ИТАР-ТАСС
И не получится, если так будем и дальше действовать
14.01.13 «Эксперт» №2 (834)
Тема и предмет данной статьи столь обширны и объемны, что вместить все необходимое в отведенную журнальную площадь можно лишь в том случае, если текст будет предельно афористичным, то есть в определенном смысле и бездоказательным. Большинство аргументов, которые можно было бы привести, я вынужден вынести за пределы этой статьи. Приношу за это свои извинения объективным читателям и заранее отвергаю соответствующие обвинения и связанные с ними возражения критиков и критиканов.
Что есть Россия?
Даю свое определение России — определение, необходимое для понимания моей позиции.
Россия существует в четырех ипостасях — как страна—цивилизация—нация—государство (все четыре составляющие важны и взаимосвязаны) — и в четырех же измерениях, то есть не только в пространстве, но и во времени. Причем прошлое России определяет ее будущее больше, чем наша сегодняшняя активность и наши сегодняшние представления о ее прошлом и желаемом будущем. Коротко говоря: Россия четырехмерна внутри себя и существует в четырех внешних измерениях, по отношению к которым мы вторичны. Но, конечно, не пассивны.
Россия (через свою историю и свое тело) дает нам такую волю, то есть свободу, помноженную на простор (географический и исторический), которая обширнее западных конституционных свобод, но зато жестоко нам мстит, если мы злоупотребляем этой волей или используем ее исключительно в эгоистических интересах. Даже если трактуем их как проявление своей свободы, неважно в какой идеологической парадигме понимаемой.
Новейший проклятый вопрос России
Трудно отрицать, что как-то и потихоньку жизнь в России налаживается. Вместе с тем нас, русских максималистов, а таковыми в оценке общественных дел являются, как мне представляется, все граждане России (в том числе и те, кто мечтает из России свалить — это тоже есть проявление русского максимализма), это «как-то и потихоньку» категорически не устраивает. То ли потому, что мы вкусили мощи, славы и бремени глобальной сверхдержавы (назовем это синдромом Сталина); то ли из-за желания если и соревноваться, то только с лидерами, а не с аутсайдерами (синдром Петра Великого); то ли из-за привычки быть первыми и самыми сильными (синдром Толстого-Гагарина), только победителями (синдром 9 Мая); то ли по каким-то другим, но явно фундаментальным и неизживаемым причинам. Например, по той, что жаждем не менее стремительного, чем наш прыжок в коммунистический рай в 1917 году и наше же паническое катапультирование оттуда в 1991-м, очередного прыжка — уже в такой капиталистический рай, чтобы никакой змей-искуситель никогда и ни за что не мог выманить нас из него.
Поскольку прыжок в капиталистический рай длится у нас уже двадцать с лишком лет, а мы все еще никак не ощутим благодатной тверди противоположного края пропасти и продолжаем перебирать ногами в воздухе где-то (причем никто не может с точностью сказать, в какой именно точке) над этой пропастью — в некой исторической промежности (ни Богу свечка, ни черту кочерга), то общественный пессимизм и чувство какой-то безысходности (худшее, что может чувствовать нация) охватывают всех — от самого верха до самого низа. Даже тех, кто в силу своего официального статуса, циничного лицемерия или просто глупости (у каждого это по-разному) демонстрирует на людях бодрость духа и оптимизм лозунгов.
Но и в последнем (бодрости и оптимизме) скептики и те же циники подозревают бодрость и оптимизм висельника, которому уже нечего терять. Тем более что, по русской поговорке, на миру и смерть красна — вот почему так много громких разговоров о грядущем распаде и крахе России. А уж если помирать, то с музыкой — в частности, из-за этого у нас столько наигранного веселья и беспечного расточительства.
 |
|
|
Виталий Третьяков
Фото: photoxpress.ru
|
Но смех смехом, отчаянье отчаяньем, предапокалиптическое распутство распутством, а все-таки почти у всех (кроме патологических ненавистников России) постоянно стучит в голове новейший проклятый русский вопрос: почему у нас ничего не получается? А многим он еще и душу гложет... Я из тех, у кого этот вопрос и в голове, и в душе, и на языке.
Вопрос надо расшифровать, декодировать, раздробить. Чтобы потом по-новому и правильно сложить, получив гарантию по крайней мере правильного ответа, который еще надо будет в жизнь воплотить. Но это уже дело второе. Дело политической воли, интеллектуальной смелости и готовности к исторической жертвенности. Жертвенности по отношению к себе, разумеется, а не к народу. Объявить надо сначала, что нам делать, ибо, как у нас говорят: сказано — сделано. А если не сказано, то и что делать-то неизвестно. Вот мы и делаем все подряд и все сразу. А в промежутках этого безумия — вообще ничего или прямо противоположное уже сделанному.
У Хлестакова в эйфории самозванства было 35 тысяч одних курьеров. А у нас 25 — хорошо еще, что не 25 тысяч — лет сплошных реформ. Счетом, думаю, именно тысяч в двадцать пять. А толку от них, как и от тех курьеров, чуть.
Расчленение вопроса
Итак, вопрос: почему у нас, в так называемой новой России (ну и глупое же определение!) ничего не получается? (Отдельные и очевидные достижения и положительные тенденции я предусмотрительно и политкорректно в самом начале обозначил термином «как-то и потихоньку», посему сейчас вынесу их за скобки. А не было бы и их — давно бы уже распались.)
Расчленим этот вопрос на подвопросы.
1. Кто это мы, у которых ничего не получается?
2. С чем не получается? Каков, так сказать объект, нашей активности, в работе с которым мы никак не можем достичь желаемого результата?
3. Отсюда и третий подвопрос: а какого результата мы ждем? Что должно получиться?
4. Наконец, а что мы собственно делаем? В чем она, эта наша активность, проявляется?
Думаю, что правильно, то есть честно и объективно, ответив на все четыре подвопроса, мы подойдем и к правильному, то есть к такому же честному и объективному, ответу на вопрос в целом.
Кто это мы, у которых ничего не получается?
Вариантов ответа несколько.
Мы — это власть.
Мы — это правящий класс.
Мы — это активное (креативное) меньшинство, которых в реальности два, о чем чуть ниже.
Мы — это народ (население) России (в данном случае — все, кроме власти, правящего класса и активного меньшинства).
Наконец, мы — это Россия в целом. Как цивилизационное и историческое тело.
Сначала об активном меньшинстве. Этот титул, украшенный такими лингвистическими блестками, как непримиримая оппозиция, креативный класс, современная интеллигенция, интеллектуалы, элита, прогрессивное меньшинство и новомодное — рассерженные образованные горожане, самозванно узурпировала богемная политизированная тусовка.
То, что в реальности является активным меньшинством, полагаю, делится на две, по сути, антагонистические страты.
Первая (потрафлю их тщеславию) — это действительно те, кто себя таковым провозгласил. Из всего набора их самоопределений я, давно уже не прельщающийся фальшивым блеском бижутерии, выбираю самый нейтральный и в какой-то мере наиболее точный политологически — непримиримая оппозиция, неопы.
Но есть и вторая, почти не пересекающаяся с первой (при обилии личных связей) идейно и психологически (даже порой психиатрически) страта активного меньшинства. Это те, кого я назвал бы креалами — критическими реалистами.
Одно из главных их отличий от неопов в том, что креалы Россию не ненавидят, а простых граждан (народ) России быдлом и агрессивно-послушным большинством не числят. Как патриоты, они не только не мечтают свалить отсюда, но и не считают нужным переделывать Россию в Швейцарию (ибо тогда мы потеряем Россию, а мир живет разнообразием, и зачем нам две Швейцарии?!). Как реалисты — не считают такую переделку возможной. Как критики — видят в действиях власти и правящего класса столько ошибок, сколько неопам и не снилось. Потому власть часто не любит их гораздо больше, чем неопов, и уж точно больше опасается. А главное — власть, в последнее время склонная к заигрыванию с неопами (разумеется, ради того, чтобы в этом флирте неопов приручить и придушить), креалов предпочитает держать от себя на расстоянии, а советы их игнорировать.
Для простоты и краткости скажу, что, например, редакция журнала «Эксперт» всем своим штатным и нештатным авторским активом в страту креалов входит.
Итак, мы насчитали пять массовидных субъектов общественно-политической активности в России: власть, правящий класс, неопы, креалы, народ и Россия в своей целокупности.
Теперь попытаемся все-таки ответить на вопрос, кто это те мы, у которых не получается.
Все, кроме...
Власть утверждает, что у нее все (ну почти все) получается. Хотя по отдельным репликам и действиям (частое попятное движение: шаг вперед, два шага назад — примеров чему тьма) ясно, что думает она иначе.
Правящий класс явно доволен. Ибо главной его характеристикой на сегодня (как класса в себе и как класса для других) является то, что это властно-владетельный класс. И власть, и собственность, и сверхприбыль, извлекаемую из второго с помощью первого, ему удается не только удерживать, но и выводить сверхприбыль из поля российской юрисдикции. Так что у него точно все получается.
Народ России определенно считает, что не получается у всех, включая его самого. И его можно понять: при такой жизни кто будет считать иначе?
Неопы в данном (одном из немногих) случае солидарны с народом: не получается.
Интересная вырисовывается комбинация. Пассивное большинство (народ) и активное (в карнавальном смысле) меньшинство объединены и противостоят (в этом смысле) правящему классу и власти.
Креалы, что, думаю, понятно, тоже считают, что не получается у всех, включая самих креалов, но исключая Россию в целом. И тут их очередное радикальное отличие от неопов.
А каков ответ России в целом?
Кто виноват больше?
Тут, видимо, нужно задаться дополнительным вопросом, а именно: на кого взваливают вину и ответственность за то, что не получается, те, кто так считает?
Понятное дело, что не на себя — такого вообще почти (исключение мы увидим) не бывает у массовидных субъектов. Следовательно, здесь варианты будут такие.
Народ считает: в том, что не получается, виноваты: 1) правящий класс, 2) власть, 3) активное меньшинство.
Неопы, натурально, считают, что виноваты: 1) народ (быдло, лузеры, как там еще? — всего и не упомнишь) по определению и в принципе, 2) власть (не вообще, а именно эта, то есть не их), 3) правящий класс (потому что сотрудничает с этой властью) — но лишь в последнюю очередь.
Правящий класс, естественно, считает всегда и во всем виноватыми других. Но, впрочем, ему все равно, ибо его интересы лежат за пределами России, а именно по направлениям вывода его капиталов из страны. Мы же определили, что он доволен ходом событий, реформ, изменений и вообще жизни.
Власть, естественно, себя считает виновной в последнюю очередь. А вот в мере виновности всех остальных колеблется. Ведь вроде бы и правящему классу все дается, и активному меньшинству почти все, и народу кое-что, а с каждым годом все больше (но в меру, чтобы не обделить первых двух). То есть можно предположить, что власть считает главной виновницей всех неудач (ну не виновницей — причиной) — саму Россию. И это очень важный вывод.
Фото: Алексей Андреев
И лишь креалы (вот оно, исключение!) не видят в наших неудачах никакой вины России и ее народа, а на себя возлагают едва ли не большую ответственность (во всяком случае — интеллектуальную) за все происходящее, чем на власть и правящий класс. Ответственности за творящиеся безобразия неопов креалы не то что не видят, просто считают ее предельно малой (не по шуму) величиной.
Кратко и емко ответ России в целом на новейший проклятый вопрос изложить сейчас не берусь. Но зафиксирую, что наиболее масштабно в этом плане мыслят креалы; затем (по убывающей) власть — причина в самой России. Неопы — еще менее масштабно, но все-таки объемно: виноваты народ и власть, которые довольны друг другом и реакционно-консервативны и кондово-нецивилизованны, а мы с правящим классом почти ни в чем не виноваты.
Уже всего видят реальность народ (виновато меньшинство, сидящее наверху, при деньгах и на эстрадных и митинговых помостах) и правящий класс, для которого проблемы вообще не существует.
Итак, суммирую. Самый масштабный (за исключением креалов) взгляд на проблему (взгляд власти) предполагает такой ответ: не получается у России в целом и виновата в этом (вариант: причина этого) сама Россия.
Правда, власть, судя по всему, при этом предполагает, что постепенно Россия образумится. Пока мы остаемся властью. Но это уже дополнительный вывод. Практически — лирическое отступление.
С чем не получается?
Власть отвечает на этот вопрос так: со всем более или менее получается. И при этом думает: а с чем не получается, так это потому, что наши указы-приказы-законы-распоряжения неправильно выполняются. А так бы и вообще со всем получилось, да за всем не уследишь. При этом изредка звучат признания: в этом (или в том) мы ошиблись. Но как-то робко и практически без кадровых последствий.
Правящий класс, как мы уже поняли, считает, что получается со всем (по крайней мере, со всем, что для него важно).
Неопы, естественно, считают, что не получается ни с чем — ни с демократией, ни с экономикой, ни с инновациями, ни с... Продолжать можно бесконечно.
Креалы в этом с ними (если отбросить нюансы) совпадают.
Народ, как я полагаю, и на сей раз очень близко сходится с активным меньшинством: не получается ни с чем.
Наконец, Россия в целом. Она на сей счет ничего не думает — просто терпит.
Что должно получиться?
А вот этот подвопрос гораздо важнее и, строго говоря, конкретнее предыдущего. Ибо он предполагает некую, как нынче принято выражаться, позитивную повестку дня, по содержанию и конкретным пунктам которой единогласия и единомыслия ни теоретически, ни практически не наблюдается.
Ибо и так всем ясно, что все перечисленные и поименованные мною субъекты общественной жизни России находятся друг с другом в контрах, то есть в лучшем случае в противоречиях, а в худшем (что ближе к реальности) — в антагонистических противоречиях.
Повестка дня каждого субъекта, кроме креалов и в значительной части власти (как всякой власти), — в максимальной реализации его интересов и в максимальном (по возможности) игнорировании интересов всех остальных.
Власть хочет оставаться властью.
Правящий класс — правящим классом.
Неопы — неопами (по образу и стилю жизни), но стать властью. И еще они хотят, чтобы Россия сделалась такой же, как «цивилизованные страны Запада», а народ России — «цивилизованным народом».
Чего хотят креалы (в одном из вариантов), я опишу во второй части данной статьи.
Народ не то что хочет оставаться народом (он понимает, что ничем иным ему стать не удастся, ибо такого в истории человечества никогда не случалось), но он хочет как можно лучше жить и как можно меньше зависеть и от власти, и от этого правящего класса, и от этого активного меньшинства, постоянно над ним, народом, экспериментирующего. Между прочим, именно здесь народ выбирает сегодняшнюю власть, а не сегодняшнее активное меньшинство. И это понятно: между медсестрой-сиделкой и сумасшедшим врачом-экспериментатором подопытный всегда выберет медсестру.
Россия хочет выжить, оставаясь Россией. Тут ее интересы полностью совпадают только с народными (и интересами креалов, разумеется), однако это совпадение не имеет нужного механизма взаимодействия, ибо народ как масса никакого представительства в политических институтах страны не имеет. (Кроме, и это нужно признать, даже если не нравится, двух таких институтов — лично Путина и отчасти, ибо не весь народ разделяет ее идеологию, КПРФ.)
В этом же повестка дня России в целом отчасти (но лишь отчасти) совпадает с интересами власти. Власть по определению не желает потерять страну — объект своего управления. Кроме того, власть, пусть и на собственном (будем считать его даже негативным) опыте, понимает, что, изменись вдруг Россия резко, власть в ней будет какая-то другая. Неважно какая (то ли лучше, то ли хуже), но другая. Не мы.
Ну и, разумеется, позитивная повестка дня России императивно требует сохранения ее народа (полное совпадение интересов с самим народом) и такой власти, такого правящего класса и такого активного меньшинства, которые по крайней мере не губили бы Россию и не слишком обирали бы ее народ, а желательно — куда более эффективных и неэгоистических власти, правящего класса и этого активного меньшинства.
Что мы, собственно, делаем?
А здесь, думаю, ответы у наших субъектов будут совсем разные.
Власть: развиваемся и совершенствуем экономику, политическую систему, демократию, здравоохранение, образование... Словом, все.
Правящий класс: реформы. Очень удобный ответ, как будет видно ниже.
Неопы: ничего не делаем, а то, что делаем, возвращает нас в тоталитарное прошлое и еще дальше уводит от сообщества цивилизованных стран. При этом еще неопы добавляют: воруем (имея в виду не себя, а всех остальных, но прежде всего власть и правящий класс).
Креалы: делаем все не так, а главное — бессмысленно и безответственно.
Народ: мы не понимаем, что мы, то есть вы, делаете. С «воруем» согласны — реформы для этого и проводятся.
Россия здесь точно совпадает с народом: не понимаю, что вы все со мной делаете.
Чесотка реформаторщины
Впрочем, с тем, что мы делаем реформы, согласятся все, ибо каждый день у нас что-то меняется: от законов до названий, от бухгалтерского учета до правил дорожного движения, от самолетов (своих уж нет) до слов (переход от русского языка к англо-кавказско-деревенскому — даже не к нижегородскому). Делаем мы реформы и тогда, когда они очевидно приводят к худшим, чем было до них, результатам.
Ничем иным, кроме как проведением реформ, Россия (с момента решения вопроса о целостности нынешней РФ) и не занимается. Кажется, на нее напало какое-то безумие реформаторства, какая-то чесотка реформаторщины. Реформируем все, что шевелится, как говорят некоторые люди совсем по другому поводу.
И хотя с реформами в основном ничего хорошего не получается, именно реформаторство стало самым прибыльным делом в России. И понятно почему. По трем причинам.
Первая — реформаторство внешне демократично и прогрессивно само по себе. Если ты реформатор, то ты уже вроде бы и демократ, и прогрессист, а ими быть модно. Вообще, и в России особенно. Ибо если ты не реформатор, то ты сталинист-реакционер.
Вторая — реформаторство прекрасно заменяет созидательную деятельность. Нужно, допустим, создать новый аппарат (или препарат), а создать ты его не можешь. Не признаваться же в этом. А валить все на кровавый сталинский режим, на фоне нынешнего безобразия ретроспективно все более симпатичный, не получается. И тогда ты объявляешь реформу, после проведения которой аппараты и препараты посыплются как из рога изобилия. Но на проведение реформы нужно время и...
И тут появляется третья — самая существенная — причина. Реформы не только модны и приличны (прослывешь демократом на Западе). Они не только успешно прикрывают неумение делать что-то созидательное. Они очень прибыльны. Я думаю, что самый прибыльный бизнес сегодня в России не нефтяной и не газовый (там все-таки нужно нефть и газ качать и транспортировать). Даже не строительный, где легче всего своровать (но все-таки и построить что-то нужно), а реформаторский.
Ведь тут производить (кроме слияний-разлияний, все новых топ-менеджерских должностей с соответствующими окладами, переименований, ребрендинга и прочего в том же духе) вообще ничего не нужно. Я не экономист, но думаю, что именно в реформаторском бизнесе норма прибыли подходит к тысячам процентов. При этом еще и собственность постоянно перераспределяется, что является тоже очень доходным, хоть и побочным для реформаторов бизнесом.
Вывод (мой — как одного из креалов) прост и революционен (вариант: контрреволюционен): нужно вообще остановить реформы в России. Ибо не реформы для реформаторов, не Россия для реформ, а реформы для России. Так должно быть. Но так у нас не получается.
Негативное как образец
Тут не могу упреждающе не отпарировать известный демагогический удар, облекаемый в известную же якобы интеллектуальную перчатку: дескать, читали мы уже в великой русской литературе трактаты «О вреде всяческих реформ»!
И вот что я отвечу на это. Не изящно, а точно. И пусть хоть сто Высших школ экономики попытаются меня опровергнуть.
Есть такой бизнес. Называется наркобизнес. Как всем известно, он не реформируется. Думаю, даже новые формы отчетности там не вводятся, а налоги на него (объем взяток тем, кто из легальных структур этот бизнес прикрывает) постоянно растут. И омбудсмена по делам данного бизнеса при президенте России не имеется. Однако бизнес не сворачивается, приносит колоссальную прибыль и не просто стремительно реагирует и на спрос, и на чинимые ему (причем вполне легально) препятствия, включая уголовные репрессии, но и постоянно модернизируется и постоянно же производит инновационные продукты, моментально выводящиеся на рынок. Просто Стратегия 2020 за три года!
Может быть, для того, чтобы уничтожить наркобизнес в нашей стране, нужно во главе его поставить наших реформаторов? И тогда и его инновации (новые наркотики) перестанут появляться, и сам этот бизнес помрет?
Как в цивилизованных странах. Вопросы психологии
Тому, кому постоянно говорят, что он хуже других, никогда лучше других не стать. Это не касается отдельно взятых гениев, взрастивших себя из несчастного детства. Таковых среди наших реформаторов явно не наблюдается.
Тот, кому постоянно указывают (и не только сторонние люди с Запада, но и его непосредственные начальники) на его нецивилизованность, кстати мифическую, никогда не станет, да и не захочет стать, цивилизованным.
Тем, кто унижает свою страну даже справедливыми, не говоря уже о несправедливых, упреками, никогда не добиться ни любви этой страны, ни ее успеха, ни долговременной власти над ней.
Другое дело, что и сама страна, сам народ привыкли (еще с советских времен) сравнивать свое положение не с большинством стран мира, а исключительно с десяткой самых экономически и материально процветающих. Среди которых только одна страна — США — больше России по населению, а все остальные либо меньше, либо в десятки раз меньше, и не только по населению, но и по территории.
Хотя давно уже пора понять: Россия не только не относится к числу беднейших стран мира. Она бесспорно (при своих размерах, требующих колоссальных дополнительных затрат на развитие и поддержание инфраструктуры, и прочих особенностях) относится к числу самых процветающих (даже сейчас, несмотря на реформы) стран. Правда, плодами своего процветания распоряжается слишком (катастрофически!) несправедливо.
Только отказ от унизительной и психологически деморализующей, если вообще не капитулянтской догматики догоняющего развития (и стереотипа «вечно отсталой в сравнении с цивилизованным Западом России») позволит нам перейти к более серьезной метафизической революции — отказу от исчерпавших себя теории и догматики бесконечного прогресса. Это будет означать революционный по своей значимости для выживания России (и всего мира) переход к практике разумного консерватизма, в которой сбережение, имеющее цель, важнее развития, цели не имеющего или непредсказуемого.
Но это слишком сложно для власти, правящего класса и неопов. Или слишком расходится с их интересами (с интересами правящего класса и неопов — точно).
Не трогайте Россию! Трогайте себя!
Итак, мой ответ на новейший проклятый вопрос России таков: не получается у нас все потому, что те, кто должен бы делать что-то конкретное (реформы не в счет), не заинтересованы в том, чтобы это делать — им и так хорошо.
Те же, кому изменения, причем радикальные, нужны, не могут или не хотят этим заниматься, потому что им в любом случае плохо, и их инновации лично им ничего существенного не дадут. А если что-то и дадут, то у них это отнимут.
Вывод слишком банален? А вы хотели оригинального, то есть чуда? Такого вывода, согласно которому можно и свои алчные или бессмысленные интересы не ущемить, и самой привлекательной и одной из самых процветающих стран мира стать?
Чудес, как известно, не бывает. Нельзя рассчитывать на инновационный прорыв, разрушая уникальную и одну из лучших в мире систему образования и науки. И при этом похожа она на западную или не похожа, абсолютно неважно. Только те курицы несут золотые яйца, которые не похожи на обычных кур. Это вам всякий петух скажет.
Собственная (оригинальная) система образования имеется у считаного числа стран: у Франции, у Германии, у США — как производная от британской. Была у России. И все!
Отказ от оригинальной и плодотворной национальной системы образования (и науки) равен отказу от национальной армии. С теми же рано или поздно наступающими последствиями. Тут не об инновационном взрыве нужно грезить, а сухари сушить.
И это только один из примеров.
Россию переделать не удастся
Убежден и утверждаю: никому (это доказуемо и исторически, и ходом последних 25 лет) переделать (переформатировать, отреформировать) Россию не удастся. Она сама любого переформатирует — чем и выживала тысячу с лишним лет, включая более пяти последних веков полностью суверенного (самодержавного) существования. Включая и советские годы. Но исключая последние (с перестройки) вот уже 25 лет. Между прочим, за изъятием так называемого ордынского ига (каким бы оно ни было), это пока самый длительный период не независимого существования нашей страны.
А подчиненности (не независимости) Россия не просто не любит. Она ее не терпит, не выносит. И ей легче исчезнуть, чем в таком состоянии оставаться.
Почему у нас ничего не получается? Потому что в основном мы (одни активно, а другие — пассивно за этим наблюдая) делаем то, что противоестественно вообще и противно в морально-психологическом смысле (а важно и то и другое) самой сущности России.
Чтобы управлять Россией, ее прежде всего нужно понимать. Можно даже не любить. Правда, если не любить, то и понимать ее невозможно (слишком она специфична и многообразна, многосоставна и самодостаточна — за вычетом столичной интеллигенции и ее производных в лице, например, неопов, а также коллаборационистской части нынешнего властно-владетельного класса).
Между прочим, хотя я представляю, сколько очередных клевет и хулы я за это утверждение получу, не могу не заметить: Путин, несмотря на многочисленнейшие недостатки и изъяны своей политики, интуитивно или благодаря приобретенному опыту это понимает и этой линии придерживается. Другое дело, что связан он по рукам и ногам и не решается или не может эти путы с себя окончательно стряхнуть. Постепенно от них пытается освободиться. Слишком постепенно — несмотря на то, что пагубное реформаторство обгоняет его постепенность. Так он и оправдывает себя известными столыпинскими и иными цитатами и тем, что самохарактеризуется как эволюционист, а не революционер.
Итак, чтобы у нас все получалось, мы должны понимать и любить Россию.
И эти мы должны ее возглавлять. Тогда и реформы стране не страшны, а даже полезны. И тогда все будет получаться.
(Конструктивная часть данной статьи, которую можно назвать «Предложениями одного креалиста», будет опубликована в следующем, 4-ом номере «Эксперта».)
Почему у нас ничего не получается (часть 2)
«Эксперт» №4 (836) 28 янв 2013
России требуются реформы, революционные в своей фундаментальности, а не в темпах сокращения нашего реального, а порой и мифического отставания от Запада
Реформ у нас не просто много, а опасно много. Они длятся вот уже четверть века, десяткам миллионов людей большинство из них не приносит никакого облегчения. Общество устало от реформ. Переходный период явно затянулся.
На ближайшие пять лет необходимо выделить несколько областей, где реформы действительно неизбежны и необходимы или уже проводящиеся реформы принесли положительные результаты. Прочие области жизни и деятельности общества надо пока оставить в покое и стабильности. К следующему пятилетию — готовить список, концепции и планы реформ в других областях. Но это тактическая задача. Стратегическая — понять, в каких реформах в первую очередь нуждается Россия.
Основ такого анализа три: понимание сущности России и реалий современного мира; выделение кричащих проблем нашей страны; вычленение реформ, которые нужны России, а не самим реформаторам, а также полный отказ от тех реформ, импульсом для которых является только одно: сделаем так, как на Западе.
Кричащие проблемы
Бесспорно, главная причина недовольства, царящего в обществе, — социальная несправедливость. У каждого слоя общества свое понимание этой несправедливости, но есть и доминирующие (объединяющие всех или большинство общества) моменты. Браться сразу за всё — значит нигде и ни в чем не добиться успеха. Нужно выделить ключевые проблемы, решение которых, во-первых, является определяющим для решения всех остальных проблем, а во-вторых, произведет наибольший эффект на общество, особенно на самые ущемленные его слои. А соответствующие реформы проводить так, чтобы сразу снимать или минимизировать то, что проблему создает. А это означает, что главные реформы должны быть не технологическими, а сущностными. И три таких я в этой статье назову.
А пока несколько примеров того, что в ныне существующей парадигме реформ (даже с учетом того, что Путин в последнее время ее несколько переформатировал) никаких, даже временных, успехов мы не добьемся.
Проблема элиты. Элита не хочет отказываться от своего образа жизни, от своих привычек, от своих мыслей. Она нигде и никогда этого не хочет, а сегодняшняя российская (частично антироссийская) элита тем более. Но власть имеет возможность назначать на государственные и иные значимые посты и должности только тех, кто демонстрирует пристойный и не раздражающий общество образ жизни. И сделать это легко. Нужно лишь начать с представителей власти высшего уровня. Вроде бы все просто, и я сам многократно за это выступал. Выступал потому, что это необходимо. Необходимо, но совершенно недостаточно. Ибо нет сомнения, что в сегодняшнем открытом мире и в сегодняшнем российском открытом обществе элита всегда найдет способ вывернуться из-под норм и ограничений, накладываемых такой реформой.
Проблема демократии. Тут мы вообще имеем дело с ложно трактуемой проблемой. Ибо проблемы демократии у нас нет вообще. А что есть?
Есть проблема неэффективного сочетания двух принципов управления — командно-административного (иерархического) и демократического (ныне его можно и нужно бы называть сетевым). А суть проблемы в том, умеет ли данная власть, данный правящий класс сочетать наиболее непротиворечивым и эффективным на данный исторический момент и для данной конкретной страны образом иерархический и сетевой методы управления. Вот и все.
Регулярная армия в норме иерархична, а не демократична. Партизанский отряд в норме строится по преимуществу по сетевому принципу. Но в определенных ситуациях подразделение регулярной армии (но не вся армия) должно функционировать как сеть, а партизанский отряд в конкретном бою действует на основе командного принципа.
Демографическая проблема. Вот она реальна и относится как раз к числу тех трех главных, о которых я скажу отдельно. Но методы решения этой проблемы должны подбираться не по принципу «демократично или не демократично», а исходя из ее сути (в данном случае и природной) и остроты. Разумному человеку должно быть понятно, что нельзя выстраивать эффективную демографическую политику и ставить целью естественный прирост населения, отдавая детей в другие страны. Одно исключает другое. Если только, конечно, у вас не переизбыток детей и вы не хотите просто от лишних избавиться.
Сегодняшняя Россия как реальность
Поведение отдельных, но типичных по своему общественному поведению лиц в первой половине 2012 года показало, что лидеры и активисты так называемой непримиримой оппозиции почувствовали не только «вкус свободы», но и «вкус власти» и даже «вкус крови», на которую они готовы пойти ради власти. Конечно, митингующей толпе власть все равно не достанется. Она будет узурпирована (если Россия при этом не распадется вообще) кланом лиц, среди которых ораторам с Болотной площади места не найдется — разве что в Общественном совете при Министерстве культуры.
Во второй половине 2012 года власть (точнее, та ее часть, которая связана непосредственно с Путиным) перешла в наступление и сумела, в том числе используя внутренние слабости самой непримиримой оппозиции, минимизировать ее активность и влияние. Но этот тактический успех не стоит преувеличивать, а тем более выдавать за стратегический. Разгромлена (и то не полностью) лишь сценическая часть оппозиционной тусовки, но даже не она сама. Тем более не ее идеологи и не ее идеология.
Кроме того, ради достижения своих целей активисты, особенно скрытые сторонники Болотной-Сахарова, давно уже разделились на две группы. Одна продолжает жестко и крикливо ругать Путина, а другая предлагает ему в качестве добрых советов по выходу из кризиса свои идеи и вместе с ними самих себя.
Наконец, и это главное, «Болото» непримиримой оппозиции, может быть, отчасти и осушено, но все леса вокруг него, особенно подлесок — политическая поросль страны, остаются недовольными. Чем? Да всем.
Радикальное кадровое обновление стране (и лично Путину) необходимо как воздух. Прежние фигуры и лица надоели и массам простых людей, и активной части элиты, особенно московской интеллигентско-богемной тусовке, определяющей через телевизор и интернет и отношение к высшим кадрам широких масс.
Рисунок: Валерий Эдельштайн
Понятно, что необходимо менять и тех, кто просто плохо работал все последние годы или стал раздражителем для общественного мнения. Список таких людей известен и очевиден. Но в нем, судя по всему, есть и люди, к замене которых Путин не готов. Политика — это, конечно, искусство возможного. Однако высший класс политики — искусство невозможного, то есть проведение в жизнь того, что не умеют или боятся делать другие. Но что императивно необходимо стране, которую нужно буквально за волосы вытянуть не только с Болотной площади, но и из болота вообще — болота прозябания большинства в интересах меньшинства и прозябания страны в целом.
Между меньшинствами и большинством
Митинговая активность — нормальная характеристика общественной жизни. И в этом смысле никакой спокойной жизни России уже никогда не видать. Но проблема в том, что теперь, когда разговорами о правах человека и гражданина народные массы уже приучены к тому, что такие права есть и должны соблюдаться, а в любом более или менее сложном по составу (например, этническому) обществе всегда найдутся группы, считающие, что их права и свободы ущемлены, долго поддерживать стабильность реактивными действиями, как раньше, уже невозможно в принципе. Слишком много теперь в обществе активных меньшинств, склонных обнаруживать ущемление их прав и интересов даже там, где, с точки зрения большинства, эти ущемления и справедливы, и разумны.
Это хорошо видно по все усиливающейся борьбе так называемых сексуальных меньшинств за совершенно абсурдное, противоестественное и прямо грозящее европейской цивилизации гибелью право приравнять так называемые однополые браки и семьи к нормальным бракам и семьям. И ведь большинство общества, а прежде него власть, постепенно этим требованиям поддаются. Резон ясен: откупиться уступками. Но за первой уступкой следует вторая, за второй — третья... А там уже меньшинство полностью побеждает, заставляя большинство подчиниться своим правилам, а затем и своей власти. Иного ни в жизни, ни в политике не бывает.
Но, откупаясь от активных меньшинств, правящий класс не желает терять своих богатств и своей власти. А аппетиты и агрессивность активных меньшинств растут. Откупного требуется все больше.
Где его взять, если своего правящий класс отдавать не хочет? Естественно, у большинства. Вот мы и оказываемся в ситуации, когда при общем постоянном росте богатств, создаваемых в мире и у нас, происходит относительное обнищание большинства населения. Конечно, это путь в никуда. Точнее, к грядущим социальным бунтам.
Но кто возглавит эти бунты? Один из наиболее вероятных вариантов — именно активные меньшинства, которые всегда умели, а особенно преуспели в этом сегодня, ставить протестную энергию масс под свой контроль и направлять ее в нужном себе направлении. А ведь сегодня эти меньшинства имеют под рукой средства обмена информацией и влияния на общественное сознание такой мощности и всеохватности, которые не то что не снились всем заговорщикам и революционерам во все предшествующие времена вместе взятые, но которыми сто лет назад и правительства-то не располагали.
Наконец, и это принципиально, весь мир живет сегодня по законам массовой культуры. В том числе политика. А эти законы требуют постоянного обновления по крайней мере внешних декораций и прыгающих на сцене (эстрадной или политической) фигур. И еще один закон массовой культуры прямо отражается в современной политической активности: отказ от традиционного и классического в пользу маргинального и экстремального. Посему сегодня благом становится не поддержка нового («прогрессивного»), а сдерживание его. Поддерживать нужно как раз консервативное, которое лучше бы называть классическим.
Общественно-политическая экспансия меньшинств развивается по нарастающей. Понятно, какой гигантской проблемой является это как для нынешней мягкотелой и идеологически бесхребетной (уже без религиозного стержня) Европы, так и для крайне инерционной и чрезвычайно многосоставной России. Да еще с таким ненасытным правящим классом, буквально впавшим в безумие алчности, безыдейности, аморальности и прогрессизма.
Где выход? Во всяком случае, не там, где видят или ищут его в большинстве своем наши и не наши политики и особенно экономисты. Вся их активность в конечном итоге так или иначе сводится к совершенствованию системы финансовых спекуляций и играм с налоговыми льготами или репрессиями. То есть меняются (совершенствуются?) надстроечные, а не базисные элементы общественного благополучия.
Вот почему я и утверждаю, что России требуются реформы, революционные в своей фундаментальности, а не в темпах сокращения нашего реального, а порой и мифического отставания от Запада. По меньшей мере три такие реформы я считаю самыми неотложными — конечно, не в смысле скорейшего занесения в повестку дня правительства.
Реформа-1: конституционная
Конституционная реформа и иные политические реформы нужны, но они ни в коем случае не должны проводиться «под давлением непримиримой оппозиции» и уж тем более в том направлении и того содержания, которое неопы (непримиримая оппозиция) предлагают. Конституционная и иные политические реформы должны готовиться специально созданным и максимально легитимным органом, состав которого не может определяться Болотной площадью, как, впрочем, и любой площадью вообще. Проводить эту реформу обязательно нужно. По трем фундаментальным, а не конъюнктурным причинам.
Причина первая. Наша Конституция, бесспорно, демократическая. И это хорошо. Но сама демократия западного типа находится сегодня в глубочайшем содержательном и институциональном кризисе. Следовательно, наш парламент должен формироваться демократически (избираться), но не на партийной, а на сословной основе. Впрочем, это тема отдельного разговора, к которому я готов, если редакция «Эксперта» сочтет этот разговор на своих страницах необходимым.
Причина вторая. В России никогда не возникнет развитой многопартийной системы, если будут запрещены национальные партии, а разрешать их создание нельзя. Следовательно (и по ряду других причин), никакой реальной и эффективной и не разрывающей страну многопартийности в России создать не удастся (даже если бы институт западной демократии и находился в идеальной форме). А потому и отказаться от системы управляемой демократии, пока сохраняется догма многопартийной демократии, не получится. Да и опасно. Нужно просто перейти к другой системе. Кстати, гораздо более демократической.
Причина третья. И главная. Дело даже не в том, что Конституция 1993 года плоха или списана с устаревших образцов. В ней много хорошего, хотя и полно изъянов. Просто эта Конституция, как мне уже приходилось говорить и писать, есть инструкция для другого агрегата, не для России.
Если вы купили в магазине холодильник, а приехав домой, обнаружили в нем инструкцию от стиральной машины, то что вы станете делать? Повезете холодильник назад и возьмете ненужную вам стиральную машину? Или попросите прислать вам другую инструкцию-конституцию? Вот вам и ответ.
Кто-то скажет, что автор, явный последователь Победоносцева, мечтает Россию подморозить. Потому у него и вырвалось подсознательное сравнение России с холодильником. А сравнение России со стиральной машиной, для которой сочинена нынешняя инструкция, ничего из реальности не напоминает? Или вы хотите сохранить Россию именно как стиральную машину?
Рисунок: Валерий Эдельштайн
Реформа-2: «золотая корзина» гражданина России
Все согласны с тем, что экономика, политическая система и общественные отношения России нуждаются в модернизации, но большая часть общества не верит в то, что правящая элита России и даже власть намерены справедливо распорядиться плодами этой модернизации. На многое способен, что не раз было доказано историей, русский народ, но когда он видит, что список отечественных миллиардеров растет гораздо быстрее, чем его, народа, благосостояние, то в лучшем случае замыкается в круге собственных материальных интересов, а в худшем посылает все, включая модернизацию, к черту. И уж тем более странно ждать в наше время, когда потребительство фактически стало национальной идеологией России, а правящий класс даже не пытается умерить или скрыть свой гедонизм, а, напротив, открыто демонстрирует презрение не только к неимущим, но и к обществу и России в целом, что кто-то принесет в жертву национальным интересам страны свой комфорт и сиюминутное спокойствие.
Как уж там удается в США или Западной Европе под маркой «национальных интересов» непротиворечиво соединить интересы правящего класса и остального общества, вопрос отдельный. Но в России в последние десятилетия сделать это явно не удается. Да и попыток серьезных, кажется, не было. Пора предпринять такую попытку, ибо очевидно, что наличие у России колоссальных природных богатств при отсутствии единства цели и воли у общества, правящего класса и власти рано или поздно приведет к тому, что страна будет разорвана на части. Инициатором разрыва станет, конечно, правящий класс, но общество не захочет или не сможет сопротивляться. Ну а власть будет просто куплена правящим классом. Отечественным, если его еще можно так назвать, или правящими группировками других мировых игроков.
Итак, что же должна сделать российская власть, пока она более или менее дееспособна, чтобы доказать обществу искренность своих деклараций устроить, в том числе с помощью модернизации, процветание в России не только для элиты, а для всех? Ответ оригинальным быть не может, ибо он один-единственный. Это справедливость. Но материально явленная справедливость. То есть соучастие каждого во владении тем, что является общим достоянием всех граждан России: ее природными богатствами.
В принципе это вроде бы то же, что в свое время провозгласили и сделали большевики. Но в реальности при них произошло отчуждение этих богатств от основной массы населения, поскольку управление этими богатствами постепенно было передано тогдашнему правящему классу — партийной бюрократии. Но и сейчас отчуждение происходит — сразу после того, как перед телекамерами прочитывается текст Конституции. Обладающие властью и/или капиталом просто берут себе то, что считают нужным, оставляя всем остальным постыдную по содержанию минимальную потребительскую корзину.
Коллективное управление собственностью неэффективно, да в принципе и невозможно. Но и фактическая приватизация общенациональных богатств под прикрытием якобы лишь управления ими ни к чему хорошему не ведет. Так как же установить реальную справедливость, которая подвигнет общество к соединению с властью?
Нужно отдать каждому его законную часть национальных природных богатств, не создавая при этом соблазна немедленно проесть полученное. Алгоритм, мне кажется, должен быть таким. Каждый гражданин России при рождении или при получении гражданства автоматически приобретает право на конкретно исчисленную долю национальных богатств России, называемую, допустим, годовой индивидуальный доход (ГИД), а еще лучше «золотая корзина» гражданина России. Эта доля включает в себя (единицы исчисления условны): 10 кв. м земли, 1 кубометр питьевой воды, 10 кубометров древесины, 1 тонну нефти, 100 кубометров газа, 10 граммов золота, 1 карат алмазов в год. По истечении каждого года жизни эта собственность зачисляется на персональный счет каждого гражданина России. Она является неотчуждаемой и не передается по наследству. Сам гражданин может воспользоваться своей собственностью или ее денежным эквивалентом в любой момент после наступления его 18-летия. При выходе из гражданства России право на ГИД автоматически пропадает. Институт двойного гражданства ликвидируется. И не потому, что стране требуется больше авторитаризма и меньше свобод, а как раз потому, что именно к нему, к факту гражданства, прикрепляется постоянно умножающаяся индивидуальная и персонифицированная доля, созданная природой национального достояния.
Рисунок: Валерий Эдельштайн
Что дает такая схема, изложенная мною как принцип?
Во-первых, каждый гражданин России реально, а не конституционно-теоретически получает свою долю совокупных национальных природных (то есть не созданных другими людьми) богатств страны. Между прочим, при этом будет значительно снижена межнациональная напряженность в стране, ибо этот алгоритм есть материальное воплощение христианского принципа национального равенства, при котором нет ни эллина, ни иудея, ни русского.
Во-вторых, власть, вводящая такую систему распределения национальных природных богатств, автоматически вынуждена резервировать часть этих богатств за гражданами страны на случай предъявления ими своих прав, а потому не может отдать соответствующие природные ресурсы под полный контроль частных, тем более иностранных, компаний. А частные компании вынуждены считаться с тем, что не весь объем природных ресурсов страны контролируется ими. Ибо если, например, 100 млн граждан России захотят в каком-то году получить причитающиеся им за этот год 100 млн тонн нефти, государство обязано будет им эту нефть выдать — из своих запасов или из запасов частных нефтяных компаний, неважно. Предполагаю, что одно это радикально изменит экономическую политику в стране. Ведь предъявление такого счета к государству возможно только в случае обнищания людей или даже просто постоянного получения ими за свой труд зарплаты, недостаточной для поддержания достойного уровня жизни.
В-третьих, мне кажется, что после введения такого механизма вообще можно будет отказаться от нынешней неэффективной, несправедливой и, кажется, уже бесперспективной системы начисления пенсий по старости, ибо часть накопленного людьми ГИД будет использоваться как раз во время старости.
В-четвертых, само гражданство России станет материально выгодным, в то время как сейчас оно слишком многим представляется невыгодным, прежде всего материально. Это очень важно, ибо, хоть это часто и не вполне справедливо, понятия «Россия» и «бедность» превратились в синонимы в сознании как наших граждан, так и жителей других стран.
Но главное, конечно, ощущение необделенности, справедливости и вера в то, что страна наконец принадлежит и тебе, а власть встала на службу и твоих интересов. Теперь я верю, что все это не только для них. И чем больше высокотехнологичной продукции мы будем производить — по призыву власти производить, — тем больше будет сохраняться мое богатство и богатство моих детей. А в другой стране мне ничего подобного не дадут.
Реформа-3: демографическая
Это единственное направление, по которому наша власть — после того как Владимир Путин перестал наконец ориентироваться на советы и рекомендации некоторых экспертов в этой области, — решительно (но не до конца) двинулась в нужном направлении. Просто потому, что осознала: Россия вымирает! И если и дальше следовать советам упомянутых экспертов (а их главный совет — ничего изменить нельзя, разве что только побольше рабочей силы из-за рубежа завозить), вымирать будет и дальше. Прямо по научно выверенным предначертаниям этих демографов.
Сделано еще очень мало. Но поскольку даже то малое, что сделано, сделано правильно и в правильном направлении, то положительный результат проявился стремительно и ощутимо. Теперь нужно сделать еще несколько смелых и радикальных шагов в решении этой проблемы. Часть из них — весьма деликатные, о которых нужно говорить отдельно и детально. Но часть очевидна. Например, налог на бездетность. Внешне такой налог недемократичен, а потому введен может быть только командным путем. Но по сути он справедлив (и в этом смысле как раз демократичен, то есть отвечает всем принципам сетевого управления), а посему должен быть. Тем более что он очевидно поставит в привилегированное положение тех, кто способствует умножению населения страны, и ущемляет тех, кто (вольно или невольно — в данном случае это абсолютно неважно) на эту в буквальном смысле слова жизненно важную цель не работает.
И еще много умных реформ для России
России нужна четко разработанная новая стратегия реформ. Стратегия, гармонизированная внутри себя и отвечающая фундаментальным национальным интересам. Вот некоторые (далеко не все) основные ее составляющие.
Прежде всего нужно понять, что модернизировать нужно не Россию, а политику власти, ибо Россия есть константа нашей истории и политики, изменить которую невозможно и не нужно.
Россия есть самостоятельная и самодостаточная часть евроатлантической (христианской) цивилизации. Россия есть альтернативный Запад — и в этом смысле она представляет наибольшую ценность как для мировой цивилизации вообще, так и для самого Запада в частности. Никто и никогда не сделает из России страну адвокатов (по американскому образцу) или страну с западноевропейским (образца 70–80-х годов ХХ века) типом и уровнем потребления и общественного конформизма.
Россия развивается в истории эволюционными скачками, иногда совпадающими с социальными и политическими революциями. Сегодня Россия нуждается в таком эволюционном скачке, который не нужно путать с политической революцией как государственным переворотом и с социальной революцией как общественным бунтом и анархией. Однако без такого эволюционного скачка (революции в высшем смысле) дело может дойти и до революции политической, до бунта или распада страны.
Нужно решительно отказаться от идеологии и политической и экономической практики догоняющего (Запад) развития для России. К настоящему моменту Россия исчерпала весь набор заимствования западных моделей развития, ни одна из которых так и не позволила России «догнать Запад», но зато всякий раз максимально истощала ресурсы страны. Следовательно, Россия нуждается в новой идеологии собственного развития.
Цивилизационное своеобразие России выражается, в частности, в том, что у нас, по моему убеждению, существует своя собственная русская политическая система и своя собственная организация власти — русская власть. Ни то ни другое не описывается заимствованными у Запада политическими доктринами, а потому и не отражено в ныне действующей Конституции. Именно поэтому отечественная конституционная теория все больше расходится с реальной политической практикой. И скрыть это уже невозможно.
Одна из особенностей русской политической системы (вообще-то их список довольно обширен) — стремящаяся к абсолюту суверенность, то есть внешнеполитическая независимость и внутриполитическая самодержавность (не путать с банальным монархизмом). Россия не может (не приспособлена к этому) входить в союзы с кем-то в качестве подчиненного члена такого союза. Это еще одна причина, по которой наша страна никогда не сможет жить по чужим правилам. Россия сама есть союзообразующее государство.
Русская политическая система сначала должна быть честно описана (что не трудно, ибо именно с ее помощью и происходит реальное управление страной), а затем честно прописана в новой Конституции. Институты этой системы должны быть легализованы в этом документе или созданы как политическая реальность.
Русская православная церковь остается одним из важнейших государствообразующих институтов России как страны и нации. Осознать это особенно важно, ибо современный западный секуляризм (точнее, неоязычество) сам по себе стремительно подтачивает фундамент евроатлантической цивилизации. Только Русская православная церковь (и еще классическое русское искусство) являются сегодня хранителями моральных кодов России как цивилизации. Пока не найдем (если вообще найдем) замену тому или другому, обе эти ценности нужно беречь и (желательно) укреплять.
Судя по всему, существует и русская экономическая модель, вполне позволяющая — если не подменять ее постоянными заимствованиями — обеспечить и техническую (технологическую) модернизацию, и достаточный (но не гедонистический) уровень потребления для большинства населения. Справедливое (в интересах всех жителей) использование колоссальных природных ресурсов страны — вот цель экономической политики России. Обеспечение чьей-либо энергетической (или любой иной) безопасности, кроме как нашей собственной (и наших искренних союзников), не является обязанностью России. Должен быть наложен мораторий на вывоз за рубеж некоторых природных ресурсов страны. В числе первых я бы назвал два: лес и вода.
Выход из спирали бездумного потребительства невозможен без решительного отказа от доминирования массовой культуры, уничтожающей высокое искусство. Следовательно, нужна и новая культурная политика (отнюдь не отрицающая поисков нового — но прекрасного или, по крайней мере, не безобразного нового). В частности, нужно спасать русский язык.
***
Отказ от догматики догоняющего развития и разработка собственной стратегии реформ позволит России перейти к более серьезной метафизической революции — к отказу от исчерпавших себя теории и догматики бесконечного прогресса. Это будет означать революционный по своей значимости для выживания нашей страны и всего мира переход к практике разумного консерватизма, в которой сбережение, имеющее цель, важнее развития, цели не имеющего или непредсказуемого.