Эрос и магия в эпоху Возрождения. 1484 Ч2

Автор: Кулиану Й.П.

Миросозерцание Хозяев Мира. Классика. Категория: Кулиану Йоан Петру

Страница 14 из 20

ГЛАВА IX

ЗАПРЕТ ВООБРАЖАЕМОГО

1. УПРАЗДНИТЬ ВЫМЫСЕЛ

Видимо, находясь под влиянием либерального протестантизма, авторы некоторых исторических книг до сих пор утверждают, что Реформация — это освободительное движение, стремившееся избавить человека от авторитарного давления Католической церкви. Учитывая многообразие протестантских школ, тезис не лишен справедливости, но, разумеется, не отражает ни изначальных задач Реформации, ни идеологического содержания основных реформатских течений — лютеранства и кальвинизма.

Перелистывая учебники истории, мы часто встречаем такое изложение предпосылок Реформации: в начале XVI века Церковь, благодаря своим богатствам, превратилась в подобие могущественного государства с соответствующими функциями; духовенство и монахи в большинстве своем не гнушались заниматься мирскими делами; «дела духовные» давали прибыль; Лютер решил положить этому конец через либеральную реформацию: он даровал духовенству право вступать в брак, запретил торговлю индульгенциями и поклонение образам, свел к минимуму внешние атрибуты священного обряда, чтобы верующие могли сосредоточиться на сокровенном религиозном опыте.

Это объяснение подменяет причины следствиями и сводится к морализаторской точке зрения, в которой в принципе есть здравое зерно, но от этого полагаться на нее не менее опасно. Напротив, в ренессансной Церкви повеяло либеральным духом, и в результате между ментальностью тогдашнего духовенства и христианской моралью образовалась пропасть: догмы сплошь и рядом нарушались. Тогда Лютер и выступил за восстановление чистоты христианской идеи.

Реформация была отнюдь не либеральным движением — наоборот, она заявила о себе как радикально-консервативное направление в лоне Церкви, где у нее были многочисленные предтечи (достаточно упомянуть флорентийского проповедника Савонаролу).

Реформация не предполагала «освобождать» индивида; зато стремилась восстановить в мире христианский порядок, считая, что Католическая церковь, — превратившаяся, в реформационном понимании, в институт преходящий, — не в состоянии его поддерживать.

Именно поэтому в глазах деятелей Реформации Церковь стала наростом, не отвечающим духу христианства, а идея нового обращения к Библии должна была служить не только упразднению института католицизма, но и возрождению исконной чистоты христианского братства.

Возвращение к эсхатологическим представлениям, иконоборчество, отказ от традиционной деятельности Церкви, общее участие в богослужениях, разрешение для духовенства вступать в брак как malum necessarium [неизбежное зло], дозволенное святым Павлом, — это лишь отдельные аспекты Реформации. Наиболее существенным проявлением новой идеологии, которая с подачи Филиппа Меланхтона станет в итоге характерной не столько для Лютеранской церкви, сколько для последователей Жана Кальвина в Женеве и английских пуритан, оказался полный отказ от «языческой» культуры Возрождения, единственная возможная замена которой— Библия. Для достижения этой цели протестантская риторика будет насаждать нетерпимость, поначалу превзойдя в этом Католическую церковь, которая, благодаря ренессансному опыту, сделалась более толерантной.

Особенностью Реформации, в силу неприятия ею любых культурных источников, кроме Библии, стал возврат к реалиям примитивного христианства — на стадии его зарождения: когда еврейская община вступает в крайне осторожный диалог с язычниками. Отнюдь не отвергая Тору, то есть Ветхий Завет, она принимает Писание огульно и даже заявляет, что жизнь христианина означена не Законом, а Всевышней благодатью. Так что особенность иудейской веры — в ее обусловленности реакцией на ханаанейские культы, а потому в ней нет икон, и она стремится придать историческое значение тому, что у соседних народов сводилось к циклическим культам плодородия¹.

Вот почему одним из первых устремлений Реформации было искоренение идолопоклонничества в лоне Церкви. Последствия иконоборчества кажутся неизмеримыми, если вспомнить споры об искусстве памяти (мнемонике), происходившие в Англии под влиянием Бруно: в сущности, Реформация наложила полный запрет на воображаемое, ибо его плоды суть не что иное, как идолы, рожденные в недрах сознания.

Культура Возрождения была именно фантазийной. Опираясь прежде всего на воображаемое, идущее из тех самых недр, она во всей полноте раскрыла способность человека активно влиять на воображение и пользоваться им. И создала целую философию эроса, в которой воображаемыми образами, наполнявшими прежде всего глубины сознания, в итоге можно было неограниченно управлять. Это была культура, твердо верившая в могущество образов, порожденных воображением и связывающих того, кто их создает, с воспринимающим. Культура, наполненная убежденностью, что в глубине сознания как раз и проявляются сверхъестественные силы — демонические или божественные.

Назвав воображение идолопоклонническим и кощунственным, Реформация одним махом перечеркнула ренессансную культуру. А поскольку все «науки» Возрождения представляли собой конструкции, строительным материалом для которых служит именно воображение, то и они вынуждены были склониться под гнетом Реформации.

Но вот вопрос: как восприняла это Католическая церковь? По сути, если оставить за скобками очевидные минусы, связанные с внутренним размежеванием, реформатский дух ей вполне соответствовал. В ответ Лютеру и пуританам Церковь начала собственную реформу (которую у историков принято называть «контрреформатской»). Задача реформы была вовсе не в упрочении позиций, занятых католицизмом в эпоху Возрождения, а в том, чтобы, решительно от них отказавшись, двигаться в том же направлении, что и протестантство. Реформация развивалась под знаком строгости как со стороны протестантов, так и католиков.

В то же время у Контререформации есть свои особенности, о которых важно сказать. Новую линию Церковь определила для себя на Тридентском соборе, проходившем во второй половине [1545-1563 гг.] XVI века. Было решено передать машину инквизиции, созданную в XII веке для репрессий против катаров и традиционно находившуюся в руках проповедников, новому ордену, возникшему в XVI веке и отличавшемуся крайне строгим укладом, — Обществу Иисуса, основанному Игнатием де Лойолой. Впредь Святая инквизиция для многих будет ассоциироваться с братством иезуитов.

В духовной практике иезуитов ренессансная культура воображаемого в последний раз предстанет во всей своей полноте. В своих «Духовных упражнениях», изданных в 1596 году, Игнатий де Лойола проповедует метод, позволяющий обрести дар воображения. Он сводится к частному способу применения искусства памяти. Выполняя предписанные упражнения, ученик представляет себе страшные адские муки, людские страдания, предшествовавшие воплощению Христову, рождество и детство Спасителя, его иерусалимские проповеди, — в то время как Сатана, обосновавшийся в Вавилоне, рассылал по всему миру стаи демонов, — и, наконец, голгофа, распятие и воскресение. Это не просто погруженность в размышления, а своеобразный воображаемый внутренний театр, в котором верующий видит самого себя зрителем. Он должен не только фиксировать происходящее, но и воспринимать персонажей посредством зрения, слуха и осязания (Secunda Hebdomada, dies I—VII [День 1-7-й во второй седмице дней]). При этом созданное воображением верующего видение участвует — более или менее активно — в развитии сюжета.

В упражнениях Лойолы, бесспорно, использованы грандиозные открытия Возрождения в сфере практического овладения механизмами воображения. Но здесь видения призваны служить исключительно вере, осуществлению реформы Церкви, и можно сказать, что они антагонистичны наследию Возрождения.

У Лойолы культура воображаемого ополчилась против самой себя. Несколько десятилетий спустя этот самоуничтожающий процесс практически достигнет цели.