Автор: Пыжиков А.В.
Раскол Категория: Пыжиков Александр Владимирович
Просмотров: 4403

Лекции, выступления, интервью. 17-20 века русской истории

26.12.2018 Как правильно изучать историю?

Кто заказчик и исполнитель русских летописей

21.12.2018 Берия - хранитель русской старины

Почему именно быт - главное выражение всех верований и взглядов народа. О чём рассказывает нам русский деревенский быт. Что нас ждёт в недалёком будущем: союз мегаполисов или всемирная деревня. Кому опасен фольклор и почему власти по всему миру стремились стереть у народа традиционное мировоззрение. Почему из двух возможных путей развития человечество пошло именно по пути потребительской глобализации. Есть ли ещё жизненная сила в русском народе или мы окончательно утратили её. Доктор исторических наук Александр Пыжиков отвечает на вопросы зрителей канала День. Ведущий Андрей Фефелов. 

14.12.2018 "Была ли царская Россия колонией западных держав?" Е.Ю. Спицын и А.В. Пыжиков 

Канал МПГУ

12.12.2018 О принятии крещения жителями Вятской губернии в 1829-1834 годах

Казалось бы, сухие, бюрократические сведения говорят о многом. Во-первых, показывают, что синодальная церковь и в первой половине ХIХ века продолжала укореняться (скорее всего только на бумаге) среди местного населения. Во-вторых, обращают внимание имена людей, указанные в деле: до принятия христианства и присвоенные им после этого акта. Вот некоторые примеры: Зюрлыга - Филипп (л.131), Кельмырза - Иоанн (л.131), Замер - Захарий (л.135), Эшалей - Иаков (л.141), Кельда - Ирина (л.155), Тукташ - Трофим (л.155)...

08.12.2018 В программе "Россиеведение. У истоков парламентаризма"

Говорит Москва. Опубликовано: Канал МПГУ

06.12.2018 В программе "Кому на Руси жить хорошо? Альтернативная история"

На Mediametrics. Опубликовано: Канал МПГУ

03.12.2018 Корни сталинского большевизма

Почему история России складывалась именно таким образом, откуда возник советский проект, кто до сих пор является главным противником сталинского наследия - Александр Пыжиков раскрывает главные аспекты самой популярной своей книги "Корни сталинского большевизма".

02.12.2018 Об Александре Солженицыне

В Рязани собираются открыть музей А.С. Солженицыну. Два видео: Рабочая Инициатива. Красная Линия

29.11.2018 Почему элиты боятся народной культуры

Когда началось формирование современной цивиллизации. Как, начиная с XIV века, в нашей стране складывалось общество потребления. Как происходило изживание  народного мировоззрения и в России и по всему миру, как это связано с зарождением капитализма. Главная цель реформ Никона, кто был их движущей силой. Таинственная история появления лже-пастыря: кем на самом деле был подменный митрополит Пётр Могила. Открытая встреча с читателями доктора исторических наук Александра Пыжикова. День ТВ

25.11.2018 О корнях и ДНК русского народа

О исторической развилке 17-го века в России. Корни сталинского большевизма и о новой парадигме развития современной России. ГлавТема Народ

23.11.2018 Анти-Витте. Как Российская империя рухнула в пропасть. Фёдор Лисицын

Фёдор Лисицын рассказывает об историческом расследовании Александра Пыжикова о причинах падения Российской империи. Как была устроена элита в период царствования Николая II, почему так важно разобраться в её хитросплетениях. Кто был главным двигателем модернизационных преобразований. Какие легенды распространены об этом периоде, какой след в истории оставил Витте.

22.11.2018 От архаики к преображению России.

ШЗС. Ведущий - Ибрагимов А. 

13.11.2018 В печатных изданиях исправляют былины, поправляют Пушкина...

Об искажении народной традиции. Владимир Борисов – гусельных дел мастер, главный редактор «Радио Гамаюн» – размышляет о том, с чего начинается осознание. Зачем современному человеку обращаться к народной традиции? Какие тайны скрывают сказки Пушкина издания 1900 года? Кто и зачем переписывал произведения великого русского поэта? Где можно послушать Пушкина в оригинале, до искажения? А как обстоят дела с былинами? Доносят ли они до народа правду? Почему в народных источниках угроза на Русь-матушку всегда идёт на кораблях, а в церковных летописях – на конях кочевников? Зачем Пётр I отнял у нас 5,5 тысяч лет истории? Почему не хотят признавать русские древности? Как изучению народного наследия вредят фанатики? Можно ли расшифровывать русские слова аббревиатурно? Когда мы будем исследовать и осознавать народную традицию? Достояние Планеты

06.11.2018 Русская справедливость не равна западной

Интервью

28.10.2018 Русская бюрократия накануне революций

Профессор МПГУ А.В. Пыжиков в программе "Историада"

14.10.2018 Край предприимчивых бунтарей

В книге Анатолия Иванова «Ёбург», впечатлившей меня как историка, запомнились такие строки: «Даже на слух энергичное и краткое название Ёбург как-то соответствует сути того Екатеринбурга – города лихого и стихийно-мощного, склонного к резким поворотам и крутым решениям, беззаконного города, которым на одной только воле рулят жесткие и храбрые, как финикийцы, лидеры-харизматики»...  Современные исследователи подтверждают, что на уральских заводах «старообрядцы выполняли высококвалифицированные, а значит, и наиболее оплачиваемые работы» (см. сборник «Из истории невьянского старообрядчества». Невьянск, 2011). «Поставлено раскольническими руками». Вот где корень подлинного характера уральской промышленности. Но согласиться с этим сразу трудно. Как это? Старообрядцы – иконы, древние службы, храмовое благочестие и промышленность. Трудно собрать картинку из этого пазла. Но необходимо, иначе этот уральский характер не понять, мощный, сотканный из исторических противоречий. Статья - продолжение цикла «Смутное время»

06.10.2018 Банкиры средневековой руси.

Нас убеждают: "народная" церковь несла духовное благо всюду, где отметилась своей "божьей" поступью. На самом деле, распространение христианских добродетелей для простых людей стало синонимом денежной кабалы, рабства. И все это во славу... Цит. по: Бугров А.В. Ссудные операции русских монастырей в XIV-XVII веках. 

01.10.2018 Россия могла стать «фабрикой мира»

Почему экономические уроки предреволюционной России оказались и сегодня невыученными и чем отличался финансово-экономический блок дореволюционного правительства от нынешнего

25.08.2018 Вступительное слово к переизданию книги «Корни сталинского большевизма»

08.08.2018 Питер-Москва: схватка за Россию

Е.Ю. Спицын и А.В. Пыжиков 

24.07.2018 Григорий Распутин. Роль личности в истории

В программе «Пятидневка»

12.07.2018 Храм Василия Блаженного в призме русской истории

МПГУ - мпгу.рф

04.07.2018 Последний клапан самодержавия

А.В. Пыжиков и Е.Ю. Спицын на Радио России в программе «Пятидневка»

01.07.2018 Западники и славянофилы в прошлом и настоящем

На радио "Говорит Москва"

27.06.2018 Кому на Руси жить хорошо? История России. Взлет над пропастью. Николай II

О последнем этапе Российской империи, о царствовании Николая II. О периоде запуска нового этапа модернизации страны и уроках для сегодняшнего дня

12.06.2018 12 июня - начало антропологической катастрофы страны

25.05.2018 Две непересекающиеся России.

Впечатления от книжной ярмарки в СПб. Книги дороже 400 рублей почти не покупаются (бедность). Петербургский экономический форум в шоколаде.

16.05.2018 Как иностранный капитал в Российскую империю проникал

О неудачном опыте взаимодействия России с иностранным капиталом вот уже на протяжении третьего столетия. 

12.05.2018 Кризис церкви при Николае II

Была ли Русская реформация? О конфликте рабочего класса с официальной православной церковью накануне революционных событий. Александр Пыжиков, Егор Яковлев Сказка "Поп и черт" http://a-pesni.org/starrev/sopope.htm   

19.04.2018 Русский купец - слуга народа или капитала?

Каким было предпринимательство идущее снизу, из народа, и в чем были его коренные отличия от предпринимательства сверху, положительный образ которого активно продвигается постперестроечной пропагандой. Каковы были духовные отношения между членами общины, какую роль играли в ней купцы, каких людей выбирали в купцы, что считалось в народе "левыми" делами, как были построено взаимодействие мира (общины) и государства.

12.04.2018 «Не хотите в Европу? Тогда Европа идёт к вам». 

Книга «Славянский разлом: украинско-польское иго в России» на страницах "Литературной газеты".

07.04.2018 Почему Россия не Запад 

А. Фурсов. К. Сёмин, Е. Спицын и др. об особенностях русской цивилизации. В чём конкурентное преимущество России в надвигающемся мировом кризисе. Почему мы должны написать свою историю, которая будет свободна от чуждых идеологических наслоений.

16.03.2018 Несостоявшаяся революция сверху

Об управленческом классе Российской империи времён Николая II. В чём главные отличия экономической политики при Александре II и последнем русском императоре. Чем министр финансов эпохи «великих реформ» Рейтерн напоминает Егора Гайдара. В чём было сходство, а в чём различие между Петром Столыпиным и  Сергеем Витте, почему Владимира Коковцова можно поставить выше и одного, и другого. Как выдавливали иностранцев из российской промышленности, какую реакцию это вызвало в Европе. Почему при Николае II так и не была реализована программа русских государственников, направленная на ускоренную модернизацию страны. Какие из её положений использовал Сталин. Ведущий А. Фефелов.

08.03.2018 Дорогой предков. За пределами эпохи Просвещения и Библейского проекта

О перспективах российской цивилизации. Кто является главным бенефициаром современного мира. Почему глобализация ведёт к потере человеческого облика, как расслаивается сознание под действием информационных технологий. Есть ли альтернатива элитарному проекту, который охватил весь мир. Какой социально-экономический уклад должен прийти ему на смену. Что мешает совместить природу и технику. Чему мы можем научиться у русского крестьянства и индоевропейской традиции.

13.02.2018 В программе "Актуальный диалог" ШЗС

07.02.2018 Сжигали ли себя староверы?

Почему православные XVII века не могли покончить жизнь самоубийством. Доктор исторических наук, профессор МПГУ Александр Владимирович Пыжиков ставит под сомнение трактовку официальной исторической науки событий получивших название "гари" или "самосожжения староверов". Концептуал ТВ

26.01.2018 Неизвестный могильщик царизма.

Кем было предрешено падение Российской империи?

Что стало отправной точкой революции? Какой государственный деятель инициировал раскол элит и будущую революцию? Как проводилась первая в истории России информационная война? Какой была её цель? Удалось ли дискредитировать императорскую чету? Почему мы до сих пор ничего не знаем об истинной роли людей, предрешивших падение империи?

22.01.2018 Норманны против татаро-монголов

Норманнская теория как инструмент борьбы за власть внутри правящего слоя. Как украинско-польская прослойка и немцы делили власть в Киевской Руси. Как правящая элита поделила Россию на зоны оккупации? Кому выгодна теория о том, что немцы дали нам государственность, а византийцы – духовность? В чём кроется истинное предназначение норманской теории? Кем была изобретена концепция монголо-татарского ига? Почему именно монголо-татары стали точкой единения Византии и норманов? Сколько веков идёт борьба правящих элит за право эксплуатировать Россию?

13.01.2018 О Гражданской войне

Евгений Спицын, Александр Пыжиков и Константин Сёмин

10.01.2018 Национализация Достоевского. Писатель против архиереев

А.В. Пыжиков, на основании фактов из биографии и творчества Достоевского, опровергает устоявшийся стереотип об этом  писателе, как адепте никонианского православия.

07.01.2018 3–9 апреля 1917

Е.Ю. Спицын и А.В. Пыжиков в программе "100 лет революции " Части 1 и 2

27.12.2017 Скрытая Россия

О Расколе.

25.12.2017 Параллели НЭПа: о неизвестной странице отечественной истории.

В программе "Вопросы истории" на Вести FМ

Вопросы земли в крестьянской стране

20.12.2017 Как Запад наступал на Россию. 

Встреча А. Пыжикова с читателями в Антикафе «Концептуал»

"Дранг нах Остен" с древнейших времён и до наших дней

13.12.2017 Неизвестные истоки русского социализма

Справедливое мироустройство крестьянской общины до революции 1917 года. О малоизвестных сторонах жизни русской поземельной крестьянской общины, её обычаях построенных на принципах социальной ответственности и справедливого распределения результатов совместного труда.

10.12.2017 Об Учредительном собрании

В программе "Вопросы истории" (Вести FM) (Еще один штрих к тому, откуда же РПЦ и где ее родина. На выборы в Учредительное собрание выдвинулись представители РПЦ по 30 округам и старообрядческих согласий по 13. Так вот большинство эрпэцешников оказалось от Украины и прилегающих к ней губерний, а старообрядцы - от Центра, Поволжья, Урала, Сибири.)

08.12.2017 Захват России, который мы проморгали...

А.В. Пыжиков в Политкафе №19

07.12.2017 Оковы для России. Откуда пошло реальное закрепощение крестьян?

Как происходило закрепощение крестьян. Каким было законодательство по крестьянскому вопросу? Почему дворянство требовало отнять у крестьян свободу? Какой принцип был положен в основу соборного уложения? Почему население эксплуатировали только на сельскохозяйственном поприще, а предпринимательство уничтожалось? Зачем новая экономическая модель привязала крестьян к земле? Кому выгодны мифы о страшном Иване Грозном? Как нас отвлекают от преступлений, которые романовская элита совершила против народа?

04.12.2017 О царских и церковных репрессиях

Гражданская война XVII века. Церковный раскол произошел практически в одно время с окончательным закрепощением крестьян. Крестьянские выступления 1670-х годов. Стрелецкий бунт 1682 года. “Двенадцать статей” Софьи. Об убыли населения в XVII веке. Ревизия Петра I. Карательные экспедиции Анны Иоанновны. Меры, предпринятые Екатериной II. Ответная реакция за 200 лет унижений.

Dmitry Puchkov

27.11.2017 Историческая интерпретация против «метода кувалды»

(Фоменко и Носовский вслед за другими исследователями истории вскрыли множество противоречий и нестыковок в хронологии Скалигера-Петавиуса.  Отрицание Пыжиковым этой части проблемы в работах авторов обнаруживает слабость позиции Пыжикова: «Наработки добросовестных последователей Птолемея должны быть сохранены, а Коперникам лучше заткнуться». Если профессиональное сообщество не приведет в соответствие данные летописей с астрономическими, археологическими и т.д. данными, спрос на альтернативный способ упорядочивания данных будет только расти. В Тульской губернии от центральной битвы русской истории найдены "три медведя, заколотый витязь" плачевные количества доказательств сражения. Слезы для столетних раскопок. Пыжикова здесь ничего не смущает. А читателей смущает, и читатели станут усваивать самые радикальные интерпретации за неимением других: строгих, доказательных, непротиворечивых, согласующих "разношерстный" материал и потому убедительных - профессиональных. Метод натягивания совы на глобус перестал работать с появлением доступа в электронной форме к документам, артефактам, трудам добросовестных историков и совокупности методов исторического анализа и исследования. Кухня написания истории вскрыта, миллионы специалистов из самых разных областей знания увидели некрасивые швы, белые нитки, заплатки самого неприличного вида в "отделке" здания и таинственные провалы. Коперников можно заткнуть, а отдельных зарвавшихся Джордано Бруно даже сжечь. Разумеется, лже-Коперников и лже-Бруно. Нужна Инквизиция всего интернета и мирового образовательного процесса. Хватит ли денег на такое мероприятие в кризис финансовой конструкции мира? Админ)

15.11.2017 Пять ударов по Пыжикову

Пять самых острые вопросов (претензий) своих оппонентов.

11.11.2017 О кануне Октябрьской революции

На радио Вести FM

09.11.2017 О А.Ф. Керенском

На радио Вести FM в программе "Неделя в цифрах"

08.11.2017 Чьим проектом была Октябрьская революция?

В специальном интервью для "Концептуал ТВ". И кто сейчас рвется к власти в Российской Федерации.

05.11.2017 О Петре I

Профессора МПГУ А.В. Пыжиков и Г.А. Артамонов в программе «Хроники Царьграда»

12.10.2017 О заговоре Нобелей против Российской империи

Накануне русской революции клан Нобелей фактически делил бакинские нефтепромыслы с бизнесом баронов Ротшильдов, а затем с владельцем кампании Shell Генри Детердингом. Значение нефти уже тогда было осознано, и царское правительство недовольное тем, что стратегическую сферу подмял под себя иностранный капитал, попыталось вернуть ее в руки государства. Так начались события, которые доктор исторических наук Александр Пыжиков сравнивает с делом ЮКОСа.

19.09.2017 О Хрущёвской антирелигиозной кампании.

На радио "Говорит Москва". МПГУ - мпгу.рф

18.09.2017 О С.Ю. Витте

На канале "Культура" в передаче "Власть факта"

13.09.2017 Александр Пыжиков и Никита Кричевский. Презентация книг "Славянский разлом" и "Антискрепа"

Как формируются ментальные предпочтения русских и пути развития всей цивилизации? Какие национальные черты характера определяют наше экономическое поведение? Почему общество в России XVII века разделилось на две части? Как это отразилось на менталитете нации? Чем вызваны кровавые события 1917 года? Когда в России появилась коррупция? Почему важно понимать, куда ведут корни явлений экономической и общественной жизни? Почему киевщина всегда была форпостом западной агрессии в Россию? Зачем западные благодетели снова претендуют на главенствующие позиции в нашем государстве? Когда мы сорвём с событий прошлого украинско-польское покрывало и займёмся своей историей?

05.09.2017 Кто и зачем рассказал о татаро-монгольском иге. 

Теория восточной угрозы готовилась на Западе. Какие источники формируют концепцию монголо-татарского ига? В чём искать истоки авторства этого события? Почему о приходе Батыя на Рязань стало известно только в XVI столетии? Можно ли сказание о Мамаевом побоище считать историчным? Кто изобрёл термин «монголо-татарское иго»? Из каких фрагментов складывается эта концепция? Как идея монголо-татарского ига использовалась для усиления польско-литовского клана в Москве? Как Романовы укрепляли свою власть с помощью этого идейного оружия? Какая историческая роль была уготовлена Ивану IV?  Оправдал ли он надежды западного клана? Почему XVI век – самый монголо-татарский в истории России? Как он предопределил события XVII века и грядущий захват Московии?

18.08.2017 Вскрытие Столыпина

Концептуал ТВ

08.08.2017 О коррупции в Российской империи

О том, как олигархические круги ставили под контроль финансы Российской империи. Какую роль в этих схемах играли европейские банковские дома. С чем были вынуждены столкнуться императоры, когда пытались вернуть государству контроль над финансовыми потоками. Ведущий А. Фефелов. День ТВ

04.08.2017 Загадка «третьей проекции» России. 

Мы все привыкли считать, что со второй половины XIX века в России существует только два идейно-интеллектуальных движения – славянофильство и западничество. Однако, на самом деле, это совсем не так. 

О существовании «третьей проекции» России и ее исключительной важности для будущего нашей страны.

03.08.2017 Ничто не ново…

Олигархические виражи в российской истории

02.08.2017 Раскольники — отцы русского капитализма?

Большинство именитых русских династий купцов и промышленников, чьи имена на слуху и сегодня, – Морозовых, Третьяковых, Мамонтовых, Рябушинских, Щукиных и других принадлежали к старообрядческой среде. Парадоксально, но факт: ревностные хранители древних традиций сыграли значительную роль в развитии и укреплении капитализма в России, а позже и в подготовке революции. Что способствовало расцвету предпринимательской инициативы и дальнейшему повороту событий в начале ХХ века? Об особенностях «старообрядческой» экономики эксперт рассказывает в эфире Pravda.ru.

28.07.2017 По чьему заказу писали российскую историю в XVII веке?

Впервые называются имена создателей русской истории! Не Карамзин. Не Шлецер с Миллером и Баером...

«Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым». Эта цитата приобрела всеобщую известность в XX веке и принадлежит английскому писателю и публицисту Д. Оруэллу. Долго проработав в колониальной Британской Индии, он, вероятно, понял кем и для чего на самом деле создаются исторические концепции.

В ходе изучения памятников русской исторической литературы XVI и XVII веков доктор исторических наук Александр Пыжиков наталкивается на факты, явно свидетельствующие о грязном вмешательстве в дела нашего отечества извне. Анализ информации недвусмысленно даёт понять, кто стоял за историческими архитекторами эпохи правления Романовых, а значит «дирижировал» и политикой династии.

25.07.2017 Останки бывшей царской семьи станут инструментом борьбы за Исаакиевский собор?

- Признавать или не признавать останки – для РПЦ это вопрос последний. Как бы это ни было странно слышать. Потому что Церкви эти останки нужны только как инструмент борьбы за власть, а если точнее – за имущество. Исаакиевский собор – это лакомый кусок, и мы все это прекрасно знаем, все осведомлены, слышали. Этот кусок должен, по мнению Церкви, принадлежать ей, а не городу Петербургу. 

07.07.2018 «Китайский манёвр» на службе у России. 

Что общего между Россией и Китаем, начиная с XVII века? Как китайцы относятся к печальному наследию маньчжурского оккупационного режима? После каких событий Китаю удалось решить национальный вопрос, совершить «экономическое чудо» и стать претендентом на роль великой мировой державы? 

В очередном сюжете профессор МПГУ Александр Пыжиков проводит параллели между 300-летней историей правления Романовых в России и династией Цин в Китае, а также предлагает свой концептуальный подход в окончательном решении наболевшего украинско-польского вопроса.

05.07.2017 Отречемся от украинского мифа

Пора наконец дистанцироваться от «киевской мачехи» и обернуться к нашей Волге, матери-России, сосредоточию народностей и вер. Их, выросших на одном корне, разделить невозможно, как нельзя отделить от Великой реки Каму или Оку.  Статья МК 05.07.2017

04.07.2018 Киевская Русь – «форпост» агрессии Ватикана на Восток. 

Пытаемся разобраться в загадочных и противоречивых событиях, произошедших на славянских землях в период становления Киевской Руси. 

Для чего на самом деле было осуществлено крещение Руси? Почему князь Владимир был канонизирован католической церковью? Стал ли 988 год отправной точкой будущих бедствий для нашей страны? Был ли Киев в 10 веке под влиянием Ватикана? Почему в киевских летописях нет информации о колонизации генуэзцами Приднепровья и Причерноморья? 

А. Пыжиков уверен, что события 10-11 веков носят ключевой значение для осмысления самого противоречивого этапа отечественной истории, связанного с татаро-монгольским нашествием.

03.07.2017 Церковь раздумывает о восстановлении монархии. "Наследники" уже есть?

Эти так называемые «потомки» хоть с дьяволом будут сотрудничать, лишь бы вернуться сюда и хоть как-то вернуть свое утраченное положение. Поэтому основным ненавистником советского проекта и всего русского народа являются именно потомки Романовых, которые, видимо, по этим же причинам, действительно, еще и запятнали себя сотрудничеством с фашистами

21.06.2017 Войны элит: два уровня разлома

Почему московские купеческие кланы были заинтересованы в дестабилизации монархии? Почему санкт-петербургские банки пошли на тесный союз с иностранным капиталом? Что заставило российских капиталистов финансировать политиков, которые открыто призывали к их уничтожению как класса?  Концептуал ТВ

19.06.2017 «Москва — третий Рим» — проект Ватикана

О методах скрытого концептуального управления, которые применялись Ватиканом в отношении Московии в 15 веке. 

Как это влияние было связано с геополитическими процессами, происходящими в тот период в Европе? Какое значение для Ватикана имело преемство наследования московскими государями христианско-православной империи от византийских императоров? Почему Иван IV стал неугоден страновой элите. Как был осуществлён приход к власти Романовых, и какими силами эта династия поддерживались?

17.06.2017 Религиозная реформа сбила Россию с пути

О старообрядчестве в России и его роли в экономике Никита Кричевский и Сергей Корнеевский беседуют в эфире «Вестей ФМ» с профессором МПГУ, доктором исторических наук Александром Пыжиковым.

http://radiovesti.ru 

16.06.2017 Концепция «Всея Руси» — «троянский конь» Византии

Распутывая клубок мировой истории, доктор исторических наук Александр Пыжиков приходит к неожиданным выводам, связанным с беспрецедентным влиянием византийских церковных иерархов на политические процессы, происходившие на рубеже 13-14 вв. на Руси. Как религиозные политтехнологи Константинополя реализовали внешнее управление Русью? Откуда и на какой почве возникло противоборство Киевского и Московского княжеств? Какую роль в этом сыграли князь Дмитрий Донской, митрополит Киприан, патриарх Филофей и литовский князь Витовт.

03.06.2017 О каком народе писал Федор Абрамов

 Подчеркнем: творчество Федора Абрамова вдохновлялось не просто староверческой, а внецерковной православной традицией, выработанной религиозным опытом русского народа. Поэтому среди персонажей его произведений нет священников, отсутствуют разговоры о церковности. И все-таки перед нами не прожженные атеисты, не «Иваны, не помнящие родства», а верующие люди, чья религиозность выражена иначе, нежели у никониан.

01.06.2017 Неизвестная Гражданская война в России в XVII веке.   А. Пыжиков

Историк Евгений Спицын и доктор исторических наук, профессор МПГУ Александр Пыжиков рассказывают о том, как и почему возник церковный раскол 17-го века. Какое значение он имел для русской истории, почему на эту ключевую веху и в Российской империи, и в СССР смотрели отстранённо, как на второстепенное явление.

(Немецко-польская узда крепостничества и никонианства. Медленные и длинные циклы идейного и духовного противоборства. Иезуитское проникновение на вершину руководства любой организации через религиозно-образовательные центры - см. перехват управления орденом Иезуитов в Ватикане, католические университеты как кузницы кадров в ЕС и США, Киево-Могилянская академия, напитанная духом униатства и подчинения Ватикану, духом холопства и подобострастия, поставившая на Русь почти весь епископат. Дух Стяжания и привнесенное на Русь рабство (в том числе продажа людей, деревень, целых уездов) были низвергнуты в 1917 году беспоповцами, о чем никонианцы стенают круглосуточно во всех Медиа, забывая упомянуть о своих карательных войсковых операциях в течение 250 лет из трехсот эпохи Романовых) 

30.05.2017 Российская история написана с украинских позиций

Ощущение, что немало страниц нашего прошлого сшито, что называется, белыми нитками, знакомо многим, кто решил не то чтобы углубляться, а просто бегло с ним ознакомиться. В этой ситуации требуется аккуратно распороть наложенные швы, а не кромсать историческое полотно в угоду воображению.

Чем больше вчитываешься в проведенные исследования, всматриваешься в давно минувшие события, тем лучше понимаешь, что весомая часть российской истории изложена исключительно с украинско-польских позиций. До сих пор этот очевидный факт совершенно не осознан, как и то, зачем и когда старательно это делалось. 

29.05.2017 Великий князь — не заметил «Ходынку»

В Кремле на месте гибели великого князя Сергея Александровича открыт памятный крест. Доктор исторических наук Александр Пыжиков и главный редактор канала ДеньТВ Андрей Фефелов рассказывают о личности великого князя и мифах, которые с ним связаны. О его достижениях и провалах на посту градоначальника Москвы.

23.05.2017 История русского pacколa Староверы и старообрядцы в России

Интервью митрополита Корнилия (в миру Константи́н Ива́нович Тито́в) на радио

19.05.2017 Власть и подиум: как Петр I насаждал европейскую моду

Одной из тех чувствительных для истории дат, на которых закончилась бытование старой Руси и началась жизнь новой России, стало 4 января (по новому стилю 14-е) 1700 года. В этот день был опубликован именной указ Петра I: «Боярам, и окольничим, и думным, и ближним людем, и стольником, и стряпчим, и дворяном московским, и дьяком, и жильцам, и всех чинов служилым, и приказным, и торговым людем, и людем боярским, на Москве и в городех, носить платья, венгерские кафтаны, верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием».

10.05.2017 «Его можно тиграми травить и живым жечь, а ему все ни по чем...»

О корнях староверия в революции есть замечательный сюжет в известной трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам».

03.05.2017 О чем на самом деле рассказывала «цементная» классика

В советский период роман «Цемент», появившийся в 1924 году, без преувеличения считался классикой. Его автор — известный в СССР писатель Федор Гладков (1883-1958). Книга имела ошеломляющий успех: первый 10-тысячный тираж разошелся в течение месяца, и уже в 1925-1927 годах состоялось еще десять изданий. Всего же при жизни автора их было тридцать шесть. В 1927 году последовала и первая экранизация романа. Он пользовался большой популярностью и у зарубежного читателя. В общей сложности «Цемент» переведен на 52 иностранных языка. Вот такое произведение вышло из-под пера уроженца села Большая Чернавка (ныне Пензенской области).

О том, что Гладков – выходец из народных низов известно каждому. Однако, мало кто знает, что он родился и вырос в русской семье старообрядцев-беспоповцев. О своем детстве и юности он рассказал в автобиографической повести «Вольница», где и описал староверческую среду Поволжья. Интересно, что Гладков обратился к этой теме по предложению председателя советского ВЦИК М.И. Калинина. Всесоюзный староста также из старообрядческой беспоповской среды Тверской губернии, он неизменно демонстрировал расположение к своему прошлому, о чем многие сегодня старательно забывают. Вот Калинин и посоветовал Гладкову написать книгу о своем прошлом, о староверах – «непримиримых бунтарях», которые «упорно боролись с попами и полицией».

29.04.2017 Чьим проектом был Григорий Распутин

Мы имеем дело не с действительной личностью Распутина, а с продуктом либерального пиар-проекта, призванного сокрушить императорскую власть. Никаким вершителем судеб России «старец», конечно, не мог быть вследствие своего очевидного интеллектуального состояния. В то же время Распутин был устроителем судьбы – только не России, а своей собственной, причем в том формате как он это осознавал...

25.04.2017 Что зашифровал Леонид Леонов в «Русском лесе»?

Хочется напомнить о человеке, чей интеллектуальный вклад в понимание путей и судеб нашего отечества, поистине неоценим.

Ключ «Пирамиды» Леонова. Можно сказать, что именно личность Скуднова олицетворяет дух раскола, который наглядно продемонстрировал «бессилие меча и кнута против избранной правды духовной». В общем, проводя староверческую линию (т.е. описывая Скуднова), Леонов вполне верен себе. Однако в том, что касается противоположной стороны – официального православия – то в «Пирамиде» появляются серьезные новации. Они связаны с образом священника Матвея Лоскутова. Этот поистине необычный персонаж совсем не напоминает попа или иерарха никонианской церкви – неизменных объектов иронии и сарказма для Леонова.  Пожалуй, он впервые благоволит священнической особе – и, как мы увидим, неслучайно...

22.04.2017 Как немцы изучали, что русскому хорошо

 Первым попытался дать обозрение различных раскольничьих течений и согласий Дмитрий Ростовский, который в своем «Розыске» насчитал их 29. Затем, в девяностых годах XVIII века, дело продолжил православный протоиерей А.И. Журавлев. По поручению князя Г.Р. Потемкина он составил первую осмысленную классификацию староверия и распределил известные толки на поповские и беспоповские. Такие усилия представителей господствующей церкви формировали отечественную миссионерскую школу.

Однако с научной точки зрения изучение народных низов впервые предпринял необычный персонаж – прусский барон Август фон Гакстгаузен (1792-1866 годы), приобретший известность в европейских научных кругах. Получив образование в Геттингенском университете, он посвятил себя исследованиями немецкой народной жизни, истории, фольклора; в 1830-1837 годы объехал все уголки Пруссии. В качестве ученого его пригласила в Петербург великая княгиня Елена Павловна (урожденная принцесса Вюртембергская, супруга Михаила Павловича – младшего брата Николая I). Она же устроила Гакстгаузену аудиенцию у императора. Для барона целью приезда в Россию явилось изучение русского крестьянства. Его поездки по стране, включая Закавказье, состоялись в 1843-1844 годах. «Кто хочет изучать характерные черты великороссов, тот должен изучать их у старообрядцев»

21.04.2017 Старообрядческая церковь — это главная церковь, она идет из народных глубин

 Доктор исторических наук, профессор МПГУ Александр Пыжиков в беседе с Накануне.RU напоминает, что и сам Владимир Путин «старообрядческого» происхождения.

19.04.2017 Какое православие воспевал Достоевский?

Верхи РПЦ настораживал интерес писателя к старообрядчеству, что до сегодняшнего дня остается практически неизвестным.

Сразу скажем, знакомство Ф.М. Достоевского с расколом произошло поздно... Исследователям литературы хорошо известен сюжет с Голубовым при подготовке «Бесов». Однако, считается, что на этом голубовская история у Достоевского исчерпана. Однако, судя по дальнейшему его творчеству, это далеко не так.

14.04.2017 Третьяков для русской музыки

В собрании Государственного Русского музея есть один примечательный портрет кисти Репина. На нём изображён статный мужчина средних лет. Крупная голова, открытый лоб, зачёсанные назад густые, чуть вьющиеся на концах волосы. Магнетический взгляд голубых глаз. Левая рука заложена в карман брюк, на мизинце правой сверкает кольцо с бриллиантом. Подпись: «Портрет музыкального деятеля М.П. Беляева». У человека, не столь искушённого, может возникнуть вопрос: а что, собственно, означает «музыкальный деятель»? 

07.04.2017 Украинский фактор в российской истории

Об "украинизации" советской партийной верхушки при Брежневе; какое место польско-украинские дворяне занимали в дореволюционной России; о роли РПЦ в этих процессах; значение для современной России. Ведущий - Андрей Фефелов. (Злая и низкая сторона польско-украинского фактора в истории Русской православной церкви и русской истории. Неделикатная постановка вопроса. Админ)

06.04.2017 Смена элит в России неизбежна

Патриотические вариации в исполнении бенефициаров советского распада лишь усиливают раздражение людей

24.03.2017 Неизвестное лицо дореволюционного капитализма: какова роль старообрядцев в развитии российской буржуазии. Части 1 и 2

Облик современных государств, относящих себя к европейской цивилизации, определяло развитие, отправной точкой которого выступил религиозный раскол — через его горнило прошли все страны континента. Западная Реформация, взорвав Средневековье, привела к кровопролитным войнам, завершившимся миром по принципу «cujus regio, ejus religio» («чья страна, того и вера»). Приверженцы и противники Реформации оказались разделены государственными границами. В одних странах возобладали католики (Италия, Испания, Австрия, Бельгия, Франция, Польша, Бавария и т. д.), в других — различные протестантские течения (Англия, Нидерланды, Швеция, Дания, целый ряд германских княжеств и т. д.).

В России церковное размежевание ХVII века также поделило общество на два непримиримых лагеря: тех, кто не изменил старому обряду, и тех, кто встал за реформы патриарха Никона. Но у нас это противостояние не привело по аналогии с Европой к территориальному разводу враждебных сторон. Правда, победу никониан, поддержанных царской властью, тоже можно считать воплощением принципа «чья страна, того и вера». Однако противоборствующие силы не разошлись, оставаясь в одном государстве. Россия, в отличие от европейских стран, разделилась внутри себя: на географической карте она была единой, на деле же образовалось два социума с разной социальной и культурной идентификацией.

18.03.2017 РПЦ должна сама покаяться за 200 лет гонений на старообрядцев

Никто не отрицает факт репрессий в 20-30-е гг. В том числе не отрицает никто и того, что они серьезно коснулись РПЦ. Это трагедия, разумеется, и по-другому воспринимать это никто даже не предлагает. Репрессии были – это правда. Но если речь идет об исторической правде, то давайте не подавать ее в усеченном виде. Правда такова, что помимо 25-летия после событий 1917 года, когда на РПЦ обрушились репрессии и другие самые разнообразные неприятности, существует же еще 200 лет предыдущей истории, когда РПЦ выступала совсем в иной роли. Это была роль отнюдь не пострадавшего, а гонителя и вдохновителя репрессий против коренного населения Российской империи

17.03.2017 Как формировался пролетариат в России? 

Почему Октябрьская революция получила широкую поддержку народных масс? Что сподвигло рабочих поддержать большевиков? Как формировался пролетариат в России? Какую роль во всём этом сыграли старообрядцы?

Вести FM «Медвежий угол» с Андреем Медведевым

12.03.2017 Источник староверия находится в народе. 

«Медвежий угол с Андреем Медведевым» от 11.03.17  Гости Андрея Медведева, Сергея Корнеевского и Марии Фроловой в студии «Вестей ФМ» — предстоятель Русской православной старообрядческой церкви митрополит Корнилий. и историк Александр Пыжиков

11.03.2017 Почему православная церковь так легко обрушилась в 1917-ом

Нельзя ставить знак равенства между РПЦ и «русским патриотизмом»

28.02.2017 Выступление на круглом столе организованном газетой "Культура"

Февраль 1917 года. Причины сноса монархии.

РУССКИЙ КРУГОЗОР

01.02.2017 Презентация книги «Корни сталинского большевизма»

ДеньТВ

26.01.2017 Украинский след

Корни российского черносотенства нужно искать в Почаевской лавре

25.01.2017 Опричнина Ивана Грозного: что это было

В истории нашей страны все еще много белых пятен. Но ни один период нашей древней истории так не изобилует мифами, как правление Ивана IV Грозного.

20.01.2017 Путин дарит карту Тартарии Шаймиеву.

Запрещенное прошлое. Секрет тв

24.12.2016 Почему Екатерину II ненавидят на Украине?

Именно Екатерина Великая инициировала давление на Малороссию, пытаясь лишить ее привилегированного статуса, которым та пользовалась с 1654 года, то есть с момента вхождения в состав России.

21.12.2016 Эпоха «застоя» и был ли у страны шанс на реформы

Радио Комсомольская Правда. История за пределами учебников. Ведущий А. Гришин

11.10.2016 Презентация книги «Грани русского раскола»

Сеть магазинов чита-город

12.06.2016 Рюриковичи, Сталин, религия

Радио Говорит Москва

02.02.2016 Раскольники — отцы русского капитализма?

Программа «Точка зрения

19.12.2013 Религиозный раскол в истории России

Лекция

10.02.2017 Советское — значит русское

Революция не могла быть делом рук «инородцев»-леваков

 

 

Руководитель России впервые за 350 лет встретился с предстоятелем старообрядцев. Решено отпраздновать 400-летие протопопа Аввакума

 

 


26.12.2018 Как правильно изучать историю?

 

Кто заказчик и исполнитель русских летописей (Дионисий Суздальский и Лаврентьевская летопись, Дмитрий Константинович (князь суздальский) и его роль в знаменитом разорении Москвы 1382 года)

https://vk.com/id410903514?z=video410903514_456239220%2F06b14d416a09fa2543%2Fpl_wall_410903514

 


21.12.2018 Берия - хранитель русской старины

 

Почему именно быт - главное выражение всех верований и взглядов народа. О чём рассказывает нам русский деревенский быт. Что нас ждёт в недалёком будущем: союз мегаполисов или всемирная деревня. Кому опасен фольклор и почему власти по всему миру стремились стереть у народа традиционное мировоззрение. Почему из двух возможных путей развития человечество пошло именно по пути потребительской глобализации. Есть ли ещё жизненная сила в русском народе или мы окончательно утратили её. Доктор исторических наук Александр Пыжиков отвечает на вопросы зрителей канала День. Ведущий Андрей Фефелов.

Приобрести книгу "Поэтические воззрения славян на природу" А. Н. Афанасьева и другие книги о тайнах Древней Руси без торговой наценки http://bit.ly/2DVif6Y 

Приобрести книги А. В. Пыжикова http://bit.ly/2IxJEKb 

Поддержать выпуск новых передач А. В. Пыжикова http://bit.ly/2I9FL1B  

Приобрести книгу "Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи" и другие работы Б. А. Рыбакова без торговой наценки http://bit.ly/2yJndxT 

Сайт ДеньТВ http://dentv.ru/

 


14.12.2018 "Была ли царская Россия колонией западных держав?"

 

Е.Ю. Спицын и А.В. Пыжиков 

Канал МПГУ

 


12.12.2018 О принятии крещения жителями Вятской губернии в 1829-1834 годах

 

В Российском государственном историческом архиве в Питере обнаружил одно интересное дело, которое находится в фонде Св. Синода (Ф. 796. Оп. 110. Д. 793.). Несколько сот страниц заполнены записями о принятии крещения жителями Вятской губернии в 1829-1834 годах. Причем, по словам сотрудников архива, подобные дела выявляются по разным губерниям постоянно.

Эти, казалось бы, сухие, бюрократические сведения говорят о многом. Во-первых, показывают, что синодальная церковь и в первой половине ХIХ века продолжала укореняться (скорее всего только на бумаге) среди местного населения. Во-вторых, обращают внимание имена людей, указанные в деле: до принятия христианства и присвоенные им после этого акта. Вот некоторые примеры: Зюрлыга - Филипп (л.131), Кельмырза - Иоанн (л.131), Замер - Захарий (л.135), Эшалей - Иаков (л.141), Кельда - Ирина (л.155), Тукташ - Трофим (л.155).

Весьма любопытны и знаки, которые ставили люди в качестве подтверждения перехода в лоно церкви. Нет сомнения, что перед нами не просто какие-то каракули, как может показаться на первый взгляд. Очевидно, здесь - богатое для исследований. 

Просмотреть встроенную фотогалерею в Интернете по адресу:
http://ussr-2.ru/index.php/rossiya/raskol/pyzhikov-a-2019/pyzhikov-a-2016-2018?showall=1&limitstart=#sigProGalleriaf6aa56d542

Просмотреть встроенную фотогалерею в Интернете по адресу:
http://ussr-2.ru/index.php/rossiya/raskol/pyzhikov-a-2019/pyzhikov-a-2016-2018?showall=1&limitstart=#sigProGalleria30ff27a750

  

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_45605%2Fall

  


08.12.2018 В программе "Россиеведение. У истоков парламентаризма"

 

 

Говорит Москва. 

Опубликовано: Канал МПГУ

 


06.12.2018 В программе "Кому на Руси жить хорошо? Альтернативная история" 

 

 

Mediametrics

Канал МПГУ

 


03.12.2018 Корни сталинского большевизма

 

Почему история России складывалась именно таким образом, откуда возник советский проект, кто до сих пор является главным противником сталинского наследия - Александр Пыжиков раскрывает главные аспекты самой популярной своей книги "Корни сталинского большевизма".

Приобрести книгу "Корни сталинского большевизма" и другие раоты А. В. Пыжикова без торговой наценки http://bit.ly/2IxJEKb 

Поддержать выпуск новых передач А. В. Пыжикова http://bit.ly/2I9FL1B  

Сайт ДеньТВ http://dentv.ru/

 

 


02.12.2018 Об Александре Солженицыне

 

В Рязани собираются открыть музей А.С. Солженицыну 

Рабочая Инициатива

 

14.12.2018 Финал закономерен

 

Как связаны между собой антисоветизм и русофобия в сегодняшней России? Для чего пытаются стереть память о советских победах? Какие последствия может иметь отрицание завоеваний социализма? И что произойдёт с нашей страной, если победят антисоветчики? На эти и другие вопросы в студии «Точки зрения» отвечают доктор политических наук Николай АСОНОВ, режиссёр-документалист Константин СЁМИН и историки Евгений СПИЦЫН и Александр ПЫЖИКОВ. Ведущий – Владислав ЖУКОВСКИЙ.

Красная Линия

 


29.11.2018 Почему элиты боятся народной культуры

 

Когда началось формирование современной цивиллизации. Как, начиная с XIV века, в нашей стране складывалось общество потребления. Как происходило изживание  народного мировоззрения и в России и по всему миру, как это связано с зарождением капитализма. Главная цель реформ Никона, кто был их движущей силой. Таинственная история появления лже-пастыря: кем на самом деле был подменный митрополит Пётр Могила. Открытая встреча с читателями доктора исторических наук Александра Пыжикова.

День ТВ

 

 


25.11.2018 О корнях и ДНК русского народа

 

О исторической развилке 17-го века в России. Корни сталинского большевизма и о новой парадигме развития современной России.

ГлавТема Народ

 


23.11.2018 Анти-Витте. Как Российская империя рухнула в пропасть. 

 

Фёдор Лисицын рассказывает об историческом расследовании Александра Пыжикова о причинах падения Российской империи. Как была устроена элита в период царствования Николая II, почему так важно разобраться в её хитросплетениях. Кто был главным двигателем модернизационных преобразований. Какие легенды распространены об этом периоде, какой след в истории оставил Витте.

Приобрести книгу А. В. Пыжикова "Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы" и другие его работы без торговой наценки http://bit.ly/2IxJEKb 

Поддержать передачи Ф. В. Лисицына http://bit.ly/2I9FL1B 

Приобрести книги категории "История России" без торговой наценки http://bit.ly/2P8m1yh

Книжный магазин ДеньТВ http://bit.ly/dentv-shop

Сайт ДеньТВ http://dentv.ru/

 


22.11.2018 От архаики к преображению России.

 

 Ведущий - Ибрагимов А.  

Школа Здравого Смысла ТВ

 


13.11.2018 В печатных изданиях исправляют былины, поправляют Пушкина...

 

Об искажении народной традиции. Владимир Борисов – гусельных дел мастер, главный редактор «Радио Гамаюн» – размышляет о том, с чего начинается осознание. Зачем современному человеку обращаться к народной традиции? Какие тайны скрывают сказки Пушкина издания 1900 года? Кто и зачем переписывал произведения великого русского поэта? Где можно послушать Пушкина в оригинале, до искажения? А как обстоят дела с былинами? Доносят ли они до народа правду? Почему в народных источниках угроза на Русь-матушку всегда идёт на кораблях, а в церковных летописях – на конях кочевников? Зачем Пётр I отнял у нас 5,5 тысяч лет истории? Почему не хотят признавать русские древности? Как изучению народного наследия вредят фанатики? Можно ли расшифровывать русские слова аббревиатурно? Когда мы будем исследовать и осознавать народную традицию? 

 

Достояние Планеты

 


06.11.2018 Русская справедливость не равна западной 

 

 Интервью

https://vk.com/video410903514_456239197?list=1a5db9d78335ad8394

 


28.10.2018 Русская бюрократия накануне революций

 

Профессор МПГУ А.В. Пыжиков в программе "Историада" 

Канал МПГУ

  


 14.10.2018 Край предприимчивых бунтарей

 

В книге Анатолия Иванова «Ёбург», впечатлившей меня как историка, запомнились такие строки: «Даже на слух энергичное и краткое название Ёбург как-то соответствует сути того Екатеринбурга – города лихого и стихийно-мощного, склонного к резким поворотам и крутым решениям, беззаконного города, которым на одной только воле рулят жесткие и храбрые, как финикийцы, лидеры-харизматики».

Стихийная мощь и крутая харизматичность – лучше не скажешь про этот город, который прославился самыми неожиданными персонажами: самобытные музыканты, представители «свердловского рока», отчаянные бандиты из группировок «Уралмаш» и «Центр», яркие политики типа губернатора Росселя и мэра Чернецкого, ну и конечно – первый президент России, куда же без него?

Откуда эта стихийная мощь, лихость и крутость? Не только Екатеринбурга-Свердловска-Ёбурга и вновь Екатеринбурга, но и всего Урала. Мощь лидеров, «жестких и храбрых», мощь событий, потрясавших всю Россию, мощь всего, что создано там человеческими руками. Я имею в виду прежде всего знаменитую индустрию Урала. Ведь в промышленности и экономике тоже есть свой характер. Он – производная от человеческого. Вот с этим и хочется разобраться.

Записные раскольники

В серьезной статье профессора Челябинского государственного университета, доктора исторических наук Н. Н. Алеврас читаем: «… культура старообрядцев, как локальное явление, оставила свой след на всей, так сказать, социальной физиономии Уральского региона». Впечатляюще: след на физиономии, правда, социальной. Старообрядцы – непримиримые в религиозных делах, невероятно усердные в земных трудах, закрытые в общении и столь таинственные в различных преданиях. Действительно, Урал в XVIII–XIX веках представлялся «царством раскольников». Именно так его охарактеризовал полковник С. А. Юрьевич, флигель-адъютант великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра II. Слова эти сказаны им не понаслышке. Полковник сопровождал великого князя в большом путешествии по России 1837 года, в том числе по Уралу.

Откуда же взялись на Урале староверы (они же раскольники), и как образовалось их «царство»? Вновь обратимся к истории Екатеринбурга. В обстоятельном историческом очерке города, составленном предшественником А. Иванова Д. Н. Маминым-Сибиряком, говорится: «На Урал потаенными дорогами направились староверы из-под Москвы, из Тулы, из Выгорецких обителей, с р. Керженца – благодаря последней на Урале староверы получили название кержаков». Это о начале XVIII века, то есть о Петровских временах. Значит, «царство раскольников» на Урале было создано хранителями старой православной веры, «последними людьми Древней Руси».

Читаем Мамина-Сибиряка далее: «Заводчики, особенно Демидовы, охотно принимали беглецов». Так, появляется «империя» Демидовых, крупнейших уральских горнозаводчиков того времени. Можно сказать, ранняя промышленная элита этого «царства». И, наконец, финальный аккорд в рассуждениях Мамина-Сибиряка по интересующей нас теме: «Одним словом, можно сказать наверно, что все заводское дело на Урале поставлено раскольничьими руками.., где старая вера процветала».

И действительно, современные исследователи подтверждают, что на уральских заводах «старообрядцы выполняли высококвалифицированные, а значит, и наиболее оплачиваемые работы» (см. сборник «Из истории невьянского старообрядчества». Невьянск, 2011). «Поставлено раскольническими руками». Вот где корень подлинного характера уральской промышленности. Но согласиться с этим сразу трудно. Как это? Старообрядцы – иконы, древние службы, храмовое благочестие и промышленность. Трудно собрать картинку из этого пазла. Но необходимо, иначе этот уральский характер не понять, мощный, сотканный из исторических противоречий.

Итак, Демидовы. Что мы знаем о них? «Дворяне, ведут свое происхождение от крестьянина Демида Григорьевича Антуфьева или Антуфеева, уроженца села Павшина, проходящего в 20 верстах от Тулы», – сообщает нам авторитетный «Русский биографический словарь» под редакцией А. А. Половцева. Прежде всего важно, что они родом из-под Тулы, откуда, по свидетельству Мамина-Сибиряка, «потаенными тропами» потянулись в начале XVIII века на Урал старообрядцы. Ну и, конечно, Демидовы – «род богатейших русских предпринимателей (заводчиков и землевладельцев), выдвинувшийся при Петре I».

«Урал и Сибирь, – спешит добавить «Русский биографический словарь», – в особенности многим обязаны роду Демидовых, энергичные представители которого основали здесь многие чугуно- и медноплавильные и железоделательные заводы и начали эксплуатацию местных рудников». А из всего рода Демидовых Урал, Сибирь и вся Россия более всего обязаны Никите Демидовичу Антуфьеву, или Антуфееву (1656–1725) и его сыну Акинфию Никитичу, но уже Демидову (1678–1745). Именно они стали основоположниками знаменитой промышленной горнозаводческой империи.

Нет сомнений, что старообрядческий след тянется за Антуфьевыми-Демидовыми из Тулы. Но были ли они сами старообрядцами? Впервые в отечественной исторической науке этот вопрос со всей определенностью поставил крупнейший знаток истории рода Демидовых И. Н. Юркин. Не только поставил, но и проработал. В его книге «Демидовы: Столетие побед» есть целая глава – «Акинфий Демидов и старообрядчество», а в ней главка – «Акинфий Демидов старообрядец?». Нужно сразу уточнить, что имеется в виду под термином «старообрядец». В религиозном плане это более или менее понятно – религиозные противники «никоновых новин», держащиеся старой, дореформенной веры.

А вот в социально-экономическом плане существовало существенное различие: старообрядцы делились на «потайных» и «записных». «Потайные» скрывались и скрывали свою веру. «Записные» осмеливались открыто декларировать ее перед царскими властями, но при этом были вынуждены платить двойную подушную подать. Поэтому их еще называли «двоеданами». При этом им нельзя было занимать официальные, в том числе и выборные посты. Кстати, в 1747 г. на демидовских заводах старообрядцы составляли 43% всех ревизских душ. И это только «записные» раскольники.

На поставленный вопрос о старообрядчестве Акинфия Демидова И. Н. Юркин дает такой ответ: «Судя по тому, что мы сейчас по этому поводу знаем, окончательного ответа на этот вопрос не будет получено никогда». Конечно, речь идет о принадлежности основателя промышленной империи Демидовых к «потайному расколу». «Записным» раскольником Акинфий Демидов не был и не мог быть по причине серьезных социальных и экономических рисков. Но все же «продолжающееся изучение вопроса применительно к Акинфию Демидову все больше приближает нас к ответу на заданный вопрос. Ответу положительному». Этот оптимистический прогноз известного историка нам представляется вполне обоснованным.

Истоки общинного капитализма

Но оставим вопрос о личной приверженности Акинфия Демидова старой вере, как говорится, до выяснения. Рассмотрим свидетельства об отношениях Демидовых, и прежде всего Акинфия, со старообрядческой средой. Таких исторических свидетельств множество. Среди них, пожалуй, самые интересные те, которые говорят о приказчиках-староверах на демидовских заводах. Самый примечательный из управленцев высшего звена на демидовском производстве – это Гаврила Семенов Митрофанов. На старообрядческом Урале он был известен не только как «столп великий и учитель благочестия», но и как рудоискатель и выдающийся организатор производства. На заводах Демидовых Семенов появился в 20‑х годах XVIII века и сыграл решающую роль в открытии на Алтае Колывано-Воскресенского медного месторождения, а также строительстве там демидовского завода.

Резиденцией Гаврилы Семенова стал Невьянск. К 1717 г. Невьянский завод насчитывал свыше 300 дворов и превратился в один из крупнейших населенных пунктов Урала. В своем собственном доме Семенов организовал тайный монастырь с училищем, который просуществовал вплоть до его смерти в 1750 г. Так вот этому Гавриле Семенову Акинфием Демидовым была доверена особая роль. Один из современников говорит об этом так: «некоем случаем прислужился к нему (т. е. к Демидову) сей поминаемый Гавриил, и быть при нем всегда дома его верный надзиратель, и другой некто над прикащиками его главный Стефан Егоров, тамошний житель, потаенный же раскольник». Главный над приказчиками, понятно, – это сегодняшний топ-менеджер.

А вот что может означать «дома верный надзиратель»? И. Н. Юркин, приводя это свидетельство, комментирует: «Надзиратель здесь – не начальник охраны. Носитель высочайшего нравственного авторитета, именно им охранял Гавриил Семенов покой невьянского дома Акинфия Демидова». Но можно сделать еще более радикальное предположение. «Дома верный надзиратель» – это своего рода наставник над демидовским хозяйством от старообрядческой общины. Поскольку с точки зрения особого хозяйственно-экономического уклада староверов Демидов, по всей видимости, не считался единоличным владельцем торгово‑промышленных активов, а лишь управленцем, которого община наделила соответствующими полномочиями для контактов с внешним миром.

Формирование особой модели старообрядческого купеческо-крестьянского капитализма, в которой институт частной собственности не играл существенной роли, подробно описано в книге «Грани русского раскола». Подобное распределение хозяйственных ролей Акинфия Демидова и Гаврилы Семенова, конечно, является гипотезой, но для меня достаточно обоснованной. Этим вопросом нужно заниматься далее, чтобы выявить особый характер раннего «демидовского капитализма». И тогда, быть может, рассеется недоумение И. Н. Юркина, отметившего необычный тип взаимоотношений Гаврилы Семенова и Акинфия Демидова: «Вот уж действительно «дома его надзиратель» – оказывается, в чем-то он и за хозяином надзирает, а тот его слушается».

Более того, историческое расследование в этом направлении может обнаружить новые экономические «грани русского раскола», прежде всего в производственных отношениях «хозяин–работник». О жестокой эксплуатации на демидовских заводах написано достаточно. Вот, например, суждение известного уральского журналиста-краеведа Ю. М. Курочкина: «Трудолюбивые, строгих нравов кержаки являлись идеальной рабочей силой. Но если приказчик казенного завода не мог взять на работу объявленного вне закона старовера, то хозяева частных заводов – Демидовы, Яковлевы, Турчаниновы – этим ничуть не стеснялись (иные из них и сами тайно хранили преданность старой вере), с охотой брали таких, ибо это давало возможность жестче эксплуатировать людей, оказавшихся, по сути дела, бесправными».

Это цитата из его книги «Уральские находки», вышедшей в свет в 1982 году. Более 35 лет прошло с того времени. Многое поменялось во взгляде на отечественную историю, изменились ракурсы и языки исторического описания. И то, что раньше однозначно описывалось как «жестокая эксплуатация», на самом деле может предстать как более сложная система взаимоотношений, вовсе не основанная на пресловутом «бесправии» рабочих-кержаков. Тем более находящихся во власти своих единоверцев.

Конфликт с подтекстом

Еще один важный эпизод в уральской истории Демидовых неожиданно обнаруживает «старообрядческую составляющую». Речь идет о многолетнем конфликте Никиты Демидова, отца Акинфия, с Василием Никитичем Татищевым. Эта «битва слона и бегемота» детально описана в исторической литературе. Как известно, Татищев в 1720 году был направлен Берг-коллегией на Урал в составе комиссии, которой поручалось ведение казенных заводов и надзор за частными промышленниками. В юрисдикцию Татищева входили преимущественно административно-финансовые вопросы. На Урале Татищев вошел в правление Обербергамта (горного начальства) и начал жестко проводить государственную линию.

С появлением Татищева в качестве начальника Демидов сразу почувствовал себя не в своей тарелке: полтора десятка лет он ощущал себя полновластным хозяином горнозаводческой империи и подчинялся только указам императора всероссийского. Все остальные были ему не указ. Вскоре Татищев предъявил Демидову обвинения в том, что, получив от Петра I грамоту только на Невьянский завод, тот «неправильно распространял свои владения и употреблял в работу казенных мастеровых». Дальше – больше. Пошли серьезные разбирательства и на месте, и в Петербурге. Татищев то выигрывал у Демидовых, то проигрывал им. Больше, надо сказать, проигрывал.

Теперь непосредственно о старообрядческом подтексте конфликта Татищева и Демидовых. По своей функции Василий Никитич был стопроцентно «государев человек»: прагматик и рационалист, во многом насмешник, в чем-то циник. Русский историк и политик П. Н. Милюков представляет его нам как «практического и расчетливого, прозаического, без капли поэзии в натуре». Горный инженер и металлург, библиофил и собиратель редкостей. И, конечно, историк, ведь именно Татищев написал первую русскую историю.

Как историк и как действующий «государев человек», к расколу Татищев относился, безусловно, отрицательно. В нем он видел прежде всего антигосударственную акцию и вспышку религиозного фанатизма. Однако как просвещенный человек своего времени собственно в религиозных материях он был достаточно вольномысленным. Надеялся на просвещение в искоренении раскола. Но судьба и воля государыни сулили ему иное.

В 1734 году тайный советник В. Н. Татищев был назначен главным начальником Уральских горных заводов. А в 1735‑м на его имя последовал указ императрицы Анны Иоанновны. Этим указом предписывалось «раскольников, живущих в селах Черноисточинского Демидова завода, монахов и монахинь, развесть под караулом по разным монастырям внутрь Сибири… А живших при скитах беглых посадских, государевых и монастырских крестьян поселить при казенных заводах, а сбежавших от помещиков крепостных вернуть по владельцам». И Татищев верноподданнически принял указ к неукоснительному исполнению по всей строгости его буквы.

Результат действий Татищева был плачевен: раскольники, высланные из демидовских заводов в православные монастыри, вели себя буйно, постоянно совершали побеги и в подавляющем большинстве отказывались принимать официальное православие. Известный уральский писатель-краевед Л. М. Сонин так воспроизводит эти события: «В самые глухие, потаенные места отправлялись команды со строгим наказом – сжечь притаившийся там раскольничий скит, захваченных обитателей доставить в Екатеринбург. Стон пошел по уральской земле. Многие обитатели скитов решались на самосожжение, отчаянные бросались на солдатские штыки. Но неравны были силы. Солдаты выгоняли на мороз бедных обитателей укромных скитов, сжигали все постройки и уводили людей в Екатеринбург. Действовали масштабно. Уже 12 декабря в столицу горного Урала было доставлено только монахов и монахинь старой веры 467 человек».

Огнем и мечом

Существуют и другие мнения историков о роли Татищева в применении жесточайших мер по искоренению раскола на Урале. Он-де просто подчинялся безапелляционным требованиям правительства. И даже пытался смягчать на месте реализацию этих требований: тех староверов, кого по инструкции подлежало разослать по тюрьмам, он рассылал по монастырям. Содержать арестованных в тюрьмах отказывался, а от проведения повторных «облав» уклонялся на том основании, что, «забрав их, куда девать, не знает, видя, что отданные им в сибирские монастыри все до одного разбежались». Если заводчики хлопотали о старообрядческих деятелях, то он запросто передавал раскольников в распоряжение их единоверных покровителей. Таким образом Татищев пробовал снять с себя вину, возлагая ее на губернское начальство и церковную консисторию. Таков уж был гуманист.

Однако рассмотрим следующий эпизод в карьерной биографии В. Н. Татищева. В 1737 году он был назначен на должность главы Оренбургской экспедиции. На Урале осталось много неоконченных дел, в том числе и борьба с расколом. В письме к кабинет-министрам графу А. И. Остерману и князю А. М. Черкасскому Татищев жаловался, что «заводы совсем определить не возмог».

В Оренбурге его ждало множество дел, в том числе и основание самого города на новом месте. На новом месте он столкнулся с весьма серьезной опасностью. Башкиры подняли мятеж против российской короны. Мятеж затронул и районы уральских заводов, где нападениям подверглись русские деревни. Из русских крестьян Татищев организовал вооруженные отряды, с помощью которых ему удалось усмирить зауральскую часть Башкирии. Казалось, что на первых порах Татищев справился с ролью усмирителя края. Но вскоре положение вновь осложнилось. Нас интересует не сам ход восстания, а два уникальных по своей жестокости случая.

20 апреля 1738 года в Екатеринбурге был казнен Тойгильда Жуляков. Вот текст приговора: «за дело его что, крестясь в веру греческого вероисповедания, принял паки махометанский закон и тем не только в богомерзкое преступление впал, но яко пес на свои блевотины возвратился и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел…» Сам Татищев на казни не присутствовал, в то время он находился в Самаре. Однако уральский историк Н. С. Корепанов считает, что в этом приговоре «было личное определение Татищева – без судов, без обращений в Сенат… Это было личное решение Татищева – по крайней мере, в конфирмации ссылок на законодательные акты не было».

А в апреле 1739 года в Екатеринбурге была сожжена крещеная башкирка Кисябика Байрясова за «три побега и что она, будучи в бегах, крещеная обасурманилась». Правда, конфирмацию по этому делу подписал начальник Башкирской комиссии генерал-лейтенант Л. Я. Соймонов, вместе с начальником Оренбургской комиссии В. Н. Татищевым подавлявший восстание башкиров. Татищев, наверное, и в этот раз был в отъезде. Историки полагают, что эти казни через сожжение были одними из последних в истории России. Можно сколько угодно спорить о непосредственной причастности Татищева к этим варварским казням, но его компетенция в данных случаях несомненна. В этой связи уже упоминавшийся нами уральский историк-краевед Л. М. Сонин замечает: «Веротерпимость его мигом испарялась, коли случалось ей войти в противоречие с государственным интересом». Нельзя не согласиться. Таков уж он был, государев человек Василий Никитич Татищев, – прагматик, гуманист, скептик и циник. Кстати, тот же Л. М. Сонин полагает, что Татищева отозвали с Урала «в том числе и за то, что излишне жестоко повел он себя с раскольниками».

Эти исторические экскурсы – просто наброски для будущего большого полотна, которое расскажет о том, как формировался уникальный характер уральской промышленности. Характер, сотканный из противоречий и парадоксов. Ведь грандиозный замысел царя-реформатора (речь о Петре I) осуществляли на Урале по своему бизнес-плану близкие к старообрядчеству Демидовы, опираясь при этом на административные и профессиональные кадры, набранные преимущественно из старообрядческой среды. Той среды, которая считала самого Петра антихристом. Парадокс? Парадокс.

Но мы же начали с попытки разобраться с особым уральским характером, с его стихийной мощью, лихостью и крутостью. И теперь можно со всей ответственностью сказать, что в становлении этого характера особую роль сыграли раскольники-староверы. И завершим еще одной цитатой из замечательного романа А. Иванова «Ёбург»: «Ельцин родился в 1931 году в крестьянской семье в селе Бутка под Талицей. Места здесь были издревле раскольничьи, болотистые и совсем глухие». Вы скажете: это совсем другая история. Как знать…

 

Статья - продолжение цикла «Смутное время»

https://profile.ru/culture/kraj-predpriimchivykh-buntarej-127132-56517/

  


06.10.2018 Банкиры средневековой руси. 

 

Нас убеждают: "народная" церковь несла духовное благо всюду, где отметилась своей "божьей" поступью. На самом деле, распространение христианских добродетелей для простых людей стало синонимом денежной кабалы, рабства.

 Несмотря на то что ростовщичество осуждалось Священным Писанием и Правилами св. Апостолов, случаи, когда священнослужители прибегали к росту, не были редкостью на Руси. Еще в 1274 г. церковный собор, созванный во Владимире, вынес постановление о тщательной проверке священников и дьяконов, принимающих сан, не грешны ли они блудом, убийством, насилием, а также ростовщичеством. 

Вместе с тем видные представители духовенства осуждали не столько сам факт дачи денег в рост, сколько грабительские проценты по ссудам. По уставу Владимира Мономаха процент не должен был превышать 50% одолженной суммы. Эта норма сохранялась в XIV-XV веках. Со временем законный процент понижался, и в XVII в. обычным ростом считался уже на пять шестой (то есть 20%). Однако и в XVI в., по свидетельству германского дипломата Сигизмунда Герберштейна, крупные монастыри ссужали под 10%. 

В долг давались как деньги, так и натуральные продукты пшеница, рожь, овес и т.д. В последнем случае проценты нередко взимались натуральной доплатой в насып, если речь шла о зерне. В XV-XVI вв. практиковались выплаты деньгами и доходами с имений, а также погашение долга службой у кредитора. Известно, что в счет роста нанимались служить и мелкие феодалы. Судебник 1550 г. ограничил размер таких ссуд 15 рублями. 

Обычно ссуда давалась на срок до одного года, а ее возвращение приурочивалось к какому-либо религиозному празднику. Займы документально оформлялись с помощью заемной кабалы или ее сокращенного варианта заемной памяти. Эту функцию могли выполнять также закладная и служилая кабала. Закладная оформляла залог земель, угодий, другой собственности на время погашения долга и процентов по нему, а в служилой кабале фиксировалась отработка долга службой у кредитора. В отличие от них, заемная кабала и заемная память фиксировали сделку по ссуде и оговаривали выплаты по ней процентов деньгами или продуктами. 

Форма составления кабалы была выработана не позднее XIV века. На это указывает опубликованная Н.В. Калачевым в 1864 г. закладная кабала этого времени, написанная на пергамене. Согласно ей Обросим и Лаврентий Васильевы взяли в долг у Федора Макарова десять сороков бел. В закладной уже содержится норма, известная по более поздним актам, в случае неплатежеспособности заемщика на заложенное владение составлялась купчая. С XV в. для краткости в заемной кабале делали оговорку о том, что при невыплате ссуды она становилась купчей на заложенные угодья. 

От XV в. дошли закладные кабалы, оформленные на монастыри (в том числе Троице-Сергиев и Симонов). В одной из них, датированной серединой XV в., говорится, что некто Васюк Нога Есипов занял у старца Геронтия Троице-Сергиева монастыря 2 рубля с четвертью и отдал в залог принадлежавшую ему Лукинскую пустошь, а за рост Геронтию ту пустошь Лукинскую косити. Подобная практика, когда при получении ссуды закладывали землю и оговаривали получение процентов путем эксплуатации угодий, получила широкое распространение. Она, в частности, упомянута в закладной кабале 1462-1463 гг.: вотчинник Андрей Иванов Логинов занял у келаря Симонова монастыря 5 рублей под залог деревни Михайловской в Дмитровском уезде а за рост посельский симоновский косит сено в той деревне. 

В XVI-XVII вв. получили распространение служилые кабалы, по которым заемщики для отработки долга нанимались работать у кредитора. Они были известны уже в первой половине XVI в. о них упоминала статья Судебника 1550 г., посвященная кабальному холопству (кабалы за рост служити). 

Кабала составлялась по шаблону. Ее оформлял писец по поручению заемщика с указанием имени, сословия и места жительства. Обязательно указывались срок возврата займа и проценты по нему. Могли оговариваться и другие условия, в частности, оплата заемщиком судебных издержек в случае суда по кабале. Как сказано в одной из кабал (1641 г.), под которым судом ни будут по сей кабале сделав суд давати, и за эти деньги заплатить рост, и судские все сполна. На обороте заемщик руку приложил, удостоверяя свое согласие с условиями кабалы. При заключении сделки обязательным было наличие свидетелей (послухов) эта норма известна еще со времен Русской Правды... 

У монастырей занимали представители разных категорий населения от знати до крестьян. Обеспечением взятых ссуд служило их имущество, которое в случае неплатежа пополняло богатства обители. В зависимости от ситуации ростовщические операции могли преследовать разные цели: получить расположение того или иного князя, увеличить свои владения или освоить их и, наконец, рационально использовать имеющиеся ресурсы, обеспечивая их прирост. 

Интересно, что сами деньги (которые в эпоху Средневековья обозначались словом серебро) именовались в актах либо дельными, либо ростовыми, то есть ростовщическими. С помощью дельного серебра в феодальные и монастырские хозяйства привлекались рабочие руки. Дельное серебро иногда еще называли летним, так как ссуда погашалась отработкой по летам (годам). 

Если долг вместе с ростом возвращался вовремя, кабальную запись отдавали заемщику. Однако это случалось не часто (недаром в русском языке закрепилось выражение попасть в кабалу). В XV в. было широко распространено кабальное холопство. Должники заносились в особые списки, с которых делали копии, хранившиеся в волостной администрации. В завещании митрополита Алексея, написанном около 1377 г., упоминаются холопы-должники, попавшие в кабалу за серебрецо. Глава Русской церкви не исключает возможности дать им волю при условии возврата долга, но последнее было маловероятным. Перешедшие по завещанию кремлевскому Чудову монастырю холопы-должники превратились в зависимых от обители крестьян. 

В фонде Иосифо-Волоколамского монастыря хранится редкий документ Долговая книга 1532-1534 гг., в которой фиксировались долги крестьян (она была опубликована А.А. Зиминым в 1948 г.). По-видимому, эта практика была распространена в крупных монастырях, которые с помощью кредита (выражавшегося как в денежной, так и в натуральной форме) привлекали в свои вотчины крестьян и удерживали их за собой. 

Всего в Долговой книге перечислено 670 должников-крестьян из 24 сел, 3 селец, 18 починков и 157 деревень. Причем в записях о займе значится не только сам должник, но и вся его семья. Большинство выданных ссуд относилось к долгосрочным, рассчитанным на длительное сохранение зависимости крестьян от монастыря. Это так называемые подможные ссуды, которые возвращались лишь при уходе крестьян из вотчины. Их размеры доходили до 1,5 рубля. 

Подобные книги составлялись, по-видимому, на протяжении всего XVI в. и в первой половине следующего столетия, когда монастырь для привлечения рабочих рук продолжал активно использовать кредит. Так, на основании ссудной (заемной) записи, составленной в 1642 г., вольный человек Евсевий Юрьев по прозвищу Дружина с семьей за долг в 10 рублей стал жить в монастырской вотчине и работать на обитель наравне с другими крестьянами. 

Знатным заемщикам ссуды выдавались с иной целью для округления монастырских владений. А.А. Зимин, изучавший землевладение Иосифо-Волоколамского монастыря, подсчитал, что со времени его основания до кончины Иосифа Волоцкого, то есть с 1479 по 1515 г., монастырь заключил 60 сделок, из них 27 вкладов, 10 обменов, 1 покупку, и лишь одна вотчина была приобретена за долги. Это было село Бужировское с деревнями, полученное в 1512 г. от княгини Ирины, жены князя Семена Романовича, за долг в 500 рублей и причитающиеся проценты. 

Однако на практике доля земель, приобретаемых монастырями с помощью ростовщичества, была значительно больше. Хотя по грамотам земли и угодья отдавались монастырю в дар (по душах родителей своих в наследие вечных благ), реальная причина расставания со своей собственностью заключалась в неплатежеспособности феодалов. Так, в 1425-1427 гг. Кузьма Яковлевич Воронин передал в Троице-Сергиев монастырь свою вотчинную землю на помин души. Там же содержится обязательство монастыря заплатить долг Воронина (10 рублей) некоему Трепареву. Очевидно, что под видом дарственной была совершена купчая. 

По другой дарственной, датированной историками 1474-1478 гг., Анна Кучецкая передавала Троице-Сергиеву монастырю ряд своих владений, за что он снимал с нее долг мужа в размере 5 рублей. На похожих условиях Семен Васильев Шевяков в середине XVI в. передал Иосифо-Волоколамскому монастырю четверть деревни Шевелево игумен обязался заплатить долгу нашего с той отчинки по двум кабалам 5 рублей и 10 алтын с роста. 

При изучении документов по истории Троице-Сергиева монастыря исследователи обнаружили, что его земельные владения значительно увеличились в период междоусобной войны 1425-1453 гг., причем из 50 сел, приобретенных за это время, 9 достались обители неизвестным путем. То же можно сказать о 4 из 5 селец и 10 из 50 деревень, перешедших к монахам. Показательно, что монастырь, как правило, старался избавиться от сомнительно приобретенных владений, обменивая их на другие селения и угодья. Одновременно монастырь начал раздавать деньги взаймы под заклад угодий. В результате именно период междоусобной войны второй четверти XV в. стал временем становления Троице-Сергиева монастыря как крупного вотчинника. 

Феодалы в качестве залога кредитору предлагали принадлежавшие им деревни, села и другие угодья, причем практиковался сбор дохода с этих имений в счет процентов за рост пахать, и крестьян ведать, и доходы с крестьян имать всякие, и луга косить, и лес сечь, и всякими угодьями владеть, как сказано в одной из закладных XVI в. По мнению Б.Д. Грекова, в судьбах многих знатных российских семей ростовщический капитал сыграл роковую роль. 

К XVI в. монастыри уже владели значительной земельной собственностью. В конце правления Ивана III (в 1503 г.) была предпринята попытка секуляризовать монастырские и церковные земли, однако она не увенчалась успехом. Известно, в частности, что Иван III хотел затребовать в казну для проверки все земельные документы Троице-Сергиева монастыря. 

При его преемнике Василии III с 20-х годов XVI в. в монастырских архивах появляются новые акты так называемые отписи (очищальные), грамоты, подтверждающие бескабальность проданных земель. По мнению исследователей, это свидетельствовало о все возраставшей ценности земли, стремлении закрепить ее в собственность, а также о распространении ее приобретения с помощью ссудных операций. 

К середине XVI в. ростовщичество монастырей стало таким распространенным явлением, что привело к оскудению многих сел и деревень. Ивана Грозного настораживало чрезмерное укрепление монастырей, и он, как и многие его современники, выступал за запрет церковного ростовщичества. Церковный собор вынужден был согласиться с решением правителя, которое в официальном документе мотивируется Священным Писанием. Одна из глав Стоглава 1551 г. наставляла: отныне по священным правилам святителям и всем монастырям деньги давать по своим селам своим крестьянам без росту и хлеб без насыпу для того, чтобы за ними христиане были, и села бы их были не пусты. 

Предписывалось составлять книги займов с указанием должников и хранить эти книги в монастырской или святительской казне. По приговору церковно-земского собора 1580 г. митрополиту, епископам и монастырям запрещалось покупать земли или держать на них закладные грамоты. 

Ограничения произвола ростовщиков коснулись и мирского населения ?указ от 15 октября 1557 г. устанавливал, что в льготные годы (например, в неурожайный год) ссудный процент либо не взыскивался, либо понижался вдвое против обычного до 10%. 

Главным обеспечением прав кредитора являлся закон. Судебник 1550 г. содержал статью о кабальном холопстве (ст. 78), что свидетельствовало о распространенности этого явления (в более раннем судебнике 1497 г. такая статья отсутствовала, хотя само явление бытовало с конца XV в.). В Соборном уложении 1649 г. (глава 12, статьи 39 и 40) оговаривалась процедура отработки долга головой до искупа, когда при неуплате ссуды должник с семьей должен был работать на истца в счет погашения суммы. Такая отдача в зажив отражена еще в юридических нормах Киевской Руси, предусматривавших переход на службу кредитору за долги. Однако если в Русской правде норма отработки долга не оговаривалась, то в Уложении 1649 г. она предельно конкретизирована: 5 руб. за год работы взрослого мужчины, 2,5 руб. за год работы женщины и 2 руб. за год работы ребенка. 

Соборным уложением 1649 г. выдача ссуд под проценты запрещалась. Но эта норма соблюдалась формально. За просрочку платежа проценты начислялись по прежней норме (20%). Как сказано в одной из заемных кабал 1657 г., по сроку без роста, а полягут деньги по сроце [после срока А.Б.] и те деньги давати рост, как идет в людях, по расчету на пять шестой. В противном случае монастырям не было бы смысла выдавать ссуды а монастыри продолжали ссужать деньги, о чем свидетельствуют сохранившиеся заемные кабалы и памяти. 

В это время клиентура монастырей по-прежнему включала представителей знати, вотчинников и помещиков. Так, согласно тексту сохранившейся заемной памяти 1681 г. князь П.Ф. Мещерский занял у Иосифо-Волоколамского монастыря 280 рублей под залог разных драгоценностей камней, золота и серебра. 

Что касается другой крупной категории заемщиков крестьян, то в XVII в. монастыри продолжали ссужать их деньгами и сельскохозяйственными продуктами. Получаемые в долг пшеница, рожь и овес могли использоваться как посевной фонд. В случае если крестьяне не могли заплатить зерном, в монастырских записях указывался денежный эквивалент: А буде рожью не заплатят, и им платить за ту рожь деньгами по торговой цене. Эти нормы обычно применялись монастырями не только к чужим крестьянам, но и к своим, а также к монастырским слугам. Однако своим, как показывают заемные памяти Иосифо-Волоколамского монастыря XVII в., могли ссужать и без процентов. В пору Смутного времени монастырь даже не ставил ограничений по возврату долга ссудив в 1609 г. (в период осады монастыря тушинцами) черного попа Александра осьминой ржи, он указал вернуть ее в монастырскую житницу как Бог даст минется. 

В XVII в. монастыри, как и прежде, активно использовали кредит для привлечения в хозяйство рабочих рук. Согласно сохранившимся документам из архива Воскресенского (Новоиерусалимского) монастыря для этого использовалось заключение найма или займа. И в том, и в другом случае простолюдины работали на монастырь за ссуженные или выданные деньги. При этом в случае невыполнения договора монастырь требовал возвращения задаточных денег с уплатой неустойки. Кроме того, наем сопровождался рядом кабальных условий, ограничивавших свободу работника. Были случаи, когда последние и вовсе лишались заложенного имущества, становясь батраками. Монастырь использовал их на перевозке дров, рубке леса и других работах. 

В процессе изучения сохранившихся в российских архивах кабал XVI-XVII вв. историки заметили, что лишь незначительное их количество было снабжено приписками о хотя бы частичной выплате долга. По версии В.О. Ключевского именно крестьянская задолженность феодалам (в том числе монастырям) вызвала к жизни оформление крепостной зависимости крестьян по Соборному уложению 1649 года. 

"Цифровая история" Егора Яковлева.

Цит. по: Бугров А.В. Ссудные операции русских монастырей в XIV-XVII веках. 

"ЗЛОЙ МОСКОВИТ"- ИСТОРИЯ РУСИ XIII-XVII ВВ.

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_39899%2Fall

 


01.10.2018 Россия могла стать «фабрикой мира»

  

Издательство «Концептуал»

 – Александр Владимирович, я с большим интересом прочел вашу книгу «Взлет над пропастью. 1890–1917 годы», которая охватывает последние 27 лет жизни Российской империи. Интересная цифра, правда? Ведь мы сейчас тоже проживаем 27‑й год после разрушения СССР, и когда пытаешься сравнивать один и тот же исторический срок, то руки опускаются: ну невозможно сравнивать достижения той России и ее экономики с нынешней… А ведь для наших либералов как раз именно те самые годы, с 1890-го по 1917-й, считаются чуть ли не золотым веком русского капитализма, вот только повторить его у них никак не получается. А как на самом деле работала экономика предреволюционной России?

– Действительно, этот период нашей истории сильно мифологизирован и политизирован. И это объяснимо, поскольку родословная всех политических движений в России берет свое начало в эти годы – именно в последние 20 лет империи возникли разные партии и движения, появилась Государственная дума. И, естественно, все политические силы старались показать, что они появились с благими целями, у них была конструктивная программа. Это все создает массу информационных наслоений, из-за которых историку трудно изучать этот период. Тем не менее проглядывается главное событие этого периода: именно в эти годы была сделана попытка запустить модернизацию страны. Предыдущая попытка была сделана еще во времена Александра II, который провел несколько «освободительных реформ». Тут и отмена крепостного права, и военная реформа, судебная, финансовая, земская… Кстати, зарубежная историография очень высоко оценивает эти реформы, считая их суперлиберальными. Однако сегодня мы видим, что провести модернизацию «кавалерийским наскоком» тогда, в 60‑е годы XIX века, не удалось, особенно по части экономики. Вот почему уже в правление Николая II была сделана еще одна попытка перезапустить модернизацию в стране. И чтобы разобраться, как все это происходило, надо было убрать все наслоения и политизацию вокруг этого периода истории.

Напомню, что кадеты утверждали, что только они выдвигали реальную программу перемен. У большевиков, которые опирались на работу Ленина «Развитие капитализма в России», была своя точка зрения и своя программа. Что касается кадетов, то их партия действительно вобрала в себя лучшие интеллектуальные силы России, это была «профессорская» партия, которая, кстати, была ближе к социалистической, чем к буржуазной. И кадеты реально обладали программой по выходу страны из кризиса, но осуществить ее не удалось, поскольку на пути стояла реакционная бюрократическая клика во главе с Николаем II, которая оказалась неспособной к переменам.

– А кто стоял во главе «здоровых сил», пытавшихся что-то поменять в стране?

– Главным реформатором и душой первых преобразований был министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн, которого позднее затмили совершенно другие люди, типа Витте, Столыпина и прочих. Так получилось, что Рейтерн умер в 1890‑м, затем тему реформ подхватили кадеты, которые считали, что только у них есть реальная программа перемен, но после кризиса 1905–1906 годов кадеты так и не добились власти. Потом на сцене появляется Витте. Любопытно, что «раскрутили» имидж этого чиновника уже советские ученые из Ленинграда, которые в 1960‑е годы издавали трехтомник воспоминаний Витте и попали под очарование этого персонажа. Возникла целая мифология о том, что Витте – это был такой блестящий и уникальный «эффективный менеджер», пытавшийся поменять парадигму развития страны, но не смог побороть тот реакционный бюрократический «гадюшник», который царил на верхних этажах власти. Такая концепция преобладала среди позднесоветских интеллектуалов и просуществовала до конца 90‑х годов прошлого века. Затем образ Витте как-то поблек, и у нас началось превозношение Столыпина – его вытащили из забвения и даже почему-то «присоединили» к Витте, хотя это полный нонсенс. Эти люди просто ненавидели друг друга и на дух не переносили, поэтому говорить о некоем едином «курсе Витте–Столыпина» – это полная безграмотность и верх цинизма. Они не могли находиться в одном помещении, а если выпадало этим двоим быть вместе на одном заседании Госсовета, то такие встречи заканчивались чуть ли не стычками.

Столыпин действительно фигура более привлекательная, чем Витте, и прежде всего с точки зрения моральных качеств. Личные качества Витте ставились под сомнение очень многими современниками. Я изучил массу материалов и свидетельств тех людей, кто близко знал Витте, и все они очень скептически относились и к нему самому, и к его интеллектуальным способностям. Как писал один из его современников, этот человек напоминал клерка из заштатной одесской банкирской конторы. Витте совсем не был трудоголиком, он был напрочь лишен государственных навыков, не знал основ управления и был отрезан от всех интеллектуальных разработок в сфере управления, которые появлялись на Западе и в России. Самое сильное его качество – он был «пробивной»: если ставил задачу получить какой-то заем или заключить торговое соглашение, то он добивался этого любыми путями. Главным словом для него было «надо».

По сути, и Витте, и Столыпин были людьми со стороны, поскольку они не выросли в недрах бюрократии. Столыпин вышел из губернаторов, Витте вообще занимался железными дорогами. Они так и не смогли стать своими для бюрократического аппарата.

– Но кто-то же все-таки проводил реформы помимо этих двоих – экономика ведь развивалась, ВВП рос…

– Изучая документы и прессу того времени, я пришел к выводу, что уже тогда существовал круг людей в государственном аппарате, которые действительно пытались проводить модернизацию. Мне было интересно: кто они, каково их происхождение? В книге я называю многие фамилии. Любопытно, что это были очень образованные и продвинутые люди, которые опирались на мировой опыт, то есть они были в курсе всех последних разработок в экономике Германии, Англии, других стран. При этом интересная деталь: плеяда «младореформаторов» еще при Александре II открыто признавала, что они копируют англосаксонский вариант модернизации, уже тогда звучали знакомые нам мантры – «рынок все расставит по местам», «государство должно не мешать бизнесу». В результате этот курс обанкротился и сам Михаил Рейтерн был вынужден уйти в отставку.

Те же модернизаторы, которые пришли в конце XIX века, отказались от англосаксонских рецептов и взяли на вооружение новую модель, которую можно назвать социальной. В этой модели были три важных момента. Во‑первых, государственное регулирование, то, что полностью было отвергнуто при Александре II. Во‑вторых, социальная политика – в том смысле, что нельзя оставлять трудящегося один на один с капиталистом, именно тогда появилось трудовое законодательство, масса разных социальных гарантий, льгот для рабочих. И третий момент – формирование среднего класса, причем под этим подразумевалось не только повышение благосостояния народа, но и доступ к культурным и образовательным благам. Тогда ведь началась разработка закона о всеобщем начальном образовании, а потом и о всеобщем среднем образовании. Примечательно, что все это чуть позднее было полностью реализовано в Советском Союзе, но разработки начались задолго до него. Кстати, и деятельность Столыпина была частью этой программы – он ведь, по сути, пытался создать средний класс в крестьянской стране. По его убеждению, если выравнять до среднего уровня жителей города и села, то это и будет страховкой от любых бунтов и революций.

Еще один важный аспект той модернизации – геополитический. Именно тогда начался разворот на Восток – по сути, это то, к чему мы снова пришли в наши дни. Уже тогда бытовало мнение, что, если в Средние века главной акваторией для экономического развития человечества было Средиземное море, то в XX веке эту роль играл Тихий океан. Отсюда такое внимание к Китаю, Дальнему Востоку и, конечно, к Транссибу. У меня в книге приводятся любопытные цифры – если в конце XIX века железнодорожная сеть России развивалась по принципу: 80% – на Запад и 20% – на Восток, то с началом XX века соотношение поменялось зеркально – 80% вложений шло в восточную часть страны и только 20% – в западную. Еще один нюанс – после разворота на Восток в правительственных кругах появилось мнение, что Москва как деловой центр отыграла свое, и теперь ее роль потихоньку будет переходить… к Казани. В газетах того времени очень много писали о Казани, всячески восхваляя ее экономический и географический потенциал, ей прочили судьбу гигантского железнодорожного центра наравне с Москвой. Представители казанского купечества стали вливаться в банковскую элиту Петербурга.

За всеми этими переменами стояла группа лиц во главе с министром финансов Владимиром Коковцовым – их на современный лад можно назвать «финансово‑экономическим блоком правительства». Они работали в Минфине, Министерстве торговли и промышленности, в МПС и в Государственном контроле. Эти люди хорошо знали друг друга, прошли все ступеньки карьерного роста, в хорошем смысле это были службисты. При этом эти люди не имели каких-то дворянских корней, самый родовитый из них был министр торговли и промышленности Сергей Иванович Тимашев, который происходил из довольно древнего рода, к тому же являлся крупным домовладельцем в России и Европе. Но это было скорее исключение, все остальные, как говорится, «селфмейдмены». Между прочим, как только Тимашев стал министром, он отказался от служебной квартиры, от казенного транспорта и даже от зарплаты. Можете себе представить сегодня такое?

Накануне Первой мировой войны российская промышленность показывала настолько бурный рост, что это всерьез начало беспокоить наших западных конкурентов. На фото – цеха знаменитого Сормовского завода в Нижнем Новгороде.  FAY 2018⁄Alamy Stock Photo⁄Vostock Photo

– Насколько тогдашняя экономическая элита находилась в зависимости от Запада, если сравнивать с нашими реалиями?

– Царское правительство очень сильно зависело от западных кредитов, особенно от французских. На Парижской бирже вращались все государственные ценные бумаги России. Но эта зависимость была наследием еще со времен Александра II, правда, в то время эта зависимость была в «немецких одеждах» – большую роль в нашей экономике играла Берлинская биржа. При Николае вектор сменился в сторону Парижа, но зависимость от зарубежных финансов не ушла. Впрочем, из документов видно, что еще накануне Первой мировой войны финансово‑экономический блок империи начинает потихоньку освобождаться от этой зависимости. Это очень хорошо видно на примере Донбасского угольно-металлургического района, который принадлежал франко-бельгийскому капиталу. С 1912 года на иностранцев на Донбассе начинается постепенное давление. К тому времени подошел срок переоформления земельных участков, на которых находились шахты и домны, и тут у иностранцев начались сложности. Ни один договор нельзя было оформить без регистрации в Министерстве торговли и промышленности, а оно отказывалось регистрировать по массе всяких мелких поводов. Началась кампания в прессе о том, что земля на Донбассе неэффективно используется, нужны новые, «свежие» собственники, и как-то так получилось, что все новые собственники оказались из числа петербургских банкиров, которые действовали по негласной договоренности с правительством.

Практически все военные годы этот процесс продолжался, и к 1917‑му французы были в ярости: выяснилось, что их практически выдавили из Донбасса, несмотря на то, что мы являлись военными союзниками. Более того, чтобы ослабить влияние Парижа, Россия потихоньку начала переводить свои ценные бумаги на Амстердамскую биржу, которую предполагалось сделать главной в Европе. Это говорит о том, что у финансово‑экономического блока в России была своя стратегия ухода от иностранной зависимости. Из истории мы помним, что между членами Антанты – Россией, Францией и Великобританией – возникли противоречия в конце войны, но это были не военные проблемы: наших союзников возмутило, что страна начала выскальзывать из-под их экономического влияния. Напомню, что в 1916 году в Париже прошла экономическая конференция, которую назвали «Мини-Версаль», поскольку она подбивала итоги Первой мировой. На этой конференции Россия отказалась ратифицировать те документы о разделе послевоенного экономического мира, которые предложили Англия и Франция.

Суть их предложений была следующей: война с Германией вот-вот закончится, а мы свою войну не заканчиваем и объявим полный бойкот товарам из Австро-Венгрии и Германии. У России же 50% импорта было из Германии, а 46% русского зерна экспортировалось туда же, нам этот договор был невыгоден. Россия предложила Антанте компенсировать нам грядущие убытки, но никто на это не согласился. Хочу напомнить, что население России тогда постоянно росло и, по расчетам, к 1940‑му оно должно было обогнать население Европы. Добавим сюда очень дешевый труд русских рабочих, гигантские запасы природных ресурсов, и в результате мы получаем страну с абсолютным экономическим преимуществом – Россия после Первой мировой могла стать главной «фабрикой мира». Именно по этому пути в 90‑е годы пошел Китай, и мы видим, чего он добился. Когда наши западные «партнеры» поняли, какие перспективы ждут Россию, у них это вызвало панические настроения. Вот тогда и начались интриги против финансово‑экономического блока правительства. Запад планировал заменить его на более управляемых менеджеров, которые бы по привычке следовали в фарватере Европы. Отсюда и появление новых партий – кадетов, эсеров, октябристов, активность купечества – именно эта публика вошла в состав Временного правительства после февральского переворота в 1917‑м.

 Олигархи дореволюционной России так же нагло лезли в дела государства, как и в наше время?

– Во времена Александра Второго был полный олигархический разгул – они вертели и придворными кругами, и правительством. Не случайно раздача железнодорожных концессий сопровождалась неслыханной коррупцией. Как говорил один из современников, Зимний дворец напоминает лавку по торговле концессиями, где продавцами выступают великие князья, приближенные к царю особы и министры. Когда был взят курс на перезапуск модернизации, от всех этих людей стали постепенно избавляться. И первые перемены пошли на железной дороге – у олигархов выкупали их акции, заставляли переделывать уставы акционерных обществ. Затем пошло давление на банковский сектор – кстати, и там, и там были одни и те же люди. Государство все плотнее заходило в банковскую сферу, чтобы обеспечить себе контроль над финансами. В девять главных питерских банков были назначены правительственные чиновники из Минфина и Минюста, в результате банки превратились из олигархической структуры в продолжение правительства – инструмент для изменения всего экономического ландшафта. В результате накануне революции ни один иностранный банк не мог присутствовать в России в виде филиала. Кстати, и тогдашний Центробанк (Госбанк), в отличие от нынешнего, не был какой-то абстрактно «независимой» структурой – он являлся департаментом Минфина и был чисто оперативным инструментом. Любой из трех заместителей министра финансов Коковцова имел намного больше власти, чем директор Госбанка.

– Как тогдашний истеблишмент занимался импортозамещением?

– Напомню, что до революции Россия очень зависела от немецких технологий – немцы строили филиалы своих заводов, выпускали здесь продукцию, причем в основном в Москве, которую называли самым «онемеченным» городом страны. Во время Первой мировой войны немецкое влияние конечно снизилось, но члены финансово‑экономического блока правительства строили серьезные планы на полный отрыв от немецкой промышленной зависимости. Примечательно, что все эти планы отрыва успешно реализовали уже советские лидеры. Если проанализировать основные промышленные успехи Сталина, который за короткое время построил 3000 заводов, то многие из них были задуманы еще до революции. К примеру, Горьковский автомобильный планировали построить в Нижнем Новгороде до 1917 года. Днепрогэс в Запорожье также был спланирован в те годы, Кузнецкий металлургический комбинат, Челябинский тракторный завод, аналогичный завод в Царицыне (Сталинграде) – все эти гиганты первых пятилеток были запланированы в те самые годы, о которых я написал свою книгу. Сталин прекрасно знал об этих планах и блестяще их выполнил, ставя перед страной цель полностью отвязаться от западной промышленной зависимости. Неудивительно, что для Запада Сталин стал такой же ненавистной фигурой, какими были члены финансово‑экономического блока времен Николая Второго.

– Интересно, а можно сравнить тогдашний финансово‑экономический блок с нынешним, который вроде как тоже пытается строить капитализм?

– Для начала, те люди были несравненно более образованны. Да, нынешние члены финансово‑экономического блока хорошо освоили западную терминологию и сыплют модными словечками в своих выступлениях, что создает видимость какой-то компетенции. Но знаний за этой видимостью нет. Во‑вторых, дореволюционную элиту отличал особый менталитет – это были честнейшие люди. Возьмем, к примеру, главного государственного контролера России Николая Покровского, который распоряжался огромными финансовыми потоками. Оказавшись в эмиграции в Литве, он буквально умирал в нищете и тайком выковыривал бриллианты из своих орденов, чтобы купить еды. Одним из союзников финансово‑экономического блока был адмирал Григорович – последний морской министр империи. Напомню, что морская программа при царе была самой щедро финансируемой – через Григоровича проходили астрономические суммы – до 2 миллиардов тогдашних рублей. И этот человек умер на юге Франции в полной нищете. Вы можете представить подобных людей в нынешнем правительстве РФ?

И наконец, целью тогдашней правительственной элиты было освобождение от западной зависимости и выход на самостоятельную промышленную траекторию, превращение страны в «фабрику мира». Мы видим хотя бы подобие таких планов у нынешнего финансово‑экономического блока? Наоборот, его целью является только одно – привязать экономику России к западной зависимости и ни в коем случае не допустить, чтобы она как-то отвязалась. Таким образом, устремления тогдашнего финансово‑экономического блока и нынешнего диаметрально противоположны.

 И это при том, что вызовы и проблемы, стоящие перед страной сегодня, очень похожи?

– Да, во многом совпадают, но инструментарий и подходы абсолютно разные. Я бы очень желал, чтобы нынешние руководители российской экономики ознакомились с тем, как вели себя их предшественники 100 с лишним лет назад. Понимаю, что они многого могли не знать, куда хуже, если они и не хотят ничего узнать из опыта прошлого, считая нынешнюю либеральную экономическую концепцию единственно верной. Пока же мы только слышим бесконечные умные словечки из современного бизнес-жаргона, но не видим желания хоть что-то поменять в нашей экономике и вернуть страну на суверенный путь развития.

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_39506%2Fall

  


25.08.2018 Вступительное слово к переизданию книги «Корни сталинского большевизма» 

 

В 2015 году вышла в свет книга «Корни сталинского большевизма». Сегодня можно сказать, что она привлекла внимание в читательских кругах: тираж уже превысил планку в десять тысяч экземпляров и продолжает допечатываться. Проявленный интерес не случаен, поскольку перед нами попытка разобраться в бурных перипетиях нашего прошлого, исходя из разлома второй половины ХVII века. Сквозь призму той катастрофы наша история предстает иначе, чем в отшлифованных карамзинских творениях, возведенных романовской пропагандой в ранг хрестоматийных. 

О последствиях тех масштабных религиозных потрясений разговор начинался в монографии «Грани русского раскола». На протяжении ХVIII-ХIХ столетий социальная «энергетика» этих последствий ощущалась в латентных (скрытых) формах, чего категорически отрицал дореволюционный официоз. Власть и церковь изо всех сил изображали народное единение вокруг трона и алтаря. Не участвовавших в этом «благом» действии, окрестили маргиналами, отказывали им в праве именоваться русскими. После 1917 года вся эта «идиллия» рухнула, как карточный домик. То, с какой легкостью канула в небытие «народная» монархия и посыпалась еще более «народная» церковь, впечатляет и спустя столетие. 

Труд «Корни сталинского большевизма» дает ответы, почему так произошло. Причины – не в происках инородцев, не в коварстве чужеземных сил, а в особенностях отечественного исторического процесса. Вышедшая из горнила религиозного раскола действительность, сформировала слои с диаметрально противоположными жизненными принципами – экономическими, культурными, духовными. Конфликт населения, задавленного государством и церковью, и торжествующих верхов всегда тлел в глубинах российского общества, причем он был окрашен еще и религиозно. Увидеть это мешала статистика, по которой староверов насчитывалось в стране около двух процентов, что надежно прикрывало подлинную ситуацию. Перелом произошел после 1917 года, порожденного внутри элитными противоречиями. Это стало своего рода детонатором взрыва, снесшего российскую империю и церковь. 

Одной из важных заслуг книги можно считать «разогрев» широкого интереса к староверию. Долгое время о нем вообще не было принято говорить: ни дореволюционная, ни советская наука не баловали его своим вниманием. Да и сегодня им занимается узкий круг специалистов, изучающих, главным образом, филологические, религиозные, краеведческие аспекты. Требовалось поднять эту проблематику на более высокий уровень. Показать, что, вопреки устоявшемуся мнению, староверие - это не «этнографическое дупло», затянутое паутиной, а магистральная дорога отечественной истории. Правда, загроможденная разнообразным мусором, из-за чего всем нам настойчиво предлагают «удобные» объездные пути. 

Удивляет, что некоторыми, даже подготовленными людьми, идеи книги встречены неоднозначно. Взаимосвязь староверия и советского проекта воспринимается ими буквально. В силу каких-то причин оказалось довольно трудно уяснить, что речь идет не о практикующих староверах, а о выходцах из этой конфессиональной общности. В новом, уже нерелигиозном качестве, это не могло не наложить отпечатка на представления, ментальность и поведение людей из рабоче-крестьянских слоев, ставших опорой советской власти. Без учета этого обстоятельства смыслы, заложенные в книге, уловить нелегко, если вообще возможно. 

Кроме того, раскрытие советского проекта, как естественного развития народного духа, раздражает многих. В данном случае «многие» – это и есть инородческие силы разного пошиба, претендующие на власть, а точнее на дальнейшее разорение нашей родины. Прежде всего, речь о либеральной общественности, группирующейся вокруг известных средств массовой информации и нескольких высших учебных заведений. В этой среде жгучую ненависть вызывают работы, где не очерняется имя Сталина или позитивно говорится об СССР. Цель либералов – вытолкнуть Россию на глобальные просторы, растворив ее в горниле транснациональных корпораций, правящих миром. 

Не меньшую злобу изливают церковные круги. В этом нет ничего удивительного, поскольку именно они специализируются на приватизации имиджа истинных патриотов. Высвечивание того, что эта церковь была подброшена на нашу землю с западной стороны и с очевидными захватническими целями, приводит их в ступор. Отсюда один шаг до обнародования фактов массового геноцида против народов России, в первую очередь, русского, развязанного домом Романовых вкупе с РПЦ, чего монархисты и архиереи истерично опасаются. 

Нужно сказать и о походе, открытом против «Корней сталинского большевизма», нынешними троцкистами. Их предводители зримо почувствовали угрозу своим идеологическим позициям. Эти «благодетели» левого движения стремятся замазать конфликты в ВКП (б), завершившиеся устранением их «троцкистской родни». Как ранее, последние прикрывались Лениным, так и современные их последователи пытаются прикрыться Сталиным, тем самым, оторвав его от российской почвы. Задача сегодняшних троцкистов неизменна: накачать левое движение инъекциями все того же оголтелого глобализма, используя для этого, в отличие от либералов, «не буржуазную» упаковку и социалистическую риторику. 

Таким образом, очерчивается устойчивый антироссийский фронт, состоящий из либералов, церковников, троцкистов. Общее между ними – чужеземная родословная, стремление использовать нас для своих идеологем, никак не связанных с жизненными интересами коренных людей. Противостоять этим силам, можно лишь опираясь на «центр тяжести», находящийся в нашей земле. Не западные имитации, не монархические вопли или троцкистский угар, а народ, впервые в мире завоевавший право строить жизнь в соответствии со своими представлениями – вот ось, вокруг которой должна возрождаться Россия. Надеемся, настоящая книга внесет в это дело свой посильный вклад.

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_35691%2Fall

 


08.08.2018 Питер-Москва: схватка за Россию

 

Е.Ю. Спицын и А.В. Пыжиков 

МПГУ - мпгу.рф

 


24.07.2018 Григорий Распутин. Роль личности в истории

 

 

В программе «Пятидневка» 

МПГУ - мпгу.рф

 


12.07.2018 Храм Василия Блаженного в призме русской истории 

 

 

МПГУ - мпгу.рф

 


04.07.2018 Последний клапан самодержавия

 

А.В. Пыжиков и Е.Ю. Спицын на Радио России в программе «Пятидневка» 

МПГУ - мпгу.рф

 


01.07.2018 Западники и славянофилы в прошлом и настоящем

 

 

На радио "Говорит Москва" 

МПГУ - мпгу.рф

 


27.06.2018 Кому на Руси жить хорошо? История России. Взлет над пропастью. Николай II

 

 

О последнем этапе Российской империи, о царствовании Николая II. О периоде запуска нового этапа модернизации страны и уроках для сегодняшнего дня 

Mediametrics Live 2

 


12.06.2018 12 июня - начало антропологической катастрофы страны 

 

 

МПГУ - мпгу.рф

 


25.05.2018 Две непересекающиеся России.

 

Впечатления от книжной ярмарки в СПб. Книги дороже 400 рублей почти не покупаются. Петербургский экономический форум в шоколаде 

Концептуал ТВ

 


16.05.2018 Как иностранный капитал в Российскую империю проникал

 

О неудачном опыте взаимодействия России с иностранным капиталом вот уже на протяжении третьего столетия.  

ДЕНЬ ЗНАНИЙ

 


12.05.2018 Кризис церкви при Николае II

 

Была ли Русская реформация? О конфликте рабочего класса с официальной православной церковью накануне революционных событий. Александр Пыжиков, Егор Яковлев Сказка "Поп и черт" http://a-pesni.org/starrev/sopope.htm  

Цифровая История

  


19.04.2018 Русский купец - слуга народа или капитала?

 

Каким было предпринимательство идущее снизу, из народа, и в чем были его коренные отличия от предпринимательства сверху, положительный образ которого активно продвигается постперестроечной пропагандой. Каковы были духовные отношения между членами общины, какую роль играли в ней купцы, каких людей выбирали в купцы, что считалось в народе "левыми" делами, как были построено взаимодействие мира (общины) и государства.  

День ТВ

 


12.04.2018 «Не хотите в Европу? Тогда Европа идёт к вам». 

 

Книга «Славянский разлом: украинско-польское иго в России» на страницах "Литературной газеты". 

К единству с Западом 

В хитросплетениях средневековой эпохи нельзя разобраться, не прояснив роль Византии. Напомним, что в 1261 году из Константинополя изгнаны крестоносцы, и к власти пришло семейство Палеологов, основавшее новую династию. Трон они заполучили лишь благодаря поддержке генуэзцев, мечтавших вытеснить из региона венецианцев. С этих пор они почти в течение двухсот лет хозяйничали в акватории Чёрного моря. Доходы императоров и генуэзцев от торговли, сбора таможенных пошлин распределялись как один к семи, т.е. монета городу, а семь – Генуе. 

В таких условиях об экономическом или военном могуществе можно было только мечтать. Константинополю оставалось сосредоточиться на духовном или на чём-то подобном, что и превратилось в основное ремесло Византии при Палеологах. Интеллектуальная элита этого периода концентрируется на обосновании единства с Западом. В качестве инструмента использовался античный мир. С его помощью демонстрировали общность происхождения, культурную идентичность Древней Греции и Древнего Рима. Так подводился фундамент под унию с папством, горячими приверженцами коей как раз и являлись Палеологи. 

Однако такие исторические искания вызывали изжогу у Константинопольского патриархата. Православные деятели не разделяли античные увлечения, как противоречащие христианскому духу. При императорском дворе таких критиков не жаловали, а потому оппозиция латинству зрела в монастырях. Афонские отцы в противовес раскручиваемой античности сделали ставку на современные им государственные образования, раскинувшиеся на северных просторах, особенное внимание уделяя Московскому княжеству. 

Идея афонской партии заключалась в следующем: объединить под своим духовным руководительством огромную территорию от юго-западной Руси, Литвы и до восточных княжеств во главе с Москвой. Конечно, реализовать подобное не просто, а потому в помощь и было сконструировано идеальное прошлое, когда все были едины. Всплывал исторический образ некой «всея Руси» как образец желанного будущего для всех народов здесь проживающих, а роль «матери-колыбели» доверили Киеву. Развивая эту концепцию, заговорили о Малой и Великой Руси: Малая (Киевская) – коренная Русь, а всё остальное, выросшее из неё, – это Великая. 

Заметим, афонские авторы не отличались оригинальностью: они просто копировали наработки тех, кто импровизировал с античностью и уже вовсю оперировал образом Древней (языческой) Греции. Там тоже фигурировала Малая (коренная) Греция, которая затем трансформировалась в Великую. Только скрепляющим элементом «всея Руси» объявлялось православие в его греческой версии: именно оно, а не языческое наследие должно стать тем знаменем, вокруг которого нужно сплотиться. Если называть вещи своими именами, то афонские технологи планировали, с одной стороны, с выгодой для себя «окормлять» огромные территории, а с другой – сбыть объединённый религиозный актив в лице «варварских территорий» тому же Риму в уплату за поддержку Византии в борьбе против неверных. Отсюда та настойчивость, с которой поставленные Константинополем митрополиты проводили религиозное сплочение «всея Руси». 

По законам коммерции 

У людей ХV–ХVI веков разделения на политическую и религиозную сферу не существовало. Само слово «политика» вошло в обиход лишь в преддверии ХVIII столетия. Роль инструмента в достижении политических, по сути, задач выполняла церковь. Укрепление литовско-польского «клана» напрямую зависело от прочных позиций в церковной сфере. 

Альфа и омега проромановских учёных (Карамзин, Устрялов, Погодин) в том, что польско-украинские кадры растворялись в общественной среде – религиозно единой с ними. Допустить, что церковь Московии и церковь в Литве и Украине – это две большие разницы, они не могут. 

Наша церковь, в отличие от униатской, старалась придерживаться двух незыблемых принципов. Первый – церковь не может быть бизнес-структурой, а значит, вести торгово-имущественные операции. Второй – учитывая многонациональное устройство страны, она должна быть адаптирована к другим верованиям. Это позволяло поддерживать сбалансированные отношения с тем же широко распространённым исламом. Именно за такую религиозность ратовал великий святой подвижник Сергий Радонежский. Но подобная церковная атмосфера была чужда Литве и Украине с её католическими веяниями. Не погруженная в коммерцию церковь считалась там второсортной, а лояльность к мусульманам воспринималась как нечто запредельное. 

Вместо земских соборов 

8 января 1654 года заключён Переяславский договор о присоединении Украины к России. Для украинско-польских выходцев, сплотившихся вокруг Романовых, это было эпохальное событие. Появлялась возможность окончательно объяснить всем и каждому, почему они здесь хозяйничают. Если ранее государственная легитимация, включая Михаила Фёдоровича, опиралась на земские соборы, которые рассматривались естественным источником власти, то теперь на смену этому институту приходит Малороссия. 

Неслучайно, с момента её присоединения в 1654 году, прекращается практика созыва земских соборов. В них уже нет надобности, поскольку романовская власть объявлялась продолжением подлинных начал, олицетворяемых Украиной, что перевешивает представительство земель, замутнённых татарскими примесями; центр тяжести государственного строительства смещался. Поэтому обладание Украиной преследовало не столько экономические цели, как это традиционно считается, сколько крайне важные идеологические смыслы. С этого времени война с Польшей превращается по большому счёту в борьбу за Украину. 

Бенефициары реформы 

На так называемом Большом соборе 1666–1667 годов, созванном по инициативе Алексея Михайловича, подтверждена необратимость церковных преобразований. Для соответствующего веса на него приглашались восточные патриархи: в Москве рассчитывали на приезд Константинопольского и Иерусалимского. Но те уклонились от визита, и пришлось довольствоваться малым – Александрийским и тем же Антиохийским патриархом. Греческим представителям придавалось подчёркнуто решающее значение. Они оказали неоценимую помощь Алексею и его украинской команде в дискредитации старого обряда. 

Распространение последнего связали с отрывом от Константинополя, покорённого турками, после чего и произошёл переход на двуперстие. Проводилась мысль: когда-то давно (в светлые времена Киевской Руси) Москва была вполне правильной, но затем произошло «тёмное помрачение», и только теперь, при Алексее Михайловиче, православие торжествует. Несложно догадаться, что оборотной стороной такой концепции должно стать признание прежней церкви еретической. 

Нашу церковь силой вбивали в новый религиозный формат: от предания анафеме старых обрядов до требования священникам облачаться по греческому покрою. Всё это производило настолько тяжёлое впечатление, что даже романовские историки констатировали нетактичность происходившего. Стремясь минимизировать негатив, они подчёркивали, что избыточная суровость могла стать только делом чужих рук, т.е. греков, заправлявших ходом собора. Тем самым из-под критики выводились украинские церковные деятели, которые как бы оказывались в тени. 

Не попрекать изменою 

Петровское пристрастие к иноземщине никогда не являлась секретом, в то же время гораздо менее известно о его глубокой привязанности к Малороссии, что практически полностью заслонено европейской темой. Увеличение доли иностранцев в элите меняло многое, но отнюдь не выветрило украинско-польский дух. 

Пётр всячески поддерживал статус Украины как особой, привилегированной территории в составе России, тратил немало средств на её обустройство. За счёт казны воздвигнул там несколько крепостей, закупал вооружение для местного воинства, освобождал от поборов. Первым из Романовых посетил Киев, где оставался почти всё лето 1706 года. Однако успехи армии Карла ХII, разгромившей Саксонию, Польшу и нагрянувшей на Украину, подтолкнули Мазепу к антироссийскому союзу. Но даже откровенное предательство не сказалось на трепетном отношении к украинским «братьям», в чём Пётр шёл по стопам отца Алексея Михайловича. Манифестом от 11 марта 1710 года великорусским людям строго запрещалось «делать оскорбления малороссам, попрекать их изменою Мазепы», виновным грозило жестокое наказание и даже смертная казнь за дерзкие обиды. 

Странная «русская партия» 

Правление Петра I – судьбоносное не только с точки зрения социально-экономических преобразований, но и в плане формирования российской правящей прослойки. Первая четверть ХVIII века фиксирует её окончательные черты. Именно тогда в элитах завершается образование двух партий: инородческой и «русской», как именуют их историки романовской школы. 

Приезжие иностранцы, в большом количестве запущенные Петром, стали претендовать на весомую роль в пользовании казной, в выжимании соков из населения. Данное обстоятельство отметили все, кто когда-либо знакомился с отечественным прошлым. Однако по-прежнему удивляет другое: борьба в российских верхах рассматривается в контексте так называемых инородческой и «русской» партий. 

Если касательно первой всё предельно ясно, то о «русской» можно говорить с большой натяжкой. В этом серьёзное упущение историографии, не желавшей осознавать, что под «русской» в действительности замаскирована украинско-польская партия. Кто в самом деле в ней русские – уж не Феофан ли Прокопович со Стефаном Яворским и целой россыпью им подобных, довершивших уничтожение нашей церкви? Вообще «русских» представителей в верхах отличало открытое пренебрежение ко всему русскому в московском понимании этого слова, причём в этой ненависти они полностью смыкались с инородческой партией. 

Любовь и дружба 

Страстным полонофилом слыл Александр I. Его многолетней любовницей была Мария Четвертинская, а закадычные друзья – Чарторыйский, Кочубей, Завадовский, Разумовский, Трощинский занимали ведущие министерские посты, протежируя своим сородичам. Младший брат императора великий князь Константин Павлович, ставший наместником Царства Польского, женился на Грудзинской, обожая вместе с ней всё польское. Сам Александр I любил расхаживать в польском военном мундире. 

Согласимся, довольно странное поведение для «оккупантов»: например, английская элита, превратив Индию в колонию, не щеголяла по Лондону в индийских одеяниях, и индийцы не назначались в британское правительство. Почему так происходило в России? Да потому, что в Петербурге и Польше присутствовали одни и те же родственные лица. Это подтверждает и тот факт, что после войны 1812 года поляки, воевавшие на стороне Наполеона, с радостью зачислялись в российскую армию на офицерские должности. 

При Николае I был практически выстроен Киев: тогда «мать городов русских» обрела современные черты. Николай I лично утверждал обширный план градостроительства, проекты улиц, мостов, посетив Киев за время своего царствования пятнадцать раз. Ни один правитель Российской империи или Советского Союза не бывал там так часто. 

Осознать масштабы украинско-польско-немецкого управления Россией мешает пропагандистский штамп о «русскости» элиты. Многие представители украинско-польско-немецкой прослойки фигурировали под русскими фамилиями: сегодня это сбивает с толку даже тех, кто изучает нашу историю. Общим между носящими русские и украинско-польско-немецкие фамилии является то, что родовые имения этого дворянства (66,2% от общего числа поместий) располагались в Малороссии и Литве, включая Прибалтику. Пожалованные им земельные владения в обширной России присоединялись к их родовым гнёздам. 

Белые малороссы 

1917 год – крушение империи привело к устранению прежней правящей прослойки. Если посмотреть, кто пытался задушить советскую республику, то украинско-польско-немецкий след отчётливо проявился. Нужно вспомнить лидеров Белого движения, которое, как нас уверяют, вобрало в себя истинных патриотов России. 

Предки А.В. Колчака по отцу – из помещиков Херсонской губернии, в 1843 году получившие потомственное дворянство. Отец будущего «верховного правителя» служил по Морскому ведомству, мать происходила из купеческой семьи, её родитель был гласным Одесской городской думы. Женат Колчак на дворянке С. Каменской из Подольской губернии; полноценная украинская семья. П.Н. Врангель ведёт свой род от дома Тольсбург-Эл­листфер, женой генерала стала фрейлина Высочайшего двора О. Иваненко; их родовые гнёзда находились на Украине. Н.Н. Юденич – из малороссийских дворян Минской губернии; немецкие предки Е.К. Миллера (командующего в Гражданскую войну Северным фронтом) обосновались в Витебской губернии; генерал А.Г. Шкуро – потомок запорожских казаков. Из полтавских помещиков М.Г. Дроздовский. В.О. Каппель происходит из дворянского рода Ковенской губернии: по матери он – Постольский... 

Тюрьма народов? 

Однако удержать государство на новой антиукраинской платформе было не суждено. Во многом это произошло потому, что гуманитарная наука 1920-х годов, возглавляемая М.Н. Покровским, не смогла осмыслить исторический путь России и идеологически обосновать новый фундамент державы. Патологическая увлечённость экономическими схемами, классовой борьбой, как дань марксистской догме, не позволили понять судьбоносность украинской темы. Украинско-польский элемент в изображении Покровского представал таким же пострадавшим от «русского гнёта», как и все другие народности! 

Все проклятия адресовались русским, которые выставлялись надсмотрщиками, администрацией тюрьмы народов, именуемой Россией. К тому же романовской концепции истории марксистская школа Покровского ничего по большему счёту противопоставить не смогла. Привлечённые Сталиным старые профессорские кадры сделали всё для реабилитации дореволюционных установок. Поэтому те силы, которые в течение столетий унижали и грабили нашу страну, благополучно смогли сохранить реноме, а значит – шанс вернуться в качестве хозяев. 

Эти поползновения, не заставившие себя долго ждать, связаны с именем Н.С. Хрущёва. А с приходом к власти его выдвиженца Л.И. Брежнева номенклатурные верхи СССР оказались во власти украинской стихии. Достаточно взглянуть на состав Центрального комитета, избранного ХХV или ХХVI съездом партии: секретари обкомов (независимо от географии), министры, высшие чины аппарата Центрального комитета и правительства. Такого количества украинских кадров в стране не было, наверное, с конца ХVII – первой половины ХVIII века, когда они объявились в наших землях на волне церковной реформы…

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_24934%2Fall

 


07.04.2018 Почему Россия не Запад 

 

А. Фурсов. К. Сёмин, Е. Спицын и др. об особенностях русской цивилизации. В чём конкурентное преимущество России в надвигающемся мировом кризисе. Почему мы должны написать свою историю, которая будет свободна от чуждых идеологических наслоений.

День ТВ

 


16.03.2018 Несостоявшаяся революция сверху

 

Об управленческом классе Российской империи времён Николая II. В чём главные отличия экономической политики при Александре II и последнем русском императоре. Чем министр финансов эпохи «великих реформ» Рейтерн напоминает Егора Гайдара. В чём было сходство, а в чём различие между Петром Столыпиным и  Сергеем Витте, почему Владимира Коковцова можно поставить выше и одного, и другого. Как выдавливали иностранцев из российской промышленности, какую реакцию это вызвало в Европе. Почему при Николае II так и не была реализована программа русских государственников, направленная на ускоренную модернизацию страны. Какие из её положений использовал Сталин.

Ведущий А. Фефелов. 

День ТВ

 


08.03.2018 Дорогой предков. За пределами эпохи Просвещения и Библейского проекта

 

О перспективах российской цивилизации. Кто является главным бенефициаром современного мира. Почему глобализация ведёт к потере человеческого облика, как расслаивается сознание под действием информационных технологий. Есть ли альтернатива элитарному проекту, который охватил весь мир. Какой социально-экономический уклад должен прийти ему на смену. Что мешает совместить природу и технику. Чему мы можем научиться у русского крестьянства и индоевропейской традиции. 

День ТВ

 


13.02.2018 В программе "Актуальный диалог" ШЗС

 

 

Школа Здравого Смысла ТВ

 


07.02.2018 Сжигали ли себя староверы?

 

Почему православные XVII века не могли покончить жизнь самоубийством. Доктор исторических наук, профессор МПГУ Александр Владимирович Пыжиков ставит под сомнение трактовку официальной исторической науки событий получивших название "гари" или "самосожжения староверов".

Концептуал ТВ

   


26.01.2018 Неизвестный могильщик царизма.

 

Кем было предрешено падение Российской империи?

Что стало отправной точкой революции? Какой государственный деятель инициировал раскол элит и будущую революцию? Как проводилась первая в истории России информационная война? Какой была её цель? Удалось ли дискредитировать императорскую чету? Почему мы до сих пор ничего не знаем об истинной роли людей, предрешивших падение империи? 

Концептуал ТВ

 


22.01.2018 Норманны против татаро-монголов

 

Норманнская теория как инструмент борьбы за власть внутри правящего слоя. Как украинско-польская прослойка и немцы делили власть в Киевской Руси. Как правящая элита поделила Россию на зоны оккупации? Кому выгодна теория о том, что немцы дали нам государственность, а византийцы – духовность? В чём кроется истинное предназначение норманской теории? Кем была изобретена концепция монголо-татарского ига? Почему именно монголо-татары стали точкой единения Византии и норманов? Сколько веков идёт борьба правящих элит за право эксплуатировать Россию? 

Достояние Планеты

 


13.01.2018 О Гражданской войне

 

Евгений Спицын, Александр Пыжиков и Константин Сёмин 

МПГУ - мпгу.рф

  


10.01.2018 Национализация Достоевского. Писатель против архиереев

 

А.В. Пыжиков, на основании фактов из биографии и творчества Достоевского, опровергает устоявшийся стереотип об этом  писателе, как адепте никонианского православия. 

Концептуал ТВ

 


07.01.2018 3–9 апреля 1917

 

Е.Ю. Спицын и А.В. Пыжиков в программе "100 лет революции " Части 1 и 2 

МПГУ - мпгу.рф

 


27.12.2017 Скрытая Россия

 

О Расколе.

Концептуал ТВ

 


25.12.2017 Параллели НЭПа: о неизвестной странице отечественной истории.

 

В программе "Вопросы истории" на Вести FМ 

МПГУ - мпгу.рф

 


20.12.2017 Как Запад наступал на Россию. 

 

Встреча А. Пыжикова с читателями в Антикафе «Концептуал»

"Дранг нах Остен" с древнейших времён и до наших дней

Концептуал ТВ

 


13.12.2017 Неизвестные истоки русского социализма

 

Справедливое мироустройство крестьянской общины до революции 1917 года. О малоизвестных сторонах жизни русской поземельной крестьянской общины, её обычаях построенных на принципах социальной ответственности и справедливого распределения результатов совместного труда. 

Концептуал ТВ

 


10.12.2017 Об Учредительном собрании

 

В программе "Вопросы истории" (Вести FM)

Еще один штрих к тому, откуда же РПЦ и где ее родина. 

На выборы в Учредительное собрание выдвинулись представители РПЦ по 30 округам и старообрядческих согласий по 13. Так вот большинство эрпэцешников оказалось от Украины и прилегающих к ней губерний, а старообрядцы - от Центра, Поволжья, Урала, Сибири.

МПГУ - мпгу.рф

 


08.12.2017 Захват России, который мы проморгали...

 

А.В. Пыжиков в Политкафе №19

ПОЛИТКАФЕ.РФ

 


07.12.2017 Оковы для России. Откуда пошло реальное закрепощение крестьян?

 

Как происходило закрепощение крестьян. Каким было законодательство по крестьянскому вопросу? Почему дворянство требовало отнять у крестьян свободу? Какой принцип был положен в основу соборного уложения? Почему население эксплуатировали только на сельскохозяйственном поприще, а предпринимательство уничтожалось? Зачем новая экономическая модель привязала крестьян к земле? Кому выгодны мифы о страшном Иване Грозном? Как нас отвлекают от преступлений, которые романовская элита совершила против народа? 

Концептуал ТВ

  


04.12.2017 О царских и церковных репрессиях

«Двенадцать статей» царевны Софьи

 

Хронометраж:

3:00 – Гражданская война XVII века

6:45 – Церковный раскол произошел практически в одно время с окончательным закрепощением крестьян

8:37 – Крестьянские выступления 1670-х годов

12:01 – Стрелецкий бунт 1682 года

15:55 – “Двенадцать статей” Софьи

16:51 – Об убыли населения в XVII веке

19:35 – Ревизия Петра I

23:36 – Карательные экспедиции Анны Иоанновны

27:12 – Меры, предпринятые Екатериной II 

29:53 – Ответная реакция за 200 лет унижений

Dmitry Puchkov

  


30.11.2018 Рождение русской музыкальной культуры.

 

О становлении в XIX веке русской классической музыкальной культуры.

Концептуал ТВ

 


27.11.2017 Историческая интерпретация против «метода кувалды»

 

 

(Фоменко и Носовский вслед за другими исследователями истории вскрыли множество противоречий и нестыковок в хронологии Скалигера-Петавиуса.  Отрицание Пыжиковым этой части проблемы в работах авторов обнаруживает слабость позиции Пыжикова: «Наработки добросовестных последователей Птолемея должны быть сохранены, а Коперникам лучше заткнуться». Если профессиональное сообщество не приведет в соответствие данные летописей с астрономическими, археологическими и т.д. данными, спрос на альтернативный способ упорядочивания данных будет только расти. В Тульской губернии от центральной битвы русской истории найдены "три медведя, заколотый витязь" плачевные количества доказательств сражения. Слезы для столетних раскопок. Пыжикова здесь ничего не смущает. А читателей смущает, и читатели станут усваивать самые радикальные интерпретации за неимением других: строгих, доказательных, непротиворечивых, согласующих "разношерстный" материал и потому убедительных - профессиональных. Метод натягивания совы на глобус перестал работать с появлением доступа в электронной форме к документам, артефактам, трудам добросовестных историков и совокупности методов исторического анализа и исследования. Кухня написания истории вскрыта, миллионы специалистов из самых разных областей знания увидели некрасивые швы, белые нитки, заплатки самого неприличного вида в "отделке" здания и таинственные провалы. Коперников можно заткнуть, а отдельных зарвавшихся Джордано Бруно даже сжечь. Разумеется, лже-Коперников и лже-Бруно. Нужна Инквизиция всего интернета и мирового образовательного процесса. Хватит ли денег на такое мероприятие в кризис финансовой конструкции мира? Админ)

Концептуал ТВ

  


15.11.2017 Пять ударов по Пыжикову

 

Пять самых острые вопросов (претензий) своих оппонентов. 

Концептуал ТВ

 


11.11.2017 О кануне Октябрьской революции

 

На радио Вести FM

МПГУ - мпгу.рф

 


09.11.2017 О А.Ф. Керенском

 

На радио Вести FM в программе "Неделя в цифрах"  

МПГУ - мпгу.рф

 


08.11.2017 Чьим проектом была Октябрьская революция?

 

В специальном интервью для "Концептуал ТВ". И кто сейчас рвется к власти в Российской Федерации.

Концептуал ТВ

 


05.11.2017 О Петре I

 

Профессора МПГУ А.В. Пыжиков и Г.А. Артамонов в программе «Хроники Царьграда»

МПГУ - мпгу.рф

 


12.10.2017 О заговоре Нобелей против Российской империи

 

Накануне русской революции клан Нобелей фактически делил бакинские нефтепромыслы с бизнесом баронов Ротшильдов, а затем с владельцем кампании Shell Генри Детердингом. Значение нефти уже тогда было осознано, и царское правительство недовольное тем, что стратегическую сферу подмял под себя иностранный капитал, попыталось вернуть ее в руки государства. Так начались события, которые доктор исторических наук Александр Пыжиков сравнивает с делом ЮКОСа.

Ведущий - Е. Яковлев. 

Цифровая История

 

Атака банков на Нобелей. Ответ на критику

 

 

Цифровая История

 


19.09.2017 О Хрущёвской антирелигиозной кампании.

 

На радио "Говорит Москва".

МПГУ - мпгу.рф

 


18.09.2017 О С.Ю. Витте

 

На канале "Культура" в передаче "Власть факта"

МПГУ - мпгу.рф

 


13.09.2017 Александр Пыжиков и Никита Кричевский. Презентация книг "Славянский разлом" и "Антискрепа"

 

Как формируются ментальные предпочтения русских и пути развития всей цивилизации? Какие национальные черты характера определяют наше экономическое поведение? Почему общество в России XVII века разделилось на две части? Как это отразилось на менталитете нации? Чем вызваны кровавые события 1917 года? Когда в России появилась коррупция? Почему важно понимать, куда ведут корни явлений экономической и общественной жизни? Почему киевщина всегда была форпостом западной агрессии в Россию? Зачем западные благодетели снова претендуют на главенствующие позиции в нашем государстве? Когда мы сорвём с событий прошлого украинско-польское покрывало и займёмся своей историей? 

Концептуал ТВ

 


05.09.2017 Кто и зачем рассказал о татаро-монгольском иге

 

Теория восточной угрозы готовилась на Западе. Какие источники формируют концепцию монголо-татарского ига? В чём искать истоки авторства этого события? Почему о приходе Батыя на Рязань стало известно только в XVI столетии? Можно ли сказание о Мамаевом побоище считать историчным? Кто изобрёл термин «монголо-татарское иго»? Из каких фрагментов складывается эта концепция? Как идея монголо-татарского ига использовалась для усиления польско-литовского клана в Москве? Как Романовы укрепляли свою власть с помощью этого идейного оружия? Какая историческая роль была уготовлена Ивану IV?  Оправдал ли он надежды западного клана? Почему XVI век – самый монголо-татарский в истории России? Как он предопределил события XVII века и грядущий захват Московии?

Концептуал ТВ

 


18.08.2017 Вскрытие Столыпина

 

Концептуал ТВ

    


08.08.2017 О коррупции в Российской империи

 

 

О том, как олигархические круги ставили под контроль финансы Российской империи. Какую роль в этих схемах играли европейские банковские дома. С чем были вынуждены столкнуться императоры, когда пытались вернуть государству контроль над финансовыми потоками. Ведущий А. Фефелов.

День ТВ

  


02.08.2017 Раскольники — отцы русского капитализма?

 

Большинство именитых русских династий купцов и промышленников, чьи имена на слуху и сегодня, – Морозовых, Третьяковых, Мамонтовых, Рябушинских, Щукиных и других принадлежали к старообрядческой среде. Парадоксально, но факт: ревностные хранители древних традиций сыграли значительную роль в развитии и укреплении капитализма в России, а позже и в подготовке революции. Что способствовало расцвету предпринимательской инициативы и дальнейшему повороту событий в начале ХХ века? Об особенностях «старообрядческой» экономики эксперт рассказывает в эфире Pravda.ru. 

Pravda.ru.

 


28.07.2017 По чьему заказу писали российскую историю в XVII веке?

 

 

«Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым». Эта цитата приобрела всеобщую известность в XX веке и принадлежит английскому писателю и публицисту Д. Оруэллу. Долго проработав в колониальной Британской Индии, он, вероятно, понял кем и для чего на самом деле создаются исторические концепции.

В ходе изучения памятников русской исторической литературы XVI и XVII веков доктор исторических наук Александр Пыжиков наталкивается на факты, явно свидетельствующие о грязном вмешательстве в дела нашего отечества извне. Анализ информации недвусмысленно даёт понять, кто стоял за историческими архитекторами эпохи правления Романовых, а значит «дирижировал» и политикой династии.

Концептуал ТВ

  


25.07.2017 Останки бывшей царской семьи станут инструментом борьбы за Исаакиевский собор?

 

Появилась теория, что останки семьи отрекшегося от престола Николая II, история с Исаакиевским собором и подготовка к годовщине расстрела бывшего царя связаны между собой. Такую конспирологическую версию высказал не кто-нибудь, а ведущий "главной либеральной радиостанции" "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов. Он ссылается на близкие к синодальным кругам лица, якобы останки Алексея и царевны Марии, которые сейчас находятся в Государственном архиве РФ, найдут свое место именно в Исаакиевском соборе. И поскольку это мученики – в соборе их разместят как святые мощи. Вопрос только в том, насколько это может быть правдой, ведь никакие экспертизы Церковь не принимает? Своим экспертным мнением об этой версии с Накануне.RU поделился исследователь истории РПЦ, доктор исторических наук Александр Пыжиков:

– Признавать или не признавать останки – для РПЦ это вопрос последний. Как бы это ни было странно слышать. Потому что Церкви эти останки нужны только как инструмент борьбы за власть, а если точнее – за имущество. Исаакиевский собор – это лакомый кусок, и мы все это прекрасно знаем, все осведомлены, слышали. Этот кусок должен, по мнению Церкви, принадлежать ей, а не городу Петербургу. На пути поглощения лакомого куска встретились серьезные препятствия в виде недовольства горожан. Люди, которые живут в этом городе, не хотят видеть там "беснующихся мракобесов", которые набивают свои карманы – весь город поднялся против.

Тогда РПЦ нужно было усилить свои позиции. Как ее представители будут это делать, оставалось загадкой, но, кажется, вот мы и услышали, на что будут давить. Теперь, видимо, они хотят связать останки царской семьи (еще ими самими не признанные) и Исаакиевский собор: мы переносим туда останки, а это святое, значит, вы, горожане, руки прочь от Исаакиевского собора.

Вообще, следует понимать, что останки нужны РПЦ для проведения текущей имущественной политики. Это вопрос материальный, финансовый, и никакой другой – именно имущественным вопросом руководствуется вся верхушка Церкви, продолжая пополнять свои владения. В данном случае останки царской семьи стали разменной монетой в имущественных притязаниях РПЦ.

×

Вопрос был в том, какой они выкинут фортель в борьбе за Исаакиевский собор и, если верить этой версии, то они показывают всем гражданам страны свою беспринципность и истинное назначение этого института, который называется РПЦ. Они не хотят разбираться в гибели царской семьи, церковников – не хотят разбираться, почему это произошло, в их понимании расстрел произвела группа каких-то маньяков, инородцев, которые собрались и учинили эту расправу над святыми. И они просто не хотят выяснять истину. У них все изыскания направлены в другую сторону – для них важно шумиху вокруг Николая II использовать в своих имущественных интересах и раскладах. А Исаакиевский собор – это очень важный имущественный расклад. Речь идет не о захвате какого-то рядового здания на окраине села, а такого знакового сооружения, которое имеет огромное историческое и культурное значение, архитектурную ценность.

То есть позиция такая: с одной стороны, не признавать никакие экспертизы, с другой стороны – использовать останки для своих целей. Это манера поведения прожженных коммерсантов.

 

Информационная служба Накануне.RU

https://www.nakanune.ru/articles/113100

 


07.07.2018 «Китайский манёвр» на службе у России. 

 

Что общего между Россией и Китаем, начиная с XVII века? Как китайцы относятся к печальному наследию маньчжурского оккупационного режима? После каких событий Китаю удалось решить национальный вопрос, совершить «экономическое чудо» и стать претендентом на роль великой мировой державы? 

В очередном сюжете профессор МПГУ Александр Пыжиков проводит параллели между 300-летней историей правления Романовых в России и династией Цин в Китае, а также предлагает свой концептуальный подход в окончательном решении наболевшего украинско-польского вопроса. 

Концептуал ТВ

 


05.07.2018 Отречемся от украинского мифа

 

Отречемся от украинского мифа Фото: president.gov.ua

В ходе выборной кампании 2018 года с верховной власти обязательно спросят за неизжитое наследство 1990-х. Во внешней сфере — прежде всего за тупик нашей украинской политики, одновременно виктимной и истеричной. Правда, в 2014-м вежливые люди в «милитари» существенно подправили картину, но штатные рычаги этой политики — дипломатический и газовый — по прежнему сбоят.

Ни в одном международном формате, начиная с Минского, Киев не получил укорот — даже в таком пустяке, как конкурс «Евровидение», ухитрился ткнуть Москву носом в угол. В соседскую столицу от нас направлен уже второй по счету посол-призрак, чья миссия — чтобы поскорее забыли о нем самом и его успехах на прежней должности.

Киев комфортно приобретает российский газ в обход российского же монополиста. Реверс, вопреки заявлениям последнего, оказался реальностью. Реальностью может стать и то, что «Турецкий поток» не смоет соседей с выгоднейшей позиции энерготранзитера, и через Брюссель они будут нам диктовать, сколько топлива гнать через них, а сколько оставлять туркам.

«Прощай, немытая Россия!» — продекларировал недавно Порошенко. Но не стоит обижаться на него за Лермонтова, подпряженного к пропаганде «безвиза». Вообще не стоит всерьез реагировать на эти слова — ведь Порошенко из тех, кто прощается, но не уходит.

А пора бы самим попрощаться — не с «чистоплотной» Украиной, конечно, и даже не с ее маркими предводителями. Куда от них денешься — все равно, в конце концов, окажутся на нашей Рублевке. А расстаться надо, причем незамедлительно, с одной иллюзией, которая затянула нас уже давно в украинский омут и держит в нем до сих пор.

Суть этой иллюзии в том, что Украина — не как территория с людьми, а как некая абстрактная сущность — исключительно важна для России, а союз с ней почти сакрален. Проницательный Збигнев Бжезинский подогрел в свое время такой настрой в наших верхах, заявив, что Россия без Украины — не великая держава.

И тут уместно спросить: что же такого сверхъестественного внес в нашу имперскую конструкцию «украинский элемент»? Про Мазепу и Бандеру с карателями и полицаями не будем: тривиально. Насчет религиозного света, нежно льющегося с берегов Днепра, — воздержимся, поскольку не бесспорно. Обратимся к менее известным, но не менее важным историческим фактам.

По большому счету, укронационализм — со своим «самостоятельным государственным плаванием», «вхождением в европейскую семью на здоровых началах» — громко заявил о себе к середине ХIХ столетия. Это явилось ответом великорусскому шовинизму, чуть ранее пышно зацветшему триадой «православие, самодержавие, народность». Но кто был автором вопроса?

Заметим, пестование украинской самобытности вводило в ступор имперские верхи. Недоумение понять несложно, если всмотреться, кому бросили вызов вылупившиеся «незалежные». Оказывается, тем же родственным лицам, составлявшим костяк московской, а позднее и российской правящей элиты с конца ХVII столетия. Как ни парадоксально, но русский великодержавный патриотизм закладывался украинско-польскими выходцами, в разное время присягнувшими Романовым.

Его авторство ассоциируется с министром просвещения Сергеем Уваровым. При этом как-то забывают о целой украинской когорте, ударно потрудившейся на сей ниве: завканцелярией Св. Синода Войцеховиче, начальнике Комиссии по разбору древних актов Романовиче, президенте Академии художеств Оленине (с родовым польским гербом, матерью Волконской, наставником Кашталинским, женой Полторацкой)…

В таких руках осмысление отечественной истории, религии, традиций протекало крайне своеобразно. Если в Европе XIX века элиты обратились к своим национальным корням (германская — к немецким, французская — к французским, испанская — к испанским и т.д.), то наш «русский» истеблишмент с жадностью бросился воспевать не что иное, как украинско-польские истоки. Хотя ничего удивительного здесь нет: они же интересовались собой, своим происхождением.

Кстати, популярность Николая Гоголя первоначально была связана с увлечением Украиной. Эту эйфорию подпитывал и Николай I, за время царствования аж 15 раз посетивший и заново отстроивший «матерь городов русских». Ни один правитель до революции или в Советском Союзе не бывал в Киеве так часто и заботливо.

И вот на эту-то державу, насквозь пропитанную полонизированной малороссийской поэтикой, стали покушаться под распевы гимна «Ще не вмерла Украина», сочиненного Чубинским. К такому «русский» имперский патриотизм был явно не готов: без украинской опоры он просто утрачивал идеологический иммунитет.

Чиновничество вкупе с появившимися в начале ХХ столетия промонархическими организациями кинулись проклинать устроителей «отдельного украинского завтра». Но вот парадокс: русское черносотенство родилось в украинской купели — в Почаевской лавре на Волыни…

Любопытны данные и по царской Государственной думе: из 41 депутата, избранного в III Госдуму от украинских губерний, 36 идентифицировали себя «истинно русскими людьми», что подразумевало их принадлежность к черносотенству.

На выборах в IV ГД 70% украинских избирателей подали голоса за русских националистов — это было особенно поразительно, если учесть, что великороссы составляли лишь 13% населения. Иными словами, базой религиозно-монархического черносотенства — антипода «незалежности» — являлась не обширная Россия, а все та же Украина!

Обидно даже: мы — заложники внутренней грызни самостийников с Галиции и имперцев с Волыни!

Вспоминаются жаркие дебаты их предшественников 1650–1670-х годов по поводу того, с кем выгоднее быть: с Москвой или Польшей, олицетворявшей тогда Запад. Будто Россию просто погрузили в омут чисто внутриукраинского конфликта.

А разве сегодня мы наблюдаем не продолжение того же? Самое бессмысленное, что есть в нынешней российской политике, — это игры в особые отношения с «колыбелью», оплаченные газом и другими вполне осязаемыми преференциями. Не слишком ли дорого нам обходятся иллюзии и потребности нашего монархического и никонианского лобби? Конечно, им-то без Украины никуда, но никак не нам.

Не стоит ожидать здесь чего-то нового: украинский спор в его сегодняшней проекции неизменяем — перемениться должны мы, только тогда появиться шанс избежать этих мутных распрей. Перемениться — значит выплыть из омута тех, кто монополизировал патриотизм, тем самым привязав нас к Украине.

Порвать эту цепь возможно, когда правление Романовых перестанет рассматриваться вершиной всего и вся, а минувшее, равно как и будущее, не будет оцениваться по соответствию этой «славной» эпохе.

В нормальных для той поры отношениях «украинский элемент» в имперской упаковке продвигал дела, которые подавались позднее как преступления русских против украинцев. Так было с момента расказачивания до голодомора. Из-за этого мы вынуждены выслушивать то, чего совсем не заслужили.

Нужна настройка на новую волну национальных притяжений. И здесь — несколько мыслей вслух, но не для всех.

Надо поднять Московское царство, делая акцент на многонациональные, а не только украинские истоки, отдать должное староверию как связующей духовной нити. Полноценно презентовать дохристианскую веру, отбросив бредни о дикости наших предков, обитавших до появления днепровских «светочей» чуть ли не на деревьях.

Пора наконец дистанцироваться от «киевской мачехи» и обернуться к нашей Волге, матери-России, сосредоточию народностей и вер. Их, выросших на одном корне, разделить невозможно, как нельзя отделить от Великой реки Каму или Оку.

Следует покритичнее относиться к эпохе Романовых, к тому, что тогда происходило не только с правящей прослойкой, но и с народом. Положа руку на сердце, нынешняя реанимация «православия, самодержавия, народности» пригодна лишь для имущественных притязаний РПЦ. Хватит перетягивать «украинский канат»!

Российской же власти потребна идеологическая перекодировка, чтобы избавиться от роли подсобного материала в соседских играх. Нужно вынырнуть из украинского омута и вспомнить, что грань между антиквариатом и хламом в нашей истории очень тонка.

В этом смысле выборы-2018 не могут стать просто очередными: их предназначение — разблокировать геополитический тупик.

Коренные народы России должны стать настоящими хозяевами своего прошлого, а следовательно, и будущего. А нашим народам — в том числе и россиянам украинского родства — все меньше и меньше дела до конфликтов чужого омута

 

Статья МК 05.07.2017 

http://www.russiapost.su/archives/134501

 


04.07.2018 Киевская Русь – «форпост» агрессии Ватикана на Восток. 

 

Пытаемся разобраться в загадочных и противоречивых событиях, произошедших на славянских землях в период становления Киевской Руси. 

Для чего на самом деле было осуществлено крещение Руси? Почему князь Владимир был канонизирован католической церковью? Стал ли 988 год отправной точкой будущих бедствий для нашей страны? Был ли Киев в 10 веке под влиянием Ватикана? Почему в киевских летописях нет информации о колонизации генуэзцами Приднепровья и Причерноморья? 

А. Пыжиков уверен, что события 10-11 веков носят ключевой значение для осмысления самого противоречивого этапа отечественной истории, связанного с татаро-монгольским нашествием.

Концептуал ТВ

  


04.08.2017 Загадка «третьей проекции» России. 

 

Мы все привыкли считать, что со второй половины XIX века в России существует только два идейно-интеллектуальных движения – славянофильство и западничество. Однако, на самом деле, это совсем не так. 

О существовании «третьей проекции» России и ее исключительной важности для будущего нашей страны.

Концептуал ТВ

 


03.08.2017 Ничто не ново…

 

Олигархические виражи в российской истории 

Олигархический фактор, говоря современным языком, проходит красной нитью через всю отечественную историю. Взаимоотношения между верховной властью и сановными тузами представляют собой достаточно сложный механизм. Меняются эпохи, трансформируются государственные форматы, однако притязания группировок, из коих комплектуется истеблишмент, остаются определяющими в политических раскладах.

Привлекательным центром для значительной части российских верхов всегда являлся Запад, манящий прелестями олигархической вольницы. Для заряжённых туда "слуг народа" чаяния простых людей — это довольно абстрактная субстанция, к которой следует относиться чисто ритуально. Последние два с лишним десятилетия, прошедшие на наших глазах, наглядно иллюстрируют эту реальность.

Однако сегодня кланы, расфасовавшие страну, испытывают определённую тревогу. Её причина — набирающий силу президентский курс, нацеленный на национализацию отечественных элит. Западный тренд, коему они с упоением следуют, явно пробуксовывает, уступая место патриотической волне. В этой ситуации олигархический реванш становится вполне осязаемым, нацеленным на восстановление нужного ему статус-кво. В нашей истории такое случалось не раз, а потому любопытно взглянуть, как это происходило ранее.

Начнём с самого известного московского царя — Ивана Грозного, вступившего в противостояние с боярством, которое стремилось превратить страну в свою владетельную вотчину. Конфликт царя с окружением нарастал с начала Ливонской войны, постоянно омрачавшейся переходами приближённых на сторону противника, то есть Польши. Наиболее известен побег князя Андрея Курбского в июне 1564 года. Хотя и до этого происходили не менее крупные измены.

Так, Иван Бельский пытался бежать, для чего контактировал с администрацией Вильно и даже успел обзавестись королевской охранной грамотой. По той же причине был арестован двоюродный брат Ивана IV князь Василий Глинский. Царский родственник обладал военными сведениями, знал о разговорах в боярской думе, его бегство могло доставить немало проблем. Череду предательств продолжил князь Дмитрий Вишневецкий: ему удалось добраться до короля, принявшего его как родного.

В такой атмосфере эффективность боевых действий не могла быть высокой. На повестку дня встала задача очищения верхов от "верных слуг", что и вошло в историю как знаменитая опричнина. Гнев государя обратился на боярскую аристократию. Ведь та плела интриги, поддерживая связи с врагом, о чём свидетельствовали перехваченные письма польского короля к видным боярам. В них предлагалось схватить царя в ходе поездки по прифронтовой полосе и доставить в Польшу. Реакцию Ивана Грозного на подобное понять, конечно, несложно. Его царствование — пример успешного противодействия олигархической угрозе, не потому ли этот монарх так невыигрышно запечатлён в анналах истории…

Подобный имидж сопутствовал и императору Павлу I, чьё правление по своему духу чем-то напоминает времена Ивана Грозного, правда, с иным исходом. Внутренняя политика Павла также имела ярко выраженную антидворянскую направленность. Достаточно вспомнить веер указов, серьёзно осложнивших беззаботную жизнь сильных мира сего. Дворянство по-настоящему заставили служить, уклонявшихся приказано было предавать суду, уволенных со службы за проступки велено исключать из дворянских собраний, переход с военной стези на гражданскую ограничивался. Подача всевозможных жалоб для дворян могла происходить только с разрешения губернаторов.

Зато в пику этому намечались заметные послабления крестьянскому сословию. Чего только стоит указ о трёхдневной барщине, вызвавший негодование и ярость помещичьих кругов. Кроме того, землепашцев освободили от ненавистной хлебной подати, им регулярно прощались недоимки. В свете этого отношение дворянской прослойки к Павлу I вполне определённо. Заговор аристократии против императора и явился ответом на эту политическую линию. Известие о его смерти (официально — от апоплексического удара) вызвало у правящего класса с трудом сдерживаемое ликование, а клевета о Павле I отныне будет сопровождать любое упоминание о нём.

Императорскую Россию можно назвать ареной серьёзных олигархических битв. Следует вспомнить Николая I, не избежавшего этих испытаний. Весомая часть его царствования прошла в жёстком противостоянии с командующим Черноморским флотом адмиралом Алексеем Грейгом. Фамильный герб этого выходца из Шотландии украшал девиз: "ударяй метко". Однако ударял он большей частью не на военно-морских, а на коммерческих фронтах. Вокруг этого фактического хозяина Причерноморья сбились люди в офицерских и генеральских мундирах, которые лишь прикрывали корыстное нутро, жаждавшее обогащения за государственный счёт. В этой толпе вояк выделялся начальник штаба, греческий уроженец контр-адмирал Критский, державший в руках бюджетные потоки, интендантские поставки.

Однако не только он делил "заботы" по управлению обширным флотским хозяйством. Эту роль с успехом выполняла гражданская жена адмирала Грейга Юлия (Лея), с коей тот познакомился в ходе её визита по делам одесских купеческих поставщиков. Она являлась проводником интересов богатейших дельцов по фамилиям Серебряный и Рафаилович, вкупе с "хлебными королями" российского юга Гильковичем и Гальперсоном.

В первой половине ХIХ века через черноморские порты шёл огромный экспортно-импортный грузопоток. Здесь процветали торговые дома, банкирские конторы, крутились большие капиталы. Этот лакомый кусок постепенно оказался под контролем предприимчивого адмирала, его подчинённых и любимой спутницы жизни. Они не ограничивались тотальным воровством при строительстве кораблей, их снабжении, а с энтузиазмом взяли на себя "бремя" покровительства контрабандным перевозкам. Всё это составило финансовое могущество преступной группы.

Масштабы её деяний были замечены Петербургом. Николай I распорядился купировать эту "раковую опухоль". Такая цель была поставлена перед новым Морским министром Сарычевым и главным интендантом ведомства Головиным — заслуженными и честными адмиралами. Но они так и не смогли приступить к выполнению приказа императора, так как оба скончались при неясных обстоятельствах. Их смерть крайне озадачила Николая I, решившего направить на Черноморский флот своего любимого флигель-адъютанта, известного морского офицера Александра Казарского с самыми широкими полномочиями. Но тот, добравшись до места, также скоропостижно отошёл в мир иной.

После таких подготовительных действий Грейг вышел на объяснения с императором. Он напомнил тому о поддержке, оказанной им при нейтрализации декабристского заговора; адмирал деятельно поучаствовал в разгроме "Южного общества декабристов". После чего перешёл к едва скрытым угрозам, намекая в случае давления на него и его приближённых пойти на создание автономии со столицей в городе Николаеве, с перспективой вообще отделения от России.

Заметим, эта угроза не являлась пустым звуком, как может показаться на первый взгляд. За адмиралом и его компанией зримо маячили европейские банкиры, готовые поддержать эту авантюру. Итог: Грейг уходит с Черноморского флота и назначается в Государственный совет с полными гарантиями неприкосновенности, а его подельники убираются восвояси, то есть в Европу. "Джентельменскую" сделку закрепили тем, что крёстным отпрыска доблестного адмирала, переехавшего в столицу, стал сам Николай I.

Его сын — император Александр II — также сполна вкусил олигархической вольницы. Не будет преувеличением сказать, что в годы его царствования казна империи фактически находилась под иностранным контролем. По собственному усмотрению ею распоряжалась троица, осевшая на ключевых правительственных постах. Речь о министре финансов Михаиле Рейтерне, его заместителе Самуиле Грейге и главе Государственного банка Александре Штиглице. В лице Грейга мы встречаем того самого выросшего младенца, которого некогда крестил Николай I. Родная сестра новоиспечённого заместителя министра оказалась замужем за двоюродным братом Штиглица.

Именно эти финансисты дружно дирижировали разворовыванием бюджета, выдавая государственные гарантии по облигациям частных железнодорожных обществ. На эту наживку хлынул поток иностранного капитала, обслуживавший главным образом спекулятивный оборот, а не производственную сферу. Благодаря этой троице зарубежные инвестиции превратились не в фактор мобилизации внутреннего денежного рынка, а в инструмент обогащения избранных, с одной стороны, и обирания казначейства — с другой.

Прибыли отнюдь не вкладывались в страну, а, как правило, выводились за границу. Только за 1866-1875 годы на иностранных биржах (преимущественно берлинской) было реализовано российских облигаций на 500 млн рублей. От наблюдателей не ускользнул тот факт, что период предпринимательской вакханалии совпадает с укреплением ряда немецких банков и банкирских домов. Например, в 1870-х годах на тесном сотрудничестве с российскими чиновниками и олигархией поднялся один из крупнейших в Германии — "Дойче Банк".

Как же к этому относился Александр II? Судя по внешним признакам, он мирился с таким положением дел. Очевидцы свидетельствуют: сам император находил вполне естественным, что близкие к нему люди обогащались с помощью разных концессий и афер — если не они, так другие, почему же не те, к кому он благоволил? Хотя иногда государь пытался, что называется, взбрыкнуть. Например, он резко реагировал на цифры о выявленных убытках, нанесённых семьёй Штиглицев казне: они превысили все мыслимые пределы. Однако назначенный министром финансов — вместо Рейтерна — Самуил Грейг "мягко" озвучил Александру II ультиматум: в случае отдачи Штиглица под суд все европейские банки откажут России в займах.

Но испить горькую чашу до дна выпало на долю Николая II. Завершающий этап его правления являет собой классический образец олигархического реванша, проходившего под знамёнами фирмы "Братья Нобель". Этот сюжет до сих пор находится вне поля зрения, поскольку в 1990-е имя Нобелей стало своего рода символом либеральной России. Нам с упоением рассказывали, как они построили самую крупную и эффективную компанию в стране.

Однако развитие "Нобелей" происходило рука об руку с Ротшильдами и "Шелл": вместе они манипулировали ценами на топливо, захватывали инфраструктуру. Страна превратилась для них в дойную корову, с помощью которой обустраивалось собственное благополучие в глобальном бизнесе, пренебрегая национальными интересами. Причём откровенное хищничество прикрывалось благотворительностью и гуманитарными проектами.

Государство пыталось переломить ситуацию, переформатировать нефтяную отрасль, лишив Нобелей привилегированного положения; это и составило подоплёку разразившегося конфликта. Однако напор властей натолкнулся на серьёзные препятствия. На стороне российских нефтяных олигархов выступили ведущие биржевые площадки Европы, начавшие со своей стороны блокировать действия правительства по урезониванию нобелевских аппетитов.

К тому же на помощь последним поспешило московское купечество, что весьма симптоматично. Глава семейства Эдвард Нобель учреждает вместе с Александром Гучковым и Александром Коноваловым совместные бизнесы. Интерес московских оппозиционеров вполне прагматичен. В случае поражения нефтяного концерна очередь дошла бы и до них, а потому эпопея с Нобелями превращалась в знаковую.

Главной ошибкой тогдашней власти следует признать избыточную оглядку на так называемое общественное мнение, несклонное приветствовать административно-силовые методы. Нобели вышли победителями из этой схватки, что оказалось не только их личным триумфом, но и рубежом, за которым последовал распад государства, стремительно погружавшегося в пучину олигархического разгула.

Сегодня государственная обстановка также далека от благополучия. Олигархический проект, ставший базовым в 1990-е, очевидно, не сдастся без боя. Но подавляющая часть общества заинтересована в том, чтобы он канул в лету, без чего национальное возрождение неосуществимо. Уроки прошлого не должны быть преданы забвению. 

 

http://zavtra.ru/blogs/nichto_ne_novo

 

 


21.06.2017 Войны элит: два уровня разлома

 

Почему московские купеческие кланы были заинтересованы в дестабилизации монархии? Почему санкт-петербургские банки пошли на тесный союз с иностранным капиталом? Что заставило российских капиталистов финансировать политиков, которые открыто призывали к их уничтожению как класса?   Концептуал ТВ

 


19.06.2017 «Москва — третий Рим» — проект Ватикана

 

О методах скрытого концептуального управления, которые применялись Ватиканом в отношении Московии в 15 веке. 

Как это влияние было связано с геополитическими процессами, происходящими в тот период в Европе? Какое значение для Ватикана имело преемство наследования московскими государями христианско-православной империи от византийских императоров? Почему Иван IV стал неугоден страновой элите. Как был осуществлён приход к власти Романовых, и какими силами эта династия поддерживались? 

 


17.06.2017 Религиозная реформа сбила Россию с пути

 

О старообрядчестве в России и его роли в экономике Никита Кричевский и Сергей Корнеевский беседуют в эфире «Вестей ФМ» с профессором МПГУ, доктором исторических наук Александром Пыжиковым.

 

http://radiovesti.ru 

http://www.russiapost.su/archives/116465

 


16.06.2017 Концепция «Всея Руси» — «троянский конь» Византии

 

Как политтехнологи Константинополя реализовали внешнее управление Русью? Откуда и на какой почве возникло противоборство Киевского и Московского княжеств? Какую роль в этом сыграли князь Дмитрий Донской, митрополит Киприан, монах Филофей и литовский князь Витовт. 

Концептуал ТВ

   


03.06.2017 О каком народе писал Федор Абрамов 

 

Федор Абрамов – известный русский писатель. Каждый, кто знаком с его произведениями знает, что тот посвящал их русскому народу. Это действительно так, только часто упускают из виду, что уроженец Архангельского края Абрамов вдохновлен староверческой средой. Вся его семья, проживавшая в деревне Верколы, относилась к беспоповцам. Он всегда помнил об этом и с неизменной теплотой отзывался о своих родственниках и односельчанах.

В трилогии («Братья и сестры», «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья») он рассказывает об одних и те же архангельских местах на протяжении послевоенных десятилетий. Его герои – почти сплошь староверы. Чтобы это понять, нужно внимательнее вчитаться в текст. Так, он пишет о деревенской церкви, оборудованной при советской власти под клуб: теперь тут проходят общие собрания колхозников. И руководство замечает, что теперь все спокойно сюда приходят, хотя до революции «в этот самый храм божий на аркане никого не затащишь».

Одна из женщин прямо характеризуется как «суровая, староверческой выделки»; другой постоянно снится умерший муж-старовер, который и на том свете живет у реки вместе со своим единоверцами. Передовица Марфа из староверок всю войну не сходила с районной Доски почета. Пожилой человек простит похоронить его по старой вере, и партийное начальство дает «добро»: «поздно переучивать человека на смертном одре».

Среди персонажей Абрамова есть и практикующие староверы. Евсей Мокшин держит молельню, и это ни у кого не вызывает осуждения, разве только начальство просило не выпячивать прилюдно свою религиозность. С Мокшиным связан один весьма примечательный эпизод. По району стали распространяться листовки с молитвой: топчут веру, не соблюдают посты, праздников не чтут, рушат церкви. В районе решили, это дело рук Мокшина, и его арестовали.

Но один из коммунистов колхоза решил доказать, что тот невиновен. Эту листовку никак не мог писать старовер, тем более практикующий, а «чтобы понять это, надо самому старовером побывать», – сказал заступник, сам оказавшийся из староверческой семьи. Он пояснил, что никто из староверов никогда не будет сожалеть о церквях, которые разоряет советская власть: нас эти храмы божьи никогда не интересовали. С его аргументом согласились и хода делу не дали.

Отношение автора к описанной конфессиональной среде выражено предельно ясно: без этих коренных русских людей не выстояли бы в тяжелейшей войне, без них не было бы великой страны. Абрамов скрупулезно исследует их трудовую мотивацию, самоотдачу, противопоставляя им носителей собственнической прагматики. Одному персонажу (Клевакину), равнодушному ко всему, кроме продажи овощей, адресован ключевой вопрос: «Да русский ли ты человек?» Очевидно, в староверческой среде национальная идентификация осуществляется по другой, нежели у Клевакина, шкале.

Зато в полном согласии с ней живет старовер Мокшин. Отработав на стройке за Волгой, он собрался в родную деревню (давно не видел детей). Но приближались зимние холода, и он остался класть печи, чтобы люди не померзли: «Разве я по корысти живу? Людей надо было спасать от холода!». На наш взгляд, подобные страницы в книгах Абрамова – наиболее сильные, а кроме того, весьма поучительные для сегодняшнего дня.

Другой характерный эпизод. В колхоз присылают специалиста по фамилии Зарудный; этот украинский парень живо берется за дело. Он предлагает начать строить коттеджей, благо регион богат лесом. Люди пришли в смятение, на что Зарудный с усмешкой добавил: «Я могу разъяснить этому православному народу, что такое коттеджи». После чего произнес зажигательную речь: мол, пора прекратить надрываться да кивать на последствия войны. «Вы хотите увековечить состояние войны, – взывал он, – а задача стоит как можно скорее вычеркнуть ее из жизни народа…».

Однако его предложение вызвало негодование: строить обязательно будем, придет время, а теперь нужно потерпеть немного. Страна кричит, требует леса, люди живут еще в землянках, мерзнут в хибарах, каждой доске рады, а мы им древесину недодадим – себе хоромы настроим?! И опять звучит тот же вопрос: «Да советские ли мы люди после этого? Братья и сестры мы или кто?» (в контексте Абрамова советское и русское – практически синонимы).

Как констатирует Абрамов, со временем психология украинца Зарудного сделала свое дело. И вот в деревне уже не просто лелеются, а реализуются совсем иные мечты. Местный инспектор рыбоохраны приступает к закладке домов для каждого из своих семи сыновей, пока еще подростков. Его мечта – выстроить целую семейную улицу Баландиных: «Чтобы на веки вечные, понятно для чего живу?». Вот когда закончилась наша жизнь.

 

https://vk.com/club139194475?w=wall-139194475_582

http://www.russiapost.su/archives/115161

 

Квинтэссенция размышлений писателя о русском народе содержится в романе «Дом» – особенно в трех небольших вставках «Из жития Евдокии-великомученицы». Сам автор очень ценил эти отрывки и сетовал, что критики почти их не замечают. Там рассказывается о супругах Дунаевых – Калине Ивановиче и Евдокии. В жизни этих «великанов духа» – старого большевика и его жены – «переложилась наша история, история нашего государства со всеми нашими взлетами и порывами, мечтами и трагедиями».

Калина Иванович всю жизнь посвятил борьбе за утверждение советской власти, а затем – строительству великой державы: «Да я за свой дом не держался. Мне вся страна домом была». И на всем его жизненном пути рядом шла Евдокия, деля с ним и радости, и тяготы. Она была увлечена идеалами мужа о братстве и справедливости, об устроении прекрасном жизни на земле. Абрамов считал Калину Ивановича светом, озарявшим жизнь и увлекавшим людей вперед. Евдокия же воплощала многие миллионы людей, ко-торые пошли под его знаменем.

Дунаева не миновали репрессии, но будучи осужденным (на партийном собрании по ошибке поднял руку за представителя «правого уклона»), а потом реабилитированным, он не держал обиды на партию. На его похороны съехалось почти все районное начальство, и вдруг выяснилось, что у него нет ни орденов, ни медалей (в отличие от ру-ководителей, у которых они имелись в достатке): «Вышла заминка, всем как-то стало не по себе».

Абрамов доводит до читателя свою основную мысль: «Главный-то дом человек в душе у себя строит, и тот дом ни в огне не горит, ни в воде не тонет. Крепче всех кирпи-чей и алмазов… без этого человек как скот и даже хуже». Весьма символично, что эти слова произносит старовер Евсей Мокшин. «Житие Евдокии-великомученицы» – это подлинный шедевр русского религиозного духа, хотя ни о церкви, ни о священниках там даже не упоминается.

Интерес к русскому староверию не угасал у писателя до последних дней жизни. После выхода в 1978 году романа «Дом» он начал увлеченно готовить «Чистую книгу» – о дореволюционных временах: Абрамов говорил, что это будет лучшая его вещь. В основу положена живущая в русском народе легенда о книге, написанной самим Аввакумом незадолго до казни.

Эта книга «писана им в кромешной тьме, в яме, но она вся так и светится, потому что написана святым человеком. Человек, сподобившийся прочитать эту книгу, прозревает на всю жизнь; из слепого становится зрячим. Он постигает всю правду жизни, и он знает отныне, как жить, что делать». Но «Чистая книга» живет в народе, и дорасти до нее можно только на пути личного самосовершенствования. Для Абрамова – это своего рода реперная точка.

Из подготовленных писателем набросков видно, кому, по его представлению, доступно аввакумовское творение. Например, оно явно не предназначено для никониан-ской ветви православия – в том виде, в каком она существовала вчера и, добавим, суще-ствует сегодня. Зарисовки из жизни монастыря ничего, кроме грусти и разочарования, не вызывают. Настоятель пребывает в неустанных заботах, отнюдь не духовным, испытыва-ет зримую тягу к роскоши. Монастырь накладывает руку на близлежащие земли, не считаясь с нуждами местного населения, поэтому крестьяне убеждены: там «не Бог главный хозяин, а демон».

Они придерживаются веры, основанной непосредственно на «Чистой книге». Таковы староверы – семья Дурынины. У них бытовало предание, что «прощальное письмо» протопопа Аввакума было передано на Пенегу, его долго разыскивали полиция и попы, а оно появлялось то тут, то там. Дурынины очень гордились своим дедом, у которого, как считалось, видели эту книгу. Искренняя ненависть к барам и церкви питалась памятью о нем.

Однако, по сюжету, в семье случается неприятность: один из сыновей становится «овцой паршивой, Иоанном Кронштадтским в стадо запущен». Этот эпизод Абрамов хо-тел использовать для того, чтобы ввести в текст Иоанна Кронштадтского и провести его через всю книгу. Писателя интересовали обе стороны: Аввакум – против властей, Иоанн – за власть. Кто прав?

В заключение подчеркнем: творчество Федора Абрамова вдохновлялось не просто староверческой, а внецерковной православной традицией, выработанной религиозным опытом русского народа. Поэтому среди персонажей его произведений нет священников, отсутствуют разговоры о церковности. И все-таки перед нами не прожженные атеисты, не «Иваны, не помнящие родства», а верующие люди, чья религиозность выражена иначе, нежели у никониан.

 

Александр Пыжиков

https://vk.com/id410903514

http://www.russiapost.su/archives/115484

 


01.06.2017 Неизвестная Гражданская война в России в XVII веке. А. Пыжиков

 

 

Историк Евгений Спицын и доктор исторических наук, профессор МПГУ Александр Пыжиков рассказывают о том, как и почему возник церковный раскол 17-го века. Какое значение он имел для русской истории, почему на эту ключевую веху и в Российской империи, и в СССР смотрели отстранённо, как на второстепенное явление.

(Немецко-польская узда крепостничества и никонианства. Медленные и длинные циклы идейного и духовного противоборства. Иезуитское проникновение на вершину руководства любой организации через религиозно-образовательные центры - см. перехват управления орденом Иезуитов в Ватикане, католические университеты как кузницы кадров в ЕС и США, Киево-Могилянская академия, напитанная духом униатства и подчинения Ватикану, духом холопства и подобострастия, поставившая на Русь почти весь епископат. Дух Стяжания и привнесенное на Русь рабство (в том числе продажа людей, деревень, целых уездов) были низвергнуты в 1917 году беспоповцами, о чем никонианцы стенают круглосуточно во всех Медиа, забывая упомянуть о своих карательных войсковых операциях в течение 250 лет из трехсот эпохи Романовых) 

 

 


 30.05.2017 Российская история написана с украинских позиций

 

В постсоветский период на нас обрушился целый поток всевозможных интерпретаций нашего прошлого. Целый ряд авторов, покинув историческую канву, оказались во власти разыгравшегося воображения.

Потребность в последовательном, но осмотрительном продвижении вперед сегодня актуальна как никогда. Ощущение, что немало страниц нашего прошлого сшито, что называется, белыми нитками, знакомо многим, кто решил не то чтобы углубляться, а просто бегло с ним ознакомиться. В этой ситуации требуется аккуратно распороть наложенные швы, а не кромсать историческое полотно в угоду воображению. 

Чем больше вчитываешься в проведенные исследования, всматриваешься в давно минувшие события, тем лучше понимаешь, что весомая часть российской истории изложена исключительно с украинско-польских позиций. До сих пор этот очевидный факт совершенно не осознан, как и то, зачем и когда старательно это делалось. 

Изготовление официальной версии отечественного прошлого шло во второй половине ХVII столетия вкупе с навязанной церковной реформой. Цель этого абсолютно ясна: освятить первенство выходцев из Речи Посполитой, ставших главной опорой формирующейся династии Романовых. 

Различные немцы и прочие, обильно хлынувшие в российские элиты со времен Петра I, лишь подновляли конструкции, возведенные не ими. Все вместе они относились к России с колониальным пренебрежением, пользуясь ей как некой дойной коровой. Конечно, так же было и в Индии, где население находилось в фактическом рабстве у англичан, и в Южной Америке, где индейские народности горбатились на испанцев, и у африканских племен, угнетаемых французами и португальцами. 

Но, согласимся, нигде колонизаторам не приходило в голову замаскироваться под своих. Лондон, Париж и Мадрид не объявлялись колыбелью для тех народов и территорий, которые подверглись захвату. У нас же именно это и произошло: во второй половине ХVII века униатскую Киевщину провозгласили матерью необъятной страны, источником ее государственности и духовности. 

Легитимация романовского режима, заполучившего московский трон, черпалась в «святых» началах далекой Киевской Руси, что девальвировало значимость коренных великоросских земель, пораженных «татарской коррозией». Неслучайно последний Земский собор в истории Московии состоялся осенью 1653 года: именно на нем принято решение о воссоединении с «позабытой родиной». Таким образом, центр тяжести государственности кардинальным образом смещался. 

Если называть вещи своими именами, то Россия подверглась идеологической диверсии, аналогов которой, пожалуй, не знает мировая история. Здесь сумели провернуть то, о чем даже и не мечтали западноевропейцы. Те никогда не забывали: они непрошеные гости в странах, оккупированных силой и кровью, и что рано или поздно, но придется покидать облюбованные земли. А вот у киевских пришельцев подобных проблем не возникало: куда это убираться самым что ни на есть «коренным», олицетворявшим исторический путь страны?! 

Поднять на них руку значило покуситься на устои всего и вся. На такое, как нам внушили, способны только инородцы или маргиналы, коим безразлична держава. Под гипнозом созданной в ХVII веке никонианской власти, вылупившейся из «святой» Украины, мы все живем уже не одно столетие. Украинизированный образ России по сей день довлеет над нами. 

Задача ближайшего будущего — вытащить украинско-польские швы, коими прошита наша история с Киевской Руси и до Брежнева. Речь не о стечении обстоятельств, не о каких-то недоразумениях, а об украденном прошлом. Вернуть его себе — значит вырваться за рамки санкционированных интерпретаций, коими прикрыто все, что невыгодно официозу со времен Романовых и по сей день. 

Забвению предано массовое брожение 1670-х — начала 1680-х, начавшееся после Большого церковного собора 1666-1667 годов, предавшего анафеме русское православие. Хозяйничанье малороссийских иерархов в РПЦ инициировало волнения, масштабы которых позволяют говорить о развертывании самой настоящей гражданской войны. 

Нас убеждают: ничего подобного тогда быть не могло, поскольку причин для этого не существовало. Навязанную сверху церковную реформу в качестве причины рассматривать не нужно. О религиозном расколе вообще старались упоминать как можно реже. Сопротивление «благим» преобразованиям считалось уделом мизерного числа маргиналов. 

На самом деле потрясения 1670-х охватили большую часть страны, завершившись столичным стрелецким бунтом 1682 года. И восстание Степана Разина явилось лишь прелюдией к конфликту на уже огромной территории — в Поволжье, Урале, Сибири. Поводом (и это особенно интересно) послужила первая Русско-турецкая война 1676–1681 годов. Османская империя, понимая, что дружественные отношения с Россией стали достоянием прошлого, направила войска в Малороссию, взяв крепость Чигирин. 

Известие об этом буквально всколыхнуло население от Волги до Красноярска: калмыков, татар, башкир, киргизов, ногайцев, вотяков, коряков, чувашей, мордву и др. Причем беспорядки распространились не только среди мусульман, что казалось бы естественным, но и среди православных, буддистов, язычников. В случае смычки восставших с действиями турецкой армии на юге власть Романовых повисала бы на волоске. 

Избежать краха им удалось с помощью дипломатии, различных уступок и посулов, в результате чего турки развернулись на Запад. Вскоре — в начале 1680-х — Османская армия в течение полутора лет штурмовала Вену, повергнув в ужас всю Европу. Романовы и пестуемая ими церковь уцелели. В России закрепились выходцы с украинско-польским нутром, коих затем Петр I разбавил различными европейцами: все они образовали правящую прослойку. 

Многочисленное население ответило массовым бегством от никонианской действительности. Пытаясь приостановить отток, по границам «учинялись крепкие заставы», снаряжались карательные операции против мирных людей. Получалось, что российские власти охраняли страну не столько от внешних врагов, сколько от собственного населения. 

Чужеродность нашей элиты упорно продолжает восприниматься как коренная, истинно русская. В это кривое зеркало с упоением смотрелась дореволюционная наука, а за ней — правда, без удовольствия — и советская. В его отражении украинско-польско-прибалтийский элемент представал таким же пострадавшим от «русского гнета», как и все другие народности! 

Патологическая увлеченность экономизмом, классовой борьбой как дань марксистской догме не позволила осознать главного: великоросские земли — это драгоценная сердцевина романовской колониальной империи (как, например, Индия не одно столетие была жемчужиной заморских владений Англии). 

Советским ученым не удалось демонтировать малороссийскую государственно-идеологическую платформу и по-новому переосмыслить собственный путь. А потому все вернулось на круги своя, пусть и в совершенно ином контексте. Украинизация партийно-советской верхушки при Леониде Брежневе зримо напомнила, казалось бы, сгинувший чужеродный дух. Да и возрождение РПЦ, предпринятое после войны, тоже более чем показательно. 

На начало 1947 года из имевшихся 13 тысяч приходов почти 9 располагались на Украине, по 500 — в Белоруссии и Молдавии. На всю же огромную территорию России оставалось менее 3 тысяч храмов: причем около половины концентрировались в Южном и Черноземном регионах, с традиционно сильным украинским влиянием. Соответствует ли название Русской православной церкви тому, что она являет собой в действительности? Вопрос, как видим, далеко не праздный. 

Нельзя пройти и мимо такого щекотливого факта: значительная часть приходов на Украине возникла во время оккупации этих территорий гитлеровцами. Немцы открыли около 7 тысяч церквей, пытаясь заручиться поддержкой местного населения. При реанимации этого религиозного института Сталин распорядился их сохранить. 

Когда же решалось, где размещаться патриархии, то он, к ужасу предстоятелей РПЦ (они присмотрели Новодевичий монастырь), «любезно» предложил им особняк в Москве в Чистом переулке, где до войны располагалась… резиденция немецкого посла Шуленбурга! Правда, этим малоприятным намеком тогда предпочли ограничиться. 

И сегодня мы видим, как те же силы, оправившись от советского удара, разъев СССР изнутри, жаждут возобновить свое господство. Они предстают в том же «патриотическом» облике, поэтизируя «коренные», т.е. монархическо-православные, схемы, обкатанные при Романовых. 

Этому нельзя положить конец, пока отечественная история не избавится от густой украинизированной окраски. 

Мысли об этом стимулирует и современное российско-украинское обострение, которое сейчас выставляют делом рук некой группы в Киеве. На самом деле перед нами очередная фаза конфликта, пронизывающего не одну сотню лет. Собственно, официальная история, которую нам презентуют, — это умело заретушированное противостояние многонациональной Московии, России элитным модификациям «колыбели». Можно долго спорить о названии, дискутировать, как правильнее именовать ее: Украина, Малороссия, часть Речи Посполитой… 

Суть не в вывеске, а в другом: нужно наконец-то разглядеть и сбросить с себя этот могильный камень, который так старательно выдают за спасительный амулет. 

Необходимо вырвать наше прошлое из вертких рук — только так можно обрести собственное будущее.

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_2611%2Fall

 


29.05.2017 Великий князь — не заметил «Ходынку»

 

В Кремле на месте гибели великого князя Сергея Александровича открыт памятный крест. Доктор исторических наук Александр Пыжиков и главный редактор канала ДеньТВ Андрей Фефелов рассказывают о личности великого князя и мифах, которые с ним связаны. О его достижениях и провалах на посту градоначальника Москвы. 

День ТВ

  


23.05.2017 История русского pacколa Староверы и старообрядцы в России

 

Интервью митрополита Корнилия (в миру Константи́н Ива́нович Тито́в) на радио

  


19.05.2017 Власть и подиум: как Петр I насаждал европейскую моду

 

Одной из тех чувствительных для истории дат, на которых закончилась бытование старой Руси и началась жизнь новой России, стало 4 января (по новому стилю 14-е) 1700 года. В этот день был опубликован именной указ Петра I: «Боярам, и окольничим, и думным, и ближним людем, и стольником, и стряпчим, и дворяном московским, и дьяком, и жильцам, и всех чинов служилым, и приказным, и торговым людем, и людем боярским, на Москве и в городех, носить платья, венгерские кафтаны, верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием». 

Сроки проведения в жизнь этой государственной реформы русского костюма в петровском указе были намечены совершенно конкретные: «… а то платье, кто успеет сделать, носить с Богоявлениева дня нынешнего 1700 г.; а кто к тому дню сделать не успеет, и тем делать и носить, кончая с нынешней Сырной недели». Это был практически приказ, как в армии – переход на зимнюю или летнюю форму одежды. 

Для многих в тогдашней Руси петровский указ стал полной неожиданностью и вызвал настоящий культурный шок. Однако те, кто «держал нос по ветру» не могли не заметить признаки надвигавшейся бури. Еще в 1681 году брат Петра – царь Федор Алексеевич – издал указ, обращенный ко всем боярам, дворянам и приказным людям носить короткие кафтаны вместо прежних длинных охабней и однорядок. В этих охабнях и однорядках теперь уже никто не смел являться не только во дворец, но и в Кремль. 

Охабень являлся старинной русской верхней одеждой, как для мужчин, так и для женщин. Вообще же боярские одеяния старой Руси восходили к азиатским образцам, и мужские наряды очень напоминали женские. Часто мужчины без всяких потерь для своей репутации переделывали под себя одежду своих жен. Так вот охабень распашной, до пят, застегивался спереди на петлицы, а по бокам его шли длинные разрезы от подола до рукавов. Рукава также длинные, прямые завязывались на спине, а руки продевались в разрезы. Четырехугольный отложной воротник охабня мог доходить до середины спины. Нечто сходное представляла собой и однорядка. Люди состоятельные шили охабни и однорядки из очень дорогих тканей – шелка с золотом и серебром, атласа, парчи, бархата, шерстяных тканей и богато украшали вышивкой, нашивками, золотыми строками. Теперь же по царскому указу вход во всем этом великолепии в «святая святых» Московской государственности был воспрещен. 

Другое действо с переодеванием, причем уже на самом высоком уровне, совершилось во время Великого посольства 1697-1698 годов. Отправляясь из Москвы, все три великих посла – генерал-адмирал Франц Лефорт, генерал Федор Алексеевич Головин и думный дьяк Прокофий Богданович Возницын – были экипированы по традиционному боярскому образцу. Но уже в Австрии высокопоставленные российские дипломаты переоделись во французское платье. Вместе с ними эту культурную травестию совершили и сопровождавшие посольство дворяне, среди которых был и урядник Преображенского полка Петр Михайлов, а в действительности – царь Петр Алексеевич. По возвращении на родину государь Петр Алексеевич предпринял первую атаку на долгополые одежды своих подданных. 12 февраля 1699 года на шуточном освящении Лефортова дворца царь ножницами стал отрезать у присутствующих длинные рукава их богатой верхней одежды – охабней, однорядок и кафтанов. А через год без малого – 4 января 1700 года вышел уже знакомый нам указ. 

Надо сказать, что традиционно на Руси европейское платье воспринималось как потешное, соответственно «немцы», т. е. европейцы, воспринимались как ряженые. А ряженые – это какие-то «пограничные» существа, которыми явно движет лукавый. И после петровского указа 1700 года пошли толки о том, что царь «нарядил людей бесом». Помимо толков и скрытого ропота известны и случаи более серьезного недовольства. Такие примеры приводит знаменитый историк С.М. Соловьев: «Дмитровский посадский Большаков, надевая новую шубу, сказал с сильною бранью: "Кто это платье завел, того бы повесил", а жена его прибавила: "Прежние государи по монастырям ездили, Богу молились, а нынешний государь только на Кокуй ездит". Нижегородский посадский Андрей Иванов пришел в Москву извещать государю, что он, государь, разрушает веру христианскую: велит бороды брить, платье носить немецкое, табак тянуть – и потому для обличения его, государя, он и пришел». Но все эти акции носили индивидуальный характер и к смуте не привели. А венский дипломат Иоганн-Георг Корб в своем сочинении «Дневник путешествия в Московское государство» с удовлетворением отмечал: «Прежде одевались они [московиты] так, как татары, после их платье было более изящно, по образцу польскому, теперь же одежда москвитян схожа с угорской [венгерской]». 

Сам же Петр в своей «костюмной реформе» был очень настойчив, и указом от 4 января 1700 свои преобразования не ограничил. Уже в марте того же, 1700-го года, царев советник по финансовым и административным вопросам А.А. Курбатов докладывал государю о том, что необходимо «возобновить указы, хотя с пристрастием, о венгерских кафтанах», поскольку «народы ослабевают в исполнении и думают, что все будет по-прежнему». И вот 26 августа 1700 года, как пишет современник тех событий, были «прибиты по градским воротам указы о платье французском и венгерском и для образца повешены были чучелы, сиречь образцы платью». Таким образом в дозволенный костюмный репертуар был введен и французский фасон, а для убедительности выставлена наглядная агитация – «чучелы», то есть манекены с обязательным платьем. Ослушники в длиннополом русском наряде отлавливались, ставились на колени, а их традиционная одежда обрезалась по эти самые колена, чтобы быть похожей на предписанный французский фасон. А в декабре последовал новый указ ко «всяких чинов людям московским и городовым жителям, и которые помещиковы и вотчинниковы крестьяне, приезжая, живут на Москве для промыслов». Правда, распоряжения не касались духовного чина и пашенных крестьян. Итак, всем вышеперечисленным предписывалось «носить платье немецкое, верхнее саксонское и французское, а исподнее – камзолы, и штаны, и сапоги, и башмаки, и шапки немецкие». Отдельной графой содержались регламентации до «женского полу всех чинов»: «носить платье и шапки и кунтушы, а исподние бостроги, и юпки, и башмаки немецкие ж, а русского платья, и черкесских кафтанов, и тулупов, и азямов, и штанов, и сапогов, и башмаков, и шапок отнюдь никому не носить». 

Мастеровым же людям запрещенную одежду и аксессуары не делать и в рядах ими под угрозой «жесткого наказания» не торговать. С тех же, кто дерзнет вырядиться по-старому, брать пошлину в городских воротах: с пеших по 13 алтын по 2 деньги, с конных по 2 рубля с человека. 

Но и на этом документе костюмная реформа Петра I не завершилась. Историки подсчитали, что всего за период с 1701 по 1724 год было издано 17 различных указов, регламентировавших правила ношения бытовой, праздничной и форменной одежды европейского образца, а также употребления типов тканей и их отделки. Причем часто эти указы носили довольно свирепый характер. Вот, к примеру, именной указ от 29 декабря 1714 года – опять про русские платья, сапоги и бороды, но с новыми запретами. Тем, кто будет этим торговать и/или носить, то «за такое их преступление учинено им будет жестокое наказание и сосланы будут на катаргу, а имение их движимое и недвижимое взяты будут на Великого Государя без всякие пощады». Вот так, под угрозой каторги и конфискации имущества преобразовывался старорусский человек на европейский лад. 

Что же получила Россия взамен охабням, однорядкам и кафтанам? Кафтаны, камзолы и короткие штаны-кюлоты. Итак, кафтаны остались, но это были совсем иные кафтаны и главное – короче старорусских. Кафтан по французскому фасону – жюстокор – доходил до колен, плотно облегал фигуру до пояса, а книзу расширялся эффектными складками. Пуговицы на кафтане имели скорее декоративное предназначение, поскольку сей вид верхней одежды, как правило, не застегивался: из-под него должен был проглядывать камзол. Камзол мог быть пошит из одной ткани с кафтаном, но был короче и без складок. При этом и у кафтана, и камзола существовали разрезы по бокам и на спине, что значительно повышало маневренность их носителей и допускало беспроблемную верховую езду. Воротники французских кафтанов были довольно объемными, часто кружевными. Но в России по инициативе Петра прижились небольшие холщовые воротнички по шведскому образцу. Сам же государь-преобразователь обычно ходил в поношенном сюртуке голландского кроя, в залатанных чулках и стоптанных башмаках. Тем самым являя своим приближенным образец умеренности и утилитарной бережливости. Хотя на праздниках Петр мог появиться в щегольских и даже роскошных одеждах. Но опять же по европейскому образцу. 

Мы практически ничего не сказали о переменах в женском костюме, но по вполне понятным причинам. Для столь серьезной темы нужен совсем иной формат. Ограничимся только главным – на смену широким и длинным сарафанам пришли корсажи, юбки и распашные платья. Узкие корсеты совершенно иначе моделировали женскую фигуру, к тому же они доставляли массу неудобств, стесняя грудь и затрудняя дыхание. Но пути назад, к свободным сарафанам для российских дам были отрезаны не только жесткими предписаниями петровских законов, но и не менее жестким диктатом европейской моды, стремительно покорявшей культурные пространства Российской империи. 

Что же произошло на Руси в результате «костюмной революции» Петра I? Для исторического обобщения дадим слово С.М. Соловьеву, одному из столпов русской исторической науки. В середине XIX века он сказал об этом просто и доходчиво, быть может, чуть наивно с современной точки зрения, зато образно: «… Говоря преимущественно о перемене платья, мы опять должны заметить, что нельзя легко смотреть на это явление, ибо мы видим, что и в платье выражается известное историческое движение народов. Коснеющий, полусонный азиатец носит длинное, спальное платье. Как скоро человечество, на европейской почве, начинает вести более деятельную, подвижную жизнь, то происходит и перемена в одежде. Что делает обыкновенно человек в длинном платье, когда ему нужно работать? Он подбирает полы своего платья. То же самое делает европейское человечество, стремясь к своей новой, усиленной деятельности: оно подбирает, обрезывает полы своего длинного, вынесенного из Азии платья… Таким образом, и русский народ, вступая на поприще европейской деятельности, естественно, должен был одеться и в европейское платье, ибо … вопрос состоял в том: к семье каких народов принадлежать, европейских или азиатских, и соответственно носить в одежде и знамение этой семьи».

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_2003%2Fall

https://www.russiapost.su/archives/113729

 


10.05.2017 «Его можно тиграми травить и живым жечь, а ему все ни по чем...»

 

 О корнях староверия в революции есть замечательный сюжет в известной трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам». Конечно, автор, будучи графом, не имел ни малейшего отношения к этому народному религиозному явлению. Но, как литератор, обладающий недюжинным художественным талантом, он видел в жизни то, чего оставалось неуловимым для других. В своем романе Толстой отразил связь, которая существовала между большевизмом и его сторонниками в народе. 

Один из главных героев «Хождения по мукам» Иван Телегин, по сюжету оказывается на стороне большевиков. Каким же образом он к ним попал? Будучи инженером на Балтийском заводе в Питере, он познакомился с рабочей семьей Рублевых, про которых в тексте сказано, что они староверы из пермских лесов. Телегина поразил почти условный язык, на котором общались его новые знакомые в рабочей среде, видимо, очень им близкой. Самого Телегина они «прощупывали», словно испытывали – наш или враг. 

И последующее их сближение произошло не под влиянием политических взглядов, которые у Телегина были «непродуманными и неопределенными», а благодаря возникшему между ними доверию. Когда свершилась Октябрьская революция 1917 года, Телегин пребывал в полной растерянности относительно своего будущего. Он встретил на улице Петрограда Василия Рублева (сына), и тот, ставший у большевиков заметной фигурой, предложил: «Приходи завтра в Смольный, спросишь меня». 

Так Телегин и оказался на стороне красных. После этой судьбоносной встречи он признается героине романа Даше: «Я не верю, чтобы эти большевики так вдруг и исчезли. Тут корень в Рублеве… их действительно никто не выбирал, и власть-то их на волоске… но тут весь секрет в качестве власти… эта власть связана кровяной жилой с такими, как Василий Рублев… у них вера (его можно тиграми травить и живым жечь, а ему все ни по чем)».

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_1651%2Fall

 


03.05.2017 О чем на самом деле рассказывала «цементная» классика

 

В советский период роман «Цемент», появившийся в 1924 году, без преувеличения считался классикой. Его автор — известный в СССР писатель Федор Гладков (1883-1958).

Книга имела ошеломляющий успех: первый 10-тысячный тираж разошелся в течение месяца, и уже в 1925-1927 годах состоялось еще десять изданий. Всего же при жизни автора их было тридцать шесть. В 1927 году последовала и первая экранизация романа. Он пользовался большой популярностью и у зарубежного читателя. В общей сложности «Цемент» переведен на 52 иностранных языка.

Вот такое произведение вышло из-под пера уроженца села Большая Чернавка (ныне Пензенской области). О том, что Гладков – выходец из народных низов известно каждому. Однако, мало кто знает, что он родился и вырос в русской семье старообрядцев-беспоповцев. О своем детстве и юности он рассказал в автобиографической повести «Вольница», где и описал староверческую среду Поволжья. Интересно, что Гладков обратился к этой теме по предложению председателя советского ВЦИК М.И. Калинина. Всесоюзный староста также из старообрядческой беспоповской среды Тверской губернии, он неизменно демонстрировал расположение к своему прошлому, о чем многие сегодня старательно забывают. Вот Калинин и посоветовал Гладкову написать книгу о своем прошлом, о староверах – «непримиримых бунтарях», которые «упорно боролись с попами и полицией».

Гладков умиленно вспоминает молельню, куда он часто ходил с матерью и бабушкой: здесь к нему пришла любовь к музыкальным переживаниям. Пишет он и о поездках с отцом по Волге, где они встречались с работниками «неизбалованными… росшими в старой вере». Когда его отец нанимался на работу, хозяин удовлетворенно заметил: «Хорошо, что от тебя не ладаном воняет. Такой ты мне и нужен». В той среде жили по принципу: «у нас своя правда, а у богача да попа своя». И все эти люди казались юному Гладкову «необыкновенными, загадочными существами, которые таили в себе страшную силу, неведомую другим людям. Все они были похожи друг на друга… шагали тяжело, лица у них были жесткие, бородатые, глаза твердые и зоркие».

И вот эти люди, вызывавшие восхищение будущего писателя, после революции 1917 года входят в жизнь уже в качестве хозяев. Об одном из них Гладков рассказал в знаменитой повести «Цемент» (1924). Почему-то ценность данного произведения зачастую сводится к протесту писателя против формирования административной системы хозяйствования. Согласно традиции советского литературоведения роман считался чисто производственным. Однако, с подобной узкой трактовкой никак нельзя согласиться, поскольку смысл здесь гораздо глубже и шире. Как указывал сам автор, назначение повести в том, что «должны мы наконец произвести революцию в себе». Эти слова произносит главный герой книги Глеб Чумалов, убежденный, что революция в себе – это путь через покаяние человека. О том, как это происходит и раскрывается в «Цементе».

Сюжет повести: рабочий Новороссийского цементного завода Чумалов участвовал в революционных боях в городе, но вместе с тремя товарищами был захвачен офицерами. Те, желая удостовериться в их виновности, спросили у главного инженера завода Германа Клейста об их причастности к бунту. Клейст сразу идентифицировал личности задержанных и тем самым фактически обрек их на растерзание; чудом выжил лишь один Чумалов. Прошло четыре года и после гражданской войны он возвращается на предприятие, ранее принадлежащее французам, а ныне лежащее в разрухе. С удивлением узнает, что инженер Клейст не эмигрировал и по-прежнему проживает при заводоуправлении. Чумалов приходит к нему, напоминая кто он. Чувства инженера понять нетрудно: месть неожиданно все же настигла его. Но каково же было его удивление, когда выживший Чумалов вместо мести предложил Клейсту заняться восстановлением завода. Гамма переживаний последнего протекала через такие фазы: изощренно издевается, решил поиграть напоследок, ненормальный какой-то. Чем дальше, тем больше Клейст не понимал, чего происходит. Лишь через два-три месяца он понемногу поверил в то, что его не собираются убивать – все это можно было с успехом выполнить и раньше. В то же время он почувствовал, как его втягивают в работу, увидел, насколько люди вокруг Чумалова захвачены идеей восстановления завода. С этих пор старого Клейста начал мучить вопрос: «Культуру какого мира несет с собой рабочий Чумалов? Воскресший из крови он неотразим и бесстрашен, и в глазах его беспощадная сила».

«Цемент» – это рассказ о покаянии Клейста, осознавшего, что бывший рабочий нашел в себе силы простить его за свою смерть! Простить во имя того будущего, которое должно связать их обоих. Будущего, где в жизни утвердятся новые начала, где «эксплуатация человека человеком будет сродни людоедству». Такой духовный настрой, пренебрегающий людскими предрассудками, даже местью за смерть, и есть та неохватная вера, которая способна преобразить человека. Гладков пытается донести до нас, откуда проистекает эта вера: ей нет места там, где человек, одержим собственным благополучием за счет ближнего, там, где под верой подразумевается неукоснительное соблюдение чего-то малопонятного под руководством чинных особ, зорко высматривающих платежеспособную паству. Можно сказать, что внутренняя заряженность Чумалова есть своего рода «протестантизм наизнанку», в корне отличный от западных религиозных практик. Не случайно, иностранцы искренне считали, что советские люди, возводившие индустриальные гиганты, впали во власть некого мистицизма, абсолютно непонятного европейскому сознанию. Недоступного потому, что труд здесь был освящен спасительной верой не в личное обогащение, а, наоборот, в создание общего блага.

Согласимся, проект, скрепленный не материальным интересом, а верой – явление в человеческой истории нечастое. Именно такое солидарное, а не конкурентное мировосприятие, выработанное староверием под 200-летним административно-церковным прессом, является ответом на вопрос, сильно мучивший Клейста: какую культуру несет рабочий Глеб Чумалов, а в его лице русский народ.

 

https://vk.com/id410903514

http://www.russiapost.su/archives/112511

  


29.04.2017 Чьим проектом был Григорий Распутин

 

Не будет преувеличением сказать, что фигура Григория Распутина получила самую широкую известность. Причем восприятие «старца» поражает своей противоречивостью.

В романе известного писателя Валентина Пикуля «Нечистая сила» перед нами предстает «исчадие ада». Распутин знаменует собой крах царской России, олицетворяет разврат и коррупцию верхов, вершит назначения, дает вещие советы по ключевым политическим проблемам. Однако времена меняются, и ныне его не прочь продемонстрировать уже в другом свете. Прошедший недавно телевизионный сериал явил нам образ подлинного бессребреника, живущего исключительно высшими материями, думами о России. Попробуем разобраться, как обстояло дело в действительности.

Григорий Распутин обратил на себя внимание широких кругов не сразу. Больше он был известен как один из персонажей, вращающихся в придворных кругах и специализировавшихся на церковной ниве. Этим он практически не отличался от особ подобного плана. Единственное отличие, пожалуй, было одно: Распутин не проявлял интереса к монархическому «Союзу русского народа». Если те же епископ Гермоген или монах Илиодор неустанно обличали министров, включая П.А. Столыпина, и называли их предателями России и монархии, то Распутин не пошел по такому пути. Едва появившись в Петербурге, он начал осыпать влиятельное чиновничество не проклятьями, а всевозможными просьбами по самым разным поводам (кого-то принять, устроить, что-то разрешить и т.д.). Сибирский «старец» сумел наладить настоящий конвейер прошений и записок во все значимые ведомства. Разумеется, это требовало демонстрации продуктивных коммуникативных ресурсов, опиравшихся на благосклонность к нему императорской четы.

Надо заметить, Распутин виртуозно использовал любую возможность для демонстрации собственного влияния, а главное ‒ для распространения слухов об этом. Между делом он мог сообщить, что ему высочайше велено поразмыслить, как быть с Государственной думой. Или в присутствии посторонних заявить, что сейчас он вызвал великую княжну Ольгу ‒ дочь Николая II (потом, правда, выяснялось, что на самом деле приезжала какая-то непонятная дама).

Интересовавшимся его здоровьем после покушения в июне 1914 года, Распутин отвечал, что рана зажила, и не забывал добавить: если бы не этот досадный инцидент, то он «оттянул бы эту войну еще на год». При посещении (с очередной просьбой) киевского губернатора «старец» невзначай указал на свой пояс: «А поясок-то сама матушка-царица вышивала собственными своими ручками», ‒ тем самым повергнув чиновника в смятение. При входе в его квартиру на Гороховой на видном месте лежала книга с открытой страницей, где красовались телефоны обер-прокурора Синода и других высокопоставленных особ. Короче говоря, весь образ жизни Распутина подчинен определенной цели: извлечь максимум выгоды из своего положения. Кстати, у себя на родине, в Тобольской губернии (еще до того, как он укрепился в Петербурге), Распутин занимался примерно тем же самым: по свидетельству местного губернатора, он постоянно ходил по чиновникам, что-то клянчил, направлял в столицу всевозможные прошения, по которым губернской администрации приходилось отписываться.

Активность Распутина, козырявшего своей близостью к императорской семье и связями в высшем свете, не могла не привлекать всеобщего внимания. Естественно, появление такого персонажа было замечено и оппозиционно настроенной публикой. Его неутомимая деятельность давала отменный повод задуматься о том, каким образом в верхах решаются дела государственной важности. Поэтому когда осенью 1915 года в отношениях власти и оппозиции наступил кризис, последняя прекрасно понимала, какое орудие ей следует взять на вооружение. В результате слава сибирского «праведника» достигает апогея. Одновременно резко усилились разговоры о влиянии темных сил, распространялись грязные сплетни о царской семье. Со «старцем» начали связывать все ключевые назначения той поры; в так называемой министерской чехарде 1915‒1916 годов видели доказательство влияния «друга» императорской семьи. Общество считало, что распутинские каракули имеют силу наравне с высочайшими рескриптами. Распутин ‒ могильщик династии. Это мнение, ставшее затем хрестоматийным, завладело умами современников тех драматических событий (а впоследствии и будущих историков).

Вместе с тем мировоззрение «старца» было абсолютно свободно от политических пристрастий. Он не благоволил не только либеральным деятелям, но и правым организациям. В частности, оставался равнодушным к лидерам монархистов, просившим поддержать то или иное начинание, и те ненавидели его не меньше либералов. Один из полицейских чинов, «опекавший» Распутина, отмечал: «Его политические взгляды, насколько он их вообще имел, были достаточно простыми… Тонкости так называемой высокой политики были далеки от круга его интересов, и он совершенно не мог понять, к чему в конечном счете стремятся различные партии, группировки в Думе, о чем спорят газеты». Иными словами, он проявлял свои симпатии или антипатии, руководствуясь не идейными соображениями, а личностно-бытовыми предпочтениями.

Начальник департамента полиции А.Т. Васильев свидетельствует: «Распутин не лез в первые ряды политической арены, его вытолкнули туда другие люди, стремящиеся потрясти основание российского трона и империи… они распускали самые нелепые слухи, которые создавали впечатление, что только при посредничестве сибирского мужика можно достичь высокого положения и влияния». Аналогичную мысль излагает и флигель-адъютант царя А.А. Мордвинов: «Я не мог себе представить, чтобы образованный, глубоко культурный, исторически начитанный человек… каким, без всяких сомнений, являлся Государь, смог попасть под влияние и оказаться руководимым, не в частной жизни толь-ко, а в государственном управлении, каким-то безграмотным мужиком». Весьма любопытно и такое замечание Мордвинова: если ни один государственный деятель разных лет не мог утверждать о своем исключительном влиянии на Николая II, то что же тогда говорить о Распутине?! Вопреки очевидной ценности этих свидетельств, они долгие годы не воспринимались всерьез.

Прежде всего обращает на себя внимание следующее обстоятельство: люди, активно распространявшие версию о могуществе темных сил, никак не могли опираться на реальные факты, полученные, что называется, из первых рук. Хорошо известно, что Николай II и его домочадцы вели довольно замкнутый образ жизни; даже с семьями императорской фамилии они общались нечасто, избегая столь обычных в то время развлечений и балов. Дворцовый комендант В.Н. Воейков отмечал: все те, кто со знанием дела обсуждали распутинскую тему, не знали и не могли знать подноготной царской семьи, но рассказы об этом принимались за чистую монету. Распутин действительно стал частью жизни семьи царя. Как известно, этому способствовало его благотворное воздействие на наследника, страдавшего тяжелой болезнью, а также расположенность монарха и его супруги к представителям народа. Николай II говорил о Распутине: «Это только простой русский человек, очень религиозный и верующий. Императрице он нравится своей народной искренностью… она верит в его преданность и в силу его молитв за нашу семью и Алексея… но ведь это наше совершенно частное дело… удивительно, как люди любят вмешиваться во все то, что их совсем не касается. Кому он может мешать?!»

В самом деле, по свидетельствам очевидцев, поведение Распутина в Царском селе было безупречным и не давало никаких поводов сомневаться в его нравственной чистоте. Скорее всего, «старец» не решался выйти за установившиеся рамки общения с семьей Николая II. Другое дело, что возвратившись в столицу после очередного визита ко двору, он разыгрывал уже совсем иную роль – высочайшего советчика по ключевым вопросам государственной жизни, а главное, кадровой политики. Иногда сквозь маску «вершителя судеб» у него прорывалось сожаление о своем ничтожном влиянии. Полицейский чиновник П.Г. Курлов, встречавшийся с Распутиным у врача Бадмаева, вспоминал: «Я никогда не забуду характерного выражения, которое сорвалось с уст Распутина: “иногда приходится царя и царицу упрашивать целый год, пока допросишься у них чего-нибудь”». Кстати, во время войны он долго не мог добиться разрешения на то, чтобы устроить собственного сына-новобранца Дмитрия в место побезопаснее. В конце концов, распутинского отпрыска определили в санитарный поезд императрицы, доставлявший раненых в госпитали. К успешным кадровым делам, которые действительно лоббировал «старец», можно отнести лишь назначение Тобольским губернатором Н.А. Ордовского-Танаевского. Распутин хлопотал об этом чиновнике Пермской казенной палаты, у которого часто останавливался проездом в Тобольск, мотивируя просьбу требованием безопасности собственной персоны во время пребывания на родине (ведь именно там произошло покушение на его жизнь в 1914 году). В этом случае ему пошли навстречу.

Что же касается влияния Александры Федоровны на супруга, то и оно, по-видимому, сильно преувеличено. Один из лидеров оппозиции, председатель Государственной думы М.В. Родзянко, уверял, что после отъезда Николая II в ставку всеми делами начала распоряжаться императрица, превратившаяся в своего рода регентшу. Однако люди приближенные высказывали большие сомнения относительно данного мнения. Например, министр финансов П.Л. Барк утверждал, что государь «очень редко следовал советам государыни, которые она ему давала в своих письмах в ставку». О том же говорил и осведомленный дворцовый комендант В.Н. Воейков. В конце концов, показателен и эпизод с назначением на должность товарища обер-прокурора Синода князя Н.Д. Жевахова, являвшегося креатурой царицы: она в течение целого года упрашивала супруга произвести это назначение. Так что на контроль над императором это не очень похоже. А о влиянии Распутина красноречиво говорит еще и такой факт: подсчитано, что в течение войны императрица в своих письмах мужу упомянула имя «старца» 228 раз, тогда как он – всего лишь 8.

Подведем итоги. Мы имеем дело не с действительной личностью Распутина, а с продуктом либерального пиар-проекта, призванного сокрушить императорскую власть. Никаким вершителем судеб России «старец», конечно, не мог быть вследствие своего очевидного интеллектуального состояния. В то же время Распутин был устроителем судьбы – только не России, а своей собственной, причем в том формате как он это осознавал. Поэтому восторженная мифологизация его личности, безусловно, не лишенной природного таланта, вряд ли допустима. Если бы его природные данные хоть в небольшой степени руководствовались интеллектом (который напрочь отсутствовал), то он понимал, что завязавшиеся отношения с императорской четой – это очень ответственное дело. К этому нельзя относиться как к контактам с тобольским чиновничеством, выжимая из них чего удастся. Увы, Распутин так и не смог осознать, что стиль его поведения, соприкоснувшись с жизнью семьи Николая II, имеет пагубное значение, давая шансы врагам России, в любви к которой он так любил клясться.

 

https://vk.com/id410903514

http://www.russiapost.su/archives/112172

    


25.04.2017 Что зашифровал Леонид Леонов в «Русском лесе»? 

 

Хочется напомнить о человеке, чей интеллектуальный вклад в понимание путей и судеб нашего отечества, поистине неоценим. О маститом советском прозаике Леониде Леонове (1899-1994) сегодня говорят нечасто.

Между тем, не будет преувеличением сказать, что его творчество по глубине размышлений о России соизмеримого с наследием Достоевского. Нашими современниками Дмитрием Быковым и Захаром Прилепиным справедливо замечено: в ХХ веке Леонов понял больше остальных и сумел, пусть полунамеками, это высказать; мы к его свидетельству подбираемся только сейчас.

Действительно, леоновские произведения – это, по сути, зашифрованные тексты, над пониманием которых придется немало потрудиться. Сегодня мы попытаемся разобраться с одним из таких шифров. Вслед за Достоевским Леонов продолжил осмысление России сквозь религиозную «оптику» – никонианское православие/русское староверие. Этому контексту он специально посвятил крупную работу «Русский лес» (1950), о чем немногие даже догадываются. Распространено мнение, что эта книга посвящена экологической проблеме и не более того. Как известно, этот роман о взаимоотношениях двух главных героев – Александра Грацианского и Ивана Вихрова – ученых, всю свою сознательную жизнь занимавшихся проблемами леса, лесной промышленности. Но вот религиозный подтекст, который накладывает неизгладимый отпечаток на их судьбы, определяющий сюжет, совершенно упускается из виду: между тем, именно здесь ключ к пониманию идеи романа. С Грацианским в этом смысле дело обстоит ясно – сын профессора Санкт-Петербургской духовной академии (фамилия говорит сама за себя). С Вихровым – все сложнее. На поверхности то, что он с Урала, из простонародья. Однако, внимательное прочтение текста обнаруживает его очевидное раскольничье происхождение. Родом он из уральского раскольничьего села Шиханов Ям, получившего после революции статус города. Предки и родня Вихрова – все из этих мест. К примеру, его старшая сестра (по отцу) Таисия после революции, когда он уже стал профессором, проживала с ним в Москве, помогая по хозяйству, ходила «в темном, по-раскольничьи распущенном на плечи платке, как еще недавно повязывались все пожилые крестьянки на Енге».

Особенно символична фигура его отца – Матвея Вихрова. Он оказался в эпицентре конфликта местных крестьян с помещиком, желавшим захватить лесные угодья, которые издавна находились в общем пользовании. Дело усугублялось тем, что здесь располагалась молельня, основанная когда-то беглым раскольником Федосом. Крестьянам были дороги эти места (понятно, кем они являлись в конфессиональном отношении), и они не желали терять доступ в этот лес, а значит и к молельне. Поэтому Матвея Вихрова снарядили в Петербург с ходатайством и напутствием, « что-де от бога всему обществу лес даден и грешно отдавать его в одни руки, которые и топора-то не держали отродясь». Но подобная аргументация в столице никого не вдохновила. Матвей около месяца безуспешно пытался вручить прошение какому-то влиятельному чиновнику. В конце концов, он сумел поймать его на выходе из театра, но тот в грубой форме отказался его выслушать. Возмущенный Матвей, недолго думая с ожесточением ударил его так, что тот скончался на месте. Итогом стала каторга, откуда он через три года сбежал. Его пытались задержать, ранили от чего он и скончался. Хоронили его всей деревней: впереди нес икону с изображением ветхого старца с двуперстным сложением сын Иван Вихров.

Вот такой background героев «Русского леса»: сын беглого каторжника-раскольника, осужденного за лесное заступничество и сын почтенного никонианского профессора. Но дело даже не в том, что революция многое переменила в их жизни, главное – отношение к тому русскому лесу, который они избрали объектом для своих научных изысканий. Леонов определенно подчеркивает, что социально-экономического перемены (т.е. революция) не сильно повлияли на восприятие русского леса, господствовавшее в их душах. Вот как Леонов изображает Грацианского: все в этом человеке придавало ему «образцово-показательную внешность стойкого борца за нечто в высшей степени благородное…». Он напоминал православного миссионера или даже пророка древности, если бы не быстрая беготня зрачков, «мало подходящая для проповедника не только слова божьего, но и менее возвышенных истин». Вихров же его полная противоположность: неторопливый, лишенный обыденной суетливости. Эти качества явились следствием, сложившейся привычки «проверять свою деятельность, прежде всего, приблизительной прикидкой, как его усилия отразятся на благополучии грядущих поколений». Любопытная деталь: для Ивана главным являлось не столько сознание родства, сколько внутренняя духовная созвучность. И люди верили в святость его дела, потому что не гнался, как другие, ни за быстрой славой, ни за личной корыстью.

Такими разными чертами наделяет Леонов двух представителей России: никонианской и староверческой. По тексту явственно ощущается, что речь идет не просто о конкретных действующих лицах романа, а перед нами характеристика двух ветвей русского православия. Подчеркивая их различие (по сюжету между Грацианским и Вихровым), Леонов с трудом усматривает возможность взаимодействия между ними. Однако при этом многозначительно указывает, что их «практическая деятельность протекала в тесном – не то чтобы соревновании, но и в крайне обостренном, временами даже бурном, соприкосновении при полном несовпадении их научных воззрений. В этой знаменитой полемике Вихров занимал пассивную позицию, не имея склонности ввязываться в публичный поединок с сильнейшим противником, но было бы преждевременным считать вихровское поведение признаком слабости …или же добровольным признанием собственных ошибок». Действительно, трудно не согласиться с глубокой содержательной насыщенностью леоновского текста, что требует крайне внимательного и вдумчивого обращения с ним. В смысле такого прочтения явно символическое значение приобретает и образ матери Грацианского: «черненькое, надменное, на редкость малоразговорчивое существо, перламутровой лорнеткой прикрывавшее чуть приметную косинку».

Страницы романа заполнены спорами двух ученых о будущем отрасли. Но автор дает понять: за этими дискуссиями просматриваются не что иное, как судьбы русского народа. В личности Грацианского сквозит потребительское отношение к лесу, а значит и к стране. Красноречивы и изредка озвучиваемые им суждения: «А в конце концов черт с ним, с лесом…здоровье дороже полена!…лес надо рассматривать как повод, который помог тебе проявить свою личность». Не смотря на подобные откровения, сестра Вихрова Таисия смиренно считала, что научный оппонент ее брата, если и любит Россию, то «только без радостного озарения, без молчаливой готовности проститься с жизнью ради нее…». В советские годы Грацианского раздражает частое соприкосновение с людьми, вышедшими из низов, с их жизнью, «потому что рядом с ней резче проступала его социальная и нравственная неполноценность». Правду же другой жизни олицетворяет Иван Вихров: она у него ассоциируется не с классовой борьбой, а с понятием моральной чистоты. По его искреннему убеждению, «революция была сражением не только за справедливое распределение благ, а, пожалуй, в первую очередь, за человеческую чистоту. Только при этом условии, полагал он, и мог существовать дальше род человеческий».

Примечательно и другое: именно Вихров способен общаться с лесным духом «Калиной», с которым познакомился еще в детстве. Представить Грацианского собеседником «Калины» затруднительно: ему это попросту недоступно. Так вот этот лесной (народный) дух со знанием дела наставляет, что такое есть нечистая сила. В его описании она, как правило, отличается «чрезмерным благообразием, квартирует в нарядных хоромах», а распознать ее можно «по тягостям, причиняемым простым людям». На вопрос подростка Ивана, «где ее поведать», «Калина» отвечал – налюбуешься еще!». Под нечистой силой народный дух подразумевал богатых собственников: на страницах романа они даны в об- разе барина и купца. Их отношение к русскому лесу выражено предельно красноречивой фразой: «Чего же его жалеть, лес-то, все одно чужой он, – думаете и без меня не раскрадут ее, Рассею-то?».

Связку Грацианского и Вихрова сюжетно подкрепляют еще два персонажа, которые пребывали вместе с ними в стенах лесного института. Их присутствие на страницах книги также далеко неслучайно. Один тянется к Грацианскому, в студенческие годы даже именует его наставником. Это некто Чредилов, происходивший, как и его кумир, из духовного сословия. Выбор профессии у этого сына костромского дьячка произошел каким-то нелепым образом. Выехав на учебу в Петербург, он по дороге сильно напился и с вокзала его по ошибке доставили в лесной институт, откуда тот не стал забирать документы, усматривая в произошедшем указующий перст провидения. Это случайное попадание в лесную отрасль (т. е к народу) на самом деле во многом закономерно, поскольку Чредилов ее искренне недолюбливает. Спустя годы он признается Вихрову: «казни меня, но …пойми, Иван, не лежит у меня сердце к лесу». Другой сокурсник главных героев Крайнов, наоборот, близок уже к Вихрову. Однако, поработать в лесном хозяйстве ему не довелось: с головой захватила революционная деятельность, а после революции – партийная работа, назначение заграницу послом. Тем не менее, Вихров всегда ощущал с ним духовную близость, и хотя переписки не завязалось, он часто мысленно привлекал своего друга в собеседники. Приведем один отрывок из воображаемого разговора, имеющий глубокий смысл. Крайнов убеждал, что ради будущего нужно четко выбрать путь, нащупать базу, копать до твердого грунта: иначе лес рухнет на тебя же. На это Вихров отвечал – да, так, «но что станет с моим лесом, пока мы все доберемся туда через большую Лену?».

Согласитесь, что эти опасения, изложенные на страницах романа, весьма символичны. Равно как и окончание «Русского леса», в котором изображено банкротство сына профессора академии РПЦ. Из-за страха огласки грехов молодости (связи с царской охранкой) и более поздних карьерных интриг он покончил собой, утопившись в проруби. «Простонародный способ самоубийства не очень вяжется с его балованной натурой» – заметил по этому поводу Вихров, добавив, а может тот завертел интригу уже со своим уходом из жизни…

 

https://vk.com/id410903514

 

Ключ «Пирамиды» Леонова 

 

В творчестве Леонида Леонова большое место занимает проблема конфессиональной разобщенности. Разумеется, его не интересует внешняя сторона дела: обрядовые нюансы, догматические тонкости и т.д. Он пытается на ментальных глубинах нащупать способы излечения национального недуга. Поиски Леонова воплотились в написании грандиозного романа «Пирамида».

Выделим сюжетную линию, связанную с одним из руководителей большевистской партии Тимофеем Скудновым и священником Матвеем Лоскутовым, главным героем романа, чьи взаимоотношения также определяются смысловой проекцией: староверие – никонианство. Скуднов «был русый и огромный детина, чистокровной северной породы». Сплавщик леса, он в кожаной комиссарской куртке прошел Гражданскую войну, заработал «репутацию всенародного человека». Но одна черта в его описании, как правило, упускается из виду – «кондовое староверческое происхождение».

Леонов не скрывает симпатии к Скуднову, обладавшему «общеизвестной радушной простотой». Жизнь этого человека, достигшего большевистского Олимпа, как и ранее, отличали бытовая непритязательность и равнодушие к роскоши; он проживал в скромном переулке, в обыкновенном жилом доме, только потолки в квартире были повыше. А его выступления больше напоминали «исповедание веры и преданности». Можно сказать, что именно личность Скуднова олицетворяет дух раскола, который наглядно продемонстрировал «бессилие меча и кнута против избранной правды духовной». В общем, проводя староверческую линию (т.е. описывая Скуднова), Леонов вполне верен себе. 

Однако в том, что касается противоположной стороны – официального православия – то в «Пирамиде» появляются серьезные новации. Они связаны с образом священника Матвея Лоскутова. Этот поистине необычный персонаж совсем не напоминает попа или иерарха никонианской церкви – неизменных объектов иронии и сарказма для Леонова. 

Пожалуй, он впервые благоволит священнической особе – и, как мы увидим, неслучайно. У отца Матвея подлинно народное происхождение, что называется, из низов; он начинает трудиться с двенадцати лет. Его мужицкий облик, его вятскую речь, сохранившиеся на всю жизнь, дополняли крупные и тяжелые, «в порезах и поколах чернорабочие руки, а пуще всего вопиющая житейская неумелость». Вся известная его биография «полностью исключала в качестве движущих побуждений какую-либо корысть, равно как и бытовавшую у иных псевдосвятых тщеславную гордыню – самому просиять в сонме праведников». 

Итак, в «Пирамиде» отмечено нечто общее, то, что объединяет служителя РПЦ и людей, вышедших из староверия (в «Русском лесе» на это нет и намека). Чем больше мы узнаем об отце Матвее, тем лучше понимаем леоновский замысел. Принципиальная черта Лоскутова (помимо простого происхождения) – его отроческое увлечение староверческими книжками, начитавшись которых он «возымел жгучее влеченье к странничеству по святым обителям…». 

Болезненный склад помешал ему осуществить задуманное, и он оказался в лоне РПЦ, в своем родном Вятском крае. Интересно, что после перевода из Вятки в Первопрестольную отец Матвей оказывается не в каком-нибудь из известных приходов, а в древнем храме Старо-Федосеевского кладбища, основанного при Екатерине II. Это глубоко символично, так как в действительности такого никонианского прихода никогда не существовало. 

Московское Преображенское кладбище, организованное староверами федосеевского согласия при той же Екатерине, стало центром русской беспоповщины, и там в принципе не могло быть никаких священнических особ. Получается, служение отца Матвея происходит в вымышленном приходе, основанном староверами-беспоповцами. 

Одна из сюжетных завязок «Пирамиды» – знакомство Скуднова с отцом Матвеем. На исходе Гражданской войны Скуднов устанавливал новую власть в Вятском крае и прибыл взрывать очередную церковь. Служивший в ней отец Матвей с криком буквально повис на его руке, не давая рвануть заминированный храм (после взрыва стены были сильно повреждены, но выстояли). 

Скуднов решил выяснить, кто этот странный человек, и посетил отца Матвея дома: «Еще с порога, держась за притолку, посетитель взглянул на хозяина с особой пристальностью; переглядка, из глаз в глаза, послужила парольным согласием для предстоящего общения». Оба, сразу ощутив общее простонародное происхождение, расположились друг к другу; появилась бутылка первача, без чего не обходились на Руси встречи с рассуждениями о самом главном. 

На этот раз встреча двух ветвей православия прошла тихо: разошлись на рассвете без сговора и даже без рукопожатья. И хотя многое осталось непроизнесенным, стало ясно, что между ними есть еще одна общая черта – искренняя вера в то, что они делают: «оба они, священник и комиссар, одинаково ощущали роднившую их, саднящую боль, порожденную исторической трещиной на национальном монолите…». 

Для Леонова преодоление конфессионального разлома не зависит от благих пожеланий, в коих никогда не ощущалось недостатка; оно возможно, только если главным становится «дело» для народа, а не «дела» – за счет народа. Именно это роднит отца Матвея со Скудновым и отдаляет их обоих от иерархов РПЦ. В самом деле, что общего у этих леоновских героев с благообразным попом, который, обозревая пышную похоронную процессию одного богатея, восхищенно бормотал: «красота-то какая, Господи, и сколько же денег сюда вложено». 

Чтобы церковь отвечала своему высокому предназначению, ей необходимо испробовать народного лекарства, приготовленного по староверческому рецепту, и тогда все негодное, испорченное отпрянет от нее: и карьерные архиереи, и православные бизнесмены, которые видят в проходимцах в рясах партнеров по «утряске» со Всевышним некоторых нюансов разграбления нашей земли.

 

https://vk.com/id410903514?w=wall410903514_1921%2Fall

 


22.04.2017 Как немцы изучали, что русскому хорошо 

 

С конца ХVII столетия, после проведения церковной реформы, инициированной царем Алексеем Михайловичем, пути значительной части русского народа и высших слоев общества начали расходиться. Правление Петра I уже окончательно фиксировало разобщенность государства и рядовых подданных.

Эта разобщенность носила глубинный характер, так как основывалась на различных религиозных воззрениях. Церковное православие как ось, вокруг которой строилась русская государственность и жизнь народа, не смогло выдержать надлома. Русские люди, не отягощенные в отличие от верхов имперскими амбициями и проживавшие в Центральной части страны, на Севере, в Поволжье и на Урале оставались приверженцами старой веры, отвергая изменения религиозного обихода по греческо-антиохийским образцам.

Главная причина отторжения заключалась в том, что эти новшества расценивались как ущемление старины, попадающей под чуждую религиозную унификацию. Напомним, репутация греков в ХVI – начале ХVII веков находилась на крайне низком уровне. Константинопольская Вселенская церковь превратилась в «поле» противоборства иезуитов и протестантов за влияние, велась едва прикрытая торговля патриаршим престолом. Не удивительно, что догматический авторитет этого религиозного центра был основательно подорван. Тем более, что навязанная русскому народу церковная реформа, сопровождалась нашествием священнослужителей с чуждой Украины – выпускников местных духовных учебных заведений. Они энергично взялись наставлять «темных русских» в новой вере, заполучив на долгие десятилетия монополию на епископские кафедры РПЦ.

В результате, высший свет, ориентированный на европейские образцы, перестал интересоваться жизнью русского народа. Со времени разгрома легальной старообрядческой оппозиции (боярыня Морозова, князь Хованский) образованные слои в принципе перестали обращать на старообрядцев внимание. Старообрядчество – подлинно русская вера – оценивалось не иначе, как проклятое наследие татарщины. О раскольниках вынуждены были вспоминать, прежде всего, в связи с ростом их численности. Однако это не стимулировало сколько-нибудь серьезного изучения этого явления. Достаточно сказать, что почти за полтора столетия существования раскола в стране не вышло и сотни посвященных ему книг и статей. Причем среди этих изданий преобладали богословские сочинения полемического характера многочисленные «Доказательства», «Беседы», «Обличения» и т.д. Церковные деятели обращались к старообрядчеству лишь по долгу службы. Первым попытался дать обозрение различных раскольничьих течений и согласий Дмитрий Ростовский, который в своем «Розыске» насчитал их 29. Затем, в девяностых годах XVIII века, дело продолжил православный протоиерей А.И. Журавлев. По поручению князя Г.Р. Потемкина он составил первую осмысленную классификацию староверия и распределил известные толки на поповские и беспоповские. Такие усилия представителей господствующей церкви формировали отечественную миссионерскую школу.

Однако с научной точки зрения изучение народных низов впервые предпринял необычный персонаж – прусский барон Август фон Гакстгаузен (1792-1866 годы), приобретший известность в европейских научных кругах. Получив образование в Геттингенском университете, он посвятил себя исследованиями немецкой народной жизни, истории, фольклора; в 1830-1837 годы объехал все уголки Пруссии. В качестве ученого его пригласила в Петербург великая княгиня Елена Павловна (урожденная принцесса Вюртембергская, супруга Михаила Павловича – младшего брата Николая I). Она же устроила Гакстгаузену аудиенцию у императора. Для барона целью приезда в Россию явилось изучение русского крестьянства. Его поездки по стране, включая Закавказье, состоялись в 1843-1844 годах. После знакомства с российскими реалиями, он признавал Россию европейской державой. Однако полагал, что ей не стоит слепо брать пример с Европы, а следует ориентироваться на собственный путь с учетом существующего своеобразия. Свои наблюдения он изложил в труде, вышедшем под названием «Исследование внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России». Научным консультантом немца стал известный В.И. Даль, заведовавший в те годы канцелярией МВД. Именно он, направляя интересы Гакстгаузена, ввел его в мир русского фольклора, верований, быта и т.д. Непосредственный начальник В.И. Даля министр внутренних дел Л.А. Перовский выражал свое восхищение работой барона, которую он собирался изучить страницу за страницей: министра поразило обилие нового материала, собранного автором в ходе непродолжительного пребывания в стране. Краеугольной стала мысль о существовании глубокого разрыва между народом и дворянством. Общественные механизмы формирования нового служивого класса привели к тому, что дворянство оторвалось от населения в отношении образования, мировоззрения, обычаев и т.д. Однако прусский ученый увидел и серьезные изменения в социальном ландшафте России. Они были связаны с тем влиянием, которое приобретали купцы разного калибра – выходцы из низов. Как установил Гакстгаузен, после 1812 года дворянство постепенно удаляется в свои деревни, а на передовые позиции выходят торговцы и промышленники. Правда, развитого буржуазного сословия автор не обнаружил, но выражал уверенность, что из купцов и фабрикантов оно со временем сформируется.

Наибольший интерес представляют те страницы книги, где Гакстгаузен освещает непосредственную жизнь простых людей, и прежде всего крестьянства. Собственно изучение сельской экономики составляло основной его научный интерес. В ходе посещения целого ряда губерний Гакстгаузен фокусирует внимание на общине как организационной форме народного бытия. Автор не устает восхищаться общиной, идеализируя ее патриархальность. Здесь он во многом перекликался со славянофилами, которые именно с развитием общинного духа связывали перспективы страны. Они тесно взаимодействовали с бароном во время его пребывания в Москве, помогая знакомиться с российской действительностью. Несмотря на то, что немецкий ученый путешествовал по России с целью изысканий по усовершенствованию сельского хозяйства, его подлинно новаторская роль проявилась в освещении религиозных вопросов. Русский народ, по его мнению, не имеет никаких политических идей, зато по-настоящему проникнут христианской верой. Всматриваясь в религиозное лицо страны, Гакстгаузен нашел, что оно не выглядит монолитным, как уверяли в высоких кабинетах Петербурга. И впервые открыто и в полный голос заговорил о таком явлении, как русский раскол. В главе XIII («Нижний Новгород») рассказано о сектах (включая и протестантские), с которыми автору пришлось столкнуться в ходе поездки по губерниям. Он распределил секты по трем группам: 1) появившиеся до Никона и происходившие, по его мнению, от гностиков; 2) раскольничьи толки XVII века, возникшие вследствие церковной реформы, и 3) секты, сформировавшиеся в правление Петра I под влиянием западных религиозных веяний (молокане, духоборцы). Причем ни православное духовенство, ни чиновники не стремились обсуждать с бароном подобные вопросы, так как были слабо осведомлены в них. Один из современников подчеркивал: «Надобно удивляться тому любопытству, с каким Гакстгаузен вызнает наших раскольников, и тому, можно сказать, счастью, которое благоприятствовало ему проникать туда, куда и русскому не всегда удается заглянуть». Добавим, что это тем более удивительно, поскольку прусский барон не владел русским языком и в поездке пользовался услугами переводчика – чиновника Министерства государственных имуществ.

Интересно сообщение Гакстгаузена о давней московской традиции — собираться на площадях Кремля для религиозных споров. Здесь сходилось множество народа: сторонники РПЦ и приверженцы староверия различных оттенков; между ними и шли разговоры о вере. Когда читаешь эти строки, не покидает ощущение, что мы имеем дело со своего рода двумя реальными партиями, которые были сформированы самой жизнью, а не по велению свыше, и религиозные формы которых оказались для русского народа более востребованными, чем европейские политические принципы. И если государственно-православная партия была известна достаточно хорошо, то этого нельзя сказать о ее оппонентах, а между тем, замечал Гакстгаузен, «кто хочет изучать характерные черты великороссов, тот должен изучать их у старообрядцев». Он квалифицировал старообрядчество как движение, сформированное внутренними силами народа. Религиозный дух этого народного движения произвел на него гораздо более сильное впечатление, чем безжизненная мощь и великолепие официальной Русской Православной Церкви. «Староверы, – заключал он, – имеют большое нравственное влияние на Россию». Однако официально государство игнорировало существование раскола, придерживаясь политики его формального отторжения. Между тем многочисленные согласия и толки, постоянно пополняясь из низших слоев населения, в свою очередь, отвергали культуру высших классов, считая ее антинародной и если не предательской, то по меньшей мере чуждой России. Более того, в неприятии государства и господствующей церкви начинают зримо просматриваться социалистические и коммунистические наклонности русского народа. По убеждению немецкого ученого, необходимо серьезно взглянуть на раскол именно с этих позиций, поскольку Россия еще плохо представляет, какие опасности и неожиданности грозят ей с этой стороны. Гакстгаузен задается вопросами: как эти массы, выросшие на иных жизненных устоях, могут повлиять на жизнь России в целом, насколько сильно может быть это влияние и к чему оно может привести?

В дальнейшем оценки раскола у Гакстгаузена становятся все более тревожнее. В одной из его записок 1856 года к великой княгине Елене Павловне рассуждения о политическом значении староверия сопровождаются предупреждением, что ситуация в России приблизилась к опасной черте. Выступая за прекращение гонений на раскол, он предлагал меры по его легализации через признание раскольничьих браков, староверческих священников и т.д. Эти юридические действия Гакстгаузен рассматривал как «последний шаг, как экстремальную границу, находящуюся перед государством, по ту сторону которой уже революция». Главная цель предлагаемого им полного признания староверия состояла в том, чтобы раскольники наконец-то ощутили себя частью единого народа. В пример он ставил Пруссию, где протестантское правительство законодательными мерами урегулировало отношения с различными сектами. И в России, по убеждению ученого, следовало бы поступить аналогичным образом, т.е. уравнять раскольников и православных в гражданских и религиозных правах. Решение этой задачи требовало уточнить и религиозный статус императора: «Мне кажется, настал момент, когда русский монарх более, чем когда-либо, должен сделать акцент на юридическом выражении того, что он не глава, а только покровитель русской церкви, и он, прежде всего, монарх Империи, который должен… защищать религиозные интересы».

 

https://vk.com/id410903514

https://www.russiapost.su/archives/111538

  


21.04.2017 Старообрядческая церковь — это главная церковь, она идет из народных глубин

 

 Президент РФ Владимир Путин 16 марта 2017 года встретился с предстоятелем Русской Православной старообрядческой Церкви митрополитом московским и всея Руси Корнилием (Титовым).

В ходе встречи обсуждались вопросы бытия и развития современного старообрядчества и Русской Православной старообрядческой Церкви в частности. Митрополит Корнилий поблагодарил главу государства «за внимание к нуждам Церкви» и содействие в проведении международной конференции представителей мирового старообрядчества.

Доктор исторических наук, профессор МПГУ Александр Пыжиков в беседе с Накануне.RU напоминает, что и сам Владимир Путин «старообрядческого» происхождения.

Чем было старообрядчество для России и почему оно не едино с РПЦ сейчас?

Александр Пыжиков: Старообрядческая — это коренная церковь, которая идет «изнутри», из народных глубин, собственно, она и есть главная церковь России. РПЦ — побочная ветвь православия — я имею в виду никонианство, как его в простонародье называют. Эта ветвь была сконструирована малороссийскими выходцами католической закваски. Их десант высадился в царствие Алексея Михайловича Романова, и они взяли в свои руки всю церковную политику. При них она подразумевала уничтожение коренной церкви, избавление от «варваров», с их точки зрения «неполноценных», и насаждение униатских моделей, на которых они были воспитаны. То есть изначально это адаптированное униатство — механизм для продвижения католицизма. И элита начала жить по этим церковным образцам.

С.Д. Милорадович. «Суд над патриархом Никоном». 1885 год

А что это означало?

Означало это то, что государственный пост — какой угодно — могли занимать только те, кто исповедуют никонианство. Собственно, так элита и была создана по никонианскому покрою. В этом и был закон, не принятый основной массой населения, привнесенный кучкой «оккупантов». По сути, они сделали то, что не смогли сделать две Отечественные войны. И примечательно, что все же любой колониальный режим держит дистанцию по отношению к «туземцам», а здесь «ноу-хау» украино-польской элиты заключалось в том, что эту дистанцию просто уничтожили — не «мы сюда приехали», а «мы и есть коренные, мы олицетворяем исторический и духовный путь России». А Россия, с их точки зрения, началась с Киева. Это не просто идеологическая диверсия — этому слов не подобрать. И наше население является жертвой этой диверсии, которую провели настолько искусно, что мы даже не понимаем, что мы жертвы. Это высший пилотаж. У нас население со стертой памятью.

Чем это чревато?

Если население страны лишено памяти и не понимает, кто оно и откуда, то с такой страной ничего хорошего произойти не может. Не будет никакого прогресса, улучшения жизни — это все невозможно, потому что на стране как будто лежит проклятье. Нужно осознать то состояние, в котором мы находимся, и только тогда мы снимем с себя это проклятье, тогда можно надеяться, что улучшения будут.

Патриарх Никон предлагает новые богослужебные книги. Начало раскола 1654 г. Художник А.Д. Кившенко, 1880 г.

Исторически чем была никонианская церковь?

Никонианское государство, никонианская церковь — это колониальный режим фактически для всех народов, которые проживают в России. И так было до 1917 г. — когда случилось освобождение от этого режима. Но, к сожалению, этот режим не был выкорчеван окончательно, как произошло в Китае, где маньчжурская династия не может восстановиться уже никогда, там точка поставлена. Здесь же страницу не перевернули, точку не поставили. Украинизированная публика всегда лезет во власть, особенно со времен Брежнева, когда произошла украинизация партийной советской верхушки. И это закончилось катастрофой — распадом СССР.

В Китае поступили еще жестче с династией?

В Китае этих маньчжуров никто не убивал, надо сказать, там вопрос решили по-другому. Просто сформировали для них четкие рамки — вследствие того, что эти маньчжуры 300 лет грабили и убивали всех предков китайских народов, то к ним сформировано определенное отношение.

Ни один маньчжур не может занимать никакой государственной должности. Вообще. Это даже не обсуждается. Представители маньчжурской династии, а она там большая, не могут публично поднять голову. Они могут посещать Китай, если там не живут, но исключительно в частном порядке, а не как у нас, когда встречают Романовых публично хлебом-солью. Так Китай перевернул эту страницу. А у нас что творится? Некоторые украинизированные депутаты Госдумы ходят с иконами Николая II.

Династия Романовых

И что же можно сделать сейчас на государственном уровне?

Мы должны дать четкую оценку и церковному этапу, и романовской династии, которая правила 300 лет. Могут сказать, что я призываю поставить под сомнение существование РПЦ сейчас — да ни в коем случае! Никонианская церковь имеет полное право на существование в России, и никаких вопросов здесь быть не может. Только существование ее должно быть ограничено исторической территорией, где ее корни были сильны — а это Украина, там ее позиции стопроцентны. А если Россия — то это черноземные районы, которые прилегают к тем краям. Когда Сталин восстановил церковь, то 13 тыс. приходов образовалось в СССР в 1947 г. — нужно посмотреть на их географию, и все станет понятно: около 9 тыс. — на Украине, около 500 — в Молдавии и Белоруссии. Итого примерно 10 тыс., а из 3 тыс., которые приходились на другие республики, — 1,5 тыс. располагались в южных регионах и прилегающих к Украине областях, и на всю оставшуюся территорию было только 1,5 тыс. приходов. Вот это реальная конфессиональная карта нашей страны, ее и надо придерживаться.

Какую роль играли старообрядцы в истории России?

Никонианская элита «романовского пошиба» является военно-земельной, это очень важно понимать. Генералитет, офицерство и помещики являются сферой их материальных интересов. Карьера — это военная служба, это суть романовского режима, романовской монархии. Это украино-польских дух. Поэтому примечательно то, что Украина и Польша (Речь Посполитая) всегда были абсолютно сельскими странами и воинственными, естественно. Землю возделывать и воевать — дальше интересы не идут. Им просто чужд индустриальный дух. И вся дворянско-аристократическая элита, церковь, которые сюда внедрились — они с такими же «родимыми пятнами» — на дух не переносят прогресс, индустрию.

Как же шло промышленное развитие Российской Империи? Вопреки?

Развитие шло из народных масс. Когда Екатерина II разрешила крестьянам заниматься предпринимательской деятельностью — тогда стали возникать предприятия, купечество, развивалась торговля. То есть становление промышленности пошло из купеческо-крестьянской прослойки, которая была народная по своей сути. Она формировалась вне дворянской аристократии. Поэтому вся промышленность России стояла на старообрядцах. Плюс, конечно, иностранный капитал. Стенают, что в дореволюционной России иностранный капитал присутствовал — если бы не присутствовал, то и не было бы никакой промышленности. Тем более наша тогдашняя элита не ставила для себя целью развитие промышленности.

Братья Рябушинские осматривают участок земли noд строитель­ство завода АМО (ныне ОАО "Завод имени И. А. Лихачева”); здание завода (1926 год)

А как же прогресс во времена Петра I?

Петр I в свое время уже понял, что хоть эта «украинская публика» ему и родная, но с ней все рухнет, как и рухнула Речь Посполитая в середине 17 века. Рассыпалось, как карточный домик, все сельпо с церковью. Вот Петр I и начал завозить иностранцев.

В середине 19 века тоже пришло осознание, что никакого индустриального рывка не будет с этой элитой, потому начали привлекать иностранный капитал. Вот та промышленность, что была в Российской Империи — это то, что выросло снизу из старообрядческих слоев плюс иностранный капитал. Участие аристократии было минимально.

Очень важно это понять — все корни украинско-польской братии от индустрии просто дохнут, просто не могут ее переносить. Вся промышленность, которую мы видим сейчас на Украине — это дело рук Витте (в конце 19 века), и самое главное — это дело рук Советского Союза, специалистов, которые туда приезжали, строили там предприятия. То же самое, кстати, с Польшей: думаете, что поляки — индустриальные строители, что они создавали промышленные предприятия? Тогда вы ошибаетесь: вся основа промышленности Польши заложена немцами в 19 веке, сами поляки ничего бы делать не стали. Потому там так и сильно немецкое присутствие, промышленные предприятия всегда принадлежали немецким предпринимателям, которые способны были эту промышленность создавать.

Этот украинско-польский дух попал к нам с Романовыми, превратил страну в черт-те что.

В книге «Корни сталинского большевизма» Вы пишете, что у руля индустриализации оказались именно выходцы из старообрядческой среды, а какое было происхождение у творцов нашей промышленности?

Явно не украинское. Хотя в СССР науку и индустриализацию двигали все национальности — не только русские. Я считаю, что вся индустрия СССР и научно-производственная база после войны — это дело рук выходцев из старообрядчества. Не старообрядцев напрямую, а выходцев.

У РПЦ и старообрядчества до сих пор, мягко говоря, натянутые отношения?

Да, потому что совершенно разная суть. Корнилий — это человек, который вышел из народа, и он действительно из своих 70 лет 30 лет отработал на заводе по рабочей специальности. Мы можем представить, чтобы патриарх Кирилл работал в юности на заводе? Или вообще, чтобы кто-то из них был некоторое время рабочим?

Никонианство — это поддержание сельского духа в самом нехорошем смысле отсталости, патриархальности. Это могильщики России, которые, как камень, висят у нее на шее. И нам надо сбросить этот могильный камень, а нам не дают его сбросить, говорят, что это не могильный камень, а спасительный амулет. Вот в чем проклятье, вот в чем трагедия.

Что сейчас означает для РПЦ встреча Путина и митрополита Корнилия? Намек, что у РПЦ нет монополии на официальную религию?

Не без этого, конечно. Здесь мне кажется еще важным и то, какого происхождения сам Путин. Его родовые корни уходят в деревню Поминово — это беспоповская деревня, старообрядческая. Предки Путина по отцовской и материнской линии (Путины, Шеломовы, Чурсановы, Буяновы, Фомины и другие) на протяжении, по меньшей мере, 300 лет были крестьянами Тверского уезда — это был такой особый пояс из деревень и сел в Тверской губернии. Это старообрядческая среда, и предки Путина как раз и выходили оттуда. И таких, как он, по происхождению, не то что миллион, а десятки миллионов. А там совершенно другая ментальность — из этой атмосферы, я считаю, советская власть и родилась. Такая атмосфера всегда была в тех краях, она вышла на поверхность и обрела государственный статус.

 

Беседовала Елена Кирякова

Источник: nakanune.ru

 


19.04.2017 Какое православие воспевал Достоевский? 

 

Общеизвестно отношение великого русского писателя к православию. Достоевский неизменно указывал, что православная вера выступает своего рода идентификатором для русского человека. Принадлежность к ней рассматривалось им в качестве определяющего стержня, вокруг которого должен строиться русский мир.

Собственно все его романы — иллюстрация того, какое место обязано занимать православие в нашей непростой жизни. Конечно, эта позиция не могла не вызывать восторг у официальных церковных кругов, приложивших немало усилий для популяризации фигуры Достоевского. Однако энтузиазм РПЦ в отношении его становился заметно сдержаннее. Обер-прокурор синода К.П. Победоносцев уже не считал возможным скрывать раздражения от прочтения произведений писателя, ставшего кумиров для многих. К идеям, которые разрабатывал Достоевский, предпочитали не привлекать лишнего внимания. Слишком уж они не укладывались в лоно официальной церковной доктрины. И, прежде всего, верхи РПЦ настораживал интерес писателя к старообрядчеству, что до сегодняшнего дня остается практически неизвестным.

Сразу скажем, знакомство Ф.М. Достоевского с расколом произошло поздно. Как известно, кружок петрашевцев, где он принимал так печально закончившееся для него участие, привлекали европейские теории социалистического оттенка, а не проявления религиозной самоорганизации русского народа. Интереса, да и возможностей приобщиться к староверию у интеллигентских кругов тогда было немного. Хотя Достоевский любил рассказывать об одном семейном вспоминании: его отцу (врачу по профессии) протекцию для поступления на службу в Мариинскую больницу оказал его знакомый – знаменитый в то время глава федосеевского согласия Илья Ковылин; бывая в Москве, писатель часто навещал его могилу на Преображенском кладбище. Воочию же с раскольниками Достоевский столкнулся там, куда вопреки воле его забросила судьба – в остроге, где он отбывал наказание за связи с Петрашевским.

В повести «Записки из мертвого дома» (1860), рассказывающей о том нелегком жизненном этапе, дана целая галерея народных персонажей. Среди них выделяется старик-старовер, слывшим самым уважаемым каторжанином: именно ему отдавались для сбережения те скудные деньги, которые имели заключенные. Достоевский с теплотой описывает эту фигуру, его «ясные, светлые глаза, окруженные мелкими лучистыми морщинками». Этот раскольник был осужден на каторжные работы не за какое-то корыстное деяние, а за поджог строившейся в его селе православной церкви, решившись «стоять за веру».

Староверческая тема присутствует и в романе «Преступление и наказание» (1866). Напомним читателям образ крестьянина Миколки: именно он заявил властям, что убил старуху-процентщицу. Как выяснил следователь, этот молодой человек был раскольником-бегуном, около двух лет живший под началом старца-наставника: его поступок (при-знание в убийстве, которого он не совершал) определялся одним стремлением – «пострадать», при чем страдание принять не от кого-либо, а непременно от властей. Такие воззрения, имевшие религиозную окраску, являлись неотъемлемой частью страннической идеологии. Очевидно, что Достоевский вводит персонаж этого раскольника для наиболее полного раскрытия темы искупления, которой собственно и посвящен роман. Страдание как духовное очищение – эту мысль, прочно укоренную в сознании представителя народа – Миколки, только-только начинает постигать интеллигент Родион Раскольников.

В первой половине 60-х годов система взглядов писателя находилась в стадии формирования. Тем не менее, ее основы просматриваются уже зримо. Оторванность дворянского сословия от народа, полное непонимание его нужд и стремлений осознана и выстрадана самой жизнью Достоевского. И весьма примечательно, что постижение русского народа он напрямую связывает с расколом, наиболее полно выражавшим его внутренне состояние. В годы, когда российское образованное общество было захвачено новой тогда раскольничьей темой, эти веяния не могли не затронуть и Ф.М. Достоевского, искренне увлекавшегося этим религиозным явлением. Напомним, что А.П. Суслова, с которой писателя в первой половине 50-х годов связывали близкие отношения, являлась раскольницей, родом из Нижегородской губернии. Она никогда не посещала церковь, отличалась резкостью суждений; одно время намеривалась даже податься в согласие бегунов-странников, чтобы «жить полнее и шире».

Ключевым моментом в формировании взглядов Достоевского стало его знакомство с творчеством Константина Голубова. Известно, что этот раскольник-беспоповец издавал в Пруссии журнал «Истина», где размещал свои статьи по различным нравственно-религиозным проблемам. В конце 60-х годов ХIХ столетия он возвращается в Россию и переходит в единоверие. Этот шаг вызвал взрыв энтузиазма у ревнителей официального православия: статьи о Голубове заполнили российские издания, его журнал начал широко распространяться по России. Вскоре восторги, связанные с его переходом в единоверие, сменились прохладным отношением: Голубов оказался далеким от почитания синодальной версии православия. Более того, он начал излагать свое видение устройства церкви, где не только обряды, но и иерархия занимали, мягко говоря, не главное место. Голубовские воззрения привлекли внимание Достоевского, связывавшего с ними узловые моменты духовного становления православного человека. Он считал, что именно таким должен быть грядущий русский человек. Работая над романом «Бесы» (1870), Достоевский берет на вооружение идеи Голубова, созвучные с его собственными размышлениями, и приступает к их творческому развитию. Заметим, что в черновиках произведения Голубов фигурирует в качестве действующего лица, чья роль в идейном замысле «Бесов» крайне значима. Однако присутствие на станицах романа человека, не оправдавшего надежд синодальных властей, представлялось для них крайне не желательным. Достоевский был вынужден отказаться от Голубова, но только не от развития взглядов с ним связанных. Для этого он вводит в сюжет главу «У Тихона». На ее страницах раскрывается тема церкви, живущей исключительно верой во Христа.

Объединяющим центром такого духовного сообщества выступает искупление, а не преклонение перед иерархией. Не случайно и сам Тихон у Достоевского находится на покое: он не имеет никакой административной власти, т.е. является архиереем не представляющим иерархии. Но именно он несет тот необходимый каждому образ искупляющей церкви, который дорог Достоевскому. Как известно, эта глава вопреки возражениям писателя не вошла в основной текст романа.

Исследователям литературы хорошо известен сюжет с Голубовым при подготовке «Бесов». Однако, считается, что на этом голубовская история у Достоевского исчерпана. Однако, судя по дальнейшему его творчеству, это далеко не так.

По нашему мнению, идеи бывшего раскольника предстают на страницах романа «Подросток» (1875) в художественном образе Макара Долгорукого. Это крайне интересный персонаж продолжает мысли Достоевского: раскрытие церковного идеала здесь выражено в художественном образе. В романе М. Долгорукий ведет отшельническую жизнь, но в тоже время он опять никак не связан с иерархией. Размышляет обо всем, но совсем не упоминает церковной администрации. Достоевский как бы показывает его внутреннюю свободу или самообразность; поведение, любые действия этого странника несут положительный заряд. Появляясь на страницах романа, он всех мирит, успокаивает, укрепляет в вере и т.п. При чем, у него это получается естественным образом, легко: в этом и выражается макарово благообразие, т.е. порядок не снаружи, а – внутри человека. По Достоевскому – собственно в этом и состоит действительная роль церкви, ее подлинное назначение в жизни. Не соблюдение официальной церковной традиции, а поддержание внутренней свободы. Но для нас самым интересным в образе М. Долгорукого является эпизод, где прямо указывается его раскольничья подоплека. После смерти Макара от него, не имевшего ни какой собственности, остается лишь одна старая икона без ризы. О ней сказано, что это образ «родовой, дедовский; он весь век с ним не расставался …и, кажется раскольничий». Конечно, этот маленький эпизод многозначителен, как и все у Достоевского. Раскольничий штрих в повествовании о страннике не выглядит случайным: он явственно указывает на источник благочестия русского народа. Источник, который, находясь вне синодальной, господствовавшей церкви, слабо ориентирован на последнею.

Все эти мысли писателя получили затем идейную шлифовку на страницах «Дневника писателя» (1876-1880). Здесь проведена осмысленная грань между народным православием и его синодальным вариантом. Русские образованные круги не сумели понять, что есть православно-народная культура: просвещенное общество не может найти общего языка со своим народом. Достоевский постоянно оперирует понятием православие народа, правда, не называя его впрямую старообрядчеством. Именно этим народным православием необходимо просветиться образованным сословиям. Это создаст общее дело, которое «страшно поможет всему, все переродит вновь, новую идею даст». Контуры этой новой, перерожденной идеи (церкви без иерархии) мы находим на страницах последнего крупного романа писателя «Братья Карамазовы». Перед нами образ, если можно так сказать, горизонтальной церкви.

Весьма символично, что в романе ее олицетворяют двенадцать мальчиков, собравшихся на похороны их сверстника Илюшечки, скончавшегося два дня спустя после приговора Дмитрию Карамазову. Достоевский явственно дает нам шанс понять, что духовное будущее русского народа не связано с церковной иерархией.

 

Александр Пыжиков

https://vk.com/id410903514 

https://www.russiapost.su/archives/111253

 


14.04.2017 Третьяков для русской музыки 

 

В собрании Государственного Русского музея есть один примечательный портрет кисти Репина. На нём изображён статный мужчина средних лет. Крупная голова, открытый лоб, зачёсанные назад густые, чуть вьющиеся на концах волосы. Магнетический взгляд голубых глаз. Левая рука заложена в карман брюк, на мизинце правой сверкает кольцо с бриллиантом. Подпись: «Портрет музыкального деятеля М.П. Беляева». У человека, не столь искушённого, может возникнуть вопрос: а что, собственно, означает «музыкальный деятель»? Композитор, исполнитель? А может быть, это импресарио, или, говоря современным языком, продюсер? Композитором Митрофан Петрович не был, а вот исполнитель и продюсер – от Бога. Им – вдохновителем и меценатом – организован знаменитый Беляевский музыкальный кружок, чья слава гремела до революции. На его щедрые финансовые пожертвования устраивались концерты, присуждались ежегодные «глинкинские премии», а также плодотворно работало лейпцигское нотное издательство Musikverlag M. P. Belaieff, где за два десятилетия издано около трёх тысяч произведений русской музыки (опер, романсов и т.д.). Музыка всегда оставалась для Митрофана Беляева не бизнесом, а полем меценатства. При этом он по-своему занимался инвестициями, но это были самые долгосрочные инвестиции в развитие русской национальной культуры, с самым долгим горизонтом планирования.

И о реальном возврате финансовых вложений речь вовсе не шла. Что же представлял собой Беляев как бизнесмен? Начнём с того, что он принадлежал к известной династии купцов-лесопромышленников. Основатель династии, отец нашего героя, Пётр Авраамович Беляев основал в 1851 году лесопильный завод в деревне Уница Олонецкой губернии. И к 1879 году это было одно из 8 крупнейших лесопильных производств Олонецкой губернии с общим доходом 190 тыс. рублей. Дело разрасталось и было преобразовано в товарищество на паях с капиталом 1 млн 325 тыс. рублей. Товарищество «Беляева П. наследники и Ко» занималось производством и продажей лесоматериалов в Российской империи и за границей, а перевозку грузов обеспечивали собственные паровые буксиры и баржи. Собственностью Петра Беляева были каменные дома в С.‑Петербурге. Там вместе с отцом проживали сыновья – Митрофан, Григорий, Сергей и Яков. Сыновья стали принимать участие в делах семейной фирмы с 1880 года. Однако старший – Митрофан в 1884 году оставил коммерческие занятия, чтобы целиком посвятить себя новым проектам. Этими проектами стали устройство музыкальных концертов преимущественно русской направленности и издание музыкальных произведений, также написанных в русском национальном духе. Уход Митрофана Петровича из семейного бизнеса не был воспринят как измена. Музыкальные наклонности проявились у него ещё в детстве. Совсем в раннем возрасте родители обучали его игре на скрипке, затем он освоил и фортепьянную игру.

После окончания в 1851 году петербургского Реформатского училища отец даже предложил ему полностью посвятить себя музыке. Но, верный семейному делу, тот отказался и начал свою деловую карьеру приказчиком в отцовской фирме с окладом 15 руб. в месяц. Но при этом Митрофан стал членом любительского симфонического оркестра Петербургского немецкого клуба, а затем вошёл в состав музыкального кружка, который собирался в большом зале петербургской гостиницы «Демут». Там он познакомился с композитором, председателем музыкальной комиссии этого кружка Александром Бородиным. Собственно, это был тот круг людей, которые сформировали эстетическую и идейную направленность всей последующей музыкальной деятельности Митрофана Беляева. А его дом, как вспоминал один из участников кружка, стал «центром большого и избранного музыкального общества». Кто же вошёл в круг единомышленников и сформировал состав знаменитого Беляевского кружка? Прежде всего это были композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков и его ученики: композиторы Фёдор Акименко, Иосиф Витолс, Александр Глазунов, Анатолий Лядов, там же проходило становление великого Андрея Скрябина. В ближайшее окружение Беляева и Римского-Корсакова также входили композиторы Александр Бородин, Цезарь Кюи, художественный критик Владимир Стасов. Последние три имени в Беляевском проекте отсылают нас к предшествующему опыту знаменитой «Могучей кучки», творческого содружества русских композиторов, существовавшего в 1850 – 1860 годах. Именно в этом кругу были начаты поиски национальной идеи в музыкальном творчестве, идеи, которая затрагивала не только эстетические и стилистические аспекты, но и формировала содержательное измерение. Эта идея наиболее ярко воплотилась в оперных шедеврах Новой русской музыкальной школы – «Снегурочке» и «Царской невесте» Римского-Корсакова, «Борисе Годунове» и «Хованщине» Мусоргского, «Князе Игоре» Бородина. В завершение приведём те слова, которые посвятил памяти Митрофана Петровича Беляева Владимир Васильевич Стасов: «Когда будет писаться история русской музыки, имя Митрофана Петровича Беляева займёт там однажды видную и почётную страницу». Это «когда» и «однажды» становится сегодня всё более актуальным.

 

Александр Пыжиков

http://argumenti.ru

https://www.russiapost.su/archives/110772

 

 


 

 

07.04.2017 Украинский фактор в российской истории 

 

 Об "украинизации" советской партийной верхушки при Брежневе; какое место польско-украинские дворяне занимали в дореволюционной России; о роли РПЦ в этих процессах; значение для современной России. Ведущий - Андрей Фефелов. (Злая и низкая сторона польско-украинского фактора в истории Русской православной церкви и русской истории. Неделикатная постановка вопроса. Админ) 

 


 06.04.2017 Смена элит в России неизбежна

 

Патриотические вариации в исполнении бенефициаров советского распада лишь усиливают раздражение людей

Состояние государственной власти вызывает сегодня немало претензий, причем у тех, кого вряд ли можно причислить к ниспровергателям различного толка. Перспективы нынешних постсоветских пейзажей все больше характеризуется одним словом: тупик.

Выход из него видится не только в социально-экономических, а в первую очередь в кадровых переменах. С подобным отечественная история сталкивалась уже не раз — в 1917 и 1991 годах, когда уходили эпохи, менялись векторы развития. Поэтому небезынтересно вспомнить, как протекали эти судьбоносные для страны процессы.

Великий Октябрь, вопреки расхожему мнению, не повлек за собой кардинальной кадровой смены. Смена элит никогда не происходит одномоментно, в силу какого-либо события. Сегодня кажется: торжество революции привело к перетряске всех и вся. В действительности же это заняло немалый отрезок времени. Достаточно сказать, что после Гражданской войны старые спецы составляли около 60% Военно-морского наркомата, в Наркомате путей сообщения их насчитывалось 80%, в Наркомпроде — 60%, в Наркомате социального обеспечения — свыше 40%.

Разумеется, на кадровую революцию это не совсем похоже. Перекройка государственного аппарата стартовала позже, на рубеже 1920–1930-х, и завершилась 1937 годом. Вначале из руководящего слоя была удалена практически вся категория так называемых «бывших» (за редкими исключениями). Затем дело дошло и до большевистского бомонда, освоившегося на властном олимпе.

В отношении последних часто повторяют, что революция пожирает своих детей. Но кто были эти «дети»? Профессиональные революционеры, олицетворявшие мечту о мировом интернационале. Выступив мотором русской революции, они с таким же успехом могли участвовать и в революции испанцев или индусов. Их восприятие России никогда не отличалось, мягко говоря, возвышенностью. Эти деятели ожидали краха буржуазного мира в передовых Англии, Германии или во Франции.

Лишь после интернационального угара 1920-х происходит разрыв с марксистской классикой, утверждаются национальные идеологемы. Конечно, ленинская гвардия не могла существовать в атмосфере, когда отрывки из Коммунистического манифеста подаются в одной окрошке со славянофильством. Но интересно другое: как повели себя ее представители в этих условиях. Лишь десять процентов большевистской элиты во главе с Троцким не сочли возможным мириться с нарастающей патриотической волной и исчезли с властных вершин.

Но вот с остальной, подавляющей частью дело оказалось намного сложнее. Понимая, куда дуют ветра, эти правоверные марксисты тем не менее начали подстраиваться под новые веяния, декларируя им всяческую поддержку. Ни под каким предлогом не желали покидать облюбованных высоких должностей, вцепившись в них намертво. Они пытались как-то ужиться с противоестественной для них реальностью, с усилием ее переваривая.

Сталин как архитектор данного курса прекрасно осознавал нутро этой элиты. Не испытывал ни малейших иллюзий, что при подвернувшемся удобном случае патриотическая политика вместе с ее автором будут с превеликим удовольствием растоптаны. Потому с середины 1930-х годов номером один в повестке дня значился вопрос об устранении старой ленинской гвардии.

От нее пытались отделаться, что называется, по-хорошему. Это был непростой момент. Одно дело — бывшие спецы, в силу разных причин оказавшиеся в советском лагере. Другое — партийцы дореволюционной поры или Гражданской войны, которые имели право называться своими. Сталин планировал избавиться от них через выборы, причем реально альтернативные. Расчет был на то, что большинство этой публики без поддержки сверху не преодолеют народный фильтр.

Но этот «мирный» сценарий в ходе закулисного противостояния оказался сорван. Развязкой затянувшегося конфликта и стал 1937 год. В этой мясорубке было репрессировано 80% делегатов XVII съезда ВКП(б). На авансцену вышла совсем другая партия, где первые роли играли совсем другие, в идейном смысле, кадры; для них расчищался путь наверх. То есть то, чему положила начало Октябрьская революция, растянулось на двадцать лет.

Следующий судьбоносный поворот страна пережила на наших глазах, в последнее десятилетие ХХ века. Но и теперь ни о какой новизне постсоветской элиты говорить не приходится. Утвердилась новая реальность, основанная на капиталистических ценностях. Причем предельно быстро и жестко, а значит, и на не очень оправданных с точки зрения государственной пользы условиях. Но зато это сулило стремительное обогащение определенному кругу избранных.

Конвертацию власти в частные активы, собственность, счета возглавили все тот же партийно-хозяйственный актив, «золотая молодежь». Откровенно говоря, и затевались-то эти перемены, как мы теперь понимаем, для целенаправленной «расфасовки» созданного трудом нескольких поколений, объявленных лузерами. «Издержками» же невиданной коррупционной вакханалии, наверное, можно считать деятельное участие в строительстве новой жизни уголовного сброда, влившегося в российский истеблишмент.

С точки зрения обновления элит сценарий 1990-х еще более консервативен, чем 1920-х, когда все происходило энергичней. Вспомним, кто взвалил на себя бремя лидерства в освобожденной от «коммунистического ига» России, — бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Борис Ельцин. А с ним — все тот же партхозактив (Петров, Скоков, Лобов, Черномырдин и т.д.) с «золотой» гайдаровской молодежью в роли ударной реформаторской силы. Это все равно как если бы после Октябрьской революции заправлять Советом народных комиссаров довелось кому-либо из великих князей с группой выпускников элитарного Александровского лицея.

Интересна и идеологическая схожесть 1920-х с 1990-ми. 70 лет назад в элитах господствовал призрак мирового коммунизма, а в конце столетия — тоже мирового, только капитализма. Правда, в последнем случае — уже не призрак, а вполне осязаемая реальность, о коей грезило большинство советской номенклатуры с позднебрежневских времен. Россию запрограммировали на западный образ жизни, вне которого элиты не мыслили своего будущего.

Однако прелести буржуазного «интернационала» не разделила значительная часть населения, получившая на выходе лишь право на нищенское существование. Власть (пусть и не сразу) осознала, что сохранение прежней парадигмы чревато серьезными рисками. Изрядно накопившееся у людей недовольство послужило толчком к трансформации сложившейся постсоветской «демократической» модели.

Отсюда — востребованность патриотизма как центрального элемента обновляемой на ходу системы. Причем во всех сферах: внутренней политике и, как ее продолжение, внешней. Принципиальность на международной арене, открытый разрыв с либеральной традицией, сужение коррупционного пространства — все это характерные приметы времени.

Ситуация во многом схожа с серединой 1930-х годов, когда, с одной стороны, идеология уже претерпела существенные изменения, а с другой — еще сохраняется прежняя элита, взращенная на совсем ином. Как она способна существовать в условиях «национализации» своих чрезмерных аппетитов? Представить это можно, лишь обладая очень богатым воображением.

Хотя публично «поднявшиеся» на разграблении страны деятели демонстрируют лояльность происходящему. Если опять провести параллели с довоенной эпохой, то и ныне лишь процентов десять из них открыто выразили протест против нового государственного курса, отказавшись быть во власти. Но подавляющее большинство, так же, как и в 1930-х, скрипя зубами, держится за свое статусное положение.

Нельзя без иронии смотреть, как в патриотических порывах бьются обладатели крупной собственности возле Садового кольца, особняков близ Москвы. Как проклинают Запад медийные персоны, чьи дети шикуют по Европам и Америкам. Как «заботливо» вещают о милосердии воцерковленные дельцы. В нашу жизнь ворвалось уникальное явление — «патриотизм федеральных каналов».

Вся эта клоунада, коей нас пичкают каждый божий день, преследует на самом деле одно — продлить существующий статус-кво. Но патриотические вариации в исполнении бенефициаров советского распада не снижают, а лишь усиливают раздражение людей. Только утрата чувства реальности позволяет надеяться, что так будет продолжаться вечно.

Кардинальное обновление власти после 1917 года заняло два десятилетия. И сейчас мы подходим к чему-то подобному. Хотя процесс, если иметь в виду 1990-е, явно затянулся. Мы оказались в сложной ситуации, более тревожной, чем в 1920-е годы. Не случайно наше время даже окрестили «антропологической катастрофой».

С кем связано оздоровление? Уж точно не с элитными отпрысками, чьи родители с остервенением «расфасовывали» родину. Выстроенная ими система вместе со своим прибежищем в лице «патриотизма федеральных каналов» должны кануть в небытие. Но произойдет это только в случае коренного идеологического разворота. Стыдно быть богатым, когда рядом миллионы прозябают в нищете, — вот подлинное евангелие перемен. Вокруг него должна формироваться новая элита.

 

Александр Пыжиков, Профессор МПГУ, ведущий научный сотрудник РАНХиГС 

 


24.03.2017 Неизвестное лицо дореволюционного капитализма: какова роль старообрядцев в развитии российской буржуазии.

 

Часть 1

 

Осмысление российского пути — в его отличии от западного — давно занимает отечественных и зарубежных интеллектуалов. Размышления касаются разных аспектов: экономических, социальных, культурных и т. д. Однако наиболее перспективно выделение религиозного фактора. Здесь кроются истоки того, что называют российским своеобразием. Облик современных государств, относящих себя к европейской цивилизации, определяло развитие, отправной точкой которого выступил религиозный раскол — через его горнило прошли все страны континента. Западная Реформация, взорвав Средневековье, привела к кровопролитным войнам, завершившимся миром по принципу «cujus regio, ejus religio» («чья страна, того и вера»). Приверженцы и противники Реформации оказались разделены государственными границами. В одних странах возобладали католики (Италия, Испания, Австрия, Бельгия, Франция, Польша, Бавария и т. д.), в других — различные протестантские течения (Англия, Нидерланды, Швеция, Дания, целый ряд германских княжеств и т. д.).

В России церковное размежевание ХVII века также поделило общество на два непримиримых лагеря: тех, кто не изменил старому обряду, и тех, кто встал за реформы патриарха Никона. Но у нас это противостояние не привело по аналогии с Европой к территориальному разводу враждебных сторон. Правда, победу никониан, поддержанных царской властью, тоже можно считать воплощением принципа «чья страна, того и вера». Однако противоборствующие силы не разошлись, оставаясь в одном государстве. Россия, в отличие от европейских стран, разделилась внутри себя: на географической карте она была единой, на деле же образовалось два социума с разной социальной и культурной идентификацией. Не менее судьбоносны последствия раскола и в экономической сфере. Как известно, Петр I, давший импульс фаб­рично-заводскому развитию, столкнулся с нежеланием дворянства погружаться в производственные хлопоты. В дальнейшем уже само правительство не поддерживало хозяйственных инициатив дворянства, полагая, что его главная миссия состоит в служении царю и оте­честву, извлечение же коммерческой выгоды рассматривалось как своего рода «конфликт интересов». Другое дело — старообрядцы, чье участие в подъеме российской промышленности хорошо известно. Многие специалисты сравнивают трудовую этику русских староверов с западными протестантскими течениями. Тем не менее не нужно забывать: при внешней схожести западные протестанты с середины ХVII века, то есть после окончания религиозных войн, проживали там, где они были хозяевами, а их вера имела государственный статус. Русские же старообрядцы оставались в государстве, где власть принадлежала идейно-религиозным противникам. Условия существования для них были откровенно дискриминационными.

В этом принципиальное отличие от западного варианта. В староверах по аналогии с протестантами усматривали таких же носителей здорового капиталистического духа.

Однако староверческие реалии оказались ориентированы совсем на другое, имевшее не много общего с приоритетом буржуазных ценностей.

Находясь под государственно-церковным прессом, староверы вынужденно нацеливались не на получение прибыли в пользу конкретных людей или семей, а на обеспечение жизнедеятельности своих единоверцев. Только такие общественно-коллективистские механизмы оптимальны в том положении, в котором жило русское старообрядчество. А потому его религиозная идеология освящала экономику, предназначенную не для конкуренции хозяйств и обоснования отдельной избранности, как у протестантов, а для утверждения солидарных начал, обеспечивающих существование во враждебных условиях.

В развитии этого «капитализма» институт частной собственности не играл существенной роли. Все основывалось на общинном кредите, которым наделялись наиболее расторопные и предприимчивые. Движение капитала определялось внутренними потребностями, малопонятными для внешнего, официального мира. Особенно это касается этапа первоначального накопления, на что в царской России указывали многие. В купеческо-крестьянской экономике эти процессы протекали настолько стремительно, что возникал вопрос: уместно ли в данном случае вообще говорить об этом, характерном для классического капитализма, этапе. Данное обстоятельство подметил А. Н. Островский в своих «Записках замоскворецкого жителя» (1846). Его рассказ об одном купце-раскольнике начинается таким образом: «Как он сделался богатым, этого решительно никто не знает. Самсон Савич был простым набойщиком в то время, как начали заводиться у нас ситцевые фабрики; и вот в несколько лет он миллионщик». Подобное в российской действительности — правило, а не исключение. Знакомясь с историями успешных предпринимательских родов, мы сталкиваемся с одним и тем же явлением: большие средства внезапно оказывались в распоряжении людей, ранее занимавшихся разве что незначительной торгово-кустарной деятельностью.

Проиллюстрируем это на столь любимом историками семействе Рябушинских, точнее на одном факте, сыгравшем ключевую роль в их восхождении. Основатель династии Михаил Рябушинский перешел в раскол из православия в 1820 году, женившись на старообрядке. До этого он — обычный мелкий торговец, но благодаря коммерческим задаткам получил в новой среде более серьезную торговлю, став купцом третьей гильдии. В 1843 году произошло важное событие: супруги Рябушинские устроили брак своего сына Павла с Анной Фоминой, внучкой священника Ивана Ястребова — одного из самых влиятельных деятелей Рогожского кладбища, где ничего не происходило без его благословения, в том числе и выделение общинных средств. Доступ к деньгам сделал свое дело: через три года у Рябушинских появилась крупная фабрика с новейшим оборудованием, и это позволило им подняться на вершины предпринимательства Москвы. Разумеется, такие источники финансирования не фиксировались статистическими отчетами. Но о том, что дело обстояло именно так, косвенно свидетельствуют собираемые властями данные о действующих мануфактурах. В материалах обращает на себя внимание формулировка: фабрика «заведена собственным капиталом без получения от казны впомощения». В просмотренном нами перечне, включающем более сотни предприятий московского региона разного калибра, она встречается практически в 80% записей.

(Продолжение следует)

https://vk.com

 

Часть 2

 

К середине ХIХ века обороты внутренней торговли, достигавшие ежегодно примерно 900 млн рублей, практически целиком приходились на произведенные и потребленные внутри страны промышленные товары. В то же время внешняя торговля, на 96% состоявшая из вывоза зерна, леса и сырья, находилась в руках дворянства, иностранных купцов и в стоимостном выражении не превышала 250 млн. Причем внутренняя торговля протекала преимущественно вне бирж. Этот торговый институт европейского типа не привлекал внимания русского купечества. Например, московская биржа, открывшаяся в 1839 году, не очень интересовала местные деловые круги: большинство не спешило посещать ее, предпочитая собираться в трактирах по окрестностям. Лишь в начале 1860-х годов удалось буквально силой загнать купцов и фабрикантов внутрь здания. Как отмечал историк и издатель Н. А. Полевой, в Петербурге — политика, двор, близость Европы; Москва же — «матка нашей русской фабрикации», никакой политики, вся биржа помещается на крыльце Гостиного двора, а предприятия работают, не думая о понижении или повышении курса акций и облигаций.

Характеризуя этот «капитализм», следует обратить внимание и на то, что не только те, кому было поручено управлять активами, но и рядовые единоверцы, работавшие на производствах, тоже не воспринимали эту собственность как частную (то есть конкретно чью-то). Это прослеживалось не только на небольших производствах, но и на появляющихся крупных мануфактурах. Например, в староверческом анклаве Иваново в 1830‒1840-х годах уже насчитывалось около 180 фабрик. Их владельцы — Гарелины, Кобылины, Удины, Ямановские и др. — известные имена в центральной России. Заметим, что возглавляемые ими предприятия состояли из артелей, являвшихся основной производственной единицей. Артель непосредственно вела дела, «рядилась с хозяином», определяла заработанное, то есть оказывала ключевое влияние на весь ход фабричной жизни. Там сформировался особый тип «фабричного», «мастерового», психологически весьма далекий от работника по найму в классическом капиталистическом смысле этого слова. В официальной России это порождало разговоры о том, что фабрика портит народ, что под ее влиянием простолюдин утрачивает чистоту нравов. Власти той эпохи усматривали здесь криминализацию взаимоотношений, недоумевая: как могут простые фабричные работники держаться с хозяевами с наглой самоуверенностью и ставить себя с ними на равных? Эту черту фабричной жизни дореформенной России подметили и советские историки. Правда, их вывод был своеобразным: якобы фабричная жизнь начинала вырабатывать людей, небезропотно переносящих произвол и эксплуатацию.

Вот этой хозяйственно-управленческой модели, сформированной расколом, во второй половине 1850-х годов и был брошен вызов. Московский митрополит Филарет (Дроздов) открыто бил тревогу по поводу существования общественной собственности, которая, будучи твердой опорой раскола, «скрывается под видом частной». Все это слишком явно напоминало о социалистических и коммунистических воззрениях, к этому времени набравших популярность на Западе. И Николай I со свойственной ему решимостью приступил к демонтажу экономической системы староверия. Главный удар направлялся на купечество, по имперскому законодательству — владельцев предприятий и мануфактур, которые на деле создавались на средства раскольничьих общин. Отныне числиться в купеческих гильдиях могли только те, кто принадлежал к синодальной церкви или единоверию; все русские купцы обязывались предоставить свидетельства об этом от православных священнослужителей; в случае отказа предприниматели переводились на временное гильдейское право сроком на один год. В результате все староверческое купечество оказалось перед жестким выбором: лишиться всего или поменять веру. Многие склонялись (или делали вид, что склонялись) к последнему.

Последствия такой государственно-церковной регистрации выявились быстро. Главное — купцы-староверы и члены их семей в правовом отношении оказались полностью привязаны к своим торгово-промышленным делам. Теперь сменить собственника по инициативе раскольничьих наставников или советов стало гораздо сложнее, чем прежде: решения каких-то малопонятных и нелегитимных структур власть, даже с учетом немалой коррупции, не признавала. Более всего это коснулось крупных коммерческих предприятий, ставших слишком заметными, чтобы без законных на то оснований проводить смену легальных владельцев. Юридический фактор становился все более весомым, а общинные возможности в управлении торгово-экономическими сетями резко снижались. Поэтому с 60-х годов XIX века новых имен среди крупных купцов-старообрядцев практически не появлялось, а известные фамилии закрепили свои позиции.

Отмена крепостного права интенсифицировала капиталистическое развитие сверху, начался приток иностранного капитала, создание банковской системы. Патриархальное, в сущности, староверческое хозяйство выглядело оптимальным лишь в условиях неразвитости финансовых институтов. Теперь присутствие в экономике зависело от использования реальных буржуазных отношений. Бывшие управленцы стремительно вживаются в роль подлинных хозяев когда-то вверенных им активов. Вот, как, например, новую обстановку на владимирских мануфактурах пореформенного периода, запечатлел литератор Ф. Д. Нефедов: «Старики-фабриканты, которые хорошо помнили свое родство с рабочими и знали, что только их труду они обязаны своим богатством и славою, сошли со сцены; их место заняли молодые… Всякое нравственное звено отцов-фабрикантов с их рабочими перестало существовать, было порвано; теперь никакой общности в интересах не существует. Есть только два, резко один от другого отделенных класса: наверху пьедестала стоит горсть фабрикантов, этих новых божеств, а внизу его лежат распростертыми десятки тысяч новых париев». Как писали в 1874 году «Отечественные записки», масса раскольников (мещан, крестьян, рабочих) отшатнулась от богатых горожан и от купцов, «брады честные оскобливших» ради коммерческих привилегий и официальных почестей.

Николаевский запрет на веру фактически привел к образованию многих предпринимательских династий крестьянского происхождения. Итогом этого стало появление в России мощной группы купеческой буржуазии.

Проблемы наследования, не имевшие для нее ранее практического значения, выдвигаются теперь на первый план. Передача собственности, промышленных активов следующему поколению превращается для новых хозяев в непростую, психологическую задачу. Оборотной стороной этого болезненного процесса стала благотворительность, широко распространившаяся в купеческой среде. По сути, это своего рода инструмент социального сглаживания последствий, вызванных распадом староверческой экономики. В пореформенный период именно добровольная (как бы с хозяйского плеча) благотворительность заменяет действовавшие ранее механизмы распределения торгово-промышленных доходов. В основе купеческой благотворительности лежало стремление расплатиться со своими единоверцами за нажитые капиталы и собственность с помощью различных даров, учреждения общественно полезных заведений и т. д. Многие пожертвования были значительными, обрастая легендами и вымыслами. Однако эта практика не достигала желаемого: утверждение в России института частной собственности сталкивалось с большими трудностями.

 

https://vk.com/id410903514

 


18.03.2017 РПЦ должна сама покаяться за 200 лет гонений на старообрядцев 

 

В Русской Православной Церкви выступили против идеи перезахоронения тела вождя Владимира ЛенинаПервый зампред синодального отдела по взаимоотношениям РПЦ с обществом и СМИ Александр Щипков назвал это предложение крайне несвоевременным. Однако при этом Щипков обозначил и примерные сроки, когда время вынести Ленина из Мавзолея все же настанет.

«Мы прекрасно понимаем, что его присутствие на Красной площади не имеет ничего общего с христианскими традициями. Но мы можем ставить вопрос о перезахоронении не ранее, чем прекратится кампания по декоммунизации и десоветизации на постсоветском пространстве. И впоследствии, ставя этот вопрос, мы обязаны исходить исключительно из религиозных, а не политических соображений», — пишет Щипков в статье, опубликованной на сайте «Интерфакс-Религия».

Доктор исторических наук Александр Пыжиков прокомментировал публикацию зампреда отдела РПЦ. По его мнению, не следует забывать о репрессиях, которые коснулись Церкви в начале XX века, однако у нее самой нет права осуждать какие-то события или деятелей 25-летнего исторического периода после 1917 года, ибо тогда ей могут припомнить и 200-летние гонения на старообрядцев. Его экспертное мнение – специально для Накануне.RU:

– Церковь не должна выступать с политической инициативой. РПЦ никак не может вести политическую борьбу и тем более выдвигать политические предложения, просто по своей сути. Это он (Александр Щипков, — прим. Накануне.RU) абсолютно верно сказал. Насколько же он глубоко понимает эту мысль, я точно не знаю. Его рассуждения о декоммунизации и десоветизации как раз выдают то, что это понимание весьма ограниченное. На чем обычно основывается подобная риторика? На событиях 20-30-х гг. XX века, на послевоенном периоде, когда шли репрессии, и они в немалой степени коснулись РПЦ. Этот факт дает Церкви возможность предстать в образе жертвы тех репрессий и судить обо всем с точки зрения пострадавшего.

Между тем, никто не отрицает факт репрессий в 20-30-е гг. В том числе не отрицает никто и того, что они серьезно коснулись РПЦ. Это трагедия, разумеется, и по-другому воспринимать это никто даже не предлагает. Репрессии были – это правда. Но если речь идет об исторической правде, то давайте не подавать ее в усеченном виде. Правда такова, что помимо 25-летия после событий 1917 года, когда на РПЦ обрушились репрессии и другие самые разнообразные неприятности, существует же еще 200 лет предыдущей истории, когда РПЦ выступала совсем в иной роли. Это была роль отнюдь не пострадавшего, а гонителя и вдохновителя репрессий против коренного населения Российской империи. Речь о тех, кто не принял церковную реформу конца XVII века. Эта Церковь, которая именует себя русской, на самом деле является детищем XVII века. Именно тогда при поддержке династии Романовых была захвачена старая русская Церковь.

Главной функцией этого захвата была организация тотальных гонений на коренное население страны, которое не принимало этих оккупировавших верхушку Церкви деятелей и ставило знак «равно» между ними, их идеологией и той реформой, которую они проводили в жизнь. Может быть, посмотрим на эти 200-летние гонения? Мы должны много чего вспомнить, я даже не предлагаю вспоминать конец XVII века с его законодательством, которое разрабатывалось Церковью и санкционировалось государством. Речь о сжигании срубов коренного населения. Я не говорю, об этом много было сказано. Но вот можно поговорить о Петре I, который несмотря на то, что он юридически легализовал тех, кто не принял реформу, но тем не менее сохранил крайне жесткую политику в отношении коренного населения. В те времена оборона границ России была нацелена не только вовне, но и вовнутрь, потому что население бежало от этого никонианского «счастья» во все стороны, а Петр I был очень этим озабочен, потому что смотрел на коренных исключительно с прагматической точки зрения – как на податное население. Ему надо было налоги с населения собирать, а они разбегаются – надо их держать. Вот поэтому границы при Петре были обращены еще и вовнутрь, против своего коренного населения. Вспомним карательные экспедиции «прекрасной» Анны Иоанновны. Бывало такое, что и по 50-60 тыс. человек насильно возвращали помещикам, которые, естественно, представляли тем или иным образом правящую Церковь. Вспомним замечательное «русское» возрождение Елизаветы Петровны, когда все инициативы Анны Иоанновны были подтверждены и усилены, и украинско-польская группировка, которая захватила Церковь, продолжала делать то же самое и так же относиться к коренному населению, как повелось с конца XVII века. Вспомним, сколько самосожжений тогда было – целая волна. Люди не хотели сдаваться в никонианские руки при Елизавете. Можно поговорить о Николае I, чье правление воспроизвело в полном объеме конец XVII века, а главным вдохновителем этого была РПЦ и московский митрополит Филарет (Дроздов), достойный и святой человек, как говорят сегодня в РПЦ. Он как раз и был идеологом всех николаевских гонений.

Что нам с этим делать? Нам не вспоминать эти 200 лет? Говорить, что этого не было? Это же неприемлемая позиция? Но как же не было, если было, если это подтверждается историческими источниками? Если руководствоваться такой логикой, тогда можно говорить прямо, что и репрессий в XX веке не было. Но ведь и они были.

Все это было, и все это наши общие трагедии. Трагедия – это и 20-30 гг. XX века, и последние 200 лет Романовской империи. Это все нельзя выкидывать, замалчивать. Это нужно признавать. Говорить спокойно, что и то, и другое – наша трагедия, которая всегда жила в нашей истории. Более того, говорить, что после захвата Церкви украинско-польским элементом она, Церковь, стала, на самом деле, возмутителем спокойствия.

Таким образом, если мы посмотрим на XX век, как и на 200 лет Романовых, то можем сделать вывод, что Церковь не может быть исключительно пострадавшей стороной, не может быть только жертвой. Она не жертва, она участник этого трагического процесса. Причем полноценный участник. Признаем это и не будем говорить, кто первый начал. Если еще раз посмотрим трагически, но правдиво на нашу историю, когда маятник качнулся в обратную сторону и репрессии обрушились уже на саму Церковь, то мы также увидим и сделаем вывод, что Церковь не только не может представать пострадавшей стороной, но и не может быть судьей. Наверное, ей бы лучше тихо сидеть и ждать вердикта над собой, но это неконструктивно, поэтому лучше бы Церкви просто покаяться за те 200 с лишним лет позора, которым она себя покрыла.

 

http://www.nakanune.ru/articles/112706/

 


17.03.2017 Как формировался пролетариат в России? 

 

Почему Октябрьская революция получила широкую поддержку народных масс? Что сподвигло рабочих поддержать большевиков? Как формировался пролетариат в России? Какую роль во всём этом сыграли старообрядцы?

Вести FM «Медвежий угол» с Андреем Медведевым

 

 


12.03.2017 Источник староверия находится в народе

  

«Медвежий угол с Андреем Медведевым» от 11.03.17  Гости Андрея Медведева, Сергея Корнеевского и Марии Фроловой в студии «Вестей ФМ» — предстоятель Русской православной старообрядческой церкви митрополит Корнилий. и историк Александр Пыжиков

 


11.03.2017 Почему православная церковь так легко обрушилась в 1917-ом

 

 

Нельзя ставить знак равенства между РПЦ и «русским патриотизмом»

Последние годы окрасили нашу действительность в густые патриотические тона. Без них не мыслится сколько-нибудь уверенного завтра. Либерально-глобалистские рецепты уже мало у кого вызывают энтузиазм. В моде исконные «одежды», собственные силы, традиции и т.д. Поощряемые сверху, они выглядят закономерной реакцией на «прогресс» в космополитическом духе. Поэтому представляется нелишним напомнить, как прежде власти поднимали на щит патриотическую доктрину.

Что касается ХVIII столетия, то говорить о национальных приоритетах следует с большими оговорками. Европеизировавшийся российский истеблишмент в принципе не интересовался коренным населением, относясь к нему примерно так же патриотично, как английские колонизаторы к индийцам. Забота о подданных ограничивалась поддержанием их трудовых кондиций для выколачивания доходов.

Первые десятилетия ХIХ века знаменовались новыми всходами на патриотической ниве. Конечно, этому способствовали победоносные итоги Отечественной войны 1812 года. Народ встал на защиту империи, что заметно взбодрило правящую прослойку. Но не менее определяющую роль сыграло и модное течение общественной мысли — немецкий романтизм.

Он дал жизнь научным школам, приступившим к изучению национальных историй, языков, быта, традиций и т.д. Тем самым романтики утверждали самоидентификацию государств и народов. Поэтому их творчество оказалось востребовано властями, оценившими перспективность изысканий не только с научной стороны. Ряд германских государств, в первую очередь Пруссия, взяв на вооружение взгляды романтизма, поставили в центр идеологической архитектуры идею нации, которая с помощью церкви сплачивается вокруг монарха.

Мысль выглядеть не просто правителем, а «отцом народа» не могла оставить равнодушным Николая I, особенно в свете его комплексов, связанных с восстанием аристократов-декабристов. Император решил апробировать новые форматы на российской почве, тем более что главный пропагандист той поры — министр просвещения граф Сергей Уваров — слыл давним поклонником немецкой романтической школы, упаковав ее идеи в триаду «православие, самодержавие, народность».

На практике это вылилось в так называемый квасной патриотизм — взаимную любовь власти и мужика через православие в его синодальном облике. Любая мысль, любое действие оценивались сквозь эту призму. Литературу, печатные издания заполнили произведения, публикации, претендовавшие на эталон народности. Авторы обратились к изображению настоящего русского человека с его приверженностью царю-помазаннику и православной церкви.

Был открыт поход за чистоту всего отечественного. Поборники народности требовали возврата «говора разумных мужичков наших», избавления от французского слога на русский манер. Даже творчество Александра Пушкина признавалось вредным, не отвечающим народному духу. Наиболее бдительные предостерегали от увлечения поэтом, уверяя: если в России оказалось бы больше таких Пушкиных, то она попросту погибла бы.

Романтические взгляды вдохновляли не только государственных мужей, но и послужили импульсом такого общественного движения, как славянофильство. Его идеологи: Александр Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы и др. — обнаружили в народе, в церкви эстетический источник. Просветительство отторгали, утверждая, что оно чуждо истинной России.

Тем не менее Николай I сторонился этих интеллектуалов, предпочитая более привычные бюрократические механизмы. Можно сказать, что славянофилы оказались своего рода конкурентами в воплощении «православия, самодержавия, народности». Настораживало власть и подчеркнуто негативное отношение к Петру I. Вспомним публичные страдания Петра Киреевского по поводу своего имени, данного ему родителями, череду анафем Константина Аксакова основателю Российской империи и т.д.

Однако, несмотря на эти шероховатости, славянофилы и не мыслили себя вне рамок уваровской доктрины, утверждая, что со времен Киевской Руси народ беззаветно верен и православию, и самодержавию. Знания о низах, их религиозных предпочтениях носили главным образом теоретический характер, в чем и заключалась ахиллесова пята дворянского высшего света.

Неожиданным оказалось препятствие, не просто мешавшее изображать единение нации, а делавшее это единение в принципе неосуществимым. Речь о расколе, заряженном неприятием синодальной церкви, помещиков и интеллигенции — «барских сынков». Оборотной стороной патриотического официоза явились николаевские гонения на староверов.

Власти демонстрировали, что видят в них отщепенцев, с коими следует поступать предельно жестко. В свою очередь славянофилы осмысляли церковный раскол по-европейски, то есть как размежевание православия с католицизмом. Конфликт же внутри русского религиозного сознания оставался на периферии их интересов. РПЦ неизменно рассматривалась альфой и омегой патриотизма, своего рода идентификатором русскости.

1917 год поставил крест на этой идиллии. В жизнь ворвалась интернациональная доктрина с ее марксистскими корнями. Захватившая власть большевистская «гвардия» уподобляла Россию вязанке хвороста для разжигания мировой революции. Такой взгляд на большевизм стал фирменным знаком патриотов уварово-славянофильской закваски.

Но обличительный угар не отвечал на серьезный вопрос: почему же с легкостью обрушилась «истинно народная» церковь? Как справедливо заметил писатель Леонид Леонов, что с ватиканским орешком, случись там подобная заварушка, уж не так-то легко справились бы большевики. Верх наивности считать революционный обвал случайным вывихом истории или злым умыслом кучки инородцев. Такие объяснения — следствие обывательских представлений.

Об опасности упрощенных трактовок говорил известный мыслитель Николай Бердяев, призывавший переоценить воспетую до революции народную тягу к церкви. Повторять подобное, подчеркивал Бердяев, страшное заблуждение. Произошедший коллапс дал все основания распрощаться с иллюзией, будто существует одна русская нация. После случившегося подобное мнение выглядело не более чем предрассудком.

Однако эти справедливые предостережения до сего дня не возымели действия. Наследники славянофилов, черносотенцев всех мастей продолжают соотносить русский патриотизм исключительно с собой. Не желают видеть, признавать, как с середины 1930‑х таяли миражи мировой революции, как во внутрипартийной борьбе сформировался облик нового большевизма. А с ним наступает и реабилитация патриотизма, ставшего центральным элементом идеологической архитектуры.

Русский народ провозглашался самым передовым в мире, объявлялся «старшим среди равных», которым гордятся, как старшими братьями. Именно русские возглавили освобождение, совершили Октябрьскую революцию и открыли другим народам новые горизонты. Карл Маркс после такого вольного обращения с его теоретическим наследием перевернулся бы в гробу.

Перед нами совершенно новое издание марксизма, где канон о мировой революции отодвинут далеко на задний план, уступив место патриотическому концепту. Ни один народ мира не может встать вровень с великим и передовым русским народом, который обладает бесценной культурой и героическим прошлым. Согласимся: о возведении подобных патриотических воззрений в ранг государственной политики в свое время не могли мечтать и такие апологеты патриотизма, как Михаил Катков и Константин Победоносцев.

При царском самодержавии никто не позволил бы им развернуться во всю патриотическую удаль. А при Сталине мощно спрессованная патриотическая доктрина обрела явь! Для нынешних штатных патриотов признание такой трансформации большевизма — гибельно. За этим последует уточнение их идентификации, «родословной», что чревато рядом вопросов, от коих они до сего дня старательно увертываются.

Под давлением окажется РПЦ, несущая конструкция этого «русского» патриотизма. Неудобный для него национальный расцвет времен СССР свидетельствует, что именно выходцы из коренных великорусских регионов жаждали окончательно и бесповоротно разобраться с церковью. Причем пришедшие на смену ленинской гвардии руководствовались не марксистскими истинами, а национальной идентификацией: русское — это лучшее и передовое.

В их системе ценностей интернационалистические мотивы занимали подчиненное место, лишь подкрепляя осознание собственной исключительности. Получается, для этих коренных русских людей национальное возрождение не связывалось с РПЦ! Потому-то воспевание русского народа сопровождалось сносом церкви, превзошедшим гонения периода Гражданской войны.

Очевидно, коммунисты из рабоче-крестьянских низов считали ее не только не своей (что естественно), но и в принципе чуждой подлинно русскому духу. Иначе говоря, мы сталкиваемся с явлением, когда национальный ренессанс в «большевистских одеждах» выразил иную традицию, издавна существовавшую в народных слоях. Подчеркнем, сугубо патриотическую, но не церковную.

Отсюда следует, что понятие «русский патриотизм» имеет более сложную природу, чем это представляется нынешним почвенникам, не мыслящим его без РПЦ. Выяснение того, в чем же именно он выражается, — дело нашего ближайшего будущего.

 

http://www.mk.ru/social/2017/03/10/pochemu-pravoslavnaya-cerkov-tak-legko-obrushilas-v-1917m.html

  


28.02.2017 Выступление на круглом столе организованном газетой "Культура"

 

Февраль 1917 года. Причины сноса монархии.

РУССКИЙ КРУГОЗОР

 


01.02.2017 Презентация книги «Корни сталинского большевизма»

 

   

 


26.01.2017 Украинский след

 

Корни российского черносотенства нужно искать в Почаевской лавре 

Черносотенные организации, как известно, возникли в начале ХХ века. Давайте взглянем, что представляли собой собравшиеся в них патриоты, воспевающие монархию Романовых.

Оказывается, их костяк составляла украинская публика, недостатка в коей в элитах конца ХIХ века по-прежнему не ощущалось. Напомним, родиной российского черносотенства являлась Почаевская лавра, расположенная на Волыни. Это отделение «Союза русского народа» – наиболее многочисленное по стране – возглавляли архимандрит Виталий (Максименко) и архиепископ Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий). Да и вообще самые мощные отделения СРН располагались именно в украинских губерниях, а слова гимна организации написал Л.Е. Катанский. К тому же рупор монархического черносотенства, газету «Московские ведомости» (после смерти М.Н. Каткова), возглавляли С.А. Перовский, В.А. Грингмут, А.С. Будилович.

Возьмём другую известную организацию черносотенцев-монархистов – Союз Михаила Архангела. Несложно убедиться, что в её совете (высшем руководящем органе) преобладали украинцы и украинизированные лица из прилегающих юго-западных регионов. Например, протоирей А.П. Васильев, уроженец Смоленщины, воспитанник С.А. Рачинского, священник И.И. Восторгов, родившийся и большую часть жизни проживший в Ставрополье и на Кубани. А.С. Вязигин – потомственный помещик Харьковской губернии, священник-миссионер В.М. Скворцов – выпускник Киевской духовной академии, прослуживший немало лет в Киевской, Полтавской, Каменец-Подольской губерниях, Н.М. Юскевич-Красковский из Таврической, В.М. Пуришкевич из Бессарабской, Г.А. Шечков – крупный землевладелец из украинизированной Курской губернии. Только лишь Ознобишин В.Н. никак не связан с Украиной, будучи по рождению и по жительству из Саратова. Такая же картина наблюдалась и в Государственной думе: из 41-го депутата, избранного в III Госдуму от украинских губерний, 36 идентифицировали себя «истинно русскими людьми», что подразумевало их принадлежность к черносотенству. На выборах в IV ГД 70% украинских избирателей подали голоса за русских националистов: это было особенно поразительно, если учесть, что великороссы составляли лишь 13% населения этих провинций. Иными словами, опорой черносотенства являлась не обширная Россия, а Украина.

Интересно, что ярыми оппонентами этих «русских» монархистов выступали те же украинцы, для которых точкой опоры явилась австрийская Галиция, где концентрировались наиболее активные и радикальные деятели. Во Львове они основали «Товарищество имени Шевченка», устроили типографию, т.е. уютно обосновались на «благодатной» галицкой почве. Почитатели «незалежности» усиленно рекламируют самоотверженность той интеллигенции, поскольку российское правительство препятствовало их деятельности, не желая видеть никакого украинства. Галицкий этап продемонстрировал зависимость культурно-нацио­нальных проектов от политических. Битва за Украину стала для них означать борьбу против российской монархии: место поборников национальной независимости в общем политическом спектре окончательно определилось. Они утверждали, что великороссы всю полноту власти предоставили царю-самодержцу, а украинский народ всегда предпочитал демократический республиканский строй, основанный на всеобщем голосовании и реализуемый в казацких радах и церковных братствах.

Неудивительно, что это было раздражителем для сторонников монархии, связывавших с этим властным институтом своё процветание. На рубеже ХIХ–ХХ столетий нарождавшиеся патриотические, монархические организации кинулись проклинать устроителей отдельного украинского будущего, записав их в либералы, евреи и тому подобное. Однако приведённые факты наводят на размышления: не являемся ли мы свидетелями застарелого внутреннего конфликта – между украинцами «незалежными» и промосковскими, преобразившимися в самых первосортных «русских»? Вспоминаются жаркие споры их предшественников 1650–1670-х годов по поводу того, с кем выгоднее быть: с Москвой или Польшей. Очевидно, что и на рубеже ХIХ–ХХ веков эта тема окончательно не исчерпана. Фактически рядом – в Галиции и на Волыни – одни и те же выясняют отношения между собой, ведя, по сути, чисто украинские игры.

 

Александр Пыжиков  

https://www.russiapost.su/archives/103036

https://lgz.ru/article/-3-6583-25-01-2017/ukrainskiy-sled/

   


25.01.2017 Опричнина Ивана Грозного: что это было

 

Фото: Иван Грозный принимает английских послов. GLOBALLOOKPRESS.COM

В истории нашей страны все еще много белых пятен. Но ни один период нашей древней истории так не изобилует мифами, как правление Ивана IV Грозного.

С точки зрения исторической репутации Ивану IV не позавидуешь. За ним прочно закрепилось прозвище Грозный с соответствующим зловещим оттенком. Правда, так же именовали и его деда — Ивана III, но только тот был Грозным в смысле непримиримости к врагам, то есть чужим. А вот в случае с внуком все иначе: он проявил свирепость, развязав репрессии против не кого-то вовне, а московского общества, что не подразумевало никаких оправданий. Кровавые события, именуемые опричниной, давно стали именем нарицательным, о них и по сей день не вспоминают без содрогания. Причины случившегося справедливо объясняются окончательным подрывом системы уделов и обновлением верхов, предпринятым по инициативе царя. В этом едино большинство историков, как и в том, что психическая неуравновешенность государя, граничащая с безумием, наложила трагичный отпечаток на эти процессы.

Однако источники позволяют дополнить устоявшиеся взгляды. Новация в следующем: в боярской верхушке в преддверии опричнины присутствовал заметный литовско-украинский сегмент. В качестве лидера эта элитная группировка рассматривала породненного с ними Ивана IV (Глинского). Полонизированные кадры связывали с ним не просто укрепление позиций в Московии, но и проведение кардинальных перемен в жизни государства. Безоговорочное собственное лидерство, создание нужной экономической модели, реформирование церкви — вот те конечные цели, которые планировалось продавить с помощью царского трона. В середине ХVI столетия казалось, что события медленно, но верно развиваются именно по такому сценарию. Не будет преувеличением сказать: Ивану IV готовилась миссия, которую во второй половине ХVII века осуществил уже представитель новой династии в лице Алексея Михайловича Романова. Однако Иван IV поступил иначе, с ненавистью обрушившись на тех, кто возлагал на него столько надежд.

Конфликт царя с литовско-украинским окружением нарастал с начала Ливонской войны. Как быстро выяснилось, эти кадры без энтузиазма включились в боевые действия, свидетельство чему — переходы на сторону противника, то есть в Польшу.

В литературе побег князя Андрея Курбского в июне 1564 года подают как событие, после которого государь вознамерился учредить опричнину. На самом деле данный побег скорее был последней каплей, поскольку до этого происходили не менее крупные измены. Так, Иван Бельский пытался бежать, для чего контактировал с властями Вильно и даже успел обзавестись королевской охранной грамотой. По той же причине был арестован двоюродный брат Ивана IV князь Василий Глинский. Царский родственник обладал военными сведениями, знал о разговорах в боярской думе: его предательство могло бы доставить немало проблем.

Череду побегов продолжил князь Дмитрий Вишневецкий: этому удалось добраться до короля, принявшего его как родного. Кстати, в случаях, когда побеги не удавались, за вельмож часто заступался не кто иной, как митрополит Макарий, просивший не наказывать их строго! По его кончине в 1563 году на заступничестве специализировался его преемник — митрополит Афанасий. После взятия Полоцка последний слишком рьяно хлопотал о литовских военнопленных, чем привел в негодование Ивана IV. Не трудно понять, что в подобной атмосфере эффективность боевых действий не могла быть высокой. На повестку дня в полный рост встала задача очищения власти от «верных слуг».

Старт был дан 3 декабря 1564 года, когда царь внезапно направился в село Коломенское под Москвой. Причем отъезд не напоминал прежние, поскольку государь взял с собой иконы и кресты, вместе с казною. Затем он проследовал в Александровскую слободу, прислав оттуда в адрес митрополита список, где указывались боярские измены и убытки, причиненные государству, начиная аж со времен его несовершеннолетия. Заметим, что царскую грамоту, а также обращение к купцам, мещанам доставили в столицу и огласили дьяки по фамилиям Поливанов, Михайлов и Васильев, а не кто-либо из литовско-украинских служивых. Спешно прибывшая в слободу столичная делегация пыталась урегулировать положение. В ответ Иван IV требовал покарать виновных, имения их отобрать в пользу государства, учредив особый удел — опричнину. Кроме того, обвинил церковь и лично митрополита Афанасия в покрывании предателей. Как пояснял государь, его обиды и гнев ни в коей мере не касаются народа. Несомненно, это означало полный разрыв с прежним окружением. В Москве царь не пожелал находиться в Кремле и приказал выстроить дворец, куда переселился в самом начале 1567 года. Хотя в последующие годы он нечасто наезжал в столицу, предпочитая Александровскую слободу или поездки по стране.

Все эти события хорошо описаны в литературе: их традиционно квалифицируют как вероломство с изрядной долей умственного помешательства. Только в последние годы исследователи смогли осмыслить их иначе, не модернизируя средневековое сознание на современный лад. Это позволило понять, что людьми той эпохи действия Ивана IV ассоциировались со Страшным Судом. В контексте подобных представлений слово «опричники» означало не «кроме», как считалось ранее, а «избранные». Кстати, точно так переводили его иностранцы, рассказывавшие о Московии. Обратили внимание и на тот факт, что приказания о казнях давались царем главным образом во время пребывания в церкви. Ведь признание в грехах требуется не Всевышнему, которому и так все известно, а самому грешнику. Да и сами казни в подавляющем большинстве через утопление или расчленение также неслучайны: это отражало определенный религиозный смысл, связанный с исцеляющим свойством мук для грешников в преддверии Страшного Суда, что малопонятно современному человеку. Даже возведение Опричного дворца велось в соответствии с видениями пророка Иезикиля о строительстве Божьего храма, изложенными в Ветхом Завете.

Эсхатологический гнев Ивана Грозного обратился не просто на боярскую аристократию, а в первую очередь на представителей литовско-украинского происхождения. Ведь те не прекращали плести интриг, поддерживая связи с командующим польскими войсками Полубенским. Были также перехвачены письма польского короля Сигизмунда III к видным боярам — выходцам из Литвы и Украины — с предложением схватить царя в ходе поездки по прифронтовой полосе и доставить в Польшу. Это сильно потрясло Ивана Грозного, чью реакцию на подобное и без эсхатологической окраски понять несложно. Тем не менее литература нас уверяет, что основной опричный удар пришелся по владимиро-суздальским родовым гнездам. Однако, на наш взгляд, говорить о целенаправленном сокрушении указанного сегмента знати неправомерно. Зато вот в отношении литовско-украинского боярства, особенно на фоне его поведения на войне, такая оценка более справедлива и логична.

Романовский официоз предпочитал не углубляться в подобные детали, ограничиваясь общими рассуждениями о насилии против «своих», включая полонизированные кадры.

Действительно, они тоже владели землями и вотчинами, раскинутыми по всей территории страны. При поверхностном взгляде кажется, что речь идет об уже ассимилированных людях, попавших под репрессивный каток. Вместе с тем более внимательный просмотр данных о жертвах обнаруживает избирательность репрессий. Возьмем репрезентативную выборку синодиков опальных, опубликованную советским историком с дореволюционным стажем Веселовским. Из нее следует, что около 30–40% репрессированных относятся к Новгороду и Пскову. Из оставшихся почти половина, то есть еще треть, — литовско-украинские выходцы и их слуги. К примеру, Горенский (ветвь Оболенских), пойманный при бегстве в Литву и казненный вместе с 50 приближенными. Далее — Друцкой, Заряжский, Желнинский, Дубровский, Дашков из смоленской шляхты и т.д. Примерно такая же картина складывается по прочтении известной «Истории о великом князе Московском» А. Курбского. Автор перечисляет убиенных, которые по родословной зачастую оказывались из тех же краев. Как некая польского происхождения Мария с пятью сыновьями, благородный Пётр Оболенский, Пётр Щентяев из князей литовских, Братья Одоевские, Михаил Воротынский из рода Михаила Черниговского, разнообразные потомки Ягайло, каких-то австрийский князей. Немало родственников подобной публики отправлено в ссылку, причем в восточные районы страны, в Поволжье.

Опричнина знаменовала не только устранение названной публики, но и приток во власть новых лиц. С этой целью действовала комиссия, которая рассматривала кандидатуры, вела расспросы о родстве, друзьях, покровителях. Условие карьерного продвижения — отсутствие каких-либо связей с опальными. По результатам отбора выдвинуто около шести тысяч человек, занявших различные посты; среди них практически отсутствуют полонизированные лица. На государственную арену выходят Юсуповы, причем им даже не пришлось переходить из ислама в христианство. Возвышаются далекие от литовско-украинской «обоймы» Годуновы, Щелкаловы, Клешнены, Вылузгины, Хворостинины и др.

Число жертв опричнины, чьи имена известны, — около четырех тысяч человек. Если учесть неполноту этого списка, то количество доводят до десяти тысяч. А это означает, что размах гонений в Московии заметно уступал европейским. Во Франции одна Варфоломеевская ночь августа 1572 года унесла около двух тысяч жизней, а общее число пострадавших на порядки превышало опричные жертвы. Это неудивительно, ведь европейские религиозные войны втянули значительную часть населения. У нас же удар изначально нацеливался на вымывание, прежде всего, полонизированных литовско-украинских кадров, сконцентрированных в элитах; в народных низах того времени их просто не существовало.

Отсюда ограниченность опричнины, затронувшей лишь правящие слои. Хотя впоследствии романовские ученые трубили о тотальном насилии и повальных жертвах среди населения, напрочь забывая, что сам народ сохранил об Иване Грозном самую светлую память как о справедливом царе. Если бы тот пускал под нож массы простых людей, то, очевидно, воспоминания о нем были бы иными. Что же касается действительно массового террора, по масштабам соизмеримого с европейским, то это относится не к опричнине, а ко второй половине ХVII века, о чем еще будет сказано. Его непосредственными организаторами будут как раз украинско-литовские «братья», включая потомков тех, кто пострадал при Иване Грозном.

 

https://www.russiapost.su/archives/102817

   


 20.01.2017 Путин дарит карту Тартарии Шаймиеву.

 

Запрещенное прошлое.

Секрет тв

 


24.12.2016 Почему Екатерину II ненавидят на Украине? 

  

Знаменитая императрица пользуется на Украине дурной славой.

Именно Екатерина Великая инициировала давление на Малороссию, пытаясь лишить ее привилегированного статуса, которым та пользовалась с 1654 года, то есть с момента вхождения в состав России.

Софья-Августа Ангальт-Цербская, выбранная супругой наследнику престола Петру Фёдоровичу, поселилась в Петербурге в 1745 году, крестившись в православие под именем Екатерины Алексеевны. Ее религиозным образованием занялся архиепископ Псковский и Нарвский С. Тодорский, окончивший Венский университет и владевший немецким и латинским языком. Присматривать за супругой наследника Елизавета I поручила своему доверенному духовнику протоирею Ф. Дубянскому, а тот, в свою очередь, приставил к ней фрейлину Е. Шаргородскую, любовником Екатерины стал один из многочисленных поляков петербургского бомонда С. Понятовский. Очутившись в таком обществе, будущая Екатерина II, отличавшаяся проницательностью, не только вкусила господствовавший в верхах украинско-польский дух, но и прониклась, мягко говоря, предубеждением к нему. Заметим, что аналогичные чувства демонстрировал и ее незадачливый супруг. В этом смысле Екатерина II пошла по пути, намеченном еще Петром III.

Путь к трону

Конечно, петербургская элита предчувствовала, что ничего хорошего от голштинского племянника Елизаветы I ожидать не стоит: на горизонте маячило «немецкое засилье» в духе Анны Иоанновны. С конца 1750-х годов слухи о лишении великого князя престолонаследия и замене его Екатериной (регентшей при малолетнем Павле) усиленно циркулировали при дворе. Как известно, Петр III полностью оправдал тревожные ожидания, незамедлительно вызвав из Европы родственников по отцовской линии, среди них двух голштинских принцев. Одного сразу произвел в генерал-фельдмаршалы, другого сделал Петербургским генерал-губернатором, а также командующим войсками в Финляндии, Эстляндии, Ревеле и Нарве. Одновременно с этими назначениями из ссылок с почестями были возвращены звезды 1730-х: Миних, Бирон, Менгден, Лилиенфельд и др.

Грозные тучи сгущались и над Русской православной церковью, где безраздельно заправляли архиереи из Малороссии. Так что события 28 июня 1762 года, инициированные гвардейцами в пользу Екатерины, многими были восприняты с облегчением.

Причем в дворцовом перевороте наряду с преображенцами, заведенными братьями Орловыми, деятельным участием отметился и Измайловский полк, более всего укомплектованный украинцами: их командиром был малороссийский гетман К. Разумовский, не желавший усиления немецкой партии при дворе.

Однако быстро выяснилось, что возведенная на трон супруга Петра III не собирается идти по стопам Елизаветы I. Символичный факт: если последняя после коронации направилась в поездку по Малороссии, то новая императрица предпочла посетить Лифляндию и Эстляндию. Очевидно, у нее имелось свое видение на предстоящее царствование. Поэтому элита на первых порах грезила мечтой, чтобы на троне вновь очутился правитель благосклонный к украинско-польскому духу. В начале екатерининского царствования подобные настроения хорошо ощущались в верхах, тем более, способ, каким она добыла себе трон, не придавал уверенности в прочности положения. Первая попытка бросить вызов императрице была связана со Шлиссельбургским узником — Иваном Антоновичем. Напомним, тот еще в младенчестве попал в эпицентр династических интриг и после триумфа Елизаветы I оказался обреченным на тюремное заключение. К моменту воцарения Екатерины II ему исполнилось 22 года. Забавно, что арестованного Петра III до убийства поместили в ту же крепость, где содержался Иван Антонович: ненадолго Шлиссельбург превратился в сборный пункт претендентов на престол. В августе 1762 года Екатерина II посетила вечного узника и беседовала с ним: тот представлял тлеющую опасность для ее царствования.

Скрытые угрозы

Вскоре этой «картой» не преминул воспользоваться подпоручик Смоленского пехотного полка В.Я. Мирович. Он происходил из знатной малороссийской семьи, будучи внуком Переяславского полковника И. Мировича, который в ходе Северной войны начала ХVIII века поддержал гетмана Мазепу со шведами, за что и подвергся ссылке в Сибирь. Внук уже оправился от ударов судьбы, поступил на военную службу, хлопотал о возврате имений деда, стремясь пробиться наверх. Пользуясь отсутствием в столице Екатерины II, Мирович с несколькими офицерами в начале августа 1764 года попытался освободить из заточения Ивана Антоновича и провозгласить того императором. Заранее был составлен Манифест от его имени, где императрица именовалась «самолюбной расточительницей», чуждой России. Но охрана крепости, проявив бдительность, ликвидировала Ивана Антоновича и схватила заговорщиков. Неудавшийся заговор вызвал большой резонанс в верхах, следствие вел генерал Ганс фон Веймарн, получивший указание не тянуть с допросами. Казнь состоялась 15 октября 1764 года.

Однако для императрицы эпизод с Мировичем оказался не самым неприятным. Куда большая, пусть и скрытая, угроза исходила от малороссийского гетмана К. Разумовского, поначалу с энтузиазмом поддержавшего Екатерину. На рубеже 1763–1764 года был поднят вопрос о наследственном гетманстве в роде Разумовских: инициативу проявили украинские полковники и старшины. Они мотивировали просьбу верностью этого рода престолу, а также ссылались на пример Богдана Хмельницкого, которому наследовал его сын Юрий. Из-за характера поднятой темы сам Разумовский предусмотрительно дистанцировался от петиции в Петербург. Хотя его интерес здесь очевиден: в случае утверждения наследственного гетманства в России фактически появлялась параллельная династия, которая вполне могла посматривать в сторону трона. Вне всякого сомнения, эти поползновения были бы поддержаны малороссийскими архиереями, души не чаявшим в родном разумовском клане. Екатерина II зримо почувствовала дыхание украинско-польской фронды. Разумовскому отказали от двора, со стороны императрицы начались мелочные придирки к его супруге. Закономерным итогом стал специальный Манифест от 10 ноября 1764 года, извещавший об увольнении Разумовского от гетманских обязанностей. Тот предпочел смириться, тем более что ему, видимо, в качестве компенсации достались огромные имения, причем не только на Украине.

Путь Украины в правовое поле Российской империи

Екатерина II решила не ограничиваться отстранением Разумовского, а поспешила вообще ликвидировать должность гетмана, вновь вернувшись к институту Малороссийской коллегии. Она состояла из восьми человек: четырех украинцев и четырех великороссов. Причем по правительственной инструкции на заседаниях им велено располагаться не напротив друг друга, как при Анне Иоанновне, а вперемежку, дабы способствовать единству.

Председателем коллегии стал граф П.А. Румянцев до этого командующий русскими войсками в Восточной Пруссии. Отец этого сановника слыл приближенным к Петру I, а крестной была Екатерина I. Историки считают, что на Румянцева рассчитывал Петр III, успев осыпать того высокими наградами. Однако дворцовый переворот, казалось бы, поставил крест на карьере. Находясь в немецких краях, Румянцев, который к этому времени завел любовницу из Данцига, уже собирался перейти на службу к прусскому королю. Но указ Екатерины II, а также пожалование огромных поместий изменили его планы. Малороссия была ему почти родной: до 14 лет он жил и воспитывался там под руководством местного интеллектуала Т.Ю. Сенютовича. Теперь же настал черед реализовывать неожиданные екатерининские планы по введению Украины в правовое поле Российской империи.

Одновременно с уничтожением гетманства ликвидировался и весь строй малороссийских земель, учреждалось новое губернское деление. После этого смогли провести полноценную ревизию территорий и имущества (так называемую «румянцевскую» опись), чего полковники и старшины благополучно избегали со времен Петра I. Был отменен свободный переход крестьян от помещика к помещику, ведь действие «Соборного уложения» 1649 года не затрагивало Малороссию. До екатерининской поры здесь фактически не знали крепостного права, живя по разным вариантам литовских статутов, тексты коих существовали на латыни и на польском языке. Кроме этого, на Украину, наконец-то распространялось в полном масштабе налоговое законодательство, а также вводились обязательные рекрутские наборы. Неудивительно, что такие преобразования сопровождались там вполне объяснимым раздражением.

К сердцу Украины через РПЦ

Но все-таки особенное негодование вызывала секуляризация церковных земель, чего успел продекларировать еще Петр III. Екатерина II понимала, что контролировавшие РПЦ украинцы пока не являются ее союзником. В случае появления родственного по происхождению и духу претендента на престол, эта «русская» церковь может «благословить» последнего. Эпопея с потомственным гетманством Разумовского продемонстрировала вероятность такого сценария. Поэтому актуальным вопросом стал подрыв малороссийского церковного клана, наиболее действенным путем к чему и явилась конфискация земельных владений.

Планы императрицы получили отклик, ютящегося на вторых ролях, великорусского духовенства, увидевшего в развороте екатерининской политики долгожданную возможность пробиться наверх.

И действительно, Екатерина II сразу сделала ставку на местных уроженцев, таких как архиепископ Дмитрий (Сеченов) или Гавриил (Петров), Платон (Левшин). Некоторые из них вошли в образованную Комиссию по выяснению «истинных доходов от церковных имений». Малороссийские выходцы негодовали: они не могли смириться с мыслью о потере владений, поскольку считали их неотъемлемой частью церковного организма.

Знамя борьбы поднял один их авторитетных архиереев той поры Ростовский митрополит Арсений (Мациевич), чей демарш наглядно иллюстрирует униатский менталитет украинцев с его латинством и польщиной. В марте 1763 года многие представители элиты съехались в Ростов на переложение мощей святого митрополита Дмитрия (Туптало), канонизированного при Елизавете I. Здесь Арсений публично произнес речь в защиту церковной собственности, подкрепляя свои доводы историческими экскурсами. Он напомнил всем собравшимся, что в ходе борьбы с ересью жидовствующих конца ХV века в чин православия введена анафема тем, кто позарится на церковные имущества. Это был, по сути, прямой вызов: оставить подобное без внимания Екатерина II не могла и повелела арестовать пламенного трибуна. Однако тем овладел обличительный пыл, и он решил идти до конца, проявив на учиненном следствии «резкость в ответах».

Состоялся суд синода, где Арсению не дали сидячего места, как в свое время патриарху Никону на Большом соборе 1666–1667 года. Затем в монашеской одежде мятежного архиерея повезли в Ферапонтов монастырь — туда же, где коротал дни низложенный Никон. Очевидно, что подобная параллель удачно подкрепляла нынешнюю победу власти. Ошеломленное украинское духовенство не решилось выражать несогласие. Манифест от 26 февраля 1764 года возвестил об упразднении поместного землевладения церкви, а все латифундии с населением передавались в административное, судебное, податное ведение Коллегии Экономии. В общей сложности туда перешло свыше 900 тысяч душ, получивших название «экономических крестьян». Правда, что касается церковного землевладения в самой Малороссии, устроенного по законам Речи Посполитой, то тут с секуляризацией решили повременить, проведя там ее лишь в 1786 году. Одновременно с ней потребовали от Киевской митрополии вести преподавание в духовных заведениях, включая знаменитую Киево-Могилянскую академию, на русском языке, что было воспринято крайне болезненно.

Нелюбимая Романова

Общий вектор екатерининского правления очевиден — приструнить украинско-польские круги.

В этом же ключе можно оценивать и еще одно важное событие — созыв в 1767 году «Уложенной комиссии». Многие ученые усматривают в этом некое воспроизведение практики Земских соборов, которые канули в лето как раз после Переяславской рады, одобрившей вхождение Малороссии в состав тогда еще Московского царства. Представительство земель в глазах Романовых утратило смысл, поскольку религиозно-идеологический вектор стал выстраиваться вокруг Украины, объявленной подлинным источником веры и государственности. Поэтому инициатива императрицы призвать выборных всех территорий и сословий на совет говорила уже сама за себя. Но «Уложенная комиссия» имела важное отличие от Земских соборов: в екатерининском варианте духовенство было представлено не мощной когортой, как в ХVI и первой половине ХVII века, а лишь одним единственным депутатом от синода. Символично, что местом заседаний «Комиссии», собравшей 460 человек, определена Москва.

Предубеждение к украинской теме сквозило в Екатерине II буквально во всем. В ходе поездки по югу России она посетила Киев, который ей очень не понравился; в ее письмах «славный град» характеризовался «странным городом». В идеологическом плане неприятие украинства выразилось также в безоговорочной поддержке императрицей «норманнской теории», провозглашавшей строителями древнерусского государства варягов, то есть иностранцев. Спор о происхождении Руси, продолжавшийся между М.В. Ломоносовым и А. Шлецером, окончательно разрешен в пользу последнего. Ломоносов был отдален от двора, скончавшись от расстройств в 1765 году. Вплоть до середины ХIХ столетия «норманнисты» господствовали в отечественной исторической науке.

С учетом всего сказанного неудивительно, что из всех правителей Дома Романовых, от Михаила Федоровича до Николая II, Екатерина II является самой нелюбимой для украинской публики. Недобрая память о ней запечатлена известной песней: «Катэрына — вражда маты, шо ты наробыла. Стэп широкий, край веселый та и занапостыла!».

 

Александр Пыжиков

доктор исторических наук, профессор МПГУ

https://www.russiapost.su/archives/99963

 


21.12.2016 Эпоха «застоя» и был ли у страны шанс на реформы

 

Радио Комсомольская Правда. История за пределами учебников. Ведущий А. Гришин


11.10.2016 Презентация книги «Грани русского раскола» 

 

   

 


12.06.2016 Рюриковичи, Сталин, религия

 

   

 


02.02.2016 Раскольники — отцы русского капитализма?

 

 

Программа «Точка зрения  


19.12.2013 Религиозный раскол в истории России

 

Лекция историка Александра Пыжикова, прочитанная в рамках цикла почетных лекций лауреатов Премии имени Егора Гайдара.

 

 


10.02.2017 Советское — значит русское

 

Революция не могла быть делом рук «инородцев»-леваков

Недавний скандал вокруг одного из руководителей Госдумы, заявившего, что в послереволюционный период разгром РПЦ явился делом рук «выскочивших из-за черты оседлости», памятен многим. После разбушевавшихся страстей самое время трезво оценить поднятые тогда общественным обсуждением смыслы.

Ключевой из них — это тотальная дискредитация всего связанного с советским строем, который выставляется антиподом всего русского. Со времен перестройки на этом специализируется широкий пул ученых и публицистов. Причем неприятие советского проекта роднит как православно-монархических ультра, так и отвязанных либералов. Демонстрируя редкое единодушие, они считают СССР цивилизационным вывихом.

Но в пылу ненависти и те, и другие упускают главное: невиданный в истории социально-экономический переворот невозможен без глубоких корней в национальной почве. Перемены такого масштаба не могли стать делом рук заезжих инородцев-леваков, сбивших с толку православные массы, заманив их интернациональными далями.

На самом деле простого человека крайне сложно увлечь проповедью мировой революции. Поэтому эти революционеры были обречены на гибель. Их смел мощный подъем, идущий из глубин русского народа. Его выход на политическую арену 1930 х годов до сих пор остается неосознанным. Удобнее рассматривать советский проект в качестве чего угодно, но только не как результат развития внутренних процессов.

Чтобы разобраться в этом, необходимо вооружиться определенной исследовательской «оптикой». У Российской империи, выстроенной на западный манер, существовал антипод в лице русского староверия. Если об имперской действительности мы осведомлены весьма полно, то о староверческой России подобного сказать никак нельзя. Староверие — это поистине terra incognita нашей истории.

Нам не устают повторять то, что перед нами сугубо маргинальное явление. Доказательством тому служит статистика, по которой лишь около 2% населения империи являлись староверами. Тем не менее именно здесь кроется узловой нерв русской истории.

Раскольничий мир, за исключением верхушки староверов-поповцев, обитал в народных низах, стараясь избегать контактов с официальными структурами. Укрывшись, староверческий мир по-иному обосновывал и выстраивал свою жизнь. На протяжении ХVIII столетия противники никоновских новин разрабатывали концепции последних времен, пришествия антихриста, прекращения священства и т.д. Результат работы старообрядческой мысли — появление различных беспоповских течений, где наиболее полно выразилось неприятие государства и его церкви, а также радикализм при решении социальных и политических проблем.

В народных слоях нечерноземного центра России, Севера, Поволжья, Урала и Сибири прочно укоренились крупные ветви беспоповщины (поморцы, федосеевцы, странники, спасовцы и т.д.). Отличаясь различными вероисповедными оттенками, они сходились в общем: категорически отвергали иерархии, следствием чего стала утрата таинств. В то же время беспоповцы оставались в полной уверенности, что пребывают в истинно русской вере.

Разумеется, господствовавшая церковь крайне негативно относилась к подобным «православным», рассматривая их как отщепенцев, утративших всякую связь с литургией. Между тем, отрешаясь от оценок синодального официоза, нельзя не признать, что в русском православии происходило формирование устойчивой внецерковной традиции, доселе действительно нетипичной для русского народа.

Ее последователи реализовывали духовные потребности уже исключительно вне церковных форм, потерявших в их глазах какую-либо сакральность. Вопрос — в масштабах этого русского аналога «протестантизма». Не нужно забывать, что беспоповщина в отличие от западных протестантов существовала внутри враждебного ей государства. Наши беспоповцы, находясь под церковно-административным давлением, не стремились заявлять о себе.

Приверженцы беспоповщины не только не утруждали себя регистрацией, но и вообще, как правило, числились обычными синодальными прихожанами. В результате на российском религиозном ландшафте «силуэт» внецерковного православия был едва различим. Внешне выглядя невнятной синодальной паствой, кстати, всегда вызывавшей тревогу у властей, это православие, по сути, оставалось скрытой под завесой официальной статистики.

Этот русский вариант протестантизма не просто существовал, но и выработал новые принципы экономической жизни. В этом состояло кардинальное отличие наших староверов от западных протестантских течений. Последние в своих государственных образованиях — полноправные хозяева. Западная протестантская этика порождала классический капитализм, формируя новые экономические реалии. В староверах, по аналогии с протестантами, усматривали таких же носителей здорового капиталистического духа.

Однако староверческие реалии оказались ориентированы совсем на другое, имевшее немного общего с приоритетом буржуазных ценностей. Находясь под государственно-церковным прессом, староверы вынужденно нацеливались не на частное предпринимательство с получением прибыли в пользу конкретных людей или семей, а на обеспечение жизни своих единоверцев.

Только такие общественно-коллективистские механизмы представлялись оптимальными в том положении, в котором жило русское старообрядчество. А потому его религиозная идеология освящала не экономику «успеха» и обоснование отдельной избранности, как у протестантов, а утверждала солидарные начала, обеспечивающие выживание во враждебных условиях.

Вот этот мир, пребывавший в скрытом виде внутри Российской империи, и вырвался на поверхность в результате событий 1917 года. Причем февральские и октябрьские дни при всей своей важности имели все же верхушечное значение. Впоследствии широко разрекламированные, эти революции носили характер столичных переворотов. Они еще не затрагивали глубинных народных пластов, лишь послужив катализатором к грядущему.

Когда же государственно-общественный коллапс стал для всех явью, многие кинулись искать и осмыслять причины случившейся катастрофы. Задавались вопросом: как Россию могла постигнуть такая ужасная участь? Почему значительная часть русского народа осталась равнодушной к судьбе своей родины? Удивляла та легкость, с которой произошло расставание с монархией, просуществовавшей триста лет. Еще больше поражало безразличие по отношению к церкви: надругательство над ней не вызвало повсеместной волны негодования.

Все эти сюрпризы истории перестают восприниматься таковыми и приобретают свою железную логику, если рассматривать их в качестве завершающего рывка русской реформации, подспудно тлевшей в народных староверческих пластах. Только эта незамеченная реформация в новых условиях проявилась уже не в религиозном, а в социальном ключе. К тому же выстраиваясь вокруг не частной, а общественной собственности, с соответствующей коллективистской психологией. Такое понимание жизни было навеяно не марксистской теорией, а питалось воззрениями русского староверия, не связывавшего перспективы с буржуазными ценностями.

С другой стороны, люди из русских низов, наполнившие партию, не собирались обслуживать мировую революцию. Они жаждали построения коммунизма, или, иначе, «царства божьего на земле», не где-то в далеких странах, а у себя на родине. Эта реальность, поднявшаяся из народных глубин, стала теперь не просто хорошо различимой, а определяющей в формировании «лица» советского строя.

Она не плод деятельности кучки «инородцев-большевиков», загипнотизировавших русских людей, нетвердых в православной вере. Перед нами своего рода «социальная религия», заряженная верой в лучшее, светлое будущее. Она не приемлет тех, кто в конечном счете оправдывает социальный порядок, обслуживающий благополучие отдельных семей. Устранение этого порядка сопровождалась жестокостью, вполне сопоставимой с кровопролитием времен западной религиозной реформации.

Эта вера, составлявшая суть советского проекта, вышла из русских народных низов, а не мертвящей греческой Византии и уж тем более не из трудов Карла Маркса. В свое время об этой вере имели смутное представление персоны типа Михаила Каткова или Константина Победоносцева. А ныне она также неведома статусным патриотам с федеральных телевизионных каналов. Одержимость материальным накоплением не порождает настоящей любви; это все тот же рационалистический рефлекс собственника, пусть и обвешанного иконами.

Именно в такой атмосфере как на дрожжах и расцвела РПЦ. Вокруг ее пастырей трутся те, для кого смысл пребывания на этом свете — выгрызание собственного благополучия за счет унижения других. Возвращение в жизнь духовного подданства наших предков выглядит пугающе для озабоченных персональным успехом. Ведь оно предполагает борьбу за иные, не замкнутые лишь на себе ценности, борьбу, образец которой явил наш, ставший советским, народ. В этом его весомый вклад в историю человечества, так мало знакомого с бескорыстием, так редко бывающего добрым не для себя.