1 ноября 1918 г. части 1-й конной дивизии заняли Ставрополь. Отступавшие красные войска 11-й армии были вынуждены оставить в городе несколько тысяч раненых. Это была огромная масса раненых и больных тифом. Согласно Я. Александрову, их было около 8 тыс. человек[800]. На дверях лазаретов наступавших добровольцев встречала надпись «Доверяются чести Добровольческой армии». Однако апелляция к чести противника оказалась безуспешной: более сотни раненых красноармейцев стали жертвами расправ казаков и черкесов 1-й конной дивизии, которой командовал в то время генерал П. Н. Врангель. Как вспоминал сам генерал: «На следующий день после занятия города имел место возмутительный случай. В один из лазаретов, где лежало несколько сот раненых и больных красноармейцев, ворвались несколько черкесов и, несмотря на протесты и мольбу врачей и сестер, вырезали до семидесяти человек прежде, нежели, предупрежденный об этом, я выслал ординарца с конвойными казаками для задержания негодяев. В числе последних, по показанию очевидцев, находился один офицер, к сожалению, преступники успели бежать»[801]. Схоже описывал эту ситуацию Я. А. Слащев, увеличив уже количество жертв до 90 человек: «Во время второго взятия Ставрополя 15 ноября 1918 г. был такой случай: один офицер ворвался в брошенный красными лазарет и начал кинжалом закалывать больных и раненых, причем заколол и только что принесенных туда красными двух корниловцев, пока его арестовали, он успел перерезать 90 человек. Генерал Деникин хотел его арестовать, но виновного пришлось посадить в дом умалишенных»[802].
Это не было единичным случаем массовых расправ в городе. Широкую огласку получили действия пятидесятилетнего корнета Левина, командовавшего партизанской полусотней и находившегося в распоряжении Врангеля. Корнет, бывший статский советник, окружив в одном из кварталов города роту красноармейцев, перебил всех, за исключением одного, которому, тяжелораненому, удалось спастись и рассказать свою историю общественности Ставрополя. Последовала жалоба на имя генерала Глазенапа на самоуправные действия корнета, но «с военной точки зрения, конечно, в поступке Левина не заключалось ничего противозаконного»[803].
Помимо лазарета расправы произошли и в ставропольской тюрьме. Начальником ставропольской тюрьмы, где находились пленные красноармейцы и большевики, вскоре был утвержден хорунжий Левин. Тотчас по назначении он начал расстрелы содержащихся в тюрьме. До своего ареста он успел расстрелять несколько десятков человек[804].
1 ноября 1918 г. произошло стихийное восстание новобранцев Томского гарнизона против Временного Сибирского правительства. Во время восстания новобранцы освободили заключенных из тюрьмы, но вскоре восстание было подавлено. В результате подавления восстания только по официальной статистике управляющего Томской губернии было убито 400 повстанцев, среди которых были и заключенные арестантского отделения № 1[805]. Позднее военно-полевым судом будет расстреляно 62 человека.
3 ноября 1918 г. происходит первый массовый расстрел в Архангельске. Во дворе тюрьмы были расстреляны члены Печорского советского экспедиционного отряда: офицер С. Н. Ларионов, комиссар В. Шарыгин, а также М. Георгиевский, И. Комаров, Я. Якобчак, И. Дьячков. 11 красноармейцев были приговорены к бессрочной каторге[806].
Расстрел был произведен сводным англо-американо-французским отрядом по приказу английского генерала Э. Айронсайда. Позднее в 1941 г. при выходе Айронсайда в отставку ему было пожалован баронский титул: он стал первым бароном Айронсайдом Архангельским. По слухам, перед второй мировой войной он сочувствовал фашистам, при этом активно участвуя в деятельности «англо-немецкого братства»[807].
Об этом же расстреле Ларионова и 5 красноармейцев его отряда, сдавшимся в плен белым, упоминает и современный исследователь А. Л. Кубасов[808]. Брат С. Н. Ларионова, Алексей Николаевич Ларионов, в дальнейшем станет известным советским партийным деятелем, Героем Социалистического Труда, секретарем парторганизации Рязанской области, «прославившимся» в т. ч. впоследствии и «рязанским мясным делом».
Следует отметить, что это не был единственный случая участия американских отрядов в карательных акциях. Так, один из участников интервенции на Севере, американец Ральф Альбертсон вспоминал впоследствии: «Я неоднократно слышал, как офицеры приказывали своим солдатам не брать пленных, а убивать солдат противника даже в том случае, когда они являлись безоружными… Мы применяли против большевиков газовые снаряды, но это, по моему мнению, не являлось еще самой большой жестокостью… Однажды мы расстреляли более 30 пленных в качестве меры наказания против трех убийц. Сержант рассказывал мне, что, захватив комиссара местечка Борок, мы бросили его раздетым на улице с шестнадцатью штыковыми ранами»[809].
5 ноября 1918 т. командующий Воткинской группой войск меньшевик Г. Н. Юрьев (в прошлом полицмейстер Ельца) заявил, что в случае прорыва красных войск все помещения с арестованными большевиками будут закинуты гранатами[810].
7 ноября 1918 г. казнен большевик-казак С. Ф. Шадрин, заместитель председателя Амурской трудовой социалистической республики, а затем один из руководителей партизанского движения в регионе[811]. Его убийство новыми властями объяснялось тем, что он «посягнул на власть, на свержение войскового казачьего управления[812].
9 ноября 1918 г. с разгрома карательного отряда в селе Дубенское началось крестьянское Минусинское восстание в Енисейской губернии. Начавшееся в ответ на правительственные меры, направленные против самогоноварения, вскоре оно приобрело масштабный характер, и в войсках восставших крестьян числилось более 10 тыс. человек[813]. После неудачного штурма восставшими Минусинска 21–23 ноября начались ответные карательные операции. Восстание было подавлено колчаковскими войсками под командой генерала И. Ф. Шильникова. В ноябре в Верхнем Суэтеке будет расстреляно 21, в Нижней Буланке 13, в селе Абаканском 3 жителя[814]. Из сдавшихся в конце ноября – начале декабря 1918 г. 1204 участников, 770 были переданы военно-следственной комиссии. К 12 февраля 1919 г. военно-полевой суд приговорил из них к расстрелу 87 человек, 50 человек было сослано на каторгу, около 200 осуждено к тюремному заключению, а до 300 – к крупному денежному штрафу. При этом Кульчицкий, один из руководителей восстания, был повешен на воротах Минусинской тюрьмы[815].
6 участников Минусинского восстания были расстреляны белым карательным отрядом около с. Уджей, в деревне Николаевке.
10 ноября 1918 г. Из приказа коменданта Макеевского района (Сибирь): «Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня»[816].
12 ноября 1918 г. командир 6-й стрелковой дивизии и начальник гарнизона Новониколаевска полковник А. П. Степанов приказом № 92 не только запретил в городе и его окрестностях митинги, уличные выступления, манифестации, но и предусмотрел расстрел за противоправительственную агитацию и военно-полевой суд за расклейку листовок[817].
Через два дня приказ был опубликован в местной газете «Русская речь». Председатель колчаковского Совета министров П. В. Вологодский выступил с заявлением, что данный приказ «противоречит коренным образом существующим узаконениям, без нужды терроризирует население и решительно подрывает действующей власти», обратившись к адмиралу А. В. Колчаку с просьбой отстранить А. П. Степанова от должности начальника гарнизона. Однако просьба главы правительства адмиралом была проигнорирована[818].
14 ноября 1918 г. японцами и белогвардейцами в городе Свободном расстреляны 17 членов Дорпрофсожа Амурской железной дороги, в т. ч. председатель Дорпрофсожа Лунев, зам. главного инспектора Амурской ж/д Самоцветов, телеграфист Пермяков, слесарь Миллер, весовщик Сергеев, а также Понфатьев, Фоминский, Юрьев, Зеленин, Мосалов, Кондратенко, Перфильев и другие.
Позднее, весной 1919 г., японцы ворвались в местную городскую больницу, где тайно находились на излечении раненые партизаны, изрубили и перекололи штыками 23 человека. Трупы были оттащены к Зейскому переезду, сложены штабелями, а затем облиты керосином и сожжены[819].
16 ноября 1918 г. На реке Олекме белогвардейцами расстрелян бывший председатель Центросибири Н. Н. Яковлев. Вместе с ним колчаковским отрядом под руководством И. Захаренко и казачьего подъесаула Н. Габышева была расстреляна группа видных сибирских большевиков: Ф. М. Лыткин, И. Шевцов, Никитин[820].
В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. произошел колчаковский переворот в Омске. Арестованных, членов партии эсеров и руководства Директории Н. Д. Авксентьева, В. М. Зензинова, заместителя Авксентьева А. А. Аргунова и заведующего делами милиции Совета министров Е. Ф. Роговского и их адъютантов, увезли за город – на Лысую гору, где дислоцировался отряд атамана И. А. Красильникова[821]. Характерно, что сразу же после переворота была установлена политическая цензура в освещении произошедших событий. Министр внутренних дел А. Н. Гаттенбергер уже в первые часы после переворота 18 ноября разослал специальный циркуляр губернским и волостным комиссарам. В нем он требовал не допустить обсуждения в печати и на собраниях «происходящего», высказывая рекомендацию не останавливаться в случае надобности перед принятием решительных мер, вплоть до ареста как отдельных лиц, так и правлений и руководителей партий и организаций[822].
Непосредственными исполнителями переворота, помимо И. А. Красильникова, были офицеры Сибирского казачьего войска полковник В. И. Волков и войсковой старшина А. В. Катанаев, уже известные ранее как руководители карательных операций в Сибири.
Все трое указанных деятелей в дальнейшем, после непродолжительного и без всяких последствий формального расследования, имели неизменную поддержку А.В. Колчака и совершили неплохую карьеру. В секретном приказе Военного министерства от 19 ноября 1918 г., подписанным временно управляющим генерал-майором Суриным, говорилось о производстве за «выдающиеся боевые отличия» непосредственных исполнителей переворота: по армии полковника В. И. Волкова в генерал-майоры, а по казачьим войскам звание полковников присвоили войсковым старшинам А. В. Катанаеву и И. А. Красильникову. Впрочем, это были их первые новые чины и звания при А. В. Колчаке. Очень скоро до генерал-майора дослужится и Красильников. Являясь сторонниками жесткого курса, они последовательно будут воплощать его и впредь.
18 ноября 1918 г. в Хабаровске калмыковцы произвели очередной расстрел. В этот раз было расстреляно 11 человек[823].
19 ноября 1918 г. карательный отряд белых вошел в село Марушкино Бийского уезда. Карательная операция проводилась в ответ на выступление крестьян, недовольных несправедливым арестом односельчанина, а также реквизиционной политики – так, в частности, у всех фронтовиков по списку востребовали отдать шинели. В первый день были расстреляны или погибли в результате пыток 14 человек (18-летнему В. В. Куксину было нанесено более 15 штыковых ран в голову). На этом расправа не прекратилась и вскоре, 21 ноября 1918 г., еще 12 марушан были повешены. Еще пятеро жителей были вывезены в Бийск, где и были расстреляны. В соседнем селе Верх-Шубинке были расстреляны 18 крестьян, в селе Ложкино-1. Всего в волости в результате карательной акции были наказаны около 500 человек[824].
22 ноября 1918 г. в Благовещенске расстрелян член РСДРП(б), председатель центрального комитета Амурской железной дороги, инженер-железнодорожник В. И. Шимановский.
22 ноября 1918 г. после отхода немецких войск в Мариуполь вошли донские части атамана Краснова во главе с полковником Жировым. В городе была образована контрразведка, занявшаяся выявлением пробольшевистских сил[825].
23 ноября 1918 г. красновскими казачьими частями захвачены Лиски Воронежской губернии (29 ноября их вновь заняли красные). Ранее заняты населенные пункты Бобров, Средний Икорец. На указанных территориях проводились массовые расстрелы. В этот же период происходит восстание слобод против мобилизацию в красновскую армию. «В ходе боестолкновения с обеих сторон было убито 15 человек. Каратели сотника Рябова сожгли 33 двора из числа ушедших к красным селян. Ушедшие к красным были заочно приговорены к расстрелу. На слободу была наложена контрибуция в 15 тысяч рублей. После того как белоказаки расстреляли на Граковом яру безоружное маршевое пополнение из 17–18-летних пензенских ребят в числе 300 человек, практически все мужское население Коренной и Успенки ушло к красным. Убитых пензенских ездили хоронили несколько дней оставшиеся в селениях женщины и старики»[826].
23 ноября 1918 г. за сотрудничество с советской властью в Амурской области казнены 6 казаков Поярковского станичного округа, в т. ч. Г. З. Черноморченко, А. И. Холошенко[827].
25 ноября 1918 г отряд поручика А. Д. Данилова при отступлении занял деревню Мулдово в окрестностях города Острова Псковской губернии. В деревне был арестован находившийся дома комиссар Покровской волости Островского уезда, расстрелянный на следующий день[828]. Уроженец деревни Мулдово военком Федор Егорович Егоров был схвачен, вывезен в Пыталовский район и там повешен. Также был арестован член Синеникольского волисполкома С. Кузьмин, позднее его вывели в лес и повесили.
26 ноября 1918 г. отряд С. Н. Булак-Балаховича вместе с отрядом внешней охраны Пскова под началом капитана Л. И. Микоши атаковали деревню Рябово и взяли в плен штаб и обоз 10-го Новгородского полка[829]. В плен попало около 60 человек, из которых 40 впоследствии были расстреляны, а остальные, которые и осуществили казнь, были зачислены в отряд С. Н. Булак-Балаховича как доказавшие на деле, что они не большевики[830]. Постоянные расстрелы, а в случае имеющегося в распоряжении Булак-Балаховича времени и виселицы – неотъемлемая часть практики расправ известного атамана. Участник белого движения А. Гершельман дал следующую ему характеристику: «человек низкой нравственности, нечестный в политике оппортунист, он жесток, любит расстреливать собственноручно, не жалея в случае проступка и своих людей. Он весьма склонен к грабежу, но здесь на это смотрят снисходительно»[831].
26 ноября 1918 г. сводный отряд подполковника Д. Р. Ветренко выступил в направлении города Изборска Псковской губернии. Отряд к 11 часам утра подошел к деревне Гнилино, а затем к деревне Бабьяково, где встретил ожесточенное сопротивление жителей, симпатизировавших советской власти. Отрядом было взято три заложника из числа местных жителей, чтобы его без боя пропустили дальше. После обстрела со стороны деревни они были расстреляны, а деревня сожжена.
26 ноября 1918 г. по войскам Юго-Западной армии был издан приказ оренбургского атамана генерала А. И. Дутова № 22, в котором говорилось: «Спекуляция в г. Оренбурге все увеличивается. Обычные меры борьбы не оказывают действия. Входя в интересы беднейшего класса населения, я принужден принять суровые меры, почему объявляю всех спекулянтов, без различия класса, состояния и пола, вне закона, как предателей Родины, забывших честь, совесть и свой долг, перед отечеством в его страдные дни. Все задержанные спекулянты подлежат без суда и следствия расстрелу по докладу мне всех обстоятельств дела»[832].
Позднее, в конце 1918 г., в другом приказе атаман, стараясь уменьшить рост дезертирства, издал предписание, согласно которому было предписано задерживать трудоспособных родителей дезертиров и направлять их на окопные работы в прифронтовой полосе[833].
26 ноября 1918 г. Полтава взята под контроль гайдамаками С. Петлюры. В городе утверждается национальный режим. Из дневника писателя Короленко: 1 (14) января 1919 г. «Под вечер меня спросил какой-то солдат или, вернее, петлюровский «сечевик» и… передал письмо. Я стал расспрашивать, и сечевик серьезно и печально подтвердил все, что было в письме арестованной Чижевской: Grand-Hotel (Гранд-отель, полтавская гостиница) весь занят контрразведкой. Арестуют, приводят в отдельные номера, наскоро судят и увозят для расстрела, а иногда расстреливают тут же в отдельном номере. Когда я немного разговорился с ним, он сказал, что служит в конной дивизии Балбачана – «шел бороться за правду и за Украину», но когда его прикомандировали к штабу и контрразведке, он увидел такие дела, что пришел прямо в ужас. При этом лицо молодого человека передернулось судорогой, голос задрожал и на глазах показались слезы. Чижевскую… расстреляют. Сидит еще московский студент Машенжинов. Его тоже расстреляют, как и крестьянина.
– За что же крестьянина?
– Они ненавидят крестьян за то, что они большевики.
Он не возразил ни слова, когда я спросил и записал его фамилию, и только когда я сказал, что от меня его начальство не узнает, конечно, что он приходил с запиской, он сказал с тронувшей меня серьезностью:
– Да, если бы узнали, меня могли бы расстрелять»[834].
Короленко удалось вмешаться в процесс, крестьянин был отпущен еще до него, Чижевскую пообещали отпустить.
Ноябрь 1918 г. Новые анненковские расстрелы. «В начале ноября 1918 г. атаман Анненков прибыл с небольшим отрядом в Усть-Каменогорск, где был торжественно встречен «отцами» города. Ему устроили пышный банкет с музыкой. А в это время прибывшие с Анненковым «атаманцы» явились в Усть-Каменогорскую крепость, в которой содержались арестованные. Они издевались и терроризировали всех заключенных, некоторых из них расстреляли прямо в коридорах тюрьмы. Наконец бандиты отобрали группу арестованных – 30 человек – работников Павлодарского Совета и советских работников других мест. Их поместили на пароход атамана Анненкова для доставки в Семипалатинск. В Семипалатинске арестованных поместили в «вагон смерти». Через несколько дней Анненков без всякого суда и следствия распорядился расстрелять всех 30 человек. Анненковцы вывели их на берег уже скованного льдом Иртыша, сделали прорубь и приказали им прыгать в воду. В нежелающих прыгать стреляли»[835].
Ноябрь 1918 г. Недалеко от с. Новый Бор на нижней Печоре белогвардейцы расстреляли 6 красноармейцев из отряда П. Ф. Артеева. Между д. Среднее Бугаево и Верхнее Бугаево были расстреляны еще 4 человека[836].
Ноябрь 1918 г. Зачистка кубанских станиц от сторонников советской власти. Характерны события в станице Отрадной, где карательную операцию проводили члены отряда Покровского и местные подручные. В Отрадной каратели ворвались в районный госпиталь, где лежали раненые бойцы Попутной, Казминки, Отрадной, Гусаровки и других сел и станиц. Согласно воспоминаниям Н. М. Мищенко, 60 человек раненых красногвардейцев были казнены на акациях прямо во дворе госпиталя, не считая других пойманных красноармейцев. В Попутной и рядом с ней убили зав. военкома Тесленко, Екатерину Николаенко и ее сына Яшку, братьев Шульгиных, Коребейника, Евдокию Прядкину, Матрену Никитенко и других. «В местной тюрьме, которая находилась на территории совхоз-завода эфирных масел, всю осень 1918 года белые пытали и мучили захваченных советских людей. Через эту бойню прошли и Татьяна Соломаха, и Петр Шейко, и Лозовая, и многие десятки погибших. В пьяном разгуле каратели врывались в дома «неблагонадежных», вытаскивали их во двор и тут же убивали. Так убиты Алексенко Марина, Коноваленко Сергей, Никитенко и другие. Иногда белые «развлекались», грабя и насилуя жителей станицы. Так пришли козликинцы к Котельгиной Ирине, муж которой ушел с Красной армией, и потребовали деньги. Денег у нее не оказалось, ну и убили женщину. Еще пример: ворвались каратели в дом к Животковой, семья которой значится похороненной в братской могиле, изнасиловали ее, и, вместе с детьми, закрыли в хате и сожгли. Убили Браковую, муж которой был в Красной армии, и бросили ее под кручу. Браковая была беременной и во время избиения родила. Не отставали от мужей и братьев – карателей женщины – Мосиенко, Стуколова и другие. На памятнике Братской могилы имеется список 63 человек, ставших жертвой кровавого разгула белых. Это далеко не полный список погибших. Многие имена погибших остались забытыми, забыты и места их гибели»[837].