Автор: Павленко В.Б.
Об идеологии "Золотого Миллиарда" Категория: Павленко Владимир Борисович
Просмотров: 1744

Итак, традиционный «разбор» пройденного.

В работе – и это авторское ноу-хау – выведены закономерности формирования и структура цивилизационных проектов. Для обозначения нескольких проектов, последовательно перерождающихся (переходящих) один в другой, в работе введен термин «проектная преемственность»; основные такие преемственности, характеризующиеся фактической непрерывностью на длительных исторических отрезках и относящиеся в основном к проектному противостоянию России и Запада, я называю «магистральными». А процесс перехода от одного к другому проекту в рамках единой преемственности, в диссертации получил название «проектных трансформаций». При этом процесс такой трансформации представляет собой выделение побочных проектов на второй, что предпочтительнее, или третьей стадиях эволюции цивилизационного проекта (см. предыдущую часть материала).

При этом важно показать, как практически работает взаимное дополнение/замещение друг другом религии и идеологии, поскольку именно вокруг этого в «комментариях» к предыдущему материалу и развернулась дискуссия. Вот как об этом написано в работе: «…Основные проекты практически всегда связаны с религиозным началом; побочные, в зависимости от порядка, могут иметь как религиозную (конфессиональную), так и идеологическую природу…».

Суммируем примеры из работы. Выделение христианства, породившее ОБЕ «магистральных» проектных преемственности – западную и российскую, которые в этом превзошли ветхозаветный, иудейский проект, доказав самостоятельность от него, имеет религиозные корни. Иначе говоря, самостоятельность христианского проекта, исторически и генетически тесно связанного с иудейским, подкрепляется и поддерживается как раз противостоянием с ним; другим фактором здесь служит и двойственность самого иудейского проекта (монотеизм традиционного иудаизма – каббалистический политеизм). (Другое дело, что в рамках экуменического процесса самостоятельность христианства обращается вспять как протестантскими центрами, включая Всемирный совет церквей, так и Римско-католической церковью; воссоединяется и иудаизм, все более модерирующий деструктивные изменения в христианстве).

А вот выделение из очевидно религиозного (точнее, конфессионального) российского имперского проекта советского Красного проекта – это пример идеологической проектной трансформации христианской традиции. И новое в этом проекте «устаканилось», придя в соответствие с окружающей действительностью и историческим бэкграундом России, только тогда и в той части, в которой перестало отвергать традицию, повернувшись к ней лицом и впитав определенную часть этой традиции.

Как ни парадоксально – в рамках проектной теории это понятно – именно взаимное влияние (дополнение) православия и коммунизма породило проектный феномен СССР как мировой сверхдержавы; ни одному из этих начал по отдельности такое было не под силу. Это доказывается как дореволюционным, так и постсоветским отставанием России, а также проблемами позднего НЭПа.

Еще в работе показано, что любые отступления от «магистрали», в том числе нынешние, связанные с секуляризацией и злокачественным оккультным перерождением христианской традиции, являются прямым следствием вмешательства в исторический процесс тайных институтов – масонства и проложивших ему путь протестантизма и католических орденов. В связи с этим представляются как минимум непонятными предпринимаемые в «комментариях» настырные попытки доказать кажущуюся «вредность» традиционных религий. Поневоле к «комментаторам» возникает деликатный вопрос: не пытаются ли они таким образом подменить традиционную религиозную духовность оккультным, масонским или даже нацистским суррогатом? Вопрос этот особенно актуален в связи с известным афоризмом Гитлера, считавшего, что «есть только одно место под солнцем: мы (нацисты. – Авт.), масоны или церковь». На самом деле, правда, Гитлер ошибался: сегодняшние деструктивные тенденции, наблюдаемые в западном христианстве, которые экуменисты в нашем церковном руководстве пытаются распространить и на РПЦ, сумели соединить в этом «одном месте под солнцем» все три составляющих – экуменическую, масонскую и нацистскую. И это – очевидная примета нашего времени, которую вульгарные атеисты, упершиеся в потерявший прежнюю актуальность «основной вопрос философии», явно недооценивают.

Немного забегая вперед, отметим, что российско-западную проектную конкуренцию, в ходе которой каждый из этих субъектов прошел по три проектных трансформации, образовав магистральные преемственности из четырех проектов, автор признает главным содержанием всей второй половины второго тысячелетия н.э. (от Р.Х.). Кроме того, что важно: факт двойной российской проектной преемственности, берущей начало от византийского проекта, который, собственно, и оформил раскол христианства, разорвав с проектной преемственностью Запада.

В связи с этим первое, пока не замечание, но уточнение к работе с позиций сегодняшнего дня выглядит так: порядок, особенности и, главное, динамику взаимодействия проектов западной и российской «магистральных» проектных преемственностей нужно было уточнить. Как и в случае с глобализацией – глокализацией, это успешно проделано за прошедшие годы, что выражается в следующей схемой:

Идем далее.

Специфичность генезиса христианского проекта побуждает высказать главное критическое замечание в адрес собственной диссертационной работы. Если отмотать десять лет назад, с позиций сегодняшнего дня, я бы указал на эту двойственность по отношению к иудаизму, отметив, что как это обстоятельство, так и, главное, результаты проектного развития (две «магистральных» преемственности!) побуждает к тому, чтобы расширить христианством перечень основных цивилизационных проектов. Еще раз: Христианский проект – не побочный, а основной, в работе мною была допущена ошибка, обусловленная однозначностью суждений. Доказать справедливость самостоятельности христианства – не исходной, но приобретенной - можно как раз с помощью коммунизма, который оказался вполне совместим с российской «магистральной» преемственностью христианства, но при этом остался фундаментально несовместимым с иудаизмом. Даже условно социалистические элементы в иудейском проекте – и на Западе (Ротшильды и лидеры сионизма), и на Востоке (Троцкий и троцкисты) – всегда тяготели к некоей казарменности. Или, метафорически, занимались подавлением духа и содержания в пользу воли и формы.

Еще один, третий критический штрих к этому параграфу касается двустороннего генезиса иудейского проекта. В работе указывается на политизацию иудаизма, различные варианты которой – левый (иммиграция евреев в Палестину) и правый (идеи глобального контроля) привязаны соответственно к геополитическому и цивилизационному факторам. Это верно, но не полно. В процессе работы автор еще не выкопал тогда информации о правом перевороте, который произошел в Сионистской организации на XI конгрессе в Вене (1913 г.). После I конгресса в Базеле (1897 г.) в организации, с подачи ее организатора Теодора Герцля, возобладал «революционный» подход к политизации иудаизма, в русле которого шли вопросы, связанные с иммиграцией евреев в Палестину; на XI конгрессе он был переигран: приоритетом сионистского движения была однозначно заявлена иммиграция. Все остальное было выведено во второстепенное. Ввиду разночтений и мифов, существующих в патриотической среде по данному вопросу, рассмотрим его подробнее. Чтобы не рассуждать «на пальцах», приведу соответствующие выдержки из первоисточника, который наши оппоненты оспорить не смогут, – Электронной еврейской энциклопедии.

«1-й Сионистский конгресс проходил в Базеле…29–31 августа 1897 г. (первоначально планировалось провести конгресс в Германии, в Мюнхене, однако это оказалось невозможным из-за противодействия ортодоксальной общины города…; на нем присутствовали 204 делегата из 17 стран. Председатель - Т. Герцль. В своем вступительном слове он сформулировал основные принципы политического сионизма и кратко определил главную задачу конгресса - “заложить краеугольный камень дома, который станет убежищем для еврейского народа”. С обзором положения евреев в странах диаспоры выступил М. Нордау (такие же обзоры он сделал и на нескольких последующих конгрессах)… Об исторических корнях и экономических основах сионистского движения шла речь в докладах Д.Ц. Фарбштейна (1868–1953) и Н. Бирнбаума. Сообщения о еврейских поселениях в Эрец-Исраэль (Палестине. – Авт.) сделали Я. Бернштейн-Коган и А. Розенберг (1858–1928)…».

«11-й Сионистский конгресс. Вена, 2–9 сентября 1913 г. 539 делегатов. Председатель — Д. Вольфсон. В работе конгресса впервые не участвовал М. Нордау; в приветственном письме делегатам он обвинил руководство Сионистской организации в отходе от линии Т. Герцля. С докладом о еврейском поселенчестве в Эрец-Исраэль выступил А. Руппин; несмотря на возражения сторонников “политического сионизма” (указывавших, в частности, на убыточность подавляющего большинства новых поселений), по этому докладу была принята резолюция, требовавшая продолжения поселенческой деятельности в соответствии с принципами, выработанными на предыдущих конгрессах… Участники конгресса одобрили также - впервые в истории сионистского движения - резолюцию о том, что каждый его участник обязан “сделать план переселения в Палестину частью своей жизненной программы”».

Сравниваем два эти фрагмента и видим, что, во-первых, на XI конгрессе «генеральная линия» Сионистской организации действительно была изменена, причем вопреки сопротивлению оставшихся сторонников Герцля. Вместо «широкого» охвата (повлиявшего в том числе на позицию и кадровый состав европейской социал-демократии), «политический сионизм» сосредоточился на репатриации евреев в Палестину. Во-вторых, эти перемены произошли со смертью Герцля. Кем его заменили, и с чем это было связано?

Для этого обратимся к книжке Алекса Фрида, одного из биографов клана Ротшильдов, «Ротшильды. История семьи», выпущенной в 2012 году в Ростове-на-Дону издательством ISRADON. Обращаю внимание: это факты, которые проливают свет на многое, поэтому попрошу набраться терпения. «Осенью 1882 года положение первых поселенцев, приехавших в Страну Израиля…, было критическим с точки зрения финансового положения. Тогда раввин Ш. Могилевер отправился в Париж к барону Ротшильду за помощью… В то время барон Эдмонд, молодой элегантный человек 36 лет, пользовался уважением в аристократических кругах Парижа, где он зарекомендовал себя большим знатоком искусства. Казалось бы, ничего не способствовало тому, чтобы он занялся делами Эрец-Исраэль. Тем не менее, барон откликнулся на просьбу. С этого момента и до самой смерти он отдает свое время и деньги развитию сельского хозяйства Эрец-Исраэль…

Из-за непреклонности, с которой Эдмонд Ротшильд стремился доказать всему миру, что евреи могут не хуже других существовать собственным производительным трудом, он оказался в конфликте едва ли не со всеми, кто прямо или косвенно был причастен к созданию поселений: с самими поселенцами, с сионистским движением, а также с большинством остальных членов своей уважаемой семьи. Конфликт с поселенцами был во многом обусловлен изначальной твердой установкой “не позволить бездельникам и крикунам погубить начатое дело”. С самого начала он согласился взять поселенцев под свое покровительство только при условии строгой дисциплины и беспрекословного выполнения распоряжений… Конфликт с сионистским движением был также обусловлен тем, что Ротшильд увидел в нем угрозу для своей миссии в Эрец-Исраэль…

Единственная встреча с Теодором Герцлем, на которую Ротшильд согласился крайне неохотно, состоявшаяся 18 июля 1896 года, не привела к взаимопониманию. Когда Герцль решительно потребовал от барона финансирования массовой репатриации в Эрец-Исраэль, и получения от турецкого султана разрешения на еврейское заселение Палестины, Ротшильд не счел нужным скрыть, что расценивает пламенные призывы Герцля как пустую риторику. Теодор Герцль до самой смерти проводил в сионистском движении линию противостояния Ротшильду, утверждая, что его поселенческая деятельность бесполезна, а Ротшильд и после смерти Герцля отказывался от сотрудничества с сионистами.

Лишь незадолго до начала Первой мировой войны, когда сионисты непосредственно познакомились с деятельностью Ротшильда в Эрец-Исраэль, а барон Ротшильд – с деятельностью сионистов, обе стороны убедились, что они, в сущности, движутся в одном направлении. Тогда Ротшильд впервые вошел в контакт с сионистами, встретившись с их лидером Хаимом Вейцманом, и поддержал его план основания в Иерусалиме Еврейского университета.

Сближение Ротшильда с сионизмом происходило затем так стремительно, что свой четвертый визит в Эрец-Исраэль осенью 1914 года он нанес не столько в качестве “известного покровителя”, сколько как “известный любитель Сиона”, а на состоявшейся вскоре встрече с Вейцманом выразил решительную поддержку идеи создания в Стране Израиля независимого еврейского государства» (С. 87-90).

Что получается? А вот что. Правый переворот на XI сионистском конгрессе в Вене приходится как раз на сближение нового руководства Сионистской организации с Эдмондом де Ротшильдом; поэтому и произошла ревизия линия Герцля. И с этого момента клан Ротшильдов неотделим от сионистского движения. Со всеми вытекающими отсюда последствиями для глобальных политических раскладов, прошлых и нынешних. И доказывать это нужно, но серьезно, на документах и исторических свидетельствах, в том числе вполне комплиментарных к сионизму и Ротшильдам, делая из них собственные выводы. Конспирологический уклон (сплетни, слухи, фильмы и пр.) в подобных исследованиях ведет в тупик, компрометируя не только конкретных конспирологов, но и саму тему, которую с большим трудом приходится выводить из маргинальных в научно признанные. (В этом, собственно, и состояла главная цель диссертации).

Что еще важно? В диссертации подчеркивается, что после разрыва с иудаизмом христианства и его выделения в собственный проект, в самом иудаизме произошел двойственный раскол III – V вв. н.э., связанный с канонизацией Торы и Талмуда. Именно в результате этого раскола в рамках одного ветхозаветного проекта возникли как традиционное, монотеистическое, так и каббалистическое направления (последнее – с сильным влиянием восточной, политеистической, традиции и оккультизма). Это и есть первый в истории, оформленный организационно и методологически, подход к «двойным стандартам», которые сегодня являются основой не только поведения Запада, но и заложены в фундамент международного права (исключающие друг друга принципы самоопределения и территориальной целостности в Уставе ООН).

Иначе говоря, для проектного противостояния христианству иудаизм пошел на крутую внутреннюю трансформацию; этот многовековой процесс близится к завершению как раз в наши дни. Католический Рим, не говоря уж о протестантском Всемирном совете церквей, в процессе масонской секуляризации сблизились с иудаизмом уже до уровня «иудео-христианства». Отсюда «ниточка» нашего анализа перекидывается за океан, в современные США, где «политический сионизм» под видом учения «христианского сионизма», вместе с крайним либерализмом и троцкизмом, составил основу неоконсервативного учения. И именно неоконы в 2003 году устами Дж. Буша-младшего провозгласили «глобальную демократическую революцию», с последствиями которой в виде «арабской весны» Россия разбирается сейчас в Сирии.

В этот, по сути антихристианский, альянс западного христианства с иудаизмом отчаянно втягивают РПЦ, среди нынешнего священноначалия которой пышным цветом расцвели экуменические тенденции. И делают это с полным пониманием, что за церковью «должно» последовать и государство.

Этому нужно противостоять всеми силами, но не отгораживаясь от церкви, а вникая в эти расклады. И действуя лучше всего изнутри. Поэтому принципиально неверной выглядит позиция тех, кому «на все на это наплевать». Ибо «наплевав», можно в очередной раз «прощелкать» будущее страны.