Автор: Черемных К.
Политика Категория: Черемных Константин
Просмотров: 689

02.07.2014 О том, что Порошенко не получает добро на единоличный контроль над Украиной, дала понять «левая» NewYorkTimes, за день до выборов в редакционной статье назвавшая Порошенко «одним из тех олигархов, которые стояли у истоков украинской системы коррупции». В свою очередь, «правый» WallStreetJournal разболтал, что Порошенко не испытывает восторга от условий экономической части Соглашения об ассоциации Украина-ЕС и хотел бы «замотать» её подписание. Дэвид Игнатиус, ответственный редактор WashingtonPost, проявил больший такт к «шоколадному королю». Этот деятель американского медиа-истэблишмента далеко не всегда бывает тактичен: именно он был модератором того круглого стола на Давосском форуме 2009 года, где Реджеп Тайип Эрдоган назвал Шимона Переса убийцей детей...

Время жестокой диалектики

Часть 1.

Смотрите, кто уходит


Всё чаще кажется, будто течение времени ускорилось. Ещё 20 мая на портале Atlantico оживлённо обсуждался проект энергетического соглашение между США и ЕС в рамках Пакта о трансатлантической торговле и инвестициях (TTIP), неопубликованный текст которого добыли авторы HuffingtonPost. Речь шла о снятии ограничений для экспорта из Америки в Европу сланцевых углеводородов. Уже 21 мая актуальность дискуссии была немилосердно скорректирована. LosAngelesTimes принесла весть, потрясшую умы экспертов по энергетике, а ещё больше – лоббистов TTIP в Европе. Оказалось, что на месторождении Монтеррей в Калифорнии объём извлекаемых запасов сланцевой нефти составляет вовсе не 137 млрд. баррелей, а всего 600 млн. Общий объём разведанных запасов американской сланцевой нефти тем самым сократился сразу на 39,2%.

Ещё 20 мая Мартин Индик, посол США в Израиле при Клинтоне, основатель Отдела ближневосточных исследований Brookings Institution, где планировалась арабская весна в Египте (со ставкой на Мохаммеда Эль Барадеи и «дерадикализированных» с его помощью «Братьев-Мусульман»), был спецпредставителем Барака Обамы по ближневосточному урегулированию. Уже 22 мая Индик был отправлен обратно на должность вице-президента Broo­kings, а его место в качестве и.о. занял экс-юрист аппарата сенатора Джона Керри Фрэнк Левенстайн.

Ещё 20 мая в состав консорциума, разрабатывающего месторождение «Левиафан» на шельфе Средиземного моря между Израилем и Северным Кипром, входила австралийская компания WoodsidePetroleum. Уже 21 мая WoodsidePetroleum сообщила, что инвестиции в «Левиафан» её больше не интересуют. Публично объяснялось, что Woodside рассчитывала заниматься сжижением газа. Но партнёры из американской NobleOil и израильских Delek и Avner решили вместо этого строить трубопровод. Стройте без нас, предложила Woodside, и без наших $1,37млрд. По совпадению, Мартин Индик до своей дипломатической карьеры занимался нефтяным бизнесом в Австралии.

Ещё 20 мая осведомлённый украинский военный эксперт Дмитро Тымчук сообщал со ссылкой на источники с места событий о том, что российская сторона подготовила «коридор» для вывода ополченцев из Донецка и Луганска. Тымчук специально об этом сигнализировал руководству «антитеррористической операцией», чтобы они не дали уйти лидерам ДНР и ЛНР. В тот же день Верховная Рада приняла Меморандум о взаимопонимании и мире, текст которого накануне на круглом столе, устроенном миссией ОБСЕ, озвучивал бизнесмен Вадим Новинский, депутат Верховной Рады, в 2012 году избранный от Севастополя, младший партнёр Рината Ахметова в холдинге System Capital Management (SCM).

Уже 21 мая Ринат Ахметов отправился в Киев, громогласно отмежевавшись от изложенных в меморандуме идей федерализации. Армейские части возобновили обстрелы городов Донбасса, а ополченцы захватили несколько сотрудников миссии ОБСЕ. А сам глава миссии, многолетний председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер, вместо того чтобы удвоить свои дипломатические усилия, вышел из игры.

Фактически за одни сутки со сцены одновременно ушли три геополитических проекта, убывающие в приведённом перечислении по степени утопичности. Чем масштабнее был проект, тем больше последствий от его краха.

Приманка диверсификации, то есть избавления от пресловутой «иглы» «Газпрома», для европейских стран-потребителей была самым привлекательным элементом TTIP – а кое-где, например, в Прибалтике, доходила до уровня национальной мифологии. Без этой приманки Вашингтону куда труднее «впарить» Старому Свету соглашение, реальная суть которого состояла а) в реиндустриализации США и деиндустриализации Европы, б) в создании общего барьера от «засилья» китайских товаров.

Объектом американского соблазна был не столько Брюссель, где в этом году ротируются все ключевые кадры, сколько Берлин с устойчивой «широкой коалицией» и с давно внушённым негативизмом к ядерной энергетике. Если дорога к атому закрыта, а Россия – партнёр, которого требуется наказать за территориальный реваншизм, то кроме как к Америке, повернуться Берлину было некуда.

Тот проект ближневосточной геоэкономической дипломатии, который персонифицировал Мартин Индик, был предметом консенсуса экс-госсекретаря Хиллари Клинтон с дипломатическим ведомством Евросоюза. Замена завода по сжижению, который предполагалось строить на Кипре, на экспортный трубопровод с ветвями в Грецию и в Турцию, была одной из многочисленных альтернатив российскому «Южному потоку». Правда, политическим условием для этого была нормализация израильско-турецких отношений, для чего оптимальным представлялось тем или иным способом избавиться от премьера Эрдогана. 12 мая на собрании актива правящей Партии справедливости и развития новый глава МВД Эфкан Ала рассказывал, что движение богослова Фетуллы Гюлена начало прослушивание телефонных разговоров и сбор информации о правительстве Турции после резкого выступления премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана против Израиля в связи с ситуацией вокруг сектора Газа на форуме в Давосе в январе 2009 года.

Трубопровод, как и во всех подобных случаях, был исключительно предлогом. Главным бенефициаром ухода Эрдогана должны были стать албанские теневики, контролирующие наркотранзит через турецкую территорию. Те же теневые группы имели сильные позиции в Боснии и Германии.

Вольфганг Ишингер, член правления стокгольмского Института мира (SIPRI) и Комиссии за безъядерный мир «Глобальный ноль», в качестве директора по политическому планированию МИД Германии участвовал в переговорах по Боснии в Дейтоне, а в 2007 году был представителем ЕС в «тройке» по Косово. Когда по инициативе Дидье Буркхальтера он взял на себя полномочия главы миссии на Украине, Юлия Тимошенко ещё рассчитывала на успех на выборах при поддержке Хиллари Клинтон и Кэтрин Эштон. Но американская клановая конъюнктура обернулась спиной к «опции Тимошенко».


Стушевавшийся Берлин


Рассказывают, что вплоть до 20 мая Ринат Ахметов был убеждён в успехе Тимошенко едва ли не больше, чем она сама. Другое дело, что он, как и Юлия Владимировна, предпочёл бы перенос выборов под каким-либо предлогом, и в то же время заинтересован в сохранении налоговых послаблений для своего бизнеса, что требовало экономической децентрализации.

Представлялось, что план Ишингера – по условиям которого, в случае победы Порошенко, он не распускает Раду, а Тимошенко не устраивает «третий Майдан» – позволит Германии позиционироваться в качестве неотъемлемого медиатора в украинском кризисе, а не просто страны-потребителя. Так бы оно и случилось, если бы две конкурирующие стороны были в равном статусе. В этом случае СКМ сохранил бы контроль над юго-восточными регионами на условиях, устраивающих Москву.

Сигналом о том, что план состоялся, должно было стать избрание Новинского председателем фракции «Партия регионов» – вместо луганчанина Александра Ефремова. Заинтересованные партнёры – а еще одним партнёром Новинского, в частности, в Приднестровье, является Алишер Усманов – очевидно, восприняли подготовку этой замены как предлог для разоблачений не только и не столько самого Ефремова, сколько руководителей ополчения в Донецке и Луганске, а также оказывавших им отдельную – то есть «через голову» Ахметова – поддержку российским бизнесменам, общественным и творческим деятелям.

Досье Кашина, позже дополненное «Новой газетой», ничуть не помогло никому из заинтересованных лиц – разве что пополнило перечень потенциальных объектов западных санкций. Ахметов срочно собрался в Киев, словно вообще утратив интерес к судьбе своего бизнеса в Донбассе, ополченцы вторглись в его владения, а голосов для избрания Новинского главой фракции не хватило.

Не состоялось и другого компромисса, увязанного с планом Ишингера – по возвращению долга «Газпрому». Экономический блок временного правительства вместе с руководством Нацбанка – то есть окружение премьера Арсения Яценюка – использовал кредит МВФ для других целей. Публично говорилось о пополнении золотовалютных резервов, а по неофициальным сведениям, упомянутые средства до Украины вообще не дошли, а были использованы для некоего зарубежного «зачёта», то есть для возвращения средств неким более важным для Яценюка лицам, по кулуарным обязательствам (что-то очень похожее имело место в бытность премьером Павла Лазаренко).

Казалось бы, претензии в связи с этими фиаско следует предъявлять кому угодно, только не Москве. Тем не менее, хотя основные политические условия меморандума (Юлия Тимошенко не устраивает «Третий майдан», а Пётр Порошенко, в случае победы, не распускает Раду) были исполнены, доброго слова от германской стороны Москва с тех пор не слышала. В том числе и от корпоративных партнёров, больше всех заинтересованных в стабильности долгосрочных газовых контрактов. Хотя, кому, как не им, следовало вмешаться в переговоры по новым условиям цен, тарифа и поставок, не дожидаясь введения предоплаты и обоюдных исков «Газпрома» и «Нафтогаза» в Стокгольмский суд?

Берлин состроил мину Москве как бы из-за отсутствия «деэскалации» в Донецке и Луганске. Однако это отсутствие деэскалации не смутило другую постимперскую державу Европы – Францию. 23 мая на Петербургском экономического форуме от Германии не присутствовал даже самый открытый противник санкций против России – президент Siemens Йео «Джо» Кезер. Зато от Франции прибыли: гендиректор Total Кристоф де Маржери, главный исполнительный директор Alstom Патрик Крон, президент EDF Анри Прольо, вице-президент GDFSuez Жан-Франсуа Сирелли. При этом Total не отказалась от участия в проекте Ямал-СПГ в партнёрстве с НОВАТЭК, несмотря на включение главы компании-партнёра в персональный санкционный список США. При этом Госдеп публично возмущался нежеланием Парижа расторгнуть контракт по Mistral, а о российско-французских газовых проектах промолчал.

И опять же французское руководство Airbus в предельно тактичной форме пояснило, что не хотело бы менять статус-кво в получении сплавов с ВСМПО АВИСМА – которое, напомним, получает сырьё с украинских заводов Дмитрия Васильевича Фирташа. А Дмитрий Васильевич Фирташ, несмотря на пребывание под подпиской о невыезде по ордеру ФБР, дал пространное интервью нескольким престижным западным изданиям. При этом интервьюеры также проявили предельный такт и не задавали традиционных вопросов о его отношениях с Семёном Могилевичем.

Портал «Украинская правда» 23-24 мая, перед самыми выборами, разразилась обстоятельным и совершенно бесстрастным исследованием под знаковым заголовком «Время Ф». Уже во вступительном абзаце сообщалось, что по сведениям редакции, Дмитрий Фирташ не сядет в тюрьму, а напротив, будет прощён. Несмотря на то, что публично согласился платить налоги с деятельности своих предприятий в Крыму в российский, а не в украинский бюджет. В июне Крымский содовый завод Фирташа получил официальную российскую регистрацию.


Когда фортуна не улыбается


Чем отличается Хиллари Клинтон от Джона Керри в глазах Ближнего Востока – не в части личных симпатий, а в реалиях результата деятельности?

Команда Хиллари Клинтон опиралась и опирается поныне, как на рукоятку меняющихся осей, на Катарский эмират, со времени президентства её супруга получивший статус не только опорного вассального государства, но и центра идеологического влияния в пределах всего мусульманского мира, он же Большой Ближний Восток. Использование ихванов против ваххабитов было вооружено «технологиями 2.0», которые готовились для всех (кроме Катара) стран региона. Саудовская корона успела физически нейтрализовать этот инструмент в начале февраля 2011 года, но лишь благодаря собственной игре тогдашнего главы Пентагона Роберта Гейтса, которого мстительная госсекретарь последствии выжила с должности. В тот период художествам Хиллари не мешали и республиканцы, благо их собственные стратегические институты, в особенности Институт анализа глобальной безопасности (IAGS), уповали на энергетическую самодостаточность США, а лоббисты сланцевого газа играли на этом поле в две руки с экологистами, стращавшими арабскую общественность глобальным потеплением.

В то же время, по тем же соображениям идеолого-политических осей, команда Клинтон до определённых пор не трогала Турцию, в чём с ней были опять же солидарны как республиканские институты, так и традиционно протурецкое лобби Lockheed. Но эта позиция стала размываться по мере развития гражданской войны в Сирии, где клиентура саудовского принца Бандара нашла себе, опять же на время, консенсус с турецкими дилерами суррогатной войны, а катарские структуры оказались на другой стороне «межоппозиционного» фронта.

Команда Керри, напротив, была изначально связана прочными нитями со всевозможными старыми и новыми антитурецкими лобби – от курдско-албанских теневых кланов до армяно-греческих союзников Национального ирано-американского совета, который много лет опекал экс-замгосекретаря Томас Пикеринг. Он же – член правления StimsonCenter, занявшегося созданием американо-ирано-афганской оси.

В палестино-израильском вопросе обе группы номинально занимались одним и тем же – лоббированием палестинской государственности. На практике различались как партнёры, так и подходы. Клинтоновская команда имела здесь давнюю опору в партии «Авода», лидеров которой обслуживала троица личных пиарщиков Клинтона – Карвилл, Гринберг и Шрум. Вместе с Джорджем Соросом и Дэвидом Абрахамом они приложили руку и к анархо-феминистскому пефомансу на тель-авивском бульваре Ротшильд летом 2011 года. Идеологическая суть не отличалась изыском: они занимались здесь одновременной «дерадикализацией» ислама и иудаизма.

Однако со времён Ариэля Шарона левый спектр израильских партий был расколот: часть популярных политиков перетекла в центристскую «Кадиму», в рядах которой оказался и патриарх Шимон Перес. С возвращением Нетаниягу на пост премьера, центристов «зажали», многих осудили по уголовным статьям, но ниша была востребована: так, на фоне «арабской весны» из «Аводы» вышла группа экс-премьера (и экс-клиента Карвилла) Эхуда Барака, в дальнейшем на практике проводившая линию Шарона. В середине мая Барак, уже находящийся в отставке, призвал Вашингтон поддержать египетского диктатора Абд эль-Фаттаха аль-Сиси. Силовики, вышедшие из шароновской «шинели», не скрывали своей заинтересованности в сохранении Башара Асада на посту президента Сирии.

Экс-глава «Кадимы» Ципи Ливни долго пребывала под обаянием Хиллари Клинтон. Однако «по разнарядке» она оказалась партнёром Джона Керри по переговорному процессу, и это партнёрство её устраивало. Вмешательство Мартина Индика в процесс стало раздражающим фактором для всех сторон. На него, как на недавнего лоббиста ихванов, и повесили «всех собак», когда российский МИД, сыграв на недоверии Аббаса, ввёл в игру заместителя главы ХАМАС Мусу Абу Марзука. Нельзя же было вслух признаться, что Москва обвела вокруг пальца Вашингтон. Премьер Израиля ждал и не мог дождаться, когда наконец на американскую сцену выйдет Джеб Буш. Но Бушу мешал перевес, достигнутый кланом Клинтон в Афганистане.

В затянувшемся тайм-ауте на горизонте появился Митт Ромни, что оказалось очень даже на руку клану Керри. В пользу как Ромни, так и Керри играло появление на ближневосточной сцене Папы Римского: у него было больше общего языка с номинальным католиком Керри и мормоном Ромни, чем с воинственно антирелигиозной и антитрадиционной стаей клинтоновских «дерадикализаторов».

Мартину Индику в этой компании никакого места не оказалось. От клинтоновских кадров Вашингтону не было никакой пользы и в переговорах с Эр-Риядом. Между тем, сланцевое фиаско в Монтеррее лишний раз «тикало» Белому Дому о пользе взаимопонимания с саудовской короной. Образование надпартийного палестинского правительства оказалось очень удачным поводом для сближения с Эр-Риядом – и Обама не помедлил ни минуты с его поддержкой. Он, разумеется, знал, как на это отреагирует Нетаниягу, и был готов поставить его на место. Орудием «постановки на место», по иронии, оказалась корпорация Lockheed. Ей было отдано предпочтение при заключении контракта с Польшей по модернизации ПРО, ради защиты от фантома российской агрессии.

И опять же, по иронии, именно украинский кризис в этой истории сыграл дурную шутку с Юлией Тимошенко. Юлию Владимировну обслуживала израильская пиар-команда Таля Зильберштейна. Этот бывший партнёр Карвилла и Гринберга также работал на Ицхака Герцога, нового председателя партии «Авода». Но Юлии Владимировне, чтобы одолеть Фирташа, как воздух нужна была поддержка лобби Lockheed, а эта компания «плюнула и растёрла» в физиономию не только Нетаниягу, но и всего Израиля: польский контракт оценивался в $13 млрд. Две опоры внешней поддержки разъехались в разные стороны.

24 мая Юлии Владимировне ещё раз объяснили, что ей не следует «рыпаться», какими бы ни оказались результаты выборов. Она услышала эти наставления уже не от Ишингера, и даже не от Ангелы Меркель, а от той самой влиятельной дамы, от которой ждала поддержки. Даму звали Мадлен Олбрайт, а присутствовала она на Украине в качестве скромного наблюдателя на выборах. От своего имени, а также от имени лобби Lockheed, экс-госсекретарь пояснила, что она ничем не может помочь, и предупредила, что, если Юлия Владимировна таки рыпнется, то активы в Австрии конфискуют как раз у неё.

Эти горькие слова дались мадам Олбрайт, надо полагать, с известным трудом. Но политический месседж был более чем ясен: скоро 2016 год, и чтобы Клинтон имела шанс в 2016 году победить, сегодня нужно спасать имидж правящей Демпартии. А правящей Демпартии сегодня нужно продать своему избирателю не новую войну, а мир.


Крылья Парижа


Чем отличается Германия от Франции – не в исторической проекции, а в современных идеологических, политических и экономических реалиях? Германия зависит от углеводородов. По той причине, что свои АЭС она одну за другой закрывает, а тепловые электростанции заменяет рощами ветряных мельниц, вытесняющих настоящие леса и посевы. Немецкие специалисты-атомщики в условиях идеологического давления искали себе применение в Бразилии, но там также началось нашествие экологистов, причём в самой откровенно «майданной» форме.

Франция энергетически самодостаточна именно за счёт АЭС. Её специалисты также работают за рубежом, но предпочитают выбирать более защищённые от «майданов» государства – например, Казахстан или Азербайджан (в прошлом месяце было объявлено о намерениях VINCI продолжить брошенный советский проект АЭС в Азербайджане). И французский, и германский истэблишмент не в восторге от пресловутой «эскалации» на Украине, но воспринимают его с разными эмоциональными оттенками. Германия воспринимает его с бессильным страхом, особенно когда на лентах агентств проскальзывает мелким шрифтом информация о проникновении некоей вооружённой группировки не куда-нибудь, а на Запорожскую АЭС. У Франции подход к той же проблеме практический: именно французская Framatome ещё в 2003 году начала строительство хранилища отработанного ядерного топлива в чернобыльской зоне для собственных потребностей.

Что же касается политических различий, то они дали себя знать 25 мая. Поскольку в этот день выбирали не только президента Украины, но и Европарламент. И Франция оказалась единственной страной, где на первое место вышла партия из националистического спектра. Впрочем, описание сегодняшнего Национального фронта одним только термином «националистический» или «праворадикальный» совершенно недостаточно. Потому что, во-первых:

а) Сегодняшний Нацфронт, в отличие от большинства подобных образований (взять для примера латышских радикалов), не является подставным инструментом американской «право-левой» стратегии. Это действительно партия национальных интересов.

б) Его позиция не исчерпывается критикой Брюсселя, как у многих собратьев («истинных финнов», голландских «народников» и др.), равно как и шотландских и каталонских сепаратистов. Его приоритет – защита индустриального сектора от условий, навязываемых трансатлантическим TTIP. По этой причине, а не только по результаты выборов, комплименты, которые от Марин Ле Пен слышит Владимир Путин, весят больше, чем такие же комплименты, например, от эксцентричного Найджела Фаража (кстати, также француза) из британской UKIP. И в отличие от UKIP, никто уже не скажет, что современный Нацфронт не принадлежит к истэблишменту. По меньшей мере, с тех пор, как в пользу этой партии высказался член Великой национальной ложи Франции Ален Делон.

Когда Ангела Меркель по поводу событий в Крыму заявила, что она «в ярости», эта ярость адресовалась не России и не Владимиру Путину. Канцлер почувствовала, что из её рук уплывает европейский штурвал – в частности, потому, что её страну подвешивают на крючок украинской ГТС. Этим подвешиванием занималась не Москва, а Вашингтон. Ресурса для противодействия у неё не оказалось. Теоретически она могла, конечно, апеллировать к Китаю – но эту возможность намертво связывали европейские выборы, где судьба её партии, с её достославным индустриалистским прошлым, оказалась в ловушке альянса под названием ЕНП, где погоду давно делали зацикленные на русофобии восточные европейцы. И такой же камень висел на шее её протеже Жан-Клода Юнкера – католика и верного подданного люксембургского княжеского дома.

Грубая ошибка была сделана, когда Меркель на саммите США-ЕС стала просить Вашингтон о тех самых энергетических поблажках в рамках TTIP. Этой просительной позой завершилась германская фронда по поводу незаконных прослушек АНБ. Поза просителя – признак отказа от субъектности. Она должна была догадываться, что свято место пусто не бывает.

Франсуа Олланд рядом с Меркель казался политическим карликом. Но в некоторых случаях короля делает свита – когда осознаёт, что кроме Парижа, отстаивать интересы всего континента решительно некому. А тут ещё подвернулся уникальный шанс – годовщина открытия Второго фронта в Нормандии, сама по себе создающая политическое предложение, от которого ни Барак Обама, ни Владимир Путин, ни новый украинский президент, кто бы это ни был, не может отказаться. Равно как и германский канцлер – который, кто бы это ни был, оказывается в этом историческом контексте в заведомо двойственной и неравноправной роли.


Источник

Часть 2.

Эйфория универсального посредника


Иметь двух лоббистов лучше, чем одного. Шимон Перес за годы своей карьеры смог обеспечить особое отношение к себе и в Париже, где из-под полы покупал ядерные технологии, и в Вашингтоне, где умел выгодно продать связи в Иране и Ираке.

В международном совете Центра Переса присутствуют и статусные ветераны политики, и международные теневики, и представители английской и французской ветвей Ротшильдов, а работу совета координирует Зев Фурст, представивший Дмитрия Фирташа американскому послу Тейлору.

Фирташу было у кого поучиться. За полтора десятилетия он поставил в зависимость от себя Boeing и Airbus, «Газпром» и «Ростех», православных иерархов и покупателей азотных удобрений из арабских стран. В грызне по доверенности за Украину преимущество было у тех, кто решил иметь с ним дело. А также с подчинённой ему машиной политического менеджмента во главе с Сергеем Лёвочкиным.

Команда Лёвочкина сделала Ринату Ахметову предложение, от которого он не смог отказаться. Ему было сказано поддержать единство Украины и обеспечить срыв голосования в Донецке и Луганске — и тем самым помочь Порошенко выиграть в первом туре. А взамен получить одесский Южный порт.

За поведением Ахметова внимательно следила мэйнстримная американская пресса. Вышло в свет уже несколько мажорных статей о том, как организованные им рабочие отряды теснят сепаратистов.

Он знал, что после срыва «опции Ишингера» ситуация в регионе будет не в его пользу, что его империю в любом случае будут рвать на части и ДНР, и ЛНР, и поддерживающие их люди Януковича, и партнёры Порошенко, и даже партнёры опального Клюева — коль скоро им удалось заманить сына Байдена в собственный проект, и наконец, Коломойский. Он выбрал синицу в руках и отчалил в Киев, отдав империю на произвол судьбы и Сергея Таруты.

Посол Пайэтт, протеже Керри, и Лёвочкин, протеже Фирташа, получили 25 мая полный карт бланш. Тимошенко они подарили-таки второе место, зато Сергея Тигипко отодвинули на пятое с помощью двух оперативно вздутых мыльных пузырей — Ляшко и Гриценко. Уже не в первый раз Тигипко потратил немалые средства — на этот раз как собственные, так и средства Коломойского — о чём русскоязычная публика, которой адресовались его благостные посулы, не догадывалась. В числе посулов была и децентрализация, благо в ней Коломойский был заинтересован едва ли не больше, чем Ахметов.

Если в лице Тимошенко ставилась на место команда Клинтон, то в лице Коломойского — неоконсерваторы. Они получили щелчок по носу одновременно в Израиле. Когда «Ликуд» отказался продлить полномочия Переса, правительство Нетаниягу получило сазу несколько «щелчков». Конгресс отказался подписать договор о стратегическом военном партнёрстве — под тем предлогом, что это помешало бы урегулированию ядерной проблемы Ирана. А два крупнейших израильских частных банка — «Хапоалим» и «Леуми» — подверглись «наезду» со стороны Федерального казначейства США.

Клан Керри-Байдена настолько «расставил пальцы веером», что Белому Дому пришлось призывать его к элементарной этике. Так, 30 мая Обама снял с должности собственного пресс-секретаря Джея Карни. И было за что. Пресс-служба умудрилась как бы случайно рассекретить имя главы резидентуры ЦРУ в Афганистане.

После того как оно появилось в списке участников приёма Обамы на базе Баграм, «спалившемуся» неофициальному представителю ведомства осталось только собрать вещи и уехать. Чего и добивалась команда Керри в отместку за то, что резидентура сработала в пользу Клинтон и Абдуллы Абдуллы. Джей Карни ушёл, но на этом дело не кончилось: Абдулла чудом остался жив в результате очередного покушения.


Китайский козырь Керри


Откуда у клана Керри взялась такая «борзость»? Ответом на этом может служить список участников Бильдербергского клуба. Впрочем, это становится ясно не сразу, в том числе и для прессы, допущенной в кулуары. Так, спецкор Guardian Чарли Скелтон, обнаружив среди гостей необычно «густое» присутствие военных чинов, пришёл к выводу, что весь замысел встречи состоял в распределении прибыли с предстоящей военной интервенции на Украину.

Но как встреча в Нормандии, так и подбор кадров, предпринятый Порошенко, свидетельствовал о том, что к обострению ситуации Белый Дом особенно не стремится.

Если сопоставить список гостей этого года и двух предыдущих, то в глаза бросятся три феномена. Первый — возвращение китайцев. В последний раз их приглашали в 2010 году на уровне заместителя главы финансового ведомства. На копенгагенской встрече 29 мая – 1 июня 2014 года Китай представляли два человека — «министр» (так в списке) Лю Хэ и профессор Хуань Ипин.

В октябре прошлого года WallStreetJournal посвятил господину Лю Хэ восторженную статью, из которой целесообразно привести обстоятельные выдержки:

Когда советник по нацбезопасности Том Донилон полетел в Пекин в мае этого (2013) года для организации саммита Китай-США, он не планировал встречи с одним из важнейших лиц, определяющих будущее Китая. Этого человека ему представил Си Цзиньпин. «Это Лю Хэ», — показал он на высокого человека ученого вида. «Это очень важный для меня человек».

62-летний Лю Хэ руководит департаментом, разрабатывающим новейший проект для китайской экономики, который будет представлен через месяц на закрытой сессии из 450 ведущих функционеров КПК. Ему поручено ни больше, ни меньше как представить видение экономического развития на следующие 10 лет.

Переговоры проходили в специальной комнате грандиозного Большого Народного Зала. Встреча этого года является критической: прирост экономики сократился с 14,8 до 7,5%, и МВФ предсказывает замедление до 4% к 2030.

Цель высшего руководства — попытаться создать экономику, более близкую к США — продвигать культуру потребления, т.е. поощрять китайцев покупать больше автомашин, одежды, приборов и электронных устройств, которые Китай сейчас экспортирует — что также поддержало бы инновационные частные фирмы.

Это был бы отход от старой формулы Китая — дешёвый экспорт и огромные инвестиции в строительство дорог и даже городов. На пути Китая стоят многие из крупнейших бенефициаров прежней модели роста — как госпредприятия и местные власти, которым выгодно брать в долг, так и некоторые местные лидеры, которые усматривают в реформах риск увеличения дифференциации доходов. Другие, напротив, видят в прежней модели возможности для взяток.

Выбор г-на Лю в качестве главного архитектора нового плана, одобренный многими чиновниками, академиками и другими посвящёнными людьми, посеял надежды на то, что рыночно-ориентированные реформаторы одержат верх. С 1990-х гг. господин Лю настаивал на реформах, основанных на рынке, вопреки возражениям правительственных чиновников, приверженных маоистским квотам на продукты.

«Китай должен как можно быстрее изменить свою модель экономического развития», — писал он в 2011 году, особо подчёркивая необходимость поощрения спроса. Он использовал этот документ для очистки партии от леваков. Партия должна быть правящей, а не революционной, говорил он, ссылаясь на историю попыток трансформации Китая путём централизованного планирования и мобилизации.

По мнению Майкла Спенса, лауреата Нобелевской премии из NewYorkUniversity, к которому Лю обращался за экономическими советами, Лю Хэ — пример китайского прагматизма; он считает, что рынки — важный механизм эффективности, хотя это для него не религия. Так считают многие специалисты и чиновники.

В офисе Лю в ответ на наше письмо подчеркнули, что его личную роль в изменении экономической политике не следует преувеличивать, поскольку решения по экономической стратегии в Китае принимаются коллективно. Пока неясно, как далеко продвинется Китай с новым экономическим планом.

Академики и государственные деятели, знакомые с предложениями Лю, уверены, что перемены наиболее вероятны в финансовом секторе. У Лю есть мощные союзники, считающие необходимым обеспечить свободу движения капитала в страну и из страны. В этих переменах усматривается увеличение конкурентоспособности в финансовом секторе.

Банки делают лёгкие деньги, давая в долг огромным госкомпаниям, доминирующим в энергетике, транспорте и производстве товаров. Лю и его сторонники убеждены, что предоставление иностранному капиталу большей роли и внедрение конкуренции между банками за процентную ставку предоставит больше возможностей частным технологическим и сервисным компаниям, которые важны для реформ.

Менее вероятно прямое расформирование госконцернов, которые отбрасывают предложения об усилении надзора или приватизации. Сопротивление вызывают и усилия по либерализации китайского законодательства, ограничивающего права мигрантов в получении медицинской помощи и образовании вне места проживания.

Экономисты считают, что преодоление этих правил катапультирует больше мигрантов в средний класс — но местные правительства возражают, так как на них лягут более высокие социальные расходы. Тем не менее, многие наблюдатели считают реформы вероятными, так как Си дал сигнал об их поддержке.

Несмотря на согласие с леваками по многим вопросам — в том, что касается почитании Мао или контроля над блогерами — Си проявил решимость к противостоянию замедлению экономики и к использованию спада для продвижения реформ.

Он много лет работал в южных побережных провинциях Фуцзянь и Жэцзянь, процветавшими благодаря связям с Западом. Как говорит партийный чиновник, знающий о способе мышления руководства, время для реформы выбрано правильно: «у новых лидеров 10 лет впереди. Ели они будут сидеть на своих руках, случится беда».

Формальные полномочия Лю проистекают из его недавнего назначения главой Офиса Центрально руководящей группы по финансовым и экономическим вопросам. Этот статус консультирует Си и ещё 6 членов Постоянного комитета Политбюро, которые являются окончательными арбитрами, и действует наподобие Национального экономического совета в США, оказывая влияние на принятие решений посредством создания рамки для опций, обсуждаемых лидерами.

Однако более существенное влияние Лю происходит от его давнего знакомства с Си, своим одноклассником в 101-й пекинской средней школе в 1960-х. Он относится к его внутреннему кругу, он сопровождал его в ходе прошлогоднего визита в Южный Китай, имевшего много общего с аналогичной поездкой Дэн Сяопина в 1992 году.

Однако за закрытыми воротами резиденции Чжуннанхай Лю знают мало. Получив экономическое образование в Китае, Лю затем учился в Школе управления им. Кеннеди Гарварда. Он получил влияние в рамках работы в Комиссии по национальному развитию и реформам, где разрабатываются пятилетние планы.

До недавних пор, как говорят чиновники в Китае и США, его считали человеком, «пододвигающим карандаши» и имеющим мало влияния: он всегда говорил о своей роли очень скромно и осторожно. Тем не менее, он проявлял самостоятельность — в частности, встречаясь с западными коллегами вне офиса, что нетипично для китайских чиновников.

Когда Си возглавил партию, он возвысил Лю, сделав его главой Офиса Центральной руководящей группы. Его также включили в состав ЦК (в нём 205 человек), где обсуждаются важнейшие политические решения, что приравняло его по статусу к министру правительства, а также пост замдиректора Комиссии по национальному развитию и реформам.

При руководстве Лю, Офис Центральной руководящей группы получил особую роль в сборе экономической информации, что ещё больше повысило его статус. В начале июня Лю отправил инспекторов в восточную провинцию Шаньдун для проверки «здоровья» крупных промышленных концернов. Но главный вызов для Лю — контроль над планом реформ в ноябре.

Несколько месяцев назад он учредил 7 «исследовательских групп» по таким темам, как финансовая либерализация, фискальная политика, дерегулирование, урбанизация и земельные права, рассказывает Чэнь Ли из BrookingsInstitution.

Секретность — на первом месте. Те, кто разрабатывают планы, не имеют права о них рассказывать», — говорит Кай Фэнь, старший экономист Китайской академии социальных наук, готовивший рекомендации по пересмотру политики в отношении (внутренних) мигрантов. «Обычно даже те, кто разрабатывают отдельные фрагменты программы, не признаются в этом».

К середине сентября команда Лю старалась свести в единое целое 7 подготовленных фрагментов, рассказывают учёные. Главные политические усилия осуществляли Си и его единомышленники в Политбюро, говорит экономист Хуань Ипин из Пекинского университета.

Осенняя пресс-конференция (такие проводятся каждые 5 лет) и раньше служила отправным пунктом перемен: в 1978 году, когда Дэну после культурной революции удалось обойти оппонентов и дать старт рыночной экономике, и в 1993 году, когда было решено, что госкомпании должны работать по правилам рынка.

В финансовом секторе Лю может опираться на могущественных сторонников, особенно на главу Банка Китая Чжоу Сяочжуаня, с которым он совместно работал несколько лет. В июне они вдвоём предприняли усилия по замедлению кредитования так называемых теневых банковских институтов, которые извлекают прибыль из рискованных проектов недвижимости и инфраструктуры — что, как опасаются экономисты, может производить плохие долги и угрожает финансовым кризисом.

Лю и Чжоу были озабочены тем, что банки не подчиняются инструкциям Си (которые им были переданы непублично), состоявшим в том, чтобы вместо таких банков предоставлять кредиты малому бизнесу и новым высокотехнологичным компаниям.

Поле того, как Лю встретился с Си в июне и получил от него согласие, Банк Китая предпринял «сжатие» (ограничение в наличных средствах), которое высушило кредитование путём поъёма процентной ставки на межбанковском рынке до 30%. Лю таже поддержал планы Чжоу разрешить иностранцам больше вкладывать в Китай, также снимая ограничения с инвестиций китайских компаний за рубежом.

В мае Лю взял на работу Фань Синьхая, старшего шанхайского чиновника, который превратил этот город в финансовый хаб, для разработки своего плана финансовой либерализации. Приглашение этого лица — бывшего чиновника Всемирного банка, защитившего докторскую диссертацию в Стэнфорде — интерпретировалось инсайдерами как новый шаг Лю к смягчению ограничений на трансграничные инвестиции с использованием опыта Шанхая.

В числе оппонентов этих перемен были самые крупные академические экономисты Китая, в том числе бывший главный экономист Всемирного банка Джастин И Фулинь и бывший советник Банка Китая Ю Юндинь. Они говорили, что «открытие» финансовой системы сделают Китай более уязвимым для дестабилизирующих оттоков и притоков капитала.

Не получили популярности и предложения Лю по стимулированию конкуренции в отраслях промышленности, где доминируют госкомпании. Некоторые экономисты-участники плана реформ заявили, что это не приведёт к существенному прогрессу для частного сектора — хотя и признают, что монополизм ограничивает китайскую конкурентоспособность.

Рассказывают, что в прошлом (2012) году Лю способствовал внедрению повестки дня, сформулированной совместно Всемирным банком и крупным китайским государственным исследовательским центром. Рекомендация этого отчёта состояла в том, чтобы позволить надзор за китайскими госкомпаниями со стороны независимых управляющих активами, которые гарантировали бы, чтобы компании занимались своими коммерческими задачами и не использовали политический ресурс для уничтожения конкурентов.

Однако эти предложения были отвергнуты Государственной комиссией по надзору и администрированию государственных активов. С тех пор Лю и его единомышленники продвигали другую стратегию — способствования заключению Китаем таких договоров с другими странами, которые бы требовали от Китая открывать закрытые сектора для большей конкуренции.

В июне Лю осыпал второго по статусу чиновника МВФ Дэвида Липтона, ранее работавшего у Обамы в Федеральном казначействе, множеством вопросов о продвижении торговых сделок. Ранее весной, как говорит экс-глава ФК Генри Полсон, другие китайские чиновники объяснили, что Китай ожидает неоднократно откладывавшихся переговоров (с США) о либерализации инвестиций. Две стороны договорились о возобновлении переговоров в июне.

Китай сообщил, что эти переговоры будут основываться на том принципе, что иностранные инвестиции будут разрешены во всех секторах, если две стороны не договорятся о наложении ограничений в определённых областях. Подобные переговоры могли бы занимать годы, но Китай их использует для форсирования перемен у себя дома.

Так делал экс-премьер Чжу Хунчжи, когда готовил Китай к вступлению в ВТО: он пошёл на компромиссы по барьерам для инвестиций и по тарифам, и введённые меры на годы стимулировали рост, в то же время форсируя закрытие десятков тысяч неэффективных госпредприятий. Лю, работавший с Чжу по экономической политике, разделяет его взгляд на методы продвижения реформ.

«Долга китайская история показывает, что ключом к успеху всегда было сочетание усилия изнутри и давления снаружи», — говорил Лю в интервью журналу «Кайсин» в 2010. «Часто бывает нужно, чтобы импульс внутри активизировался давлением извне». Хуань Ипин говорит, что Лю терпелив, в то время как многие китайские чиновники желают использовать разные рычаги для противодействия реформе. По словам Хуаня, такова природа постепенных реформ.

Теперь вернёмся к списку участников Бильдербергской встречи этого года. Мы обнаружим уже в первом его варианте, распространённом до «переломных дат» 20-25 мая, и Тома Донилона, и Лю Хэ, и Хуань Ипина, и профессора Чэнь Ли — исключительно ценного для американского истэблишмента знатока клановой расстановки в партии, хозяйственном и военном менеджменте Китая.

Когда клан Си Цзиньпина планомерно стравливался с кланом Цзянь Цзэмина, заинтересованные лица и структуры (в особенности рокфеллеровское AsiaSociety) пользовались схемами Чэнь Ли, как компасом. Что касается главы Банка Китая, то с ним руководящий комитет Бильдербергского клуба встречался и в 2009, и в 2010 годах.

Том Донилон принёс «в клюве» клану Байдена-Керри уникальный контакт — с однокашником и доверенным лицом председателя КНР, претендентом на роль если не китайского Гайдара, то, по меньшей мере, на роль китайского академика Шаталина (такие «грибы» в Китае, как и в СССР, растут из грибницы Госплана; Тяньаньмэнь, выставленный за дверь, возвращается через форточку).

Поэтому клан Байдена-Керри имеет возможность «топырить пальцы»: отношения с Китаем для Обамы — проблема номер один. Судя по тому, как солидно было представлен BrookingsInstitution на копенгагенской встрече, это учреждение, «уцепившись за хвост» Чэнь Ли, стремится «застолбить» свою роль в принятии решений, освободившись от клинтоновской шинели.

Следующий феномен, который мы обнаруживаем в списке — «отсутствие присутствия» израильского лобби, за исключением Ричарда Перла. Наблюдательный Чарли Скелтон заметил, что бедному Перлу не с кем было даже сдвинуть бокал, и его великодушно «выручал» лорд Керр.

И ещё один феномен — состав турецкой делегации. Как и в прошлом году, он состоял из деловой и политической фракций. Но в делегации 2013 года политическая фракция была представлена правящей Партией справедливости и развития (АКР), а в этом — либеральным крылом Народной республиканской партии (СНР).

Вскоре после встречи оппозиция нашла себе весьма влиятельного альтернативного кандидата на президентский пост. Не рассчитывая на успех главы СНР Кемаля Кылычдароглу, оппозиция решила объединиться вокруг внепартийного кандидата, многолетнего президента Организации исламского сотрудничества Эджмеледдина Ихсаноглу. В марте 2011 года он был почётным гостем конференции по «дерадикализации ислама», организованной BrookingsInstitution.

Что ещё можно предположить по составу встречи, а также по её дополнениям в последний момент?

В начале мая стало известно, что Федеральный резерв, Банк Англии и Банк международных расчётов намерены взять на себя функцию определения установочной цены золота (фиксинга), отстранив от неё традиционно (более 100 лет) определявшие её частные банки.

Представители четырёх из пяти «раскулачиваемых» банков-гигантов здесь присутствовали. Как и глава МВФ госпожа Лагард, которой эта инициатива несимпатична (кстати, её не приглашали даже в год назначения, предпочитая тогда другого претендента — Стэнли Фишера). И как раз в эти дни, во время мероприятия, прошёл слух о том, что госпожу Лагард «есть мнение» пересадить в кресло главы Еврокомиссии.

Однако частный банковский истэблишмент, в отличие от прошлогоднего сбора, был очень существенно разбавлен как прямыми и косвенными представителями разведывательного истэблишмента, так и тузами IT-сектора, с ним партнёрствующего. И если прошлогодняя встреча началась в день, когда в СМИ появились первые материалы Эдварда Сноудена о связях спецслужб с IT, то на этот раз список украшало имя экс-главы АНБ Кита Александера — главной мишени сноуденовских разоблачений. Сам же Сноуден накануне пояснил, что предпочитает продлить своё пребывание в России.

Таким образом, на площадке Бильдерберга частным тузам, включая родственников и партнёров Ротшильдов, демонстративно указали «уровень плинтуса». И такой же вызов был брошен Турции.

Как раз накануне Бильдербергской встречи участников проекта «Южный поток», по которому Турция и Азербайджан накануне достигли консенсуса с Россией, стали принуждать из него выйти. А принудить политиков восточноевропейских стран не так сложно: все они давно и прочно находятся под лупой евроатлантических «борцов за прозрачность».

Какой уровень был указан Украине?

В повестке дня она числилась предпоследней. Это само по себе ничего не значит. Более существенно, что специалистами по бывшему СССР благородное собрание было не богато. Фактически такой специалист был в единственном числе — эксперт CarnegieEndowment Юджин Румер. Тот самый эксперт, который 8 мая на страницах FinancialTimes выразил мнение о том, что с Украиной, как с единым целым, иметь дело неудобно, и правильнее всего было бы её поделить.


И снова на арене неоконсерваторы


Пётр Алексеевич Порошенко, получивший победу на образцово подготовленном блюдечке с каёмочкой, воображал, что получает карт-бланш на всю Украину. И потому счёл было, что у него полностью развязаны руки, и наплевав на всяких Ишингеров и Буркхальтеров, он может взять себе и с ходу разогнать Раду.

Но тут в Киев, а затем в Одессу прибыла госпожа Нуланд — та самая госпожа, которая обстоятельно рекомендовала Джефри Пайэтту «уважить» прежде всего Арсения Яценюка. И он уважил: именно из кадров Яценюка был сформирован финансовый блок временного правительства, на который премьер Турчинов повлиять не мог — о чём, как мы помним, жаловалась по электронной почте секретарша Юлии Тимошенко: дескать: Яценюк на пару с Коломойским печатают деньги, а нам с вами ничего не говорят… Речь шла о хитрой девальвации гривны, бенефициаром корой оказался «Приватбанк» Игоря Коломойского.

Разговор госпожи Нуланд в канун инаугурации тоже касался полномочий премьера — но не только. Разговор был о том, что Украина должна перестать быть для Вашингтона постоянным источником головной боли. О том, что с революционной лихорадкой и непомерными иллюзиями революционеров пора заканчивать.

И ещё — о том, что господину Порошенко, с булавой или без булавы, не следует соваться в регионы, по факту контролируемые Игорем Коломойским.

В том числе и в Одессу, где Коломойскому удалось развернуть в свою пользу психологический шок после трагедии 2 мая: на пост губернатора он провёл своего человека из «Привата» Игоря Палицу, а в канун выборов мэра (в один день с президентскими) — неофициально поддержал Геннадия Труханова против, казалось бы, стопроцентно проходного Эдуарда Гурвица, ставленника дуэта Порошенко-Кличко.

То есть Порошенко не получил самого «вкусного», к чему стремился — своей родной Одесской области, вместе с её портами, морскими и сухопутными таможнями, самыми удобными для контрабанды границами на западе, с самым крупным оптовым рынком, так и не отобранным у опального донецкого олигарха Юрия Иванющенко.

Госпожа Нуланд, как мы помним, — супруга Роберта Кагана, брат которого, Фредерик Каган, в свою очередь, ассистировал в Афганистане генералу Дэвиду Петреусу (тоже присутствовавшему на Бильдербергской встрече, хотя уже на частном поприще, в корпорации оффшорного тигра Генри Крэвиса).

Роберт Каган также близок к Джону Маккейну (так, вместе с его советником Рэнди Шойнеманом он лоббировал назначение Майкла Макфола послом в Россию). А сам Маккейн познакомился с Виталием Кличко раньше, чем тот же Шойнеман ангажировал его в пользу Порошенко.

Замгоссекретаря просто напоминала некоторые простые вещи: во-первых, вы, господин Порошенко, как и ваш декоративный мопс Кличко, — находитесь не в единоличном, а в совместном, межпартийном владении. И если Барак Обама не может не делать скидки на интересы республиканцев, при утверждении бюджета и при кадровых назначениях в силовые ведомства, то и вам тем более никто единоличную власть не дозволит.

А посему извините-подвиньтесь. Тем более, что опыт Одессы уже показал, что даже за один «вкусный» объект ваша команда может устроить из бывшего обкома лагерь смерти, а Белому Дому и Госдепу, который я по совместительству представляю, сейчас лишние эксцессы ни к чему. И без того слишком много болтовни, что не только Барак Обама, а и сама Америка теряет влияние что в Средиземном море, что в Чёрном…

Для усиления этого впечатления, в один день с мадам Нуланд в Одессу явился непосредственный клиент Шойнемана — Михаил Саакашвили. Ещё одним медиатором послужил ни кто иной, как архитектор ливийского заговора 2011 года Бернар-Анри Леви (ранее — «фанат» афганского Северного альянса, боснийских генералов, ичкерийских полевых командиров и режима Саакашвили-Мерабишвили).

В канун выборов он персонально сопровождал Порошенко в поездке по Днепропетровской области (его же смуглый мизрахийский профиль виден и на фотосессии встречи Кличко с Олландом).

О том, что Порошенко не получает добро на единоличный контроль над Украиной, дала понять «левая» NewYorkTimes, за день до выборов в редакционной статье назвавшая Порошенко «одним из тех олигархов, которые стояли у истоков украинской системы коррупции». В свою очередь, «правый» WallStreetJournal разболтал, что Порошенко не испытывает восторга от условий экономической части Соглашения об ассоциации Украина-ЕС и хотел бы «замотать» её подписание.

Дэвид Игнатиус, ответственный редактор WashingtonPost, проявил больший такт к «шоколадному королю». Этот деятель американского медиа-истэблишмента далеко не всегда бывает тактичен: именно он был модератором того круглого стола на Давосском форуме 2009 года, где Реджеп Тайип Эрдоган назвал Шимона Переса убийцей детей.

Турецкая пресса тогда объясняла эксцесс Эрдогана именно провокационными репликами Игнатиуса, объясняя их принадлежностью журналиста к армянскому лобби. Такая же репутация, как мы помним, была и у Джона Керри, которого WashingtonPost и журнал ForeignPolicy в 2012 году активно готовили на должность госсекретаря, внушая Обаме, что без услуг клана Керри ему на выборах не победить.

Однако и Дэвид Игнатиус в своей почти апологетической колонке не рекомендовал Порошенко чрезмерно «разевать рот»: он повторил тезис Збигнева Бжезинского о «финляндском варианте» для Украины. В переводе с дипломатического языка это означало, что на членство в НАТО Украине рассчитывать не следует, а с Россией желательно форсировать мир.

И Порошенко намотал на ус. На церемонию инаугурации не допустили не только политиков-маргиналов, но даже слишком ретивых журналистов-разоблачителей. В то же время деловой бомонд присутствовал в почти полном составе — кроме откровенно опальных. А сразу же после инаугурации «майданщиков» попросили убраться из центра Киева.

В промежутке между выборами и встречей в Нормандии резких движений против Москвы Порошенко избегал. На личной встрече с Путиным (которую, естественно, устроил Олланд), Порошенко озвучил одно лишь требование: об отмене известного решения Совета Федерации о возможности применения вооружённых сил для защиты русских соотечественников. Не прошло и двух недель, как была оглашена инициатива одностороннего прекращения огня.

Хотя все эти политические жесты ничуть не препятствовали продолжению так называемой антитеррористической операции на юго-востоке, избранная линия, мягко говоря, не удовлетворяла радикалов — как в общественных кругах и масс медиа, так и в «майдановской» политической среде.

Особо язвительными наскоками пресса сопроводила назначения в президентской администрации, а также кадровый состав спешно созданной пропрезидентской Партии развития регионов. Поскольку ни новые административные чиновники, ни руководящие кадры новой партии никакого отношения к Майдану не имели.

Новый глава Администрации президента Борис Ложкин и по личностным свойствам, и по биографии был астрономически далёк от революционной деятельности. С самого начала своей деловой карьеры в масс медиа в начале 1990-х годов он занимался, напротив, отвлечением широких масс от политики.

Все СМИ, которые он создавал до и после учреждения своего холдинга UMH, относились к категории массового энтертейнмента — то есть светской жизни звёзд, спорта, музыки, эстрады и всего, кроме политики. Он работал в той же нише информационного «ширпотреба», к которой относились мексиканские телесериалы, украинские аналоги «Поля чудес», Верка Сердючка и тому подобное.

Он посвящал себя не возбуждению общественных настроений, а ровно наоборот, работал «массовым транквилизатором». При этом даже близким людям было известно, что у этого человека есть несомненные менеджерские способности, но никаких навыков аппаратной работы. В отличие от всех своих предшественников — Медведчука, Балоги, Лёвочкина и «врио» Пашинского, бизнесмен Ложкин был явно неспособен «вызывать на ковёр» и «строить» глав областных администраций.

У майданной публики возникало подозрение, что функциями реального управления будет теперь неформально заниматься всё тот же Сергей Лёвочкин. Тем более, что именно с его именем связывалось создание ПРУ, чего даже не скрывал его также далёкий от революции председатель Юрий Мирошниченко.

Особенно уничижительных отзывов партийная инициатива удостоилась от одесской радикальной публики, традиционно обиравшейся у памятника Ришелье: заместителем главы новой партии оказался бывший губернатор Николай Скорик, прямой протеже Лёвочкина.

В середине июня были инициированы кадровые замены также в Генпрокуратуре, Нацбанке и МИД. Все три ротации повергли в глубокое уныние выходцев из Львова: «западенцам» недвусмысленно указали на дверь. Львовская группировка в лице уходящего главы МИД Андрея Дещицы излила «всю желчь и всю досаду» на здании российского консульства в Киеве.

Одесские братья по разуму заготовили не камни, а бомбу, но были оперативно разоружены частной охранной структурой, которую теперь подозревают в связях с Москвой.

Изливать свой гнев на самого Порошенко радикальная публика, кроме как в сугубо вербальной форме (и то преимущественно на форумах) опасается. И это можно понять. Во-первых, новый генпрокурор Виталий Ярема — весьма мощная силовая фигура, располагающая компроматом на львовских, о чём на всякий случай говорит открытым текстом.

Во-вторых, всем политикам удобно возложить ответственность за финансовые провалы на Москву, а кроме того, бизнес не может простить уходящему львовянину Степану Кубиву его махинаций с гривной в интересах двух отдельно взятых банков.

И в-третьих, две из трёх «партий Майдана» — «Батькивщина» и львовская «Свобода» — оказались в политически двойственной ситуации. С одной стороны, им хотелось бы уличить президента-олигарха в мягкотелости, а с другой, его реальное усиление для них смерти подобно. Поскольку реальное усиление, с расширением полномочий, неминуемо предполагает досрочный роспуск Рады.

А этого ни «тимошенковцам», ни «тягныбоковцам» очень не хочется — и в этом нехотении они оказываются в одной компании с неформальной фракцией Сергея Тигипко (де факто фракцией Коломойского), с остатком Партии регионов, подконтрольным Ринату Ахметову и Александру Ефремову, и даже с ненавистными коммунистами.

В итоге, как новую «партию власти», так и нарисованные «партии оппозиции» (Радикальную партию Олега Ляшко и «Гражданскую позицию» Анатолия Гриценко) играет один и тот же благодетель — Сергей Лёвочкин. При этом нарисованные «партии из кармана» до выборов в Раду производят преимущественно шумовые эффекты, в то время как новые управленческие кадры на местах рекрутируются из рядов УДАРа Виталия Кличко. Ещё одной возродившейся «приближённой политсилой» становится Соцпартия, на своём съезде избравшая председателем Николая Рудьковского.

Материалы о причастности Рудьковского, а также его бывшего заместителя по Минтрансу Игоря Урбанского к крупномасштабному наркобизнесу через Одесский порт, которыми располагает ОБСЕ, никакого влияния на кадровую политику пока не оказывают.

Так, в Одессе главой финансовой инспекции назначен Сергей Конев, ранее в качестве начальника местной налоговой полиции крышевавший финансовые операции Вадима Альперина и Игоря Рыбакова, а сам портовый олигарх Рыбаков реанимирует проект Либеральной партии Украины.

Из той же «колоды» — экс-глава Одесского управления СБУ Анатолий Матиос, назначенный заместителем генпрокурора по надзору над следствием — как утверждается, лично пролоббированный Лёвочкиным (формально — по квоте партии УДАР, от которой в Раду избрана его супруга).

К концу июня в столичных кругах вновь распространились слухи о том, что новый президент намеревается «пойти войной на Коломойского». Одним поводом был соответствующий слух, распространённый на российских телеканалах Олегом Царёвым, другим — прямой отказ Коломойского выполнять президентский план примирения в Донбассе.

Утверждалось, что премьер Арсений Яценюк уже представил Порошенко список кандидатов на посты глав областных администраций, в котором Коломойского нет. Потом поступило уточнение: Коломойский там-таки остался, зато нет его протеже в Одессе — Игоря Палицы, которого-де сменит Алексей Гончаренко, бывший глава штаба Порошенко в Одессе (после трагедии 2 мая позировавший на фоне трупов).

Однако 26 июня Порошенко представил Верховной Раде проект новой конституции, согласно которому должности глав областных администраций упраздняются вообще. Из этого не следовало, что Коломойского «упразднили».

Практически одновременно стало известно, что на пост главы министерства обороны может быть назначен крупный бизнесмен Юрий Косюк, принадлежащий к неформальной «днепропетровской группировке» и входящий вместе с Тигипко в оргкомитет ещё одной новой партии — «имени Коломойского».

Всё-таки госпожа Нуланд навещала Киев и Одессу не зря — как и ещё одна покровительница Коломойского от Госдепа, помощник госсекретаря по Европе и Евразии Венди Шерман.

Примечательно, что в промежутке между выборами на Украине (и в Европе) и визитом Нуланд в Одессу весьма важный сдвиг произошёл в Израиле. Предложение премьера Биньямина Нетаниягу продлить на полгода президентские полномочия Шимона Переса было отклонено кнессетом. 29 мая Нетаниягу поддержал кандидатуру своего однопартийца Реувена Ривлина (близким знакомством с которым похвалялся временный губернатор Одесской области Владимир Немировский).

Дуэль между Ривлиным и выдвиженцем левой оппозиции Меиром Шитритом (выдвинутого партией «Ха-Тнуа» Ципи Ливни) оказалась необычайно острой. В последнем раунде голосования на стороне Шитрита оказались голоса партии НДИ Авигдора Либермана.

Стало очевидно, что это борьба отнюдь не только за декоративную должность (в самой необходимости которой в последнее время высказывались сомнения). За фасадом этого голосования скрывалась очередная попытка демонтажа коалиции и досрочных выборов в парламент — то есть попытка отстранения Нетаниягу от государственного руководства.

«Ликуд» обыграл объединившихся ставленников команд Клинтон и Керри с разрывом всего в 10 голосов. Этот исход был совершенно не очевиден, поскольку оппозиции было что предъявить премьеру: в самом деле, его упорство по палестинскому вопросу привело не только к объединению самих палестинцев, но и к опале со стороны Белого Дома, и в результате к внушительной упущенной выгоде: и от контракта с Raytheon, и от прерванного (опять же, под давлением Вашингтона) контракта с Россией по БПЛА.

Однако Нетаниягу устоял — и с невиданной прытью перехватил инициативу. Очень удачно на ночном шоссе были похищены три школьника. В похищении обвинили ХАМАС, в числе арестованных оказался даже спикер законодательного собрания Газы.

Несмотря на то, что ответственность за похищение взяла на себя организация под называнием «Исламское государство Ирака, Сирии и Палестины». Знакомо звучит, не правда ли?


Против лома нет приёма


Украинские конспирологи продолжают внушать аудитории, что Украина — главный вопрос мира, и если Барак Обама едет, например, в Саудовскую Аравию — так только ради того, чтобы добиться там снижения цены на энергоносители, чтобы «опустить» «Газпром». На самом деле, Украина давно уже не занимает первые строчки американских газет.

Главная энергетическая тема, связанная с Россией, — это контракт «Газпрома» с Китаем. Это тема язвительной статьи республиканца Чарльза Краутхаммера, адресованной Обаме: «Кто сделал точку опоры в Юго-Восточной Азии? Путин». Главная финансовая тема, соответственно — будущие расчёты российских госкомпаний в юанях.

И ещё один российско-китайский аспект, словами «правительственного автора» TheAmericanThinker, подписывающейся именем «Александра Фаркаш»:

«Пока мировое сообщество на словах осуждает Россию и Китай, не демонстрируя готовности предпринять ответные меры против них, они продолжают осуществлять свои планы. Тигр и Медведь, очевидно, предпринимают предупредительные меры, чтобы противостоять военной мощи США, перемещая силы в Никарагуа.

Китай и Россия сотрудничают друг с другом в создании в этом государстве канала, который должен стать конкурентом Панамскому каналу. Это не только даёт России и Китаю экономическую точку опоры в центральной Америке, но и предоставляет России возможность использовать Никарагуа в качестве стратегической оперативной базы.

Если рассматривать этот канал в свете апрельского объявления России о принятии закона о строительстве центров космической навигации в Никарагуа в целью «мирного освоения космоса», а также о развитии системы GLONASS, российского конкурента американской GPS, мы увидим, что к югу от нас ведётся довольно бурная деятельность.

Эти опасения подтверждаются ещё и тем, что Китай является главным разработчиком противоспутниковых технологий (ASAT), и было бы наивным полагать, что Китай не станет тайно сотрудничать с российскими учёными в Никарагуа. Близость этих центров космической навигации к территории США повышают возможности России и Китая по определению положения наших телекоммуникационных спутников, от которых мы очень зависим в решении вопросов командования и управления».

28 мая Барак Обама в Вест-Пойнте через запятую с Украиной упомянул Парасельские острова. После того, как китайцы установили там нефтяную платформу, а по Вьетнаму прокатилась серия антикитайских погромов, причём жертвами были как китайцы, так и тайваньцы, Китай не прислал им на помощь «вежливых людей, и соответственно, Парасельские острова на стали китайским Крымом. Поэтому Обама так мстительно улыбался на трибуне Вест-Пойнта.

Главной темой Ближнего Востока в мае была тема победы Башара Асада на выборах в Сирии. Они не были официально признаны в США, как и референдум в Донецке и Луганске — но точно так же не могут отрицаться как факт, бросающий экзистенциальный вызов, неопровержимо доказывающий качественную утрату влияния. И само собой — неэффективность информационно-психологической кампании, начатой в 2011 году госсекретарём Хиллари Клинтон.

И эта тема для Белого Дома и Пентагона была несомненно приоритетнее Украины, поскольку итог событий в Дамаске, в отличие от Киева, был чистым проигрышем, чистым минусом в послужном списке Обамы и Демпартии.

3 июня состоялись сирийские выборы. Спустя два дня ливанские сайты распустили слух (уже в третий раз) о гибели уже бывшего главы разведки Саудовской Аравии принца Бандара бин Султана. Такие слухи никогда не распускаются без повода, особенно, если в контексте звучит Америка (якобы туда и отправили принца в состоянии токсической комы).

На следующий день, 6 июня, организация «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) собрала крупный отряд на севере страны и двинулась по городам, захватывая их друг за другом. Самой большой добычей был двухмиллионный Мосул, оставлены национальной армией. В местных банках они похитили полмиллиарда долларов, а помимо этого — колонну военной техники из 2000 БТР и джипов, общей стоимостью в почти полтора миллиарда. Вся эта техника тут же отправилась в сирийскую провинцию Ракка.

А кроме того, в Мосуле сунниты-радикалы захватили крупнейший НПЗ, продукция которого шла в Турцию, и взяли в заложники группу турецких водителей-бензовозов, а заодно и весь состав турецкого консульства. При этом вожди ИГИЛ пригрозили войной не только Багдаду, но и «отступникам», возглавляющим Турцию и Азербайджан.

Интересный выбор мишеней, не правда ли? Особенно, если учесть, что радикалы вторглись ещё и в иракскую провинцию Дияла, где только что добычей нефти занялась «Газпромнефть».

Глава Палаты представителей Джон Бейнер обвинил Обаму в том, что он «проспал Аль-Каиду». Сам Обама отвечал лишь, что его аппарат сутками думает о том, что бы такое предпринять. Хиллари Клинтон заявила, что предпринимать ничего не надо. А Сьюзен Райс предложила оказать военную поддержку «умеренно сирийской оппозиции», как бы против ИГИЛ.

Характерно, что Обама в Вест-Понйте тоже обещал подсобить «Исламскому фронту», а накануне принимал в гостях предводителя Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил Ахмеда аль-Джарбу.

Племенной вождь аль-Джарба ничем не был обязан Бараку Обаме. Он изначально кормился от саудовских денег, причём ещё в то время, когда национальную разведку Саудовской Аравии возглавлял принц Бандар бин Султан. Напомним, свою карьеру он начал на дипломатической ниве, и побил рекорд по продолжительности службы среди всех иностранных послов в США. Его за глаза дразнили «Бандаром-Бушем» за исключительную лояльность к президенту-республиканцу. А послом США в Саудовской Аравии в каденцию Буша-младшего был Джон Бреннан.

Нашествие ИГИЛ на Ирак было чрезвычайно удобно для партийных оппонентов Барака Обамы. Ведь он же — как и ранее Джон Керри — построил свою карьеру на критике ближневосточной политики Буша и на обещаниях досрочного вывода американских солдат из Ирака.

Эдвард Люс в FinancialTimes позволил себе не самое тактичное сравнение: «Как труп, который садится вертикально, когда его бьют электрическим током, американские неоконсерваторы продолжают возвращаться к жизни. Электрические разряды поступают регулярно — использование химического оружия в Сирии, аннексия Крыма Россией, растущая агрессивность Китая в территориальных конфликтах, а теперь возвращение суннитского экстремизма в Ираке».

Между тем, у российских авторов с памятью оказалась лучше. «Вести-Финанс» воспроизвёл перевод статьи Саймура Херша в NewYorker от 2007 года, где напоминалось о том, какая именно американская элитная группа тогда непублично опекала радикалов-суннитов. Речь шла о команде Дика Чейни, то есть, о неоконсерваторах:

«…Попытки американских властей подорвать влияние Ирана на Ближнем Востоке во многом велись с помощью Саудовской Аравии и принца Бандара, одного из руководителей внешней разведки страны. До 2005 г. Бандар в течение 22 лет работал в качестве посла Саудовской Аравии в США и поддерживал тесные и дружеские отношения с президентом Бушем и вице-президентом Диком Чейни. Он и сейчас продолжает активные консультации с американскими властями.

В ноябре 2006 г. вице-президент Чейни нанёс неожиданный визит в Саудовскую Аравию. На встрече также присутствовал Бандар. Усиление роли шиитов и возможные ответные меры были центральными темами переговоров. Король Абдалла предупредил вице-президента США, что Саудовская Аравия поддержит суннитов в Ираке, после того как США выведут свои войска…

Саудовскую Аравию беспокоит то, что усиление Ирана может сместить баланс сил не только в регионе, но и внутри страны. В восточной провинции Саудовской Аравии проживает большое количество шиитов. В данном районе страны много нефтяных месторождений, и религиозные трения также достаточно сильны.

Вали Наср из CFR в разговоре со мной дал такую оценку: “Саудиты обладают большими финансовыми возможностями, у них тесные связи с движением «Братья-мусульмане» и всевозможными салафистскими группировками — экстремистами, которые считают шиитов еретиками. До этого, когда было необходимо оказать противодействие Ирану, Саудовская Аравия уже прибегала к мобилизации самых отъявленных радикалов.

Однако проблема с использованием таких групп заключается в том, что если вы даёте им волю, потом им уже нельзя скомандовать: «Всё, хватит!» Саудовская королевская семья в своё время была и спонсором, и мишенью суннитских экстремистов, которые выступают против коррупции и распущенности поведения и нравов множества принцев из семьи.

Однако саудиты продолжают рассчитывать, что, пока они оказывают поддержку различным религиозным школам и проводят благотворительные акции, революции в стране не произойдёт. В администрации США также вынуждены делать ставку на это.

Эксперт CFR сравнивает текущую ситуацию с периодом появления на свет «Аль-Каиды», когда власти Саудовской Аравии согласились финансировать войну ЦРУ США в Афганистане против Советского Союза…

«Советники в администрации Белого дома рассказали мне, что принц Бандар и другие представители саудитов заверили власти США, что «они будут внимательно следить за религиозными фанатиками». Общий смысл их заверений сводился к следующему: “Мы создали это движение, и мы можем его контролировать. Для нас важно не то, что салафиты будут взрывать людей. Нам важно, кого именно они будут взрывать — “Хезболлу», Муктаду Аль-Садра, Иран и Сирию, если она продолжит сотрудничать с «Хезболлой» и Ираном».

За последний год Саудовская Аравия, Израиль и администрация Буша после серии консультаций пришли к пониманию основных направлений новой стратегии. По данным, которыми я располагаю, в данной стратегии есть четыре основных элемента. Во-первых, Израиль получит заверения в том, что его безопасность является непререкаемой, и что Вашингтон, а также Саудовская Аравия и другие суннитские государства разделяют опасения Израиля по поводу Ирана.

Во-вторых, саудиты будут оказывать давление на исламистское движение «Хамас», которое получает помощь из Ирана, чтобы снизить свою агрессию против Израиля и начать серьёзные переговоры о разделении лидерства в Палестине с более умеренным движением «Фатх».

Третьим компонентом стратегии будут целенаправленные действия администрации Буша с суннитскими государствами по сдерживанию шиитского влияния в регионе.

Четвёртым элементом будет предоставление финансовой и другой помощи — с одобрения Вашингтона — со стороны Саудовской Аравии различным группировкам в Сирии, которые ослабят правительство президента Башара Асада. В Израиле полагают, что давление на правительство Асада сделает его более сговорчивым и заставит отказаться от поставки оружия «Хезболле».

И действительно, неоконсерваторы получили выигрыш качества. Это произошло спустя неделю после стремительной вылазки суннитской «партии анархии» в Ираке. 15 июня состоялся второй тур выборов в Афганистане. Хотя официальные итоги будут объявлены только 2 июля, исход уже известен: пуштун Ашраф Гани Ахмадзай получил на миллион больше голосов, чем полутаджик Абдулла Абдулла.

Это означает очень многое. Это означает, что клан Хиллари Клинтон, накануне проигравший Индию (со скандальной отставкой посла сразу же после публикации данных голосования), проиграла и ту «заколдованную» территорию, которая служит и крупнейшим источником теневой наличности, и (как минимум, с начала 1980-х) системообразующим элементом американского кланообразования.

О том, какое значение имеет Афганистан для Америки, можно судить и по хронологии событий сентября 2001 года (крушение нью-йоркских «башен» через день после убийства Ахмада Шах Масуда), и по «афганскому» механизму смены кланов в 2009-2012 гг. (уход и возвращение команды Холбрука, взлёт и падение Дэвида Петреуса).

И, наконец, по доле внимания, которое уделяется афганскому руководству в США: Хамид Карзай был единственным лидером другого государства, общению с которым Барак Обама мог посвятить целый день с утра до вечера при его визите в США, а сам Афганистан обошёл все страны мира по числу посещений американских руководителей. Такого внимания не удостаивался ни Киев, ни Варшава, ни даже Токио.

Можно ли сказать, что афганский итог окончателен? Бесспорно, сторонники Абдуллы могут спровоцировать гражданский конфликт. Но на этот приём найдётся ответ со стороны талибов, с которыми, как ни парадоксально, сохранила более тесные связи та же самая американская партия, которая их свергала.

Вероятность нового противостояния приумножается тем, что линия Дюрана (исторически и политически) утратила свою легитимность. В то время как соглашение о безопасности между США и Афганистаном так же в силу не вступило и даже не подписано — то есть никто ни перед кем ничем не обязан.

А, коль скоро одного обязывающего двустороннего соглашения не существует, то этот вакуум может быть заполнен неформальными договорённостями между разными клановыми (англо-)американскими группировками с их местными партнёрами.

Республиканской партии очередное вооружённое противостояние в Афганистане сегодня, несомненно, куда более политически выгодно, чем демократическому Белому Дому. Из этого следуют, как минимум, два вывода: во-первых, Белый Дом будет стремиться всеми силами отвлечь внимание национальной аудитории от событий в Афганистане, а во-вторых, будет стараться компенсировать свои политические провалы на всех других «фронтах» внешней политики.

Первый из этих фронтов — Китай. Второй — Европа. При этом трудно сказать, где кончается китайский вопрос и где начинается европейский, ибо эти фронты связывают между собой внешняя политика Пекина. Которому, разумеется, с экономической точки зрения меньше всего нужны Трансатлантическое и Транстихоокеанское партнёрства, ибо оба они созданы ради таможенных барьеров для китайского экспорта.

Телодвижения Вашингтона и Пекина напоминают то ли гонку на скорость, то ли быстрый обмен ударами. Премьер Китая Ли Кэцян десантируется в Лондон, где подписывает контракт с ВР и межправительственное соглашение по строительству АЭС нового поколения. Обе стороны отбрасывают второстепенное ради главного: Пекин забывает о своих претензиях к Ротшильдам, Лондон — об альфе и омеге экологизма.

Затем Ли Кэцян пикирует в Афины, где объявляет о намерении купить две трети акций порта Пирей. В свою очередь, Дэвид Кэмерон вбрасывает ультиматум: либо Великобритания остаётся в составе ЕС, либо главой Еврокомиссии будет евроцентралист и католик Жан-Клод Юнкер. После чего идеологическими приоритетами поступается уже демократический Белый Дом.

Ещё месяц назад невозможно было себе представить, чтобы там поддержали Юнкера. Но голосование 27 июня говорило само за себя: всем же известно, к какому «обкому» прислушивается, например, Прибалтика.

Лишними на этом празднике жизни оказываются именно носители идеологии, через которую переступают политические игроки. Очень уместно блоггер-химик Александра Башкуев напоминает о том, за какие сферы деятельности отвечали разные члены семейства Рокфеллеров.

Согласно его источникам, Ричард Рокфеллер, сын Дэвида Рокфеллера и экс-глава американской организации «Врачей без границ», неформально курировал направление биотехнологий. Эти неофициальные данные подтверждаются, по крайней мере, интересом этого члена семьи к теме продления жизни (участие в мероприятиях фонда LongNowFoundation) — весьма актуальной для его 99-летнего папаши, которого он посетил в день рождения.

После которого его личный самолёт, знакомый ему до последнего винтика, взлетел и упал, зацепившись за деревья — точь-в-точь как самолёт с Артёмом Боровиком (и его хозяином Зией Бажаевым), у которого были заблаговременно подпилены закрылки.

Бильдербергская встреча, где клан Керри-Байдена демонстрировал свой китайский козырь, а также свою власть над Brookings, закрылась 1 июня. Несчастный случай с Ричардом Рокфеллером датируется 12 июня. Второй тур афганских выборов — 15 июня.

В американских СМИ случайный характер катастрофы самолёта Ричарда наиболее убедительно подвергал сомнению его близкий знакомый Джеймс Фоллоус — один из трёх соучредителей NewAmericaFoundation, передавший должность главы совета директоров в 2011 году Эрику Шмидту.

Напомним, NewAmericaFoundation с Беркмановским центром Гарварда был соучредителем сети GlobalVoices, ключевым агитационно-методическим ресурсом подготовки «арабской весны», на который первые «посевные» средства пришли от RockefellerFoundation.

Эрик Шмидт, весной 2011 года державший в руках бразды правления всех трёх IT-компаний — инструментов «арабской весны», а затем и суррогатных движений Occupy и Indignados, присутствовал (как и год назад) на Бильдербергской встрече.

Чарли Скелтон сообщает, что «вездесущий» Шмидт также входит в правление TheEconomistGroup и участвует в проекте InstituteonGoodGovernance по продвижению «глобализации 2.0» под названием «Совет XXI века».

Внимание репортёра привлёк в этой связи тот факт, что главный редактор TheEconomist Джон Миккельтвейт прибыл на встречу в одной машине с главой Казначейства Великобритании Джорджем Осборном. Очевидно, это заметили и топ-менеджеры тех банков, которые предполагалось «отлучить» от «золотого фиксинга».

Осталось напомнить, что TheEconomist входил в избранный пул изданий, занимавшихся прямым медиа-обслуживанием (пропагандой) «арабской весны» — напомним, её избранным «субстратом» было прирученное движение «Братья-Мусульмане» в Египте, Тунисе, Йемене и Сирии.

Тогда же Хиллари Клинтон провозгласила «информационную стратегию XXI века» и учредила должность помощника главы Госдепа по инновациям.

Если на китайском фронте своими эксклюзивными возможностями козырял клан Керри, то в Афганистане — клан Хиллари Клинтон, на тот момент неоспоримо лидировавшей в рейтинге демократических кандидатов на 2016 год. «Кто может остановить Хиллари?» — риторически вопрошал ведущий блога TheFix Крис Чиллица 14 мая. И сам же отвечал на свой вопрос: «Только она сама».

Чтобы остановить одновременно и клан Хиллари, и клан Байдена-Керри, было недостаточно как их личной компрометации, так и даже физического устранения. Требовался удар в самое сердце финансового лобби Демпартии (и того ограниченного круга в Республиканской партии, к которому принадлежит, например, нынешний глава Пентагона Чак Хейгл).

Нужно было нанести удар по семье Рокфеллеров в США, а затем по демократическому кандидату в Афганистане. Уточним: первый удар был нанесён по Абдулле Абдулле, но он по воле очередной случайности, избежал покушения. Только после этого мишенью стал доктор Ричард Рокфеллер.

Напомним, предшествующий сопоставимый удар по рокфеллеровскому семейству — убийство президента Rockefeller & Co. Джеймса Макдональда — был нанесён 13 сентября 2009 года. А 16 сентября 2009 года были оглашены итоги предыдущих афганских выборов (состоявшихся 6 мая), и доктор Абдулла Абдулла с изумлением узнал, что ему нарисовано всего 27,8%. Он тогда даже добился назначения внеочередного раунда, но сам отказался в нём участвовать. Поскольку против лома не было приёма.

Если проводить параллели, Анатолий Александрович Собчак в июне 1996 года тоже был уверен в победе на выборах мэра Санкт-Петербурга. Оставалось выиграть теледебаты в эфире студии Игоря Шадхана. Но за несколько часов до этих теледебатов в машине помощника вице-спикера Новоселова был арестован приехавший в город на Неве Аслан Рашидович Усоян. После чего вид на теледебатах у Анатолия Александровича был такой, будто он уже ни на что не претендует.


Источник

Часть 3.

Тень, плетень и Ближний Восток


Любого автора, упоминающего в одном тексте фамилии «Рокфеллер» и «Ротшильд», автоматически причисляют к конспирологам, что как бы равнозначно лжеучёным. На самом деле, как я уже писал, лженаукой является только учение, не имеющее предмета.

А поскольку сговоры частных лиц за политическими фасадами (conspiracy) есть реальность, то конспирология имеет предмет — например, к конспирологии относится вся литература об убийстве Джона Кеннеди, кроме недавно опубликованных свидетельств частных лиц, которые вполне подтвердили ход мысли добросовестных конспирологов.

Добросовестный конспиролог Шерман Скольник, в 2002 году писавший о противостоянии семей Рокфеллеров и Ротшильдов, подчёркивал, что Бильдербергский клубне центр, где вьются сети заговоров, а площадка, где самые влиятельные финансовые группы демонстрируют друг другу свои «козыри» влияния.

Он называл при этом (подчёркивая условность наименований) сообщества Ротшильдов и Рокфеллеров, а также ещё одну группу, постоянно присутствующую на заседаниях клуба — шведское семейство Валленбергов и подконтрольные ей финансовые структуры.

К слову, на Бильбербергской встрече 2014 года Валленберги были представлены более широко, чем когда-либо за последние десять лет. В таком количестве североевропейское семейство присутствовало — если проводить параллели — разве что на Конференции по партнёрству и росту в регионе Балтийского моря (Санкт-Петербург, 23-25 сентября 2001 года), на который был впервые вынесен проект газопровода «Северный поток».

С другой стороны, недобросовестная конспирология может вовсе не оперировать именами членов крупных банковских семейств, сводя неофициальные политические формиаты к сговорам глав государств или в лучшем случае правящих семей.

Вот, например, Евгений Янович Сатановский в статье под названием «Война трубопроводов» избегает подозрений в «теории заговора», между тем, описывая именно заговор и не утруждая себя ссылками на источники. Может быть, эти источники очень конфиденциальные, но в логике явно чего-то недостаёт. Причём не второстепенного, а главного.

Например, по Сатановскому получается, что главным предметом борьбы за контроль над Афганистаном является трубопроводная проблема. Правда, в отличие от вышеназванного «Северного потока», упоминаемый им трубопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) крайне далёк от материализации. Даже, как мне представляется, удаляется от неё всё стремительнее, поскольку газотранзит (в отличие от наркотранзита) не любит суррогатных войн, даже если такая война (как это было с Первой чеченской) прикрывается трубопроводным предлогом.

В год «арабской весны» Евгений Янович с недюжинным упорством мешал в одну кучу саудовский салафизм с катарским ихванизмом. Сейчас, когда саудовская корона официально прервала отношения с Катаром, а высказывания бывшего эмира о саудовском короле стали предметом всеобщей гласности, валить всё в ту же кучу становится уже просто несолидно.

Поэтому Евгений Янович строит свою теорию, наоборот, на противопоставлении. По его версии, государство Катар чрезвычайно заинтересовано в пресловутом ТАПИ. Стоявшие у истоков проекта американская Unocal и израильская MerhavGroup Йосефа Маймана вовсе не упоминаются. Оказывается, всё это задумка Катара.

А «саудиты» (вообще, говоря по-украински, «загалом»), напротив, только и стараются эту игру поломать, чтобы пролоббировать обратный, западный поток туркменской нефти — в Азербайджан по не менее гипотетическому Транскаспийскому газопроводу. В качестве доказательства приводятся два эпизода на афгано-туркменской границе, где состоялись перестрелки между контролирующими пограничные районы полевыми командирами.

Нельзя сказать, что эпизоды на туркмено-афганской границе, в районе Фарьяба, остались без внимания отечественных аналитиков. Добросовестный исследователь Никита Мендкович посвятил этой теме большую статью, предметом которой были никакие не газовые, а сугубо наркотранзитные конфликты (в том числе и в туркменских ведомствах).

Однако Евгений Янович настаивает, что, коль скоро труба ТАПИ была нарисована через Фарьяб, то значится, беспорядок на границе является «намёком» Ашхабаду, чтобы он тянул трубу строго на запад, но ни в коем случае не на юго-восток. Причём, намёком именно от «загальных» саудитов — хотя официальный Ашхабад сетовал на это не в Эр-Рияд, а в Кабул.

Какие именно выигрыши «загальные» саудиты получат от Транскаспийского газопровода, остаётся при этом полнейшей загадкой (равно, как и выигрыши от ТАПИ для Катара, специализирующегося на СПГ — и если уж в чём заинтересованного, так это в данном случае в прокладке канала Каспий-Чёрное море).

Если же говорить о текущих нефтегазовых «играх» в регионе, то напрашивается — просто бьёт в глаза — путч ИГИЛ в несчастном Ираке. Где в заложники берутся граждане Турции, а одновременно обостряется курдская проблема, которую Анкаре приходится решать как раз в канун президентских выборов. Но Евгений Янович нам старательно доказывает, что выборы не имеют никакого значения, а тот, кто их преувеличивает, дескать, ударяется в «мистику».

Хороша мистика, однако, если победа Асада в Сирии стала самым жирным минусом для внешней политики Обамы в этом году, а от итога выборов в Турции зависит целиком и полностью дальнейший путь, равно как и статус страны — все аспекты без исключения, от идеологии до политической системы!

А если говорить об Украине, которой посвящена половина той же статьи, то разве не на высшем мировом уровне решалось, кто именно и когда именно — неважно, с какими полномочиями — должен любыми средствами (в том числе и с использованием донбасского восстания для сужения электората) «очолюваты» несчастную Украину?

Оказывается, всё это совершенно неважно. И прошлогодняя смена власти в Иране тоже не важна. Потому что Иран, как вдалбливает нам Евгения Янович уже который год, только и зафиксирован на своём ядерном проекте — и поэтому-то Иран в среднесрочном периоде не пустят на углеводородный рынок Европы, зато пустят Туркменистан усилиями пресловутых саудитов, а также могучей Турции, причём решение якобы примут в Казахстане на международном нефтегазовом форуме, прямо сейчас!

Больше того, Туркмению даже отговорят поставлять газ в Китай (примечание: 16 июня запущена третья ветка газопровода — видимо, для развлечения строили). Про разваливающийся Ирак — скороговорочка, про последствия для той же Турции и Ирана — ни слова. Получается, что иракские события — сюжет сугубо второстепенный по сравнению с саудо-туркмено-казахским заговором против «Южного потока», простирающегося в афганские дали…

Профессор Георгий Мирский из ИМЭМО хотя бы откровенен. Наступление суннитских радикалов-салафитов вызывает у него тревогу за Израиль. Евгений Янович об этом государстве умалчивает вовсе (если не считать иранского ядерного рефрена), благо вся теория саудовско-катарской борьбы за Ашхабад благополучно и так уводит читателя подальше, подальше от Ближнего Востока. И в итоге, второстепенные интересы выводятся в центр внимания, а ключевые противоречия оказываются за скобками.

В итоге, если мы следуем раскрученному Сатановским клубку коварных саудовско-турецких злокознённых нитей (благо, по его словам, в регионе в выигрыше оказывается всё равно Турция), мы не замечаем:

а) визита Джона Керри не только в Багдад, но также в Каир, то есть протягивания руки строптивому генералу аль-Сиси; попыток Керри уговорить власти Иракского Курдистана поддержать высказывания его покровителя Лесли Гелба о том, что несмотря на украинский кризис, в Ираке требуется сотрудничество США с Россией, Ираном и даже Дамаском (!);

б) фактического вступления истерзанного Дамаска в военные действия на иракском фронте;

в) активного сближения Азербайджана (который нехорошая Турция с загальными саудитами толкает в Транскаспийский проект) с Москвой;

г) поддержки Израилем (в пику Керри) дела независимости Курдистана, то есть перекройки границ — которая, между прочим, могла бы оказаться для России весьма весомым аргументом в тех же спорах вокруг Крыма и Донбасса;

д) последних контрактов BritishPetroleum и BritishGas, в том числе с Израилем по строительству вполне реализуемого и быстро окупаемого газопровода от вышеназванного месторождения «Левиафан» до египетского Идукту.

Между тем, именно эти готовящиеся трансформации отражают, во-первых, реальную перегруппировку самых мощных сил, а во-вторых, предвещают смену власти в Вашингтоне. Причём не по той логике, которая была заявлена на Бильдербергской встрече, а ровно по противоположной.


Свет и тени «сдвига вправо»


Мы можем оперировать именами Ротшильдов и Рокфеллеров или всячески обходить подобные имена, но факт остаётся фактом: контроль над Суэцким каналом — исторический интерес семьи Ротшильдов. В свою очередь, политика ФРС и проекты Трансатлантического и Транстихоокеанского соглашений — столь же исторически обусловленный интерес рокфеллеровского круга.

О чём говорили высокопоставленные китайские гости в Лондоне и в Афинах? О китайско-европейской зоне свободной торговли. С кем китайская сторона заключала соглашения? В Лондоне — с BritishPetroleum о доставке СПГ, в Иерусалиме — с ликудовским министром транспорта Исраэлем Кацем о реконструкции порта Ашдод и порта Хайфа.

Кто, в свою очередь, привёл Китай в порт Хайфа? Это был крупнейший китайский, а если точнее — гонконгский миллиардер Ли Кашин.

А теперь я процитирую уже разошедшийся по Интернету (усилиями группы «Анонимный интернационал») закрытый доклад российского экспертного коллектива, использующей термин «ПФГ» —«политико-финансовые группы», введённый в оборот И.В. Куколевым.


О начале переориентации российских ПФГ на сотрудничество с КНР


На прошлой неделе (конец мая. — К.Ч.) компания Altimo, 100% акций которой в феврале т.г. консолидировал инвестиционный фонд LetterOne, была преобразована в LetterOneTelecom (L1) и её штаб-квартира официально переехала в Лондон. Кроме того, было объявлено о планах компании по приобретению сразу нескольких, пока не названных активов в Европе, Азии, Северной Америке и России.

Все сделки должны финансироваться за счёт инвестиций головного фонда LetterOne, под управлением которой находятся более 15 млрд. долл. Эксперты подчёркивают, что хотя формально LetterOne всё ещё входит в структуру активов «группы М. Фридмана», реально она управляет капиталами «ближайшего окружения В. Путина» и его западных партнёров, легализованными в результате сделки по продаже «Роснефти» пакета «Альфа-групп» в ТНК-ВР.

Эксперты считают, что с преобразованием компании и переездом её штаб-квартиры в Лондон, фактически был завершён важный подготовительный этап к использованию этих средств для инвестиций в другие проекты. При этом эксперты обращают внимание, что главный управляющий директор Altimo (занял аналогичную должность и в L1) А. Резникович уже заявил, что менеджмент компании будет «укреплён международными кадрами».

Эксперты сообщают, что речь идёт о включении в состав правления L1 представителей семьи Ротшильдов, которая курировала сделку с ТНК-ВР и претендует на контроль распределения средств, сосредоточенных теперь в LetterOne. Руководство L1 заявило о том, что рассматривает «около пяти сделок», в частности, в рамках ожидаемой консолидации телекоммуникационных активов в Европе.

Между тем, по данным экспертов, все переговоры пока находятся в начальной стадии и могут быть приостановлены в рамках неформального давления на «ближнее окружение Президента РФ» по политическим мотивам. В этих условиях, представители L1 начали активные переговоры с азиатскими партнёрами.

В частности, на прошлой неделе, стало известно, что дочерняя структура L1 — Vimpelcom, которой принадлежит 100% третьего по величине итальянского оператора Wind, возобновила переговоры с гонконгской корпорацией HutchisonWhampoa, которая владеет четвёртым по количеству абонентов итальянским мобильным оператором Three. Переговоры также находятся в начальной стадии и речь может идти либо о слиянии активов, либо о продаже Wind, либо о реструктуризации долга этой компании (10 млрд. долл.).

Аналогичные переговоры уже велись в 2013 г. Однако тогда Vimpelcomltd настаивал на слиянии активов при сохранении операционного контроля в объединённой компании, а китайские партнёры хотели полностью выкупить Wind. В результате договориться о компромиссе не удалось.

По данным экспертов, сейчас позиция руководства Vimpelcomltd не изменилась, и тот факт, что гонконгские партнёры возобновили переговоры, говорит о том, что они готовы согласиться на слияние Wind и Three в единую компанию. По мнению экспертов, каким бы ни был финальный вариант сделки, важен сам факт возобновления переговоров с китайской корпорацией.

По информации экспертов, политическое одобрение сделки было получено в конце мая т.г. в ходе официального визита Президента РФ В. Путина в КНР. Эксперты отмечают, что корпорация HutchinsonWhampoa, входит в структуру семейного бизнеса одного из богатейших и влиятельнейших людей Азии Ли Кашина.

Этот бизнесмен одно время входил в Совет директоров государственной китайской корпорации CITIC и сохранил хорошие личные связи со многими членами правительства КНР и представителями других ведущих китайских корпораций.

Более того, по мнению ряда экспертов, Ли Кашин часто действует фактически в государственных интересах КНР, а кроме того имеет весьма серьёзные деловые связи в Великобритании, в том числе и с семьёй Ротшильдов.

Эксперты считают что подключение к схеме легализации капиталов «питерских ПФГ» структур такого влиятельного представителя азиатских бизнес-элит, как Ли Кашин, свидетельствует о реальном намерении определённой части ближнего окружения В. Путина переориентироваться на долговременное сотрудничество с КНР в рамках компенсации рисков от введения санкций со стороны Запада.

Далее приводится справка о HutchinsonWhampoa, и в частности, уместно упоминается о том, что к 1996 году дочерняя структура корпорации, HutchinsonPortHoldings, «установила контроль над портами Кристобаль и Бальбоа по обеим концам Панамского канала».

Оставим за скобками пассаж о «легализации капитала питерскими ПФГ» со сделки, которая и так была легальной — в отличие от её первоначального варианта в 2011 году, когда у «Роснефти» фактически вымогали $60 млрд. как раз в канун выборов, когда некоторые (не питерские) ПФГ очень рассчитывали на то, что Дмитрий Анатольевич Медведев останется президентом.

Оставим за скобками политическую интерпретацию сделки LetterOne («в соответствии с контрактом, компания предоставит существующие волоконно-оптические каналы, построенные в рамках реализации проекта GPON, и подключит к ним 5 тыс. видеокамер для организации видеонаблюдения на всех участковых избирательных комиссиях Москвы») — ну, пытаются авторы впарить заказчику, что выборы в Мосгордуму важнее для мироздания, чем выборы в Афганистане, и без Ротшильдов здесь никак не обойтись.

Важнее представляется то, что мы имеем в сухом остатке. В сухом остатке из всего вышесказанного мы имеем то, что руководство Китая, разобравшись с внутрипартийной оппозицией, монополизировало отношения с теми глобальными финансовыми игроками, которые играют против Федерального казначейства США, и заодно и против Федеральной резервной системы. И соответственно, тот ключ, с помощью которого клан Байдена-Керри собирался манипулировать китайской политикой, провернётся в замочной скважине.

Из этого следует, что Эдвард Сноуден заснул гонконгским агентом влияния, а проснулся китайским. И поэтому ему не хочется в США — по крайней мере, до выборов 2016 года.

Из этого следует, что «оккупанты Гонконга», устроившие референдум о способе назначения главы автономии — как и всё то, что называется Occupy, инструмент уходящих в оборону рокфеллеровских кругов. (В Гонконге тоже, должно быть, пишут доклады, доказывающие, что способ избрания в Сянганский горсовет перевернёт мир, а AsiaSociety делает из этого пропагандистский продукт).

Из этого следует, что пресловутый TTIP горел синим пламенем вместе со всеми сланцево-газовыми приманками для Евросоюза. И соответственно, Европа не будет больше полагаться на эти приманки в качестве заменителя российского газа.

Из этого следует, что глобальный мальтузианский проект, где «антикоррупционеры» сплотились с экологистами (Transparency-Greenpeace), дискредитируется вместе с кампанией деофшоризации, вместе с идеей деприватизации золотого фиксинга и всеми соответствующими инициативами.

Из этого, соответственно, следует — и это уже видно по китайско-британскому ядерному соглашению — что атомная энергетика реабилитируется. И соответственно, на газовый вентиль как геополитический инструмент, полагаться всё же не стоит. Что для нашей страны не самая плохая новость: во-первых, возникает стимул для нашей ядерной отрасли, во-вторых, углеводородные корпоративные интересы не смогут довлеть над внешней политикой.

И МИД России уже уловил этот тренд, соблазняя Саудовскую Аравию (которую углеводородами не удивишь) ядерными технологиями. В Европе из этого тренда извлекает преимущество Франция — в отличие от Германии.

Из этого следует, что отстаивающие свою субъектность элиты Латинской Америки могут получить некоторую передышку от разнузданного анархо-экологического давления снизу — и оптимизм по этому поводу слышится как в рёве футбольных трибун на чемпионате, который не удалось сорвать, так и в недавней программной статье экс-президента Бразилии Игнасио Лула да Сильвы.

Однако, если вернуться ближе к нашей географической долготе, то последствия намечающегося геополитического сдвига оказываются двойственными.

Во-первых, по той причине, что политическую «фору» в результате этого сдвига получают (уже получили) неоконсерваторы в США и «Ликуд» в Израиле. Когда мир качается вправо, от этого кто-то неизбежно проигрывает.

Так, последние достижения российского МИД на Ближнем Востоке будут сведены на нет вместе с теми результатами, которые пыталась записать себе в актив администрация Обамы. Это касается не только политиков, но и народов — в данном регионе, в первую очередь палестинцев.

Но в не меньшей степени это касается и Сирии — напомним, что её «переформатирование» было задумано ещё при Буше. И разумеется, Ирана. Иран будут душить, и «безрезультатный» итог последней встречи «шестёрки» объясняется не страхом перед непостроенным реактором, а только что происшедшим поворотом в мировых элитах.

Неудивительно, что в израильских СМИ совсем не звучат опасения профессора Мирского: столкновение ИГИЛ с шиитским странами — такой же подарок судьбы для Израиля, как и ирано-иракская война 1980-х годов.

Из американских клановых групп, представленных в действующей администрации, в новую неоконсервативную администрацию впишется только одна — группа экс-посла в Саудовской Аравии Джона Бреннана. О чём говорит состоявшееся-таки назначение Джона Теффта послом в Москву. Эта группа очень жёстко стелет в Ираке. Она же на Украине делала ставку, напомним, не на Порошенко, а на «львовских».

В ситуации неопределённости в середине апреля российская пропаганда могла напрямую «подрезать ей крылья»: если бы утечка о львовском заговоре была вынесена на все рейтинговые каналы и крутилась ежедневно, оскандалившийся глава ЦРУ мог бы лишиться должности. Но этого не случилось. Теперь Ирак имеет на свою голову ИГИЛ. А мы — Теффта. И вместе с Теффтом мы получим украинский терроризм на нашей территории, с которым иметь дело будет не легче, а труднее, чем с чеченским терроризмом 1990-х.

Другое американское спецведомство, ФБР, «очолюется» персонажем из лобби корпорации Lockheed. Это лобби, как можно было заметить 3 июня, ярко засветилось в Польше: президент Коморовский провозгласил F-16 символом польской независимости. Что по понятным причинам вызвало нервный отзвук в европейской прессе, выражающей позицию конкурентов. Но на Украине это тоже скажется. Напомним, глава ФБР Джеймс Коуми — не только экс-вице-президент Lockheed, но и республиканец.

Оттого, что Дмитрия Фирташа Вена не выпустит, мир, конечно, не перевернётся. Перевернётся скорее команда Лёвочкина со всеми её проектами, а Порошенко останется королём без королевства. В краткосрочном периоде преимущество получит Коломойский — пока не столкнётся с «львовскими».

Россия же столкнётся с миграционным потоком не только с Донбасса, и этот поток будет очень тяжело «фильтровать», но необходимо — по причине, названной выше. Свои проблемы придётся решать «Ростеху», которому давно пора думать о новых источниках сырья. И не только «Ростеху», но также, увы, Украинской православной церкви Московского патриархата.

Я не буду углубляться в эту чувствительную тему, но не могу не констатировать, что аутсорсинг её канонической территории украинскому бизнесу имеет для неё не меньше последствий, чем бездарная политика Россотрудничества — для российского государства.

Тем не менее, в конечном счёте, ничего фатального в таком повороте нет. В экономической сфере свято место пусто не бывает, и в частности, то место, которое занимал Фирташ в газовом торге, займёт кто-то другой, и это произойдёт (а вместе с этим — урегулирование отношений «Газпрома» с Киевом и Брюсселем) не ранее начала отопительного сезона. В духовной сфере очистка зёрен от плевел только полезна.

И наконец, ещё одно обстоятельство. Мы не можем решить за Си Цзиньпина, какой приоритет будет отдан его инфраструктурным проектам в Латинской Америке. Если ставка на Ли Кашина обернётся пересмотром проектов HKND, это может коснуться не только Никарагуанского канала, но и глубоководного порта в Крыму.

Некие импульсы уже прозвучали: украинский «Пятый канал» взахлёб цитировал китайского посла в Киеве, заверившего якобы, что ничего Китай в Крыму строить не будет, а затем правительство Медведева реанимировало уже списанный проект порта в Тамани.

Если Китай не будет строить порт в Евпатории, то не будет (зачем?) строить и мост через Керченский пролив. Соответственно, та часть российского бизнес-пула, которая именно с расчётом на китайский проект участвовала в поддержке проектов ДНР и ЛНР, может и не продолжить это участие.

В этом также нет ничего фатального. Есть только факт дополнительных трудностей, которые придётся преодолевать. Есть факт усилившегося элитного беспокойства, который легко проследить по неофициальной части выше процитированного закрытого доклада и других докладов из той же серии — и хотя подобные откровения в принципе деструктивны для государства, их появление сейчас в известной степени полезно: узкий круг читает и смотрит на себя в зеркало.

И прячет глаза, поскольку догадывается, что волей сложившихся обстоятельств само же государство, в лице своей пропагандистской отрасли, поставило перед чиновниками очень высокую планку соответствия. Помимо того, что ситуация, близкая к войне, делает привычные прежде клановые интриги вещью недопустимой. Есть, наконец, факт новых рисков не только для отраслей экономики, которым грозят санкции, но и для физической безопасности первых лиц государства.

В мире продолжается шторм, который не щадит и лиц, считающихся особо неприкосновенными. Через этот шторм пробиваются новые, рождённые бурей этнокультурные общности, и коллективный дух играет в этом куда большую роль, чем частный экономический интерес.

Фактическая ситуация в дестабилизированных зонах такова, что и Курдистан, и Донбасс, и даже Гагаузия (если не помешают некоторые «ПФГ») имеют шансы на самоопределение, а международному праву придётся, быстро или медленно, догонять реальность.

Фактическая ситуация в российской политике такова, что руководство страны, однажды получившее редкостную и драгоценную отдачу от народного большинства, о которой любой в мире лидер может только мечтать, не может этот полученный дар спустить или разбазарить — поскольку это ещё и вопрос персональной чести.

Другое дело, что не каждое действие, которое ему придётся совершать, будет желанным для него самого и большинства. Этим будут пользоваться, и уже пользуются, местные политические паразиты и их хозяева, что будет лишний раз корректировать действия Кремля (где, я думаю, читают госпожу Латынину). И дальше придётся идти по узкому мостику между взрывами и пожарами слева и справа.

Притом, что другие, шедшие так же уверенно, уже споткнулись и тонут (как Эрдоган в Турции), в то время как европейские лидеры ведут и продолжают себя вести, как гагары и пингвины из горьковского «Буревестника». При этом время для решающего манёвра самое благоприятное до осени 2016 года — именно в этот период через дым и туман можно будет провести не только нашу правду, но и наши ключевые интересы.

Таким термином, как «смирение», обычно оперирует духовенство, а не публицистика. Однако мне не найти иного слова в качестве рецепта и для экономической элиты, уютный мирок которой безвозвратно рушится, и для активной части народа, заряженной нетерпеливым ожиданием решительных действий от главы государства.

Самым нетерпеливым следует всего лишь уяснить, что для него, как и любого другого политика, проще всего в текущей ситуации было с самого начала вообще не замечать происходящего на Украине. А если уж заметили и вмешались, если взяли на себя все издержки и с Крымом, и с беженцами, и с разрывом экономических партнёрств, то в тот момент, когда они зашкаливают, иной политик взял бы и устранился, переключив ТВ с гражданского пафоса на развлекательный мажор — как это делают сейчас местные «ложкины» в Одессе.

Но этого не происходит. Информационное контрнаступление продолжается, по западной прессе гуляет термин «информационные войска Путина», а «РТ» получает поразительно тёплую похвалу от обычно лапидарной «Жэньминь жибао».

Слово «правда» — как объяснение, для чего нам Крым — звучит в международной трибуны, и никакой шантаж и никакие договорённости не оборачиваются спуском флага страны на радость неприятелю. И энергетика эфира переходит в качество не только политическое, но и энергетическое — накапливает потенциал, который может и должен быть применён к делу, к сверхусилию.

Больше того, эта энергия просится к применению, и если сегодня объявить Крымский мост ударной стройкой, то мы справимся с ней без всяких китайцев. А образец сверхусилия стоит перед нами с последних олимпийских дней, когда показывали класс врождённые инвалиды, каждым рекордом убеждая, что если взять себя за волосы и преодолеть уныние, то ничего невозможного нет.

Если взять себя за волосы может увечный, то здоровый — и подавно. Значит, смирение — это одна ипостась требуемого от нации, а другая — сверхусилие, преодоление физических и психологических ограничений.

А третью ипостась я назвал бы просто пониманием — в самом человеческом и в то же время в самом высоком (от человека, который звучит гордо) смысле.

Мы понимаем, что ни искушения, ни расплаты, за ними последовавшие утраты, ни хорошо оплаченные старания нас переделать, притянуть за уши к чужой цивилизации, причесать под гребёнку глобального стереотипа, не изменили нашей сути — или, как принято говорить, идентичности.

Мы понимаем, что этого не удалось сделать и с руководством страны, и именно поэтому ему доверяем. Мы догадываемся, что в том состоянии, в которой сегодняшний шторм застал страну, она ещё не успела подняться и подготовиться, а которая бизнес-элита — хотя и доказывающая наличие чувства собственного достоинства своей реакцией на санкции — не успела преодолеть свои бытовые повадки и не дотягивает до требований времени.

Мы понимаем сегодня острее, чем раньше, что ни на одну другую державу, ни на одну мировую клановую группу — или, если кому-то так привычнее говорить, ни на одну глобальную «ПФГ», мы полагаться не можем. Этого достаточно, чтобы оценить, насколько трудно вести среди рифов корабль нации (вдобавок дезориентируемый экспертными тузами), и тем более на ходу произвести его капитальный ремонт.

Это естественно и нормально для нашей цивилизации, что мы хотим от руководства страны большего, чем оно может сделать. И это высшее понимание требует, чтобы в ситуациях, когда корабль обходит рифы, мы не поддавались унынию и неверию.

Я не знаю, что именно думает президент в момент, когда ему приходится делать шаг назад, подвергая риску многие жизни, когда не только большинство деловых кругов, не только часть чиновничества и дипломатии, но и изрядный фрагмент духовного сословия сдерживает его от решительных действий.

Я только вспоминаю в таких случаях хорошую поэтическую иллюстрацию жестокости диалектики. В своё время Александр Галич написал стихотворное оправдание Анны Ахматовой — за её стихотворную апологетику Сталина, мотивом которой было спасти — для себя и для нас — своего сына Льва Гумилёва. Она знала, что ближний круг от неё отвернётся, но действовала так, как считала нужным, склоняя голову перед непреодолимыми на данный момент обстоятельствами.

И у Путина, и у всех нас есть обстоятельства, которые на данный момент непреодолимы, и в минуту его отступления в моей памяти всплывает перефразировка жёсткого и по-настоящему христианского оправдательного стиха: «И ангел стоял за плечом у него, И скорбно кивал головой…»


Источник

«Советник» — путеводитель по хорошим книгам.