Современное прочтение наследия евразийцев. (Если времени мало, из всех статей можно ограничиться прочтением 03.03.2015 Евразийская идея: гносеологический анализ. Камынин С.С.)
В истории русской философии не так много направлений, которые были столь же многоплановыми, междисциплинарными и мультиидейными, как евразийство. Пожалуй, ни одно из них не получило столь противоречивых оценок, как евразийство. Причина этого феномена понятна, ведь данное направление отечественной мысли XX века попыталось объединить философское, историческое, географическое, правовое и политическое учения на базе единой логики теории о «континенте Евразия» Камынин С.С.
Л. Люкс: «Тут за дело взялись не дилетанты и политические доктринеры, а люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа»
«Если России суждено возродиться, то только через евразийство» Л. Гумилев
03.03.2015 Евразийская идея: гносеологический анализ. Камынин С.С.
В целом ряде диссертационных исследований мы находим повторяющиеся пассажи о плодотворности возрождения евразийской идеологии на почве абсолютно дезинтегрированной в идейно-политическом отношении современной российской ментальности. При всем этом, как нам кажется, неоправданно мало исследований, которые ставят своей целыо в строго научном ключе проанализировать познавательный потенциал евразийской идеи. Тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.01, кандидат философских наук Камынин, Сергей Сергеевич
20.05.2014 Становление и развитие евразийских идей. Королев А.А.
В статье анализируется становление и развитие творческого наследия евразийцев, основные идеи идеологов евразийства Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, Г. В. Флоровско-го, П. Н. Сувчинского, Г. В. Вернадского, А. Л. Ливена и др. Это русское философско-по-литическое движение вобрало в себя как достижения, так и тупики духовных исканий «длинного» Серебряного века, который не закончился Первой мировой войной и революцией 1917 г., а продолжался в русском зарубежье.
Евразийцы поставили и отчасти решили ряд теоретических и организационно-практических проблем. Среди них: выбор модели общественного переустройства российского общества, разработка проблемы природно-климатических, геоэкономических, материально-организационных, социокультурных и религиозных факторов и их взаимосвязей, особый цивилизационный («евразийский») путь в мировом пространстве, обозначение социальной и духовной роли Русской православной церкви в российском социуме и др. В статье показано, как происходила кристаллизация исторических воззрений евразийцев, как они, развенчивая европоцентристский миф, склонялись к туранской (тюркской) идее и объясняли свой «исход к Востоку». Утверждается, что ряд идей евразийцев носил утопический характер: «демотический правящий слой», «идея-правительница», абсолютизация роли Русской православной церкви и др. Журнал Знание. Понимание. Умение
30.04.2011 Философия культуры евразийства. Чернышова А.В.
Статья посвящена анализу философии культуры евразийства, с момента своего возникновения отвергающего европоцентристские установки в исследовании культур и не допускающего построения ценностной иерархии между культурами. Для него характерен релятивизм в изучении культур, принципиальная равноценность всех культур и отказ от оппозиции «культура - варварство». Евразийская концепция культуры представлена взглядами наиболее крупных идеологов этого течения - Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого. Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана
12.12.2010 Социологический анализ евразийства. Еремеев А.Е.
Заключение диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.01. Кандидат социологических наук Еремеев Александр Евгеньевич.. Обширная библиография.
09.09.2009 Взгляды евразийцев и Л.Н. Гумилева на особенности цивилизационного развития России. П. П. Шитихин
Журнал Труды Нижегородской духовной семинарии
03.03.2000 Евразийство в контексте отечественной философской и общественно-политической мысли. Келлер Г.С.
В статье представлен анализ философии русской истории, оформившейся в рамках философско-политического движения евразийства. Дается общая характеристика этого движения, освещается генезис и основные принципы историко-философской концепции евразийцев. Основное внимание автор сосредотачивает на раскрытии ключевой для евразийства проблемы самобытности исторического пути и культуры России и анализе базовой в интеллектуальном поле евразийства идеи связи географического ландшафта с историей. Методология исследования представляет собой синтез системного и сравнительного подходов. Вестник Мурманского государственного технического университета
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования
В современном философском пространстве как отечественном, так и отчасти зарубежном, наблюдается всплеск интереса к евразийству. Большое количество публикаций посвящается исследованию идеологических, политических, культурологических, географических, историософских и других аспектов этого интеллектуального движения. Евразийство, действительно, представляет собой масштабный проект, в рамках которого были подняты такие проблемы, которые во многом не теряют своей актуальности до сих пор. В целом ряде диссертационных исследований мы находим повторяющиеся пассажи о плодотворности возрождения евразийской идеологии на почве абсолютно дезинтегрированной в идейно-политическом отношении современной российской ментальности. При всем этом, как нам кажется, неоправданно мало исследований, которые ставят своей целыо в строго научном ключе проанализировать познавательный потенциал евразийской идеи.
Глобализационные процессы, набирающие огромную скорость в современном мире, трансформируют не только культурную, социально-экономическую или политическую системы, но и способы познания этой новой реальности. Пространство взаимодействия расширяется, ни одна точка планеты уже не рассматривается как недосягаемая; время, наоборот, сжимается, потому что средства коммуникации позволяют мгновенно установить связь с самыми отдаленными территориями; нарастающие информационные потоки приводят ко всё большей интеграции мирового сообщества. В этих условиях, с одной стороны, классические познавательные схемы становятся недостаточны, а где-то и малоэффективны. Требуются новые гносеологические подходы, способные, учитывать всю специфику происходящих в современном мире процессов, раскрывать сложные отношения и взаимосвязи нашей действительности, выявлять тенденции дальнейшего развития и прогнозировать хотя бы ближайшие перспективы их осуществления. С другой стороны, тот познавательный инструментарий, которым пользовались евразийцы, был предназначен специально для изучения «России-Евразии», которая представала как самобытная цивилизационная структура, образуемая неповторимым слиянием множества факторов. И в данном случае евразийство способно не только на уровне декларативных суждений провозглашать несоизмеримость и самостоятельность культур, но с помощью собственных гносеологических конструкций вполне научными методами выявлять и оценивать последствия глобализационных процессов для той или иной культуры.
На наш взгляд, именно применимо к этому новому контексту эвристический потенциал евразийской идеи малоизучен. Даже беглый анализ основных евразийских концептов и категорий выявляет опережающий характер их мысли по отношению к реалиям начала XX века. В интеллектуальном багаже евразийства мы находим один из первых вариантов системного подхода к обществу, органицистские воззрения на культуру, критику ограниченности позитивистской науки, структуралистские методы исследования в лингвистике, культурологии, истории и географии. Методология изучения таких сложных и комплексных объектов, как «Россия-Евразия» с необходимостью вывела своих авторов в сферу междисциплинарных исследований, о теоретической и практической значимости которых у нас, например, стали серьезно рассуждать лишь в последнее время.
Итак, актуальность темы нашего исследования базируется на представлении об эффективности применения гносеологических построений евразийцев в исследованиях современного социокультурного пространства. Мы считаем, что холистические установки евразийской познавательной модели могут найти себе успешное применение в осмыслении как тех глобальных процессов, которые происходят в мире, так и специфики трансформаций, характерных для российской действительности.
Степень разработанности проблемы.
В силу малой изученности гносеологической компоненты в структуре евразийского интеллектуального наследия, в первую очередь, обращает на себя внимание ряд работ основоположников евразийского учения: экономиста и географа П.Н. Савицкого , лингвиста и этнографа Н.С. Трубецкого", историков П.М. Бицилли3 и Г.В. Вернадского4, философа и историка Л.П.. Карсавина3, философа и богослова Г.В. Флоровского и др. Для ретроспективного осмысления евразийской идеи немало ценного материала содержит богатое историографическое наследие классика неоевразйиства Л.Н. Гумилева, который в одной из своих публикаций назвал себя «последним евразийцем»6. Ему принадлежит профетический афоризм: «Если России суждено возродиться, то только через евразийство».
Для достижения поставленной цели пришлось обратиться не только к трудам классиков евразийства, но и к современной философской литературе по теории познания: гносеологии и эпистемологии. Здесь особенно полезными оказались труды А.Л. Никифорова , В.А. Лекторского , B.C. Степина , Л.А. Микешиной 10
1 Савицкий П.Н. Европа и Евразия (по поводу брошюры кн. Н.С. Трубецкого "Европа и человечество") // Рус.мысль. 1921. Кн. 1/2. С. 119-138; Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997. С. 127-133.
2 Трубецкой Н. Ответ на письмо евразийцев // Путь. 1926. № 2. С. 135-136; Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995.
J Бицилли П.М. Два лика евразийства // Современные записки. Париж, 1927. № 31. С. 421-434; Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993. С. 24 - 35.
4 Вернадский Г.В. Русский узел евразийства: Восток в русской мысли. М., 1997. С. 227-249.
3 Карсавин Л.П. Европа и Евразия // Современные записки. 1923. Кн. 15. С. 297-314; Карсавии Л.Г1. Сочинения.
М., 1993. С. 423-442; Карсавин Л.П. Евразийская идея в материалистической оболочке: По поводу рукописи
"Учение о жизни" // Евраз. хроника. Париж, 1927. Вып. 8. С. 65-86; Карсавин Л. П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: Евраз.соблазн. М., 1993. С. 174-216.
6 Гумилев Л.Н. Заметки последнего евразийца // Наше наследие. 1991. № 3. С. 19-34.
7 А.Л. Философия науки: история и методология / А.Л. Никифиров. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1998. -280 с.
8 Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая / В.А. Лекторский. - М.: Эдиториал УРСС, 2001.-256 с.
9 Степин B.C. Теоретическое знание / B.C. Степин. М.: Прогресс-Традиция, 2003. 744 с.
10 Микешина Л А Философия познания Полемические главы М , 2002, Микешина Л А Философия науки Современная эпистемология Научное знание в динамике культуры Методология научного исследования М 2005
. Использование их теоретических разработок помогает определить степень артикуляции евразийской парадигмы. В качестве известных нам отечественных современных авторов,
занимающегося исследованиями гносеологических аспектов евразийства, можем выделить Жданову Г.В. В основном блоке ее публикаций рассматриваются важные идеи философии науки евразийства, принципы евразийской эпистемологии, структуралистские построения евразийцев и т.д".
Фундаментальные исследования методологической базы и эвристического потенциала евразийства представлены в работах A.B. Иванова .
Широкомасштабные исследования евразийства изложены в работах Л.Г. Гачевой, Новиковой , В.Ю. Ермолаева, В.Я. Пащенко, И.А. Савкина, С.Б. Лаврова, И.Н. Сиземской, В.Г. Макарова.
Для осмысления цивилизационной составляющей в евразийстве мы привлекали фундаментальные исследования Б.С. Ерасова14, И.Н. Ионова13 и др. Для изучения исторических корней классического евразийства ценный материал содержат исследования историков и философов В.М. Хачатуряна1б,
11 См подробнее Жданова Г В Философия культуры евразийства Методологические аспекты // Веспшк Московского университета Серия 7 Философия 2004 № 5, Жданова Г В Функции и статус научной рациональности в философии евразийства // Вестник Российского университета дружбы народов Серия Философия 2007 № 1, Жданова Г В Синтез наук и персонология в учении евразийства // Веспшк Московского университета Серия 7 Философия 2009 № 2
12 Иванов А В , Попков Ю В , Шишин М Ю Евразийство ключевые идеи, ценности, политические приоритет Барнаул, 2007, Иванов А В Принадлежат ли русская культура и философия к европейскому культурному пространствуй//Вестник Новосибирского государственного университета Серия Философия 2014 T 12 № 1
11 Новикова Л И, Сиземская ИН Евразийский искус // Философские науки - 1991 - № 12 - С 103-108, Новикова Л И , Сиземская И Н Политическая программа евразийцев реальность или утопия7 // Общественные науки и современность - 1992 -№ 1 -С 104-109
" Ерасов Б С Цивилизации универсалии и самобытность —М Наука, 2002 —524 с
13 Ионов, И Н Цивилизационное сознание и историческое знание Проблемы взаимодействия / И Н Ионов М 11аука, 2007 - 499 с
16 Хачатурян ВМ Истоки и рождение евразийской идеи // Искусство и цивилизационная идентичность / oib ред НА Хренов -М Наука, 2007 С 289-301
М.Г. Вандалковской17, М.А. Маслина18 и др.
17 Вапдалковская МГ Историческая паука российской эмиграции «евразийский соблазн» М, 1997 Вандалковская М Г Историческая мысль русской эмиграции 20-30-е годы XX в М , 2009
18 Маслин М А Русская идея в интерпретации евразийцев // VIII юбилейные Панаринские чтения Сборник аатей Молодежь - культура - политика историческая память и цивилизационный выбор VIII юбилейные 11анаринские чтения, с 71-85 МАКС Пресс Москва, 2012
19 Boess О Die Leine der Eurasier Ein Beitrag zur Russischen Ideengeschichte - Wiesbaden, 1961 -S 122
70 Рязановский H В Возникновение евразийства / Пер с англ И Виньковецкого//Звезда —1995 —№2 -С 2944, Riasanovsky N V The Emergence of Eurasianism // California Slavic Studies, 1967 - Vol 4 P 39-72
21 Halperm Ch i Russia and the bteppe George Vernadsky and Eurasianism II Forschungen zu roste euiopaischen Geschichte Bei Im, 1985
22 Rae ff M Russia abroad a cultural history of the Russian emigration (1919-1939) N Y Oxford Univcisity Press, 1990 239 p
2' Ларюэль M Идеология русского евразийства или мысли о величии империи пер с фр Т Н Григорьевой М 2004 287 с,
21 Luks L Die Ideologie der Eurasierim zeitgeschichtlichen Zusammenhand II Jahrbücher für Geschichte Osteuropas 1986 Nf 34 S 374-395
Во второй половине XX века евразийство попадает в фокус интереса западных ученых О. Бёсса , Н. В. Рязановского , Ч. Гальперина , М. Раева , М. Ларюэль , Л. Люкса .
Как нам представляется, одним из наиболее значительных зарубежных исследований по евразийству можно назвать работу Патрика Серио «Структура и цельность», в которой прослеживается связь евразийства и структурализма. По мысли Серио, пражский лингвистический кружок, одним из создателей которого был князь Н. Трубецкой, оказал в последующем влияние на французскую структуралистскую мысль. Известно, например, что P.O. Якобсон был лично знаком с К. Леви-Строссом и способствовал применению структуралистской методологии в антропологических исследованиях последнего. Не обходится стороной и сопоставление структуралистских взглядов евразийцев с идеями Фердинанда де Соссюра. Однако, как нами отмечается в диссертации, главное и основное отличие здесь состоит в гом, чтю евразийцы не полагали структуры в качестве неких конвенциональных конструкций. Для них «Евразия» или «месторазвитие» это реальность, из цельности которой вытекает все ее многообразие (экономические, политические, религиозные и др. аспекты). В этом ключе Патрик Серио отмечает склонность евразийцев к воспроизводству базовой интуиции неоплатонизма с его превалирующим значением идеального бытия23.
Наконец, работы критического характера принадлежат таким известным мыслителям русского зарубежья как H.A. Бердяев, И.А. Ильин, П.М. Бицилли, A.A. Кизеветтер, П.Б. Струве, П.Н. Милюков, Г.П. Федотов, Г.В. Флоровский. Среди известных авторов можно выделить В.В. Ванчугова26, A.B. Семушкина и др.
В первую очередь критика в сторону евразийства была вызвана тем, что оно провозглашало двойственный характер русской культуры, дополняя славянский элемент туранским. Так же в укор ставился географический детерминизм и утилитарное отношение к православию . Особо можно отметить позицию H.A. Бердяева . Когда движение только возникло, он отмечал некоторые положительные черты и даже близость к отдельным своим идеям таких евразийских тем, как утрата Европой культурной монополии, надежды на позитивную роль народов Востока в будущей истории. Однако он выделил и негативные стороны евразийства: установку на идеальное государственное устройство - идеократию, нивелирующую свободу творческого человеческого духа. Тем самым, Бердяев был одним из первых критиков культурософии и историософии евразийцев.
Объект исследования - евразийство как интеллектуальное движение начала XX века.
25 Серио П. Структура и целостность: об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе: 1920-30-е гг. Москва, 2001. 360 с.
26 Ванчугов В.В. Статус философии в евразийском движении // Евразийская идея и современность: Сборник статей. - М.: Изд-во РУДН, 2002. - С. 104-121; Семушкин A.B. Идеологические пределы евразийской метафизики // Евразийская идея и современность: Сборник статей. - М.: Изд-во РУДН, 2002. - С. 121-131.
27 Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Россия между Европой и Азией. М., 1993. С. 251.
28 См. подробнее: Бердяев H.A. Евразийцы // Путь, - Париж, 1925, — № 1; Бердяев H.A. Утопический этатизм евразийцев» // Путь, - Париж, 1927, -№ 8.
Предмет исследования - гносеологические построения в теоретическом пространстве евразийской мысли.
Цель диссертационного исследования - выявление и анализ гносеологических компонентов евразийских теоретических конструкций.
Для достижения указанной цели исследования нами выдвигаются следующие задачи, которые должны быть реализованы в основном содержании работы:
1. Проследить идейные корни евразийства в отечественной и зарубежной философии и науке.
2. Рассмотреть методологические основания евразийства.
3. Раскрыть сущность и основные принципы «научной системы россиеведения».
4. Выявить структуралистские тенденции в философии культуры евразийства.
5. Проанализировать содержание базовых для евразийства гносеологических категорий.
6. Прояснить специфические черты научной рациональности в теоретических установках евразийцев.
7. Определить характеристики евразийской идеи, которые могут служить основой создания новой конкурентоспособной парадигмы в теории познания.
8. Дать характеристику перспективности внедрения евразийских гносеологических идей в структуру современной теории познания.
Методологические основания исследования.
В силу особенностей темы диссертационного исследования преимущественным методом в данной работе является историко-дескриптивный, способствующий формированию целостного представления о становлении и развитии концепций евразийцев. При рассмотрении основных направлений интеллектуальной деятельности евразийцев нами применяется логико-проблемный метод, который позволяет вскрыть механизмы возникновения и развития той или иной проблематики в рамках данного течения. Наряду с этими методами нами был применён метод теоретической реконструкции, выявляющий основные формы развития евразийской гносеологической идеи. Для установления специфики научной рациональности, характерной для евразийских теоретических построений нами использовался метод структурного анализа основных элементов «научной системы россиеведения». При анализе перспектив применения евразийских познавательных схем к современным реалиям использовался компаративистский подход в сопоставлении базовых установок гносеологической программы евразийцев, с одной стороны, и модернистских и постмодернистских теорий, с другой.
Научная новизна исследования:
1. Впервые на теоретическом уровне были исследованы гносеологические основания евразийского учения, проанализирован познавательный потенциал базовых евразийских категорий («Россия-Евразия», «месторазвитие», «симфоническая личность» и др.), выявлены парадигмальные тенденции евразийства как комплексного интеллектуального движения.
2. Установлено, что гносеология евразийцев имеет платонический оттенок, обусловленный определенной степенью гипостазирования идеальных феноменов («месторазвитие», «Россия-Евразия», «идея-правительница» и т.п.).
3. Раскрыта суть «научной системы россиеведения», состоящая в онтологическом структурализме евразийцев, помещающих предзаданную (эйдетическую) структуру «России-Евразии» в фокус всех своих гносеологических построений.
4. Сформулировано качественное отличие евразийской научной рациональности от классической европейской традиции. Евразийская эпистемология предполагает, что синтетическая целостность заложена в самих явлениях, а не в методе познания, который лишь раскрывает эту целостность.
5. Представлена перспективная гносеологическая стратегия евразийства, заключающаяся в отходе от доминации привативных оппозиций в мышлении при сохранении онтологического фундамента гносеологии. Результатом актуализации этой стратегии должна стать евразийская гносеологическая парадигма.
Положения, выносимые на защиту:
1. Методологическими основаниями гносеологических идей евразийства выступают критика позитивистской и неокантианской научных программ, метод вживания в сочетании с феноменологией, модифицированная в соответствии с потребностями целостного и органического познания диалектика, ориентация на религиозный Абсолют, как онтологический гарант гносеологических процессов, а также приоритет синхронического аспекта научного метода над диахроническим.
2. Атомистическому восприятию мира фактов, свойственному позитивизму, евразийцы противопоставили понятие структуры. Этим понятием фундирована их «научная система россиеведения». Ее сущность состоит в идее «России-Евразии» как единого органического целого. Структура здесь - это некий каркас, «эйдос», который остается неизменным, хотя на его основе выстраиваются такие различные системы как экономика, язык, государственность и др. При этом ни одна из них не становится превалирующей. Все они органически взаимосвязаны и восходят к одному принципу.
3. Евразийство применило метод структурного анализа к феномену культуры, усмотрев в ней знаковую систему, обладающую внутренней иерархией. Именно этот метод позволил Н. Трубецкому выдвинуть тезис о несоизмеримости культур, основывающийся на анализе отношений между элементами (ценностями) различных культур. Эти элементы просто не могут быть считаны в границах другой культуры. Рассмотрение культуры как знаковой системы так же демонстрирует, что отличия между двумя культурами
пролегают и на уровне способа организации ценностей в некоторый код, обеспечивающий нужное прочтение смысла. Поэтому даже в случае заимствования чужой культурной ценности она не сможет стать столь же органичной, как и для создавшего её народа. Она либо будет отвергнута, потому что в данной культуре попросту не найдётся нужного кода, чтобы её «прочесть», либо будет трансформирована, переведена на «язык» своей культуры, и тем самым заметно искажена.
4. Евразийская гносеологическая программа выстраивается вокруг создания новой «синтетической» науки. В отличие от западной модели научного знания, ориентированной на классическую субъект-объектную парадигму, аналитический тип мышления и прагматический подход к реальности, евразийство предлагает специфический тип научной рациональности, априорной предпосылкой которого выступает усмотрение синтетической цельности, как во всех явлениях действительности, так и в ней самой.
5. Евразийские гносеологические идеи не могут быть рассмотрены в отрыве от фундаментального онтологического оптимизма евразийцев, в основе которого заложено представление о связи между относительным и абсолютным уровнями реальности, медиатором которой выступает симфоническая личность, «соборное сознание». Это «соборное сознание», по мысли евразийцев, имеет гносеологический приоритет перед индивидуальным сознанием. Опираясь на цивилизационные истоки Евразии, такое сознание имеет прямую связь с Абсолютом и гарантирует более адекватное познание, чем аналитический подход эксклюзивного Логоса Запада.
Теоретическое и практическое значение диссертационного исследования:
- В диссертационном исследовании осуществлён теоретический анализ гносеологических компонентов евразийских построений;
- проведена теоретическая реконструкция методологических оснований евразийства;
- показана теоретическая значимость и продуктивность расширенного толкования научной рациональности на основе евразийского понимания данной категории;
- рассмотренные в работе проблемы могут стать существенным основанием для дальнейших теоретических исследований по данной тематике;
- результаты исследования могут быть использованы в дальнейших разработках проблем методологии познания и понятийно-категориального аппарата евразийства;
- материалы диссертационного исследования найдут свое применение при разработке курсов по теории познания, истории философии, философии и методологии науки, философии культуры и др.
Апробация результатов исследования:
Основные идеи работы были представлены автором на аспирантских и методологических семинарах кафедры философии гуманитарных факультетов философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.
Апробация материалов диссертационного исследования осуществлялась в ходе проведения семинарских занятий по курсу «Философия» в МГУ имени М.В. Ломоносова (2011-201З гг).
Важные достижения и результаты диссертационного исследования были представлены в докладах на следующих конференциях:
1) VI Международная научно-практическая конференция «Приоритетные научные направления: от теории к практике», Новосибирск, сентябрь 2013.
2) XIV Международная заочная научно-практическая конференция «Социально-гуманитарные и юридические науки: современные тренды в изменяющемся мире», август 2013 г., г. Москва.
Структура работы.
Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, состоящих из девяти параграфов, и заключения. Общий объем работы составляет 140
страниц. В конце работы приведен библиографический список, состоящий из 182 источников.
ПЕРВАЯ ГЛАВА «Гносеологические построения в контексте евразийства: опыт теоретической реконструкции» посвящена идейным истокам и методологическим основаниям евразийской теории познания, роли структурализма в гносеологических установках этого интеллектуального течения русской эмиграции.
В первом параграфе «Постановка проблемы гносеологической компоненты в евразийской теории» дается обзор основных характеристик евразийства. Нами подчеркивается, что учение предстает как очень сложный познавательный комплекс, включающий самые разнообразные исходные компоненты: религиозные, идеологические, культурологические, исторические, географические, геополитические и др. Отмечается, что в центре евразийских исканий стоит, прежде всего, «Россия-Евразия, ее духовная и материальная культура, ее история — от Великого переселения народов до современности, происхождение российской государственности и ее специфика, исторические судьбы народов ее составляющих, их менталитет и вклад в общую культуру»28. В этом параграфе подчеркивается, что когда мы заявляем о стремлении провести гносеологический анализ евразийской идеи, имеется в виду раскрытие имманентно присущих этому течению познавательных установок, фундирующих все остальные стороны учения. Когда говорим о теории познания в евразийстве, то имеем дело именно с гносеологической проблематикой, а не с эпистемологией в традиционном смысле как теорией сугубо научного знания. Это обосновано тем, что научная компонента в евразийстве хоть и представлена довольно обширно (исторические, географические и лингвистические исследования его основоположников), однако только этим евразийство не исчерпывается. Компоненты религиозного и мифологического характера так же очень важны для понимания евразийства во всей его полноте. В завершении нами формируется основная задача исследования: за многообразием и разнообразием евразийских идей увидеть некую гносеологическую «сетку», фундирующую все их построения.
Пащенко В.Я. Идеология евразийства. М.: Изд-во МГУ, 2000. -448 с.
Во втором параграфе «Идейные истоки евразийства как интеллектуального течения начала XX века» исследуются корни евразийства в истории русской общественно-философской и научной мысли. Проведенное исследование позволяет назвать предшественниками евразийства славянофилов, а также таких крупных мыслителей и писателей, как Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой. В работе указывается, что в интеллектуальных кругах России XIX в. появляется такое явление как восточничество - умонастроение, ориентированное на азиатские мотивы, а С.С. Уваров в 1810 г. выдвинул проект по созданию Азиатской академии в России. Краткий обзор интеллектуального наследия деятелей евразийского движения позволяет сказать, что его основоположники занимались широким крутом наук, от истории и географии, до геологии и лингвистики, и внесли существенный вклад в их развитие. Большой интерес к данному научному направлению обусловлен неоспоримой самобытностью и оригинальностью евразийства, профессионализмом его основоположников и широтой их научного кругозора. Это главным образом отличает евразийскую теорию от множества идеологий, возникавших в Европе на рубеже двух мировых войн. По этому поводу справедливое замечание дает авторитетный исследователь евразийства Л. Люкс: «тут за дело взялись не дилетанты и политические доктринеры, а люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа»29. В конце параграфа подчеркивается, что именно широта философского и научного кругозора евразийцев стала основной предпосылкой формирования евразийства как течения многопланового, широкомасштабного, претендующего на парадигмальный статус в структуре современного ему общественного сознания.
29 Люкс Л. Евразийство и консервативная революция. Соблазн актизападничества в России и Германии / Л. Люкс И Вопросы философии. 1996. - №3, С. 59.
В третьем параграфе «Методологические основы евразийской гносеологии» представлена попытка реконструкции базовых гносеологических установок евразийства. Здесь отмечается, что как таковая гносеология не разрабатывалась евразийцами концептуально и в виде отдельной сферы их исследований. Мы говорим лишь о различных гносеологических интуициях, встречающихся в виде некоторых положений в произведениях основоположников евразийства. Тем не менее, эти отдельные гносеологические идеи по своей сути весьма масштабны и могут быть охарактеризованы как потенциальные основания для полноценной евразийской теории познания, воссоздание которой должно стать задачей современного поколения евразийских мыслителей. Указывается на то, что евразийская гносеология локализуется в том историческом промежутке развития теории познания, который соответствует реакции на позитивистскую гносеологическую программу. По мнению евразийцев, позитивизм является продуктом неприемлемого европоцентризма, навязывания западной рациональности в качестве эталона познавательной деятельности в любой науке. Другим направлением их критики стала кантианская и неокантианская философия познания, не позволяющая добраться до истинной сути вещей и постулирующая «вещь-в-себе» как предел познавательных способностей субъекта. Евразийцы же подчеркивали, что истинное познание может быть только полным и схватывающим суть познаваемого. С этой точки зрения, в методологическом плане евразийцы выдвигают свою альтернативную гносеологическую стратегию исторического познания. По мнению евразийцев, гносеология, хотя и является важной сферой, должна, все же, не упускать из виду центральную задачу личности и цивилизации - стремиться к высшей, абсолютной реальности. Поэтому любое гносеологическое изыскание должно быть направляемо онтологическим измерением реальности, которое обуславливает познавательную активность. Это стремление к онтологическому единству, желание преодолеть «двоицу», которую составляют субъект и объект, человек и мир, мир и Абсолют — является двигателем евразийской гносеологии, приводящим ее к сближению с феноменологической установкой. Другим важным методологическим основанием евразийства является диалектика, однако, интерпретированная в рамках евразийского мировоззрения. Как отмечает Б.Е. Степанов, историческая диалектика по Карсавину не тождественна рациональной диалектике гегельянства. В применении к истории гегельянская диалектика понимается «не метафизически, но позитивно»3 . Позитивно в данном случае означает, что первична не сама логика развития, но история как таковая, «жизненная конкретика», исследование которой только и позволяет обнаружить некую логику, тенденции и закономерности. «Эта логика, - подчеркивает Б.Е. Степанов, - должна отправляться не от внешней по отношению к изучаемой эпохе точки отсчета (ею может быть историческое событие или наша априорная по отношению к историческому материалу философская конструкция), а от восприятия ее психической стихии, описание которой не должно сводиться к описанию одной из сфер ее проявлений (например, экономической). Основанием, согласно Л. Карсавину, исторической диалектики должно быть вживание»31. Нами подчеркивается, что все усилия евразийской гносеологии по модификации и усовершенствованию диалектического метода укладываются в общую парадигму евразийства, отстаивающую многоаспектность, целостность и органичность, как процесса познания, так и самой реальности в противовес аналитичности, монизму и механистическому характеру классической западной рациональности.
30 Степанов Б.Е. Проблема достоверности в методологии истории культуры Л.П. Карсавина // Достоверность и доказательность в исследованиях по теории и истории культуры. — М., 2002. - С. 201.
31 Там же. С. 188.
В заключении параграфа подводится следующий итог: методологическими основаниями евразийства выступают критика позитивистской и неокантианской научных программ, метод вживания в сочетании с феноменологией, модифицированная в соответствии с потребностями целостного и органического познания диалектика, ориентация на религиозный Абсолют как онтологический гарант гносеологических процессов, а также приоритет синхронического аспекта научного метода над диахроническим.
В четвертом параграфе «Научная система россиеведения»: сущность и основные принципы» ставится задача выявить основные компоненты этой системы и проанализировать их значение в формировании евразийской гносеологической теории.
Мы выяснили, что отправным пунктом всей «научной системы россиеведения» евразийцев является неразделенность субъекта и объекта познания. Так, по словам П. Серио, одну из своих основных философских и научных категорий «"месторазвнтие" евразийцы представляли не как объект, выстраиваемый в рамках некоей теории, но как реальный объект, существующий до начала исследования, которому необходимо только найти имя»32. То есть, в духе платонизма изначально предполагалось наличие сущности, скрытой за наблюдаемой реальностью. Эта же платоническая установка прослеживается и в структуралистских идеях евразийской концепции культуры. П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой и другие основоположники евразийства были убеждены в том, что содержание явлений и процессов культуры России-Евразии могут так или иначе меняться, но её глубинные структуральные черты, говоря другим языком -структура, модель-форма организации и «эйдос» будут оставаться неизменными. Погружение этой структуры в ту или иную реальность (материальную, природную, культурную) приводит к тому, что она распадается на множество различных, но соотносимых между собой систем, которыми выступают историческая общность, географическая среда, языковой союз и пр.). Каждая из таких соотносимых систем взаимосвязана с другой, но при этом не детерминирует её, и вместе с тем все они восходят к единому организационному принципу. Данный принцип представители евразийства называли «увязкой». Вахитов P.P. по этому поводу пишет, что «собственно, само наличие этой структуры и делает науку о России — россиеведение - единой наукой, так как в противном случае было бы непонятно: что является ее предметом — Россия как географическая реальность - это одно, как лингвистическая реальность — другое. Поскольку же и география, и языковая картина, и экономика России организованы в соответствии с одними и теми же принципами, имеют одну и ту же онтологическую эйдейтическую структуру, можно говорить о едином предмете»33. На этом основании некоторые современные философы считают русских евразийцев предтечами западноевропейского структурализма. По мнению же современного исследователя евразийского движения Маслина М.А., классическое евразийство 20-30 гг. XX века предприняло первую попытку создания систематической полидисциплинарной «науки о России» - «россиеведения», на основе которой и определяется необходимость полидисциплинарного изучения России как своеобразного культурно-исторического типа34.
В качестве вывода приводятся следующие суждения: евразийцы попытались соединить в своих работах метафизический и эмпирический подходы, диалектику и метафизику; главной чертой евразийства как «симфонической теории» является ее интегрированный синтетический характер.
32 Серио II. Структура и целостность: об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе: 1920-30-е гг. Москва, 2001. 360 с.
В пятом параграфе «Теория культуры как знаковой системы: структуралистские тенденции в евразийстве» более детально разбирается специфика структуралистской направленности евразийской культурологии. В данном параграфе подробно анализируется суть евразийской критики европоцентристского подхода к культуре и представлена аргументация в пользу тезиса о принципиальной несоизмеримости культур.
В основном содержании раздела представлен анализ культуры как совокупности культурных ценностей. Разбирается понятие «культурная ценность», которое по своим характеристикам может быть отнесено к определенному виду знаков. Как отмечает Трубецкой, культурная ценность представляет из себя нечто (неважно - норма морали ли, предмет быта или художественное произведение), что наделено определенным смыслом. Таким образом, любая культурная ценность разложима на означающее - то, что наделено смыслом и означаемое — сам смысл. Специфика здесь как раз в том, что наделение смыслом происходит всегда в контексте той или иной национальной общности, соответственно, любая культурная ценность - это всегда ценность данного, конкретного народа. Далее рассматривается механизм возникновения и закрепления ценностей, который позволяет сделать заключение, что культура, по Трубецкому, представляет собой знаковую систему, которая, в свою очередь, слагается из более мелких подсистем и все это происходит в определенном национальном контексте. Каждая новая культурная ценность, представляя собой синтез различных культурных ценностей или их элементов, приобретает статус сегмента национальной культуры, дополняя уже существующие культурные ценности или вытесняя их, удовлетворяя старые культурные потребности или порождая новые. Получается, что каждая культурная ценность имеет свое строго определенное место в системе национальной культуры, так как для вхождения в культуру хотя бы некоторым культурным ценностям нужно вытеснять другие. Проводя аналогии с концепцией де Соссюра, мы выводим следующее следствие из теории Трубецкого: у каждого общества есть свой единый код, с помощью которого происходит прочтение новых культурных ценностей. Необходимым условием успешного прочтения является принадлежность ценности к данной знаковой системе, её соотнесенность с уже имеющимися в обществе культурными ценностями. В противном случае эта ценность либо совсем не будет воспринята, либо её смысл будет совершенно искажен. Именно таким образом, Трубецкой стремится показать бессмысленность перенесения каких-либо культурных ценностей на чужую для них почву. Он приводит ряд пагубных последствий этого процесса, самое острое из которых это то, что народу придется тратить слишком много усилий, чтобы для начала согласовать разнородные элементы двух изначально чуждых культур. А значит, культура, заимствующая чужие ценности, сама себя обрекает на постоянное отставание в развитии от своего эталона.
33 Вахитов P.P. Онтологический структурализм евразийцев. Режим доступа: http://www. 1 osev-librarv.ru index-php?pid-6652 (дата обращения: 2.11.2013)
31 Маслин М.А. Русская идея в интерпретации евразийцев // VIII юбилейные Панаринские чтения. Сборник статей. Молодежь - культура - политика: историческая память и пивилизационный выбор. — М., 2012. - С. 71-85.
В данном параграфе мы подходим к мысли о том, что системность культуры как объекта исследования во многом определила качественную новизну евразийского подхода. Нами показано, как в его рамках могли быть объединены исследования в сфере исторической науки, географии и геополитики, философии истории и философии культуры, демографии и лингвистики и др. В работах евразийцев достаточно четко вырисовывается тенденция к междисциплинарному синтезу в сфере социального познания и это во многом характеризует данное направление как новаторское для начала XX века.
ВТОРАЯ ГЛАВА «Проблемное поле евразийской гносеологии» посвящена анализу значимых компонентов теории познания евразийцев, а именно категориальному аппарату, концепции симфонической личности («просопологии»), специфическим чертам научной рациональности в евразийских построениях. В заключении главы рассматривается гносеологический потенциал евразийства как парадигмы.
В первом параграфе «Основные концепты и категории евразийской теории познания» предлагается начать рассмотрение проблемного поля евразийской гносеологии с анализа основных концептов, разработанных в рамках этого интеллектуального течения. В сферу нашего внимания здесь входят такие понятия как «Россия-Евразия», «туранский фактор», «культура», «месторазви-тие».
По представлениям евразийцев Россия-Евразия не укладывается в общем ряду среди прочих крупных стран Европы и Азии, для них она представляется единой мощной цивилизацией, где особая роль отводится географическому фактору, взаимообуславливагощему отношению леса и степи. Мы приводим смысловое наполнение этого: концепта, как его трактовали сами евразийцы - «Россия-Евразия» образует небывалую сплоченность (братство) всех народов и их развитие, что проявляется и в значительном количестве экономических, культурных и политических объединений. Согласно Н.С. Трубецкому, создание единого государства, в котором формировались и взаимообогащались различные национальные культуры обусловлено тем, что сама природная среда России-Евразии как бы «подсказала» и побудила к этому, населяющие ее народности. При этом зональное распределение этносов выглядело так: лесная зона в большей степени была представлена славянским народом, а степная полоса -тураниами - народами «урало-алтайской группы», т.е. народами, населяющими, главным образом, северо-восточную и. отчасти, центральную Азию, а также часть северо-восточной России, Финляндию и Венгрию. В силу этого Россию-Евразию можно рассматривать, с точки зрения евразийцев, не только как географическое целое, но и как этнографическое и антропологическое, так как вместе со славянской кровью в русских течет кровь и туранская.
В свою очередь, введенное евразийцами понятие туранского фактора означало, что самостоятельность России как цивилизации стала возможной лишь при сочетании славянского этноса с туранским. Именно монголо-татарское иго превратило несколько раздробленных восточно-славянских княжеств в костяк таировой империи. Те области Руси, которые оказались под европейским влиянием в 13 веке, со временем утратили свою культурную принадлежность и политическую идентичность. Те же части, которые вошли в состав Орды, в итоге стали основой континентальной империи. Мы отмечаем в исследовании, что именно евразийские основоположники впервые в русской философской и исторической традиции положительно оценили туранский фактор и переосмыслили отношение к нему, усмотрев начало российской государственности в диалектике русско-татарских отношений.
Что касается культуры, то эта категория так же наделяется специфическим смыслом. Культура здесь - плод деятельности этнических общностей, который обнаруживается в конвергентно существующих и проявляющихся политических и хозяйственных формах устройства, быте, этническом типе, географических характеристиках ее территории (П.Н. Савицкий «Евразийство»). В данном случае культура не сводима к простой сумме ценностей или их системе. Она есть органическое единство, всегда предполагающее жизнь осуществляющегося в ней субъекта - симфоническую личность. Культура рождается и развивается, будучи органическим целым. Для пространственного определения развития культуры в евразийстве вводится термин «месторазвитие».
Под «месторазвитием» П.Н. Савицкий понимал «неповторимое сочетание природных ландшафтов, где этнос сложился как система»35. Подвергая анализу географическое расположение России, геологические и агроклиматические составляющие, положение природных зон (здесь он в полной мере использовал исследования выдающегося русского почвоведа В.В. Докучаева, который своим учением о природной зональности внес в хаос земной поверхности порядок структуры), П.Н. Савицкий приходит к заключению, что Россия представляет собой особое «месторазвитие». Охарактеризовать его можно в качестве целостного и вполне автономного природного мира, как некий "срединный континент", который не есть ни Европа, ни Азия" , а представляет собой нечто новое, не похожее ни на одно, ни на другое, по своей сути уникальное образование — Евразию. Это позволило исследователю вести речь об особой среде с точки зрения географии — "континенте Евразия", охватывающего не полностью весь материк, а лишь его срединный мир — Россию в границах 1914 г. Другим соразмерным Евразии-России «месторазвитием» он считал Европу (в нашем понимании - Западную Европу).
35 Савицкий П.Н. Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997. С. 283.
Мы обращаем внимание, что категория "месторазвитие" являлась в определенном роде методологической "скрепой" в исторической концепции Петра Савицкого, с помощью которой и выстраивалась вся его научная "картина-система" России-Евразии. Так, П.Н. Савицкий утверждал: «В категориях не всегда достаточно тонкого, однако же, указывающего на реальную сущность подразделения культур Старого Света на «европейские» и «азиатско-азийские», культура русская не принадлежит к числу ни одних, ни других. Она есть культура, сочетающая элементы одних и других, сводящая их к некоторому единству»37. И действительно, обработанные результаты недавно проведенных экс-пертно-массовых социологических исследований и опросов, направленных на установление ценностной ориентации народностей «Внутренней Евразии», показали совсем низкий процент численности людей, которые придерживаются ценностей западной культуры. Было выявлено, что численность приверженцев ценностей Востока намного выше среди опрошенного населения. Примечательно, что преобладающей численностью среди населения оказалась группа с интегрированным ценностным комплексом, сочетающим как ценностные ориентации Запада, так и Востока, что говорит о синтетическом характере «евразииского психотипа» .
36 Савицкий П.Н. Континент Евразия. -М.: Аграф, 1997. С. 283.
3' Цит. по: Кочнев В.И., Седловская А.Н. Европейцы в Южной Азии и образование «евразийских» групп. M., 1992. - С. 172.
38 Евразийский мир: ценности, константы, самоорганизация / Под ред. Ю. В. Попкова. — Новосибирск, 2010. -С. 257.
Второй параграф «Евразийская просопология39» раскрывает гносеологические основания концепции симфонической личности, разработанной Л.П. Карсавиным.
Индивидуалистически-атомистической гносеологии классической западной философии Л.П. Карсавин противопоставляет тезис, согласно которому индивидуального Я, строго говоря, не существует. Философ его характеризует как индивидуацию «многоединства» двух или более людей, а может и целого человечества (например, во время размышлений..). «"Социальная личность" не существует независимо от отдельных индивидов, она существует в себе как «чистая потенция», и её сознание и воля актуализируются только через отдельных индивидуумов» .
39 Просопологией евразийцы называли свое учение о личности.
40 Карсавин Л.П. О личности II Религиозно-философские сочинения. М., 1992. ТЛ. С. 177.
В параграфе отмечается, что как религиозного философа Л.П. Карсавина не интересует проблема объективного существования мира. Он сознательно выводит этот аспект из проблемного поля своей теории познания: «Мы оставляем, далее, пока, без ответа: Возможен ли мир без личного своего бытия? Вопрос, конечно, важный, но обладающий только теоретическим значением. Единый в своем времени и пространстве, мир осуществляет свое личное бытие, по крайней мере, в человечестве... Здесь его концепция дополняется основополагающим постулатом теории познания: «Единство мое с инобытием есть первичный исходный факт»41.
В вопросах гносеологии Л. Карсавин подходит с позиций возможности/необходимости знания. Он утверждает, что знание есть несовершенное качествование вещного бытия в нас и это дает нам всегда истинные знания (в силу действительного слияния инобытия и индивидуальной личности в процессе познания), но всегда несовершенные (неполные). Причина этого — несовершенство самого тварного мира. В рамках данного контекста им было введено достаточно специфическое понятие - "адское бытие" - та сторона человеческой личности, которая характеризуется как небожественная, показывающая эмпирическую и индивидуальную составляющие в человеке. Божественная же сторона личности устремлена в идеальное, и потому адское бытие подлежит уничтожению — в каждой отдельной личности. Итог его рассуждений: знание - есть та сила, которая позволяет выйти за пределы несовершенства и тварности42.
В завершении параграфа делается вывод, что согласно органистической теории личности Л.П. Карсавина, симфоническая личность как идея есть живое целое, в котором люди лишь суть органы. Отсюда в качестве симфонических личностей могут выступать социальные классы, целые народы, все человечество и давал описание всему тварному миру как иерархической лестнице, где эти личности обладают различным рангом и разной степенью совершенства. Призвание же отдельной личности, по мнению Карсавина, состоит в осознании себя в качестве свободного осуществления высшей личности.
В третьем параграфе «Специфические черты научной рациональности в философских теориях евразийцев» мы обобщаем данные проведенного анализа гносеологических аспектов евразийского наследия и предлагаем некоторые итоговые заключения относительно евразийского понимания науки и научного метода.
Нами подчеркивается, что евразийство с самого начало заявляло о своем особом научном призвании. Евразийцы, в частности. П.Н. Савицкий, исходили из того, что современная наука и научное миросозерцание переживают кризис. Евразийцы данное состояние связывали с тем, что в научной среде происходит исчезновение органически-синтетических идей, а характеризовалось это заменой единства органического и целостного механическим. По своим взглядам большинство евразийцев были монистами и склонялись к органицизму XIX в.: «...Для нас в данной связи вполне достаточно... утверждать только органическую, а вовсе не причинную связь культуры, этнографии и географии, их так называемую конвергентность (сообращенность)»43.
41 Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. М., 1992. С. 94.
42 Там же. С. 98.
43 Евразийство. (Опыт систематического изложения) // Мир России-Евразии. Антология. М„ 1995. С. 253-254.
В процессе работы с источниками было выявлено, что евразийцы поставили себе достаточно амбициозную цель - создать новую «синтетическую» науку, которая преодолеет ограниченность тех направлений западной научной мысли, которые стремятся не выходить за границы формалистических рассуждений, аналитического и утилитарного отношения к миру. Эта наука будет в первую очередь ориентирована на вскрытие внутренних законов развития. Лейтмотивом евразийской эпистемологии стало положение, что синтетическая целостность заложена в самихх явлениях, а не в методе познания, который лишь раскрывает ее: «... логика русского научного развития ведет к тому, чтобы схвачено было единой синтетической формулой пространство русского мира, чтобы в обобщающем опыте восприняты были как бы единым познавательным актом покрытые ледниками прибрежья новой Земли и нагорья Тибета, буковые леса Подолья - и хребты у Великой китайской стены»44.
По словам евразийцев, наука XIX в. обладает сильной атомистичностью и чрезмерной склонностью к собирательству фактов (явная отсылка на старый позитивизм). В противовес этому евразийцы стояли на том, существует метод анализа фактов, который осуществляется путём определения структуры через анализ эмпирических данных. Для учёных-евразийцев задачи науки были, прежде всего, взаимосвязаны с глубоким анализом, касающегося осмысления культурно-исторического и экономического развития России-Евразии, причём краеуг ольным моментом являлось доказательство единства Евразии. Отсюда их стремление к созданию синтетической науки - целого комплекса научных разработок, основанных на евразийских принципах и евразийском мировоззрении45. Несмотря на всю сложность теоретических поисков в построении евразийской концепции, разнообразие источников метанаучного дискурса, тем не менее, евразийские мыслители выражали единогласие и относительно метода, и по отношению к объекту их научных изысканий, так как онтологический статус России-Евразии сомнению ими не подвергался.
44 Логовиков П.В. (псевдоним Савицкого П.П.). Научные задачи евразийства // Тридцатые годы. Кн. 1. Издание евразийцев, 1931. С. 53.
45 Глебов С.Н. Евразийство между империей и модерном /С.Н. Глебов. - М.: новое издательство, 2010. С. 103.
В четвертом параграфе «Гносеологический потенциал евразийства как парадигмы: теоретические перспективы» предлагается обращение к евразийству как к одному из возможных альтернативных путей развития современной гносеологии, перед которой стоит задача преодоления постмодернистского вызова с его деструктивными последствиями для теории познания.
Мы акцентируем внимание на том, что в современной трактовке понятия парадигмы необходимой предпосылкой научного исследования являются метафизические предположения . Как мы показали, они изначально присутствовали в евразийской идее. То внимание к единству, целостности и «внутренней диалектике» феноменов, которое присутствует в евразийстве, придает их гносеологии совершенно определенный теоретический облик. Будучи синтетическим теоретическим комплексом, евразийство сочетает в себе различные, порой противоречивые методы и стратегии научного поиска. Но это не эклектика, а скорее процесс становления парадигмы (в понимании Т. Куна) со всеми его противоречиями и болезнями роста. То есть, мы не можем говорить о некритическом смешении различных теоретических стратегий и подходов в рамках евразийства. Парадигма, понимаемая Т. Куном как общепризнанная совокупность понятий, теорий и методов исследования, которая дает научному сообществу модель постановки проблем и их решений, в евразийстве еще не присутствует. Но различные теоретические аспекты евразийства, иногда пересекаясь и противореча друг другу, уже находятся в общем направлении, и итогом этого движения может стать возникновение парадигмы. В настоящий момент говорить в полной мере о существовании евразийской гносеологической парадигмы достаточно сложно. Во-первых, потому что в евразийстве отсутствует до конца разработанный теоретико-методологический аппарат, а, во-вторых, потому что гносеология разрабатывалась представителями евразийства в основном применительно к историческому познанию и не сложилась в окончательную систему.
Тем не менее, мы можем констатировать наличие парадигмальных тенденций в гносеологии евразийцев. Являясь теоретически оформленным мировоззрением, евразийство содержит в себе все необходимое для усмотрения в нем целостного гносеологического подхода. В первую очередь, обращает на себя внимание согласование идей евразийства с установками постнеклассической рациональности и аналитики научного знания. Достаточно сказать, что само понятие парадигмы предполагает историческую перспективу развития научных представлений и наличие плюрализма в сфере научных теорий, а значит, напрямую согласуется с евразийской установкой на цивилизационный плюрализм и возможность различных равноправных подходов к теории познания, обусловленную культурными особенностями той или иной цивилизации. Другой важной особенностью евразийской гносеологии является то, что оно говорит не просто о социальной, но о цивилизационной погруженности знания. То, какие теоретические установки принимает наука по отношению к изучению реальности, определяется в существенной степени не только социальной практикой, но и теми глубинными интуициями, которые содержатся в культурном ядре цивилизации. По признанию П.Н. Савицкого, для евразийца познать, значит, осознать «внутреннюю логику месторазвития Евразия». Иначе говоря, по представлениям евразийцев, их собственная гносеология во многом совпадала с логикой исторического развития объекта исследования — «России-Евразии». Эти факторы, скрытые в цивилизационных кодах, могут даже не вполне осознаваться их носителями и никак не вербализироваться, при этом оказывая непосредственное влияние на формирование научной картины мира и гносеологических представлений. Такая установка вступает в прямое противоречие с привычным тезисом о том, что западноевропейская рациональность и основывающая на ней наука являются единственно истинными путями познавательного отношения человека к миру. В этом смысле евразийская «парадигма» имеет свою ось и центральный тезис, но для того, чтобы эта ось в гносеологическом отношении перестала конструировать свою идентичность сугубо в негативном аспекте противопоставления себя западной цивилизации, позитивное содержание цивилизационных аспектов Евразии должно быть воплощено в конкретных научных теориях.
Итак, подводя, итог всему вышесказанному, мы утверждаем, что перспективы евразийской теории познания связаны, прежде всего, с отстаиванием онтологического фундамента познания, а также с утверждением самостоятельности субъекта познания, понимаемого специфическим образом (концепция симфонической личности). Концептуальное и методологическое оформление евразийской гносеологии станет серьезным шагом к преодолению нигилистических тенденций в современном культурно-философском пространстве. Сильное традиционалистское основание евразийства позволяет с успехом выдвигать альтернативные по отношению к доминирующей в XIX веке парадигме классической рациональности гносеологические стратегии, основанные на глубинных цивилизацнонных структурах мышления. В таких условиях развитие заложенного в этих структурах теоретического потенциала становится ключевой задачей.
В ЗАКЛЮЧЕНИИ подводятся итоги диссертационного исследования, обобщаются достигнутые результаты, формулируются выводы и определяются перспективы дальнейших разработок по данной тематике.
Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:
Научные статьи в журналах, рекомендуемых ВАК РФ:
1. Камынин С.С. Гносеологические установки евразийства: историко-философский экскурс // Вестник МГУ. Серия Философия. - 2013. - №4. - С. 314.
2. Камынин С.С. Методологические основы евразийской гносеологии // ■ Каспийский регион: политика, экономика, культура. - 2013. - № 2 (35). - С. 344-349.
3. Камынин С.С. Философские и методологические основания анализа культуры в евразийстве // Вестник МГАДА. Серия «Философские, социальные и естественные науки». - 2013. - №1 (19). - С. 101-107.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аванесова Г.А. Особенности евразийского анализа культуры / Г.А. Аванесов // Наука о культуре: Итоги и перспективы. - М., 1998. - Вып. 4. -С. 28-50
2. Аверинцев С.С. Схоластика / С.С. Аверинцев // Новая философская энциклопедия. - М., 2010. - Т. 3. - С. 681-685.
3. Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологические проблемы / А.Н. Аверьянов. - М.: Политиздат, 1985. - 263 с.
4. Алексеев H.H. Русский народ и государство / H.H. Алексеев. - М.: «Аграф», 1998. - 640 с.
5. Анохин П.К. Философские аспекты теории функциональной системы / П.К. Анохин. - М., 1970. - 28 с.
6. Антогценко A.B. Споры о евразийстве / A.B. Антогценко // О Евразии и евразийцах. - Петрозаводск: изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1997.-98 с.
7. Берг Л.С. Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей / Л.С. Берг. - Пг.: Государственное изд-во, 1922. - 321.
8. Бицилли П.М. Два лика евразийства / П.М. Бицилли // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. - М.: «Наука», 1993. -С.279-291
9. Бовдунов А. Структурализм до структурализма: евразийское осмысление Империи и западноевропейская наука. Режим доступа: http://evrazia.org/article/T623 (дата обращения: 13.04. 2013)
10. Богданов A.A. Тектология: (Всеобщая организационная наука) / A.A. Богданов. - М.: Экономика, 1989. - 351 с.
11. Босс О. Учение евразийцев / О. Босс // Начала. - 1992. - №4. -С.89-98
12. Вандалковская М.Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн» / М.Г. Вандалковская. - М.: Гриф и К, 2009. - 430 с.
13. Ванчугов В.В. Статус философии в евразийском движении / В.В. Ванчугов. - Вестник Российского университета дружбы народов. - Серия "Философия". - М., 1999. - № 1. - С.64-75.
14. Вахитов P.P. Онтологический структурализм евразийцев. Режим доступа: http://wwvvüosev-libraryTTi/index.php?pid=6652 (дата обращения: 2.04.2013)
15. Вернадский Г.В. История России: Монголы и Русь / Г.В. Вернадский. - Тверь: ЛЕАН, М.: Аграф, 1997. - 480 с.
16. Вернадский Г.В. Монгольское иго в русской истории / Г.В. Вернадский // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. - М.: «Беловодье», 1997. - С. 250-264
17. Вернадский Г.В. Начертание русской истории / Г.В. Вернадский. -СПб.: Лань, 2000.-318 с.
18. Вернадский Г.В. Русская историография / Г.В. Вернадский. - М.: «Аграф», 1998.-448 с.
19. Вилента И.В. Концепция равенства культур в наследии евразийства / И.В. Вилента // Россия и Запад: диалог культур. Материалы II международной конференции 28-30 ноября 1995г. - М., 1996. - С. 342-351.
20. Водолагин A.B., Данилов С.И. Метафизическая ось евразийства /
A.B. Водалагин, С.И. Данилов. - Тверь: 1994, - С. 30-42.
21. Волкогонова О.Д. Образ России в философии Русского Зарубежья / О.Д. Волконогова. - М.: «Российская политическая энциклопедия», 1998. -325 с.
22. Василькова В.В. Волновые процессы в общественном развитии /
B.В. Василькова, И.П. Яковлев, И.Н. Барыгин и др. - Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1992. - 227 с.
23. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Хрестоматия по истории российской общественной мысли XIX и XX веков / Составитель Н.Г. Федоровский. - М.: Логос. - 752 с.
24. Гиренок Ф. И. Новые дикие / Ф.И. Гиренок // Евразийская перспектива. М., 1994 - С. 197-208.
25. Глебов С.Н. Евразийство между империей и модерном / С.Н. Глебов. - М.: новое издательство, 2010. - 632 с.
26. Глобалистика: Энциклопедия/ Гл. ред. И.И. Мазур, А.Н. Чумаков; Центр научных и прикладных программ «Диалог». - М.: ОАО Изд-во «Радуга», 2003.-328 с.
27. Гомаюнов С.А. Композиционный метод в историческом познании / С.А. Гамаюнов. - М.:, 1994. - 143 с.
28. Гумилев Л.Н. Историко-философские сочинения Н.С. Трубецкого (заметки последнего евразийца) / Л.Н. Гумилев // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык./ Сост. В.М. Живова; Вступительная статья Н.И. Толстого и Л.Н. Гумилева. - М.: Издательская группа «Прогресс», 1995. - С. 31-54
29. Гумилев Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории / Л.Н. Гумилев. - М.: «Сварог и К», 1998. - 336 с.
30. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации / Л.Н. Гумилев. — М.: ООО «Изд-во ACT», 2004. - 606 с.
31. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / Л.Н. Гумилев. - Л.: Гидрометеоиздат, 1990. - 528 с.
32. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. М.: Книга, 1991.-573 с.
33. Дерюжина Е.В. Методы философской оценки идеи евразийства как учения / Е.В. Дерюжина // Философия, методология, история знаний: Труды Сибирского института знаниеведения. - Вып.III. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. - С. 121-127.
34. Доронченков А.И. Эмиграция «первой волны». О национальных проблемах и судьбе России / А.И. Дронченков. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2001. - 216 с.
35. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах / Ф.М. Достоевский, - СПб., 1995. - Т. 14.
36. Дугин А.Г. В поисках темного логоса (философско-богословские очерки) / А.Г. Дугин. - М.: Академический проект, 2012. - 516 с.
37. Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить Пространством / А.Г. Дугин. - М.: Арктогея, 1999. - 928 с.
38. Дугин А.Г. Проект «ЕВРАЗИЯ». / А.Г. Дугин. - М.: Эксмо, Яуза, 2004.-512 с.
39. Дука О.Г. Эпистемологический анализ теорий и концепий исторического процесса с позиций вероятностного подхода (на примерах российской историографии): Монография / О.Г. Дуга . - Омск: Изд-во ОмГАУ, 2001. — 219 с.
40. Дьяков В. А. "Русская идея" в эмигрантских изданиях 1920 - 1968 годов / В.А. Дьяков // Славяноведение. - 1995. - № 4. - С. 3-16.
41. Евразийство: Декларация. Формулировка. Тезисы. - Прага, 1932. -28 с.
42. Евразийство в контексте современности. Сборник статей. - СПб.: Изд-во «Скиф», 1995. -41 с.
43. Евразийство: Опыт систематического изложения (Формулировка 1926 г.) // Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. - М.: Русская книга, 1992. - С. 347-415
44. Евразийство: Опыт систематического изложения (Формулировка 1927г.) // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. -М.: «Наука», 1993. - С. 217-229
45. Евразийство: за и против, вчера и сегодня. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. - 1995. - №6.
46. Евразийский мир: ценности, константы, самоорганизация / Под ред. Ю.В.Попкова. — Новосибирск: Нонпарель, 2010. - 449 с.
47. Евразийский соблазн. Антология. - М: «Наука», 1993. - 368 с.
48. Единство мироздания // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. -М., 1992.-С. 173-175.
49. Ерасов Б.С. Россия в евразийском пространстве / Б.С. Ерасов // Общественные науки и современность. - 1994. - №2. - С.57-67
50. Ерасов Б.С. Социальная культурология: Пособие для студентов ВУЗов. В 2 частях / Б.С. Ерасов. - М.: «Аспект Пресс», 1994. - 321 с.
51. Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность / Б.С. Ерасов. М.: Наука, 2002. - 524 с.
52. Жданова Г.В. Евразийство в современных исследованиях. Философские аспекты. Автореф.на соиск.уч.ст.к.ф.н. — М., 2002. - 27 с.
53. Жданова Г.В. Перспектива евразийского проекта / Г.В. Жданова // Евразийская идея и современность/ Под ред. Н.С. Кирабаева, A.B. Семушкина, С.А. Нижникова. - М.: РУДН, 2002. - С. 174-193
54. Жанова Г.В. Евразийство. История и современность / Г.В. Жданова. - Калуга: ИД «Эйдос», 2004. - 117 с.
55. Жданова Г.В. Философия культуры евразийства. Методологические аспекты / Г.В. Жданова // Вестник Московского университета. - Серия 7. Философия. 2004. - № 5. - С. 127-138.
56. Жданова Г.В. Функции и статус научной рациональности в философии евразийства / Г.В. Жданова // Вестник Российского университета дружбы народов. - Серия Философия. - 2007. - № 1. - С. 69-78.
57. Жданова Г.В. Антиномии «Восток-Запад» в русской философии культуры XIX-XX веков / Г.В. Жданова // Вестник Российского университета дружбы народов. - Серия Философия. - 2008. - № 2. - С. 2532.
58. Жданова Г.В. Дискуссия в евразийском движении о церкви, личности и государстве / Г.В. Жданова // Вестник Российского университета дружбы народов. - Серия Философия. - 2008. - № 3. - С. 54-63.
59. Жданова Г.В. Проблемы общества и коммуникации в евразийстве / Г.В. Жданова // Вопросы философии. - 2009. - № 2. - С. 30-38.
60. Жданова Г.В. Синтез наук и персонология в учении евразийства / Г.В. Жданова // Вестник Московского университета. - Серия 7. Философия. -2009. - №2.-С. 19-29
61. Замараева Е.И. Идеи Трубецкого в контексте общего евразийского, философского и социально-культурного учения / Е.И. Замараева // Вестник ВГНА России - М.,2009. - С. 21-46
62. Зеньковский В. В. Русские мыслители и Европа. Критика европейской культуры у русских мыслителей / В. В. Зеньковский. - Париж: YMKA-PRESS, 1955.-269 с.
63. Игнатов A.A. «Евразийство» и поиск новой русской культурной идентичности / A.A. Игнатов // Вопросы философии. - 1995. - №6. - С. 49-64
64. Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: уч.пособие / Л.Г. Ионин. - М.: Издательская корпорация «Логос», 2000. -432 с.
65. Иорданский В.А. Евразийская перспектива: реальность или мираж?/ В. А. иорданский // Россия на новом рубеже. - М.: «Апрель - 85», 1995. - С. 259-286
66. Исаев И. Геополитические корни авторитарного мышления. Исторический опыт евразийства / И. Исаев// Вестник Российского университета дружбы народов. - Серия Философия. - 1993. - №11. - С. 139149
67. Исаев И. Евразийство: идеология государственности / И. Исаев // Общественные науки и современность, 1994. - №5. - С. 42-55
68. Исход к Востоку. Сборник статей евразийцев. - М.: Добросвет, 1997.-264 с.
69. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. В 2 кн. / М.С. Каган. - СПб.: ООО изд-во «Петрополис», 2003. - 478 с.
70. Каган М.С. Философия культуры / М.С. Каган. - СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996. - 416 с.
71. Кальсин М. Г. Движение евразийцев первой половины 20-х годов: Опыт осмысления феномена России / М.Г. Кальсин // Традиции русской исторической мысли: Историофилософия. - М., 1997. - С. 50-76.
72. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Н.М. Карамзин. - М.: Наука, 1991.-67 с.
73. Карсавин Л.П. Введение в историю / Л.П. Карсавин // Достоверность и доказательность и в исследования по теории и истории культуры: Сборник статей. - М., 2002. - С. 180-182
74. Карсавин Л.П. Основы политики / Л.П. Карсавин // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. - М.: Наука, 1993. - С. 174-216
75. Карсавин Л. П. Старая и новая наука / Л.П. Карсавин// Евразия. -1929.-№27. С. 5-6.
76. Карсавин Л. П. Евразийство и монизм / Л.П. Карсавин // Евразия. -1929. -№ 10. - С. 2-3.
77. Карсавин Л. П. Оценка и задание / Л.П. Карсавин // Евразия. -1928. -№3,- С. 1-2
78. Карсавин Л. Н. Религиозно-философские сочинения / Л.П. Карсавин. - М.: Ренессанс, 1992. -323 с.
79. Карсавин Л.П. Философия истории / Л.П. Карсавин. - СПб.: Комплект, 1993.-350 с.
80. Кизеветтер А. А. Евразийство / А. А. Кизеветтер // Мир России -Евразия: Антология. - Минск: Вышейшая школа, 1995. - С. 271-289.
81. Кизеветтер А. А. Евразийство и наука / А. А. Кизеветтер // 81аУ1а. 1929/1930. -№7.-С. 426-430
82. Клейнер Ю.А. Н.С. Трубецкой: Биография и научные взгляды / Ю.А. Клейнер // Учен. зап.высш. учеб. заведений Лит. ССР [Ка1Ьо1уга]. -1985. - Т. 35. - № 3. - С. 98-110.
83. Ключников С. Восточная ориентация русской культуры / С. Ключников // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. - М.: «Беловодье», 1997. - С. 5-70
84. Князева Е.Н. Саморефлективная синергетика// Вопросы философии, 2001. №10. С. 99-113
85. Койшыбев Г.Т. Концепция Евразии как многоуровневой целостности (философско-методологический аспект): автореф. дис. канд. философ, наук. - М., 1994. - 24 с.
86. Колесниченко 10. В. Элементы евразийской гносеологии / Ю.В. Колесниченко // Общество и современный социокультурный процесс. - М., 1993. - С. 149-166.
87. Колесниченко Ю. В. Личность в евразийстве. Гносеологические основания / Ю. В. Колесниченко // - М.: Альфа-М., 2008. - 144 с.
88. Кожинов В.В. Историософия евразийства / В.В. Кожинов // Наш современник. - 1992. - № 2. - С. 140-144
89. Кожинов В. В.Судьба России: вчера, сегодня, завтра / В.В. Кожинов. - М.: Молодая гвардия, 1997. - 252 с.
90. Кошарный В. П. Евразийство как объект междисциплинарного синтеза / В.П. Кошарный // Вестн. МГУ. - Сер. 7, Философия. - 1994. - № 4. -С. 9-19
91. Кун Т.С. Структура научных революций /Т. Кун. - М.: Прогресс, 1977. -300 с.
92. Ламанский В.И. Три мира Азийско-Европейского материка / В.И. Ламанский. - М.: Книга по Требованию, 2011. - 137 с.
93. Лавров С.Б. Завещание великого евразийца / С.Б. Лавров // Гумилев Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. - М.: «Сварог и К», 1998.-С. 301-312
94. Ларюэль М. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи / Пер. фр. Т.Н. Григорьевой. - М.: Наталис, 2004. - 287 с.
95. Ларюэль М. Когда присваивается интеллектуальная собственность, или О противоположности Л.Н. Гумилева и П.Н. Савицкого / М. Ларюэль // Вести. Евразии. - 2001. - № 4 (15). - С. 5-19
96. Познание в социальном контексте / Ред.: В.А. Лекторский, И.Т. Касавин. - М.: ИФ РАН, 1994. - 174 с.
97. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая / В.А. Лекторский. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 256 с.
98. Лешкевич Т.Г. Философия науки: традиции и новации: Учебное пособие для вузов / Т.Г. Лешкевич. - М.: «Издательство ПРИОР», 2001. -428 с.
99. Логовиков П.В. Научные задачи евразийства / П. В. Логиков // Утверждения евразийцев. - Кн. 7. - Париж, 1931. - 43-61 с.
100. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф : труды по языкознанию / А.Ф. Лосев. - М.: Изд-во МГУ, 1982 . -481 с.
101. Люкс Л. Евразийство / Л. Люкс // Вопросы философии. - 1993. -№6-С. 105-114
102. Люкс Л. Евразийство и консервативная революция. Соблазн антизападничества в России и Германии / Л. Люкс // Вопросы философии. -1996.-№3. - С. 56-72
103. Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой русской эмиграции» / Л. Люкс // Вопросы философии. - 1992. - №9. - С. 123-137
104. Люкс Л. «Особые пути» пути в никуда - о крахе особых путей России и Германии в XX веке / Л. Люкс // Вопросы философии. - 2001. -№12.-С. 40-50.
105. Люкс Л. Россия между Западом и Востоком: Сборник статей / Л. Люкс. М: Мир, 1993. - 247 с.
106. Марцева Л. М. Наука и идеология в концепции евразийства/ Л.М. Марцева // Россия и Восток: Филилогия и философия: материалы IV междунар. науч. конф. "Россия и Восток: проблемы взаимодействия". -Омск, 1997.-С. 153-155.
107. Маслин М.А. Неоевразийство о судьбе России / М.А. Маслин // Евразийская идея и современность / Под ред. Н.С. Кирабаева, A.B. Семушкина, С.А. Нижникова. - М.: РУДН, 2002. - С. 205-215
108. Матвеева A.M. «Периодическая система» ритмов новейшей отечественной истории в геополитической концепции П.Н. Савицкого. Режим доступа: http://www.porta1-slovo.ru (дата обращения: 23.05.2013)
109. Мелих Ю.Б. Персонализм Л.П. Карсавина и европейская философия / Ю.Б. Мелих. - М.: Прогресс-Традиция, 2003. - 272 с.
110. Менделеев Д..И. Заветные мысли / ДИ. Менделеев. - М.: Мысль, 1995.-413 с.
Ш.Микешина A.A. Философия науки. Учеб. Пособие / A.A. Микешина. - М.: Прогресс-Традиция: МПСИ: Флинта, 2005. - 464 с.
112. Михеев В.В. Глобализация и азиатский регионализм: вызовы для России / В.В. Михеев. - М.: РАН. Институт Дальнего Востока, 2001. - 224 с.
113. Мяло К.Т. Между Западом и Востоком. Опыт геополитического и историософского анализа / К. Т. Мяло. - М.: изд. Соловьев, 2003. - 224 с.
114. Нижников С.А. Евразийство в контексте истории российской мысли / С.А. Нижников // Евразийская идея и современность / Под ред. Н.С. Кирабаева, A.B. Семушкина, С.А. Нижникова. - М.: РУДН, 2002. - С. 131140
115. Никифоров A.JI. Философия науки: история и методология / АЛ. Никифиров. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1998. - 280 с.
116. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Вступительная статья / Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. -М.: «Наука», 1993. -С. 3-23
117. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: Курс лекций/ Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. - М.: Аспект Пресс, 1999. - 399 с.
118. Ожогин В. И. Парадигма евразийской культурософии / В.И. Ожогин // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. -Новосибирск, 1999. - Вып. 1. - Культурный космос Евразии. - С. 6-17
119. Омельченко H.A. В поисках России: общественно-политическая мысль русского зарубежья о революции 1917 года, большевизме и будущих судьбах российской государственности ( историко-политический анализ) / H.A. Омельченко. - СПб.: Изд-во РХГИ, 1996. - 560 с.
120. Омельченко H.A. Споры о евразийстве / H.A. Омельченко // Политические исследования. - 1992. - №3. - С. 48-63
121. Оповещение об открытии (Евразия в лингвистических признаках) // Евразия в свете языкознания: Сб. ст. - Прага, 1931.-С. 5-8.
122. Орлова И.Б. Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива / И.Б. Орлова. - М.: Норма, 1998. - 233 с.
123. Очирова Т. Геополитическая концепция евразийства / Т. Очирова// Общественные науки и современность. - 1994. - №1. - С. 47-55
124. Очирова Т. Н. Евразийство и пути русского исторического самопознания // Изд. РАН. - Сер. лит. и яз. - 1993. - Т. 52. - № 4. - С. 34-47.
125. Пономарева Л. В. Евразийство и его место в русской западноевропейской историко-философской традиции / Л.В. Пономарева // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. -М., 1992. - С. 3-9.
126. Панарин A.C. Евразийский проект в индустриальную эпоху / A.C. Панарин // Социальная теория и современность. Евразийский проект модернизации России: «за» и «против». -М., 1995. - 117-128 с.
127. Панарин А. С. Россия в Евразии; геополитические вызовы и цивилизационные ответы / A.C. Панарин // Вопросы философии. - 1994. -№12-С. 19-32
128. Панарин A.C. К реконструкции «Второго мира» / A.C. Панарин // Иное. Хрестоматия нового российского самосознания. - М.: Аргус, 1995. -С. 321-346
129. Панарин A.C. «Вторая Европа» или «Третий Рим» / A.C. Панарин // Вопросы философии. - 1996. - №1. - С. 19-32
130. Панарин С. Раевский Д. Предисловие: журнал в сборнике / A.C. Панарин, Д.Раевский // Евразия. Люди и мифы. М, 2003. - С. 3-19.
131. Побединский В.Н. Евразийство и отечественная культурио-философская мысль 19 в./ В.Н.Побединский // Историко-философский ежегодник 2006: сборн.научных трудов - Екатеринбург: изд-во Уральского университета, 2007 - С. 73-80
132. Побединский, В.Н. Интеллектуальный потенциал и культурное наследие евразийской интеллигенции / В.Н. Побединский // Вопросы культурологии. - 2008. - № 3. - С. 17-20
133. Побединский, В.Н. Классические евразийцы о методологии познания исторического процесса / В.Н. Побединский // Вопросы онтологии и гносеологии : сборник научных трудов / отв. ред. A.C. Гагарин. -Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2006. - Вып. 1. Ю — С. 73-81
134. Побединский, В.Н. Проблемное поле философии истории евразийства / В.Н. Побединский // Вопросы культурологии. - 2007. - № 11.-С. 33-36
135. Половинкин С.М. Евразийство и русская эмиграция / С.М. Половинкин// Трубецкой Н.С. История, культура, язык. - М.: Агаф, 1995. -С. 3-25
136. Полухин А.Н. Концепция месторазвития П.Н. Савицкого в исторической науке / А. Н. Полухин // Вестник Тамбовского госуниверситета. - 2007. - № 3. - С. 61-62.
137. Пономарева JI.B. Вокруг евразийства: споры в русской эмиграции / JT.B. Понаморева // Евразийская идея и современность/ Под ред. Н.С. Кирабаева, A.B. Семушкина, С.А. Нижникова. - М.: РУДН, 2002. - С. 30-37
138. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. -
605 с.
139. Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. - М.: Русская книга, 1992. - 432 с.
140. Пушкин С.Н. Историософия евразийства / С.EL Пушкин. - СПб., 1999. - 118 с.
141. Рязановский Н.В. Возникновение евразийства / Н.В. Рязановский // Звезда. - 1995. - №2. - С. 47-61
142. Савицкий П.Н. Географический обзор России-Евразии / П.Н. Савицкий // Савицкий П.Н. Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997. - С. 146169
143. Савицкий П.Н. Евразийство / П.Н. Савицкий // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 100113
144. Савицкий П.Н. Евразийство как научный замысел (статья, опубликованная в сборнике «Балтикославика». 1933) // ГАРФ. Ф. Р-5783. Оп. I. Д. 34.
145. Савицкий П.Н. Идеи и пути евразийской литературы / П.Н. Савицкий // Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. Сборник трудов евразийцев. -М.: «Беловодье», 1997. - С. 369-388
146. Савицкий П.Н. Степь и оседлость / П.Н. Савицкий // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. - М.: «Наука», 1993. - С. 247-250
147. Садовский Я. Д. Оппонентам евразийства: (письмо в редакцию) / Я.Д. Садовский // Евраз. временник. - Берлин, 1923. - Кн. 3. - С. 149-174.
148. Седых Т. Н. Учение о симфонической личности как концептуальное основание политической теории евразийстваб автореф. дис. кан. полит, наук. - М., 2001. - 28 с.
149. Семенов-Тян-Шанский В.П. О могущественном территориальном владении применительно к России: Очерк по политической географии. Режим доступа: http://air-spb.ucoz.ru/publ/13 -1 -0-8.htm. (дата обращения: 1. 06. 2013)
150. Серио П. Структура и целостность: Об интеллектуальных истоках структурализма в центральной и восточной Европе. 1920-30-е гг. - М.: Языки славянской культуры, 2001. - 360 с.
151.Сили Ш. К вопросу об истоках евразийской идеи: Влияние "физико-антропологической теории" А. П. Щапова на формирование взглядов евразийцев / Ш. Сили // Место России в Европе. Мат-лымеждунар. конф. (The Place of Russia in Europe: Materials of International Conference). Magyar Ruszisztikaiint? - Budapest, 1999. - C. 263-269
152. Соболев А. О евразийстве как культуроцентричном мировоззрении / А.О. Соболев // Россия XXI. Общественно-политический и научный журнал. - 2000. - №1. - С. 70-91
153. Соболев A.B. Полюса евразийства. JI. Карсавин, Г. Флоровский / А.О. Соболев //Новый мир. - 1992. - №1. - С. 42-68
154. Степанов Б.Е. Проблема достоверности в методологии истории культуры Л.П. Карсавина / Б.Е. Степанов // Достоверность и доказательность и в исследования по теории и истории культуры. - М.: Прогресс-Традиция, 2002.-271 с.
155. Сувчинский П. П. Идеи и методы /П.П. Сувчинский // Евраз. временник. - Берлин, 1925. - Кн. 4. - С. 24-65.
156. Сувчинский П.П. «К познанию России»/ П.П. Сувчинский. -Евразийский Временник. - Париж, 1927. - 27 с.
157. Сувчинский П. П. К познанию современности / Г1.П. Сувчинский // Евраз. временник. - Берлин, 1927. - Вып. 5. - С. 7-27.
158. Тимонин Е.И. Исторические судьбы русской эмиграции (19201945-е годы) / Е.И. Тимонин. - Омск: Изд-во СибАДИ, 2000. - 300 с.
159. Толпегин А. О понятии «Евразия» у евразийцев 20-х годов / А.О. Толпегин // Евразия. - 1995. - №1(3). - С. 23-35
160. Толстой Н. Истоки евразийства / Н.И. Толстой // Евразийская перспектива. - М., 1994. - С. 54-68
161. Троянов A.A. Изучение евразийства в современной зарубежной литературе: Краткий обзор / A.A. Троянов // Начала. - 1992. - № 4. - С. 99103.
162. Трубецкой Н. С. Вавилонская башня и смешение языков / Н.С. Трубецкой // Исторические взгляды русских эмигрантов. - М.: Аграф, 1992. -С. 138-151.
163. Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры (этическая основа русской культуры) / Н.С. Трубецкой // Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. -М.: Русская книга, 1992. - С. 330-346
164. Трубецкой Н.С. Вступительная статья к сб. «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев» / Н.С. Трубецкой // Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. - М.: Русская книга, 1992. - С. 312-316
165. Трубецкой Н.С. Европа и Человечество / Н.С. Трубецкой // Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. - М.: Аграф, 1999. - С. 29-95.
166. Трубецкой Н.С. К проблеме русского самопознания / Н.С. Трубецкой. - Париж, 1927. - С. 10-20.
167. Трубецкой H.C. О туранеком элементе в русской культуре / Н.С. Трубецкой // Россия между Европой и Азией. - С. 59-76.
168. Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме / Н.С. Трубецкой // Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. - М.: Аграф, 1999. - С. 103-118
169. Трубецкой Н. С.«Русская проблема» / Н.С. Трубецкой // На путях. Утверждение евразийцев. - С. 302-308
170. Франк С. Д^Религия и наука / С.Л. Франк. - Берлин: Евраз. кн. изд-во, 1925. - 23 с.
171. Хачатурян В. М. Истоки и рождение евразийской идеи / В.М. Хачатурян // Искусство и цивилизационная идентичность. - М., 2007. - С. 289-301.
172. Хилтухина Е.Г. Философия Всеединства в контексте проблемы «Восток-Запад» русских мыслителей / Е.Г. Хилтухина. - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2002. - 198 с.
173. Цепи лова В.И. Кризис исторической науки и осмысление теоретико-методологического «наследия» русского зарубежья в современной литературе / В.И. Цепилова // Духовность и государственность: сб. науч. ст. - Оренбург: Оренбургский филиал УрАГС, 2002. - Вып. 3. - С. 173-181
174. Цепилова В.И. Историческая наука в русском зарубежье: методологические аспекты / В.И. Цепилова // Документ. Архив. История. Современность: сб. науч. тр. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2003. - Вып. З.-С. 176-188.
175. Челышев Е.П. Евразия: проблемы культурного синтеза / Е.П. Челышев // Мир. - М., 2002. - Т.З. - С. 2-12.
176. Черкасов H.A. Евразийская интеграция: проблемы и перспективы / H.A. Черкасов. - СПб.: СПбГУЭФ, 2000. - 36 с.
177. Чиняева Е.В. Русские интеллектуалы в Праге: теория евразийства / Е.В. Чиняева // Русская эмиграция в Европе (20-30-е годы XX века). - М.: ИВИРАН, 1996.-С. 177-198
178. Шляпентох Д. Идеология евразийства / Д. Шляпентох// Клио: Издательство «Нестор», СПб., 2003. - С. 26-28
179. Янов А. Русская идея и 2000-й год. New-York: Liberty publishing house, 1988.
180. Bassin M. Russian between Europe and Asia .// Slavic Review, V 50, 1991, №1.
181. Raeff M. Russian Abroad: A Cultural history of the Russian Emigration, 1919-1939.-NY, Oxford, 1990.
182. Utechin S. Russian political thought: a concise history. London, 1964.
Кандидат философских наук Камынин, Сергей Сергеевич
https://www.dissercat.com/content/evraziiskaya-ideya-gnoseologicheskii-analiz
В статье анализируется становление и развитие творческого наследия евразийцев, основные идеи идеологов евразийства Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, Г. В. Флоровско-го, П. Н. Сувчинского, Г. В. Вернадского, А. Л. Ливена и др. Это русское философско-по-литическое движение вобрало в себя как достижения, так и тупики духовных исканий «длинного» Серебряного века, который не закончился Первой мировой войной и революцией 1917 г., а продолжался в русском зарубежье.
Евразийцы поставили и отчасти решили ряд теоретических и организационно-практических проблем. Среди них: выбор модели общественного переустройства российского общества, разработка проблемы природно-климатических, геоэкономических, материально-организационных, социокультурных и религиозных факторов и их взаимосвязей, особый цивилизационный («евразийский») путь в мировом пространстве, обозначение социальной и духовной роли Русской православной церкви в российском социуме и др.
В статье показано, как происходила кристаллизация исторических воззрений евразийцев, как они, развенчивая европоцентристский миф, склонялись к туранской (тюркской) идее и объясняли свой «исход к Востоку».
Утверждается, что ряд идей евразийцев носил утопический характер: «демотический правящий слой», «идея-правительница», абсолютизация роли Русской православной церкви и др.
Ключевые слова: евразийское движение, евразийское пространство, Евразия, русская философия, туранское начало, месторазвитие, православие, идеократия.
ВВЕДЕНИЕ
Евразийство вошло в историю мировой интеллектуальной мысли как русское философско-политическое движение. Дилемму «Россия — Запад или Восток» оно решило своеобразно: ни Запад, ни Восток, а самодостаточное геополитическое и духовное образование — Евразия. Причем идеологи этого движения больше склонялись к восточной составляющей.
Евразийский проект отразил вековые поиски самобытного пути России, его роли и места в огромном евразийском пространстве. Это течение вобрало в себя как достижения, так и тупики духовных исканий «длинного» Серебряного века, который не закончился Первой мировой войной и Октябрьской революцией, а продолжился в русском зарубежье.
Организаторами и идеологами евразийства выступили молодые интеллектуалы: этнолог и лингвист с мировой известностью Н. С. Трубецкой, экономист, географ и геополитик П. Н. Савицкий, историк и богослов Г. В. Флоровский, музыковед и литературный критик П. П. Сувчинский, историк Г. В. Вернадский, священник А. Л. Ливен. Позже к ним присоединились историк Л. П. Карсавин, правовед Н. Н. Алексеев, богослов и культуролог В. Н. Ильин и др. Одно время разделял евразийские взгляды религиозный философ Н. А. Бердяев, однако, разочаровавшись в идеологии евразийства, он вышел из этого эмигрантского движения.
ПОЧЕМУ ЕВРАЗИЙСТВО НЫНЕ ВОСТРЕБОВАНО?
Возникает сакраментальный вопрос: почему на рубеже ХХ-ХХ1 вв., казалось бы, неожиданно возник общественно-политический, геополитический, экономический и культурологический интерес к духовно-интеллектуальному наследию, к сокровищнице мировой интеллектуальной истории, в частности эмигрантской, а точнее — к евразийской мысли, которая подернута дымкой времени и, по сути, представляет лишь исторический интерес?
Во-первых, изучение евразийства вызвано жесточайшим системным духовным кризисом в России да и на постсоветском пространстве, кризисом гражданской и национальной идентичности, когда идет мучительный поиск национальной идеи, своего места в мировом геополитическом пространстве. Важно обратиться к глубинным пластам отечественной культуры, в частности к трудам мыслителей русского зарубежья, особенно первой волны. Находясь на чужбине, они поставили и решили ряд проблем, как то: выбор модели общественного переустройства российского общества (как показала история, консервативная, либеральная, социалистическая модели не подошли России); разработка в комплексе и взаимоувязке природно-климатических, геоэкономических, материально-организационных, социокультурных, национальных и религиозных факторов (что обусловило особый цивилизационный («евразийский») путь в мировом пространстве); обозначение социальной и духовной роли Русской православной церкви в российском обществе и др.
Актуальность исследования системно-политического и философского («евразийского») наследия русского зарубежья вызывается еще и потому, что в современной России идет, по существу, гражданская война, велика роль конфронтационного мышления, своего рода противоборства «белых» и «красных», которое происходит на фоне сшибки «государственников», «почвенников» и либералов. «Соединение двух исторических времен, стратегическое примирение "красных" и "белых" перед лицом либеральной угрозы, — пишет писатель А. А. Проханов, — это огромная мировоззренческая задача истинных государственников» (Ансамбль государственников, 2012: Электр. ресурс). «Грядущая русская Победа требует <..> создания государства, в котором, как сказал В. В. Путин, будет возможно жить "красным комиссарам" и "белым офицерам"» (там же).
«Выявляя типически национальное, все, что было характерно для нашей страны на протяжении ее многовековой истории, отечественная общественная мысль на интеллектуальном, проектном уровне верно отражала и состояние внешней среды жизнедеятельности человека, и состояние русской души, русского характера, русского менталитета, проявившихся в героической и трагической судьбе нашего народа» (Библиотека отечественной общественной мысли ... , 2010: 10-11).
При создании евразийской концепции русские эмигранты-интеллектуалы смогли выделить то общее, что объединило их разнородные как общемировые и национальные воззрения на мировой процесс, общество, личность и религию, так и, как принято в настоящее время говорить, теории с «цветами России». В связи с тем, что евразийство рождалось не в тиши ученых кабинетов (хотя многие мыслители на чужбину пришли с большим творческим заделом), а зачастую было сопряжено с поиском хлеба насущного, вдали от Родины, на баррикадах идеологических боев, коллективное творчество по выработке новой идеологии имело на себе печать противоречивости, неаргументированности, эклектики. Русская революция 1917 г., Гражданская война, исход и депортация наиболее образованной и способной элиты (предпринимательской, военной, научно-технической, творческой и т. д.) проходили на фоне социальных катаклизмов, которые поистине потрясли мир.
В конце 1980-х — начале 1990-х гг. возник огромный интерес к творчеству евразийцев: проведена большая издательско-публикаторская работа, вышло много литературы личного происхождения (мемуаров, дневников, переписок и т. д.), появились кандидатские и докторские диссертации, опубликованы монографические работы. Определились центры, группы по изучению истории, повседневной жизни эмигрантов из России, как то: Дом русского зарубежья им. А. Солженицына, Институт Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова, Институт российской истории РАН (известны труды М. Г. Вандалковской по исторической эмиграции), РГГУ (где группа ученых под руководством ректора, член-корреспондента РАН Е. И. Пивовара разрабатывает проблему исхода русских), Комиссия по комплексному исследованию российской эмиграции при Президиуме РАН под руководством академика Е. П. Челышева. Большой вклад в исследовательскую, публикаторскую работу вносит Институт общественной мысли под руководством профессора В. В. Шелохаева. Совместно с издательством РОССПЭН он издал «Золотую книгу русской эмиграции» (1991 г.), выпустил энциклопедию «Общественная мысль Русского Зарубежья» (2009 г.) под руководством профессора В. В. Журавлева. Институт общественной мысли выпустил в 2010 г. беспрецедентную библиотеку общественной мысли с древнейших времен до начала XX в. в 119 томах. В этой серии вышли труды евразийцев Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, Н. А. Бердяева, Л. П. Карсавина и других деятелей русского зарубежья. В Казахстане был создан Евразийский национальный университет Л. Н. Гумилева в качестве крупного учебного и научного центра. Можно подвести некоторые итоги в изучении евразийства. Когда появляются обобщающие труды, энциклопедии по тому или иному вопросу, то в научном мире это означает, что закончился первый («романтический») период изучения крупной научной проблемы.
ВЫЗРЕВАНИЕ ЕВРАЗИЙСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Общеизвестно, что вызревание евразийского движения, оплодотворенного крупной духовной идеей, не происходило в одночасье. Так, предтечи духовных поисков на платформе евразийства предпринял Н. С. Трубецкой еще в 1909-1911 гг., задолго до выхода в свет фундаментального труда евразийцев «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1». В 1920 г. он опубликовал брошюру «Европа и человечество» — по существу, «первый манифест» евразийской идеологии, вызвавший бурную полемику и ставший отправной точкой для возникновения данного движения (хотя в этой книге еще не введен термин «евразийство») (Волобуев, Морозов, 2010: 12). Обсуждение труда Н. С. Трубецкого среди единомышленников предопределило создание евразийского кружка в составе П. Н. Савицкого, А. А. Ливена, П. П. Сувчинского и Г. В. Флоровского (там же: 13).
Кристаллизация евразийской теории происходила постепенно, особенно в первой половине 1920-х гг., хотя работа над отдельными позициями происходила и во второй половине 1920-х гг. и в 1930-е гг. на специальных семинарах, в различных евразийских изданиях: в «Евразийских временниках» и «Евразийских хрониках».
Тон в евразийских работах, имеющих методологический, обобщающий характер, задавали Н. С. Трубецкой и П. Н. Савицкий. Между этими корифеями евразийства развернулась идейная и организационная борьба за руководство новым эмигрантским движением. Среди этих работ: «На путях. Утверждение евразийцев. Книга вторая» (Берлин, 1922); Трубецкой Н. С. (опубликована под инициалами «И. Р.») «Наследие Чингисхана. Взгляд на российскую историю не с Запада, а с Востока» (Берлин, 1925); «Евразийство. Опыт систематического изложения» (Берлин, 1926); «Тридцатые годы» (Париж, 1931). С 1925 по 1937 г. увидели свет двенадцать выпусков «Евразийской хроники». Они задумывались как сводки отчетов о деятельности евразийцев, а также политические и хозяйственные обзоры жизни в СССР (Новикова, Сиземская, 1995: 8).
Интенсивная духовно-мыслительная работа евразийцев обогатила их общее наследие. При этом вклад участвующих в его разработку имел свой индивидуально-творческий окрас и неповторимость. Так, евразийство пополнили следующие учения: о симфонических (соборных) личностях (Л. П. Карсавин); о евразийской историософии, где особая роль отведена Монгольскому периоду и Московскому царству (Г. В. Вернадский, П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Э. Д. Хара-Даван), о хозяйстве, государственном социализме (П. Н. Савицкий); о литературе (П. Н. Савицкий, Д. П. Святополк-Мирский); о государстве и праве, включающее концепцию правообязанностей, гарантийного государства, идеократии (Н. Н. Алексеев, П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой) (Петренко, 2010: 9).
Безусловно, в построении своей теории евразийцы опирались на мнения и высказывания своих предшественников либо противостояли им. Так, они, как и славянофилы, развенчивали европоцентристский миф, выступали против доминирования европейских идей во всех сферах русской общественной жизни (экономической, политической, социальной и духовной). Евразийцы, как и славянофилы, выступали за самостоятельную ценность русской национальной стихии (Савицкий, 2010: 192).
Вместе с тем они обращали внимание на ущербность славянских воззрений, так как они не затрагивали «азиатский» элемент в русской культуре. Одним из первых, кто указал на туранские (тюркские) мотивы, предвосхитившие появление евразийства, был К. Н. Леонтьев: «Только из более восточной, из наиболее, так сказать, азиатской — туранской нации в среде славянских наций может выйти нечто от Европы духовно независимое» (Леонтьев, 1996: 215).
ЕВРАЗИЙСТВО КАК РЕАЛЬНОСТЬ И ОБЪЕКТ ИЗУЧЕНИЯ
Евразия всегда рассматривалась на протяжении человеческой истории различными специалистами и гуманитариями как в России, так и за рубежом как реальность и как объект изучения евразийского пространства.
В качестве «реальности» этот регион был в поле зрения еще у деятелей и мыслителей Античности. Природные образы (резко-континентальный климат, однообразные бескрайние равнины, степи с вкраплением отрогов невысоких гор), разнообразные социокультурные, этнографические ландшафты (языческая дикость, симбиоз православных, мусульманских и конфуцианских начал) на сознательном и, скорее всего, на бессознательном уровне транслировались, суммировались в какой-то мегацивилизационный феномен. Не случайно культурно-исторические, пейзажные ландшафты, образно-географические образы сохранили величественный образ некоего Великого арабского халифата в геофилософии, историософии мусульманского мира. Исламские фундаменталисты грезят возрождением некогда существовавшей империи. Причем ее строительство предполагается через формирование «дуг нестабильности»: на юге, «на мягком подбрюшье (У. Черчилль) Центральной Азии, в Афганистане и Пакистане. Эта «дуга», по мнению фундаменталистов, должна быть обращена к Сибири и пройти через территории Таджикистана, Казахстана и России. Другой «дуге нестабильности» уготовано направление Турция — Крым — Татарстан — Башкортостан, далее ей предстоит соединиться с «дугой нестабильности» в Сибири. Таким образом, воссоздание этого мифического конгломерата привело бы, по существу, к уничтожению российского государства. Свой вклад в его эмоциональное и метафизическое восприятие вносили военные (римские легионеры, впоследствии нукеры-кочевники, казаки-первопроходцы), путешественники, дипломаты, «калики перехожие», мусульманские паломники и т. д.
Евразия была испокон веков межцивилизационным, межкультурным, этноконфессио-нальным мостом с двусторонним движением.
Важнейшим коммуникационным каналом, «прошивающим» и скрепляющим Европу и Азию, являлся Великий шелковый путь, берущий начало в Поднебесной империи и насчитывающий 12 тыс. км. Мировое сообщество, а не только евразийский социокультурный ареал обязано китайской мудрости знакомством с изобретением пороха, бумаги, компаса, механических часов, руля для управления кораблей. Средневековая Европа через торговые пути, пролегающие с Востока на Запад, взяла на вооружение научные достижения и изобретения арабских халифатов. От арабов европейцы позаимствовали оптику, астрономию, химию, алгебру (Уотт, 1976).
Осмысление Евразии как важного стратегического плацдарма в геополитической европейской мысли началось в конце XIX — начале XX в. Известный британский географ, историк, теоретик международных отношений Х. Дж. Маккиндер высказал свою центральную идею о роли Евразии в системе международных отношений в работах «Географическая ось истории» (1904), «Демократические идеалы и реальность» (1919), «Завершенность земного шара и установление мира» (1943). По его мнению, Евразия является осевым регионом мировой политики, влияние над которым служит основой мирового господства. Сюда через створ, образуемый Уральскими горами и Каспийским морем, «через степи из отдаленных и неведомых уголков Азии» шла беспрерывная череда номадов-туранцев: гунны, авары, болгары, печенеги, мадьяры, куманы, монголы (Маккиндер, 2006: 61).
Маккиндер указывал, что две трети мирового населения сосредоточены в относительно небольших районах, расположенных по краям великих континентов, — в Европе около Атлантического океана, в Индии и Китае у Индийского и Тихого океанов. Огромные земли Евро-Азии, заключенные между океаном и пустыней, «насчитывают 21 000 000 кв. миль, т. е. половину всех земель на земном шаре, если исключить из подсчета пустыни Аравии и Сахару» (там же: 64). По его мысли, Россия заменяет Монгольскую империю. «Ее давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходившие из одного центра набеги степняков» (там же: 71).
Евразийство как историческое уникальное духовное явление, выдержавшее проверку временем, сохраняет как нетленные духовные черты, так и наносное, утопическое, преходящее.
Безусловно, заслугой евразийцев является тот факт, что они привлекли внимание к евразийскому пространству как важному стратегическому плацдарму, средоточию двух континентов — Европы и Азии. П. Н. Савицкий, как никто другой, дал географическое описание и характеристику указанного региона (Савицкий, 1995: 219, 225). Евразийцы ввели географическое понятие «Евразия». Понятие «Европа» они считали «бессодержательным и нелепым», так как Западная Европа и есть Европа Восточная, резко сближающиеся друг с другом. Условное деление на Запад — Европу и Восток — Азию не удовлетворяло евразийцев ввиду того, что у «Запада» есть свой «Восток». Европа в их понимании — это океаническая и со сложным рельефом Западная Европа. Азия — это Юг и Восток Азии: Индия, Китай, Восточная Сибирь и т. д. (Петренко, 2010: 19).
По мысли П. Н. Савицкого, Евразия — это континентальная равнинная часть Европы и Азии, объединяющая Восточно-Европейскую, Беломорско-Кавказскую, Западно-Сибирскую и Туркестанскую равнины. Эти равнины вместе с возвышенностями, отделяющими их друг от друга (Уральские горы и так называемый Арало-Иртышский водораздел) и окаймляющими их с востока, юго-востока и юга (горы русского Дальнего Востока, Восточной Сибири, Средней Азии, Персии, Кавказа, Малой Азии), представляют собой мир, единый в себе и географически отличный как от стран, лежащих к западу, так и от стран, лежащих к юго-востоку и югу от него. «И если к первым приурочите имя "Европа", а ко вторым — имя
"Азия", то названному только что миру, как срединному и посредствующему, будет приличествовать имя "Евразия"» (Савицкий, 2010: 188). П. Н. Савицкий, определяя границу между лесной и степной зонами, назвал ее «становым хребтом Евразии» (там же: 549).
Евразийцы помнили, что, обладая этой территорией, Чингисхан создал великую империю, которая стала органической частью, костяком Московского государства.
Как и в предыдущие годы Россия (Евразия) не случайно рассматривается политиками и учеными как доминирующий стратегический район мира. Не случайно, известный русофоб и профессиональный геополитик З. Бжезинский, выступая на Мировом политическом форуме в Ярославле в 2011 г., сказал: «Последнее десятилетие XX века было отмечено тектоническим сдвигом в мировых делах... Евразия, тем не менее, сохраняет свое геополитическое значение. Не только ее западная часть — Европа — по-прежнему место сосредоточения значительной части мировой политической и экономической мощи, но и ее восточная часть — Азия — в последнее время стала жизненно важным центром экономического развития и растущего политического влияния. » (цит. по: Рудашевский, Рыскулов, 2012: Электр. ресурс). Далее он объясняет интерес США к этой части земного шара: «Евразия является центром мира, и тот, кто контролирует Евразию, осуществляет контроль над всем миром» (там же).
H.С.Трубецкой отмечал, что «туранские», или «урало-алтайские», племена в истории названной географической области «играли первоначально гораздо более значительную роль, чем восточно-славянские, русские племена. для правильного национального самосознания нам, русским, необходимо учитывать наличность в нас туранских братьев» (Трубецкой, 2012: 243).
По классификации известного этнолога и филолога, под туранскими народами разумеют пять групп:
I. Народы угро-финские (эсты, карелы, мордва, финны, угры, остяки и др., а также вымершие древние племена — меря, весь, мещеры, мурома);
2. Самоеды (ненцы, энцы, нганасан, селькупы);
3. Тюрки (турки, татары — крымские, казанские и др., балкарцы, калмыки, башкиры, туркмены, узбеки, алтайцы, якуты, чуваши, а также ряд исчезнувших народов — хазары, болгары, половцы). Описывая картографически (географически) и давая хозяйственный обзор окраин Российской империи, евразийцы считали необходимым включить в свои изыскания сведения, касающиеся казахов (в начале XX в. они назывались киргизами-кайсаками, кара-киргизами, киргизами) и территорий, на которых они проживали;
4. Монголы, к которым принадлежали в пределах России калмыки, буряты, а за ее пределами — собственно монголы в Монголии;
5. Маньчжуры. К ним, помимо них, принадлежали гольды (нанайцы) и тунгусы (эвенки) (Трубецкой, 2010: 244).
Н. С. Трубецкой, Н. А. Бердяев (который на первом этапе активно участвовал в евразийском движении), Н. О. Лосский, И. А. Ильин и др. раскрыли структуру и содержание такого фундаментального понятия, как менталитет, который имеет неявный характер с разбегающимися смыслами. Без понимания его сущности невозможно понять духовность человека как специфический способ психической жизни, как высшее выражение человечности. В своих трудах мыслители-эмигранты показали, что, будучи исторически преходящим феноменом, менталитет (также этноменталитет) как духовная субстанция функционирует в рамках определенного конкретного этноса. Этнический фактор влияет на весь спектр мотивов, установок, ценностных ориентаций, на социальное поведение как отдельного индивида, так и общности. (Королев, 2011). В частности, Н. А. Бердяев говорил о полярном характере русского национального характера, который является важной составной частью менталитета.
Например, русский человек одновременно бывает милосердным (к своим) и жестоким, даже беспощадным (к другим — «врагам»). Примечательно, что автор, предвосхищая наработки в области психологии, философии, культурологии, физиологии и т. д. конца XX — начала XXI в., уже в первой трети прошлого столетия указывал, что национальный характер (а значит, и менталитет) находится в развитии. Конечно, он не мог предвидеть кардинальных изменений на мировой арене (Вторая мировая война, «холодная война», крах СССР и мировой социалистической системы и др.), которые не только революционно меняли материальные условия людей, но и их духовно-нравственные ценности. В настоящее время наряду с формированием планетарного видения мира у современного человека возрождаются архетипы подсознания. Это дало основание ряду ученых рассматривать данную особенность современного бытия как «новоязычество» (В. Крутоус), «новая религиозность» (П. С. Гуревич). На предтечи данного этноявления в свое время указывали Н. А. Бердяев («новое средневековье»), П. А. Сорокин («сверхчувственная эпоха»).
Говоря о туранском психологическом облике в русской культуре, Н. С. Трубецкой отмечал, что он более всего проявляется у тюрок, которые играли в истории Евразии самую выдающуюся роль. «Типический тюрк, — писал он в своей работе «О туранском элементе в русской культуре», — не любит вдаваться в тонкости и в запутанные детали. Он предпочитает оперировать с основными, ясно воспринимаемыми образами и эти образы группировать в ясные простые схемы» (Трубецкой, 2010: 245). Вместе с тем ученый предупреждает, что ошибочно думать о схематичном мышлении кочевых народов, так как содержание эпических преданий тюркских племен решительно противоречит такому представлению. Тюркской фантазии характерен «смелый размах»: «картина, рисуемая этим воображением, не пестрит разнообразием красок и переходных тонов, а написана в основных тонах, широкими, порой даже колоссально широкими мазками» (там же: 253).
Значительное место в творчестве Н. А. Бердяева принадлежит пространственному фактору, который предопределил формирование русского национального характера и становление русской государственности. Как справедливо заметил исследователь жизни и творчества выдающегося мыслителя Т. А. Филиппова, «есть темы, которые по принципу музыкального рондо вновь и вновь повторяются в его работах, возникая на новом витке его философских увлечений» (Филиппова, 2010: 20).
Такой доминирующей мыслью о власти пространства в истории русской культуры является идея об «ушибленности русской души ширью», которая «не видит границу, и эта безграничность не освобождает, а порабощает ее» (Бердяев, 2010: 99).
В изучении наследия евразийцев большое, если не определяющее, значение имеет культурологический аспект, так как он дает прекрасную возможность представить в исторической динамике, проследить эволюцию «длинного» Серебряного века. Традиционно считается, что он был закончен Первой мировой войной и Октябрьской революцией. В действительности же творцы (правда, не все) этого взлета философской, художественно-эстетической, религиозной мысли, художественного творчества, оказавшись на чужбине, восприняв идеи, будоражащие мир искусства, продолжали создавать шедевры и достигали непревзойденных высот в сфере своей деятельности. В изгнании успешно создавали произведения, отмеченные «стремлением к запредельному», «исканию высшей правды», религиозные философы Н. А. Бердяев, В. В. Зеньковский, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк, писатели И. А. Бунин, И. С. Шмелев, В. Ф. Ходасевич, философ, историк-медиевист Л. П. Карсавин и др. Как пишет исследователь культуры Серебряного века Л. Г. Березовая, «гармония мысли, чувства, интуиции и творчества как новая творческая парадигма личности Серебряного века требовала энциклопедического типа знания, энциклопедического диапазона деятельности» (Березовая, 2011: 171).
Уже при жизни труды евразийцев (хотя активный «век» их короток: по существу, промежуток между двумя мировыми войнами) получили широкий отклик — как «за», так и «против». Они сами не скрывали, что их учение противоречиво, порождает массу ассоциаций. Как справедливо писали исследователи евразийства Л. И. Новикова и И. Н. Сиземская, «порой интерпретаторы домысливают и договаривают то, о чем предпочитали умалчивать сами авторы, порой идеи, высказанные по поводу конкретных исторических ситуаций, слишком произвольно переносятся на наши сегодняшние реалии» (Новикова, Сиземская, 1995: 6).
Ряд идей евразийцев был утопическим. В частности, они высказали идею о том, что можно путем отбора сформировать «демотический правящий слой», говоря современным языком, правящую элиту. Стремясь отграничить себя от европейской демократии, от псевдодемократической процедуры выборной системы, евразийцы грезили о том, что можно создать демократический строй, в основе которого лежала спайка между каким-то образом сконструированным правящим слоем и широкими народными массами. Из логических построений представителей данного направления самобытного и оригинального течения русского зарубежья вытекала идея идеократического государства. Евразийцы считали, что «идея-правительница» (а таковой они считали евразийскую идею) должна проникнуть во все сферы государственной и общественной жизни. В обобщающей, по существу, программной работе «Евразийство (опыт системного изложения)», датируемой 1926 г., намечалось создать новую партию, которая бы явилась носительницей этой новой идеологии и смогла бы занять место коммунистической. «Эта партия должна вместо большевиков стать основой и направляющей силой уже создавшегося в России нового правящего слоя» (Евразийство . , 1995: 273).
Представление об идейных и организационных основах евразийской партии имел расплывчатый смысл: это «государственно-идеологический союз», она раскидана по всей стране, «не совпадает с государственным аппаратом и определяется не функцией управления и идеологией». «Формально нечто подобное этому представляет собой итальянский фашизм, лишенный, впрочем, глубокой идеологии... » (там же). Н. Н. Алексеев полагал, что «формально (а не по существу) мы стоим ближе не к политическим партиям, а к таким объединениям, каковыми являются католические ордена и масоны. Но те и другие суть продукты западной культуры, западного христианства, мы же — восточники, и, конечно же, нас не могут вдохновить ни идеи иезуитов, ни идеи их западных антиподов — свободных мыслителей, реформаторов и протестантов... » (Алексеев, 1995: 181).
В своей историософской концепции евразийцы большое внимание уделяли проблемам религии, сожительству различных конфессий, в первую очередь православия и ислама, которые имеют глубокие корни на территории Евразии. Евразийцы рассматривали переживаемые события как катастрофу, как кризис европейской культуры, а нарождающуюся культуру, обращенную к Востоку, воспринимали как антитезу дряхлеющему Западу, погрязшему в атеизме и рационализме.
По прошествии десятка лет приходится признать правоту евразийцев в критике европеизма, в насаждении европейских (христианских) ценностей в незападном мире. Нельзя не заметить, что, говоря о содружестве различных религий, исповедуемых народами евразийского континента, евразийцы преувеличивали роль православия. На это обращали внимание в свое время сами евразийцы, которые отошли от движения в силу разных причин. Например, в результате того, что они признавали советскую власть как продолжательницу исторической мысли имперской России. Как писал П. М. Бицилли в статье «Два лика евразийства» (1927), «все дело портит их (евразийцев. — А. К.) проект "единственной правящей партии". Существование этой на "истинной", то есть православно-догматической, основе образованной партии тем самым создает для Церкви особенное положение как в Евразии, так и в национально-государственном ядре ее, собственно России. Положение церкви в Евразии, то есть в Российской империи, будет, при наличности «правящей православной партии», неизбежно положением одного из органов имперского властвования...» (Бицилли, 1995: 345). Критик евразийства делает вывод, что организованное, формальное подчинение религии и Церкви «приводит только к лицемерию, ханжеству, умалению самой религии и оскудению религиозного духа в Церкви» (там же: 347). И. А. Ильин высмеивал евразийцев за многочисленные заимствования, призывал к сохранению духовной самобытности, которая «нарочито не выдумывается», быть «страстно цельными» и в этой страстной цельности «искать Божественную, о Нем помышлять» (Ильин, 1995: 354). Особо резкую критику И. А. Ильина вызвал так называемый «умный рецепт» евразийцев, «чтобы русский человек, желая вернуть себе свою утраченную русскость, начал натаскивать себя на татарщину» (там же). И делал вывод, что это «и безнадежно, и фальшиво, и смешно» (там же).
П. П. Сувчинский, П. Н. Савицкий, Г. В. Вернадский, продолжая спор «западников» и «славянофилов», отводили России особое место, подчеркивали ее уникальность в истории и геополитике. Она не принадлежит ни Европе, ни Азии. П. Н. Савицкий видел вселенскую миссию России на геополитической карте мира. Но в то же время, находясь на стыке цивилизаций, она тяготеет к Азии, к туранской культуре. Одна из программных статей теоретиков евразийства так и называлась «Исход к Востоку». Отсюда они давали характерное название региону, который распластался на двух континентах, — Азиопа (в противовес Европе). В этом их современники усмотрели восточный изоляционизм, «самостийность», непонимание исторического развития России как части европейского мира и культуры. В наши дни есть стремление наклеить на этот исторический феномен ярлык «экстремистского национализма», который является свидетельством «вырождающегося славянофильства», что в перспективе неминуемо приведет к фашизму. К такому выводу пришел историк-эмигрант третьей волны А. Янов. Он голословно утверждал, что «учение Гумилева может стать идеальным фундаментом российской "коричневой" идеологии...» (Янов, 1992: 114).
Возвращаясь к евразийству как концепции, следует подчеркнуть, что с точки зрения современных подходов она содержит как актуальные идеи, требующие своего дальнейшего развития, так и отжившие, архаичные, не отвечающие реалиям дня.
По-прежнему актуально звучат, например, геополитические и геокультурные воззрения евразийцев, составляющие основу русской школы геополитики. Одно из важнейших достоинств этой школы — обоснование геополитического проекта будущего континента Евразии. П. Н. Савицкий ввел понятие «месторазвитие», которое соответствует каждой цивилизации как особому социокультурному организму. «Месторазвитие» он рассматривает как взаимное приспособление живых существ друг к другу в тесной связи с внешними географическими условиями, что создает особую гармонию и устойчивость среды (Савицкий, 1997: 332). Данное понятие отражает единство Евразии, единство материальных и духовных начал, географических и социокультурных сопряжений (Василенко, 2010: 189).
В географической среде, в «месторазвитии» необходимо, как указывали евразийцы, искать истоки самобытности различных стран и народов, населяющих Евразию. Обращение к «туранскому» началу, по мысли Л. П. Карсавина, не дает возможности русскому национальному сознанию сосредотачиваться только на славянском вопросе (Карсавин, 1927: 137). Взаимодействие, как принято считать, диалог цивилизаций, носителей этнокультурных традиций в обширном пространстве и на длительном отрезке времени породили «сверхнациональную», евразийскую культуру.
Обозначая значительную роль евразийцев в выделении Евразии как особого геополитического и геокультурного мира, справедливости ради следует отметить сильное влияние в их взглядах географического детерминизма. Хотя в своих трудах они выказывали знание современных зарубежных геополитических учений, в частности Х. Дж. Маккиндера, они, говоря о категории «месторазвитие», обосновывали новую отрасль обществознания — теософию как «синтез географических и исторических начал» (Савицкий, 1997: 286).
П. Н. Савицкий считается основоположником геополитики в русской научной и политической традиции. Как пишет Д. Е. Соколов, «уникальность евразийской геополитической модели Петра Савицкого заключается не только в простом противопоставлении интересов континентальной цивилизации интересам океанической, а именно в опоре этой теории на традицию русской мысли по данной проблематике и в попытке синтеза этой традиции с данными многих наук того времени. Такой системный подход сохранил актуальность некоторых выводов Савицкого и в наши дни» (Соколов, 2007: 125).
Евразийство как историологическая и историософская доктрина, естественно, не могло не получить ни теоретических, социогуманитарных откликов, интерпретаций.
Следует иметь ввиду, что противоборство «белых» и «красных» идей в эмигрантской среде, в том числе и гуманитарной продолжалось. Вторая мировая война провела резкий водораздел в самосознании как «материковой» советской России, так и русского зарубежья. Несмотря на то что евразийцы (правда, не все) были «преждевременными людьми», их взгляды на внутренние российские процессы нередко носили утопический характер, тем не менее они отражали идеи искания русского общества, которые объективно выражали срединное «местоположение» России — между Западом и Востоком.
Важно подчеркнуть, что евразийский проект переустройства России нашел широкую поддержку как внутри страны, так и за рубежом.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алексеев, Н. Н. (1995) Евразийцы и государство // Мир России — Евразия : Антология. М. : Высшая школа. 399 с. С. 176-190.
Ансамбль государственников (2012) [Электронный ресурс] // Завтра. 10 сентября. URL: http://zavtra.ru/content/view/ansambl-gosudarstvennikov/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: 10.10.2014).
Бердяев, Н. А. (2010) Избранные труды / сост., автор. коммент. Т. А. Филиппова, П. Н. Ба-ратов. М. : РОССПЭН. 648 с.
Березовая, Л. Г. (2011) Интеллектуальный Ренессанс Серебряного века // Историк и его время. Сборник статей. К 70-летию проф. В. В. Шелохаева / отв. ред. В. В. Журавлев. М. : РОССПЭН. 494 с. С. 158-175.
Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала XX века. Введение (2010) / рук. А. Б. Усманов. М. : РОССПЭН. 352 с.
Бицилли, П. М. (1995) Два лика евразийства // Мир России — Евразия : Антология. М. : Высшая школа. 399 с. С. 335-349.
Василенко, И. А. (2010) Геополитика современного мира : учеб. пособие. 2-е изд. М. : Юрайт. 395 с.
Волобуев, О. В., Морозов, А. Ю. (2010) Николай Сергеевич Трубецкой // Трубецкой, Н. С. Избранное. М. : РОССПЭН. 616 с. С. 5-42.
Евразийство (опыт систематического изложения) (1995) // Мир России — Евразия : Антология. М. : Высшая школа. 399 с. С. 233-290.
Ильин, И. А. (1995) Самобытность или оригинальничание? // Мир России — Евразия : Антология. М. : Высшая школа. 399 с. С. 349-354.
Карсавин, Л. П. (1927) Без догмата // Версты. № 2. С. 129-144.
Королев, А. А. (2011). Этноменталитет: сущность, структура, проблема формирования : монография. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. 104 с.
Леонтьев, К. Н. (1996) Восток, Россия и славянство : Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М. : Республика. 799 с.
Маккиндер, Х. Дж. (2006) Географическая ось истории // Геополитика: классика и современность : хрестоматия / сост. В. И. Буренко, А. А. Королев. М. : Изд-во Национального института бизнеса. 352 с. С. 56-73.
Новикова, Л. И., Сиземская, И. Н. (1995) Евразийский искус // Мир России — Евразия : Антология. М. : Высшая школа. 399 с. С. 5-20.
Петренко, Е. Л. (2010) Петр Николаевич Савицкий // Савицкий, П. Н. Избранное / сост., автор вступ. сл. Е. Л. Петренко. М. : РОССПЭН. 776 с. С. 5-37.
Рудашевский, В., Рыскулов, Д. (2012) Трансазиатский коридор развития [Электронный ресурс] // Независимая газета. 11 сентября. URL: http://www.ng.ru/energy/2012-09-11/9_transa-sia.html [архивировано в WebCite] (дата обращения: 19.05.2014).
Савицкий, П. Н. (1995) Географический обзор России-Евразии // Мир России — Евразия : Антология. М. : Высшая школа. 399 с. С. 219-233.
Савицкий, П. Н. (1997) Континент Евразия. М. : Аграф. 464 с.
Савицкий, П. Н. (2010) Избранное. М. : РОССПЭН. 776 с.
Соколов, Д. Е. (2007) Идеи П. Н. Савицкого в русской и мировой геополитической мысли XX века // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Т. 13. №36. С. 123-126.
Трубецкой, Н. С. (2010) Избранное. М. : РОССПЭН. 616 с.
Уотт, У. М. (1976) Влияние ислама на средневековую Европу. М. : Наука. 130 с.
Филиппова, Т. А. (2010) Николай Александрович Бердяев // Бердяев, Н. А. Избранные труды / сост., автор. коммент. Т. А. Филиппова, П. Н. Баратов. М. : РОССПЭН. 648 с. С. 5-40.
Янов, А. (1992) Учение Гумилева // Свободная мысль. № 17. С. 104-116.
Дата поступления: 20.05.2014 г.
THE EMERGENCE AND DEVELOPMENT OF EURASIANISM'S MAIN CONCEPTS
A. A. Korolev (Moscow University for the Humanities)
The article analyses the emergence and development of Eurasianism and its fundamental concepts as expressed by its ideologists and proponents, such as N. S. Trubetskoy, P. N. Savitskii, G. V. Flo-rovskii, P. N. Suvchinskii, G. V. Vernadskii, A. L. Liven. This Russian philosophic and political movement reflected both the achievements and deadlocks of the "long" "Silver age" spiritual strivings which were not fully interrupted by World War I and the 1917 Revolution, but continued by Russian emigrants abroad (in the so-called Russian Zarubezhie).
The representatives of Eurasianism (a theory asserting a special character of Russian and related Eastern cultures) raised a number of theoretical and practical issues and in part solved them. Among those issues were choosing a model of social reconstruction of Russian society; tracing the role of natural-climatic, geoeconomic, material, organizational, sociocultural and religious factors and their interconnections; the existence of a distinct Eurasian civilizational path; and determining the social and spiritual role of the Russian Orthodox Church in the Russian society.
The article follows the progress of the Eurasian thinkers' views on history, showing how they challenged the Eurocentric myth and embraced the "Turanic" (Turkic) idea as an explanation for their "Exodus to the East".
It is also shown that a number of Eurasian ideas, such as the "demotic ruling stratum", "governing idea", or the absolutization of the role of Russian Orthodox Church, were of Utopian nature.
Keywords: Eurasian development, Eurasian space, Eurasia, Russian philosophy, Turanic element, "mestorazvitiye" (place-development), Orthodoxy, ideocracy.
REFERENCES
Alekseev, N. N. (1995) Evraziitsy i gosudarstvo [The Representatives of Eurasianism and the State]. In: Mir Rossii — Evraziia : Antologiia [The World Russia — Eurasia: An Anthology]. Moscow, Vysshaia shkola Publ. 399 p. Pp. 176-190. (In Russ.).
Ansambl' gosudarstvennikov [The Harmony of Strong State Proponents] (2012). Zavtra. September 10. [online] Available at: http://zavtra.ru/content/view/ansambl-gosudarstvennikov/ [archived in WebCite] (accessed 10.10.2014). (In Russ.).
Berdyaev, N. A. (2010) Izbrannye trudy [Selected Works] / comp., notes by T. A. Filippova and P. N. Baratov. Moscow, ROSSPEN Publ. 648 p. (In Russ.).
Berezovaia, L. G. (2011) Intellektual'nyi Renessans Serebrianogo veka [The Intellectual Renaissance of the "Silver Age"]. In: Istorik i ego vremia. Sbornik statei. K 70-letiiu prof. V. V. Shelokh-aeva [A Historian and His Time: A Festschrift Dedicated to Professor V. V. Shelokhaev on His 70th Birthday] / ed. by V. V. Zhuravlev. Moscow, ROSSPEN Publ. 494 p. Pp. 158-175. (In Russ.).
Biblioteka otechestvennoi obshchestvennoi mysli s drevneishikh vremen do nachala XX veka. Vvedenie [The Library of Russian Social Thought from Ancient History to the Beginning of the 20th Century. Introduction] (2010) / project supervisor A. B. Usmanov. Moscow, ROSSPEN Publ. 352 p. (In Russ.).
Bitsilli, P. M. (1995) Dva lika evraziistva [The Two Faces of Eurasianism]. In: Mir Rossii — Evraziia : Antologiia [The World of Russia — Eurasia: An Anthology]. Moscow, Vysshaia shkola Publ. 399 p. Pp. 335-349. (In Russ.).
Vasilenko, I. A. (2010) Geopolitika sovremennogo mira : uchebnoe posobie [The Geopolitics of Modern World: A Textbook]. 2nd edn. Moscow, Iurait Publ. 395 p. (In Russ.).
Volobuev, O. V. and Morozov, A. Yu. (2010) Nikolai Sergeevich Trubetskoy. In: Trubetskoy, N. S. Izbrannoe [Selected Works]. Moscow, ROSSPEN Publ. 616 p. Pp. 5-42. (In Russ.).
Evraziistvo (opyt sistematicheskogo izlozheniia) [Eurasianism (An Attempt at Systematic Exposition)]. (1995) In: Mir Rossii — Evraziia : Antologiia [The World of Russia — Eurasia: An Anthology]. Moscow, Vysshaia shkola Publ. 399 p. Pp. 233-290. (In Russ.).
Ilyin, I. A. (1995) Samobytnost' ili original'nichanie? [Originality or Trying to Be Original?]. In: Mir Rossii — Evraziia : Antologiia [The World of Russia — Eurasia: An Anthology]. Moscow, Vysshaia shkola Publ. 399 p. Pp. 349-354. (In Russ.).
Karsavin, L. P. (1927) Bez dogmata [Without Dogma]. Versty, no. 2, pp. 129-144. (In Russ.).
Korolev, A. A. (2011). Etnomentalitet: sushchnost', struktura, problema formirovaniia [Ethno-mentality: Essence, Structure, Problem of Development]. Moscow, Moscow University for the Humanities Press. 104 p. (In Russ.).
Leontiev, K. N. (1996) Vostok, Rossiia i slavianstvo : Filosofskaia i politicheskaia publitsistika. Dukhovnaia proza (1872-1891) [The East, Russia and Slavic Peoples: Philosophic and Political Writing on Current Affairs. Spiritual Prose (1872-1891)]. Moscow, Respublika Publ. 799 p. (In Russ.).
Mackinder, H. J. (2006) Geograficheskaia os' istorii [The Geographical Pivot of History]. In: Geopolitika: klassika i sovremennost'. Khrestomatiia [Geopolitics: Classic and Modern Writing: A Reader] / comp. by V. I. Burenko and A. A. Korolev. Moscow, National Institute of Business Press. 352 p. Pp. 56-73. (In Russ.).
Novikova, L. I. and Sizemskaia, I. N. (1995) Evraziiskii iskus [The Eurasian Temptation]. In: Mir Rossii — Evraziia : Antologiia [The World of Russia — Eurasia: An Anthology]. Moscow, Vysshaia shkola Publ. 399 p. Pp. 5-20. (In Russ.).
Petrenko, E. L. (2010) Petr Nikolaevich Savitskii. In: Savitskii, P. N. Izbrannoe [Selected Works] / comp., introduction by E. L. Petrenko. Moscow, ROSSPEN Publ. 776 p. Pp. 5-37. (In Russ.).
Rudashevskii, V. and Ryskulov, D. (2012) Transaziatskii koridor razvitiia [Trans-Asian Corridor of Development]. Nezavisimaia gazeta. September 11. [online] Available at: http://www.ng.ru/ener-gy/2012-09-11/9_transasia.html [archived in WebCite] (accessed 19.05.2014). (In Russ.).
Savitskii, P. N. (1995) Geograficheskii obzor Rossii-Evrazii [A Geographical Review of Russia — Eurasia]. In: Mir Rossii — Evraziia: Antologiia [The World of Russia — Eurasia: An Anthology]. Moscow, Vysshaia shkola Publ. 399 p. Pp. 219-233. (In Russ.).
Savitskii, P. N. (1997) Kontinent Evraziia [The Eurasian Continent]. Moscow, Agraf Publ. 464 p. (In Russ.).
Savitskii, P. N. (2010) Izbrannoe [Selected Works]. Moscow, ROSSPEN Publ. 776 p. (In Russ.).
Sokolov, D. E. (2007) Idei P. N. Savitskogo v russkoi i mirovoi geopoliticheskoi mysli XX veka [P.N. Savitskii's Ideas in the Russian and World Geopolitical Thought of the 20th Century]. Izvestiia Rossiiskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A. I. Gertsena, vol. 13, no. 36, pp. 123-126. (In Russ.).
Trubetskoy, N. S. (2010). Izbrannoe [Selected Works]. Moscow, ROSSPEN Publ. 616 p. (In Russ.).
Watt, W. M. (1976). Vliianie islama na srednevekovuiu Evropu [The Influence of Islam on Medieval Europe]. Moscow, Nauka Publ. 130 p. (In Russ.).
Filippova, T. A. (2010) Nikolai Aleksandrovich Berdyaev. In: Berdyaev, N. A. Izbrannye trudy [Selected Works] / comp., notes by T. A. Filippova and P. N. Baratov. Moscow, ROSSPEN Publ. 648 p. Pp. 5-40. (In Russ.).
Yanov, A. (1992) Uchenie Gumileva [The Doctrine ofGumilev]. Svobodnaia mysl', no. 17, pp. 104-116. (In Russ.).
Submission date: 20.05.2014.
Королев Анатолий Акимович (Московский гуманитарный университет)
Королев Анатолий Акимович — доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры всеобщей истории Московского гуманитарного университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации. Адрес: 111395, Россия, г. Москва, ул. Юности, д. 5. Тел.: +7 (499) 374-55-81. Эл. адрес: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Korolev Anatoly Akimovich, Doctor of History, Professor, Department of History, Moscow University for the Humanities; Honoured Scientist of the Russian Federation. Postal address: 5 Yunosti St., 111395 Moscow, Russian Federation. Tel.: +7 (499) 374-55-81. E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Журнал Знание. Понимание. Умение
https://cyberleninka.ru/article/n/stanovlenie-i-razvitie-evraziyskih-idey
Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана
Ключевые слова: евразийство, Восток-Запад-Россия, Европа, Азия, Евразия, европоцентризм, «азиатское» («туранское») начало (элемент), «симфоническая личность», обособленные культурные единицы, индивидуация, «месторазвитие».
The article analyzes the philosophy of culture of Eurasia since its beginning rejecting Eurocentric set in study of cultures and does not allow for constructing the hierarchy of values between cultures. It is characterized by relativism in the study of cultures, the basic equivalence of all cultures and the rejection of the opposition "culture - barbarism". Eurasian concept of culture represented the views of most major ideologues of this movement - N.S. Trubetskoy and P.N. Savitsky.
Key words: Eurasianism, East-West-Russia, Europe, Asia, Eurasia, Eurocentrism, "Asian" ("Turan") beginning (element), "a symphonic personality", separate cultural unit, individuation, the place of development.
Первая мировая война и Октябрьская революция 1917 года в России сразу же находят глубокое отражение в культурологической мысли. В 1920-х годах в среде эмигрантской интеллигенции как реакция на события 1917 года возникает так называемое евразийство, которое с самого начала отвергает европоцентристские установки в исследовании культур и не допускает построения ценностной иерархии между культурами. Это течение русской культурологической мысли дает наиболее яркое и вместе с тем оптимистическое осмысление наступившей новой эпохи исторического развития культуры; для него характерен релятивизм в изучении культур, принципиальная равноценность всех культур и отказ от оппозиции «культура - варварство».
Основателями и наиболее крупными представителями рассматриваемого течения являются филолог и культуролог князь Н.С. Трубецкой, видный географ и политолог П.Н. Савицкий, а также религиозный философ и богослов Г.В. Флоровский, историк Г.В. Вернадский, искусствовед и публицист П.П. Сувчинский.
Евразийство - идейное движение, находящееся в связи со славянофильством, почвенничеством и особенно с пушкинской традицией в русской общественной мысли, представленной именами Н.В. Гоголя, Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова; идейное движение, готовившее обновленный взгляд на Россию, ее историю и культуру. В рамках евразийства переосмысливается выработанная в философии истории формула «Восток - Запад - Россия». Евразийцы стремятся понять своеобразие истории и культуры России как континента, объединяющего Европу и Азию. Критикуя Европу и выступая против европоцентризма, подобно славянофилам, евразийцы, тем не менее, не идеализируют русское бытие, хотя и считают, что европейцы, обогнав россиян в экспериментальной науке, отстают от них в идеологии и нравственности. Вместе с тем они предлагают новые пути исследования различных культур и переосмысление самого понятия «культура».
В самом общем виде их взгляды сводятся к следующему: Россия - это не Европа и не Азия, а весьма самобытная страна-континент Евразия с преобладанием в ней не европейского, а «азиатского» («туранского»), более органичного для нее начала. Евразийцы исходят из того, что Евразия представляет собой ту наделенную естественными границами географическую область, которую в стихийном историческом процессе суждено в конечном счете освоить русскому народу - наследнику скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар, камских болгар и монголов. Так, П.Н. Савицкий вкладывает в понятия «Европа», «Азия» и «Евразия» культурно-историческое содержание. И хотя он фиксирует культурное влияние на Россию Юга (Византия), Востока (культуры степных кочевников Азии) и Запада (западноевропейская культура), основная его идея заключается в отрицании существования универсального «прогресса» культуры, в утверждении мысли о том, что русская культура не лучше и не хуже, не выше и не ниже других культур, что она (как и они) просто другая, обладающая собственным своеобразием.
Европа, включая западное славянство, представляется евразийцам отнюдь не образцом, а опасным для российской культуры фактором. Так, идеи представительной демократии и социализма, якобы противопоказанные Евразии, по мнению евразийцев, искусственно были занесены в Россию из Западной Европы. Российский социум уподобляется ими некой «симфонической личности», в которой основным цементирующим началом является православие, плодотворно сосуществующее с другими нехристианскими религиями и культурами в режиме диалога. Согласно утверждению Н.С. Трубецкого, христианство - не «элемент» определенной культуры, а «фермент», привносимый в самые разнообразные религиозно-культурные общности.
В своих многочисленных работах, таких как «Европа и человечество», «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения», «На путях. Утверждение евразийцев», «Россия и латинство», «Евразийский временник» и других, Николай Сергеевич Трубецкой развертывает критику таких идолов, как эволюционизм, европоцентризм и эгоцентризм в интерпретации исторических форм культуры.
Уже в начале своего творческого пути Н.С. Трубецкой считает, что изучение русского самосознания нельзя ограничивать узконациональными рамками, необходимо изучение культур всех рядом проживающих народов. Его культурологические установки созвучны идеям И.Г. Гердера, раздвинувшего узкие рамки европоцентризма. Он отклоняет оценку народов и их культур по степени совершенства и выдвигает принцип их равноценности и качественной несоизмеримости. Для него не существуют «высшие» и «низшие» культуры, а лишь похожие и непохожие. Н.С. Трубецкой не признает за европейской культурой, под которой подразумевает культуру романо-германских народов, права на лидерство. Вслед за Н.Я. Данилевским он считает невозможным существование единой общечеловеческой культуры. Он выступает против любой формы «ложного национализма», стремящегося навязать другому народу свои культурные ценности, поскольку каждый народ имеет право на индивидуальность.
На основе сжатого, но тщательного анализа понятий «европейская культура» и «европеизация» он приходит к выводу, что европейская культура не есть нечто абсолютное, она не является культурой всего человечества, а представляет собой лишь продукт творчества количественно ограниченной, обладающей определенными этническими и этнографическими чертами группы народов, имеющих общую историю.
Европоцентризм для Н.С. Трубецкого - это не только выражение национального эгоцентризма, но и методология эволюционизма в трактовке исторических форм культуры. Европейский космополитизм утверждает, что европейская культура совпадает с культурой человечества и представляет собой высшую форму в эволюции социальных и культурных форм. «В основе космополитизма, этой религии общечеловеческой, оказывается антикультурное начало - эгоцентризм» (4, с. 62), то есть бессознательный предрассудок, умаляющий другие культуры и возвеличивающий европейскую, а точнее - романо-германскую, культуру.
Такого рода эгоцентрический предрассудок коренится не только в шовинизме, но и в представлениях об «эволюционной лестнице», о «ступенях развития», которые в конечном счете приводят к утверждению идеи прогресса в развитии человеческого рода и к утверждению одной из культур в качестве высшего этапа в этом прогрессе. По словам Н.С. Трубецкого, эволюционный подход не может основываться и на введении различных уровней сложности в организации обществ и культур, поскольку «эволюция так же часто идет в сторону упрощения, как и в сторону уложения. Поэтому степень сложности никак не может служить мерилом прогресса» (4, с. 80). Вместо эволюционной лестницы философ предлагает иной подход к многообразию культур: «Вместо принципа градации народов и культур по степеням совершенства - новый принцип равноценности и качественной несоизмеримости всех культур и народов земного шара. Момент оценки должен быть раз навсегда изгнан из этнологии и истории культуры ... ибо оценка всегда основана на эгоцентризме. Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие» (4, с. 81).
Н.С. Трубецкой выделяет в жизни культуры два процесса - открытие или создание человеком новых ценностей и их распространение, нередко сопровождаемое борьбой за признание. Он особо подчеркивает важность культурных традиций в передаче культуры другим поколениям. Внутри каждой культуры философ выделяет «обособленные культурные единицы», представленные классами, сословиями и профессиональными слоями.
Поворот Н.С. Трубецкого к евразийству ощущается уже в работе «К проблеме русского самопознания». Здесь культура связывается с личностью, а сама личность трактуется весьма расширительно: «евразийство значительно углубляет и расширяет понятие личности, оперируя не только с "частночеловеческой", но и с "многочеловеческой", "симфонической", личностью. Так, личностью с евразийской точки зрения является не только отдельный человек, но и народ. Мало того, даже целая группа народов, создавших, создающих или могущих создать особую культуру, рассматривается как личность: ибо культура как совокупность и система культурных ценностей предполагает целесообразное творчество, а такое творчество предполагает личность, немыслимо без личности» (4, с. 105).
Философ предлагает программу своеобразного учения о личности, которое, по его мнению, должно стать основой всякого европейского мировоззрения. Это особая наука - персонология. В полном соответствии со своим тезисом о европеизации и учением о личности Н.С. Трубецкой формулирует понятие истинного национализма, устанавливающего, что каждый народ обладает собственной, отличной от других культурой («культура должна быть для каждого народа другая»), а поэтому стремление к формированию общечеловеческой культуры должно быть отвергнуто.
Помимо «частночеловеческой» личности философ вводит понятия «многочеловеческой личности» (народа и нации), статической иерархии личностей и динамической системы «разновременных индивидуаций». Так слишком сложно выглядит понятие культурной единицы, отождествляемой с разными типами личности - от индивидуальной личности до личности, включающей в себя множество лиц и даже народов и этносов.
Изучение культур может быть осуществлено как самопознание личности, причем личности, взятой во всем многообразии ее форм. Самопознание индивидуальной личности достигается в деятельности не одного мышления, а благодаря всему духовному опыту личности. Реализуется это самопознание «не в одних научных или иных рассудочных построениях и утверждениях, но и во всяком творчестве данной личности - художественном, организационном и техническом» (4, с. 111).
Если таким субъектом-личностью оказывается народ, то самопознание достигается в самобытной национальной культуре, поскольку именно в ней наиболее ярко выражается своеобразие народа - его этническая и национальная психология, его обычаи и традиции, духовные потребности и предрасположения, эстетические вкусы и нравственные устремления.
Общечеловеческая культура невозможна. Стремление построить общечеловеческую культуру означает, что отдается приоритет логике, рационалистической науке и материальной технике при умалении роли религии, этики и эстетики. «Однородная общечеловеческая культура неизбежно становится безбожной, богоборческой, столпотворенческой» (4, с. 330). Стремление построить унифицированную, однородную культуру характерно для европейской культуры, которая насаждает формы быта, покоящиеся на материально-утилитарных и рационалистических основаниях, и которая подавляет национальное своеобразие иных культур.
Культуры, близкие друг к другу, характеризуются рядом сходных черт и образуют культурно-исторические зоны, границы которых взаимно перекрещиваются. Культура, понимаемая евразийцами как плод деятельности определенных этнических единиц - нации или группы наций, включает в себя культуру масс («низов») и культуру элиты («верхов»), между которыми всегда существуют обмен и взаимодействие. Она включает в себя, прежде всего, нововведения, сформированные на базе собственных культурных традиций, и заимствования извне. Иными словами, национальные культуры проницаемы для других культур, они органически перерабатывают заимствования из других культур, создавая при этом новое единое целое.
Под этим углом зрения Н.С. Трубецкой в статьях «Наследие Чингисхана. Взгляд на российскую историю не с Запада, а с Востока» и «О туранском элементе в русской культуре» и рассматривает историю русской культуры, которая наряду со славянскими элементами удерживает в себе многие элементы заимствований из культуры «туранских», или «урало-алтайских», этносов, восприняв принципы государственной организации, осуществленные Чингисханом. Мыслитель подчеркивает важность «туранского» элемента в русской культуре, который проявляется, главным образом, в психической структуре русского народа. Подобные идеи мыслителя о положительном значении ценностей культур Азии вызвали полемику и острую критику среди его оппонентов.
И, наконец, Н.С. Трубецкой пытается показать, что общеславянский элемент в русской культуре сводится исключительно к языковому родству. В работе «Вавилонская башня и смешение языков» философ отмечает, что наиболее жизнеспособной является культура отдельного «национального организма», а из национальных культур образуется «радужная сеть» культур - единая, гармоничная и в то же время бесконечно разнообразная. Поскольку идеологическая дорога Европы «пройдена до конца» и привела в тупик, полагает Н.С. Трубецкой, то русские должны отказаться от европейских форм политического мышления, перестать верить в возможности идеального законодательства, якобы автоматически гарантирующего всеобщее благополучие.
Своеобразие русской культуры Н.С. Трубецкой и все евразийцы усматривают в первую очередь в православии, которое пронизывает весь быт русского народа и становится ведущей ценностью культуры, сливаясь с национальной психикой. Христианство оценивается им как «фермент, привносимый в самые разнообразные культуры» - от Абиссинии до России (4, с. 336). По мнению русского философа, «великие культуры всегда религиозны, безрелигиозные культуры - упадочны» (4, с. 294). Новая национальная русская культура может быть создана только тогда, когда православие не только войдет в быт русского народа, став «бытовым исповедничеством», но станет центром жизни всей культуры.
Идеи, высказанные С.Н. Трубецким, получают развитие в трудах еще одно лидера евразийцев - Петра Николаевича Савицкого. В программном изложении евразийства, автором которого, возможно, является именно он, подчеркивается, что «культура - органическое и специфическое единство, живой организм. Она всегда предполагает существование осуществляющего себя в ней субъекта, особую симфоническую личность. И этот субъект культуры (культуро-субъект), как всякая личность, рождается, развивается, умирает» (1, с. 157). В данной программе особо акцентируется религиозный характер культуры, которая «должна сознательно обосновывать себя на ценностях религиозных» (1, с. 279). Православная культура оценивается здесь как наиболее адекватная универсальной и абсолютной культуре. Тем самым допускается то, что ряд идеологов евразийства отрицает, а именно - существование некоей универсальной культуры.
Из сказанного становится несомненным, что философская культура евразийцев коренится в философско-исторической концепции, проводящей теократические идеи. Типы культур вычленяются евразийцами в соответствии с типами субъектов культурного творчества - индивидуальной и коллективной личностью; а поскольку исходной точкой философии культуры является всеединство, постольку человек - это не творец культуры, а всего лишь ее выразитель, «орган соборной личности». Известный русский философ Н.О. Лосский совершенно справедливо отмечает, что в учении Л.П. Карсавина любая из личностей «является одним и тем же всеединством» и что «у него нет концепции истинной вечной индивидуальной уникальности как абсолютной ценности» (2, с. 317). Данное замечание абсолютно справедливо по отношению ко всем евразийцам.
Если Н.С. Трубецкой и Л.П. Карсавин преимущественно обращают внимание на такие элементы национальной культуры, как религия и язык, то П.Н. Савицкий и П.П. Сувчинский - на экономические и эколого-географические условия жизни этносов и нации, обосновывая и разрабатывая географическую теорию евразийства.
Необходимо отметить, что по мере развития евразийства, меняется и его отношение к эволюционизму и типологии культур. Если Н.С. Трубецкой дает эволюционизму негативную оценку, по сути, отождествляя его с европоцентризмом, то русский экономист-географ, историк, философ, поэт П.Н. Савицкий в создании своей типологии культур уже целиком исходит из эволюционистских принципов. Он подчеркивает значение эколого-географической среды в способах землепользования, в образе жизни тех или иных этносов и наций (степь, оседлость, кочевничество и т.д.), в формах социальной организации и культуры.
В статье «Миграция культуры» он отмечает, что «эволюцию культуры можно, между прочим, рассматривать с точки зрения географического перемещения ее центров, то есть сосредоточий культурной жизни тех народов, которые в ту или иную эпоху оказывали наибольшее влияние на окружающую среду» (3, с. 371). П.Н. Савицкий обращает особое внимание на географическое перемещение культурных центров и отмечает, что в истории человечества сменяют друг друга культура переднеа-зиатская, средиземноморская и западноевропейская. Преемницей западноевропейской культуры явятся культуры североамериканская и евразийская. По мнению исследователя, миграция культуры связана с миграцией этносов и народов в регионы с более суровым климатом. Он предпочитает говорить о культурно-географической и культурно-этнографической эволюции, которая находит свое выражение и в изменении самого содержания культуры. Согласно закону, сформулированному П.Н. Савицким, «более поздние культуры рождаются в более холодных странах».
П.Н. Савицкий внес решающий вклад в развитие евразийской доктрины, ее географическое и геополитическое обоснование. Историю России он представляет как процесс превращения Евразии, как географического мира, в Россию-Евразию, представляющую собой геополитическое единство, отличное от Западной Европы и Азии. Согласно его точке зрения, самобытность России заключается в том, что она есть нечто целое, объединяющее Европу и Азию, которое, в свою очередь, есть целостный индивидуум и одновременно географическая, этническая, хозяйственная, историческая и т.п. «местность».
Россия-Евразия есть особый географический мир. Россия - это «целостный Востоко-Запад», в котором сильнее всего проявляется «азиатский элемент» и «степная стихия», унаследованные от монголо-татарского ига. По мнению П.Н. Савицкого, именно оно оказало благоприятное влияние при сохранении «чистоты национального творчества» русских. В то же время на территории, оказавшейся под влиянием Литвы и Польши, самобытная русская культура почти исчезает. Своеобразно и отношение ученого к Октябрьской революции 1917 года, которая, по его утверждению, не изменяет направления исторического прогресса, поскольку Евразия остается «месторазвитием» русско-православной цивилизации, подвергнувшейся лишь «мутации» в новых условиях. Россия не отказывается от заимствования у западной цивилизации материально-технических достижений, хотя и «выпадает из рамок европейского бытия», но сохраняет, благодаря православию, самостоятельность в духовно-нравственной сфере.
В 1921 году евразийцы выдвигают лозунг экономического самосохранения евразийского «Континента-Океана», что в значительной мере и происходит в ходе выполнения первого пятилетнего плана. Несколько позже русская действительность созревает и для принятия другого лозунга - выхода «Континента-Океана к океанам». Однако чтобы подобный выход мог стать реальностью, необходимо обеспечить единство русского побережья.
Евразия - это единый исторический мир, который, образно говоря, настолько «врос» в Европу, что намеченный в свое время Н.Я. Данилевским ряд культурно-исторических типов, с точки зрения П.Н. Савицкого, вполне может быть дополнен новым культурно-историческим типом - евразийским.
Концепция культуры евразийства противоречивым образом сочетает в себе обращение к христианской религии как к ядру культуры, с одной стороны, и к эколого-географической среде - с другой. Это противоречивое сочетание и составляет особенность евразийства, нашедшую свое выражение и в философии истории, и в философии культуры, где идея культуры связывается с православным христианством и вместе с тем поиск ее обоснования проводится и в эколого-географической среде.
Противоречивость комплекса культурологических идей евразийства позволяет одним из его теоретиков (Н.С. Трубецкому, Л.П. Карсавину) сделать акцент на спиритуалистических моментах, а другим (П.Н. Савицкому, П.П. Сувчинскому) на природно-экологических. Натуралистический подход к феномену и процессам культуры, постепенно выходящий на доминирующие позиции, позволяет теоретикам евразийства осмыслить единство культуры и природы, преодолеть разрыв между гуманитарными и естественнонаучными дисциплинами, учесть в типологии культур специфику отношения к природе различных социальных групп. Данный подход оказался весьма перспективным и нашел продолжение в культурной и социальной антропологии 1960-70-х годов, которая стремилась осмыслить своеобразие культур в той или иной экологической среде и построить типологию обществ и их культур на основе принципов социальной экологии. Развивая этот подход, Ж. Делёз и Ф. Гваттари выдвигают новую версию связи философии с географией - геофилософию, а Л.Н. Гумилев, восприняв идеи евразийства, соединяет их с концепцией А.Дж. Тойнби.
Примечания
1. Карсавин, Л. П. Государство и кризис демократии / Л.П. Карсавин // Новый мир. - 1991. - № 1.
2. Лосский, Н. О. История русской философии / Н.О. Лосский. - М., 1954.
3. Мир России - Евразия: [антология] / сост. Л.И. Новикова, Н.И. Сиземская. - М., 1995.
4. Трубецкой, Н. С. История. Культура. Язык / Н.С. Трубецкой. - М., 1995.
Чернышова Анна Владимировна
Журнал Вестник Московского государственного университета культуры и искусств март-апрель 2011
https://cyberleninka.ru/article/n/filosofiya-kultury-evraziystva
Актуальность темы исследования. Происходящие трансформационные процессы в современной России, направленные на модернизацию различных аспектов жизни общества, выдвинули на первый план вопрос о путях развития России и ее будущем. Попытки ответить на него неизбежно обращают наше внимание к прошлому опыту: «Сегодня российский мыслитель находится на распутье: он вынужден либо эклектично соединять в своего рода компендиуме новомодные направления, развиваемые зарубежными коллегами, либо в собственной истории и культуре искать момент заброшенного старта. Отсюда неизбежность переосмысления всего богатого наследия русской философии»1. Самобытной частью этого культурного наследия является евразийство.
Евразийство - одно из ярких социально-политических учений российской общественной мысли XX века, которое активно искало ответы на вопросы о самоидентификации. Евразийцы утверждали, что никакое изменение политического строя, никакие действия, направленные на интеграцию в мировое сообщество, не избавят Российское государство от в той или иной степени конфронтации с Западом. Данный тезис разделяют и некоторые современные западные идеологи. Актуальность евразийства косвенно подтверждается и повышенным интересом к нему современных западных идеологов. В частности, 3. Бжезинский уделяет пристальное внимание евразийской идеологии 20-х гг. XX века в своей книге «Великая шахматная доска»: «При этом, однако, совершенно ясно, что столь серьезные политические фигуры, как 3. Бжезинский, не будут тратить время на развенчание никчемных и утопических проектов», это «верный знак того, что евразийское мировоззрение есть реальная и мощная идейная основа
1 Толмачев В.В. Евразийский подход к национальному вопросу в контексте современности // Этносоциальные процессы н Сибири. - Новосибирск, 1998. - С.60.
Бывпшй советник по национальной безопасности президента США в годы «холодной войны», консультант Центра стратегических и международных исследований 3. Бжезинский анализирует геополитическую ситуацию текущего десятилетия в мире и особенно на Евразийском континенте. консолидации сил»3. Евразийское мировоззрение открыто рассматривается 3. Бжезинским в качестве весьма опасной для США доктрины, угрожающей американским интересам на евразийском пространстве.
История возникновения евразийства связана с великими потрясениями, постигшими нашу страну в начале XX века. Начиная с XIX века существенно возрастает интерес представителей русской интеллигенции — писателей, философов, социологов — к вопросам, посвященным взаимоотношениям России и Европы, и глубинным, но неоднозначным связям России с Азией и Востоком. Имеющийся на тот момент опыт интеграции Российской империи в социокультурное пространство Западной Европы и его неоднозначные последствия послужили основанием для зарождения евразийства, развивавшегося в среде патриотически настроенной эмигрантской интеллигенции в 20-30-е гг. XX века.
Евразийцы известны в основном как философы, историки, политические мыслители, создавшие своеобразное социально-политическое и геополитическое учение. Они были высокообразованными и широко эрудированными людьми, но никто из них не являлся социологом. Однако можно отметить наличие специфических социологических элементов евразийства и их актуальность для современности - каждый культурно-исторический тип может развиваться только в собственном месторазвитии.
Географический детерминизм, в котором часто упрекают евразийцев4, — это лишь средство для обоснования ряда теоретических построений, которые относятся к сфере геополитики, этносоциологии, социологии культуры и т.д. Актуальность исследования евразийства обусловлена также рядом объективных факторов, связанных с проблемами трансформации российского общества. Важно использовать отдельные элементы евразийства для формирования идей, способствующих возрождению экономического и социокультурного потенциала постсоветского пространства.
3 Пеанов А.В. Евразийство: ключевые идеи, ценности, политические приоритеты: монография / Л.В. Иванов, IO.B. Попков, К.Л. 'Погашен, М.Ю. Шишин. - Барнаул, 2007. - С. 34-35.
4 П.Н. Савицкий, отвечая на обвинения в геофафическом детерминизме, писал, чго «утверждение понятия «местразвише» не равнозначаще пропонеданию «географического материализма». Это последнее имя подходило бы к системе <?? рафичсского монизма», которая все явления человеческой истории и жизни возводила бы к географическим началам. Концепция «месторазвития» сочетаема с признанием множественности форм человеческой истории и жизни, с выделением, наряду с географическим, самобытного и ни к чему не сводимого духовного начала жизни». См.: Савицкий ll.il. Континент Евразии.-М., 1997.-С.292.
Евразийство является комплексной теорией, которая сочетает в себе наследие различных учений, утверждающих своеобразие культуры России и апеллирующих к представлениям о фундаментальных различиях западной и восточной цивилизаций. Н.С. Трубецкой, подчеркивая, что европейской науке не хватает знания законов жизни и развития культуры, указывал, что евразийцам близки воззрения французского социолога конца XIX века Г. Тарда, и развивая идею последнего о передаче культурных ценностей по традиции, дополнил ее влиянием роли наследственности. Именно присутствие в русской культуре и истории наряду с западными еще и восточных компонентов делало русскую культуру в глазах евразийцев более сложной смысловой системой.
Предложенная евразийцами междисциплинарная методология исследования особенностей разных «месторазвитий» является методологически востребованной и теоретически актуальной. Евразийская идея позволяет в полной мере выявить творческий потенциал и своеобразие национальных евразийских культур и заложить фундамент их продуктивного межэтнического и межкультурного диалога.
Евразийцы пытались осмыслить одну из традиционных проблем русской социологии — проблему отношения к ценностям западной культуры, интерпретации их роли в развитии российской культуры. Проблема европеизации России подверглась серьезному анализу в полемике между западниками и славянофилами. Тезис евразийцев о том, что западная культура не имеет будущего и неотвратимо приходит в упадок, Европа не будет вечно занимать передовые позиции находит, своих сторонников и в современном мире5.
В настоящее время ощущается потребность в идее, которая была бы способна сплотить вокруг себя гетерогенные социокультурные образования постсоветского пространства, преодолеть многие внутренние (национальные, религиозные, территориальные) противоречия и стать фундаментом для строительства нового подхода к межкультурному взаимодействию6. При этом некоторые теоретические разработки евразийства могут сыграть позитивную роль. В исследованиях евразийцев переплетаются историософские, географические, социологические элементы, эвристическое значение которых проявляется в системной целостности при обосновании единства России-Евразии.
Степень научной разработанности проблемы. Идейно-теоретическое наследие евразийцев в последние годы стало предметом пристального интереса, о чем свидетельствуют переиздания работ евразийских авторов, издание работ зарубежных исследователей евразийства, появление исследований евразийского течения в отечественной науке. С середины 20-х годов XX века евразийская литература пополнилась новыми именами. С евразийскими изданиями сотрудничали авторы7, которые не разделяли идейно-теоретических основ течения, но работы которых в той или иной мере оказались созвучными последним. Также Н.А. Бердяев, не являясь сторонником евразийских взглядов, тем не менее признавал, что Россия находится не в одной только Европе, но и в Азии тоже: «Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное»8.
5 В частности, известный сингапурский политолог Кишор Махбубани обосновывает причины постепенного смешения влияния с Запада на Восток. См.: Mahbubani К. Can Asians 'I hink? - Singapore, Kuala Lumpur, 1998.
6 В свое время известный хорватский философ IO. Крижанич выступал за содружество славянских народов пол эгидой русского государства. Крижанич собрал большой и интересный материал о различных сторонах российской действительности. Знакомство с политическими порядками европейских стран позволило ему провести сравнительный анализ и представить прогноз дальнейшего развития России с учетом уже накопленного другими народами опыта государственного и правового строительства. См.: Крижанич Ю. Политика. - М.: Новый свет, 1997.
7 В частности, Карташов Л.В., Бииилли П. М., Ильин B.H., Шахматов M.B., Садовский Я.Д.
Литература о евразийстве стала складываться практически с самого начала существования течения — в виде рецензий, полемических статей, критических обзоров. Авторами подчас выступали бывшие евразийцы, которые, отойдя от течения, порвав с ним, стали на позиции его критиков или аналитиков. В послевоенный период наследие евразийцев явилось предметом академического изучения. Однако актуальность для современной России многих положений евразийцев определила тот факт, что интерес к ним не ограничивается рамками научных изданий.
Большинство западных исследований евразийства почти всегда проявляло интерес к политической и религиозной мысли евразийцев. Это означало, что евразийство часто представлялось как явление, сходное с такими политическими течениями, как «сменовеховство» или «младоросы». Целый ряд исследователей, занимающихся политическим аспектом международного положения, рассматривал евразийство только как геополитическую доктрину, выделяя прежде всего роль географического и геополитического положения России в мире (К. Хаусхофер, С. Хантингтон, 3. Бжезинский, B.JI. Цымбурский9). Некоторая часть современных работ российских исследователей посвящены отношению евразийцев к коммунизму. Социология, философия, культурология, идея самоопределения и идентификации евразийцев оставались в стороне от подробного изучения или ограничивались общей постановкой проблемы.
8 Бердяев Н.Л. Русская идея. - М., 2004. - С. 14.
9 См.: Хаусхофер К. Панидеи в i еоиолитике // О геополитике. Работы разных лет. - М.: Мысль, 2001. - С.251-352; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и что оно может означать для России // Общественные науки и современность. -1995. - №3. - С.7-26; Столкновение цивилизаций. - М.: ЛС Г, 2003. - 603с.; Бжезинский 3. Великая шахматная доска. - М.: Международные отношения, 2000. - 256 е.; Цымбурский BJI. Земля за Великим Лимитрофом: От «России-Евразии» к «России в Евразии» // Бизнес и политика. - №9. - 1995. - С.50-62; Остров Россия: перспективы российской геополитики // Полис. - 1993. - №5. - С.6-23; Две Евразии: омонимия как ключ к идеологии раннего евразийства// Евразия. Люди и мифы. - М.: «11аталис», 2003. - С.22-49.
В советский период идеи евразийства возродились в работах J1.H. Гумилева10 в связи с его тезисом о движении кочевых народов в зависимости от увлажнения Великой степи". JT.H. Гумилев в одном из последних исследований пишет: «Исторический опыт показал, что пока за каждым народом сохранялось право быть самим собой, объединенная Евразия успешно сдерживала натиск и Западной Европы, и Китая, и мусульман. К сожалению, в XX в. мы отказались от этой здравой и традиционной для нашей страны политики и начали руководствоваться европейскими принципами — пытались всех сделать одинаковыми»12. Последователями JI.H. Гумилева можно назвать С.Б. Лаврова, Д.М. Балашова, В.А. Мичурина13.
В начале 1990-х гг. XX века появляются многочисленные разновидности «неоевразийских» идей. В их числе основатель политической партии «Евразия» А.Г. Дугин14, представители академического неоевразийства (А.С. Панарин, Б.С. Ерасов, Ф.М. Гиренок15), современное левое евразийство (Р. Вахитов и С. Кара-Мурза16). Данные исследователи придерживаются мнения, будто особенности цивилизационного типа России обособляют ее от Европы и тем самым создают принципиально иную социокулькультурную динамику. В их работах более четко вычленены социологические аспекты проблемы — сравниваются социальное, политическое и правовое устройство России и европейских стран, их экономическое развитие, соответствующие повседневные практики.
10 См.: Гумилев JI.H. Ритмы Евразии. (Эпохи и цивилизации). — М.:СЗКЭО, Кристалл, 2003. - 608 е.; От Руси до России: Очерки этической истории. - СПб.: Кристалл, 2002. - 352с.; Этногенез и биосфера Земли. - М.: АС Г, 2001. - 560 е.; Заметки последнего евразийца // Интернет-журнал Евразийский вестник. — 2002. — №3 // http://\vw\v.e-journal.ru/cura-stI-3.html.
11 Согласно JI.H. Гумилеву, этносы возникают на границах ландшафтных зон, все этносы нри миграциях выбирают экологическую нишу, похожую на их родину. По Гумилеву, разнообразие ландшафтов Евразии влияло на этногенез ее народов, и для народов Евразии объединение всегда оказывалось гораздо вьподнее разъединения.
12 Гумилев JI.H. От Руси к России. - М„ 1992.-С.134. п См.: Лавров С.Б. Лев Гумилев. Судьба и идеи. - М.:Айрис-пресс, 2003.-608 е.; Евразийство: Современность концепции // http://uumile\ ica.kulichki. net/ LSB/ lsb200l.htm - 7c.; Балашов Д.М. Через бездну (Россия на рубеже третьего i ысячелет ия) // Завтра. — 2000. — №6(36). — 28 марта; Мичурин В.А. Двадцатое столетие в России через призму теории этногенеза JI.H. I умилева. Доклад на IV Гумиленских чтениях (Москва, 2000 г.) // Интернет-журнал Евразийский вестник. - 2002. — №11. - http://wvvw.e-joumal.ru/curo-sl3-l 1 .html.
14 См.: Дугин А.Г. Консервативная революция // Элементы. - 1991. — №1. — С. 15-16, 49-56; Евразийство: от философии к политике: Доклад на Учредительном съезде ОПОД «Евразия» (21 апреля 2001 г. Москва) // Основы евразийства. - М.: Аркто1ея-центр, 2002. - С. 16-26; КПРФ и евразийство // Там же. - С.579-588; Мыслить пространством // Основы 1 еополитики. - М.: Арктогея-центр, 2000. - С.583-914.
См.: Панарин А.С. Западники и евразийцы // Общественные науки и современность. - 1993. - №6; Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы «круглого стола») //Вопросы философии. - 1995. - №6. - С.3-48; Расколы и синтезы: конкурс цивилизационных проектов в Евразии // Панарин А.С. «Вторая Европа» или «третий Рим»? - М.: PAII, 1996. - С.90-126; Ерасов Б.С. Социокультурные и геополитические принципы евразийства // Электронная версия журнала 11олис. - 2001. - №5 // http://www.politstudics.ru/ fulltext/2001/5/5.htm; Антленразнпстпо и новое евразийство в канун XXI века // Евразийство: проблемы осмысления. - Уфа: Восточный университет. - 2002. — С.15-23; Гиренок Ф.М. Евразийские троны // Глобальные проблемы и перспективы цивилизации: (Феномен евразийства). - М.: ИНИОН РАН, 1993. - С.162-179; Новые дикие // Евразийская перспектива. - М., 1994. - С. 197-208.
6См.: Вахитов P.P. Труды классиков евразийства и ситуация с их републикацией // lillp'/Avww.neviTieiKiiulr.nei/eiiiasia/iinlex.plip; Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Т. 1. - М., 2002. - 394 с.
В настоящее время исследованием отдельных компонентов евразийства занимаются такие ученые, как В.В. Кожинов, В.В. Локосов, А.С. Железняков, Т.Н. Очирова, И.Б. Орлова17.
Первой работой, посвященной евразийству,. стала диссертация P.JI. Урхановой «Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX в.»18. В целом философская, политическая и социокультурная концепция евразийства явилась объектом многих серьезных исследований19. В настоящее время идея евразийства слишком часто воспринимается упрошено, ассоциируясь с популистскими выступлениями политиков, но ее следует рассматривать дифференцированно, в историко-социологическом контексте, чтобы оценить роль в российской общественной мысли, которую она сегодня играет. Осмысление истоков евразийства позволит придать теоретическую глубину тем вопросам о собственной идентичности, которые столь актуальны для современной России.
Цель исследования состоит в историко-социологическом критическом анализе базовых принципов евразийства.
17 См.: Кожинов В.В. Историософия евразийцев // Наш современник. - 1992. - №2. — С.140-144; Евразийская концепция русской истории // Евразия. - 1997. - №1-2. - С. 12-19; Реформирование России: мифы и реальность (1989-1994). Авгоры-составители: Г.В. Осипов (рук.), В II. Иванов, В.К. Левашов, В.В. Локосов, Л.Т. Хлопьев - М.: Academia, 1994.; Железняков А.С. Монгольский полюс политического устройства мира. — М.: Институт социологии РАН, 2009. - 272 е.; Очирова 1' II. Евризийсию и пути русского исторического самопознания // Известия РАН. Сер. литература и язык. — 1993. — T.52. — №4. — С.34-47; Геополитические концепции евразийства // Общественные науки и современность. — 1994. — №1. — С.47-55; Орюва И.Ь Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. — М.: 11орма, 1998. - 275 с.
18 См.: Урханова P.JI. Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX в.: Дне. канд. филос. наук. - М„ 1992.-С.215.
19 См.: Гавриш XI.А. Политическая трансформация современною российского евразийства: Дис. канд. полит, наук. — Ростов-на-Дону, 2003. - С.147; Самохин А.В. Евразийство как идейно-политическое течение в России XX века: Дис. канд. полш. наук. - М., 2004. — C.229; Ищенко Е.Н. Развитие евразийской традиции в трудах J1.I1. Гумилева и современном евразийстве: Дне. канд. историч. наук. — Иркутск, 2004. — С.220; Кутыева Э.Р. Евразийство как явление культуры XX века. Историофафия и методология исследования: Дис. канд. культурологии. - СПб., 2005. — С.182; Попова А.В. Евразийство в контексте германофильских традиций отечественной мысли: социально-философские аспекты: Дис. канд. филос. наук. — Омск, 2006. - С. 164; Романова Е В. Этнокультурная концепция основоположников евразийства: Дис. канд. филос. наук. -Барнаул, 2007. — С. 175; Мартьянов А.В. Культурфилософские основания евразийства: Дис. канд. филос. наук. — Саранск, 2008. - С. 164; Кинева Т.С. Евразийство в современном идейно-политическом пространстве России: Дие. канд. полит, паук. — Уфа, 2009. - С.159; Луишиков О.В. Предпосылки, формирование и развитие евразийской идеи: история и современность: Дис. канд. историч. наук. - Ижевск, 2009. -С.225.
Объектом диссертационной работы является евразийство как социально-политическое течение в российской общественной мысли XX века.
Предмет исследования — теоретико-методологические аспекты социологической составляющей евразийства.
Реализация поставленной цели предполагает решение ряда конкретных задач:
1. Выявить и проанализировать теоретико-методологические основания евразийства.
2. Выделить этапы и проанализировать процесс становления евразийства.
3. Выявить социологические элементы в евразийстве.
4. Проанализировать основные положения евразийского учения, показать его противоречивость.
Научная новизна исследования:
1) вычленены основные теоретико-методологические и социологические основания евразийства;
2) выявлено влияние различных социологических концепций и подходов западных и отечественных социологов на евразийцев;
3) осуществлена историко-социологическая реконструкция и дан дифференцированный критический анализ евразийства в целом и взглядов отдельных его представителей;
4) выделены некоторые положения евразийцев, которым присуща имманентная противоречивость;
5) подчеркнута актуальность подходов для современного развития России.
Работа над диссертацией потребовала от автора полного и комплексного изучения практически всего творческого наследия евразийцев.
В основу методологии исследования положены фундаментальные принципы философского, социологического, а также культурно-исторического анализа творческого наследия евразийства, предполагающие систематизацию и реконструкцию их идей. Результаты исследования позволяют определить сущность и основные особенности феномена евразийства в целом.
Источниковую базу диссертации составило письменное наследие евразийства. Это труды Н.Н. Алексеева, Г.В. Вернадского, П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, Г.В. Флоровского, С .Я. Эфрона, В.Н. Ильина, Л.П. Карсавина, Д.П. Святополк-Мирского, П.П. Сувчинского и др.; евразийские сборники: «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев»; «На путях. Утверждение евразийцев»; «Россия и латинство»; «Евразийская хроника», выходившая с 1925 по 1937 г. (12 выпусков); «Евразийский временник» (3 выпуска). Кроме того, использовался ряд программных работ евразийцев: «Евразийство (опыт систематического изложения)» (1926); «Евразийство (Формулировка 1927 г.)»; «Евразийство: Декларация, формулировка, тезисы» (1932). А также работы JI.H. Гумилева, Р. Вахитова, А.С. Панарина, Ф.М. Гиренка, В.В. Кожинова, А.Г. Дугина.
Научно-практическая значимость работы. Проведенное автором исследование позволяет создать целостное представление о евразийстве. Теоретические результаты работы могут быть использованы в исследованиях по истории отечественной социологии, при чтении лекционного курса по данной дисциплине, для проведения семинарских занятий и спецкурсов.
Положения, выносимые на защиту:
1. Евразийство является уникальным целостным направлением в российской общественной мысли, предложившим новый вариант определения российской идентичности, пересматривающее привычные критерии в ее определении, поэтому проблему формирования взглядов евразийцев необходимо рассматривать в контексте как эволюции научной мысли конца XIX - начала XX в., так и в контексте политической атмосферы данной эпохи.
2. Созданная евразийцами концепция о России-Евразии как особом месторазвитии помимо попыток научного обоснования имела также идеологические и политические составляющие.
3. В концепции евразийцев присутствуют некоторые противоречия, несмотря на структурную целостность, научную составляющую, систематическую завершенность в обсуждении темы всеединства.
4. Теоретическое обсуждение евразийского наследия в отечественной прессе не всегда ведется предельно аргументированно, широко и открыто, зачастую искажается сама суть основных положений евразийства.
Апробация исследования. Результаты исследования были апробированы в публикациях автора и выступлении на научной конференции «Диалог цивилизаций: Восток-Запад. Глобализация и мультикультурализм: Россия в современном мире» (Москва, 2006), семинарах в курсе по истории российской социологии, читаемом автором в РУДН на факультете гуманитарных и социальных наук, а также на социологическом факультете ГУГН. Диссертация обсуждена на кафедре социологии РУДН.
Структура работы. В соответствии с целями и задачами исследования диссертация состоит из введения, трех глав (8 параграфов), заключения, списка источников и использованной литературы, а также приложения.
Для мыслителей начала XX века становится актуальным рассмотрение вопроса о взаимосвязи историографии и самосознания. Одна из особенностей русской общественной мысли заключается в том, что она вводит в область гуманитарных наук географию, которая до этого времени почти не связывалась с проблемой самоопределения. Так, евразийцы первыми предложили углубленный вариант размышлений о непохожести России на Европу и о роли географии в национальном сознании. Евразийство предложило адекватное историческому контексту определение России и возможные формы ее самореализации. Безусловной является роль евразийцев в создании основ той историографии, которая воспринимала Россию не только с европейской точки зрения, евразийство остается ключевым моментом русской исторической мысли.
Евразийство пыталось найти уникальное политическое, экономическое и интеллектуальное решении. Евразия несет православные религиозные ценности, новый синтез наук, третий политический, экономический и социальный путь, идеологию самопознания и все это предназначается миру неевропейскому. Евразийство позволило обновить, углубить суждения некоторых интеллектуалов о теме идентичности России, их научно-практические разработки и эпистемологические постулаты. Евразийство доказывало, что каждая нация, или точнее каждый ареал цивилизации выражает себя в той форме развития, которая ему присуща, сама нация должна создавать науки, которые могут дать объяснение этой нации. Согласно евразийскому учению «цивилизация» - это высшая форма организации человечества, она располагает самоотстранением, обладает коллективным сознанием и национальным духом.
Евразийцы считали, что существует органическая связь между географической территорией, спецификой развития каждой культуры и народами, живущими на этой территории. Основной геополитический тезис евразийцев заключается в том, что Россия есть ни Азия, ни Европа и, следовательно, нет европейской и азиатской России, а есть части лежащие к западу и к востоку от Урала, а также есть части лежащие к западу и востоку от Енисея. Евразийцы не считали Урал границей, потому что его пересекают все те же горизонтальные пояса, тянущиеся по обе стороны от него. Урал скорее соединяет, чем разграничивает. Природные границы России являются одновременно и границами Евразии, т.е. существуют границы «ложные» — Урал и «истинные» - граница, разделяющая Европу и Евразию.
И поэтому, определив историческую сущность русского государства как государства, распространяющегося почти на всю территорию Евразии, евразийцы обозначили это государство как основное ядро монархии Чингисхана. Территория влияет на события и на людей, изменяет их, придает им смысл и, что имеет большое значение, соединяет между собой элементы разного происхождения, т.е. противоположности. Если географическая среда навязывает некоторые черты характера, то это не имеет отношения ни к биологии, ни к генетике - непрерывность горизонтальна, пространственна, а не вертикальна и временна, свойства приобретаются, а не являются врожденными. Территория, влияя на населяющих ее людей преображаясь сама под их воздействием, сплетает их вместе, создавая общность судьбы населяющих ее народов.
Евразийцы надеялись подтвердить и практически осуществить структурную целостность Евразии, географические особенности которой во многом предопределили ход исторического развития русского народа. Евразийское учение утверждало, что Евразия, являясь миром географическим, как бы предназначена к созданию объединенного государства, а единство это реализуется только в конкретном историческом процессе. Евразийцы предлагают России обратить сосредоточенный взгляд на себя и свою историю. Для обозначения своей непохожести на Европу евразийцы предложили переосмысление нашей истории с реабилитацией туранского прошлого, а также признанием положительной роли монгольского ига как гаранта нашей культурной безопасности в XIII — XV веках. Евразийство призывало Россию развивать научное знание о монгольской эпохе для того, чтобы избавиться от влияния Запада.
Еще один аргумент, развиваемый евразийцами для подтверждения существования и единства Евразии, - это культурное сходство между евразийскими народами. Для того чтобы образовать самостоятельный континент Россия должна быть империей, основанной на характерных особенностях, общих для всех населяющих ее народов. При кажущемся разнообразии отдельные национальные культуры, сохраняя каждая свое неповторяемое индивидуальное своеобразие, представляют в своей совокупности некоторое непрерывное гармоническое единство целого. Размышления евразийцев (Трубецкого и Вернадского) о связи России и Древнего Востока основывались на интерпретации общих языковых элементов в русском и ряде восточных языков.
Нация выражает единственную в своем роде индивидуальность посредством культуры, поэтому культура каждой нации отличается от культуры любой другой нации. Для евразийцев культура являлась одной из форм проявления религии, сознанием, что она есть единство, живой организм, симфоническая личность. Идея евразийской мысли третьего географического и политического континента на самом деле неразрывно связана с идеей его культурного единства. Евразийское единство геометрично, его символизируют взаимопересекающиеся концентрические круги, которые увеличивают возможность принадлежать к другим сообществам, не противоречащим друг другу внутри Евразии. Можно быть одновременно бурятом, россиянином и евразийцем. Связующим элементом в евразийском национальном многообразии, по мнению евразийцев, является русский народ, который объединяет в себе все самобытности Старого Света. Евразийцы призывали к равенству всех народов, праву каждого народа свободно развивать свой язык и свою культуру. Они не рассматривали отдельно слияние языков и культур Евразии, которая, по их мнению, должна сохранять свое своеобразие для того, чтобы обеспечить особенность и вечность России.
Евразийцы всегда подчеркивали религиозные основы своего движения, представляя его как православную идеологию. Для них православие являлось истинной природой России. Они полагали, что христианство в своей основе призвано положить конец борьбе за первенство между Востоком и Западом, слить воедино принципы этих абсолютных противоположностей. Следуя данному принципу, евразийцы отрицали католицизм как отступника от универсального пути, считая, что католичество погрязло в юридическом формализме, бюрократии и многовековых политических интригах и только православие сумело сохранить черты, сближающие его с ранним христианством - главенством веры над знанием, духовной целостностью, превосходящей сконцентрированную на разуме мысль Платона и Аристотеля.
Евразийцы считали, что науки не нейтральны, а служат некоему провидению, промыслу, поэтому они решительно отклоняли идею науки для науки и искусства как самоцели, считая это проявлением снобизма. Наука евразийцев должна была быть прежде всего прикладной, т.е. следует не только выяснить природу Евразии, но и обработать это научное знание в целях определения самобытности. При этом наука имеет прикладной характер поскольку она поддерживает взаимоотношения с возвышающимся над наукой государством. Наука не независима от государства, напротив, наука приходит в упадок как только отрывается от нации, порвав с духовной жизнью общества, наука становится абстрактной и бесполезной. Таким образом, конечная цель науки — государство.
Цивилизационный подход, по мнению евразийцев, единственный возможный способ размышления о человечестве. Человечество состоит из групп, движимых идеей, к которым неприменимо понятие превосходства одного народа над другим, потому что все они имеют различную и несравнимую природу. При заимствовании чужой культуры каждое поколение живет своей особой культурой и поэтому пропасть между поколениями здесь будет сильнее, чем у народа с однородной национальной культурой. Расчленение нации неизменно вызывает обострение классовой борьбы, затрудняет мобильность. Эта разобщенность в свою очередь тормозит распространение всяких новшеств и открытий и препятствует сотрудничеству всех частей народа в культурной работе. Создаются такие условия, при которых европеизированный народ находится в невыгодном положении по сравнению с романо-германцами, вследствие этого, народ становится малопродуктивным, творит сам мало и медленно, т.е. отсталым. Сравнивая самого себя с природными романо-германцами, европеизированный народ приходит к сознанию их превосходства над собою, презирая все свое, самобытное, национальное и занимают зависимое, подчиненное положение по отношению к исконным романо-германцам.
Политические концепции евразийцев, довольно ясно выраженные в неприятии западной политической системы, обнаруживали сближение евразийства с течениями консервативной революции. Русская революция имела для евразийцев скрытый смысл, который открывался лишь тому, кто умел читать русскую историю как историософию. Революция привела в движение историю от ее истоков и до конца времен, в этом движении исторические события выстраиваются по порядку и приобретают смысл, заключающийся в наступлении социализма, затем евразийства. Русская революция расценивалась как кардинальный поворот от ориентации на Запад, к рождению истинно евразийской России. Революция придала смысл русскому мессианству и воплотила, с точки зрения евразийцев, вариант идеи Москвы — Третьего Рима своей эпохи.
Евразийцы, исходя из постулата о существовании Евразии как географической индивидуальности, ставили перед собой задачу огосударствления этого пространства. Географическое единство требует также практического объединения, философским тенденциям территории должны соответствовать тенденции политические и хозяйственные. Идеология должна быть основой образа жизни, быта, социальной, политической и государственной структуры, религии, власть в России это сила в сочетании с верой. Так, идеократия реализует в политическом плапе принцип коллегиальности, соборности Русской церкви. Идеология должна быть всеобщей, чтобы воплощать в интеллектуальном плане материальную и географическую реальность евразийского всеединства. Идеократия определяла природу евразийского строя и ее способ правления. Власть принадлежит национальной идее, раскрывающей сущность народа и только один слой может быть носителем такой идеи. В каждой соборной личности, семье, социальной группе или нации всегда должен присутствовать главный носитель ее единства и ее целостности, это может быть один индивид, совет старейшин, комитет, правительственный орган, правящий класс. Данный класс находится в органической связи с населением и способен выразить ее сознание, волю и, сохраняя эту связь, правящий слой сам становится соборной личностью.
Задача государства заключается в выявлении географического, геополитического и экономического своеобразия Евразии. Политический выбор государства должен осуществляться с учетом почвы, только ее особенности придадут смысл народу и истории. Государство в евразийском учении это не политический механизм, не практическое управление обществом, а исторический и культурный организм, подчиняющийся истории. Советское государство и его планирование казались евразийцам призванными возродить обширные евразийские пространства, утвердить их природное единство. Только государство способно регулировать и объединять части целого, раскрывать их взаимодополняемость. Следовательно, в России может существовать только государственная экономика, которая является частью ее целостной сущности и встречается во все исторические эпохи. Власть, таким образом зависит от почвы, территория представляет собой высший фактор Российского государства. Евразийцы проповедовали главным образом экономический этатизм, развивающийся параллельно с овладением государством всей общественно-политической властью. Они ставили на первый план традиционное, идущее еще со времен Ивана Грозного вмешательство государства в национальную экономику. Евразийцы поддерживали идею национализации промышленности и банковской системы, но они призывали к сохранению частной собственности на землю, поскольку сельское хозяйство является естественной, конкретной деятельностью.
Рассуждения евразийцев о географии, лингвистике или истории имеют помимо дополнения друг друга в обсуждении темы всеединства, ее культурологического толкования и некоторые противоречия. Евразийство занимало двусмысленную позицию по отношению к истории, считая ее самым сильным фактором подавляющего воздействия Европы на другие культуры. Россия живет одновременно в различных формах времени, и это позволяет ей оставаться в общей схеме линейной истории. Двойственной была позиция евразийцев и по отношению к общественным наукам, объектом исследования которых были общества как организмы, жизнь которых предопределена. Евразийские науки с одной стороны должны быть национальными, но в то же время полностью евразийскими, выступающими как образец для других народов. Они одновременно выступали за культурное многообразие и стать политическим и экономическим путем, приемлемым для всех неевропейцев. Таким образом, евразийская мысль предлагало историческую и философскую концепцию детерминизма, устремленную и к божественной воле и к человеческой свободе.
Цель евразийства заключалась в обретении единства, закрытого мира вопреки любым расколам внутри нации. Евразийцы предлагали иное философское восприятие человека — человек есть симфоническая личность. Государство, как форма организации культурной и национальной жизни, также является симфонией. В евразийском учении концепты симфонии и соборности сочетались с системным подходом и органицизмом. Тема симфонии являлась воспроизведением принципа соборности религиозной, религиозность придавала симфоническому субъекту органический характер.
С помощью такого подхода устанавливалась связь между нацией и христианством, русский симфонический субъект мог осуществить свою полноту только через православие. Православие в свою очередь есть религия универсальная, и в то же время она религия нации, в которой единственно русский религиозный элемент является источником всей мысли и творчества.
Государство есть органическое выражение нации, оно объединяет общество в систему всеобщности, индивиды приобретают смысл только внутри какого-либо образования, стоящего выше их и устанавливающего между ними иерархию. Если евразийство и призывало к единогласию, то оно вовсе не означало равенства между людьми. Двойственное толкование политических идей евразийцами происходило по причине неопределенности движения как философского, направленного на поиск самобытности, или как течения политического. Не совсем ясным остается и вопрос о том, каким образом евразийцы собирались осуществить переход власти от коммунистического к евразийскому правлению. Дискурс евразийской мысли, связанный с языковым и культурным русско-степным единством имел также двусмысленность: евразийство выступало за евразийскую нацию, рожденную в результате слияния и равенства всех народов империи, и в то же время они отождествляли Евразию с русским миром. Имеет место и некоторая подмена понятий Евразии с государством Россия, ее историей, народом, религией и территорией. Евразийцы выделяли русский народ и представляли его связующим элементом в евразийском национальном разнообразии, без него нет перехода от одного евразийского звена к другому, нет целостности. Призывая к равенству всех народов, праву каждого народа развивать свой язык и культуру евразийцы не рассматривали отдельно слияние языков и культур Евразии, которая должна сохранить свое своеобразие, чтобы обеспечить особенность России. Правда, евразийство изображает все евразийское пространство православным, население которого говорит по-русски.
Отношение к Азии входило в противоречие с учением евразийцев о структурном единстве и целостности Евразии, которое в географическом и лингвистическом плане представлялось как внутренне закрытое. Но на самом деле полная непроницаемость была только между Евразией и Европой, а между Евразией и Азией отношения проницаемые. Они не смогли четко обрисовать границу между Евразией, Азией, туранством и персидским миром. Восток евразийцев понятие многообразное, с изменяющимися параметрами: органически степной, туранский Восток, персидский мир, находящийся за границами империи, но являющийся зеркалом русской идентичности, Азия как пространство, для которого границы России остаются проницаемыми. Каждая эпоха имеет точный идеологический смысл, воплощая определенное пространство, определенную территорию, определенные отношения с Востоком. Здесь снова заметны противоречия в восприятии евразийцами русской истории с одной стороны цикличной, повторяющейся, они видели в различных исторических эпохах стадии эволюции раскрытия Евразии.
История классического, эмигрантского евразийства, строго говоря, закончилась в 30-х годах XX века. Следующим, большим этапом в эволюции этого течения было евразийство JI.H. Гумилева, которое, конечно, представляло собой сугубо научно-исследовательский проект и не имело политических приложений, что было и невозможно в условиях СССР. Лев Николаевич Гумилев, доктор географических и исторических наук, переосмыслил историю нашей страны, опираясь на взгляды своих предшественников, и создал собственную историческую школу. Генеральная идея концепции евразийства Гумилева в том, что «Евразия — это не только огромный континент, но и сформировавшийся в центре его суперэтнос с тем же названием. Этот континент за исторически обозримый период объединялся три раза. Сначала его объединили тюрки, создавшие каганат, который охватывал земли от Желтого моря до Черного. На смену тюркам пришли из Сибири монголы. Затем, после периода полного распада и дезинтеграции, инициативу взяла на себя Россия: с XV в. русские двигались на восток и вышли к Тихому океану. Новая держава выступила, таким образом, «наследницей» Тюркского каганата и Монгольского улуса. Объединенной Евразии во главе с Россией традиционно противостояли: на западе - католическая Европа, на Дальнем Востоке — Китай, на юге 159 мусульманский мир» .
Согласно его теории историю России можно разделить на два периода — Киевский и Московский. В XIII веке, по Гумилеву, Киевская Русь распалась на мелкие непрерывно воюющие друг с другом княжества, вследствие отсутствия общенациональной сплачивающей идеи неумолимо стремящиеся к окончательной гибели. Москва же не продолжила киевских традиций и в конце XIV - начале XV веков возник новый русский этнос на основе слияния славян, татар, литовцев и финно-угорских народов, который стремился любой ценой сохранить свою самобытность и политическую независимость. Провозвестником данного вектора развития был Александр Невский, который уже тогда предпочел союз с ордой, сохранив тем самым духовную самобытность своего народа. Правильность такого решения доказала судьба юго-западных русских земель, попавших в итоге под влияние Запада. Они не смогли отстоять свою самостоятельность, русское население подвергалось постоянным гонениям, национально-освободительное движение на Украине жестоко подавлялось католической Польшей при поддержке других западных стран. Таким образом, наше государство будет занимать достойное место только в случае единства страны, возникшей на огромной территории от Балтийского моря и Карпат до Тихого океана. Гумилев не ограничился лишь популяризацией идей евразийства. Им создана теория этногенеза с ее ключевым звеном — учением о пассионарности и ее носителях - пассионариях. Конечно, воззрения JI.H. Гумилева - это далеко не традиционный географический детерминизм, а очень сложная система, в которой взаимодействуют не локальные объекты, а Космос и биосфера Земли в целом.
159 Лавров С.!>. Гумилев и евразийство: [Предисловие] // Гумилев JI. 11. Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. — M., 1993. -С.12.
Тем не менее, в учении JI.H. Гумилева имеются существенные расхождения с «классиками» евразийства: в его работах отсутствует понятие «культурно-исторического типа», т.е. цивилизации, которая бы объединяла несколько этносов общим культурным полем; вместо этого он вводит понятие суперэтноса, т.е. конгломерата близкородственных этносов. По Гумилеву, в России в отличие от Европы не один, а семь суперэтносов, которые в конечном счете объединились под началом одного - русского.
С началом перестройки появляется интерес к евразийству, выходят статьи, а потом и книги самих евразийцев, их критиков, сторонников, проходят евразийские конференции, возникают евразийские издания и группы. Начинается третья стадия в эволюции евразийства — неоевразийство. Из среды естественнонаучной интеллигенции в начале 90-х годов XX века выделяется ряд мыслителей, симпатизирующих творчеству Льва Гумилева, которые впоследствии образовали новое течение. Начинают выходить отдельные работы Гумилева в соавторстве с его учениками — Ивановым и Ермолаевым. С 1998 года Интернет-сайт Gumilevica становится центром публицистической пропаганды идей «Гумилевского» евразийства, а с 2002 года начинает выходить Интернет-журнал «Евразийский Вестник». Издание ставило своей целью, прежде всего, популяризацию среди широких слоев населения учения Л.Н. Гумилева, не исключая также возможности создания на основе данной концепции национально-государственной идеологии самобытного развития России.
Евразийство последователей Гумилева отличает попытка адаптации теории этногенеза и пассионарности к идеям евразийства 20-х годов. Так, один главный редактор «Евразийского Вестника», И.С. Шишкин говорит о том, что учение Л.Н. Гумилева — высший этап в развитии евразийских идей, которое превратило евразийство в целостную научную теорию и на основе которой можно и нужно создавать национально-государственную идеологию, в полной мере учитывающую интересы как русского, так и других коренных народов России. В целом евразийство последователей Л.Н. Гумилева не стремится к образованию общественно-политического движения, партии, а также к активному участию в предвыборной борьбе оно лишь распространяет исторические идеи евразийцев среди широких общественных масс.
С середины 90-х годов происходит развитие доктрины пеоевразийства, выходят основные работы А.Дугина, в которых классическое евразийство объединяется с самым разным набором политических идей и взглядов. Движение Александра Дугина неразрывно связано с его духовными исканиями, начавшееся как крайне странное образование похожее на оккультный кружок, оно претерпело сложную политическую эволюцию. С 2001 года неоевразийство оформляется как полноценное общественно-политическое движение, а затем и как партия «Евразия» (30 июня 2002 года), которая заявляет о своем радикальном центризме и поддержке политики Президента России В.В. Путина. Сам А.Дугин при этом становится советником спикера Госдумы по геополитике.
Современное неоевразийство Дугина, являясь творческим продолжением идей классического евразийства, тем не менее, имеет ряд существенных отличий от последнего. Понятие «Евразия» получило более широкий геополитический смысл. Евразия у классических евразийцев была географическим ареалом, почвой, базисом для русской империи. В неоевразийстве Евразия - это не почва, а будущий поликонфессиональный и полиэтнический, континентальный союз народов и стран, супергосударство, суперимперия, равной которой история не знала. Неоевразийство в своей политической стратегии повторяет в основном убеждения старых евразийцев, опираясь на идейный контакт и пропаганду. Неоевразийство в нынешнем состоянии сохраняет от классического евразийства только его риторику.
Своеобразной интерпретацией учения классических евразийцев можно назвать академическое неоевразийство, появление которого датируется приблизительно 1995 годом и основными идеологами которого являются А. Панарин, В. Пащенко, Ф. Гиренок. С. Кара-Мурзу и Р. Вахитова можно бесспорно назвать разработчиками социально-экономических идей евразийства в условиях конца XX - начала XXI века, так как ими была проделана огромная работа в области интеграции неомарксизма и неокоммунизма с евразийством. Попытка соединить евразийство с консерватизмом начала XX столетия принадлежит В.В. Кожинову, согласно которому история России предстает как борьба западнического влияния на Россию с подлинно патриотической народной линией. Что, несомненно, определяет его как последователя Трубецкого, Савицкого и Алексеева. Можно сказать, что интерес к евразийству возобновился в эпоху очередного кризиса в России, когда возникла острая необходимость консолидации всех раздробленных сил внутри страны вокруг некой национальной идеи, способной достойно ответить на вызов времени.
Философские и политические воззрения евразийцев на природу государства, культуру, человека делали их учение глобальным. Данный фундаментализм представлял собой один из возможных ответов на вопросы современности, в России этим потрясением оказалось революционное, на которое евразийство было намерено ответить, не отрицая его. Евразийское мировоззрение в нынешних исторических условиях может явиться альтернативой процессам глобализации. Евразийство являлось идеологией и философией, которая заслуживает внимания сама по себе. Им удалось выявить глубинное ценностное родство евразийских народов, где особую объединительную и структурообразующую роль играют духовные ценности.
Впрочем, можно согласиться с критиками евразийства в том, что их позиция часто ценна не столько ответами, сколько постановками проблем; что продекларированная синтетичность подхода не всегда резюмируется в обоснованных результатах, действительно, производя иногда впечатление некоторой хаотичности. Некоторые важные идеи евразийцев высказаны словно вскользь, намеком. Тем не менее, не вызывает никаких сомнений теоретическое выражение основоположниками евразийства ценностей особого культурно-географического мира и особой духовно-практической ориентации в мире.
Анализ сущности евразийства с точки зрения оценки теоретических воззрений евразийцев и их исторической роли позволит сформулировать перспективы дальнейших евразийских исследований и возможностей практического воплощения евразийского мировоззрения в жизнь.
Похожие диссертационные работы по специальности «Теория, методология и история социологии», 22.00.01 шифр ВАК
1. Аванесова Г.А. Особенности евразийского анализа культуры // Наука о культуре: Итоги и перспективы. Вып. 4. М., 1998. - С.28-50
2. Автономова Н. С., Гаспаров М. Л. Якобсон, славистика и евразийство: Две коныоктуры. 1929-1953 // Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования. М., 1999. - С.334-340.
3. Аксючиц В. Соблазн евразийства // http://www.evraz-info.narod.ru/ induk.htm
4. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998. - 640 с.
5. Алексеев Н.Н. Собственность и социализм // http ://www.evraz- in Го. narod .ru/i nduk.htm
6. Алексеев Н.Н. Духовные предпосылки Евразийской культуры // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htrn
7. Алексеев Н.Н. Евразийцы и государство // http://www.evraz-info.narod.m/induk.htm
8. Антощенко А. В. Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938) // Историки России XVIII XX веков. - Вып. 5-й. -М., 1998. - С. 106-121.
9. Балашов Д.М. Через бездну (Россия на рубеже третьего тысячелетия) // Завтра. -№6(36). 2000. - 28 марта.
10. Бердяев Н.А. Евразийцы //Путь. 1925.-№ 1. - С. 134-139.
11. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 2004. - 615 с.
12. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: ACT, 2005. - 333 с.
13. Бердяев Н.А. Утопический этатизм евразийцев // Путь. 1927. - № 8. — С.141-144.
14. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., 1998.
15. Бицилли П. М. Избранные труды по филологии. М., 1996.
16. Бромберг Я.А. Еврейское восточничество в прошлом и будущем // Мир России — Евразия. М., 1995. - С.200-219
17. Вандалковская М.Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн». М.: РАН, 1997. - 349 с.
18. Вандалковская М.Г. П.Н.Милюков, А.А.Кизеветтер: история и политика. М.: Наука, 1992. - 285 с.
19. Вернадский Г.В. Евразия как географическая основа развития русского народа // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
20. Вернадский Г.В. Монгольское иго в русской истории // Русский узел евразийства: Восток в рус. мысли. — М., 1997. — С.250-264.
21. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. СПб., 2000. - 265 с.
22. Вернадский Г.В. Русский народ и его место в истории // http://www.еvraz-info.narod.ru/induk.htm
23. Вернадский Г.В. Древняя Русь. М., 1997. - 445 с.
24. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. М., 1997. - 476 с.
25. Вилента И.В. Идея самобытности России в исторической концепции евразийцев // Вест. МГУ. Сер. 8, История. - 1998. - № 1. - С.27-58.
26. Вилента И.В. Концепция истории России в научном наследии евразийцев. Автореф. дис. канд. ист. наук. -М., 1996.
27. Волкогонова О.Д. Евразийство: эволюция идеи // Вест. МГУ. Сер.7, Философия. 1995. -№ 4. - С.26-43.
28. Волкогонова О.Д. Образ России в философии Русского Зарубежья. М., 1998.
29. Гавриш М.А. Политическая трансформация современного российского евразийства: Дис. канд. полит, наук. — Ростов-на-Дону, 2003. С. 147.
30. Герасимов Ю.К. Религиозная позиция евразийцев // Русская литература — 1995. — №1. С. 159-176.
31. Гиренок Ф. И. Евразийские тропы // Глобальные проблемы и перспективы цивилизации. — М., 1993. — С. 162-180.
32. Гиренок Ф. И. Новые дикие: Евразийские тропы: фрагменты // Вестн. МГУ. Сер. 12, Соц.-полит. исслед. - 1993. -№ 5. - С.36-42.
33. Гиренок Ф.И. Евразийские тропы // Вестн. высш. шк. — 1992. — № 7/9. -С.34-43.
34. Гогохия Е.А. Евразийская мысль об истоках русской революции// Вестн. Моск.Ун-та. Сер.8, История. - 1998. - № 5. - С.54-66.
35. Голенкова З.Т., МакМилан Д.Ч., Жвитиашвили А.Ш. Размышления над новой книгой Mahbubani Kishore. Can Asians Think? Singapore, Kuala Lumpur, 1998 // Общество и право. 2004. - № 1 (3). - С. 106-111.
36. Горяев А.Т. Евразийство и революция: Статьи JI. Карсавина // Отечеств, философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. — М., 1992. — Вып.10. С.104-109.
37. Горяев А.Т. Евразийство как явление культуры России: Историко-философский аспект: Автореф. дис. канд. философ, наук. — М., 1993. — 29 с.
38. Горяев А.Т. Россия, «русский элемент» в концепции евразийцев // Социальная теория и современность. М., 1992. — Вып.З.: Судьбы России: взгляд русских мыслителей. — С. 106-111.
39. Гумилев JI. Последний евразиец // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
40. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1992. - 425 с.
41. Гумилев Л.Н. Заметки последнего евразийца // Наше наследие. 1991. — № 3. — С. 19-34.
42. Гумилев JI.H. Историко-философские труды князя Н. С. Трубецкого (Заметки последнего евразийца) // Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. - С.5-28.
43. Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992.
44. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. (Эпохи и цивилизации). — М.гСЗКЭО, Кристалл, 2003. 608 е.;
45. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. — М., 2004. — 560 с.
46. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост., послесловие и комментарии С.А. Вайгачева. М., 1991.-162 с.
47. Данилов С.И. Социальная философия евразийства: истоки, сущность, современное состояние. Автореф. дис. канд. философ, наук. — М., 1994.
48. Дугин А.Г. Евразийский триумф // Савицкий П. Н. Континент Евразия. — М., 1997. С.433-455.
49. Дугин А.Г. О евразийстве // Савицкий П. Н. Континент-Евразия. — М., 1997.-С.6-12.
50. Дугин А.Г. Преодоление Запада (Эссе о Николае Сергеевиче Трубецком) // Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. М., 1999. — С.5-25.
51. Дугин А.Г. Русская вещь. М., 2001. - 374 с.
52. Дугин А.Г. Теория Евразийского государства: Предисловие // Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998. - С.5-20.
53. Евразийский взгляд. Основные принципы доктринальной евразийской платформы. М.: «Арктогея-центр», 2002. — 160 с.
54. Евразийский временник. Берлин: Евраз. кн. изд-во, 1923. - 174 с. (Утверждение евразийцев. Кн. 3).
55. Евразийский временник. Берлин: Евраз. кн. изд-во, 1925. - 445 с. (Утверждение евразийцев. Кн. 4).
56. Евразийский временник. — Париж: Евраз. кн. изд-во, 1927. — 308 с. (Утверждение евразийцев. Кн. 5).
57. Евразийский сборник. — Прага: Евраз. кн. изд-во, 1929. — 80 с. (Утверждение евразийцев. Кн. 6).
58. Евразийство: Декларация, формулировка, тезисы. — Прага: Евраз. кн. изд-во, 1932.-30 с.
59. Евразийство: за и против, вчера и сегодня: Материалы круглого стола // Вопросы философии. 1995. - №6. - С.3-48.
60. Евразийство: Опыт систематического изложения. // Пути Евразии. М., 1992. - С.348-415.
61. Евразийство: Формулировка 1927 года. // Россия между Европой и Азией: Евраз. соблазн. М.,1993. - С.217-229.
62. Евразия: исторические взгляды русских эмигрантов. — М., 1992. — 180 с.
63. Ермичев А.А. Л.П. Карсавин. Русская идея // Русская литература. 1993. - №1. - С.132-136.
64. Железняков А.С. Монгольский полюс политического устройства мира. — М.: Институт социологии РАН, 2009. 272 с.
65. Иванов А.В. Евразийство: ключевые идеи, ценности, политические приоритеты: монография / А.В. Иванов, Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев, М.Ю. Шишин. Барнаул: Изд-во АГАУ, 2007. - 243 с.
66. Игнатова С.В. Историко-философский анализ евразийского учения: Автореф. дис. канд. философ, наук. -М., 1995. 19 с.
67. Ильин В. Евразийство // Ступени. 1992. - №2. - С.58-79.
68. Исаев И.А. Евразийство: идеология государственности // Общественные науки и современность. — 1994. — №5. — С.42-55.
69. Исход к Востоку / Под. ред. О. С. Широкова. — М.: Добросвет, 1997. -263 с.
70. Ищенко Е.Н. Развитие евразийской традиции в трудах JT.H. Гумилева и современном евразийстве: Дис. канд. истории, наук. — Иркутск, 2004. — С.220.
71. Кальсин М.Г. Движение евразийцев первой половины 20-х годов: Опыт осмысления феномена России // Традиции русской исторической мысли: Историофилософия. — М., 1997. С.50-76.
72. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Т. 1. — М., 2002. 394 с.
73. Карсавин Л.П. Основы политики // Евразийский временник V. — 1927.
74. Карсавин Л.П. Русская идея / Вступ. ст., пер. с нем. и коммент. А.А. Ермичева // Рус. лит. 1993. - №1. - С. 136-143.
75. Карсавин Л.П. Сочинения. М.: Раритет, 1993. - 493 с.
76. Кинева Т.С. Евразийство в современном идейно-политическом пространстве России: Дис. канд. полит, наук. — Уфа, 2009. — С.159.
77. Ключников С.А. Русский узел евразийства // Наш современник. — 1992. — №3.-С. 174-180.
78. Кожинов В. Историософия евразийцев // Наш современник. 1992. - №2. — С. 140- 144.
79. Кожинов В. О евразийской концепции русского пути // Евразия: Народы. Культуры. Религии. 1997. -№1-2. - С. 12-19.
80. Кожинов В.В. Россия. Век XX. 1939-1964. Т. 2. М., 1999.-384 с.
81. Колесниченко Ю.В. Опыт евразийства: тема личности в отечественной философии // Вест. МГУ. — Сер. 12, Соц.-полит. исслед. — 1994. — №1. — С.71-77.
82. Кочергина В.А. Н.С. Трубецкой-индоевропеист // Вестн. Моск. Ун-та. — Сер. 9, Филология. 1998. - №5. - С.28-35.
83. Кошарный В.П. Евразийство как объект междисциплинарного синтеза // Вестн. МГУ.-Сер. 7, Философия. 1994. -№4. - С.9-19.
84. Крижанич Ю. Политика. — М.: Новый свет, 1997.
85. Кутыева Э.Р. Евразийство как явление культуры XX века. Историография и методология исследования: Дис. канд. культурологии. — СПб., 2005. — С.182.
86. Лавров С.Б. Гумилев и евразийство: Предисловие. // Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. — М., 1993. — С.7-19.
87. Лавров С.Б. Лев Гумилев. Судьба и идеи. М., 2003. — 608 е.;
88. Лавров С.Б. Лев Николаевич Гумилёв От Руси до России: очерки этнической истории. — М., 2008. — 320 с.
89. Ларюэль М. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи / Пер. с фр. Т.Н.Григорьевой. М., 2004. - 287 с.
90. Леонтьев К.Н. Византизм и славянство: Сборник статей. — М., 2007. — 576 с.
91. Лихачев Д.С. Культура как целостная среда // Новый мир. 1994. - №8. -С.3-8.
92. Лушников О.В. Предпосылки, формирование и развитие евразийской идеи: история и современность: Дис. канд. историч. наук. — Ижевск, 2009.- С.225.
93. Мартьянов А.В. Культурфилософские основания евразийства: Дис. канд. филос. наук. — Саранск, 2008.
94. Милюков П. Евразианизм и европеизм в русской истории / Пер. с англ. В. Хачатурян // Европ. Альманах: История. Традиции. Культура. М., 1994.
95. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991.
96. Мир России-Евразия: Антология / Сост. Л.И. Новикова, И.Н. Сизеемская.- М.: Высш. шк., 1995. 399 с.
97. Мироненко Н.С. Геополитическая концепция евразийства// Вестн. Моск. Ун-та. Сер.5. География. - 1997. - N6. - С.53-55.
98. Мичурин В.А. Двадцатое столетие в России через призму теории этногенеза Л.Н. Гумилева. Доклад на IV Гумилевских 'чтениях (Москва, 2000 г.) // Интернет-журнал Евразийский вестник. 2002. — №11. http://www.e-journal.ru/euro-st3-l 1 .html.
99. Москвин А.В. Восток и Запад в евразийской концепции // Восток — Запад: взаимодействие цивилизаций. — 1992. — №1.
100. Мяло К.Г. Между Западом и Востоком. Опыт геополитического и историософского анализа. — М., 2003.
101. На путях. Берлин: Геликон, 1922. - 356 с.
102. Начертание русской истории. 4.1. — Прага: Евраз. кн. изд-во, 1927. — 235 с. С прил. «Геополитических заметок по русской истории» П.Н. Савицкого.
103. Николай Сергеевич Трубецкой: К 100-летию со дня рождения // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. - 1990. - №3. - С.3-9.
104. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Два лика евразийства // Свободная мысль. 1992. -№7. - С.100-110.
105. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Евразийский искус // Философ, науки. — 1991. — №12. С. 103-108.
106. Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Политическая программа евразийцев: реальность или утопия? // Обществ, науки и современность. 1992. — №1. -С.104-109.
107. Обухов В.К. Рец. на кн.: Савицкий П.Н. Континент Евразия. М.,1997. // Литературное обозрение. 1998. — №1. - С. 102-104.
108. Омельченко Н.А. Споры о евразийстве: Опыт исторической реконструкции // Политические исследования. 1992. - №3. - С. 156-163.
109. Орлова И.Б. Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. М.: Норма, 1998. — 275 с.
110. Очирова Т.Н. Геополитическая концепция евразийства // Обществ, науки и современность. 1994. - №1. - С.47-55.
111. Очирова Т.Н. Евразийство и пути русского исторического самопознания // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. - Т.52, - №4. - С.34-47.
112. Панарин А.С. Евразийский проект в постиндустриальную эпоху // Социальные науки и современность. М., 1995. — С.22-36.
113. Панарин А.С. Россия в цивилизованном процессе (Между атлантизмом и евразийством). -М.: Рос. АН, Ин-т философии, 1995.
114. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003. -482 с.
115. Пащенко В.Я. Евразийцы и мы // Вестн. МГУ. — Сер. 12, Соц.-полит. исслед. 1993. - №3. - С.79-89.
116. Письма П.Н. Савицкого JI.H. Гумилёву // http://www.evraz-'mfo.narod.ru/induk.htm
117. Подвойский Д.Г. Антиномия «Россия — Запад» и проблема социокультурной самобытности: Науч. изд. — М.: Изд-во РУДН, 2005. -299 с.
118. Пономарева Л.В. Евразийство и его место в русской западноевропейской историко-философской традиции // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. М., 1992. - С.3-9.
119. Попова А.В. Евразийство в контексте германофильских традиций отечественной мысли: социально-философские аспекты: Дис. канд. филос. наук. Омск, 2006. - С.164.
120. Программные документы евразийцев 1923 г. // Российский архив: История отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. М., 1994. - Т.5. - С.491-497. (К истории евразийства 1922-1924).
121. Пути Евразии: Русская интеллигенция и судьбы России. — М.: Русская книга, 1992.-432 с.
122. Пушкин С.Н. Евразийские взгляды на цивилизацию // Социологические исследования. 1999. -№12. - С.24-33.
123. Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии — М., 2002. (Сборник статей, выпущенный к столетию со дня рождения ученого).
124. Рерих Ю.Н. История Средней Азии: В 3 т. Т.2. / ред. И.И. Нейч. — М., 2007.
125. Реформирование России: мифы и реальность (1989-1994). Авторы-составители: Г.В. Осипов (рук.), В.Н. Иванов, В.К. Левашов,
126. B.В. Локосов, А.Т. Хлопьев. М.: Academia, 1994.
127. Романова Е.В. Этнокультурная концепция основоположников евразийства: Дис. канд. филос. наук. Барнаул, 2007. — С. 175.
128. Россия и латинство: Сб. ст. — Берлин: Евраз. кн. изд-во, 1923. 219 с.
129. Россия между Европой и Азией: Евраз. соблазн: Антология / Сост. Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская. М.: Наука, 1993. — 368 с.
130. Русский узел евразийства: Восток в рус. мысли: Сб. тр. евразийцев / РАН. Ин-т. мировой лит. им. A.M. Горького, Рос. фонд культуры; Отв. ред. Н.И. Толстой. М.: Беловодье, 1997. — 525 с.
131. Савицкий П.Н. Географические и геополитические основы евразийства // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К.Королев. М., 2003.1. C.677-687.
132. Савицкий П.Н. Евразийство // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К.Королев. М., 2003. - С.655-676.
133. Савицкий П.Н. Степь и оседлость // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К.Королев. М., 2003. - С.688-699.
134. Савицкий П.Н. В борьбе за евразийство // htlp://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
135. Савицкий П.Н. Геополитические заметки по русской истории // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
136. Савицкий П.Н. Два мира // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
137. Савицкий П.Н. Евразийская концепция русской истории // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
138. Савицкий П.Н. Евразийство как исторический замысел // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
139. Савицкий П.Н. Континент-океан // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
140. Савицкий П.Н. Миграция культуры // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
141. Савицкий П.Н. О задачах кочевниковедения // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
142. Савицкий П.Н. Поворот к Востоку // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
143. Самохин А.В. Евразийство как идейно-политическое течение в России XX века: Дис. канд. полит, наук. М., 2004. - С.229.
144. Соболев А.В. Полюса евразийства: JI. П. Карсавин (1882-1952), Г. В. Флоровский (1893-1979) // Новый мир. 1991. - №1. - С. 180-182.
145. Соничева Н.Е. Г.В. Вернадский: Русская история в евразийском контексте // Глобальные проблемы и перспективы цивилизации. — М., 1993. — С.94-118.
146. Степун Ф. А. Россия между Европой и Азией // Нов. журн. 1962. -Кн.69. - С.251-277.
147. Струве Г. Русская литература в изгнании. — Париж: ИМКА-Пресс, 1984. — 419с.
148. Сувчинский П.П. Знамение былого. О Лескове // На путях. Утверждение евразийцев. Берлин: Геликон, 1922. - С. 134-136.
149. Сувчинский П.П. К преодолению революции // Наш современник. — 1992. №2. - С.153-160.
150. Сувчинский П.П. Сила слабых // Мир России — Евразия. М., 1995. — С.55-58.
151. Толль Н. П. Скифы и гунны: Из истории кочевого мира. Прага: Евраз. кн. изд-во, 1928.
152. Толмачев В.В. Евразийский подход к национальному вопросу в контексте современности // Этносоциальные процессы в Сибири. Новосибирск, 1998.-С.60.
153. Толстой Н.И. Н.С. Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. - С.5-28.
154. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. -М., 2003.-400 с.
155. Трубецкой Н. С. Вавилонская башня и смешение языков // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1990.-Т.49,-№2.-С.152-160.
156. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995.
157. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. М., 1999.
158. Трубецкой Н.С. Взгляд на Русскую историю не с Запада, а с Востока // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К. Королев. М., 2003. — С. 144-226.
159. Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К.Королев. М., 2003. - С.33-105.
160. Трубецкой Н.С. К проблеме русского самопознания // Трубецкой Н.С. История, культура, язык. — М., 1995.
161. Трубецкой Н.С. Мы и другие // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К.Королев. М., 2003. - С. 106-125.
162. Трубецкой Н.С. Русская проблема // Классика геополитики, XX век: Сб. / Сост. К.Королев. -М., 2003. С. 126-143.
163. Трубецкой Н.С. Верхи и низы русской культуры // http://www.evraz-iiifo.narod.ru/induk.htm
164. Трубецкой Н.С. Идеократия и армия // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
165. Трубецкой Н.С. Наш ответ // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
166. Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
167. Трубецкой Н.С. Об идее-правительнице идеократического государства // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
168. Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре // http://www.evraz-info.narod.ru/induk.htm
169. Трубецкой Н.С. Религии Индии и христианство // http://www.еvraz-info.narod.ru/induk.htm
170. Урханова Р.Л. Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX в.: Дис. канд. филос. наук. М., 1992. - С.215.
171. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. М., 2005. - 496 с.
172. Флоровский Г.В. Вечное и преходящее в учении русских славянофилов // Начала. 1991. -№3. - С.30-50.
173. Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. — М., 1993.
174. Флоровский Г.В. Из прошлого русской мысли. М., 1998.
175. Флоровский Г.В. О народах неисторических (Страна отцов и страна детей) / Основы евразийства. М., — 1992. - С.427
176. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и что оно может означать для России // Общественные науки и современность, 1995, - №3. — С.7-26;
177. Хара-Даван Э.Д. Евразийство с точки зрения монгола // Евраз. хроника. — Париж, 1928. Вып. 10. — С.27-30.
178. Хаусхофер К. Панидеи в геополитике // О геополитике. Работы разных лет. М.: Мысль, 2001. - С.251-352.
179. Хачатурян В.М. Евразия: Между Западом и Востоком // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. — М., 1992. С.59-65.
180. Хачатурян В.М. Историософия евразийства // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. М., 1992. - С.44-50.
181. Хачатурян В.М. Культура Евразии: Этнос и геополитика // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. М., 1992. - С.92-99.
182. Цымбурский B.J1. Две Евразии: омонимия как ключ к идеологии раннего евразийства // Евразия. Люди и мифы. М.: «Наталис», 2003. — С.22-49.
183. Цымбурский В.Л. Земля за Великим Лимитрофом: От «России—Евразии» к «России в Евразии» // Бизнес и политика, №9, - 1995. - С.50-62;
184. Цымбурский В.Л. Остров Россия: перспективы российской геополитики // Полис. 1993. - №5. - С.6-23;
185. Шахматов М. Государство правды // Евразийский временник IV. — 1925.
186. Шахматов М.В. Подвиг власти: Опыт по истории государственных идеалов в России // Евразия: Ист. взгляды рус. эмигрантов. — М., 1992.
187. Andreev N. G.V. Vernadsky (August 20, 1887 — June 12, 1973) // Vernadsky G. Russian Historiography: A Histoiy. Belmont, Mass.: Norland Publishing Co., 1978. -P.513-526.
188. Karlov V.V. The Idea of Eurasianism and Russian Nationalism (In Connection with the Article by V. A. Shnirel'man "The Idea of Eurasianism and the
189. Theory of Culture") // Antropology and Archeology of Eurasia. — 1998. — Vol.36. -No.4.-P.8-30.
190. Liberman A. N.S. Trubetzkoy and His Works on History and Politics // Trubetzkoy N.S. The Legacy of Genghis Khan and Other Essays on Russia's Identity. Ann Arbor, 1991. - P.293-375.
191. Mahbubani K. Can Asians Think? — Singapore, Kuala Lumpur, 1998.
192. The Letters of D. S. Mirsky to P. P. Suvchinskii, 1922-31 / Ed. by G. S. Smith. Birmingham, 1995. (Birmingham Slavonic Monographs No. 26). 238 ps.
193. Trubetzkoy's Letters and Notes Письма и заметки Трубецкого. Prepared for publ. by R. Jakobson with the assistance of H. Baran, O. Ronen and M. Taylor. The Hague: Mounton, 1975.
194. Utechin S. V. Russian Political Thought. A Concise History. New York, 1963. — P.256-261.
195. Watson W. E. Review. // Canadian-American Slavic Studies. 1994. - Vol. 28. - No. 1. - P. 99-100. Рец. на кн.: Trubetzkoy N. S. The Legacy of Ghengis Khan and Other Essays on Russia's Identity. Ann Arbor: Michigan Slavic Publication, 1991.
Кандидат социологических наук Еремеев Александр Евгеньевич.
Заключение диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.01.
https://www.dissercat.com/content/sotsiologicheskii-analiz-evraziistva
На рубеже XX и XXI веков специфика российской цивилизации, феномен ее расположения между Западом и Востоком, не только в географическом, но и культурно-историческом и общественно-политическом измерении, стали объектом внимания многих российских ученых, политиков и публицистов. Актуализации этой тематики способствовали серьезные изменения в экономике, политике и культуре России конца XX века. В научной и общественной среде появилось осознание необходимости поиска новой национальной идеи, определения российской самоидентификации, своеобразия национального, государственного и общественно-политического устройства России. Ярко демонстрирует современную потребность в решении обозначенных проблем обращение в работах современных авторов к наследию евразийцев 20-30-х годов XX века.
Реанимация евразийства произошла в начале 1990-х годов усилиями Льва Николаевича Гумилева. Действительность конца ХХ столетия требовала переосмысления идеологического наследия евразийства, но процесс корректировки и приведения его в соответствие с требованиями исторического момента никоим образом у Гумилева не затронул концептуальных основ евразийского мировоззрения.
Евразийцы разделяли основные принципы русского национального самосознания, которыми определялась жизнь России в допетровские времена и которые получили освещение в творчестве российских мыслителей ХК века. В их теоретических разработках важное место занимают понятия евразийского мироощущения и евразийского умонастроения, истоки которых находим у Гоголя, Тютчева, Блока, Волошина, Ломоносова, Карамзина, Менделеева, Мечникова и др. Поэтому существует мнение, что евразийство могло бы считать себя «не младше младших славянофилов, а старше старших»1.
Славянофилы второй половины XIX века разделяли мир на «Святую Русь» и «гниющую Европу», по принципу противопоставления России и Европы. Особое внимание концентрировалось на проблеме культур-но-цивилизационной самобытности России и необходимости защиты и сохранения этой самобытности как важнейшего условия жизнеспособности и исторических перспектив российской государственности. Хотя славянофилы и не переставали говорить о своей любви к «великой старой Европе», они сформулировали и последовательно защищали тезис об особом пути развития и высокой миссии России. У славянофилов евразийцы восприняли прежде всего идею соборности как «единства во множестве». Соборность — высший принцип существования личности, социальной группы, класса, государства, этноса.
Очень близко евразийцам учение неославянофила Н.Я. Данилевского, которому принадлежит заслуга в разработке теории культурно-исторических типов: нет культур высших и низших — есть различные. Схожи взгляды евразийцев и Данилевского и по проблеме противостояния России и Запада. Они резко критикуют попытки европейской цивилизации абсолютизировать свои ценности, выдать свою культуру за общечеловеческую. Евразийцы противопоставляли «общечеловеческому» национальное, всеобщему — отдельное, индивидуальное. Данилевский также считал, что прогресс — это возможность «исходить поле истории во всех его направлениях»2. Однако евразийцы не разделяли идей панславизма Данилевского.
Многократно сосредотачивал внимание на тематике «Россия — Европа» Ф.М. Достоевский. В своих «Дневниках» он писал: «Русскому ни за что нельзя обратиться в европейца, оставаясь хоть сколько-нибудь русским, а коли так, то и Россия, стало быть, есть нечто совсем самостоятельное и особенное, на Европу совсем не похожее и само по себе серьезное»3. Не случайно, поэтому, у евразийца Н. Трубецкого есть целый блок серьезных работ о творчестве Достоевского4. Нужно, однако, отметить и особенность взглядов Ф.М. Достоевского, который, как позже и В. Соловьев, придерживался тезиса о всечеловечности и универсальности русской культуры.
Ближе всего к евразийцам подходил К.Н. Леонтьев, считавший, что российская государственность должна быть не чем иным, как развитием своей собственной оригинальной славяно-азиатской цивилизации. По Леонтьеву, чисто славянское содержание русской идеи слишком бедно для всемирного духа России. Считая Запад постоянной угрозой для России, он призывал искать и готовить союзников на Востоке. Предлагая славянам активнее сливаться с азиатскими народами, он создает концепцию не славянской, а славяно-восточной или даже славяно-азиатской цивилизации. Россия, будучи правопреемницей Византии, идеологически должна продолжить и ее историко-географическую судьбу. Это и является концом России Петра и возвращением России в Азию. Россия не является просто славянской страной. «Азиатские, подвластные Короне русской провинции обширны, многозначительны по местоположению и весьма характерны по идеям своим, и при каждом политическом движении своем Россия должна неизбежно брать в расчет настроение и выгоды этих драгоценных своих окраин»5.
Параллельно с работами евразийцев на Западе появилась книга О. Шпенглера «Закат Европы» (1918), направленная против европоцентризма и говорящая об упадке германо-романской цивилизации. Русский автор В. Иванов, защищая евразийцев, тогда писал: «Движение евразийцев должно быть приветствуемо всеми любящими свою страну русскими людьми... Они правильно вносят поправку в дело славянофилов, ища на Востоке того, чего не хватало Аксакову, Хомякову, Константину Леонтьеву, чтобы обосновать наше отличие от Европы. Только перетряхивая с полным пересмотром историю Востока, найдем мы самих себя»6.
Евразийское течение, родившееся в конце XIX века и получившее свое полное развитие в эпоху первой русской «белогвардейской» эмиграции, было неоднородным по своему составу, сложным и противоречивым. В 1925 году Н. Трубецкой писал: «Людей, именующих себя „нашими", чрезвычайно мало: человек 70 в Берлине, десятка полтора в Вене, с десяток в Риме и отдельные единицы в других пунктах, в общем немножко больше ста; а из них настоящих — не больше трети (это по самому максимальному расчету)»7.
Основными фигурами евразийского сотрудничества были следующие: историк Георгий Вернадский (1887-1973), в последние десятилетия своей жизни — профессор Йельского университета США, автор пятитомной «Истории России»; географ Петр Савицкий (1895-1968) — первый профессиональный русский геополитик, ко-чевниковед, как он сам себя называл, друг Л.Н. Гумилева; филолог с мировым именем, историк, глубокий специалист по межнациональным проблемам князь Николай Трубецкой (1890-1938); философ, позже — выдающийся историк Церкви и богослов Георгий Флоровский (1893-1979), с 1948 года — профессор и декан Свято-Владимирской духовной академии в Нью-Йорке; эссеист, критик, музыковед Петр Сувчинский (1892-1985) — основатель Русско-Болгарского издательства в Софии, в котором вышла первая книга евразийцев; профессор Николай Алексеев (1879-1964) — специалист по «философии государства и права», идеолог политической программы евразийцев; профессор Лев Карсавин (1882-1952) — известный религиозный мыслитель, в 1930-х годах возглавивший семинар в Кламаре (Франция), подготовивший пробольшевистское течение в евразийстве; профессор, филолог Роман Якобсон (1896-1982), обосновавший концепцию своеобразного евразийского языкового союза.
Уже в начале 1930-х в евразийском движении произошел раскол, приведший его к кризису и окончательному распаду, несмотря на то, что группа вождей евразийства состояла из талантливых людей, равных которым в других политических организациях было нелегко найти8.
Но мыслительный потенциал создателей евразийства был настолько велик, что их идеи не угасли во времени и продолжают давать современным философам пищу для размышлений.
Одновременно с О. Шпенглером евразийцы отрицали линейную схему исторического развития, призывая к признанию относительности достижений европейского сознания, особенно в идеологической и нравственной областях. Н. Трубецкой отмечал, что, хотя европейцы и присвоили себе право считать романо-германскую культуру венцом эволюции, однако никакой «лестницы культур» не существует: все культуры и народы равноценны и качественно несоизмеримы. «Момент оценки, — полагал Трубецкой, — должен быть навсегда изгнан из этнологии и истории культуры. Оценка всегда основана на эгоцентризме. Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие»9. Кроме того, не существует никакой «общечеловеческой цивилизации», которой должны бы подчиниться, слиться с ней, приняв ее веру, язык и культуру, другие народы10, и «долг всякого неромано-германского народа состоит в том, чтобы, во-первых, преодолеть всякий собственный эгоцентризм, а во-вторых, оградить себя от обмана „общечеловеческой цивилизации"»п.
Осмысливая происхождение своеобразной культуры России, евразийцы, в отличие от славянофилов, не искали ее корни в собственно «славянской» культуре, а более склонялись к мысли о преимущественном влиянии на нее «европейских» и «азийских» элементов. Под «азийской» культурой они понимали не только культуру эллинистическую и византийскую: вслед за Леонтьевым евразийцы акцентировали внимание на влиянии «туранского», восточного элемента, отмечая важную роль в формировании русской национальности тюркских и угро-финских племен.
Евразийцы утверждали, что «между миром восточно-православным и миром западно-католическим существовали глубокие силы отталкивания, и это отталкивание древнерусского человека от „поганой латини" едва ли не было сильнее отталкивания его от „поганых басурман"»12. П.Н. Савицкий утверждал: «Без „татарщины" не было бы России»13. Такие атрибуты Монгольской империи, как жесткая государственность, единоначалие, служение подданных высшей идее, жертвенность и вместе с тем веротерпимость, вошли в самосознание российско-евразийского народа, определили его социальную психологию и поведение.
Евразийцы представляли Россию как совершенно самостоятельный, особый культурный, исторический и географический мир, «срединную цивилизацию». Исторически и географически русской нации предопределено объединить разноязычные этносы, населяющие гигантскую равнину Евразии, в единую многонародную нацию — евразийскую. По Савицкому, природа Евразии зовет к политическому, культурному и экономическому объединению: «Громадная система равнин, именуемая российско-евразийским миром, как бы самой природой созданный колоссальный ассимиляционный котел. Тогда как в Европе и Азии временами можно было жить только интересами своей колокольни»!4. Всю историю Евразии евразийцы считали последовательной цепью попыток создания этого единого всеевразийского государства. Все народы, заселяющие Евразию, связаны общностью исторической судьбы: «Судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распутать, так что отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям»!5. Попытку объединения в свое время предпринимали монголо-татары, двигавшиеся с востока на запад. Россия, вобрав в себя многие характерные черты монгольской культуры, совершила продвижение с запада на восток. Это второе объединение евразийских народов происходило не столько посредством военно-политической силы, сколько путем создания духовной связи народов на основе Православия.
Приоритетными в формировании полинародного субъекта российской истории являются не язык и не кровь, ибо есть много двуязычных и трехъязычных этносов и, наоборот, разных этносов, говорящих на одном языке. Культура, идеология, экономические связи и даже общность происхождения также никогда не бывают монолитными. Объединяющим фактором для этноса является прежде всего общая историческая судьба, во многом обусловленная «месторазвитием». П. Савицкий писал: «Понятие „месторазвитие" останется в силе, будем ли мы считать, что географическая обстановка односторонне влияет на социально-историческую среду, или наоборот, что эта последняя односторонне создает внешнюю обстановку, или же мы будем признавать наличие процессов обоих родов»!6. Высказывания Н. Трубецкого как бы предваряют определение Л.Н. Гумилева — «кормящий ландшафт», близкое по своему смыслу к понятию «месторазвитие». «Для личностей многочеловеческих (народных и многонародных), — писал Трубецкой, — эта связь с физическим окружением (с природой территории) настолько сильна, что приходится говорить прямо о неотделимости данной многочеловеческой личности от ее физического окружения»!7.
Основой российского миросозерцания евразийцы считали Православие, которое, по мысли Л.П. Карсавина, определяет симфоническое всеединство соборных личностей, выражающих и осуществляющих сверхиндивидуальное сознание. Христианская соборность, в отличие от коллективизма, не отрицает и не ограничивает индивидуальное: «.для бытия соборного целого необходимо как выражение его множества, т. е. сферы индивидуального бытия, так и выражение его единства, т. е. взаимная согласованность индивидуумов»!8. Историческая задача русского народа виделась евразийцам в том, чтобы, раскрывая и развивая себя в своей Церкви, он помог создать возможность для самораскрытия в Православии других народов.
Евразийцам, в отличие от славянофилов, Данилевского, Леонтьева и других, не пришлось возлагать надежды на самодержавное государство — они исходили из уже свершившегося факта крушения старой России. Не считая революцию концом русской истории, в большинстве своем евразийцы позитивно приняли действия большевиков по сохранению и укреплению территориального единства России, полагая, что коммунисты последовательно реализуют вековые устремления России. И это несмотря на то, что русскую революцию евразийцы считали неизбежным следствием процесса европеизации России, начатого Петром I и продолженного его преемниками. Как и Н.Я. Данилевский, евразийцы полагали, что европеизация (у Данилевского — «европейничанье») привела к резкому социальному расслоению и отрыву правящих и привилегированных кругов от широких народных масс и, как следствие, к взрыву. Евразийская позиция — это «третий путь» — ни большевизма, ни царизма, некая «консервативная революция» 9.
В большинстве своем русская эмигрантская интеллигенция приняла евразийские идеи довольно прохладно, если не сказать отрицательно. Среди особенно активных критиков евразийства были Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, П.Н. Милюков, Ф.А. Степун, Г.П. Федотов. В 1928 году наметившийся ранее раскол внутри движения завершился полным размежеванием на парижскую и пражскую группы. К началу 1930-х годов от евразийства отошли самые решительные его сторонники и даже основоположники: Н. Трубецкой, Г. Флоровский, Г. Бицилли и др.
Причин, объясняющих, почему евразийство как культурно-политическое движение преждевременно замолкло и сошло со сцены, конечно, много, но главная заключается в том, что евразийское культурно-политическое миросозерцание выросло из ненависти к тем силам, что привели Россию на край гибели, к порожденной Петром Великим западнической интеллигенции. Под влиянием такого озлобления против внутреннего и внешнего Запада в евразийцах созрело ощущение, что и советская Россия — это «тоже Россия» (и это впоследствии превратилось в тенденцию примирения с большевистской властью)20.
На евразийство нападали не только либералы-западники, но и русские патриоты. Н. Бердяев обличал их в том, что они «неверны русской идее... порывают с лучшими традициями нашей религиозно-национальной мысли... делают шаг назад по сравнению с Хомяковым и Достоевским»2\ Евразийцы считали возврат к дореволюционной действительности невозможным, и это навлекло на них гнев монархистов. Религиозная и национальная терпимость евразийцев сделала их движение неприемлемым для крайних националистов, считавших, что евразийцы не ценят традиционные русские духовные ценности. Наконец, по версии ура-патриотических критиков 1920-х годов, евразийцы — просто тайные большевики. Но тот же Бердяев видел положительную заслугу евразийцев в том, что «они поддерживают достоинство России и русского народа в эпоху, когда русские, почитающие себя патриотами, его унижают. Евразийство может сыграть положительную политическую роль, но оно должно освободиться от соблазнов утопии, от вожделений диктатуры партии»22.
Наследие евразийцев оказало влияние на развитие самобытной русской философской мысли, обеспечив через интеллектуальное движение эмиграции преемственность творчества философов дореволюционной эпохи и современности. «Великим евразийцем» называли современники русского ученого, историка, географа и философа Л.Н. Гумилева, развившего евразийскую концепцию об объективном характере единства евразийского суперэтноса. Гумилев встречался и беседовал с Савицким, переписывался с Г. Вернадским, знал работы Н. Трубецкого и даже написал солидную обобщающую статью «Историко-философские сочинения князя Н.С. Трубецкого (Заметки последнего евразийца)»23. Евразийцем называли Гумилева не только его приверженцы^, но и критик^5.
Мы можем рассматривать труды Л.Н. Гумилева как продолжателя евразийской традиции, как «неоевразийца». Термин «неоевразийство» понимается нами как новая актуализация евразийской традиции, произошедшая в другой исторической обстановке и часто несущая в себе совершенно новые тенденции, навеянные современностью.
В своих исследованиях Л.Н. Гумилев пытался ответить не только на типичные для этнографии вопросы «кто, что и где», но и «почему» и «как», создавая основы этнологии — науки о развитии и взаимодействии этносов. Одним из основных выводов ученого является утверждение, что пригодное для одной общности не всегда годится для других. Увлеченность Гумилева никогда не приводила его к односторонности: ни одного этноса он не возвышал в ущерб другим. Он первым выступил против европоцентристской «черной легенды» о татаро-монгольском иге, об извечной вражде кочевников Степи с земледельцами Леса2б, о патологической жестокости и склонности к разрушению достижений культуры у народов Великой степи. Конечно, стереотипы поведения этих народов были отличны от европейских, но это не значит, что они были хуже — они были просто другими.
В трудах Гумилева складывается новое видение истории, при котором евразийский Восток выступает как самостоятельный и динамичный центр этногенеза, культуры, политической истории, государственного и технического развития. Евразия представляет собой полноценное «месторазвитие», богатейшую почву этногенеза и куль-турогенеза. Следовательно, надо научиться рассматривать мировую историю не как однополярную («Запад и все остальные»), а как многополярную, причем северная и восточная Евразия представляют собой особый интерес, так как являются альтернативным Западу источником важнейших планетарных цивилизационных процессов. Более того, западная цивилизация, считал Гумилев, находится в последней, нисходящей стадии этногенеза, являясь конгломератом «химерических» этносов. Следовательно, центр тяжести обязательно переместится к более молодым народам.
Исследователь утверждал, что при анализе этнической истории Руси-России «необходимо принимать во внимание этногенезы всех народов нашей Родины. Каждый из этих этносов, обладая своим этническим возрастом и соответствующим ему пассионарным потенциалом, оказывал мощное влияние на ход этногенеза всего суперэтноса. И только учтя весь спектр этнических контактов и их социальных последствий, можно приблизиться к истинному представлению о прошлом Отечества»27. Гумилев развивает идею о том, что великороссы, русские представляют собой не просто ветвь восточных славян, но особый этнос, сложившийся на основе тюркско-славянского слияния. Именно геополитическое сочетание Леса и Степи составляет историческую сущность России, предопределяя характер ее культуры, цивилизации, идеологии, политической судьбы.
Система поведения, созданная российским суперэтносом на идейной основе древнерусского суперэтноса — Православии, позволила России объединить евразийский континент. При этом созидание государственности происходило на основе принципа первичности прав каждого народа на присущий ему образ жизни. Каждому народу находилось приемлемое место: русские осваивали речные долины, финно-угорские народы и украинцы — водораздельные пространства, тюрки и монголы — степную полосу, а палеоазиаты — тундру. При большом разнообразии географических условий для народов Евразии объединение всегда оказывалось гораздо выгоднее разъединения. На Руси неукоснительно соблюдался принцип соборности; и пока за каждым народом признавалось право быть самим собой, объединенная Евразия сохраняла свою государственность, выдерживая натиск враждебного ей окружения.
Многолетнее изучение древней и средневековой истории и культуры народов Евразии позволяло Гумилеву вслед за Н.С. Трубецким и другими евразийцами утверждать, что культура, одинаковая для всех, — невозможна. Общечеловеческие ценности действительны лишь при слиянии всех этносов в гиперэтнос, а это, по мнению Гумилева, с позиций этнологии маловероятно: российский суперэтнос возник на 500 лет позже, поэтому как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Гумилев считал, что в XX веке Россия отказалась от своей традиционной политики, перейдя к европейским принципам одинаковости народов, и предупреждал: «Конечно, можно попытаться „войти в круг цивилизованных народов", то есть в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не дается даром. Надо осознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция» .
Л.Н. Гумилев не ограничился лишь популяризацией концепции евразийства, не стал эпигоном своих великих предшественников29. Прежде всего это видно из его целостной теории этногенеза с ее ключевым звеном — учением о пассионарности. Гумилев выделяет в евразийской концепции те положения, которые близки его собственным, и придает им свой смысл. Излагая, в частности, взгляды евразийцев на значение монгольского ига в русской истории, он дополняет их результатами своих изысканий. Евразийцы критиковали предшествующую историографическую традицию, объявлявшую татарское иго своего рода «провалом» в русской историиЗо. Они настаивали на том, что нельзя считать это влияние сплошь деструктивным: благодаря ему у нас появились фискальная система и ямская служба, перепись населения и южнорусское хлебопашество, валенки, пельмени, колокола и кофе3\ К монголам восходят особенности русского костюма и русского военного искусства. Именно благодаря монголам прекратились княжеские междоусобицы и были созданы предпосылки для формирования централизованного государства. Евразийцы видели в монгольском периоде русской истории идеальный русско-татарский симбиоз. Однако Г.В. Вернадский отмечает среди последствий ига упадок ремесел, ликвидацию вечевых свобод, подрыв авторитета и позиций боярского сословия, общее ужесточение жизни (распространение пыток, телесных наказаний, смертной казни)32. Н.С. Трубецкой представляет монгольское завоевание так: «Разгром удельно-вечевой Руси ... и включение этой Руси в монгольское государство не могли не произвести в душах ... русских людей самого глубокого потрясения... С душевной подавленностью, с острым чувством унижения национального самолюбия соединялось сильное новое впечатление... Иноземное иго воспринято было религиозным сознанием как кара Божия»33. П.Н. Савицкий, хотя и доказывал благотворность «татарщины», тем не менее писал: «Татары... пали на Русь как наказание Божие»34.
Иной представляется позиция Л.Н. Гумилева, который отстаивал парадоксальный тезис, что никакого ига вообще не было, что «поход Батыя по масштабам произведенных разрушений сравним с междоусобной войной, обычной для того времени»35. Мало того, Гумилев указывал на непоследовательность мнений евразийцев по этому вопросу: «Взаимосвязь... событий дает право на понимание ситуации Русь — Орда как военно-политического союза... Н.С. Трубецкой придерживался традиционной точки зрения о существовании татарского ига на Руси, что не вполне увязывается с представлениями автора о евразийском единстве... Тезис Трубецкого ... неверен как по существу, так и с позиций евразийства, отстаиваемого автором»з6.
В одном из интервью, говоря о том, что он разделяет взгляды евразийцев на проблему «Восток-Запад», Гумилев поясняет: «Евразийский тезис: надо искать не столько врагов. а надо искать друзей. и союзников нам, надо искать искренних. Так вот, тюрки и монголы могут быть искренними друзьями, а англичане, французы и немцы, я убежден, могут быть только хитроумными эксплуататорами». По глубокому убеждению Гумилева, «если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство»з.
Возрождение, развитие Л.Н. Гумилевым в новых исторических условиях и на огромном уникальном материале идей классического евразийства во многом определило постевразийство, неоевразийство не просто как моду, но как веление времени. Актуальность евразийского учения сегодня правомерно объяснить тем, что вопросы, поставленные его приверженцами почти столетие назад, так и остались без ответов. Интернационалистический универсализм, по сути своей оказавшийся ложным, не пережил испытания временем, и история снова поставила Россию перед выбором национально-государственной идеологии, необходимой для интегрирования разобщенных частей суперэтноса в единое сообщество.
Примечания и библиографические ссылки
1. См.: Хоружий С. Русь — новая Александрия: страница из предыстории евразийских идей // Начала. 1992. № 4(6). С. 17.
2. См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 34.
3. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений. СПб.: Наука, 1994. Т. 13. С. 203.
4. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 617-725.
5. Леонтьев К.Н. Письма о восточных делах // Он же. Восток, Россия и Славянство. М., 1996. С. 355.
6. Иванов В. Культурно-исторические основы русской государственности. Харбин, 1926. С. 29.
7. Цит. по: Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов. М., 1992. С. 155.
8. См.: Степун Ф.А. Россия между Европой и Азией // Новый журнал. 1962. № 269. С. 251-277.
9. Трубецкой Н. Европа и человечество. София, 1920. С. 42.
10. См.: Там же. С. 5.
11. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. Указ. изд. С. 331.
12. Пушкарев С. Россия и Европа в их историческом прошлом // Евразийский временник. 1927. С. 145.
13. Савицкий П.Н. Степь и оседлость // Мир России — Евразия: Антология. М.: Высшая школа, 1995. С. 59.
14. Он же. Географические и геополитические основы евразийства // Евразия. Исторические взгляды русских эмигрантов. Указ. изд. С. 117.
15. Трубецкой Н.С. Общеевразийский национализм // Мир России — Евразия: Антология. Указ. изд. С. 198.
16. Савицкий П. Географический обзор России-Евразии // Он же. Континент Евразия. М., 1997. С. 293.
17. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. Указ. изд. С. 107.
18. Карсавин Л.П. Основы политики // Мир России — Евразия: Антология. Указ. изд. С. 113.
19. См.: Дугин А. Евразийский триумф // Савицкий П. Континент Евразия. Указ. изд. С. 437.
20. См.: Степун Ф.А. Цит. соч. С. 251-277.
21. Бердяев Н. Евразийцы // Путь. Париж, 1925, № I. С. 135.
22. Он же. Утопический этатизм евразийцев // Мир России — Евразия: Антология. Указ. изд. С. 334.
23. В сборнике: Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. Указ. изд.
24. См.: Ключников С. Восточная ориентация русской культуры // Русский узел евразийства. М., 1997. С. 48.
25. См., напр.: Чемерисская М.И. Лев Николаевич Гумилев и его научное наследие // Восток. 1993. № 3. С. 174.
26. См.: Гумилев Л.Н., Куркчи А.И. Черная легенда: Историко-психологический этюд // Хазар. 1990. № 1-2.
27. Гумилев Л.Н. От Руси к России: Очерки этнической истории. М.: Экопрос, 1994. С. 293.
28. Там же. С. 299.
29. См.: Лавров C.Б. Завещание великого евразийца // Послесловие к книге Л.Н. Гумилева «От Руси к России: Очерки этнической истории». М.: Экопрос, 1994.
30. См.: ВернадскийГ.В. Начертание русской истории. Прага, 1927; СавицкийП.Н. Геополитические заметки по русской истории // Он же. Континент Евразия. Указ. изд. С. 303-331.
31. См.: Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Белград, 1929. С. 200-208.
32. См.: Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь, 1997. С. 10, 346-363.
33. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана // Он же. История. Культура. Язык. С. 260.
34. Савицкий П.Н. Степь и оседлость. Указ. изд. С. 333-334.
35. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989. С. 519.
36. Он же. Историко-философские сочинения князя Н.С. Трубецкого (Заметки последнего евразийца) // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. С. 40-41.
37. См.: Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М., 1993. С. 31.
П. П. Шитихин
Журнал Труды Нижегородской духовной семинарии
1. Введение
Традиционно русская философская мысль была сосредоточена на проблеме решения национального пути России. В двадцатые годы нашего столетия в эмиграции возникает философско-политическое движение - "Евразийство". Представителями этого движения явились такие блестящие ученые, как: языковед и культуролог Н. Трубецкой, историки П. Бицилли и Г. Вернадский, философы Г. Флоренский и П. Карсавин, географ и экономист П. Савицкий, правоведы А. Алексеев и В. Ильин, искусствовед П. Сувчинский. Кроме них в евразийском движении активное участие принимали филологи и литературоведы Р. Якобсон, Д. Святополк-Мирский, А. Кожевников, писатель В. Иванов и многие другие. Евразийцы стремились способствовать преодолению острого духовного кризиса соотечественников, они объясняли причины событий 1917 г., пытались указать выход из создавшейся ситуации. Разносторонность интересов участников евразийства предопределила широту поисков и многообразие форм проявления течения. Они продолжили исследования самобытности русской культуры. Следует обратить внимание на то, что взгляды евразийцев не были идентичными. Здесь присутствовали и правые тенденции, которые позволяли обвинять их в близости к фашистским организациям, но их же называли и "православными большевиками". История движения насчитывает немногим более двадцати лет. Перед второй мировой войной течение распалось. В это время шовинистические настроения в Европе росли и достигли небывалой интенсивности, евразийцы же пропагандировали идеи содружества народов. В среде эмиграции представители других народов России видели в их политико-философских построениях новую форму русского великодержавия, так как многие евразийцы подразумевали, что роль гегемона в Евразии возьмет на себя русский народ. В Советском Союзе господствовали оптимистические взгляды на будущее, беспредельная вера в научно-технический прогресс, и поиски утраченных корней мало кого волновали. Но идеи евразийства развивались и в послевоенное время. В 1952 г. в Германии вышла книга Г. Пегова "Что такое Всероссия?". В семидесятые годы самой яркой фигурой, внесшей свой вклад в развитие теории, стал Л.Н. Гумилев.
В начале 90-х годов изучение данной проблематики стало крайне актуальным. Россия вновь вернулась к проблеме, владевшей обществом в начале века. В решающей степени облик следующего столетия зависит от сегодняшнего выбора пути. Как никогда остро стоит проблема сохранения этнической и культурной целостности России. Поэтому неудивителен рост научного интереса к русским социально-философским концепциям начала XX в. Возрос интерес и к евразийскому течению, в рамках которого была предпринята еще одна попытка ответить на вопрос о месте и роли России в истории и культуре человечества.
2. Постановка евразийцами проблемы самобытности России
Центральной идеей течения являлась идея России-Евразии как самобытного мира, идея исторического и культурного единства "континента-океана". Они утверждали примат России как носительницы религиозной, православной культуры в мире, ибо на их взгляд православие представляло собой самый чистый вид подлинного христианства. Евразийцы пришли к выводу, что культура России не есть ни культура европейская, ни азиатская, ни механическое сочетание элементов той и другой. В 1927 г. в Париже выходит сборник статей князя Н.С. Трубецкого под общим названием "К проблеме русского самопознания". Около половины книги занимает очерк под названием "Общеславянский элемент в русской культуре", впервые здесь напечатанный. Статья имеет дело с вопросами русского языка, в которых автор видит звено, соединяющее Россию со славянством. Трубецкой говорит о том, что волею судеб Россия унаследовала традицию византийской культуры, традицию монгольской цивилизации, церковнославянскую литературно-языковую, но все эти "унаследованные Россией традиции только тогда становились русскими, когда сопрягались с православием. Византийская культура с самого начала была для русских неотделима от православия, монгольская государственность, только оправославившись, превратилась в московскую, а церковнославянская литературно-языковая традиция только потому и могла принести плод в виде русского литературного языка, что была церковной, православной" (Трубецкой, 1999а ).
В своем учении они опирались на отечественную духовную традицию, утверждавшую идею особого исторического пути России. Историк русской философии В.В. Зеньковский призывал видеть собственно философское содержание евразийских концепций и при этом подчеркивал глубокую внутреннюю связь евразийства с основными направлениями русской историко-философской мысли. Он считал, что евразийство унаследовало то, что было в русской мысли до него по вопросу о "путях России". Одной из первых идеологий, наиболее четко обозначивших особенность исторической судьбы России, была теория Филофея "Москва - третий Рим". Как известно, эта теория связывала перспективы политического развития России со спецификой православной конфессии. Автор концепции утверждал, что римская церковь перестала быть истинной, так как проникнута ересью, а церковь "второго Рима" (Константинополя) сокрушена турками. С этого момента центр православия переместился в Москву. По промыслу Божьему круг исторических судеб закончится торжеством и гибелью трех мировых царств. С гибелью третьего царства наступит конец мира. С падением двух царств, изменивших православию, осталось последнее, третье царство - Россия. Эта идея оказалась близка многим евразийцам, поскольку специфическим культурным признаком Евразии они рассматривали православие как господствующую идеологию. В 1925 г. П.Н. Савицкий пишет следующее: "Евразийцы - православные люди. И Православная Церковь есть тот светильник, который нам светит; к Ней, к Ее дарам и ее Благодати зовут они своих соотечественников... Православная Церковь есть осуществление высшей свободы; ее начало -согласие; в противоположность началу власти, господствующему в отделившейся от Нее Римской Церкви" (Савицкий, 1992). Но необходимо отметить особое видение евразийцами православия. Они ратовали за "подлинное православие", которое не было бы одним из органов государственного аппарата. Г.В. Флоровский в статье "О патриотизме праведном и греховном" писал о том, что после революции положение церкви стало предпочтительнее, чем до нее, так как "стала действенной, горящей, властною и учительной, - и снова, как древле, сделалась церковью торжествующей - в силе Духа.". Г.В. Флоровским была сделана попытка теологизировать евразийство. Отношение к религии большинства евразийцев было внутренне противоречивым. Л.П. Карсавин в работе "Оценка и задание" замечает, что предметом религии являются ценностные ориентации и "дело не в названии религии. Не столь важно как называет себя религия - христианством, атеизмом, социализмом. Важно, что от этого она не перестает быть религией". Грани православия, христианства как бы размывались. Судя по всему, евразийство не сумело сделать учение о религии целостным. В евразийстве на первый план выходят не христианские принципы, а идеология. Вся общественная жизнь в "государстве правды" должна подчиняться "идее-правительнице", которая обеспечит духовное единство и сплоченность общества.
Интересно сопоставить евразийство и со взглядами славянофилов. Вслед за славянофилами евразийцы противопоставляли европейские и русские культурные ценности. Славянофильство настаивало на "самобытном" пути России. Они не скрывали, что для них самыми важными основополагающими ценностями в мире были Православие и Россия. Следует отметить существенные различия евразийской и славянофильской концепции, позволявших порой утверждать некоторым авторам, что евразийцы предали славянофильские лозунги. Это следует из того, что внимание первых было обращено к "туранскому" элементу в русской культуре, а вторых - к чисто славянскому. С точки зрения евразийцев русская нация не может быть сведена к славянскому этносу, так как в ее образовании большую роль сыграли тюркские и угро-финские племена, населявшие единое со славянами "месторазвитие" и постоянно взаимодействовавшие с ними. Однако, представители и того, и другого направления достаточно критически оценивали западноевропейское влияние в отечественной культуре. Они полагали, что с момента петровских реформ русские вынужденно "должны были проникнуться романо-германским духом и творить в этом духе... К спешному выполнению этой задачи русские были органически неспособны. И действительно, если Россия до Петра Великого по своей культуре могла считаться чуть ли не самой даровитой и плодовитой продолжательницей Византии, то после Петра Великого, вступив на путь романо-германской ориентации, она оказалась в хвосте европейской культуры, на задворках цивилизации" (Трубецкой, 1999а). По мнению евразийца H.H. Алексеева, россиянам необходимо преодолеть в себе и через себя западного человека, а это возможно только в "исходе к Востоку" (Алексеев, 1935). Евразийцы утверждали, что западная культура претендует на универсальность, на нравственное превосходство перед другими народами, поскольку европейцы поставили себя во главу культурного прогресса. Плох, по мнению Н. Трубецкого, не сам романо-германский мир со своей специфической культурой, а неприемлемо в нем агрессивное отношение к другим культурам, склонность к цивилизационному геноциду, с желанием мерить всех "на свой аршин". Самобытность же культуры нельзя основывать на превосходстве над другими.
Евразийцы считали необходимым строго различать усвоение чужого, в котором личность преобразует усвоенное в специфически свое, и усвоение подражательное, в котором личность утрачивает свою специфичность. Органичное развитие человека и общества возможно только в том случае, если соотношение и взаимодействие культур рассматривать как обмен культурными ценностями и взаимное обогащение, как диалог в условиях полицентричного культурного мира. Н. Трубецкой утверждал не принцип градации народов и культур, а равноценность, уникальность и неповторимость всех культур земного шара. О важности самостоятельного неподражательного развития каждой национальной культуры он писал следующее: "Ни один нормальный народ в мире, особенно народ сорганизованный в государство, не может добровольно допустить уничтожения своей национальной физиономии" (Трубецкой, 1999а).
Многие установки евразийцев оказались созвучны основным идеям Н.Я. Данилевского, имя которого неотделимо от неославянофильства. Русский мыслитель подчеркивает несостоятельность теории единого исторического процесса. Данилевский выдвинул идею о разнородности цивилизаций, наличии множества культурно-исторических традиций. По его мнению все сущее на нашей планете развивается в общей направленности жизненных процессов: зарождается, расцветает, умирает. По аналогии с природой историю можно считать сосуществованием самобытных больших и малых культур, которым отведено свое место в пространстве и во времени. Он убежден, что общечеловеческой культуры не существует, а всечеловеческая выражается в отдельных культурно-исторических типах. Западноевропейский культурно-исторический тип переживает упадок и на смену ему придет восточнославянская цивилизация. Россия должна осознать себя объединительницей славян. Подобно Н.Я. Данилевскому евразийцы резко критикуют европоцентризм, где все культуры рассматриваются по степени их приближения к наиболее развитым формам культурного бытия романо-германских народов. Совпадают их точки зрения и в том, что славянский культурно-исторический тип реализуется в том случае, если избавится от "европейничанья". Подчеркивается, что западная цивилизация - одна из многих и она подчиняется тем же общим естественным законам развития. И Данилевский, и Трубецкой выделяют одну из характерных черт европейского культурного типа - "склонность к насилию". Она проявляется в политике, общественной жизни, стремлении к безграничной свободе для себя.
Очень близкие евразийцам идеи высказывает и представитель философии русского консерватизма К. Леонтьев. Согласно его взгляду, Россия есть особый культурно-исторический мир, синтезирующий в себе черты культур Востока и Запада, связующее звено между этими мирами. Характерно предположение Леонтьева о возможном благотворном влиянии "туранской примеси" (урало-алтайские племена) в русском народе, что нашло сочувственный отклик у евразийцев. Так же критически относился он к европейской культуре и цивилизации. По Леонтьеву любая культура, цивилизация развивается как биологический организм и проходит три стадии развития. Первая фаза - первоначальная простота, вторая фаза - "цветущая сложность", когда происходит дифференциация организма, усложнение его, третья фаза - вторичная простота, когда происходит распадение былой сложности, разложение и умирание организма. Критика европоцентристской модели развития носит у Леонтьева ярко выраженный антизападнический характер. С точки зрения русского мыслителя, Европа идет к единообразию, теряя самобытность и становясь постепенно культурой "среднего человека", человека без корней, не наделенного исторической памятью, без высоких духовных устремлений. Примечательно, что эту идею наш соотечественник высказал еще в прошлом веке, предвосхитив размышления авторов XX века об истощении культурного потенциала "человека-массы" (X. Ортега-и-Гассет). Часто имена Леонтьева и Данилевского относятся критиками к одному направлению - консервативной философии. Но в данном вопросе позиция Леонтьева отличалась от позиции Данилевского и вызывала больший интерес евразийцев. Будущее России Леонтьев видит не в политическом союзе славянских народов, как Данилевский, а в единстве с народами российского Востока, при сохранении византийского православия, которое отличается веротерпимостью и идеологически сплотит народы. Леонтьев особенно подчеркивает благотворность синтетического характера культуры и ее носителя. Как и их предшественники славянофильской ориентации Данилевский, и Леонтьев, евразийцы не сомневались в том, что Европа переживает период упадка. Важнейшим признаком деградации евразийцы считали духовное оскудение. Для них распространение материализма, идей атеизма и социализма свидетельствовали о том, что в Европе душа убывает. К таким же умозаключениям приходят и европейские мыслители: О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, А. Тойнби, А. Камю. "Зов к Востоку раздается не только из уст евразийцев. Сам Запад в своем современном духовном кризисе начинает иначе относиться к Востоку, начинает внимательно к нему прислушиваться и старается понять" (Алексеев, 1935).
Большинство евразийцев были сторонниками концепции полифоничности развития культур. Воздействие же Востока на Евразию они сводили в основном к влиянию тех монгольских племен, которые пришли с так называемым татаро-монгольским игом и в результате завоевания вошли в этнический состав Евразии. Мыслители отмечают религиозную индифферентность монголо-татар как положительный фактор завоевания. Культурная среда "татар" принимала "всяческих богов" и не изменила духовного существа России, но позволила организоваться в военном плане. "Прежде всего укажем следующее: без "татарщины" не было бы России. Нет ничего более шаблонного и в то же время неправильного, чем превозношение культурного развития дотатарской Киевской Руси, якобы уничтоженного и оборванного татарским нашествием. Мы отнюдь не хотим отрицать определенных - и больших - культурных достижений древней Руси XI и XII веков; но историческая оценка этих достижений есть оценка превратная, поскольку не отмечен процесс политического и культурного измельчания, совершенно явственно происходивший в дотатарской Руси от первой половины XI к первой половине XIII века. Это измельчание выразилось в смене хотя бы относительно политического единства первой половины XI века удельным хаосом последующих веков" (Савицкий, 1997а). Киевская Русь в XII веке распалась на восемь суверенных государств "за сто лет до появления монголов и за триста лет до создания русского национального государства". Папа Римский объявил крестовый поход, в том числе и на Русь, ослабленную междоусобицей. Наш современник Л.Н. Гумилев придерживается мнения, что татаро-монгольского "ига" на Руси не было в традиционном понимании. Зависимость Руси от Золотой Орды ограничивалось политической сферой, "но не распространялась в области идеологии и быта (торговля, ремесла, празднества, образ жизни)" (Гумилев, 1991). Князь Александр Невский, заключив договор с монголами, остановил крестоносцев.
"Россией не столько отдаляется, сколько связывается "Азия" с "Европой". Но Россия не ограничилась этой ролью продолжательницы исторической миссии Чингисхана и Тимура. Россия не только посредница в культурном обмене между отдельными азиатскими окраинами. Вернее, она меньше всего посредница. В ней творчески осуществляется синтез восточных и западных культур" (Бицилли, 1993). Факт взаимовлияния культур отрицать невозможно. Древняя Русь имела достаточно тесные отношения с западным европейским миром, особенно с принятием христианства. "Имя Христа соединяет Россию и Европу", - пишет Г. Флоровский в своей статье "Евразийский образец", опубликованной в 1928 г. в сборнике "Современные записки". Уже тогда нередки родственные связи наших князей с западными государями. В Россию с принятием христианства проникает не только византийское, но и западноевропейское художественное творчество. Россия как православная страна входит в христианскую семью европейских народов. С XV века связи с Западной Европой возобновляются. В XVII веке для того, чтобы устоять против агрессии Польши и Швеции, России пришлось осуществить обновление военной техники. И взор обращается на Запад, где начиная со средневековья, активное использование огнестрельного оружия в сражениях вызвало революцию в военном деле. Развитие европейской военной техники, когда к старому вооружению прибавилось сложное оружие и пушки, положило начало металлургии, что впоследствии привело к промышленной революции. Приоритет европейцев в военной технике позволил им установить свое господство во всем мире и создать колониальные империи. С наступлением петровской эпохи контакты с европейцами резко расширились, поскольку России необходимо было противостоять сильным противникам. Военная модернизация "была куплена ценой полного культурного и духовного порабощения России" (Гумилев, 1991).
В самой России западные ценности плохо приживались, поскольку были неорганичны для больших слоев населения. Правление Екатерины Великой, Александра I вновь привлекли внимание европейцев своей "западнической" политикой, планами приведения законодательства в лучший порядок, придав государственному строю надлежащую согласованность и органическую целостность. Тем не менее, о русском обществе в Европе по-прежнему знали мало, были убеждены, что народные массы находятся в полном бесправии, что нет самостоятельного общественного мнения, что эта цивилизация скользит по европейским поверхностным слоям. И действительно, положение помещичьих крестьян в царствование Екатерины II значительно ухудшилось по сравнению с прежним. Просвещенная императрица опасалась, как бы с освобождением крестьян не пошатнулась ее власть. Нуждаясь в поддержке дворянского сословия, своей опоры, императрица не решалась идти открыто против желаний дворянства, которое в свою очередь не допускало и мысли об изменении сложившихся отношений. Александр I увлекался наружными формами свободы. Искусственный и насильственный процесс европеизации, по мнению евразийцев, не смог затронуть глубинные корни самобытной культуры России. Следует заметить, что исторически не только Европа влияла на Россию, но и Россия к концу XIX и началу XX века оказывает влияние на Запад. Это происходит в духовной сфере. Прежде всего привлекает внимание европейцев русская литература своей глубиной, психологичностью, русскостью и наши художники, композиторы. "Русские сезоны" в Париже и Лондоне заставляют много говорить, размышлять о русской культуре. Необходимо отметить, что культура "серебряного века" имела ярко выраженный синтетический характер и сумела осуществить подлинное единство европейских художественных форм и самобытных творческих исканий. И здесь хотелось бы вспомнить, что единственно жизненную формулу национального существования П.Н. Савицкий видел следующим образом: "своя идеология и безразлично - свои или чужие - техника и эмпирические знания" (Савицкий, 19976). С точки зрения П. Бицилли, между Востоком и Западом на протяжении многих веков существовали сильные экономические, политические и духовные связи. "Концепции истории Старого Света как истории дуэли Запада и Востока может быть противопоставлена концепция взаимодействия центра и окраин как менее постоянного исторического факта. Сосредоточение в одних руках торговых путей, ведущих с Запада на Восток, связующих наше Средиземноморье с Индией и Китаем, вовлечение нескольких хозяйственных миров в одну систему - такова тенденция, проходящая через всю историю Старого Света. Подобно политической истории культурная история "Запада" не может быть оторвана от культурной истории "Востока" (Бицилли, 1993). Евразия у Бицилли несет роль центра, который связывает Европу с Азией. Результатом "европеизации" должно быть усвоение того, что недоставало Востоку и чем силен Запад. Культурную задачу нашего времени мыслитель представлял как взаимное оплодотворение, нахождение путей к культурному синтезу, который проявлялся всюду по-своему, "будучи единством в многообразии" (Бицилли, 1993). Наша страна на протяжении многих веков развивалась в силовом поле не только Востока, но и активно участвовала в "концерте европейских держав".
Подводя итог многолетнему спору-диалогу между славянофилами, евразийцами и западниками, хотелось бы воспользоваться тем положительным, что было в работах мыслителей этих направлений для постижения сущности русской культуры. Культура российского суперэтноса вместила в себя культуру целого круга народов, примыкавших к России и не исчерпывается культурой только Европы. Российский народ исторически имеет многонациональную основу, что заложило в нем толерантность и веротерпимость по отношению к другим народам. Серединное расположение России, богатый национальный и религиозный состав ее народов еще раз доказывает, что проблемы взаимосвязи Востока и Запада имеют колоссальное значение для нашей страны. В преемственности, открытости, синтезированности и самобытности русской культуры заложена объединительная тенденция.
3. Проблема исторического ландшафта как фактора общественного развития
Идея зависимости человека и природы, общества и природы - не новая идея. Проницательные наблюдения Геродота в V веке до н.э. привели его к выводу, что племена ведут образ жизни, какой указала им природа данной местности, что ход событий подчиняется природным условиям. В этом случае культура и природа не противостоят друг другу, а рассматриваются во взаимодействии и единстве. И далее эта идея развивалась целым рядом мыслителей: Монтескье, Вольтер, Гердер, Риттер. Интересен взгляд О. Шпенглера. Он отмечает, что каждая культура обнаруживает символическую и почти мистическую связь с пространством, в котором она существует. Родившись на фоне определенного ландшафта, "душа" культуры выбирает свой "прасимвол", из которого формируются затем все органы и ткани, и выражает себя не в науке и философии, а в архитектурных, художественных, языковых, технических, идеологических формах. Английский историк Г. Бокль в труде "История цивилизации в Англии" особое значение также придавал ландшафту или "общему виду природы". Он выделяет основные природные факторы (климат, почва, "общий вид природы") и прослеживает их влияние на человека и общество. Климат и почва, например, определяют характер народа.
Большое значение придавали природным условиям и русские исследователи. Русский историк С.М. Соловьев стремился определить причины особенностей исторического развития России и находил их в географической среде обитания русского народа. Бесконечная равнина принуждала русский народ к созданию огромного государства. Огромная Восточно-Европейская равнина географически подразделяется на две зоны - лесную и степную, которые противостояли друг другу. Лесная полоса способствовала оседлому образу жизни и земледелию, а степь - движению кочевых племен и скотоводству. Лесная Русь должна была оборонять себя от постоянных опустошительных набегов гуннов, печенегов, половцев, татар. Но, собравшись с силами, лесная Русь начинает наступление на степь.
С этого же вопроса начинает свои исследования истории и культуры России и крупнейший историк русского зарубежья Е.Ф. Шмурло. Свою книгу "История России 862-1917 гг." он открывает главой, где рассматривается влияние природного ландшафта на культуру и историю нашей страны. Также Е.Ф. Шмурло отмечает, что разница в обстановке и географическом положении России и Западной Европы объяснит нам, почему культурное содержание западноевропейских государств значительно богаче и разнообразнее. На Западе новые государства с первых дней своего существования, испытали на себе влияние классической культуры, Россия, наоборот, очутилась на "пустом месте", куда древняя культура почти не проникала, вследствие чего и культурное развитие ее шло медленнее и по содержанию оказалось много беднее. Для Европы Россия всегда была Востоком, но и на Руси был собственный восток - степь с ее кочевниками, с которыми она и воевала, и вступала в диалог. В.О. Ключевский, имея в виду эту геополитическую данность нашей страны, подчеркивал, что "исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не совсем и Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но и природа положила на нее особенности и влияние, которые всегда влекли ее к Азии, или в нее влекли Азию" (Ключевский, 1996).
Из русских мыслителей о важности решения проблемы положения России среди других народов много пишет П.Н. Милюков. Первый очерк в своей книге о русской культуре он так и озаглавил "Месторазвитие русской культуры". Идеей, объединяющей черты своеобразия и сходств, пишет П.Н. Милюков, является понятие "месторазвития". Этот термин он считает наиболее удачным, ибо в нем сочетаются как элементы азиатского своеобразия, так и несомненные элементы сходства с европейской средой. Другой русский ученый Л.И. Мечников в своей работе "Цивилизация и великие исторические реки" обосновывает роль географической среды в истории цивилизаций. Он выделяет несколько направлений географического синтеза: астрономические, физико-географические, антропологическо-расовые факторы, а также влияние растительного и животного мира. Определяя свою позицию, он подчеркивает, что далек от географического фатализма, в котором нередко упрекают теорию о влиянии среды: "По моему мнению, причину возникновения и характер первобытных учреждений и их последующей эволюции следует искать не в самой среде, а в соотношении между средой и способностью населяющих данную среду людей к кооперации и солидарности". В современной литературе Л.И. Мечников считается одним из предшественников евразийства. Впоследствии идеи о роли Космоса и природной среды получили свое развитие в трудах В.И. Вернадского, А.Д. Чижевского, К.Э. Циолковского. Д.И. Менделеев посвятил более тридцати лет изучению особенностей экономического развития России. В статье "К познанию России" он пишет: "Россия - мир особый в географическом и культурном смысле, у нее своя историческая миссия - быть Евро-Азией, Востоком-Западом, отнюдь не буфером между ними, а скорее глубоко синтезирующим, примеряющим началом... назначена историею именно для того, чтобы так или иначе Европу с Азией помирить, связать и слить" (Менделеев, 1992). Эти размышления Д.И. Менделеева нашли сочувствие у евразийцев.
Именно "месторазвитие" является ключевым понятием в концепции евразийства, которым подчеркивали культурную уникальность территории, лежащей между Центральной Европой и Тихим океаном. Уникальность коренилась в общих структурах климата, географии, языках и менталитетах населявших эти земли народов, т.е. евразийцы определяли географическую среду в контексте с населяющим ее этносом. Взаимоотношение русской земледельческой культуры со степью побудила дать оценку истории России как соотношение лесной и степной полосы. По мнению одного из исследователей евразийства: "Лес был одной из составляющей русского государства. Кочевая, южная, преимущественно тюркская Степь была второй составляющей. Из этих двух элементов и сложилась Россия-Евразия, и этнически, и географически, и культурно, и мировоззренчески синтезировала в себе пары противоположностей" (Дугин, 1997). При этом ни "лес", ни "степь" не могут существовать друг без друга, они дополняют друг друга.
Содержанием исторического процесса является взаимодействие природы и общества. По мнению евразийцев "месторазвитие" существенным образом повлияло на быт, образ жизни, психологию, на государственное устройство евразийских народов. Великое пространство, незащищенные границы вели к жесткой централизации власти и охране своих рубежей. Суровый климат, непроходимые леса, набеги кочевников-степняков требовали постоянного физического, морального напряжения. В таких условиях возможны только коллективные усилия. Соборность, коллективизм, служение государству первенствовали перед личными заботами. Идеалом человека было умение во многом отказывать себе ради интересов общего дела. В большинстве своем русский человек оказывался чуждым мелкому житейскому благополучию, меркантильной расчетливости. Быть равнодушным к чужой беде противоречит религиозной соборности, основанной на идее любви. Мир переживается русским человеком, исходя не из "Я", а из "Мы" и чувство братства делает жизнь намного легче и выносимее. Влияние географической среды многообразно. "Каждая, хотя бы небольшая человеческая среда находится, строго говоря, в своей неповторимой географической обстановке. Каждый двор, каждая деревня есть "месторазвитие". Подобные меньшие месторазвития объединяются и сливаются в "месторазвития" большие" (Савицкий, 1997в).
Масштабность пространств формировала особое ощущение широты, простора, бесконечности, раздолья и чувство всеобщности, космичности. Исследование этих пространств побуждало к землепроходству, к географическим исследованиям. Непрерывное движение на восток - "неустранимая внутренняя логика месторазвития" (Вернадский, 1992). Отсутствие природных границ между европейской и азиатской частями провоцировали население осваивать новые и новые территории: крепостной крестьянин бежал на неосвоенные окраинные земли. Власти требовалось "закрепить" крестьянина на земле и здесь начинает складываться проблема произвола в отношениях между людьми, которая актуальна и сейчас. Не завоевательным инстинктом, а в силу необходимости Россия, окруженная агрессивными соседями и лишенная естественных природных рубежей, выходила к естественным рубежам евразийской державы, беря под свою защиту народы, угнетаемые и разоряемые восточными державами. Другое дело Европа: "мозаически-дробное" строение Европы и Азии способствует возникновению небольших замкнутых, обособленных мирков. Здесь есть материальные предпосылки для существования малых государств, особых для каждого города или провинции укладов, экономических областей, обладающих большим хозяйственным разнообразием на узком пространстве" (Савицкий, 1997а). Свободных земель не было. Зависимый европейский крестьянин находил убежище в городах, потому именно городские буржуазные ценности получают здесь развитие. Обихаживается и облагораживается каждый уголок земли. Ограниченность природных ресурсов, интенсивность обменных процессов способствовали интенсификации хозяйства. Российские же просторы, природные богатства породили привычку экстенсивного труда. Географическая среда "налагает печать своих особенностей на человеческие общности. Социально-историческая среда и географическая обстановка сливаются в некое единое целое, взаимно влияя друг на друга." (Вернадский, 1992).
Евразийцы считали даже, что месторазвитием, как явлением, должна заняться специальная наука - теософия, которая соединяла бы географию и историю. Этим как бы подчеркивается, что одними из главных системообразующих связей являются связи пространственные, опирающиеся на особенности природной среды, ландшафта, климата. Наш современник Л.Н. Гумилев в одной из своих статей, опубликованных на страницах "Нашего наследия" пишет: "Общечеловеческая культура, одинаковая для всех народов, невозможна, поскольку все этносы имеют разный вмещающий ландшафт и различное прошлое, формирующее настоящее как во времени, так и в пространстве. Культура каждого этноса своеобразна, и именно эта мозаичность человечества как вида придает ему пластичность, благодаря которой вид Homo Sapiens выжил на планете Земля" (Гумилев, 1991).
4. Заключение
Движение евразийцев продолжило одну из традиций русской философии - исследование самобытности русской культуры. В своих трудах они подчеркивают значимость развития национальных культур, уникальность и необходимость неподражательного развития. При этом акцентировалась идея необходимости постоянного взаимообогащающего диалога народов. В своем учении евразийцы опирались на глубокие духовные корни отечественной философской и общественно-политической мысли, и пытались определить место России в мировой культуре.
Идеи евразийцев, родившиеся в 20-е годы XX века, не потеряли своего значения и актуальности и в наши дни. В настоящее время, на рубеже веков, в ситуации исторического перепутья возрождается интерес к русской идее. Многие современные отечественные мыслители заняты поиском ответов на вопросы: кто мы такие, откуда пришли, и куда идем. Вполне возможно, что историко-философское наследие евразийцев может стать важным ориентиром в этих поисках.
Литература
Алексеев H.H. Духовные предпосылки евразийской культуры. В сб.: Евразийская хроника. Берлин, вып. 11, с.13-28, 1935.
Бицилли П.М. "Восток" и "Запад" в истории Старого Света. В сб.: Метаморфозы Европы. Отв. ред.
А.О. Чубарьян. М., Наука, с.67-74, 1993. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. В сб.: Евразия. Исторические взгляды русских
эмигрантов. М., Наука, с.12-46, 1992. Гумилев Л.Н. Заметки последнего евразийца. Наше наследие, № 3, с.19-24, 19916. Дугин А.Г. Евразийский триумф. В сб.: Континент Евразия. М., Аграф, с.433-454, 1997. Ключевский В.О. Курс русской истории. Соч. В 9 т. М., т.7, с.65, 1996. Менделеев Д.И. К познанию России. Вестник высшей школы, № 7-9, с.87-95, 1992. Трубецкой Н.С. Европа и Человечество. В сб.: Наследие Чингисхана. М., Аграф, с.29-95, 1999а. Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре. Там же, с.63-225, 19996. Савицкий П.Н. Географический обзор России-Евразии. В сб.: Континент Евразия. М., Аграф, с.279-294, 1997а.
Савицкий П.Н. Два мира. Там же, с.113-123, 19976.
Савицкий П.Н. Евразийство. Наш современник, № 2, с.145-152, 1992.
Савицкий П.Н. Степь и оседлость. В сб.: Континент Евразия. М., Аграф, с.332-341, 1997в.
Келлер Г.С.
Вестник Мурманского государственного технического университета