этническим самосознанием мы понимаем тип коллективных представлений, выражающих осознание и переживание группой своей этнической общности (идентичности). В содержание этнического самосознания входят прежде всего этнический опыт (этническая память), этнические категории, диспозиции и установки (аттитюды) и другие параметры, функционирующие на базисном уровне этнокультурных констант, так и те, что возникают ситуативно, под влиянием сложившихся обстоятельств . Особое значение в содержании этнического самосознания в контексте нашего исследования придается этноконфессиональным аспектам и категориям «свой - чужой». Большой вклад в изучение подобных («мы-они») дихотомий как этнодифференцирующих компонентов этнического самосознания внесли труды Б.Ф. Поршнева . Развернутый анализ категорий «свой - чужой» представлен в статье А.П. Забияко11. Кратко представим основные теоретические положения.
Специфика этнического самосознания заключается в интенциональности, в целостной направленности на этничность. Интенциональность как осознание и постижение этносом своей природы осуществляется посредством актов этнической идентификации и классификации феноменов этничности по степени близости или чуждости. Принятие или непринятие сознанием этнических признаков формирует этническую идентичность, категорию «свое». Этнические феномены, с которыми этнос себя не идентифицирует, конституируют категорию «чужое». Таким образом в этническом самосознании тесно переплетены этнодифференцирующие («они», «чужие», «не наше») и этноинтегрирующие («мы», «свои», «наше») признаки этноса. Данные категории являются базовыми для конструирования этническим самосознанием субъективной реальности. Категории «свой - чужой» классифицируют поток восприятий, задают конфигурации признаков, конституируют смыслы, формируют определенную картину мира, способ ее интерпретации и аффектации.
«Укорененные в коллективном сознании категории выполняют важные социальные функции. Категории «свой - чужой», задавая идейно-психологическую парадигму восприятия реальности и конструируя особый образ мира, упорядочивает коллективные представления (классифицирующая функция) и формируют основы этнического мировоззрения (мировоззренческая функция). Действуя как простейшая объяснительная схема, эти категории позволяют группе или индивиду идентифицировать себя по отношению к феноменам этничности (идентифицирующая функция) и интегрироваться в этническое сообщество (интегрирующая функция). Мотивируя поведение человека, категории выступают регуляторами этнического поведения (регулирующая функция). В конкретных обстоятельствах существования индивида и группы к этим основным функциям могут прибавляться дополнительные - ситуативные - функции».
Представленные положения о важнейшем, на наш взгляд, сегменте этнического самосознания категориях «свой - чужой» близки с разработанными в этносоциологии и этнопсихологии понятиями фиксирующими межэтническую стереотипизацию и «этнопроекцию» посредством системы этнических стереотипов представленных в взаимообусловленности автостереотипов - «этноинтегрирующих атрибуций — представлений о действительных или воображаемых чертах группы», и гетеростереотипов — «этнодифференцирующих атрибуций — представлений о других группах» .
Исходя из природы этнического самосознания, являющегося мощным фактором влияния на этнические процессы (их направление, темп, содержание, значение, в том числе и важное для объекта данного диссертационного исследования этнорелигиозное содержание и значение), выявление и изучение категорий «свой-чужой» в этническом самосознании образа Китая и китайцев у русских дальневосточников - актуальная задача, на решения которой было и направленно социологическое исследование. Особое внимание уделялось этнорелигиозным составляющим этнического самосознания, актуализированного близостью Китая, тесными контактами с китайцами.
Теоретико-прикладное социологическое исследование «Образ России и русских в этническом сознании китайцев» осуществлялось в рамках исследовательского проекта «Этническое самосознание русских и китайцев в Дальневосточном регионе»1 и являлось его составной частью.
В соответствии с требованиями, предъявляемыми к социологическим исследованиям в социологии и религиоведении , исследование «Образ Китая и китайцев в этническом сознании русских» предваряла рабочая программа, основные параметры которой следующие.
Актуальность исследования. Постановка проблемы. В течение 90-х годов XX в. на русском Дальнем Востоке резко менялась этнодемографическая ситуация. С одной стороны, в течение десятилетия происходил отток русскоязычного населения в западные районы России. С другой - российская территория приняла масштабный миграционный поток из Китая. За семь первых лет после развала СССР (1991-1997 гг.) приграничные с Китаем территории России (Приморский и Хабаровский края, Еврейская автономная и Амурская области) в результате массового оттока русскоязычного населения потеряли в общей сложности 35% того миграционного прироста, который они устойчиво приобретали все предшествующие 40 лет (1951-1991) масштабного освоения края. Образовавшееся отрицательное миграционное сальдо восполнила китайская миграция. По примерным оценкам, численность китайцев, прибывших в начале 90-х годов в Еврейскую АО, Приморский, Хабаровский края, Амурскую область и осевших на этих территориях вне зависимости от каналов проникновения составляла 100—106 тыс. чел. Имеются данные и о нелегальной китайской миграции. В настоящее время в крупных дальневосточных городах сформированы места компактного расселения китайцев, своеобразные «чайна-тауны». На всей территории юга Дальнего Востока нет ни одного крупного населенного пункта, где бы ни существовал китайский рынок. Регистрируются русско-китайские браки. Растет этнокультурное влияние Китая. Статистические данные говорят о потенциально еще более мощной волне китайской миграции.
В течение 90-х годов XX в. на приграничной с Россией китайской территории наблюдается этнодемографический рост и бурное социально-экономическое развитие. Численность жителей соседней китайской провинции Хэйлунцзян почти в 40 раз превышает численность населения Амурской области (соответственно 38 070 тыс. чел. и 989 тыс. чел. по данным на конец 2000 года3). Плотность населения соответственно 14 и 2,8 человек на кв. км. Демографическая динамика китайской провинции: в 1990 году — 35 430 тыс. чел., в 1995 - 37 010, в 1999 - 37920, в 2000 - 38070. Объемы промышленного производства китайской провинции по ряду показателей в десятки, сотни и тысячи раз выше Амурской области (характерный пример: одна из самых развитых отраслей Приамурья электроэнергетика выработала в 2000 году 6,9 млрд. квт. час. против 426,7 млрд. квт. час. в Хэйлунцзян) 4. Растущий социально-экономический и демографический потенциал соседнего Китая оказывает существенное влияние на российский Дальний Восток.
События последнего десятилетия демонстрировали неготовность российских граждан к такому тесному взаимодействию с китайским этносом. Специфика закрытого в прошлом приграничного проживания не способствовала формированию толерантных установок у жителей дальневосточных городов. У современных дальневосточников нет прочного опыта взаимовыгодного экономического, социального и культурного сосуществования с китайским населением.
В аспекте русско-китайских отношений Дальний Восток России является сегодня одним из потенциальных конфликтогенных регионов и в ближайшее время может превратиться в арену острого этнического противостояния.
Источником конфликта могут выступать не только антикитайские настроения части русского населения, но также и антирусские настроения части китайского населения и китайской диаспоры, подогреваемые появляющимися время от времени в китайской печати упоминаниями о захваченных царской Россией 1,5 млн. кв. км. «исконно» китайской территории, столкновениями экономических интересов, последствиями маоистской пропаганды и т.д. Китайские историки на уровне школьных и институтских учебников5, научных монографий , музейных экспозиций и др. аспектов деятельности активно доказывают и демонстрируют территориальные претензии к России.
Для того, чтобы своевременно понять и спрогнозировать будущее развитие русско-китайских отношений и, если возможно, предотвратить или хотя бы минимизировать рост этнических конфликтов в регионе как на социально-экономической, так и на этнорелигиозной почве, необходимо изучить этносоциальные настроения китайской диаспоры на Дальнем Востоке России и китайцев на сопредельной к России территории (провинция Хэйлунцзян).
В современном религиоведении и социологии под религиозностью понимается качество индивида или группы, выражающее в проявлении религиозных свойств1. Под конфессиональной структурой принято понимать совокупность и взаиморасположение верований общества, группы или региона. Не редко синонимом конфессиональной структуры выступает понятие «религиозная ситуация» . Самым распространенным методом фиксирующим религиозность и конфессиональную принадлежность индивидов и групп являются социологические исследования. Несмотря на широкое применение социологических исследований, фиксирующих религиозность, ее степень, качество, уровни, характер и т.д., определение религиозности и конфессиональной принадлежности, исходя из ряда возникающих при этом трудностей3, является важной и актуальной задачей.
Для определения религиозности и конфессиональной принадлежности русских дальневосточников по критерию самоопределения респондентов в социологическом исследовании «Образ Китая и китайцев в этническом самосознании русских» использовались альтернативные вопросы: - вопрос № 29 «Считаете ли Вы себя верующим человеком?»; - вопрос № 30 «Если Вы верующий, укажите, к какому вероисповеданию себя относите?».
При ответе на вопрос № 29 получены следующие результаты. Респонденты опроса «Приамурье 1»: утвердительно ответившие на поставленный вопрос составили 49,2 %, отрицательно - 48,6 %, не дали ответа 2,2 %. По опросу «Приамурье 2» группа верующих составила 41 %, группа неверующих 55,1 %, не дали ответа 3,8 %. В опросе «Владивосток» верующих - 40 %, неверующих - 58 %, нет ответа - 2 %. Опрос «Село» выявил 53,6 % верующих и 42,9 % неверующих граждан.
Стереотипный вопрос «Считаете ли Вы себя верующим человеком?», фиксирующий религиозность индивидов по критерию самооценки, был использован в анкетах социологических исследований «Религия 1» и «Религия 2», проведенных Администрацией Амурской области4. Результаты исследований следующие. Опрос «Религия 1» выявил 45 % колеблющихся дальневосточников, 32 % верующих и 21 % убежденных атеистов. Опрос «Религия 2» с другой шкалой для ответов респондентов зафиксировал 49,2 % верующий и 46 % неверующих граждан.
Более ранние социологические исследования религиозности населения, проведенные ученными АмГУ в мае - октябре 1998 г. (далее в тексте - опрос «АмГУ») дали следующие результаты. К группе верующих по самооценке отнесли себя примерно 48% опрошенных респондентов, выявлено 6% атеистов и 19% неверующих5.
Как видно из представленных результатов, уровень религиозности русского населения Дальнего Востока составляет немногим менее половины и в среднем равняется 45 %. Отметим, что в сравнении с показателями общероссийской ситуации по уровню религиозности по данным ВЦИОМ - в 1988г. - 18,6%, в 1991г. - 39%, в 1993г. - 43%, в 1995г. - 64,2%, в 1996г. -60,8%6 и с рядом социологических исследований в центральных регионах России (в частности Прикамье: в 1993г. — 60,4%, в 1998г. - 70,6 %)7 уровень религиозности жителей Дальнего Востока ниже общероссийского.
Данный факт, на наш взгляд, является закономерным следствием ряда причин. Назовем главные из них. Прежде всего, это низкий уровень религиозной инфраструктуры Дальневосточного региона, влияющий на уровень и качество религиозности населения. Количество храмов, мечетей, приходов, монастырей, святынь и прочих составляющих религиозную инфраструктуру региона компонентов на Дальнем Востоке значительно меньше, чем в Сибири и тем более в центральной России. Приведем по этому поводу несколько примеров связанных с православием. Так на всем Дальнем Востоке с его огромной территорией от Чукотки до Приморья известна и почитаема одна собственно дальневосточная чудотворная икона — «Албазинская Богоматерь» или «Слово плоть бысть» («Знамение») из более шестисот8 почитаемых в русском православии икон Богоматери. Из огромного числа почитаемых в православии святых9 к Дальнему Востоку имеет отношение только святитель Иннокентий Вениаминов, апостол Сибири и Америки10. В крупном дальневосточном городе с православным именем Благовещенск, к основанию которого Иннокентий имел непосредственное отношение и в котором с 1862 г. располагалась его резиденция как епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, с 1930-х годов до недавнего времени (2003 г.) не было ни одного православного храма. Кроме низкого уровня религиозной инфраструктуры, Дальний Восток России отличается низким количеством оседлого, коренного населения края, что также негативно отражается на уровне религиозности населения. Дальний Восток - край мигрантов и переселенцев, религиозная жизнь данных категорий населения в их ценностном пространстве находится, как правило, на периферийных позициях. Районы миграционной активности отличаются этнокультурным разнообразием. Мигранты теряют традиционный образ жизни, склонны к религиозно-культурной маргинализации, аккультурации, синкретизации11. Социальный, образовательный и профессиональный состав, как в целом мигрантов, так и дальневосточных мигрантов в частности характеризуется, как правило, стратами не имеющими сильных религиозных традиций или утративших их — военные, ссыльные и т.д12.
диссертация на тему "Этнорелигиозное взаимодействие русских и китайцев"
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Почти четырехвековая история взаимодействия русского и китайского этноса в районе Дальневосточного приграничья переживает сейчас наиболее интенсивный период. Особенно активно как показало предпринятое диссертационное исследование взаимодействие русских и китайцев развивается в этнорелигиозной сфере. На лицо процессы взаимопроникновения культурных и религиозных систем двух цивилизаций, трансформация традиционных верований, изменения под влиянием друг друга этнорелигиозного сознания. Аспекты этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев влияют на многие сферы общественной жизни региона, детерминируют позитивные и негативные социальные процессы. Изучение этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев в Дальневосточном регионе способно ответы на злободневные вопросы современного периода взаимоотношений двух этносов, оптимизировать этнические контакты, минимизировать рост межнациональной напряженности.
В ходе диссертационного исследования посвященного изучению этнорелигиозного взаимодействия русских и китайцев на материалах социологических исследований приграничных районов Дальнего Востока, в соответствии с поставленными задачами, были сделаны следующие наблюдения и выводы.
1. В современной ситуации религия не является доминирующим этнодифференцирующим («чужой», «они», «не наше») и этноинтегрирующим («свой», «мы», «наше») компонентом этнического самосознания двух тесно контактирующих этносов - русских и китайцев в приграничных регионах России и Китая. Результаты исследований демонстрируют отсутствие ярко выраженного восприятия двух этносов как носителей иной, отличной друг от друга этноконфессиональной традиции. Русские и китайцы демонстрируют слабое восприятие религии как фактора русско-китайских отношений. В восприятии двух тесно контактирующих этносов религия, не занимает ведущих мест и по ряду параметров удалена на периферийные, слабо тестируемые и улавливаемые позиции. Религиозный сегмент этнического самосознания русских и китайцев неустойчив, подвержен колебаниям и характеризуется зависимостью от социальной, эмоциональной, территориальной и культурной среды. Данный факт отражением объективной реальности современных взаимоотношений двух этносов. Формирование этнического самосознания зависит от этнической среды, характера отношений в этой среде. Этническое самосознание двух этносов обусловлено доминирующими торгово-экономическими и эмоционально-бытовыми, ситуативными контактами. Религия в этой системе получает объективно периферийные позиции, уходит из области житейских реалий в сферу экзотики, уступая первенство экономике, политике, быту. На низкие показатели религиозных характеристик, несомненное влияние оказал долгий опыт атеистической пропаганды, современная секуляризация общества (по сравнению с реалиями конца 19 — начала 20 вв.) и ограниченные возможности для межэтнической коммуникации русских и китайцев в середине XX в.
2. Русские и китайцы имеют противоположные мнения в контексте религиозной конвергентности и толерантности к сложившейся традиционной системе верований двух этносов. Большинство русских неодобрительно относится к институционализации китайских религий на русской территории, и значительная часть населения негативно относится к перспективе принятия китайских верований (буддизм, конфуцианство, даосизм). Большинство китайцев положительно относится к институционализации христианства на территории Китая, и позитивно оценивают возможность принятия христианства (православие, протестантизм) лично или близкими родственниками и знакомыми. Уровень религиозной толерантности двух этносов к традиционным системам верований друг друга зависит от социально-политической, профессиональной и региональной среды и слабо обусловлен конфессиональными факторами.
3. Уровень религиозности русского населения Дальнего Востока России в среднем составляющий 45 % верующих, ниже общероссийских показателей религиозности. Конфессиональная структура русского населения Дальнего Востока отличается разнообразием. Лидирующие позиции по критерию конфессиональной самоидентификации (самоопределению) респондентов занимает православие (РПЦ МП). Однако уровень и качество православной религиозности респондентов носит поверхностный характер. Лидирующие позиции в конфессиональной структуре Дальнего Востока по данным о религиозных объединениях занимает протестантизм. Данное обстоятельство является спецификой края по сравнению с другими российскими регионами. Религиозность и конфессиональная структура русского населения Дальнего Востока характеризуется наличием небольшой, но устойчивой группы приверженцев религий и оккультных практик Китая и растущим интересом населения к религиозно-культурной традиции и обрядности китайцев.
4 Религиозность китайцев в провинции Хэйлунцзян и китайцев-мигрантов на Дальнем Востоке России находится в среднем диапазоне, составляя около 30,5 % или 1/3 от общего числа. Данный уровень религиозности ниже уровня религиозности русских дальневосточников. Религиозность китайцев характеризуется наличием разнообразных форм синкретизма и внеинституциональной (внеконфессиональной) религиозности. Данные аспекты являются традиционной чертой религиозной жизни китайского общества. Лидирующие позиции в конфессиональной структуре провинции Хэйлунцзян и китайской диаспоры на Дальнем Востоке России занимает комплекс традиционных верований (буддизм, конфуцианство, даосизм). Однако данные верования не занимают, бесспорно, доминирующего положения в конфессиональной структуре китайцев Маньчжурии и Дальнего Востока России. Результаты социологических опросов, интервью и полевых наблюдений свидетельствуют о наличии в конфессиональной структуре китайцев Маньчжурии и Дальнего Востока России устойчивой и достаточно значительной группы христиан. Лидирующие позиции среди китайцев христиан занимает протестантизм. Социальный состав китайцев-христиан образован преимущественно обеспеченными гражданами, занимающимися коммерческой деятельностью. Религиозность и конфессиональная структура китайцев оказывают влияние и вносят существенные коррективы в религиозность и конфессиональную структуру русского Дальнего Востока. Одной из ярких форм этноконфессионального взаимодействия русских и китайцев является миссионерская деятельность. Миссионерство в отношении китайского этноса оказывает существенное влияние на формирование культурного и этнорелигиозного облика Дальнего Востока России. Ведущую роль в миссионерской деятельности в отношении китайцев играют протестантские деноминации. Миссионерская деятельность в отношении китайцев носит нелегальный, конспиративный характер и не приветствуется властями Китая, что сопряжено жесткой государственной политикой КНР в сфере религии.
5. Результаты диссертационного исследования свидетельствуют об отсутствии достаточного опыта этнорелигиозного взаимодействия у русскоязычного население Дальневосточного приграничья и о его неготовности к тесному сосуществованию с представителями китайской этнической общности. Данный факт может привести в будущем как к столкновениям и конфронтации, так и к маргинализации и ассимиляции определенной части русских дальневосточников. Формирование социальных установок по этому важному параметру межэтнических отношений — вопрос будущего. По результатам исследований открытость русской культурной среды находится в пределах критических показателей, что чревато размыванием этнокультурной самобытности. Данные опросов и наблюдений фиксируют существование стабильной, толерантно настроенной к китайским религиям группы дальневосточников. В регионе этнических контактов существует достаточный потенциал, способный стать основой религиозных компромиссов и синкретизации верований. Вполне вероятен процесс синизации религиозности русских. На характер этнорелигиозного взаимодействия русских с китайцами большое влияние могут оказать националистически настроенные социальные группы и разного рода ситуативные изменения в обществе. Данные опросов и наблюдений в отношении китайского этноса свидетельствуют о благоприятном климате общественного сознания китайцев приграничных территорий к рецепции христианства и бесконфликтному межэтническому взаимодействию. Данные опросов фиксируют существование стабильной, толерантно настроенной к русским и их религии части китайского общества, что с учетом активной миссионерской деятельности может привести к христианизации, вестернизации и дальнейшей синкретизации религиозности китайцев.
Материалы диссертации, по мнению автора, имеют большой спектр дальнейшего применения. Так, например, на основе полученных данных опросов можно реконструировать социально-демографический портрет китайской диаспоры, актуальные для русско-китайских отношений социально-экономические области сотрудничества, межэтническую дистанцированность и другие аспекты.
В религиоведческом ключе перспективным представляется продолжение заявленной в диссертации проблематики в двух аспектах. Во-первых, дальнейшее расширение и систематизация эмпирической базы - основы позитивного знания - путем дальнейших социо-религиоведческих исследований и полевых наблюдений. Во-вторых, углубленное теоретическое осмысление взаимодействия этноса и религии. В данном направлении на сегодняшний день существует ряд неразрешенных проблем. Перспективно дать четкие дефиниции в этой области (например, уточнить понятия этноконфессиональное и этнорелигиозное, применяемые не редко как синонимы, хотя по нашему мнению второе понятие является более емким; уточнить понятие этнорелигиозное сознание или самосознание; и другие), исследовать взаимопроникновение и трансформацию религиозных традиций на структурном уровне в рамках так называемого веберианского «идеального типа», выявить общие, универсальные факторы и детерминанты этнорелигиозных изменений (социальные, политические, брачно-семейные и другие).
В представленной диссертации автор сознательно использовал стиль формализации текстового материала (повторения одних и тех же фраз, оборотов, «зеркальное» толкование выводов и т.д.). Данная форма на взгляд диссертанта является наиболее уместной для демонстрации и анализа эмпирических данных.
В целом автор надеется, что, несмотря на возможные недостатки, материалы диссертации будут способствовать дальнейшему развитию отечественного религиоведения и позитивному, взаимовыгодному сосуществованию двух тесно контактирующих народов - русских и китайцев.
Кобызов, Роман Александрович, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"
1. Архивы и неопубликованные источники
2. Архив Амурского областного статистического комитета.
3. Архив Комитета Государственной Думы ФС РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций.
4. Данные опроса ИИАЭ ДВО РАН по Дальнему Востоку весна-лето 2002 (п = 661) // Личный архив автора.
5. Интервью с пастором баптисткой церкви «Надежда» г. Благовещенска Зайцевым A.A. Октябрь 2002 г. // Личный архив автора.
6. Интервью с представителем «Международного общества Сознания Кришны» Тушкиным В.Р. Март 2005 г. // Личный архив автора.
7. Интервью с сотрудником китайской фирмы Яковлевой Я.Н. Ноябрь 2002 г// Личный архив автора.
8. Интервью с сотрудником УВД по Амурской области Дугиным A.A. Апрель 2001 г. // Личный архив автора.
9. Интервью со священником католического прихода г. Благовещенска о. Иосифом. Апрель 2000 г. // Личный фонд автора.
10. Итоги миссионерских съездов Владивостокской епархии (1997-2004 гг.) // Личный архив автора.
11. Опрос китайцев г. Владивостока. ИИАЭ ДВО РАН. Лаборатория изучения общественного мнения. Октябрь 1994 г. //Личный архив автора.
12. Социум Владивостока: осень 98. ИИАЭ ДВО РАН. Лаборатория изучения общественного мнения (п =522) // Личный архив автора.
13. Текущий архив Аналитического отдела Администрации Амурской области.
14. Текущий архив Департамента общественных связей Администрации Приморского края.
15. Н.Текущий архив Комитета по внешнеэкономической деятельности Администрации Амурской области.
16. Текущий архив Миграционной службы по Амурской области.
17. Текущий архив Отдела по взаимодействию с общественными, религиозными организациями, политическими партиями и движениями Администрации Амурской области.
18. Текущий архив Отдела по связям с партиями, общественно-политическими и религиозными объединениями Правительства Хабаровского края.
19. Текущий архив Управления Министерства Юстиции по Амурской области.
20. Текущий архив Управления Министерства Юстиции по Приморскому краю.
21. Текущий архив Управления Министерства Юстиции по Хабаровскому краю.
22. Экспертный опрос «Китайцы и христианство». Благовещенск, 2003 г. //1. Личный архив автора.1. Литература
23. Амурская область. Провинция Хэйлунцзян. Показатели развития. Статистический сборник. Благовещенск: Амуроблстат, 2001. 25 с.
24. Аниховский С.Э. Отношение русскоязычного населения к присутствию китайских религий на Дальнем Востоке России // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 2. Благовещенск: АмГУ, 2001. С. 338-341;
25. Аниховский С.Э. Китайские религии на территории Дальнего Востока России (конец XIX начало XX вв.) // Религиоведение. 2002. № 4. С. 122 — 126.
26. Аниховский С.Э. Китайцы и китайские религии в системе межконфессиональных отношений на Дальнем Востоке России (вторая половина XIX начало XX вв.) // Религиоведение. 2004. № 1. С. 104 -112.
27. Аниховский С.Э. Этнорелигиозные отношения на Дальнем Востоке России во второй половине XIX начале XX вв. (на материалах взаимодействия православия с религиозными верованиями китайского населения). Автореф. канд. дисс. М., 2004. 24 с.
28. Аргудяева Ю.В. Старообрядцы на Дальнем Востока России. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2000. 365 с.
29. Аргудяева Ю.В. Старообрядцы Приморья в Маньчжурии // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 171 — 173.
30. Аргудяева Ю.В. Старообрядческие общины дальневосточников в Маньчжурии // Дальний Восток России — Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Хабаровск: «Частная коллекция», 1998. С. 111 113.
31. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов A.A. Этносоциология. М.: Аспект Пресс, 1999. 271 с.
32. Ю.Арчаков М.К. Политические партии Приамурья в 90-е гг. XX века. Благовещенск, БГПУ, 2001. 144 с.
33. Ауюковский В.Т. Национализм оружие погромщиков // Патриот. - 2000. -№ 39 - С.11-19.
34. Афанасьева Н. Православные китайцы кто они? // Благовест. Владивосток. 2003. № 3 (93).
35. Баранов И.Г. Верования и обычаи китайцев. М.: ИД «Муравей-Гайд», 1999. 304 с.
36. Баринов А.О. Современные государственно-церковные отношения в КНР // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень. № 2. М., 1999. С. 125-132.
37. Басалай A.B. Опасность: национальный экстремизм // Диалог— 1999 — №10.- С.78-81.
38. Бачарников Е.Б. Законодательство Китая. Акты и комментарии: Электронный справочник. Владивосток, 2002.
39. Библия по-китайски // «Золотые купола». Приложение к Амурской Правде. № 26. 20 октября 2000 года.
40. Биографический словарь миссионеров Русской Православной Церкви. М.: «Белый Город», 2004. 448 с.
41. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. 412 с.
42. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1973. 272 с.
43. Бутенко А.П. Нация, национализм, суверенитет // Социально-политический журнал.- 1998.- №3. С.113-129.
44. Васильев JI.C. История религий Востока. М.: «Книжный дом «Университет», 2000. 432 с.
45. Васильев JI.C. Культы, религии, традиции в Китае. М.: Наука, 1970. 484 с.
46. Васильев JI.C. Проблемы генезиса китайской мысли: формирования основ мировоззрения и менталитета. М.: Наука, 1989. 309 с.
47. Ващук А.С., Чернолутская Е.Н., Королева В.А., Дудченко Г.Б., Герасимова JI.A. Этномиграционные процессы в Приморье в XX веке. Владивосток: ДВО РАН, 2002. 228 с.
48. Введение в общее религиоведение. Под ред. И.Н. Яблокова. М.: «Книжный дом «Университет», 2001. 576 с.
49. Владимиров Д.А. Перспективы экспансии движения «Фалуньгун» во Владивостоке // Религиоведение. 2002. № 4. С. 155-159.
50. Волохова А.А. Иностранные миссионеры в Китае (1901 1920 гг.). М.,1969. 144 с.
51. Вэнь Цзянь, Горобец JI.A. Даосизм в современном Китае. Благовещенск: АмГУ, 2002.210 с.
52. Вэнь Цзянь, Горобец JI.A. О бытовании традиционных религий Китая в Хэйхэ // Религиоведение. № 1. 2002. С. 66-68.
53. Vitkovskaya G., Zayonchkovskaya Zh., Newland К. Chinese Migration into Russia // Rapprochment or rivalry?: Russian-China relations in a changing Asia. Washington, 2000.
54. Гараджа В.И. Социология религии. M.: Аспект Пресс, 1996. 239 с.
55. Геллнер Э. Нации и национализм. / Пер. с англ., ред. и послесл. И.И. Крупника. — М.: Прогресс, 1991.-320 с.
56. Гельбрас В.Г. Китайская реальность России. М.: ИД «Муравей», 2001. 320 с.
57. Головачева JI. Цивилизация, Конфуций и будущее Китая // Проблемы Дальнего Востока. М., 1996. №1. - С.111-127.
58. Гуревич П.С. Вневероисповедная религиозность // Религии народов современной России. Словарь. М.: Республика, 1999. С. 61-63.
59. Garfinkel Н. Studies in ethnomethodology. New York, 1967. 312 p.
60. Дацышен В.Г. Русско-китайская война. Маньчжурия 1900 г. СПб., 1996. 168 с.
61. Дилигинский Г.Г. Праворадикальная угроза России // Политические исследования. 1995-№2. - С.34-48.
62. Дмитриенко A.B. Религиозная ситуация и особенности государственно-конфессиональных отношений в Приморье в начале XXI века // Межконфессиональные отношения на Дальнем Востоке России на рубеже тысячелетий. Владивосток: ДВГУ, 2002. С. 10 17.
63. Дробижева JI.M. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов.- М., 1997 246 с.
64. Дробижева JI.M. Национализм, этническое самосознание и конфликты в трансформирующемся обществе: основные подходы к изучению // Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 90-х годов М., 1994. - С.37-45.
65. Дятлов В. Китайцы в Иркутске // Миграция. 1997. № 3. С.13 25.
66. Dürkheim Е. The Elementary forms of religious experience. Glencoe, 1947.46.3абияко А.П., Кобызов P.A., Мазин А.И. Шаманизм эвенков Приамурья и
67. Забияко А.П. Русские и китайцы: перспектива рецепции китайских верований // Сибирь на перекрестье мировых религий. Новосибирск: НГУ, 2002. С. 203 204.
68. Забияко А.П. Русские и китайцы: этническая дистанция // Азиатско-Тихоокеанские реалии, перспективы, проекты: XXI век. Мат. международной конф. Владивосток: МИОН ДВГУ, 2004.
69. Зарубежная пресса о положении верующих и религиозных организациях в Китае // Религия в современном мире. Информационный бюллетень по материалам зарубежных средств массовой информации. № 4 (29). М.: РАГС, 1994. С. 41-46.
70. Зуев Ю.П. Динамика религиозности в России в XX веке и ее социологическое изучение // Гараджа В.И. Социология религии. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 219-228.
71. Иванов П. «Свидетель» Ли и его секта // Журнал Московской патриархии. М., 1996.-№11.-С.46-51.
72. Иванов П. Новая китайская секта «Фалуньгун» // Китайский благовестник. 2000. №1. С. 56-70.
73. Ильясов Ф.Н. Национализм: цель или средство? // Вестник Российской Академии наук. -1997. Т.67-№ 9. - С.808-814.
74. Казьмина O.E. Конфессиональная структура населения России // Российская цивилизация: Этнокультурные и духовные аспекты: Энциклопедический словарь. М.: Республика, 2001. С. 119-125.
75. Киселева В. Значение культурной адаптации для католического миссионера в Китае // Проблемы Дальнего Востока. М., 1997. №1. С. 82-95.
76. Киселева В.В. История католического миссионерства в Китае. Автореф. канд. дис. М., 1996. 26 с.
77. Китай неизвестный // Фома. Православный журнал. №2 (12) 2001. С. 8 17.
78. Кобызов P.A. Китайцы как объект миссионерской деятельности христианских конфессий // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Т.З. Благовещенск: АмГУ, 2002, с.570-575.
79. Кобызов P.A. Мусульмане в Харбине // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Т.5. Благовещенск: АмГУ, 2003. С. 366 — 372.
80. Кобызов P.A. Некоторые аспекты религиозных воззрений российской молодежи // Молодежь XIX века: Шаг в будущее. Сборник материалов 1-ой Межвузовской научно-практической конференции. Благовещенск: БГПУ2000, С. 15-16.
81. Кобызов P.A. Религиозная ситуация в Амурской области на рубежах веков // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах.Т.2. Благовещенск: АмГУ,2001. С. 331 -338.
82. Кобызов P.A. Корейцы на Дальнем Востоке: этносоциологический и этноконфессиональный анализ (1917-1991 гг.) // Молодежь XIX века: шаг в будущее. Тезисы докладов 2-ой Межвузовской научно-практической конференции. Благовещенск, ДальГАУ, 2001, с. 26.
83. Кобызов P.A. Русские и китайцы в Приморье: этнокультурные и этноконфессиональные контакты // Межконфессиональные отношения на Дальнем Востоке России на рубеже тысячелетий. Научный сборник. Владивосток: ДВГУ, 2002. с. 84-91.
84. Кожин П.М. Государство и религиозные организации в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 1986. № 4. С. 141-149.
85. Кожин П.М. Христианство в Китае // Китайская философия: энциклопедический словарь. Гл. ред. M.JI. Титаренко. М., 1994. С. 114—115.
86. Козлов В.И. Национализм, нация, сепаратизм и русский вопрос // Отечественная история. 1993. - № 2. - С. 44-53.
87. Конфуцианство в Китае: Проблемы теории и практики. / Отв. ред. Л.П. Делюсин. -М.: Наука, 1982. 362 с.
88. Кравчук JI.A. Синкретические религиозные учения: история и современность // Религиоведение. 2002. № 4. С. 141-145.
89. Крадин Н.П. Харбин — русская Атлантида. Хабаровск: Издатель Хворов А.Ю., 2001.352 с.
90. Кузнецов B.C. Политика в отношении религии в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 1. С. 165-175.
91. Кузнецов B.C. Пять конфессий Китая // Проблемы Дальнего Востока. 1994. №2. С. 108-116.
92. Кузнецов B.C. Религия в обществе и государстве // Азия и Африка сегодня. 2001. №6. С. 13-20.
93. Кураев А. «Мечтаю о революции в православии. » // Владивосток. 22 января 2004. № 1495. С.З.
94. Кухаренко H.B. Фалуньгун духовная практика или секта? // Религиоведение. 2004. № 4. - С. 150-154.
95. Кухаренко Н.В. Фалуньгун в США. // Вестник АмГУ. 2001. № 12. С. 26-27.
96. Кухаренко Н.В. О формировании религиозного менталитета китайской диаспоры в США // Вестник АмГУ. 2001. № 14. С. 19 20.
97. Кухаренко Н.В. Китайские этнорелигиозные сообщества в США. Автореф. канд. дисс. М., 2004. 24 с.
98. Кцоева Г.У. Опыт эмпирического исследования этнических стереотипов // Психологический журнал. 1986. Т. 7. № 2. С. 17 — 28.
99. Ларин B.JI. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблемы регионального взаимодействия. Владивосток: Дальнаука, 1998. 208 с.
100. Ларин В.Л. Дальний Восток России в фокусе китайской политики // Внешняя политика и безопасность современной России. 1991 — 2002. Хрестоматия в четырех томах. Т. III. М.: РОССПЭН, 2002. С. 280 298.
101. Ларин В.Л. Россия и Китай на пороге третьего тысячелетия: кто же будет отстаивать наши интересы? // Внешняя политика и безопасность современной России. 1991 — 2002. Хрестоматия в четырех томах. Т. III. М.: РОССПЭН, 2002. С. 298 311.
102. Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы XX начало XXI в.) М.: Восток-Запад, 2005. 390 с.
103. Ларина Л. Образ Китая и китайцев в представлении дальневосточников // Перспективы Дальневосточного региона. Население, миграция, рынки труда. М.: Гендальф, 1999. С. 95 98.
104. Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М.: Муравей, 2003. 223 с.
105. Ломанов A.B. Христианство и китайская культура. М.: Вост. лит., 2002. 446 с.
106. Лопаткин Р. Конфессиональное пространство России: глазами социолога // Религия и право. № 4. 2001. С. 10 15.
107. Лурье C.B. Историческая этнология. M.: Аспект Пресс, 1997. 448 с.
108. Любомудров М.А. К чему ведет русский национализм // Молодая гвардия. 1999. -№ 9/10. - С. 208-217.
109. Магницкая О.Н., Магницкий Ю.Г. Положение религии и религиозность в системе духовной культуры Амурской области (социологический анализ) // Общество и культура. Сб. стат. Преподавателей и аспирантов. Благовещенск: Зея, 1999. С. 3 11.
110. Малек Р. Китай в христианской перспективе // ДиаЛогос. Вып. 2. М., 1999. С. 460-473.
111. Малявин В.В. Китайская цивилизация. — М.: Изд-во Астрель; ООО Изд-во ACT; ИПЦ "Дизайн. Информация. Картография", 2000.
112. Малявин В.В. Китай в XVI-XVII веках: традиция и культура. М.: Искусство, 1995. 288 с.
113. Малявин В.В. Синкретические религии в Китае и XX в.: традиционное и посттрадиционное // Религии мира: история и современность. М., 1989. С. 107-120.
114. Малявин В.В. Феномен синкретических религий в Китае. // Проблемы Дальнего Востока. М., 1997. № 1,2.
115. Мизь Н.Г., Буяков A.M. Вековой юбилей. К 100 — летию епархии. Владивосток, 1999. 128 с.
116. Митрохин Н. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 648 с.
117. Мкртумян Ю.Н. Основные компоненты культуры этноса // Методологические проблемы исследования этнических культур. Ереван, 1978. С. 42-46.
118. Нестерова Елена Ивановна. Взаимодействие русской администрации и китайских мигрантов на юге Дальнего Востока России, вторая половина XIX начало XX вв.: Исторический опыт. Дис. к.и.н. Владивосток, 2000. 291 с.
119. Основы прикладной социологии. Под ред. Ф.Э. Шереги, М.К. Горшкова. М.: Интерфакс, 1996.
120. Паниотто В.И. Качество социологической информации. Киев: Наукова думка, 1986. 302 с.
121. Петров А.И. История китайцев в России. 1856 1917 годы. СПб.: ООО «Береста», 2003. 960 с.
122. Писманик М.Г. К динамике религиозности // Социология и общество: новые реалии и новые идеи. СПБ., 2000, с.293-294.
123. Поздняев Д. Православие в Китае (1900-1997). М., 1998. 277 с.
124. Поздняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая половина XIX начало XX в.). Владивосток: Дальнаука, 2004.316 с.
125. Полевой Б.П. Сахалин на карте д'Анвиля 1737 года // Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1993. № 2.
126. Полозков И.Д. Русское национальное самосознание // Патриот.— 1999.— №17 — С.12-16.
127. Попов И.М. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT»: ЗАО Hi 111 «Ермак», 2004. 511 с.
128. Поршнев Б.Ф. «Мы и они» как конструктивный принцип психологической общности // Материалы III Всесоюзного съезда Общества психологов. М., 1998. Т. II. Вып. 1. С. 58-64.
129. Поршнев Б.Ф. Противопоставление как компонент этнического самосознания. М.: Наука, 1973. 212 с.
130. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1966. 211 с.
131. Православие на Дальнем Востоке. 275 летие Российской духовной миссии в Китае. Сборник статей. СПб.: «Андреев и сыновья», 1993. 160 с.
132. Рабочая книга социолога. Под ред. Г.В. Осипова. М.: Наука, 1983. 280 с.
133. Религия и власть на Дальнем Востоке России. Сборник документов. Хабаровск: Частная коллекция, 2001. 400 с.
134. Религия и общество: Очерки религиозной жизни современной России. М.: Летний сад, 2002. 448 с.
135. Решения XVI съезда Компартии Китая (Круглый стол) // Проблемы Дальнего Востока. 2003. № 1. С. 49-99.
136. Романова В.В. Российские евреи в Харбине // Диаспоры. № 1. 1999. С. 20 -25.
137. Ромов Р.Б. РНЕ и «нация рабов» // Свободная мысль — XXI. — 2000. — №6. С.38-42.
138. Рыбаковский JI.JI. Население Дальнего Востока за 150 лет. М.: Наука, 1990. 144 с.
139. Religion in China // Chin. Sociology a. Anthropology. Armonk (N.Y.), 1994. -Vol.26, P. 3-96.
140. Сахаров A.H. Русский национализм: истоки, особенности, этапы // Независимая газета 2001- 19 января. - С. 10.
141. Свищёв М.П. Миссионерская деятельность в контексте геополитики. М.: РАГС, 1999. 143 с.
142. Синелина Ю. О критериях определения религиозности населения // Социологические исследования. 2001. № 7. С. 25 31.
143. Солдатова Г.У. Межэтническое общение: когнитивная структура этнического самосознания // Познание и общение. М., 1988. с. 111-125.
144. Соловей В.Д. Современный русский национализм: идейно-политическая классификация // Общественные науки и современность. — 1992. — №2.— С.119-132.
145. Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на Дальнем Востоке России и политика администрации Приамурского края (конец XIX начало XX веков). Омск, 1999. 263 с.
146. Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России. Под ред. Проф. К. Каариайнена и проф. Д.Е. Фурмана. СПб.; М.: Летний сад, 2000. 248 с.
147. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. Екатеринбург, М.: Аспект Пресс 2003. 320 с.
148. Shibutani Т., Kwan K.M. Ethnic Stratification: A Comparative Approach. Macmillan Co New York London, 1968. P. 572-573.
149. Тертицкий K.M. Религиозная ситуация в КНР // Проблемы Дальнего Востока. 1993. № 6. С. 50-57;
150. Тонг Д. Будущее католической церкви в Китае // ДиаЛогос. Вып. 2. М.,1999. С. 454-459.
151. Торчинов Е.А. Даосизм: опыт историко-религиозного описания. СПб.: Лань, 1998. 448 с.
152. The Concise Oxford Dictionary of World religions. Edited by John Bowker. New York, 2000.
153. Филонов C.B. Некоторые тенденции развития современного даосского монашества в КНР // Вестник АмГУ. Вып. 3. Благовещенск, 1998. С. 22-25.
154. Фритсон В., пастор Юн. Великий Бог в Китае. Б/м. Б/г. 190 с.
155. Хаэрбинь няньцзянь (Ежегодник по Харбину). 1999 год. Харбин, 1999.
156. Хаэрбинь няньцзянь (Ежегодник по Харбину). 2000 год. Харбин, 2001.
157. Хесли В.Л. Национализм и пути разрешения межэтнических противоречий // Политические исследования.- 1996 С.39-51.
158. Хотинец В.Ю. Этническое самосознание. СПб.: Алетейя, 2000. 240 с.
159. Христианство на Дальнем Востоке: Библиографический указатель. Владивосток: ДВГУ, 2000. 57 с.
160. Христианство на Дальнем Востоке. Материалы международной научной конференции. Части I и II. Владивосток: ДВГУ, 2000. 260 + 104 с.
161. Христианство. Энциклопедический словарь. В 3 Т. М.: «Большая Российская энциклопедия», 1993 1995. С. 568-575.
162. Христианство: Словарь. Под ред. Л.Н. Митрохина. М.: Республика, 1994. 559 с.
163. Хэйлунцзян байкэцюаньшу (Энциклопедия провинции Хэйлунцзян). Бэйцзин, 1991.
164. Хунчжи Ли, Фалунь дафа. М.: Изд-во Российского университета дружбы народов, 1999. 340 с.
165. Церковный вестник. № 6 (259). Март 2003.
166. Шипановская М.Ю. Современные межэтнические отношения китайского и российского населения в Дальневосточном регионе // Исторический опыт освоение Дальнего Востока. Вып. 4. Этнические контакты. Благовещенск, АмГУ, 2001. С. 72 -79.
167. Элбакян Е.С. Квазирелигиозность // Религии народов современной России. М.: Республика, 1999. С. 170.
168. Энциклопедический социологический словарь. М.: ИСПИ РАН, 1995. 938 с.
169. Эфендиева Г.В. Судьбы еврейской диаспоры в Китае // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Т.З. Благовещенск: АмГУ, 2002, с. 469 — 475.
170. Yun Е. Religious renaissance // Free China rev. — Taipei, 1994. Vol. 44. # 12. P.4-19.
171. Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М.: Добросвет, 1999. 596 с.
172. Якущенко Д.В. Современная конфессиональная ситуация в Амурской области // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Вып. 5. Благовещенск: АмГУ, 2003. С. 420 423.
http://www.dslib.net/religio-vedenie/