Багдасарян В.Э. 2021-2022

2021-2022. Статьи и видео.  Книга В. Багдасаряна https://den-magazin.ru/utm/44

19.12.2022 Как Киев был захвачен иезуитами. Вардан Багдасарян
Как иезуиты захватили власть в Киеве и создали Украину. Говорим с доктором исторических наук, профессором, экспертом Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Варданом Багдасаряном. Ведущий – Дионис Каптарь. День ТВ

01.12.2022 Комплекс гегемона. Вардан Багдасарян, Дионис Каптарь
США официально объявили себя глобальным государством

24.11.2022 Сила — в правде! В. Багдасарян, Л. Доброхотов, Д. Парфёнов, Г. Фёдоров
Приближается столетие образования СССР. Этому грандиозному событию был посвящён ноябрьский пленум ЦК КПРФ. С Советским Союзом связаны все главные достижения и победы, благодаря которым сегодняшняя Россия продолжает существовать и строит планы на будущее. Однако российские власти не собираются широко отмечать этот юбилей. Почему? Разве это не важно в условиях специальной военной операции, гибридной войны с коллективным Западом? Разве это не важно с точки зрения сплочения общества, в котором должна быть заинтересована сейчас российская власть? На эти и другие вопросы отвечают эксперты «Точки зрения. Красная Линия
23.11.2022 О трёх головах. В. Багдасарян, Д. Журавлёв, Е. Спицын, А. Фефелов
«Нет большего врага своего народа, чем воспитанная колонизаторами интеллигенция», – сказал когда-то премьер-министр Индии Джавахарлал Неру. Удивительно, но его слова имеют самое прямое отношение к сегодняшней России. Запад «воспитывал» здесь своих агентов влияния в течение тридцати лет. По его указке создавались учебные программы по гуманитарным предметам, составлялись вопросы для экзаменов. Не случайно сегодня так остро стоит вопрос о государственной идеологии, о создании единых учебников истории и обществознания, основанных именно на традиционных российских патриотических ценностях. Так как же перевоспитать интеллигенцию, воспитанную колонизаторами? Об этом говорят эксперты «Точки зрения». Красная Линия

06.11.2022 Государство Последних времен и новая опричнина. Вардан Багдасарян
Какой будет становиться Россия теперь? Какая задача стоит перед государством? Контуры сверхновой России обсуждаем с доктором исторических наук, профессором, экспертом Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Варданом Багдасаряном. Ведущий - Андрей Фефелов.

27.10.2022 Великий чертёж
Опыт систематизации смыслов

07.10.2022 Мобилизация частичная и мобилизация системная.
России пора сосредоточиться

23.07.2022 Вардан Багдасарян: «Россия восстанавливает цивилизацию»
День ТВ

22.07.2022 Доклад «Искуственный интеллект и Постчеловек: проблемы ценностного програмирования».
Международная научно-практическая конференция. Инвестиционный климат и искусственный интеллект: взаимосвязи и проблемы трансформации мегаполиса. Московский центр урбанистики "Город"

14.07.2022 Фактор Донбасса
... и бастионы пятой колонны

13.07.2022 Новая идеология России. Вардан Багдасарян.
Где находится центр идеологии нацизма? Неизбежна ли была спецоперация на Украине? Какой должна быть новая идеология России?  На эти и другие вопросы ответит автор книги "Матрицы общественного сознания" Вардан Багдасарян. Тайминг. День ТВ

30.06.2022 Будущее Украины
Политика Польши на Украине: исторический аспект и современность. Сохраняют ли актуальность пропагандистские установки, сформированные на Западе в прошлом? Цели США и Евросоюза. Позиция Москвы. Канал Расширение Мировоззрения

28.06.2022 Русская альтернатива проекту «‎Запад». Часть II.
Концептуал. Смыслы
14.06.2022 «‎Проект Запад» – цена вопроса. Часть I

Концептуал. Смыслы

22.05.2022 Россия ОБРЕЧЕНА на ВОЙНУ
Денис Сергеевич Ганич и профессор Вардан Эрнестович Багдасарян о происходящем сегодня.

21.05.2022 Русский — это ТРИ В ОДНОМ
Главный редактор газеты "Национальный Курс" Денис Сергеевич Ганич и профессор Вардан Эрнестович Багдасарян о происходящем сегодня. Пионер ТВ

28.04.2022 О трансгуманизме.
Термин «трансгуманизм» стал общеупотребительным, при этом не все в полной мере осознают его смысл. Поэтому мы пригласили к нам в студию известного политолога, профессора, доктора исторических наук Вардана Эрнестовича Багдасаряна, который давно занимается исследованиями в этой сфере. В студии Эфира выходного дня

20.04.2022 Советский Катехон и всемирно-исторические последствия его гибели
Капитализм продуцирует новую, сдерживаемую ранее фашизацию

01.04.2022 Об источниках украинского сепаратизма и национализма
Интервью для газеты "Национальный курс". "В 1966 году вышла работа представителя второй волны эмиграции, у него был сложны жизненный путь, Николая Ульянова. Она называлась "Происхождение украинского сепаратизма". Не смотря на то, что работа давняя, а Ульянов проработал профессором в Монреальском университете в 1950-е годы, потом перебрался в США. Он столкнулся с тем, что Канада стала центром украинской пропаганды. И вот, в 1966 году по материалам достаточно широким вышла эта работа. По моему мнению до настоящего времени, ничего лучшего, и более детально разобранного ничего написано не было"...
25.03.2022 Чубайс уехал из России. Что это значит? Багдасарян В.Э.
Комментарий доктора исторических наук Вардана Багдасаряна по поводу отъезда Анатолия Чубайса из России. НАШЕ ЗАВТРА

22.03.2022 Происхождение украинского сепаратизма и национализма. Багдасарян В.Э.
В свое время крупный историк Николай Ульянов опубликовал монографию "Происхождение украинского сепаратизма". Современный историк, исследователь работ Ульянова, доктор исторических наук и политолог Вардан Багдасарян расскажет о возникновении и развитии общественно-литературного движения, известного как украинофильство, а также политического движения, поставившего цель создать независимое государство Украина. Канал Расширение Мировоззрения

17.03.2022 Цивилизационный код России. Вардан Багдасарян
Признание ДНР ЛНР и военная операция на Украине преследует цели «демилитаризации» и «денацификации». Но у любого конфликта множество уровней, может ли целью военной операции быть удар по промышленности в Европе. Только вот кто наносит этот удар? Общий тренд на сокращение потребления продолжается. В начале был ковид, теперь эта война между важными поставщиками материалов и топлива в мире. Страдают развитые страны - там идёт сокращение потребления. Какое нишу в Европе смогут занять украинские беженцы? Является ли эта волна вынужденных мигрантов еще одним фактором дестабилизации Европы?
Концептуал. Смыслы

20.02.2022 Стратегия Александра Невского в контексте цивилизационных трендов тринадцатого столетия. Багдасарян Вардан
Александр Невский - великий русский правитель, полководец, мыслитель и, наконец, святой, особо почитаемый в народе. Стратегические ориентиры политической и религиозной деятельности Александра Невского в контексте мировых цивилизационных и геополитических трансформаций. Процедура и методы. Осуществлено параллельное рассмотрение хода исторического процесса в рамках различных цивилизационных сообществ и их взаимодействия. Предложена интегрированная версия истории столетия, как столкновения различных религиозных проектов. Результаты. Обоснована вероятность выдвижения и реализации Александром Невским стратегии «мягкой силы» для устранения угрозы с востока и расширения ареала христианской цивилизации путём распространения христианства среди монголов. Показана значимость христианской компоненты в монгольском сообществе XIII в., что позволяет оценивать такую стратегию как реалистичную. Теоретическая и/или практическая значимость. Дан новый взгляд на восточную политику Александра Невского как политику активного религиозно-идеологического влияния, принципы которой могут быть использованы в современной культурной политике России. Школа Здравого Смысла

18.02.2022 Выход из постмодерна
Россия – генератор больших смыслов

31.12.2021 Поражение сознания
Теория и практика ментальных войн

24.12.2021 Россия как мир-система
Из выступления на круглом столе "Исторические и геостратегические аспекты интеграции Большой Евразии"

17.12.2021 Что ждёт Россию и мир в 2022 году. Багдасарян Вардан
Школа Здравого Смысла

06.12.2021 Сверхобщество создаёт свой исполнительный орган. Вардан Багдасарян
Что такое Сверхобщество Нового мира? Какой план реализуют, и что ещё задумали мировые элиты? Как и зачем создавалось общество постмодерна? Кто спроектировал современную философию, и как она используется для мирового управления? Что нас ждёт: глобальный концлагерь или нравственное общество? Об этом говорит доктор исторических наук, профессор, эксперт Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Вардан Багдасарян. Ведущий - Дионис Каптарь. НАШЕ ЗАВТРА

18.11.2021 Отрицание западного мироустройства. Вардан Багдасарян
Какие глобальные процессы проходят в мире? Что скрывается за вывеской "Запад"? В чём особенность надзорного капитализма? Тайминг. Концептуал ТВ

09.11.2021 В светлом будущем люди не нужны. Вардан Багдасарян
Наступление эпохи искусственного интеллекта учёные и писатели-фантасты предвещают ещё с середины прошлого века. Доктор исторических наук Вардан Багдасарян уверен, что сегодня это вопрос ближайшего десятилетия. О проблемах, с которыми мир неизбежно столкнётся с Варданом Эрнестовичем поговорил Дионис Каптарь. День ТВ

14.10.2021 Выступление на заседании Изборского клуба
22 сентября Изборский клуб провел первый в своем роде Урок Русской Мечты — встречу единомышленников из разных регионов России. В ходе Урока принимающая сторона во главе с председателем Изборского клуба Александром Андреевичем Прохановым рассказала о концептуальных подходах к определению Русской Мечты, а гости из регионов — о впечатляющих и отчасти реализованных ими проектах. Вашему вниманию представлены ключевые доклады прошедшего Урока.

18.09.2021 Вводная лекция для сотрудников спецслужб. В. Багдасарян, Д. Перетолчин
В гостях у Дмитрия Перетолчина доктор исторических наук, профессор Вардан Багдасарян с лекцией о "мягкой силе" — силе, которая играет ключевую роль в международных отношениях, влияя напрямую или косвенно на мировую политику и деловые связи. Эта лекция должна восполнить недостаток знаний  о принципах ведения информационно-психологической войны в условиях глобального мира, где ментальные и когнитивные технологии значат не меньше, чем оружие. День ТВ

18.08.2021 Заговор во имя Люцифера: конспирология или правда?
Мировой заговор - тема, давно будоражащая умы конспирологов. Настолько давно, что говорить о ней сегодня - своего рода моветон. Доктор исторических наук Вардан Багдасарян считает, что следы этой темы и отголоски большого плана видны в повседневных изменениях мира вокруг. Ведущий - Дионис Каптарь. День ТВ

07.08.2021 Как создают человека для Нового Мирового Порядка. В. Багдасарян, Д. Перетолчин
Как с помощью сетевых технологий искусственно создается и перестраивается восприятие мира. Что такое матрицы общественного сознания, кто их формирует и как это работает. У нас в гостях доктор исторических наук, профессор Вардан Эрнестович Багдасарян. День ТВ

28.07.2021 Что стоит за переносом языка программирования в сферу обществоведения
Посредством такой экстраполяции формируется восприятие функционирования человеческого общества по типу компьютерной программы

10.06.2021 О рисках цивилизационного нарциссизма

 Модернизационный процесс в своей первой исторической фазе подразумевал переход от экономики традиционного общества (иногда идентифицируемой с понятием «феодализм») к стадии индустриального развития. В настоящее время исследователями выделяются две модели модернизации — либеральная и консервативная. Отличительной особенностью последней в ее экономическом измерении являлась особая роль государства, социальный патернализм, идеократическое стимулирование трудовой деятельности.
Именно консервативная модель модернизации была имплементирована в СССР и других странах, традиционно относимых к социалистическому лагерю. В условиях стартового отставания от индустриально развитых государств Запада данный выбор позволил аккумулировать ресурсы для достижения форсированной динамики развития. Экономические показатели стран социализма позволяют по меньшей мере говорить о конкурентном потенциале консервативной модели модернизации.
В настоящее время можно уверенно констатировать, что избранная модель не только не способствовала решению новых модернизационных задач, но задала прямо противоположный вектор структурных и качественных модификаций.

02.06.2021 Ментальная карта как средство преодолеть раскол
Отклик на книгу Виталия Аверьянова "Ментальная карта и национальный миф"

11.05.2021 Коллективистские принципы хозяйственной самоорганизации в исторической традиции России.  Сулакшин С.С. Багдасарян В.Э.

С точки зрения исторических традиций особенно необоснованными представляются проекты отказа от государственного регулирования в России сельского хозяйства, потому что изобилие исключено, в силу природных условий, и даже для крестьянина всегда актуальной являлась проблема физического выживания.

Общинное хозяйствование предоставляло возможность проведения масштабных аграрных мероприятий, каковой, за редким исключением, были лишены индивидуальные собственники. Именно община обеспечила переход крестьянских хозяйств от устарелой трехпольной к многопольной системе севооборота. Среди череды видных мыслителей, апеллировавших к общинной системе как идеальной экономической модели применительно к России, можно сослаться на Д. И. Менделеева. Великий русский ученый считал общину тем идеалом, который в наибольшей степени соответствовал задаче достижения народного благосостояния

10.05.2021 Священная история — основа национального самосознания
О недостаточности позитивистской истории. История и ценности

Наряду с историей как совокупностью научно достоверных фактов в отношении прошлого (назовем ее позитивистской историей), существует также на уровне национального исторического сознания историософия и священная история. Историософия акцентирована не на фактологии, а на смыслах истории. Она отвечает на вопросы — куда идет соответствующая общность? куда идет мир? в чем состоит базовый конфликт исторического процесса? Священная история сопряжена с национальной системой ценностей. Используемые в рамках нее образы и сюжеты выражают некую, адресуемую обществу, ценностную фабулу. Структурной единицей священной истории выступает историко-художественный образ. Это исходно задает связь исторического повествования с религией, искусством, литературой, мифологией. И если для позитивистской истории достоверность, подтверждение через источники является основным требованием, то в священной истории оно вообще не важно. Главное для нее формирование ценностной матрицы прошлого, где художественный вымысел также допустим, как и исторически достоверный факт.

09.04.2021 Космос и человек.  Вардан Багдасарян
Новый космический прорыв должен быть сопряжён с духовным преображением

31.03.2021 Образ ковчега
Интегральная идеология России

14.03.2021 Зачем им цифровизация? Оккультные корни мировой элиты. В. Багдасарян
О том, кому будут служить новейшие технологии. Как цифровизация меняет современный мир и почему для мировой элиты - это единственный шанс для решения своих задач.

16.02.2021 Беседа с Багдасаряном на канале Национальный Курс
00:00​ Концепция пассионарности России. Теория Гумилёва. 10:43​ В какой стадии мы находимся. 16:32​ Русская история. Детерминация. 22:16​ Всеобщая предопределённость. 25:09​ Искусственные толчки ассионарности. Мобилизация. 29:00​ На место памятника Дзержинского. 34:50​ Апелляция памятников. 43:50​ Что несёт возврат памятника Дзержинскому. Объединение патриотов. 49:27​ Наши ресурсы.

02.01.2021 Куда придёт мир в 2021 году/Основные события 2020
Эпизоды: 00:00 Превью. 0:36 Основные события связанные с прошедшим годом. 14:46 Хитрые планы США. Антицивилизация. 29:30 События Белоруссии.  31:25 Прогноз на будущее. 32:54 Выборы в Госдуму. Партийно- политическая система. 37:39 Советы, соборность. Национальный Курс

01.01.2021 Накал нарастает. Ю. Афонин, В. Багдасарян, В. Васильев о сценариях 2021 года
Красная Линия

25.12.2020 Тот, кто придумал того, кто придумал игру.
Школа Здравого Смысла

17.12.2020 Сталин в соцопросах
Динамика общественных настроений за 30 лет

30.11.2020 Миф постиндустриализма
Новое глобальное искушение и его угрозы

18.11.2020 Канун мировой революции? Как реагирует Кремль
Тема - разбор актуальных событий, связанных с Майданом в Белоруссии, ситуация в Карабахе и вокруг него, победа Санду в Молдавии. В  студии Максим Калашников  Вардан Багдасарян, профессор МГУ, доктор исторических наук. Ведущий Дионис Каптарь. РОЙ ТВ

31.10.2020 Мы не рабы, рабы не мы!
Выйти из матрицы религии или идеологии было непросто, но возможно. По отношению к религии такими бунтарями выступали вольнодумцы или еретики, в отношении идеологии - инакомыслящие. В постидеологии исключена собственно возможность выхода за рамки матрицы, так как отсутствует само предъявление смыслов и смыслоцентричный дискурс исключен как опция. В этом отношении постановка вопроса об обретении смыслов есть уже акт интеллектуального сопротивления.
Победить врага, опираясь на ценности и когнитивную матрицу врага невозможно. Деконструировать матрицу противника, преодолеть навязанные ей стереотипы, выдвинуть собственные парадигмы жизнестроительства – в этом и должна состоять развертка нового российского идеологического проекта.

Победить врага, опираясь на ценности и когнитивную матрицу врага невозможно. Деконструировать матрицу противника, преодолеть навязанные ей стереотипы, выдвинуть собственные парадигмы жизнестроительства – в этом и должна состоять развертка нового российского идеологического проекта.  См. материал от 31.10.2020 Мы не рабы, рабы не мы!

 

 

19.12.2022 Как Киев был захвачен иезуитами.

 

  

Как иезуиты захватили власть в Киеве и создали Украину. Говорим с доктором исторических наук, профессором, экспертом Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Варданом Багдасаряном.

Ведущий – Дионис Каптарь. .

День ТВ

 

01.12.2022 Комплекс гегемона.

 

США официально объявили себя глобальным государством 

"ЗАВТРА". Вардан Эрнестович, недавно была принята новая "Стратегия национальной безопасности США" — более радикальная по отношению к России, чем все предыдущие. Какие вызовы в связи с этим стоят перед нашей страной, каким образом их можно преодолеть?

Вардан БАГДАСАРЯН. Теодор Рузвельт в своё время первым использовал понятие национальной безопасности США в связи с претензиями американцев на контроль над Панамским каналом. С тех пор "Стратегию национальной безопасности" (этот ключевой для страны документ) принимают, как правило, при каждом новом президенте, и она по-прежнему отражает экстерриториальные амбиции. Это геополитический ориентир и проектные идеологические установки Соединённых Штатов на данный период времени.

Остановлюсь на трёх основных положениях нового документа. Первое. В принятой "Стратегии" Америка позиционирует себя как "мировую державу с глобальными интересами". Различие между внешней и внутренней политикой фактически упраздняется. Поэтому происходящее, к примеру, на Украине, отныне считается внутренним делом Соединённых Штатов, чья сфера интересов распространяется на весь мир.

Второе. В "Стратегии" чётко определяются противоборствующие силы: с одной стороны, это "свободный" мир, с другой — автократии, подлежащие устранению. Всего американцы выделили три группы автократий: "мелкие" — Иран и КНДР, автократия второго уровня — это Россия, которая, по мнению США, не может изменить миропорядок, но способна внести региональную нестабильность. И главная автократия — КНР, имеющая сегодня силы и возможности поменять мировой расклад сил.

Третье положение "Стратегии" касается глобализации. Заявлено, что она сыграла большую роль, дала определённые дивиденды, но теперь за счёт неё в выигрыше оказывается стратегический противник США — Китай. В этой связи модель глобализации так, как она понималась прежде: свободный мир, либерализация торговли и прочее, — как минимум должна быть изменена.

Ещё один интересный нюанс: в документах подобного уровня ранее было не принято указывать персоналии, а в нынешней "Стратегии национальной безопасности США" впервые указана фамилия президента России Владимира Путина, который назван врагом "свободного" мира. Всё предельно откровенно, как видите.

"ЗАВТРА". А почему США объявили себя не просто сверхдержавой, а глобальным государством?

Вардан БАГДАСАРЯН. Американцы очень любят метафоры, для них важен образ, под который идёт программирование сознания людей. Штаты долго к этому шли. Начинали с позиции изоляционизма: Джордж Вашингтон говорил, что американцев вообще не интересует остальной мир. После Джеймс Монро заявлял: нас привлекает только Новый Свет. Во времена Вудро Вильсона Америка, по его словам, стала лидером свободного мира. С начала 1990-х годов со стороны США пошли прямые угрозы подавлять при необходимости любого своего конкурента.

А в "Стратегии нацбезопасности", принятой при Бараке Обаме, американское лидерство определялось по трём направлениям. Первое — военное, вплоть до нанесения опережающего ядерного удара при возникновении угрозы. Второе — экономическое обеспечение Соединённых Штатов, в том числе с позиции силы. Третье направление — распространение и поддержка американских ценностей по всему миру. Для этого можно использовать любые механизмы, например, поддержку сексуальных и этнических меньшинств. Логика развития стратегических установок США прослеживается достаточно хорошо.

"ЗАВТРА". Не является ли новая американская "Стратегия" просто пропагандистским манифестом?

Вардан БАГДАСАРЯН. Нет, это важный управленческий документ. Подход к нему очень серьёзный. При внесении в "Стратегию" определённого пункта чётко указывается, кто его реализует, каким образом и с какими материальными затратами. На это тут же выделяются деньги — под каждую конкретную статью. К примеру, начинается война с автократией, у США есть конкретный план, как её низвергать. Решено делать это руками самих граждан автократии. А чтобы люди пошли против правительства, им надо помочь, в том числе материально стимулировать их. Так начинается конфликт, за которым Америка активно наблюдает, направляет его в нужное русло. Всё работает предельно чётко.

"ЗАВТРА". Почему в ХХ веке американцы боролись против тоталитаризма, а сегодня — против автократий?

Вардан БАГДАСАРЯН. С тоталитарным государством, где весь народ охвачен тоталитарным сознанием, можно бороться только внешней силой. При автократии идёт внешнее давление на государство, но удар наносится внутренний, с использованием гражданского общества, которое науськивают против автократии внутри страны. На подпитку протестных групп выделяются немалые средства. Продвигается стратагема консолидации всех ресурсов, имеющихся у "свободного" мира, для борьбы с таким государством.

В частности, тема Украины прописана в новой американской стратегии фактически через абзац: США необходимо победить там любой ценой, бросив все имеющиеся средства на достижение цели. Ничего нового, по сути, в этом нет. Просто сегодня свои планы Штаты воплощают с предельной откровенностью. Никакой конспирологии: Америка — глобальное государство, и этому должно быть подчинено всё. Важно понять, что "Стратегия национальной безопасности США" — это не высказывания в публицистической полемике, а именно закон. И на уровне закона Штаты заявляют о своём глобальном статусе.

Внутри этого документа даётся большой перечень глобальных вызовов современности, в который включены и изменение климата, и распространение биологического оружия, и новые пандемии. Как же этому противостоять? По мнению американских стратегов, глобальные проблемы может решить только глобальный актор. И им должны быть США, уже объявившие себя глобальным государством.

"ЗАВТРА". Тогда должно быть глобальное руководство. В переводе на русский язык — мировое правительство. Правильно?

Вардан БАГДАСАРЯН. В "Стратегии национальной безопасности США" тема мирового правительства не звучит, но есть сопутствующие или идущие параллельно документы, которые тоже интересны. К примеру, раз в пять лет выходят "Глобальные тренды" ЦРУ. Обратите внимание: опять звучит слово "глобальные". ЦРУ — не только разведывательная организация, но и аналитическая, выступающая со своей футурологией. В документе ими выдвигается пять сценариев с разной степенью приемлемости.

Первый сценарий называется "Ренессанс-демократия". В соответствии с этим сценарием США восстанавливают своё моральное лидерство в мире с помощью "демократий", которые побеждают автократии под руководством Соединённых Штатов. Предельно простая схема, по которой была выстроена американская мифология ХХ века.

Второй вариант — "Мир, плывущий по течению". Это сценарий хаоса, когда никакие международные договоры не соблюдаются, идёт всеобщий развал. Одна волна кризиса следует за другой, наступает Новое Средневековье. Вместо глобализации идёт глокализация, распад на локалитеты.

Третий сценарий — "Конкурентное сосуществование". Симбиоз двух центров — Китая и США. Они конкурируют между собой, но не воюют, потому что плотно связаны друг с другом экономически.

Один из самых негативных, с точки зрения ЦРУ, сценариев — четвёртый. Он называется "Бункеры" или "Разрозненные башни". В нём прописана некая многополярность, при которой каждое государство действует только в своём "бункере". То есть мир распадается на определённые региональные сектора.

Но самый желательный (опять же, с точки зрения ЦРУ) из сценариев — пятый. Его название "Трагедия и мобилизация". В сценарной повестке 2012 года он назывался "Слияние". Суть его состоит в том, что отдельные национальные правительства не могут справиться с навалившимися на страны глобальными проблемами, и наднациональная Организация Объединённых Наций с этим тоже не справляется. Навести порядок может только некий наднациональный орган. Хотя в сценарии выражение "мировое правительство" и не используется, но и без того понятно, что такое "наднациональный орган" с такими полномочиями.

"ЗАВТРА". То есть подразумевается, что в мире должно произойти нечто ужасное, что подвигнет человечество принять американский сценарий как спасение?

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. Это может быть, например, применение ядерного оружия, после чего мир содрогнётся, или случится новая жуткая пандемия. Ведь, например, тема коронавируса впервые прозвучала в американском докладе 2012 года, там даже упоминалось, что она пойдёт от летучих мышей. А по нынешнему сценарию после большого мирового катаклизма будет принята концепция слияния. Создадут некий наднациональный институт, который возьмётся решать насущные проблемы современности. Здесь тоже всё предельно чётко сформулировано.

"Глобальные тренды" ЦРУ соотносятся со "Стратегией национальной безопасности США", взаимно дополняют друг друга. В совокупности эти документы показывают, что американцы хотят выстроить управляемый мир, перейти на уровень создания мирового государства, мирового правительства.

"ЗАВТРА". В качестве цели здесь декларируется борьба с глобальными проблемами. Но, очевидно, у американцев есть и другие задачи?

Вардан БАГДАСАРЯН. Не стоит считать, что США вынашивают какие-то филантропические планы: спасение человечества, избавление его от болезней или от чего-то другого. Понятно, что цели у американцев всегда примерно одни и те же, они уже заложены в их матрице. Это стремление к власти — безраздельной, полной, глобальной. Проект мирового господства в разных модификациях прослеживается фактически через всю историю Запада: от Священной Римской империи, Наполеоновских войн до фашистских замыслов Третьего рейха. Американская "Стратегия" наследует той же самой линии, но привносит новые формы. Можно вспомнить концепт богоизбранности Соединённых Штатов. Ведь если есть богоизбранные, значит, есть богоотверженные, над которыми богоизбранная нация должна господствовать. Это не просто фигура речи или уходящий вглубь прошлого философский концепт. Нет, это идеология, под которую по сценарию выстраивается всё остальное мироустройство. Объявление США глобальным государством — это узловой момент принятого стратегического документа Соединённых Штатов.

"ЗАВТРА". Теперь можно говорить о самопровозглашённом глобальном государстве США?

Вардан БАГДАСАРЯН. Конечно. Поэтому не только политологи, но и мировое сообщество должно задаться вопросом: почему Америка больше не ставит различий между своей внешней и внутренней политикой?

Самая большая опасность — это безальтернативный мир. Если монополизируется власть кем-то одним, будет большая беда. Нужна альтернатива.

"ЗАВТРА". Что сегодня нужно делать России в первую очередь?

Вардан БАГДАСАРЯН. С конца 1980-х годов мы встраивались в глобальную капиталистическую систему, шаг за шагом сдавая суверенитет и теряя потенциал сопротивления. Теперь пришло время создавать собственную систему ценностей, независимую от мирового центра. Любая мир-система начинается именно с этого. Пока такой чёткой и полной манифестации у нас нет. Есть некий дискурс, попытки обрести что-то, правда, не всегда удачные, потому что во многих провалах мы виним современный капитализм, говорим, что он ужасен. А что, был когда-то "хороший" капитализм, который проиграл нынешнему посткапитализму? Вставая на такую почву, мы исходно проигрываем. Всему этому нужна ценностная альтернатива.

"ЗАВТРА". В этом смысле могут возразить, что раз социализм проиграл капитализму, значит, социалистический путь нам не подходит?

Вардан БАГДАСАРЯН. Нет, это не так. Переход СССР к капитализму был не логической трансформацией, а отрицанием предыдущей модели существования. Постсоветская страна была построена в значительной степени как антипод СССР, любой параметр прямо противоположен отвергнутому: вместо человека-созидателя пришёл человек-потребитель, история побед и свершений сменилась на самооплёвывание — дихотомия взаимоисключающих понятий.

Что же касается капитализма — старого или нового — это всё равно капитализм. У них одна логика. В основе лежат две вещи, уродующие психику человека и деформирующие мировоззрение: стремление к прибыли и конкуренция. Поначалу эти установки порождают то, что было названо национальным государством, а дальше возникает мировая система, при которой уже государства оказываются неким сдерживающим фактором в отношении капитализма, который шаг за шагом перерождается в человеконенавистническую систему. Старый и новый капитализм — это не дихотомия, а логическое развитие одной структуры. Социалистическая же модель может перейти к капитализму только при потере своих ценностных установок, заложенных в её основании. Поэтому, защищая капитализм XIX или даже ХХ века, в общем-то, они поддерживают то, что в итоге трансформируется в посткапитализм со всеми его извращениями.

"ЗАВТРА". Ещё возможное возражение: старый капитализм основывался на идеях конкуренции и частной собственности, посткапитализм же строится на принципе глобальной монополизации и постепенном отчуждении людей от всякой собственности.

Вардан БАГДАСАРЯН. Вспомните, отцы-основатели США до Линкольна были рабовладельцами. Провозглашались частная собственность, естественные права человека. Но права — не для всех, свобода тоже имелась не у всех. Есть бенефициары распределения, а есть бесправные массы.

При Советском Союзе капитализм вынужден был считаться с нашей системой ценностей и использовать какие-то элементы народовластия. Потому что после Второй мировой войны популярность социалистической идеи была сверхвысокой, во многих западных странах на выборах побеждали коммунисты. А когда СССР не стало, капитализм пришёл к тому, с чего и начинался: есть элита, сверхлюди, имеющие все права, возможность распределять блага на своё усмотрение, и есть все остальные. Сейчас новый капитализм снимает маски. Поэтому всё чаще говорится, что в мире появилось слишком много лишних ртов, ненужных людей. И в этом отношении посткапитализм — производное от капитализма.

А в целом мироустройство можно свести к двум противостоящим концепциям. Есть христианский проект, который говорит словами апостола Павла, что нет ни свободного, ни раба — все едины, во всём Христос. Это советский проект. Хотя исходно он и был атеистическим, но на уровне ценностной матрицы в него был заложен христианский подход.

И есть другой проект — антиевангельский, по которому существуют сверхлюди и недолюди. Посткапитализм — это фактически легитимизация свободы только для избранных, хотя и либерализм, по сути, говорил о том же самом. В XX веке загнанный в угол либерализм превратился в фашизм — систему узаконенного антропологического превосходства.

"ЗАВТРА". Почему в таком случае в Советском Союзе не прекращалась пропаганда атеизма?

Вардан БАГДАСАРЯН. Конечно, это была стратегическая ошибка и принципиальный недостаток. Если бы силу веры и традиции удалось прочно соединить с мобилизацией под решение задач развития, которую смогли оседлать большевики, то, возможно, Советский Союз не удалось бы развалить. Не хватало постановки вопросов трансцендентного характера: о душе и вечной жизни.

Ленин, безусловно, был атеистом. Но он выступал с позиции, что большевики — не враги религии и Церкви при условии, что она будет союзником нового государства.

Атеистическая пропаганда велась, во-первых, потому что определённой частью большевиков Церковь воспринималась как сила, которая легитимизирует капиталистическую систему и поддерживает эксплуататорский класс.

Во-вторых, в партии было довольно много русофобов — в основном из группировки Троцкого. Как по своему воспитанию, так и по убеждениям, они ненавидели всё, связанное с русским менталитетом, в том числе Православие. Троцкисты до сегодняшнего дня своих убеждений не поменяли. Не случайно Чубайс, ненавидящий коммунизм, возлагал цветы на могилу Троцкого.

Третья составляющая атеистической пропаганды в СССР связана со сложившейся задолго до октября 1917-го секулярной культурой, которая была запрограммирована на отказ от религии и переход к мировоззрению, которое пыталось основываться на науке. В советский период не получилось выстроить систему синтеза между религией и наукой, хотя фундаментального, принципиального противоречия здесь нет.

"ЗАВТРА". Сейчас вы говорите в основном о довоенном периоде Советского Союза?

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. В период Великой Отечественной войны атеистическую пропаганду фактически свернули. Было восстановлено патриаршество. Знаменательно, что в 1945 году Православная Пасха пришлась на 6 мая, и в Праздник Победы люди часто поздравляли друг друга словами "Христос воскресе!".

После войны работал сталинский проект, в основе которого лежала идея соединения советского мировоззрения, религии и русской истории. В 1948 году в Москве прошло Всеправославное совещание, была попытка сделать Московский Патриархат Вселенским Патриархатом. В вузах открывались славянские кафедры, шло возвращение к истокам, изучению истории. Так что этот синтез был исторически возможен. Но со смертью Сталина Хрущёв перечеркнул все его усилия в этом направлении. 4-й Интернационал Троцкого тогда бил в ладоши от радости. На самом деле, то, что этот синтез не состоялся, — великая трагедия нашей страны.

"ЗАВТРА". А почему при Брежневе не вернулись к традиционным ценностям — в контексте того, о чём мы сейчас говорим?

Вардан БАГДАСАРЯН. Любой проект начинается с идеи. Сталин, безусловно, был идеократом. При нём разрабатывалась новая система ценностей и смыслов. Советский проект впитал в себя русскую общинную ментальность, коллективизм. В брежневские годы никаких систем ценностей и смыслов уже не разрабатывали. При нём победила установка на комфорт, "удовлетворение возросших материальных потребностей граждан". Вместо идеи совершенствования человека, решения задач на уровне противостояния добра и зла пришла любовь к комфортному бытию. Такая, достаточно упрощённая, философия кулака, когда человек видит счастье, прежде всего, в материальном измерении, ещё при Хрущёве расцвела в кругах партноменклатуры. Мелкобуржуазная психология оставалась и у части советской интеллигенции, относящейся, по выражению Иосифа Виссарионовича, к "безродным космополитам". "Дачка, тачка и собачка" — ярко выраженные принципы брежневской эпохи. На смену идеократическим и духовноцентричным установкам пришли установки потребительские. Вернуть сталинские идеологические позиции представлялось тогда маловероятным.

"ЗАВТРА". И какой урок из этого должна извлечь современная Россия?

Вардан БАГДАСАРЯН. Идеальное должно доминировать. Материальное, конечно, важно, но оно является лишь проекцией. Если мы будем спорить с США на уровне комфорта, мы проиграем.

Ленин в своё время и говорил о том, что удержать власть можно, только преодолев мелкобуржуазные установки. Поэтому огромное значение уделялось культуре, просвещению.

Политическая практика вытекает из концепции. Концепция — из смыслов. Смыслы связаны с системой ценностей, а система ценностей имеет глубинные истоки. Отступление от идеального под влиянием тех или иных причин — это отход от своей собственной метафизики. Советский проект просуществовал всего 70 лет и был разрушен именно потому, что ушёл от духовного приоритета, отказался от высокой идеи построения Царствия Божьего на земле, а в идеологическую структуру были привнесены иные концепты, чужие метафизические схемы.

В чём наш актуальный проект сегодня? Не в защите же старого капитализма против нового! Может быть, формула нашей победы заключается как раз в соединении большевистского модерна с традиционными ценностями, основанными на христианской культуре? В любом случае, начинать нужно с идеального. А дальше это будет спроецировано на экономику, социальное устройство, образование, сферу культуры. Надо сделать так, чтобы люди загорелись этим проектом, видели смысл своего существования в приближении торжества своей идеи. Именно здесь кроется ответ на вызов, брошенный нам "Стратегией национальной безопасности США", на угрозы, которые она несёт миру.

 

Беседовал Дионис Каптарь

https://zavtra.ru/blogs/kompleks_gegemona

 

24.11.2022 Сила — в правде!

 

 

В. Багдасарян, Л. Доброхотов, Д. Парфёнов, Г. Фёдоров
Приближается столетие образования СССР. Этому грандиозному событию был посвящён ноябрьский пленум ЦК КПРФ. С Советским Союзом связаны все главные достижения и победы, благодаря которым сегодняшняя Россия продолжает существовать и строит планы на будущее. Однако российские власти не собираются широко отмечать этот юбилей. Почему? Разве это не важно в условиях специальной военной операции, гибридной войны с коллективным Западом? Разве это не важно с точки зрения сплочения общества, в котором должна быть заинтересована сейчас российская власть? На эти и другие вопросы отвечают эксперты «Точки зрения.

Красная Линия

 

23.11.2022 О трёх головах.

 

 

В. Багдасарян, Д. Журавлёв, Е. Спицын, А. Фефелов
«Нет большего врага своего народа, чем воспитанная колонизаторами интеллигенция», – сказал когда-то премьер-министр Индии Джавахарлал Неру. Удивительно, но его слова имеют самое прямое отношение к сегодняшней России. Запад «воспитывал» здесь своих агентов влияния в течение тридцати лет. По его указке создавались учебные программы по гуманитарным предметам, составлялись вопросы для экзаменов. Не случайно сегодня так остро стоит вопрос о государственной идеологии, о создании единых учебников истории и обществознания, основанных именно на традиционных российских патриотических ценностях. Так как же перевоспитать интеллигенцию, воспитанную колонизаторами? Об этом говорят эксперты «Точки зрения».

Красная Линия

 

06.11.2022 Государство Последних времен и новая опричнина.

 

  

Какой будет становиться Россия теперь? Какая задача стоит перед государством? Контуры сверхновой России обсуждаем с доктором исторических наук, профессором, экспертом Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Варданом Багдасаряном.

Ведущий - Андрей Фефелов.

День ТВ

  

27.10.2022 Великий чертёж

 

Опыт систематизации смыслов

Запрос на новый чертёж российского жизнеустройства

Составление чертежа жизнеустроения страны – сложнейшая задача социального конструирования. Она предполагает установление десятков тысяч связей между различными социальными институциями. Эти связи создают механизмы функционирования системы. Наличие механизмов – непременное условие того, чтобы система работала. Другими условиями являются идеи (система ценностей и смыслов, идеология), институты (учреждения) и люди (кадры, их отбор и кооптация). Совокупность этих базовых оснований можно определить в качестве «тетраэдра социальной системы». О чертеже как необходимой связи мира идей и предметного мира рассуждал в своё время Платон.

Особенно сложной является задача создания чертежа жизнеустроения России. Русский человек всегда тяготел к идеократии, но не любил чертежей, понимая их как прокрустово ложе для воли, бюрократизацию мечты и смысла. Чертёж России удалось создать в своё время самому большому прикладнику из русских монархов – Петру I. В дальнейшем этот чертёж пытался обновить Николай I.

Уникальный по степени проработанности чертёж страны был создан большевиками. Советский чертёж переутверждался и корректировался каждые пять лет сообразно с логикой пятилетних планов. Госплан СССР в квалификации разработки социально-экономических чертежей являлся структурой, не имеющей аналогов в мировой истории.

Как правило, чертежи жизнеустроения страны представляются на уровне национальных конституций. Конституция, в сущности, и есть чертёж государственного и социального устроения. В качестве чертежей они отличаются по проработанности и непротиворечивости. Одной из лучших разработок в истории мировых конституционных процессов являлась, безусловно, Конституция СССР 1977 года. Чертежом либеральной, несуверенной и капиталистической модели жизнеустройства являлась Конституция Российской Федерации 1993 года, принятая по итогам фактической капитуляции в холодной войне. Поправки к конституции 2020 года усилили в ней суверенные потенциалы, привнеся вместе с тем противоречия с основами конституционного строя (глава 1), после чего о наличии цельного чертежа говорить уже не приходится. Действующая конституция является беспрецедентным документом в отношении содержащихся противоречий между отдельными конституционными положениями, что предполагает неизбежное принятие следующим шагом нового Основного Закона России. Пока же Россия оказалась без чертежа. Жизнь без чертежа, когда старый чертёж уже отброшен, а нового ещё не существует, задаёт усиленный поиск ценностно-смыслового фундамента. Определению ценностно-смыслового фундамента русского чертежа и будут посвящены выдвигаемые ниже соображения.

Цивилизационная матрица российской идеологии

Если исходить из цивилизационного анализа и понимания России в качестве государства-цивилизации, то этот фундамент не конструируется, а воссоздаётся как цивилизационно идентичное основание бытия. Менялся исторически политический язык, но в своих основаниях идеологии Россия раз за разом, после смут и подмен, в сути своей воспроизводилась. Для раскрытия этого воспроизводства целесообразно посмотреть на константы русских идеалов. Безусловно, в истории России выдвигались самые разные политические концепты, отражая индивидуальность и партийную принадлежность их авторов. Но существуют, как известно, частности и доминанты. Доминанты воспроизводили исторически культурную матрицу русской мысли. Каковы же эти доминантные характеристики?

Во-первых, эсхатологичность. В структуре времени русская мысль принципиально отличается и от европейской, и от азиатской. Если Запад акцентирован в восприятии времени на настоящем, а Восток — на прошлом, то Россия – на будущем. Это будущее мыслилось не в категориях краткосрочности, среднесрочности, долгосрочности, а в перспективе исторического финала. Русские всегда в каждый исторический момент были убеждены, что живут во времена апокалипсиса (в том числе апокалипсиса светского) и находятся в эпицентре Армагеддона. Большевики также были эсхатологами, понимая революцию в апокалиптическом смысле. Советский коммунизм в этом смысле представлял вариант нерелигиозного или квазирелигиозного эсхатологизма. Утрата эсхатологических ориентиров (деэсхатологизация) являлась неучтённым фактором гибели СССР.

Постсоветский период характеризовался, с одной стороны, переориентацией на конъюнктуру времени, что представляло собой, безусловно, разрыв с традицией русской эсхатологии, но с другой — поиском новых семантических линий эсхатологического дискурса. И последняя составляющая с течением времени всё более усиливалась, подведя фактически к запросу о выдвижении новой идеологии России с опорой на новую эсхатологию. И без эсхатологии легитимизировать заявляемые властью сегодня ценности государствостроительства, по-видимому, не получится.

Во-вторых, мессианство. Ментальная матрица России была выработана на основании глубокого переживания идеи христианской жертвенности. Христос восходит на Голгофу для того, чтобы победить смерть и спасти человечество. Россия также брала на себя функцию спасения мира от торжествующей в нём неправды и порабощения. Объектом спасения оказывалось в том числе и западное сообщество. Спасать в действительности приходилось — и от Наполеона, и от Гитлера.

В-третьих, альтернативность Западу. Основным вызовом для России на всём протяжении её истории являлся вызов западного проекта. Россия выдвигала альтернативный проект и тем опровергала универсальность западнической модели развития. В этом отношении она выступала и позиционировалась перед незападным миром как анти-Запад. Отвечая на вызов Запада, одна часть мыслителей выступала за принятие западной платформы (западники), другая — за следование русскому пути (славянофилы, патриоты, евразийцы, Русская партия и т. п.).

В-четвёртых, дихотомичность. Русская общественная мысль выстраивалась на приёме полярных противоречий — дихотомий. В фундаменте своём это были противоречия между добром и злом. И добро, и зло имели конкретизированное политическое и геополитическое выражение. Борьба с вселенским злом составляла функциональное назначение праведного государства.

В-пятых, соборность. Коллективистские ценности являлись во все времена базовыми для русской национальной рефлексии. Таковыми они остаются, по данным международных социологических опросов, и сегодня, несмотря на произошедшие постсоветские инверсии. Элементарной структурой русского мира рассматривалась община, и принципы общинности предполагалось перенести на всю Россию. Другим базовым основанием коллективистской матрицы являлся соборный принцип организации церкви. Отсюда — категория соборности как русский политический язык выражения ценности коллективизма. Аналогия с собором связывалась с пониманием того, что объединение людей в коллектив должно быть не просто их организационным суммированием, а духовным соработничеством.

В-шестых, идеократизм. Государственность выстраивалась не снизу вверх, а сверху вниз от высшей идеи. Верховный лидер, глава государства, имел легитимность только ввиду принятия и реализации высшей идеи. В этом отношении маркировка его через категории деспотии, автократии, тирании не соответствует русскому пониманию природы власти. Русское государство в период доминации религиозного сознания было теократичным, в период модерна — идеократичным.

В-седьмых, нравственное преображение. Целевым политическим ориентиром являлось построение нравственного государства. Достижение этого ориентира предполагало изменение самой природы человека, его нравственное преображение. Существовало антропологическое измерение политики, которое воспринималось главным. Идея нравственного преображения составила суть предложенной России версии развития. Развитие мыслилось не как количественный рост материальной сферы, а именно как качественное изменение самого человека. И эта модель развития предлагалась как альтернатива для мира, составив, в частности, суть русского модерна.

Ключевые метафоры

Идеология как стройная система ценностей и смыслов, имплементируемых в практику государственного управления, может включать и ряд мотивационных идеологем. Такие идеологемы в качестве метафор уже циркулируют в широком общественном дискурсе. Задача заключается в систематизации. Русский чертёж может опираться, в частности, на следующие метафоры историософии России: Русская Мечта, Русский ковчег, Русский собор, Русская сотериология, Русское преображение, Русский катехон.

Русская Мечта

Любая система должна характеризоваться как минимум в двух аспектах измерения: реальном и идеальном. Развитие и есть движение от реального состояния к идеалу. Идеалы различных общностей могут отличаться друг от друга. Соответственно и универсальной модели развития не может существовать. Если та или иная общность идёт по пути приближения к собственным идеалам, то она развивается, при отступлении от них – деградирует. В этом отношении принципиально важно зафиксировать три качественных состояния российской цивилизационной общности: Россию реальную, Россию идеальную и анти-Россию.

Социальная мечта и есть общественный идеал. Русская Мечта всегда состояла в создании системы гармоничного мироустройства, основанной на любви и братстве. В этом смысле Русская Мечта отличается и от мечты американской, и от мечты китайской. Не индивидуальный успех и не мировое господство определяли русский идеал, а императив гармонизации мира. Сегодня это, в частности, выражается в отстаивании принципа многополярности мироустройства.

Русский ковчег

Уникальность Ноева ковчега состояла в том, что в нём нашлось место каждому, в ком есть дух жизни. От детей Ноя пойдут в послепотопное время все человеческие цивилизации. Ковчег исходно содержал в себе потенциал множественности жизни, и эта идея являлась ключевой.

Россия в этом плане и есть цивилизация-ковчег. Её жизнеустройство исходно выстраивалось как соединение всех в братской любви друг к другу: представителей разных народов, разных языковых семей, разных рас, даже разных религий. Причём это было не «плавильным котлом», в котором этносы переплавлялись бы во что-то подобное друг другу, а именно ковчегом, где находился отсек для каждого и идентичность каждого признавалась безусловной ценностью.

Также по принципу ковчега строилась и Византия. Но византийский ковчег был потоплен. Его потопление произошло потому, что были открыты перегородки и мир скверны стал заполнять пространство ковчега. Падение Второго Рима и было потоплением византийского ковчега. Россия могла учесть допущенные ошибки как в проектировании ковчега, так и в лоции.

Запад, в отличие от России, никогда не жил по принципу ковчега. Там либо шли истребления и ассимиляции всех инаковых, либо происходило отречение от любых цивилизационных идентификаторов в пользу человека-индивидуума. Внешняя экспансия Запада сопровождалась колониальными зверствами, имевшими притом теоретическое расистское обоснование. Заключение межрасовых браков для англосаксов было принципиально неприемлемым, означало фактически осквернение рода. В фашистской Германии расовое смешение и вовсе было объявлено главным социальным злом.

Принципиально иначе выстраивались межэтнические и межрасовые отношения в России. Российская колонизация евразийских пространств не знала прецедентов расизма и тем более репрессий на расовой почве. Входящие в империю народы включались в единую семью народов, а местная знать инкорпорировалась безо всяких ограничений в российскую элиту. В Российской империи это была многоуровневая модель, в которой имелась как этническая, так и цивилизационная составляющие. Можно было быть великороссом, армянином, грузином, татарином и при этом являться русским. Русский в данном контексте – это цивилизационная идентичность, притом что не отрицалась и идентичность этническая. Советский вариант идентичности структурировался сходным образом на двухуровневой основе. Межэтнические и межрасовые браки являлись нормой, а дети от этих браков своими талантами и социальными успехами прямо опровергали фашистские инсинуации о вреде расового смешения и о вырождении подвергшихся такому смешению русских.

Симфоническое сосуществование народов в России – эта система жизнеустройства может и должна быть предложена миру как особый российский опыт. В ситуации, когда, с одной стороны, провоцируются цивилизационные войны, с другой – происходит глобализационное стирание традиций и исторической памяти, только модель Российского ковчега оказывается выходом, также как единственным выходом оказалось в своё время строительство ковчега Ноем.

Русский проект фундаментально восходил к идеалам христианского равенства, идеалу мироустройства, в котором, по словам апостола Павла, «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос». Он противостоял фашистскому проекту, восходящему к миропониманию языческого неравенства, проекту мира, разделённого на сверхлюдей и унтерменшей (недочеловеков). Но противостоял он также и либеральному проекту, опирающемуся в своём генезисе на иудейскую традицию, в которой есть богоизбранные и, соответственно, богоотверженные, в либеральной интерпретации – успешные и аутсайдеры. Сегодня эта российская миссия в контексте угроз новой фашизации мира приобретает особую востребованность.

Русский собор

Ещё в дискуссиях славянофилов с западниками акцентировался особо принцип русской холистичности, стремление к целому. Но цельность здесь не есть унификация, а соработничество (соработничество социальное и соработничество духовное). Образ, который в данном случае может быть предложен, был выражен метафорой Н.В. Гоголя «Вся Россия – наш монастырь». Модель общества как монастыря подразумевает четыре основные характеристики: во-первых, идеократизм (монастырская братия объединена общей идеей и верой); во-вторых, коллективизм (монастырь – это именно братство); в-третьих, этика труда (совместный труд есть этическая максима монастырской жизни при недопустимости любой паразитарности); в-четвёртых, автаркизация монастырского существования (определённая удалённость от мира и связанной с ним скверны).

Традиционно в различных методологических школах подчёркивается особая приверженность русских к коллективизму, выражаемая в категориях общинности, соборности, коммунизма, коммунитаризма, солидаризма и др. Наличие коллективистского ориентира предполагало, в свою очередь, представление о равенстве людей. Если люди неравны, то никакая общинность была бы невозможна. Идеал коллективизма переносился и вовне, будучи выражен ориентиром всеединого человечества.

Но коллективизм не вполне точно выражает русский идеал. Коллективизм предполагал объединение индивидуумов в коллектив для решения общих задач. В русском случае речь шла о большем – духовном идеократическом единении, для чего и было найдено понятие «соборность».

Русская сотериология

Самый популярный образ русского народа в мире – народ -освободитель. Россия вступала не раз в войны, шла на жертвы, освобождая и спасая другие народы от угрозы геноцида или национального подавления. Так было в войнах с Наполеоном, так было в русско-турецких и русско-иранских войнах. Так было при освобождении Европы от фашизма. Так есть и при современной денацификации Украины.

Русская идея с доминантной идеей спасения мира принципиально отличалась от западного мессианизма мирового господства. В одном случае – мир надо было спасать, в другом – подчинить своей власти.

Визуальный образ русской историософии – солдат в Трептов-парке, прижавший к груди немецкую девочку. Алёша – «в Болгарии русский солдат» – образ того же семантического ряда.

А вот ещё одно напоминание об освобождении Болгарии, ныне страны – члена НАТО, соучастницы принятия антироссийских санкций. Обратимся к великому русскому писателю Фёдору Михайловичу Достоевскому, его свидетельствам о Русско-турецкой войне, возмущению призывами либералов к гуманности и пацифизму: «Я уже передавал однажды, что в Москве, в одном из приютов, где наблюдают маленьких болгарских детей-сироток, привезённых к нам в Россию после тамошнего разгрома, есть одна больная девочка, лет 10, которая видела (и не может забыть), как турки при ней содрали кожу с её живого отца. Ну, так в этом же приюте есть и другая больная болгарка, тоже лет 10, и мне об ней недавно рассказали. У ней странная болезнь: постепенный, всё больший и больший, упадок сил и беспрерывный позыв ко сну. Она всё спит, но сон нисколько её не укрепляет, а даже напротив. Болезнь очень серьёзная. Теперь эта девочка, может быть, уже умерла. У ней тоже одно воспоминание, которого она не может выносить. Турки взяли её маленького брата, ребёнка двух-трёх лет, сначала выкололи ему иголкой глаза, а потом посадили на кол. Ребёночек страшно и долго кричал, пока умер, факт этот совершенно верный. Ну, вот этого и не может забыть девочка, всё это они сделали при ней, на её глазах».

Слеза ребёнка… Достоевский был потрясён творимыми зверствами. И за эти зверства, полагал он, преступники должны понести наказания. Отсутствие этого наказания будет само по себе преступлением, оправданием убийства и пособничеством убийцам.

«У нас и теперь, – комментирует писатель происходящее на Балканах, – ведётся война с этими кровопийцами, и мы слышим только о самых гуманных фактах со стороны русских. Смело можно сказать, что немногие из европейских армий поступили бы с таким неприятелем так, как поступает теперь наша. Недавно только в двух или трёх из наших газет была проведена мысль, что не полезнее ли бы было, и именно для уменьшения зверств, ввести репрессалии с отъявленно-уличёнными в зверствах и мучительствах турками? Они убивают пленных и раненых после неслыханных истязаний вроде отрезывания носов и других членов. У них объявились специалисты истребления грудных младенцев, мастера, которые, схватив грудного ребёнка за обе ножки, разрывают его сразу пополам на потеху и хохот своих товарищей башибузуков... Осмелюсь выразить даже моё личное мнение, что к репрессалиям против турок, уличённых в убийстве пленных и раненых, лучше бы не прибегать. Вряд ли это уменьшило бы их жестокости. Говорят, они и теперь, когда их берут в плен, смотрят испуганно и недоверчиво, твёрдо убеждённые, что им сейчас станут отрезать головы. Пусть уже лучше великодушное и человеколюбивое ведение этой войны русскими не омрачится репрессалиями. Но выкалывать глаза младенцам нельзя допускать, а для того, чтобы пресечь навсегда злодейство, надо освободить угнетённых накрепко, а у тиранов вырвать оружие раз навсегда. Не беспокойтесь, когда их обезоружат, они будут делать и продавать халаты и мыло… Но чтобы вырвать из рук их оружие, надо вырвать его в бою».

Достоевский категоричен в своих характеристиках. Но эта категоричность следует из нравственного императива: «Выкалывать глаза младенцам нельзя допускать». Вырвать же у серийного убийцы оружие нельзя иначе, чем как в бою. Вот для этого и существует Россия, вот в этом и состоит её миссия!

Русское преображение

Целевая установка русского христианского проекта состоит, согласно православной традиции, не в мировой доминации – pax christiana, а в обожении человека. Человек не мог стать Богом, но был способен приблизиться к Богу. В этом, собственно, приближении и состояла основная социальная задача.

На ориентир обожения указывали многие из отцов Церкви. «Он, – провозглашал святой Афанасий Великий, – вочеловечился, чтобы мы обожились». «Насколько Бог стал ради меня человеком, – изрекал святой Григорий Богослов, – настолько и мы станем через Него Богом». «Человек, – заявлял святой Василий Великий, — это животное, призванное стать Богом». Принятие цели обожения напрямую зависело от взгляда на человека не как на индивидуума, а как на существо, потенциально способное к духовному преображению. Православная тема преображения человека являлась ключевой темой и педагогической деятельности.

Советский проект также являлся в сути своей проектом антропологическим. Человекостроительство было для большевиков главной задачей, в отношении к которой всё прочее, включая и экономику, являлось производным. Предполагалось, что преображённый духовно новый человек будет способен преодолеть все рецидивы буржуазного мышления. Категория «преображение» хотя и не использовалась в советском педагогическом дискурсе, но система целевым образом работала на взращивание нового совершенного человека – духовноцентричную личность, коллективиста, нестяжателя и патриота.

Русский катехон

В христианской историософии идея об удерживающей функции государства была представлена в учении о катехоне, раскрытом ещё Иоанном Златоустом. Суть учения состояла в том, что, до тех пор пока существует христианское праведное государство, торжества зла в мире не произойдёт. Гибель же этого государства совпадёт с приходом антихриста. Речь шла при этом не столько о гибели в физическом смысле, сколько о духовном перерождении. Удерживающим государством, согласно Иоанну Златоусту, являлась христианская Римская империя (для православных – Византия). Соответственно, духовное состояние империи и преемство в осуществлении катехонических функций в случае диагностики деградации удерживающей державы имело всегда для рефлексии русской мысли принципиальное значение.

Сообразно с развитием подхода христианской историософии, Россия оказывается не просто одной из цивилизаций, а одним из двух полюсов сил в мировом историческом противостоянии добра и зла. Мировые силы зла нашли в XX столетии своё воплощение в германском нацизме. И именно Россия (тогда Советский Союз) стала мечом добра, спасшим человечество от новой модификации апокалиптического зверя. Сегодня зло приходит через постмодерн, открывший врата расчеловечивания человека. А за постмодерном достаточно определённо обнаруживается образ нового фашизма, тоталитарной империи зверя, который, согласно Откровению Иоанна Богослова, был смертельно ранен, но ожил. Именно с этой силой и вступает в сражение Россия.

Противостояние России абсолютному злу находило выражение в теории русского катехона. Российское государство сообразно с ней выступало силой, удерживающей мир от глобального торжества зла. Катехоническим царством была и Московская Русь, и Российская империя, и Советский Союз. И сегодня русский катехон, исчезнувший, казалось бы, после предательства позднесоветских элит, вновь при предельной максимизации угрозы зла предъявил себя миру. Государство-катехон не является государством всеобщей любви и преклонения. Большинство преклонится перед зверем и в итоге потерпит поражение.

Россия как катехон в 1990-е годы не просто была упразднена, её подменили. Вместо России реализовывался проект анти-Россия, охвативший все без исключения сферы жизни. Роль малой анти-России была уготовлена Украине. И сегодня подлинной России, русскому катехону противостоят три проекта: 1) проект глобальной антицивилизации, мировой власти зверя; 2) проект Запада с его претензией на мировую гегемонию; 3) проект анти-России, особо опасный ввиду того, что наносит удар в спину. И для достижения победы придётся отрубить каждую из голов дракона...

***

Курс на ресуверенизацию России не может не быть подкреплён созданием суверенной системы общественных наук. Могут возразить, что настоящая наука вне политики. Это верно лишь отчасти. Наука действительно не должна быть политически ангажированной, заниматься подтасовкой данных под политический заказ. Но вместе с тем общественные науки не могут не быть сопряжены с ценностями и смыслами. И принципиально важно, чтобы в основание нового Русского чертежа были положены ценности суверенности Российского государства, усиления жизнеспособности общества, обеспечения цивилизационного воспроизводства страны.

 

Вардан Багдасарян

07.10.2022 Мобилизация частичная и мобилизация системная.

 

Илл. кадр из фильма Сергея Эйзенштейна "Александр Невский" (1938 г.)

России пора сосредоточиться 

Основания для представленных ниже рассуждений определяются не только анализом исторических и политических процессов, но и эмоциональным восприятием, связанным с поездкой некоторое время назад в составе агитационной бригады в Донецкую Народную Республику. Удалось воочию увидеть героев. Но увидели мы не только героев, но и изъяны управленческой машины.

Выводов, проецируемых с наблюдений на месте на большие процессы, – три.

Вывод первый: в 2022 году закончился постмодерн. Время постмодерна включает следующие характеристики:

– релятивизм;

– виртуализацию и цифровую эмиграцию;

– мир без границ;

– гипертрофированный индивидуализм;

– приоритет самовыражения;

– гедонизм и консюмеризм;

– отрицание социальных нормативов;

– мировоззренческую эклектику;

– толерантность;

– репрессинг больших смыслов.

Всё это в ситуации войны не работает. Установки самовыражения сменил императив выживания. Экзистенция вопроса жизни и смерти вернулась, и все богемные извращения оказались неуместны. Донбасс сформировал новый тип молодёжи, иной, чем постмодернистское столичное студенчество. И эти ребята, прошедшие войну, вольются рано или поздно в гражданскую жизнь. И тогда молодёжи столичных тусовок не поздоровится.

Вывод второй: бюрократия, как выяснилось, существует и там. И там, оказывается, требуют отчётов (любимые гражданскими чиновниками фотоотчёты). И там работает режим «правильного» согласования, которое не поспевает за изменением боевой обстановки. В ситуации межгосударственного противостояния необходимо назвать всех врагов: есть враги внешние, есть враги внутренние, а есть ещё бюрократы, которые вроде бы не враги, но вред приносят зачастую больший, чем любые противники.

Вывод третий: и всё-таки без идеологии победы не одерживают. Воин, идущий в бой, должен знать и понимать, за что он отдаёт свою жизнь и какие ценности защищает. За экономические интересы и за потребление не умирают. Умирать можно только за идеалы, которые нематериальны. Результаты деидеологизации проявили себя в 2022 году в полной мере, будучи представлены картинкой бегущих из страны от мобилизации, трусов, спасающих свою жизнь. Показали себя также российские учебники истории, внедряющие установки толерантности и представления об универсальности мирового развития. А вот украинские идеологические учебники продемонстрировали возможности идеологии в мотивации на борьбу, пусть даже за неправедные ценности. Так в своё время были зомбированы нацистской пропагандой немцы, проявляющие, надо признать, высокий уровень героизма в борьбе за ложные идеалы арийского мифа. Победить нацистов тогда оказалось под силу только советскому народу, идеологическая заряженность которого оказалась выше. Народы же, не имевшие чётко артикулированной идеологии, как, например, французы, избрали путь пораженчества.

Мобилизационные меры обнаружили широкий перечень проблем системного характера. Советская система в своём генезисе формировалась как система чрезвычайная. Каждая институция работала в логике «если завтра война». Модель, сложившаяся с начала 1990-х годов по лекалам капиталистического общества, не предусматривала в принципе форс-мажоров. И когда форс-мажорные обстоятельства наступили, она показала нефункциональность. Вначале мировой финансовый кризис, потом падение цен на энергоресурсы, затем санкции, далее пандемия и, наконец, проведение специальной военной операции – всё это ввело систему в состояние ступора. Неработоспособность существующей модели в ситуации чрезвычайщины проявилась, в частности, в следующем:

– нефункциональность менеджерской системы управления;

– неготовность значительной части населения к мобилизации и к ограничениям потребления;

– непригодность системы рынка;

– бюрократическая парализация работы государственных и социальных институтов;

– отсутствие планов и механизмов работы в чрезвычайных условиях;

– критическая зависимость от используемых технологий;

– неадаптивность молодёжи к социальной реальности, отсутствие навыков выживания;

– отсутствие системы идейных мотиваторов, мотивирующей культурной продукции;

– деструктивность используемых в общественных и гуманитарных науках и образовании заимствованных концептов;

– неспособность к решению государственных задач и фрондёрство Академии наук и сопряжённых с ней научных институтов;

– космополитизм значительной части творческой интеллигенции.

Частичная мобилизация… Многие годы в патриотическом лагере говорилось о том, что Россия может выстоять в глобальной борьбе только посредством формирования новой мобилизационной модели. В этой перспективе мобилизация не может быть частичной. Частичность означает мобилизуемость определённого сегмента, притом что другие сегменты системы остаются вне решения задач мобилизации. Но это противоречит логике функционирования систем. Частичная мобилизация в демобилизованном обществе практически неосуществима. И если избран мобилизационный путь, то он должен касаться системы в целом, всех институций.

Мобилизация военная должна быть сопряжена с другими мобилизациями.

Это мобилизация экономическая: использование совокупности материальных ресурсов страны в военных целях, свёртывание рынка, распространение на гражданскую сферу оборонного заказа, национализация стратегически значимых в условиях войны предприятий и отраслей.

Мобилизация финансовая: перераспределение финансовых средств под военные задачи, установление государственного контроля над деятельностью частных банков.

Мобилизация социальная: внедрение чрезвычайных механизмов в систему организации труда, изменение режима рабочего времени, замена мобилизованных, введение инструментов трудовой повинности.

Мобилизация культурная: создание культурной продукции, мотивирующей на борьбу с врагом, установление ограничений в отношении развлекательного контента (культуры шоу) и демотиваторов.

Мобилизация образовательная: обучение и воспитание кадров под задачи военного времени, установление запрета на распространение в образовательной среде концептов и подходов, противоречащих повестке победы над противником.

Мобилизация научная: перенаправление научно-исследовательской работы на военные задачи (создание новых видов военной техники, новых лекарственных препаратов для раненых, нового мотивационного идеологического продукта).

Мобилизация политическая: блокирование потенциальных угроз со стороны пятой колонны, политическая чистка элиты.

Мобилизация информационная: введение механизмов цензурирования, перекрытие каналов вражеской пропаганды, информационное сопровождение решения военных и мобилизационных задач, создание централизованной системы информирования по типу Совинформбюро.

Мобилизация управленческая: устранение бюрократических препон, принятие рецептуры «Всё для фронта, всё для победы», создание единой управленческой вертикали по типу Государственного комитета обороны периода Великой Отечественной войны.

Только так на системном уровне может быть достигнут успех.

Россия не впервые в своей истории решала задачи системной мобилизации. Иван Грозный, Пётр I, Сталин – все они являлись создателями мобилизационных систем. Их опыт показывал, что только так, через системную мобилизацию, Россия может дать ответ на вызовы внешнего давления. И не только их опыт: так, в режиме мобилизационных рывков, функционировало русское общинное крестьянское хозяйство, что было единственно возможным в специфических условиях сурового климата. Можно сказать, что фактически на всём протяжении российской истории имело место воспроизводство мобилизационной модели. Отступление от неё приводило к системной эрозии, преодолеваемой новой мобилизацией. Частичная мобилизация либо провалится, что может иметь для России самые катастрофические последствия, либо вызовет объективные процессы перехода к мобилизационной системе.

Период эрозии завершён, и дальше – либо мобилизация, либо распад. Третьего не дано.

 

Вардан Багдасарян

https://zavtra.ru/blogs/mobilizatciya_ili_smert_bagdasaryan

 

23.07.2022 Вардан Багдасарян: «Россия восстанавливает цивилизацию»

 

 
День ТВ

 

22.07.2022 Доклад «Искуственный интеллект и Постчеловек: проблемы ценностного програмирования».

 

 

Багдасарян В.Э.
Международная научно-практическая конференция. Инвестиционный климат и искусственный интеллект: взаимосвязи и проблемы трансформации мегаполиса

Московский центр урбанистики "Город"

 

 

14.07.2022 Фактор Донбасса

 

... и бастионы пятой колонны

Всегда в истории существовали точки особой геополитической напряжённости. Победы или поражения в этих точках имели определяющее значение для цивилизационных общностей. Очевидно, что сегодня такой точкой геополитической напряжённости является Новороссия. От исхода противостояния в этой точке напрямую зависит судьба российской цивилизации.

Восстановление цивилизации

Сущность современного момента российской истории состоит в смене ценностно-целевых ориентиров на прямо противоположные тем, которые были заложены в основание постсоветской системы государственности. С конца 1980-х Россия, как и все отпочковавшиеся от неё государства, выстраивала политику вхождения в единый западноцентричный мир. Шли туда кто с большей, кто с меньшей скоростью, отталкивая друг друга, но направление было общим. Вхождение в западноцентричный мир являлось реальной идеологией Российской Федерации, хотя и утверждалось, что государственной идеологии в России не существует.

Но Запад, как цивилизационный феномен, формировался в борьбе вначале с Византийской, а потом и Российской цивилизацией, закрепив соответствующие образные характеристики врага на аксиологическом уровне. В двадцатом столетии в рамках этого противостояния решался вопрос о путях развития человечества, что в сути своей составляло выбор между ценностями цивилизации Запада и ценностями цивилизации России. Принимая в постсоветские годы ориентир вхождения в западноцентричный мир, Россия, как и иные бывшие советские республики, должна была, соответственно, принять и западную русофобию. При этом вхождение в мир Запада было возможно только на положении периферии. Сложилась система не просто несуверенного существования, но существования идеологически выстроенного на отрицании собственного цивилизационного фундамента и его очернения.

С течением времени стало очевидно, что путь вхождения в западноцентричный мир преграждает шлагбаум. Получить пропуск на вход было возможно только на основании окончательной десуверенизации, территориального раздробления и исторического самоотрицания. Эти условия для части властной команды с верховным сувереном во главе оказались неприемлемыми. Кроме того, сообразно с законом развития цивилизаций, инокультурные привнесения вызвали силы цивилизационного противодействия со стороны народа. Цивилизационный маятник начал ход в противоположном направлении.

Всё это предопределило смену вектора движения России как динамической системы. Западнические ориентиры сменились на уровне властного и общественного дискурса цивилизационно-идентичными ориентирами. Однако сразу же, на первых шагах это столкнулось с инерцией выстроенной под идеологию западничества системы. Политика вхождения в западноцентричный мир привела к построению программируемой под решение задачи такой инкорпорации системы, включающей: а) западнические институты; б) космополитические кадры; в) механизмы и связи со странами Запада; г) обществоведческие и управленческие теории западного происхождения. По сути, речь идёт о бастионах "пятой колонны". Без слома этих бастионов возвращения России к себе объективно не может состояться. Нужна, соответственно, для решения этой задачи штурмовая сила. Но где её взять?

Целевым образом такая сила не формировалась. Нового "Ордена меченосцев", вспоминая образное выражение классика в отношении принципа партийного строительства, создано не было. Проекты кадрового отбора типа "Лидеры России", скорее, работали в противоположную сторону, тиражируя менеджеров и карьеристов, но вовсе не идеократов и патриотов.

И здесь-то и должен проявиться фактор Донбасса. Донбасс оказывается не только плацдармом освобождения Украины от нацизма, но и платформой, с которой задаётся вектор цивилизационного самовосстановления России. На земле Донбасса рождается новая российская идеология. Рождается не через теорию, а через кровь и смерть. А только идеология, сакрализуемая кровью героев, может иметь реальную историческую перспективу. Через Донбасс и отношение к нему формируются кадры русского (российского) цивилизационного возрождения. Отношение к специальной военной операции оказывается индикатором — первым вопросом нового кадрового отбора.

Феномен рубежа

Россиецентричный мир, как всякая геополитическая система, включал в себя центр — собственно Россию, и цивилизационную полупериферию — окраины бывшего СССР и периферию — исторических союзников. Периферийность в данном случае не означала худшего качества жизни или более низкого статуса. Но факт заключался в том, что сборка этого мира могла вестись только при наличии российского (русского) центра.

Когнитивно россиецентричная система была поражена в самом центре, после чего и начался её распад, сдача позиций. В военном отношении, напротив, геополитический противник двигался от периферии к центру. Вначале был нанесён удар по исторически союзническим режимам России/СССР. Операция заняла десять лет — с 1989 по 1999 год. Завершающим её этапом стала бомбардировка Югославии с одновременным включением в НАТО первой партии бывших союзников СССР по Организации Варшавского договора (Польши, Чехии, Венгрии). Слободан Милошевич тогда предупреждал: "Русские! Я сейчас обращаюсь ко всем русским, жителей Украины и Беларуси на Балканах тоже считают русскими. Посмотрите на нас и запомните — с вами сделают то же самое, когда вы разобщитесь и дадите слабину. Запад — цепная бешеная собака — вцепится вам в горло. Братья, помните о судьбе Югославии! Не дайте поступить с вами так же!" Слова его, увы, оказались пророческими.

Вторым этапом началось разворачивание военного сценария на цивилизационной полупериферии России. Вначале — в Южной Осетии, потом — на Украине. Но по этой сценарной логике должен был начаться и третий этап — поражение цивилизационного центра. Донбасс в этой логике оказывался последним российским цивилизационным рубежом.

Та роль Донбасса, которую он сегодня играет для России, российской цивилизации в целом, концептуально объяснима. Если опираться в этом объяснении на теорию цивилизаций, то особая донбасская миссия может быть исторически сопряжена с его особым положением цивилизационного фронтира. Цивилизационный фронтир представляет собой особую приграничную зону цивилизации, порубежную с зоной иной цивилизации, чаще всего — враждебной. Население цивилизационного фронтира находится на передовой линии борьбы цивилизаций. Отсюда — особая закалка, воля и героизм, жёсткость в дифференциации свой — чужой. Как правило, население цивилизационного фронтира более цивилизационно-идентично, нежели население цивилизационного центра, менее остро чувствующее нерв происходящей борьбы. Не центр, а цивилизационный фронтир оказывается эталоном идентичности. И в критические для цивилизации ситуации спасение приходит именно с окраин. Люди цивилизационного фронтира в чрезвычайных для цивилизации условиях часто приходят на смену утратившим цивилизационно-идентичные ориентиры людям центра.

Положение цивилизационного фронтира не является исторической константой. Границы контроля цивилизаций исторически подвижны. Цивилизационные ареалы расширяются и сужаются. Но, чтобы расшириться, надо потеснить врага — сдвинуть границы сопредельной враждебной цивилизации. Сужение цивилизационного ареала, напротив, есть результат отступления, сдачи позиций. В ходе наступления цивилизации Запада фактическая зона контроля российской цивилизации сжалась. От русского цивилизационного ядра была оторвана Украина. Принадлежащие исходно к русской цивилизации украинцы оказались в значительной части зомбированы, поменяли систему идентификаторов. На уровне цивилизационных кодов они всё равно остались русскими. Но их бросили против России. И в рамках современной прокси-войны, ведомой Западом, Донбасс оказался не только военным порубежьем, но и цивилизационным фронтиром, защитником ценностей и смыслов русской цивилизации.

Фронтиры в мировой истории

Примеров того, как цивилизационные фронтиры оказывались локомотивами исторических прорывов цивилизаций, в мировой истории предостаточно. Русь сама исходно была северным цивилизационным фронтиром восточнохристианской цивилизации. Христианизация русских земель принципиально меняла расклад сил в Евразии в пользу христианства в соотношении с миром язычества.

Цивилизационным фронтиром самой Древней Руси являлось располагаемое среди Дикого поля Тмутараканское княжество. Туда стекались с русских земель удалые люди, искатели приключений.

Македония даже не входила непосредственно в эллинский мир. Но именно эллинизированные македонцы во главе с божественным Александром взяли на себя миссию мстителей персам за Элладу.

Закалённые в Галльской войне легионеры являлись силами римского цивилизационного фронтира в кельтском мире. Эти силы и использовал, как известно, Юлий Цезарь в борьбе за власть и в построении империи.

Косово являлось цивилизационным фронтиром сербского мира. Утраченные сегодня Сербией косовские земли имели и продолжают иметь сакральное значение для каждого серба.

Национальная героиня Франции Жанна д’Арк происходила из Лотарингии — территории, являвшейся зоной противоборства французов и немцев. Другим цивилизационным фронтиром Франции являлась Гасконь. Гасконский фактор во французской национальной истории блестяще раскрыл в своих романах Александр Дюма.

Положение фронтира германского мира первоначально занимала Пруссия. Но именно Пруссия и сумела исторически объединить Германию в одно государство.

Периферийное положение в исламском мире первоначально, ещё до своего переселения, занимали турки. Но далее созданная ими Османская империя становится ведущей исламской державой, а турецкий султан принимает вместо арабов титул халифа.

Национальным фронтиром армянской общности является Нагорный Карабах (Арцах). Больше всего героев-армян получалось из арцахцев. После победной для армян Первой карабахской войны на волне успеха арцахцы возглавили не только Нагорный Карабах, но и саму Армению, возглавляя её вплоть до Бархатной революции 2018 года.

Ковбои представляли героический образ человека цивилизационного фронтира для Соединённых Штатов Америки. Ковбойская субкультура США была чем-то сродни казацкой субкультуре в России.

Русский форпост

Современная миссия Донбасса как цивилизационного фронтира России — не только результат современного расклада геополитических сил. В древнерусский период территория нынешнего Донбасса входила в условную зону Дикого поля — пространства борьбы русской земледельческой культуры и степняков-номадов: печенегов, половцев, чёрных клобуков. С этим пространством связывались былинные богатырские заставы, дальнее порубежье Руси. Русь не только сражалась со степняками, но и распространяла среди них православную веру, транслировала христианские ценности.

В позднее Средневековье современный Донбасс был зоной пересечения влияний Московского царства, Речи Посполитой и Крымского ханства. Их соперничество носило характер цивилизационного противостояния трёх миров: русского-православного, польского-католического и татарского-мусульманского. И уже тогда Донбасс выполнял роль русского цивилизационного форпоста. На окраинах русского мира в борьбе с басурманами в казацкой среде формировался особый пассионарный концентрат, ставший движущей силой российской колонизации. Казаки-землепроходцы стали главной силой расширения пространства России за Урал в семнадцатом столетии. Территория Донбасса частично относилась к Войску Донскому, частично — к Запорожской Сечи, но в обоих случаях — это был цивилизационный фронтир православного мира.

Расширение территориального пространства Российской империи в царствование Екатерины II в южном и западном направлениях (были ликвидированы оба геополитических противника в борьбе за регион — Речь Посполитая и Крымское ханство) привело к утрате Донбассом положения приграничной зоны.

Положение Донбасса как цивилизационного фронтира вновь актуализировалось в ситуации Гражданской войны. Донецко-Криворожская республика выступила форпостом большевистских сил в регионе, противостоя сепаратистской и националистической Центральной Раде.

Донецкий пролетариат в дальнейшем в Украинской ССР не позволял развиться буржуазному национализму, служил цивилизационным русским противовесом потенциальному сепаратизму. Казачий образ региона на этом этапе был заменён другим державостроительным образом — шахтёрским. Подвиг комсомольцев "Молодой гвардии", действовавших во время Великой Отечественной войны на территории Луганской области, являлся логическим продолжением преемственной истории Донбасса в борьбе за российскую цивилизационную идентичность.

И в том, что в 1990-е Донбасс оказался вне российского государственного пространства, когда сама Россия отрекалась от собственной цивилизационной принадлежности, можно усмотреть высшее провидение. Не принадлежа к Российской Федерации — государству, сконструированному в начале 1990-х по западным чертежам, Донбасс ведёт борьбу за восстановление подлинной цивилизационно-идентичной России — государства-цивилизации.

"Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!" — говорил в своё время Архимед. Точка опоры — "цивилизационная твердь" — была нужна и для осуществления того геополитического поворота, который осуществляется сегодня. Такой "цивилизационной твердью" России и стал Донбасс.

 

Багдасарян В.Э.

https://zavtra.ru/blogs/faktor_donbassa

 

13.07.2022 Новая идеология России.

 

  

Вардан Багдасарян.
Где находится центр идеологии нацизма? Неизбежна ли была спецоперация на Украине? Какой должна быть новая идеология России?  На эти и другие вопросы ответит автор книги "Матрицы общественного сознания" Вардан Багдасарян.

Тайминг.

00:10 Новый путь России. Какой он?
03:18 Общественное явление не исчезает
05:54 Где сегодня находится центр идеологии нацизма?
09:58 Новая идеология для России. Какой она должна быть?
13:42 Прогноз для России на ближайшее будущее.
16:38 Что делать с западной Украиной?
22:23 Истоки противоречий России и Украины
25:34 Вызов трансгуманизма
28:30 Специальная военная операция была неизбежна?
30:39 Насколько реальна денацификация Украины?

День ТВ

 

30.06.2022 Будущее Украины

 

 
Политика Польши на Украине: исторический аспект и современность. Сохраняют ли актуальность пропагандистские установки, сформированные на Западе в прошлом? Цели США и Евросоюза. Позиция Москвы.

Расширение Мировоззрения

 

28.06.2022 Русская альтернатива проекту «‎Запад».

Часть II.

 

Вардан Багдасарян

● В нашем втором интервью поговорим о существующей русской альтернативе проекту «Запад‎»‎. Потому что бытует мнение, что такой альтернативы у нас нет.
● В своей публикации вы приводите доводы, что атаки в прессе и дискредитация в социальной среде Русской Православной Церкви являются инструментами западной стратегии против Российского общества?
● Как через унижение образа Православной церкви идет разрушение внутреннего стрежня русского человека?
● К чему такие атаки приводили в историческом в прошлом.
● Можно ли считать, что современный Западный мир приобрёл такой облик именно из-за дехристианизации власти?
● Какую замену Православию готовили идеологи западного проекта? Сменить религиозное сознание нации очень сложно.
● Можно ли описать цивилизационный ценностный облик России? И каковы его отличия от Восточного и Западного типов?
● Как в Русской цивилизации воплощается этнический вопрос и как в западной?
Симфония народов.
● Активизация ЛГБТ движений с конца 2010 года, начали с парадов и браков, однополых поцелуев в кинофильмах до специальных радужных военных подразделений и популяризации однополых отношений в детских медиа-продуктах. Это тот самый новый мир куда ведут всё человечество западные прожектёры?
● В каких чертах СССР попадал в синхронизацию с внутренним русский национальным культурным запросом?
● Борьба за Крым и Украину как за части цивилизационного собрания. Соборность.
● Возможно ли в ближайшее время замирения с западом или выход на новую форму изоляции и холодного противостояния?
Концептуал. Смыслы

 

14.06.2022 «‎Проект Запад» – цена вопроса.

Часть I.

 

Вардан Багдасарян‎

-Когда Россия, как цивилизация вышла из дихотомии противостояния с западной цивилизаций? Что эта позиция символизировала для нашего оппонента? Какие предыдущие циклы противостояния цивилизаций можно обозначить?
-Какие социальные эксплуатации механики использует западная цивилизация? Можно ли их обозначить как новые? Или это обновленные расизм, колониализм, эксплуатация?
-Как формировалось идеологическое ядро западной цивилизации? Что стало составными частями? Какие успешные социальные, религиозные, философские доктрины сформировали его.
-Как было подменено понятие Демократии?
-Как идея вечной войны стала доминирующей методикой в западной цивилизации! Чем она философски подкреплена.
-Как дарвинизм стал питательной средой для возникновения философии о расовом неравенстве и далее к фашизму? В каких условиях шло утверждение теории Дарвина? Какое исторический контекст данной работы?
-Что роднит либеральную модель с фашизмом?
-Как хаотизация на периферии, ведение войн и проведение революций стало залогом процветания западной цивилизации?
-Как виртуальные деньги обогащают эмитента денег, их производителя, создателя?
Концептуал. Смыслы

 

22.05.2022 Россия ОБРЕЧЕНА на ВОЙНУ

 

 
Денис Сергеевич Ганич и профессор Вардан Эрнестович Багдасарян о происходящем сегодня.

Снежанна Еганова

 

21.05.2022 Русский — это ТРИ В ОДНОМ

 

 
Главный редактор газеты "Национальный Курс" Денис Сергеевич Ганич и профессор Вардан Эрнестович Багдасарян о происходящем сегодня.

Пионер ТВ

 

28.04.2022 О трансгуманизме.

 

 
Термин «трансгуманизм» стал общеупотребительным, при этом не все в полной мере осознают его смысл. Поэтому мы пригласили к нам в студию известного политолога, профессора, доктора исторических наук Вардана Эрнестовича Багдасаряна, который давно занимается исследованиями в этой сфере.

Эфир выходного дня на телеканале Радость моя

 

20.04.2022 Советский Катехон и всемирно-исторические последствия его гибели

 

Капитализм продуцирует новую, сдерживаемую ранее фашизацию

О катехонической сущности Советского Союза

Советский Союз неправильно было бы, как это делалось до сих пор, рассматривать исключительно в качестве исторического феномена. Безусловно, если он прекратил существование, то, значит, были некие несоответствия контексту эпохи, актуальным вызовам. Анализ этих несоответствий важен для понимания сущности СССР, но недостаточен. На Советский Союз целесообразно посмотреть не только через призму истории, но и призму будущего, футурологическую перспективу. Советский проект и был по сути своей прыжком в будущее. И погиб СССР именно ввиду того, что он значительно опередил своё время. Но минуло с его гибели тридцать лет, и запрос на СССР обнаруживает всё большую актуализацию. Социальное расслоение мира достигло своего исторического максимума, расчеловечивание человека приобрело характер антропологической инволюции, цифровой тоталитаризм создаёт реальную угрозу установления мировой неофашистской диктатуры, современные практики образования и культуры ведут объективно к дебилизации молодёжи, а трансгуманистические технологии и вовсе позволяют ставить вопрос о финале существования человечества. Всё очевиднее становится запрос на альтернативу, которая бы вывела мир из того тупика, в который он оказался заведён в рамках системы капитализма. Такую альтернативу представлял в двадцатом столетии Советский Союз, и его гибель, ставшая снятием этой альтернативы, вызвала соответствующие кризисные последствия.

У каждого явления есть причины, его порождающие, и есть последствия, порождаемые им. Причины и последствия могут иметь различное масштабирование. Тридцатилетие, прошедшее после гибели СССР, определяет масштаб дискурса на уровне историософии, то есть определения общих трендов мирового исторического развития.

Гибель СССР являлась в историософском смысле не просто демонтажем советской системы, но ликвидацией русского катехона. В череде понятий, раскрываемых в качестве постсистем, своё место должно быть отведено понятию посткатехонического времени. Это время, когда удерживающая зло сила в лице СССР была устранена. С его устранением несдерживаемые более ничем силы зла получают свободу действия. За тридцать лет после СССР происходит форсированная нравственная деградация человечества. Выстраивается мировая система, программирующая деградационный процесс.

Вошла в широкий обиход фраза о распаде СССР как геополитической катастрофе. Речь идёт о катастрофе в преломлении к России и другим бывшим республикам Советского Союза. Но гибель СССР имела системные последствия не только для них, и эти последствия не сводятся к геополитике (дробление Хартленда и торжество Мирового Острова). Прошедшее тридцатилетие позволяет зафиксировать то, каким образом устранение Советского Союза оказало влияние на человечество в целом. Анализ истекших тридцати лет в фокусе последствий гибели СССР позволяет заявить, что это время являлось транзитом к той системе, которая устанавливается сегодня. Эта система могла бы быть установлена и раньше по итогам Первой и особенно Второй мировых войн, не будь тогда в мире фактора советской большевистской альтернативы. Методика контрфактического моделирования, построенная на исключении из исторического процесса какого‑либо из факторов для оценки его значимости, даёт все основания утверждать, что Октябрьская революция и СССР изменили тренды, задаваемые мировой капиталистической системой, целевой ориентир которых — антропологически иерархизированное человечество.

I. Причины гибели

Всё произошедшее в истории предопределено всей совокупностью исторических факторов, включая проявление сознания и воли каждого индивидуума. Другое дело, вопрос о жизнеспособности системы. Конечно, СССР не распался сам по себе, одряхлев и утратив функциональность, как это пытаются представить сегодня в рамках принятой за основу в системе российского образования теории либеральной модернизации. То, что он был вполне функционален, свидетельствует тот факт, что уже фактически тридцать лет (а за такой же срок СССР провёл индустриализацию и разгромил фашизм) Российская Федерация живёт на созданной в советский период экономической и инфраструктурной базе («проедает советское наследие»). Конечно, СССР был убит совокупными усилиями внешнего противника, «пятой колонны» и латентно сформировавшимся буржуазным классом. Но почему он позволил себя убить, почему своевременно не блокировал угрозы? Приходится констатировать, что внутренние сущностные основания, приведшие СССР к гибели, — «точки уязвимости» — существовали. Укажем на важнейшие из них.

Мелкобуржуазное перерождение

СССР имел все шансы победить в глобальном противостоянии с мировым капитализмом. Построенная им социальная система функционально превосходила систему оппонента. Но победа была упущена…

Преимущества социализма перед капитализмом очевидны при сравнении «чистых моделей». Но таковых в реальной истории не бывает. Любая общественная система содержит в себе компоненты разных моделей. Её характеристика, соответственно, должна выстраиваться на понимании о доминантах и векторе развития. На этапе векторальной направленности к идеалам и ценностям социализма советский проект находился в восходящей фазе. Системный кризис в СССР произошёл уже на другом этапе, когда произошло отступление от этих ценностей и идеалов. Кризис был, таким образом, порождён не социалистической системой, а её ревизией. Буржуазные компоненты в СССР, не только социальные, но и, прежде всего, культурные, психологические, никогда не были сведены к нулю. О том, что борьба с мелкобуржуазным сознанием в России является более трудной задачей, даже чем взятие и удержание власти, рассуждал ещё В.И. Ленин. С определённого исторического момента эти буржуазные компоненты стали усиливаться. В соответствии с логикой такого усиления со временем встал и вопрос о власти, который и был разрешён в результате событий 1991–1993 годов. Вначале мелкобуржуазное сознание потеснило сознание коммунистическое, а затем уже восстанавливается капитализм, и к власти приходит директивно созданная крупная буржуазия.

Без всякого сомнения, СССР мог преодолеть кризис. Но для его преодоления надо было действовать в прямой противоположности тому, что делалось. Для преодоления кризиса следовало устранить причины, его порождающие. А эти причины состояли в иносистемных примесях в социализм. Однако их, напротив, поддерживали, давали зелёный свет процессам, вступавшим в противоречие с модельными доминантами.

Случилось именно так, как предупреждал в своё время В.И. Ленин, — мелкобуржуазное сознание распространяется не только среди рядовых коммунистов, но и руководства партии. Целевой ориентир, мелкобуржуазный по своей сути — максимальное удовлетворение материальных потребностей граждан, — был внесён в Программу КПСС 1961 года. Устремление к комфорту становится в позднем советском обществе нормативным. Пакет позднесоветского обывателя — «дачка, тачка и собачка» — отражал произошедшую ценностную инверсию. Фактически переродился комсомол, из среды которого выходят карьеристы и многие будущие олигархи. Борьба, как и предсказывал Ленин, была проиграна на самом тяжёлом участке — в противодействии мелкобуржуазному сознанию. Партия, оставаясь формально идеократической организацией, перестаёт ей являться по сути. А далее, вслед за утверждением нормативности мелкобуржуазного сознания, и происходит в точности по сценарию предупреждений Ленина реставрация капитализма.

Антропологическая инверсия: от человекостроительства к комфорту

Коммунистический проект являлся, прежде всего, проектом антропологическим. Построение государства социальной справедливости в СССР было сопряжено с проектом человекостроительства. Новый, преображённый духовно человек сможет преодолеть рецидивы буржуазной несправедливости. Идея коммунистического преображения человека соотносилась с идеей преображения христианского и брала из неё глубинные истоки.

Пока в центре советской идеологии находился проект создания нового человека, СССР с очевидностью теснил своих идеологических противников. Он побеждал их, прежде всего, в мегаэволюционном плане, представляя собой более высокую ступень социальной эволюции. И новый человек действительно формировался. И этот новый человек действительно побеждал, побеждал по всем направлениям. Популярность коммунистической идеи в первые четыре послеоктябрьские десятилетия была огромной. На этот период приходилась восходящая фаза советского проекта.

Нисходящая фаза началась с переориентации от самого человека как проекта к материальным потребностям человека. Коммунизм мыслился теперь не столько как общество справедливости, сколько как общество неограниченного потребления, возможность «наесться досыта» (что было по‑человечески понятно для бывших рабочих и крестьян, прошедших через голод и видевших счастье в удовлетворении материальных потребностей). Антропология советского человека была переакцентирована с духовной природы на природу биологическую. В этом виде советский человек уже не отличался от человека буржуазного. Это был эволюционный откат. И вместе с ним коммунистическая идеология в глобальной борьбе за умы и сердца начинает сдавать свои позиции. За фасадом государства справедливости выстраиваются анклавы, культивирующие в повседневной жизни прямо противоположные принципы.

Идеологическое обновление, возвращение к исходным идеалам человекостроительства было возможно. Но вместо этого государство в период перестройки двинулось в прямо противоположную сторону, легитимизировав консюмеризм и делегитимизировав высокие идеалы грядущего преображённого мира.

Разрыв с религией: отсутствие трансцендентного идеала

Реальный советский социализм связывался с атеистическим мировоззрением. Диалектический материализм был положен в основание официального взгляда на мир. Церковь рассматривалась в качестве классового врага. Такая позиция была отчасти определена кризисным состоянием самой церкви, прельщением её материальными благами, легитимизацией социальной несправедливости. Для советского проекта конфронтация с религией имела самые негативные последствия. Из доктрины социального государства были изъяты идеальные основания, представление о вечной высшей жизни. Постепенно материалистичность становилась доминирующим этическим основанием. Изъята была идеальная константа, которой в религиях выступал Бог. Идеал духовной солидаризации был подменён потребительством, удовлетворением материальных запросов. Установки консюмеризации являлись следствием секуляризационного процесса.

Но существовала ли предопределённость в конфликте социализма и религии? Такая предопределённость отсутствовала. Конфликт с религией явился трагической ошибкой советского руководства, да и отчасти руководства церкви. В действительности же альянс коммунизма и христианства был потенциально возможен. О такой возможности писал В.И. Ленин в работе "Социализм и религия", указывая, что противником социал-демократии является не религия, а капитализм, и церковь в той мере может выступать союзником или противником, в какой она принимает или отвергает капиталистическую систему. При Сталине во время Великой Отечественной войны альянс большевиков с Православной церковью стал исторической реальностью. Перечёркнут он оказался уже в хрущёвские годы, ставшие фазой надлома в истории советского проекта.

Интеграция в «мировое сообщество» и замена социализма капитализмом

Кризис позднесоветского общества являлся не следствием неуспешности советской системы, а, напротив, результатом отступления от неё. Болезнь вызвали привнесённые извне инородные элементы. Сама же система, даже на излёте советской государственности, оставалась вполне жизнеспособной. «Застой? — выражал удивление в отношении современного идеологического клише бывший руководитель Госплана СССР Н.К. Байбаков. — Я этого явления не припомню. Несомненно, было замедление темпов развития. Но чтоб промышленность, сельское хозяйство топтались на месте — это не так. Кому‑то, видимо, понравилось слово «застой», и пропагандистский аппарат постарался обыграть его на все лады. Но разве можно назвать застойным период, когда за 20 лет (1966–1985 гг.): национальный доход страны вырос в четыре раза, промышленное производство — в пять раз, основные фонды — в семь раз?..

Несмотря на то что рост сельскохозяйственного производства увеличился за этот период лишь в 1,7 раза, реальные доходы населения росли примерно такими же темпами, что и производительность общественного труда, и возросли в 3,2 раза; приблизительно в три раза увеличилось производство товаров народного потребления на душу населения… Да, действительно, темпы экономического роста были ниже, чем в предыдущее пятилетие, но в сравнении с развитыми капиталистическими странами, кроме Японии, они были выше или равны». Таким образом, идея демонтажа социализма диктовалась не столько экономической необходимостью, сколько субъективными соображениями новой генерации кремлёвских прожектёров.

Что же произошло? Существовали к началу 1980‑х годов две мирсистемы — западноцентричная капиталистическая и советскоцентричная социалистическая. СССР был альтернативен Западу, а Запад, соответственно, альтернативен СССР. С конца 1980‑х годов происходит глобальная трансформация. Суть её заключалась в принятии поздним советским руководством ориентира вхождения в мир-систему Запада, позиционируемого в качестве мирового сообщества. Что означало такое вхождение? Оно означало, прежде всего, принятие ценностной платформы западной мир-системы. А эта платформа, как указывалось выше, выстраивалась на альтернативности в отношении СССР. Получалось, что «новая Россия» оказывалась в альтернативе к советской системе, становилась «анти-СССР». Идеология государства социальной справедливости подменялась акцентированным и демонстративным насаждением несправедливости такого свойства, какое нельзя было обнаружить и в западных буржуазных государствах.

Произошедшая ценностная подмена может быть выражена девятнадцатью инверсиями:

1) коллективизм - индивидуализм;

2) солидаризация - конкуренция;

3) идеократия - деидеологизация;

4) мессианство (спасение мира) - интеграция в мировое сообщество;

5) трудовая собственность - частная собственность;

6) человек — социальная личность - человек-индивидуум;

7) альтруизм - прагматизм;

8) минимальность потребностей - потребительская культура;

9) герой-жертва - герой-супермен;

10) психологическая культура - культура развлечений;

11) воспитательная школа - школа образовательных услуг;

12) социальное равенство - социальная селекция успешных;

13) свобода во имя - свобода от;

14) государство как большая семья - договорное (контрактное) государство;

15) братское единение народов - толерантность;

16) надэтническая цивилизационная идентичность - неэтническая идентичность гражданской нации;

17) государственно-общественная мобилизация - приоритетность частного;

18) нестяжательство - прибыль как мерило успешности;

19) нелегитимность ростовщического капитала - приоритетность банковского сектора экономики.

Гибель Советского Союза, таким образом, программировалась отступлением от собственной ценностной повестки. И не просто отступлением, а принятием ценностей альтернативного проекта.

II. Мировые последствия гибели

При понимании Советского Союза в качестве государства-катехона, устранение которого открыло перспективы развития мира в соответствии с тенденциями, заложенными в существе капиталистической модели, можно выявить следующий перечень мировых последствий гибели СССР.

Во-первых, завершение формирования мировой элиты, сверхобщества бенефициаров.

Создание мир-системы капитализма определило объективно складывание наднациональной мировой элиты. Начало её формирования можно датировать девятнадцатым столетием. Ранее в масштабе мира, при отсутствии мировой системы, оно сложиться не могло. Старые аристократические европейские роды после периода жёсткой борьбы достигают компромисса с новыми родами буржуазной олигархии. Советский Союз и связанная с ним когорта стран в мировом элитаристском строительстве не участвовали и участвовать принципиально не могли. В сути своей советская модель была антиэлитаристской. Высший партийный слой (условно — советская элита) в мировые элитарные клубы не входил. Система коммуникации между ними не допускалась. А прецеденты вхождения жёстко пресекались, как это имело место в период сталинских партийных чисток.

Советский проект не позволял капиталистической элите достичь мирового статуса. И, соответственно, элитаристский клуб, а не США, и возглавлял борьбу против СССР. Размышления Александра Зиновьева о том, что Советский Союз был побеждён не Западом, а «сверхобществом», отражает реальную картину мировых трансформаций. Это сверхобщество, а вовсе не Запад, и стало главным благополучателем в связи с уничтожением Советского Союза. Для населения же западных государств эта «победа» не дала ровным счётом ничего.

Во-вторых, максимизация социальной дифференциации человечества.

Советский Союз, утверждавший идеалы равенства, выступал историческим противовесом тенденциям социальной поляризации человечества. Октябрьская революция стала для мирового капитала роковым предупреждением — «надо делиться». В лице СССР появился центр, позиционирующийся в качестве защитника всех трудящихся мира. Его девизом являлись слова "Манифеста коммунистической партии" «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Развитие системы социального государства на Западе как государства классового компромисса являлось уступкой мировой буржуазии, вынужденной перераспределять доходы. В противном случае — российский сценарий — национализация крупной собственности. И положение трудящихся в мире в период существования СССР действительно заметно улучшилось. Был создан пакет социальной защищённости, направленный на ликвидацию крайней бедности. В тех же государствах, в которых буржуазия переходила некую условную грань социальной дифференциации, народ мог, опираясь на помощь «братского советского народа», сделать выбор в пользу социалистической модели развития.

Но вот СССР рухнул, и мировой капитал освободился от каких‑либо сдержек. «Родина мирового пролетариата» была уничтожена. Исчез центр поддержки мирового сопротивления трудящихся. А без этой поддержки социалистическая революция в какой‑либо отдельно взятой стране как альтернатива власти зарвавшейся буржуазии оказалась технологически невозможна. Она была бы подавлена на первых же шагах революционного сценария. Остающийся же формально социалистическим Китай реально перешёл на рельсы государственного капитализма и, во всяком случае, специальной поддержки идеалов социализма во внешнем мире не осуществляет.

Итогом устранения сдерживателя мирового олигархата стала стремительная дифференциация в доходах между отдельными странами и стратами. Был перейдён несколько лет назад условный рубеж 50% мировых ресурсов, принадлежащих 1% населения. Генеральный секретарь ООН Антониу Гуттериш и вовсе заявил о том, что более половины мирового богатства находятся под контролем всего 26 человек.

Раскол социальный перерос в раскол онтологический — принципиального различия не просто в уровнях жизни, а в виде жизни. Онтологический же раскол по этой логике приводит к расколу антропологическому, подразумевающему распад видового единства человечества.

Произошедшее в мире в связи с возникновением и гибелью СССР наглядно иллюстрируют «длинные статистические ряды Агнуса Мэдисона». На их основании был проведён расчёт отношения в доходах ВВП на душу населения 10% наиболее богатых стран к 10% самых бедных стран мира (график 1). Результатом стало построение траектории, отражающей степень социальной дифференциации в мире.

Начиная с XVI века разрыв между богатыми и бедными странами устойчиво возрастал. Процесс отрыва Запада от остального мира хронологически точно совпал с зарождением феномена капитализма. Капиталистическая экономика предполагала постоянное расширение масштабов мирового рынка сбыта и увеличения ресурсной базы. Отсюда, как следствие, — колониализм. Именно в XVI веке и началась эпоха мировой колониальной экспансии. Экономический отрыв одной части населения мира от другой чётко соотносился с процессами колонизации. Страновое неравенство устанавливалось первоначально силовым принуждением, путём завоеваний.

Ещё в начале XVIII века наиболее богатые страны мира превосходили наиболее бедные в среднедушевом выражении доходов не более чем в два раза. С момента вступления Запада в эпоху империализма динамика увеличения диспаритетов резко возрастает. Сегодня этот разрыв измеряется уже несколькими десятками раз.

За весь рассматриваемый пятисотлетний исторический интервал фиксируется только один период, когда вопреки установившемуся тренду разрыв между богатыми и бедными странами не только не возрастал, но, напротив, сокращался. Это период существования СССР и мировой социалистической системы. Само выдвижение альтернативной модели развития человечества повернуло вспять процесс усугубляющегося глобального социального раскола. В этом, прежде всего, и заключался великий смысл и миссия советского проекта. Рухнул СССР, и тренд возрастания мирового неравенства был восстановлен.

В-третьих, усугубление дифференциации между странами «золотого миллиарда» и странами «мировой периферии».

Советский проект стал катализатором не только социального движения трудящихся, но и национально-освободительной борьбы в мире. По большому счёту, крушение мировых колониальных систем являлось прямым логическим следствием Октябрьской революции и победы во Второй мировой войне. После победы над фашистским расизмом построенные на расистской платформе колониальные империи более не могли быть легитимными. Большевики ещё при руководстве Иосифа Сталина наркоматом национальностей практически инициировали поддержку движения за освобождение народов Востока от британского владычества. О значении Октябрьской революции в перспективе развития национально-освободительной борьбы на пространстве колониального мира рассуждал, в частности, Иммануил Валлерстайн: «Послание русской революции различным образом повлияло на мир сильных государств, который мы будем называть панъевропейским, и на мир неевропейский. В ретроспективе едва ли можно сомневаться, что угроза перехода рабочего класса на более воинственные позиции заставила правящие классы сильных государств реагировать быстро и умно. В результате социальный пакет, способный удовлетворить трудящихся в панъевропейских странах, сильно увеличился… Но какое бы значение ни имел этот результат, он бледнеет по сравнению с влиянием русской революции на неевропейский мир». «Разумеется, — пояснял Валлерстайн свой взгляд на суть советского проекта, — я убеждён, что русскую революцию следует понимать не как пролетарскую революцию, ибо таковой она явно не была, а как самую интересную и успешную попытку избавиться от панъевропейского господства. Нет сомнений в том, что многие русские считали себя европейцами. Большевики тоже занимали европейскую сторону в долгом русском споре между западниками и славянофилами. Но это лишь подчёркивает принципиальную неоднозначность движений, стремящихся к освобождению от панъевропейского господства. Эти движения требовали одновременно отделения и интеграции; и того и другого — во имя равенства. В любом случае, после того как не произошло революции в Германии, большевики осознали, что их выживание и положение в мире связано со всемирным боем против империализма».

Валлерстайновская модель мироустройства — «центр — полупериферия — периферия» — сложилась именно после гибели СССР. Она часто описывается как система однополярности, что не совсем точно. Дело не в том, что существует один полюс силы (их может быть и два и три, но при единой парадигме сути модели это не меняет), а в том, что есть периферия — мировая обочина. При выходе из‑под контроля центра актора полупериферии он тоже может быть сброшен на обочину, в зону небытия. При существовании СССР мировой обочины не было. Существовали страны третьего мира, за выбор которых в пользу социализма или капитализма велась борьба Советским Союзом и Соединёнными Штатами Америки. И третий мир за поддержку своего выбора и даже за нейтральность получал соответствующие дивиденды. И характерно, что в девяностые годы, после гибели СССР, обвальное падение экономических и социальных показателей имело место не только на постсоветском пространстве, но и в Африке.

Современный вызов Китая мало что меняет в сути мировой системы неравенства. Китайская корректива является в этом смысле не возвращением к модели двух мир-систем — социалистической и капиталистической, а восстановлением той модели, которая имела место до Октябрьской революции — одна мир-система при двух или более центрах.

В-четвёртых, надувание «мыльного пузыря» новой финансовой системы.

Новая финансовая система — Ямайская — начала замещать прежнюю Бреттон-Вудскую ещё при существовании СССР (инициирующее её соглашение было принято в 1976 году). Но стать мировой системой она не могла как минимум потому, что вне её находилась экономика социалистических стран. «Мыльный пузырь» мог легко лопнуть при столкновении спекулятивного капитала с реальной экономикой. Лопнуть он мог и при отказе какого‑либо из акторов Ямайского соглашения играть по правилам новой системы. Советский Союз мог, наконец, целевым образом торпедировать политику ФРС.

Сам переход к Ямайской системе на Западе произошёл не от хорошей жизни. К такому переходу подтолкнули выходка Шарля де Голля — требование к США произвести расчёт золотом за предоставленную им долларовую наличность (за что французский президент в итоге и поплатился политически) и ближневосточный нефтяной кризис, когда страны — нефтяные экспортёры, опираясь на фактор нефти, развернули свою геополитическую игру, поставив Запад перед угрозой обрушения. Но переход к новой системе в условиях биполярности был большим риском. В 1987 году обрушение котировок акций на Нью-Йоркской фондовой бирже даже превосходило соответствующие показатели 1929 года. И если бы во главе СССР стояла на тот момент другая политическая команда, этим кризисом он должен был воспользоваться, завершив холодную войну в свою пользу.

После разрушения Советского Союза накачке «мыльного пузыря» уже ничто серьёзно не мешало. Инвестируемый Западом Китай был тоже «в деле» и выигрывал от перехода к новой модели, может быть, больше других.

Разрастание финансового «мыльного пузыря» соотносилось с ростом спекулятивных секторов экономики. Социальный паразитизм становится определяющей характеристикой новой системы. Паразитизм сверху выразился в получении прибыли из «воздуха», переход от описанной Марксом формулы «деньги — товар — деньги штрих» к формуле «деньги — деньги штрих-1 — деньги штрих-2». Паразитизм снизу нашёл проявление в девальвации этики, культе потребления.

Советский Союз выстроил уникальную в своём роде культурную апологию свободного труда. Передовики производства — простые труженики — рабочие, колхозники, учителя позиционировались как герои страны. Советская этика труда как общего дела отличалась от кальвинистской этики труда как достижения личной успешности в получении материальных благ. После обрушения Советского Союза труд как таковой перестал быть ценностью, оказавшись в новом понимании уделом «лохов». Произошло разделение между трудом — уделом аутсайдеров и креативностью — уделом элиты.

В-пятых, фактическая десуверенизация национальных государств.

Капитализм создал национальные государства вокруг национальных рынков. Но логика развития капитализма вела при переходе к этапу создания интегрированной капиталистической системы к их упразднению в пользу модели единого корпоративного мира. Именно сегодня и наблюдается этот переход, политически выражаемый в столкновениях «глобалистов» и «националистов».

В период холодной войны на упразднение национальных государств мировой олигархат пойти не мог. Они были ему нужны для борьбы против СССР. Существовал временный альянс сверхобщества и государств Запада. Это был альянс между финансовым капиталом и военной силой. Попытка десуверенизировать ту же Францию могла обернуться выходом из НАТО, как и случилось, а то и вовсе переориентацией на Москву, как могло случиться. После гибели СССР более всего политический суверенитет потеряли европейцы — как Восточная, так и Западная Европа.

В-шестых, распространение культурных и психологических установок постмодерна.

Постмодерн, возникший как богемное течение ещё в период существования СССР, не мог стать в то время онтологической доминантой. Для борьбы с советской альтернативой нужна была мобилизующая идеология, для чего постмодерн с его релятивистскими установками был совершенно не годен. Трудно себе сегодня представить, что ещё при Рейгане США позиционировались как защитник традиционных ценностей и религии, обвиняя в отступничестве от них Советский Союз. Легализация абортов и декриминализация гомосексуальных отношений на Западе происходит сравнительно поздно. В Англии гомосексуальные отношения были декриминализованы только в 1967 году, а о признании их браком вообще не могло быть и речи. Впервые однополое сожительство было признано законом в 1989 году в Дании, что хронологически соотносилось с завершением холодной войны. Для времени холодной войны нужны были солдаты, учёные и идеологи, а не рафинированные постмодернисты.

Невозможно было при существовании СССР и создание выстраиваемого на симулякрах постмодернистского информационного пространства. Пропаганда в холодную войну с обеих сторон допускала элементы неправды, но не отрывалась от некоей объективной реальности. Если бы любая из сторон перешла на модель симулякров, она оказалась бы тут же изобличена как система лжи. Такие обвинения и так постоянно предъявлялись сторонами конфликта друг другу. Обвинения капитализма в системной лжи находило преломление даже в литературе, предназначенной для детей: достаточно назвать "Джельсомино в стране лжецов" или "Королевство кривых зеркал". Когда же система советской пропаганды была упразднена, появилась возможность выстраивания виртуального бытия в полном отрыве от мира реального. Технологически первой попыткой такого рода принято считать освещение войны в Персидском заливе 1990–1991 годов.

Постмодерн, между тем, дойдя до предельной релятивизации (у каждого свои ценности, своя правда, свои представления о реальности), подготовил фактически почву для утверждения постпостмодерна, при котором устанавливается единая матрица мировосприятия по принципу «самоочевидного». Гибель СССР завершила эпоху идеологий. Процесс навязываемой деидеологизации соотносился с культурой постмодерна. То, что деидеологизация была навязываема, свидетельствовало о том, что она представляла собой не отказ от идеологии, а подготовку глобального утверждения одной из идеологических моделей. Современная реидеологизация и стала фактически закреплением на уровне массового общественного сознания матрицы постпостмодерна — глобального тоталитарного общества.

В-седьмых, установление системы тоталитарного контроля над человечеством.

Советский Союз никогда не был тоталитарным государством. Ниш свободы он имел как минимум не меньше, чем капиталистические системы Запада. Было возможно творчество, дискуссии, критика и обсуждение проблем. Существовали, впрочем, и свои ограничения, так же как они существуют в любом государстве мира. Государств без ограничений в принципе не может существовать в силу самой природы государственной власти. Концепт тоталитаризма был выдвинут противником с начала холодной войны в целях отождествления большевизма с осуждённым Нюрнбергским трибуналом национал-социализмом. Остаётся только удивляться его включённости в современное российское образование как на уровне школы, так и вузов.

Другое дело сегодня, когда развитие так называемых цифровых технологий достигло такого уровня, что контроль за большими группами людей, да и человечества в целом стал принципиально возможным. Но для такого контроля нужно и единство или, по крайней мере, консенсус у групп, применяющих такие технологии. Советский Союз на консенсус с буржуазией в вопросе о контроле над человеком никогда бы не пошёл. Отвергнуты были, в частности, предложения по реализации в мировом масштабе программ планирования семьи. Идеи такого рода регулирования были осуждены ещё В.И. Лениным. Мальтузианский подход изобличался в Советском Союзе как фашизм. А без содействия СССР добиться регулирования рождаемости в мире было невозможно. Либеральный демограф, директор Института демографии Высшей школы экономики А.Г. Вишневский так описывал возникшую коллизию: «Международные организации стали принимать меры, чтобы в развивающихся странах замедлить рост населения, который был чреват, как было понятно с самого начала, серьёзными последствиями. Но надо сказать, что довольно серьёзным тормозом этому было опять наше любимое отечество. Потому что позиция Советского Союза, ну я бы так сказал, была в этом смысле штрейкбрехерской. Потому что, когда все развитые страны думали о том, как сократить, замедлить рост населения в развивающихся странах, в Советском Союзе, вопреки своим собственным интересам, как это мы теперь понимаем, занимали противоположную позицию и всячески отказывались от того, чтобы участвовать в этих усилиях». Итак, СССР, при оценке его действий с позиций «западного сообщества», занимал штрейкбрехерскую позицию в осуществляемой глобальными международными силами политике замедления роста населения в мире.

СССР никогда бы не допустил проект цифровизации. Технология не могла быть в принципе поставлена выше идеологии. Можно допустить её использование в СССР в качестве инструмента, но нельзя — в качестве ядра системы. Дефиниции «цифровая экономика» или «цифровое общество» были бы заклеймены сообразно с марксистской методологией и здравым смыслом как буржуазное вырождение. Сообразно с советским пониманием в основе любой экономики — труд, а в основе любого общества — отношения людей в процессе производства, а вовсе не цифра. Технологии не могли быть поставлены выше партии и выше рабочего класса. Опасения, что это может произойти, и стали, кстати говоря, причиной свертывания проекта ОГАС — советского аналога интернета.

В-восьмых, распространение идей антропологической инженерии, выражаемое аккумулятивно идеологией трансгуманизма.

Советский проект являлся проектом гуманистическим. Сообразно с ним в педагогике советского образования выдвигался ориентир формирования гармонически развитой личности. Идеи деконструкции человека были для СССР идеологически и культурно не приемлемы. Вся советская культура вращалась вокруг идеалов цельности личности и ценностей коллективизма, с которыми трансгуманизм был бы несочетаем.

Да, советский проект, особенно на начальной своей стадии, имел целевым ориентиром формирование нового человека. Но эта перспектива виделась в развитии духовных, интеллектуальных и физических качеств человека, а вовсе не в киборгизации. Советская идея нового человека представляла парадигму гуманизма, точнее, сверхгуманизма, как максимизации потенциалов человека. Современный же трансгуманизм состоит в отрицании гуманизма, в отказе от антропоцентризма и в выходе за рамки собственно человеческой природы.

В СССР в 1930‑е годы были разгромлены школы евгеники и педагогики. В то время когда на Западе евгенические эксперименты приобрели широкую популярность, в Советском Союзе евгеника была заклеймена как фашизм. С большим подозрением в отношении протаскивания фашистской идеологии относились, как известно, даже к генетике. Что же уж тут говорить о трансгуманизме?! Нет сомнения, что Советский Союз бы осудил трансгуманизм в качестве неофашизма, и устранение СССР дало исторически зелёный свет созданию трансгуманистических ассоциаций и партий.

Совокупно все перечисленные последствия гибели СССР могут быть выражены понятием «новая фашизация». Победа над фашизмом в 1945 году являлась, прежде всего, победой Советского Союза и связываемой с ним социальной системы. Существование СССР и являлось главным препятствием фашизма. Развитие капитализма привело в двадцатом веке к точке развилки. Капиталистическая система, вступившая в фазу империализма, в прежнем виде существовать уже более не могла. Одна сценарная перспектива состояла в максимизации сущностных характеристик капитализма, усилении дифференциации человечества, доводимой до уровня антропологического разделения, что выражал фашизм. Второй путь заключался в отрицании самого капитализма, и такая возможность была заявлена советским проектом. Фашизация по итогам Второй мировой войны была остановлена, и капитализм вынужденно приспосабливался к реалиям Ялтинско-Потсдамской системы. Но рухнул Советский Союз, и капитализм продуцирует новую, сдерживаемую ранее «русско-советским катехоном» фашизацию. И сегодня, по истечении тридцати лет после гибели СССР, как никогда остро стоит запрос на его политическое возвращение — как силы и ценностной альтернативы, способной спасти человечество от очередной исторической эманации фашизма.

 

Багдасарян В.Э.

https://zavtra.ru/blogs/sovetskij_katehon_i_vsemirno-istoricheskie_posledstviya_ego_gibeli

 

01.04.2022 Об источниках украинского сепаратизма и национализма

 

 

В связи с последними событиями на Украине особенно актуальным стал вопрос об исторических причинах и источниках украинского свидомизма, самостийности и сепаратизма. В своём интервью для газеты "Национальный курс" доктор исторических наук, профессор, председатель регионального отделения Российского общества «Знание» Московской области, декан факультета истории, политологии и права Московского государственного областного университета Вардан Эренстович Багдасарян провёл исторический экскурс во внутренние и внешние источники этого явления в Малороссии.

"Сначала украинцев стали рассматривать, как отдельная народность, потом отдельный народ,нация. Дальше, дошли до того, что это отдельная раса, в том смысле, что русские - это другая раса. Ещё в 19 веке появился такой концепт", - рассказал историк.

При этом, он сослался на источник в виде труда Николая Ульянова "Происхождение украинского сепаратизма", написанного ещё в советские годы.

"В 1966 году вышла работа представителя второй волны эмиграции, у него был сложны жизненный путь, Николая Ульянова. Она называлась "Происхождение украинского сепаратизма". Не смотря на то, что работа давняя, а Ульянов проработал профессором в Монреальском университете в 1950-е годы, потом перебрался в США. Он столкнулся с тем, что Канада стала центром украинской пропаганды. И вот, в 1966 году по материалам достаточно широким вышла эта работа. По моему мнению до настоящего времени, ничего лучшего, и более детально разобранного ничего написано не было", - продолжил профессор.

Какие факторы и источники выдвигает Ульянов о происхождении украинского сепаратизма?

"Первый источник - позиция казацкой верхушки. Казацкая верхушка начинает претендовать на шляхицкие привилегии. Малороссия вошла в состав России. Возник миф о казачестве, как наделённым особыми привилегированными правами. Таким мифом пользуются украинские сепаратисты, и Ульянов это блестяще показывал - история русов. На этой концепции строили героику, особый аристократизм, шляхицкой верхушки, сарматское происхождение (сарматизм) - вообще это польская шляхта так претендовала, что они отдельный народ, который отличается от народа подвластного. Это то же самое было перенесено, и Ульянов показывает, как казацкая верхушка узурпировала власть над малоросским народом.
Источник внешний, второй - Польша. Польская пропаганда, это не только сегодня (институт национальной памяти Польши). Это фактически 16-й век, когда сложились антирусские лаборатории в деятельности Польши, и соответствующие памфлеты создавались. Борьба шла в значительной степени за Малороссию, тем более, что когда-то Польша обладала этим краем, поэтому идеологически ставилась задача конструирования отдельной нации, чтобы тем самым, отделить часть русского народа от других его частей. Именно там, поляк Фадей Чацкий сформулировал идею об украх. Сначала возникает идея - Украина как польская окраина, потом укры - некий мифический народ, от которого пошли украинцы.
Источник третий - Панславизм. Очень часто вспоминают, что Россия проводила идеологию "панславизма". Но это не Россия. Панславизм - это была стратегическая ловушка. Исходно она возникла среди чехов, поляков. Идея заключается в том, что создаётся славянская конфедерация. То есть, народы, которые находятся под властью больших империй, они получают отдельное своё право. И в это связи возникает идея отделить малороссов от России. Украина станет одним из компонентов этой новой конфедерации. И эта польская идея будет подхвачена у нас "Кирилломифодиевское общество", Костомаров, выступают за такую внешнюю демократизацию. Они считали возможным, что единая империя будет раздроблена на части. Эта же теория развивает тезис о том, что Польша (а потом и Украина) героически сдерживает набеги орд с Востока.
Четвёртый источник - австро-венгерское влияние. После раздела Польши, часть земель, которые сегодня входят в состав Украины, находилась в составе Австро-Венгрии. И патриотической мыслью в том числе даётся такая оценка - Западная Украина это исходно не наши земли, это западный край, Европа, никакого отношения к российской цивилизации не имеет. Они пытаются скрыть факт того, что этот край входил в Галицийскую Русь, это тоже была часть Киевской Руси, это во-первых, ещё в 19 веке они идентифицировали себя как русские. Ещё в Австро-Венгрии это была очень сильная русофильская община галицийцев. В конце 19 века Вена стала этим фактом напрягаться - уж явно русский край. И начинают поддерживать другую идею - идею украинства. Это проект в значительной степени Венский - сконструировать новую нацию Украина. Объединить малороссов и галицийцев, как отдельный народ, но под управлением Вены. И в Первую мировую войну эта пропаганда украинства, при поддержке Берлина, развернулась по полной программе. И в народе понятие "тюрьма народов" применялась именно к Австрийской империи, потому что там было много народов, лоскутная империя, в которого не было доминирование австрийцев, но империя существовала.
Пятый фактор - Германия. Начинает в Первую мировую войну разыгрывать эту карту. И накануне Второй мировой войны разыграли её по полной. В Польше организовали организацию украинских националистов (германский проект), поскольку земли оказались в составе Польши. Украинцы были там в порабощённом положении, Польша была государством националистическим. Германия поддержала украинство с перспективой борьбы с Советским Союзом, чтобы оно выступило в качестве националистического подполья. В годы ВОВ этот фактор себя и проявил.
Шестой фактор - американско-канадский. Выбирая, какие из сил поддержать в холодной войне против СССР, а там были и власовцы и кого только не было. Ставка №1 была сделана на бендеровцев, украинских националистов.Многие националисты нашли прибежище в Канаде, работали на радио голосах. Показательно, Ярослав Сицко, антисемит, русофоб, расист, возглавлял "Антибольшевистский блок народов". Проект США, созданный в 1946 году. Именно из среды бендеровцев был взят человек для руководства этим проектом. Там же была создана и поддержано неоязыческое движение "Руна вера". Германский нацизм, он тоже из неоязычества возрос. Именно эта "Руна вера" в запрещённом в России террористическом движении "Правый сектор". А исходно, прежде чем попасть на Украину, они развивались в Северной Америке. Там выходила литература, да и что говорить, первые учебники украинские, это были учебники истории, отпечатанные в Канаде.
И седьмой фактор - это российское оппозиционное движение. Кондратий Рылеев, Михаил Бакунин, Герцен. Не было силы, которую можно было повести против самодержавной власти. Народ предан царю, если брать марксизм, то пролетариат не сформирован. Но надо такую силу найти, сочинить. И вот, создаётся литературным способом этот образ бунтаря, казака, украинская вольница, что это отдельный вольнолюбивый народ, который ведёт борьбу против самодержавия, и страдает. Украинофильство, как сочинённый литературный миф, в значительной степени развивался в русской литературе, переходящей в политическую сферу", - такие источники выделил профессор.

В связи с искусственным созданием российской имперской интеллигенцией украинства, Вардан Багдасарян привёл исторический пример, характеризующий этот процесс, как он зародился в Санкт-Петербурге.

"Ведь, Гоголь, он когда жил в Малороссии, он эту украинскую тему не поднимал. Когда он приехал в Петербург, оказалось, что он мог привлечь внимание к своему творчеству, потому что были сильны украинофильские настроения, которых не было в самой Малороссии - вот, что такое было. Потом поняли, к чему это может привести, поняли уже при Александре Втором. И было два запрета на издательскую деятельность на украинском языке. Сегодня это ставят,как факт якобы ущемления национальных интересов и так далее. Но всё это касалось иллюзий среди российской интеллигенции", - подчеркнул эксперт.

 

https://www.n-kurs.ru/news/obshchestvo/bagdasaryan-ob-istochnikah-ukrainskogo-separatizma-i-nacionalizma?ysclid=l7ey65sow6707215950

 

25.03.2022 Чубайс уехал из России. Что это значит?

 

 
Комментарий доктора исторических наук Вардана Багдасаряна по поводу отъезда Анатолия Чубайса из России.

НАШЕ ЗАВТРА

 

 

 

22.03.2022 Происхождение украинского сепаратизма и национализма.

 

 

Багдасарян В.Э.
В свое время крупный историк Николай Ульянов опубликовал монографию "Происхождение украинского сепаратизма". Современный историк, исследователь работ Ульянова, доктор исторических наук и политолог Вардан Багдасарян расскажет о возникновении и развитии общественно-литературного движения, известного как украинофильство, а также политического движения, поставившего цель создать независимое государство Украина. Канал

Расширение Мировоззрения

 

17.03.2022 Цивилизационный код России.

 

 

Вардан Багдасарян
Признание ДНР ЛНР и военная операция на Украине преследует цели «демилитаризации» и «денацификации». Но у любого конфликта множество уровней, может ли целью военной операции быть удар по промышленности в Европе. Только вот кто наносит этот удар? Общий тренд на сокращение потребления продолжается. В начале был ковид, теперь эта война между важными поставщиками материалов и топлива в мире. Страдают развитые страны - там идёт сокращение потребления. Какое нишу в Европе смогут занять украинские беженцы? Является ли эта волна вынужденных мигрантов еще одним фактором дестабилизации Европы?
Концептуал. Смыслы

 

20.02.2022 Стратегия Александра Невского в контексте цивилизационных трендов тринадцатого столетия.

 

 
Александр Невский - великий русский правитель, полководец, мыслитель и, наконец, святой, особо почитаемый в народе. Стратегические ориентиры политической и религиозной деятельности Александра Невского в контексте мировых цивилизационных и геополитических трансформаций. Процедура и методы. Осуществлено параллельное рассмотрение хода исторического процесса в рамках различных цивилизационных сообществ и их взаимодействия. Предложена интегрированная версия истории столетия, как столкновения различных религиозных проектов. Результаты. Обоснована вероятность выдвижения и реализации Александром Невским стратегии «мягкой силы» для устранения угрозы с востока и расширения ареала христианской цивилизации путём распространения христианства среди монголов. Показана значимость христианской компоненты в монгольском сообществе XIII в., что позволяет оценивать такую стратегию как реалистичную. Теоретическая и/или практическая значимость. Дан новый взгляд на восточную политику Александра Невского как политику активного религиозно-идеологического влияния, принципы которой могут быть использованы в современной культурной политике России.

Багдасарян Вардан

Школа Здравого Смысла

 

Стратегия Александра Невского в в контексте цивилизационных трендов тринадцатого столетия

 

Багдасарян В. Э.
Mocкoвcкий государственный областной университет
141014, Mоскoвская область, г. Mыmищи, ул. В. Boлoшиной, д. 24, Pоccийcкая Федерация

Аннотация
Цель. Реконструировать стратегические ориентиры политической и религиозной деятельности Александра Невского в контексте мировых цивилизационных и геополитических трансформаций.
Процедура и методы. Осуществлено параллельное рассмотрение хода исторического процесса в рамках различных цивилизационных сообществ и их взаимодействия. Предложена интегрированная версия истории столетия, как столкновения различных религиозных проектов. Результаты. Обоснована вероятность выдвижения и реализации Александром Невским стратегии «мягкой силы» для устранения угрозы с востока и расширения ареала христианской цивилизации путём распространения христианства среди монголов. Показана значимость христианской компоненты в монгольском сообществе XIII в., что позволяет оценивать такую стратегию как реалистичную.
Теоретическая и/или практическая значимость. Дан новый взгляд на восточную политику Александра Невского как политику активного религиозно-идеологического влияния, принципы которой могут быть использованы в современной культурной политике России.
Ключевые слова: Александр Невский, цивилизация, религия, монголы, «жёлтый крестовый поход», несторианство, православие, Византия, католицизм, Чингизиды
STRATEGY OF ALEXANDER NEVSKY IN THE CONTEXT OF CIVILIZATIONAL TRENDS OF THE THIRTEENTH CENTURY
V. Bagdasaryan
Moscow Region State University
24 Very Voloshinoi ul., Mytishchi 141014, Moscow Region, Russian Federation Abstract
Aim. To reconstruct strategic guidelines in the political and religious activities of Alexander Nevsky in the context of global civilizational and geopolitical transformations.
Methodology. The course of the historical process was simultaneously examined within the framework of various civilizational communities and their interactions. Rather than applying conventional analysis to the events of the 13th century in individual countries, an integrated version of the history of the century as a clash of various religious projects was proposed.
Results. The obtained results substantiated the likelihood of the advancement and implementation by Alexander Nevsky of the soft power strategy, consisting in removing threats from the east and expanding the boundaries of the Christian civilizational area through the spread of Christianity among the Mongols. The article shows the importance of the Christian component in the 13th-century
© CC BY Багдасарян В.Э., 2021.
w
Mongolian community and its influence on the politics of the Mongols, which makes it possible to assess Alexander Nevsky's strategy as realistic.
Research implications. The theoretical significance of the study is determined by the rethinking of Alexander Nevsky's strategy as an active policy of religious and ideological influence. The practical significance of the article is associated with its potential for the formation of a new cultural policy of Russia in the eastern direction.
Keywords: Alexander Nevsky, civilization, religion, Mongols, "yellow crusade", Nestorianism, Orthodoxy, Byzantium, Catholicism, Genghisids

Вступление. Необходимость интегративного подхода к истории тринадцатого столетия
Тринадцатый век является, вероятно, одним из наименее осмысленных периодов за всю мировую историю. В это столетие произошли события, принципиально изменившие цивилизационную карту мира - гибель и восстановление Византийской империи, падение Хорезма, китайских империй Цзинь и Сун, Багдадского халифата, образование Монгольской империи и начало её распада, создание Делийского султаната, переход из рук в руки Иерусалима. Нельзя сказать, что перечисленные события представляют «тёмные страницы истории». Каждое по отдельности они описаны и хорошо известны специалистам. Но при этом можно утверждать, что традиции целостного осмысления тринадцатого столетия в проекции мирового исторического процесса не сложилось. Возможно, причина отсутствия такого осмысления обусловливается трудностью сведения к единому знаменателю столь разновекторных политических свершений. Говоря современным политологическом языком, реали-зовывалось одновременно, по меньшей мере, четыре глобализационных проекта - монгольский, арабо-исламский, тюрк-ско-исламский и европейско-католиче-ский. За каждой из экспансионистских волн стояла сообразно с временем та или иная религия, что позволяет характеризовать XIII в. как концентрированный период межрелигиозных войн.
Все эти особенности тринадцатого столетия совершенно не находят отражения в традиционной учебной версии истории. В ней представлены лишь некоторые отголоски большого исторического нарратива - монгольское нашествие на Русь, отражение Александром Невским агрессии шведов и немцев на Западе, его выбор в пользу Орды в противоположность выбору Даниила Галицкого, отравление великого князя во время ордынской поездки. Между тем Александр Невский являлся современником многих из перечисленных выше событий мирового значения и не мог не реагировать на них, не учитывать в выстраивании собственной политической линии.
Цель представляемого рассмотрения заключается в восстановлении мирового контекста деятельности Александра Невского. При этом, ввиду неразрывности политики и религии для XIII в., основу проводимой контекстуализации составили религиозно-идеологические основания политических процессов. Вместо «лоскутной» истории отдельных сообществ в данном случае предлагается рассмотреть мировую интегрированную историю, сфокусированную на вопросе стратегического целеполагания русской великокняжеской власти. Речь идёт не об открытии новых фактов, а об интеграции различных фактологических линий исторического нарратива в единый метанарратив.
Александр Невский и стратегия «мягкой силы»
Существует три основных историографических традиции представления деятельности Александра Невского в альтернативе выбора между Востоком и Западом - «героическая», «коллаборационистская» и «евразийская».
Героическая версия была положена в основу российского патриотического нарратива, составив канву восприятия князя в качестве «имени России». Она выражалась описанием сложившейся в тринадцатом столетии ситуации как «Русь между двух огней». Агрессия с Запада оценивалась как более опасный вызов, грозящий не только утратой суверенности, но и потерей идентичности, ликвидацией русской общности по аналогии с онемеченной частью западных славян. Подчинение Западу, сообразно с героической версией, означало для Руси «цивилизационную смерть». Агрессия с Востока несла для Руси значимый материальный урон, но не подразумевала этноцида. Поэтому стратегия Александра виделась в том, чтобы дать отпор агрессору на западе, сосредоточив против него все имеющиеся силы, чтобы в дальнейшем, накопив ресурсы, сбросить с себя и «восточное ярмо». Московские князья воплотили в дальнейшем эту долгосрочную часть проекта в жизнь [2; 3; 19; 25].
Коллаборационистская версия состоит в резкой критике князя за его выбор в пользу сотрудничества с Ордой, представлении его в качестве «коллаборациониста». В этом выборе Александра Невского виделась измена и европейскому миру, и христианству, и славянской общности, и идеалам свободы. Отсюда якобы и была установлена историческая колея русской «несвободы», с переносом модели монгольского государства и менталь-ности. Победы же на Неве и Чудском озере сторонники коллаборационистской версии оценивали в качестве пропагандистского мифа, камуфлирующего главное - подчинение господству Орды [30].
Основание для третьего подхода было заложено в трудах евразийцев, заявлявших о естественности евразийского монголо-тюркско-славянского альянса. Чингисхан и Александр Невский позиционировались как политики-евразийцы. В религиозном плане акцентировалось внимание на веротерпимости народов, поддержке ими культов завоёванных народов. Л. Н. Гумилёвым отмечалось, что Александр Невский стал побратимом сына Батыя Сартака, являвшегося христианином, а в столице Золотой Орды Сарае была учреждена православная епархия [5; 6; 11; 12].
Но религиозный фактор имел для евразийства подчиненное значение, выступал культурной подробностью по отношению к географическим детерминантам. Географический детерминизм и нивелировка фактора православия были предъявлены в качестве обвинений евразийцам со стороны Г. В. Флоровского.
Однако пересмотр религиозной карты мира под реалии тринадцатого столетия позволяет выдвинуть четвёртую версию, совмещающую частично «героический» и «евразийский» подходы, но определяющую стратегию деятельности Александра Невского несколько иначе, чем представлено в них. Условно её можно, сообразно с терминологией Дж. Ная, определить в качестве стратегии «мягкой силы» [22].
Суть её заключалась в возможности продвижения цивилизационных рубежей не только посредством военной силы, но и за счёт религиозной проповеди. Такая возможность открывается в отношении Востока, ввиду начавшегося там религиозного размежевания и поиска новой идентичности. Среди монголов оказалось много христиан, что потенциально превращало их в мощнейшую христианскую силу. Наличие её делало стратегию Александра Невского реалистичной. Впрочем, он не был единственным политиком, прибегавшим к такого рода стратегии в тринадцатом столетии. Одновременно предпринимаются попытки обращения монголов в ислам и буддизм, а также отстаивания ими традиционной тенгрианской идентичности. Уточнению контекста потенциальной реализации Александром Невским стратегии «мягкой силы», выражаемой в перспективе христианизации монголов, и посвящено проводимое далее рассмотрение.
Цивилизационно-религиозные разломы как контекст стратегического целеполагания: общая характеристика
Традиционная характеристика ситуации - «Русь между двух огней» - недостаточно полно отражает тот цивилизацион-ный кризис, в котором оказался русский православный мир. Даже более важным, чем нашествие Батыя и наступление крестоносцев, явилось для православного сознания падение Константинополя -«второго Рима». Теперь он становится столицей католической Латинской империи. Для православия это было не только утратой сакрального центра цивилизации, но и обрушение всей мировоззренческой системы координат. Католическая экспансия расширяла фронт наступления на Восток. Русские земли оказываются в фокусе крестовых походов [29].
В противоположном направлении, с востока на запад, шла монгольская экспансия. Монголы являлись на тот период мощнейшей евразийской военной силой, и противостоять им Русь была не в состоянии. Как перспектива для Руси возникала и угроза столкновения с исламской экспансией. Принятие ислама ханом Золотой Орды Берке обозначило потенциальную реальность такого сценария. Исламская Золотая Орда, имея в виду отношение мусульман к иноверцам, была для Руси гораздо опасней тенгрианской Золотой Орды Батыя [27].
Какой стратегический выход мог быть предложен в этой ситуации? И был ли вообще стратегический выход? Политику Александра Невского обычно трактуют как жёсткий отпор агрессии на Западе и лоялитет на Востоке. Всё это так, но, однако, не в полной мере отражает стратегию достижения успеха. Стратегия Александра Невского на Востоке не была пассивной покорностью, а имела активный характер. Смысл её состоял в попытке христианизации монголов, что в тринадцатом столетии, учитывая их религиозную эластичность, было вполне реально. И если бы действительно Монгольская империя или хотя бы Золотая Орда переходили в православие, мировая цивилизационная и геополитическая карта менялись бы принципиально. И не стоит ли задуматься о применении рецептуры Александра Невского уже в отношении современной  России?
Кончина Александра Невского, ставшая, предположительно, результатом отравления, пришлась на время развертывающегося всеевразиского политического конфликта. В Монгольской империи за власть великого хана велась ожесточенная борьба между внуками Чингисхана и сыновьями Толуя - Хубилаем и Ариг-Бугой. Хубилая поддерживал другой сын Толуя, Хулагу - правитель Ирана, тогда как Ариг-Бугу - их двоюродный брат, сын Джучи, правитель Золотой Орды Берке. Хубилай и Хулагу принимают буддизм. Ариг-Буга оставался на позициях тенгрианства, что обеспечивало поддержку связанной с племенной традицией знати. Берке, как уже указывалось выше, принял ислам. Религия правителя оказывалась и религией подданных (вспомним формулировку из более хронологически поздней эпохи - «чья страна, того и вера»).
Соответственно, политическая борьба за власть сопрягалась и с религиозным конфликтом. Тенгрианско-исламский альянс противостоял буддистскому объединению. Буддисты, по-видимому, пытались найти союзников в лице христиан. И, вероятно, Александр Невский пытался включиться в эту борьбу. Имея в виду описанный расклад политических сил, можно предположить, кто с наибольшей вероятностью стоял в монгольском политическом истеблишменте за его смертью. Но само по себе акторное участие в политической борьбе давало Руси шанс изменения повестки геополитики [31].
Другой конфликт развернулся в это же время внутри христианского мира. Никейский правитель Михаил Палеолог берёт в 1261 г. Константинополь и восстанавливает православную империю. Папа Урбан IV призывает к организации крестового похода против Византии. Воссоздание Православной Византии принципиально меняло всю геополитику и давало отсутствующие ранее перспективы для Руси. Выстоять в перспективе глобальной борьбы с Западом православный мир мог лишь заручившись поддержкой какой-то третьей силы. Получить её от арабов не было никакой возможности, и само обращение к арабской помощи таило не меньшие угрозы, чем латинская экспансия. Выход состоял в попытке вовлечения в борьбу монголов, и роль Руси в этом вовлечении могла быть существенной [8].
Падение Византии
Взятие Константинополя крестоносцами в 1204 г. было для православного сознания не меньшим кризисом, чем новое его падение уже в пятнадцатом столетии. Оказался утрачен центр православной цивилизации. В возникшей на развалинах Византии Латинской империи управляли французы-католики, официальным языком являлся французский, а сам этот период определяется византинистами как время «франкократии» [4].
Падение Византии практически означало не только то, что не существует более Восточной Римской империи, но и делегитимизировало существование всего выстраиваемого вокруг неё православного мира. Существование этого мира полагалось возможным только при наличии центра христианской эйкумены, как последнего и финального в проекции истории мирового царства. То, что Византия пала, могло выражаться тремя следствиями:

1. признанием легитимности Римской империи Запада и религиозное подчинение папе;

2. восприятием происходящего в качестве непосредственного начала апокалипсических событий, наступление последних времен;

3. выдвижением императива нового имперостроительства, восстановление православной Римской империи.

Линия Даниила Галицкого, который был не единственным в своём выборе в пользу Запада, соотносилась с первым подходом. Второй подход имел также широкое распространение на Руси, будучи выражен в подъёме эсхатологических настроений, восприятии нашествия монголов в качестве знамения Апокалипсиса (приход народов Гога и Магога). Александр Невский, по-видимому, действовал сообразно с третьим из возможным подходов, проводя курс на восстановление Восточной христианской империи теми средствами, которые были тогда для него возможны. В этом отношении можно говорить, что идеи, положенные в основание будущей концепции Третьего Рима, её проектная линия, были выдвинуты ещё в тринадцатом столетии. Условно эта линия может быть определена как проект Александра Невского [1].
Угроза окатоличивания Руси, а соответственно, пресечения православной цивилизации была в этот исторический период особенно велика. Наступление на Восток организовывалось под лозунгом христианизации североевропейских язычников, латентно - уничтожения поствизантийского мира православной альтернативы («схизматиков»). Не случайно, что в 20-х гг. тринадцатого столетия возникший на палестинских землях Тевтонский орден был перемещён в Прибалтику. Заявляется северо-восточное направление крестовых походов, что входило составной частью в общий проект создания вселенской католической империи. Александр Невский дал отпор этой экспансии в 1240 и 1242 гг., но для системного военного противостояния сил было недостаточно. Нужен был новый стратегический ход, который был найден в определенной форме альянса с Востоком [21; 32].
Несторианское христианство
Были ли у проекта русской христианизации Востока реальные перспективы? Такие перспективы действительно имелись и определялись достаточной подготовленностью восточных стран к принятию христианства, знанием учения, наличием епархиальных структур.
В мировом геополитическом раскладе сил в средние века значимым являлось несторианство. Несторианского христианства придерживались многие иранские, тюркские, монгольские народы. Христианами-несторианами являлись, в частности, половцы. Несторианство в своём миссионерском продвижении достигло Индии, Китая, Японии. Во всех этих странах существовали несторианские общины. По масштабу своего распространения несторианское христианство превосходило в фазе своего апогея остальной христианский мир1.
Название «несториане» сторонникам этого направления в христианстве дали их противники, связав их учение со взглядами осужденного как еретика архиепископа Константинопольского Нестория. В действительности Несторий не имел к несторианству никакого отношения, а сами несториане называли себя назареями от поименования Христа «назаритянином». Структурно несториане входили в Церковь Востока, преемником которой выступает сегодня Ассирийская церковь.
Существует распространенный ошибочный взгляд, будто бы несториане отвергали божественную природу Христа и воспринимали его в качестве величайшего из людей, но не Бога. В действительности они являлись диофизитами, то есть исходили из представлений о двойной - божественной и человеческой - неслиян-ной природе Христа. Отличие от позиций православной и католической церквей состояло именно в утверждении о не-слиянности этих природ.
1 Гумилёв Л. Н. Несторианство и Древняя Русь. URL:  https://www.gumilev-center.ru/nestorianstvo-i-drevnyaya-rus (дата обращения: 12.10.2020).
Это положение оказало, вероятно, своё влияние в дальнейшем в раскрытии священнической и мирской природы царской власти2.
Согласно представлениям Церкви Востока, христианский мир разделялся на две части - западную и восточную, сферы влияния которых разделялись по границе между Римской империей и Персией. Вся территория от Персии до Японии понималось в качестве пространства, находившегося под юрисдикцией Церкви Востока. Это понимание дихотомии христианского Востока и христианского Запада сложилось, таким образом, ещё до православно-католической дихотомии.
«Жёлтый крестовый поход» и «чёрная легенда» о монголах
Несториане входили в круг монгольской элиты в государствах Чингизидов. «К началу XIII века Церковь Востока, включавшая 146 епархий и 25 митрополий, имела наибольший территориальный охват среди всех христианских церквей, простираясь от Ближнего Востока до Китая и распространяясь в том числе на земли, находившиеся под властью чингизидов».
Монголы не были веротерпимы ко всем. Покровительствуя христианам, они вели борьбу на покоренных землях против ислама, видя в нём конкурента в отношении традиционных тенгрианских верований. И это опасение оказалось не лишено оснований: в четырнадцатом столетии ряд чингизидских государственных объединений, включая Золотую Орду, исламизируются. Но до того момента имело место некое подобие тенгрианско-христианского альянса. Христиане-несториане составили главную силу так называемого «Желтого крестового похода» 1256-1260 гг., совершенного монголами в помощь западным крестоносцам после неудачи седьмого крестового похода. Результатом этой войны, исключенной из школьной схемы истории средних веков, явились значимые геополитические изменения - уничтожение исламского государства низаритов в Иране, уничтожение Аббасидского халифата с центром в Багдаде. Союзниками монголов-христиан выступали Киликийское армянское царство, Антиохийское княжество крестоносцев, Грузинское царство [5; 17; 18; 20; 28; 35; 36].

2 Иларион (Алфеев). Ассирийская церковь Востока: взгляд на историю и современное положение. URL:  http://yakov.works/history/20/tsypin/alfe2000.html (дата обращения: 12.10.2020).
Характерно, что от участия в походе отказался золотоордынский хан Берке, принявший к тому времени уже ислам. Религиозная принадлежность оказалась, по-видимому, для него более значимым обстоятельством, чем субординация по отношению к великому хану Мункэ, инициировавшему поход своим решением.
Падение Багдадского халифата являлось событием, сопоставимым по степени значимости с падением Византии или Китайской империи. Взяв Багдад, монголы двинулись дальше, дойдя до Палестины и остановившись в непосредственной близости от Иерусалима. Последовавшее затем поражение от мамлюков Л. Н. Гумилёв объяснял изменой крестоносцев, не только не оказавших, вопреки договоренностям, военной помощи монголам-христианам, но и содействовавших мусульманам. Отказ в помощи Гумилёв объяснял расистскими соображениями европейцев. Измена крестоносцев сублимировалась далее в качестве оправдания своей измены в «чёрную легенду о монголах». «Жёлтый крестовый поход» не был признан крестовым походом и в целом в западном историческом нарративе замалчивался. «Чёрная легенда о монголах» станет в дальнейшем одним из важнейших компонентов русофобии, базировавшейся на утверждениях о монгольской парадигме русской несвободы [9; 10].
«Жёлтый крестовый поход» имел место при жизни Александра Невского, который не мог не знать о происходящем и, следовательно, должен был строить свои планы в соответствии с развертывающимися событиями мировой значимости.
Участие русских в походе из-за позиции хана Берке исключалось, но симпатии к монголам-христианам у великого князя и на Руси в целом, вероятно, существовали. Эти симпатии, по-видимому, стали причиной ухудшения отношений с Золотой Ордой. Но напрямую Берке не мог обрушить свой гнев на князя, так как позиция того соотносилась с позицией великого хана. Возникает сложная политическая игра в рамках треугольника Монгольская империя (великий хан) - Золотая Орда (Берке) - Русь (Александр Невский).
Смерть князя от отравления, возможно, и являлась следствием указанных противоречий. Формула «ищи кому выгодно» позволяет предположить в качестве вероятного заказчика отравления именно Берке. Стратегия «мягкой силы»  Александра Невского при тенгрианине Батые, христианах Сартаке и Улагчи была успешной и принималась в Золотой Орде. Но при мусульманине Берке всё в этом отношении принципиально меняется. Вероятно, понимая возникшую угрозу, князь стал искать покровительства через голову Берке в ставке великого хана. И это, соответственно, не могло не встретить противодействия в Золотой Орде.
Чингизиды-христиане
Чингизиды в тринадцатом столетии оказались разделены в вере. Религиозное разделение Чингизидов явилось одним из важнейших и недоучтенных факторов дезинтеграции Монгольской империи. Часть из них осталась в традиционной для монголов тенгрианской вере, другая - приняла ислам, третья - буддизм. Но были среди Чингизидов и христиане. Особым фактором влияния были жёны ханов - христианки, прецеденты женитьбы на которых были многочисленны.
Христианами были правители Золотой Орды Сартак и Улагчи. Краткосрочное нахождение их у власти в Орде в 1256-1257 гг. открывало для Руси прекрасные перспективы, сорванные при Берке [15].
Третьим великим ханом всей Монгольской империи был Гуюк, который в начале своего правления был близок к принятию христианства. Его окружали христиане-несториане, влиявшие на формирование политики великого хана. По свидетельству Плано Карпини, монгольские христиане твердо верили, что Гуюк должен креститься [14, с. 79].
В юношеском возрасте принял крещение будущий правитель чингизидского ислама Олджейту. Крёстное имя Николай было ему дано в честь римского папы Николая IV. Однако в дальнейшем Олджей-ту перешёл в ислам. Первоначально он делал ставку на суннитскую традицию, а затем - на шиизм.
Влиятельнейшей фигурой в Монгольской империи являлась жена сына Чингисхана Толуя Сорхатхани-беки. Она была матерью великих ханов Монгольской империи Мункэ и Хубилайя, претендента на великоханский престол Ариг-Буги, основоположника иранского ильханата Хулагу [28].
Женой Хулагу была также христианка несторианского толка Докуз-хатун. Она покровительствовала христианам и возводила христианские храмы. После взятия монголами Багдада она добилась от Хулагу сохранения жизни всем проживавшим там христианам [35].
Женой Абага-хана - второго представителя династии Хулагидов, стала дочь византийского императора Михаила Палеолога - восстановителя империи Мария Деспина Палеолог. В дальнейшем в православной истории она получит имя Мария Монгольская. Сообщается, что условием бракосочетания являлось крещение Абаги-хана. Её имя увековечено в названии константинопольской церкви Богоматери Панагиотиссы - единственного православного храма Стамбула, который не был переделан в мечеть [26; 34].
На христианке был женат и четвертый повелитель государства ильханов Аргун-хан. Это была Урук-хаттун, пытавшаяся обратить в христианство и своих сыновей. Тяготившийся влиянием мусульман, Аргун-хан стремился создать себе опору в христианах, приближаемых им ко двору [17].
Таким образом, перспектива христианизации монголов не была утопией. И при раскладе геополитических сил в Евразии это была для Руси едва ли единственная имеющая перспективы успеха стратагема.
Восстановление Византии
Взятие в 1261 г. Михаилом Палеологом Константинополя и восстановление Византии вновь принципиально изменяло цивилизационную карту мира. Для Руси и лично Александра Невского вновь актуализировалась развилка стратегического выбора. Выбор состоял в том, что либо вновь переориентироваться на восстановленную Византию как центр православия, либо продолжать выстраивание основ будущей евразийской православной империи. По-видимому, Александр Невский, и далее московские князья, отдавали предпочтение второй перспективе.
О том, что Византия уже не являлась той силой - политической и, главное, -духовной, как прежде, свидетельствовал состоявшийся уже через 11 лет после смерти Александра Невского Второй Лионский собор, обозначивший готовность со стороны византийских властей - светской и духовной, признать первенство папского Рима.
К сожалению, в традиционном изложении истории России оказалось неакцентировано значение состоявшегося в 1274 г. Владимирского архиерейского собора, как и в целом периода от смерти Александра Невского до вокняжения Даниила Московского. Инициатором созыва собора явился стоявший во главе Киевской митрополии с 1243 г. митрополит Кирилл. Когда речь идёт о православном антизападном выборе Александра Невского, то необходимо отметить и фигуру Кирилла, который, собственно, и сформулировал этот идеологический вектор. Владимирский собор состоялся в год созыва Второго Лионского собора Римской Церкви и в значительной мере являлся ответной реакцией на связанный с ним вызов продвижения унии. Император восстановленной в 1261 г. Византии Михаил VIII Палеолог заявлял о готовности принятия униатской платформы. Предотвращая угрозу унии, собор во Владимире декларировал твердость Руси в православии. Принятая собором «Кормчая книга», восходившая к византийскому Номоканону, обозначала правовую преемственность от Византии. Кормчая книга представляла собой собрание не только церковных, но и светских законов, и служила основой для управления не только Церковью, но и общества в целом. Использование церковного права в качестве основы для права светского было характерно для формируемой модели теократического государства [7; 37; 38].
Русофобия и монголофобия: воспроизводство «чёрной легенды»
«Чёрная легенда» о монголах была со временем перенесена на Россию. В условиях современного информационно-психологического противостояния феномен западной русофобии, существовавший и ранее на Западе, достигает своей исторической максимизации. На распространенность русофобии вынужден был публично обратить внимание Президент России В. В. Путин1. Но если проводить анализ генезиса русофобии, обнаруживается его связь с другим феноменом - монголофобией. Негативизация русских и российского государства выстраивалась через обнаружение в их фундаменте монгольской природы. Монгольская же природа определялась негативной априори. В просветительской среде стереотип 0 монголе как антиевропейце имел нормативный характер. Для иллюстрации обратимся к творчеству К. Маркса, который выводил русский империализм и автократию из монгольских корней России. Ниже приводятся выдержки из статьи К. Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII века».

1 Путин предупредил об опасности русофобии и пещерного национализма. URL: https://www.ntv.ru/novosti/2097026/
«Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuoso в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Пётр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира». «Для системы местных захватов достаточно было суши, для системы мировой агрессии стала необходима вода. Только в результате превращения Московии из полностью континентальной страны в империю с морскими границами московитская политика могла выйти из своих традиционных пределов и найти свое воплощение в том смелом синтезе, который, сочетая захватнические методы монгольского раба и всемирно-завоевательные тенденции монгола-властелина, составляет жизненный источник современной русской дипломатии»2.
Во время Второй мировой войны в гитлеровской Германии война с СССР на востоке позиционировалась как война Европы с Азией. Монголоидная суть русских постоянно подчеркивалась и акцентировалась в фашистской пропаганде. На оккупированных советских территориях в школах оккупационные власти пытались выстроить схему, сообразно с которой в истории России борются два начала
- позитивное - европейское и негативное
- азиатское. Азиатское начало прочитывалось как монгольское. Негативное начало утвердилось в России, сообразно с этой версией, в результате установления монголо-татарского ига [33].
2 Маркс К. Разоблачение дипломатической истории XVIII века. URL: https://scepsis.net/library/id_878. html (Дата обращения: 12.10.2020).
Это было штампом нацистской пропаганды периода Второй мировой войны и вытекало из расистской идеологии Третьего Рейха. Казалось бы, после Нюрнбергского процесса подобные концепты уже невозможны. Но ведь современная украинская пропаганда эксплуатирует очень близкую историческую схему, созданную ранее в рамках польской пропаганды усилиями таких русофобов, как Франциск Духинский. Русские, сообразно с ней, подлинно русскими не являются, а есть этнический конгломерат славян с финно-уграми и монголо-татарами. Испытав ордынское влияние и получив значительную дозу монгольской крови, русские являются природными противниками европейской свободы, демократии и прав человека. Но получается, что монголы, которые будто бы и определили соответствующий вектор истории России, являются противниками всех западных ценностей в ещё большей степени, чем русские [16].
От Франциска Духинского к Альфреду Розенбергу и от него к Ричарду Пайпсу - историческая схема русофобии воспроизводилась на основании общей матрицы [13; 24]. Монгольская парадигма русского менталитета бралась за основу обоснования тезиса, почему русские не подобны европейцам. Эта парадигма раскрывалась в восприятии России через заимствование ей:

1. монгольской автократии;

2. монгольского рабства;

3. монгольского экспансионизма;

4. монгольского бескультурья.

Бороться с такими установками пропаганды следует не в попытках доказать отсутствие монгольского влияния на Русь, а в развенчании лжи в отношении монголов и монгольской культуры, расизма антимонгольского дискурса [39].
Суть русофобии, таким образом, нельзя объяснить и оправдать только той активной внешней политикой, которую проводит Россия. Она генезисно глубже и уходит к фундаменту системного расизма. Монголофобия раскрывает этот расизм в полной мере. И западный расизм следует разоблачать. Представление подлинной истории монгольского народа, его ценностей и идеалов, является и борьбой против пропагандистской негативизации российской истории.
Новая актуализация стратегии Александра Невского
Тема выбора между Востоком и Западом в российском самоопределении, естественно, не сводится ко времени правления Александра Невского. Проблема этого самоопределения будет воспроизводиться и в дальнейшем, актуализируясь сегодня в связи с новым подъёмом Китая. Такая актуализация обусловливает обращение к «стратегии мягкой силы» Александра Невского. Александр Невский видел выход из казавшейся тупиковой для Руси ситуации в христианизации Востока, прежде всего главной тогдашней силы Евразии - монголов. Новое продвижение христианства на Восток, его распространение, в частности, в Китае и других странах региона следовало бы рассмотреть и сегодня в качестве стратегического выхода для России.

Статья поступила в редакцию 01.12.2020
ЛИТЕРАТУРА
1. Багдасарян В. Э. «Второй Рим против Третьего Рима»: исторический генезис конфликта Константинопольского патриархата и русской православной Церкви // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: история и политические науки. 2019. № 3. С. 17-31.
2. Бегунов Ю. К. Александр Невский. М.: Яуза-Эксмо, 2009. 336 с.
3. Беляев Н. И. Александр Невский. М.: Воениздат, 1951. 84 с.
4. Васильев А. А. Латинское владычество на Востоке. Эпоха Никейской и Латинской империй (1204-1261). Пг. : Academia, 1923. 76 с.
5. Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь, М.: ЛЕАН, АГРАФ, 1997. 480 с.
6. Вернадский Г. В. Два подвига святого Александра Невского //Наш современник. 1992. № 3. С. 151-158.
7. Воробьёв М. Н. Митрополит Кирилл и Владимирский Собор 1274 г. // Исторический вестник. 2000. № 1. С. 29-32.
8. Георгий Акрополит. История. СПб.: Алетейя, 2005. 415 с.
9. Гумилёв Л. Н. Поиски вымышленного царства (Легенда о «государстве пресвитера Иоанна»). М.: Айрис-пресс, 2002. 432 с.
10. Гумилёв Л. Н. Чёрная легенда: Друзья и недруги Великой степи. М.: Айрис-пресс, 2003. 564 с.
11. Гумилёв Л. Н. От Руси до России: очерки этнической истории. М.: Айрис-Пресс, 2008. 320 с.
12. Гумилёв Л. Н. От Руси до России. М.: ДИ-ДИК, 1997. 560 с.
13. Гурулёв С. А. Ещё раз о расизме, нацизме и их идеологе Розенберге // Вопросы истории. 2006. № 5. С. 62-75.
14. Джиованни дель Плано Карпини. История монголов // Путешествия в восточные страны Пла-но Карпини и Рубрука. М.: Географгиз, 1957. С. 79.
15. Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды (политические взаимоотношения России с Золотой Ордой в конце XIII в.) // Отечественная история. 1997. № 2. С. 48-58.
16. Историк Духинский из Киева и его ученики из французских сенаторов // Отечественные записки: журнал учёно-литературный и политический / А. Краевский и С. Дудышкин. 1864. Т. 155. С. 426-448.
17. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1958. 390 с.
18. Киракос Гандзакеци. История Армении. М.: Наука, 1976. 359 с.
19. Клепинин Н. А. Святой благоверный и великий князь Александр Невский. СПб.: Алетейя, 2004. 288 с.
20. Костюков В. П. Иранский поход Хулагу: предыстория // Золотоордынская цивилизация: Сборник статей. Вып. 2. Казань: Фэн, 2009. С. 69-89.
21. Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII в. - 1270 г. Тексты, перевод, комментарий. М.: Индрик, 2002. - 488 с.
22. Най Дж. Гибкая сила. Как добиться успеха в мировой политике. М.: Тренд, 2006. 397с.
23. Никитин А. Б. Христианство в Центральной Азии (древность и средневековье) // Восточный Туркестан и Средняя Азия. История. Культура. Связи. М.: Наука,1984. С. 121-137.
24. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. 427 с.
25. Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия, 1974. 160 с.
26. Пашуто В. Т., Шталь И. В. Некоторые данные об источниках по истории монгольской политики папства. Послание хана Абаки папе, Клименту IV // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. Сборник статей к 70-летию А. Новосельского. М.: Издательство АН СССР, 1961. С. 209-213.
27. Почекаев Р. Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб.: Евразия, 2010. 408 с.
28. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1. М., Л.: Издательство АН СССР, 1952. 221 с.; Т. 1. Кн. 2. М., Л.: Издательство АН СССР, 1952. 315 с.; Т. 2. М., Л.: Издательство АН СССР, 1960. 248 с.
29. Успенский Ф. И. История Византийской империи. Расцвет. Крушение. Москва: АСТ, 2011. 1008 с.
30. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200-1304. М.: Прогресс, 1989. 296 с.
31. Хафизов Г. Распад Монгольской империи и образование улуса Джучи. Казань: Татарское книжное издательство, 2000. 94 с.
32. Хрусталёв Д. Г. Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике ХП-ХШ вв. СПб.: Евразия, 2012. 624 с.
33. Черняков Д. И. Исторические знания в школьной политике нацистов на оккупированной территории РСФСР // Преподавание истории в школе. 2011. № 3. С. 23-28.
34. Шукуров Р. М. Тюрки в византийском мире (1204-1461). М.: Издательство Московского университета, 2017. 631 с.
35. Amitai-Preiss R. Mongols and Mamluks: the Mamluk-Ilkhanid War, 1260-1281. Cambridge, Cambridge University Press Publ., 1995. 272 p.
36. Grousset R. The Empire of the Steppes: A History of Central Asia = L'Empire des steppes, Attila, Gen-gis-Khan, Tamerlan. Rutgers University Press Publ., 1970. 687 p.
37. Jackson P. The Mongols and the West, 1221-1410. Harlow, Longman Publ., 2005. 414 p.
38. Nicol D.The Byzantine Reaction to the Second Council of Lyons, 1274. Cambridge, Cambridge University Press Publ., 1971. 493 p.
39. Riasanovsky N.V. "Oriental Despotism" and Russia. In: Slavic Review, 1963, vol. 22, no. 4, pp. 644-649.
REFERENCES
1. Bagdasaryan V. E. ["The Second Rome against the Third Rome": the Historical Genesis of the Conflict between the Patriarchate of Constantinople and the Russian Orthodox Church]. In: Vestnik Moskovs-kogo Gosudarstvennogo Oblastnogo Universiteta. Seriya: istoriya i politicheskie nauki [Bulletin of the Moscow Region State University. Series: History and Political sciences], 2019, no. 3, pp.17-31.
2. Begunov Yu. K. Aleksandr Nevskij [Alexander Nevsky]. Moscow, Yauza-Eksmo Publ., 2009. 336 p.
3. Belyaev N.I. Aleksandr Nevskij [Alexander Nevsky]. Moscow, Voenizdat Publ., 1951. 84 p.
4. Vasil'ev A. A. Latinskoe vladychestvo na Vostoke. Epoha Nikejskoj i Latinskoj imperij (1204-1261) [Latin rule in the East. The Age of the Nicene and Latin Empires (1204-1261)]. Petrograd, Academia Publ., 1923. 76 p.
5. Vernadskij G. V. Mongoly iRus' [The Mongols and Russia]. Tver, Moscow, LEAN, AGRAF Publ., 1997. 480 p.
6. Vernadskij G. V. [Two exploits of Saint Alexander Nevsky]. In: Nash sovremennik [Our contemporary], 1992, no. 3, pp. 151-158.
7. Vorob'ev M. N. [Metropolitan Kirill and the Vladimir Council of 1274]. In: Istoricheskij vestnik [Historical Reporter], 2000, no. 1, pp. 29-32.
8. Georgij Akropolit. Istoriya [History]. Saint Petersburg, Aleteia Publ., 2005. 415 p.
9. Gumilyov L. N. Poiski vymyshlennogo tzarstva (Legenda o «gosudarstve presvitera Ioanna») [The Quest for a Fictional Kingdom (The Legend of the " State of Prester John»)]. Moscow, Airis-press Publ., 2002. 432 p.
10. Gumilyov L. N. Chyornaya legenda: Druz'ya i nedrugi Velikoj stepi [Black Legend: Friends and Foes of the Great Steppe]. Moscow, Airis-press Publ., 2003. 564 p.
11. Gumilyov L. N. Ot Rusi do Rossii: ocherki etnicheskoj istorii [From Ancient Russia to Modern Russia: Essays on Ethnic History]. Moscow, Airis-Press Publ., 2008. 320 p.
12. Gumilev L. N. Ot Rusi do Rossii [From Ancient Russia to Modern Russia]. Moscow, DI-DIK Publ., 1997. 560 p.
13. Gurulyov S. A. [Once again about racism, nazism and their ideologist Rosenberg]. In: Voprosy istorii [Questions of History], 2006, no. 5, pp. 62-75.
14. Dzhiovanni del' Plano Karpini. [History of the Mongols]. In: Puteshestviya v vostochnye strany Plano Karpini iRubruka [Plano Carpini and Rubruk's Travel to the Eastern Countries]. Moscow, Geografgiz Publ., 1957. 79 p.
15. Egorov V. L. [Alexander Nevsky and the Genghisids (political relations between Russia and the Golden Horde at the end of the XIII century)]. In: Otechestvennaya istoriya [National history], 1997, no. 2, pp. 48-58.
16. [Historian Duchinski from Kiev and his disciples from the French senators]. In: A. Kraevskij i S. Dud-yshkin, eds. Otechestvennye zapiski: zhurnal ucheno-literaturnyj i politicheskij [Annals of the Fatherland: scientific-literary and political journal], 1864, vol. 155, pp. 426-448.
17. Istoriya Irana s drevnejshih vremen do konca XVIII veka [The history of Iran from ancient times to the end of the XVIII century]. Leningrad, Leningrad State University Publ., 1958. 390 p.
18. Kirakos Gandzakeci. Istoriya Armenii [History of Armenia]. Moscow, Nauka Publ., 1976. 359 p.
19. Klepinin N. A. Svyatoj blagovernyj i velikij knyaz Aleksandr Nevskij [The Holy and Great Prince Alexander Nevsky]. Saint Petersburg, Aleteia Publ., 2004. 288 p.
20. Kostyukov V. P. [The Iranian campaign of Hulagu: prehistory]. In: Zolotoordynskaya civilizaciya: Sbornik statej [Golden Horde Civilization: Collection of articles]. Iss. 2. Kazan, Fen Publ., 2009. pp. 69-89.
21. Matuzova V.I., Nazarova E.L. Krestonoscy i Rus'. Konec XII v. - 1270 g. Teksty, perevod, kommentarij [Crusaders and Rus. End of the XII century - 1270. Texts, translation, commentary]. Moscow, Indrik Publ., 2002. 488 p.
22. Nye J. Gibkaya sila. Kak dobit'sya uspekha v mirovoj politike [Flexible power. How to succeed in world politics]. Moscow, Trend Publ., 2006. 397 p.
23. Nikitin A. B. [Christianity in Central Asia (Antiquity and the Middle Ages)]. In: Vostochnyj Turkestan i Srednyaya Aziya. Istoriya. Kul'tura. Svyazi [East Turkestan and Central Asia. History. Culture. Connections]. Moscow, Nauka Publ., 1984. pp. 121-137.
24. Pjpes R. Rossiya pri starom rezhime [Russia under the Old regime]. Moscow, Nezavisimaya gazeta Publ., 1993. 427 p.
25. Pashuto V. T. Aleksandr Nevskij [Alexander Nevsky]. Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1974. 160 p.
26. Pashuto V. T., Shtal' I. V. [Some data on sources on the history of the papacy Mongol policy. The message of Khan Abaki to the Pope, Clement IV]. In: Voprosy socialno-ekonomicheskoj istorii i istochnikove-deniya perioda feodalizma v Rossii. Sbornik statej k 70-letiyu A. Novosel'skogo [Questions of socio-economic history and source studies of the period of feudalism in Russia. Collection of articles for the 70th anniversary of A. Novoselsky]. Moscow, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1961. pp. 209-213.
27. Pochekaev R. Yu. Tzari ordynskie. Biografii hanov i pravitelej Zolotoj Ordy [The kings of the Horde. Biographies of khans and rulers of the Golden Horde]. Saint Petersburg, Evraziya Publ., 2010. 408 p.
28. Rashid ad-Din. Sbornik letopisej [Collection of chronicles]. Vol. 1. Book 1. Moscow, Leningrad, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1952. 221 p.; Vol. 1. Book 2. Moscow, Leningrad, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1952. 315 p.; Vol. 2. Moscow, Leningrad, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1960. 248 p.
29. Uspenskij F.I. Istoriya Vizantijskoj imperii. Rascvet. Krushenie [History of the Byzantine Empire. Flourishing. Downfall]. Moscow, AST Publ., 2011. 1008 p.
30. Fennel J. Krizis srednevekovoj Rusi. 1200-1304 [The crisis of Medieval Russia. 1200-1304]. Moscow, Progress Publ., 1989. 296 p.
31. Hafizov G. Raspad Mongol'skoj imperii i obrazovanie ulusa Dzhuchi [The collapse of the Mongol Empire and the formation of the Jochi Ulus]. Kazan, Tatar Book House Publ., 2000. 94 p.
32. Hrustalyov D.G. Severnye krestonoscy. Rus' v bor'be za sfery vliyaniya v Vostochnoj Pribaltike XII-XIII vv. [The Northern Crusaders. Russia in the struggle for Spheres of Influence in the Eastern Baltic States of the XII-XIII centuries]. Saint Petersburg, Evraziya Publ., 2012. 624 p.
33. Chernyakov D.I. [Historical knowledge in the school policy of the Nazis in the occupied territory of the RSFSR]. In: Prepodavanie istorii vshkole [The teaching of history in school], 2011, no. 3, pp. 23-28.
34. Shukurov R. M. Tyurki v vizantijskom mire (1204-1461) [The Turks in the Byzantine World (12041461)]. Moscow, Moscow State University Publ., 2017. 631 p.
35. Amitai-Preiss R. Mongols and Mamluks: the Mamluk-Ilkhanid War, 1260-1281. Cambridge, Cambridge University Press Publ., 1995. 272 p.
36. Grousset R. The Empire of the Steppes: A History of Central Asia = L'Empire des steppes, Attila, Gen-gis-Khan, Tamerlan. Rutgers University Press Publ., 1970. 687 p.
37. Jackson P. The Mongols and the West, 1221-1410. Harlow, Longman Publ., 2005. 414 r.
38. Nicol D. The Byzantine Reaction to the Second Council of Lyons, 1274. Cambridge, Cambridge University Press, 1971. 493 r.
39. Riasanovsky N. V. "Oriental Despotism" and Russia. In: Slavic Review, 1963, vol. 22, no. 4, pp. 644-649.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Багдасарян Вардан Эрнестович - доктор исторических наук, профессор, декан факультета истории, политологии и права Московского государственного областного университета; e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Vardan E. Bagdasaryan - Dr. Sci. (History), Professor, Dean of the Faculty of History, Political Science and Law, Moscow Region State University; e-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
ПРАВИЛЬНАЯ ССЫЛКА НА СТАТЬЮ
Багдасарян В. Э. Стратегия Александра Невского в в контексте цивилизационных трендов тринадцатого столетия// Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. 2021. № 1. С. 8-21. DOI: 10.18384/2310-676X-2021-1-8-21

 

https://cyberleninka.ru/article/n/strategiya-aleksandra-nevskogo-v-kontekste-tsivilizatsionnyh-trendov-trinadtsatogo-stoletiya

 

18.02.2022 Выход из постмодерна

 

Россия – генератор больших смыслов 

"ЗАВТРА". Вардан Эрнестович, многие говорят о том, что сегодня мировое правительство переустраивает мир. А существует ли такое правительство? И является ли постмодернизм случайным, закономерным или спроектированным процессом?

Вардан БАГДАСАРЯН. Случайность всегда имеет место быть, но когда что-то проявляется системно, то уже о факторе случая говорить не приходится. Случай может привести к ускорению процесса, к замедлению процесса, к каким-то вариациям на уровне национальных систем, но не к возникновению процесса как такового. Поэтому версию случая в объяснении происхождения постмодерна я бы снял с рассмотрения.

Теперь о закономерности. Действительно, модерн порождает постмодерн. Но прежде чем говорить об этих категориях, надо разобраться, о чём идёт речь. Понятие постмодерн возникло в 1917 году. В тот знаковый год немецкий философ и эссеист Рудольф Панвиц в книге "Кризис европейской культуры" описал «нечто, идущее после модерна», но что это за «нечто», пока было непонятно.

Спустя шесть десятилетий, после выхода книги французского философа Жана-Франсуа Лиотара "Состояние постмодерна", утвердилось общее понимание того, что постмодерн связан с релятивизмом, с отказом от идеологии и тем более от религиозных традиций. Для постмодерна характерна эклектика, выхолащивание объединяющих общество смыслов.

"ЗАВТРА". Так это закономерно или рукотворно?

Вардан БАГДАСАРЯН. Закономерно только в том смысле, что за модерном идёт постмодерн. Когда-то ступив на эту дорогу — отказа от теоцентричной модели общества — неизбежно пришли к модерну. Фридрих Ницше в своё время провозгласил: «Бог умер». Следующим шагом стало: «Человек умер». Но в этом процессе есть и рукотворная составляющая. Если мы возьмём политическое измерение, а политика — это всегда вопрос о власти, то можно рассматривать постмодерн как некий переход к новым методам властвования. Этой новой власти могла оказать сопротивление Церковь, другая какая-либо общественная организация, основанная на идеологии, но постмодерн раздробляет общество до уровня атомов, индивидуумов. У такого общества исчезает возможность сопротивляться навязываемым тенденциям, оно живёт симулякрами. Понятие симулякра восходит к Платону, но в постмодернистский дискурс его ввёл французский философ Жорж Батай в конце 1920-х — начале 1930-х годов.

В итоге мы приходим к ситуации, когда у элит и сверхкорпораций появляется возможность использования тенденций раздробления общества для реализации механизмов латентного мирового управления.

"ЗАВТРА". Но ведь это тоже своего рода идеология…

Вардан БАГДАСАРЯН. Сегодня формируется нечто иное — так называемая постидеология. Чем отличается идеология от постидеологии? Идеология говорит о смыслах, а постидеология утверждает, что идеологии нет, что ничего не надо постулировать, что всё выстраивается как нечто само собой разумеющееся. На самом деле, ничего само собой разумеющегося нет, и постидеология закладывают свою идеологическую матрицу.

"ЗАВТРА". Каким образом это делается, если наличие идеологии отрицается?

Вардан БАГДАСАРЯН. В основе любого мировоззрения лежит дихотомия добра и зла. В традиционном обществе было абсолютное значение добра и зла. В постмодерне добро и зло стали относительными категориями, то есть они субъектны, у каждого своё добро и зло. Следующий шаг — добра и зла вообще нет! Но, на самом деле, вместо добра приходит зло, уже не осмысляемое как зло. Сейчас мы находимся в этом тренде. И идеология не преподносится так, как преподносились классические идеологии, поскольку управление массовым сознанием идёт через манипуляцию, доходя до зомбирования.

"ЗАВТРА". А как всё это связано с мировым правительством?

Вардан БАГДАСАРЯН. Давайте отступим вглубь веков. Идея создания некоего мирового правительства родилась не сегодня. Она существовала исторически, проявляясь в разных цивилизациях, не только на Западе. Европейские путешественники удивлялись, что у африканских племенных вождей тоже есть эта идея — встать во главе мира, сформировать мировое правительство. Но технологически этого сделать было нельзя.

А сегодня технологически это стало возможным. С одной стороны, резко возросла связанность мира, с другой стороны, сформировались мировые элиты, поэтому то, что было предметом дискурса, стало предметом технологической реализации. Но для формирования мирового правительства надо убрать все препятствия.

"ЗАВТРА". Какие препятствия?

Вардан БАГДАСАРЯН. Препятствия на уровне идей, смыслов, ценностей. Чтобы никто не мог сказать: «Нет, мы этого не приемлем!» Поэтому постмодерн и раздробляет общество, чтобы у государства не было ни единой идеологии, ни Церкви, ничего! Есть только индивидуум, на которого обрушивается масса информации. Таким индивидуумом легче управлять.

Ещё в 1950-е годы Соломон Аш проводил эксперимент, когда испытуемым показывали объекты различных цветов, при этом большинство участников эксперимента были подсадные. Показывали, например, объект синего цвета. А подсадные говорили, что это зелёный. И испытуемый говорил: «Ну да, он зелёный! Зелёный!»

"ЗАВТРА". Я слышал о подобных экспериментах, но у меня есть сомнения в правильности интерпретации. Если другие говорят, что он зелёный, человек может сказать, что он зелёный не потому, что он так думает, а чтобы не отрываться от коллектива. Ведь это же выгодно, эволюционно, быть частью чего-то большего. Пусть эти люди считают, что это зелёный. И я скажу, что это зелёный, ведь главное — быть частью коллектива. А на самом деле он всё прекрасно видит, знает. Они на него влияния в этом смысле не оказали.

Вардан БАГДАСАРЯН. Так или иначе, но человек принял ту версию, которую ему навязали. Было ли это продиктовано желанием проявить лояльность к окружающим, не оторваться от них — неважно! Главный вопрос: возможно ли использовать постмодерн для установления политической глобальной власти? Ответ: да, возможно. Раздробив, доведя до уровня индивидуума, оторвав от идеологической, мировоззренческой составляющей, оставив человека один на один с обрушивающейся на него информацией. Такой человек перестаёт быть частью и оказывается частицей. И эти частицы встраиваются в процесс, который задаётся теми, кто владеет СМИ и в конечном итоге ресурсами.

"ЗАВТРА". Говоря о тех, кто всем владеет, мы попадаем в область конспирологии. Как вы считаете, действительно ли произошёл перелом в общественном сознании в восприятия того, что раньше было предметом конспирологии?

Вардан БАГДАСАРЯН. Сегодня это уже не является конспирологией. Ещё в 2012 году был выпущен очень интересный документ ЦРУ с прогнозом глобальных трендов. Из четырёх описанных там сценариев самый для них желаемый — это сценарий слияния и возникновения некоего органа (не на базе ООН) для решения глобальных проблем современности. Таких проблем очень много, в том числе различные заболевания (прогноз 2012 года!), ядерное оружие, голод, нехватка питьевой пресной воды и так далее. Поскольку ООН не справляется с этими вызовами, нужен мировой исполнительный орган. ЦРУ прогнозирует его появление до 2030 года.

"ЗАВТРА". Это совсем скоро!

Вардан БАГДАСАРЯН. И это никакая не конспирология. Система капитализма построена так, что надо расширять рынки сбыта. А когда все рынки заняты, что остаётся делать? Увеличивать спрос, подогревать его. Что этому мешает? Этому мешает духовность, нематериальные ценностные ориентиры. А нужен человек-потребитель, нужно отформатировать его мышление под задачи корпораций. Тут нет никакой тайны и конспирологии. А вместе с тем есть попытки дезавуировать тему. А как её дезавуировать? Нужно какие-то абсолютно абсурдные вещи включить в этот дискурс и назвать это конспирологией, то есть превратить тему в систему абсурдов и дискредитировать её. Это тоже технология, и не новая.

"ЗАВТРА". Если мировое правительство существует, то ведёт ли оно нас к миру Оруэлла?

Вардан БАГДАСАРЯН. По моей оценке, на сегодняшний день мирового правительства ещё нет. Мне тут близка точка зрения Александра Зиновьева, который говорил, что есть не мировое правительство, а некое сверхобщество. Он рассуждал так: кто победил Советский Союз в холодной войне? Не Запад его победил, а некое сверхобщество. И традиционная оценка, что воевали с Западом, не совсем точна. Другое дело, что там, на Западе, были структуры этого сверхобщества, форматируемого на клубном уровне.

Внутри этого сверхобщества идёт борьба за доминирование разных групп, национальных ответвлений. Сможет ли сверхобщество создать некий исполнительный орган в виде правительства? Для этого рассмотрим этапы его формирования. Сверхобщество стало формироваться, по моей оценке, где-то в XIX веке, когда уже сложилась единая система капитализма. Это даже в марксистской литературе описано — альянс аристократии и буржуазии. Браки между представителями аристократических и буржуазных кланов стали складываться, что прежде было невозможно. Сложилась элита в рамках единой мировой системы. А следующий шаг, вполне логичный, — создание некоего исполнительного органа.

Что же касается Джорджа Оруэлла, то и без него подобных работ было множество! Но мне ближе смысловая развёртка, которая присутствует в Откровении Иоанна Богослова. Почти все мировые религии в проекциях будущего описали некую попытку создания глобальной системы управления. И то, что происходит сегодня, очень похоже на систему неправедной власти последних времён, описанную в рамках религиозного дискурса.

"ЗАВТРА". Каким будет этот новый мир?

Вардан БАГДАСАРЯН. Нового мира не будет, вернее, так: если мы опираемся на Откровение Иоанна Богослова, то будет предпринята попытка, которая завершится Армагеддоном и поражением этого проекта. Сегодня этот проект выстраивается по двум направлениям.

Первое — это увлечение искусственным интеллектом, который берёт на себя многие функции человека. А если функции человека-работника могут выполнять машины, то зачем тогда все эти миллиарды людей? Они не нужны, а нужны только те, кто выполняет задачи поддержания бесперебойности работы техники. Если этот переход состоится, возникнет неизбежно проблема «лишних людей». Этих «лишних людей» надо каким-то образом сократить, либо выстроить для них систему гетто. То есть либо антропологический геноцид, либо концлагерь.

Второе — это трансгуманистическая перспектива: появляется группа людей, которые за счёт разных усовершенствований (генных, технических и так далее) становятся более совершенными, чем обычные люди. Это означает распад человечества. Подчёркиваю: не просто социальный распад, не просто онтологический распад, а распад антропологический. Человечество распадается на разные виды, разные группы, и неизбежно возникает тема антропологического репрессинга, установления власти одних над другими.

Но поскольку оба направления сегодня становятся достаточно очевидными, то и сопротивление этим процессам нарастает, несмотря на все усилия по зомбированию. Да и система, которая называлась капитализмом, настолько сгнила, что мы сейчас находимся на развилке: либо глобальный концлагерь, либо эта система рухнет, и мы вернёмся к некоей модели нравственного общества. ХХ век эту развилку уже обозначил, тогда мы победили фашизм, остановили этот процесс. В XXI веке фашизм пришёл в другой оболочке, но суть (антропологическое превосходство и неравенство) не меняется. И сейчас мы стоим перед тем же самым вызовом, что и в 1941 году.

"ЗАВТРА". Как вы видите будущее России в этой ситуации?

Вардан БАГДАСАРЯН. Капиталистическая Россия обречена на перспективу геополитического кладбища. Попытки введения у нас капитализма, торгашества, потребительства, то есть некой системы, не связанной с цивилизационным кодом России, всегда приводили к кризису. Но мы всегда поднимались в ситуации "большой замятни", когда казалось, что России уже нет! Так было и в XIII веке, и в XVII, и в XX...

В нынешнем мировом кризисе есть запрос на выдвижение альтернативной идеологии. Пока её никто не выдвинул. Китай действует в рамках существующей парадигмы, хотя и называется социалистическим, но там по большому счёту то же потребительство, ставка на материальную культуру, нет духовно-центричного начала.

Учитывая опыт России как генератора больших смыслов, будем надеяться, что ситуация безвременья закончится, и восстановление российской цивилизации будет ответом на вызовы, стоящие перед человечеством.

"ЗАВТРА". На каких основаниях будет базироваться новая идеология? Вы сказали, что на духовно-нравственной основе. Но хотелось бы конкретнее.

Вардан БАГДАСАРЯН. Когда мы говорим о духовно-нравственной основе, имеем в виду и православную культуру, в том числе концепцию исихазма — обожения человека. Современное государство вообще не касается вопроса о том, каким должен быть человек, тогда как раньше понимание образа человека проецировалось на экономику, на социальные отношения, — всё подчинялось идее обожения. Советский проект тоже был построен на идее создания нового человека. "Рабочий и колхозница" Веры Мухиной — это новые Адам и Ева. Напомню, что и Маркс начинал с антропологической темы преодоления отчуждения.

Сегодня концепт новой духовно-центричной личности подразумевает, что экономика должна быть не хрематистикой, направленной на получение прибыли, а домостроительством. Экономика должна быть подчинена человеку, а не человек — экономике.

В плане социальных отношений опрос «Мировые ценности» показывает, что Россия по шкале «коллективизм — индивидуализм» и по сей день находится на полюсе коллективизма, как, кстати говоря, и другие православные страны. Эта коллективистская основа — противовес модели небывалого социального расслоения, которое имеет место в современной России.

Культура не должна быть шоу-культурой. Почему в культуре идёт пропаганда пороков? Мы уже ответили на этот вопрос: в постмодерне снято противопоставление добра и зла, а потому зло становится на место добра. Новая культура должна способствовать духовному развитию человека.

Образование должно быть человекостроительством, а не заниматься выработкой компетенций и предоставлением услуг. В основу образования должны быть положены лучшие в мире традиции отечественной педагогики. Нужно черпать решения из цивилизационного опыта России. Россия должна вернуться к самой себе.

"ЗАВТРА". На этой замечательной мысли хотелось бы завершить беседу. Спасибо, Вардан Эрнестович!

 

Вардан Багдасарян, Дионис Каптарь

https://zavtra.ru/blogs/vihod_iz_postmoderna

 

31.12.2021 Поражение сознания

 

Теория и практика ментальных войн

"ЗАВТРА". Вардан Эрнестович, не так давно Сергей Шойгу, говоря о так называемой мягкой силе, упомянул о центрах антироссийской пропаганды в Прибалтике и Польше. Каков инструментарий этих центров, ведущих против нас информационную войну?

Вардан БАГДАСАРЯН. Эту войну называют по-разному: и информационно-психологической, и когнитивной, и сетевой, и гибридной. Советник министра обороны Андрей Ильницкий недавно использовал выражение "ментальные войны". Можно также использовать понятие "аксиомахия" — война ценностей. Инструментарием такой войны являются различные способы воздействия на сознание и подсознание человека.

"ЗАВТРА". Насколько я знаю, в России нет отдельной спецслужбы, которая бы занималась именно этим.

Вардан БАГДАСАРЯН. Есть изречение Бисмарка: "Русских невозможно победить, мы убедились в этом сотни раз. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят себя сами!" В этом — суть "ментальных войн". Человек живёт в пространстве когнитивных матриц: стереотипов, установок, систем ценностей. Войны нового типа сводятся к тому, чтобы подорвать матрицу противника и навязать ему свою. Формирование матриц — задача не спецслужб, а государства в целом, так как матрицы не создаются без системы ценностей, то есть без идеологии. А технология распространения своей идеологии и противодействия чужой — лишь производная.

Известно, что человек, получив информацию, интерпретирует её либо самостоятельно, либо руководствуясь предложенной интерпретацией. Далее следует фаза генерализации — интерпретированная информация встраивается в некий смысловой ряд. Затем этот ряд встраивается в когнитивную матрицу. В зависимости от принятой матрицы человек будет вести себя так или иначе, то есть в войне матриц займёт ту или иную сторону.

Если на первом этапе истории человечества целью войны было уничтожение живой силы противника, то на втором этапе, в эпоху модерна, перешли к войнам систем, в которых главное — разрушить инфраструктуру соперника. Третий этап войн не отменяет двух предыдущих, но в нём усиливается роль информационно-психологической составляющей. Всё это значилось в докладах ЦРУ ещё в 1950-х годах. Тогда американцы использовали понятие "политическая война", но суть от этого не меняется. Главное — внушить страх, создать ложные ориентиры, в том числе стереть границы между состоянием войны и мира.

"ЗАВТРА". Холодная война не исключала сотрудничества в отдельных областях.

Вардан БАГДАСАРЯН. Поэтому люди и переставали различать границы между войной и миром. Но при этом каждый человек оказывался втянутым в пространство войны либо как активный участник, либо как объект воздействия.

Четвёртый этап — когнитивная война. Её цель — поражение сознания противника. Человека стремятся убедить в том, что никакой войны нет. Для этого задействуются средства манипулирования людьми, и человек начинает верить в то, что его окружают не враги, а друзья, как в перестроечном Советском Союзе.

К сожалению, до этого мы проспали революцию в системах управления. Она произошла в 1970-е годы, когда от субъектно-объектного управления с помощью инструкций и приказов перешли к контекстному управлению: человеку кажется, что он действует самостоятельно, между тем как его действия определяются контекстом.

"ЗАВТРА". У американцев Касса Санстейна и Ричарда Талера была неплохая работа, посвящённая технологиям "подталкивания"; там также на передний план выходит контекст, который "подталкивает" человека к определённым решениям.

Вардан БАГДАСАРЯН. И ведь этой переориентации у нас в период перестройки рукоплескали, видя в ней удар по бюрократии и либерализацию управления. Но это была не либерализация, а переход к более совершенным методам воздействия на человека. В это же время в гуманитарных науках заговорили о переходе от изучения текста к изучению контекста, ведь текст, как известно, в разных контекстах приобретает разную семантику.

"ЗАВТРА". И любой исторический факт в разных контекстах будет восприниматься по-разному.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да, это так. Вообще, крушение государства никогда не обходится без "мягкой силы". В КНР созданы десятки институтов, изучающих причины распада СССР. Доказано, что Советский Союз не проиграл экономически. Его темпы роста в 1980-х годах были, конечно, ниже, чем в 1930-х или 1950-х, но они были достаточно высоки — либо на уровне лидирующих капстран (кроме Японии), либо даже опережали их. Это была борьба на равных, в отличие от того, что пишут в учебниках.

"ЗАВТРА". Информация, закладываемая в учебники — важнейший элемент "мягкой силы".

Вардан БАГДАСАРЯН. Безусловно. Нашим учащимся по-прежнему внушают мысль, что Советский Союз проиграл экономическую гонку.

"ЗАВТРА". А дальше следует необходимый им вывод: "Значит, советская социальная модель была ущербна".

Вардан БАГДАСАРЯН. Не проигрывали мы и в вооружении. Возьмём соотношение выпущенных единиц техники странами блока НАТО и странами — участницами Варшавского договора в 1989 году: танки — 30 690 и 59 470, бронемашины — 46 900 и 70 330, артиллерийские системы — 57 900 и 71 560! Наш блок обгонял натовский ещё со второй половины 1960-х годов.

То есть в том, что считается показателем мощи государства — в экономике и военной силе — мы не проигрывали. Значит, проиграли в чём-то другом. И это другое — сфера ментальная, сфера ценностей.

"ЗАВТРА". В начале 1960-х выходило много работ в разных странах, причём с разных позиций (кто-то симпатизировал Советскому Союзу, кто-то нет), но вывод был один и тот же: Советский Союз победил в холодной войне. Мы тогда первыми вышли в космос, и было ясно, что СССР выигрывает в борьбе за умы и сердца. Потом случилось нечто, и эту "ментальную войну" мы стали постепенно проигрывать.

Вардан БАГДАСАРЯН. В наших учебниках окончание холодной войны традиционно трактуют как взаимный уход двух систем от гибельного "горячего" соприкосновения. А, между тем, за океаном учредили медаль с надписью "Cold War" — в ознаменование "победы в холодной войне". Как говорил Обама: "Мир избежал ядерной катастрофы, и США получили время и пространство, чтобы выиграть холодную войну, ни разу не выстрелив в советских солдат".

"ЗАВТРА". На самом деле, они стреляли, но другими пулями…

Вардан БАГДАСАРЯН. Да, эти пули поражали сознание, духовные потенциалы.

Сейчас, анализируя процесс развала СССР, чаще всего говорят о персоналиях, объясняя наше поражение предательством Горбачёва и окружавшей его элиты. Это правильно, но явно недостаточно для объяснения причин сдачи Союза, ведь остаются вопросы: откуда взялись эти предатели, как допустили их к управлению, почему не оказалось большего числа предателей у Запада? Также недостаточен и взятый в отдельности анализ ресурсов, в том числе финансовых. Да, конечно, приток нефтедолларов негативно повлиял на нашу экономику, но страна переживала в прошлом и более сложные в экономическом плане времена.

"ЗАВТРА". В позднем СССР зависимость от "нефтяной иглы" хорошо просматривалась.

Вардан БАГДАСАРЯН. Но и этот фактор не был решающим. Более важным, но тоже не определяющим, является фактор политтехнологий (несиловых методов, пропаганды). Тут неплохо бы вспомнить, что в военных ведомствах США в 1980-х годах наблюдался массовый приток гуманитариев, к которым военные были настроены крайне скептически. А ведь это были просто бойцы нового типа. Что касается Советского Союза, то наше обществоведение было догматизировано. На закрытых площадках наблюдались какие-то движения, но в основном там апеллировали к модным западным социологическим учениям.

Отчасти спасало положение "устное знание". Например, были рекомендации вроде тех, что применялись на Кавказе, где официально провозглашался интернационализм, а на деле многое решалось с учётом клановой иерархии. Но это были закрытые, неформализованные знания. Поэтому и получается, что технологии — вещь важная, но намного важнее система ценностно-целевых установок.

Ведь какой бы политик ни был, какие бы ресурсы и технологии ни использовались, они помещаются в соответствующие системы/матрицы, и эти системы/матрицы становятся определяющими. Когда были запущены идеи конвергенции под лозунгом "Давайте сломаем эту систему биполярного мира и объединимся", никто не подумал, что те, к кому мы поспешили в объятья, свою систему построили на антисоветизме, на антагонизме с нашими ценностями. Вхождение в ту систему означало сбрасывание шаг за шагом суверенных потенциалов СССР.

"ЗАВТРА". Теперь те же силы разрушают и США — на словах борются с расовой дискриминацией, а на деле сносят памятники, уничтожая систему ценностей белых американцев.

Вардан БАГДАСАРЯН. Системный анализ, в терминах Иммануила Валлерстайна, подразумевает в каждой структуре наличие центра (ядра), полупериферии и периферии. Когда СССР стал объединяться с Западом, оказалось, что ядро — это Запад, а мы периферия, со всеми вытекающими последствиями для страны периферийного капитализма.

Чтобы лучше понять суть войн нового типа, рассмотрим теорию войны "изнутри наружу" Джона Уордена. Как видно из самого названия, такая война противоположна традиционному способу ведения войны "снаружи внутрь". Согласно теории этого американского стратега, гораздо проще и дешевле неявно поразить центр принятия решений противника, воздействовать на его интеллектуальную элиту, чтобы её руками вести развал государственных структур, хаотизацию и разложение армии.

Эта стратегия устроена по алгоритму "ценности — цели — проблемы — решения — результат". Противнику важно ударить по самому главному звену — "ценности — цели". Вспомним Сенеку: "У корабля, не знающего своего курса, не бывает попутного ветра".

"ЗАВТРА". Вспоминается ещё один афоризм: "Нас невозможно сбить с пути — нам всё равно, куда идти".

Вардан БАГДАСАРЯН. Надо признать, что нашему геополитическому противнику очень помогает всё ещё сохраняющийся в России запрет на государственную идеологию, что, по сути, означает отказ от национального ценностного целеполагания.

В ситуации постидеологии ценности не артикулируются, их как бы нет. Но ценностного вакуума быть не может, поэтому незаметно устанавливаются как нечто само собой разумеющееся ценности внешнего субъекта.

Приведу слова Обамы: "Мы не вступаем в новую холодную войну. Ведь Россия, в отличие от Советского Союза, не возглавляет блок государств, не представляет глобальную идеологию".

Между тем в Стратегии национальной безопасности, утверждённой президентом Путиным в июле 2021 года, сделан целый ряд шагов, вселяющих надежду. Интересно встык к этому документу посмотреть на то, как выстраивается стратегия национальной безопасности США. Из американской Стратегии следует, что национальная безопасность Соединённых Штатов может быть обеспечена только при условии их мирового лидерства. И это, казалось бы, если судить по названию, не документ внешнего проектирования, а стратегия собственной безопасности!

Своё мировое лидерство Соединённые Штаты продвигают, сообразно со своей Стратегией, в трёх областях: военной (вплоть до превентивного применения ядерного оружия), экономической и ценностной. Навязываемое всему миру ценностное лидерство подразумевает распространение американских ценностей как универсальных, поддержку "демократизации" зарубежных государств, борьбу за "свободу и права человека", защиту сексуальных, этнических и прочих меньшинств во всём мире.

"ЗАВТРА". И это никакая не конспирология, а закон США, под реализацию которого выделяются огромные деньги.

Вардан БАГДАСАРЯН. В том-то и дело! А на чём мы постоянно обжигаемся? Мы забываем, что технологии — лишь инструмент, но никак не цель. Подмена целей инструментом, средством означает другой путь к поражению в войне. Поэтому тезис о том, что нам нужны управленцы-технократы, неверен. Нам нужны не технократы, а идеократы! Примерно, как в Иране, где Корпус стражей исламской революции следит, в том ли направлении движется страна.

Победить в ментальной войне можно только при условии ведения её не только на уровне информационном, но и на концептуальном и парадигмальном. А вот с этим у нас большая проблема! Российские гуманитарии боятся этих уровней, прикрываясь деидеологизацией: "Мы фактами занимаемся". Факты — это прекрасно. Но они нужны для осмысления происходящих процессов, а российские гуманитарии стараются быть "неидеологичными" и "политкорректными". И ведь предела этой "политкорректности" нет. Сейчас любую мерзость можно сделать приемлемой для большинства! Известна технология "окно Овертона": вначале вбрасывают заданную информацию как нечто немыслимое, но она, пусть и в радикальном обличье, начинает жить своей жизнью. Следующий этап — информация становится приемлемой для некоторой части общества (мол, почему бы и нет в нашем обществе постмодерна?) Далее это признаётся допустимым и вполне разумным в толерантном обществе, а потом объявляется стандартным и подчас даже переходит на законодательном уровне в норму.

"ЗАВТРА". Как раз это и произошло на Западе с ЛГБТ.

Вардан БАГДАСАРЯН. Здесь задействуют и такую технологию, как "спираль молчания". Она использует тот факт, что человеку некомфортно выпадать из доминант общепринятого. Если все кругом так считают, то и человек с этим соглашается. В этом отношении феномен телевидения в своё время сыграл ключевую роль. Сейчас новые СМИ также проектируют мнения, задействуя экспертов, ссылаясь на социологические опросы и прочее. При этом те, кто придерживается другого мнения, вынужденно молчат.

"ЗАВТРА". Такого же рода "организационным оружием" можно назвать и пирамиду Маслоу, которая есть во всех учебниках. Там базовым считается удовлетворение физиологических потребностей, хотя сам автор в дальнейшем пересмотрел свою концепцию.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да, эту пирамиду преподносят в виде учения о человеке как существе, в первую очередь, биологическом. Какая, мол, духовность, если естественные потребности не удовлетворены?

"ЗАВТРА". Ловушка!

Вардан БАГДАСАРЯН. Совершенно верно. Это всё искажения, подчёркивающие податливость человеческой психики. Есть известные эксперименты, когда испытуемые, видя, например, что карандаш синего цвета, под давлением большинства, нарочно кричавшего, что это зелёный цвет, говорили, что цвет зелёный (так поступали 75% испытуемых в опытах Соломона Аша, 1951 г.). Или, наоборот, в большую группу испытуемых подсаживали активное меньшинство, кричавшее, что цвет — зелёный, и большинство шло за ними.

Это чем-то напоминает систему управления через контекст. Текст встраивается в иной контекст, предыдущий при этом уничтожается. Это акт манипуляции сознанием человека — искусственный обрыв прежних связей и "выращивание" новых, выгодных семантическому (а, следовательно, политическому) "кукловоду". Обрамлённый таким способом текст либо поведёт человека в противоположную сторону, либо сформирует в его сознании негативное отношение к прежнему (верному!) контексту.

В своё время немецкий стратег и философ Карл Шмитт сказал: "Чтобы существовало общество, нужен образ врага". Без образа врага ни одно общество не выстраивается, поскольку любая система содержит понятия "добро" и "зло". Соответственно, если врага нет, то он создаётся искусственно. Через повторы формулы Катона Старшего "Карфаген должен быть разрушен!" Римская империя подпитывала свой жизненный потенциал.

Когда был повержен СССР, на Западе возникла проблема: враг отсутствует. Срочно понадобился промежуточный супостат в виде исламского терроризма. Сказано — сделано. После известных событий в 2001 году был принят "Патриотический акт", сомкнувший внешнюю и внутреннюю доктрины США. А когда поднялся Китай, а Россия заявила о своём несогласии с курсом Вашингтона по актуальной повестке — на Западе не замедлили объявить о появлении новых-старых врагов.

Образа врага строится так: противник уподобляется существующему в обществе образу зла. По этой модели после Второй мировой войны "коллективный Запад" уподобил советский строй поверженному нацизму, и это до сих пор используют отечественные либералы, несмотря на принятый в нашей стране закон. В резолюции "Воссоединение разделённой Европы", принятой ОБСЕ в 2009 году, это уподобление навязывается европейским странам. Мы протестуем против этого, но откройте наши учебники — там теория тоталитаризма представлена как классическая, есть и соответствующие вопросы ЕГЭ.

"ЗАВТРА". И это всё откладывается в подсознании учащихся.

Вардан БАГДАСАРЯН. Кстати, о подсознании… Большую роль в стратегиях ментальных войн играет теория Карла Густава Юнга, из которой берутся на вооружение знания о комплексах, психологических травмах не только отдельных людей, но и целых социумов. Имея "карту" подсознания и надавливая на больные места, можно оказывать влияние и на большие группы, и на отдельных лиц, принимающих решения. Сейчас с помощью технологий искусственного интеллекта, анализируя "лайки", "дизлайки", подписки, просмотры страниц в браузере, заказы товаров можно получить психограмму любого человека.

В 1970-е годы, когда активно исследовали феномен национальных страхов, антропологи составляли "карты страхов" населения разных стран. Они закладываются через сказки, историю, воспитание. Грамотное воздействие на такие страхи может повергнуть население в панику, перевести его под внешнее управление. Основные страхи американцев отличаются от наших. В России люди в первую очередь боятся потери родных, потери работоспособности, считают войну главной бедой. А американцы больше думают о себе: боятся терактов, собственной смерти, личного неуспеха, патологически боятся пауков и крыс. Знание этнопсихологических особенностей даёт простор для оперативных мероприятий при обострении ситуации.

"ЗАВТРА". Известно, что американские советологи при Рейгане активно исследовали советскую массовую культуру, фильмы, нащупывали наши страхи, предметы рефлексий и били по этим точкам.

Вардан БАГДАСАРЯН. Страх вызывает желание как можно скорее убежать от опасности, но природа скорости двойственна. С одной стороны, скорость дарует преимущество, с другой стороны, всё ускоряющийся мир вызывает нарушение биоритмов человека. Творцы скоростных режимов интернет-коммуникации прекрасно осведомлены о негативной стороне их технологий и могут сознательно использовать этот фактор в ментальных войнах.

Говоря о стратегиях новых войн, нельзя обойти вниманием значимую фигуру Антонио Грамши, глубокого философа левого толка. Его "Тюремные тетради" (а умер этот итальянский мыслитель в 1937 году) содержат выводы, которые намного опередили своё время. По сути, он писал о том, что сейчас называют технологиями "цветных революций". Одна из осевых идеологем Грамши — учение о культурной доминации. В развитии Маркса, раскрывшего определяющее значение социально-экономического фундамента, и Ленина, с его акцентированной идеей партии нового типа, Грамши показывал, что исходно борьба за власть происходит в области культуры, образования, моды, спорта и так далее. Достигший доминации в культуре, будет доминировать и в политике.

"ЗАВТРА". Битва в пространстве культурного дискурса.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. Кто контролирует этот дискурс, тот определяет повестку дня и принятие политических решений. Вспомните, например, как через моду на американские джинсы меняли сознание советских людей.

"ЗАВТРА". И систему ценностей.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. И тут стоит отметить, что культурная (в первую очередь языковая) экспансия всегда предшествует военной интервенции. Есть такой исторический парадокс: мы не раз вели войны, в классическом смысле, с теми странами, которые были прежде объектом преклонения, и язык которых становился чуть ли разговорным языком элиты. Сильное влияние Польши привело к Смутному времени (1598—1613), затем Смоленская война (1632—1634), война за Малороссию (1654—1667). Далее, увлечение протестантской (голландской, шведской) культурой — в итоге Северная война (1700—1721). Культурную предысторию Отечественной войны 1812 года можно не пояснять — у всех, благодаря "Войне и миру", на слуху французский как разговорный язык русского дворянства. А что видим сейчас? Увлечение США в народе уже прошло, но мода на изучение английского языка, как якобы главного ключа к успеху, сохраняется.

Образование — тоже пространство войны. Можно сказать, главное направление ментального удара по потенциалу нашей страны.

"ЗАВТРА". Образование даёт человеку картину мира, и если картина искажена — последствия очевидны.

Вардан БАГДАСАРЯН. Силу и мощь советского образования признавали во всём мире. А сегодня в нашем образовании Болонская система с её прикладным характером обучения, тесты ЕГЭ, деидеологизация и коммерциализация. Нам необходимо возродить фундаментальное классическое образование, развивающее, а не тестовое, обучение. Образование — это всегда три компонента: обучение (знание), развитие и воспитание.

"ЗАВТРА". Менделеев писал, что в английских школах, в первую очередь, воспитывают англичан.

Вардан БАГДАСАРЯН. А у нас нанесён колоссальный удар по фундаментальным знаниям, всестороннему развитию юного человека, воспитательной компоненте. Один известный немецкий политик XX века так говорил о проблемах образования на оккупированных восточных территориях: "Школы, конечно, можно оставить. Но за школу они должны платить. Программы сделать такими, чтобы школьник знал как можно меньше. Скажите им, что школу надо очистить от коммунистической идеологии и приучить к практике". Это слова Адольфа Гитлера о политике в сфере образования на оккупированных территориях. И возникают странные ощущения, что всё произошло в начале 1990-х годов с точностью по гитлеровской рецептуре.

Ещё хотелось бы сказать о технологии дезавуирования культурного героя. Каждая общность имеет своих культурных героев. Для СССР это был Ленин — фигура, с которой были связаны базовые сакральные ценности идеологического проекта. Это образ. А большинство людей мыслит не абстрактными категориями, а именно образами. Чтобы опрокинуть общество, надо ударить по его культурному герою. Бить по ценностям напрямую сложно, так как это требует больших усилий. Намного проще облить грязью образ героя, а через его дезавуирование дезавуируются уже и связываемые с ним ценности и смыслы.

"ЗАВТРА". А затем предложить снести все памятники.

Вардан БАГДАСАРЯН. И общество начинает "сыпаться". Помните признание Александра Яковлева о том, что они не могли вести борьбу против коммунизма, так как понимали, что их никто не поддержит? Поэтому был придуман хитроумный план.

"ЗАВТРА". Ударить Лениным по Сталину…

Вардан БАГДАСАРЯН. А Плехановым и Марксом — по Ленину. И далее низвергнуть весь советский проект.

"ЗАВТРА". Наверное, наиболее известной технологией манипуляции является повтор каких-то ключевых слов. Тут вспоминают часто Геббельса. А маркетологи давно знают — покупатель выбирает товар по узнаваемости. Из двух товаров он чаще всего выбирает запомнившийся по рекламе, пусть даже самой тупой.

Вардан БАГДАСАРЯН. Именно так. При повторе любой информации она неизбежно осаждается в сознании. А наше мышление так устроено, что человек ищет некие аналоги в памяти. И если новая информация соотносится с тем, что у него уже сидит в голове, то это вызывает комфортное ощущение.

"ЗАВТРА". Например, сейчас так вдалбливают экологистские мантры о глобальном потеплении.

Вардан БАГДАСАРЯН. Причём реальность такими технологами игнорируется, главное — символы. Символы со знаком плюс и со знаком минус образуют семиосферу, о которой говорил Юрий Лотман. "Цветные революции" названы так именно из-за символики определённого цвета. Символы — ключ к управлению большими группами людей, вовлечению их в игру или спектакль. По сценарию "Театр" французские ситуационисты разыграли события 1968 года. И если власть принимает этот сценарий, с распределёнными ролями, то тем самым она совершает принципиальную ошибку, поскольку она сама оказывается подчинённой этому процессу театрального действия.

У нас аналогичные методы разрабатывал Мейерхольд.

"ЗАВТРА". Идея программирования общественной жизни.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да, через театр. Театр как жизнь.

"ЗАВТРА". Есть книга "Общество спектакля" Ги Дебора.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да, его книга была издана накануне событий 1968 года, и в ней он разоблачил это общество. Сценарий же "цветных революций" почти всегда одинаков: начинается мирная протестная манифестация — манифестанты не расходятся, превращаясь в субъект политического диалога — появляются слухи, что власть готовит жёсткий разгон демонстрантов — власти в нерешительности, поскольку ничего подобного они не планировали — бездействующая власть теряет свой авторитет — провокаторы стреляют по своим — многочисленные СМИ изобличают "кровавый режим" — власти теряют контроль над ситуацией — атака манифестантами властных структур и зданий — власть идёт на уступки — оппозиция формирует своё правительство — захват власти — занавес.

"ЗАВТРА". Иллюстрацией может послужить штурм Капитолия 6 января 2021 года — тот же сценарий, но только имитация наоборот.

Вардан БАГДАСАРЯН. Если власть принимает логику "цветных революций", она пишет себе приговор. Сталкиваясь с чужой игрой, власть должна смести все "фишки": "Мы не признаём игры с вами, так как вы права на игру не имеете!" Так поступила Компартия Китая в 1989 году.

Вообще, в теории ментальных войн очень много ложных следов. Например, много говорят о сетецентричных войнах, в которых все подразделения войск, и не только войск, объединены коммуникационной сетью. Информация сразу охватывает всех, при этом неизвестно, где центр управления. Для этого типа войн используют метафору роя: "Трудно бороться с каждой пчелой, когда она начинает кусать". Но в сеть — открытую систему — легко проникнуть и противнику. Кроме того, при сетевом управлении гораздо сложнее, чем при классической системе корректировать планы, менять направления удара.

А вы не задумывались о том, почему, например, брошюры Джина Шарпа лежат в открытом доступе, несмотря на то, что по Ближнему Востоку прокатились революции, сделанные "по Шарпу"? А дело в том, что его методичка — тоже ложный след. Он говорит о ненасильственных методах и умалчивает о том, что на определённом этапе противостояния в ход идут боевики. Всё в действительности решается не толпой, идущей с лозунгами "за свободу", а на элитном уровне. Главная угроза для власти идёт не от толпы, а из кабинетов. Ни "Правый сектор"*, ни другие националистические боевые группировки не вписываются в шарповский образ антивластных мирных выступлений демократов и либералов. Нет у Шарпа и такого важнейшего компонента "цветных революций", как провокация — "стрельба по своим". Реальные формы борьбы, таким образом, не предаются гласности проектировщиками.

Стоит отметить, что "цветные революции" не в каждой стране могут происходить…

"ЗАВТРА". Большинство исследователей считает, что собственно "цветные революции" начались с так называемой арабской весны. Десять лет этим событиям исполнилось в этом году.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. "Арабская весна" готовилась по отработанной схеме: внедряемые иносистемные элементы вызывают первичные противоречия, потом постепенно становятся ядром, и происходит системная инверсия.

Всегда в таких случаях элитам навязывается самоубийственное разнообразие, соединение противоречащих друг другу моделей. В итоге иносистемные элементы либо упраздняются, как было при сворачивании НЭПа, либо становятся ведущими, как в период перестройки.

"Цветные революции" — это лишь политические операции, которые могут произойти только в ситуации, отвечающей данной технологии. Поэтому, чтобы предупредить негативные сценарии, государство должно иметь внятный стратегический план, идеальную модель.

В межгосударственной борьбе можно выделить два подхода достижения успеха: победить противника за счёт собственного ускоренного развития либо через сдерживание противника управляемым хаосом.

"ЗАВТРА". Хаосом сложно управлять, но навести его на противника можно.

Вардан БАГДАСАРЯН. Главное в использовании инструментов хаоса — разрушить установившуюся систему. Сейчас это делается с помощью цифровых технологий. Цифровизация вплотную подошла к индивидуально настроенным и групповым политтехнологиям. Человек оставляет "электронный след", с помощью которого можно создать политический продукт именно для этого человека, используя его психограммы, ментальную карту и карту связей. Всё это означает, что в так называемых демократических обществах говорить о демократии через выборы уже вряд ли возможно. Кто является владельцем коммуникационной цифровой среды, тот и определяет политическую повестку. Государственный суверенитет ставится под вопрос.

"ЗАВТРА". Одно из важнейших средств сохранения суверенитета — это сохранение языка страны.

Вардан БАГДАСАРЯН. Конечно! Любое понятие встроено в контекст (культурный, методологический, идеологический). Я часто привожу в пример привычное словосочетание "английский король/королева" и поясняю, что в Англии никогда не было королей. Потому что английское king — это не король. King происходит от датского koning, а король — от имени Карла Великого и отражает концепт, связанной с его империей и соперничеством на постримском пространстве. Перенося инородные понятия в свой язык, мы заимствуем и их шлейф: методологию, идеологию, культуру. Межкультурная коммуникация, конечно, должна быть, но когда заимствования переходят критический порог, они приобретают зомбирующий эффект.

Так произошло с западными экономическими, социологическими терминами — их стали переносить в наш язык и таким образом выстраивать всё общество по образцу рынка. Вошло слово "менеджмент" в систему образования — значит, учебные заведения должны зарабатывать деньги. В здравоохранении менеджмент — тоже зарабатывание денег на медицинских услугах, и так далее.

"ЗАВТРА". Сегодня к этому добавилась мода заимствовать слова из программирования, IT.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да, вначале как метафоры: "обнуление", "перезагрузка" и прочие вещи. Но это небезобидный перенос. Уже в официальных документах у нас сплошные "диджитализация", "квестинг", "коучинг", "кейс", "хэндмэйд", "геймификация". Подобная "квестанутость" бывает трёх степеней: лёгкая (желание следовать моде), средняя (системное употребление с концептуальным принятием содержания используемых терминов) и тяжёлая (неприкрытая русофобия). Две последние группы считают этот язык передовым. Это несёт за собой ценностную семантику — напрямую с Запада. Особенно хорошо это иллюстрирует прочно закрепившееся у нас (уже и законодательно) слово "гендер". Многие до сих пор считают, что это то же самое, что пол, и пишут труды по "гендерной истории" (например, о положении женщин в определённую историческую эпоху), хотя "гендер" — это вовсе не "пол", а некий социальный конструкт.

"ЗАВТРА". Так сказать, продукт самоидентификации.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. Фактически через категорию "гендер" происходит легитимизация позиции ЛГБТ-сообщества о множественности форм полового самовыражения. Вместо естественной биологической пары (мужчина — женщина) навязывается выбор из множества гендеров. Приняв слово "гендер" как замену слову "пол", мы незаметно подходим к принятию и извращенческих "гендеров", так что одно активно внедрённое понятие имеет букет опасных последствий.

Вот почему надо чётко уяснить три положения. Во-первых, нельзя победить врага, являясь частью системы врага. Если ты включён в систему врага, ты подчиняешься логике его системы.

"ЗАВТРА". То есть чужой матрицы.

Вардан БАГДАСАРЯН. Совершенно верно. Во-вторых, нельзя победить врага, разделяя его ценности. Политика всегда начинается с ценностного уровня. Если вы исходите из ценностей врага, вы уже не противники, вы консолидируетесь с ним. В-третьих, нельзя победить врага, играя по его правилам.

К сожалению, эти три базовых принципа ведения "ментальной войны" у нас в России почти не реализуются. В этом деятельность отечественных спецорганов, я считаю, должна быть непосредственно связана с деятельностью государственной власти, общей работой по формированию ценностей и смыслов. Вызовы, стоящие перед нашей страной, очень серьёзны, и чтобы с нами не случилось геополитической катастрофы, необходима мобилизация всех сил для выхода на новый системный уровень, базирующийся на нашей суверенной идеологии, соответствующей многовековой истории России, запросам её населения и вооружённой адекватными технологиями.

"ЗАВТРА". Иногда кажется, что нам грозит не столько геополитическая катастрофа, сколько общественная. Дело в том, что цифровизация принята у нас на государственном уровне. А есть ли в России свои мощные государственные серверы? И по программному обеспечению у нас лидируют не госкорпорации, а частные компании.

Вардан БАГДАСАРЯН. Концепт цифровизации пришёл на смену раскритикованным концептам постиндустриализма и "сервисного общества". В рамках этих теорий утверждалось, будто бы вместо промышленности основой экономики будет сфера обслуживания. На самом деле, промышленность не исчезла, а просто была территориально перемещена в страны полупериферии.

Много говорили и о модернизации, особенно во времена президентства Д.А. Медведева. Но суть концепции модернизации заключается в том, что традиционные общества отмирают и замещаются современным. При этом подчёркивается, что традиционные общества вариативны, различны, а современное — универсально. Но позвольте, тогда все традиционные российские ценности, суверенитет страны упраздняются? Модернизация предполагает универсальный мир! А ведь из этой концепции модернизации выстраивается историко-культурный стандарт для школьных учебников. И хотя Путин заявил о государстве-цивилизации, но этот концепт не получил раскрытия в учебниках, а детям навязывается модернизационная схема.

Теперь везде говорят только о цифровизации, это уже какой-то мистический концепт. Разумеется, где-то можно и нужно использовать цифровые технологии, но нельзя на основе цифры выстраивать ни экономику, ни общество в целом. В Китае, например, детям запрещено более трёх часов в неделю играть в компьютерные игры.

"ЗАВТРА". Что ещё раз подтверждает: цифровизация образования — вещь пагубная.

Вардан БАГДАСАРЯН. Да. И дело тут не только в объёмах информации, обрушивающихся на детей и студентов, а в утрате "внутреннего компаса" у учащихся: они не в состоянии систематизировать информацию, отфильтровывать её. Без этой способности нет личности.

"ЗАВТРА". Происходит крушение человека.

Вардан БАГДАСАРЯН. Я называю происходящее осознанным внедрением социального дебилизма. В детях, молодых людях мы видим атрофирование абстрактного мышления и даже логики. Цифровые технологии должны применяться точечно, строго по назначению. Иначе цифровизация становится прямой угрозой обществу.

Нельзя забывать: всё начинается с ценностей! Если своих ценностей нет, человек всё равно принимает какие-либо ценностные установки, но уже чужие.

Сегодня, в условиях краха капиталистической системы, велик запрос на альтернативу, не противоречащую образу человека. Сейчас посткапитализм навязывает цифровой контроль, что означает конец человеческой свободы. Кто выдвинет альтернативу? Китай идёт в той же цифровой парадигме, нового человека как духовную личность не строит. Идеи преображения человека, духовного обновления не значится в повестке дня нигде! А ведь это было ещё так недавно в русской истории — у большевиков, в православии. Кто сформулирует на уровне системы ценностей противовес посткапиталистическому "прекрасному миру", тот и станет ядром альтернативы.

"ЗАВТРА". Всё начинается с формулирования идеи.

Вардан БАГДАСАРЯН. Идея ведёт к победе!

"ЗАВТРА". Вардан Эрнестович, большое спасибо за беседу!

 

Беседовал Дмитрий ПЕРЕТОЛЧИН

*экстремистская организация, запрещённая на территории Российской Федерации

 

https://zavtra.ru/blogs/porazhenie_soznaniya

 

24.12.2021 Россия как мир-система

 

Илл. Аллегория Евразии. Фото начала XX века

Из выступления на круглом столе "Исторические и геостратегические аспекты интеграции Большой Евразии"

Нам предложено обменяться мнениями на две темы. С одной стороны, на обсуждение вынесена евразийская тема. И мы будем говорить на основе категорий и методологий, связанных с географическим положением, в данном случае — Евразии. Поэтому я взял классическую категорию геополитики — Хартленд. И вторая тема — историческая. Поэтому здесь будут уместны исторические апелляции.

Начну с того, какие вызовы стоят перед нами. Если мы рассуждаем в категориях борьбы Хартленда и Мирового острова, то посмотрим: что сегодня делает противник, и какие стратагемы борьбы с Хартлендом используются? Во-первых, это — блокирование, то, что классически называлось «выстраивание санитарного кордона». Во-вторых, это раздробление пространства Хартленда — технологии такие тоже работают. В-третьих, использование технологии хаоса, внесение дисфункциональности в структуры Хартленда. В-четвёртых, выстраивание альтернативных сборок — таких, какие, продуцирует сегодня, например пантюркистский проект. В-пятых, переориентирование регионов Евразии на иные центры. И из этой переориентации вытекающая смена идентичности: вместо единой, как бы она ни называлась — советской, русской цивилизационной идентичности — новые идентификаторы. В-шестых, идеологическое поражение функций центра: центр перестаёт нести миссию сборки евразийского пространства.

Как отвечать на эти вызовы? Классическая теория геополитики гласит: устойчивость систем задаётся выходом к крайним для них океаническим пространствам. Применимо к Хартленду это означает следующее: государство будет геополитически устойчиво, если оно достигнет одновременно двух океанов: либо по оси «Атлантический океан — Тихий океан», либо «Северный Ледовитый океан — Индийский океан». Создание такой оси будет означать неуязвимость Хартленда.

Исторически Россия продвигалась по геополитической линии «Запад — Восток». В теории геополитики эти вектора российской политики соотносились с концептом великой континентальной оси. Апологетом создания континентальной оси «Берлин — Москва — Токио» среди западных мыслителей выступал, как известно, Карл Хаусхофер. Но стратагема континентальной оси исторически пробуксовывала. Первая мировая и Вторая мировые войны были провалом политики «Запад — Восток». Последующее в послесталинский период обострение отношений между СССР и КНР также подрывали перспективу создания евразийской континентальной оси. Современная ситуация показывает и то, что основные европейские акторы — такие, как Германия — на континентальный альянс с Россией (концепт «Единая Европа от Лиссабона до Владивостока») не пойдут. Поэтому Изборский клуб предложил такую постановку вопроса по выстраиванию стратагемы России: не упираться в схему «Запад — Восток», а переориентироваться на геополитическую ось «Север — Юг», имея в виду альянс «Россия — Иран — Индия», и она имеет основания на больший стратегический успех.

Стоит и вопрос о методологии формирования геополитической стратегии. Широко применяется в геополитике методология «Оси». Берлин — Москва — Токио или Берлин — Москва — Пекин являются проектами в применении именно осевой методологии. Её условно можно назвать методологией Карла Хаусхофера.

Но существует и другая методология геополитического моделирования, которая описывается моделью мир-систем Иммануила Валлерстайна. Она основывается на тезисе о том, что любая система имеет свой центр, полупериферию и периферию. Мне кажется, эта методология в применении к реальной политике работает гораздо лучше, чем осевой подход.

Принципиальным в этой связи становится вопрос не о союзниках по оси, а о выстраивании собственной мир-системы. И главное — как в этой мир-системе и за счёт чего будет выстроен центр. Если в качестве такого центра мыслится Россия, то вопрос и состоит в потенциалах россиецентричного мир-системного строительства.

А за счёт чего могут в принципе строиться мир-системы? Таких факторных обстоятельств мир-системного строительства вокруг предполагаемого Центра несколько:

— центростремительные экономические связи;

— технологические цепочки;

— транслирование Центром квалификационных потенциалов (как Россия прежде, нёсшая индустриальные потенциалы на Восток);

— интеграция элит (Россия исторически включала национальные элиты в общероссийскую);

— наднациональная идентичность (пример такого рода даёт советская идентичность в СССР);

— наличие языка межнационального общения;

— общая история;

— религиозная общность;

— консолидация через образ врага;

— наличие общего культурного контента;

— единые образовательные стандарты;

— коллективная система безопасности, защита Центром от врагов периферии (Россия защищала малые народы от геноцида со стороны более сильных соседей и эти народы устремлялись под скипетр русского царя).

У Центра мир-системы могут быть разные функциональные аспекты. Центр мир-системы может быть политическим, финансовым, духовным, научным, культурным. Все эти функциональные аспекты могут быть соединены в едином Центре мир-системы. Но так бывает не всегда. И случается, что складывается модель рассредоточенного Центра. Но Центр для мир-системы нужен в любом случае, ибо без него она не может функционировать.

Какие исторические образы надо использовать при выстраивании новой россиецентричной мир-системы? Все, какие только возможны и связаны исторически с интеграционной семантикой. Перечислю образы, которые могут быть в интеграционном плане взяты из истории.

Во-первых, это образ СССР, переосмысливаемый в перспективе нового советского модернизированного проекта. Во-вторых, образ Российской империи с семантикой «Белого царя» — объединяющего сакрального символа для Востока. В-третьих, образ Византии и связываемого с ней неовизантийского проекта. Выдвижение такого проекта позволит вести акцентированную идеологическую работу на поствизантийском пространстве. В-четвёртых, образы, сопряжённые с тематикой «Скифства» («Да, скифы — мы!»). В-пятых, образы с апелляцией к теме «Славянства», используемые, к примеру, Сталиным, противопоставлявшим в конце войны идею славянского единства пангерманизму. В-шестых, образ Монгольской империи — крупнейшего государства за всю историю человечества. В-седьмых, малоизвестный, но имеющий определённые потенциалы образ Церкви Востока как крупнейшей по территориальному распространению христианской общности средневековья, с идеологемой новой христианизации Востока. В-восьмых, образы «Сакральной Индии» и «Сакрального Ирана» — не столько в качестве современных государств, сколько в качестве священных символов, связываемых в том числе с праисторией индоевропейской общности.

Ещё одной важной составляющей формирования мир-системы является её оппонирование другой мир-системе. Если есть сакральный Центр, то должен быть и Центр инфернальный. Никакая сборка невозможна без наличия образа врага, и не просто врага ситуативного, а метафизического.

Поэтому, если мы говорим о новой евразийской общности, то принципиально важно определить то, кому она противостоит в онтологическом смысле. А противостоит она не только и не столько Западу, или мировому острову, как учит геополитика.

Некоторое время назад швейцарские учёные предложили вниманию уникальную разработку, в которой прослеживались связи тысяч мировых корпораций. Было показано, что все крупнейшие ТНК встроены друг в друга. Они не просто связаны между собой, но представляют единую систему, в том числе и в управленческом плане. То есть существует единый корпоративный центр: мир транснациональных корпораций, глобальная система олигархата, стоящая над национальными государствами, включая государства Запада. Это вызов формируемой антицивилизации, которая угрожает всем цивилизациям. В публикациях Изборского клуба её называют «цивилизацией потопа». Именно в альтернативе к ней, а не к Западу и следует выстраивать российскую мир-систему. Что же до Запада, то следует говорить не о борьбе с ним, а о его спасении как жертвы антицивилизации. Именно так, собственно, и ставил вопрос Советский Союз.

А что в этом отношении говорят наши противники? У Барака Обамы спросили: «Возможна ли холодная война с Россией?» И он отвечал: «Нет, мы не вступаем в новую холодную войну. Ведь Россия, в отличие от Советского Союза, не возглавляет блок государств, не представляет глобальную идеологию». Россия в оценке Обамы — региональная держава не потому, что она недостаточно сильна, а потому, что у неё нет глобальной идеологии. Региональных идеологических проектов, как и преподносится евразийский проект: с адресацией к Евразии, — недостаточно. Пространственные ограничители, манифестации, что мы держим свою территорию для победы в глобальной борьбе,— этого мало. Нужен проект глобальный, адресованный всему человечеству. Но этот глобальный проект может и должен включать в себя также проекты региональные. Именно так, собственно, и осуществлялось советское идеологическое строительство.

А есть ли вообще основания считать, что такая интеграционная идеология, как Хартленд, может быть сформулирована? Основания для подобного утверждения предоставляет, в частности, один из наиболее масштабных проектов количественного расчёта ценностной ориентации стран мира «World Values Survey». Он реализуется с 1981 года, охватывая около ста государств. Многочисленные опросные данные укладываются по системе, разработанной Рональдом Инглхартом, в рамках двух ценностных дихотомий: традиция — секулярность и коллективизм — индивидуализм. Страны, принадлежащие к различным цивилизационным ареалам, чётко кластеризуются, подтверждая правильность применяемой расчётной методики. Россия и весь «православный» кластер стран оказываются в ценностном отношении наиболее отдалены от кластеров «протестантского» и «англо-саксонского» ареалов. На основе полученных количественных результатов можно говорить о мировой альтернативе Россия — Запад (максимальный среди всех цивилизаций показатель ценностной отдалённости). Ценностно близкими оказываются не только православные страны, но и страны других религиозных традиций, которые потенциально могут быть объединены в рамках Евразии. Эмпирика социологии показывает, что есть основание для ценностного объединения на платформе коллективизма, солидарности, приоритетности общего над частным.

И есть смысл говорить о том, что евразийское пространство — это место развития мировых цивилизаций. Именно вокруг этого пространства формируются разные цивилизационные системы. И эта апелляция к генезису цивилизационных систем также способствует выдвижению положения об объединении всех цивилизаций против общего врага — наступающей антицивилизации, которая связана с транснациональным корпоративным миром и глобальным олигархатом.

Конечно, для интеграционных перспектив очень важны экономические, социальные, военные аспекты. Но Россия, помимо всего прочего, всегда выступала генератором больших смыслов. Этих смыслов в мире сегодня крайне недостаточно. И фундаментальной основой новой, грядущей, сборки может стать выдвижение Россией, прежде всего, интегральной системы ценностно-смысловых координат спасения человечества.

 

Вардан Багдасарян

https://zavtra.ru/blogs/rossiya_kak_mir-sistema_bagdasaryan

 

17.12.2021 Что ждёт Россию и мир в 2022 году. Багдасарян Вардан

 

 
Школа Здравого Смысла

 

06.12.2021 Сверхобщество создаёт свой исполнительный орган.

 

 
Что такое Сверхобщество Нового мира? Какой план реализуют, и что ещё задумали мировые элиты? Как и зачем создавалось общество постмодерна? Кто спроектировал современную философию, и как она используется для мирового управления? Что нас ждёт: глобальный концлагерь или нравственное общество? Об этом говорит доктор исторических наук, профессор, эксперт Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования Вардан Багдасарян.

Ведущий - Дионис Каптарь.

НАШЕ ЗАВТРА

 

18.11.2021 Отрицание западного мироустройства.

 

 

Вардан Багдасарян
Тайминг.

 Какие глобальные процессы проходят в мире? Что скрывается за вывеской "Запад"? В чём особенность надзорного капитализма?
01:27 По мнению целого ряда аналитиков, в мире идет процесс первоначального накопления капитала невещественного характера. Создаётся основа новой социальной системы, под контролем цифровых технологий. Главный фактор, который отчуждается, — это поведение. Насколько глубоко жители России и наше государство вовлечены в этот новый капиталистический механизм эксплуатации?
10:05 Кто является интересантами этих процессов внутри нашей страны?
18:23 Как государство может противодействовать этому новому цифровому капитализму?​ Какие структуры мы должны развивать?​​
26:44 Сколько времени потребуется правящей "элите" осознать эти внешние губительные тенденции и может быть, обратиться к интеллектуальной элите, за мировоззренческой концепцией? Способна правящая элита на этот шаг? Происходило нечто подобное раньше? Как в обществе закрепляется иная мировозренческая концепция?
30:51 Какова вероятность, что надзорный капитализм будет установлен в России, как доминирующая концепция?

Концептуал ТВ

 

09.11.2021 В светлом будущем люди не нужны.

 

  

Наступление эпохи искусственного интеллекта учёные и писатели-фантасты предвещают ещё с середины прошлого века. Доктор исторических наук Вардан Багдасарян уверен, что сегодня это вопрос ближайшего десятилетия. О проблемах, с которыми мир неизбежно столкнётся с Варданом Эрнестовичем поговорил Дионис Каптарь.

День ТВ

 

14.10.2021 Выступление на заседании Изборского клуба

 

 
22 сентября Изборский клуб провел первый в своем роде Урок Русской Мечты — встречу единомышленников из разных регионов России. В ходе Урока принимающая сторона во главе с председателем Изборского клуба Александром Андреевичем Прохановым рассказала о концептуальных подходах к определению Русской Мечты, а гости из регионов — о впечатляющих и отчасти реализованных ими проектах. Вашему вниманию представлены ключевые доклады прошедшего Урока.

Изборский клуб

 

18.09.2021 Вводная лекция для сотрудников спецслужб.

 

 
В гостях у Дмитрия Перетолчина доктор исторических наук, профессор Вардан Багдасарян с лекцией о "мягкой силе" — силе, которая играет ключевую роль в международных отношениях, влияя напрямую или косвенно на мировую политику и деловые связи. Эта лекция должна восполнить недостаток знаний  о принципах ведения информационно-психологической войны в условиях глобального мира, где ментальные и когнитивные технологии значат не меньше, чем оружие.

День ТВ

 

18.08.2021 Заговор во имя Люцифера: конспирология или правда?

 

 
Мировой заговор - тема, давно будоражащая умы конспирологов. Настолько давно, что говорить о ней сегодня - своего рода моветон. Доктор исторических наук Вардан Багдасарян считает, что следы этой темы и отголоски большого плана видны в повседневных изменениях мира вокруг. Ведущий - Дионис Каптарь.

День ТВ

 

07.08.2021 Как создают человека для Нового Мирового Порядка.

 

Д. Перетолчин
Как с помощью сетевых технологий искусственно создается и перестраивается восприятие мира. Что такое матрицы общественного сознания, кто их формирует и как это работает. У нас в гостях доктор исторических наук, профессор Вардан Эрнестович Багдасарян.

День ТВ

 

28.07.2021 Что стоит за переносом языка программирования в сферу обществоведения

 

Посредством такой экстраполяции формируется восприятие функционирования человеческого общества по типу компьютерной программы

«Обнуление», «перезагрузка» — очевидно, что ввиду специфичности предлагаемого понятийного аппарата начать следует с языка. Эти понятия взяты из языка программирования и перенесены на социальную сферу. Насколько оправдана такая экстраполяция? По моей оценке, она не только не оправдана, но и закладывает исходно крайне опасную для человечества в целом матрицу. Посредством такой экстраполяции формируется восприятие функционирования человеческого общества по типу компьютерной программы. Сам мир в этом языке выступает как некий глобальный компьютер.

От аналогии общества и человека с механической машиной, которую предлагала эпоха Просвещения (Жюльен де Ламетри), со временем наследники этой методологической линии вышли на аналогию общества как компьютерной системы. Компьютерная программа может быть «обнулена», может быть «перезагружена», может быть подвержена вирусной атаке и т.д. Утверждается понимание, что общество и человек могут быть программируемы. Наступающий цифровой тоталитаризм закрепляется в том числе и через язык. Пока — в виде метафор, но границы метафорического стираются.

Какое‑то время назад фиксировалось нездоровое увлечение переносом на общество понятий экономического языка. И даже не экономического вообще, а «экономикс» — определённого методологического направления в теории экономики. Тенденция такого переноса может быть определена понятием «менеджеризация». Менеджмент представляет собой теорию и практику того, как максимизировать прибыль при минимизации издержек. Он жёстко привязан к рыночной экономике. При переносе же на всю систему общественных отношений менеджеризация выражалась в подвёрстывании всей совокупности человеческого бытия под рынок, в том числе — культуры, образования, здравоохранения. Итог — формирование человека Homo economicus. Принятие антропологической модели Homo economicus практически означало сведение человеческих мотиваторов к потребительскому интересу, выхолащиванию духовных ориентиров.

И вот в дискурсе об обществе и человеке на смену моде на экономический язык приходит мода на язык программирования. Получило, в частности, распространение понятие «апгрейд сознания». Лингвистически легитимизируется не только цифровая тоталитарность, но и трансгуманизм. Сознание может в возникающей перспективе загружаться, перезагружаться, обнуляться. Все эти тенденции в мировом общественном развитии действительно существуют, но их легитимизация означает фактически соучастие в проекте выстраивания нового мирового порядка.

Далее зададимся вопросом, насколько используемые понятия — «обнуление» и «перезагрузка» — соответствуют сути происходящих мировых социальных трансформаций. Обнуление означает приведение чего‑либо к нулевому, исходному состоянию. Применительно к общественным процессам обнуление есть перечёркивание какого‑то длительного периода истории и возвращение к условному началу. Перезагрузка также подразумевает некое возвращение назад, к исходному состоянию. Где эта исходная точка — 1991 год или, может быть, 1917‑й, 1789‑й, 1517‑й? То, что сегодня происходит возвращение к какой‑либо из этих точек, не из ничего не следует. Нет оснований считать, что период постмодерна или тем более постмодерна в совокупности с модерном был бы перечёркнут.

Происходящие процессы, как видится, никак не укладываются в смысловую парадигму понятий «обнуление» и «перезагрузка». Тенденции совершенно другие. Те процессы, которые фиксировались и ранее, приобретают новую качественную характеристику. Ключевым словом, которое было произнесено в 2020 году и которое позволяет раскрыть эти тенденции, является «социальное дистанцирование». Вообще‑то социальное дистанцирование есть признак сословного общества. Что означает его употребление в современном контексте — недомыслие создателей неологизма или раскрытие подлинной сущности устанавливаемой модели?

Суть фашизации как раз и заключается в установлении системы социального дистанцирования «избранных» от остального человечества. Инструментом власти «избранных» оказывается в новой модели цифровой контроль. Возникшая когда‑то в контексте холодной войны теория тоталитаризма не соответствовала реалиям двадцатого столетия и являлась пропагандистским концептом, используемым для изобличения противников. Но в настоящее время тоталитаризм, оказывается, потенциально возможен и технологически реализуем. Все эти тенденции можно рассматривать в качестве отдалённых последствий устранения в 1989–1991 годах советской альтернативы. И в этом отношении логическая линия происходящих изменений достаточно определённа.

О том, что происходящее сегодня есть не перезагрузка, а очередная фаза заданного ранее тренда, свидетельствуют, в частности, выходящие раз в пять лет прогнозные доклады «Глобальные тренды ЦРУ». В них часто обсуждается как сценарный прогноз то, что с определённым лагом во времени оказывается в фокусе мировой политики. Так, именно в докладе «Глобальные тренды ЦРУ» 2012 года я впервые прочитал об угрозах нового ковида, который может пойти от летучих мышей.

Экспертами ЦРУ были выдвинуты тогда четыре основных сценария развития мира. Три из них — нежелательные и один — желательный, который, собственно, и представляется как проект. Каждому из сценариев присвоено афористичное наименование: «Заглохшие моторы», «Джинн из бутылки», «Корпоративный мир» и «Слияние». Желаемый сценарий «Слияние» подразумевал политическую интеграцию мира вплоть до создания работающего на регулярной основе органа, решающего проблемы, относящиеся к глобальной повестке. Несмотря на то что понятие «мировое правительство» в докладе не использовалось, фактически по представляемым функциям речь шла именно о нём. Ведь что такое, как не мировое правительство, есть работающий на постоянной основе властный исполнительный орган, занимающийся проблемами глобального значения?

Но для перехода к сценарию «Слияние» нужен был значимый толчок, потрясение, заставившее бы человечество выйти из состояния инерции. Жёстким катализатором такого перехода могла стать война с применением ядерного оружия, сравнительно мягким — пандемия планетарного масштаба. Тогда, в 2012 году, эксперты ЦРУ полагали, что это может быть пандемия новой модификации ковида…

Так что же происходит сегодня? Происходит то, что всегда являлось главной темой русской общественной мысли. Имеет место попытка построения глобальной империи во главе с мировым правительством. И миссия России виделась в том, чтобы противостоять этому замыслу. Русская мысль, как религиозная, так нерелигиозная, была всегда акцентированно эсхатологична. Мы «близ при дверех», накануне последней битвы Армагеддона. Уже протрубили горны, сигнализирующие о построении ратей. Конец света не наступал, но само финалистское восприятие бытия позволяло мобилизовать силы добра, становясь для России импульсом очередного исторического прорыва. В таком эсхатологическом осмыслении нуждается страна и сегодня.

Понятия языка программирования, такие как «перезагрузка», с языком эсхатологии не соотносятся. Трудно себе представить их использование в связи с осмыслением добра и зла. И к тому же слово «перезагрузка» имеет негативизируемый историей ракурс восприятия. В 2009 году была объявлена «перезагрузка» в отношениях США и Российской Федерации, выражаемая в новом формате отношений Обама — Медведев. Перезагрузка, впрочем, тогда быстро закончилась в связи с осмыслением того, что перезапуск программы виделся исключительно на платформе американских интересов. Речь должна идти, таким образом, не о новой перезагрузке, а о замене самой системы.

 

Вардан Багдасарян

https://zavtra.ru/blogs/chto_stoit_za_perenosom_yazika_programmirovaniya_v_sferu_obshestvovedeniya

 

10.06.2021 О рисках цивилизационного нарциссизма

 

У кого-то может сложиться впечатление, что за исследованием цивилизационных оснований российской экономики скрывается не более, чем ностальгия по имперской государственности — советской и царской. И поиск универсальных экономических решений — в глубокой старине.

Но обращение к истории имеет другой смысл. Если ряды исторических примеров выстраиваются в единой смысловой парадигме, то это есть свидетельство существования закономерностей. Закономерность — вещь важная для понимания природы современных экономических процессов и проблем, необходимая для выбора современных решений.

Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Историческое развитие необратимо и несет с современностью крупные обновления. Но перекрой истоки этой реки, и она обмелеет. Не так ли происходит ныне с российской цивилизацией?

Феномен развития любой из описываемых систем характеризуется наличием двух качеств. Первое — это изменчивость, смена качественных состояний в направлении усовершенствования. Но совершенствоваться может лишь уже существующий организм. У него должны наличествовать некие имманентные константно-матричные признаки, определяющие его видовую идентичность. Вторым характерным качеством феномена развития должна быть, таким образом, определена парадигмальная преемственность. Следовательно, наиболее динамично развивающейся будет такая система, которая обеспечивает синергийное сочетание обоих обозначенных компонентов.

В 1990-е гг. маятник общественного развития качнулся в сторону первого компонента. Изменения, реализуемые в отрыве от системной преемственности, к развитию, естественно, не привели. Более того, они обернулись небывалой для мирного времени экономической катастрофой и деградацией. На уровне массового сознания сложился синдром отторжения самой идеологии развития, не зависимо от формата ее презентации: «лишь бы не было перемен». Преемственность без изменений означает системный застой. Государство, избравшее такой путь, исторически обречено. Оно неминуемо, с той или иной отсрочкой во времени, окажется жертвой конкурентов.

Однако критика модернизационной невосприимчивости не составляла в данном случае предмета исследовательского анализа. Задача заключалась в выработке модели экономической политики, соотносимой с базовыми цивилизационно-ценностными основаниями государства и общества, т. е. в рассмотрении второго из обозначенных выше компонентов развития. Критика универсалистского реформирования представляется авторам в контексте современных условий России гораздо более актуальной, чем критика перегибов цивилизационно-охранительской политики традиционалистского толка. В дальнейшем, возможно, именно последней и будет необходимо уделить основное внимание, но это время пока еще не настало.

Следует также указать на нетождественность подменяемых зачастую друг другом в общественном дискурсе понятий «консервация» и «цивилизационная ориентированность». Такая подмена явилась, очевидно, следствием терминологической путаницы, возникшей вокруг идентификации консерватизма как течения общественной мысли в России. Все зависит от того, какая общественная система консервируется. Когда К. Н. Леонтьев писал о том, что Россию нужно «подморозить», речь шла о консервации православно-самодержавного строя [118].

Консервация в нынешних условиях означает сохранение той деформированной экономической модели, которая сложилась в России в 1990-е гг. Напротив, обращение к цивилизационным основаниям российской экономики подразумевает в данном случае выбор в пользу развития. Развитие через обновленное восстановление.

Гибельные последствия цивилизационной самоизоляции прекрасно иллюстрирует опыт западной колонизационной экспансии нового времени. Столкнувшись с инокультурным внешним раздражителем ряд традиционных сообществ избрал путь абсолютной автаркии. Установившийся с утверждения в начале XVII в. политического господства сегуната Токукагава в Японии этот режим получил наименование системы «бамбукового занавеса». Итог общеизвестен: низкий технический потенциал не позволил самоизолированным обществам адекватно противостоять вооруженным в соответствии с передовыми разработками колониалистам. Закрытые общества всякий раз вскрывались посредством тривиального военного диктата.

Еще более плачевным для обществ традиционного типа оказался путь компрадоризации. И это естественно — солидаризация между жертвой и агрессором на практике всегда означает легитимизацию порабощения. Обе полярные реакции на вызов западнического проникновения оборачивались для народов перспективой утраты политического суверенитета. Залог цивилизационного самосохранения достигался, таким образом, в выработке оптимума между традициями и заимствованиями, охранительством и восприимчивостью к иносистемному опыту.

Гибельность пути автаркийного нарциссизма хорошо известна и по курсу российской истории. Уже в XVII в. для Московской Руси актуализировалась проблема научно-технического отставания от потенциального внешнего противника в лице Запада. «Исторически вопрос стоял не о движении России навстречу западному миру, а о движении западного мира в Россию и вовсе не с культуртрегерскими целями», — констатировал историк второй волны эмиграции Н. И. Ульянов [119]. «Страна расплачивалась за свою многовековую неповоротливость и безграмотность, — оценивал он уровень образования в допетровской Руси. — А какова была эта безграмотность можно судить хотя бы по состоянию арифметических знаний москвичей. Числа изображались не цифрами, а буквами, как это перешло на Русь из Византии. Москвичи не любили арабских цифр, даже преследовали их. Из четырех действий арифметики знали кое-как сложение и вычитание. Умножение и деление давалось плохо. Еще хуже дроби. Не знали приведения к одному знаменателю… Евклидова геометрия вовсе не была известна. „Богомерзостен перед Богом всяк любящий геометрию“ — гласила тогдашняя церковная мудрость. Измерять площадей и углов не умели… Единственным землемерным орудием была веревка… Что же касается науки и всяких открытий, то они шли мимо тогдашней России — Коперник, Кеплер, Тихо де Браге, Галилей, Ньютон… В других областях знаний, особенно в астрономии, в физике, в географии, москвичи продолжали жить откровениями древних христианских писателей, вроде Козьмы Индикоплова, Епифания Кипрского, и представляли вселенную в форме сундука с полуоткрытой крышкой. Сведения о ботанике и зоологии почерпывались не наблюдением за природой, а из книги „Физиолог“, составленной тоже в первые века христианства»[120]. Потребовалась организованная «железной волей» Петра I трагическая во многих аспектах мобилизация всех сил государства для вывода России из летаргического состояния.

Модернизационный процесс преподносится зачастую как антитеза цивилизационной идентичности. C этим нельзя согласиться. Модернизация есть, безусловно, закономерный этап в мировом историческом развитии. Однако конкретное ее преломление существенно корректируется в зависимости от цивилизационного контекста. Уместно говорить об адаптационной и дискретной версиях модернизации. Дискретная модернизация протекала в разрыве с цивилизационной традицией. Она представляла разрушительный, радикальный вариант общественных трансформаций. Напротив, адаптивная версия модернизационного процесса соотносилась с контекстными, средовыми условиями своего осуществления. Цивилизационная идентичность в данном случае не только не являлась препятствием, но служила особым ресурсом развития. Древние цивилизации создавали своеобразную матрицу. Задача модернизационного этапа заключалась в соотнесении инновационного приращения со спецификой матричных условий. Ниже, с опорой на типологию, предложенную известным российским китаеведом А. С. Селищевым, предложены цивилизационные модели протекания модернизационных процессов (табл. 11)[121].

ТАБЛИЦА 11. Цивилизационная матрица модернизации

 

 

Модернизационный процесс в своей первой исторической фазе подразумевал переход от экономики традиционного общества (иногда идентифицируемой с понятием «феодализм») к стадии индустриального развития. В настоящее время исследователями выделяются две модели модернизации — либеральная и консервативная. Отличительной особенностью последней в ее экономическом измерении являлась особая роль государства, социальный патернализм, идеократическое стимулирование трудовой деятельности.

Именно консервативная модель модернизации была имплементирована в СССР и других странах, традиционно относимых к социалистическому лагерю. В условиях стартового отставания от индустриально развитых государств Запада данный выбор позволил аккумулировать ресурсы для достижения форсированной динамики развития [122]. Экономические показатели стран социализма позволяют по меньшей мере говорить о конкурентном потенциале консервативной модели модернизации. Однако концентрация усилий на обеспечении форсированных показателей не могла быть долгосрочной. При выполнении модернизационных задач вожжи административного регулирования должны были быть несколько ослаблены (реформаторы же решили их сбросить совсем).

Переход от форсированно-мобилизационной системы к системе устойчивого развития составлял основную задачу предстоящего реформирования.

Между тем Запад вступил еще в 1960–1970-е гг. во вторую историческую фазу модернизации, состоящую в переходе от индустриальной к постиндустриальной экономической системе [123]. Соответственно, решение новых модернизационных задач актуализировалось и для стран социалистического лагеря. По показателям роста ВВП они еще шли вровень с западным миром. Но перспективы дальнейшего отставания определялись осуществленной на Западе массовой имплементацией новых постиндустриальных технологий, приведших к структурным изменениям в экономике. Перед лидерами социалистических государств встал тогда вопрос о выборе модели модернизации. Предстояло конструирование сложной управленческой системы организации постиндустриального прорыва. Именно к такому конструированию еще с конца 1970-х гг. приступили вожди коммунистического Китая [124].

По более легкому, казалось бы, пути (проторенной дороге) пошли реформаторы в СССР и странах Восточной Европы. Опыт консервативной модернизации по преодолению отставания при переходе к индустриальному обществу совершенно не брался в расчет. Сама возможность использования компонентов такого сценария была идеологически осуждена под лозунгом «тоталитарной экономики». Базовой моделью постиндустриальной модернизации была избрана экономическая система Запада, причем, не в ее современном виде, а в прообразах ранней начальной стадии капиталистического развития.

В настоящее время можно уверенно констатировать, что избранная модель не только не способствовала решению новых модернизационных задач, но задала прямо противоположный вектор структурных и качественных модификаций.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

[118] Леонтьев К. Н. Избранные произведения. М., 2007.

[119] Ульянов Н. И. Петровские реформы: Отклики. Нью-Хейвен, 1986. С. 12.

[120] Там же. С. 17–18.

[121] Селищев А.С., Селищев Н. А. Китайская экономика в XXI веке. СПб., 2004. С. 14–15.

[122] Агурский М. С. Идеология национал-большевизима. Париж, 1982; Вишневский А. Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М., 1998; Дугин А. Г. Консервативная революция. М., 1994; Красильщиков В.А., Гутник В.П., Кузнецов В.И. и др. Модернизация: Зарубежный опыт и Россия. М., 1994. С. 6–21; Побережников И. В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история: Обозрение. М., 2002 Вып. 8. С. 146–168; Опыт российских модернизаций. М., 2000. С. 11–45.

[123] Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999; Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология. М., 1999; Тоффлер Э. Новая волна. М., 1999; Он же. Шок будущего. М., 2002.

[124] Авдокушин Е. Ф. Теоретические основы экономической реформы в КНР. М., 1990; Борох О. Н. Современная китайская экономическая мысль. М., 1988.

 

Фрагмент монографии: Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Сулакшин С. С. Цивилизационно-ценностные основания экономических решений. Монография — М.: Научный эксперт, 2008. — 160 с.

 

https://rusrand.ru/forecast/o-riskah-civilizacionnogo-narcissizma

 

02.06.2021 Ментальная карта как средство преодолеть раскол

 

Отклик на книгу Виталия Аверьянова "Ментальная карта и национальный миф"

Ментальная карта России – задача её составления сколь амбициозная, столь и необходимая для будущего страны и народа. При отсутствии карты нельзя отправляться в путь, нельзя рассчитывать на победу в сражении. Вспоминаются слова Сенеки о корабле, не знающем своего курса, а потому и не имеющего попутного ветра. Безусловно, для нового исторического прорыва России нужно, как минимальное условие, знание ее ментальной природы. При выдвижении стратагемы новой российской мобилизации (а без нее в наступающем очередном переделе мира не выстоять) необходимо знать те факторные потенциалы, на которые следует опираться. Надо также знать и то, что ни в коем случает в России делать нельзя и даже в тех случаях, если где-то и у кого-то это и привело к успеху.

«Мы положили больного на операционный стол, вскрыли грудную клетку, но оказалось, что у него другая, неизвестная нам анатомия», - так прокомментировал в свое время провал либеральных реформ в России 1990-х годов один из главных разработчиков политики «шоковой терапии» Джеффри Сакс. В словах американского экономиста важно не только признание либерального провала, но и фиксация наличия у России иной «анатомии», применительно к которой западный обществоведческий инструментарий не работает. Соответственно, возникает запрос на выявление этой анатомии, ее научное, а затем учебное и управленческо-технологическое описание. Попытка такого рода разработки и предпринимается в книге философа, одного из учредителей Изборского клуба Виталия Аверьянова "Ментальная карта и национальный миф". Безусловно, одной книги для представления ментальной топологии России недостаточно. Но важный шаг сделан.

Ментальная матрица народа находит символическое выражение в национальной мифологии. Под мифом в данном случае понимается не вымысел, и не картина мира дохристианской эпохи, а национальная семиосфера, сопряженная с глубинными кодами цивилизационного бытия народа. И Аверьянов в своей книге погружается в сферу русских национальных кодов. Утверждается и убедительно обосновывается использование применительно к обществу понятий социального и духовного ДНК. Социальные и духовные коды народа, как этот показывает автор, не просто аналогия по отношению к естественным наукам, а реальность исторического существования любых общностей. Фактически Аверьяновым применяется методика декодирования русского национального мифа. Эта методика подразумевает синтез обращения к истории, психологии, поэзии, кинематографу, пословицам, героике. Выявленные коды России позиционируются в качестве «защиты от мировой тьмы». Их можно определить в качестве фундамента Русского Катехона. Одновременно выявляются антикоды, представляющие собой ложные ценностные установки, подрывающие Русскую миссию.

Не Русь с князем Владимиром во главе выбрала православие, а православие выбрало Русь. Это принципиально иная – миссиологическая модель восприятия истории, в сравнении с моделями низводящими русское мессианство до уровня идеологического концепта в череде общественно-политических вариаций интеллектуальной истории России. Признание же высшей русской миссии позволяет переосмыслить российский исторический процесс в проекции истории человечества, развилки между его спасением и гибелью. Выходя на этот уровень смыслов, раскрывается, в частности, кажущееся первоначально оксюмороном понятие «Святая Русь». Скрещивается, казалось, не скрещиваемое – христианская святость – категория универсальная и русскость – категория национальная. Но через такое скрещивание сама русскость становится характеристикой наднациональной. Отсюда и предлагаемый образ Русского Ковчега, как мира этнической симфонии, на котором можно быть представителем любого этноса, оказываясь при этом русским. «Святая Русь» мыслится как ось мировой истории, а не как ее придаток, и даже не как одна из многих осей.

Особо акцентирована в книге в качестве антикода для России ментальная установка потребительства. Русская культура во всех своих воплощениях во все времена была культурой антипотребительской, утверждающей презрение к богатству. Богатство и комфорт высмеивались в народном фольклоре, изобличались юродивыми. Показана борьба с этим антикодом в отечественном кинематографе. Само соединение темы российского кино (его меметики) с русской идеей дает много нового материала для ее осмысления.

Интересна предложенная автором типологизация русских ментальных первообразов. Одним из ключевых в раскрытии национального мифа выступает в книге образа блаженных-юродивых, «дураков» русской сказки. Аверьянов пишет о феномене коллективного юродства в России, о народной ухмылке в отношении действий власти. При этом и сами представители высшей власти в России принимали зачастую на себя образ юродивого. Через раскрытие феномена юродства дается в том числе и ключ к постижению природы русской свободы. Интересен в этой же связи и другой представленный психологический первообразов – архетип лихого человека, разбойника.

Книга Аверьянова не является национальной апологетикой, примеров которым предостаточно. Наряду с духоподъемными примерами в истории России, даются в ней и примеры падения в бездну. Раскрывается двойственность ментального образа русского человека, где есть и святость, и разгул дионисийской стихии, есть икона, есть и топор. Методологически эта двойственность разрешается через дихотомию реального и идеального. Идеальная Россия (или Россия Небесная) – это и есть Русская мечта – важнейший ценностно-смысловой ориентир в семантике Изборского клуба. Коллективное движение к мечте и составляет суть русских исторических прорывов. Напротив, забвение мечты или отдаление от нее составляло суть русских смут.

Национальная мифологическая картина мира может иметь как вертикальное, так и горизонтальное проецирование. Вертикальное сечение вскрывает уровни от Небесного–идеального до Земного–реального. Оно могло быть дополнено и уровнями инфернального, анти-небесного. Горизонтальное проецирование национальной мифологии выводит в сферу сакральной географии. К основным сакрально-географическим символам России в книге относятся прежде всего Херсонес, Волга, Москва, Сталинград. А за ними далее и Урал, и Сибирь, и Брянщина, и подмосковный Новый Иерусалим… Оказывается, что каждая из территорий, входящая в пространство русского мира, вносит свою лепту в формирование цивилизационной сакральной карты России.

Книги по обществоведческой проблематике, как известно, могут иметь разные социальные последствия: одни из них выносят приговор всему обществу, другие встают на одну из сторон конфликта и катализируют борьбу, третьи предлагают повестку общественного консенсуса. Представленная Аверьяновым книга относится именно к третьему типу. Нет нужды говорить о том, что историческое сознание современного российского общества расколото. Патриоты за Российскую империю противостоят патриотам за СССР, и дивиденды от этого конфликта извлекают только враги России. Аверьяновым, да и в целом Изборским клубом, в противоположность дискретному подходу к прошлому, предлагается версия поступательной российской истории, в которой строители красной империи оказываются преемственны православным имперостроителям. Идеалы имперостроительства разных периодов российской истории, несмотря на замену категориального аппарата, воспроизводимы.

Советский Союз распался в значительной степени ввиду переориентации от сферы идеального к установкам на комфорт. Уход же от идеального был в свою очередь запрограммирован разрывом с религией. Ранее пала и Российская империя, имевшая также много внутренних изъянов и не сумевшая справиться с вызовами модерна. Соединить в строительстве «Пятой империи» лучшее из прежних империй российского прошлого, купировав то, что привело их к гибели, и составляет фактически политическую рецептуру Изборского клуба.

 

Вардан Багдасарян

https://zavtra.ru/blogs/mental_naya_karta_kak_sredstvo_preodolet_raskol

 

11.05.2021 Коллективистские принципы хозяйственной самоорганизации в исторической традиции России

 

Фото: артельное маслоделие

С точки зрения исторических традиций особенно необоснованными представляются проекты отказа от государственного регулирования в России сельского хозяйства, потому что изобилие исключено, в силу природных условий, и даже для крестьянина всегда актуальной являлась проблема физического выживания.

При традиционной урожайности сам-3 — сам-4 русское крестьянское хозяйство не могло быть товарным [60]. Поэтому для развития промышленной сферы, науки и культуры, а по большому счету для выживания России, требовалось заставить крестьянина отдать часть необходимой ему самому продукции. Таким образом, продразверстка являлась, при известных модификациях, действенным на всем протяжении русской истории цивилизационным механизмом. Понимая это, С. Ф. Шарапов, в противоположность П. А. Столыпину, призывал оказывать финансовую поддержку не отдельным крестьянам, ушедшим в отруба или хутора, а самой общине [61].

На трудовом понимании природы собственности базировался, в частности, феномен русской хозяйственной колонизации, установившей существующие пространственные параметры России. Собственническим правовым императивом исторически выступала формула «куда топор, коса и соха ходили». Затраты труда являлись основанием земельного владения. Напротив, покупка земли далеко не всегда признавалась справедливой основой права собственности [62].

На уровне укоренившихся традиционных для русского менталитета представлений крестьян господствовало убеждение о том, что природные ресурсы не могут принадлежать кому-то персонально, ибо есть дар Господа. Земля Божья, а потому ничья в человеческом смысле. Работа на ней является единственным основанием землевладения. Видный исследователь русской общины А. Я. Ефименко характеризовала этот взгляд в качестве коренного понятия крестьянского мира [63]. А. И. Васильчиков вообще отрицал наличие в традиционном национальном понятийном арсенале России дефиниции «собственность» в ее западноевропейском осмыслении, вместо которого циркулировали правовые значения держания, занятия, пользования землей [64].

Итак, собственность в России должна соотноситься с функцией труда, а не капитала. Необходимо установить критерий ответственности за использование ее по функциональному назначению, что может повысить экономическую эффективность природопользования. В этом смысле еще не разрешенный до конца конфликт вокруг парадигмы вовлечения земель в торговый оборот подпитывается именно утратой, например, пахотными землями своего назначения.

Историческим приводным ремнем государственного управления экономикой в России выступала общинная система хозяйствования. «Только благодаря своей уцелевшей общине, своему миру, — писал консервативный экономист С. Ф. Шарапов — и стало Великорусское племя племенем государственным; оно одно из всех Славянских племен не только устроило и оберегло свою государственность, но и стало во главе общерусского государства… Община явилась хранилищем и Христовой веры, и народного духа, и исторических преданий…»[65].

Общинное землевладение соотносилось с национальным идеалом соборного единения. Община брала на себя функции организации вспомоществования всем миром отдельным крестьянским хозяйством. Другим ее назначением являлось решение социальных задач, что соотносилось с критериями социализированного типа экономики (рассмотрение экономических успехов с точки зрения социальной справедливости). Даже западник А. И. Герцен отмечал опровержение русской общинной системой хозяйствования теории мальтузианства.

У общины имелись и собственно производственные преимущества над единоличным хозяйствованием. Реализуя принцип чересполосицы, она обладала значительно большей устойчивостью от воздействия природно-климатических факторов. Выше, в сравнении с единоличными хозяйствами, был и ее потенциал в распространении технических нововведений. Показательны в этом отношении опережающие темпы технических инноваций в аграрном секторе в общинных великорусских регионах, в сравнении с единоличными, по преимуществу малороссийскими территориями [66].

Общинное хозяйствование предоставляло возможность проведения масштабных аграрных мероприятий, каковой, за редким исключением, были лишены индивидуальные собственники. Именно община обеспечила переход крестьянских хозяйств от устарелой трехпольной к многопольной системе севооборота [67]. Среди череды видных мыслителей, апеллировавших к общинной системе как идеальной экономической модели применительно к России, можно сослаться на Д. И. Менделеева. Великий русский ученый считал общину тем идеалом, который в наибольшей степени соответствовал задаче достижения народного благосостояния [68].

Статистика урожайности в Российской империи развенчивает миф о вызванном якобы прежде всего фактором роспуска общины столыпинском аграрном чуде. Последний, 1911 г. премьерства П. А. Столыпина был наименее успешным для российского аграрного сектора начала ХХ в. Наивысшей же динамики в сельскохозяйственном производстве удалось достигнуть уже после убийства премьера в 1913 г. и начавшегося свертывания его экономического курса (рис. 24)[69].

Рис. 24. Урожайность зерна и картофеля в России (ц/дес.)

Опасность демонтажа общины для России и правота шараповских идей обнаружилась в Первую мировую войну. Вопреки предположениям, что частник будет более склонен к проявлениям патриотизма, как человек, защищающий свою собственность, предстала прямо противоположная картина. Крестьянин-единоличник не желал ни идти на фронт, ни снабжать армию продовольствием за бесценок. Ленин был в этом случае совершенно прав, говоря о кулацком саботаже. Политика военного коммунизма была, как известно, еще до большевиков апробирована царским правительством. 20 ноября 1916 г. министр земледелия А. А. Риттих подписал распоряжение о введении продразверстки. Только с октября 1915 по февраль 1916 г. власти 50–60 раз прибегали к карательным реквизициям зерна, понижая ими же самими установленные твердые цены [70].

Даже успешное развитие частного сектора не означает, что результаты затраченного в нем труда будут иметь национальное значение. Так, в Судане и Бангладеш валовое производство сельхозпродукции даже избыточно, что не исключает массовую физическую смертность от ее нехватки. Сомали выступает одним из крупных экспортеров мяса, а собственный народ умирает от голода.

Ставка на фермерский путь реорганизации сельского хозяйства второй раз в истории России ХХ столетия продемонстрировала свою бесперспективность в период либеральных реформ 1990-х гг. Русский общинно ориентированный крестьянин обнаруживал свое ментальное несоответствие эталону американского фермера. Из колхозной общины вышло единоличных хозяйств даже меньше, чем из «мирской» общины во время столыпинских преобразований. К концу 1990-х гг. на долю фермеров в России приходилось лишь 6% обрабатываемой земли и 2% валовой продукции аграрного сектора [71]. В настоящее время число зарегистрированных фермерских хозяйств обнаруживает тенденцию к сокращению [72].

Элементы общинной системы были с успехом инкорпорированы в промышленное производство. На ранних стадиях развития промышленности в России крестьяне приписывались (на крепостных предприятиях), либо нанимались (на вольнонаемных) не в индивидуальном порядке, а общинно. Зачастую сами общины направляли своих представителей на заработок. К началу столыпинских реформ значительная часть русских рабочих не относилась к пролетариату в его марксовом понимании, ввиду приписки их к определенному общинному землевладению (принадлежность к собственникам).

Модель общины была положена в организацию «русской артели», представлявшей собой исключительно национальную форму хозяйственной самоорганизации и самоуправления. Не случайно А. И. Герцен называл артели передвижными общинами. Артельщиков связывала круговая порука, солидарное ручательство всех за каждого. Возведенное в принцип существования равноправие членов артели позволяет противопоставлять ее капиталистическим предприятиям (в литературе используется характеристика их как антикапиталистических организаций). Уместно также говорить об особом феномене русской трудовой демократии. В Российской империи были известны случаи, когда вся деревенская община составляла собой артельное объединение [73].

О высокой трудовой эффективности артельного труда может свидетельствовать опыт форсированного строительства в течение 10 лет Великой Сибирской магистрали, проложенной главным образом руками артельщиков. Лишь 8 тыс. человек были задействованы в прокладке 7,5 тыс. км железнодорожного полотна [74]. Модификацией в организационном отношении артельных форм труда явились впоследствии автономные бригады, получившие с 70-х гг. ХХ в. широкое распространение в ряде высокоразвитых стран с рыночной системой хозяйствования. Очевидно, что опыт общинно-артельной трудовой демократии в России может быть в соответствии с национальными традициями экономической жизни использован и в современной управленческой практике.

Вопреки национальной традиции артельного труда, доля семейных рабочих и членов кооперативов в общей структуре трудовой занятости в экономике России крайне невелика — 0,7%. Это даже меньше, чем во многих западноевропейских странах, исторически более тяготевших к индивидуальным формам найма. Между тем в других православных государствах Европы процентная численность указанной категории экономически занятого населения, как правило, довольно высока, что свидетельствует о наличии связи православия с коллективной моделью организации трудовых отношений. Фактор конфессиональной предрасположенности к общинным формам хозяйственной самоорганизации иллюстрирует приведенный выше рис. 4.

Рис. 4. Конфессиональное сопоставление долей современных рабочих и членов кооперативов в структуре занятости населения европейских стран

Среди христиан наибольшую предпочтительность к коллективистскому хозяйствованию обнаруживают православные, несколько меньшую — католики, незначительную — протестанты [75].

Еще одно характерное сравнение. Руководство современной Грузии, как известно, декларирует стремление развивать экономику страны по американскому образцу. Однако ментальные трудовые предрасположенности у американцев и грузин совершенно различны. Если в протестантских по преимуществу США доля семейных рабочих и членов кооперативов составляет 0,1% экономически занятого населения, то в православной Грузии — 31,4% [76].

 

ПРИМЕЧАНИЯ

60. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 18–21.

61. Модели общественного переустройства России. XX век. Отв. ред. В. В. Шелохаев. М., 2004. С. 195–196.

62. Щербина Ф. А. Сводный сборник по 12 уездам Воронежской губернии. Воронеж, 1897.

63. Ефименко А. Я. Обычное право. М., 1894.

64. Васильчиков А.И. О самоуправлении. СПб., 1862–1871. Т. 1–3; Он же. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. СПб., 1876. Т. 1–2; Он же. Сельский быт и сельское хозяйство России. СПб., 1881.

65. Шарапов С. Ф. Русские исторические начала и их современное положение. М., 1908. С. 25–26.

66. Репников А. В. Консервативные представления о переустройстве России (конец XIX — начало ХХ веков). М., 2006. С. 226–227.

67. Качаровский К. Р. Русская община. Возможно ли, желательно ли ее сохранение и развитие (Опыт цифрового и фактического исследования). СПб., 1890; Васильчиков А. И. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. Т. 1–2; Воронцов В. П. Крестьянская община. М., 1897; Карелин А. А. Общинное владение в России. СПб., 1893.

68. Менделеев Д. И. Проблемы экономического развития России. М., 1961.

69. Статистический ежегодник на 1913 г. СПб., 1913. С. 716.

70. Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 19, 26.

71. Экономист. 1999. № 5. С. 69.

72. Белоусов Р. А. Экономическая история России: ХХ век. М., 2006. Кн. 65. С. 318–319.

73. Воронцов В. П. Артельные начинания русского общества. СПб., 1895; Исаев А. Артель в России. СПб., 1872–1873. Вып. 1–2; Он же. Община и артель // Юридический вестник. 1884. № 1; Калачев Н. В. Артель в древней и нынешней России. СПб., 1864.

74. Паталеев А. В. История строительства Великого Сибирского железнодорожного пути. Хабаровск, 1951.

75. Тенденции в странах Европы и Северной Америки: Статистический ежегодник ЕЭК ООН, 2003. М., 2004. С. 157.

76. Тенденции в странах Европы и Северной Америки. С. 157.

Фрагмент монографии: Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Сулакшин С. С. Цивилизационно-ценностные основания экономических решений. Монография — М.: Научный эксперт, 2008. — 160 с.

Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э.

https://rusrand.ru/forecast/kollektivistskie-principy-hozyaystvennoy-samoorganizacii-v-istoricheskoy-tradicii-rossii

 

10.05.2021 Священная история — основа национального самосознания

 

О НЕДОСТАТОЧНОСТИ ПОЗИТИВИСТСКОЙ ИСТОРИИ. ИСТОРИЯ И ЦЕННОСТИ

Наряду с историей как совокупностью научно достоверных фактов в отношении прошлого (назовем ее позитивистской историей), существует также на уровне национального исторического сознания историософия и священная история. Историософия акцентирована не на фактологии, а на смыслах истории. Она отвечает на вопросы — куда идет соответствующая общность? куда идет мир? в чем состоит базовый конфликт исторического процесса? Священная история сопряжена с национальной системой ценностей. Используемые в рамках нее образы и сюжеты выражают некую, адресуемую обществу, ценностную фабулу. Структурной единицей священной истории выступает историко-художественный образ. Это исходно задает связь исторического повествования с религией, искусством, литературой, мифологией. И если для позитивистской истории достоверность, подтверждение через источники является основным требованием, то в священной истории оно вообще не важно. Главное для нее формирование ценностной матрицы прошлого, где художественный вымысел также допустим, как и исторически достоверный факт.

Для историков академических институтов, надо сразу сказать, это категорически неприемлемо, так как подрывает профессиональную монополию на занятие историей. Но в том то и дело, что история имеет различные функции, и наряду с познавательными (которые также варьируются в зависимости от модели познания), существуют еще и функции социальные и, в частности, решение задач воспитания. А эти задачи не решаются посредством позитивистской фактологии. И не Академии наук следует осуществлять их решение.

Рассмотрим на примерах. В 1938 году был снят один из величайших фильмов советского кинематографа «Александр Невский». К нему сегодня предъявляются претензии на предмет противоречия с реальной историей. И такие противоречия, действительно, есть. Но, во-первых, фильм при этом не являлся фальсификацией истории и достоверно отражал парадигму времени, выражаемую в противостояние Руси немецкой агрессии. А, во-вторых, будучи художественным произведением, он и не ставил задачи достижения фактологической точности, являясь в большей степени ответом на вызовы современности. Зато, построенный в соответствии с матрицей священной истории, фильм имел огромное мотивационное значение в годы Великой Отечественной войны. Псы-рыцари вызывали ассоциации с германским вермахтом, кнехты — с покоренными народами Европы, псковские и новгородские изменники с современной «пятой колонной». Именно на фильме «Александр Невский» выстраивалось и продолжает выстраивается историческое сознание народа в восприятии тринадцатого века. И характерно, что на учрежденном во время Великой Отечественной войны ордене «Александр Невский», которым награждался командный состав Красной Армии, князь изображался в образе артиста Николая Черкасова.

Огромное воспитательное значение в плане формирования героического духа советской молодежи имел автобиографический роман Николая Островского «Как закалялась сталь». Результатом влияния книги стало восприятие художественного персонажа Павла Корчагина как исторической персоналии. Через его романтический образ происходило восприятие на уровне массового сознания героики становления советской государственности. Этот образ был исторически достоверен, хотя бы ввиду автобиографичности создания. Он не фальсифицировал эпоху. Но, вместе с тем, Павел Корчагин есть вымышленная фигура, и в академическое изложение истории, естественно, не включаемая.

Приведенные образы не могут быть приняты в позитивистскую систему представления истории, но при этом для общества они оказываются функционально необходимы и их значение гораздо выше позитивистского нарратива. Как выйти из этой коллизии? По-видимому, только признав, что наряду с позитивистской историей, должна быть осознано и целевым образом выстраиваться система священной истории.

 

СВЯЩЕННАЯ ИСТОРИЯ И СОЦИОГЕНЕЗ

Со священной истории и следует начинать обучение детей и юношества. Вначале должна закладываться сакральная историческая матрица, а только уже затем, когда она сформирована, изучаться позитивистская фактология истории. Вначале через обращение к священной истории учащийся воспринимает общественную систему ценностей, у него формируются гражданские представления, ему прививается чувство патриотизма, и только после этого, на сформированном фундаменте нравственного развития и социализации, он может узнать, что существуют разные интерпретации исторического материала. В противном случае, подвести учащегося к принятию им доминирующих в обществе ценностей будет фактически невозможно.

Идти от священной истории более оправданно не только в аксиологическом, но и в когнитивном плане. Когда уже есть некая заданная священной историей матрица восприятия исторического процесса, тогда новые, усваиваемые учащимся факты укладываются в соответствующие матричные ниши и происходит их закрепление в сознании школьника. При отсутствии такой матрицы происходит то, что имеет место сегодня при натаскивании школьников на тесты при подготовке к ЕГЭ. Зазубренные исторические факты не удерживаются в памяти и с течением времени фиксируется нулевой уровень остаточных знаний. Практически принятие этих выводов означало бы введение в школах предмета Священная история России, роль которой в советское время выполняли «Очерки по истории СССР»; подготовку под преподавание священной истории и сакральных компонент в других исторических дисциплинах будущих педагогов историков; разработку новых, ориентированных на формирование сакральной исторической матрицы учебников истории.

В современных российских учебниках истории не только нет фактически сакральной составляющей, но и просто позитивные коннотации значительно уступают место негативным. Согласно проведенным расчетам по группе учебников по истории России, в целом по российской истории соотношение между негативной и позитивной информацией 3:1, а по советскому периоду и вовсе 5:1. На такой основе сформировать патриотическое сознание в принципе невозможно. Существующий сегодня в России тип учебников, противоречащий мировой практике формирования школьной исторической литературы, может быть охарактеризован как десакрализационная версия истории — антипод священной истории.

Своя священная история есть у всех без исключения народов. Формирование сакральной исторической матрицы является важнейшим фактором социогенеза. Без единой истории не может быть и единой национальной идентичности. А единой истории не может быть без сакрализуемого исторического фундамента, устанавливающего ценности и смыслы этого единения. Напротив, для уничтожения национальной общности может быть достаточно разрушить ее сакральный исторический фундамент, лишить священной истории. Собственно, это и делается в информационно-истоиических войнах, в рамках которых войны исторической памяти являются важнейшим компонентом. Распадный процесс, приведший к гибели СССР, был начался, следует напомнить с приуроченной к семидесятилетию Революции журнальной кампании критики, а по существу, десакрализации советской истории. Но опыт гибели Советского Союза в этом отношении не единичен. Ревизия истории обнаруживается фактически во всех случаях разрушения империй прошлого.

Технология поражения противника через подрыв его исторического сознания выглядит следующим образом. Вначале история отделяется от национальной ценностной матрицы, как «история академическая», «история фактов». В российском случае это осуществлялось в рамках кампании деидеологизации истории. Далее обнаруживаются «черные страницы» исторического нарратива, что, казалось бы, противоречит исходной установке устраниться от ценностных и этических ракурсов. На деле это выражается в запрете на позитивное освещение при поддержке освещения негативного, смене парадигмы сакрализации парадигмой инфернализации. При расширении пространства, занимаемого «черными страницами», вся национальная история оказывается чередой злодейств и преступлений. Вместо чувства гордости за свою страну, задаваемого священной историей, закладывается чувство стыда и более того — ненависти к собственной стране («смердяковщина»). Вывод из этого исторического прочтения может быть только один — целесообразность самоликвидации. Устыдившийся своей истории социум распадается. Осколки его принимают иные идентификаторы, встраиваясь в чужие исторические нарративы, в том числе в нарратив противника. У современных российских западников также есть своя сакральная история. Но это не священная история России, а священная история Запада, выстраиваемая через мифологизированные образы становления западных политических свобод.

Защита священной истории социума есть, таким образом, важнейший вопрос национальной безопасности. Должны быть, соответственно, приняты законы, защищающие сакральные образы и символы национальной памяти. Следовательно, требуется установить предмет регулирования — определить те образы и символы, кощунственное отношение к которым будет являться преступлением перед государством и народом России.

Определенную путаницу в понимании феномена священной истории вносит использование данного наименования как дисциплины в рамках духовного христианского образования. Под священной историей понимается в данном случае библейская — ветхозаветная и новозаветная история. В действительности, никакого противоречия между религиозным и аксиологическим подходами к священной истории нет. Библейский нарратив действительно является священной историей для христианской общности. Но это не означает, что не может быть иных версий священной истории. Имеется, к примеру, идентичная кораническая версия священной истории, отличающаяся от священной истории христиан. «Махабхарата» представляет собой священную историю индуистской традиции. Каждая из религий имеет собственную историческую проекцию, которая соединяет божественное и человеческое в единый поток истории. Соединение человеческого с божественным и определяет самим фактом этого соединения сакральность соответствующего исторического нарратива. Но религиозная священная история могла быть непротиворечиво соединена с национальной священной истории. Два пласта священной истории — библейский и национальный фиксируется, в частности, в русском летописании, включая и «Повесть временных лет».

 

СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА

Священная история содержит ряд универсальных структурных компонент.

Прежде всего — это компонента священной войны. Исторический процесс, сообразно с моделью священной истории, развертывается в конфликте сил добра и зла. Священная война и есть предельно выраженное в своей сути столкновение этих сил в прошлом. Соответствующая национальная общность выступает в этом конфликте стороной добра, а ее враги — зла.

Для древних греков священной войной являлась, как известно, война Троянская. «Илиада» выступала в греческом античном мире инструментом социализации и принятия эллинской идентичности.

Для европейских королевств священными понимались войны, ведомые крестоносцами за гроб Господен. Для арабов ими являются походы пророка и его последователей. Принципиальное значение для самосознания сербов имеет битва на Косовом поле — сербская священная война. Эпические черты приобрела в армянском историческом Аварайская битва Вардана Мамиконяна против персов в 451 году, в котором армяне ценой гибели героев отстояли свое право быть христианами.

Сакральный ракурс освещения по модели священной войны имеет представление национально-освободительных войн, положивших начало соответствующей суверенной государственности. Для американцев Соединенных Штатов священной войной выступает война за независимость США. Сакрализационный подход переносится и на мало известную для европейцев, но имеющую принципиальное значение для самосознания североамериканцев англо-американскую войну 1812—1815 гг. Эпизодом этой войны стало оборона форта Макгенри, описание которого составило впоследствии текст американского гимна. По лекалам священной истории в Латинской Америке освещаются военные походы Боливара и Сен-Мартина. Гимны латиноамериканских стран сопряжены с сюжетами этих войн, которой в российской учебной версии истории не придается большого значения (один урок в школьной программе).

Для Кубы священной войной является героика борьбы против режима Батисты. Историческое сознание итальянцев формируется через образы священной войны ведомой за единство Италии Джузеппе Гарибальди. Огромное влияние эти образы оказали в свое время на левый спектр русской общественной мысли, а Гарибальди являлся самой популярной фигурой из зарубежных исторических персоналий в России. Для кемалистской Турции священной войной преподносилась борьба Ататюрка 1919—1923 гг. против сил Антанты, положившей основание новой турецкой государственности. Отражением этого противостояния является Турецкий гимн, в котором Европа названа монстром, ее силы уподобляются гнилому зубу и превозносится подвиг борющихся с ней шахидов. При Эрдогане намечается тенденция некоторого сдвига пространства сакральности ко временам Османской империи и завоеваниям первых османских султанов. Священной войной в идеологической репрезентации Исламской республики Иран выступает революционная борьба с шахским режимом, характеризуемым даже в тексте Конституции как сатанинский.

Понятие Отечественная война является фактически эквивалентом войны священной. Понятие это используется не только в российском социокультурном контексте. Если в Южной Корее Корейская война долго именовалась Смутой 25-го июня, с очевидными негативными коннотациями, то в КНДР — Отечественной освободительной войной. Попытку сакрализовать войну против сербов 1991–1995 годов через присвоение статуса войны Отечественной предпринимает хорватское государство. Это определение внесено даже в преамбульную историческую часть Конституции Хорватии. Отечественной войной именуют в Абхазии войну против Грузии 1992–1993 годов.

Священной войной в семиосфере Российской империи выступает Отечественная война 1812 года. Во время самой военной кампании понятие Отечественная война, как известно, не использовалось и было официально закреплено величайшим повелением Николая I в. 1837 году в связи с 25-летием изгнания войск Наполеона из России. Сакрализация войны с Наполеоном в качестве русской победы над антихристовыми силами Европы — двунадесятью языками занимало важное место в национальной репрезентации императорского режима периода николаевского правления.

Николай I планировал впоследствии издать манифест, объявляющий Отечественной войной Крымскую кампанию. Однако смерть помешала ему в этих намерениях, а взошедший на трон Александр II от мобилизационных планов своего отца отказался.

Неудачной оказалась попытка сакрализовать Первую мировую войну, которой было присвоено наименование Второй Отечественной. Название не закрепилось в историческом сознании народа и более того было вытеснено названием с негативными коннотациями — Империалистическая война.

Священной была воспринята изначально и продолжает восприниматься в таком качестве Великая Отечественная война. Было использовано и само наименование «Священная война», явившееся названием одноименной песни — фактического гимна борьбы с фашистской агрессией, появившегося уже на второй день после нападения Германии на СССР. В этой песни были аккумулированы все необходимые коннотации сакральной битвы — «сила темная», «благородная ярость», «проклятая орда», «черные крылья», «гнилая нечисть», «отребье человечества».

Из множества военных баталий в сакральную матрицу священной истории России были также встроены Ледовое побоище, Куликовская битва, освобождение Москвы войсками Минина и Пожарского, Полтавская битва, суворовские победы (взятие Измаила, переход через Альпы), оборона Севастополя, подвиг крейсера «Варяг». В советское время предпринимались попытки легендизировать в качестве священной истории Гражданскую войну, чему немало способствовала серия исторических кинофильмов «Чапаев» (1934), «Котовский» (1942), «Депутат Балтики» (1936), «Мы из Кронштадта» (1936), «Александр Пархоменко» (1942), «Оборона Царицына» (1942) и др.

В США сегодня обнаруживается с очевидностью тенденция интерпретации в качестве священной войны борьбы с Советским Союзом. Вручаемые медали за победу в Холодной войне, используемый образ воспроизводимой империи зла и заговора КГБ, художественные образы героев, предотвращающих русскую угрозу — все это целевым образом работает на эту сакрализацию. И совершенно иначе, в рефлексии самообвинения, констатации неправильности избранного пути развития трактуется история холодной войны в современной России.

Священная война в сакральной истории семантически соединена со священной войной в эсхатологии. Исторический процесс завершается в финалистском будущем в решающем сражении сил добра и зла. Мегавременной конфликт разрешается великой битвой, но никак не компромиссом, как учат сторонники теории толерантности, не примирением, которое между добром и злом невозможно. В христианской эсхатологии священная война соотносится с понятием Армагеддон, в эсхатологии коммунизма речь идет о мировой революции.

Для современной государственной исторической политики России, казалось бы, обнаруживается установка позиционирования в качестве священной войны Великую Отечественную. Без всякого сомнения, она является сегодня фактически единственным аттрактором священной истории для российской общности. Лиши ее этой последней опоры сакральности прошлого, и она перестанет существовать. И то, что именно Великая Отечественная война подвергается сегодня наиболее акцентированным информационным атакам, направленным на лишения России рефлексии Великой Победы, не случайно. Но, будучи сакральной скорее по инерции семейных преданий, Великая Отечественная фактически лишается ореола священной войны. Не ясно из историко-культурного стандарта и построенных на его основе учебников с кем, собственно, воевали. Сказать, что воевали с гитлеровской Германией и только-то значит десакрализовать войну, поскольку священная война ведется против вселенского зла — не меньше. Не находится в ряду дефиниций место для понятия фашизм, которое бы и позволяла раскрыть человеконенавистническую природу врага. Более того, проявляется тенденция развести фашизм и национал-социализм, представив последний частным случаем развития германской истории, а не общим кризисом Запада и не вытекающим из него мировым процессом фашизации. Сказать же, что фашизм порожден западной культурой и экономикой капитализма российские либералы-западники, естественно, не могут.

Не ясно из историко-культурного стандарта и современной генерации школьных учебников за какие идеалы и ценности сражался и умирал народ. Назвать эти идеалы и ценности, означало бы сказать, что это была коммунистическая идеология, которая оказалась отвергнута и демонтирована эпигонами. Назвать их означало бы признать, что 1991 год был изменой Великой Победе, фактически реализацией по пунктам плана «Ост». Возникает курьезная ситуация детских рисунков, посвященных 9 маю, на которых войны-победители 1941–1945 годов изображены под триколором. Священная война ведется именно за ценности и идеалы, и если они нивелируются, то разрушается и сакральный уровень восприятия войны. Итог такой деформации — Великая Отечественная война воспринимается как трагедия миллионов семей, но вовсе не как цивилизационная победа, не как торжество отстаиваемых в ней великих идеалов.

 

КУЛЬТУРНЫЙ ГЕРОЙ

Другим структурным компонентом священной истории выступает образ культурного героя. Под культурным героем понимается исторический или мифологический персонаж, с деятельностью которого связывается создание соответствующей национальной культурной общности. С культурным героем связываются определенные ценности и смыслы, которые принимаются сакрализующей его общностью. Посредством сакрализации культурного героя осуществляется закрепление ценностей и их межпоколенная трансляция.

Культурными героями являлись, безусловно, создатели религиозных традиций. Деятельность Зороастра, Моисея, Митры, Христа и апостолов, Мухаммеда, Гаутамы Шакьямуни, Лао-цзы, Вишну, Шивы приобретает имеет осевой характер в священной истории соответствующих историко-культурных общностей.

Свои культурные герои имеются и у каждой национальной общности. В родо-племенной традиции культурными героями выступали праотцы, прародители, в государственных общностях — создатели соответствующей модели государственности, часто — акторы принятия той, или иной идеологии. Первозаконодатели — Ликург и Солон являлись, соответственно, сакрализованными культурными героями Спарты и Афин. Ромул, Цезарь и Константин были культурными героями Римской державы на разных ее генезисных фазах — создания Рима, перехода к империи и принятия христианства.

Для Англии культурными героями являются король Артур — мифический создатель единого государства бриттов, Вильгельм Завоеватель — основоположник собственно английского государства, Вильгельм Оранский — восстановитель королевской модели, королева Елизавета, как основоположница английского могущества, и Уинстон Черчилль, как победитель в войне. Именно Черчилль, а, к примеру, не Шекспир или Дарвин, занял первое в опросе Би-би-си, определяющим самого великого англичанина всех времен.

Жанна д’Арк — признанный герой и национальный символ Франции. Ее канонизация в 1920 году в качестве святой закрепило ее светскую сакрализацию у французов сакрализацией религиозной. Образ святой Жанны сопряжен в французской национальной рефлексии с восстановлением суверенитета Франции. Сакрализирована и фигура Шарля де Голля, как создателя новой Франции. Де Голль занял первое место в опросе, проводимом государственным телеканалом «Франс-2» по определению величайшего француза. Характерно, что Наполеон, безусловно, великая личность, но не культурный герой, имея в виду исторические итоги наполеоновской деятельности, оказался в нем только на шестнадцатой позиции.

Культурными героями священной истории Соединенных Штатов позиционируются отцы-пилигримы, заложившие основания протестантской культурной традиции, и отцы-основатели США, деятельность которых сопряжена с институционализацией американской государственности. Сакрализуется и фигура Авраама Линкольна, с чьим именем связан переход к новой, основанной на парадигме демократии, модели организации американского общества. Однако, как показывают неожиданно вспыхнувшие в США войны исторической памяти между федералами и конфедератами, Линкольн так и не стал консолидирующей фигурой для американцев. К сакральным фигурам американской истории принадлежит и Франклин Рузвельт, связываемый с победой в войне и выводом США на позиции сверхдержавы. Однако по опросу в определении величайшего американца первое место занял Рональд Рейган. Очевидно, что здесь играет роль образ победителя в холодной войне. Победа над СССР оказывается, таким образом, в восприятии американцев более значимой, нежели победа над Германией и Японией во Вторую мировую войну. Навязываемые Россией пораженческие образы — Горбачев, Ельцин, Гайдар диссонируют в этом отношении с образами победителей, принимаемыми за основу национальной репрезентации во всем мире.

По образцу Би-би-си конкурс по определению величайшего исторического представителя нации прошел и в ряде других стран мира, дав устойчиво (за некоторыми исключения) результат соотнесения победителей с образами культурных героев. Величайшим греком стал Александр Македонский, что показательно в выстраивании ими исторического преемства еще от античных времен. На эту особенность национальной репрезентации обращал внимание еще во времена Российской империи дипломат, князь Г. Трубецкой, указывая, что в то время, как понтийские греки считают себя потомками византиийцев, то граждане Греческого государства — преемниками древних эллинов. Величайшей исторической фигурой стал в национальной истории стал для чехов император Священной Римской империи и чешский король Карл IV, на времена которого приходится «золотой век» Чехии и расцвет Праги. Первое место по аналогичному опросу в Молдавии занял господарь Стефан III Великий, при котором Молдавское господарство не только отстояло суверенитет, но и достигло максимума политического влияния в регионе. Величайшим японцем признан Ода Нобунага, первый объединивший в шестнадцатом веке Японию единое государство. Первое место по результатам опросов в Нидерландах занял культурный герой голландской священной истории, лидер Нидерландской революции и создатель независимых Нидерландов Вильгельм I Оранский.

На Украине победил Ярослав Мудрый, связываемый в исторической политике Украины с генезисом Киевской Руси как украинского государства. На проведенном через ряд лет новом опросе в борьбе за первое место столкнулись князь Владимир и Бандера. Оба они означали две разные версии священной истории — одна, связываемая с православным выбором, вторая, с идеологией украинского национализма.

Национальный герой Аргентины Хосе Сен-Мартин занял ожидаемо первое место в аргентинском опросе. В Германии, чье историческое сознание прошло через фильтр денацификации, победу в конкурсе одержал создатель новой германской модели в формате ФРГ, который также может позиционироваться в качестве культурного героя немецкого народа, Конрад Аденауэр. Такую же, хотя и в меньших масштабах, дефашизацию прошла и Италия. И характерно в этой связи, что в итальянских опросах в финал не попал ни один политический деятель, включая Мадзини и Гарибальди. А первое место занял Леонардо да Винчи, как культурный герой в репрезентации итальянского духа в сфере культуры. В болгарском опросе победу одержал национальный герой Болгарии, один из «четырех великих» представителей национального освободительного движения против власти Османской империи, широко именуемый болгарами «апостолом свободы» Васил Левский. Третью позицию занял в соответствии с логикой сакрализации культурного героя создатель первого болгарского государства хан Аспарух, четвертую — первый правитель Болгарского царства Симеон I, шестую — равноапаостольный князь Борис I — креститель болгар.

Величайшим португальцем всех времен стал Антониу ди Салазар, которого вне Португалии принято идентифицировать с идеологией португальского фашизма. В тройку величайших португальцев также вошли основоположник португальского морского могущества Генрих Мореплаватель и первый король Португалии Афонсу I. Результатом опроса в Финляндии стала победа маршала и президента Карл Маннергейма, чье имя вызывает негативные преимущественно коннотации в связи со Второй мировой войной в мире, но сакрализовано в рамках финской священной истории. В Чили в острой борьбе за первую позицию победил Сальвадоре Альенде, что указывает на победу левой сакрализационной линии в национальной чилийской рефлексии. Ожидаемую победу в ЮАР в выборе величайшего южноафриканца одержал Нельсон Мандела — создатель новой неапартеидной модели Южно-Африканской Республики. В Индии победил главный разработчик Индийской Конституции Бхимрао Рамджи Амбедкар, при том, что для участия в опросе не выносилось имя Махатмы Ганди, позиционируемого отцом нации, который, по словам организаторов, одержал бы в случае участия безоговорочную победу и конкурс лишился смысла. Проведенные опросы в целом оказались корреспонденты национальной модели священной истории.

В КНР аналоговый опрос не проводился. Но и без него культурные герои китайской священной истории — очевидны. Культурным героем в отношении периода древнего Китая преподносится Конфуций. Во времена Мао проводились гонения на конфуцианскую традицию, но сегодня Конфуций выступает символом внутреннего и внешнего позиционирования Поднебесной. Фигура Мао Цзедуна по-прежнему. несмотря на умеренную критику, сакральна для Китая. Тело Мао, в отличие от тела Сталина, не было вынесено из мавзолея. Образ Мао Цзедун закреплен в преамбульной исторической части Конституции КНР. Сакральность Мао как культурного героя связана с основанием КНР и принятием идеологии коммунизма. Присутствует в китайской конституции и фигура Дэн Сяопина. В данном случае семантика культурного героя оказывается сопряжена с образом инициатора модернизационного обновления Китая.

Если противники советского прошлого в России требуют выноса тела Ленина из мавзолея, то в Китае сама постановка вопроса о выносе останков Мао невозможна. В мире существует множество мавзолеев, служащих местом погребения исторических фигур, воспринимаемых культурными героями национальной священной истории. Во Вьетнаме — мавзолей Хо Ши Мина, в Турции — мавзолей Кемаля Ататюрка, в Тайване — мавзолей Чай Кайши, в Иране — мавзолей аятоллы Хомейни, в КНДР — мавзолеи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, в Аргентине — мавзолеи Перона, на Кубе — мавзолей Че Гевары, в Венесуэле — мавзолеи Боливара и Чавеса, в США — мавзолеи Линкольна и Гранта и т. д.

Нанесение удара по культурному герою — важнейший прием исторических войн. Как правило, с атаки на него и начинается собственно информационная война в пространстве истории. При разрушении СССР она началась с атаки на Сталина, потом, с некоторым лагом во времени, и на Ленина. Дезавуирование культурного героя означает, соответственно, и перечеркивание смыслов и ценностей, которые он в рамках национальной священной истории олицетворяет. Лишаясь идентичной сакральной ценностной базы общность в итоге рассыпается.

Первым русским культурным героем может быть признан равноапостольный князь Владимир. Сделанный им исторический выбор в пользу православия задал проекцию русского цивилизационогенеза. Не случайно, именно Владимир оказывается главной мишенью атак применительно к древнерусскому периоду отечественной истории. Дезавуирование равноапостольного князя подразумевает, что и связанный с ним выбор был изначально ошибочен, а то и порочен, а значит несостоятельна и сама построенная на фундаменте Владимирова крещения цивилизация.

Российским национальным культурным героем мог бы быть позиционирован и Андрей Боголюбский. Функции культурного героя оказываются в данном случае сопряжены с формированием очага новой государственности и новой великоросской народности. Смерть от рук убийц оказывалась сакральной жертвой в развертке священной истории и еще более усиливало статус Андрея Боголюбского в качестве культурного героя.

Не только военные победы, но и новый антизападнический цивилизационной выбор Александра Невского позволяют рассматривать его в череде культурных героев российской священной истории. Он и воспринимается по сей день таковым в сознании народа. В российском аналоговом проекту Би-би-си конкурсу «Имя России» победу, как известно, одержал именно Александр Невский.

Известно патологическое неприятие западниками фигуры Ивана Грозного. В отношении нее сложились исторические пасквили, представляющие русского царя кровавым маньяком на троне. Позитивистский подход давал в данном случае сбой, и был выбран инфернальный ракурс освещения его царствования. При том, что при компаративистском анализе Иван Грозный в ряду тогдашних европейских государей далеко не являлся ни самым жестоким, ни самым кровавым. А, между тем, вопреки позиции элиты, в народной памяти Иван IV остался сакральной фигурой и почитался даже при отсутствии официальной канонизации в качестве святого. Будучи первым русским царем на престоле, создателем Московского царства, альтернативной Западу теократической самодержавной модели государственности Иван Грозный, безусловно, есть также культурный герой российской священной истории.

Восстановление суверенной государственности после изгнания поляков из Москвы позволяет отнести к русским культурным героям Минина и Пожарского. Тот факт, что в своей борьбе они опирались на народное ополчение, усиливает сакральную сторону их деятельности в фокусе национальной саморефлекссии.

Культурным героем для исторического сознания периода Российской империи был, безусловно, Петр I. Создатель новой империи, преобразователь, определивший своим западническим выбором двухсотлетний период в истории России, он, конечно, являлся культурным героем. Однако его сакральная героика имела легитимность преимущественно в глазах европеизированной элиты. Народ в имперской период имел свою, основанную на старорусских преданиях, версию священной истории, отличаемой от официальной версии дворянского имперостроительства. Частью народа Петр был воспринят в качестве антихриста, а его начинания антихристовыми деяниями. Раскол исторического сознания стал важнейшим компонентом общего социокультурного раскола, что в итоге и стало глубинным основанием краха Российской империи.

Предпринимаемые одно время попытки сакрализовать образ Петра Столыпина, вывести его на уровень национальных культурных героев не удались. В 2008 году в результате массированных пропагандистских усилий, а, вероятно, и манипуляций, Столыпин был выведен на вторую позицию в конкурсе «Имя России». Но как только кампания была завершена, о Столыпине в народе фактически забыли. И вряд ли разрушитель русской общины, несмотря на эпическую смерть от пули террориста, мог действительно прочно войти в нарратив священной русской истории.

Культурным героем в священной истории советской общности выступал, будучи ее основатель и идейным вождем, Ленин. Ввиду мирового позиционирования советского проекта помимо национальной компоненты священной истории СССР, использовались и образы, почерпнутые из истории мира. Этим объясняется включение в ряд советских культурных героев также Маркса и Энгельса. Восприятие Ленина в качестве культурного героя по сей день, несмотря на целевую декоммунизацию национальной памяти, характерно для значительной части российского социума. В еще большей степени это относится к фигуре Сталина. Не только Победа в величайшей из войн, но и в целом нарратив великих свершений, антиэлитаризм и антизападничество определяют сталинскую сакрализацию. Имеются сведения, что именно Сталин побеждал первоначально в конкурсе «Имя Россия», что было для элиты политически неприемлемым. В результате технического вмешательства «вождь» народов был оттеснен на третью позицию. Современная Россия лишена культурного героя. На эту роль, казалось бы, претендовать Ельцин как создатель новой государственности. Именно такую попытку в утверждении первого президента РФ как культурного героя предпринимает Ельцин-центр. Вся история России, согласной предлагаемой версии, развертывалась как воспроизводство несвободы, и только Ельцину удалось повергнуть Левиафан-государство.

Но народ в подавляющем большинстве не воспринял новой либеральной версии священной истории и остается преимущественно в прежней, идущей по инерции от советских времен, системе сакральных исторических представлений. Сообразно с ней, Ельцин есть антигерой, убийца Советской Родины, и все попытки легитимизировать его облик оборачиваются полным провалом.

 

АНТИГЕРОИ СВЯЩЕННОЙ ИСТОРИИ

Образ героя, сообразно с характерным для священной истории дихотомическим мышлением, предполагает наличие и образа антигероя. Антигерой — это изменник, предатель национальной общности или сакрального общего дела, осуществляемого под руководством культурного героя. Антигероем может быть и злодей, попирающий принятые общностью ценности. Такие образы ярко прописаны в каждой из религиозных традиций. В Новом завете — это образы Ирода — злодея и Иуды — предателя. Воспитательное значение представления отрицательных образов связано с необходимостью образного описания развилки между героикой и антигероикой.

Российская священная история в ее разных эпохальных преломлениях использовала для изобличения неправедности широкий ряд примеров антигероев. Первым идентифицируемым образом антигероя становится Святополк Окаянный, заклейменный в качестве братоубийцы. На Святополка — первого в русской сакральной истории был экстраполирован образ антихриста.

Последующие периоды русской истории тема великой измены рассматривалась главным образом в фокусе вызова униатства. Принятие унии под влиянием внешней конъюнктуры рассматривалось историческим перефразом Иудина греха. Византия пала в русском восприятии не потому, что была завоевана турками, а потому что византийский император и константинопольский патриарх приняли унию и в том погибли духовно. Польская измена дискредитировала Лжедмитрия и семибоярщину. И униаты, рефлексируя в отношении своего исторического предательства, оказывались в реалиях политической борьбы наиболее злобными врагами православного мира, вымещая комплекс изменника на тех, кто остался стойким в вере.

Дихотомия образом героя и предателя использовалась в дальнейшем в противопоставлениях Дмитрий Донской — Олег Рязанский, Иван Грозный — Андрей Курбский, Петр I — царевич Алексей. Николай Гоголь в «Тарасе Бульбе» историко-художественными средствами раскрыл психологию героя и антигероя (Остап и Андрий) в применении к малоросской этно-психологической рефлексии.

Акцентировано образ антигероя использовался в советской модели священной истории. Таким антигероем преподносился, например, Троцкий. Использование по отношению к нему ленинской характеристики — «Иудушка» позволяло соотнести эту фигуру с соответствующим архетипом антигероики. Враги народа, контрреволюционеры и изменники всех мастей не могли не быть идентифицируемы в пространстве сакральной истории СССР, равно так, как они есть в священной истории каждого народа.

Советская художественная литература также активно использовала эту дихотомию. Мальчиш Кибальчиш у Аркадия Гайдара выдерживает натиск буржуинов, но оказывается не готов к внутренней измене, предательству Мальчиша Плохиша. Кибальчиш принимает мученическую героическую смерть, фактически по сценарию Голгофы, а Плохиш продался буржуинам за бочку варенья и корзину печенья, что вызывает коннотаты и с чечевичной похлебкой, и с тридцатью серебрянниками.

Священная война дала для сакрального исторического нарратива уже не просто образ изменника деду Революции, но изменника Родины — генерала Власова. В спорте эта дихотомия получила предельное обострение в период матчей за шахматную корону 1978 и 1981 годов Карпов — Корчной. Когда же проводились по прошествии времени матчи Карпов — Каспаров выстраивалась через СМИ уже совершенно иная мифология — борьба между старой системой и новыми перестроечными силами.

Одним из приемов разрушения национальной священной истории является снятие образной оппозиции между добром и злом. Это может быть достигнуто через снятие категоричного вердикта в определении зла. Вносится элемент относительности — «не все так просто». «Не все так просто» говорится, например, в отношении предательства Андрея Власова. И вот уже предатель перестает быть антигероем и выступает носителем собственной правды. Понятно, что на платформе относительности и субъектности добра и зла никакая социальная сборка невозможна.

Современная Россия не только не имеет культурных героев священной истории, но не имеет и антигероев. В историко-культурном стандарте отсутствуют какие-либо оценки национальному предательству, отсутствует сама по себе такая тема. Не дана оценка с точки зрения деятельности «пятой колонны» в распаде СССР. О том, что такого рода деятельность со стороны групп элиты велась признается сегодня и западными экспертами. Характерно в этом отношении признание бывшего консультанта Совета национальной безопасности, Государственного департамента и Министерства обороны США о том, что победа в холодной войне была достигнута с помощью взятых на зарплату диссидентов. Так, значит, зарплату со стороны геополитического противника диссиденты получали? Так почему в таком случае они преподносятся в современных российских учебниках в позитивном свете как борцы с тоталитарной системой, а не в качестве тривиальных изменников Родины?

О пятой колонне, поспособствовавшей распаду СССР, говорил, и не один раз, Путин. Но почему в таком случае предатели не названы в учебниках тем, кем они являлись в действительности? Почему не дана оценка деятельности «прораба перестройки» Александра Яковлева, факт завербованности которого ЦРУ не вызывает сомнений? Почему в том же стандарте не оценена на предмет целевого нанесения вреда собственному Отечеству деятельность Михаила Горбачева, а сам концепт предательства элит оказывается табуизирован как конспирология? Возникает представление, позиции групп, работающих ввиду идейной убежденности или по материальным соображениям на внешних геополитических акторов, в структурах российской элиты сохранена.

 

САКРАЛЬНАЯ ЖЕРТВА

Священная история фактически каждого народа содержит также тему сакральной жертвы. В христианской семиосфере эта тема предельно обострена через образ самопожертвования Бога, принявшего смерть из-за любви к людям. Но жертвенная смерть оказывается в итоге Победой, торжеством над самой смертью («Смертию смерть поправ»).

В национальных священных историях образ сакральной жертвы находит выражение либо в трагической смерти героя, принявшего сознательно гибель во имя общественных идеалов, либо описаниях картин народного истребления — коллективной жертвы.

Сакральные жертвы героев в применении к священной истории России обнаруживаются на каждом из периодов российского исторического процесса. Можно сказать, что на этих героях и выстраивается сакральная матрица истории. Трагедия с древних времен считалась высоким жанром, выводящим нарратив на уровень сакральности. Напротив, голливудский тип повествования со счастливым концом, в рамках которого супермен, «капитан Америка» повергает всех своих противников в матрицу священной истории не вписывается. И в этом отношении попытки переписать российскую историю по образцу Голливуда, прослеживаемые, в частности, в современном отечественном кинематографе обречены на неуспех.

Показательно, что первыми русскими святыми были, что характерно, невинно убиенные князья Борис и Глеб. Сакральными жертвами русской священной истории выступали национальные герои — Андрей Боголюбский, Евпатий Коловрат, Михаил Черниговский, монах Пересвет, патриарх Гермоген, Иван Сусанин, Петр Багратион, адмирал Нахимов, герои крейсера «Варяг» и др. В подпольной семиосфере Российской империи в рамках формирования собственной альтернативной сакральной истории также активно использовались образы взошедших на эшафот героев-революционеров — казненные декабристы, народовольцы, жертвы подавленных восстаний, эсеровские террористы и т. д. «Умрешь не даром, дело прочно, когда под ним струится кровь» — провозглашал Николай Некрасов устами Гражданина в стихотворном диалоге с Поэтом.

Одной из первых компонент советской священной истории явилась сакральная жертва 26 бакинских комиссаров. В ряду сакрализованных жертв находились герои Гражданской войны — Василий Чапаев, Николай Щорс, Сергей Лазо и другие. Великая Отечественная война вывела масштабность сакральной жертвы на новый уровень. За годы войны 3051 человек получил звание Героя Советского Союза посмертно. Такая статистика отражала сверхвысокий уровень самопожертвования во имя Отечества среди народа. Последними из сакральных жертв советской священной истории стали герои-чернобыльцы.

Фактически у каждого народа на уровне исторической памяти имеется образ национального геноцида. Некий онтологический враг вынашивает планы полного уничтожения соответствующего народа и реализует их в той или иной степени на практике. Вопрос стоит об историческом выживании. Но народ выживает и проносит скорбь о жертвах как базовую скрепу национальной идентичности через последующую развертку истории. Без этой памяти как чего-то сугубо этнически внутреннего, по-видимому, многие общности не смогли бы удержать национальное единство.

Тема русского геноцида могла бы быть также вполне заявлена в применении к фашистской политике на оккупированных территориях. Как правило, о геноциде в контексте Второй мировой войны говорится и говорится много в фокусе «Холокоста». Но ведь существовали и расистские проекции доктрины Третьего Рейха в отношении русских, а практика их искоренения в лагерях для военнопленных и установки дерусификации на оккупированных территориях могли бы быть поставлены в один ряд с геноцидом евреев или цыган.

Российская священная история является в целом историей великих жертв. Эта особенность связана со спецификой ведомых Россией войн, являвшихся преимущественно войнами цивилизационнными. О великих жертвах России рассуждал в свое время историк Николай Ульянов: «Россия — страна великих нашествий. Это не войны маркграфов саксонских с курфюрстами бранденбургскими, это периодически повторяющиеся приходы Аттилы и Чингизхана под знаком полного порабощения и уничтожения. Это нечеловеческое напряжение сил, и без того бедной от природы страны, для отражения в десять раз сильнейшего врага. Когда кончилась вторая мировая война, во всех театрах показывался документальный фильм: запруженные народом улицы Лондона, Парижа, Нью Йорка, ликующие толпы, радостные лица. Но — вот Москва. Там плачут. Как после Куликовской битвы, люди слезами встречали победу. Если США потеряли в войне немногим больше двухсот, французы — четырехсот, англичане — четырехсот пятидесяти тысяч, то русских погибло, по самым скромным подсчетам, шестнадцать миллионов. Что ни Батый, что ни Мамай, что ни Наполеон, то гекатомбы жертв, то призрак конечной гибели, длительное залечивание ран». Но если есть жертвы, то значит, должны быть и ответственные за них. И эту ответственность вторгавшихся в Россию завоевателей и преемственных им государств следует постоянно акцентировать, также, как это делают и другие.

Было бы правильно, например, в связи со столетием иностранной военной интервенции в Россию напомнить сегодня участвующим в ней странам и народам (американцам, англичанам, французам, чехам, японцам и другим) о совершенных с их стороны преступлениях на российской территории.

Пока же все происходит прямо противоположным образом — это Россия обвиняется в исторически воспроизводимой политике геноцида. Для того, чтобы убедиться в распространенности такой подачи достаточно раскрыть англоязычную версию Википедии страницы «Геноцид в истории». Из нее читатель узнает об осуществляемых Россией геноцидах против: черкесов, коренных народов Сибири, казаков (расказачивание), украинцев (голодомор), казахов, поляков, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков, прибалтийских народов, крымских татар, народов Кыргызстана. В шведской версии Википедии этот список дополняется афганским и новым чеченским геноцидом. Выдвигается также положение об особой форме геноцида — демоциде, осуществляемом российским государством против своего собственного народа. Из всего этого перечня складывается устойчивое представление о России, как человеконенавистническом государстве по самой своей природе.

Казалось бы, ощущение сакральной жертвы у современной России по отношении к погибшим соотечественникам времен Великой Отечественной войны существует. Но одного поминания павших для позиционирования их в качестве священной жертвы недостаточно. Сакрализация предполагает, как минимум, сказать, во-первых, за какие идеалы отдали павшие свою жизнь; во-вторых, кто виновен в их смерти. Пока же не дается ответа ни на первый, ни на второй вопрос. И более того, зачастую создается картина, сообразно с которой, виновником их смерти были не захватчики — немцы, итальянцы, венгры, румыны, финны, а пославшее их на бойню собственное государство.

 

МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ ВРАГ

Священная история предполагает наличие образа метафизического врага. Это враг, который противостоит соответствующей общности, на всей протяженности исторической развертки. Борьба с ним и задает смысл национальной и мировой истории. В религиозной версии священной истории этим врагом является Дьявол. Противоборство его с Богом имеет и земную проекцию. Дьявол — не только Божий враг, но и враг рода человеческого. Земные противники в этой системе координат рассматриваются как слуги Дьявола или Антихриста. Даже в девятнадцатом столетии Николай I манифестировал борьбу с Западом в качестве борьбы с антихристовыми силами.

В священных версиях национальной истории используется образ исторического врага. Для античных греков таким врагом являлись персы. Походы Александра Македонского воспринимались ими в качестве отмщения за произошедшее более столетия прежде персидское поругание Эллады. Для древних римлян историческим врагом выступал Карфаген. И императив разрушения Карфагена может быть интерпретирован в качестве римской национальной идеи. Историческим врагом в священной истории балканских народов позиционируются турки. Это противоборство нашло даже свое отражение в национальных гимнах. На императивности противостояния турецкому онтологическому врагу выстраивается национальное самосознание армянского народа. Для французов долгое время историческим врагом выступали англичане, а после примирения с ними, их место занимают немцы. Поляки своими историческими врагами считали Россию и Германию. Россию своим исконным историческим врагом воспринимают и шведы. После чинимых японскими завоевателями зверств на территории Китая китайцы воспринимают своим историческим врагом Японию.

Исторический враг является практической необходимостью для консолидации социума. Это убедительно показал в свое время Карл Шмитт. Лишаясь врага, социум подвергается энтропии. Исторические победы часто имели в этом отношении отрицательные последствия для победителей. Победив СССР в холодной войне Соединенные Штаты сами внутренне ослабевать. Потребовался новый враг, на роль которого был поначалу взят исламский фундаментализм. Но этот враг не вполне дотягивал до противника онтологического уровня. И тогда происходит возвращение к прежней схеме противоборства с будто бы восстановившей свою империалистическую сущность Россией. Задачей сборки национальных идентичностей объясняется и представление России в качестве исторического врага самоопределившихся в связи с распадом СССР народов в постсоветских учебниках истории. Украинские учебники не являются в этом отношении чем-то беспрецедентным.

А есть ли исторические враги в священной истории России? Таким историческим врагом являлся консолидированный, как единая цивилизационная общность, Запад. Цивилизация России метафизически противостояла цивилизации Запада. Могут возразить, что такое противопоставление надуманно, и западный мир гораздо ближе к российскому, чем восточный, имея в виду единую христианскую платформу. Но в том-то и дело, что общие генезисные основы при выходе на разные цивилизационные типы и определил саму природу конфликта. Это цивилизационных антиподов. Правота восточного христианства означала неправоту западного и наоборот. Легитимность Восточно-Римской империи (Византии) и ее воспреемника в лице России означало нелигитимность всех модификаций Западной империи от империи Карла Великого до неоимперии американского мондиализма. Борьба против католической экспансии средневековой Руси, борьба Российской империи против секулярной Европы, борьба СССР против мира капитализма, борьба, наконец, современной России против постмодернистского Запада — все это исторические вехи российско-западного цивилизационного противостояния. Тот факт, что это противостояния воспроизводилось с течением времени, следует, что нет никаких оснований считать, что полюбовно разрешиться сегодня.

Между тем, историко-культурный стандарт тему российско-западного исторического противостояния игнорирует совершенно. В пояснительных записках к разделам военные конфликты, за исключением Великой Отечественной, и угроза войн вообще не упоминаются. Купирование этого фактора приводит к деформированию восприятию российской государственной модели. Специфика этой модели состояла в повышенном значении мобилизационных механизмов. Но эти механизмы как раз и являлись ответом на перманентную угрозу цивилизационной войны с Западом. Купирование же фактора военной угрозы приводит к формированию взгляда, что российская мобилизационная модель являлась следствием каких-то внутренних патологий и автократических комплексов.

Метафизического врага российская сакральная история оказалась, таким образом, также лишена. Запад не мог быть объявлен историческим врагом ввиду сохраняющейся доминации западнических настроений в среде российской элиты. Представить Запад врагом, означало бы для российских западников расписаться в том, что они в развертывающемся конфликте оказывается на стороне цивилизационного противника.

Таким образом, деструктурированы оказываются все базовые компоненты священной истории и исторического сознания народа России. Современная Россия, приходится, констатировать, не имеет идентичной священной истории. А без нее она оказывается обречена перманентный ценностный кризис и распад.

Что же следует делать в сложившейся ситуации? Безусловно, следует восстанавливать целевым цивилизационно-идентичную священную историю России. Начинать надо с ценностей и смыслов, которые далее экстраполируются на прошлое, ровно также как они экстраполируются на настоящее и будущее. Задача ценностно-смыслового структурирования исторического времени как раз и выводит на необходимость в преломлении к ценностям и воспроизводящей их традиции говорить о российской священной истории, а в преломлении смыслов — о российской историософии.

 

Автор Вардан Эрнестович Багдасарян — д.и.н., профессор.
Статья опубликована в журнале «Изборский клуб». № 9–10. 2018 г.
Фото: Павел Корин. Триптих «Александр Невский», 1942–43 гг. Его художник написал во время войны по заказу комитета по делам искусств — тема противостояния захватчику тогда была центральной. Прообразами персонажей послужили сказительница из Архангельской губернии и сказитель из Карелии. В феврале 1944 года огромную копию триптиха, которую написали сами солдаты, установили при въезде в освобожденный Великий Новгород.

https://rusrand.ru/docconf/svyaschennaya-istoriya--osnova-nacionalnogo-samosoznaniya

 

31.03.2021 Образ ковчега

 

Интегральная идеология России 

Методология

Прежде чем манифестировать те или иные положения государственной идеологии будущего, необходимо сделать оговорку, что функциональная идеология не изобретается, а выявляется на основании исторического опыта бытия соответствующей общности. Не все привлекательные идеологемы могут для этой общности подходить, а многие и вовсе будут иметь для неё разрушительные последствия. В этом отношении идеология будущего неразрывно связана с модификациями государственной идеологии в прошлом. Но именно модификациями – для сохранения ценностно-смыслового ядра при коррекции формы и акцентировке деталей сообразно с вызовами настоящего и будущего.

После этой оговорки далее возникает вопрос о методологии, выборе подходов для определения ценностно-смысловых компонентов формирования (или точнее – пересборки) идеологии России. Подходы, безусловно, могут быть различными, и я в этом наборе возможного выбрал подход дихотомический. Выбор в пользу этого подхода связан с тем, что существует (во всяком случае, в патриотическом спектре) консенсус в отношении определения негативной повестки, того, что нам не нравится, что является неприемлемым и представляется угрозой. Но при этом единства в понимании позитивной повестки, нашего ответа на вызовы, увы, нет.

Между тем, любая система исходно выстраивается на антитезе – добро – зло, хорошо – плохо. Без договорённости исходной, что есть добро и зло, невозможно ни выдвижение действенной идеологии, ни осуществление общественной сборки в целом. В нашем случае есть очевидное понимание, что есть зло для России. Добро же антагонистично злу. Определение зла выводит в логике дихотомического подхода на позитивную повестку – образ добра.

Существуют определённые угрозы для России и мира, осмысливаемые метафизически как путь гибели. На эти угрозы необходимо дать такой же метафизический ответ, предложив альтернативу – путь жизни.

Главным историческим итогом русской рефлексии постсоветского тридцатилетия стало понимание, что установка «делай, как все цивилизованные страны мира», не работает. У России другая анатомия. Западный путь для России оказывается не путём, а падением в бездну. Сами «цивилизованные страны» – второй итог русской рефлексии – не друзья и даже не партнёры, а враги, а их рецептура – «делай как мы», «будьте подобны нам» есть стратегическая ловушка.

Формула консолидирующей идеи

Итак, основные пять вызовов, ответом на которые должна стать новая идеологическая консолидация (и при условиях эскалации конфликта, которого, по-видимому, не избежать – мобилизация) российского общества.

Первый вызов – глобальное доминирование и мировое господство как конечная цель этого доминирования, что идеологически продвигается через космополитизм и низкопоклонство перед Западом. Второй вызов – расчеловечивание человека, индивидуализм и постиндивидуализм. Обобщённо эти угрозы можно выразить через понятие наступления «антицивилизации». Третий вызов – идеология расового и цивилизационного превосходства, новая фашизация мира. Четвёртый вызов – глобальный рынок, рыночный человек, капитализм и посткапитализм. Пятый вызов – технологические и ресурсные (в рамках существующей системы) преимущества противника.

Как отвечать на указанные вызовы по логике дихотомического анализа? Глобальному доминированию противопоставляется мир цивилизационного множества, мировому господству – россиецентричная альтернатива мирового устроения как выход из колеи отношений «господство – подчинение». Альтернативой расчеловечиванию должно стать обращение к Традиции и выдвижение ориентира нравственного государства. Идеологии расового и цивилизационного превосходства может быть противопоставлена модель симфонии народов, мира миров, то, что в разработках Изборского клуба заявляется в качестве модели «Русского Ковчега». Антитезой глобальному рынку и рыночному человеку должен стать строй альтер-капитализм, основанный на принципах солидаризационного развития и приоритета духовного над материальным. Ответом на технологические преимущества противника может стать русский ответ соединения технологического и духовного развития, что даст синергийный эффект и в итоге – преимущества перед противником.

Как это всё можно выразить посредством формулы? В поиске такой формулы целесообразно обратиться к прошлому России. Ответы, аналогичные предложенным выше, уже давались в российской истории. Но они не давались целостно, будучи акцентированы в разных исторических модификациях на разных сторонах русской альтернативы. В этой недовершённости и состояли причины катастроф: гибели в двадцатом веке вначале Российской империи, а потом СССР, а ранее – Древней Руси и Московского царства. Отсюда и формула – Россия царская + Россия советская. Этот синтез позволит выйти на новый уровень идеологического строительства, станет локомотивом нового русского прорыва. Можно эту формулу выразить и иначе: Развитие с опорой на Традицию.

Почему идеология должна строиться по принципу альтер-враг?

Почему именно предложенная версия идеологии наиболее правильна и целесообразна для России? Потому что любое встраивание России в нероссийские, не соотносимые с её цивилизационной сущностью проекты ведёт страну объективно к гибели. Итогом идеологического инжиниринга будет летальный исход. Россия в глобальной системе Запада, Россия постмодерна, Россия националистическая, Россия капиталистическая, Россия технологически неразвитая – в любом из этих вариантов исход – смерть России. Все эти версии есть в действительности версии идеологии Анти-России. Соответственно, необходим русский реверс – обратный переход от Анти-России к России.

Россия находится фактически в состоянии войны. Кто-то скажет, что это Холодная война 2.0, кто-то – что это война цивилизационная, то есть исторически воспроизводимая на всей развёртке отношений Россия – Запад. Но если это война, то для того, чтобы в ней победить, необходимо знать, при каких условиях победа невозможна. Нельзя победить врага, во-первых – являясь частью системы врага; во-вторых, опираясь на ценности врага; в-третьих, играя по правилам врага. Отсюда вывод – для Победы необходимо, во-первых, создание собственной россиецентричной системы вне системы западноцентричной; во-вторых, манифестация идентичных российских ценностей, отличных от ценностей Запада; в-третьих, формирование собственных правил большой геополитической игры, дающих системные преимущества России

Отношение к прошлому, историософия России

Русская историософия видится как историческая развёртка Русского мессианизма. Это Русский катехон Средневековой Руси. Это Русский коммунизм, нашедший воплощение в советском проекте XX века. Как обозначить мессианский образ России сегодня: Русский ковчег, Русский космос, Русский сверхмодерн, Русская симфония. Но суть метафоры в одном и том же – Россия есть спаситель человечества, и в этом спасении её высшее предназначение. Мир катится в тартарары, Запад тянет его за собой в пропасть. Россия этому препятствовала исторически, вставая преградой на пути Запада, и она должна выступить в этом качестве и сегодня. Русский народ есть народ-освободитель. В своё время в социологических опросах это определение русского народа занимало первые позиции. И этот исторический образ следует акцентировать и в отношении прошлого, и вернуть его в актуальную повестку настоящего.

Образ общества

Какие модели общества навязываются западноцентричной матрицей современного обществоведения? В ряду этих моделей предложены, в частности, следующие образы: общество как объединение индивидуумов; общество как система цивилизованной конкуренции (продукт общественного договора); общество как сеть; общество как кастовость; общество как этническая автономия; общество как корпоративная пирамида. Все эти модели объединены общим для них принципом партикулярности – разделения целого на части.

Что мы можем этому противопоставить? То, о чём говорилось применительно к России ещё в дискуссиях славянофилов западникам – принцип русской холистичности, стремление к целому. Но цельность здесь не есть унификация, а соработничество (соработничество социальное и соработничество духовное). Образ, который в данном случае может быть предложен, выражен метафорой Н.В. Гоголя «Вся Россия – наш монастырь».

Образ экономики

На определённом историческом этапе, связанном с утверждением системы капитализма, произошла фундаментальная подмена: экономика из средства становится целью. Утверждается экономикоцентричная модель общества. С ней оказывается сопряжена модель человека как «хомо экономикус». Капитализм неразрывен с моделью человека экономического, который при посткапитализме превращается и вовсе в человека-потребителя. Универсальной управленческой системой при капитализме и посткапитализме выступает менеджмент. Суть менеджиарской методологии сводится к формуле – максимум прибыли при минимуме издержек. Все должны зарабатывать деньги – врачи, учителя, чиновники. Деньги становятся предметом культа. Конкуренция и сопряжённая с ней рыночность рассматриваются при капитализме как нечто само собой разумеющееся.

Что этому можно противопоставить? Экономика должна быть переосмыслена как средство, а не цель. Она есть средство для построения духовноцентричного типа общества, а потому не может ставиться выше общественных идеалов. Из этого переосмысления логически производны следующие установки: приоритетность задач государственной безопасности и духовного развития перед потреблением и получением прибыли; государственное регулирование и планирование вместо философем рынка и конкуренции; перераспределение материальных благ в интересах всего общества, трудового народа. Важнейшим практическим шагом обеспечения государственной безопасности в экономической сфере является восстановление монополии внешней торговли. Речь не идёт о полной автаркии, невозможной, да и никогда в России не реализуемой, а о разумной, в интересах России автаркизации. Инструментом обеспечения этих интересов и станет монополия внешней торговли. Не случайно ведь Запад на Генуэзской конференции в качестве основных требований, помимо возвращения долгов и национализированных предприятий, требовал от Советской России именно отменить государственную монополию внешней торговли, понимая, что при ней страна сорвётся с крючка внешней зависимости.

Образ культуры

Главный вызов в сфере культуры видится в подвёрстывании её под глобальный рынок. Рыночная культура ориентирована на инстинкты, и в этом отношении является анти-культурой. Она легка в усвоении, сензитивна, отключает смысловую рефлексию, пробуждает тёмные стороны подсознания. Прямыми следствиями рыночной доминации в культурной сфере являются: во-первых, выстраивание культуры по принципу шоу; во-вторых, установка на гедонизм; в-третьих, пропаганда пороков; в-четвёртых, социальная и интеллектуальная дебилизация. Снятие системы табу, с выстраивания которой и начался процесс социогенеза, приводит в итоге к распаду социума и к расчеловечиванию человека.

Что этому можно противопоставить? Культуре, производной от рынка, возможно и целесообразно противопоставить культуру идеократии (культуру, производную от большой идеи, идеологического метанарратива). Культура должна быть переосмыслена как человекостроительство. А базовым вопросом для культуры должен стать вопрос раскрытия понимания добра и зла.

Образ и тип человека

Глобализация выдвигает несколько ключевых антропологических метафор. Наряду с классическим для западной антропологии образом человека-индивидуума, буквально – атома, предлагаются и постклассические образы – человек как машина, киборг, и человек как конструктор. Весь этот дискурс встраивается в общий тренд трансгуманизма.

Что этому можно противопоставить? Целесообразно вернуться при определении этого противопоставления к русской модели человекостроительства, выражаемой в двух образах – человека как социальной личности и человека как образа и подобия Божия. Первый подход был акцентирован в советском идеологическом проекте и педагогике, второй имел в основе религиозный фундамент. Но оба они непротиворечивы друг другу, представляя разные стороны бытия человека – духовную и социальную, отношения с Богом и отношения с другими людьми.

Хуже всего было бы в ответ на вызов трансгуманизма занять оборону и держаться позиции о неизменности человека. Человек меняется, и отрицать это – значит проиграть дискуссию. Но следует определить: меняется как, и в каком направлении осуществляются изменения. И в этой постановке проблемы в качестве альтернативы трансгуманизму целесообразно выдвинуть идею преображения человека. Идея преображения соотносится с целевым ориентиром – идеей обо́жения. Не человек-машина, не человек-генетический-конструкт, не искусственный интеллект вместо человека – образы, лишённые духовного измерения, а духовная сущность, приближающаяся в своём развитии к нравственному идеалу.

Образ природы

По экспертным оценкам, Россия обладает примерно 22% мировых природных ресурсов, однако при существующей системе мирового и российского устроения все эти ресурсы не работают на Россию. Соответственно, система должна быть изменена таким образом, чтобы российская природа являлась основанием российского цивилизационного прорыва. Очевидно, что без перераспределения природной ренты не обойтись. Очевидно также, что от аномалии, закреплённой на конституционном уровне – частной собственности на природные ресурсы – необходимо отказаться. Надо вернуть существовавшее в советском правовом лексиконе понятие общенародная собственность, эквивалент собственности государственной. Это имеет принципиальное значение для раскрытия природы самого государства, и пояснения, что соответствующие ресурсы принадлежат не чиновникам и не государственным корпорациям, а народу России. Из восстановления понимания общенародной собственности будет логически следовать и императив защиты природных потенциалов страны государством и обществом.

Российское послание миру

В чём может состоять российское послание миру и возможно ли вообще такое послание? Послание возможно как путь иного. Уподобление другим, пусть даже считающимся успешными, к успеху не приведёт. Уподобляясь другим членам империалистического клуба, Россия может в лучшем случае поучаствовать в новом переделе мира (с невысокими шансами на успех), но не сформулировать мировую альтернативу.

Российское послание человечеству должно представлять ответ на два находящихся в мировой повестке вызова. Первый вызов состоит в выдвижении и практической реализации различных геополитических, цивилизационных, национальных и транснациональных проектов, сталкивающихся друг с другом в борьбе за доминирование. Говорят, в частности, о проектах – «Pax Americana», Синосфера (КНР), «Новый халифат», «Великий Туран», «Машиах», доктринах различных национализмов. Идёт борьба проектов, насилие порождает насилие, победа одних продуцирует реваншизм и жажду мести у других.

Второй вызов – это наступление сил, условно объединённых понятием «Антицивилизация». Антицивилизация представляет угрозу для всех цивилизаций, ведёт к расчеловечиванию и деградации человека. Запад породил Антицивилизацию, но сам и стал её первой жертвой.

Каким может быть российский ответ на обозначенные вызовы? Ответом может стать новое предъявление российского мессианизма. Не логика национальных интересов по принципу «моя лавка – моё Отечество», или «то, что хорошо для Газпрома, хорошо и для РФ», а логика реализации миссии. Основанием для этого является фундаментальное для России, глубокое, укоренённое в российском сознании переживание Голгофы. С одной стороны, это отказ от идеологии господства и превосходства, ибо нет ни эллина, ни иудея. Мир есть симфония народов и цивилизаций, тот образ Ковчега, который единственный спасает как от угроз космополитизма, так и от фашизма.

И второе следствие переживания Голгофы – манифестация победы Духа над материей, идеального над низменным. Призыв должен состоять в переосмыслении всей матрицы жизни, навязанной миру Антицивилизацией.

Россия или никто

Если это не предложит Россия, то не предложит никто. Тогда, наверное, и наступят сумерки человечества. Сама Россия должна вернуться к самой себе, своей цивилизационной идентичности и своей духовной матрице.

 

https://zavtra.ru/blogs/obraz_kovchega

 

14.03.2021 Зачем им цифровизация? Оккультные корни мировой элиты.

 

 В. Багдасарян
О том, кому будут служить новейшие технологии. Как цифровизация меняет современный мир и почему для мировой элиты - это единственный шанс для решения своих задач. 

День ТВ

 

16.02.2021 Беседа с Багдасаряном на канале Национальный Курс

 

 
00:00​ Концепция пассионарности России. Теория Гумилёва.
10:43​ В какой стадии мы находимся.
16:32​ Русская история. Детерминация.
22:16​ Всеобщая предопределённость.
25:09​ Искусственные толчки пассионарности. Мобилизация.
29:00​ На место памятника Дзержинского.
34:50​ Апелляция памятников.
43:50​ Что несёт возврат памятника Дзержинскому. Объединение патриотов.
49:27​ Наши ресурсы.

 

Национальный Курс

 

02.01.2021 Куда придёт мир в 2021 году/Основные события 2020

 

 
Эпизоды:
00:00 Превью.
0:36 Основные события связанные с прошедшим годом.
14:46 Хитрые планы США. Антицивилизация.
29:30 События Белоруссии.
31:25 Прогноз на будущее.
32:54 Выборы в Госдуму. Партийно- политическая система.
37:39 Советы, соборность..

Национальный Курс

 

01.01.2021 Накал нарастает. Ю. Афонин, В. Багдасарян, В. Васильев о сценариях 2021 года

 

 
Красная Линия

 

17.12.2020 Сталин в соцопросах

 

Динамика общественных настроений за 30 лет

 Общественность последнее время была периодически эпатирована поступающей информацией о результатах социологических опросов в отношении восприятия российским обществом истории. Особенно резонансными оказывались опросы, показывающие высокий уровень популярности И.В. Сталина.

Предположение, что с течением времени и приходом новых поколений культовые фигуры советской эпохи будут объективно утрачивать рейтинговые позиции, не подтвердилось. Отчасти происходит даже обратный процесс, характеризуемый как ресоветизация в восприятии прошлого. Возникает парадокс существенного расхождения оценок и интерпретаций, предлагаемых в школьной версии учебников истории и в историческом сознании народа. Объяснение — народ не знает истории и вместе с историческим просвещением исправятся и его оценки прошлого — не удовлетворяет.

Серьёзность угроз, связанных с расхождением условно "официальной" и "народной" версий истории, требует специального анализа изменений исторического сознания российских граждан в постсоветский период.

Особенно индикативным является расхождение в отношении фигуры Сталина. Наблюдаемый раскол сопоставим с расхождением в оценках в народе и в элите Российской империи в отношении фигуры Ивана Грозного. Для элиты он тиран, кровопийца, патологическая личность; для народа — сакральная фигура русского самодержца. Зафиксированы были даже прецеденты почитания первого русского царя как святого. В восприятии народа правда Ивана Грозного состояла в том, что он изводил боярскую крамолу и противостоял коллективному Западу. Изводил крамолу "бояр" и боролся с Западом — в этом видится сегодня и правда Сталина.

О восприятии в российском обществе фигуры Сталина говорят материалы социологических опросов, проводимых наиболее известными агентствами по социальному мониторингу в России — Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), Фонда общественного мнения (ФОМ) и Левада-центра. Обращение одновременно к опросам трёх социологических агентств позволяет соотнести полученные ими результаты друг с другом, верифицировать на предмет непротиворечивости.

Историческое сознание динамично, и воспроизводство в нём архетипов национальной памяти сопряжено с лабильностью образов, соотносимых с актуальным информационным контекстом. О высоком уровне динамических изменений в историческом сознании россиян свидетельствует, в частности, периодически проводимый с 1989 года опрос ВЦИОМ — Левада-центра по определению "самого выдающегося человека всех времён и народов". По результатам опроса 1989 года с большим отрывом (72% против 38% у идущего на втором месте Петра I) победил Ленин. Его победа вполне соотносилась с ленинским культом в СССР, сохранявшимся и в перестроечные годы. Сталин тогда был только десятым, идя вслед за Львом Толстым и Менделеевым. Демонизация фигуры Сталина в перестроечных СМИ убедила тогда многих. Общество ещё не выработало иммунитета в отношении продуцируемых исторических мифов.

По результатам опросов 1994 и 1999 годов побеждал Петр I, что в целом соотносилось с западническим вектором развития России и возрастающим запросом на "сильную руку". Сталин вместе с тем поднялся в них на четвёртую позицию.

Итогом опроса 2003 года стало разделение первого места между Петром I и частично восстановившим свою популярность Лениным, что отражало формирование пока ещё латентной тенденции ресоветизации исторического сознания. Сталин поднялся ещё на ступеньку выше, войдя уже в рейтинговую тройку.

В результате опроса 2008 года победил Пушкин, что давало, казалось бы, основания для сдвига от политических баталий в преломлении к прошлому в сферу культуры. Сталин при этом вышел на второе место.

Наконец, по результатам опросов 2012 и 2017 годов побеждает Сталин. Его победа была, как видим, неслучайна, она отражала рост державных настроений и запрос на социальную справедливость. За двадцать лет Сталин поднялся с десятого на первое место, и это означает, что происходит не инерция исторического восприятия, а ресталинизация. Сталин более популярен в современной России, чем даже в позднем СССР.

Из других изменений обращает внимание заметная потеря в голосах рядом традиционных фигур российского героического пантеона — Ломоносовым, Жуковым, Суворовым (соответственно 4-е, 5-е и 6-е место в опросе 1989 года), а также Наполеоном (5-е место в опросе 1994 года). Данные изменения указывают, что историческое сознание россиян, хотя в значительной мере опирается на матрицу советского исторического сознания, имеет и определённые отличия.

Опрос ВЦИОМ "Русские кумиры XX века" был ориентирован в большей степени на выявление наиболее популярных фигур в культурной и общественной жизни, нежели в политике. Тем не менее, по результатам голосования в перечне наиболее популярных исторических персон оказались и политические фигуры, что несколько исказило репрезентативность результатов. За первую позицию во всех трёх опросах вели борьбу Высоцкий, победивший в 1999 году, и Гагарин, победивший в 2010 и 2018 годах. Образ Гагарина выражал официальный советский бренд, образ Высоцкого — неофициальную культуру периода СССР. В историческом сознании народа в постсоветский период они сочетались как наиболее популярные кумиры, выражая в совокупности ностальгию по советскому прошлому. По результатам опроса 1999 года большой результат — в 26%, что соотносилось с 34-м местами в рейтинге "русских кумиров", получил Андрей Сахаров. Однако в дальнейшем его популярность понизилась до 11% и 910-го места. Снижение рейтинга Сахарова соотносилось с общей тенденцией девальвации либеральной платформы в историческом и — шире — общественном сознании в целом. Сталин в рейтинге 1999 года занял 9-е место, 2010-го — 5-е, 2018-го — 4-е.

Крупнейшим опросным скандалом в постсоветский период явилось голосование в рамках конкурса "Имя России" 2008 года. Конкурс проводился по аналогу с организованным Би-би-си проектом "100 величайших британцев". В большинстве стран, где такого рода аналоговые телевизионные проекты были организованы, побеждали фигуры, считавшиеся выражением национального имперского духа. В России в соответствии с этой тенденцией уверенно побеждал Сталин. Началась системная подтасовка результатов голосования. Сталин победил, но победить ему не дали. Именем России был назван Александр Невский. Власть активно раскручивала тогда образ Столыпина. Героизация его фигуры определялась, с одной стороны, приверженностью премьер-министра рыночной модели развития экономики, с другой — приверженностью политике "сильной руки" в отношении оппозиции и терроризма. Царский премьер-министр был поставлен на второе место. Сталина отодвинули на третье. Однако последующие социологические опросы Левада-центра, ВЦИОМ и ФОМ не подтверждают сколь бы то ни было весомого места, занимаемого Столыпиным в историческом сознании российского общества.

Образ Сталина прежде всего связан с периодами индустриализации, Великой Отечественной войны, послевоенного восстановления народного хозяйства. Но его рейтинг обнаруживает тенденцию роста и по отношению к ленинскому периоду руководства партией.

По персональным симпатиям из деятелей периода революции во всех опросах с 1990 по 2017 год первую позицию удерживал Ленин. Второе место в опросах 1990, 1997, 2002 и 2007 годов занимал Дзержинский, 2017-го — Сталин. Существенно потеряли в рейтинговых позициях Бухарин — с 21 до 4%, Троцкий — с 15 до 3%, Махно — с 8 до 2%. Повысился рейтинг Николая II — с 4 до 16% и Колчака — с 3 до 10%. Но этого было явно недостаточно для конкуренции с Лениным и Сталиным.

Социологические опросы показывают, что курс на "десталинизацию", четыре волны которой фиксируются в истории государственной политики СССР—РФ в сфере национальной памяти, оказав определённое влияние на формирование негативных коннотаций образа Сталина, приводили затем к обратному эффекту волнового роста сталинской популярности. Причём доминантной позицией большинства негативизация Сталина даже на пиках десталинизационных кампаний в СМИ так и не стала. Напротив, волна очередного роста популярности Сталина превосходила прежний уровень его позитивного восприятия. Волновой рост сталинского рейтинга в значительной мере объясняется протестом общества против происходящих реформ, ухудшения социального положения значительных групп населения. Сталин в данном случае выступал не только как реальная историческая фигура, а как символический образ, противопоставляемый в народной рефлексии властному дискурсу.

Еще одна закономерность, существующая в динамике популярности сталинского образа, обнаруживается в его корреляции с конфронтационностью России с Западом. При актуализации конфликта рейтинг Сталина находился в динамике роста, в ситуации потепления отношений — снижался. Такая закономерность позволяет говорить о его восприятии в качестве победителя, выразителя геополитической мощи государства. Сопричастность со сталинским образом подразумевала саморепрезентацию народа в качестве нации победителей, желания победы над новым врагом, основания для которой психологически находились в истории.

Широкий резонанс в 2019 году вызвали данные социологического опроса Левада-центра, показавшие позитивность оценки сталинской политики в российском обществе в 70%. Негативную оценку дали 19%. За все время с 2003 года проведения опросов по соответствующей опросной позиции ("Какую роль сыграл Сталин в жизни нашей страны?") сталинская политика в 2019 году получила максимум положительных оценок и минимум отрицательных. При первом таком опросе шестнадцатилетней давности положительную оценку давали 53% респондентов, отрицательную — 33%. Минимальный уровень поддержки сталинской политики пришёлся на февраль 2008 года — 39%. Далее следовали некоторый рост и новое снижение до 45% в 2011 году, что соотносилось с некоторым подъёмом либеральных настроений. После этого рейтинг популярности сталинской политики изменялся устойчиво в динамике роста. На опрос февраля 2008 года пришёлся и максимум негативных оценок политики Сталина — 38%. Это был единственный опрос, по результатам которого оценки в плюс и оценки в минус были почти равны. При всех других социологических замерах совокупность положительных ответов заметно преобладала. С 12 до 5% за весь период рассмотрения сократилась доля респондентов, относившихся к сталинской политике резко отрицательно. Резкий рост — сразу на 10% по отношению к предыдущему социологическому замеру в марте 2016 года — произошёл при последнем опросе по доле тех, кто заявил, что поддерживает тезис, что роль Сталина для нашей страны была целиком положительная.

Другая опросная позиция в опросах Левада-центра — личное отношение респондентов к Сталину — показала в целом те же тенденции при меньших общих цифрах сталинской популярности. В марте 2019 года доля заявивших о личном положительном отношении к Сталину составила 51%. Рост в сравнении с первым замером в 2001 году по соответствующей опросной позиции — 38% и минимальным уровнем 2012 года — 28% — также достаточно очевиден. Меньшая доля поддерживающих лично Сталина в сравнении со сталинской политикой объясняется позицией разграничения его на уровне исторического сознания народа в качестве политика и человека.

Доля лиц, имеющих лично неприязненное отношение к Сталину, составила 14%, что также несколько меньше доли не принимающих сталинскую политику. В 2001 году негативно к личности Сталина относились 43% россиян, что было больше относящихся к нему позитивно. Тенденция снижения этой доли в последующие годы имела достаточно устойчивый тренд. С 9 до 3% снизилась доля лиц, относящихся к Сталину с отвращением и ненавистью. В целом явных "сталинистов" — отношение к Сталину с восхищением — 4%, а явных "антисталинистов" — отношение с ненавистью — 3% — показывает, что удельный вес радикалов не столь велик. Большинство отвечает менее однозначно — "скорее да" или "скорее нет". Но их позиция в любой момент может радикализоваться в ту или иную сторону.

Перелом в "сталинской теме" произошёл за последние годы по опросной позиции отношения народа к политическим репрессиям — их оправданности/неоправданности. На интервале с 2008 по 2012 год по данным Левада-центра доля тех, кто считал, что репрессии нельзя ничем оправдать, колебалась в диапазоне 58-61%, составляя очевидное большинство. Впервые число тех, кто считает, что они в какой-то мере оправданны, превысило число считающих их недопустимыми в опросе 2015 года. По результатам опроса 2019 года доля оправдывающих репрессии была снова чуть выше — 46 против 45%. Базовый компонент перестроечной исторической кампании — неприятие репрессий в политике СССР — утратил для значительной части общества своё прежнее мотивационное значение. От 3 до 13% возрос удельный вес тех, кто оправдывает политические репрессии целиком, а соответственно и считает их целесообразным методом реализации государственной политики по отношению к сегодняшнему времени.

Сталин, судя по результатам опроса Левада-центра 2019 года, оказывается лишён привязки исключительно к коммунистической идеологии. Из голосовавших на президентских выборах за того или иного кандидата положительно относятся к политике Сталина 80% сторонников Жириновского, 70% сторонников Путина (как в обществе в целом) и только 68% сторонников Грудинина. По логике Сталин должен был, казалось, получить наибольшую поддержку среди адептов КПРФ. Однако результаты голосования такому ассоциативному ряду очевидно противоречат. Среди голосовавших за Грудинина оказалась выше, чем в электорате других кандидатов, доля негативно относящихся к сталинской политике — 24% и относящихся к ней резко отрицательно — 7%. Все это указывает на тенденцию переосмысления образа Сталина в версии государственника, восстановителя империи и даже оппонента исходной коммунистической идеологии Ленина. Разрывал ли в действительности Сталин с идеологическими принципами ленинской политики — вопрос, находящийся в фокусе обсуждения в СМИ и на форумах, и вне зависимости от того, был ли такой разрыв в действительности, в обществе имперская переоценка сталинской политики, по-видимому, происходит.

Опрос ВЦИОМ апреля 2019 года подтвердил результаты опроса Левада-центра о росте популярности Сталина в российском обществе и достижении исторического максимума сталинского рейтинга за весь постсоветский период. Точку зрения о том, что в период сталинской власти страна развивалась в правильном направлении, поддержали 65% опрошенных. Почти столько же респондентов (64%) солидаризировались с взглядом, что Сталин действовал в интересах всего общества. Личное положительное отношение к Сталину в опросе ВЦИОМ оказалось даже несколько выше, чем в опросе Левада-центра, — 58 %.

При сравнении с опросами ВЦИОМ 2005, 2006 и 2007 годов отношение к Сталину изменилось принципиально в положительную сторону. Согласно опросным результатам 2005 года, доля респондентов, считавших, что страна в сталинские годы развивалась в правильном направлении, составляла 37% против 48%, оценивавших вектор развития как неправильный. По прошествии времени соотношение поменялось. Устойчивой осталась только сравнительно маленькая доля лиц, согласившихся бы лично жить в сталинскую эпоху, — только 4%.

Уже в 2011 году был проведён опрос ВЦИОМ по отношению общества к десталинизации, показавший неприятие большинством официального курса отношения к Сталину. Только 26% респондентов оценили десталинизацию в качестве целесообразной и своевременной меры государственной политики, тогда как мифом, манипуляцией историческим сознанием определили её 45% опрошенных. В контексте 2011 года, когда десталинизационные установки были восстановлены на уровне властного дискурса, в отрицании целесообразности десталинизации можно усмотреть проявление латентной оппозиционности со стороны общества в отношении к власти.

Индикативное значение меняющегося отношения общества к Сталину имел опрос ВЦИОМ 2017 года, проводимый по вопросу о целесообразности установления мемориальных досок и памятных знаков, связываемых со сталинским образом. Известна негативная реакция части общественности к прецедентам мемориализации Сталина. Среди респондентов опроса ВЦИОМ получила преобладание оценка допустимости и целесообразности такой мемориализации. При этом большинство — 62% солидаризировалось с взглядом о необходимости установления мемориальных знаков, пропагандирующих успехи на посту руководителя государством, и 65% — о запрете негативизирующих сталинскую политику мемориалов. Народ предпочитает видеть в истории своей страны великие свершения, а не разоблачение совершённых преступлений в соответствии со сценарием журнально-газетных кампаний периода перестройки.

Опросы Фонда общественного мнения (ФОМ) фиксировали преобладание позитивных оценок сталинской политики ещё до того, как аналогичные результаты были получены Левада-центром и ВЦИОМ. Ещё в 2003 году доля оценивающих сталинскую политику положительно составила 36% против 29%, считавших, что она привела к негативным результатам. В 2006 году положительно оценивали роль Сталина уже 47% респондентов, отрицательно — по-прежнему 29%.

Опросы ФОМ позволяют также зафиксировать динамику оценок российским обществом роли Сталина в Великой Отечественной войне. В 2005 году как положительную её оценивали 40% респондентов, в 2013 и 2015 годах — 46%, в 2017 году — 50%. Доля принимающих оценку — отчасти положительно, отчасти отрицательно — находилась во всех опросах в диапазоне трети голосов. Количество сугубо отрицательно оценивающих роль Сталина в Великой Отечественной войне составило в опросе 2017 года только 8%.

Интересные результаты в раскрытии понимания представлений россиян дал опрос ВЦИОМ 2006 года. Опрос был посвящён теме репрессий. Тогда ещё сверхрейтинга популярности Сталина достигнуто не было, тем не менее 57% респондентов высказались с той позиции, что нашему народу всегда (слово "всегда" в данной опросной версии ключевое) нужна сильная рука. Ещё 20% предпочли версию необходимости "сильной руки" на современном историческом этапе. Связанность опроса с темой репрессий, что ассоциативно могло использоваться как предупреждение о том, к чему "сильная рука" может привести в реализации своего курса, не повлияло на общие итоги голосования. Только 20% респондентов заявили, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы вся власть сосредоточивалась в одних руках.

Победа в Великой Отечественной войне справедливо оценивается в качестве важнейшего консолидационного основания в историческом самосознании россиян. Тем не менее широкую циркуляцию в средствах массовой информации и Интернете получили различного рода мифологемы, направленные на дезавуирование образа СССР и советского руководства периода Второй мировой войны. Многие из них со времён перестройки составили клише интерпретации Второй мировой войны ангажированно в антисоветской/антироссийской направленности. Динамика социологических мониторингов показывает устойчивую тенденцию отхода от этих клише на уровне массового сознания.

Одна из наиболее резонансных мифологем, связанная с фигурой В. Суворова (Резуна), книги которого издавались в России большими тиражами, состояла в утверждении превентивного характера нанесения Гитлером в 1941 году удара по СССР. На вопрос Левада-центра, планировало ли руководство Советского Союза нападение на Германию, положительно отвечали в 2005 году 19% респондентов, 2010-м — 16%, 2015-м — 14%, 2018-м — 13%. С каждым опросом увеличивалась соответственно и доля тех, кто давал отрицательный ответ и ответ категорически отрицательный (по опросу 2018 года совокупно они составили 76% населения).

Значительность потерь Красной армии на начальном этапе войны, превышающих потери Германии, преимущественно объяснялась в опросах 1990-х годов тем, что "сталинское руководство не считалось с жертвами". Такой ответ получен в опросах 1991 и 1997 годов, соответственно 36 и 34%. В дальнейшем доля лиц, придерживающихся такого объяснения, устойчиво снижалась, достигнув по результатам опроса 2018 года исторического минимума — 9%, что соответствовало последнему месту из всех представленных объяснительных версий. В качестве основных причин 36% респондентов чаще всего указывают на внезапность нападения Германии и её военно-техническое превосходство в начале войны — 29%.

Рост популярности Сталина сказывался соответственно на падении популярности Хрущёва как десталинизатора. И по самым ранним социологическим замерам Хрущёв не воспринимался в череде главных героев истории. Но он не оценивался российским населением и в качестве резко отрицательного персонажа, каковыми оказались Горбачёв и Ельцин. Главным положительным содержанием хрущёвской эпохи с большим отрывом от других индикаторов являлось освоение космоса. Наиболее часто ассоциируемое с Хрущёвым негативное содержание — дорогостоящие и малоуспешные эксперименты в сельском хозяйстве, выражаемые через образ "кукурузника". Десталинизация и "оттепель" имели в оценках хрущёвских деяний в позитивном ключе сравнительно незначительный факторный вес (соответственно 7-ю и 14-ю позицию в 2014 году). Позитивные оценки Хрущёва преобладали по всем опросам над негативными. Но установившаяся тенденция снижения положительных оценок и роста отрицательных позволяет предположить, что при её сохранении он в скором времени окажется в восприятии большинства в ряду антигероев России. По замеру Левада-центра 2016 года, доля положительных оценок политики государства периода Хрущёва — 31% почти совпала с долей отрицательных оценок — 29%.

Антиподом Сталина в историческом сознании народа оказывается не только Хрущёв, но и ещё в большей степени Горбачёв как десталинизатор номер 2. Горбачёв, являясь в восприятии большинства россиян отрицательной фигурой истории, оказывается для значительной части населения преступником, изменником Родины. Главное предъявляемое ему обвинение — распад Советского Союза. Большинство полагает, что при другом правителе СССР бы не распался. Причём такого мнения придерживаются не только сторонники КПРФ, но и "Единой России".

Прямо противоположные результаты дают опросы по определению самого выдающегося деятеля российской истории в западных странах. Сообразно с ними Горбачёв является наиболее высокорейтинговой исторической фигурой России. Самый негативный образ для российских и самый позитивный для западных респондентов, Горбачёв является и индикатором сохраняющего актуальность и воспроизводимого конфликта РоссияЗапад.

Акцентированно эта версия прошла верификацию в опросе Pew Research Center, проведённом в 2017 году в бывших странах социалистического лагеря. Брались для сравнения мнения респондентов в отношении Сталина и Горбачёва. Разработчики опроса предположили, что популярность этих фигур находится в отрицательной корреляционной зависимости. Разность положительных и отрицательных голосов (в процентах) по странам опроса выразилась следующим образом. За Горбачёва: Эстония — 47, Польша — 45, Венгрия — 45, Чехия — 42, Литва — 40, Хорватия — 39, Латвия — 28, Румыния — 18, Беларусь — 10, Греция — 9, Босния — 8, Украина — 6. За Сталина: Болгария — 1, Сербия — 5, Молдова — 12, Армения — 25, Россия — 36, Грузия — 39.

Анализ состояния исторического сознания россиян в преломлении отношения к фигуре Сталина за последние тридцать лет по данным социологических опросов позволяет выявить выраженные доминантные тенденции. Десоветизация исторического нарратива сталкивалась с советской матрицей восприятия истории. Определённые проявления её трансформации в десоветизационном тренде проявляются в 1990е — начале 2010х годов, достигнув апогея на интервале 2009-2011 годов. Однако взгляд на историю в соответствии с советской матрицей восприятия прошлого оставался на всех периодах явно доминирующим. С начала 2010-х наблюдается новый рост популярности советских исторических образов и интерпретаций, что возможно трактовать в качестве сформировавшейся тенденции ресоветизации общественного сознания. Предположение, что советский исторический нарратив в общественном сознании российского населения связан исключительно с ностальгией по СССР старших поколений, не подтвердилось. Молодое поколение, вошедшее во взрослую жизнь в 2010-е годы, оказалось в восприятии истории более просоветски ориентировано, чем поколения средних возрастов.

Вместе с тем новая модель исторического сознания не является непосредственным воспроизводством исторического сознания периода СССР. Наряду с вектором ресоветизации прослеживается тенденция распространения взгляда на историю с позиций православной государственности. В целом оба вектора выражают тренд усиления имперского исторического нарратива. Сталин имеет высокий рейтинг популярности как у симпатизантов коммунистической идеи, так и у доминирующей части сторонников православной модели государственности. Либеральный взгляд на историю, несмотря на поддержку на уровне властного дискурса в 2000-2010-х годах, не сформировался в виде доминанты и представлял позицию меньшинства.

Прослеживаемые тенденции показывают, что имперский вектор в историческом сознании будет и далее усиливаться. Главный вопрос состоит в том, будут ли православно-имперский и советско-имперский дискурсы синтезированы в рамках единой версии истории или они будут представлять в дальнейшем две антагонистические версии восприятия прошлого. Синтез оказывается возможен именно и прежде всего через фигуру Сталина. По большому счёту, сталинский образ и есть важнейший символический интегратор советской патриотики и православной державности.

 

https://zavtra.ru/blogs/stalin_v_sotcoprosah

 

25.12.2020 Тот, кто придумал того, кто придумал игру.

 

 
Школа Здравого Смысла

 

30.11.2020 Миф постиндустриализма

 

Новое глобальное искушение и его угрозы

Концепт постиндустриального общества имеет сегодня характер аксиомы в определении трендов человеческого развития. Между тем при историческом рассмотрении данная теория представляется весьма уязвимой. Её возникновение определялось контекстом полемики с марксизмом. В противоположность марксистской модели социальных антагонизмов создавалась утопия бесконфликтного универсального прогресса. Частная собственность на средства производства замещалась собственностью интеллектуальной. Вместо власти капитала провозглашалось наступление эры меритократии. Все социальные пороки капитализма относились к уже пройденному передовыми странами периоду индустриализма. Общая схема исторического развития была представлена стадиальным восхождением: доиндустриальное общество — индустриальное общество — постиндустриальное общество. История редуцировалась, будучи сведена к проблеме технического приращения.

Однако обращение к прошлому позволяет утверждать, что такой взгляд не является чем-то существенно новым в развитии общественной мысли. Наступление эры знаний провозглашалось и в шестидесятые, и в двадцатые годы ушедшего столетия. В 60–70-х годах XIX века материалистически ориентированная часть российской интеллигенции также провозглашала начало принципиально новой эпохи, в рамках которой сознание человека якобы освобождалось от пут идеалистической метафизики. Лейтмотивом эпохи Просвещения в соответствии с указанным логотипом являлось противопоставление наступающей эры разума религиозному мракобесию прошлого. По большому счёту, экономика во все времена определялась парадигмой знаний. В конкурентной борьбе неизменно выигрывал тот, кто предлагал более технически и технологически совершенный продукт. Создание же такого продукта предполагало определённый познавательный приоритет. Не будет преувеличением сказать, что императивом экономики знаний определялась ещё неолитическая революция. В связи с этим противопоставление современной эпохи предшествующим фазам человеческого развития как отрицание исторического опыта в качестве основы для её понимания представляется контрпродуктивным.

Другим фактором возникновения иллюзии постиндустриализма являлась локализация экономического рассмотрения. Действительно, в применении к национальным экономикам Запада чётко фиксируется тенденция деиндустриализации. Однако данный феномен объясним не столько метаморфозой индустрии в интеллектуальное производство, сколько переносом её инфраструктур в страны "третьего мира". Существующий уровень заработной платы азиатских и латиноамериканских рабочих делает более выгодным размещение индустриального производства в Азии или Латинской Америке, нежели в Северной Америке или Европе. Издержки посредством сэкономленной части оплаты труда оказываются при таком перемещении существенно ниже. В результате реальное товарное производство на Западе стремительно сокращается, приближаясь в перспективе к нулевой отметке. Парадигма современной экспортной реструктуризации промышленности не распространяется лишь на уникальные технологии, как, например, по-прежнему производимую в географических пределах США американскую аэрокосмическую продукцию. Стандартные же, не составляющие эксклюзив товары конвейерного производства более выгодно производить не в Нью-Йорке, а, скажем, в Куала-Лумпуре, где и осуществляется сейчас выпуск едва ли не половины реализуемых на мировом рынке микросхем. Высвобождаемые из сферы товарного производства западные индустриальные рабочие переквалифицируются в работников непроизводственных отраслей. Вместо американца, переквалифицировавшегося в брокера, у конвейерного станка встал малаец. Деиндустриализация Запада основывается, таким образом, на эксплуатации всего мира.

Поэтому само по себе апеллирование к западной системе постиндустриализма применительно к России бесперспективно. "Постиндустриальное общество знаний" в определённом смысле есть некий симулякр. Идеальных моделей реальная практика экономического строительства не знает. Однако векторальный выбор системообразования экономик лежит в конечном итоге между двумя полюсами. Первый определяется идеей абсолютного регулирования, второй — столь же абсолютизированного фритредерства, с верой в потенциал рыночной самоорганизации. С каким же из полюсов связано построение "общества знаний"? Казалось бы, с первым. Признание в ходе дискуссии того исторического факта, что в наибольшей степени инновационный потенциал страны реализовывался в сталинский период управления экономикой, является также определённым указанием на соответствующую зависимость. Вопреки очевидности связи построения "общества знаний" с выбором в пользу ratio современные стереотипы отождествляют её с прямо противоположным выбором. Абсурд сложившейся ситуации заключается в презентации в качестве "общества знаний" именно той системы экономики, которая как раз отвергает возможности меритократического управления ею с позиций Разума.

К настоящему времени сложилось два основных подхода в определении историософского содержания постиндустриального общества. Первая, связанная с теоретическими разработками Дэниэла Белла, когда историческая модель определяется схемой линейного стадиального прогресса. Зачастую она преподносится в качестве единственной версии объяснения генезиса постиндустриализма. Существует и другая — принципиально иная — историческая схема построения постиндустриального мира, определяемая рассмотрением его в ракурсе циклического восхождения. Формирование данного подхода связывалось, в частности, с трудами французского экономиста и социолога Жана Фурастье. Обращалось внимание, что признаки постиндустриального уклада (замена классового деления профессиональными корпорациями, возвышение управленческой миссии университетов, пригородный образ жизни, элитаризация) во многом повторяют парадигмальные черты средневекового общества. В отличие от сторонников белловского направления Фурастье указывал даже в качестве одной из основополагающих характеристик постиндустриального развития реабилитацию религиозного и религиозно-мистического опыта, что напрямую соотносилось со средневековой традицией. Понятно, что истолкование постиндустриализма в качестве "нового средневековья" отражает принципиально иные в сравнении с моделью стадиального прогресса управленческие установки.

"Стратегическая ловушка" для России

Когда Д. Белл приступил в 1950-х годах к разработке концепта "постиндустриального общества", ничто, казалось бы, не давало к тому оснований. Запад испытывал очередной индустриальный подъём. Гонка вооружений обусловливала приоритетность развития ВПК, а он был напрямую связан с соответствующими отраслями промышленности. То есть белловская футурологическая проекция не являлась производной от существующих экономических трендов. Важна в данном случае констатация хронологической последовательности. Вначале выдвигается концепция постиндустриализма — и только затем осуществляется видимая реструктуризация экономики Запада.

Что это — гениальное предвидение? Возможно. Но не менее вероятен и проектный характер разрабатываемой теории. Новой геополитической реальностью на тот момент стал распад мировых колониальных систем. На карте мира одно за другим появлялись самоопределившиеся государства. Возникла реальная угроза потери Западом положения мировой метрополии. Тогда на смену колониализму приходит модернизированная модель неоколониального управления. Постиндустриализм и неоколониализм возникли фактически одновременно. Собственно, постиндустриальная теория и служила прикрытием неоколониальной практики, поскольку она фактически обосновывала право Запада на более высокие стандарты жизни. После выдвижения постиндустриального концепта был инициирован активный процесс вывода реального промышленного производства в страны "третьего мира".

Ещё одна скрытая сторона теории "постиндустриального общества" определялась контекстом холодной войны. Советский Союз, как известно, сделал основную ставку на развитие индустриального сектора экономики. Индустриализация страны преподносилась в качестве главной экономической задачи. Теория постиндустриализма подсказывала совершенно иные стратегические ориентиры. Удивительным образом её вброс в мировое информационное пространство совпал с изменением траектории мировой исторической гонки между СССР и США. Советский Союз с начала индустриализации последовательно сокращал своё отставание от Соединённых Штатов по совокупным объёмам промышленного производства. К началу 1960-х годов этот разрыв был минимальным. Сохранение существующих на тот момент трендов означало бы, что СССР обходил США в течение десятилетия. И тут происходит нечто странное. Темпы промышленного роста в США резко возрастают, тогда как в СССР происходит соответствующее торможение. На постсоветском этапе показатели роста промышленности в России и вовсе приобретают отрицательное значение.

Случайны ли такие совпадения? Экономическая политика сегодня подразумевает не только целевое инвестирование собственной экономики, но и подрыв экономики конкурентов. Одним из приёмов в этой борьбе является дезинформация, выражающаяся, в частности, в подсказке ложных стратегем развития. По-видимому, такой стратегической ловушкой и явился концепт постиндустриального общества.

Далеко не все страны, подобно СССР/России, подпали под обаяние постиндустриалистского концепта. Один из главных геоэкономических вызовов современности состоит как раз в "атаке неоиндустриалов". Ряд прежде периферийных стран избрал своим ориентиром ту самую стратегию форсированного индустриального развития, на которую в своё время ориентировался СССР. Россия отказалась от неё в пользу приманки постиндустриализма, тогда как другие с успехом применяют её в мировой экономической гонке.

Постиндустриализм или деградация?

Распад СССР хронологически чётко соотносится с процессом сервисной трансформации. Всё произошло в точном соответствии с рецептурой постиндустриального перехода: доля занятых в сфере услуг резко возросла, тогда как в промышленности и строительстве она стремительно снизилась. Прослеживаются при этом три различных по динамике изменений этапа.

В позднесоветский период услуги по аккумуляции экономически занятого населения постепенно догоняют промышленность и в 1980-е годы получают незначительный перевес. Трансформационный процесс на этом этапе шёл крайне медленно. Но уже тогда, сев на иглу нефтяного экспорта, Советский Союз фактически отказался от необходимого для него нового индустриального рывка.

На втором этапе, в 1990-е годы, процесс деиндустриализации экономики России приобрёл революционный характер. Это были, по-видимому, самые высокие за всю историю мировой экономики темпы сервисной трансформации. Деиндустриализационный пафос 1990-х выразился даже в незначительном повышении удельного веса в структуре занятости сельского и лесного хозяйства. Таким образом, постиндустриализм в России удивительным образом выродился в экономическую и социальную архаизацию.

На третьем этапе, в 2000-е годы, темпы сервисной трансформации несколько снизились, однако сам вектор деиндустриализации остался неизменным.

По аналогии с "бешеными темпами коллективизации" применительно к 1930-м годам уместно говорить о "бешеных темпах сервисизации". Ещё в 1990 году доля товаров в ВВП России почти вдвое превосходила долю услуг. Не прошло и двух лет, как всё принципиально изменилось. Уже в 1992 году удельный вес услуг был выше. За два года доля товарного производства снизилась на 14,3%. Новая максимизация долевого значения сервиса приходится на 1998 год — время дефолта. Случайно ли это? Развитие по постиндустриальным лекалам обернулось для страны системной катастрофой. Стоит ли в очередной раз наступать на те же грабли?

Показательны изменения, произошедшие в структуре занятости населения. Ещё в 2000 году больше всего россиян было трудоустроено в сфере обрабатывающего производства, на второй позиции находилось сельское хозяйство. Теперь первую строчку занимает направление торговли и ремонта. По доле торговцев и ремонтников Россия превосходит сегодня любую из западных стран. Помимо обрабатывающего производства и сельского хозяйства снизили своё долевое значение: добыча полезных ископаемых; производство и распределение электроэнергии, газа и воды; образование. Наряду со статьёй торговли и ремонта возрос удельный вес в структуре занятости следующих направлений: финансовой деятельности; операций с недвижимостью; строительства; гостиниц и ресторанов; транспорта и связи; государственного управления; предоставления коммунальных, социальных и персональных услуг.

Происходило, таким образом, за некоторыми исключениями, усиление позиции тех направлений, которые Линдон Ларуш относил к сферам концентрации фиктивного капитала. Россияне стали больше торговать и заниматься финансовыми операциями, но при этом меньше работать над производством реальных товаров в промышленном и аграрном секторах.

Повышение доли сервиса в ВВП и структуре занятости социума само по себе не означало развития отраслей услуг в абсолютных статистических показателях. Основной удар распад СССР нанёс по сектору промышленности. Но разрушение базового для экономики сектора повело за собой разрушение и других, производных от него отраслей услуг. За исключением, по сути, одной — финансовой сферы.

Сервисноцентричная мир-система

Исследование сервисного развития через призму центр-периферийных отношений приводит к следующим результатам. Сервисное общество не получило универсального распространения в масштабах всей мир-системы. Оно оказалось соединено с мир-системным центром. Но сервисное общество не может быть самодостаточным. Его успешность связана с наличием секторов "физической экономики". Чем выше межстрановое разделение труда, тем большую перспективу получает развитие сервисного общества в мир-системном центре. Соответственно на периферию должно быть вынесено по этой логике материальное производство.

Такое распределение и обнаруживается в современной модели мироустройства. Существует сервисный центр, обеспечиваемый периферией в сельскохозяйственном ("банановые республики"), индустриальном ("сборочный цех") и сырьевом ("сырьевые республики") отношениях. Выведенная за центр-периферийные отношения "мировая обочина" представляет архаизированное пространство.

Проведение мир-системного моделирования применительно к проблематике сервисного развития позволило составить карту современного геоэкономического мироустройства. На ней чётко локализуются два сервисных центра — Северная Америка и Западная Европа. Ввиду того, что их ядро определяется финансовым сектором экономики, который выстраивается сегодня на эмиссии необеспеченной реальным производством денежной массы, речь идёт о двух "сервисных мыльных пузырях". Через искусственное "надувание" этих пузырей и реализуется механизм неоколониальной эксплуатации.

Инструментально господство центра в современном мире обеспечивается следующим образом. Существует сервисный мыльный пузырь. Его благополучие построено на продаже ничем не обеспеченных долларов. Мир принуждается к покупке этих долларов: а) военным путём, б) информационным принуждением.

Мы видим, насколько разные геоэкономики зависят от мирового паразитического центра. Основанием для определения степени зависимости явился расчёт коэффициента корреляции между динамикой роста ВВП в США и странах мира.

Риски существующей системы связаны с тем, что "сервисные мыльные пузыри" должны рано или поздно лопнуть. Мировой кризис показал высокую вероятность такого сценария в обозримой перспективе. При этом пострадают не только страны сервисного центра, но и страны ориентированной на её обеспечение периферии. Россия в указанной перспективе кризиса оказывается особо уязвимой. Последний из кризисов, как известно, именно Россия прошла наиболее тяжело среди всех крупных геоэкономических акторов (наибольший спад ВВП).

Незамеченная неоиндустриализация

Показательно проследить на длинной временной шкале соотношение доли промышленности в ВВП и в отраслевой структуре занятости. Данное соотнесение может рассматриваться в качестве индикатора эффективности соответствующей отрасли. Чем больше разрыв между первым и вторым показателем, тем эффективность выше. Для промышленности в отличие от сферы услуг этот разрыв последовательно возрастал. Сегодня вопреки постиндустриалистскому концепту именно промышленное производство является наиболее эффективной отраслью экономики.

Известно, какую роль в статистике, особенно в её историческом преломлении, играет используемая методика расчётов. Зачастую наблюдается кардинальное расхождение устанавливаемых количественных показателей. Такие несоответствия, обнаруживаемые, в частности, при сопоставлении данных известного британского экономиста Ангуса Мэддисона, безусловного авторитета Всемирного банка и расчёта длинных историко-статистических рядов, сами служат предметом научного анализа. Чем глубже историческая проекция, тем выше дисперсия. Проверить их на предмет достоверности возможно путём соотнесения с аналогичной по временной развёртке статистической базой. Такого рода сопоставимый в ретроспективной проекции и широте странового спектра расчёт представляет труд Б. Митчелла. Траектория динамики удельного веса промышленности в ВВП у Б. Митчелла в целом совпадает с мэддисоновской кривой. По ряду западных стран на современном этапе их развития действительно фиксируется снижение доли индустриального производства в экономике. Однако это снижение не имело характера парадигмальной трансформации. Доля промышленности снизилась на Западе (причём далеко не во всех странах) приблизительно до уровня 1930-х годов. Диапазон колебаний удельного веса промышленности в ВВП составил несколько процентов. Что касается иных государств, выходящих за рамки геоэкономического пространства Запада, то в них какого-либо принципиального снижения доли промышленности в валовом внутреннем продукте не наблюдается. В большинстве этих стран, напротив, продолжался рост долевой значимости индустриального производства. В некоторых других показатели удельного веса промышленности в ВВП стабилизировались.

Таким образом, тезис о глобальной деиндустриализации современного мира не подтверждается. Единственным исключением являются Россия и группа постсоветских государств. Прошедшее здесь в 1990-е годы снижение доли промышленности в ВВП по масштабности деиндустриализационной трансформации исторически беспрецедентно. Создается впечатление, что теория постиндустриализации предназначалась исключительно для СССР/России…

Концепт постиндустриального пути развития выстроен на апелляции к универсальному мировому опыту. России предлагается идти по тому пути, по которому движется большинство государств мира. Предположим, что универсальная рецептура успешности действительно существует. Но правильно ли отождествлять этот путь со стратегией постиндустриализма? Проведённый постраново анализ по критерию роста добавленной стоимости в сферах промышленности и услуг позволяет утверждать, что вектор развития современного мира является неоиндустриальным. В большинстве наиболее динамично развивающихся экономик чётко фиксируется тенденция роста добавленной стоимости в секторе индустрии и снижения (или стагнации) в секторе услуг. Вектор уменьшения в сфере промышленности имеет вполне определённую геоэкономическую локализацию. Наличие его обнаруживается только по трём категориям стран:

— "золотомиллиардный" Запад;

— Тропическая и Экваториальная Африка;

— Россия.

К западной или к африканской модели ближе по своей природе российский случай деиндустриализации? Ответ очевиден…

О том, что "бешеная сервисизация" для России являлась тривиальной деградацией экономики, свидетельствует наметившаяся по ряду постсоветских республик тенденция "промышленного отката". Как только экономическое падение прекратилось, перейдя в фазу роста, доля добавленной стоимости сектора промышленности в ВВП соответствующих государств начала постепенно возрастать. Чем увереннее восстанавливала свои позиции сфера индустриального производства, тем выше оказывался рост экономики. Напротив, там, где траектория упадка не была остановлена, происходило дальнейшее сокращение значимости сектора промышленности (Молдова, Киргизия, Таджикистан). Следовательно, деиндустриализация 1990-х годов являлась не переходом к новому постиндустриальному укладу, а разрушением связанных преимущественно с индустриальным сектором базовых потенциалов постсоветских экономик.

О необходимости новой индустриализации говорят сегодня политические лидеры ведущих государств мира. Концепт новой индустриализации и возвращения в США промышленности — один из центральных пунктов программы Дональда Трампа. О новой индустриализации и импортозамещении говорит Владимир Путин.

Выдвижение идеи нового индустриализма означает фактически ревизию концепта постиндустриального развития мира.

Модель периферийного капитализма в России

Принципы функционирования современной России всецело и чётко описываются довольно известным историческим феноменом "периферийного капитализма". Для проверки данного утверждения были взяты признаки, которые присутствуют во всех учебниках при описании характерных черт данного феномена. Далее оценивалась степень их применимости к современному Российскому государству.

Какие это признаки?

Во-первых, основные инфраструктуры развитости периферии связаны с территориями, находящимися во внешнем мире. Применительно к России эта инфраструктура очевидна. Речь, понятно, идёт о нефтегазовом комплексе. Остальная территория при такой модели находится в архаизированном состоянии. До неё, собственно, никому и нет дела. Будучи ненужной для метрополии, она не развивается, а то и деградирует.

В постсоветский период произошла переориентация России от собственных экономических запросов к обслуживанию внешнего потребления. Сегодня доля торговли в ВВП страны составляет более трети от его общего объёма. Достаточно сравнить с Соединёнными Штатами Америки, где удельный вес экспорта в валовом внутреннем продукте — лишь 11%. Примерно столько же было в СССР — около 10%. Сейчас же многие российские регионы больше торгуют с иностранными государствами, нежели внутри страны. Они, таким образом, оказываются ориентированы в большей степени не на Россию, а на внешний мир.

Второй признак периферийности — это моноспециализированность. Экономическая устойчивость страны связана с наличием широкого спектра отраслей. Главным соображением здесь выступает принцип национальной безопасности. В колониях — по-другому. Там получают развитие одна, максимум две отрасли, наиболее рентабельные с точки зрения взаимодействия с центром. И опять-таки эти отрасли применительно к российскому случаю достаточно хорошо известны. Дискурс о путях модернизации России идёт, по сути дела, в рамках периферийной парадигмы. Суть номинируемых предложений сводится к следующему. Давайте откажемся от модели экспортной республики и будем обеспечивать мир (то есть Запад) сельскохозяйственной продукцией. Другие ставят вопрос иначе: давайте торговать оружием и в этих целях развивать ВПК. Но периферийная парадигма при этих вариантах остаётся неизменной. Для её смены нужна принципиально иная постановка вопроса: давайте ориентироваться не на внешний мир — мир метрополий, а на внутренние потребности и на вытекающие из них собственные задачи развития.

Третий признак периферийного устройства — социальная анклавизация. В странах периферии существуют, как правило, территориальные анклавы благоденствия, диссонирующие по своей развитости с остальной страной. Эти анклавы связаны с элитой, включённой в международную элитарную сеть. Такой территориальный анклав относительного благоденствия в России хорошо известен — это Москва. В самих регионах есть такие же анклавы развитости на фоне общей люмпенизированной пустыни провинции. Как Москва связана с центром — западным миром, так они связаны с Москвой. Их относительное благоденствие определяется включённостью в низовые структуры столичного капитала. Реализована типичная схема, характерная для центр-периферийного устройства.

Следующий признак колониальной системы — выстраивание модели управления по принципу "разделяй и властвуй". Этнические группировки и этноплеменные структуры поддерживаются по отношению друг к другу в состоянии перманентного конфликтного напряжения. И такая система может постоянно взрываться. Сохранение в России модели федералистского национально-территориального устройства даёт широкие возможности для проведения колониальной политики. Имеется механизм провоцирования этнических конфликтов едва ли не по всей территории Российской Федерации.

Сопутствующим признаком периферийной модели определяется также наличие криминальных анклавов. Достаточно вспомнить Китай в периоды опиумных войн: торговля оружием, наркотиками, людьми. Попытки местных властей по проведению декриминализации приводят к жёсткой отповеди со стороны метрополии, имеющей свой интерес в криминальных потоках. Такого рода криминализованные территории в Российской Федерации тоже хорошо известны.

Таким образом, случайно или нет, все основные признаки территориального развития современной России точно совпадают с описанием центр-периферийной модели функционирования.

Постиндустриализм и национальная безопасность

Принятие постиндустриального концепта развития содержит прямые угрозы для национальной безопасности. Основу ВПК во всех странах составляет, как известно, индустриальное производство. Развитие сервисных отраслей — таких как, к примеру, связь — производно от этого базиса. Государственная власть должна отдавать себе отчёт в том, что деиндустриализация объективно ведёт и к свертыванию сферы вооружения. Напротив, при росте промышленного производства растёт соответствующими высокими темпами производство военной техники.

Неслучайно война традиционно рассматривалась как лучший способ выхода из кризиса. Перспектива масштабного военного конфликта диктовала необходимость перенаправить финансовые ресурсы в сферу военной промышленности. Она же тянула за собой и иные отрасли индустриального производства. Запуск промышленности означал применительно к социальной сфере минимизацию безработицы. Кризисное состояние экономики в результате оказывалось преодолено.

В 1990-е годы в большинстве стран мира наблюдалось сокращение расходов на оборону в процентах к ВВП. Вероятно, сказывался эффект ослабления холодной войны. Одновременно вновь актуализировалась тема постиндустриального перехода. Но всё это уже в прошлом.

Сегодня вновь по наиболее значимым геополитическим субъектам мира (за исключением тех, которые находятся под защитным военным "зонтиком" других держав) фиксируется рост удельного веса расходов на оборонные нужды. Мир интенсивно вооружается. К чему он готовится? Грянувший в 2008 году финансовый кризис по аналогии с прежними кризисными периодами катализировал дискурс о перспективах новой глобальной войны. Принятие постиндустриалистского концепта в этих условиях, мягко говоря, недальновидно. Та программа перевооружения Российской армии, о которой заявил недавно президент России, на основе концепта постиндустриального общества принципиально нереализуема.

 

Книгу Вардана Багдасаряна «Матрицы общественного сознания» можно приобрести в «День-магазине» +7 (499) 3501779, Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. .

 

https://zavtra.ru/blogs/mif_postindustrializma

 

18.11.2020 Канун мировой революции? Как реагирует Кремль

 

 
Тема - разбор актуальных событий, связанных с Майданом в Белоруссии, ситуация в Карабахе и вокруг него, победа Санду в Молдавии. В  студии Максим Калашников  Вардан Багдасарян, профессор МГУ, доктор исторических наук. Ведущий Дионис Каптарь.

РОЙ ТВ

 

31.10.2020 Мы не рабы, рабы не мы!

 

Вероятно, главная проблема, с которой сталкивается сегодня человечества — это утрата субъектности человека. Казалось бы, декларируемые демократия и гражданские права, напротив, дают возможность человеку быть независимым, отстаивать свою позицию. Но это иллюзия. Раб, закованный в кандалы, был более субъектен, чем современный потребитель гамбургеров и видеороликов. Раб мог попытаться совершить побег, восстать, убить рабовладельца. Восставший Спартак не просто оказался субъектом истории, но героем, ставший образцом для подражания будущих поколений по прошествии многих столетий.

Тело человека, находящегося в рабстве, могло быть заковано в цепи, но это не могло само по себе подчинить его сознание. Сегодня взято или точнее - берется под контроль сознание человека. Ему кажется, что он свободен, сам определяет свои решения и сам формирует повестку жизни. На самом деле мышление его программировано под конкретный результат.

 

В еще большей степени программирование сознания осуществляется на сообществах людей. В отношении одного человека такие программы могут дать сбой, одна из рыб в силу каких-то своих особенностей может и уйти сквозь сеть. Но большинству сквозь сети не прорваться. Это большинство и составляет улов рыболова. Христос говорит Петру о ловли душ людей по аналогии с ловлей рыбу. Но сети бывают разные. Христовы сети спасали из бездны смерти и хаоса. Современные сети опутывают сознание человека. Они ведут не к спасению души, а к установлению полного контроля за человеком.

Как осуществляется программирование сознания? Это ключевой вопрос в представляемом рассмотрении. Как правило, на него отвечают отсылкой к различного рода современным технологиям. Безусловно, технологии очень важны, но не в них дело. Технологии могут быть применены только когда уже пациент ляжет на операционный стол, то есть, когда соответствующий объект будет вовлечен в систему.

Включаясь в систему, объект становится элементом этой системы. Система, соответственно, определяет правила и ментальные основания. Фактически задается когнитивная матрица принятия решений.

Вот эти когнитивные матрицы и предполагается деконструировать в развертке представляемого исследования. Когнитивные матрицы формировались в традиционном обществе через религию, в обществе модерна через идеологию, в период постмодерна через постидеологию. В первом случае смыслы бытия человека задавались на основе религиозных текстов или религиозной традиции, во втором - артикулированных общественных ценностей, в третьем - неартикулированных ценностей, предполагаемых как нечто само собой разумеющееся.

Выйти из матрицы религии или идеологии было непросто, но возможно. По отношению к религии такими бунтарями выступали вольнодумцы или еретики, в отношении идеологии - инакомыслящие. В постидеологии исключена собственно возможность выхода за рамки матрицы, так как отсутствует само предъявление смыслов и смыслоцентричный дискурс исключен как опция. В этом отношении постановка вопроса об обретении смыслов есть уже акт интеллектуального сопротивления.

Мир есть и был всегда пространством борьбы. В борьбе сталкиваются амбиции, интересы, страсти. Борьба метафизического уровня ведется за ценности. Такую борьбу можно определить понятием аксиомахия. Аксиомахическими являлась, к примеру, Великая Отечественная война, аксиомахической была Октябрьская революция. Аксиомахия, в сущности, есть современное столкновение России и Запада. Считать, что природа этой борьбы сводится к экономической конкуренции, означает принципиально редуцировать проблему.
Победы в борьбе ценностей и достигаются прежде всего на матричном уровне, как победы сознания и духа. Выиграть в битве за умы и сердца есть сверхзадача для России. Но для этого у России должен существовать свой идеологический проект, своя когнитивная матрица, своя метафизика.
Победить врага, опираясь на ценности и когнитивную матрицу врага невозможно. Деконструировать матрицу противника, преодолеть навязанные ей стереотипы, выдвинуть собственные парадигмы жизнестроительства – в этом и должна состоять развертка нового российского идеологического проекта.

 

https://день-магазин.рф/28006-matritsy-obschestvennogo-soznaniya-bagdasaryan-ve

https://zen.yandex.ru/media/id/5e46a8bce1f3c67ff2389f2e/my-ne-raby-raby-ne-my-5f9d1f2c9ac0705ae415fbe6