Автор: Администратор
ROOT Категория: Миростроительство
Просмотров: 4622

Глава III. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ СОВРЕМЕННОГО АЗИАТСКОГО СОЦИАЛИЗМА

 

Основой азиатского социализма, как было показано в первой главе, является государственная собственность. Она составляет подавляющую часть всех фондов материальной и нематериальной сфер. Доля других форм собственности (кооперативной, колхозной и частной собственности граждан) остается незначительной. Собственность - это, прежде всего, присвоение людьми материальных и духовных благ. В понимании собственности нужно исходить из такого понятия как присвоение. Собственность - это то, что принадлежит кому-то, и в ней следует видеть триаду: что присваивается (объект собственности), кто присваивает, т.е. чьи они (субъекты собственности), и какие отношения (связи, взаимосвязи) складываются между людьми (субъектами) по принадлежности, распоряжению, владению и использованию. Эти отношения называются имущественными, юридическими, они закреплены правовыми законами. Важно указать, что юридические формы собственности являются одновременно и экономическими отношениями, последние "работают", функционируют при закреплении их правовыми законами. При этом социальный облик собственности определяется не только характером соединения работника со средствами производства, но и со своей рабочей силой. Эти два вида соединения и являются первопричиной многообразия форм собственности. Отрицание этого закона и сведение всех форм собственности к одной, единой государственной собственности, монопольному ее положению означают на деле тупиковое состояние.

В реальной жизни государственная собственность - это присвоение общественных благ самим государством. Но государство - это не только аппарат в руках того или иного класса или социальных групп для осуществления и защиты своих интересов, но и сами представители этих классов и социальных групп. Это те люди, которые заняты в аппарате управления. Поэтому присвоение общественных благ осуществляется этим аппаратом.

Хотя производство и носит общественный характер, но его результаты присваиваются корпоративно или частно. Государственная собственность не отрицает такую форму присвоения, а наоборот, предполагает.

В современных условиях на одном полюсе общественных отношений находится государство с его практически необъятной собственностью на средства производства, а на другом - основная масса населения, лишенная средств производства, отчужденная от собственности на средства производства и управления, а соответственно и от власти. На поверхности явлений государственная собственность и общенародная собственность совпадают, потому что существует видимость, будто государство носит общенародный характер. Между тем, государство выражает интересы тех слоев населения, которые представлены в аппарате государственного и партийного управления. Причем, это может быть более или менее постоянный круг людей, а может и не быть. В данном случае не обязательно, чтобы государственный аппарат, присваивающий общественные блага, состоял из одних и тех же лиц, да это практически и невозможно. Главное здесь заключается в том, что эти люди в силу занимаемой должности, участвуют в присвоении общественных благ.

Многие экономисты видя, что в сущности государственная собственность не совпадает с общенародной собственностью, объясняют это деформацией производственных отношений социализма. Между тем, это нормальное состояние азиатского социализма, при котором государственная собственность - это не общенародная собственность, а собственность самого государства. Общенародная собственность предполагает собственность всего народа и каждого представителя этого народа в отдельности одновременно. При государственной же собственности сам человек принадлежит государству, потому что, кроме указанных в первой главе причин, государство практически опосредует все общественные отношения, а значит и все экономические отношения, в которые входит человек. И вне этих отношений человек не существует как человек.

Поэтому представляется бессмысленным часто встречающееся в экономической литературе словосочетание типа "государственная общенародная собственность". Если собственность государственная, то это уже не общенародная, а если эта собственность общенародная, то она не может быть государственной. Ни народ в целом, ни отдельный человек, не относится к государственной собственности, как к своей.

В государственной собственности нельзя видеть и деформацию общенародной собственности, ибо либо она есть, либо ее нет. Если ее нет, то это означает, что существуют другие формы собственности - в данном случае государственная собственность, которая никакого отношения к общенародной собственности не имеет. Государственная собственность была установлена сразу же после революции потому, что, во-первых, сам социализм мыслился как государственный, во-вторых, он не мог быть иным в силу низкого уровня развития производительных сил и того уклада жизни, который имелся на лицо в России. Поэтому говорить о том, что произошла деформация собственности необоснованно.

Представление о деформации социалистической собственности частный случай концепции деформированного социализма. На самом же деле никакой деформации не было. "Азиатский социализм" развивался так, как должен был развиваться, исходя из того уровня развития производительных сил и культуры, который имелся в наличии, и который был унаследован нашим обществом. Общество имеет свою логику развития. Конечно, отдельные лица и обстоятельства могут вносить определенные коррективы или вмешиваться в ход его развития, но не это имеет решающее значение, определяющее - это законы и закономерности развития. Поэтому нельзя считать обоснованными попытки рассматривать развитие нашего общества как отклонение от намеченного пути, деформацией.

Концепция деформированного социализма исходит из некоего идеала, к которому должно было стремиться общество, и если движение не ведет к нему, то считается, что имеют место отклонения, деформации. Кстати, сами классики марксизма всегда выступали против каких-либо идеалов, к которым должно стремиться общество, у нас же все время, на протяжении многих десятилетий было стремление к какому-то идеальному обществу, во имя чего и приносились жертвы целых поколений. Маркс и Энгельс неоднократно подчеркивали, что коммунизм - это не идеал, а движение, и что рабочему классу надо дать лишь простор тем элементам нового общества, которые уже развились в недрах старого буржуазного общества. И если мы приписываем классикам то, чего они никогда не говорили и не могли говорить, потому что это противоречило бы их же доктрине материалистического понимания истории, более того всегда выступали против этого, то мы делаем их утопистами. Этим занимались наши вожди, осуществляя свои утопические планы наперекор действительным возможностям. Классики же предвосхищали продолжительную борьбу, целый ряд исторических процессов. Причем, чем менее развиты производительные силы, тем этот процесс должен быть более длительным и мучительным. Так что легковесные представления о социализме и коммунизме были приписаны классикам позже. Однако вновь вернемся к проблеме собственности.

При государственной собственности предприятия и организации не являются субъектами собственности, т.е. они не присваивают созданные ими продукты, они выступают объектами управления, только пользователями объектов государственной собственности. За их использование часть созданного продукта поступает в распоряжение предприятия и организации, а часть изымается государством, реальным собственником. Руководитель предприятия - ставленник (представитель) государства и управляет он предприятием или организацией от имени государства. Поэтому обоснованно то, что эти руководители назначаются государством (выборная система быстро была заменена).

Отдельные члены азиатского социализма выступают совладельцами средств производства. Совладение средствами производства и их результатами означает, что отдельные члены общества и все они вместе не могут присваивать их себе, но они могут сообща, вместе пользоваться ими под началом и контролем государства и в его интересах. Это совладение средствами производства дает возможность работающим получать от государства необходимые средства существования. Равное (одинаковое) отношение основной массы работников к средствам производства предполагает уравнительное распределение благ в личное потребление.

Из средств существования, полученных от государства на основе права совладельца средствами производства, создается собственность отдельных граждан, именно к этой собственности они относятся как к своей. Другими словами, источником личной собственности является реализация отношения совладения средствами производства каждого члена общества.

Таким образом, в современных условиях азиатского социализма государство остается единственным реальным собственником - ни предприятия и организации, ни тем более отдельные члены общества не являются собственниками средств производства.

Поэтому, когда утверждается, что сейчас реальный собственник трудящийся вытесняется и его место занимает хозяйственная или бюрократия вообще, то все становится с ног на голову. Трудящиеся массы никогда не были собственниками, поэтому они не могут быть вытеснены.

Они сразу же после революции были отчуждены от собственности и соответственно от власти. Поэтому они не могли терять того, что они никогда не имели, что никогда им не принадлежало.

Раз отдельные члены общества не являются реальными собственниками средств производства и продуктов, созданных ими, то они не могут претендовать на свою часть в государственной собственности или на свою долю в созданном ими продукте. Продукт, созданный работником, отчуждается от него и присваивается государством. В условиях, когда собственником средств производства является государство, то и произведенный продукт принадлежит именно ему. Государство аккумулирует произведенный общественный продукт, получая практически неограниченные возможности для использования своей власти. В результате государство оказалось выше общества. Не государство было подчинено обществу, а общество государству.

Государство и устанавливает, какую долю общественного продукта, по какой статье ее реализовать. Оно определяет также сколько выделить на воспроизводство средств производства, сколько на расширение воспроизводства, на страхование и резервные фонды и т.д. Самое главное, оно имеет возможность определять свою долю, которая направляется, на содержание самого государства, его органов - армию, МВД, КГБ и пр. В этом выражается главный экономический интерес государства. Оно определяет также, сколько средств направляется на развитие здравоохранения, культуры, искусства и образование. Но эти средства изыскиваются уже после вычета тех средств, которые идут на государственные нужды. Отсюда та уродливая система, которая сложилась у нас в обеспечении ресурсами этих нематериальных отраслей народного хозяйства, - по остаточному принципу.

И сколько бы ни говорили, и ни писали об остаточном подходе к обеспечению их ресурсами, он продолжает иметь место, потому что сохраняется господствующий принцип распределения общественного продукта.

Государство устанавливает также и долю фонда средств существования трудящихся. При этом всегда возникают противоречия между государством и трудящимися массами, потому что при данной величине общественного продукта, при уменьшении доли государства увеличивается доля трудящихся масс и, наоборот.

Таким образом, государство, имея такой рычаг распределения общественного продукта, получает большую политическую власть, что является производным от его экономической власти в процессе общественного производства, где и создается этот продукт.

Общественный характер производства, достигая в наше время очень высокого уровня, все в большей степени предполагает и объективно требует общественного присвоения. Однако присвоение реально остается государственным, потому что совладение средствами производства обеспечивает лишь совместное использование, но отнюдь не присвоение.

Отсюда противоречие между общественным характером производства и государственной формой присвоения, которое привело к торможению развития производительных сил, к застойным и, наконец, кризисным явлениям в экономике.

Субъектом собственности на территории СССР являлось государство, которое передавало право распоряжения на территории отдельных национальных образований этим образованиям. Последние в свою очередь передают часть своих полномочий более мелким, более низким образованиям.

Таким образом, получалась многоступенчатая система отношений господства. Союзное государство господствовало над союзными республиками, тем самым осуществляя свое господство над отдельными членами этих республик и всеми жителями союзного государства в целом. Республиканское государство осуществляло господство над входящими в его состав национально-территориальными образованиями (республиками, краями, областями, округами), значит и жителями всей республики, всех этих образований. Самые низкие национально-территориальные образования осуществляют господство над своими жителями. В этих условиях наибольший гнет падал на жителей самых низких национально-территориальных образований, которые подвергались эксплуатации своего государства, государства республики и союзного государства.

Экономическое господство выражается в том, что более низкие национально-территориальные образования передают более высокому образованию часть созданного на их территории прибавочного продукта. Но эта передача не что иное, как неэкономическое принуждение, эта часть прибавочного продукта принадлежит более высокому национальнотерриториальному образованию в силу государственной собственности. Это экономическое господство и определяет юридическую, правовую формы господства. Более высокий уровень национально-территориального образования может отменить решение более низкого образования, тем самым проявить право своего экономического и политического господства. Это и есть реализация одной из форм государственной собственности. И здесь мы видим деспотическую форму правления.

Следует особо подчеркнуть, что речь идет не о порабощении одного народа другим, одной нации другой, а о порабощении данным государством своего народа и других народов в силу многоступенчатой системы государственной власти.

Для того чтобы поставить на один уровень разные национальнотерриториальные образования, надо устранить монополию государственной собственности, основу многоступенчатой государственной власти.

А теперь мы имеем полный распад тоталитарного союза, разрушение центра и одновременно образование содружества свободных и самостоятельных государств. Свободных от центра, но не свободных в истинном смысле, потому что деспотический центр сместился на уровень республики. И эти республики-государства не устраняют эту многоступенчатую систему господства. Более того, некоторые из них применяют по отношению к своим внутренним образованиям насилие.

Таким образом, глубокий кризис в экономике является результатом кризиса государственной собственности. Именно последний рождает другую форму частного присвоения - частную собственность.

Воскрешение частной собственности не есть реализация чьей-то воли или желания (ни государства, ни партий, ни других сил) - это объективный, закономерный процесс. Это общественное явление, которое вызрело в глубинных недрах нашего общества, получив форму так называемой теневой экономики. Одно дело сознательное использование частной собственности для решения каких-то экономических задач, скажем, для поднятия производительных сил, как это было во время нэпа, другое дело, когда эта собственность сама зарождается и развивается в системе общественных отношений. В первом случае субъективное отношение к частной собственности, контроль над ней, во втором - стихийный процесс возвращения к старым общественным формам. Это экономический факт, который требует своего юридического, правового оформления. И он получит его, потому что не может быть столь длительного противоречия между экономической и юридической формами. Там, где он не получает этого оформления, там он этого добивается силой.

Многолетний застой, а теперь и глубокий экономический кризис (при росте численности населения) привел к снижению и без того низкого уровня жизни населения. И здесь, к сожалению, мы видим, что на практике осуществляется прогноз Маркса и Энгельса. Основная масса населения нашего общества влачит довольно бедное существование, находится ниже черты бедности, распространяется всеобщая нищета. Сейчас, когда началась настоящая борьба за самые насущные предметы (вряд ли классики предполагали, что будет такая нехватка благ), возникают старые отношения собственности. Причем они имеют тенденцию к укреплению и развитию. Большинство членов общества (в большей или меньшей степени) являются рабами материальных благ. Нехватка этих благ привела к всеобщей преступности. Люди развращены и извращены господствующими общественными отношениями. Они во многих случаях становятся участниками и соучастниками преступлений: хищений, приписок, фальсификаций и т.п.

Мы вновь и вновь убеждаемся в прозорливости классиков и в их правоте относительно того, что уничтожение частной собственности без соответствующей предпосылки - не только теоретическая фикция, но и практически неосуществимая вещь. Мы практически убеждаемся в том, что уничтожение частной собственности одним ударом ничего не дает для построения нового общества, В настоящее время возрождается частная собственность в ее различных формах и оттенках. И этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока частная собственность не займет свое место в системе общественных отношений и не получит своего юридического оформления.

Развитие частной собственности в наших условиях - это прогрессивный процесс, так как оно служит развитию производительных сил. Но что значит - возрождение частной собственности? Это означает, что возрождаются и ее субъекты - частный товаропроизводитель и торговец, средний и крупный буржуа. Но это не те буржуа, которые были до революции (хотя и их возвращение не исключено), а те, которые создавали современные. общественные отношения. Это потомки тех рабочих, крестьян и других социальных слоев, которые осуществили революцию и заложили основу господствующей системы. И теперь мы воочию убеждаемся в правоте раскрытия тайны первоначального накопления капитала, данного Марксом в его "Капитале", - в других исторических условиях и при иных обстоятельствах. Но методы и формы те же - насилие, грабеж, преступления и т.п.

Если в прошлом (в эпоху так называемого застоя) были созданы экономические условия для накопления денег, то сейчас (в эпоху перестройки и постперестройки) создаются правовые условия и предпосылки для реализации этих накопленных средств, т.е. превращения денег в капитал. Поэтому нельзя не видеть органическую экономическую связь между этими двумя эпохами развития нашего общества. Но это только одна, стихийная сторона развития частной собственности. Другая сторона сознательное разгосударствление и приватизация собственности. Последняя осуществляется самим государством ввиду кризиса его собственности. Кстати, и человек может быть свободным по отношению к государству, если не будет всеобъемлющей государственной собственности, потому что в основе всех общественных отношений лежат отношения собственности. Разрушение государственной собственности может происходить многими путями. Главные из них следующие. Во-первых, путем выкупа у государства средств производства, во-вторых, путем хищения государственных объектов собственности, в-третьих, использование государственных средств производства в частных интересах, в-четвертых, безвозмездная передача государственной собственности гражданам, в-пятых, акционирование государственных предприятий, в-шестых, фермеризация на селе, в-седьмых, создание совместных предприятий.

Государство само, исходя из социальных и экономических факторов и создавшихся условий и обстоятельств, признает первый путь - продажу своих средств производства. Но ведь если исходить из той посылки, что государственная собственность общенародная, то оно не может продавать эту собственность, потому что они принадлежит всему народу и всем членам общества в Отдельности. Но как было показано, государственная собственность является собственностью именно государства, поэтому оно имеет полное право продавать свое имущество. Конечно, было бы справедливо, если бы государство передало эту собственность членам общества бесплатно. Потому что требовать плату за то, что уже оплачено, несправедливо. Но то, что несправедливо со стороны трудящихся масс, справедливо со стороны государстве, потому что оно узурпировало эту собственность и относится к ней как к своей.(72) Ее у государства могут купить лишь те, у кого уже имеются денежные средства. Значит, и с их стороны это справедливо. Таким образом, происходит новая метаморфоза с собственностью - государственная собственность превращается в частную.

Разгосударствление, т.е. процесс превращения государственной собственности в другие формы, означает, что отдельный работник из положения совладельца может перейти в положение реального собственника, во-первых, своей рабочей силы, во-вторых, средств производства. Одна большая часть людей, бывших совладельцев средств производства становится собственником только своей рабочей силы, другая - меньшая часть, становится собственником не только своей рабочей силы, но и средств производства. Обе части населения становятся свободными потому, что отрицается та экономическая основа, то социально-экономическое состояние, при котором они обе являлись принадлежностью государства. Однако одна часть населения становится свободной, имея собственность на средства производства, а другая - освобождается, имея собственность лишь на свою рабочую сипу. При таком экономическом положении она вынуждена продавать свою рабочую силу другой части населения. Таким образом, основная масса населения, встав на путь свободы, не становится действительно свободной, потому что она не только лишена средств производства, но и средств существования. "Свобода личности - это необходимый исходный пункт, основа всего, что совместимо с достоинством человека, но само по себе это лишь пустое понятие. Она ищет для себя содержания и должна его получить откуда-то извне. Свободный человек без средств к существованию - это "долговой документ без должника", как говорят. Едва ли можно лучше сказать. Действительно, свобода личности это притязание на все добродетели, которые украшают мораль, на все сокровища, которые скрыты в природе и в духе. Но она вместе с тем есть, и право на них".(73) Но это право становится полностью реализованным только для той части населения, которая имеет собственность на средства производства, другая же часть реализует это право только в пределах своей природы, т.е. рабочей силы.

Наряду с внеэкономическим принуждением возникает и развивается экономическое принуждение. Экономическое принуждение - более развитая экономическая форма, чем внеэкономическое принуждение, поэтому оно создает более богатые возможности для работника. Последний предпочтение отдает экономическому принуждению, при котором он является собственником хотя бы своей рабочей силы и может распоряжаться ею как своей.

Почему разгосударствление собственности есть начало и основа экономического принуждения? Потому что для того, чтобы работник мог иметь возможность продавать свою рабочую силу и соответственно получать заработную плату он должен быть прежде всего свободным экономически и юридически.

При государственной собственности отдельный человек является совладельцем средств производства, находящихся в реальной собственности государства. В силу этою экономического факта он не может быть свободным ни экономически, ни юридически. Он уже принадлежит государству. Поэтому, для того чтобы сделать отдельного человека и общество в целом более свободными экономически, надо ограничить экономический диктат и давление со стороны государства, сузить и ограничить его экономическое господство, которое находит отражение в политическом господстве.

Закономерно, что возрождается не только частная собственность, но и религия, национализм и другие формы общественного сознания, для упразднения и преодоления которых также не существовало ни экономических, им социальных, ни тем более культурных условий. Для этого нужен был высокий материально-технический и культурно-просветительный уровень. Такие "вещи" не упраздняются ни декретами, ни запретами, ни силой, потому что в этом случае они только уходят .вглубь. Кстати, и религию, и национализм всегда использовали реакционные силы.

Но сейчас (с этим факторам добавилась еще и всеобщая бездуховность, тот духовный вакуум, который образовался в обществе. Этот вакуум заполняется прежде всего такими формами, как религия и национализм. Но если религия в современных условиях играет и положительную роль, потому что она проповедует общечеловеческие ценности, то национализм имеет разрушительную силу.

К социально-экономическим мукам добавляются национальные. Первопричиной национальных конфликтов является экономика.(74) Их корни надо искать в производственно-экономических отношениях. Общественные отношения - это многослойное явление, а самый нижний слой - это экономические, т.е. материальные отношения, которые жестко связаны и взаимодействуют со всеми другими отношениями - социальными, духовными, правовыми, политическими, религиозными и, наконец, национальными. Конечно, такое расслоение общественных отношений условное, однако экономические отношения во всех случаях базис, основа этих общественных отношений. Впрочем, это азбука не только марксизма, но и общественной жизни. Поэтому, хотя причины конфликтов в экономических факторах, но прорываются они в более высоких, поверхностных слоях - национальных и религиозных. Это, конечно, не исключает противоречий в самих этих отношениях, которые могут в свою очередь осложнить разрешение экономических проблем и противоречий, тем самым усугубляя разрешение проблем национальных. Все это доводит противоречия до самых антагонистических, критических форм, которые получают разрешение через кровавые конфликты и насилие.

То же самое наблюдается и в религии. Вспомним хотя бы захват церквей на Западной Украине. А ведь речь идет об агрессивности со стороны глубоко верующих людей, которые для удовлетворения своих религиозных (культовых) потребностей идут на такие шаги. Другими словами, даже те люди, которых заботят небесные блага, нуждаются в земных, материальных. И если не будут смягчены социально-экономические и духовные муки нашего общества, то нас будут ожидать новые бедствия и потрясения, наподобие тех, которые описаны русским писателем В. Одоевским в его "Городе без имени".

Небезынтересно, что возвратились и прежние символы (флаги, гербы, наименования, гимны и т.п.). Из названий республик были изъяты прилагательные советское и социалистическое. Строго говоря, не было ни советских, ни социалистических республик. Советских республик не было потому, что ни в одной из них власть не принадлежала советам, впрочем, не было и социалистических республик, - социализм был провозглашен как цель, а не как состояние, если иметь ввиду истинный социализм. Новые названия больше соответствуют внутреннему социально-экономическому и политическому содержанию этих республик, теперь уже самостоятельных государств.

Названия советская и социалистическая реально еще не делали эти республики таковыми (впрочем, это относится и в целом к Союзу). В них господствовали азиатско-деспотические отношения, причем эти отношения в разных республиках находились на разных уровнях. В тех республиках (например, прибалтийских), где капитализм успел развиться в большей степени и успел развить деловитость, предприимчивость, дисциплину, порядок, организованность, добиться более развитых социальных отношений, был выше уровень развитии производительных сил, культуры производства, культуры общения и т.д.

В других же республиках (например, среднеазиатских), где господствовал азиатский способ производства и были развиты докапиталистические отношения, азиатско-деспотические отношения сидят еще очень глубоко. Отсюда и естественным было стремление тех республик, в которых был более высокий уровень развития производительных сил, отделиться от целого Союза. Это стремление усиливалось по мере усиления экономических противоречий, возникающих между республиками, находящимися на различных социально-экономических и культурных уровнях, и Союзом в целом, усугубляющимися жесткой нехваткой общественных благ и различным уровнем производства предметов потребления. Кризисом государственной собственности объясняется в целом национально-освободительное движение в разных формах, которое сейчас развернулось, в стремлении народов упразднить многоступенчатую форму национально-территориальных образований. Последняя хотя и началась как стихийный процесс, но может подтянуть и сознательный процесс разгосударствления собственности в территориальном аспекте.

К сожалению, развитие нынешнего общества подтвердило не только предвидение Маркса и Энгельса, но и Туган-Барановского. Хотя и прошло свыше 70 лет после революции, не был достигнут высочайший уровень производительности труда в мире. Более того, бывший СССР значительно уступал по этому показателю многим развитым странам. В силу этого и других причин наблюдаются не прогресс, а упадок, регресс и не только в хозяйственной, но и в других сферах общественной жизни, а в последние годы наступил всеобщий хаос. И здесь мы видим, что были небеспочвенны опасения Каутского относительно того, что в обществе наступит хаос и приостановится всякая деятельность.

Регрессирующая экономика порождает один дефицит за другим, потому что при сокращении производства общественных благ неизбежно уменьшится количество общественных благ, приходящихся на душу населения.

При жестокой нехватке благ государство больше думает о том, как распределить имеющийся их запас между членами общества, нежели о путях наращивания их производства. Отсюда карточные и другие системы распределения благ, которые свидетельствуют о том, что не только мало благ, но и о том, что полностью подорваны и парализованы возможности успешного функционирования экономики и ее экономического механизма. Причем даже при этой система бюрократический класс находит возможность обходить установленную форму распределения. Иными словами, даже в этих условиях реализуются привилегии господствующего класса.

Вообще привилегии - одна из форм присвоения бюрократическим аппаратом в условиях азиатского социализма. Поэтому сколько бы не создавалось комиссий на различных уровнях по изучению всевозможных привилегий, они останутся, лишь видоизменяется, трансформируются в другие формы.

Привилегии как явление не могут исчезнуть до тех пор, пока не будут устранены социально-экономические причины их порождающие, то есть экономические отношения азиатского социализма и присущий ему низкий уровень производительных сил.

Другим атрибутом азиатского социализма является своеобразная форма присвоения налога. До сих пор в экономической литературе он не раскрыт в должной мере, потому что на первый взгляд кажется; что это юридическая категория, на самом же деле он имеет глубокий экономический смысл. Явление, которое носит массовый характер, становится законом общества. Таким законом азиатского социализма является изымание налога. Основой образования налога выступает прибавочный продукт, созданный работниками общественного производства. Однако распределяется он между руководящими работниками, которые присваивают его в силу своего монопольного положения в иерархической системе управления. Фактически подоходный налог и его величина зависят от величины дохода, который присваивают руководящие работники. Часть этого дохода, в виде налога, они передают наверх, тем должностным лицам, которые стоят (находятся) еще выше по служебной лестнице.

Формы передачи и получения налога могут быть многообразными. Налог фактически становится своеобразной рентой, которую присваивают руководящие работники в силу того, что они являются ставленниками государства - реального собственника средств производства, и присвоение налога есть реализация экономического интереса руководящих работников, одним из движущих мотивов их экономической деятельности. Система поборов налогов - одна из причин застоя в кадрах.

Как было показано в первой главе, государственная власть уже в начале бюрократического периода оказалась сросшейся с партийной властью, а если точнее - партийная власть подменила государственную власть. Политическая власть без экономической власти - это ничто. Поэтому власть партаппарата прежде всего была экономической властью. Вот почему партократия на словах выступала за разграничение функций партии и государства, партийного и хозяйственного управления, но на деле с трудом отказывалась от этих функций. Партократия была готова на то, чтобы ее критиковали и слева и справа, даже была готова пожертвовать идеологическими принципами, которые всегда служили партократии ширмой для ее деятельности, была готова войти в блок с любыми силами и движениями (начиная марксистскими и кончая монархическими), лишь бы остаться у власти. Известно, что государство - это орган подчинения одной части населения другой. Так как советское государство - это партийное государство, то, следовательно, речь должна идти о диктатуре партии, точнее партийного аппарата над всем народом и обществом. Вообще надо отметить, что эта партия была бюрократической партией, которая всегда выражала и защищала интересы не трудящихся масс, а самого партаппарата, бюрократов и других паразитирующих слоев общества. Аппарат этой партии сделал все, чтобы дискредитировать идеи социализма и коммунизма. Поэтому было бы большой ошибкой, с трагическими отсюда последствиями для судеб истинного социализма; отождествлять их с коммунистами. Вообще, ни в свое время, когда переименовалась партия, ни теперь не было необходимости называть ее коммунистической. Целью этой партии было социалистическое преобразование общества (по крайней мере так декларировалось), а не коммунизм. Причем и эта цель должна была рассматриваться не как непосредственная, не ближайшая, а перспективная и весьма отдаленная. Название коммунистическая еще не говорит о том, что, во-первых, эта партия коммунистическая, во-вторых, что члены этой партии являются коммунистами. Не важно, как называется партия, главное, чьи интересы она выражает и защищает и какие цели она преследует, а также каков образ жизни ее членов. Опыт более чем 70 лет показал, что партийное государство и его органы насилия служат цели насильственного подчинения большинства меньшинству. Даже армия используется не только для подчинения чужих народов (Венгрия, Чехословакия, Польша и т.д.), но и собственных народов (в Тбилиси, Прибалтике, Москве и др.). Причем и вне, и внутри страны армия защищала интересы государственного бюрократического партийно-господствующего аппарата. Но в последние годы партократия в силу создавшихся общественноэкономических условий постоянно теряла власть, а теперь и вовсе приостановлена её деятельность. Но устранения от власти партаппарата еще недостаточно для полного его поражения. Ведь партийная бюрократия пустила очень глубокие корни во все экономические, социальные, культурные учреждения, в армию, милицию и прочие органы, ее метастазы сковали, парализовали все общество, оно сможет возродиться в прежнем или другом виде, под новым названием и вывеской. Но суть партии бюрократов да и самих бюрократов не изменится, если не будет устранена социально-экономическая основа его существования; монополия государственной собственности. На ее место могут прийти даже новые партии и движения, но их суть не изменится. Одна номенклатура будет заменена другой.

В условиях низкого уровня развития производительных сил и культуры происходит фетишизация должностей, одной из форм которой является так называемая номенклатура. При номенклатурной системе на высокие должности попеременно в течение большого отрезка времени назначаются одни и те же люди. Они не выходят из этого замкнутого круга, а другие не могут войти в этот круг. Эта система достигла апогея при совмещении руководителей соответствующих уровней партийных и государственных организаций. При таком положении, при потере партией своей руководящей роли, те же лица, которые руководили соответствующими партийными организациями, остаются вновь у пласта. Впрочем, так во многом и произошло. Отсюда застой в кадровой системе, особенно в верхних эшелонах власти. Застой в кадрах определяется и социально-экономическими мотивами, так как должности позволяют иметь соответствующие блага и возможности.

Во всех утопических системах далекого прошлого и социалистических системах, созданных в новее время, указывается, что обществом должны управлять самые подготовленные люди, имеющие соответствующие способности для этого. У нас же при назначении на должности учитывались не компетентность, знания, профессионализм и другие качества человека, а его принадлежность к номенклатуре.

Регулируемое общество, безусловно, требует более разумного и взвешенного управления, чем стихийно развивающееся общество. То, что наше общество можно регулировать, не вызывает сомнения, потому что государственная собственность открывает такую возможность. Но реализация этой возможности во многом зависит от качества управляющих кадров, от их умения, от методов, которыми они пользуются. Но возможна ли была другая политика а области управления? Нет, не возможна! Кадровая политика соответствовала тому уровню развития производительных сил азиатского социализма, которое уже имелась в наличии. Видимо здесь сказалось и несколько упрощенное представление В.И. Ленина о процессах управления в условиях социализма, который полагал, что все научатся управлять и будут в самом деле управлять. Правда, не сказал как. История же показала, что знания четырех действий арифметики далеко недостаточно для управления даже в условиях азиатского социализма.

Видимость демократических форм отбора и расстановки руководящих кадров и повышения их качественного уровня создает выборность руководящих кадров на альтернативной основе. Но ведь реальной альтернативы нет и не было, потому что она предполагает наличие двух и более равноценных претендентов. Это возможно только при переходе к многопартийной системе, когда каждая партия в своем составе будет готовить своих претендентов, способных составить альтернативу представителям других партий. Это будет реальный шаг в сторону демократии.

Создание парламента создало видимость решения политических, социальных и экономических проблем парламентским путем, путем обсуждения. Но на практике принимаются те решения, которые либо предписываются сверху, либо устраивают бюрократическую верхушку.

Это лишний раз говорит о том, что парламент, как законодательная форма, не может успешно и эффективно функционировать при азиатском социализме, где деспотические формы правления превращают парламент в орган по фиксации и утверждению того, что уже подготовлено и решено на высшем уровне.

В последние годы наступил всеобщий кризис азиатского социализма. Он охватил все стороны общественной жизни, поэтому распад СССР - это закономерный процесс. И в этом смысле он не зависит от воли и желания отдельных лиц или их группы, находящихся на самой верхушке власти, хотя и они могли внести определенные коррективы в этот процесс - ускорить или замедлить его, сделать его более или менее болезненным, отдать его на откуп стихии или внести в него больше элементов разумности, взвешенности и т.д. Распад СССР стал выражением кризиса государственной собственности в территориальном аспекте, который при жестокой нехватке благ приводит к замкнутости и обособленности отдельных национально-территориальных образований. Но образование новых государств и их содружества, не устранило атрибутов азиатского социализма, реальное изменение их экономической структуры возможно только путем изменения господствующей формы собственности и соответствующей организации общественного производства. Последнее в свою очередь приведет к изменению политической надстройки, к преобразованию всей общественной жизни.

Разложение азиатского социализма, как и в свое время разложение азиатского способа производства, прежде всего связано с развитием частной собственности, происходит ли это стихийно или сознательно. Однако развитие частной собственности само по себе ничего не дает, если нет соответствующей организации.

Развитие и укрепление частной собственности разрывают на части монолит государственной собственности - основу азиатского социализма. Они создают условия для новой организации общественного производства на частной основе, для конкурентной борьбы, которая в процессе разложения азиатского социализма играет положительную экономическую роль, для развития производительных сил, снижения издержек производства, роста производительности труда. Организация общественного производства на частнособственнической основе способствует возникновению рыночных отношений и рынка. Если развитие частной собственности разлагает азиатский социализм, разрушает его экономический базис, фундамент, то развитие рыночных отношений и образование рынка разрушают его хозяйственную организацию или хозяйственный механизм.

Развитие рынка оказывает обратное воздействие на экономический базис азиатского социализма, закрепляя процесс разложения. Поэтому любые экономические реформы и изменения в хозяйственной структуре на этом переломном, переходном этапе должны иметь в своей основе широкое развитие частной собственности, иначе они обречены на неудачу или их издержки (экономические, политические и моральные) будут очень большими, а результаты половинчатыми или вовсе отрицательными.

И тем не менее, объективный ход истории неминуемо поставит всё на свои места, он коренным образом изменит общественную, и в первую очередь, экономическую жизнь.. Однако предположения о том. что при разгосударствлении и приватизации собственности мы можем вступать на путь демократического социализма, - это очередная утопия. Демократический социализм, провозглашенный Социнтерном и практически претворяемый в некоторых странах Европы (в Скандинавских странах, ФРГ, Австрии, Испании и др.) с нашим будущим обществом будет иметь лишь одно сходство - существование различных форм собственности, но это всего лишь внешнее сходство, внутреннее же их содержание совершенно различное. Страны демократического социализма пришли к смешанной экономике на основе высокоразвитого капитализма, обобществление и национализация там происходили на основе зрелых капиталистических отношений, имеющих совершенно другие традиции и предпосылки в области экономики, политики и культуры, наконец, демократии.

Впрочем, не будет движения и в сторону тех стран, которые у нас считаются капиталистическими (классической страной является США). Сейчас в этих странах нет капитализма как такового. А есть буржуазный социализм, о котором писали классики марксизма в "Коммунистическом Манифесте".

Буржуазный социализм означает, что в этой общественной системе есть и буржуазные, и социалистические отношения, но буржуазных больше, потому что остается их основа - капитал и наемный труд. Господствующим классом буржуазного социализма является буржуазия, от которой зависит благополучие рабочего класса. Социалистические отношения с буржуазией и под ее контролем и есть буржуазный социализм.

Для вышеуказанных стран характерны возрастание доли государственного сектора в экономике, усиления регулирующей функции государства, участие трудящихся в управлении, в распределении прибылей и собственности. Они уже достигли высокого уровня жизни основной массы населения, высокого уровня социальной защиты и свобода личности. Итак, рабочие и другие трудящиеся массы вместе с буржуазией вошли в новый Иерусалим. Для нас же, пойдем ли вместе или в одиночку, дорога в этот Иерусалим закрыта. Мы только, точнее вновь, вступаем в эпоху капитализма, чтобы повторить исторический процесс классовых отношений и искать пути выхода из этого лабиринта классовых и прочих общественных противоречий. Но, двигаясь в сторону капитализма, мы фактически делаем шаг в сторону истинного социализма.

Однако ни демократический социализм, ни буржуазный социализм еще не являются социализмом в истинном смысле, оба они должны рассматриваться как переходные этапы, в процессе которых капитал из господ ствующей силы постепенно превратится в символ уходящей эпохи и уступит своё место новой эпохе - эпохе торжества свободного труда и духа, тому обществу, и котором на самом деле "свободное развитие каждого является условием свободного развития всех".(75)