1 мая 1919 г. в Архангельске на Мхах расстреляны одиннадцать большевиков архангельского подполья, в том числе члены комитета, осужденные особым военным судом: председатель профсоюза транспортников К. Э. Теснанов, Д. А. Прокушев, С. А. Закемовский, К. Н. Близнина, Д. П. Анисимов, Ф. Э. Антынь, Я. Ю. Розенберг. Отметим, что в воспоминаниях М. Метелева (со ссылкой на более ранние мемуары Юрченкова) упоминалось о 16 расстрелянных[1056].
4 мая 1919 г. деникинские войска под командованием генерала В. З. Май-Маевского захватили Луганск. В городе были расстреляны 29 рабочих патронного завода. Общее же количество погибших в городе в эти дни сложно установить, так, известный историк д.и.н. Г. Ипполитов в своем исследовании просто упоминает кровавую расправу над рабочими и ранеными красноармейцами[1057].
5 мая 1919 г. конница атамана А. Г. Шкуро вновь захватила Юзовку. Город на три дня был отдан на разграбление казакам. Масса людей, заподозренных в «большевизме», была повешена. Вот как описывал юный очевидец событий эти дни в Юзовке: «В поисках добычи казаки рыскают по улицам. Вечером ворвались казаки в кинозал в местечке. Выволокли оттуда двух молодых рабочих и повесили их на телеграфных столбах на главной улице. Повешенные были похожи на спящих детей. Трое суток собирались толпы мужчин и женщин, в основном рабочих, у места повешения. Люди молча стояли и смотрели в лица повешенных, не глядя друг на друга»[1058].
В поселке Мушкетово рядом с Юзовкой белые расстреляли группу рабочих из 16 человек.
8 мая 1919 г. Вавожская волость Малмыжского уезда Вятской губернии была занята частями Седьмой Степной Сибирской дивизии армии А. В. Колчака (село Вавож и ряд других были заняты еще 5 мая). После взятия села Водзимонье несколько попавших в плен красноармейцев 56-го Образцового Костромского полка было расстреляно белыми, в т. ч. четверо около церковной ограды[1059]. Вслед за дивизией шел карательный отряд, проводивший репрессии в отношении советских работников и сочувствующих им лиц. 5 мая в деревне Дендывай за сочувствие к власти Советов были расстреляны В. Ф. Торхов, А. Е. Торхов, М. К. Шишкин, К. Ф. Коротаев. В селе Брызгалово убита молодая учительница, в Тыловыл-Пельге советский работник из Осинского уезда Пермской губернии с женой, в Водзимонье торговец Дерюгин. Значительное количество граждан было выпорото, избито или подвергнуто аресту. В деревне Большая Можга карательным отрядом будут арестованы находившиеся в родной деревне на лечении боец 28-й азинской дивизии Красной армии, бывший прапорщик М. Н. Гущин, красноармеец П. Е. Решеткин. Так же был арестован еще один красноармеец, находившийся на излечении в деревне Аблыстем-Можга, а также председатель комитета бедноты Шуткин. Их заставили вырыть могилу на окраине деревни Южный Юсь и затем расстреляли. Помимо указанных четырех лиц было расстреляно еще восемь неустановленных лиц[1060].
6 мая 1919 г. Верховным правителем России адмиралом А. В. Колчаком издан приказ о распространении права вынесения приговоров о смертной казни на командующих армиями. Тем самым законодательно закреплялась уже давно используемая практика военных расстрелов.
6 мая 1919 г. в Архангельске опубликованы 9 приказов главкома генерала В. В. Марушевского об утверждении приговоров особого военного суда, предусматривавших различные наказания осужденным, в том числе смертную казнь и каторжные работы до 12 лет. К расстрелу были приговорены красноармейцы М. Зыков, А. Горохов, И. Увечнов – за покушение на трех шотландских военнослужащих и солдат, Н. Розанов – «за шпионство», солдат славяно-британского легиона Ф. Сметанин – за покушение на английского капрала. Солдат того же легиона В. Костылев – к 1 году тюрьмы «за возбуждение вражды между отдельными классами населения». Приговоры были приведены в исполнение[1061].
В ночь на 6–7 мая 1919 г. из 350–400 заключенных Уральской тюрьмы из состава 9-го и 10-го Уральских казачьих полков, перешедших на сторону большевиков в марте 1919 г., было расстреляно 100–120 человек, несколько заключенных казаков были утоплены.
8 мая 1919 г. красным партизанам удалось захватить на несколько часов станцию Тайшет, откуда они были выбиты (в начале мая 1919 г. партизаны развернули наступление на Канск, Айбан, Тайшет). При этом 100 человек погибло в бою, а еще 25 были повешены чехами и белогвардейцами[1062]. Отметим, что при карательной операции в этом районе чешская бригада обстреляла снарядами с удушливыми газами деревни Бирюсу и Конторка[1063].
9 мая 1919 г. начало Григорьевского антибольшевистского мятежа на Украине. В Елизаветграде и его пригородах убито около 150 русских и 100 евреев[1064].
11 мая 1919 г. в губернской красноярской тюрьме были расстреляны Ольгерд Петерсон, Ракомбль Менчук, Иван Коншин, Федор Вейман, Семен Иофер, Яков Ефимович Боград (доктор философии Бернского университета, математик, родственник Г. В. Плеханова, меньшевик), Эрнест Шульц, большевик Адольф Перенсон (Перенсен) – в 1917 г. председатель Енисейского уездного исполкома, а затем в Красноярске, член Центросибири, и Ян Станислауэ. Их расстреляли в качестве заложников за жестокое убийство повстанцами у моста Косогор старшего унтер-офицера 8-й роты 10-го чехословацкого полка Вондрашека. Никакого отношения к убийству чеха они не имели[1065].
11 мая 1919 г. в Константиновку, Мелеть, Аргыж и Дмитреевку малмыжского уезда вступили колчаковские войска. Сразу были арестованы председатель Константиновского сельсовета П. В. Торбеев и секретарь Г. И. Копытов. В Мелети были арестованы: жена коммуниста Плесцова Анна Федоровна, И. А. Федоров и его дочь Вера Ивановна. Беременную Анну Федоровну запороли насмерть. Пленных красноармейцев расстреливали[1066].
В ночь с 12 на 13 мая 1919 г. польские офицеры убили в деревне Кашкевиче Виленского уезда кузнеца Исаака Данишевского только за то, что у него была обнаружена членская карточка Минского профсоюза металлистов. Правительство РСФСР в ноте польскому правительству указало 55 имен из гражданских лиц, казненных интервентами[1067].
13 мая 1919 г. во время наступления Северного корпуса генерала А. П. Родзянко в районе села Попковой горы диверсионным отрядом поручика А. Д. Данилова, переодетым в красноармейскую форму, захвачен бывший генерал-майор царской армии Александр Панфомирович Николаев, комбриг 19-й стрелковой дивизии Красной армии, а также большое количество красноармейцев[1068]. Позднее полковника Данилова в 1940 г. на суде в Риге, а потом в Ленинграде приговорили к расстрелу. Одним из важнейших пунктов обвинения было то, что в 1919 г. в деревне Попкова Гора он принимал участие в расстреле 73 пленных красноармейцев. Данилов свою вину не отрицал, но просил принять во внимание, что перед этим получил сообщение: его отца убили красные. По более поздним данным местных жителей и краеведов, всего было расстреляно 72 красноармейца, захороненных позднее в братской могиле за деревней Попкова гора[1069].
Генерал же Николаев был отправлен в Ямбург (ныне г. Кингисепп Ленинградской области, занят белыми войсками 17 мая). После отказа «красного генерала» перейти на сторону белых Николаев был 28 мая повешен на главной площади Ямбурга[1070].
Суда не было, на его расстреле настаивал уже упомянутый Данилов. Этот эпизод хорошо выписан в мемуарах А. Гершельмана: «Вскоре в комнату, где мы находились, влетел капитан Данилов. Невысокого роста, стройный, с красивым продолговатым лицом, рука у него после недавнего ранения на перевязи, на груди Георгиевский крест, полученный им в Великую войну. Он происходил из крестьян Псковской губернии, из той части ее, где сохранился старый русский тип лица, без примеси финской крови: орлиный нос, продолговатое лицо, красивый разрез глаз. Узнав, что генерал Родзянко в Ямбурге, он пришел просить, чтобы поскорей повесили бы Николаева. «Он свободно разгуливает по Ямбургу, – возмущенно говорил Данилов, – и, того и гляди, удерет. Как начальник отряда, взявшего в плен Николаева, я предъявляю права на его шкуру». Родзянко смеется громко и заразительно, и обещает назначить скоро суд над Николаевым. Генерал мало изменился с того времени, когда я его в последний раз видел во время войны в Петербурге»[1071].
Всего повесили троих человек: генерала и еще двух человек по бокам. Труп генерала висел несколько дней, затем его похоронили в братской могиле. Позднее место захоронения получило название «Роща Пятисот». В ней, согласно дошедшим неподтвержденным свидетельствам местных жителей, в период Гражданской войны было повешено 500 красноармейцев. Данная цифра в современной историографии вызывает обоснованные сомнения[1072]. Однако сам факт массовых казней в Ямбурге и его окрестностях в этот период, на наш взгляд, обоснован. В сообщении пензенской газеты говорилось, что при занятии Ямбурга было сразу повешено перед дверьми уездного военкома 39 коммунистов[1073]. Имеются и архивные письменные свидетельства ямбургских событий. В письме очевидца говорилось: «Какие ужасы творили белые, когда заняли Ямбург. Массу перевешали. Где был памятник Карлу Марксу, была устроена виселица. С коммунистами не стали разговаривать, за пустяки вешали. (Петроград, 26 августа 1919 г.)[1074]. Примером подобной практики было повешение жены ямбургского коммуниста Соболева, которую повесили беременной. А в деревне Сумск Ямбургского уезда был казнен престарелый крестьянин Долгов, за службу детей в Красной армии[1075]. Также в эти дни был расстрелян первый председатель Ямбургского ВРК Н. К. Жуков (1861–1919), попавший в плен под станцией Вруда и казненный в Волосово.
В октябре 1919 г. «красного генерала» А. П. Николаева перезахоронили с воинскими почестями на Никольском кладбище Александро-Невской лавры в Петрограде. Посмертно он был награжден орденом Красного Знамени.
13 мая 1919 г. карательный отряд генерала В. И. Волкова окружил село Мариинское Атбасарского уезда Акмолинской области, центр крестьянского антиколчаковского движения. После ожесточенного боя началась безудержная расправа над побежденными. Белогвардеец казак Няшин в упор из винтовки застрелил крестьян Лупача и Кононенко. Старика-бедняка Сотникова застрелили только за то, что он был должен кулаку Семену Бойко 25 рублей. Однако эти случаи есть только отдельные примеры массового террора. 14 мая генерал Волков доносил начальству, что мятежники в Мариинском уничтожены. «В посаде Мариановке (Атбасарский уезд) восстание окончательно ликвидировано, банды красных окружены, расстреляно более 1100 человек, поселок сожжен». «Число убитых и расстрелянных, – писал он, – от 1200 до 1500 человек, кроме потопленных в Ишиме. Мариинское продолжает гореть»[1076]. Скорее всего, генералом Волковым цифра была занижена. Об этом свидетельствуют, в частности, показания чиновника особых поручений IV класса колчаковского правительства В. И. Шкляева, посланного для разбирательства данных событий: «Бывший комиссар труда и около 50 его сотрудников по культурно-просветительной работе были задержаны контрразведкой при казачьем корпусе генерала Волкова в Петропавловске в здании народного дома, подвергнуты порке. Особенно много пострадало восставших и случайных жертв – стариков, женщин и детей в селе Мариинке, ввиду отданного генералом Волковым приказания большевиков расстреливать, имущество конфисковывать в казну, а дома их сжигать… Ворвавшиеся в Мариинку солдаты отряда капитана Ванягина сами определяли виновных, расстреливали их, бросали бомбы в дома, сжигали их, выбрасывали семьи расстрелянных на улицу и отбирали у них все. Сгорело тогда свыше 60 домов, погибло около 2 тыс. человек»[1077].
В делах Омского губревтрибунала также встречаются документы на участников расправ с рабочими, крестьянами, сочувствующими Советской власти и поднимавшими восстания, например: дело по обвинению участников подавления Мариинского восстания (с. Мариинское Атбасарского уезда), в котором было расстреляно около 4 тыс. человек. (ф. 239, оп. 1, д. 116). За завершение операции последовало награждение отличившихся лиц. Действие офицеров и солдат лично видели полковник Катанаев и генерал Волков, за что выразили большую благодарность отряду. Генерал Волков разрешил представить к боевым наградам: роту – к 20 георгиевским крестам и 20 медалям и команду – к 15 георгиевским крестам и 10 медалям[1078].
13 мая 1919 г. окончилось неудачей наступление 30-й красной стрелковой дивизии в общем направлении на Вавож. Преследуя ночью отступающие красные части, белые войска в Сюмси напали на расположившихся здесь красных артиллеристов. Захваченные в плен красноармейцы были построены в строй. Белые потребовали, чтобы мобилизованные вышли из строя. Вышли только двое. Остальных, как добровольцев, зарубили шашками[1079].
13 мая 1919 г. в Рахмановке после разгрома 2-м Партизанским конным казачьим полком войскового старшины В. Г. Горшкова 1-го пролетарского коммунистического полка Красной звезды расстреляны 12 коммунистов. Всего же в результате боя в плен попало около 600 человек, судьба которых противоречива. Еще 600 пропало без вести, о судьбе 500 человек неизвестно[1080].
13 мая 1919 г. в Темир-Хан-Шуре арестован подпольный дагестанский обком большевистской партии. После суда его члены будут 16 (по другим данным 18) августа расстреляны, в т. ч. его председатель У. Д. Буйнакский (1890–1919), О. М. Лещинский и др.[1081]
14 мая 1919 г. за отказ солдат 8-го полка погружаться в баржи для отправки вверх по Северной Двине было расстреляно 15 человек[1082].
15 мая 1919 г. атаманом С. Н. Булак-Балаховичем вновь взят Гдов. Согласно воспоминаниям, зафиксированным внуком участника событий, «белогвардейцы собрали на центральной площади жителей города (в числе коих был и он) и публично на виселице казнили советских большевистских руководителей, среди которых оказался и один китаец. Он работал в местном ЧК палачом – пытал и расстреливал обитателей подвалов здания ЧК. Работал честно, за паек, трудовой дисциплины не нарушал. То есть по китайским понятиям был он работником на редкость хорошим. Однако ситуации в стране вполне не понимал, по-русски почти не говорил, а потому все никак не мог взять в толк, за что же это его так сурово собираются наказать – виселицей. Пытаясь оправдаться, обращаясь к военным (тоже ведь русские, новые хозяева города, и черт их разберет, что им надо – работал бы столь же честно и на них, зачем казнить-то?!) он все лопотал с сильным акцентом: «Лаботала-лаботала… лаботала-лаботала…»
Публичная казнь через повешение, как ни странно, страха в народе не вызвала. Вывели несколько человек, в том числе одну чекистскую женщину, и повесили. Большее впечатление на моего деда и на остальных обитателей Гдова произвела экипировка солдат и командиров Булак-Балаховича: длинные шинели, портупеи, кобуры, оружие, – все это разительно отличало «беляков» от бойцов ЧОНа, в шинелях по колено, а то и вообще черти знает в чем. Этих последних, захваченных живыми в ходе налета и оказавшихся взаперти на гауптвахте, не вешали, а расстреляли на окраине города без публики, – эта сценка казни, в отличие от повешения, вызвала среди горожан ужас, смотреть на зрелище никто не захотел»[1083].
В середине мая 1919 г. из Мариуполя войсками Добровольческой армии были выбиты части Н. Махно, защищавшие город.
«Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой «волчьей сотни», отличавшийся чудовищной свирепостью, сообщая мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников:
– Четыре тысячи!..
Он попробовал смягчить жестокость сообщения.
– Ну, да ведь они тоже не репу сеют, когда попадешься к ним… Но все-таки…
И добавил вполголоса, чтобы не заметили его колебаний:
– О четырех тысячах не пишите… Еще бог знает, что про нас говорить станут… И без того собак вешают за все!»[1084].
15–17 мая 1919 г. в городе Елизаветграде пройдет «григорьевский погром», в котором погибнет 1526 человек[1085]. Большинство из них были евреи, так, С. Гусев-Оренбургский определял количество их жертв в 1326 человек[1086]. Массовые репрессии происходили и в других захваченных григорьевцами городах и селах. В местечке Кодым (Херсонской губернии) после отхода григорьевцев обнаружено 86 трупов. В городе Черкасске советскими газетами фиксировались еще большие цифры – 3000 человек[1087]. Последняя цифра, очевидно, фиксировала сам масштаб жертв, а не их реальную цифру. Более точные данные привел в своем исследовании С. Гусев-Оренбургский, который писал, что в черкасском погроме 16–20 мая погибло 700 евреев[1088]. Погромы были в этот период и в других городах и местечках, затронутых григорьевским мятежом. В небольшой Семеновке григорьевцами было расстреляно 60 жителей[1089]. Впоследствии атаман Григорьев вступил в переговоры о совместных действиях с белым командованием[1090].
15 мая 1919 г. отряд атамана Уварова (бывший есаул Кубанского полка) взял Черкассы. В городе был истреблен коммунистический батальон и еще 30 коммунистов и советских работников[1091].
17 мая 1919 г. на железнодорожной станции Ямбург погиб железнодорожник, чекист Н. С. Микулин, выданный предателем-машинистом. За отказ повести состав с вагонами по направлению к Веймарну, чтобы сбить с рельсов бронепоезд красных, он был брошен в топку паровоза.
17 мая 1919 г. белогвардейцы-контрразведчики одной из частей Северного корпуса генерала А. П. Родзянко разделились на группы и быстро окружили несколько домов в деревни Новеси. По заранее приготовленным спискам были произведены аресты. Были схвачены член Опольевского РВК И. Е. Корольков и активисты продразверстки бедняк Е. Е. Юркин и его дочь Матрена Егоровна Иванова (Юркина). Дочь бросили в застенок, а Юркина и Королькова расстреляли.
17 мая 1919 г. в Ямбурге и окрестных деревнях началась «зачистка территории» белыми. В деревне Литизно был расстрелян старик Ипполит Иванов, потому что соседка назвала его коммунистом. Зверски был убит коммунист Яков Васильев из деревни Каложицы, которому нанесли 16 сквозных штыковых ран. На ямбургской площади, где впоследствии будет находиться памятник Славы, на деревьях были повешены председатель следственной комиссии Ямбурга Густав Христианович Лохе, активист нарвской партийной организации Вильбах, профсоюзный руководитель Бустрем, беспартийный служащий Перфильев и многие другие.
Самые массовые расстрелы проходили в сосновой роще на окраине Ямбурга. Помимо расстрелов белые в массовом порядке вешали захваченных в плен на соснах (делая на них зарубки). Раньше в Ленинграде в музее Великой Октябрьской социалистической революции хранился сук и часть ствола одной сосны из этой рощи. На этом суку видны следы от веревки, а на самом стволе сохранилось 15 зарубок (по количеству повешенных)[1092]. Безусловно, это было не единственное дерево, которое использовалось для казней. Еще большее количество было здесь расстреляно. Всего, как уже ранее отмечалось, согласно советской историографической традиции, в сосновой роще в 1919 г. было казнено 500 человек. Существуют и большие цифры. Согласно данным лидера петроградских большевиков Г. Е. Зиновьева, опубликованным в советской газете, в городе за два месяца было расстреляно 650 рабочих и крестьян[1093].
Трупы казненных, не закапывая, сбрасывали в ров. Общее количество казненных может вызвать сомнение, но следует принять во внимание тот факт, что в Ямбург отправляли взятых в плен красноармейцев (несколько тысяч человек). Затем следовала обычная процедура формирования новых «добровольческих частей», когда из состава пленных выводились в расход коммунисты и комсомольцы, а также сомнительные лица различных национальностей и наружности. Эта процедура называлась «отправить в штаб Урицкого». Количество выданных коммунистов разнилось от партий. В одной из них было выявлено 20 коммунистов. «Разоруженные батальоны были построены, и после выдачи солдатами полка всех коммунистов (их было около 20 человек) – тут же на месте батальоны были снова вооружены»[1094].
Могли быть и иные методы. Пенсионерка А. С. Емельянова, проживавшая в Кингисеппе по ул. Иванова, 25, в 1983 г. передала в Кингисеппский музей запись своих воспоминаний, где есть такой фрагмент: «Я с мамой и бабушкой проживала в 1919 г. у самого кладбища. В одну из ночей к нам прибежала крестница моей бабушки, поседевшая за несколько часов. Сначала говорить не могла, только дрожала. А потом сказала, что явилась с «того света». Мужа расстреляли, а она чудом спаслась, так как расстреливали согнанных в рощу через человека – «каждого нечетного».
Кроме военнопленных в Ямбурге казнили местных жителей, у которых ранее жили советские работники. Такой факт зафиксирован красным изданием: «Целые семьи вешались в этой роще за то, что у них помещались комиссар или коммунисты». В этой же заметке приводились данные о двух могилах погибших красных в 40 и 60 жертв (это при том, что жертвы часто просто сбрасывались в овраг). Общая численность погибших, согласно публикации, приближалась к 1500 человек[1095]. Последняя цифра, безусловно, является преувеличением по отношению к казням в Ямбурге, но применительно к общей численности казненных лиц во время наступления белых на соседних территориях современной Ленинградской области может быть принята во внимание.
Жертвами белого террора в Ямбурге были А. А. Вальтер, И. И. Васильев, Р. А. Васильев, Я. В. Гаврилов, И. Иванов, И. Е. Корольков и т. д. В книге «Разгром Юденича» военного историка Г. И. Караваева (1940) написано: «Каждую ночь перед рассветом в эту рощу приводили белогвардейцы приговоренных к расстрелу и повешению. Звуки выстрелов и крики расстреливаемых заставляли содрогаться живших поблизости горожан». Караваев приводил рассказы очевидцев трагедии, разыгравшейся в Ямбурге. Так, он включил в книгу рассказ проживавшего рядом с рощей ямбуржца Ойя: «В самом начале, когда белые пришли, они схватили около 50 красноармейцев. Их расстреляли на окраине рощи, и тела их долго валялись, так как хоронить их было запрещено. С этого и началось. Однажды утром рано стучат к нам. Открыл дверь, смотрю – белые. «Давай, – говорят, – табуретку». Я еще удивился: «Зачем?» – «Не разговаривай, а давай», – крикнул старший. Потом лишь я узнал, что это требовалось для казни. Осужденных привозили группами, под конвоем. Кто упирался, били прикладами. И женщин вешали. Сам видел, как привозили… Были и молодые, были и старые. Еще вот и в тире, что у ручья, расстреливали. К нашему дому иногда крики были слышны. Жена, так та без плача не могла выносить. Да и я совсем сна лишился».
Другое место казней было недалеко от вокзала. Раньше тут стоял семафор. Здесь на опушке леса тоже велись расстрелы. Казненных белогвардейцы небрежно закапывали. Ворвавшиеся в город красноармейцы обнаружили на этом месте торчащие из земли руки и ноги жертв белогвардейского террора» (материалы кингисеппского музея). Вешали красных и на кладбище.
В ночь с 17 на 18 мая 1919 г. в Уфимской тюрьме, после многочисленных пыток и побоев, убита Софья Авсеевна Кривая (1894–1919), одна из руководителей челябинского большевистского подполья. Властям ее выдали двоюродные братья.
18 мая 1919 г. в уфимской тюрьме расстреляны 32 челябинских подпольщика. Предварительно приговор был вынесен 12–15 мая военно-полевым судом, а затем утвержден без изменений генералом М. В. Ханжиным. Среди расстрелянных в этот день был З. И. Лобков (1898–1919), сотрудник Сибирского бюро ЦК РКП(б), направленный вместе с М. С. Ивановым в Челябинск для создания там руководящего подпольного центра, ускорения работы по подготовке антиколчаковского восстания. Был арестован через две недели в числе 66 подпольщиков.
Одновременно генерал Ханжин заменил смертный приговор 13 железнодорожникам бессрочными каторжными работами[1096]. Можно отметить еще один эпизод этих событий. Лобков попался на уловку контрразведки во время своего тюремного сидения и написал записку своей жене-подпольщице О. Д. Гержеван. В результате последовал арест его жены и еще четверых подпольщиков. Всех их в апреле военно-полевой суд приговорил к смертной казни, о чем сохранились архивные материалы. Затем для женщины было сделало исключение и ей смягчили наказание, приговорив ее к бессрочной каторге, остальные были расстреляны[1097]. Гержеван же не только спаслась от приговора, но еще немало прожила. Впоследствии вышла замуж за известного журналиста Л. С. Сосновского. Тот был в 1920-х гг. известным оппозиционером-троцкистом, впоследствии расстрелян. Гержеван расстреляли тоже. Уже при Сталине, а не при Колчаке.
В ночь на 19 мая 1919 г. представителями «Алаш-орды» был расстрелян один из руководителей казахских большевиков Амангельды Иманов (1873–1919), в прошлом руководитель крупнейшего казахского восстания 1916 г.[1098].
19 мая 1919 г. на конспиративной квартире в Омске арестован член подпольной большевистской организации Карл Миллер. В контрразведке он был подвергнут пыткам и позднее казнен. Сохранилось письмо К. Миллера из заключения: «Приветствую! Пока нахожусь среди живых. Состояние здоровья неважное. С субботы, т. е. 16 августа, нахожусь в контрразведке на Каинской ул. № 2. Неоднократный допрос сопровождался ужасными пытками до потери сознания; избивали шомполами, нагайками, кулаками, сапогами… Разница в том, что инквизируют сами офицеры-агенты, по всем методам новейшей карательной техники. Все это – причина моего расшатанного состояния здоровья… На днях, вероятно, меня предадут военно-полевому суду…»[1099].
20 мая 1919 г. генерал-лейтенантом С. Н. Розановым отдан приказ о наступлении на партизанскую Степно-Баджейскую волость. В результате последующей военной карательной операции все жилые и хозяйственные постройки 20 населенных пунктов волости были сожжены: только в волостном селе остались несожженными церковь, школа и почтовое отделение[1100]. В ходе наступления было много расстреляно партизан, еще большее количество попало в плен. Согласно показаниям генерала Сыромятникова в суде, Розанов вскоре предполагал реализовать план, который удалось вовремя не допустить. «Он предполагал увести пленных в Туруханский край и затем по совету других лиц симулировать катастрофу на дороге. Там находились (речные) пороги. Со стороны одного лица последовало предложение, что так их слишком большое количество, судить их слишком долго. И все равно они будут приговорены к смертной казни, то было бы более рациональным…»[1101].
21 мая 1919 г. в Архангельске опубликованы приказы генерала В. В. Марушевского об утверждении 9 приговоров Военно-окружного суда[1102].
В ночь с 22 на 23 мая 1919 г. партизанский отряд из Аджимушкая решился на вылазку с целью захватить в свои руки Керчь. Часть города была захвачена, но вскоре партизаны потерпели поражение. Многие погибли в ту же ночь в боях, укрывшихся вылавливали и убивали на месте в последующие дни. Описание этих событий оставил белый офицер С. Н. Шидловский: «К вечеру город был освобожден – все оставшиеся в живых каменоломщики разбежались, скрываясь по городу. Начались обыски, аресты и расстрелы, брали всех подозрительных, придерживаясь правила: лучше уничтожить десять невинных, чем выпустить одного виновного; заодно был утоплен издатель меньшевистской газеты «Волна» (меньшевик Людкевич. – И. Р.), все время писавший против добровольцев.
Три дня продолжалась эта история и одновременно взрывались последние выходы Аджимушкайской каменоломни. За это время в Керчи было уничтожено до 3000 человек, большей частью евреев. Англичане, бывшие в Керчи, целыми днями бегали со страшно довольными лицами по городу, снимая фотографическими аппаратами повешенных и расстрелянных. Можно с уверенностью сказать, что почти ни один из сидевших в каменоломнях не удрал»[1103].
В апреле-мае Керченские каменоломни стали западней для многих красных партизан. Так, еще в апреле 1919 г. белогвардейцы блокировали все входы Петровской каменоломни, первоначально выкуривая партизан с помощью горящей соломы и взрывая в галерее заряды динамита. В результате задымления, камнепадов и обвалов погибло много партизан, а также находившихся вместе с ними стариков, женщин и детей. Попытки прорыва из каменоломен пресекались пулеметным огнем. Позднее в каменоломни был запущен удушливый газ, который не дал эффекта из-за сквозняка. Тем не менее погибли годовалый ребенок и женщина. Когда в мае партизаны сдались, то данное им обещание не было выполнено, они были расстреляны в количестве не менее 80 человек[1104].
24 мая 1919 г. издан приказ начальника 2-й чехословацкой стрелковой дивизии и начальника охраны железнодорожного участка Новониколаевск – Ачинск полковника Крейчего от 11 мая 1919 г.: «Возложить охрану участка магистрали Новониколаевск – Ачинск на самих жителей… Жители указанных участков должны сами… организовать фактическую охрану железнодорожного полотна и построек и помнить, что это не предложение, а приказ, который должен быть выполнен в точности… Должностные лица волостного и сельского управления немедленно по получении сего приказа должны… прислать мне списки заложников, число которых определяется числом деревень и сел данной волости в полосе 20 верст к югу и северу от полотна… Если на каком-либо участке произойдет крушение вследствие разборки пути или злоумышленное нападение на служащих железной дороги и караулы, то вся ответственность падает на жителей данного участка… Если через трое суток после совершенного преступления не будут выяснены и выданы виновные, то в первый раз половина заложников через одного будет расстреляна, а дома жителей, ушедших к преступникам, невзирая на оставшиеся семьи, будут сжигаться… В случае повторного нападения на одном и том же участке число расстрелянных заложников будет увеличиваться в несколько раз, а подозрительные деревни сжигаться целиком»[1105].
25 мая 1919 г. в Белой Сибири введена в действие новая редакция ст. 129 «О сообществах инакомыслящих» «Уголовного уложения». Под инакомыслием понималось «возбуждение речами, прокламациями ко всякому социальному бунту; возбуждение чувств неповиновения и нарушения законности». Предусматривались самые высокие меры ответственности за такую пропаганду в годы войны, так как борьба с «инакомыслием», по словам законодателя, очень трудна[1106].
26 мая 1919 г. после судебного разбирательства по приговору военно-окружного суда белогвардейцами были расстреляны первый выборный командир ледокола «Святогор» (впоследствии знаменитый «Красин»), поручик по адмиралтейству дворянин Н. А. Дрейер, председатель судового комитета А. А. Терехин и пять матросов. Больного Дрейера доставили к месту казни на носилках и расстреливали привязанного к столбу[1107]. По иронии судьбы, двоюродным братом Н. А. Дрейера был капитан второго ранга Г. Е. Чаплин, организатор Архангельского белого переворота 1918 г., за противодействие которому и судили Дрейера. Ранее Чаплин входил в подпольную организацию в Петрограде профессора В. П. Ковалевского[1108]. На судебном процессе капитан Чаплин выступил в защиту брата, но не преуспел.
26 мая 1919 г. в бою близ ст. Преображенская у дер. Красные Горы был тяжело ранен особоуполномоченный 7-й армии на Лужском участке фронта Н. Г. Толмачев. Не желая попасть в плен, он застрелился. Впоследствии над его трупом издевались, о чем свидетельствовала штыковая рана в спину. Взятый же в плен белогвардейцами комиссар Хобесович был расстрелян[1109].
27 мая 1919 г. приказ адмирала А. В. Колчака по армии от 14 мая 1919 г.: «Лиц, добровольно служащих на стороне красных… во время ведения операций… в плен не брать и расстреливать на месте без суда; при поимке же их в дальнейшем будущем арестовывать и предавать военно-полевому суду»[1110]. Колчак в октябре 1919 г. во время поездки в Тобольск откровенно говорил по этому поводу Главноуправляющему делами Верховного правителя и Совета министров Г. К. Гинсу: «Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем их, или они нас. Так было в Англии во времена войны Алой и Белой Розы, так неминуемо должно быть и у нас и во всякой гражданской войне»[1111]. Данное зафиксированное в мемуарах высказывание А. В. Колчака дополняет его приказ, в котором говорилось: «Гражданская война по необходимости должна быть беспощадной. Командирам я приказываю расстреливать всех захваченных коммунистов. Сейчас мы делаем ставку на штык»[1112].
27 мая 1919 г. началось большевистское восстание в Бендерах против румынских оккупационных войск. В подавлении восстания участвовали румынские войска и африканские части французской армии. Пленных либо убивали на месте, либо расстреливали у стен Бендерской крепости[1113].
После его подавления было расстреляно около 150 человек. Позднее состоялся судебный процесс над 108 бессарабскими коммунистами и сочувствовавшими им, 17 человек было казнено, остальные отправлены на каторгу[1114]. Еще 19 человек были заочно приговорены к смертной казни[1115].
28 мая 1919 г. эстонскими войсками взят Псков. Порядок в городе определял «атаман крестьянских и партизанских отрядов» С. Н. Булак-Балахович, прибывший в город 29 мая. Публичные казни в Пскове в первый месяц после его освобождения от большевиков проходили днем, в центре города, на трехгранных фонарях Сенной площади. Отвечал за казни сподвижник Булак-Балаховича барон Б. А. Энгельгарт. «Долгое время этой процедурой распоряжался сам Балахович, доходя в издевательстве над обреченной жертвой почти до садизма. Казнимого он заставлял самого себе делать петлю и самому вешаться, а когда человек начинал сильно мучиться в петле и болтать ногами, приказывал солдатам тянуть его за ноги вниз»[1116]. Любовь к публичным казням у Булак-Балаховича отмечали и другие деятели белого движения. Князь Л. Львов вспоминал: «Мы ехали по району, оккупированному год тому назад знаменитым Булак-Балаховичем. Народная память осталась о нем нехорошая. Грабежи и, главное, виселица навсегда, должно быть, погубили репутацию Балаховича среди крестьянского мира. За 40–50 верст от Пскова крестьяне с суровым неодобрением рассказывают о его казнях на псковских площадях и о его нечеловеческом пристрастии к повешениям»[1117]. Об этом же пристрастии к расправам Булак-Балаховича писал и бывший министр юстиции Северо-западного правительства Е. П. Кедрин: «Вешать и расстреливать людей – это занятие он считал не только своей специальностью, но и «отдыхом», и этому «отдыху», не скрывая своего удовольствия, он предавался обычно после обеда…»[1118].
Количество повешенных С. Н. Булак-Балаховичем в Пскове на Сенной площади сложно установимо. Первыми жертвами стали неэвакуировавшиеся работники советских органов. Так, были повешены в первые дни после занятия Пскова комиссар Псковской ЧК Вербицкий, машинистка ЧК М. Белобокова, заведующий опекунским подотделом при Собесе Псковского губисполкома В. К. Амосов. Впрочем, помимо советских работников жертвами стали в эти дни и простые жителя Пскова. Так, в первый же день был арестован гравер Поземский, на следующий день расстрелянный на реке Великой, после чего его труп был выброшен в реку. Позднее среди жертв были и советские работники (заведующий дровяным складом Валасевич) и «крестьяне-партизаны», вывезенные в Псков для публичной казни: П. Г. Воробьев, А. Елисеев, Я. Иванов (все жители деревни Дьяково), жители псковских уездов Н. Е. Минин, П. Н. Галахин, а также некий С. А. Богданов. Только данный минимальный перечень включает 11 человек[1119].
Коснулись репрессии балаховцев и псковских уездов, где можно говорить о массовых акциях возмездия и устрашения. С мая по август 1919 г. ими были сожжены (очевидно, полностью или частично. – И. Р.) сорок семь деревень, около 900 с лишним дворов в Логозовской и Палкинской волости. Руководителем упомянутых карательных акций был сын известного псковского купца, бывший прапорщик Сафьянщиков[1120].
29 мая 1919 г. в Хабаровске схвачен белогвардейцами, а затем заключен в Макавеевские застенки под Читой и убит семеновцами в августе 1919 г. Н. А. Гаврилов («Валентин»), один из руководителей установления советской власти в Сибири. В 1917 году он являлся членом Иркутского комитета РСДРП и исполкома Иркутского совета, избран от большевиков в Учредительное собрание. В 1918 г. член президиума Центросибири, член военно-революционного штаба Забайкальской области, член Сибирского совнаркома.
29 мая 1919 г. части генерала А. Г. Шкуро взяли Горловку на Донбассе. В поселке фиксировались казни раненых красноармейцев, расправы над советскими работниками. Только в первые дни было казнено 25 человек. Среди казненных был и изрубленный саблями Велищинский.
Первая половина мая 1919 г. В один из воскресных дней в плен к белым под Оренбургом попал повар 218-го полка 49-й оренбургской дивизии, рабочий местного кожевенного завода Корень. Ночью в походной кухне он вез ужин на передовую и заблудился. «Белые схватили его. Вылив пищу, они разрубили Кореня на куски, сложили в котел, залили водой, подожгли топку и лошадь направили к нашей передовой. Это дикое зверство возбудило в нас еще большую ненависть к белым. Мы упорнее стали защищать Оренбург»[1121].
Май 1919 г. Рядом с деревней Саратовка расстреляны два связных партизанского отряда (Красноярский край).
Весна 1919 г. В селе Ольхонка Ачинского уезда казнены 22 партизана.