Древний Китай. Том 2. Часть 1

Домен вана, царства Вэй, Сун и Чжэн

В обстановке постоянных споров и войн, которые вели между собой сильные царства, будь то цивилизованные Цзинь и Ци либо полуварварские Цинь и Чу, осуществляли свою политику и защищали свои интересы царства менее крупные, к числу которых принадлежал и домен вана. Остановимся на взаимоотношениях между этими царствами, а также между ними и более сильными, которые оказали сколько-нибудь заметное влияние на динамику политической структуры чжоуского Китая в период Чуньцю.

Начнем с группы стран, расположенных в западной части Чжунго, — кроме домена имеются в виду царства Вэй, Сун, Чжэн, не считая более мелких. Наибольшего внимания из них, естественно, заслуживает домен вана. Данных о событиях в нем за более чем три четверти века (628-546 гг. до н.э.) сравнительно немного¹⁶, что вполне соответствует той роли, которую он играл в делах Поднебесной. Но сведения, имеющиеся в источниках, свидетельствуют, с одной стороны, о военно-политической немощи домена, его зависимости от сильных соседей, прежде всего Цзинь, а с другой — о постоянном стремлении вана подчеркнуть свой высокий сакральный статус и проявить его в сфере ритуально-церемониальной (к слову, очень значимой и высоко ценившейся всеми), включая право всех учить и даже как бы наставлять на путь истинный.

«Го юй» приводит запись о событиях, связанных с экспедицией Цинь против Чжэн сразу же после смерти циньского Вэнь-гуна в 628 г. до н.э. Об этой записи выше уже упоминалось: циньские войска с 300 колесницами проходили в Чжэн через земли домена. Приближенным вана показалось, что, проходя мимо ворот столицы вана, циньские воины не так спрыгнули с колесниц и не так поклонились, из чего был сделан вывод, что они потерпят поражение. Экспедиция действительно завершилась разгромом циньской армии у горы Сяо и пленением ее командиров. Нет сомнений, что упомянутая запись помещена в текст явно задним числом, что вполне обычно для многих китайских источников. Но более всего она интересна своей аргументацией: «Воины легкомысленны и своевольны. Легкомыслие говорит о плохо разработанных планах, своеволие указывает на несоблюдение правил поведения». Отсюда следовал вывод, что это ведет к небрежности и к гибели в труднопроходимой местности [85, с. 110; 29, с. 4546]. Такого рода глубокая философия на мелком месте очень типична для поучений, исходивших из домена.

¹⁶ В главах 18-24 «Чжушу цзинянь» [212, т. Ill, Prolegomena, с. 163-165] о событиях в самом домене ничего не говорится, а в одной из них, в гл. 22, правитель Чу даже назван ваном, что в этой хронике выглядит очень странным, практически невероятным.

Другой аналогичный пример связан с посольством сановника вана в царство Сун незадолго до драматических событий в царстве Чэнь в 599 г. до н.э., связанных с приключениями в доме распутной вдовы Ся и убийством сыном вдовы правителя Чзнь. В тексте говорится, как на обратном пути посланец вана проехал через Чэнь и убедился в том, что дороги в этом царстве запущены, хлеб с полей не убран, нет мостов через реки и, что уж вовсе недопустимо, нет должного уважения к важным проезжающим. Возвратившись, сановник доложил вану, что Чэнь скоро постигнет большая беда, о чем свидетельствуют отмеченные им недостатки (число их значительно больше, чем здесь упомянуто). Далее в тексте подробно и весьма нудно рассказывается, как это все нехорошо и не соответствует древним правилам и принятой норме, и дается вполне ожидаемое резюме, сводящееся к краткому напоминанию о вскоре наступивших событиях, связанных с убийством правителя Чэнь в доме распутной вдовы Ся [85, с. 22-24; 29, с. 48-51].

Вот еще аналогичный пример: после победы при Яньлине в 575 г. до н.э. герой этого сражения Ци Чжи — о чем уже упоминалось — прибыл ко двору вана с докладом и подношениями, а завистливый Луань Шу и сомневавшийся в верности Ци Чжи цзиньский Ли-гун послали вслед за ним в Чжоу соглядатая. Подробно повествуя об этом визите, «Го юй» подчеркивает, каким хвастуном и пустозвоном оказался этот Ци Чжи, как непочтительны были его речи и сколь заслуженным будет наказание, которое вскоре его постигнет. И речь опять-таки не о том, что задним числом все эти предсказания оказались оправданными, хотя именно это как бы придает авторитет выводам и суждениям сановников домена. Поражает пристрастно-поучительный тон осуждения, явно сквозящее стремление выискать в речах и поступках осуждаемого нечто недостойное, несоответствующее принятым нормам поведения, и гневно все это заклеймить, дав понять, что последовавшая кара — уничтожение в Цзинь клана Ци — вполне заслуженна [85, с. 26-28; 29, с. 53-56].

И наконец, последний, совсем уж забавный эпизод. На совещании чжухоу в 574 г. до н.э. цзиньский Ли-гун слишком высоко поднимал ноги при ходьбе, из чего проницательный сановник вана сделал вывод, что не только клану Ци, но и самому Ли-гуну грозит гибель, так как «высоко поднимаемые ноги указывают, что правитель с каждым днем все более отказывается от добродетели» [85, с. 31-32; 29, с. 57-59].

Этими примерами далеко не исчерпываются поучения такого рода, ставящие своей целью продемонстрировать мудрость и прозорливость сановников домена. В рассказах домен, а вместе с ним и чжоуский ван предстают как хранители традиции, этической нормы, правил ритуального церемониала. И эта их ипостась служила своего рода моральной компенсацией той военно-политической немощи, которая в те же годы отличала едва ли не все отмеченные в источниках акции, совершавшиеся от имени чжоуского вана или происходившие в домене независимо от его воли.

Когда в 613 г. до н.э. умер чжоуский Цин-ван, в домене возникла острая борьба за власть, которая в конечном счете досталась Куан-вану (612-607 гг. до н.э.). Согласно «Цзо-чжуань», самым заметным событием в годы его правления был разгром жунов, которые в момент нападения на их лагерь (в 610 г. до н.э.) оказались пьяными [114, 17-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 277 и 278]. В 594 г. до н.э. в домене снова началась смута. Ближайший родственник вана Су с помощью кланов Шао и Мао пытался захватить власть, но был убит [114, 15-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 326 и 329]. В 590 г. до н.э. в очередном сражении с жупами войско вана потерпело неудачу и царство Цзинь послало одного из своих сановников, чтобы он добился примирения домена с его соселями-жунами [114, 1-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 336 и 337].

Интересно сообщение «Цзо-чжуань» от 580 г. до н.э. о территориальном споре между все тем же цзиньским Ци Чжи и одним из сановников вана. Из текста явствует, что земля принадлежала именно Ци Чжи и он не хотел ее отдавать, но сановники вана, подняв всю историю вопроса, доказывали, что прежде спорная территория принадлежала дому вана и лишь потом оказалась во владении клана Ци. На этом явно весьма сомнительном основании они потребовали от Ци вернуть земли, для чего была направлена делегация в Цзинь. Цзиньский правитель принял решение удовлетворить их требование [114, 11-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 375 и 376]. В этом сообщении интересно не только то, что нажим вана оказывал воздействие в явно сомнительном с точки зрения принятых норм случае (земли знатных кланов переходили из.рук в руки, и это не было основанием для возвращения их прежним владельцам), но и то, что оно позволяет понять, почему отношение к цзиньскому Ци Чжи в домене было столь подчеркнуто недоброжелательным: ничто не обижает так, как оказанная тебе снисходительная любезность.

Эпизоды, воспроизведенные «Цзо-чжуань» в сообщениях от 568 и 563 гг. до н.э., рассказывают о интригах в администрации вана. Дядя Лин-вана (571-545 гг. до н.э.) Чэнь Шэн, будучи главным министром домена, вел переговоры с жупами. В 568 г. до н.э. его задержали в Цзинь, когда он прибыл туда с жалобой на жунов. Задержали, как сказано в источнике, за двойную игру, хотя смысл обвинения в тексте не раскрыт. Но сановник Цзинь Ши Фан был специально направлен в столицу вана с тем, чтобы разъяснить ему эту двойную игру [114, 5-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 425 и 426]. Видимо, разоблачения не произвели на Лин-вана должного впечатления, потому что во время конфликта 563 г. до н.э. Чэнь Шэн все еще оставался на своем посту. Спор между Чэнь Шэном и видным сановником Бо Юем, обвинившим его в коррупции и фаворитизме, привел к изгнанию главного министра. И хотя ван колебался в своем окончательном решении и одно время пытался вернуть беглеца, даже казнил (видимо, обличившего его в записях) историографа, дело кончилось тем, что на разбирательстве в присутствии сановников из Цзинь Чэнь Шэн не сумел оправдаться, а цзиньские сановники заметили на это, что они поддержат то, что решит сам ван [114, 10-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 445 и 449]. Ван сместил проштрафившегося и назначил главным министром шэньского Цзин-гуна¹⁷.

Стоит заметить, что благодеяния Цзинь, хотя они, естественно, воспринимались в домене как нечто должное, само собой разумеющееся, явно тяготили вана, внутренне настраивая его на оппозиционное отношение к этому всесильному царству. Показательно, что, когда в 552 г. до н.э. цзиньский сановник Луань Ин бежал из Цзинь и, пробираясь в Чу через земли домена, по дороге был ограблен, ван быстро и очень благожелательно откликнулся на его призыв о помощи и справедливости, велел возвратить беглецу имущество и любезно сопроводить его по пути в Чу [114, 21-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 488489 и 491]. И это в то самое время, когда чжухоу по инициативе Цзинь приняли решение не давать приют и не помогать беглецу!

Во второй трети периода Чуньцю, о которой идет речь в данной главе, заметно сократились связи и зависимость домена от иных, кроме Цзинь, царств, прежде всего от Чжэн, правители которого раньше были тесно связаны с доменом и выполняли там функции главного министра. Насколько можно судить, после 30-х годов VII в. до н.э. чжэнские правители перестали занимать этот пост. Да и вообще статус Чжэн заметно изменился. Оказавшись своего рода прифронтовым государством, это царство было постоянно в центре политических споров и военных столкновений Цзинь и Чу, а то и коалиций разных царств. Чжэн пыталось лавировать между сильными, иногда (как в связи с эпизодом с чжэнским торговцем, сумевшим остановить и повернуть обратно циньскую экспедицию в Чжэн в 628 г. до н.э.) это ему удавалось, но чаще царство оказывалось невольной жертвой столкновений сильных.

¹⁷ Это может показаться странным, но ни одного из описанных эпизодов нет в хронике «Чжушу цзинянь» [132, гл. 19-23; 212, т. III. Prolegomena, с. 164-165], которая вообще практически не дает сообщений о делах в домене вана.

Это не означает, однако, что Чжэн ослабло или превратилось в марионетку. Оно продолжало оставаться одним из очень влиятельных чжоуских царств ⁸ и время от времени на деле доказывало свою мощь, как то было, например, в 607 г. до н.э., когда армия сунского Хуа Юаня потерпела поражение, а сам Хуа Юань попал в плен и бежал лишь после того, как за него внесли половину заранее оговоренного весьма солидного выкупа. Происходившие в царстве Чжэн внутриполитические события, прежде всего междоусобицы, привлекали внимание составителей древнекитайских текстов.

Так, в 605 г. до н.э. двое близких родственников чжэнского Лин-гуна повздорили с ним из-за того, что их неуважительно угостили супом из черепахи, присланной из Чу. В результате один из них, Цзы Гун, вскоре после этого убил Лин-гуна. Его преемник решил в отместку уничтожить клан My, к которому принадлежал Цзы Гун, но был остановлен своим братом Цюй Цзи. Через несколько лет после описываемых событий, когда умер второй из сановников, повздоривших с Лин-гуном, Цзы Цзя, весь его клан был выслан из Чжэн [114, 4-й год Сюань-гуна; 212, т. V, с. 295 и 296; 103, гл. 42; 71, т. VI, с. 36-37]. В 581 г. до н.э. сановники из клана My изгнали было правителя, но коалиция чжухоу возвратила его на трон [114, 10-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 372 и 373].

В 565 г. до н.э. сановник Цзы Сы убил чжэнского Ли-гуна, а также уничтожил нескольких его родственников [114, 8-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 433 и 434; 103, гл. 42; 71, т. VI, с. 39], Цзы Сы после этого стал всесильным первым министром при новом правителе Чжэн Цзянь-гуне (565-530 гг. до н.э.). Однако уже в 563 г. до н.э. он сам пал жертвой заговора, а его место занял Цзы Кун. Именно в это время на передний план во внутриполитических делах выходит знаменитый Цзы Чань, известный политик и реформатор царства Чжэн. Под влиянием его советов Цзы Кун умерил свои властные аппетиты и начал управлять царством более спокойно. Впрочем, это ему не помогло, и в 554 г. до н.э. цзиньский правитель вместе с несколькими сановниками выступил против него.

¹⁸ В «Цзо-чжуань» почему-то чаще всего упоминается о политической активности чжэнских купцов. Один из них — как о том рассказано в сообщении от 588 г. до н.э. [114, 13-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 351 и 353] — попытался было спасти цзиньского пленника, оказавшегося в Чу. Он хотел вывезти его в корзине из-под белья. Но затея не удалась. Позже, когда чусцы отпустили пленника, тот был очень рад случайной встрече с пытавшимся спасти его чжэнским купцом, который, однако, решительно отказался от благодарностей (затея ведь не удалась).

В схватке Цзы Кун был убит. К власти пришли трое новых сановников, причем одним из них был Цзы Чань [114, 19-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 481 и 483; 103, гл. 42; 72, т. VI, с. 40].

С выдвижением Цзы Чаня царство Чжэн все более определенно стало склоняться на сторону государств Чжунго, в частности, Цзинь. В 548 г. до н.э. Чжэн успешно выступило против царства Чэнь. Отчитываясь перед Цзинь, Цзы Чань проявил весь блеск своей учености и эрудиции. Он говорил, что Чэнь забыло о своих обязанностях перед Чжоу, что Небо помогло чжэнцам одолеть Чэнь и что вообще в свое время чжэнские правители верно служили в качестве министров чжоуским Пин-вану и Хуань-вану. Согласно «Цзо-чжуань», Конфуций высоко оценил эту речь Цзы Чаня [114, 25-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 512 и 516-517]. К слову, в этом же источнике помещено рассуждение Цзы Чаня об искусстве администрации, которое он уподобил искусству земледельца: работать надо с утра до вечера, все время думая о том, что следует сделать сначала и что — потом.

В целом, несмотря на прифронтовое и во многом зависимое от сильных противоборствующих сторон, Цзинь и Чу, положение, состояние царства Чжэн было не столь уж жалким, как то может показаться на первый взгляд. Оно вело достаточно активную политику, не только умело лавируя между сильными, что было для него жизненно необходимым, но и совершая порой самостоятельные акции. Известен, например, случай, когда чжэнские войска выступили с карательным походом против небольшого княжества Сюй в 588 г. до н.э. на том основании, что оно, рассчитывая на протекцию Чу, отказалось служить Чжэн. В события вмешались и Цзинь, и Чу. Решение спора было отдано Чу, которое склонилось в пользу княжества Сюй, результатом чего было очередное сближение Чжэн с Цзинь [114, 3-5-й годы Чэн-гуна; 212, т. V, с. 350 и 352, 354-357]. Войны Чжэн с Сун в 607 г. до н.э. и в 575 г. до н.э. хотя и были спровоцированы Чу, но имели самостоятельный характер: воевали и побеждали именно чжэнцы [114, 2-й год Сюань-гуна, 16-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 287 и 289, 390 и 395].

В 565 г. до н.э. Чжэн по собственной инициативе совершило победоносный набег на Цай. Как сообщается в «Цзо-чжуань», юный Цзы Чань осудил эту авантюру, заметив, что Чу накажет чжэнцев за это, усилив набеги на Чжэн, так что победа над Цай лишит царство покоя на несколько лет. Как это нередко случалось с сообщениями древнекитайских источников, мудрость была вложена в уста Цзы Чаня задним числом, ибо в немногих его словах было вкратце описано именно то, что и произошло в конце 60-х годов VI в. до н.э. Интересно, однако, что сановник Цзы Го, отец Цзы Чаня, заметил по поводу предостережения его юного отпрыска, что не дело мальчишки рассуждать на подобные темы, коль скоро экспедиция была осуществлена самим главным министром Чжэн [114, 8-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 433 и 435].

Итак, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что, несмотря на свою очевидную зависимость то от Цзинь, то от Чу, царство Чжэн ухитрялось сохранять определенную свободу действий. Видимо, во многом эта свобода определялась возможностями выбора ориентации и умением склоняться в сторону сильного по собственному решению. В этом смысле Чжэн было не менее независимым и имело, быть может, даже большую свободу, чем его сосед, царство Сун, взаимоотношения с которым чжэнцы то и дело выясняли.

Царство Сун по его влиянию и политическому значению было едва ли не первым среди государств, не считавшихся сильными. Его тесные связи с Ци (вспомним, что сунский Сян-гун был душеприказчиком первого гегемона, циского Хуань-гуна) и с Цзинь (которому в лице Чжун Эра сунский Сян-гун оказал в свое время важные услуги) обеспечили этому царству прочное положение и немалое уважение в пределах Чжунго. И даже неудачные попытки Сян-гуна обрести высокий статус гегемона-fo после смерти циского Хуань-гуна не слишком сильно сказались на ухудшении положения царства и его отношений с соседями. Правда, правителей Сун преследовали военные неудачи. Но Сян-гуну явно не следовало тягаться с сильным Чу. Его преемника, Чэн-гуна (636-620 гг. до н.э.), спасло от нашествия Чу только вмешательство цзиньского Вэнь-гуна. Словом, в войнах Сун чаще не везло, чем везло. Но существенней обратить внимание на то, что при Чэн-гуне в царстве началась достаточно длительная полоса внутренних неурядиц.

Есть версия, что Чэн-гун пал от руки своего военного министра Гунсунь Гу [103, гл. 14; 71, т. III, с. 145 и 797, примеч. 51]. В «Цзо-чжуань» подробно рассказывается о мятежных заговорах и смуте, сопровождавших воцарение нового правителя Чжао-гуна (619-611 гг. до н.э.) и завершившихся казнью ряда сановников, включая и Гунсунь Гу [114, 7-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 246 и 248]. Затем последовал заговор брата правителя Бао, которому покровительствовала вдова Сян-гуна и который завоевал любовь сунцев щедрыми раздачами продовольствия, особенно в голодное время. Чжао-гун, как упоминали, был убит во время охоты, а Бао, заняв трон под именем Вэнь-гуна (610-589 гг. до н.э.), жестоко подавил очередной мятеж сановных заговорщиков и истребил ряд влиятельных кланов, потомков прежних правителей Сун [114, 18-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 280 и 283].

Именно вслед за этим в 607 г. до н.э. произошло нападение Чжэн на Сун, завершившееся пленением Хуа Юаня. Любопытно, как объясняются в источнике причины неудачи сунской армии. Оказывается, виной всему оплошность самого Хуа Юаня, который, накормив бараньей похлебкой своих солдат, не проследил, чтобы порция похлебки досталась его колесничему. Колесничий затаил злобу и в момент битвы погнал лошадей так, что Хуа Юань и не заметил, как очутился в гуще вражеских войск [114, 2-й год Сюань-гуна; 212, т. V, с. 287 и 289]. К этому эпизоду мы еще вернемся в последующих главах — недаром он полюбился древнекитайским авторам [103, гл. 38; 71, т. V, с. 135]. Вообще-то хорошо известно, что колесничими у командующего были влиятельные дафу. Инцидент, в основу которого положена история с похлебкой, возможно, был связан и с более серьезными причинами. Достаточно вспомнить о недавнем истреблении знати в Сун, а также о том, что экспедиция Чжэн против Сун была вызвана именно этим. Иными словами, существовали, видимо, какие-то нити, связывавшие мятежных аристократов Сун с царством Чжэн, — в этом, не исключено, и следует искать разгадку пленения Хуа Юаня.

Хуа Юань был очень влиятельной персоной в царстве Сун, так что далеко не случайно за него был предложен внушительный выкуп. Он руководил сунскими войсками, когда в 594 г. до н.э. Сун было окружено чусцами и в столице, по словам летописцев, «ели детей». Именно после переговоров с Хуа Юанем чуская армия сняла осаду и ушла из Сун. А в 580 г. до н.э., когда готовилось мирное соглашение между Чу и Цзинь, именно Хуа Юань выступал в качестве посредника [114, 12-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 377 и 378].

Были в жизни Хуа Юаня и конфликты с семьей правителя. Когда в 589 г. до н.э. умер сунский Вэнь-гун, Хуа Юань на правах старшего из сановников отвечал за его похороны. При этом он допустил ряд нововведений (не по обычному стандарту укрепил стены гробницы, не все то, что было принято, оказалось в ней в качестве сопогребенного инвентаря и т.п.). В результате Хуа был обвинен в том, что при жизни потакал ошибкам Вэнь-гуна, а после смерти способствовал усугублению их, делая не то и не так, как положено [114, 2-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 341 и 347]. В 586 г. до н.э., когда сын Вэнь-гуна, бывший в качестве заложника в Чу, вернулся, причем сунский Гун-гун (588— 576 гг. до н.э.) и Хуа Юань устроили ему торжественную встречу, на этой почве возник конфликт. Возвратившийся заложник объявил, что он готов поквитаться с Хуа Юанем, после чего Гун-гун приказал убить возмутителя спокойствия [114, 5-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 356 и 357]. Из контекста не вполне ясно, в чем конкретно провинился Хуа Юань, но сообщения «Цзо-чжуань» дают основание считать, что конфликт был вызван упомянутыми нововведениями в момент похорон отца заложника. Это расценивалось как нарушение ритуального церемониала и потому считалось, с точки зрения сына покойного, надругательством над его отцом.

Следует специально подчеркнуть, что царство Сун, чьи правители были потомками династии Шан-Инь, ценило себя весьма высоко и всегда стремилось подчеркнуть свое исключительное положение среди других. Уже упоминалось о том, как в 595 г. до н.э. сунцы предпочли убить чуского посла, чем позволить опозорить себя, закрыв глаза на его проезд через территорию Сун без предварительно полученного разрешения. Столь же норовисто вели себя правители Сун по отношению к царству Цзинь. Так, в сообщении «Цзо-чжуань» от 585 г. до н.э. сказано, что войско коалиции во главе с вэйским Сунь Лян-фу было направлено против Сун с целью наказать это царство за то, что его правитель отказался принять участие в очередном созывавшемся царством Цзинь совещании чжухоу [114, 14-й год Сюань-гуна; 212, т. V, с. 358 и 360].

Смерть сунского Гун-гуна стала причиной еще одной смуты. Один из министров клана Хуань (к нему принадлежало шестеро из девяти высших сановников) убил наследника, вынудив Хуа Юаня покинуть Сун и направиться в Цзинь. Испугавшись последствий, шестеро министров упросили Хуа вернуться. Он возвратился и казнил убийцу наследника. Остальные в страхе бежали. Хуа предложил им вернуться, но, поколебавшись, они предпочли найти убежище в Чу. Хуа Юань назначил новых министров, успокоив тем самым народ [114, 15-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 386-389].

Собственно, именно этот инцидент послужил одним из поводов для очередного резкого обострения взаимоотношений между Цзинь и Чу, которое завершилось битвой 575 г. до н.э. при Яньлине. Проиграв сражение, чусцы не оставили мысли посчитаться с Сун. Уже в 573 г. до н.э. они организовали военную экспедицию против сунцев, вынудив их обратиться за поддержкой к Цзинь. В «Цзо-чжуань» рассказывается, что чусцы и их союзники чжэнцы пытались отторгнуть у Сун часть территории с г. Пэнчэном, чтобы дать эти земли мятежным беглецам, которых возглавлял сановник Юй Ши, бывший когда-то вторым после Хуа Юаня должностным лицом в Сун. Как выясняется, земли Пэнчэна были выбраны не случайно: именно через них пролегал равнинный путь, соединявший царства Цзинь и У. Чусцы хотели с помощью беглецов контролировать этот путь. В дело пришлось вмешаться Цзинь, а точнее, коалиции чжухоу во главе с Цзинь. Они вернули Пэнчэн царству Сун, схватили пятерых мятежников, к слову, хорошо вооруженных (чусцы оставили в их распоряжении армию в 300 колесниц), причем, по данным Сыма Цяня, главарь пятерки, Юй Ши, был казнен [114, 18-й год Чэн-гуна и 1-й год Сян-п/на; 212, т. V, с. 408 и 410, 412 и 413; 103, гл. 38; 71, т. V, с. 136].

Видимо, уничтожение мятежного клана Хуань сыграло позитивную роль в стабилизации внутриполитической ситуации в Сун. Когда в 564 г. до н.э. в Сун случился большой пожар (самый серьезный из всех, которые зафиксированы в «Цзо-чжуань»), сановники и чиновники действовали четко и слаженно. Все необходимые работы, включая мобилизацию горожан и окраинного населения с корзинами для земли и кувшинами для воды, организацию охраны из воинов, службы наблюдения за направлением огня, заблаговременную и спокойную эвакуацию архивов и прочих ценностей, не говоря уже о женщинах гарема в дворцовых покоях, были выполнены успешно [114, 9-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 436-437 и 439]. Похоже, что этот отчет был помещен в «Цзо-чжуань» не случайно. Он явно ставил своей целью подчеркнуть внутреннюю упорядоченность в Сун.

Когда в 563 г. до н.э. войска коалиции чжухоу во главе с Цзинь после долгой осады штурмом взяли Биян — небольшое зависевшее от Чу княжество варваров-и (в этом сражении особо отличился отец Конфуция Шу Лян-хэ, явно щеголявший своей силой и храбростью), — цзиньцы подарили его царству Сун. Этот факт необычен в практике многочисленных междоусобных войн периода Чуньцю. За столь щедрый дар сунцы устроили в честь правителя Цзинь праздничный концерт. Как уже было сказано, только в Сун и Лу ритуальный церемониал с музыкой и пантомимой исполнялся по высшим стандартам, присущим дому вана. Что касается Лу, то его привилегии в этом плане были общепризнанными потому, что оно было уделом великого Чжоу-гуна. Сун же стремилось приравнять себя к Лу вследствие того, что оно было царством потомков шанских ванов [114, 10-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 442-443 и 446].

Надо сказать, что щедрость Цзинь по отношению к Сун не осталась без внимания в Чу, чьи войска стали все чаще нападать на Сун [114, 12-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 454 и 455]. Сун в свою очередь устраивало набеги на союзников Чу, в частности на царство Чэнь [114, 17-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 473 и 474]. Вообще же Сун по-прежнему, как и Чжэн, продолжало играть важную роль в межгосударственных отношениях и всей политической жизни чжоуского Китая. Достаточно еще раз вспомнить, что по его инициативе было созвано совещание чжухоу 546 г. до н.э. о заключении всеобщего мира, а также о том, что государство Тэн, принявшее в нем участие, не было допущено к подписанию итогового документа на том основании, что оно, будучи вассальным по отношению к царству Сун, не обладает должной легитимностью [114, 27-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 534].

На фоне Чжэн и Сун роль царства Вэй во второй трети периода Чуньцю выглядит менее значительной. Самой яркой фигурой в Вэй был правитель этого царства Чэн-гун (634^600 гг. до н.э.). Мы уже знаем, что в свое время его отец испортил отношения с могущественным цзиньским Вэнь-гуном, за что Чэн-гун был изгнан из царства. В конфликт вмешался сам чжоуский ван, заступившийся за изгнанника и осудивший Цзинь за его преследование [85, с. 19-20; 29, с. 45]. Благодаря этому заступничеству Чэн-гун возвратился в Вэй, поквитался с теми, кто способствовал его изгнанию, и благополучно пережил своего могущественного противника. С преемником Вэнь-гуна, цзиньским Сян-гуном, Чэн-гун благодаря посредничеству царства Чэнь наладил мирные отношения [114, 4-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 235 и 236], после чего царству Вэй были возвращены территории, отобранные у него в наказание цзиньским Вэнь-гуном. В 614 г. до н.э. вэйский сановник, выступив в качестве посла-посредника коалиции чжухоу, способствовал вызволению цзиньского сановника из плена в царстве Цинь [114, 13-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 262 и 264].

Упоминаний о Вэй в источниках сравнительно немного. Есть несколько рассказов о вэйском сановнике Кун Да, который настоял на том, чтобы в трудный для Чэнь момент (когда на него напало по поручению Цзинь сунское войско за вынужденную приверженность этого южного царства более сильному Чу) прийти на помощь чэньцам. Кун Да был человеком рыцарской чести, готовым отдать за нее жизнь, что в конечном счете и произошло: именно ценой жизни Кун Да вэйцы сумели выйти из неприятной политической ситуации и оправдаться перед Цзинь [114, 12-й, 13-й и 14-й годы Сюань-гуна; 212, т. V, с. 316 и 321-324]. Зато когда можно было посчитаться с сунцами без вреда для себя, вэйцы оказались в числе первых — я имею в виду выступление коалиции чжухоу во главе с вэйским Сунь Лян-фу против Сун, не явившегося на совещание 585 г. до н.э. Впрочем, это не мешало вэй-цам спустя какое-то время вместе с сунской армией совершать по поручению царства Цзинь походы против Чжэн или иного противника, а также вместе с сунцами принимать участие в многочисленных совещаниях.

Как и в других царствах, в Вэй случались внутренние смуты по самым различным поводам, в том числе и на первый взгляд малозначимым. Так, в 559 г. до н.э. вэйский Сянь-гун, который к тому моменту сидел на отцовском троне уже восемнадцатый год, был свергнут и изгнан двумя его сановниками, причем основанием для этого послужил, если верить источникам, пустячный инцидент: сановники обиделись на то, что вместо парадного обеда их пригласили в неподходящем для этого костюме поохотиться на диких гусей. Поставив нового правителя, сановники вслед за тем перессорились друг с другом из-за того, кто из них теперь должен быть главным. В события вмешались царства Ци (где жил беглый Сянь-гун) и Цзинь, так что в конечном счете Сянь-гун был в 547 г. до н.э. восстановлен на вэйском троне. После этого он успел процарствовать всего три года, но за это время поквитался с тем из сановников, кто был виной его изгнания (другой, который одумался и действовал в Цзинь в пользу реставрации власти Сянь-гуна, не пострадал). Даже на фоне многочисленных дворцовых переворотов эта история выглядит необычной [114, 14-й и 26-й годы Сян-гуна; 212, т. V, с. 461 и 465-466, 518-519 и 523-524; 103, гл. 37; 71, т. V, с. 117-118].