После Бала

Автор: Oohoo

Геополитика Категория: Oohoo. Хроники Третьей мировой

Страница 18 из 31

12.04.2015 После Бала 14

«Маргарита Николаевна установила на трехстворчатом зеркале фотографию и просидела около часа, держа на коленях испорченную огнем тетрадь, перелистывая ее и перечитывая то, в чем после сожжения не было ни начала, ни конца» Иллюстрации Николая Королёва

14. «Вызывает интерес ваш обчественный прогресс»

Всякий раз при истолковании очередной порции пророчеств хочется забежать вперед, заглянуть за горизонт событий. И всякий раз убеждаешься, что жизнь не то чтобы сложнее, но иначе устроена, чем можно себе интуитивно представить.
Вот и с прощением Фриды получилось так же. Вообще-то в целом и общем было угадано, что речь не о прощении, а о прощании с некогда яркой, буйной и особо приглянувшейся для культурной столичной общественности (Маргариты) партии либералов, лицом которой выступал покойный Немцов. Не стану врать и о том, что фраза: «Послышался вопль Фриды, она упала на пол ничком и простерлась крестом перед Маргаритой», и особенно символ креста сразу навевали мысли о какой-то жертве. Но рука не поднялась написать об это раньше событий, а вдруг обошлось бы.
Вот и вопрос, нужно ли нам и дальше пытаться забегать вперед или будем следовать строго за происходящими событиями? Тут еще одна закавыка есть в нашем политическом, он же актуальный исторический процесс. Изменения в ситуации и в информполе происходят не одномоментно, а в форме узлов – быстротекущих, но все же имеющих длительность процессов. Какая-то часть общей ситуации проявляется сразу и ее можно быстрее опознать в символике пророчества, а какими-то финальными штрихами и событиями каждый узел завершается.
Но мы все же, дуя на воду, вернемся к ретроспективе и посмотрим, не упустили ли мы чего из уже ставших ясными толкований? Скажем, почему Воланд доверил прощение Фриды Маргарите, а не исполнил ее просьбу? Похоже, именно потому, что Творческий дух истории, во-первых, пожалел московскую культурную общественность, а потому не стал поддерживать ее в ее же желаниях. Да, с одной стороны Маргарита втайне желает возвращения Мастера, и ее превращение в двадцатилетнюю имело вполне ясный символический смысл: двойка во втором знаке – стремление к мудрости вместо или точнее вместе с прежним стремлением к любви тридцатилетней. Все же отражение в зеркале не отменяет оригинала.
Не будем слишком строги к «малому народу» культурной общественности, который по своей социальной природе призван соединять нашу русскую цивилизацию со всеми прочими. В этих поисках любви по всем азимутам, мечтаниях и фантазиях – сама женская по природе суть столичной интеллигенции, даже хранящей верность властному мужу. Именно поэтому культурной общественности так близка и кажется отражением самой себя женская, но все же блядская, пардон, сущность космополитичной либеральной партии. Сами либералы всячески мимикрируют под культурную элиту, но кроме убогого креатива и провокаций ни на что не способны. Тем не менее, эта тактика привлечения внимания, поиска сочувствия у культурной элиты и наваривания на этом западных грантов до сих пор срабатывала. А сейчас, после самоубийственной провокации с Немцовым вдруг перестала срабатывать – отлучили от псевдокультурных кормушек.
Культурная общественность исторически пестовалась и лелеялась «мужем» - духом властной администрации в видах международного престижа и глобального влияния – это факт. Русская литература, академия художеств, классический театр – все это всходы на поле, удобренном из императорской казны. При этом властный дух академического сообщества, выведенный Чеховым в лице профессора Серебрякова, всячески старался удержать в маргинальном положении дух русской философии, то есть цивилизационного, а не европоцентричного политического самосознания. Да-да, чеховский дядя Ваня, влюбленный в жену профессора – это тот же самый персонаж, а булгаковский Роман – это продолжение сюжета мхатовской пьесы, как и сам Булгаков – продолжение сюжета мхатовской истории, в котором философские мотивы самопознания подавлены академическим духом, стремящимся к международной славе и представительности.
Но мы отвлеклись от актуального продолжения этого драматического сюжета, предшествующего возвращению мастера. Обращение Маргариты к Воланду, то есть к Творцу истории с просьбой освободить Фриду от проклятья убийственного предательства – есть просьба, по сути, вернуться к старому, как было раньше, и при царской власти и при позднесоветской. Столичная культурная общественность была лучшей и лелеемой частью либеральной партии, связывающей молодую русскую цивилизацию со старой европейской соседкой. Почему бы и не возжелать возвращения к прежнему высокому не только культурному, но и политическому статусу? Понять такое желание вполне можно.
В ответ Творческий дух не отказывает прямо, но предлагает культурной публике решить вопрос своими силами, без опоры на власть. Раз уж Фрида сделала ставку на заступничество Маргариты, пытается использовать ее для восстановления своего реноме и статуса. Ради этого и титулом королевы можно польстить. Да что там, в общем-то и муж, он же властный распорядитель Бала, не против вернуться в прежние времена. Но что с того, если Творческий дух Истории не желает в этом участвовать. Так что единственное, что остается Маргарите – это распрощаться с Фридой. Все что могла, она для нее сделала.
Любопытно, что почти сразу же после этого прощания культурной общественности со своим околополитическим двойником, хором «дали петуха» два брата, олицетворявшие космополитичную и одновременно придворную стороны политизированной культурной элиты. Это же надо – ради возможного профита – взять и публично проассоциировать свою деятельность с фастфудом, пусть даже «патриотическим». Ничего против прежних заслуг и творчества не имею, но последние творения – скорее да, из этой категории.
И вот только теперь, после расставания с мечтами о прошлом и иллюзиями о его возвращении, Маргарита решается вспомнить о давнем тайном воздыхателе – философе. А то раньше как-то не до него было, не до самосознания и премудрости, все балы да балы, внимание публики, политиков, послов и зарубежной прессы. Мало того, даже бывший муж – дух властного администрирования подталкивает ее к этому, хотя бы потому, что ощущает – власть без культурной опоры, без символического капитала – ничто. А весь символический капитал прозападной ориентации, хоть либеральной, хоть марксистской – обесценился. И только тогда культурная общественность нерешительно, но вспоминает и замолвит слово о бедном философе, признает, что «может собственных Платонов… земля российская рождать».
В общем, и в этом эпизоде тоже, как и во всем Романе – внешняя сторона сюжета, сатанинская «змеиная кожа» Романа является обманкой, для отвода глаз. Понятно, что и в сталинские, и в позднесоветские времена протащить не то что в печать, а даже в салоны творческой публики роман о Христе, а тем более пророчество о втором пришествии – было решительно невозможно. Вот о Понтии Пилате как главном герое романа в романе, и о сатане, правящем бал в Москве, - сколько угодно.
А между тем, даже сама эта форма сокрытия духовного под сатанинским, когда Автор бьет лукавого его же оружием – тоже пророческая, о наших с нами временах. Когда сплошь и рядом черное называют белым и наоборот, когда можно встретить в ленте новостей и блогах фразы типа «пророссийские террористы всего за неделю восстановили движение по железной дороге» или «проклятые ватники, зомби и быдло создают атмосферу ненависти». Единственное, что интересно в этом потоке лжи – сам феномен полной подмены фактов и выворачивания наизнанку. Впрочем, как и было предсказано все в той же 24 главе: «И интереснее всего в этом вранье то, - сказал Воланд, - что оно - вранье от первого до последнего слова.»

https://oohoo.livejournal.com/188191.html