12.02.2020 Чем на самом деле Сулеймани мешал американцам
Майкл Хадсон – видный американский экономист, в прошлом ведущий аналитик Уолл-стрит. Известен своей критикой политики займов: по его мнению, реальный сектор экономики страдает из-за необходимости отдавать огромные деньги ростовщикам. Подобные взгляды обеспечили Хадсону нелюбовь представителей доминирующих ныне экономических школ, заявляющих о пользе кредитования для экономики.
Крупные медиа старательно обходят стороной вопрос о том, что же стоит за безумным на первый взгляд устранением генерала КСИР Касема Сулеймани, случившемся в начале года. Правда в том, что произошедшее было не сиюминутной причудой Дональда Трампа, а следствием давно утверждённой доктрины американской внешней политики. Убийство иранского генерала действительно было актом необъявленной войны и нарушением международного законодательства, но оно идеально укладывалось в рамки долгосрочной американской стратегии, явно одобренной Сенатом США в ходе обсуждения бюджета Пентагона в прошлом году.
Предполагалось, что это убийство расширит американское присутствие в Ираке, позволив Штатам лучше контролировать нефтяные ресурсы в регионе и поддерживать саудовские ваххабитские формирования (Аль-Каиду, ИГИЛ, Аль-Нусру и другие отделения этого американского Иностранного легиона) как залог контроля над ближневосточной нефтью и стабильности американского доллара. Этот факт является ключевым в понимании того, почему конфликт развивается вместо того, чтоб естественным образом затихать.
Я присутствовал при обсуждениях этой стратегии внешней политики в момент её зарождения ещё полвека назад. Тогда я работал в Гудзоновском институте и посещал встречи в Белом доме, встречался с генералами в исследовательских центрах и с дипломатами в ООН. Меня привлекали как специалиста по платёжному балансу, имевшего опыт работы в банке Chase Manhattan, в аудиторской компании Arthur Andersen, в нефтяной промышленности и ВПК. Именно нефтяная промышленность и военные расходы были двумя из трёх главных направлений мысли американской внешней политики и дипломатии в то время (третьим были поиски способа оплачивать войну в условиях демократии и отказа от призыва, вызванного Вьетнамской войной).
Масс-медиа и лидеры общественного мнения отвлекли всеобщее внимание от этой стратегии, вбросив точку зрения о том, что произошедшее случилось по инициативе Трампа, рассчитывавшего таким образом отвлечь внимание от истории с импичментом, стремившегося поддержать Израиль в его борьбе за жизненное пространство или просто поддавшегося типично неоконсервативному синдрому ненависти к Ирану.
Измерение платёжного баланса
Важной статьёй дефицита американского платёжного баланса долгое время были расходы на военное присутствие за рубежом. Этот дефицит, берущий начало во времена Корейской войны, расширившийся во времена Вьетнама, стал причиной «Никсоновского шока» в 1971, отказа от привязки курса доллара к цене золота. Вопрос, стоявший тогда перед военными аналитиками, заключался в том, как сохранить поддержку союзников и работоспособность восьми сотен баз США без подрыва финансового могущества Америки.
Решением стала замена золота на ценные бумаги Казначейства США как основу резервов иностранных центральных банков, которым после 1971 года не оставалось ничего, кроме как покупать на имевшееся у них золото упомянутые ценные бумаги. Таким образом, затраты на военное присутствие за рубежом не били по курсу доллара и даже не вынуждали Казначейство и ФРС поднимать процентные ставки в надежде привлечь иностранных покупателей ценных бумаг. Фактически, американское военное присутствие за рубежом обеспечивало приток денег в американскую экономику и покрытие внутреннего дефицита.
Саудовская Аравия и ряд других ближневосточных членов ОПЕК быстро стали гарантом силы доллара. После того, как эти страны вчетверо подняли цену на нефть (в ответ на учетверение Америкой цен на зерно, бывшее тогда основой американского торгового баланса), американские банки оказались наводнены массой иностранных вкладов, деньги из которых были выданы в кредит странам третьего мира, что вылилось в волну ненадёжных займов. Итогом этой волны стало объявление неплатёжеспособности Мексики в 1972 году и развал системы кредитования стран третьего мира, что стало причиной их зависимости от США посредством МВФ и Всемирного банка.
В довершение к этому, сотни миллиардов долларов, которые Саудовская Аравия не откладывает в долларовые активы, тратятся на закупку американского вооружения. Это, в свою очередь, ставит их в зависимость от американских поставок запчастей для этой техники и её обслуживания, а Америке позволяет обрубить эти поставки, обездвижив саудовские войска, в случае малейшего неповиновения.
Таким образом, статус доллара как общемировой резервной валюты стал краеугольным камнем американского военного бюджета. Другим странам не нужно платить Пентагону напрямую – они просто вкладываются в ценные бумаги Казначейства США.
Опасения альтернативных путей стали основной причиной кампании американцев против Ливии, хранившей свои резервы в золоте и активно призывавшей другие африканские страны сбросить с себя ярмо «долларовой дипломатии». Хиллари и Обама вторглись, забрали золото, стоившее сотни миллиардов долларов (и никто до сих пор понятия не имеет, куда оно пропало), уничтожили ливийское правительство, разрушили систему общественного образования, государственную инфраструктуру и любые не неолиберальные политические течения.
Огромная угроза сложившемуся порядку вещей лежит в плоскости «дедолларизации», ведь постепенно Китай, Россия и другие страны стараются вырваться из круга по переработке доллара. Без функции доллара как топлива для всемирных накоплений и без Пентагона, генерирующего долги, подпитывающие ценность бумаг американского Казначейства, США окажутся такими же ограниченными в военном и дипломатическом плане, какими они были до «Никсоновского шока».
Это стратегия, которой США следовали в Сирии и Ираке. Иран угрожал её осуществлению и носителям американской нефтяной дипломатии.
Нефтяная промышленность как основа американского платёжного баланса и внешней политики
Торговый баланс поддерживается избытком нефтяной и агропромышленной продукции. Нефть в данном случае является наиболее важной, так как импортируется американскими компаниями почти без стоимости платёжного баланса (а оплата оседает в офисах нефтяных корпораций как прибыль и зарплата персоналу), в то время как прибыли американских нефтекомпаний, продающих нефть за рубеж, возвращаются в США через оффшорные центры, главным образом, Либерию и Панаму. Как было сказано выше, страны ОПЕК вынуждены хранить свои резервы в американских ценных бумагах, займовых документах и акциях, но не посредством покупки американских нефтяных компаний. Наконец, страны ОПЕК являются клиентами зоны доллара.
Попытки США сохранить контроль над этими областями объясняют их неприятие любых шагов иностранных правительств повернуть вспять процесс глобального потепления, вызванного человеком и погодных крайностей, вызванных зависимостью мира от продаваемой Штатами нефти. Подобные шаги от европейских или любых других стран воспринимаются Америкой как попытки снизить зависимость от американской продажи нефти, а следовательно, как угроза способности США использовать нефть как инструмент давления, из-за чего эти шаги кажутся Штатам враждебными.
Нефть также служит ключом к пониманию неприятия Америкой «Северного потока» как инструмента экспорта российских энергоносителей. США желают видеть энергию как свою национальную монополию, вследствие чего единственный пусть для достижения успеха – путь Саудовской Аравии. Этот путь предполагает отправку излишков производства в США, но не перенаправление их на развитие собственной экономики и внешней политики. Контроль над потоками нефти подразумевает и контроль над стабильно высокой скоростью глобального потепления – это врождённая черта американской глобальной стратегии.
Как «демократическая» страна может спонсировать международный терроризм и войны
Вьетнамская война показала, что современная демократия не может вести крупные конфликты силами призывной армии. Правительство, объявившее всеобщий призыв, будет лишено власти посредством голосования, а без притока свежих солдат любое вторжение обречено на провал.
Из этого исходят лишь две стратегии, которые демократическая страна может применять для достижения военного успеха. Первая – финансирование ВВС, способных разбомбить любого оппонента. Вторая – создание своего Иностранного легиона, состоящего из наёмников и солдат поддерживаемого режима.
И снова здесь ключевую роль играет Саудовская Аравия, имеющая контроль над суннитами ваххабитского толка, превращённых в террористов джихада, готовых взрывать, бомбить, убивать и уничтожать любого, объявленного врагом «Ислама» (этот эвфемизм обозначает Саудовскую Аравию под покровительством США). Правда в том, что религия здесь ни при чём – я не слышал ни об одной атаке ИГИЛ или подобных ваххабитов на израильские цели. Америке необходимо саудовское спонсирование и снабжение ваххабитских безумцев. В дополнение к описанной выше роли в обеспечении американского платёжного баланса, Саудовская Аравия поддерживает Иностранный легион США – ИГИЛ, Аль-Каиду и Аль-Нусру – людьми. Терроризм стал «демократическим» режимом американской военной политики.
Что же делает американские войны за нефть «демократическими»? То, что это единственные войны, в которых демократия может принимать прямое участие – комплекс авианалётов, предшествующий нашествию армии бешеных террористов, маскирующей тот факт, что ни одна демократия не может иметь призывную армию в наше время. Таким образом, терроризм превратился в «демократический» способ ведения войны.
Что же является «демократией» с точки зрения американской выгоды? В современном оруэллианском словаре это значит поддержку американского внешнеполитического курса. Боливия и Гондурас превратились в «демократии» сразу после государственных переворотов, как и Бразилия. Чили под властью Пиночета руководствовалось принципами чикагской экономической школы и являлось «демократией» со свободным рынком. Такими же были Иран под руководством шаха и Россия под управлением Ельцина, но лишь до тех пор, пока не был избран Путин, равно как и Китай был «демократией» до прихода председателя Си.
Согласно тому же словарю, антоним слова «демократия» — «терроризм». Это слово обозначает политику любой страны, желающей бороться за свою независимость от американского неолиберализма, но не включает в себя американские же прокси-армии.
Роль Ирана как врага США
Что стоит на пути процесса «долларизации» и распространения военно-нефтяной стратегии? Очевидно, Россия и Китай уже давно считаются стратегическими врагами из-за их независимых методов ведения внутренней и внешней политики, но сразу за ними в списке идёт Иран, находящийся под прицелом американского оружия уже почти семьдесят лет.
Американская ненависть к Ирану берёт начало в попытках контролировать его нефтяную промышленность, экспорт и прибыли. Корнями она уходит в 1953 год, когда Мохаммед Мосаддык оказался свергнут из-за стремления к контролю над англо-персидскими нефтяными ресурсами. Переворот, организованный ЦРУ и МИ-6, поставил вместо него податливого шаха, учредившего полицейское государство для подавления любых намёков на независимость Ирана от США. Единственным местом, свободным от тотальной слежки, были мечети, что сделало Исламскую революцию естественным способом смещения шаха и восстановления иранского суверенитета.
Американцы смирились с нефтяной независимостью ОПЕК к 1974, но причины их нелюбви к Ирану носили характер религиозный и демографический. Поддержка Ираном шиитов в других странах и помощь бедным в рамках квазисоциалистической политики, а не неолиберализма делала из Ирана соперника Саудовской Аравии, их суннитскому сектантству и роли базы американского Иностранного легиона.
Прежде всего генерал Сулеймани мешал американцам своей борьбой с ИГИЛ, управляемым из Вашингтона в попытках развалить Сирию и уничтожить режим Асада, заменив его рядом сговорчивых с США лидеров в полном соответствии со старым британским принципом «разделяй и властвуй». Время от времени Сулеймани сотрудничал с американскими военными в борьбе с отрядами ИГИЛ, «вышедшими за рамки» вашингтонских указаний. Тем не менее, всё указывает на то, что в Ираке он оказался в попытке договориться с местным правительством об установлении контроля над нефтяными полями, чьим захватом так хвастался Трамп.
Ещё в начале 2018 Трамп требовал от Ирака оплаты американского «спасения их демократии», подразумевая под этим бомбардировку остатков экономики Саддама. Оплату предполагалось брать в виде нефти. Совсем недавно, в 2019, Трамп спросил, почему бы просто не захватить иракскую нефть. Гигантский нефтеносный район стал трофеем Буша и Чейни в их нефтяной войне после 11 сентября. «Это была довольно заурядная и обыденная встреча» – говорит источник Axios – до тех пор, пока в самом конце Трамп не ухмыльнулся и не спросил: «А что будем делать по поводу нефти?»
Идея Трампа о том, что Америка должна получить какое-то возмещение после уничтожения иракской и сирийской экономики, полностью отражает направление американской внешнеполитической стратегии.
В конце октября 2019 New York Times доложила: «В последние несколько дней Трамп увидел в нефтяных запасах Сирии новую причину для размещения сотен дополнительных солдат в растерзанной войной стране. Он заявил, что США «сохранили» нефтяные поля в хаосе северо-востока страны и предположил, что изъятие нефтяных ресурсов служит обоснованием для расширения военного присутствия США в Сирии. “Мы взяли их и надёжно охраняем” – заявил Трамп во время выступления в Белом доме, посвящённого устранению главы ИГИЛ Аль-Багдади. Чиновник из ЦРУ напомнил журналисту, задавшему вопрос, что установление контроля над иракскими нефтяными полями было одним из предвыборных обещаний Трампа.
Жажда нефти объясняет вторжение в Ирак в 2003, а сейчас Трамп спрашивает, почему бы им просто не взять эту нефть. Это же объясняет и войну Обамы-Хиллари против Ливии – не только из-за непосредственно нефти, но и из-за стремления ливийцев вкладывать деньги в золотые резервы других стран, а не сливать избытки в бумаги Казначейства США. И, разумеется, из-за следования курсу светского социалистического государства.
Это же объясняет и то, почему неоконсерваторы так боялись Сулеймани и его стремления восстановить контроль над иракскими нефтяными полями и отразить иракские атаки террористов, поддерживаемых США и Саудовской Аравией. Всё это делало убийство Сулеймани вопросом повышенной срочности.
Американские политики дискредитировали себя разговорами о том, каким ужасным человеком был убитый Сулеймани. Так, Элизабет Уоррен напомнила об участии генерала в убийстве американских солдат и планировании иракских оборонительных схем, воздвигнутых в попытках защититься от американского вторжения за нефтью. Уоррен просто повторила ходившее в американских СМИ описание чудовищности Сулеймани, отвлекающее внимание от стратегических причин, объясняющих, почему он был убит именно сейчас.
Контрмеры против американской дипломатии доллара, нефти и глобального потепления
Эта стратегия внешней политики продолжит действовать до тех пор, пока страны, на которые она направлена, не откажутся от неё. Если Европа и ряд других регионов этого не сделают, они пожнут последствия в виде наплыва беженцев, терроризма, глобального потепления и погодных аномалий.
Россия и Китай уже стоят в авангарде процесса дедолларизации как основного средства держать свой платёжный баланс вне рамок американской военной дипломатии. Но все уже обсуждают, каков должен быть ответ Ирана.
Объяснение – или, вернее сказать, отвлечение внимания – гулявшее по американским СМИ, описывало неизбежность террористической атаки на США. Мэр Нью-Йорка Де Блазио расставил полицейских в самых очевидных точках города, дабы дать понять всю серьёзность угрозы иранского терроризма – словно это персы, а не саудиты устроили теракты 11 сентября и будто бы персы вообще когда-нибудь воевали против США. Масс-медиа и говорящие головы из телевизора наводнили медиапространство страхами перед исламским терроризмом, а теледикторы предсказывали будущие места возможных атак.
Посыл состоял в том, что убийство генерала Сулеймани стало актом защиты американцев. Как сказал Дональд Трамп и ряд военных чиновников, генерал был в ответе за убийства американцев и замышлял беспрецедентную атаку на США, в результате которой должно было погибнуть множество невинных американцев. Этот посыл стал выражением позиции Америки в мире – уязвимой, беззащитной и нуждающейся в акции оборонительного действия в виде акции действия наступательного.
Но в чём же состоит цель Ирана? Действительно, это подрыв американской нефтяной и долларовой стратегии, выдавливание американских войск с Ближнего Востока и его нефтеносных районов. Получилось так, что убийство Сулеймани привело к эффекту, обратному тому, на который рассчитывал президент Трамп. Уже 5 января иракский парламент выпустил документ, предписывающий американским вооружённым силам покинуть страну. Генерал Сулеймани был приглашённым в Ирак гостем, а не захватчиком, чего не скажешь об американских военных. Если США покинут Ирак, Трамп и неоконсерваторы потеряют контроль над иракской нефтью и возможность вмешиваться в общую ирано-ирако-сирийско-ливанскую ось обороны.
За Ираком маячит Саудовская Аравия, ставшая цитаделью абсолютного зла, источник ваххабизма и легионов американских наёмников-террористов, ставших причиной контроля США над Ближним Востоком и исходом миллионов его жителей из своих родных земель в Турцию и Европу.
Идеальным исходом сложившегося порядка вещей было бы разрушение источника силы саудитов, лежащего под поверхностью нефтяных полей. Саудиты серьёзно пострадали от незамысловатых йеменских бомб, так что если Иран действительно хочет создать угрозу американским неоконсерваторам, ему следует нанести полномасштабный удар по районам нефтедобычи Саудовской Аравии и союзных ей шейхств. Это положит конец саудовской поддержке ваххабизма и доллара.
Подобное действие несомненно должно быть синхронизировано с призывом к палестинцам и другим иностранцам в саудовских структурах сместить монархию и избавиться от её приспешников.
После этого Саудовская Аравия, Иран и другие сторонники разрыва с неолиберальной и неоконсервативной политикой США должны начать оказывать давление на Европу, убеждая её покинуть НАТО, являющийся инструментом насаждения американской дипломатии доллара и нефти. Это поможет избежать изменений климата и курса на военную конфронтацию, втягивающих Европу в американский водоворот.
Наконец, что делают настроенные против войны американцы, дабы предотвратить неоконсервативные попытки уничтожить любую часть света, сопротивляющуюся американской неолиберальной автократии? Ответ неутешителен – ничего. Обвинения Трампа в импульсивном действии, которыми разбрасывались Уоррен, Сандерс и Буттидджич, игнорировали тот факт, что действия Трампа ложатся в рамки спланированной стратегии – прочертить на песке линию, утвердившую, что Америка действительно ГОТОВА воевать с Ираном, чтобы и дальше сохранять контроль над Ближним Востоком и банковскими системами стран ОПЕК. Америка будет без колебаний защищать свои легионы ИГИЛ так, словно любая угроза политике, которую они осуществляют, является угрозой непосредственно США.
Я могу понять посыл новых призывов к импичменту Дональда Трампа, но нужно понимать, что это очевидный тупик. Во-первых, потому что эти призывы слишком явно исходят только со стороны Демократической партии, а во-вторых, само обвинение том, что убийство Сулеймани было превышением президентских полномочий, ложно.
Конгресс одобрил это убийство, и на нём лежит такая же вина за этот поступок, как и за одобрение бюджета Пентагона и вычёркивание из Закона о разрешении на национальную оборону (NDAA) 2019 года поправки, предложенной Сандерсом, Юдаллом и Кханной и отдельно содержавшей в себе запрет Пентагону на военные операции против Ирана и его руководителей. Когда закон с этой поправкой был отправлен в Сенат, Пентагон и Белый дом (то есть совокупность представителей ВПК и неоконсерваторов), удалили это ограничение. Это был сигнал того, что Белый дом действительно готовился начать войну против Ирана и убивать его руководителей. У Конгресса не хватило смелости отстаивать поправку перед лицом публичных обсуждений.
За всем этим стоит вдохновлённый саудитами теракт 11 сентября, забравший у Конгресса единоличные полномочия отвечать за финансирование войн. Это Разрешение на применение военной силы 2002 года, призванное якобы бороться с Аль-Каидой, но на деле же ставшее первым шагом в долгой поддержке Соединёнными Штатами той же группировки, что устроила этот теракт.
Вопрос в том, как заставить увидеть мировых политиков – американских, европейских, азиатских – то, что американский подход «всё или ничего» грозит миру лишь новыми войнами, волнами беженцев, срывами поставок нефти из Ормузского пролива, глобальным потеплением и насаждением неолиберального культа доллара во всех странах. Показателем того, насколько ничтожна сила ООН, является то, что ни одна страна не призывает к новому Нюрнбергскому процессу, ни одна страна не угрожает покинуть НАТО и ни одна страна не решается хранить резервы в чём-то помимо долларов, идущих в американский военный бюджет.
Перевод Ильи Титова
Оригинал
https://zavtra.ru/blogs/chem_na_samom_dele_sulejmani_meshal_amerikantcam