2014 Статьи и интервью

Политика. 2014

 

 

13.06.2014 Могло быть хуже 

07.02.2014 Коктейль Риббентропа

24.12.2013 «Человека лишают больших смыслов»

22.04.2013 Почему они не останавливаются

03.12.2013 «Антисистема разрушает цивилизации»

 

Линии раскола в российском обществе:

10.2014 Аналитический доклад Изборскому клубу группы аналитиков. Маринэ Восканян, Андрей Кобяков, Константин Черемных (под редакцией А.Б. Кобякова) Создание самостоятельного полюса мирового влияния невозможно без высокого ценностно-смыслового объединения нации.

Введение

Глава 1. Социально-экономическое расслоение как фактор раскола

Глава 2. Межнациональные отношения как источник конфликта

Глава 3. Элиты и народ: по разные стороны геополитической миссии

Глава 4. Креативный класс: девиационный сценарий построения «новой идентичности»

Заключение

 

 

 

  

13.06.2014 Могло быть хуже 

 

ЗВЕЗДОПАД НА ФОНЕ ИЕРАРХИИ

Есть такая тенденция в отечественной мэйнстримной прессе: когда подводятся итоги года, внимание уделяется только самым последним событиям. Так, например, в 2010 году к числу главных событий года обозреватели хором отнесли «кущевское дело» и «Манежку», на фоне которых побледнел химкинский скандал и смена власти в Москве. В рейтинг 2011 года попали, соответственно, отставка Кудрина и «судьбоносный» митинг на Болотной, а ротация в Совете Федерации, образование ОНФ и фиаско Ярославского форума осталось втуне. Сегодня Бирюлево и Евромайдан уходят на второй план перед помилованием Ходорковского и Толоконниковой и перипетиями вокруг него, как-то очередной эпатаж Минкина и расплата за него главреда «МК» Павла Гусева.

Короткая память – свойство не только отечественного, но и западного медиа-истэблишмента, весьма характерное для клипового сознания. Существование «здесь и сейчас», присущее третьей, кризисной фазе постиндустриального общества («фазе социальных сетей) угнетает не только долговременную память, но и способность к усвоению собственного и чужого опыта. Клиповое сознание, в котором события вспыхивают и гаснут без всякой связи между собой, не предрасположено к восприятию тенденций, а что такое исторический процесс, ему просто абсолютно неведомо. Поэтому какова оценка событий, таковы и мэйнстримные прогнозы, регулярно попадающие «в молоко».

Помилованный Ходорковский воспел масс-медиа за его внимание к текущему правозащитному моменту: чтобы без него делали безвинно, по его представлению, осужденные? Между тем политической фигурой экс-глава ЮКОС не может стать именно потому, что фокус СМИ давно переключился с него на новых героев и псевдогероев, страдальцев и псевдострадальцев, между которыми в сетевой подаче очень мало разницы.

Но и псевдогерои держатся недолго: сломанного пальца Олега Кашина хватило на несколько месяцев, и диссидентскую карьеру ему пришлось продолжать уже на портале «Спутник и погром». Сейчас полузабытую звезду экологических баталий искренне уязвляет тот факт, что первое интервью у Ходорковского взяла Ксения Собчак, причем походя, между интервью с любовницей экс-министра обороны и той же Толоконниковой. То есть получилось, что Ксения Анатольевна – журналист номер один, а Ходорковский – один из многих, а вовсе не заключенный номер один. В этом обидном парадоксе Кашин усматривает «разрушение иерархий» и завидует украинцам, ибо у нас, в отличие от них, «любой титул, любой статус в России почему-то не может быть общепризнанным».

Зависть Кашина понятна: его самого готовили на статус русского Гонгадзе – хотя в мягком варианте, без обезглавливания. Ксению Анатольевну никто по голове даже понарошку молотком не стучал – ну разве что ожерелья от Лейбмана из дома вынесли. И вот тебе несправедливость: ей дают интервьюировать (самого!) Ходорковского, и тот согласен говорить с ней, а не с Кашиным и даже не с (самим!) Познером. И Кашин догадывается, хотя вслух не признается, что Ходорковский от общения с Ксюшей неизбежно дегероизируется, ибо опошляется. И Кашин сетует, хотя вслух не признается, именно на то, что дискурс управляем (или, как сказал на днях Константин Костин, «формирование информационной повестки перешло к власти»). В самом деле, за пять дней до Нового года Путин объявляет о завершении подлодки «Александр Невский» и нового поколения ракет шахтного базирования – и Сергей Шойгу, которого уже успели высмеять за резиновые танки, у либеральной аудитории РБК в момент пробивается в политики года. И у Левада-центра министр обороны попал в первую пятерку вместе с Путиным, Ходорковским, Сноуденом и так и не потерявшим кресло премьером Дмитрием Медведевым.

Если относительно юный Кашин просто сетует, то у других фигур с претензией на статус властителей умов наблюдается феномен, схожий с коротким замыканием. Божену Рынску и Ольгу Романову в этом году «закоротило» от того факта, что умы, над которыми они рассчитывали владычествовать, не хотят им внимать — вопреки хоровым прогнозам конца 2011 года о судьбоносности Болотной и перспективности консультативного совета оппозиции. Вину они возложили не на экспертов, местных и иностранных, а само  народное большинство. Не то что бы эти дамы взаправду ходили в народ, подобно дворянке Софье Перовской, переоблачаясь в крестьянское платье. Однако даже годы, проведенные в кулуарном коллекционировании сплетен и их последующем веб-распространении, с достижением определенного возрастного этапа кажутся бесцельно прожитыми, и это можно понять.

Удовлетворятся ли изобличители нашего авторитаризма в грядущем году? Их проблема в том, что Олимпиада в Сочи, в которую упирается проектное мышление оппозиции, приходится на начало года. Поэтому, чтобы запомниться публике до следующего декабря, потребуются недюжинные экспромты. Но чтобы повторить доблести украинки Татьяны Черновил, провисевшей несколько часов на карнизе киевской мэрии, требуется по меньшей мере  физическая подготовка.

Vox populi отзывается на кашинское брюзжание вольной игрой воображения:  «Прикольный вышел бы порноквартет: Миха, Ксюня, Толокно и отмороженная курица! (с форума «Свободной прессы»). И никакого пиетета к властителям умов. Как и отклика на  зависть Кашина к украинцам.

Может быть, эту иронию и следует считать итогом года на уровне общественного сознания. В его глубинах зреет недовольство: подсчеты Центра Левады, согласно которым у 27% россиян снизилась покупательская способность, не взяты с потолка. Но тот же Центр Левады не выявляет никаких интенций масс к сокрушению авторитаризма. То ли у этих масс не удалось воспитать аллергию на слово «Олимпиада», то ли сограждане насмотрелись по телевизору на Евромайдан, его беспомощных героев и их дружно понаехавших в Киев опекунов и кураторов.

 

ДЫМ НА РАЗВАЛИНАХ ДЕТРОЙТА

«Феномен замыкания», возникающий у либеральных дам, отражает отнюдь не только внутреннюю реальность. Несмотря на пропагандистское усердие частного телеканала РБК-ТВ, имидж Запада и в особенности США, как законодателя политических и экономических мод, поступательно закатывается. Картинки обанкротившегося города Детройт и палаток, где обитают бездомные калифорнийцы, не были бы столь убедительны, если бы на их фоне Китайская Народная Республика не запускала собственный луноход, не начинала добычи гидрата метана раньше всех в мире, и не предлагала помощь российскому крейсеру: вдруг оказалось, что Китай успешно «копирует» не только самолеты, но и ледоколы.

Вячеслав Иноземцев и Екатерина Кузнецова на страницах The American Interest, ломая голову над тем, как разочаровать российский истэблишмент в азиатской модели, уповают – поскольку больше не на кого – на США, и даже подсказывают Вашингтону, что делать: «Американские лидеры должны постараться изменить «азиатское» направление России на «тихоокеанское» — иначе говоря, на приверженность совместной дружбе «Севера» с успешным, но «деструктивным» китайским Югом. При этом в Север включается Япония, и по этому поводу авторы предлагают «вернуть» ей Курильские острова. Поскольку потому, что интересы Америки (плюс Японии) «требуют использовать силу России для того, чтобы в какой-то мере контролировать быстро крепнущий Китай».

Предлагаемая жертва Курилами, вместе с ролью цепной собаки Вашингтона на Дальнем Востоке, но Иноземцеву и Кузнецовой, окупит себя: «деньги и управленческие активы, а также часть человеческого капитала для серьезного развития региона должны прийти со стороны. И вот здесь свою роль могут сыграть Соединенные Штаты и их союзники по АТР». И если правительству РФ «удастся завлечь американских и прочих инвесторов на российский Дальний Восток, Тихий океан может превратиться в новый полюс экономического и политического притяжения».

Вера академика Иноземцева в благие намерения американцев реиндустриализировать Россию была бы убедительна, если бы США неуклонно реиндустриализировали собственную страну и в особенности свое тихоокеанское побережье. Но на практике одним из рекордсменов по безработице в последние годы стала Калифорния. При том, что создание рабочих мест публично провозглашается приоритетом ФРС.

Если говорить о каких-либо новых трендах в экономике Калифорнии, но единственным новым стимулом является для этого штата легализация марихуаны. Нельзя сказать, что наркоэкономика не создает рабочих мест: ее сектор сбыта требует соответствующей инфраструктуры, для чего больше всего приспособлен город Лас Вегас. И если владелец  развлекательной инфраструктуры в этом городе Шелдон Адельсон демонстрирует в этом году более серьезный прирост состояния, чем даже Марк Цукерберг, то мы можем по меньшей мере заподозрить, что тихоокеанская реиндустриализация на Западном побережье имеет-таки перспективы. Другой вопрос, нужна ли нашему Дальнему Востоку реиндустриализация подобного рода. Если бы наркотики генерировали благоприятную социально-демографическую динамику, в это можно было бы поверить. Но увы, в этом плане эффект этой отрасли как раз ровно противоположен.

В том самом 2011 году, когда по странам Магриба прокатилась «арабская весна» со всеми известными последствиями, наркоэкономика окончательно избавилась от комплексов: организация под названием «Международная комиссия по наркотической политике» (GCDP)обратилась к руководству ООН официальной петицией о легализации марихуаны и об отмене ответственности за хранение любых наркотиков, если оно не угрожает другим лицам. Петицию одобрила президент Международной кризисной группы (ICG) Луиза Арбур и даже вступила в GCDP. Петицию одобрил Джимми Картер, ныне глава международной группы The Elders (Старейшины), пересекающейся с GCDP не только по составу, но и по спонсорству. Общий спонсор Ричард Брэнсон в нашей стране частый и любезно принимаемый гость, несмотря на то, что компетентные структуры ответили на вышеназванную петицию праведным гневом.

Текущий 2013 год стал годом победного марша легализации по Соединенным Штатам. Американцы сделаны из того же теста, что и мы – в этом отношении с академиком Иноземцевым трудно не согласиться, — и демография от этого марша и у них тоже не выиграет. Другой вопрос, нужен ли демографический прогресс доминирующим кругам американского истэблишмента. Судя по меньшей мере по порталу главной агитационно-пропагандистской структуры Демпартии – Совета за американский прогресс (САР), — слово «прогресс» в этих кругах понимается в новой, сугубо постиндустриальной интерпретации. Прогресс, в этом понимании, ассоциируется с апологетикой абортов (псевдоним – «право на выбор») и однополых браков, а также с противодействием «мракобесию», которое стоит на пути этого мальтузианского «светлого пути».

 

ИДЕЙНЫЙ БУНТ ПЕРЕБЕЖЧИКА

Что касается постиндустриальной парадигмы как таковой, то она даже по своему названию никакого отношения к реиндустриализации не имела. Она, напротив, имела отношение к теории «пределов роста», в соответствии с которой к 2072 году на Земле якобы исчерпаются природные ресурсы.

Когда был написан одноименный доклад Римского клуба, о гидрате метана как источнике энергии науке еще не было известно, и даже ныне «трендовый» сланцевый газ не был толком разведан. Но удивительным образом в истэблишменте США как раз в 2013 году воцарились две мысли в одной голове. Одна персонифицируется главой Научно-технологического совета при Белом Доме Джоном Холдреном, соавтором Пола Эрлиха («Бомба перенаселения»). Это «полушарие» прямым текстом отстаивает нулевой экономический рост (zero growth), а на практике лоббирует неэффективную энергетику (псевдоним — «возобновляемая энергетика»). Поясню: с точки зрения экологии как науки любая гидроэнергетика относится к возобновляемым источникам, но с точки зрения экологизма (environmentalism) крупные ГЭС пагубны, так как нарушают биоценоз придонного ила, а жизнь дождевого червяка приоритетнее человеческой жизни, потому что червяк заведомо не виноват в глобальном потеплении, а человек заведомо виноват).

До этого года эта позиция держала монополию, благо считалось, что Китаю удастся внушить переход на ВИЭ (внушали еще в канун Тяньаньмэня, когда на свет появился алармистский бестселлер «Янцзы! Янцзы!», заклинавший отказаться от ГЭС «Три ущелья»). Однако не удалось – и получилось, что мальтузианство в варианте Холдрена вступает в противоречие с идеей американского превосходства. Поэтому из MIT на пост главы Департамента энергетики был приглашен специалист по сланцевому газу Эдвард Монис. Его усилиями США в текущем году обогнали Россию по объемам добычи газа. Эта добыча не фиктивно, а реально вредит окружающей среде, но полушария между собой благополучно сосуществуют в режиме непрерывного спора.

Всего-то назад экологисты и «сланцевисты» были буквально по разные стороны баррикад, когда Occupy Wall Street клеймила «жирными котами» не столько банкиров, сколько лоббистов нефтепровода Keystone XL и заодно спонсоров сразу нескольких претендентов на Белый Дом от Республиканской партии. Но результат деятельности обеих полушарий на самом деле эквифинален (единообразен) – хотя бы потому, что переход на электронный документооборот, внедренный ради сохранения драгоценных лесов, засоряет мир огромным количеством электронного мусора. Даже на портале Rockefeller Foundation признается, что в современной Африке больше мобильных телефонов, чем туалетов, а по объему электронного мусора этот континент лидирует, ибо рециклинг здесь никто не развивал – в отличие от индустрии развлечений.

В 1986-м, когда одновременно стартовала советская и китайская перестройки, информационная революция, которой «дал добро» будущий вице-президент Эл Гор, он же гуру глобального потепления, эти издержки казались пренебрежимыми. Поскольку оправдывались сломом железного занавеса – то есть вполне были созвучны идее американского превосходства. В 2003 году президент NED Карл Гершман изрек: «Арабские страны должны пройти по пути СССР». Сказано – сделано: четыре года спустя замгоссекретаря Джеймс Глассман декларировал прямым текстом, что а) в мире идет война идей, б)частный бизнес разработал технологии Facebook и Google, в) эти технологии нужно соединить с миллионами людей. Молодых людей, желающих «бороться с насилием» в своих государствах.

В Национальной стратегии публичной дипломатии и стратегических коммуникаций, которую презентовал Глассман, было прямым текстом записано, что ее исполнителями являются Госдеп, USAID, военное и разведывательное сообщество. Первым венчурным инвестором Facebook был офицер ЦРУ Питер Тиль, а Эрик Шмидт и Терри Виноград, работавшие над Google и ее геопространственной дочерней фирмой GoogleMaps, вышли из легендарной военной лаборатории PARC. Однако мировой пропагандистский мэйнстрим рисовал портреты «самих себя сделавших» юношей в джинсах, гениев-недоучек, чисто случайно оказавшихся в нужное время в нужном месте. А слово «прозрачность» стало таким же культовым, квазирелигиозным термином, как «защита дикой природы». В консультативном совете Transparency International соседствуют гендиректор Greenpeace, президент Фонда Карнеги за международный мир и культовая феминистка, поджигательница революции в Йемене Тавакуль Карман.  И это естественно, поскольку экологизм, прозрачность и так называемая дерадикализация религий (то есть лишение их корней) были триединой задачей постиндустриального передела третьего порядка.

Рушились светские правительства, и это на голубом глазу оправдывалось ликвидацией диктатур, хотя хаос уносил на порядок больше жертв, чем диктатуры. Ширился поток беженцев в Европу, и это на голубом глазу объяснялось климатической миграцией – в этом году вышел специальный доклад «Арабская весна и климатическая миграция» Henry Stimson Center и Center for American Progress. Капиталы, изъятые у изобличенных светских властителей, конфисковывались и не возвращались народам, и этому тоже находилось удобное объяснение: вот когда передушите голыми руками откуда-то взявшуюся «Аль-Каиду» — вот тогда и вернем. А гении-недоучки в джинсах становились миллиардерами, и мировой медиа-мэйнстрим продолжал лепить из них гуру. И лепил до тех пор, пока секрет полишинели не раскрыл в этом году человек по имени Эдвард Сноуден.

Разоблачение постоянного партнерства IT-монополистов с АНБ США было не просто очередной сенсацией. Во-первых, Сноуден снял зеленые очки с IT-шного «изумрудного города»: его гуру оказались самыми обыкновенными топ-менеджерами, такими же партнерами сыщиков, как любые корпоративные боссы, а свобода информации – фиговым листком мировой слежки. С этого момента магический ореол спадает с IT-сообщества, независимо от его прибылей.  Во-вторых, беглый разведчик перед всем миром выступил в интересах права большинства, а не меньшинств, причем с безупречной ссылкой на американскую же конституцию. Уже хотя бы по этой причине он никак не вписывается в в международный стереотип правозащитника – ибо еще в 1948 году в уставе Международного гуманистического и этического союза атеист Джулиан Хаксли записал: права человека – это прежде всего права меньшинств.

В-третьих, публикаторы Сноудена, люди из мэйнстримного медиа-истэблишмента, подгадали время к исторической (как писалось не только в газетах, но и в специальных пропагандистских трудах) двухдневной встрече Барака Обамы и Си Цзиньпина в Калифорнии. А накануне Барак Обама дал добро китайскому проекту строительства трансамериканского канала в Никарагуа – альтернативы Панамскому каналу и его операторам, тоже китайским. И в тот же день, когда вышла первая публикация, в Лондоне открывалось заседание Бильдербергского клуба, где китайцев не было, зато были весьма влиятельные представители турецкого лобби в США. Брюс Файн, адвокат Сноудена, прибывший в Россию вместе с его отцом, принадлежит к юридическому аппарату турецкого лобби.

Выводы из этого наслоения странных совпадений делались самые разные, но для любого аналитика и даже просто любого человека с доперестроечным образованием (и соответственно, не клиповым мышлением) очевидно, что американский истэблишмент не един, что в нем, по ту сторону поверхностных партийных баталий, происходит расщепление на кланы, между которыми началась внутренняя война без сантиментов. Самым наглядным свидетельством этой войны – во всяком случае, для тех, кто изучал подготовку «арабской весны» и роль Катара в этой подготовке – было падение Мохаммеда Мурси, человека на 100% прирученного, работавшего в 1990-х не просто в США, а в экспериментальных программах NASA. А следом за этим падением - взрыв «народного» возмущения в Стамбуле, приумноженный хэштегом «Гези», против спиливания двух (2) деревьев в городском парке, а заодно против диктатуры одной партии, нео-османизма и исламского мракобесия.

 

СОПРОТИВЛЕНИЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО МАТЕРИАЛА

Нельзя не признать, что «борьба с мракобесием» достигла в 2013 году феноменального результата – первого в истории отречения Папы Римского под влиянием светского давления (а не каких-либо иных обстоятельств). Поскольку это случилось в начале года, можно практически гарантировать, что ни один из отечественных мэйнстримных ресурсов это событие не включит в рейтинг. Хотя оно достойно внимания. Поскольку, во-первых, это событие совпало с политическим кризисом в Италии, который предводитель интернет-партии «Пять звезд», профессиональный массовик-затейник Беппе Грильо назвал не иначе, как «конец Второй республики». Поскольку, во-вторых, этого Грильо обслуживал тот же политтехнолог, он же IT-специалист, что в 1992 году обслуживал героя операции «Чистые руки» Антонио ди Пьетро. Поскольку, в-третьих, травля Святого Престола на антикоррупционную тему была прелюдией к еще одному громкому событию года – кипрской конфискации.

Остракизм Ватикана осуществлялся много лет, и по своему масштабу не шел ни в какое сравнение с серией нападок на Русскую Православную церковь. Залпы были из  тысячи орудий – от самодеятельных организаций в защиту действительно или мнимо сексуально обиженных детей до сообществ бывших католиков, от криминальной журналистики до группы Femen, обозначившей свою кампанию тэгом «крестоповал».

Это не значит, что католики были мишенью номер один: они шли следом за мусульманами и за так называемыми ультраортодоксальными (правильно- «богобоязненными») иудеями. Русскую цивилизацию — как и в середине XIX века, и в канун Первой мировой войны – оставили на потом, «на закуску», и пляски Pussy Riot были только первым камушком, брошенным в воду, чтобы посмотреть, как разбегутся круги.

Мадам Толоконникова в интервью Владу Тупикину говорила вполне откровенно, что вдохновлена опытом египетской феминистки Асмы Махфуз. Это та самая девушка с пухлыми губками, которая талантливо, с применением гипнотических уловок, подстрекала мусульман в Египте к самосожжениям. В начале 2013 года этот опыт был воспроизведен на православных.  Именно с самосожжения человека по имени Пламен Горанов началась так называемая электрическая революция в Болгарии. Но там произошла осечка: любознательному журналисту удалось заснять подстрекателя, который «обрабатывал» выбранного (заведомо психологически неустойчивого) самоубийцу. На отечественных телеканалах эти события прошли через запятую и скороговоркой, утонув среди рекламы новых достижений IT-индустрии.

На Украине обошлось без самосожжений, хотя подготовка протестного потенциала началась в марте 2012 года. Обошлось только потому, что по ходу дела произошла вынужденная корректировка сценария. Кульминация планировалась на весну 2014 года, когда, по первоначальному сценарию, Украина должна была дойти до социально-экономической «кондиции» в результате блокады со стороны России в ответ на подписание Виктором Януковичем Соглашения об ассоциации (вот тогда и должно было запахнуть жареным человеческим мясом).

Считалось само собой разумеющимся, что Виктор Янукович этот документ подпишет. До ноябрьской конференции «Восточного партнерства» агитационные материалы (не за Европу, а против «донецких») передавались намеренно в обход социальных сетей – активистам разъяснялось, что они-де (социальные сети) контролируются Службой безопасности Украины. И только когда Янукович заартачился, а именно 21 ноября, в игру вступили Twitter (хэштег #евромайдан) и сеть «ВКонтакте».

Одновременно с суррогатной украинской революцией N2 готовилась киргизская N3, она же нарынская революция, о которой наша телеаудитория вообще не узнала ровно ничего. Общая черта с Украиной состояла в том, что в обоих случаях использовался ресурс модернизированной сети «Хизб ут-Тахрир». Вторая общая черта состояла – как и во всех суррогатных революциях новейшего времени – в апелляции к мировому сообществу с призывом конфисковать капиталы коррупционеров (Евромайдан успел выпустить резолюцию со списком конфискантов). Третья общая черта в обоих проектах состояла в факторе Китая. Нарынская революция была предназначена для того, чтобы не допустить получения Пекином контроля над аэропортом «Манас», а кроме того – сорвать саммит ШОС в Бишкеке. Пик мобилизации Евромайдана был приурочен к запланированному визиту Януковича в Пекин.

Сорвалось все в обеих точках в силу его величества господина Случая. У одного из киргизских исполнителей возникли «эстетические разногласия» со сценарием загрязнения реки, которое предполагалось списать на владельцев золотого прииска, чтобы начать отсюда наступление возмущенных (и предварительно экологически подготовленных) масс на Бишкек, и он сдал организаторов с потрохами. В свою очередь, в Киеве посетители тренинга на территории украинского посольства не удержались и рассказали депутату Олегу Цареву некоторые важные организационные детали. А в штабе оппозиционера Арсения Яценюка спецслужбы оперативно изъяли сервер с планами, которые навязывали сербские инструктора.

Срыв киевского сценария исполнители потом пытались объяснить влиянием Кремля через структуры Украинской православной церкви Московского патриархата. На самом деле митрополит Владимир Сабодан подписался под евроинтеграцией, а реальное сопротивление оказывала самостоятельно мобилизовавшаяся общественность, не получавшая никаких инструкций от Москвы – более того, не пущенная в высокие московские кабинеты.

Инсталляция в виде огромной задницы, изображающей Европу, служила более эффективным контраргументом в «войне идей», чем любые телевизионные разъяснения премьера Азарова, любые собрания Партии регионов и визиты делегаций по линии Россотрудничества. Этот озорной хэппенинг не мог себе позволить ни официоз, ни духовенство. Только и исключительно – vox populi, «инициатива снизу», способная говорить на языке противника и перехватывать у него рецептуру, как перехватывают саблю в поединке. «Инициатива снизу» в славянской цивилизации была столь же персонально случайна  и столь же исторически закономерна, как появление Сноудена в американской цивилизации. Другое дело, что Сноудена в итогах года кто-нибудь их мэйнстрима упомянет,  а самодеятельного режиссера украинского сопротивления – нет, и поэтому я обязан назвать это имя: это Владимир Рогов из Запорожья, человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте.

Четвертое из «Правил для радикалов» Сола Алинского гласит, что смех – самое страшное орудие для хозяев положения. Лучшее и самое эффективное, что можно было сделать с евроинтеграторами — высмеять их, по списку: а) правительство Польши, кстати, накануне сотрясенное  финансовым скандалом (как и все такие скандалы в Восточной Европе – словенский, черногорский, болгарский, чешский, сербский, боснийский, он был результатом деятельности органа внешнего управления под названием «Антикоррупционное бюро»), б) прибалты, которых обмишурили и с новой АЭС в Литве, и с импортным сланцевым газом, и с местным, которым выполнение европейских инструкций обошлось крушением крупнейшего торгового центра в Риге –  обязательные строительные нормативы стали добровольными, а потом Латвия вообще ликвидировала строительный контроль как институт – в целях экономии от избытка процветания, в)чиновников Еврокомиссии, получающими бонусы за еврорасширение даже тогда, когда в реальности происходит еврорассыпание.

Опекуны Евромайдана сами напрашивались на насмешки: уж больно заметны были шкурные интересы. В пункте Соглашения об ассоциации, который открывал неограниченный ввоз на Украину европейскому, сиречь польскому углю. В чередовании на трибунах Евромайдана кандидатов на кресла в очередном составе Европарламента от Европейской народной партии. В шипении «продвинутой» украинской прессы на Берлин, который-де, в отличие от Брюсселя, не желает Украину пускать на порог, и готов-де на паях с Путиным поделить влияние а ля Молотов-Риббентроп.

На фоне этих крепких задним умом европейских дядечек ветераны борьбы с диктатурой Милошевича выглядели прямо-таки беззаветными романтиками. Но у «евромайданутых» возникли с ними эстетические разногласия. Сколько бы сербские инструктора с американским гражданством ни агитировали украинскую массовку за «безлидерную революцию» и «горизонтальные структуры», массовка хотела знать имя того человека, который сменит Януковича. А революционные наставники не только не отвечали на этот вопрос, но даже не пытались сплотить хотя бы один революционный отряд для освобождения Юлии Тимошенко.

По дискуссиям на украинских порталах отчетливо прослеживается это противоречие между проектом хаоса и нормальным житейским, крестьянским расчетом на государственный порядок, на более справедливую, другую – но все равно, так или иначе, на иерархию. 7 декабря инструктора выкатили идею референдума в каждой украинской области – за донецких или против. Но вот незадача – ответственность за такой вариант ускоренной балканизации не захотели взять на себя ни Арсений Яценюк, ни Виталий Кличко. А акция соблазнения «беркутовцев» цветочками от девушек, прилежно скопированная с прежних «ненасильственных» дизайнов, не возымела эффекта: к тому времени слишком много молодых спецназовцев лежало по больницам с травмами, и на агрессивное действие улицы нашлось – без всяких приказов – коллективное противодействие правоохранителей.

Во всем этом – и в сплочении спецназа, и в растерянности карьерных оппозиционеров, и в противоречивых действиях их местных спонсоров – сказалось культурное сопротивление материала. Имели ли значение действия государственных чиновников? Да, поскольку они не только занимались не только контрмобилизацией, но и контрпровокациями, что требовало изобретательности и способности идти на риск. Эпизод первый был 1 декабря, когда «Братство» Дмитрия Корчинского, устроило собственную потасовку со спецназом у здания администрации президента, перехватив знаковый элемент реквизита – трактор, по аналогии с Белградом. Статусные оппозиционеры от нее старательно отмежевывались,   массовка была дезориентирована вместе с западными СМИ, а настоящие белградские  инструктора сбиты с толку. Эпизод второй был 11 декабря: во время визита замгоссекретаря США Виктории Нуланд была предпринята вторая попытка разгона Евромайдана – на первый взгляд, категорически неразумная. Но именно после этого НАТО стало грозить военным вмешательством, что, в свою очередь, подействовало на Москву.

В высказываниях информированных западных экспертов в начале декабря звучал рефрен раздражения на Януковича, который в явно пиковой ситуации, политической и экономической, не только торгуется, но и пытается манипулировать сторонами, перетягивающими его друг от друга. Сам факт, что некая «непросвещенная» страна, вместо того, чтобы брать то, что дают в зубы, выдвигает свои условия, характеризует состояние, в которое пришел мир в 2013 году. И  особенно состояние той державы, которая по-прежнему считает себя единственным мировым полюсом.

 

ТОНУЩИЕ МАТЕРИКИ

В конце 2011 года «левый» Госдеп Хиллари Клинтон и «правые» сенаторы Маккейн и Грэхем, вопреки идеологическому и командному противоборству, действовали в Египте в унисон – например, когда пытались помочь Мухаммеду Мурси приватизировать собственность вооруженных сил и тем самым подорвать ее экономическую базу.

В 2013 году один и тот же Джон Керри сначала инициировал мирную конференцию в Сирии, потом склонился к военному решению, а три недели спустя перешел обратно в «партию мира». Республиканец Маккейн всей душой был за эту, еще одну американскую войну на Ближнем Востоке, а другой республиканец Рэнд Пол – категорически против. Речь идет не о периферии, не о маргинальных, а напротив, о системообразующих фигурах истэблишмента.

Весной 2012 года – как раз в то время, когда сербский ветеран и сотрудник National Democratic Institute Марко Ивкович был командирован в Киев – президент Совета по международным отношением (Council on Foreign Relations) Ричард Хаас согласился войти в команду республиканского кандидата Митта Ромни, которая пообещала ему пост госсекретаря. А бывший глава CFR Лесли Гелб, напротив, расписался в верности Обаме, но при условии, что он а)сделает госсекретарем Джона Керри, б)начнет сближение с Ираном и гарантирует его от нападения Израиля.

После этого одни американцы подстроили другим теракт в Ливии; уволился спецпредставитель в Афганистане, турецкий лоббист Марк Гроссман; рухнул проект «умеренной исламизации» стран Магриба по турецкому дизайну; в Турции прорвался накопленный загодя экологический (плюс курдский, плюс кемалистский, плюс гейский) праведный гнев. Что получилось? Получилось, что годы кропотливого приручения катарской семьи и ее духовных наставников, миллиарды, вложенные в Город образования в Дохе и в «вовлечение» ученых, клириков, политиков и их родственников – все это было спущено в унитаз.

Смешно, однако, не только это. Смешно то, что госсекретарь Керри ничегошеньки от этого не выиграл. Когда он прилетел в Каир, чтобы уговорить генерала аль-Сиси воздержаться от диктаторских методов (которые сильно расстраивают желавшего стать президентом Мохаммеда аль-Барадеи), генерал его проигнорировал и стал делать все по-своему. Потом к генералу аль-Сиси приехал Маккейн, и был точно так же проигнорирован. И эль-Барадеи с тех пор отдыхает, и несмотря на его принадлежность к могущественной ICG (где Бжезинский, Сорос и прочие властители умов), он не выиграет выборы у генерала аль-Сиси, поскольку этот генерал уже успел стать каким-никаким, а отцом нации.

О генерале аль-Сиси рассказывают, что его дядя (брат матери) был депутатом кнессета Израиля. Он действительно устраивает Иерусалим, поскольку его приход к диктаторской власти поставил жирную точку на вышеназванном турецком альянсе с движением «Братьев-Мусульман» (ихванов). И в то же время он столь же объективно устраивает Москву, ибо не настроен – в отличие от Мурси и особенно от его духовного попечителя Юсуфа аль-Карадави – на свержение Башара Асада в Сирии.

Естественно, что когда аль-Сиси, отвернувшись от Вашингтона, предлагает Москве крупные оружейные контракты, а заодно и роль посредника с Саудовской Аравией, то это не просто греет чье-то самолюбие в Москве, но и манит шансами на восстановление влияния России на Ближнем Востоке. Совсем недавно казалось, что подобные альянсы заведомо несовместимы с российско-сирийским союзничеством и тем более с российско-иранским партнерством. Но в этом году в Тегеране случился более судьбоносный сдвиг, чем в Каире.

Сдвиг в Тегеране состоит не только в том, президент Рухани хулит своего предшественника, что до сих пор в постреволюционной иранской традиции было не принято. И не только в том, что у нового президента иная точка зрения на холокост, чем у Ахмадинеджада. Более важны два других обстоятельства. Одно из них на поверхности – это желание новой элиты открыть экономику, причем без разбора, holus bolus. Второе обстоятельство, напротив, не афишируемое, а скрываемое Тегераном столь же тщательно, сколь тщательно скрывает официальный Каир свои отношения с израильтянами – это вступление Ирана в конфиденциальный торг с Афганистану при участии американского Henry Stimson Center.

Нетрудно заметить, лишь взглянув на карту, что Иран – чрезвычайно удобная транзитная территория. И не только для собственной и туркменской нефти.

Нетрудно догадаться, что превращение Ирана в открытое общество по кальке ельцинской России создает множество элитных искушений. Директора госпредприятий могут стать влиятельными частными владельцами, а политики и интеллектуалы – вступить в престижные международные клубы. Но эти искушения касаются не только верхнего этажа элит. Владелец подпольного эротического киноклуба тоже не прочь стать уважаемым человеком, а о тяге иранской молодежи к глобальной эстетике Джаред Коэн написал три монографии.

Постепенное открытие Ирана – это именно то, на что надеялось и чего добивалось так называемое левое, голосующее за Демпартию, большинство иранской диаспоры в США. Как и Хасан Немази — спонсор Джона Байдена и Барака Обамы, сын наркотрейдера и шурин посла Великобритании в США. Как и глава консультативного совета Национального ирано-американского совета Томас Пикеринг, соратник Немази и Гелба по   фонду National Security Network, сопредседатель ICG  и член совета директоров Henry Stimson Center. Как, само собой, топ-менеджеры IT-корпораций иранского происхождения Нушин Хашеми, Салар Камангар, Омар Курдестани, ставшие миллиардерами одновременно с Джеком Дорси и Марком Цукербергом.

Грустно, однако, не только это. И не только новые возможности манипуляции углеводородными ценами и трубопроводными приманками, которую открывает открытие Ирана. Грустно то, что его наиболее вероятные партнеры в Афганистане – хотя это не талибы, а их конкуренты – принадлежат к ветеранам вооруженной борьбы с нашей страной. Грустно, что даже если открывшемуся Ирану (судя по тому, как он сейчас открывается) удастся сохранить территориальное единство, самостоятельным полюсом силы он не станет – во всяком случае, если персидская идентичность будет принесена в жертву «открытому обществу».

На Валдайском форуме этого года была робко, но амбициозно озвучена стратагема о трех мировых полюсах – американском, китайском и российском. Года три назад она быть озвученной не могла, ибо тогда претендентов на полюсную субъектность была реально больше.

Например, правительство Турции уже считало свою страну системообразующим центром нового полюса миропорядка. То же самое думала о себе на другом континенте Бразилия. Но физические расстояния не столь существенны, когда в наличии имеется Facebook, зеленая идея и клиповое мышление готовых к употреблению бунтарей. Реджеп Тайип Эрдоган утверждал, что массовые беспорядки в Стамбуле и Рио устроили одна и та же силы. И в самом деле, есть такая организация, которая базируется в Латинской Америке, однако для одного из последних мероприятий избрала курдский город Диярбакыр в Турции. Она называется Всемирный социальный форум и рядится в антиглобализационные одежды. Вернее, рядилась, поскольку после ее  действий в Бразилии не только у президента Русефф, но и у самых обычных футбольных болельщиков сложилось мнение, что ребята не против корпораций, а против наций. И ничего удивительного, коль скоро ее финансируют те же семейные фонды, что и CAP, и Occupy Wall Street.

Например, тот же Евросоюз. В пору французского председательства в ЕС казалось, что Николя Саркози станет не формальным, но реальным объединителем Европы и более того, мотором экспансии его влияния в Средиземноморье. Потом все эти иллюзии сдула арабская весна и последующий кризис еврозоны. При Олланде перед Францией снова открылись средиземноморские соблазны, но как только Париж влез в сирийскую авантюру семейства Тласс, захотевшего править на месте Асада лучше Асада, – так эти соблазны и превратились снова в иллюзии.

Где теперь реальная столица Европы – в Берлине? Но вице-канцлер новой правящей коалиции Зигмар Габриэль уже провозгласил главной внутриполитической задачей Германии организацию «по возможности безболезненного» перевода всей экономики с традиционной энергетики на ВИЭ. Империя биогаза – это нонсенс, поскольку не может быть империей то, что смердит. Может быть, Папа Римский когда-то озаботится этим обстоятельством, и мы увидим его беседующим с физиками из Areva, а не целующим ноги больным СПИД. Но в такое зрелище мне верится с трудом, а наши иерархов с нашими ядерными физиками я видел в одной компании, и именно поэтому считаю, что наша цивилизация не потеряла стержень.

Стратагема о трех мировых полюсах не была пустым сотрясением воздуха, поскольку наша страна в самом деле смотрелась на мировой арене как субъект, а как гласит первое из правил Сола Алинского, власть – это не только то, что у вас есть, но и то, что враг думает, что у вас есть. Другое дело, что при оглашении подобной заявки следует быть готовым к самым разным сюрпризам. Как минимум – к Евромайдану или «нарынской революции». А если эти сюрпризы врага провалились, то благодарить за это и Господа, который хранил, но и живых людей, через которых действовала небесная воля.

 

АВАНСЫ И ДОЛГИ В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ

Во французской периодике до сих пор проскальзывает обида на Владимира Путина, в сентябре этого года поставившего на место Олланда с Фабиусом и снискавшего лавры миротворца в Сирии. Именно эти лавры и послужили поводом для стратагемы о трех полюсах. Но эти лавры не свалились с неба сами по себе.

Вот, например, подсказка от Махмуда Аббаса – из выступления на Революционном совете ФАТХ 2 сентября: «Я выдвинул инициативу по решению сирийского кризиса, которая может быть принята и Россией, и США. Она включает в себя два этапа: взаимное признание друг друга сирийской оппозицией и правящим режимом и их совместная готовность последовать решению, согласованному между Россией и США».

А вот что 1 сентября в интервью «Едиот Ахронот» говорил экс-глава Управления планирования ЦАХАЛ Гиора Айленд: «Американские власти сделали ошибку, когда не привлекли Россию к решению сирийского кризиса. Все варианты, имеющиеся на сегодняшний день у США — плохие, но ситуацию можно исправить, если поговорить с Владимиром Путиным. Россия не должна быть частью проблемы, она может быть ключом для ее решения».

Как решение о войне, так и решение об отказе от войны не происходит в один день: оно созревает. Барак Обама, очевидно, сначала послушал Сьюзен Райс, Джона Бреннана и некоторых израильских генералов. Потом он послушал Джозефа Байдена, Дэвида Кэмерона и… других израильских генералов.

«Когда я возглавлял СНБ, премьер Ариэль Шарон четко давал понять, что Израилю падение Асада не выгодно», — говорил генерал Гиора Айленд в 2011 году в интервью московскому порталу «Ежедневный журнал».

Нельзя исключить, что Обама прислушался и к новому Папе Римскому Франциску. Не по электоральным соображениям, а сугубо по политическим: взаимопонимание с Папой может пригодится в кубинском вопросе или том же палестинском. 11 сентября, когда New York Times напечатала статью Владимира Путина с завершающим напоминанием о том, что Бог создал всех людей равными, лондонская Telegraph всерьез воздала похвалы Папе, считая, что влияние именно от него и исходило.

Но это был уже спор о частностях: Forbes присвоил высший рейтинг влияния Владимиру Путину, и в этом была своя логика: ни Кэмерон, ни Саркози, ни Ангела Меркель, ни Ариэль Шарон, будь он в своем уме, при самом негативном отношении к авантюре не могли бы изложить свою позицию в тех терминах, в которых была написана путинская статья. Примечательно, что обвинившие его в лицемерии американские сенаторы и обозреватели прицеплялись к отдельным аргументам, но никак не к заключительной фразе. Полемика Путина была обезоруживающе именно потому, что над ним не довлели ограничении политкорректных реверансов.

И те не менее, факт остается фактом: статья не могла появиться в издании-рупоре CFR без отмашки этой структуры; такая возможность – результат не нашей, а внешней воли; в конечном счете это щедрый аванс от влиятельных игроков, в том числе от той части израильской военной элиты, которая ориентировалась на Ариэля Шарона, а уже в этом году помогла генералу Абдельфаттаху аль-Сиси стать египетским «отцом нации».

Мог ли Путин остаться в долгу? Часто ли он слышит о себе и о своей стране такие добрые слова, причем вразрез с мэйнстримом – как от восстановленного в должности главы МИД Израиля Авигдора Либермана? Много ли, наконец, в мире стран, предложивших России услуги по обеспечению безопасности Олимпиады? Их можно пересчитать на пальцах одной руки, и свободные пальцы останутся.

«Лабораторный персонал в Москве рассказывает, что получал прямые инструкции от МИД РФ о том, как должно звучать окончательное заключение. Им было сказано, что они должны ответить только на вопросы, поставленные МИД. При этом подчеркивалось, что задачей России является только предоставление ответа на запрос Палестины, но при этом не нанести обиды Израилю, и не спровоцировать нового кровопролития на Ближнем Востоке. Иначе говоря, поставленная задача была в том, чтобы представить выводы без выводов», Так портал «Аль Джазира» комментирует результат российской экспертизы останков Ясира Арафата, не нашедшей признаков полониевого отравления.

Вполне естественно, что такой результат в Израиле считают собственной победой. Правда, избежание провокаций повышает шансы мирного процесса, то есть шансы на создания палестинского государства.

Если верить Izrus, Россия сделала Израилю еще один подарок: якобы в беседе с прибывшим к нему накануне женевской встречи по Ирану израильскому премьеру Нетаниягу было обещано, что Россия не будет поднимать вопрос о денуклеаризации Ближнего Востока. Такой результат Израиль, конечно, может читать своей победой. Правда, такой же победой этот результат могут считать и Иран, и Саудовская Аравия. Если такой разговор вообще имел место. А возможно, он имел место как раз потому, что в крайне неофициальной международной встрече в Швейцарии, пролоббированной пацифистской организацией Nuclear Threat Initiative, россияне (не чиновники, а околоМИДовские «голуби») участие таки приняли.

В итоге Россия от исхода спора вокруг сирийского химоружия вроде бы больше получила, чем потеряла. Больше того, мы сейчас может приписать себе и готовность Госдепа оставить Асада у власти – и никто не скажет, что это не наша заслуга. Правда, если в Бейруте происходит взрыв, то наш госканал должен сказать, что это сделала «Хизбалла», А о том, что в мире существует сектор Газа, с миллионом населения, сидящим в темноте, желательно вовсе не говорить. И не говорится.

Зато, помимо «Южного потока», которому европейцы могут поставить препоны, у нас есть теперь альтернатива в Средиземноморье, в месторождении «Левиафан». Правда, тот проект разработки шельфа в Средиземноморье, в который Израиль приглашает российскую корпорацию НОВАТЭК, не может, мягко говоря, обрадовать Турцию, так как затрагивает шельф Северного Кипра. А заинтересованность в том, чтобы мы не дружили с турками, Израиль проявил еще задолго до того, как Турция предложила нам контракт по безопасности Олимпиады.

На саммите СНГ в Минске, где обсуждались возможные партнеры Таможенного Союза, назывались три страны – Израиль, Индия и Турция. При этом Турцию назвал Нурсултан Назарбаев, и это напомнило нам, на всякий случай,  о существовании такого понятия, как тюркский мир.

Пренебрежимая ли это величина – Турция? Даже глава Компартии Геннадий Зюганов знает, что страна, желающая быть одним из самостоятельных полюсов мира, нуждается для поддержания своей промышленности в рынке сбыта не менее чем в 300 миллионов человек. Может быть, мы держим в уме Индию, а на крайний случай – хотя бы Египет. Но мы не сможем просто так перешагнуть тюркский мир, его не заметив – он рядом с нами и внутри нас.

Поэтому на сегодня придется признать, что заявка на третий мировой полюс была оглашена преждевременно. Что наш президент честно и признал в послании этого года:

мы не претендуем, сказал он, на звание сверхдержавы. Правда, сразу же после амнистии многие слова из послания  из большой конференции были поставлены под сомнения пристрастными лицами: дескать, все это ситуационный камуфляж перед Олимпиадой, а вот она кончится, и тогда-то…

Ну что тут можно сказать? С волками жить без камуфляжа невозможно. И прикидываться добрым мягким мишкой иногда приходится, и своего битого волка выпускать – не то чтобы на радость международной стае, а для удобства потертой немецкой лисицы, по дружбе. Он обещал ей, а она – старшим волкам, от которых сейчас добивается, чтобы не совали нос в ее нору. Сам этот битый волк, таким образом – не волк, а фишка, о чем знает, иначе не сравнивал бы себя с лисицей-фишкой Тимошенко.

Это такая игра по волчьим правилам, на которых геополитика и построена. Толоконникова говорит о Путине, что Олимпиада для него – типа дело пацанской чести, и в конце того же интервью France Press гордо сообщает, что дочь считает ее «крутой зэчкой». Само собой, это менее обидный статус, чем «агент».

 

АГЕНТЫ ИЛИ АДЕПТЫ?

Замдиректора НИИ востоковедения РАН Владимир Исаев произнес в этом году крылатую фразу: «Стране, которая считает себя великой, должно быть интересно все происходящее в мире». С этой позиции совершенно справедливо, что мы не безразличны к желанию других стран защитить свою безопасность самыми надежными средствами. Если вчера денуклеаризировали Ливию, а сегодня весь Ближний Восток, то завтра ту же операцию могут предложить России. А если мы не будем интересоваться происходящим в мире, то мы не заметим, что именно и как именно хотел бы сделать с нами.

Вопрос о том, «кто следующий», в 2013 году обрел особую остроту.

Турция – полюсообразующая страна. Беспорядки в ней начались не в столице, а в  историческом городе, который помнит битвы цивилизаций. Их начали экологисты, потом присоединились гомосексуалы. Лейтмотивом для массы была тема о социальных правах (о квартплате и аренде в центре города, о праве покупать пиво ночью на автостоянке и т.д.), из которой, как бы само собой, вырастала тема произвола одной партии. Третий идеологический элемент касался этнических прав: на удачу, депутат от района, где находится парк Гези – курд по национальности. А еще этот город подавал заявку на Олимпиаду.

Бразилия – полюсообразующая страна. Беспорядки в ней начались не в столице, а в историческом городе, который помнит битву за независимость от Лузитанской монархии. Их начали экологисты (Сеть устойчивого развития) вместе с антикоррупционистами, потом присоединились гомосексуалы. Лейтмотивом для масс стала свобода передвижения, которую нарушало повышение цен на общественный транспорт, из которой, как бы сама собой, вырастала тема произвола одной партии. Третий идеологический элемент касался этнических прав: в министерство транспорта прибыли индейские вожди, сели там и отказались уходить. Им не нравился проект строительства шоссе через джунгли, потому что он нарушал их биоценоз. А еще этот город подал заявку на Олимпиаду, и как раз в это время шли региональные подготовительные соревнования.

Страна Х – полюсообразующая страна. В ней есть город, который помнит битву имперской армии с местным непокорным этносом. В этом городе есть экологисты, объединившиеся в «вахту». Защита природы у них свободно переходит в установление принадлежности неких строящихся объектов – они тоже якобы царские. В этом городе решили снести уличные ларьки и ущемили тем самым предпринимателей, а продуктов не хватает из-за проверок на дорогах. А проверки из-за того, что этот город ждет Олимпиаду, на которую один мировой лидер за другим отказывается ехать. И точно так же, как в Бразилии, вокруг затрат на эти объекты ходят легенды. И точно так же общественные активисты скрупулезно подсчитывают, сколько детских садиков можно было построить вместо здешних дорог, канализации, стадионов, отелей и порта. И все это в центре мирового внимания – как и история непокорного этноса, который стал интересовать мир ровно тогда, когда страна Х выиграла олимпийскую заявку. Интерес проявил себя в международных мероприятиях, где самыми активными радетелями за суверенитет непокорного этноса в произвольно широких границах оказались не местные активисты и не потомки пострадавших от имперских военных операций, а вполне благополучные граждане США соответствующего этнического происхождения. Интересно, что в то же самое время американские и европейские радетели за другой, соседний, исторически более непокорный и в разные времена пострадавший этнос, которых еще недавно разве что не нянчили, почти перестал привлекать внимание мирового правозащитного сообщества.

Отгадать с первого раза страну Х — не сложнее, чем предвидеть, в какой точке мира может произойти #евромайдан. В рекламном ролике египетские волнения намеренно противопоставляются нашему будущему спортивному успеху, исходя из чувства заведомого превосходства перед египтянами. Но эта спесь совершенно неуместна, поскольку славянский массовый молодежный инфантилизм ничем не отличается от арабского, что #евромайдан и показал.

Разница только в том, что в тех местах мира, где раньше прошла деиндустриализация вкупе с интернетизацией,  и соответственно, родилось поколение digital natives («рожденные в интернете), клиповое мышление более развито. С этой точки зрения устроить Олимпиаду в промышленном городе было более разумно, чем в курортном. Поскольку культура промышленного региона предполагает уважение к результату труда — в отличие от «общества услуг», где эта ценность просто не воспитывается. Почему? Потому что в виртуале построить и разрушить одинаково легко, а в реале построить тысячекратно труднее, зато память от созидательного усилия сохраняется в мышцах и суставах. И это то чувство, которое digital native недоступно, и именно по этой причине digital native – неполноценное, недоделанное человеческое существо, что бы он о себе ни воображал.

Другое дело, что в момент розыгрыша места проведения Олимпиады-2014 никто не предупреждал, что спортивное сообщество не гарантировано от наезда «прозрачников», а сами игры из источника почета для страны превращаются в рычаг ее международного шантажа. А может быть, такой план и обсуждался в кругу стратегов, и даже публично.

Например, деофшоризация на Кипре вполне публично готовилась. Тем не менее, в эту западню попал не только российский частный бизнес, но и госкорпорации. Премьер-министр тогда, помнится, посетовал, что евронадзиратели вкупе с МВФ «трясут» почему-то один Кипр, а не трогают Большие Вирджинские острова. А ровно через десять дней организация «Центр общественной честности» (CPI) обнародовала список бенефициаров Больших Вирджинских островов, а мэйнстримная пресса, выдернув из него самые интересные имена, нашла среди них двух топ-менеджеров «Газпрома», О том, что такой список готовится, газета Guardian черным по белому писала в ноябре 2012 года. Но премьер-министру никто не удосужился положить на стол этот номер.

Например, кампания Greenpeace по «спасению» Арктики от ее освоения презренным человеческим видом стартовала в 2012 году, и целилась не только в «Газпром», Но при разработке абордажа газпромовской платформы активисты озадачились не изучением местной фауны, а выяснением обстоятельств покупки «Газпромом» верхней части платформы, ценой этой покупки и затраченными суммами. А тот «общественный контролер», который помог Greenpeace с пересмотром обвинения (раз платформа – не судно, значит, нет и пиратства) год назад «общественно контролировал фонд Храма Христа Спасителя, чтобы призвать к смещению Патриарха. В фильме НТВ «Под зеленой крышей» Greenpeace выведен как агентство влияния, обслуживающее конкурентов. И не сделано выводов даже из звучащего в кадре объяснения Патрика Мура о том, почему он вышел из Greenpeace: «Я думал, что эта организация – ради людей, а она – против людей».

В вышеупомянутой Национальной стратегии публичной дипломатии и стратегических коммуникаций США есть такой термин – «уязвимые среды». Речь идет о сообществах, объединенных по какому-то общему признаку занятий, функций или образа жизни. В Турции уязвимым сообществом оказались любители попить пива на автостоянке в жаркую ночь – таких, как можно догадаться, в этой стране немало, а Эл Гор, обещая этой стране превращение в пустыню, жажду тем самым только провоцирует. В нашу страну те самые исследователи из Гарварда, что изучали блогосферу Египта и Ирана, приехали в 2009 году, и занялись именно выявлением уязвимых сред. Нашли – младший персонал правоохранительных органов; офицерство, не дождавшееся жилья; автомобилистов. С тех пор сменилось руководство Минобороны, и по крайней мере с одной уязвимой средой стало попроще. Зато появились две другие – сотрудники Академии наук и курильщики. И этим двум средам чрезвычайно легко объяснить постигшую их дискриминацию произволом одной партии – несмотря на то, что со времен Болотной эта партия остается в непонятном межеумочном состоянии, как многоквартирный дом, который начали расселять, а потом передумали.

Намечалась еще одна уязвимая среда – собственники недвижимости, неспособные оплатить новый имущественный налог. Спас случай – скандал в Росреестре с бегством заместителя начальника. Ему вменяется не только растрата, но и привлечение генподрядчика, не проверенного органами госбезопасности. При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что такой генподрядчик, независимо от полученной или неполученной подписи, за версту не мог допускаться к гостайне, поскольку по убеждениям директора этой организации, гостайны вовсе не существует, ибо разделение мира на государства устарело. А супруга этого персонажа посвящает себя экологизму и «прозрачности» в одном флаконе.

Не окажись замглавы ведомства вором, все бы продолжалось своим чередом, и любая спецслужба была бы бессильна перед генподрядчиком. Поскольку по Конституции у нас равноправны все идеологии, в том числе и мальтузианский «гуманизм», осуждающий «разделение человечества по признаку наций» и выдвигающего им на замену мировое «транснациональное федеративное правительство с поощрением культурного плюрализма и разнообразия».

Закон об иностранных агентах здесь бессилен. Нет такого закона, который регулировал бы убеждения. Но привлекать к государственной службе человека, который считает, что государства быть не должно – это логический нонсенс. Специальные ведомства потому и называются специальными, что в них не может служить (и с их материалами работать) кто попало. Событием этого года не стали изменения в Конституции, поскольку мировоззренческие принципы, созвучные духу нашей цивилизации, не удалось адекватно сформулировать. И немудрено: мы не разобрались окончательно сами в себе.  Второй Гуманистический манифест Пола Курца (1973), выдержки из которого приводятся выше, был подписан от нашей страны академиком Сахаровым. Пока его гротескно изможденный силуэт, непристойно пародирующий образ генерала Карбышева, будет выситься у Санкт-Петербургского университета, мы можем гарантировать, что мы сами в себе не разобрались и не в состоянии декларировать никаких мировоззренческих принципов. Потому что христианство и марксизм внешне противоположны, но сходятся в этике труда ради совершенствования человека, и наш президент сам говорил об это сходстве. А та идеология, которую представляет манифест Курца, противоположна тому и другому, потому что под прогрессом она понимает путь к смерти человеческого рода. Это различие – достаточный повод для того, чтобы невзирая на стоны глобальной правозащитной «княгини Марьи Алексеевны», отречься от псевдогуманистического юродства и отряхнуть его прах с наших ног.

Наш президент не желает стране пути назад и вниз – о чем он и сказал, воспользовавшись цитатой из Бердяева. Но этот тезис не доведен до конца – и эта недосказанность позволяет господину Сванидзе самоуверенно вещать о несовместимости консерватизма с прогрессом. И увы, оппонентам не приходит в голову проиллюстрировать пример того консерватизма, который вперед и вверх, динамического (по В.Н.Лосскому). А вот он, на ладони, еще один итог этого года – выигрыш «Росатомом» тендера на строительство АЭС в Финляндии. Это общая победа русских и финнов, и она стала возможной потому, что финны, в отличие от немцев,  не отравились мальтузианским идеологическим ядом, не приняли мертвечину за прогресс, а философию уничтожения человека – за заботу о природе. Что послужило для них антидотом? Во-первых, здравый крестьянский ум, во-вторых – интерес к той реальной экономике, которая служит человеку в трудных условиях жизни, в-третьих, опыт нашего мира после нашей войны, который был прежде всего опытом совместного труда.

 

ПОСЛЕДНИЙ ТУРЕЦКИЙ «ЗВОНОК»

Что происходит, когда уязвимые среды формируются в силовых структурах? Ответ на этот вопрос иллюстрируют последние события этого года в Турции. Премьер Эрдоган, слывущий диктатором, давно не чистил авгиевы конюшни своих ведомств – и дождался того, что этим занялись вместо него питомцы его собственного духовного попечителя Фатхуллы Гюлена.

Эта история на первый взгляд кажется исключительно турецким феноменом новейшего времени. Но если присмотреться, детали турецкого ландшафта, созвучные нашей реальности, не исчерпывающиеся параллелью «произвола одной партии». В Турции был тандем – очень гармоничный – премьера Эрдогана и президента Гюля. Но президента поманили на высокую международную должность, а премьер, вынужденный задуматься о «посттандемной» перспективе, решил преобразовать парламентскую республику в президентскую. Но оказалось, что президента Гюля никто никуда не назначил. То тесть тандем «развели» — а потом обиженного стали сводить с другими обиженными.

Клич о том, что Эрдоган должен уйти, испустил проходящий по делу «Большая взятка» министр экологии Байрактар, буквально накануне встречавшийся в израильским коллегой Амиром Перецом. Накануне о главе разведки Хакане Фидане написали, что он сдал израильских агентов Ирану. Глава разведки был стратегом разоблачения генеральской оппозиции, а непосредственно генералами занимались высшие чины полиции, в то время как право-левые журналисты, сочувствующие генералам – коль скоро они пострадали от диктатора – доказывали, что полицейская верхушка сплошняком состоит из адептов философа Фатхуллы Гюлена. Премьер и философ долго не общались, потом премьер закрыл курсы образования, спонсируемые Гюленом, и между ними возникла размолвка. Вот тут доброжелатели и нажали на спусковой крючок давно заготовленного разоблачительного дела, а американский посол Фрэнк Риккардоне с удовлетворением сообщил европейским коллегам: «Сейчас вы увидите, как падает империя».

Наш истэблишмент – вроде бы не такой «террариум единомышленников», как турецкий. Но нельзя сказать, что он свободен от клановых конфликтов, которые затрагивают не только представителей кланов, но и массы непричастных людей, причем не только на уровне региона или ведомства. Любому непредзвятому наблюдателю видно, например, то убийство жителя многоэтажки в Бирюлево не имело никакого отношения к конфликту вокруг соседней овощебазы. А если вспомнить медиа-кампанию против таджиков накануне выборов в Душанбе, то нельзя не придти к выводу, что какие-то авторитетные лица играли против Эмомали Рахмона, а какие-то наоборот. Такая же конкуренция легко читалась во время выборов в Южной Осетии, Приднестровье, Молдавии, Азербайджане и наконец, Украине. И ее последствия встали во весь рост перед саммитом «Восточного партнерства», когда цивилизационное предательство политиков, которые в наших ведомствах считались партнерами, назвало реальную цену эффективности этих ведомств.

Нельзя сказать, что эта, на американском политическом языке, turf war не обходится без издержек. Нашему президенту потребовалось в Риме обменяться мнениями с экс-премьером Романо Проди по вопросу о проблеме иммиграции. А обострением этой проблемы в России он обязан не потеплению климата и даже не интригам американского посольства, а эксцессам не афиширующих себя местных исполнителей. И каждый такой эксцесс бьет по нервам межэтнических предубеждений, которые естественны и никуда не могут деваться от граждан, пока граждане не заняты делом, в котором эти предубеждения уходят на далекий задний план.  А тут еще Олимпиада и ее зависимость от спонсоров. А тут еще тандемные отношения с разными ставками этих и других спонсоров.

Устоев это пока вроде бы не касалось. Но представим себе, что кто-то задался целью поссорить между собой нашего главу государства с патриархом нашей Церкви. Год назад диакон Кураев намекал, что некие трения имели место. И не так сложно представить себе типаж доверенного лица, доносящего одному высокому лицу о том, что другое против него интригует. Я представляю себе альфу и омегу этого направления – это лица, дослужившие до генералов  к моменту, когда отставной подполковник стал президентом, и с тех пор не избавившиеся от тайной мысли, что они ничем не хуже.

Turf wars существуют в Соединенных Штатах и Китае, в Индии и Саудовской Аравии, в Израиле и Северной Корее, в Ватикане и в университете аль-Асхар, поскольку никакая раса и цивилизация не свободна от личных интересов, личной зависти и обид. Но с этим можно бороться, а поучиться на практике можно у нашего ближайшего соседа и самого надежного союзника в части обороны. А еще у белорусов можно поучиться способу обращения с второразрядной агентурой культурной войны. Когда в Минск прибыла попаясничать группа Femen, всю эту группу просто упаковали в машину и вывезли в лес, чтобы они паясничали дальше наедине с природой.

Нас вот уже восемнадцать лет стараются развести с Белоруссией одно и то же племя, во множестве населяющее телеэфир. Сейчас это племя негодует и по поводу «растраты» Фонда национального благосостояния на кредит Украине, сопровождая свое шипение бухгалтерским крючкотворством. Однако в общественном мнении выигрывает не тот, кто жмотится, а тот, кто дарит. Римский кардинал Тарчизио Бертоне, который выступал против однополярной мировой системы и потому подвергался самым дотошным проверкам европейских крючкотворов-«прозрачников», писал в своей книге, переведенной на русский язык, о том, что акт дарения, как и отношения дружбы, отличают человека от прочих живых существ. Думаю, мы с украинцами ничего не потеряем от того, что Владимира Рыжкова с его бухгалтерией, как и братьев по разуму из Союза правых сил, будут транслировать на канале РБК-ТВ хоть целые сутки кряду. С каждой такой трансляцией либеральный жмот все уменьшается и уменьшается в размере – до той категории друзей старшего бухгалтера Кролика (Кудрина или Яценюка), на которых можно случайно наступить и этого не заметить.

 

О ЖИЗНИ ПОСЛЕ ОЛИМПИАДЫ

Салют из успешно запущенных МБР, завершающий 2013 год, напоминает о том, что это был год завершения бесконечно унизительного контракта ВОУ-НОУ. Одним атрибутом   колониального положения стало меньше. Это было еще одно событие года. И еще одно событие года того же разряда – прецедентное решение Конституционного суда о том, что в вопросе о правах человека отечественная судебная система не обязана идти на поводу у Европейского суда. И еще одно событие года того же разряда – пересмотр навязанной извне реформы  строительной отрасли. Новым министром строительства назначен глава региона, заведомо пораженного в правах в процессе насильственного перевода отрасли на саморегулирование: в Ивановской области не могло быть требуемого числа строительных компаний, чтобы основать собственную СРО. Так было и с Псковом, и с Сахалинской областью, где строители немыслимым образом переподчинились Москве. Реформа по европейской кальке стоила отрасли и бюджетам регионов трудно измеримых и главное, совершенно бессмысленных затрат – не объяснимых ничем, кроме желания поевропейничать.

Пересмотр Ревизия реформы самой социально значимой индустриальной отрасли, локомотива целого ряда смежных отраслей – хорошо, только этого мало. Пересмотра глупостей недостаточно, если этот пересмотр не сопровождается справедливыми мерами в отношении наших «проевропейцев». Исчислимый ущерб от их инициатив мог быть возвращен в казну путем хотя бы обыкновенной конфискации личного имущества. Это не абстрактный, а практический вопрос.

И такая практика может быть обращена и на многие другие ответственные виды деятельности. В том числе на публичную дипломатию — если ее результат противоположен целям. Если эффективность ведомства, претендующего на российский аналог USAID, определяется арифметической суммой (по тому же принципу, как в подходе к науке) культурных центров, а не местом, в котором эти центры открываются, и не результатом их деятельности. Если основной функцией публичной дипломатии является не распространение идей и высоких чувств принадлежности к цивилизации, не создание в своей стране общественных и экономических моделей, интересных для других народов, а всего лишь формальное обучение языку для абстрактного диалога. Если политический партнер в других странах подбираются по столь же формальному критерию «авторитетности», отождествленному с экономическим влиянием. Если другие ведомства работают с другими партнерами, корпорации – с третьими, а диаспора существует сама по себе, как и самодеятельные группы и организации, активные и заинтересованные, но не проходящие по ведомственным спискам.

800-тысячная толпа на киевском Майдане – несомненно, детище активной пропаганды геополитических конкурентов, вкупе с их агентурой в российской столице и особенно в блогосфере (о чем на страницах формально российской деловой газеты «Ведомости» прямым текстом похвалялся главред формально российского телеканала «Дождь»). Столь же несомненно, что инструментарий технологий 2.0 приумножает возможности этой пропаганды и ее диверсификации по целевым аудиториям. Из всех аудиторий, как и в каждой из стран-мишеней, легче всего поддается сетевому внушению «родившаяся в интернете» и соответственно, интеллектуально однобокая и морально несформированная молодежь – субстрат политического инфантилизма, готовый одним кликом в твиттере переформатироваться под новую внешнюю задачу, как сборно-разборная игрушка Lego.

Этому организационному оружию помогло накопить ударную силу сама украинская власть — как своей неспособностью преодолеть зияющие социальные противоречия, так и своими политическими метаниями, подталкиваемыми слишком заметным внутриэлитным торгом. Но русским и украинцам грозят еще годы таких метаний по замкнутому кругу, если мы  будем игнорировать еще одну, пятую составную часть проблемы – барьер между российской властью и украинским обществом, или даже не барьер, а гигантский завал, нагроможденный за двадцать два года чванной самоуверенностью и топорной тактикой корпоративных игроков, коммерциализированной толкотней ведомственных кланов и  эпическим начетничеством профильных чиновников, годами выдававших на-гора (в том числе и средствами приукрашенной социологии) фантомы позитивной динамики.

В наступающем году федеральной власти придется расплачиваться и за другой совокупный итог безответственного чиновного верхоглядства – уже не в Киеве, а в Сочи и вокруг Сочи. Зимняя Олимпиада-2014 – в самом деле серьезный вызов не из-за приписок, разбазаривания и кланового соперничества, и не оттого, что успех или неуспех игр затрагивает амбиции государственных лиц, а ввиду последствий тех геополитических игр, для которых спортивные игры служат только поводом. Счет этим последствиям был открыт не в городе Сочи, не в близлежащих главных городах кавказских республик, не в центре  федерального округа (как-то Пятигорск или Ростов), а в городе Волгограде. А исполнителями оказались, как ни странно, не представители того этноса, который неумеренно увлекает внешних экспертов, а русские люди, перешедшие в радикальный суннитский ислам.

Максим Шевченко пишет о том, что суннитский радикализм подпитывался «активно и в полном взаимопонимании и сотрудничестве» элитными группами Саудовской Аравии, Израиля и американскими неоконсерваторами. Он говорит о недавно могущественной «партии войны» в Сирии, к которой следует отнести также правящие французские круги и в первую очередь погрязшее в лоббизме в сфере вооружений (особенно авиации) руководство МИД и Минобороны Франции. Но ситуативная «партия войны» после отказа Белого Дома от силовой операции в Сирии распалась и частично переориентировалась, а на сцене осталась  более укорененная «партия анархии». Она паразитирует и на этнорелигиозных чаяниях, обидах и комплексах, и на углеводородных (золоторудных, алмазных) корпоративных вожделениях. Она еще более интернациональна, чем любая из ситуативных «партий войны», и может выступать под разными флагами, в том числе по разные стороны боевых действий (благо теневые экономические бенефициары – одни и те же). Соответственно, ее субстратами-инструментами могут быть и сунниты-ханбалиты, и курды-алевиты, и исмаилиты, и друзы, и бахаисты, а вне ислама — последователи раннехристианских ересей, каббалисты-лурианцы,  буддисты-сектанты (субстрат-инструмент таиландских суррогатных революций), разнообразные огнепоклонники и центрально-африканские язычники.

Транснациональный теневой, в том числе финансовый бизнес, поддерживающий «партию анархии», включает как международных воротил, годами пребывающих в розыске, но при этом неуловимых, влиятельных транзитеров, предпочитающих «не светиться» и лишь изредка фигурирующих в мировых полицейских отчетах, и наконец, VIP-персон, «полезных» мировому сообществу в открытой духовной войне и потому наделенных долгосрочным иммунитетом. В числе этих VIP-персон есть «условные» государственные деятели, а именно представители королевских семейств Залива (это в той же степени саудовский элемент, что кувейтский и эмиратский), бывшие члены ряда европейских, латиноамериканских и африканских правительств, ветераны разведывательных и военных сообществ, давно сменившие государственные должности на прибыльный глобальный бизнес, и «условная» культурная интеллигенция – в частности, французские «новые философы», – концептуализирующая перманентную войну при публичной приверженности космополитизму и извлекающая коллективный барыш из государственных концептов вроде «войны с террором» Джорджа Буша или «мировой войны сетей» стратегов из RAND Corp.

Если прародителем «партии анархии» была Великобритания с ее первыми частными военно-карательными корпорациями, то первостепенным имплементатором в ХХ веке послужил Джимми Картер в компании со своим личным другом, основателем банка BCCI Агахоссейном аль-Абеди. «Полное взаимопонимание и сотрудничество» между арабскими и еврейскими спонсорами суннитской «партии анархии» фактически сложилось, таким образом, под эгидой не Республиканской, а как раз Демократической партии США. Точно так же в Израиле агентство «партии анархии» локализуется не в среде прямолинейных ликудников-исламофобов, а в двуликом сообществе «центра», на уровне риторики всегда декларирующей мир, а на уровне практики использующей теневые исламские контракты для производства вялотекущих войн (что и является основной функциональной специализацией «партии войны» вообще), из которой извлекают прибыль воротилы вне зависимости от этнорелигиозного аффинитета.  Двуликое «сообщество центра» притягивает братьев по мизантропическому разуму из других стран и цивилизаций, что отражается, как в зеркале, в личном составе Международного совета Центра Переса за мир (Peres Center for Peace). Здесь соседствуют «голуби мира» Джимми Картер и Михаил Горбачев, поджигатель боснийской и ливийской войн Бернар-Анри Леви и бывший партнер BCCI Брюс Раппапорт, спонсор антиликудовского и антиклерикального «кефирного восстания» в Тель-Авиве Дэниел Абрахам и основатель Ближневосточного центра Brookings Хаим Сабан, почетный президент CFR Лесли Гелб и ветераны французской политики Валери Жискар д’Эстен, Лионель Жоспен и Жак Аттали, почетный посол Туркменистана в Израиле Йосеф Майман и «гений менеджмента» Ли Якокка, президент Исламского центра Индии М.Вахидуддин Хан и экс-глава МИД Турции Ахмет Четин, экс-президент ЮАР Фредерик де Клерк и  епископ-экологист Десмонд Туту, экс-генсек ООН Бутрос Бутрос Гали и имеющий обширный бизнес в Африке польский олигарх Ян Кульчик, телемагнат Владимир Гусинский и экс-президент Индонезии Абдуррахман Вахид. В том же Международном совете Peres Center for Peace мы находим лиц, имеющих прямое или косвенное отношение к Евромайдану: здесь присутствует экс-президент Польши Александр Квасьневский и два международных посредника с обширными теневыми связями – экс-министр культуры Венгрии Андраш Кнопп и лоббист сланцевого газа в Польше и на Украине Зеэв Фурст.

Учитывая, что первый из этих двух посредников возглавлял EuralTransGaz, а второй лично представлял американскому послу Уильяму Тэйлору своего друга Дмитрия Васильевича Фирташа, можно как минимум предположить, что метания украинских олигархов осенью этого года было результатом не только их внутренних расчетов или прессинга со стороны Еврокомиссии.

Экс-управляющий Банка Израиля Яаков Френкель одновременно присутствует в Peres Center for Peace и Международной кризисной группе (ICG). Помимо единомышленницы Картера Луизы Арбур и проводника иранской перестройки Томаса Пикеринга, помимо Джорджа Сороса и Збигнева Бжезинского, в руководстве ICG фигурирует экс-глава внешней разведки Саудовской Аравии принц Тюрки аль-Фейсал, в разное время партнерствовавший как с демократической командой Ричарда Холбрука (ныне часть команды Керри), так и с неоконсерваторами. В революционном 2011 году принц Тюрки был почетным гостем конференции Люксембургского форума, основанного вице-президентом ВЕК Вячеславом Кантором. Одним из экономических поводов для опалы Михаила Ходорковского был конфликт на рынке фосфатов между ЮКОС и корпорацией «Акрон» Вячеслава Кантора. Есть по крайней мере повод для размышлений о том, кому было адресован пассаж реабилитированного Ходорковского о том, что Олимпиаду срывать не следует.

Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что своим пассажем об Олимпиаде Ходорковский расстроил не только мировых «прозрачников» и их отечественных агентов (заседающих в том числе в президентской Комиссии по правам человека), но и украинских «майданутых», а также активных участников их хэппенингов, где романтики «Великой Черкесии» соседствовали с активистами крымского организационного центра «Хизб ут-Тахрир», десантирующего своих адептов в российские регионы, как-то Башкирию, Волгоградскую, Челябинскую и Пермскую области. Иначе говоря, в регионы с особо интенсивной внутренней клановой борьбой – и соответственно, особо развитой оппозиционной блогосферой. Посев «микробной культуры» радикализма, неважно какого оттенка зеленого цвета (экологистского, суррогатного исламского), дает самые развесистые всходы в вакууме доверия между обществом и властью, а бытовая социальная зависть служит этому урожаю самым эффективным удобрением.

Что касается Северного Кавказа, то здесь грань между «партией войны» и «партией анархии» видна не хуже, чем в Сирии: любому специалисту по антитеррору хорошо известно, что так называемый «имарат Кавказ», в отличие от павшего правительства «Ичкерии» и от доморощенных мечтателей о великой Черкесии, «заточен» не на образование новых государств, а на уничтожение любой государственности – якобы (как говорят непосвященным адептам) ради суннитского Халифата. Посевы имаратской агитации закономерно дают самый интенсивный рост в тех кавказских регионах, где вакуум рабочих мест сочетается с хронической клановой конкуренцией за федеральные дотации, суррогатно компенсирующие отсутствие политики развития.

Отличительные преимущества «суннитской партии анархии» (как и прочих партий этого направления) состоят в том, что она а) не подотчетна никаким официальным правительственным структурам и публичным религиозным иерархиям, б)легко проникает в оппозиционные «горизонтальные структуры» в множестве стран, в) не ограничивает себя никакими «правилами игры» как в  выборе средств, так и в подборе радикальных кадров. Все, кто находил в YouTube обращения Доку Умарова, могли заметить, какой язык он преимущественно использует – не татарский, не арабский, а естественно, русский, поскольку это язык межнационального общения в бывшем СССР.  Такой же подход использует крымско-татарский центр «Хизба». Все, кто по службе или в силу журналистского интереса сопоставлял террористические вылазки «имарата» на протяжении последних лет, не могли не заметить, что исполнителями все чаще оказываются славяне, перешедшие в ислам. Такой подход, с точки зрения оргоружия, особо эффективен, поскольку и российские, и западные правоохранительные ведомства выработали условный рефлекс на кавказскую внешность, в то время как славяне не являются первоочередным предметом подозрений.

Таким образом, первый урок, который следовало бы извлечь хотя бы из последних масштабных терактов, равно как из последних событий на Украине, в Молдавии, Грузии и даже в Казахстане, состоит в том, что ставка на русский язык как на средство приобщения к цивилизации ошибочна и ущербна. Одной из самых свежих доказательств того факта, что такой подход относится к разряду «простота хуже воровства», было обращение спикера литовского Сейма к Майдану на русском языке. К великому сожалению, «великий и могучий» — не только язык Пушкина и Достоевского, но и язык современных суррогатных революций и вялотекущих – в том числе суннитских по эксплуатируемому религиозному средству – региональных войн. Что из этого следует? Всего-навсего вывод о том, что самый опасный для государства общественный элемент – это в том или ином смысле оборотни; что если человек, в силу тех или иных обстоятельств  противопоставленный власти, подкрепил эту оппозиционность переходом в другую веру, то он относится к особой категории цивилизационных предателей. И это лишь одна из разновидностей распространенного феномена. Человек, подающий иск на свою страну в ЕСПЧ, — тоже цивилизационный предатель. Увы, депутат, группа депутатов и даже фракция, проталкивающая законодательное «европейничанье», тоже совершает акт цивилизационного предательства. Я не говорю о том, что все эти разные случаи заслуживают однотипной кары. Они для начала нуждаются по крайней мере в однозначной квалификации.

Второй урок, которому мы учимся на крови сограждан, состоит в том, что террористические удары, в отличие от боевых ударов в регулярной войне, наносятся не обязательно прямо по мишени. Самыми чувствительными ударами по России со стороны «партии анархии» в первую чеченскую войну наносились по кубанскому Буденновску,

после второй чеченской войны – по североосетинскому Беслану, а сейчас – по городу Волгограду. Все три города-мишени – ключевые транзитные узлы; все они имеют особое военно-стратегическое значение; все три региона на момент совершения терактов были «слабыми местами» с внутриполитической точки зрения. Последний аспект особенно касается Волгограда: с одной стороны, это город-символ, и его символическое значение эксплуатировалось при учреждении Общероссийского народного фронта; с другой стороны, в этом городе имеет место элитный конфликт, по напряженности не уступающий украинскому.  Примечательно, что «на подступах» к Волгограду имели место волнения в городе Пугачев со своей весьма специфической индивидуальной историей. Что из этого следует? Всего-навсего вычисление других возможных уязвимых точек. Чем символичнее близкий к Северному Кавказу населенный пункт, и чем больше внутренняя обстановка в нем отягощена клановой рознью, тем более вероятно его избрание в качестве мишени.

Третий урок состоит в том, что международное массовое спортивное зрелище в текущей геополитической конъюнктуре – ловушка для страны, его организующей. И первый напрашивающийся вывод на будущее очень прост: при всем уважении к спорту, нельзя полагаться на Олимпиаду и подобные действа как на драйвер развития. Это суррогатный драйвер: ему придают особое значение тогда, когда в данной системе экономического управления другие драйверы не действуют.

Но этого мало. Бессмысленно вводить особые налоговые условия для регионов, объективно нуждающихся в догоняющем развитии, если мы понимаем развитие в постиндустриальной парадигме – то есть, например, рассматриваем развитие Дальнего Востока исходя из прогноза его депопуляции (по П.Г.Щедровицкому), а не из приоритета создания рабочих мет в физической экономике (по Ю.Л.Трутневу).

Но этого мало. Бессмысленно сетовать на низкую производительность труда, если рабочая сила используется неэффективно (что признает замминистра экономики), а доля людей, работающих по призванию, не превышает трети работоспособного населения (что фиксируют мэйнстримные социологи).

Олимпиады приходят и уходят, а страна остается. Вопрос о том, как будут использованы построенные олимпийские объекты, как мне представляется, – более существенный показатель выбора государственной стратегии, чем успех или неуспех самой Олимпиады и число российских наград  (хотя число этих наград несомненно влияет на уровень социального оптимизма, и потому дай Бог этому числу быть рекордным). Сочинские стадионы могут быть превращены в казино или в объекты реальной экономики. Это две разных перспективы, характеризующие два разных образа будущего не только для Сочи и не только для Северного Кавказа, но и для всей России и ее роли и места в мире.

Речь идет о стратегическом долгосрочном выборе – колониального или суверенного статуса, подчиненного или субъектного целеполагания, ущербного или полюсообразующего будущего России, капитуляции или прорыва, бесчестья или чести.  Речь идет о том, что если мы хотим полноценного развития, не сталкивающего властные группы и народы между собой и не подставляющего государство под удар, система экономического управления должна быть изменена, сверху и авторитарно. Если уж ясно, что нынешняя модель роста исчерпала себя, значит, нужна другая модель роста. Такая, которая не делит страну на элитные центры услуг и загибающиеся моногорода. Такая, которая вдохновляет людей на освоение пространств и создание своими руками нового качества, новой стоимости. Такая, в которой изобретения средств развития, не приравниваются к изобретениям средств релакса; в которой средства оглупления и уродливого воспитания не причисляются к экономике, а выводятся за ее скобки; в которой государство своими распределительными рычагами проводит барьер между тружениками жизненно важных, необходимых, вспомогательных и сугубо паразитических профессий.

Я не стал бы в очередной раз поднимать вопрос о системной деколонизационной трансформации, если бы считал, что у действующей власти нет для этого возможностей. То, что они есть, доказывается от противного: наши внешние недоброжелатели не стали бы с такой энергией, достойной лучшего применения, ставить нашей стране разнообразные палки в колеса, если бы не чувствовали за ней потенциала полной деколонизации и выхода на твердый, разумный и достойный суверенный курс. У Владимира Путина есть довольно редкое отличие от многих политиков современного мира: он употребляет  в своей речи термины «добро и зло». И чем дальше, тем чаще: видимо, к этому располагает опыт. При этом, когда решительно, на весь мир, говорится «А», хочется слышать и «Б». В связи с этим нельзя не вспомнить об еще одном большом отличии нашего президента от американских и европейских коллег: он не уходит, он остается. И это значит, что ему придется брать ответственность за следующий этап нашей жизни, когда стратегический выбор станет более жестким, чем сегодня. Это не хорошо и не плохо – это факт, с которым, хоть и неохотно, но вынужден считаться мир. И отечественная интеллигенция в частности.

Очередной год его правления, 2013-й, не ознаменовался судьбоносными начинаниями, но не омрачился системными невозвратными потерями, хотя их вероятность была необыкновенно велика.  От худшего – для чести властей и для жизни граждан – славян уберегли не государь и не герои, а наверное, все-таки небеса. Грозовая украинская туча, из которой мы вышли 17 декабря, была полезным испытанием. Самые драматичные дни этого времени высветили, как молнии, много негодных деталей не в украинской, а в нашей собственной государственной машине, а волгоградские трагедии только удвоили актуальность ее капитального ремонта. Президент открыл для себя диалектику Бердяева и гностическую суть мультикультурализма. Даст Бог, в будущем году он вспомнит ранее цитированного Льва Гумилева и его термин «антисистема».

Источник:  

http://мысли.net/rossiya-i-mir/analitika/2158-moglo-byt-khuzhe.html

 

http://newia.info/12659,

 http://newia.info/12665,

 http://newia.info/12670

 

 

 07.02.2014 Коктейль Риббентропа

 

УДАР ПЯТКОЙ В ГРУДЬ

Я догадывался, что начнется, но не думал, что так быстро.

Стоило Владиславу Леонидовичу Иноземцеву, директору Центра исследований постиндустриального общества, призвать к союзу российско-американского Севера с китайским Югом, как у него отыскались еще более пафосные адепты в столичном экспертом мэйнстриме.

Василий Георгиевич Колташов, заместитель директора Центра изучения глобализации и социальных движений, забил тревогу в газете «Взгляд»: «Китай обошел США по объему импорта и экспорта. Об этом с гордостью поведало на неделе Главное таможенное управление КНР, забыв добавить, насколько опасным является такое положение для Поднебесной и всего мира… Китай сохранил ставку на экспорт. Все разговоры о том, что Поднебесная меняет ориентир с внешнего на внутренний рынок, есть лишь повторение официальной пропаганды КНР. О «зеленом повороте» Китая тоже не стоит говорить. Производство в этой стране остается грязным, а условия труда большинства рабочих – адскими. Так правительство КНР добивается приемлемого для инвесторов климата, в число которых входят в основной массе китайские компании».

Климат в индустриальной части Китая вообще-то муссонный. Поэтому над городами висит так называемый смог, который представляет собой совершенно естественный природный туман, разве что – ну что тут поделаешь? — с добавками городских эманаций.   Сужу об этом по личным впечатлениям: прокатившись позапрошлым потом от Пекина до Великой китайской стены, я ничего, кроме самой стены в двадцати шагах от себя, там разглядеть был не в состоянии: туман над зеленой туристической зоны был плотнее, чем над самим мегаполисом. А после того, как небеса на полдня разверзлись, превратив улицы в реки, с колоннады храма в парке Бэйхай был виден не только Запретный город, но и пекинские пригороды. Таковы гримасы природы, китайцы с этим свыклись, в респираторах по улицам ходят только иностранцы.

Наверное, не все китайские работодатели прониклись идеями «зеленого поворота». Однако такие есть. Вот, например, мультмиллионер Чэнь Гуанбао, объявив о намерении купить газету Тhe New York Times, заявил, что это ему нужно  не ради политической выгоды, а исключительно ради мира на планете, защиты окружающей среды и в целях филантропии. Чэнь известен тем, что в период борьбы с промышленными выбросами и загрязнением окружающей среды раздавал свежий воздух в банках.

Возможно, Чэнь – нетипичный магнат, тем более что добычей угля он не занимается. Уголь Китай, кстати, частично закупает в России. А китайский экспорт, масштабы которого тревожат аналитика Колташова, — это готовая продукция в первую очередь машиностроения. И этим экспортом, по убеждению аналитика, китайцы коварно задушили Европу. «Разрушение европейской промышленности – вот цена китайских успехов. Рост армии безработных, снижение уровня жизни европейцев и демонтаж социального государства в ЕС – это тоже составные части цены. Речь не идет о конкуренции! Рост китайского ввоза в Европу – это результат сделки, которую народы ЕС не ратифицировали. Они не одобрили бы ее никогда, если бы знали: те же силы, что разрушают европейское производство, поощряют китайский импорт».

Что это за силы? Может быть, те элитные американские семейства, которые сначала спонсировали движение New Age и «бунт молодежи» 1968 года под лозунгом «Нельзя влюбиться в рост промышленного производства», а потом, вполне последовательно – Greenpeace, Earth First!, Conservation International и т.п.? Те семейства, которые лоббировали зубодробительное экологическое законодательство и выводили из хозяйственного оборота огромные территории, ныне числящиеся на балансе самого состоятельного и никогда не подозреваемого в коррупции ведомства – Environmental Protection Agency? Те семейства, которые продолжают травить оставшихся производителей-химиков с помощью «ментальных экологистов» вроде основателя Occupy Wall Street Калле Ласна? Те семейства, которые состоят в одних клубах с Далай Ламой, Десмондом Туту и Михаилом Горбачевым?

Никак нет! По Колташову, в деиндустриализации Запада виноваты отнюдь не друзья Тибета, не какие-то там особо избранные меньшинства и их покровители, а наоборот, большинство самого большого в мире народа. «Покупатели китайских товаров поставлены на колени корпоративным бизнесом, нормами ВТО и требованиями МВФ. Потребление китайских фабричных товаров велико, но платить за них аналогичной продукцией не выходит. А именно ее стоило бы наращивать», — учит аналитик европейцев.

Вообще-то как раз европейцы традиционно руководят МВФ, а также пересаживаются из кресла ЕБРР в кресло главы ВТО. И ни в одно из этих кресел, равно как и в кресло главы Всемирного банка, ни одного китайца, как это ни поразительно, до сих пор не пустили. Но китайцы все равно виноваты.

Но еще не вечер, радует читателя Колташов. Ибо «в пяту китайской экономики угодит стрела реиндустриализации других стран. Она, скорее всего, начнется на основе новых технологий. Эта перспектива реальна, поскольку уже сегодня десятки экономик платят кризисом за китайский индустриальный успех. Эта плата уже так велика, что породила вялую «вторую волну» кризиса. Она-то и может поразить Китай в слабое место. Но для этого страны – потребители китайской продукции должны сделать выбор в пользу собственного промышленного развития».

Вы все поняли? К мировому финансовому кризису американские банкиры, оказывается, не причастны. Это он «нагнали волну», и эта же волна их поразит, поскольку другие страны наконец-таки зачешутся и начнут индустриально возрождаться. Но как же так, спросите вы – ведь если они начнут возрождаться, то у них и покупательский спрос,  наверное, повысится? Понять логику автора можно единственным образом: потребители, то есть прежде всего европейцы, должны освоить какие-то такие технологии, чтобы этот кризис, дабы задушить Китай, еще более усугубился.

Я, конечно, понимаю, что в средней и высшей школе давно не преподают марксизм. Но с другой стороны, наша культура в своей основе как-никак христианская, и даже в ценностном смысле сохранилась несколько лучше европейской. А в христианстве тоже существует такая ценность, как преобразующий человеческий труд, начиная с отделения зерен от плевел. А также такая ценность, как общественное благо. А также представление о человеке любой расы, будь то с Севера или Юга, как образа и подобия Божиего.

Пресловутая победа над Америкой, кстати сказать, не с неба на Китай свалилась, а стала результатом труда сотен миллионов людей. С какой колокольни мы смотрим, если заведомо заявляем о своем неуважении к этому труду? С колокольни того богатства, того интеллектуального и трудового результата, который стался нам от Великой России и Советского Союза? Или с колокольни неуточненных «новых технологий»?

Нельзя сказать, чтобы Китай, который аналитик Колташов считает по определению и навечно презренной «периферией», не научился осваивать и внедрять новые технологии, имеющие отношение именно к индустрии в прямом смысле этого слова – то есть к производству продукции, обеспечивающей общественное благо, а не к ложно отнесенными к индустрии – ради дутых показателей – средств болтовни и релакса.

Даже Анатолий Борисович Чубайс, более причастный к перераспределению, чем к производству, пришел на саммите АТЭС во Владивостоке в полный восторг от китайских фуллеренов, многократно удлиняющих срок эксплуатации традиционных строительных материалов. Но как уже было отмечено, исключительно исходя из логики мышления аналитика-синофоба, Европе и нам (то есть, по Иноземцеву – «Северу») такие изыски ни к чему: нам надо что-то такое удумать и внедрить, чтобы сначала разориться до степени неспособности приобрести даже китайский товар, а потом по какому-то волшебству возродиться. То есть, чтобы уморить мастеров кунфу, сначала сами себя вобьем в землю пяткой в грудь.

 

БАНДЕРОВЦЫ НЕ КРАСНЕЮТ. ОНИ ЗЕЛЕНЕЮТ

Мечта о возрождении из ничего, на пустом месте, по мановению какого-то незаслуженного небесного подарка, по украински называется «мрiя». Корень «замирать» — от того же, что и «умереть». Сначала в качестве мрiи, если вспомнить, фигурировало золото гетмана Полуботко, которое Лондон якобы должен и почему-то хочет отдать незалежной державе. В дальнейшем мрiя всплывала в разных формах – то это был Черноморско-Балтийский нефтяной коридор, то чудесное спасение от наркомании путем отправления культа «Слово Веры», привезенного африканцем из Америки, то создание поместной церкви, то препарат «Тамифлю» от мошенников из ВОЗ, то сланцевый газ, то евроинтеграция.

Сланцевый газ объективно антиэкологичен. Иначе говоря, он в процессе добычи не просто нарушает некий трудно измеримый «баланс», на который уповают гринписовцы и им подобные. Он делает территории непригодными для жизни, поскольку на этих территориях почвенные воды становятся негодными к употреблению. И как раз по этой причине даже Франция, не боящаяся мирного атома и меньше прочих собратьев  по ЕС отягощенная экологистскими предрассудками, запрещает этот вид добычи углеводородов. Польша не запрещает – но не потому, что поляки гордые люди, а по причине устоявшейся за 20 лет привычки опираться на Америку для «пидтрымки» собственных позиций в Евросоюзе.

А в Америке вокруг сланцевого газа, как известно, ломаются копья. Саботировать его добычу и транспорт пытались, естественно, активисты с «зелеными ценностями», составляющие ныне ядерный электорат Демократической партии. Идеолого-пропагандистский ресурс Демпартии, Центр американского прогресса (САР), солидаризировался с Occupy Wall Street именно потому, что эта массовка легла костьми на пути нефтепровода Keystone XL в защиту драгоценного подземного Огалалайского водовода. И на публичных мероприятиях по этой же причине ужимки и прыжки вождей индейских племен чередовались с выступлениями почтенных профессоров так называемого левого толка. И Барак Обама воспользовался этой массовкой, чтобы выиграть выборы. А потом, проказник, возьми да и подпиши проект этого самого Keystone, для пущей определенности назначив специалиста по сланцевому газу Эдварда Мониса главой департамента энергетики. Поскольку идеология идеологией, а геология – геологией: лет на двадцать сланцевого газа хватит и для производства бензина, и для давления на мировые рынки.

Кстати о зеленом повороте: мировой рекорд по количеству ветряных мельниц принадлежит Америке, и в то же время упрямый средний потребитель желает заправляться бензином, благо обычное авто, хоть вывернись наизнанку, дешевле электромобиля. А поскольку Америка – это не Дания, то велосипед заменяет авто ничтожному меньшинству. Поэтому «прогрессистам» волей-неволей приходится наступать на горло собственной песне.

Вышеназванные проблемы – от природных до сугубо политических – неизменно всплывают на выборах любых уровней в США. Левые голосуют за ветряные мельницы, а правые, то бишь, республиканцы – наоборот, за сланцевый газ. А власть поступает исходя из целесообразности.

А поскольку Соединенные Штаты не забыли, что некогда были индустриальной страной, и догадываются на опыте кризиса, что производством волей-неволей заняться придется, то американская мечта, при всей чудовищной перестановке смыслов, еще теплится – о чем и свидетельствовала инициатива Трансатлантической зоны свободной торговли. Тягаться с Китаем архисложно, но флаг не спущен. Другое дело что если эта зона-таки возникнет, то от европейской индустрии не останется почти ничего. Но мечта требует жертв, на то она и мечта.

Мрiя отличается от мечты тем, что не предполагает каких-либо созидательных усилий. Кроме сугубо теоретических – о том, где бы отыскался благодетель чудесного расцвета нации, и какого внутреннего врага треба от этой манной небесной отстранить, чтобы на всех хватило. И здесь-то и возникают парадоксы логики, труднодоступные равно китайцу и американцу.

Так, на Украине существует целый куст общественных организаций, отстаивающих одновременно освобождение от олигархии и экономическое возрождение. Само по себе это не парадокс: если обобществить крупную индустрию, повторив опыт большевиков, и ввести на какое-то время военный коммунизм, то можно и в самом деле обойтись без олигархов. Однако приверженцы анти-iмпериалистической борьбы категорически ненавидят большевиков. Или жидо-большевиков, как выражаются их интеллектуальные лидеры, собирая юную аудиторию на мероприятия памяти Украинской повстанческой армии и Организации украинских националистов.

Однако массовый националистический пафос, подобно вирусу массово охвативший юношество, пропагандистски оснащен отнюдь не только портретами Степана Бандеры.

И антибольшевизм, и даже антимоскальство хотя бы и в преображенной форме «антипутинизма» — не единственный и не центральный смысловой элемент как идеологии, так и пропаганды новой националистической поросли. Это видно хотя бы по программе организации «Третья позиция», где провозглашается «пятиединая революция». Пять ее опор, столпов или ипостасей – это национализм, социализм, интегральная экология, культурный традиционализм и самоуправление.

Вы все поняли? Берутся две ценности из одной идеологической кучки, так называемой прогрессивной, две – из другой, одна – из третьей, взбалтывается и получается коктейль. Многие заподозрят, что первые два ингредиента не зря перечисляются именно в таком порядке, как в названии НСДАП. То есть это уже готовая субстанция. Допустим, а как быть с другими элементами?

Самоуправление – из арсенала «европейских левых». С социальной справедливостью этот анархический императив – как и любые другие анархические императивы – успешно сочетается исключительно в теории, поскольку на практике социальную дискриминацию может преодолеть исключительно государство. Либо все общество – после как бы ненасильственного разбора по камушкам сегодняшнего мира – должно построить на его обломках первобытнообщинные отношения.

И вот ведь что интересно: Бандера в новейшей идеологической иконописи не столько военачальник, сколько самоуправленец и именно поэтому борец с империями, равно русской и германской. И ровно такие же чаяния, приукрашенные архаическими элементами культур, выражают иностранные обитатели того идеологического сектора глобальной Сети, который интересен новейшим украинским националистам.

Третий, средний  элемент в списке, интегральная экология, вроде бы прямого отношения к реальному нацизму не имеет – если, конечно, игнорировать то обстоятельство, что профессора евгеники, обслуживавшие рейх, учились у англичан, а Международный союз за консервацию природы был основан вице-президентом Британского евгенического общества сэром Джулианом Хаксли. Поднимают ли экологическую тематику на знамена современные ультраправые? В 1995 году мне довелось общаться с австрийским правым радикалом по имени Лукас, который входил в оргкомитет альтернативной «зеленой партии». Он был поклонником Герда Хонзика – активиста с нацистским бэкграундом, как и у Йорга Хайдера, но с более радикальной антииммигрантской программой; на тот момент Хонзик скрывался в Испании от уголовной статьи за призывы к насилию. Запомнились три детали из того короткого разговора – о том, что белая раса нуждается в особо экологичном питании; что Хонзик встречается с некими очень влиятельными людьми в испанских замках; что германской и русской нациям следует справедливо поделить Евразию, но при этом Украина должна достаться германской расе (в дискуссию по этому поводу я вступать не стал, но сам тезис, исторически неудивительный, запомнил).

Во-вторых, один из предводителей так называемого «правого сектора» Олег Голтвянский, по прозвищу «Кесарь», ратует одновременно за солнечную энергетику и за сланцевый газ. Что в Америке полный политический нонсенс, то в украинской тусовке «катит»: лучше мы сожжем ее (неньку Украину) до нитки, но «Газпрому» не отдадим.

Нельзя сказать, что с добычей сланцевого газа окружающая среда станет дружелюбной для человека. По отравленному лесу гулять придется осторожно. Но даже отравленный дикий лес этому направлению дороже, чем, например, медицина:

«Рідна Земля. Вінниця. Увага! Завтра, 30 березня, в суботу, біля центрального входу в Лісопарк, що навпроти літака, відбудуться збори всіх небайдужих людей до долі парку, в якому за попередньою інформацію мають вирубати 7 гектарів лісу для будівництва приватної лікарні. Збори та обговорення подальших дій для збереження паркової зони почнуться о 12-00. Закликаємо всіх не байдужих приєднатися!»

Телеканал «Россия» обратил наше внимание на еще один парадокс. Горящие на улице Грушевского автомобильные шины, которые создают в вестибюле станции метро «Хрещатык» смог похлеще китайского, есть творчество персонажей с вышеназванным  идеологическим коктейлем в башке. И как же интегральный экологизм в ультраправой  башке совмещается с отравлением атмосферы с образованием доказано канцерогенных бензпиренов?

Однако, во-первых, пропагандистские СМИ могли бы поймать на парадоксе не только украинских эпигонов, но и мэйнстримных экологистов, которые производство бумаги признают страшным грехом перед Матерью-природой, а производство электроники – нет, хотя электронный мусор разлагается не за полгода, а за полвека. Их агитация за солнечные батареи исходит из того, что углеводороды скоро исчерпаются, а между тем металлы, из которых делаются солнечные батареи – куда более редкий природный ресурс. И таких несуразиц множество. А что касается местных эпигонов, то ниспровергатели устоев по определению не склонны к ипохондрии, а главное, для среднестатистического гопника с киевской окраины улицы Грушевского, Банковая, Лютеранская и т.п. – это центр, где окопалась ненавистная элита, монополисты и бюрократы, сиречь жулики и воры, в лучшем случае – владельцы «приватных клиник» для узкого круга, и если они все заболеют онкологией, то туда им и дорога.

Поскольку, если дать постоять вышеописанному коктейлю, то самая большая из расслоившихся фракций все-таки будет не коричневая, а черная, что бы не было прицеплено на рукаве или нарисовано на стяге. Так называемый «правый сектор»  – в глубине души прежде всего самоуправленцы, сиречь «анархи». Что и было продемонстрировано струей из огнетушителя в физиономию боксера Кличко, как только стало понятно, что он метит в кресло, коль скоро так зациклен на досрочных президентских выборах.

Представитель России в ЕС Владимир Чижов, 24 января по телемосту советовавший западным политикам не лезть на Майдан, предупреждал, что если вначале там доминировали флаги ЕС и лозунги об евроинтеграции, то теперь «флаги там другие – красно-черные». Намеренно или случайно дипломат привел одних европейцев в недоумение, других в смущение. Так уж совпало, что красно-черный флаг использовала Украинская повстанческая армия, имевшая дело с нацистами, а с другой стороны, на современном общепринятом политическом жаргоне «черно-красной» называют победившую в Германии коалицию ХДС и СДПГ…

Единственный депутат германского бундестага украинского происхождения Андрей Гунько высказался без двусмысленностей: «Кличко поет в унисон с неонацистской частью оппозиционного движения, которая уже несколько недель проводит насильственные акции и уже открыто ставит под сомнение его лидерские амбиции Кличко. Их бы больше устроил «свой» предводитель, чтоб управлять яростью народа. Правительство

Меркель несколько месяцев заявляло о поддержке оппозиционных партий, в том числе неонацистской «Свободы». Теперь в правительстве говорят, что имели в виду только мирных демонстрантов. Хотя внешнеполитическое ведомство Германии и фонд Конрада Аденауэра уже давно подстрекали оппозиционные движения Украины к тому, чтоб образовать комфортное для себя правительство».

Трудно себе представить, чтобы канцлер была в большом восторге от подобной ситуации. Интересно, что агитаторы за евроинтеграцию, преобладавшие на «первоначальном» Майдане, еще до отказа Виктора Януковича подписать Соглашение об ассоциации подозревали Ангелу Меркель в том, что она втайне ставит препоны на «шляху до Европы» и предпочитает закулисную сделку с Путиным «на двоих» — промелькнул даже образ «договора Лаврова-Вестервелле» по аналогии с договором Молотова-Риббенртропа. Более того, преемник Гидо Вестервелле на посту главы МИД Германии, Франк-Вальтер Штайнмайер, имеет репутацию лояльного к России политика, как и другой социал-демократ – новый куратор российского направления германской внешней политики Гернот Эрлер. За эти назначения немецкое правительство уже успело получить «выговор» от бдительных американских обозревателей и экспертов. Причем у них был дополнительный повод для геополитической ревности: в ответ на незаконное кибервторжение американцев немецкая сторона тормозила создание вышеупомянутой  Трансатлантической зоны свободной торговли…

 

ПО ТУ СТОРОНУ СМЕНЫ ДЕКОРАЦИЙ

К саммиту Россия-ЕС, в повестке дня которого энергетический конструктив сменился геополитическим раздраем, спичрайтеры Владимира Путина (лучше поздно, чем никогда) подготовили справку об идейных приоритетах «изменившегося Майдана». Очевидно, они не поленились изучить ультраправую блогосферу и в частности, веб-творчество  Украинского национального союза (УНС), руководимого Голутвянским-Кесарем. Из которого легко убедиться, что тот элемент коктейля, который в программных документах именуется «национализм», не тождественен утверждению превосходства украинцев над «москалями». Я бы даже сказал больше: к рядовым москалям у ультраправых бунтарей претензий вообще нет.

Цитирую с веб-страницы УНС в сети «ВКонтакте»: «Каждая черная мразь умрет. Власть белым. Оставайся белым. Мы должны сохранить настоящее нашего белого народа. Обеспечить будущее наших белых детей». Я считаю необходимым заметить, что написано это по-русски, так как для русской улицы ряды «правого сектора» не закрыты. Аббревиатура «СС» в названии организации «Парни СС» расшифровывается как «славянское сопротивление». Речь идет о «сопротивлении» не только олигархам местным и москальским: до «изменившегося майдана» пацаны разминались на митингах против нелегальной иммиграции. Короче, против «черных». И было бы странно, если бы в таком деле у них не нашлось сочувствующих далеко за пределами славянства. И вполне логично, что уже в 2012 году на базе УНС была провозглашена Международная национальная ассамблея. И столь же логично, что 20 января, как только в «самоуправляемом» Мариинском парке зачадили автопокрышки и вознеслась двухметровая катапульта для метания «коктейля Молотова» в милицию, по восточноевропейским социальным сетям пронесся клич поддержать Майдан, адресованный фанатским группировкам. Тоже – так уж повелось, и довольно давно — близким к «фа», а не к «антифа».

Расовая зацикленность «изменившегося Майдана» была уже замечена многими экспертами, в связи с чем в отечественных СМИ зародилось воодушевление вкупе со злорадством: возрадовались: дескать, вот тут-то Майдан и прокололся, сейчас Запад им надерет по заднему месту, а Янукович, даже если примет жесткие меры, удет признан-де меньшим злом – по аналогии с Аль-Каидой и Асадом в Сирии. Этот восторг проник даже в эфир либерального РБК-ТВ.

Свастики, руны и бандеровские песни про отпор жидобольшевикам были действительно замечены в Германии. Больше того, послужили поводом для политических «подколов». Член комитета бундестага по делам ЕС украинец Андрей Гунько напомнил в интервью Die Welt: «Внешнеполитическое ведомство Германии и фонд Конрада Аденауэра уже давно подстрекали оппозиционные движения Украины к тому, чтоб образовать комфортное для себя правительство. Теперь они готовы пожинать плоды пакта с фашистами». «Черно-красная коалиция» была искренне смущена соседством Кличко на трибуне Майдана с Олегом Тягнибоком – который, как припомнил Юлиан Феттен с телеканала N-TV, в мае прошлого года встречался с лидерами непарламентской Национал-демократической партии Германии. Тем не менее симпатий к Майдану в западном истэблишменте не особо поубавилось: позиция правительства Германии отнюдь не совпадала с подходом Европейской народной партии, включая европарламентариев от германской ХДС.

Отечественный экспертный мэйнстрим возлагал еще большие надежды на осуждение украинских националистов Израилем. В самом деле, Олег Тягнибок и его партия «Свобода» были предметами неоднократного негодования израильских политиков и общественных деятелей. Но как и в Германии, в Израиле у них нашлись и поклонники. Публицист Гарик Мазор, член совета иудейского национального движения «Дом Давида», своих симпатий не скрывал: «Украина на сегодняшний день единственная страна в мире, народ которой вступил в открытую схватку с кремлевским империализмом. В свое время сионисты в борьбе за иудейскую национальную независимость, точно так же как и украинские националисты-патриоты открыто противостояли британским империалистам. Борьба была и открытой с оружием в руках и скрытой дипломатической. В какой-то момент сионистам для достижения государственной независимости пришлось пойти на компромисс и согласиться с разделом Эрец Исраэль, проведенным в 1946-48 годах. Очень похожая ситуация складывается сегодня и на Украине. История учит нас , что стремление народа к национальной свободе победить невозможно. Украинская партия Свобода стала сегодня той силой, которая и приведет украинцев к независимости. Мы выражаем свою полную поддержку украинцам, всем национальным силам Украины, партии Свобода и ее лидеру Олегу Тягнибоку».

И нельзя сказать, что такой братский привет смутил «майдановцев» Напротив, 18 января от имени Майдана в соцсетях был распространено обращение к евреям со следующим пассажем: «Современные украинские националисты (если не трогать одиозных высказываний) являются дружественными относительно евреев – и в первую очередь самого Израиля. Нам всем нужна свобода и равноправие, возможность быть собой, евреем или украинцем. У нас общий интерес – и мы надеемся, что еврейская община поймет это, и примет за основу отношение «Дома Давида», а не старые страхи. «Бригада войны» во властных коридорах Банковой решила использовать антисемитскую тему. Уважаемые евреи! Прошу вас, не поддавайтесь на провокации. Этот сценарий пишут на Лубянке! Помните, что только русские шовинисты черносотенцы выступали с антисемитскими призывами».

Под «использованием антисемитской темы», которое авторы послания приписали Банковой (то есть администрации президента), подразумевалось избиение двух учащихся киевской ешивы, одного из которых доставили в синагогу без сознания в результате кровопотери. Первое нападение произошло еще 11 января, но целую неделю обычно чуткая община хранила молчание, заговорив лишь поле того, как о происходящем стало известно президенту Европейского еврейского конгресса Вячеславу Кантору. Но и после этого пресс-секретарь еврейской общины Одессы Болеслав Капулкин развеял «старые страхи»: «Я сомневаюсь, что здесь есть политический подтекст. Сейчас такая ситуация в стране, что маловероятно, что представители каких-либо политсил будут бегать по Киеву и выслеживать евреев. Эти нападения (в Киеве) были подготовлены. Но отмечу, что никаких политических лозунгов при избиении евреев не звучало».

Утром 22 января, когда неустановленное лицо, неизвестно откуда узнав мобильный телефон днепропетровского активиста Сергея Нигояна, попросило его придти к зданию библиотеке Академии наук, где его и ожидали четыре пули из охотничьего ружья, политических лозунгов тоже не звучало. Однако политический смысл был с ходу найден. Солист группы «Океан Эльзи» Святослав Вакарчук ударился в лирические параллели на тему этнических (и не только) меньшинств: «Когда-то армянин Параджанов снял фильм, который стал символом украинцев. Сегодня армянин Нигоян отдал жизнь, которая стала символом Украины».

В тот же день, впрочем, выяснилось, что шанс получить приглашение под охотничий залп имел не только Нигоян – как выяснилось, поклонник армянской террористической сети ASALA. Не успело еще тело Нигояна остыть, как известный либеральный публицист Виталий Портников, накануне уличенный в нетрадиционной ориентации, сообщил, что сбежал из Киева в Варшаву, поскольку некие сочувствующие из Москвы предупредили его, что он может стать в этот день «вторым Георгием Гонгадзе», Через пару часов Портникову в Варшаве, очевидно, «вкрутили мозги», и в интервью «Радио Свобода» он поспешил уточнить, что в жертвы его назначили режиссеры не революции, а наоборот, диктаторского режима.

Любопытно, что этого либерального публициста, ранее столь же далекого от национально-культурной тематики, как Валерия Новодворская или Виктор Шендерович, 4 января – когда он еще не был осведомлен о своем предназначении ритуального животного, прорвало текстом религиозного содержания:

«Украинские конфессии за последние недели пережили настоящее чудо единения пастыря и паствы… В дни испытаний храм – это убежище. И только от самих священников зависит, смогут ли они спасти авторитет церкви или же оставят ее на цивилизационных задворках в качестве домашнего храма цинично богобоязненной номенклатуры. Украинские священники спасли. Я многие годы писал о патриархе Филарете как об искушенном церковном политике, но когда Михайловский собор в центре Киева стал убежищем для избитых молодчиками из “Беркута” студентов, а потом его колокола драматично звонили в ночь второй попытки разгона Майдана, я понял, что церковная политика уступила место пастырскому подвижничеству. Так будут писать историки и они о другом престарелом пастыре, кардинале Любомире Гузаре, и о находящемся на одре болезни митрополите Владимире… Я верю в чистоту помыслов священника, стремящегося приободрить верующих и неверующих. Иудеи, празднующие свои главные дни вне Израиля, хорошо понимают, что это такое – праздник внутри тебя, тихий огонь сопричастности, который важнее ритуала. Именно поэтому для меня так опасен бездушный ритуал, за которым нет этого едва заметного огня. Возможно, это новое Рождество из Киева рано или поздно придет в Москву, придавленную чиновничьим государством, чиновничьим безверием и чиновничьей церковью с ее надуманными проблемами и заменившей веру вычурностью холодного ритуала. В конце концов, один раз в истории так уже было».

Прорыв религиозного сознания в нетрадиционном теле с коротким либеральным умишком можно было бы считать чудом, и так бы и сказали пресловутые историки, если бы портки Портникова выдержали перспективу самопожертвования ради «изменившегося» Майдана. Но поскольку этого не произошло, вряд ли можно считать чудом и кассандровское предвидение дня 19 января, который уже записывают в исторические анналы как «крещенскую ночь».

Вы все поняли? Есть «первоначальный» Евромайдан, уповающий на всем известные «европейские ценности», абсолютно конгруэнтные прогрессивным ценностям Демократической партии США. И есть «изменившийся» Евромайдан, на котором из этих ценностей присутствует на заднем плане только «интегральная экология», а все остальное соответствует не набору Демпартии, а… догадайтесь с одного раза, чему?

Напомню самый чистый образец из всех известных нашей аудитории революционных суррогатов – день «революции роз» под новым, откуда-то взявшимся, флагом с крестами, приуроченный к дню Святого Георгия. Тогда немэйнстримные грузинские оппозиционеры вроде Шоты Нателашвили подумали было, что Св.Георгий – это Джордж Сорос. А оказалось – Джордж Даблью Буш с неоконсерватором Диком Чейни впридачу.

Как раз когда публициста Портникова потянуло на крестоносную тему, с вкраплениями лирики еврейского изгнания (тема Крещения столь же дорога американским протестантам-фундаменталистам, в обилии импортированным на Украину к 2004 году, как и тема защиты Израиля), в рядах украинской парламентской оппозиции стали происходить специфические брожения. Анатолий Гриценко, министр обороны при ставленнике революции 2004 года Викторе Ющенко, стал так хамить лидеру «Батькивщины» Арсению Яценюку, что был выставлен за двери фракционного заседания. Он же оказался единственным парламентарием, показательно покинувшим Верховную Раду после «протаскивания диктаторских законов» 16 января. И он же был признан наиболее воинственными публицистами «крещенской фазы» одним из подлинных лидеров революции – в противоположность прежде всего Яценюку.

На «первоначальном», «прогрессивном», «демпартийном» Майдане самый большой оргресурс был за Яценюком: именно с ним еще в марте 2012 года заключили контракт ветераны «белградской весны» во главе с сотрудником Национального демократического института США Марко Ивковичем. В крещенскую ночь Яценюк оказался совершенно не при делах, тщетно призывая к мирному диалогу. Что и зафиксировала организация «Автомайдан», признавшая единственным «правильным» парламентским лидером Виталия Кличко. «Автомайдан», как пишут авторы украинских досье на «грантоедов», был изначально проектом, финансировавшимся отдельно от других. Что касается самого Кличко, то из всех партийных вождей нового поколения он один демонстрировал политическую солидарность с Михаилом Саакашвили после событий лета 2008 года. А его первый визит в США, буквально сразу же после создания партии УДАР, ознаменовался встречей с сенаторами-республиканцами Маккейном и Грэхемом.

«Правый сектор» настолько не переносил Арсения Яценюка, что на Майдане его на всякий случай отгораживала от «парней СС» цепочка из ветеранов-афганцев. И неудивительно: он был из другого «муравейника».

О «терках» между партией «Батькивщина», «доверенной» Яценюку на время заключения Юлии Тимошенко, и партией УДАР Виталия Кличко писали давно. Самым показательным был эпизод с внесением именно депутатом от «Батькивщины» проекта поправки в Налоговый кодекс, не допускающий лиц, имеющих вид на жительство и основной заработок за рубежом. «Мишень» мгновенно узнал в самом себе Виталий Кличко, имеющий вид на жительство в Германии и платящий налоги там же, а также в США, но не на Украине.

Впрочем, в самой «Батькивщине» завелись «засланные казачки». 12 декабря на вакантное место во фракции от Волынской области  был избран писатель из Черкасс Леонид Даценко. И с ходу заявил, что Яценюк заинтересован в том, чтобы Тимошенко никогда не вышла волю, дополнив описание Арсения Петровича характеристикой «жидок». А также добавил, что на экс-вице-премьера Александра Турчинова, ближайшее доверенное лицо Тимошенко, «еще больше материалов» о сомнительных связях. Когда вскорости после этого Волынская организация партии УДАР в полном составе вышла из партии, это было расценено как «ответный удар Яценюка». Хотя повод состоял в появлении в Сети скандального порновидео с участием публициста Портникова. «Гомосексуализм и педофилия несовместимы с религиозными и нравственными традициями Волыни», — сообщала возмущенная парторганизация. Вряд ли Арсений Петрович согласился бы портить себе репутацию в Европе такой рискованной «подставой». Скорее можно было заподозрить в интриге против Кличко некую «третью силу».

О «третьей силе» еще 2 декабря сообщала Financial Times. В статье о перспективных лидерах Майдана называлось не три фамилии, а четыре. Четвертым был экс-министр экономического развития, экс-глава МИД, владелец холдинга «Укрпроминвест» Петр Алексеевич Порошенко. Накануне он «обозначился» на Майдане, 12 декабря посетил Брюссель, где беседовал с экс-главой Европарламента Эльмаром Броком, а 13 декабря его принял в Вашингтоне сенатор Джон Маккейн. Эта встреча состоялась как раз за день до прибытия самого Маккейна в Киев, где сенатор счел нужным пообщаться не только с оппозицией, но еще с какой-то целью – с главой Совета нацбезопасности Украины Андреем Клюевым. Осталось неизвестным, что именно сенатор-республиканец хотел донести до Клюева. Факт состоит в том, что то же самое агентство INSIDER, которое активно занималось пиаром Петра Порошенко, собирало компромат на Андрея Клюева и его семью.

Пиар Порошенко расцвел пышным цветом в канун «крещенского бунта». И именно Петра Алексеевича называли главным спонсором «Правого сектора». Хотя еще недавно пределом его амбиций считался пост мэра Киева, 14 января информагентства со ссылкой на INSIDER сообщали: «Порошенко якобы договоривается с Кличко о поддержке лидера УДАРа на будущих выборах (президента) в обмен на должность премьер-министра. Его соратник Игорь Грынив подчеркивает: Порошенко и Кличко действуют на одном электоральном поле. По его словам, оба политика пользуются поддержкой не только в центральных областях страны, но и в восточных и западных. Понятное дело, Кличко будет делать все, чтобы создать тандем с Порошенко. Такой союз выглядел бы очень мощно. Слухи о союзе с Кличко выгодны и Порошенко. Ведь в таком случае, как минимум, до активной фазы президентской кампании лидер УДАРа продолжит аккумулировать на себе поток негатива со стороны конкурентов. В то же время Порошенко будет оставаться в тени самого рейтингового из глав оппозиционных фракций. И если ЦИК не зарегистрирует Кличко кандидатом в президенты, он (Порошенко) попробует завоевать его электорат…»

Пиарщики не скрывали, что Петр Порошенко и «Батькивщина» — две вещи несовместные. Действительно, именно из-за Петра Алексеевича случился раскол в «оранжевой» команде осенью 2005 года, когда Юлия Тимошенко была вынуждена оставить пост премьера. И хотя Петр Алексеевич на словах хлопотал об ее освобождении, его телекомпания «Пятый канал» блокировала все новости, связанные с опальным экс-премьером. И как раз потому, что «Пятый канал» был самым энергичным ньюсмейкером Майдана, иностранной аудитории казалось, что о Юлии Владимировне Майдан просто забыл. «Сдержанно относятся к Порошенко и соратники Олега Тягныбока», — сообщал INSIDER. Действительно, лидер «Свободы», как ни парадоксально, чаще появлялся в компании умеренного Яценюка. При этом «Свобода» и «правый сектор», несмотря на схожесть фразеологии, на Майдане мало соприкасались. «Свободу», как и электорат «Батькивщины», тренировали ребята Ивковича. «Свободу», как и «Батькивщину», «крещенский бунт» застал врасплох.

По существу за фасадом политической демагогии вырисовывались контуры двух явно несовместимых группировок. 31 января, когда «афганцы» и «Правый сектор» вдруг согласились на «сепаратные переговоры» с силовиками об освобождении всех заключенных и выполнении принятого Радой закона об амнистии, в события пытался вмешаться Александр Турчинов – на что представитель Афганцев Олег Михнюк раздраженно заявил, что экс-вице-премьер в правительстве Тимошенко «пытается приватизировать Майдан». Неожиданно «смягчение» «Правого сектора» совпало с Мюнхенской конференцией по безопасности, где украинскую оппозицию представляла уже видоизмененная «тройка» — Яценюк, Кличко и Петр Алексеевич Порошенко.

В ту пору, когда Александр Турчинов руководил Службой безопасности Украины, его пресс-секретарь Станислав Речинский накопал на Порошенко компромат, который был выложен на портал ORD. Рассказывалось, что Петр Алексеевич имеет связи с крупными контрабандистами оружия, которое поставлялось в горячие точки, в частности в Сербию и в Абхазию. В качестве одного из бизнес-партнеров назывался советник Виктора Ющенко по международной торговле, гражданин Сирии Юсеф Харес. Эти подробности циркулируют на многих сайтах и разумеется, не могли не доходить до западных спецслужб. Как и фото его особняка в стиле Белого Дома, только с большим числом колонн. То ли эти сведения не были приняты всерьез, то ли связи Петра Алексеевича в Одессе и на Днестре, в Белграде и Сухуми представляли интерес для внешних лоббистов, а в антикоррупционной борьбе для него, в отличие от членов семьи Януковича, делается особое исключение. А эмоции либеральной молдавской организации PRO EUROPA, на досье которой ссылался Речинский, этих внешних лоббистов ничуть не интересуют.

Почему? Потому что эти внешние лоббисты – не pro-Europa, а совсем наоборот. У организации «Тризуб», проводник (председатель) которой Дмитро Ярош выступает от имени «Правого сектора», очень интересный перечень союзников по  антиимпериалистической борьбе. Он приведен на их портале «Бандеровець» вот таким столбиком:

Австрія

Білорусь

Болгарія

Грузія

Естонія

Ірландія

Іспанія

Італія

Кавказ

Каталонія

Країна Басків

Курдистан

Литва

Мексика

Ольстер

Палестина

ПАР

Татарстан

Угорська революція 1956 року

Україна

Урал

Франція

Хорватія

Чилі

Шотландія

Японія

Квебек

Вот такой коктейль. Сербии с Абхазией здесь нет. Есть те, кто в них стреляет. Частным поставщикам оружия в таких случаях бывает все равно. Зато есть Курдистан (мина под сразу две империи), Кавказ, Урал и Татария.

Потому что главное, чтобы империй не было. И в том числе ЕС. Как это так – антиевропейцы на Евромайдане? А они появлялись, между прочим, и на Майдане 2004 года. Одна из западных структур, поддерживавших тот Майдан, имела на своем сайте флаг ЕС, на котором звезды соединялись в колючую проволоку.

Правда, если быть последовательным борцом с «західним ліберально-космополітичним імперіалізмом», то следовало бы вместе с Квебеком подумать, например, о Техасе. Но это слишком смелая мысль для «тризубцев». У них даже на Трансильванию смелости не хватает. Впрочем, в тексте М.Михновского «Украинские этнические земли и границы» упоминается с досадой, что «чимало етнічних українських земель було включено до складу Польщі, Чехо-Словаччини, Угорщини, Румунії». Это на запад. А на восток — Ставрополь, Майкоп и Краснодарский край до Геленджика. А вы думали, Сочи – исконно черкесский город? Отнюдь нет. Украинский.

Польская пресса на претензии «Тризуба» с компанией уже отреагировала, поинтересовавшись у партии Качинского, как же ее угораздило поддержать таких гопников. Католики оторопело молчат. Есть от чего оторопеть: в коктейле на портале «Бандеровець» присутствуют: присяга рыцаря-тамплиера; цитаты из Фомы Аквинского; статьи об Opus Dei, тевтонах и мальтийцах («Тризуб» также считает себя орденом); очерк о крестовых походах -  и тут же документы Чеченской Республики Ичкерия, включая наставления амира Хаттаба; и тут же советы бойцам по самомассажу энергетических точек на кистях рук (точка «хэ-гу») и в промежности (точка «хуей-ін» — я прошу прощения, так написано).

Но и «Тризуб» бледнеет перед громадьем планов Социал-Национальной ассамблеи: она требует национализации земли и недр, жесткого протекционизма в сельском хозяйстве, создания аэрокосмических сил, возвращения Украине статуса ядерной державы… Если еще никто в Еврокомиссии не упал в обморок, продолжим: «Ведущими приоритетами Великой Украины будет создание под эгидой Киева Центрально-Европейской конфедерации – блока стран, расположенных в треугольнике Балтика-Балканы-Кавказ, что обеспечит доминирование на евразийском континенте с установлением контроля над всеми важными транспортным и трубопроводными артериями. Следующим шагом будет присоединение западноевропейских стран, поочередно вызволенных из-под диктата демолиберализма и финансового капитала. Потом включить треба уже европейскую конфедерацию России. А на Ближнем Востоке Великая Украина будет опираться на сотрудничество с антисионистской державой Иран, породненной с европейской цивилизацией культурно и частично расово, и располагающей ресурсами, необходимыми для украинской промышленности».

Это вам не «хэ-гу». И даже не интегральная экология, которой пропитаны тексты структур-партнеров. Майдан борется с российским и китайским империализмом, отдельно взятый «Тризуб» — с империализмом вообще, а социал-националисты за что? Правильно, за Четвертый Рим. О котором в 1991 году писалось в журнале «Державнiсть», который в Львове финансировал фонд «Видроджэнне» Джорджа Сороса.

Тот же фонд до настоящего времени финансировал издание популярной газеты «Наши грошi», где разоблачались олигархи и чиновники в партнерстве или попросту знакомстве. Да и вообще любых предпринимателей. Кроме тех, кого поддерживал фонд АСВА Александра Данилюка и учрежденная на его основе организация «Спiльна справа» («Общее дело»). Она поначалу была «зачинщиком» так называемого Налогового майдана, а к Евромайдану выросло в самостоятельного игрока, который обитал рядом с «Правым сектором» отдельным лагерем. Праворадикальных лозунгов «Справа» на самом деле не выдвигала. Другое дело, что с Данилюком дружил Павел Нусс, участник пиара Петра Порошенко и известный исполнитель политических заказов – в том числе прицельно против Юлии Владимировны.

27 января «правозащитные юристы» взяли и оккупировали три здания министерств. Этот эпизод забеспокоил многих западных либеральных авторов. Саймон Шустер в журнале Time забил тревогу о том, что «бандиты» (thugs)  правого толка, дескать,  перехватывают на Майдане инициативу у либералов. К либералам он отнес, как ни странно, и «Свободу». А к правым радикалам – организацию «Общее дело».

Казалось бы, совсем запутался американский автор: Сорос же на Западе считается спонсором левых! Но это на Западе. А в Восточной Европе, в Средней Азии, в Центральной Африке он везде — и слева, и справа. По меньшей мере со времен альянса с Габсбургами по осуществлению «бархатных революций».

Правда, не успели западные обозреватели осмыслить происшедшее, как супруга Данилюка вдруг устремилась в аэропорт «Борисполь» со своими чадами. И при посадке на чартерный рейс стоимостью 25 000 евро предъявила британские паспорта. А потом некими партизанскими тропами с Украины бежал и сам Данилюк – тоже в Лондон.

К этому времени в сети уже тиражировалась видеозапись, из которой следовало, что активист «спалился», и не один, а с куратором. Блоггер Алекс Вербенко уже 28 января огласил текст SMS, который Данилюк получил накануне: «Здравствуйте, Александр – еще раз спасибо за встречу с нами вчера. Я слышал, что кто-то от оппозиции добивался от вас освобождения Министерства юстиции? Есть ли правда в этих слухах?? Проверьте, чтобы здание было надежно защищено (достаточно ли баррикад?) У меня нет доступа к этому телефону в моем офисе, но я буду периодически проверять. Да, и звоните свободно на мой городской телефон (044-521 – 5238) (посольство США). Спасибо. Тим». Согласно комментарию СБУ, автором SMS был второй секретарь политического отдела посольства Тимоти Пергальски, а гонорар от его офиса на захват одного министерства составлял 200 тысяч долларов.

Три дня спустя последовало не менее скандальное разоблачение. Предводитель «Автомайдана» Дмитрий Булатов – который, как сообщалось в мировых СМИ, восемь дней подвергался пыткам – был также вынужден стремительно отправиться якобы на лечение в Литву, поскольку тоже был разоблачен. Активистка движения «Спасти Киев» Ксения Шкода сообщила: «Все это время Булатов находился на одной из дач миллионера Юрия Зозули, расположенной в Киеве в микрорайоне «Русановские сады» по ул. Спортивная! Этот увеселительный комплекс с баром, сауной и прочими атрибутами именуется «Зозулино гнездо»! Его там видели, он там был! В этот период времени это «гнездо» посещал Анатолий Гриценко – друг и приятель Зозули и Булатова! Просьба к следователям МВД и ГПУ в полном объеме остановиться на версии инсценировки, допросить Гриценко и Зозулю, установить личности, входящие в близкий круг Зозули и, наконец, поставить точку в гнилом фарсе гнилой чмОППОзиции!».

Это было 2 февраля. В этот день из Мюнхена возвращался покровитель Гриценко, Данилюка и «Правого сектора» Павел Алексеевич Порошенко. Целый хор обозревателей и экспертов твердил: Запад якобы достиг консенсуса: премьером «делают» Петра Порошенко. Более того, эксперт Berta Communications Тарас Березовец утверждал 2 февраля, что кандидатура якобы согласована и с Москвой. В это время Петр Алексеевич через депутата Рады Давида Жванию усердно продвигал вопрос о возвращении к конституции 2004 года – то есть к политическому устройству, в котором реальная власть принадлежит премьеру. А лидеры «Правого сектора» от внесистемных действий внезапно захотели перейти к внутрисистемным. То есть к созданию новой, радикальной, но легальной партии.

А сенатор Джон Маккейн 2 февраля с трибуны Мюнхенской конференции «троллил» клеймил не только Москву, но и госсекретаря Джона Керри. «Наш госсекретарь носится туда-сюда, как заяц-энерджайзер», — подтрунивал свысока республиканец-экспансионист. А затем от иронии легко переходил на осуждающий тон: «Я считаю позором тот факт, что мы пригрозили оппозиции прекратить ей помогать, если она не направит делегацию в Женеву! Так нельзя работать с людьми». Речь шла не об украинской оппозиции, а о сирийской. Пока что о сирийской.

 

НАПРАВЛЕНИЯ ГЛАВНЫХ УДАРОВ

«Похоже, на днепровских берегах будут выяснять отношения не только украинские, но и американские кланы», писал автор этих строк в начале декабря в статье «Пидманула, пидвела» для «Санкт-Петербургских ведомостей». Республиканская партия США к тому времени подобрали себе наконец компромиссного кандидата на 2016 год, которого зовут Тед Крус – об этом, а вовсе не о бюджете, был изматывающий спор в Конгрессе в сентябре. Кстати, этот кандидат публично отстаивает ценности семьи, одобряет движение против абортов, ратует за смягчение экологического и ужесточение иммиграционного законодательства в США. А также, что естественно для республиканца – за опережающее развитие ВПК и за свободную торговлю личным оружием.

Две американских партии традиционно начинают выяснение отношений за два года до выборов. Но я не догадывался, что выяснение отношений так быстро достигнет экстремума, причем не только на днепровских берегах. Не догадывался потому, что слишком уверенно держалась буквально до последних недель команда Джона Керри.

Команда Керри внушала уверенность правительству Ирана в снятии санкций и приглашала Иран на «Женеву-2», а на недовольных просаудовских оппозиционерови впрямь покрикивала.

Команда Керри осторожно допускала, что Башар Асад может остаться у власти в Сирии, и это мнение дублировали самые авторитетные эксперты по Сирии, включая уроженца Саудовской Аравии Джошуа Ландиса.

Команда Керри предъявила правительству Израиля план создания палестинского государства в границах 1967 года, и этот план предусматривал право палестинцев на самостоятельную разработку недр и на Западном берегу Иордана, и – после разрешения внутрипалестинского конфликта – на шельфе сектора Газа.

Команда Керри рассчитывала на благополучное подписание Соглашения по безопасности в Афганистане, где Хамид Карзай подписывал трехсторонние соглашения с Ираном и Индией по использованию контейнерного порта Чабахар…

Столь же уверенно, если не сказать самоуверенно, чувствовала себя российская дипломатия. Считалась вполне реалистичной игра на двух досках сразу – с Тегераном и Дамаском, с одной стороны, и с треугольником Саудовская Аравия-Израиль-Египет с другой. Считалось вполне безопасным делом принимать Армению в ТС вопреки несовпадению реальной и признанной географической восточной границы. Считалось даже уместным «дергать за усы» Пекин, заигрывая с Токио и Вьетнамом. Это поведение подкреплялось первым местом по влиянию, которое щедро присваивали Владимиру Путину один западный рейтингист за другим.

Эту уверенность подточил первоначальный, «проевропейский» Майдан, после которого лидеры западных стран стали друг за другом отказываться от посещения Олимпиады.  «Эпидемии» бойкота не подвергся президент Швейцарии Ули Маурер. Зоркие украинские обозреватели тут же вывели штрейкбрехера-швейцарца на чистую воду: дескать, как раз в Швейцарии зарегистрировал свои зарубежные активы «Газпром», спрятав их от европейского антимонопольного расследования, и там же осели активы «Роснефти» и «Башнефти», и само собой, «Росукрэнерго»… Однако Швейцария крупно подыграла не только нашим нефтяникам, но и команде Керри: она приостановила действие запрета на торговлю ценными металлами с Ираном, а также ослабила ограничения, связанные с транспортировкой и страхованием нефтепродуктов из этой страны.

Следующий звонок для России прозвучал 29 декабря – в Волгограде. Нельзя сказать, что он не был принят всерьез. Но так или иначе, он был списан на региональных экстремистов, благо на тот момент никто в нем не признался. А намеки радио «Свобода» на тему о том, что против губернатора Боженова, которому на выборах якобы помогал дагестанский бизнес, сработали какие-то наши же персонажи в погонах, воспринимались в порядке вещей – как очередная инсинуация. Однако день в день с украинским Крещением, и день в день с приглашением Ирана на «Женеву-2», общественность дождалась автографа от организации «Ансар ас-Сунна». Дождалась и не очень поверила. «Скорее всего, эта организация не имеет к теракту никакого отношения», — успокаивал портал РБК. Западные обозреватели думали иначе, но их было легко и уместно заподозрить в «торговле страхом», благо это делается накануне Олимпиад последних 20 лет практически регулярно.

Вообще-то «Ансар-ас-Сунна» — брэнд организации «Ансар аль-Ислам», использовавшийся в 2003-2007 годах, в пору оккупации Ирака. Если не полениться и покопаться в ее истории, мы найдем там немало парадоксов. Сама она известна диверсиями с сотнями жертв и похищениями с пытками и обезглавливаниями, однако ее духовный лидер Мулла Крекар, этнический курд и при этом суннит, с 2002 года по сей день обладает статусом беженца в Норвегии, а все его семейство – гражданством. Много раз и норвежские политики, и премьер Ирака, и премьер Иракского Курдистана,  который не в лучших отношениях с премьером Ирака, требовали привлечь его к суду за моральную и материальную поддержку терроризма. Но несмотря на то, что он включен в «черные списки» и в Вашингтоне, и в Лондоне, и даже в Канберре, он всякий раз чудесным образом избегал суда. Даже в 2009 году, когда призвал в интервью арабскому телеканалу воссоздать Халифат, а главой его сделать либо великого Усаму бин Ладена, либо Айзмана аз-Завахири, либо афганца Гульбеддина Хекматиара. И только в 2012 году его наконец приговорили к пяти годам (тут же сокращенным до 2 лет 10 месяцев) за угрозы убийством бывшему норвежскому министру Эрне Содберг. При этом без лишения статуса беженца – как лица, будто бы пострадавшего от Саддама Хусейна.

Чудо неуловимости, которой пользуется мулла Крекар, упало, конечно же, не с неба. В 2002 году, когда его арестовали в Нидерландах, с ним провели длительную беседу офицеры ФБР, и только после этого он получил свой статус беженца. А когда в Белом Доме его записали было в связные «Аль-Каиды», на президентский стол лег доклад военной разведки (DIA), где объяснялось, что это не так. Три года спустя военные записали его организацию в «умеренные» и якобы враждебные пресловутой «Аль-Каиде», и даже глава Пентагона неоконсерватор Дональд Рамсфилд не скрывал, что его подчненные, что вел тайные переговоры с группировкой, официально занесенной в списки террористических организаций.

А что касается Гульбеддина Хекматиара, который с кем только не знаком, то он как раз призвал свой актив участвовать в афганских выборах. И вот ведь совпадение – как раз в этот день было совершено покушение на Исмаил Хана, экс-губернатора провинции Герат, хорошо знакомого иранской команде Хаттами (пересевшей в правительственные кресла при Хасане Рухани). Это был сюрприз для Джона Керри, причем далеко не первый за этот месяц.

По мере приближения к «Женеве-2», к российской Олимпиаде и к афганским выборам сюрпризы сыпались на Керри один за другим. Накануне Нового года президент Франции Франсуа Олланд заключил в Эр-Рияде «сепаратную» — то есть в интересах французских производителей – сделку по снабжению оружием ливанской армии за счет саудитов. Стороной сделки в Ливане является партия Саада Харири, враждебная шиитам и друзам и в то же время имеющая неформальные связи с нынешним руководством Пакистана. После чего неустановленные лица убивают одного из влиятельных соратников Харири, это убийство в израильской прессе приписывают «Хизбалле», а затем израильские ВВС совершают очередной налет на Газу. Воодушевленный «Ликуд» призывает премьера Израиля продолжать застройку Восточного Иерусалима, не слушая ни Вашингтон, ни Брюссель, а министр обороны Моше Яалон высказывает пожелание, чтобы Керри, опостылевший своими визитами, наконец получил Нобелевскую премию мира и оставил Израиль в покое.

Правая израильская пресса откровенно издевалась над хлопотами Керри над палестинским урегулированием, предрекая, что сделать на этом политический капитал ему не суждено. Но у главы Госдепа была головная боль посерьезнее – в Кабуле. И в тех же числах января он получает «удар в спину» от экс-главы Пентагона Роберта Гейтса, в «революционном» 2011 году публично не согласившегося с планами «арабской весны» для Саудовской Аравии и Бахрейна. Только теперь Гейтс поставил Госдепу подножку уже в самом чувствительном месте, рассказав в своих мемуарах, как в 2009 году Барак Обама и тогдашний спецпредставитель (и давний соратник Керри) Ричард Холбрук разработали операцию по отстранению от власти Хамида Карзая, окончившуюся «неуклюжим провалом». И это в то время, когда Госдеп обхаживает Карзая, пытаясь выклянчить у него подписание Соглашения о безопасности – то есть об условиях сохранения в Афганистане американского контингента! Но и это не все: 14 января о себе напоминают талибы. Сначала их пресс-секретарь после долгого молчания сообщает корреспонденту ВВС Джону Симпсону, что «Талибан» непременно сорвет афганские выборы, а двое суток спустя в строго охраняемом правительственном квартале Кабула в упор расстреливают группу работников ООН, включая двух американцев и одного русского. Символичнее всего – название ресторана «Ливанская таверна» и ливанское же происхождение самой статусной жертвы – представителя МВФ в Афганистане.

Еще 16 января Керри оказывал прямое давление на сирийских оппозиционеров-суннитов, именуя их людьми, которые «хотят переписать историю и замутить воду», Куда более добродушно он ввел себя с официальным Тегераном, представители которого были им лично приглашены на «Женеву-2». Но уже спустя несколько часов заместитель его же пресс-секретаря пояснила, что его «не вполне поняли», а 21 января сам генсек ООН, уже успевший отправить приглашение Ирану, «завернул» его обратно. В тот же день глава МИД Сирии Валид Муаллем просидел пять часов в греческом аэропорту по пути в Монтре. А генсек ООН, с которым у него на этот день была запланирована встреча, беседовал в это время не с ним, а наоборот, с саудовским ставленником Ахмедом аль-Джаброй.

Как раз в этот день, 21 января, на «шиитскую партию» свалился еще один сюрприз. Об этом смутно и скороговоркой упоминалось на гостелеканале «Россия-24»: в новостном эфире несколько раз с досадой было упомянуто про некие интриги государства Катар. Несмотря на то, что в интервью тому же каналу глава Института Ближнего Востока Евгений Янович Сатановский изобличил в интригах саудовского принца Бандара и уже по традиции свел все проблемы Ближнего Востока к семисотлетнему противоборству суннитов с шиитами. И поразительно совпал в своей логике с русскоязычным порталом «Иран.ру». Поскольку, что совсем неожиданно звучало из уст Евгения Яновича, смысл в Женеве, по его оценке постфактум, был бы только в том случае, если бы – как и настаивал Сергей Лавров – там сидели бы за одним столом иранцы с саудитами.

Так в чем же провинился Катар, о котором уже на следующий день забыли? Очевидно, речь шла о действительно совершенно неожиданном событии, которое Евгений Янович то ли не заметил, то ли не решился интерпретировать. 21 января в газете Guardian, а также на портале «Аль-Джазира», сообщалось о некоем докладе, представленном мировой общественности. Докладе, который один из его составителей сравнили много ни мало  материалами Нюрнбергского процесса.

Очередные параллели с Второй мировой войной были проведены влиятельным британским прокурором Джоном Крэйном, который готовил доклад вместе с двумя другими профессиональными обвинителями. Из трех соавторов доклада его имя, впрочем, наименее громкое. Куда более солидная фигура – автор, имя которого стоит первым – доктор Десмонд Лоренц де Сильва, рыцарь ордена Св. Иоанна Иерусалимского и член королевского Тайного совета. А в недавнем прошлом — специальный помощник генсека ООН Кофи Аннана, по его поручению успешно «уговоривший» премьера Сербии Воислава Коштуницу сдать в Гаагу всех сербских генералов.

Напомним, на пост премьера после свержения Милошевича претендовали либерал Зоран Джинджич и так называемый националист Коштуница, но Джинджича, на которого работала команда Института Эйнштейна, внезапно убили. Очень похожая история случилась после «революции роз» в Грузии: президентом давно рассчитывал стать постоянный клиент демократов, либерал до нетрадиционности Зураб Жвания, но когда правящие неоконсерваторы сделали ставку на мужлана и бабника Саакашвили, Зураба с партнером нашли угоревшими до потери пульса. Как раз сейчас продемократическое правительство Грузии подняло эту историю, и в ней вскрылись неожиданные подробности: обиженный Зураб перед смертью, оказывается, «стучал» по своей партийной линии не только на Саакашвили, но и на министра обороны Давида Кезерашвили, конкретно – на тему о скандальной теневой ракетной сделке правых республиканцев с иранцами в 2003 году.

Спецдоклад рыцаря да Сильвы и был тот лом, против которого у Джона Керри, не говоря о Сергее Викторовиче Лаврове, не оказалось приема. Нельзя исключить, что и заявка от «Аль-Сунны» была воспринята госсекретарем, как и покушение на Исмаил Хана, как персональное «предупредилово». И оба соавтора идеи «Женевы-2» вели себя на открытии «Женевы-2» довольно нервно. Керри отмежевался и от иранцев, и еще энергичнее от Асада, и вообще его будто подменили: как и летом этого года, он вдруг «перескочил» в партию войны. Дипломатическим влиянием саудитов это объясняться не могло: Керри гостил у короля 5 января, а не 17-го и не 21-го. То есть отнюдь не принц Бандар выбил из его рук магический меч, предназначенный для разрубания сирийского гордиевого узла. И внезапное освобождение Кезерашвили французами также вряд ли имеет отношение к суннитскому заговору. Это — для сведения особо подозрительных иранцев и особо ретивых отечественных иранофилов.

Десмонд Лоренц де Сильва, пэр Англии и сопредседатель Землевладельческого общества, преподает в колледже Св.Антония Оксфордского университета. Это учебное заведение – по существу высшая структура в интеллектуальном аппарате суррогатных революций как в Восточной Европе в конце 1980-х, так и в арабском мире. В это учреждение из Центра международных отношений Гарварда отправляли учиться Джина Шарпа. Из этого учреждения профессор Тимоти Гартон Эш ездил в Египет в гости к Гамалю аль-Банне. Здесь концентрируется исторически опыт британских международных операций, которые много веков были прежде всего идеологическими, а затем уже политическими. И такое понятие, как «право-левые операции», для этих специалистов – рутина. Благо такие операции инструментальны как для подрыва той или иной империи, когда-либо конкурировавшей с Британией, так и для стравливания империй между собой.

Источником информации для рыцаря де Сильвы было малоизвестное Сирийское национальное движение. Для разведывательных целей удобны и крайне правые, и крайне левые. Поэтому, когда глава русской редакции Deutsche Welle Уве Мантойфель сравнивает Украину с Сирией, это не паникерство, а констатация факта: здесь есть такая же «разница потенциалов» этноконфессиональной ментальности, как и на «перекрестке цивилизаций» Ближнего Востока, и она столь же легко электризуема. И по той же причине здесь проще, чем где-либо, задействовать одновременно городских ультралибералов и провинциальных ультраконсерваторов. И даже искусственно соединить их на ограниченном пространстве. Есть и третье сходство: в Сирии есть Банияс, Тартус и Латакия, а на Украине – порт Одесса, порт Ильичевск, порт Южный, не считая Николаева и Феодосии. В Сирии – исторически сложившиеся контрабандные маршруты в Ливан и Ирак, на Украине – столь же накатанные дорожки через Молдавию. В Сирии претендует на власть племянник сахарного короля, на Украине – сахарный король собственной персоной.

Многие сопоставления по тем или иным поводам конъюнктурно невыгодны игрокам политического процесса. Особенно если внешние игроки выбирают самый простой способ решения своих задач – или «ку», или «у», как в известной пьесе Шварца. Такой способ удобен для сиюминутных решений: чиновник, которому важно поставить «галочку» для отчета о проделанной работе, такой путь обычно и выбирает. Американцам-эпигонам такая логика более свойственна, чем британцам-стратегам, поскольку так устроена их политическая система. Если республиканцы уже близки к окончательному выбору, то в демократическом стане конкуренция между командами Хиллари Клинтон и Байдена-Керри в полном разгаре. А поскольку у Джона Керри много проблем и без Украины, то он предпочел здесь путь наименьшего сопротивления. А именно – соединить несоединимое из двух элементов – «своего», «продемократического» Арсения Яценюка и «чужого», но договороспособного Петра Порошенко.

Кто мог подсказать госсекретарю подобную комбинацию? Вряд ли он стал бы полагаться на одних лишь киевских экспертов, меняющих ориентацию с большей частотой, чем киевские политики. Он мог полагаться только на своих специалистов — причем таких, которые имеют прочные контакты и в своей, и в соперничающей партии, и в лондонских интеллектуальных кругах, и в московской дипломатической среде.

Посол США в Российской Федерации Майкл Макфол ездил в командировку в родной Стэнфорд в ноябре прошлого года. Его ближайшие коллеги принадлежат к обеим американским партиям. Коллеги-демократы реализуют свои способности и знания в продолжающей действовать с 2011 года программе «Технологии освобождения». Коллеги-республиканцы трудятся в Рабочей группе по энергетике, причем некоторые из них одновременно «стратегируют» в Институте анализа глобальной безопасности (IAGS) и в британском Джексоновском обществе. Сам же Майкл Макфол, как и его ближайший коллега по вышеназванным структурам, экс-глава ЦРУ Джеймс Вулси, принадлежит к так называемым «джексоновским демократам». Это неформальная фракция в Демпартии, позиция которой по международным вопросам почти тождественна республиканцам-неоконсерваторам. Во всяком случае для согласования надпартийного выбора удобной фигуры в чувствительном регионе «джексоновские» — самый удобный мостик. Тем более что по части теневых операций они также универсальны, то есть имеют выходы хоть на правых турок, хоть на левых курдов. В чем Керри с джексоновскими заведомо расходился – это в отношении с правящей коалицией Израиля. Но в украинском вопросе этатема была (или казалась) второстепенной. Хотя «после этого» не значит «вследствие этого», уместно зафиксировать то обстоятельство, что засветка фигуры Петра Порошенко в Financial Times имела место вскорости после командировки Макфола.

Опция казалась выигрышной во всех отношениях. Керри был заинтересован одновременно в продолжении своей роли «перезагрузчика» и в дипломатическом успехе своей команды. Если в регионе, заведомо чувствительном для Москвы, находится политическое решение, одновременно можно поставить две галочки, иными словами, и волки оказываются сыты, и овцы целы. С барского стола доставалось и насекомым: в кампанию Порошенко включился, например, столь почтенное киевское аналитическое учреждение, как центр Разумкова.

 

ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ

Как раз в то время, когда в мировых СМИ начали с особым усердием изощряться на тему Сочи карикатуристы и фотографы, Барак Обама демонстрировал решимость пойти навстречу европейским партнерам и залечить то «непонимание», которое возникло в связи с откровениями Эдварда Сноудена.

Однако европейские партнеры проявил неожиданное упорство. Переговоры по TTIP были отложены, а смена руководства АНБ европейцам показалась недостаточной. Столь солидное издание, как Süddeutsche Zeitung, заговорило на языке Владимира Жириновского: «Позиция США показывает, что борьба с терроризмом – только повод для шпионажа, в том числе  союзников».

Столь неожиданная жесткость имела политический подтекст. В текущем году меняются ключевые фигуры Евросоюза, а одновременно проходят выборы в Европарламент. На которых каждой партии по понятным экономическим причинам проще набирать очки на внешнеполитической тематике, а если касаться болезненных внутренних проблем, то опять же ссылаться на угрозы извне. О кризисе мэйнстримных партий не пишет только ленивый. Как и об обострившейся суррогатной конъюнктуре «фа»-«антифа».

Если всерьез говорить о противостоянии англосаксов и континентальной Европы, не заходя в мистику, то самым инструментальным средством подрыва как общеевропейской идентичности – в любой форме, «классической» или постиндустриальной – является метод право-левых операций. И когда привычное политическое пространство дополняется новой плеядой игроков, у которых на знаменах написан одновременно евроскепсис и антииммигрантский пафос, в европейском истэблишменте, политическом и финансовом,  возникает более серьезное беспокойство, чем от привычных уже истерик розово-зеленых.

Первая фаза украинского «Евромайдана» была поводом не только для критики «Русского империализма», но и для самоутверждения на киевской площадке действующих и потенциальных членов Европарламента от мэйстримного спектра – от ЕНП до «зеленых». Когда декорации сменились, зазвучали голоса об «угрозе Европе», исходящей от Украины. Специалисты из европейских институтов заглянули в программы украинских национал-революционеров и с ужасом обнаружили там буквальные перепевы тезисов собственных «фа». Перспектива выхода «Правого сектора» в легальный политический процесс в этом отношении выглядела более чем несвоевременной. Ведь эти люди, чего доброго, появятся и в структурах Совета Европы, и на трибунах «Восточного партнерства». И будут не заискивать, а требовать. Не стонать о нарушениях прав человека, а требовать особого отношения к своей, по их мнению, державной нации.

Не жаловаться на происки Москвы, а требовать немедленных военных действий. Они будут требовать всего и вся. И заражать других, очень похожих. Ответственный за Украину президент Польши Бронислав Коморовский взял на себя – а кому еще? – выражение позиции Брюсселя: «Невозможно сочетать между собой лозунги о европейской интеграции с ксенофобскими лозунгами, и невозможно получать поддержку польских соседей в европейском курсе Украины и при этом пропагандировать антипольские лозунги».

Утром 4 февраля в кресло украинского премьера должен был уверенно водрузиться Петр Порошенко. Вместе с оперативной корректировкой конституции предполагалось объявление досрочных парламентских выборов, раз и навсегда ликвидирующих «гнет» Партии регионов. Тем более что фракция ПР должна была расколоться по мановению рук влиятельных олигархов. Но не произошло ни того, ни другого, ни третьего.

Вместо этого на трибуну вышел Сергей Власенко, адвокат Юлии Владимировны Тимошенко, и зачитал ее письмо. В письме говорилось, что оппозиции не следует соглашаться на сделку с властью. И в том числе не обсуждать с нею возвращение к конституции 2004 года.

Никто не успел спросить у адвоката, как Юлия Владимировна, пребывая в изоляции, смогла так быстро сориентироваться в ситуации. Никто не успел спросить у олигархов, почему они не подчинились инструкциям Давида Жвании. Покуольку в это время фракция «Батькивщина» объявила о том, то лишает Арсения Яценюка права выступать от ее имени. Об этом объявил Александр Турчинов, верный оруженосец Юлии Тимошенко.

Встревоженный Кличко заспешил к Януковичу. И получил ответ: конституцию мы, может быть, и переделаем, но для этого потребуется полгода. А досрочных выборов парламента не будет. Не будет – потому что нецелесообразно.

Ранее судимый Павел Нусс, уже освоившийся в роли рупора Петра Порошенко, немедленно объявил, что Юлия Тимошенко «срывает примирение по заказу из Москвы».

Очевидно, эти сетования были адресованы Белому Дому – чтобы Белый Дом, наконец, разобрался с этим саботажем саботажа.

Но Белый Дом не стал развенчивать Юлию Владимировну Тимошенко. Это было бы слишком нелепо после рек слез, пролитых по ней не только газетчиками, но и весьма авторитетными «прогрессистами» – вплоть до Далай Ламы. После встреч с конгрессменами и диаспорой. После кампании 2010 года, в которой она пользовалась услугами политтехнологов-демократов.

Белый Дом поступил иначе. В 16.30 стало известно, что посол США в РФ Майкл Макфол досидит в своем кабинете до конца сочинской Олимпиады, после чего отправится восвояси. В те же минуты помощник президента Украины Анна Герман сообщила, что Виктор Янукович готов продолжить диалог с оппозицией, но лишь после того, как вернется с Олимпиады в Сочи.

Наверное, не только Павлу Нуссу в этот момент почудился ветер из Москвы, переворачивающий так удобно разложившиеся карты. Но не прошло и двух часов, как Майя Косьянчич, официальный представитель леди Кэрин Эштон, объявила, что Арсений Яценюк что-то неправильно понял в Мюнхене: никаких 15 миллиардов Европа Украине выделять не собирается. И «перебежчик» Яценюк, вместе с другими украинскими гостями Мюнхена, получил еще один гвоздь в гроб своей карьеры.

Так московский это был ветер или европейский?

5 февраля корреспондент российский «Вестей» Владимир Синельников, чуткий знаток украинской сцены, озаглавил свой репортаж полувопросом: «Тимошенко возвращается?» И этот вопрос был удивительно созвучен еще более выразительному вопросу Дэвида ван Дреля из журнала «Тайм» от 27 января: «Может ли кто-нибудь остановить Хиллари Клинтон?»

Вопрос – еще не утверждение. Виктор Пинчук, зять Леонида Кучмы и председатель «Ялтинской европейской стратегии», регулярно проводит в рамках Давоса свой «украинский вечер». И этот вечер, и ежегодные ялтинские мероприятия достаточно регулярно посещают Билл Клинтон и Шимон Перес. В совете Пересовского центра за мир представлены два ближайших партнера еще одного украинского олигарха первой величины – Дмитрия Фирташа. На последнем Давосе украинский вечер, вопреки традиции, не состоялся. Но это не значило, что их завсегдатаи ушли с мировой сцены.

В 2000 году, когда к власти пришел Джордж Буш-младший, в «самой демократической стане мира» ходили слухи о некоей полюбовной договоренности между семьей Буш и семьей Клинтон. Когда Хиллари нацелилась на выборы в 2008 году, в мире успела сложиться конъюнктура «матриархата»: во Франции  рассчитывала на успех Сеоглен Руаяль, в Израиле – Ципи Ливни, а на Украине, естественно, все политтехнологическое сообщество сулило победу Юлии Тимошенко.

Вопрос – еще не утверждение. Но заявка Клинтон в противовес Керри-Байдену – это факт. Серия провалов команды Керри-Байдена – это тоже факт. В том числе и последний – киевский, который определился отказом украинских олигархов от двухпартийного сценария, одобренного и в Давосе, и в Мюнхене.

И наконец – этот абзац я вписываю в готовый текст – вечером 5 февраля Джон Керри заявил, что лично он на пост президента в 2016 году выдвигаться не будет.

Много ли это меняет для других мировых игроков? Для тех, кто определяет свою внешнюю политику самостоятельно, например, для Китая – почти ничего не меняет. Для тех кто стремится встроиться в конъюнктуру, а свои успехи конструирует из внешних инициатив – очень многое.

 

РАСТРАТА КОЗЫРЕЙ

Главными достижениями российской политики прошлого года считалось предоставление убежища Эдварду Сноудену, предотвращение войны в Сирии и фиаско саммита Восточного партнерства в Вильнюсе. В самом деле, России пришли в руки уникальные карты, при помощи которых можно было качественно укрепить свои позиции в мире.

Эдвард Сноуден был просто синей птицей, свалившейся в руки. Он не нанес репутационного ущерба американской разведке – наоборот, продемонстрировал ее мощь. Зато он начал делать поистине великое дело. Он раскрыл миру истинное лицо глобальных интернет-монополий. Он продемонстрировал, что они ничем не отличаются от AIG, Halliburton или Lockheed, то есть являются глобальными инструментами англоамериканского влияния, а  не участниками свободного рынка. И в отличие от вышеназванных, лезут хоть во вражеский, хоть в союзнический, хоть в соседский дом, нарушая фундаментальное право на личную тайну – право большинства. Его имя потому и стало иконой в Америке, что он выступил от имени большинства. В то же время его разоблачения стали поводом для открытой фронды крупного капитала, который подвергся тотальному шантажу Федерального казначейства и ФРС – и потому совпали с заседанием Бильдерберга. И значит, имея в руках такой ресурс, как Сноуден, им можно было воспользоваться для самых разных целей, при этом не пытаясь его вербовать, а работая с ним в партнерстве.

Сноуден мог послужить не только полезным инструментом для противопоставления Европы Штатам, что было необходимо было прежде всего системообразующим, субъектным европейским странам. И не только посредником в контактах с фианнсовыми кругами, не подчиняющимися ФРС. Сноуден мог стать той «веревочкой», с помощью которой можно было решить и внутренние российские проблемы. Поскольку с того момента, как мы вместе с ним последовательно дезавуируем право Цукербергов и Шмидтов на монополизм в информационном пространстве, мы получаем безупречный рычаг для очистки собственного госаппарата и медиа-сферы от культа Google и Apple. Мы используем на всю катушку аргументы для защиты национального информационного пространства, мы договариваемся с теми странами, которые уже выдвигали такие инициативы – с Китаем, с Казахстаном, мы поддерживаем движение «Европа против Facebook», мы требуем от мировых охотников за коррупцией равного подхода к IT-сфере и всем прочим – и эти мировые охотники сами себя разоблачают, а мы вместе с другими полюсообразующими странами учреждаем свои институты, защищающие базовые личные права. А если мы всерьез взялись за очистку элиты от подобострастия перед Цукербергами, то мы ротируем свое правительство, и особенно те ведомства, которые отвечают за образование и культуру. Ротируя правительство, наша верховная власть получила бы возможность и реанимировать правящую партию, которую продолжает топить и дробить  нерешенная «тандемная проблема».

Однако Сноуден был воспринят у нас как некий заведомо антигосударственный элемент, как профессиональный правозащитник, что давно приравнено к защитнику прав меньшинств  – несмотря на то, что мы не видели его ни на гей-парадах, ни кривляющимся в храме, ни тусующимся с Людмилой Алексеевой или прочими «деятелями третьего сектора». И в результате он оказался вытолкнут именно в эту сферу. Его услугами с нашего ведома воспользовались немецкие «зеленые», чтобы троллить собственного канцлера. При том, что с этим канцлером, которая сознательно включила в правительственную команду людей, настроенных на честное партнерство с нами, мы собирались в том числе решать и проблему Украины, и рациональный выход из правового энергетического тупика.

Когда Россия протянула руку колеблющемуся Керри, в самом деле помогая ему выпутаться из сирийской «партии войны», некоторые скептики предрекали, что эта наша забота о Сирии в итоге не приведет ни к чему, кроме одностороннего разоружения Дамаска. На самом деле такой исход отнюдь не был предрешенным – стоило тогда или чуть позже поставить вопрос о полном освобождении региона от ОМУ, и израильтяне согласились бы вместе с нами тайком оставить Асаду часть его потенциала, только бы не трогали их собственный потенциал. Однако нас слишком заворожила перспектива участия в разработке средиземноморского шельфа, в том числе и палестинского, под некие личные гарантии Джона Керри. Не в меньшей степени соблазнительной показалась перспектива партнерства с военной диктатурой Египта, где мы рассчитывали уже не на Керри, а на саудитов и тех же израильтян.

«Женева-2» была фактически сорвана. При этом МИД России не прислушался к предупреждениям собственных многолетних партнеров по переговорам, предлагавшим отложить мероприятие, а государственные СМИ снисходительно именовали людей, ходящих под пулями, ненужными интеллигентами, которых-де кормит Саудовская Аравия. Зато в это время руководство МИД РФ почему-то особенно занимал курдский вопрос. Сирийские курды первыми согласились прибыть в Женеву, но в самый канун встречи оказалось, что организаторы решили обойтись и без них. В связи с чем глава нашего МИД с трибуны предположил, что именно поэтому курды «оперативно» самоорганизовались на контролируемой ими сирийской территории в региональное правительство. По совпадению, целую оду народу курдов вскоре исполнил в эфире канала «Россия» Дмитрий Киселев – напомним, ныне не просто телеведущий, а директор всей службы внешней пропаганды. «Курды – народ с мощной культурой, их 40 миллионов, искусные воины, а в бой идут с лозунгом: Долой арабов, долой турков, долой джихадистов!Американцев они презирают, за то, то они покрывали курдский геноцид… Но сейчас курдские политики ведут активную дипломатию! Масуда Барзани принимал президент Австрии Хайнц Фишер… На прошлой неделе британские парламентарии призвали признать операцию Enfal геноцидом курдов»…

Курдское движение за самоопределение – несомненно сильный инструмент в политике Ближнего Востока. В 1990-х годах, когда Абдулла Оджалан имел базу на российской территории, заинтересованные группы лиц имели возможность воспользоваться этим инструментом. Но с тех пор, как Оджалан был добровольно сдан – как утверждал аналитик Шамсуддин Мамаев, в качестве размена на освобождение из чеченского плена представителя Бориса Ельцина в Чечне Валентина Власова – этот инструмент был в чьих угодно, но только не в российских руках. Единственный эпизод из новейшего времени, когда Москва «задействовала курдский фактор», относится к медведевскому 2011 году: тогда портал Izrus сообщал, что некие московские курды одновременно помогают МИД налаживать контакты со своим собратьями в сирийском Камышлы и с правительством Израиля.

Утверждение о том, что курды презирают американцев, в отношении курдского большинства, возможно, справедлив, а в пропагандистском эфире звучит как некое суверенное предложение о дружбе и забвении довольно сомнительной истории с Оджаланом. Но вот против кого мы собираемся дружить? Против джихадистов, которых поддерживают американцы? Однако среди них есть, как упоминалось выше, и курды. Против арабов, которые присутствуют в том числе в новорожденном курдском правительстве, и от которых мы вроде как не собирались отмежевываться? Против Турции, которая «затуркана» сегодня и радужной оппозицией, и наоборот, суннитами-радикалами? Против персонально премьера Эрдогана, которого стравили с его духовным учителем и одновременно навесили ярлыки не только автократа и коррупционера, но и тайного сообщника одновременно иранцев и тех же радикалов-суннитов? Чтобы что? А выходом Казахстана из ТС мы готовы за такие интриги заплатить?

Усилия по борьбе с «Восточным партнерством», заслуживавших лучшего применения, окончились полной невнятицей на саммите СНГ в Минске, где нас честно предупредили об издержках приема в ТС Армении, на что мы странным образом ответили, что к партнерству в ТС стремятся также Индия и Израиль, а Турция осталась за скобками как пренебрежимая величина. Мы в самом деле не считаем ее значимым партнером, отталкивая руку не просто соседа, а сопоставимой цивилизации? Или мы признали зыбкую конъюнктуру момента за установленный всерьез и надолго порядок? Нам кто-то гарантировал, что в 2016 году президентом станет Керри? А если его через полгода отправят вслед за Макфолом?

Даже если мы удивительным образом не замечали три месяца, что Керри «сливают»,  почему бы не задуматься хотя бы над таким вопросом: как будут вести себя с Турцией Хиллари Клинтон или Тед Крус, как только один из них победит на выборах 2016 года? Я уже сейчас могу сказать на сто процентов – принципиально не так, как команда Керри. Ровно противоположным образом. Они будут энергично восстанавливать статус Турции как ключевого партнера США в регионе (будь то во главе с Эрдоганом или, например, с экс-главой генштаба Илькером Башбугом). Как, разумеется, и от каких-либо мыслей турецкой элиты об участии в ТС или особенно в ШОС. В Египте у Хиллари и Круса будут разные приоритеты. Но «клинтонизация» автоматически означает восстановление ставки на Катар. И с большой вероятностью – возвращение пренебрежительно отвергнутых Россией «Братьев-Мусульман».

Почему ситуация на Украине казалась нам достаточно безопасной, чтобы не удерживать команду Януковича от копирования в один день целого пакета законов, которые у нас вводились отнюдь не одновременно? С самой командой Януковича понятно: она, как и Башар Асад, преувеличивала возможности Москвы. На что же рассчитывала сама Москва? На то, что 15 миллиардов магически подействуют на заведомо иррациональное мышление левых, правых и право-левых активистов? Но этим активистам платили много лет из самых разных источников, и сумма вложений в украинский национализм – величина намного больше, чем наш изрядно запоздавший дар. На некие гарантии от партнеров по перезагрузке? Но в украинский национализм многократно больше вкладывали республиканцы, чем демократы. Мы вообще забыли об их существовании? А те ведомства, которые пристально отслеживают националистические сети в нашей стране, не знали о существовании их украинского аналога?

В итоге последующей право-левой, или хронологически лево-правой операции на Украине мы как-то так легко и безмятежно именуем ее несостоятельным государством. В чем мы расписываемся? Элементарная геополитическая логика требовала оберегать от несостоятельности именно Украину. Разумная внешняя политика начинается с гарантий спокойствия у ближних границ, к тому же лишь символически оборудованных. И чтобы с соседом не случилась несостоятельность, принято прилагать некие усилия – поэтому Турция и отказала американцам во время иракской войны в использовании Черного моря.

Нельзя сказать, чтобы Россия на Украине двадцать лет бездействовала. Если перечислять многочисленные инициативы, то наберется довольно внушительный ряд действий. Одни действия совершал МИД, другие – российские корпорации и лично Анатолий Чубайс и Алексей Миллер, третьи – Евразийская комиссия, четвертые – конкурирующие между собой и не несущие никакой политической ответственности политтехнологи. И поверх всего этого – Россотрудничество, публично провозгласившее себя российским аналогом USAID. Одни московские игроки имели теневые отношения с «донецкими», другие собирали на «донецких» компромат в интересах «киевских» или «днепропетровских»; одни в канун выборов 2004 года возили Януковича на Афон, другие внедряли корпоративных представителей в список партии Ющенко; одни в канун выборов 2010 года обхаживали «Батькивщину», другие – Партию регионов. А отдельно от всего этого производились героические усилия по внедрению русского языка в страну, где большинство политиков и так если не говорят, то думают по-русски.

Что мы имеем с этих гусей? Сначала – глубокое недоумение искренних друзей России, тщетно пытавшихся довести до высоких московских кабинетов простую истину о том, что один политик, начинающийся на «М» и оканчивающийся на «К», имеет непреодолимо высокий антирейтинг и соответственно, никаких перспектив. Следующая стадия – разочарование. Следующая, после прохлопанной «оранжевой революции» — просто презрение к отечественным ведомствам, политикам, специалистам и экспертам (показатель – выбор в 2010 году американских политтехнологов как «Батькивщиной, так и Партией регионов). И наконец, на фоне ценового упрямства «Газпрома» и молочнокислого крючкотворства Роспотребнадзора — желание делать ровно наоборот, саботировать и «троллить» любые московские начинания, и как минимум – не верить ни единому слову, исходящему из России, при этом продолжая думать и очень метко и язвительно высказываться о России на блестящем  русском языке, далеко превосходящем по образности занудную канцелярщину интеграционного официоза.

На вышеописанной ведомственной, корпоративной и политтехнологической разнож*пице весьма успешно играло евроатлантическое сообщество, где тоже делалась ставка на разных лиц, но другими средствами и в другом стиле. Начиная с проектов Джорджа Сороса во Львове и заканчивая агитпоездами в поддержку Соглашения об ассоциации, украинцам любого этнического происхождения внушалось чувство собственного достоинства, далеко выходящее за рамки трезвой самооценки; внушался миф об особой, защищенной мировым сообществом роли в мире, то заведомо предполагало особую, уникальную возможность шантажировать Москву этой ролью; внушалось, превыше всего этого, столь высокое доверие Запада, что каждый рядовой гражданин, предприниматель, пенсионер, наемный работник, при любых невзгодах, внешних и внутренних, должен поделиться своим несчастьем с Западом, и оттуда придет спасение от несправедливости, творимой хоть российскими «агентами влияния», хоть местными олигархами и чиновниками. И эта  неустанная альтернативная деятельность имела внушительный результат: опекуны имеют сегодня досье не только на любого украинского олигарха и чиновника, но даже на всех сотрудников украинского МВД. Так работает «мягкая власть», принцип которой, по определению Джозефа Сэмьюела Ная, состоит в создании завоевателем привлекательного образа в завоевываемой стране.

Эта же мягкая власть на надпартийном уровне выискивала в русскоязычной блогосфере социальные «слабые места», которые в России и на Украине были одними и теми же. В докладе Беркмановского центра по России самыми перспективными «уязвимыми средами» признавались автомобилисты и футбольные фанаты, и в то же время подчеркивалось, что националистические движения имеют на сегодняшнем этапе несравнимо больший политический потенциал, чем либеральная оппозиция. Украина в этом отношении ничем не отличалось, кроме градуса общественного недовольства. На этом и играло лобби ултьраправых – от фонда Форда, традиционно кладущего яйца в «либерально-прогрессивную» и «национал-анархическую» корзины, до National Endowment for Democracy, работающего в Крыму и с русскими, и с крымскими татарами.

План этого лобби провалился – но это не значит, что для технологов «мягкой» и «жесткой» власти украинский опыт прошел зря. Опыт ультраправого Майдана – идеальная заготовка, например, для стран Латинской Америки, для того момента, как президенту Крусу захочется насадить более управляемые и экономичные в управлении военные диктатуры на место нынешних умеренно левых режимов. Чтобы предупредить такое развитие, корпоративных проектов России в Венесуэле недостаточно. Для этого следует – точнее, давно следовало – работать с левыми режимами на левом же идеологическом поле. Вместе с Китаем или отдельно.

Кстати, в конце января в Крыму вдруг с опозданием на три месяца возник «общественный» протест против китайского портового проекта. Объект критики – конечно же, «донецкий» губернатор и экс-глава МВД Украины Анатолий Могилев, «уязвимая среда» — не украинцы, а русские. «Мягкая власть» держит руку на пульсе и востока, и запада Украины, поскольку имеет очень солидный стаж деятельности и здесь, и там. Раздел «несостоятельного государства» наверняка найдет сторонников в России – и это столь же легко спрогнозировать, как заинтересованность Саудовской Аравии в разделе Сирии, а Франции – в разделе Мали. Но кто нам гарантировал, что при этом разделе из одного Крыма не образуются три, по модели (в лучше случае) Боснии-Герцеговины? Крым – территория, очень подходящая для многолетних боевых действий.

Депутат Олег Царев, выполняющий вместо ответственных российских ведомств работу по сбору информации об американской агентуре, сообщает, что украинских «ултьрас» подговаривает захватывать здания американский гражданин Брайан Финк. Для  справки: раньше младший офицер USAID Брайан Финк трудился в государстве Руанда, где готовил инструкторов по интеграции лиц, зараженных вирусом иммунодефицита, в «здоровое общество». В отличие от Россотрудничества, USAID тренирует свои кадры на самых несостоятельных государствах. Кто справится с задачей в субэкваториальных джунглях, для того украинские «шляхи» — просто курорт. Кстати, мальтийский рыцарь де Сильва не гнушался работой в Либерии, а подрывники из Western Goals – в Сальвадоре и Анголе.

Отечественный экспертный официоз легко рассуждает о несостоятельности славянского соседа, не утруждая себя fact-finding missions. В эфир телеканала «Россия» Вениамин Викторович Попов называет «арабскую весну» спонтанным явлением. Вслед за ним Владислав Леонидович Иноземцев именует «спонтанным» и украинский ультраправый бунт. Я аплодирую Александру Привалову, который задал Владиславу Леонидовичу (и косвенно — Вениамину Викторовичу) простой вопрос: а бегство капитала из охваченных бунтами стран – тоже спонтанный процесс? И направление этого бегства, в том числе и из нашей страны – тоже спонтанное?

Эксперты и политтехнологи по определению ответственности за свои оценки и прогнозы не несут. Все «шишки» за провальную внешнюю политику главы государств возлагают на ответственные ведомства. Действительно, это их прямая обязанность – воспитывать кадры, учить агентурной и контрагентурной, пропагандистской и контрпропагандистской работе. Об эффективности судят по результату.

Результат конца января состоит в том, что российские ведомства не справились с ключевыми, приоритетными, жизненно важными для репутации стран и ее руководства задачами одновременно на Ближнем Востоке, в Европе и в самом ближнем соседстве – на Украине. Сыграло роль и «перетягивание канатов» между американскими кланово-партийными группами, и предолимпийская конъюнктура, парализующая возможности активных внешнеполитических действий. Однако опустошительный итог для репутации государства и его главы, равно как и экономические издержки, за которые неизбежно расплатится российский налогоплательщик, невозможно списать на внешний «форс-мажор». Просчитывать форс-мажоры обязаны не только экономисты, но и все ведомства, обслуживающие внешнюю политику.

Вполне закономерно, что вышеназванный результат вызывает восторг в нашей стране прежде всего у того круга интеллектуалов и «культуртрегеров», которая автоматически отождествляет государство с насилием и находит для того аргументы не только в сегодняшней геополитике. Для этого круга конфуз парализованного «своей» Олимпиадой главы государства – повод «потроллить» не только его самого и его партию, но и его родной город, в том числе 90-летних свидетелей его 900-дневной осады. И в этой связи мне представляется существенным одна неочевидная современная параллель, которая не в пользу интеллектуального сообщества России. Посмотрите, чем занимаются украинские ультраправые вместе с аффилированными гуманитариями: они конструируют из реального и привнесенного материала новый популярный миф о Бандере, из второразрядного коллаборациониста трансформируя его в символ свободного украинства. Теперь посмотрите, чем занимается целая плеяда отечественных, в том числе петербургских гуманитариев: они расчленяют куда более масштабные трагедийные смыслы совокупностью «нелицеприятной» фактуры и вероятностных домыслов, притягивая за уши нечаянные слова измученных людей, которые с того света не могут им ответить. Петербургское радио в годовщину блокады устами ведущего Дмитрия Филиппова старательно доводило до аудитории, что а)Петербург спас своим невмешательством финский маршал Маннергейм, б)Ольга Берггольц писала патриотические стихи, а в то же время в дневнике писала о братании с немцами, в)вымирающее осажденное население и оккупанты «в равной степени» находились в ловушке. Вы все поняли? Насилие – это плохо, а значит, захватчиков и захватываемых следует судить по одному ранжиру. Кто запретит комментатору «так видеть» историю, даже если его философское резание по едва живому породит большее количество инфарктов, чем пресловутый опрос «Дождя»? И кто гарантирует, что дебаты о новом учебнике истории на фоне дискредитации главы государства — пусть и по совершенно иным поводам — не превратится в очередную вивисекцию памяти и долбежку ценностей до измельчения в порошок?

Возвращаясь к вопросу о чистке системы масс медиа, стоит напомнить, что на начальной («левой» или проевропейской) фазе Майдана главред «Дождя» похвалялся на страницах «Ведомостей» ролью своей референтной группы в раскрутке хэштега «Евромайдан». Тогда поведение «Дождя» никто не обсуждал. Впрочем, обсуждать не обязательно: более рационально, подсчитывая прирост наших расходов на Украину в результате ее «омайданивания», взыскать соответствующую долю с отечественных пособников украинскому несчастью.

Стоит напомнить, что провалом «опции Порошенко» украинское несчастье не закончилось. Оно продолжится, в том числе и за пределами украинской территории. «Опция Тимошенко» слишком многим дорога на Западе, чтобы использовать эту «фишку» в игре и против «донецких», и против России. Тем более что для команды Клинтон это еще и подача (точнее – подачка), брошенная запаниковавшим перед «коктейлем Риббентропа» евробюрократам. И соответственно, дополнительное средства затаскивания в тот же TTIP.

Что касается самих украинских ультраправых, то за свое фиаско они будут мстить не Европе и не Штатам, а тоже России. И это удачно, что «опция Порошенко» провалилась всего за три дня до Олимпиады, поскольку месть тоже требует подготовки.

Похоже, что глава нашего государства готовится к новым вызовам: очень выразительным было его общение с леопардами в компании президента МОК. И хотелось бы надеяться, что в Кремле в полной мере осмыслен тот контекст, в котором президент МОК заявляет:

«Сочи готов к лучшей в мире Олимпиаде». Ведь нельзя сказать, что это убеждение навеял на него только сам преобразившийся Сочи или его собеседник. Скорее это был президент Китая Си Цзиньпин, сообщивший 28 января о своем намерении приехать на Игры. Причем это был не случайный момент, а именно тот день, когда проходил саммит ЕС-Россия. Если некоторые арабские авторы считают Китай главным игроком на Ближнем Востоке, то что говорить о Европе, особенно Восточной?

…Чем выше взлетишь, тем больнее падать. Маловероятно, что по итогам этого года имя Путина будет стоять первым в каком-либо из авторитетных рейтингов влияния. Это повод не для обиды и уныния, а для извлечения уроков. В том числе в форме самых безжалостных оргвыводов – которые, впрочем, сами по себе окажутся совершенно бесполезными без радикального пересмотра внешнеполитической стратегии. Такой пересмотр потребовался бы и в том случае, если бы России удалось избежать (как в прошлом году) ущерба собственным интересам. Хотя бы по той причине, что «изменившийся мир», зеркалом которого стал «изменившийся Майдан», не позволяет нам больше такой роскоши, как небрежение союзниками. Экспертный официоз может и дальше тешить себя иллюзиями принадлежности России к избранному «Северу» в противовес непросвещенному Югу, но подобные соображения в практической политике становятся не только неуместны, но и самоубийственны. То, что на наших глазах сделано с Украиной, — во-первых, прямое доказательство того факта, что «прогрессистский» и «неоконсервативный» подходы имеют общее мальтузианское целеполагание и трансплантруются посредством одних и тех же технологий, а во-вторых – что англо-американский истэблишмент как в середине прошлого века, так и сегодня относит славян к таким же «унтерменшам», как и арабов, и турков, и китайцев. А настоящий, не ситуационно-конъюнктурный, а прочный и бесспорный авторитет приобретет лишь такой субъект в мире, который вступится перед бесчинством мальтузианской братией за все остальное человечество.

 

Источник:

http://newia.info/13632

http://мысли.net/rossiya-i-mir/analitika/2159-koktejl-ribbentropa.html

   

 

 24.12.2013 «Человека лишают больших смыслов»

 

«Парадоксально, но многие представители офисного класса не любят государство, хотя «тиранию» со стороны своей фирмы не считают ущемлением своих прав. В том, что в туалет можно выйти только по пропуску, ничего страшного нет, но то, что в стране есть законы, что-то запрещающие, – это безобразие», – считает Маринэ Восканян, автор доклада Изборскому клубу «Анонимная война».

«Ключевым механизмом реализуемой мировой трансформации служат интернет и сетевые технологии. Интернет – и как инструмент, и как среда – формирует особый тип современного человека и влияет на его мировосприятие. Инфантильная идея переноса «сетевых правил игры» в реальную жизнь и политику – важнейшая часть новой протестной культуры», – говорится в докладе Изборскому клубу «Анонимная война. «Новый 1968 год»: мировоззренческое содержание и механизмы революций 2.0», подготовленном Константином Черемных и Маринэ Восканян под редакцией Андрея Кобякова.

«Двигатель перемен» – информационная сфера, где работают СМИ, НКО и разнообразные формы «горизонтальных» социальных связей. Часть из них напрямую связана с американскими или транснациональными курирующими институтами, часть – возникает «снизу», но далее встраивается или используется профессиональными «игроками». Однако масса рядовых участников вовлечена в процесс бескорыстно и инициативно.

По мнению авторов, правящие классы и население государств, вовлекаемых в водоворот глобализационного передела, еще не осознали, что «единственно верная» мировая парадигма не несет миру ничего, кроме бедствий. Потому что кибероперации и информационно-психологическая агрессия являются лишь элементом непрерывно продолжающегося идеологического противоборства, в котором мишенями служат не только государства, но и цивилизации. Доминирование «единственно верных» формул создает эффект «критической массы лжи в пространстве», ослабляющий способность отличать «своё» от «чужого». К тому же «общечеловеческие догмы» лишь частично распознаются как вторжение в собственный мир (например, идея однополых браков в православных и мусульманских странах), в то время как другие элементы той же догматики встречают позитивный отклик, поскольку созвучны ценностным установкам (свобода самовыражения, равенство, здоровье, комфорт). И самое важное – интернетизация и «сетевизация» меняют не только потребительские стереотипы, но и сам ход формирования и развития человека.

Газета ВЗГЛЯД уже публиковала интервью с одним из соавторов доклада Константином Черемных. Теперь мы беседуем с Маринэ Восканян.

ВЗГЛЯД: В интервью нашей газете ваш соавтор Константин Черемных уже рассказал о том, какие ценности продвигают те силы, что стоят за нынешней политической трансформацией. А кто является ее объектом? 

Маринэ Восканян (фото: из личного архива)

 Маринэ Восканян: Да, Константин разбирал механизм цветных революций с точки зрения того, какие за ними стоят структуры, организации и политические процессы, а я рассматривала людей, которые задействованы в этом процессе как непосредственные участники. В последние годы мы видим радикальный рост гражданской и политической активности, выражающийся в форме протестных манифестаций, причем не всегда они носят политический характер. Меня интересовало, что движет людьми, которые туда идут, почему это движение стало столь массовым. У меня было предположение, что это сильно связано с интернет-технологиями, но не как с механизмом, а потому что интернет и виртуальные технологии очень сильно поменяли восприятие реальности и поведение людей.

ВЗГЛЯД: У вас в докладе говорится, что новые технологии, по сути, лишь формы идеологической борьбы. В чем ее принципиальная новизна?

М.В.: За последнее время, когда в нашей прессе уже идет широкое обсуждение «оранжевых» технологий и информационных войн, произошла определенная примитивизация этой дискуссии. Грубо говоря, все преподносится так, как будто бы есть Америка, которая хочет навредить, например, России, и поэтому запускает у нас «оранжевую» революцию для того, чтобы привести к власти нужные ей политические фигуры. Но мы в своем докладе рассматриваем процесс гораздо шире – когда мы показываем, как в процессе этих трансформаций идет навязывание определенной идеологии, мы не имеем в виду, что это одно конкретное государство продвигает свои политические интересы.

Речь идет совершенно о другом – о том, что если мы обратим внимание на лозунги, под которыми в разных странах все это происходит, то мы обнаружим очень интересный набор. С одной стороны, в нем есть некий анархизм – эти люди всегда нацелены только на горизонтальные связи, на некое сообщество равноправных, где, как в интернете, каждый имеет право слова и все решается прямым голосованием. Такая прямая демократия, характерная для общин. Другие элементы, присутствующие всегда, – требования свободы меньшинств (в очень широком их понимании), свободы информации, невмешательства человека в природу, освобождения человека от «давления» церкви, армии, государства. В обязательном порядке присутствует и указание на те, что уже отжили, не подходят для современной жизни и полностью дискредитировали себя – все иерархические структуры, характерные для национального государства – вертикаль власти, традиционные институты, такие как церковь, семья, система образования.

По сути, в ходе протестов речь идет не о том, чтобы свергнуть какой-то политический режим, а о том, чтобы  навсегда уничтожить все вертикальные структуры, которые характерны для национального государства, а если говорить шире, то для общества модерна. Предлагается абсолютно типичный набор постмодернистских мероприятий, направленный на деконструкцию всего, что имеет устойчивый смысл и держит общество как скрепляющие вертикали. Предлагается все это разломать, чтобы наступил некий хаотический бульон, в котором якобы путем самоорганизации все само собой образуется.

ВЗГЛЯД: Можно ли говорить, что базой для экспорта постмодернистских технологий является евроатлантическая цивилизация, для которой это одна из форм войны за глобальное господство? Навязывая новые «ценности», она просто пытается разрушить остальные цивилизации?

М.В.: С одной стороны, это так. Но с другой – эта деконструкция направлена, в том числе, и на сам Запад.

ВЗГЛЯД: То есть это делает некая наднациональная настройка, которая использует Европу и США в качестве базы, потому что там деконструкция уже зашла достаточно далеко...

М.В.: Да, можно сказать, что те же США являются лишь инструментом, с помощью которого проводят эту политику.

Второе название нашего доклада – Новый 1968 год. Европа в 20-м веке претерпела достаточно серьезную трансформацию, она полностью переломала внутри все свои традиционные институты и представления. Европейские страны полностью перекроили свои общества, они теперь построены по другим принципам.

Мы в России до сих пор смотрим на Запад как на нечто, имеющее свои глубокие традиции, что-то высокоразвитое, что может быть идеалом или ориентиром, даже для славянофилов это была некая точка отсчета, пусть и с отрицательным знаком. Но вот этот взгляд на Европу, характерный для нас и сегодня, – это во многом мираж, это все Европа модерна, а ведь после Второй мировой войны сама Европа полностью пересмотрела восприятие своей культуры. Вопрос ставится так: если философия Просвещения и прогресс привели к Освенциму, то нужно полностью пересмотреть то, чем занимается наука и культура.

ВЗГЛЯД: Почему так легко сломались традиционные европейские институты?

М.В.: Лозунги освобождения только тогда могут соблазнить массы людей, когда есть вещи, которые воспринимаются как угнетающие, такие, от которых надо освободиться. Посмотрим на тот же феминизм. Сейчас он порой воспринимается уже как определенное сумасшествие, но надо вспомнить, что до 70-х годов в Германии женщина не имела права без разрешения мужа устроиться на работу, во Франции не было разрешения на аборт, а в Швейцарии женщины не имели права голосовать. Так что ситуация слома возможна тогда, когда сами традиционно существующие вертикали в чем-то перестают отвечать запросам людей. Когда действия этих структур начинают восприниматься как лицемерные, им отказывают в праве диктовать правила жизни.

1968 год делали родители и дедушки с бабушками нынешней молодежи. Казалось бы, от чего им освобождаться сейчас – вроде бы к началу 2000-х годов Европа освободилась уже от всего?

С появлением интернет-технологий люди стали выстраивать в виртуальной реальности общества, в которых каждый получил право на самовыражение, трибуну, появилась фан-культура. Виртуальная среда позволила сформироваться внутри себя неким виртуальным социумам с еще большими степенями свободы, чем та, которая существовала в Европе. Новые схемы виртуальной самоорганизации превосходят реальность – еще больше демократии, открытости, разнообразия. И теперь люди требуют вытащить все это в реальность. После Болотной идеолог «Наших» Якеменко сказал, что те ребята, которые выходят на Болотную площадь, привыкли, что в интернете они могут делать что хотят, могут быстро в чем-то участвовать, получать быструю обратную связь – и теперь они хотят увидеть это же в реальной жизни.

Очень важным параметром стали технологии Веб 2.0 – когда каждый может стать художником, выложить свой рисунок или фотографию, стать известным, выйдя на YouTube. Это степени самовыражения и свободы, на порядок выше тех, что были до этого.

ВЗГЛЯД: И эта иллюзия свободы размывает все вертикальные связи, уничтожает национальные государства...

М.В.: Мы же пришли в эпоху глобализации.

ВЗГЛЯД: Апокалиптические настроения нужны для все большей атомизации общества, для отделения человека от традиции и собственного народа?

М.В.: Часть этой философии состоит в том, что на смену большим национальным государствам, империям, объединяющим людей большими смыслами, должны прийти сетевые структуры – люди должны быть разбиты на максимальное количество малых групп по самым разным критериям. Необходимо, чтобы человек определял себя не как часть какого-то большого целого, а как автомобилист, филателист, житель своего района – ему дают ощущение малой общности. И одновременно он может чувствовать причастность к чему-то «планетарному», будь то экологизм или борьба за права человека. И только самоопределению в классическом национальном государстве в этой схеме нет места.

ВЗГЛЯД: Потому что создающейся глобальной наднациональной империи будет проще получить контроль над всеми этими группами поодиночке, чем пытаться подчинить себе отдельные государства и цивилизации?

М.В.: Безусловно. Потому что так проще – самоопределиться в империи сложно, для этого нужны большие, но при этом не «общечеловеческие», а свои цивилизационные смыслы. Которые для начала должны быть четко определены – чего у нас, кстати говоря, сейчас как раз нет. А в малой группе можно объединиться хотя бы на почве сиюминутных интересов. Ведь вся эта идеология носит не рациональный, а эмоциональный характер – и в этом ее ключевое отличие от 1968 года.

Мне приходилось общаться с людьми, которые были активистами 1968 года – за тем, что они делали, стояли большие смыслы, философия, литература. Точно так же, как большевики или народники дореволюционной России подводили под свои действия очень серьезную теоретическую базу. Сейчас ничего этого нет. Нынешним бунтарям даже не надо ничего читать. Есть понятие флешмоба. А что это такое? Это активность, вышедшая из компьютерных игр. Идеология флешмоба изначально была абсолютно аполитичной, эстетской, игровой: давайте сделаем что-нибудь прикольное. И уже потом идеология флешмоба была перенесена на организацию событий, имеющих политические и общественные последствия.

ВЗГЛЯД: Протестную энергию направляют на снос традиционных институтов, а что предлагают взамен, что изображают как идеал?

М.В.: Еще в середине 2000-х Славой Жижек опубликовал статью «Никто не должен быть отвратительным». Понятно, кто для бунтующих выглядит как плохой герой – государство, потому что оно тоталитарное, смыслы, потому что они отжившие, институты, потому что они устаревшие. А хорошим героем воспринимается сфера информационных технологий и то «креативное общество», которое она олицетворяет, с его открытостью, свободной коммуникацией, свободным обменом, гибкостью вместо иерархии.

#{interviewsociety}В глазах современной образованной молодежи «Эппл» или «Гугл» – это идеал. Их система работы, то, как устроена жизнь в их офисах с детскими садами и спортзалами, тот факт, что они создают продукты, которые облегчают и делают более приятной жизнь миллионов людей, жертвуют деньги на благотворительность. Они меняют мир, они сильнее государств. Жижек пишет, что от общественного мнения ускользает тот факт, что гуманитарную помощь эти компании привозят в Африку в качестве разовых акций, но не решают настоящих проблем бедности и эксплуатации – например, детский труд для добычи сырья для их телефонов там используется постоянно. Так что имидж у этой сферы однозначно положительный, несмотря ни на какую реальность.

Вообще, и сам интернет как среда имеет заложенную в нем ценностную матрицу – люди могут этого не знать, но, попадая в эту матрицу, они автоматически начинают действовать по ее принципам.

Мануэль Кастельс – один из ключевых теоретиков таких понятий, как информационное общество и сетевое общество – четко обозначает четыре субкультуры, которые лежат в основе культуры интернета. В его создании принимали участие военные, академическое сообщество, хакеры и предприниматели в области венчурных инвестиций. Предприниматели дали дух свободной инициативы и идею, что будущее бизнеса состоит в этих технологиях. Академическое сообщество всегда было за свободу обмена информацией и право выразить свою точку зрения. Хакерское сообщество довело идею свободы информации до того, что даже если это нарушает правила, принятые в реальной жизни, например, патентное законодательство, все равно информация должна свободно циркулировать.

В 1996 году появилась Декларация независимости Киберпространства, которую написал поэт Джон Барлоу, автор текстов группы «Грейтфул дэд». «Государства мира, вы больше не сможете контролировать нас, потому что мы создали киберпространство, «новый дом сознания» – «Глобальное общественное пространство, которое мы строим, по природе своей независимо от тираний, которые вы стремитесь нам навязать. Вы не имеете ни морального права властвовать над нами, ни методов принуждения, которые действительно могли бы нас устрашить». Те, кто создавал интернет, изначально осмысливали его как либертарианское пространство.И к чему же это привело, к какой свободе? Множество людей практически постоянно находятся в онлайне, по сути человек ведет бесконечный прямой эфир своей жизнедеятельности. И если раньше считалось, что есть частная жизнь, которая никого не касается, и влезать в нее противозаконно, то сейчас хорошим тоном стало открывать о себе абсолютно все – факты, эмоции, фотографии еды, всех событий. Виртуальный эксгибиционизм охватил миллионы людей, сейчас как изгой воспринимается человек, который этого не делает.

ВЗГЛЯД: Бежали от государственного контроля, а попали под диктат машин...

М.В.: О таких вещах не мечтала ни охранка, ни госбезопасность, ни одна разведка мира – чтобы миллионы людей каждую минуту отчитывались о себе, геолокационные технологии привязывают ваше местонахождение к карте, фактически каждую секунду о человеке известно – где он, что он делает. И это даже не говоря об увидевших свет в этом году откровениях Сноудена, о том, кто и как все эти данные использует. И это все считается нормой. Почему это так захватило людей, вся эта «сверхоткрытость»?

Большинство людей не может получить творческую самореализацию в своей реальной жизни – это общемировая проблема. Обычная жизнь маленького человека, офисного планктона, скучна и бессмысленна. И тут ему предложили пространство, в котором он может получить компенсацию. Миллионы пользователей живут в компьютерных играх. Человек приходит с работы, и у него три-четыре часа до сна – и он садится и проводит их в игре. Потому что там он получает эмоции, там он взаимодействует с другими, у него есть цели и задачи. Испытывает сопричастность к чему-то большему. А потом появились социальные сети – и там эта активность еще более интересна, потому что она носит реальный характер.

Одно дело играть в «Варкрафт», и совсем другое – стать членом какого-нибудь волонтерского сообщества и в реальной ситуации на что-то повлиять, пусть даже и своими интернет-действиями. Так что запрос на осмысленную деятельность, имеющую большую цель, переканализировался с развлекательного сектора интернета в сегмент социальных сетей. Десять лет назад офисные работники были фрустированы тем, что все бессмысленно (что отразил, например, хит того времени – роман «Духлесс»), но потом появилось место, где можно стало реализовать этот запрос на осмысленность. Энергия, которая раньше тратилась на высмеивание всего и вся, теперь перешла на обсуждение тем с общественно-политической окраской. И эти люди чувствуют себя тайными бунтарями. Хотя система прекрасно инкорпорирует этих борцов. Автор термина «креативный класс» Ричард Флорида еще десять лет назад писал, что этот класс возник как соединение богемной, бунтарской культуры с традиционной корпоративной культурой. Их слияние и родило человека, который, с одной стороны, полностью встроен в корпоративные рамки, но внутри считает себя полностью свободным. И это внутреннее самоощущение прекрасно бьется с теми процессами, о которых мы говорим.

ВЗГЛЯД: И это мироощущение направляют на снос государства и отказ от собственной цивилизации...

М.В.: Парадоксально, но многие представители офисного класса не любят государство, хотя «тиранию» со стороны своей фирмы не считают ущемлением своих прав. В том, что в туалет можно выйти только по пропуску, ничего страшного нет, но то, что в стране есть законы, что-то запрещающие, – это безобразие.

Главным признаком креативного класса все больше считается не сфера его работы, не то, что он создает, а его ценностная ориентация, направленная на отказ от традиционных ценностей. Вместо них предполагается «открытость и разнообразие». Это космополитичная культура, эти люди прекрасно чувствуют себя в любом городе мира, где они могут найти свою среду.

ВЗГЛЯД: Не подошел ли креативный класс к пределу своего роста в таком традиционном в своей основе обществе, как Россия?

М.В.: Этот класс позиционирует себя как передовой класс, создающий что-то новое – при том, что его возникновение было связано как раз с отказом от больших проектов. Да, у нас есть айфон, и это хорошо – но мы не полетели на Марс, не освоили Мировой океан, на кассах у нас сидят мигрантки, а не роботы. Мы отказались от прогрессистского технологического проекта, который требовал настоящего класса творцов, инженеров. Все это было сдано в утиль в 70-х годах – вместо этого была предложена культура 68-го года, дополнения культурой потребительского глобализирующегося капитализма. Они слились и подарили нам мир глобализированной культуры.

При этом благополучие креативного класса базируется исключительно на благополучии этой модели экономики, которая связана с пузырями и вот-вот сама развалится. Только один из ста креативных придумывает микросхему для айфона, а остальные придумывают, как его продать, как рекламировать, какой ресторан создать, чтобы туда ходили люди с айфонами.

Конечно, этот класс оторван от традиций, потому что он считает, что они ограничивают его самовыражение. Для них более понятен коллега из другой страны, который точно так же сидит в офисе и занимается рекламой, чем собственный соотечественник из провинции, которого они вообще не поймут. Эти люди считают себя и морально выше других, в том числе и потому, что у них развита культура волонтерства. Мы помогаем бескорыстно, поэтому формируется ощущение себя как лучших людей – в отличие от остальных, косных, вороватых, жуликов, которые к тому же и стилистически проигрывают нам, потому что все новое, красивое, эффективное, модное у нас.

При этом эта культура шире, чем этот класс – ей охвачена и молодежь. Ведь стилистически это действительно очень привлекательно и выигрывает у того стиля, что предлагает государство. Потому что власть не предлагает никакого идеологического проекта, обладающего мощным энергетическим запалом и в результате этого мощной эстетикой. А ведь речь идет о воздействии на людей через образы, через культуру, через образы неполитизированные, общеценностные – и противопоставить ему можно не запреты, а создание системы с такой же степенью привлекательности, энергетики и возможностей самореализации.

ВЗГЛЯД: Власть не владеет тем постмодернистским языком, который понимает «креативная» молодежь, но ведь на нем и в самом деле практически невозможно говорить о смыслах. А с другой стороны, сам креативный класс не готов или уже просто не способен понять то, о чем с ним говорят – например, когда речь идет о защите традиционных ценностей. Какие ценности, если для них все относительно?

М.В.: Государство должно направлять свои усилия на основную часть общества, на середину, на обывателя, а не на креативный класс или тех, кто живет в патриархальном укладе, ничем, кроме рассады, не интересуясь. Этот «средний обыватель» – безусловно, в меру и патриот, и консерватор, но он не готов принимать любой маразм власти. И принципиально не потерять именно его. Сейчас оппозиционные силы будут перенаправлять вектор своего воздействия именно на таких людей – они отложили в сторону вопросы политического устройства и начинают говорить о проблемах ЖКХ, образовании, дорогах, проблеме социального неравенства. Сейчас эта повестка будет леветь, и все это будет направлено не на москвича, сидящего в офисе, а на потенциального носителя социального протеста в регионах. И если государство само не предложит альтернативу – а это должен быть внятный, динамичный, основанный на российских ценностях, но при этом не «лубочно-охранительский», образ будущего – то люди все равно будут мигрировать к тем, кто предлагает хоть какие-то ответы.

 

Текст: Петр Акопов

http://www.vz.ru/society/2013/12/24/664780.print.html

 

 

22.04.2013 Почему они не останавливаются 

 

Технологии массового влияния работают, когда за ними стоит чувство превосходства

Немыслимый парадокс: миром продолжает управлять государство с крупнейшим внешним долгом. Оно уже скатилось на второе место по товарообороту и тратит миллиарды на выкуп собственных гособлигаций. Его вооружения — важный фактор превосходства, но не главный. Это видно и на последнем примере победы этого государства — увы, над нашим отечеством. Она состоит не только в том, что на Кипре нас руками МВФ подвергли ограблению (10 из 19 зависших миллиардов — госсредства), но и в том, что 70% нашего населения от этого в восторге.

Сознание исключительности возникает не из физической силы. Оно воспитывается в элитах, профессиональных сообществах и широких массах. Из них состоит единый субъект, говорящий в мире языком, не терпящим возражений. Объекты (мишени) видят подмены понятий, про себя негодуют, но принимают навязанный порядок вещей. Когда Occupy Wall Street осаждает офисы, боссы угадывают месседж коллективного покаяния, а массы — карт-бланш на социальную зависть. И без дула у виска приветствуют ограбление отдельно взятой страны вместе со стариками и детьми, коль скоро в отдельных ее банках хранили деньги пресловутые русские «отмыватели». Зная, что самая цветущая отмывательная индустрия находится не в Москве, а в Калифорнии.

Детский писатель Фрэнк Баум создал образ Изумрудного города где-то на дальнем западе США, красота которого создается посредством выдаваемых посетителю зеленых очков. Говорят, что золото Федерального резерва похоже на благородный металл только в золотистых очках. Тем не менее капитал после показательной кипрской конфискации бежит из России в Делавэр, а не наоборот.

Потому что логика, которой подчиняется мировое большинство, не изменилась. Потому что победитель холодной войны доказал, что при всех своих нынешних экономических трудностях он сохраняет психологическое превосходство.

 

Как перевернуть черепаху

Метта Спенсер, издатель Peace Magazine, утверждала, что решающую роль в демонтаже СССР сыграли не «звездные войны», истощившие советский бюджет, а диалог американских и советских ученых в рамках Пагуошской конференции. «Считается, — писала она, — что иностранное влияние обычно осуществляется через правительственную бюрократию. Но это не совсем точно: даже когда важные идеи передаются в рамках уполномоченных государственных институтов, реальное влияние реализуется посредством личных отношений в социальных сетях (by personal relationships in social networks). Кроме того, встречи глаза в глаза, язык тела и другие невербальные средства переводят письменный материал в более точный когнитивный контекст».

Цитируемая статья была написана в 1995 году, когда социальных сетей в их нынешнем воплощении еще не было, но был итог многолетней и систематической практики игры на индивидуальных, сословных и массовых слабостях.

Сохранение психологической власти одной нации над другой, а в случае глобальной империи (единственной супердержавы) — над всеми, достигается дифференцированным, изобретательным и эффективным, то есть наименее затратным контролем.

Классик американской психологии Эрик Берн описывал войны в терминах игр. В игре, в которую играют взрослые люди, один игрок, заведомая жертва, имеет видимый дефект — «слабинку» (gimmick), которую улавливает агрессивный соперник. Он производит уловку (con) и приводит жертву в замешательство; жертва в итоге совершает фатальную ошибку и расплачивается за нее «купонами» — физическими или моральными.

Трансакция, которую строит агрессор в информационной войне, может быть адресована любому из трех личностных ядер жертвы — Родителю, Взрослому или Ребенку. Если предметом атаки становится его разум (Взрослый), «когнитивный контекст» означает материальное или статусное вознаграждение, а жертва принимает сделку за адекватный обмен. Если предметом атаки является Родитель, то жертва должна отказаться от аксиоматически усвоенных представлений, то есть от веры, заветов своих предшественников, чести своего рода — что эффективно, когда жертву уже грызет червь сомнений.

Удобнее всего играть с Ребенком. Высоким лицам свойственны маленькие человеческие слабости, которые они скрывают от подданных. Шантаж парализует личность и дает эффект, которого не добиться подкупом или убеждением. Такая игра (пример — должностное и политическое уничтожение Доминика Стросс-Кана) наименее затратна. Удар ниже пояса, одним махом удаляющий фигуру с поля, достигает цели, когда аудитория к этому подготовлена. Работа с массами может быть описана в тех же терминах игры. И как несложно догадаться, она эффективнее, когда объектом атаки является массовый Ребенок. Тогда информационно-психологическая война становится, по определению украинского социолога А.В. Морозова, войной, которая ведется за счет жертвы. Или, по метафоре С.П. Расторгуева, обучением черепахи снимать с себя панцирь.

Убедить коллективную «черепаху» в том, что ради мнимых «купонов» (для буферной зоны Европы, например, — вступления в ЕС) ей следует отказаться от жизненно важных систем (средств самозащиты, уникальных производств, технических стандартов и т.п.), удобнее с помощью управляемых профессиональных сообществ. В Национальной стратегии публичной дипломатии США (2007) в «группы влияния» включены юридическое сообщество (от законодателей до судей) и массмедиа. Первое работает с Родителем и Взрослым общества-мишени, второе — прежде всего с Ребенком, которому ярко и наглядно транслируются соблазны глобального и якобы подлинно равноправного мироустройства — или, в нужный момент, панический страх, или пароксизмальный гнев, адресованный наведенному образу «внутреннего врага».

Дополнительным рычагом для трансляции массового страха служат сообщества фондовых аналитиков и брокеров, на уровне условного рефлекса реагирующих на одну-две фразы главы ФРС США или на «минус», выставленный стране-мишени рейтинговым агентством. Эти сообщества в вышеназванном документе закономерно не упоминались, поскольку являются элементом глобального «сословия-модератора». Но самочувствие «черепахи» зависит от него непосредственно, что ярко показал итальянский кризис 1992 года на фоне кампании местных юридических и журналистских «групп влияния», известной как «Чистые руки».

 

Важнейшее из искусств

Признаком психологического превосходства супердержавы является эффективность внутренней пропаганды, даже если исходящий из правящих кругов месседж заведомо общественно непопулярен. В монографии И.Н. Панарина «Информационная война и геополитика» приводится поучительный пример из начала ХХ века: волонтеры из команды Four Minutemen, рекрутированные Комитетом общественной информации для пропаганды вступления США в Первую мировую войну, произнесли 755 речей перед 454 514 американцами; только в крупных газетах теме было посвящено 900 тыс. строк. федеральному бюджету всего в 100 тыс. долларов.

Способ трансляции содержания не менее важен, чем само это содержание. Именно в британской прессе родился карикатурный жанр. Зрительный образ действует на эмоции сильнее, чем словесный. Рисованный образ монарха-соперника деморализовал врага и внушал превосходство соотечественникам. Карикатура — жанр, привносящий в прессу элемент народного театра, лубка, адресован массовому Ребенку своей и чужой аудитории — с диаметрально различными эффектами.

Американское кино считается менее интеллектуальным, чем европейское, из-за схематичности образов. Советское кино до 1950х годов также было схематично, и тогда же карикатуристы славились больше, чем художники: это было свойство наступательного целеполагания. «Важнейшее из искусств», по Ленину, было генератором массовых однотипных эмоций, сливающихся в пафос.

Исход холодной войны наметился, когда этот пафос был растерян. Оппонент его не утратил: напротив, достижение ядерного паритета форсировало новые разработки. Предсказание Збигнева Бжезинского 1968 года — «способность установить контроль над индивидом резко возрастет; будет возможно подвергнуть каждого человека динамическому контролю, включая даже самые личные данные, касающиеся его здоровья и поведения», — казалось фантастическими бреднями. Но шесть лет спустя был создан ARPANET (компьютерная сеть, созданная агентством Министерства обороны США по перспективным исследованиям и явившаяся прототипом сети Интернет), а в 1986 году Альберт Гор внес в конгресс знаменитый закон «Об исследовании сети суперкомпьютеров».

Так называемый проигрыш СССР в компьютерном соревновании не был проигрышем науки. Это был проигрыш целеполагания: он состоял не в технологическом отставании, а в том, что конкурент активно перехватил знамя формирования нового человека. Вместо того чтобы строго засекретить используемую военными технологию передачи данных, ее с дьявольской щедростью сделали достоянием каждого землянина. И вместе с интернетом шагнули в мир новые средства передачи образов, уводящих из реальности в произвольно созданные пространства.

По многим свойствам этот технологический дар миру имел больше общего с кино, чем со своим непосредственным предшественником — телевидением: он все больше генерировал не индивидуальные, а коллективные эмоции. Сами же образы, как в кинозале времен Второй мировой, были просты и контрастны, без полутонов и теней: геройповстанец, являющийся человекосхемой, противостоял тиранудиктатору, также человекосхеме.

Дьявольски щедрый подарок был не последним. В 1991 году профессор Терри Виноград из калифорнийского Palo Alto Research Center, работавший по заказам DARPA (агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США), инициировал в Стэнфорде «Проект по людям, компьютерам и дизайну». Государственная задача — создать поисковую систему с беспрецедентными возможностями — становится темой диссертации его ученика Ларри Пейджа. Затем в созданную компанию Google принимаются двое из четырех изобретателей Twitter; топменеджер той же Google Шерил Сэндберг становится исполнительным директором еще малоизвестной Facebook; наконец, тот же Google, по инициативе другого экс-сотрудника Palo Alto Эрика Шмидта, покупает хостинг YouTube. Осталось добавить, что ранее Шерил Сэндберг работала в Федеральном казначействе, а первым крупным инвестором Twitter была компания Insight Ventures, где в совете директоров заседал экс-глава Федерального казначейства Роберт Рубин.

 

Силы добра

За полгода до старта «арабской весны» GoogleMaps стала соинвестором программы под названием Standby Volunteer Task Force (SVTF), задачей участников которой был объявлен сбор текущей информации о «кризисных ситуациях в сфере прав человека» с помощью геопространственных технологий. На практике участники отслеживали передвижения «крупных скоплений людей», а заодно и военной техники в Ливии и Сирии. Эти участники, студенты многих университетов мира, нанимались на добровольных началах, за бесплатно. Ибо поставленная задача была преподана им не как разведывательная или военная, а как гуманитарная: они не просто собирают информацию, а — дословно — изучают влияние «удаленных конфликтов на граждан, на экологическую ситуацию и социальную справедливость, на положение коренных народов». И этих молодых людей очень трудно убедить в том, что они соучаствуют во зле, что их волонтерские старания принесут прибыль узкому кругу корпораций и неисчислимое горе тем народам, о которых они заботятся. Ведь они воспитаны в этике Эла Гора, в одном лице воплощающего информационную революцию, экологическое назидание и антикоррупционный императив (именно Гор в 1998 году председательствовал на первой всемирной конференции по борьбе с отмыванием денег). Ведь тот же набор приоритетов транслируют и первые лица самой Google, и многие из тех персонажей, которые избраны для замещения пресловутых тиранов.

Все ли они знают, что бесплатно работают на государство? Во всяком случае, участники саммитов Альянса молодежных движений (AYM), где будущие штурманы египетских и иных бурь общались с IT-кумирами, не могли не заметить логотипа Госдепа на программке и на портале созданного сайта movements.org. Но их это не смущает, ибо они ассоциируют это государство с всемирной силой добра.

 

Фабрика инфантилов

Глобальный новый человек не знает цену чужому труду и его результату. Его Взрослый и Родитель недоразвиты. Его познание мира опосредовано и фрагментарно. Его эмоции обеднены легкодоступностью суррогатной релаксации. Его воля подчинена референтной группе (виртуальному сообществу). Его речевое самовыражение формализовано до обрывков фраз-команд. Этот дефект соответствует ныне редко употребляемому медицинскому термину «психический инфантилизм».

Но американский ребенок в виртуальной реальности — диаметрально иное, чем его колониальный сверстник. Независимо от расы и адреса, он представляет ту нацию, которая начала эту игру и продолжает в ней выигрывать. У компьютерной игры есть еще одна особенность, отличающая ее от телевизора: игрок — не только зритель, но и действующее лицо. Digital native из породы прирожденных победителей может вообразить себя и в кабине истребителя пятого поколения, и в Овальном кабинете, и в Лэнгли. Все вокруг внушает ему, что ничего невозможного нет, — от мулата, ставшего президентом, до нескладного шизоидного юноши, ставшего IT-королем. Он так же не способен к состраданию, как и его колониальный сверстник, но он за штурвалом — и именно он не моргнув глазом отправит БПЛА на головы народа-мишени.

В любой из цивилизаций, кроме североамериканской, военные технологии и развлечение — несовместимые вещи. Калифорния вмещает и легендарную Lawrence Livermore Laboratories (LLNL), и Голливуд. И по мере перехода к новому типу войн эти две сферы все время сближались. Управляющую компанию лаборатории возглавляет не физик, а медиамагнат. Но этот человек, Норман Паттиц, продуцирует не любые развлекательные программы, а рассчитанные на исламское общество. А Ньютон Майноу, давший путевку в чикагскую жизнь юному Бараку Обаме, работал и в RAND Corporation, и в Голливуде, руководил Федеральной комиссией по коммуникациям, а адвокатские гонорары вкладывал в сериал «Улица Сезам». Стратегия и игра неразрывны; RAND сегодня — исполнитель военных программ и организатор арабской молодежи в Катаре; NASA — исследователь звезд и транслятор страхов «климатической миграции», а на базе LLNL Питер Аккерман, спонсор и коллега Джина Шарпа, апробировал «технологии цифровой демократии» для сноса (bringing down) Китая.

 

Цифровой ажур

«Марк Цукерберг сделал больше, чем Ленин и Сталин, не пролив ни капли крови». Такую похвалу соучредитель Facebook получил на Давосском форуме от президента Израиля Шимона Переса. Как чувствует себя Цукерберг? Он воодушевлен к новым свершениям. А новые отряды Digital Native Winners стремятся его догнать и перегнать. Почему Перес выбрал такое сравнение, которое отечественным политикам показалось бы неполиткорректным? Потому что молодым людям всегда интересен опыт ниспровергателей. Их учат левые профессора, которые востребованы национальными интересами США, как бы это ни возмущало консерваторов.

В английской «Википедии» можно найти все биографии анархистского движения Weathermen — идейного предшественника Occupy Wall Street. Но там нет страницы, посвященной движению We Are Change или Europe Versus Facebook. Эти движения пытаются противодействовать существующему порядку вещей, а в наблюдательном совете Wikimedia с 2010 года заседают два куратора «революций 2.0». В то же время нет и страницы, посвященной вышеназванной Academy of Change: не все лаборатории революций считается нужным «светить», иные приравниваются к закрытым клубам.

В Доктрине информационных операций (1998) есть понятие reticence — умолчание. Это активный метод субъекта войны, как и deception — введение в заблуждение. Если же умалчивает (например, о печальном опыте соседа) потенциальная мишень, то это уже не метод войны, а опасная недальновидность.

В начале января Ребекка Маккиннон, автор мемуаров «Мировая борьба за интернетсвободу», заволновалась: продолжит ли Керри наступательную цифровую стратегию Клинтон? В середине марта заинтересованное сообщество-субъект вздохнуло с облегчением: Алек Росс остался советником госсекретаря по инновациям, а значит, все в ажуре: секвестр затронет авиацию, но не «публичную дипломатию».

Почему Белый дом так решил? Потому что уловки «арабской весны» отлично работают и в других местах. Цепочки самосожжений в Египте воспроизведены в Тибете, затем в Израиле, а в феврале этого года — в православной Болгарии. На выборах опыт «интернет-кумира», начатый в Польше Янушем Паликотом, продолжил в Чехии татуированный профессор Владимир Франц, а в Италии уличный комик Беппе Грильо парализовал парламент. Это удается так легко потому, что общество одной европейской страны не рефлексирует того, что происходит в другой. И даже — в случае с Италией — не усваивает свой же опыт 20-летней давности. Ибо новый европейский человек не имеет ни образа прошлого, ни образа будущего, как и подобает колониальному digital native.

Ничто так больше не вдохновляет объективно ослабевшего победителя, как новый успех, подтверждающий эффективность метода. Обвалилась Италия — обвалится и Испания; уголовное дело против инфанты тому порука. Получилась кипрская конфискация — получится и лихтенштейнская. Сопротивляемость начинается не с запретительных законов, а с рефлексии; ее наличие видно по понятийному аппарату пропаганды. Если язык нации-мишени утратил такие понятия, как решимость, свершение, беззаветность, то нацию-мишень заведомо положит на лопатки соперник, повседневно и естественно пользующийся словами commitment, endeavor, devotion.

Константин Черемных

Права на данный материал принадлежат Однако.

  

 03.12.2013 «Антисистема разрушает цивилизации»

 

«Общества-мишени не осознают себя мишенями, считают себя самих хозяевами стихии, которая опустошает их страны», – заявил газете ВЗГЛЯД автор доклада «Анонимная война» Константин Черемных. В этом докладе рассказывается, кто и зачем устраивает сегодня «цветные революции» и как они угрожают современной цивилизации.

Фото: РИА "Новости"

«Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых – ключевая роль интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Оккупай Уолл-Стрит», Болотная площадь или лондонские погромы – всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующих перемен. Распространенная точка зрения на эти события – рост самосознания молодых и активных, желание участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит», – так начинается доклад Изборскому клубу «Анонимная война. «Новый 1968 год»: мировоззренческое содержание и механизмы «революций 2.0», подготовленный Константином Черемных и Маринэ Восканян под редакцией Андрея Кобякова.

При внимательном анализе политического, социального и культурного бэкграунда этих событий, утверждают авторы, выясняется, что они происходят не сами по себе, а с активнейшим участием внешнего субъекта, который ставит целью смену цивилизационной парадигмы человечества:

«Данный субъект обладает сложной структурой, причем его отдельные составные части имеют как совпадающие общие, так и специфические цели и задачи. И в «цветных революциях 1.0», и в «революциях социальных сетей 2.0» легко различаются заинтересованность и прямое участие государственных ведомств (прежде всего США)... Вместе с тем немалую роль в инициировании «революций 2.0» и методологическом управлении ими играют и ряд наднациональных параполитических структур, университетские центры и международные НКО, спонсируемые определенной группой олигархических фондов при прямом содействии статусных международных институтов. С другой стороны, как постоянная деятельность этих структур, так и результаты «революций 2.0» приносят выгоду ряду специфических видов транснационального бизнеса. В целом этот субъект можно охарактеризовать как «цивилизационное лобби», реализующее определенный глобальный проект».

В докладе обосновывается тезис, что идеологемы протестных движений связаны не только с актуальной политикой, но и с фундаментальными процессами смены цивилизационных ориентиров, начавшимися во второй половине XX века и касающимися вопросов моральных ценностей, культуры, религии и места человека в мире. Проповедуя эти рецепты полного освобождения от авторитетов (государственных, военных, религиозных), участники «революций 2.0» хотя и считают себя освободителями народов, на практике реализуют программу узкого глобального круга экономических и культурных поработителей.

Работа над докладом «Анонимная война» вылилась в написание книги, подготовку которой авторы уже заканчивают. Газета ВЗГЛЯД взяла интервью у Константина Черемных.

ВЗГЛЯД: Что стало поводом для появления вашего доклада?

Константин Черемных: Наш доклад был задуман задолго до того, как возникла Болотная. Поводом была «арабская весна» 2011 года, в картине которой было много знакомого по Сербии, Грузии и Украине, но в большем масштабе, с новым стереотипом массовых выступлений, чередующихся по типу пульсирующей волны с новорожденными движениями, названными по имени числа удачного митинга, с новым способом возбуждения масс и привлечения новых участников сугубо эмоциональными средствами: кто-то совершает самосожжение; рядом, вместо того чтобы помочь, деловитые люди снимают его мучения на камеру – и об этом тут же узнает мир. И с логотипами компаний Facebook, Twitter, YouTube как революционных брендов. По этому размаху можно было оценить технологические преимущества средств «2.0» и предсказать астрономические доходы их создателей.

И действительно, год спустя они стали миллиардерами, а сами страны, где разворачивались эти революционные процессы, – нищими. В этом и виден был главный итог и главный парадокс: общества-мишени не осознают себя мишенями, считают себя самих хозяевами стихии, которая опустошает их страны. Каждому из протестных движений мерещится, что стоит смести надоевшую власть – и тут же свобода сама собой принесет процветание, отдаст им то, что авторитарная власть им не дала, отобрала или недоплатила.

ВЗГЛЯД: Чем это отличалось от первой серии, от так называемых цветных революций, кроме большего охвата и быстрого развития?

К. Ч.: Серия «цветных революций», начатая при Джордже Буше, предусматривала подбор новых лидеров взамен неугодных политиков, на которых ставилось клеймо «диктаторов» (хотя никакими деспотами Кучма или Шеварднадзе, конечно, не были). Их герои окружались ореолом «лидеров нового поколения». Что касается «революций 2.0», то их участники сами провозгласили их leaderless – революциями без вождей. В то же время источник процессов «не признавался» довольно долго, пока Хиллари Клинтон не удержалась от бахвальства, заявив: «Мы ведем информационную войну». Из этих двух особенностей следовало, что они отличаются не только по способу организации, но и по предназначению и в итоге по результату.

Однако идея нашего доклада возникла не в тот момент, когда уже было ясно, откуда ноги растут и кто выигрывает. За весной 2011 года пришла осень, и тут началось самое интересное: по модели протестных движений в странах третьего мира или, условно, юга возникают массовые «бунты» в странах севера, как их принято называть, индустриальных. А если точнее, постиндустриальных, поскольку производственная индустрия из них еще с 1970-х годов выводилась на аутсорсинг в развивающиеся страны.

Мое внимание привлекло высказывание Иммануила Валлерстайна – экономиста с особым взглядом на мировые процессы, хотя при этом статусного, входящего в элиту. В ноябре 2011 года он сказал: «Мы пришли в новый 1968 год». И действительно, на митингах американского Occupy Wall Street можно было увидеть «ветеранов» той революции, иногда именуемой «революцией рока, наркотиков и секса». В том числе и сделавших солидную политическую карьеру. Затем мне попалось на глаза интервью Даниэля Кон-Бендита, ныне сопредседателя фракции «зеленых» Европарламента. В 2005 году он посещал Москву и отвечал на вопросы российских левых. Они их, вообще-то, разочаровал, а меня – заинтересовал. Например, когда его спросили о его взглядах, к всеобщему удивлению он признал, что всегда, с самого начала был «зеленым». Казалось бы, какое отношение защита природы имеет к анархии? На первый взгляд – никакого. Но почему-то современное правозащитное движение теснейшим образом на уровне руководителей ведущих НПО переплетается с движением в защиту природы.

Отвечая на вопросы московских левых в 2005 году, Кон-Бендит уточнил, что правозащитное движение, созвучное его направлению, – это движение не за гражданские права любого человека, а за права меньшинств. Он сказал: «Мы также хотели разработать некий новый стиль жизни, который не означал бы подчинения жизненной морали наших родителей. Из этих чувств возникли женское движение, движение гомосексуалистов, то есть движения, которые означали автономию субъекта по отношению к господствующей морали».

ВЗГЛЯД: Разве эти движения возникли не в начале ХХ века?

К. Ч.: Они возникли на самом пике индустриальной эпохи и, более того, были мало связаны между собой. Колыбель этих направлений была в Англии, как, впрочем, и движение в защиту природы от человека, которое у нас почему-то называют экологическим, хотя на английском языке оно именуется environmentalist movement. То есть оно имеет отношение не к экологии как науке, а к системе взглядов, которая, как любая философия, оканчивается на «-изм». Environmentalism – от окружающей среды, environment – лучше переводить, наверное, как «экологизм». Эти элементы существовали раздельно, а затем соединились. Как раз тогда, когда возник ядерный паритет СССР – США и, соответственно, кроме «жестких» форм влияния на соперника, требовались «мягкие» формы – или, как тогда было принято говорить, идеологическая борьба.

Но эта борьба, конечно, не распространялась только на СССР. Кон-Бендита спросили, кто был для него учителем и какие тексты можно считать манифестами мировоззрения, которое он представляет. Он назвал статью своего ровесника Андре Горца «Прощание с пролетариатом», а из философов предыдущего поколения процитировал Ханну Арендт, автора книги «Происхождение тоталитаризма». Ее фразу «Один и тот же человек может быть хорошим и плохим, добрым и злым, он может совершать что-то ужасное и сделать что-то для освобождения» он противопоставил представлению Жан-Жака Руссо о том, что человек по своей природе является носителем добра.

В одном флаконе, таким образом, оказалось: а) отрицание любой централизованной власти как зла «по определению»; б) не христианский, а гностический взгляд на человека; в) идея о том, что социальные противоречия в мире ушли на второй план по сравнению с противоречиями между человеком и природой – об этом писал Горц, перешедший из левого движения в ряды американской организации «Друзья Земли», в своем так называемом манифесте. Еще раньше, после поездки в Калифорнию в 1974 году, Горц написал книгу «Экология и политика: вклад в теорию пределов роста».

ВЗГЛЯД: Видимо, это развитие идей знаменитого доклада Римского клуба?

К. Ч.: Именно так. Но и этот доклад появился не на пустом месте. Его центральная идея – о том, что ресурсы Земли через 100 лет истощатся, а поэтому численность населения мира следует сокращать – была вынесена в мировую повестку дня на рубеже 1940–1950-х. Тогда сэр Джулиан Хаксли, военный разведчик и естествоиспытатель, был избран главой двух организаций: Международного союза за консервацию природы и Международного гуманистического и этического союза. Хаксли был в 1937–1944 годах вице-президентом Британского евгенического общества. Такое же общество было и в США, но после войны его переименовали в Совет по народонаселению.

ВЗГЛЯД: Евгеника, которой англичане занимались с середины XIX века, имеет прямое отношение к гуманизму?

К. Ч.: Точно так же, как права секс-меньшинств имеют к прогрессу. В США защита прав ЛГБТ, как и прочие современные приоритеты американских демократов, именуется «прогрессивной». Впрочем, современное правозащитное движение, кредо которого сформулировал именно Хаксли, заботится и об этнических меньшинствах. Речь идет не столько о народах, сколько об обществах, живущих архаической племенной жизнью. А защита их прав состоит в том, чтобы они такой жизнью и жили дальше, отправляя культы идолам на особо охраняемых территориях. Эти территории, соответственно, ограждаются от какого-либо влияния индустрии. Собственно, движение Occupy Wall Street и выступало от имени североамериканских индейских племен, естественный быт которых будет якобы безвозвратно нарушен нефтепроводом Keystone XL.

ВЗГЛЯД: То есть прогрессом называется то, что называется регрессом.

К. Ч.: А защитой прав человека называется деятельность, посягающая на права большинства. Причем на самые базовые права. Когда запрещается прокладка дороги через якобы особо ценный, а на самом деле совершенно обычный пригородный лесной массив, нарушаются права большинства на передвижение. Но это не худший случай. Хуже, когда огромные территории полностью отчуждаются от хозяйственного оборота под природоохранным предлогом. Или когда вместо пищевых культур сеются технические для производства биогаза, якобы эффективно заменяющего нефть. Или когда миллионам людей с высоких трибун говорится: бросайте свои дома, не орошайте земли, не пытайтесь сеять хлеб, бегите куда глаза глядят от климатической катастрофы (кстати, именно это внушалось арабским элитам в канун «арабской весны»).

ВЗГЛЯД: Но с тех же высоких трибун, если вы имеете в виду ООН, постоянно говорится о проблеме голода.

К. Ч.: ООН еще в 1960-х годах принимала замечательные декларации о социальных и гуманитарных правах. Но мировая повестка дня менялась. По существу, она изменилась, когда было объявлено о наступлении постиндустриальной эры. Или, по Томасу Куну, о смене парадигмы развития, что одно и то же. С тех пор и изменилось содержание самых благородных и общественно одобряемых понятий. И одновременно изменились цели геополитики. «Теория хаоса» востребована лишь в том случае, если в стране-мишени я не занимаюсь разработкой недр, а вообще не допускаю никакой промышленной деятельности. Каддафи давно уничтожен, а добыча нефти в Ливии не растет, а падает.

ВЗГЛЯД: Оправдывают ли себя затраты на геополитические авантюры, если корпорации не получают своей добычи? 

К. Ч.: Если агрессор заявит прямым текстом: я хочу захватить богатую ресурсами территорию, он не завоюет популярность на этой земле и встретит организованное сопротивление. Если он назовет себя освободителем от репрессивных авторитарных режимов, его услышат миллионы недовольных своим положением по тем или иным причинам. В первом случае ему придется нанимать «пятую колонну» за деньги. Во втором случае он получит армию самоотверженных добровольцев. Преимущества очевидны.

Но чтобы получить большую армию добровольцев, критическая масса населения в странах-мишенях должна быть к этому подготовлена, разделять именно это, удобное понимание гуманизма, прогресса, свободы, иерархии прав.

В российских общественных науках, как правило, ХХ век делится мировыми войнами, политическими и социальными катастрофами, периодом до и после холодной войны. Так, 1968 год у нас ассоциируется с чехословацким восстанием. А это было одно из многих событий, связанных со сменой парадигмы. Это был результат проникновения в систему не идей противоположной системы, а антисистемных идей.

Их можно было прочитать на лозунгах студенческой Сорбонны. Например: «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем», «Анархия – это я», «Забудь все, чему тебя учили», «Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!», «Границы – это репрессии». Согласитесь, это не просто лозунги – это смыслы, притом расходящиеся и с социалистической, и с капиталистической системами.

ВЗГЛЯД: Как тогда называется эта третья идеология одним словом – включая и анархистские, и экологистские идеи, и отрицание системы знаний?

К. Ч.: Хаксли называл свою философию «трансгуманизм», Бертран Рассел – «рационализм». Оппоненты используют, конечно, другую терминологию. Для американского классического консерватора, особенно католика, любая такая антисистемность тождественна левизне, коль скоро она атеистична и направлена против устоев общества. Линдон Ларуш употреблял термин «редукционизм».

Настоящий манифест, где присутствуют свои «альфа и омега» этого направления, – не статья Горца, а так называемый Второй гуманистический манифест Поля Курца. В первых его строках – отождествление всех монотеистических религиозных иерархий с тоталитарными системами. Далее – тезис о том, что этика «автономна и ситуативна, не выводится из религиозных и идеологических санкций». То есть выбор поведения каждого зависит от ситуации, произволен, не связан с какой-либо ответственностью. Вполне созвучно любимой мысли Ханны Арендт у Кон-Бендита. Далее говорится о правах человека, среди них перечисляется право на самовыражение, а также – отдельно – на эвтаназию, суицид и на «множество разновидностей сексуального познания». Право на жизнь не упоминается.

ВЗГЛЯД: Получается, что главное содержание этого документа – не альтернатива, а подчеркнутый вызов христианским церквям и ценностям?

К. Ч.: Дословно пишется так: «Считаем, что нетолерантные подходы, часто культивируемые ортодоксальными религиями и пуританскими культурами, неправомерно подавляют сексуальное поведение». То есть это вызов не только европейскому христианству, но и американскому неопротестантизму, и исламу, и традиционному (так называемому богобоязненному) иудаизму. И советскому коммунизму того времени, разумеется, тоже. Ради чего? По тексту – ради единого человечества, в котором не ограничена никакая свобода информации, в котором «единая экосистема и консенсус по поводу народонаселения», нет государств и границ и, соответственно, как настаивают авторы, по волшебству нет войн.

ВЗГЛЯД: Трудно себе представить, чтобы такой текст был рассчитан на широкие массы.

К. Ч.: Он и не был рассчитан на широкие массы. Он был рассчитан на достаточно узкий слой гуманитарной и технической интеллигенции, обладающий авторитетом в своих странах и по тем или иным причинам тяготящийся условиями своей жизни и деятельности. От СССР манифест подписали два человека: Жорес Медведев и Андрей Сахаров... Можно, конечно, не обращать внимания на этот документ: мало ли что напишет частное лицо и подпишет сотня «яйцеголовых». Но не зная о подписи Сахарова под этим документом, мы не поймем сути той трансформации, которая произошла с Сахаровым и не только с ним. Это была не покупка агента влияния. Это было обращение в иную систему взглядов, если одним словом – индоктринация.

ВЗГЛЯД: Но от индоктринации группы интеллектуалов до «перековки» миллионов, пусть только активной части общества, огромное расстояние.

К. Ч.: Массы никогда не посвящаются во все детали навязываемого мировосприятия. Массам транслируется только то, что может для них быть непосредственно насущным. Но чтобы их возбудить, создать среди них ядро самоотверженных, отдельные идеологические элементы должны быть не просто созвучны их чаяниям, но и эмоционально заряжены. Самые простые поводы – коррупция, загрязнение природы и этнические проблемы.

ВЗГЛЯД: Почему тогда «страны севера» допускают протестные движения на собственных территориях, а не только в «странах-мишенях»?

К. Ч.: Это допускается тем сегментом элиты, который извлекает выгоду именно из постиндустриальной повестки дня. Такой феномен «самопоедания» так называемых industrial states мог возникнуть только на определенной стадии развертывания постиндустриальной парадигмы. В США одна из знаковых и культовых фигур этого направления – экс-вице-президент Эл Гор, «отец интернета», он же – автор экологистского бестселлера «Земля на весах». IT-отрасль в постиндустриальной парадигме – олицетворение «новой эпохи», призванное доказать ее прогрессивность.

ВЗГЛЯД: И создать новые средства контроля над миром и над отдельным человеком.

К. Ч.: Не только. Еще – изменить его способ познания и мышления. Человеку, «родившемуся в Сети», digital native, уже не нужен Кон-Бендит, чтобы агитировать за «неподчинение жизненной морали родителей». Он и так живет сегодняшним днем, знания его и так будут отрывочны, исторический и родовой опыт неведом, понятие об ответственности, не говоря уже о долге, трудовой этике, труднодоступно, поскольку это все формируется в реальном мире и на опыте совместной деятельности, начиная с детских коллективных игр.

ВЗГЛЯД: Однако, чтобы получить массу таких людей, нужна еще и масса физической техники, которая производится из тех же полезных ископаемых.

К. Ч.: Более того, она производится из более редких полезных ископаемых, чем нелюбимые экологистами углеводороды. А солнечные панели – из очень редких ископаемых. Более того, электронный мусор не разлагается так легко и безвредно для той самой окружающей среды, как, например, бумага. И, тем не менее, программа электронного документооборота была введена при Билле Клинтоне именно по мотивам защиты лесов специальным законом Paperwork Reduction Act.#{interviewpolit}

ВЗГЛЯД: И в результате теперь даже тайные дипломатические документы европейских стран доступны АНБ США.

К. Ч.: Из чего следует, что, во-первых, этой службе была удобна постиндустриальная парадигма. Это одно из многих доказательств того не афишируемого факта, что миллионы юных добровольцев мира, бесплатно рвущих глотки за интернет-свободу в Китае (за девственную Арктику, против АЭС в Индии, шоссе в Бразилии, аэропорта в Стамбуле, стадиона в Сочи или опять же в Бразилии etc.) – липовые оппозиционеры. Они могут работать против национальных правительств, но в полном идеологическом созвучии с глобальным истэблишментом. Что касается сотрудничества АНБ с IT-монополистами, его можно назвать своего рода государственно-частным партнерством. Или сращением бизнеса с властью.

ВЗГЛЯД: Европейское сообщество, кажется, сейчас не в особом восторге от такого сращения.

К. Ч.: Отцы-основатели европейского сообщества начинали его с Европейского союза угля и стали, при этом близкий к ним де Голль мечтал о золотом франке. «Революция 1968 года» смела де Голля и фактически перекрыла путь к власти главе ФКП Жоржу Марше, а советский истэблишмент, увлекшись идеей конвергенции, примкнул к Римскому клубу. Перестройка, ставшая логическим следствием этого выбора, показала, что на редукционистские идеи покупается и либеральная, и консервативная советская интеллигенция, после Чернобыля особенно...

Но у нас осталась промышленность, а вместе с ней – опыт и цена труда, хотя бы представления о трудовой этике. Осталась бытовая мораль, созвучная церковной, поскольку церковь – тут и коммунисты не станут спорить – прожила с народом все те испытания, которые ему выпали. В Европе, ставшей экономикой услуг и в большей части прошедшей несколько этапов секуляризации, утрачено в культурном отношении больше.

В обмен она, как бесконечную морковку, получила соблазн расширения. Она получила бывший СЭВ и сделала с ним именно то, что могла сделать в силу индоктринации своих элит – деиндустриализировала. Предназначение «Восточного партнерства» состоит в экспансии этой деиндустриализации, в расширении несостоявшегося полюса, как черной дыры.

Конечно, часть европейской элиты рассматривает Украину и Грузию как рынки сбыта не только идеологических, но и физических товаров. Но те условия, которые прописаны в интеграционных документах, никак не содействуют повышению покупательской способности в этих странах. Скорее они способствуют вымиранию и миграции. Этому феномену позже найдут благопристойное объяснение. Уже опубликован, например, совместный доклад Center for American Progress и Henry Stimson Center о том, что «арабская весна» – это результат глобального потепления.

ВЗГЛЯД: А Джин Шарп ни при чем...

К. Ч.: Он как раз в теме. В составе совета директоров основанного им Einstein Institution 1990-х годов почти половина директоров и советников были специалистами по глобальному потеплению. Ричард Рокуэлл, Филипп Богданов, Ури Лангер... А их сербский ученик Срджа Попович – учредитель фонда «Экотопия» и владелец агентства «Зеленая Сербия». Ведь Югославия была одной из самых индустриализированных европейских стран. До того, что с ней сделали.

Профессор Шарп уже вышел в тираж, сегодня на сцене и за сценой – уже следующее поколение. С ростом безработицы в Европе у него растет кадровая база. И особенно перспективны восточноевропейские кадры. Их энергия могла быть использована иначе, но если перед юным сербом поставить вопрос, чего он больше хочет – сражаться, скажем, за Великую Сербию или за борьбу с авторитарными режимами в других странах, он выберет второе: это больше его поднимает в собственных глазах. И многие юные украинцы, обученные юными сербами, рассуждают так же.

ВЗГЛЯД: И как этому всему сопротивляться?

К. Ч.: Мы сопротивляемся глобальной повестке дня уже тем, что мы живем. Что касается государства, то, наверное, ему для начала надо осознать, с чем оно имеет дело и откуда берутся так называемые болотные люди. Но мне кажется, что наши чиновники, особенно медиачиновники, не очень это понимают. Я слушаю, например, яростную и местами остроумную передачу Дмитрия Киселева, а следом за ней на том же гостелеканале крутится алармистский телефильм о климатической катастрофе. Некий иностранец вещает загробным голосом: «Землю захватывают богатые люди, из-за этого продовольственный кризис». А у кого в США больше всего земельной площади? У Environment Protection Agency, того ведомства, которое пролоббировало все законы, делающие индустрию неприбыльной. Это ему обязан своей деградацией бывший мегаполис Детройт.

Между прочим, готов держать пари, что именно с экологистской истерики начнется в будущем году саботаж нашей Олимпиады, а только потом из-под нее вылезет этническая тема. С того же начиналось в Стамбуле, претендовавшем на олимпийскую перспективу, или в Рио-де-Жанейро. И в Лондоне, где мигранты «взбунтовались» под боком у Тотенхэмского стадиона.

Из нашей химкинской истории, кажется, не извлечено никаких уроков. Между тем самое опасное для страны-мишени – это когда одна группа в истэблишменте думает, что может решить свои проблемы при помощи, условно говоря, Greenpeace и Transparency International. На самом деле, считая себя субъектом, эта группа становится инструментом.

Украинская православная церковь в недавнем заявлении привела строку из Евангелия от Матфея: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Нам тоже не следует об этом забывать.

 

Текст: Петр Акопов

http://vz.ru/politics/2013/12/3/661657.html