25.02.2018 Что нас ожидает, и что требуется осуществлять?
1.
С исчезновением СССР с политической карты мира в самых различных сферах всё более нарастают процессы в условиях всё более болезненного разделения человечества.
Даже экспертное сообщество пока не пришло к единому общему пониманию глубоких изменений человечества, ещё до конца не осознанных им. Наиболее важные элементы единого для нас понимания нового мира были закреплены в начале 2018 года в Римской декларации на очередной общей конференция представителей и партнёров Института проблем глобализации из разных государств.
Вот основные положения этой Римской декларации.
2.
Осуществляемая трансформация человечества носит всеобъемлющий, тотальный характер, глубина этой трансформации беспрецедентна. Сам вектор развития сменился, перейдя в вектор эволюции или даже вектор деградации. Уже несколько десятилетий происходит скорее не развитие человечества, а изменение окружающего мира, мейнстримом которого стала трансформация своего собственного сознания и восприятия человеком этого мира: high tech уходит в прошлое, переставая оставаться генеральной линией во всяком случае для всего человечества, его сменяет high hume. Эта революция не имеет аналогов в истории, люди начинают делать то, к чему не приспособлены физиологически, психологически и социально.
Хай-хьюм или high hume (англ. high-hume – высокие гуманитарные технологии) – это совокупность знаний, духовных и культурных ценностей, а также методов передачи информации, организующих людей и побуждающих их к определённой коллективной деятельности.
К high hume обычно относят довольно широкий спектр гуманитарных практик: философию, гуманитарные науки, религию, искусство во всех его проявлениях, поп-культуру, в том числе моду во всех областях (одежда, дизайн, музыка и прочее), а также широкий спектр всевозможных гуманитарных ноу-хау (методик преподавания, маркетинга, общения и прочее).
Возникшие в глубокой древности в виде определённых методик нематериального воздействия на массовое сознание стратагем и обучающих техник, гуманитарные технологии начали активно развиваться с крушением институтов абсолютизма и переходом ведущих государств к демократическим принципам правления.
С точки зрения капитала целью гуманитарных технологий является ускорение роста потребления. С точки зрения геополитики целью гуманитарных технологий является форматирование массового сознания для обеспечения необходимого уровня лояльности к той или иной общественной системе, идеологии и так далее. Таким образом, гуманитарные технологии являются мощным геополитическим фактором, формирующим на протяжении всего ХХ века очертания географической карты, главным оружием холодной войны.
График состояния торгового баланса и торговой политики США (1895 - 2015 годы)
XX век стал временем наиболее ожесточенной борьбы гуманитарных технологий. Войны между нациями, религиями, экономиками, противоборство амбиций «сильных мира сего» уступили место противостоянию ценностей, философий, мировоззрений. Ярким примером успешного применения гуманитарных технологий является успешный (для его организаторов) развал СССР, произошедший отнюдь не вследствие создания неблагоприятной обстановки у границ советского государства, отсечения его от морей, получения контроля над ресурсами, энергетической и продовольственной блокады, формирования крупных территориальных союзов или прямых военных действий, как это было раньше. Всё это имеет место в настоящем как следствие поражения в гуманитарной области уже после геополитического краха великой державы, главной причиной которого стал подрыв её социального строя через влияние на духовную среду граждан СССР.
Холодная война была по своей сути войной гуманитарных технологий, в которой образы свободного мира, транслируемые за железный занавес, стали тем десантом, который, практически не встретив адекватного сопротивления, укрепился в сознании советского человека, создав плацдарм для дальнейшего наступления со стороны противников СССР. В этом смысле джинсы и кока-кола сделали больше для падения Берлинской стены, чем все политики всех государств.
В силу неблагоприятных исторических реалий гуманитарные технологии редко привлекали интерес российского государственного аппарата. Достаточно вспомнить почти анекдотическое удивление министра народного просвещения С. Уварова резонансом, который вызвала в России смерть А. Пушкина («Кто такой Пушкин? Государственный муж, полководец? Стишки писать – не значит проходить великое поприще!»). Другой министр просвещения П. Ширинский-Шихматов несколькими годами позже вторил Уварову: «Польза от философии сомнительна, вред же очевиден».
High hume стал главным орудием российских либералов, которое и привело их к власти. Когда-то недальновидность руководителей СССР, часто называемая «догматизмом партийных деятелей», что не всегда так было на самом деле, не позволила гуманитарным технологиям развиваться в СССР в той мере, в какой это происходило в коллективном Западе. Именно поэтому, когда «свободный мир» начал идеологическое наступление на СССР, стране победившего социализма было нечего предложить в ответ в достаточной степени, кроме силового варианта решения проблем (ввод воинских подразделений в Венгрию и Чехословакию, ввод ограниченного контингента войск в Афганистан).
Будучи до эпохи правления Н. Хрущева непререкаемым духовным авторитетом для прогрессивно мыслящих людей многих стран мира, страна Советов растеряла своё былое обаяние и была представлена, во многом благодаря усилиям западных специалистов по high hume, как «империя зла».
Форсированное насаждение западных, «либеральных», ценностей, «соблазнение» западным образом жизни, внедрение моды на западную музыку, литературу, философию и так далее в эпоху перестройки имело далеко идущую цель: лишение привлекательности СССР в духовном и культурном отношении и, как результат, лишение его реального суверенитета.
Военная мощь, материальные богатства, как правило, необходимые, но недостаточные условия реального суверенитета. Гарантированно суверенен только тот народ, чей суверенитет никто не может, а главное, не хочет поколебать. Такой суверенитет и называется концептуальной властью. А это возможно лишь, когда народ обладает духовностью и культурой, являющимися ценностями в глазах других народов, когда они уникальны, незаменимы и неповторимы, когда они несут миссию, нужную другим народам.
Так, гарантированный суверенитет Ватикана держится только на том, что это центр католицизма (католического мира и католического мирового проекта), а гарантированный суверенитет Саудовской Аравии – на том, что Мекка и Медина – признанные духовные центры ислама. Точно так же, при правильном подходе, высокие гуманитарные технологии, основанные на достижениях российских философов, учёных, писателей и так далее способны оказаться для России не просто предметом национального престижа, но и ключом к обретению ею подлинного суверенитета, её будущим, важнейшим капиталом и стратегическим оружием, а самое главное – её концептуальной властью.
Россия должна научиться «соблазнять» другие народы, «влюблять» их в себя, а это возможно только через достижение культурного, гуманитарного превосходства. Суверенитет, держащийся на силе, промышленных технологиях и экономике, недолговечен, суверенитет, держащийся на high hume, на вечных ценностях, непоколебим.
3.
Самые передовые информационные технологии из разряда high hume делают человеческую личность пластичной, мозаичной, внушаемой, не способной на долгосрочное целеполагание и систематическое приложение усилий. Клиповое сознание переходит в такую его крайнюю форму как «кликовое сознание», когда личность становится постоянно нуждающейся в немедленной реакции на разрозненные внешние раздражители ради получения эмоции, а не результата.
Во многом сутью современного информационного взаимодействия является обмен внимания пользователя на получаемые им эмоции. Если для достижения реального результата требуется удержание внимания на своей цели, то массовому пользователю совремнных информационных технологий – эмоции, а содержательная деятельность сама по себе перестаёт быть ценностью и уходит на дальний план.
Общество рассыпается на индивидов, объединённых некритически воспринимаемыми ими объектами в секты, за которыми стоят те или иные субъекты глобального управления социумами и социальными группами. Социальные сети сегодня уже становятся структурообразующими элементами общества, разрушая какую-либо национально-государственную идентичность. Далее социальные сети начинают постепенно трансформироваться в социальные платформы, интегрирующие всю внешнюю активность личности и через информационно-эмоциональный фон определяющие её поведение. Общество становится алгоритмичным, развитие отдельных индивидов прекращается в массовом порядке, приобретая характер «тихих» национально-государственных катастроф, так как социальные сети ради удержания внимания личности помещают её в кокон комфорта, в котором отсутствуют мотивации для развития. Это, возможно, в свою очередь свидетельствует о выходе на новый уровень развития коллективного сознания.
Происходящая атомизация обществ, вызванная трансформацией личности, дополняется формированием «глобальных племён, сект, субкультур», объединённых поверх государственных границ специфическими моделями поведения. Глобальные корпорации укрепляют эти модели как новые рынки, размывая обычные общества-государства и натравливая на них своих потребителей. Частный случай этого – поощрение сексуальных отклонений, являющееся, в частности, также инструментом формирования новой глобальной элиты, отделённой от «старого» мира и не питающей к нему сантиментов.
Реальное ВВП (зеленая и синия линии), реальная заработная плата (коричневая и оранжевая линии), реальный усредненный еженедельный доход (красная линия) и торговая политика в США (1947 - 2014 годы)
4.
В силу усложнения мира и всё более хаотического воздействия на сознание индивида для последнего снижается познаваемость окружающего мира. Всё более и более становится нормой тотальный релятивизм. Это ведёт к вырождению науки в культурно-социальный, но не производительно-значимый, уклад, а образования – в средневековый реликтовый инструмент поддержания стабильности. Подлинное знание становится достоянием лишь избранных личностей в мире, что грозит его вырождением в ритуалы, а всего через одно поколение – и технологическим крахом, который повлечёт за собой резкое сокращение населения Земли, точнее – сокращение в разы за короткий период времени.
Системы управления уже целое поколение не демонстрируют адаптации к используемым ими технологиям формирования массового сознания. Нарастает управленческий кризис, вызванный самопрограммированием управляющих систем, их отказом от реальности, переориентацией с изменения реальности на изменение её восприятия, а главное – более интенсивной трансформацией их сознания по сравнению с сознанием общества. А цена управленческой ошибки качественно возрастёт при переходе от Big Data к Smart Data(структурированным базам данных, когда структурирование на основе ошибочной гипотезы гарантирует ошибочный результат).
Деньги практически теряли своё прежнее предназначение, уступая его технологиям. Капиталы становятся неключевым элементом технологий, так же как с развитием капитализма золото постепенно становилось неключевым элементом капитала. Технологии всё меньше отчуждаются от своих создателей и становятся основой нового монополизма. Появились даже метатехнологии, которые исключают возможность конкуренции пользователя с их создателями, таковы, например, ряд технологий консалтинга и глобального управления, некоторые информационные технологии. Инфраструктура становится главной частью технологий, социальные сети перерастают в интегрированные платформы, всё больше определяющие повседневную жизнь и общественную активность человека совершенно независимую от тех государств, обществ и сред, в которых он родился и вырос.
Производство как таковое становится на порядок менее рентабельным, чем создание технологий, дизайн и маркетинг, и потому проигрывает им конкуренцию за все виды ресурсов. Это ведёт к его отставанию, стагнации и упадку (инженеров не хватает даже в Германии) и может не просто ограничить развитие, но и привести к масштабной технологической деградации и планетарным катастрофам.
5.
В 2017 году Министерством обороны США сформулировано понятие «искусственный интеллект», как симбиоз способного к творчеству человека и олицетворяющего формальную логику компьютера. Рост мощности компьютеров распространит формальную логику на сферу образного мышления, что сузит пространство человеческого творчества. Биологизация интерфейса взаимодействия человека с компьютером сделает последний равным по доступу к формальной логике; конкуренция будет вестись на основе творческих способностей. Это приведёт к кризису в управлении (так как люди ещё пока не научились управлять творческими людьми), педагогике (так как пока люди не научились воспитывать творческие способности в той степени, в какой сейчас умеют воспитывать у учеников логическое мышление) и в целом в общественном устройстве (так как отсутствие творческих способностей будет приговором даже для детей в семьях членов элиты, и сохранение таких детей в элите будет означать крах общества из-за неконкурентоспособности).
Глобальное общество будет развиваться по пути китайского «социального кредита», а японская модель «общества 5.0» будет встроена в китайскую модель в качестве частного улучшения. Лидерство в социальном развитии, как и другие формы глобального лидерства, в 2017 году перешло от США к КНР, что предопределяет неизбежность их столкновения в самые ближайшие годы.
Рисунок 3
На рис. №3: "Количество государств, имеющих банковский кризис в каждом году с 1800 года. В основе этого времени лежит другое: восемь веков финансовой глупости, которая охватывает лишь 70 государств. Общая тенденция может быть объяснена многими факторами. Одним из них является постепенное увеличение процента людей, которые получают деньги за свой труд. Драматической особенностью этого графика является фактическое отсутствие банковских кризисов в период действия Бреттон-Вудского соглашения с 1945 по 1971 год. Этот анализ аналогичен осуществлённому Рейнхартом и Рогоффом (2009 год)".
6.
Главным субъектом развития стал глобальный управляющий класс, выражающий интересы глобального бизнеса, который не является жёсткой иерархической структурой, из-за чего, кстати, провалились все попытки создать «мировое правительство». Это – открытая совокупность социальных вихрей, втягивающая в себя индивидов, обладающих глобальным влиянием, личной энергетикой и мобильностью, и выбрасывающая их при утрате хотя бы одного из этих качеств. Противоречие между мощью глобального управляющего класса и его безответственностью перед управляемым им человечеством характерно для времён Средневековья и создаёт угрозу возвращения его норм в ближайшем будущем. Ключевую роль в глобальном бизнесе (и, соответственно, глобальном управляющем классе) играют «фонды фондов», владеющие основными глобальными корпорациями и друг другом (С. Витали, Й.Б. Глаттфельдер и С. Баттистон в 2011 году опубликовали работу «Сеть глобального корпоративного контроля» (Vitali S, Glattfelder JB, Battiston S. "The Network of Global Corporate Control")).
США стали организационной структурой глобального управляющего класса, что создаёт внутри них перманентный конфликт представителей этого класса с национальной бюрократией США, а также противоречит возвышению в его составе представителей КНР, остающихся, в отличие от остальных его элементов, защитниками своего общества. Эти конфликты будут нарастать, возможно, открывая возможности уже и для России.
Перерастание социальных сетей в социальные платформы, создающие среду обитания человека в развитых обществах и определяющие его поведение, повышает значение их разработчиков и управленцев в составе глобального управляющего класса. Финансисты из «фондов фондов», по-прежнему владея информационными корпорациями, утрачивают возможность понимать, чем они владеют. В результате представители сообщества креативных архитекторов социальных сетей постепенно выдвигаются из подчинённых и становятся (возможно, временно) равнозначимы «хозяевам денег». Они владеют поведением людей, их мнениями и эмоциями прямо, а не посредством денег.
Это создаёт новый конфликт внутри глобального управляющего класса: между финансовыми и социальными владельцами мира. Лишь время может показать насколько серьёзным, а, возможно, и антагонистичным сможет стать этот конфликт в дальнейшем. Так, в 2016 году группа представителей сообщества креативных архитекторов социальных сетей напрямую не участвовала в выборах президента США, но, судя по всему, сумела активно поддержать избрание Д. Трампа. Однако, при явном желании участвовать в следующих выборах 2020 года эта группа была грубо задушена «хозяевами денег» при оформлении кулуарных договорённостей при выдвижения проходного кандидата от Демократической партии США.
Эти конфликты внутри глобального управляющего класса дополняют главный конфликт современности: между глобальными и обособленными структурами (в частности, между глобальным бизнесом и отдельными суверенными государствами) – и дают новые шансы патриотам, желающим вернуть служащие глобальному бизнесу государства своим народам.
7.
Разрешение развитыми государствами использования криптовалют, объективно подрывающих национальный суверенитет всех государств мира, означает, что криптовалюты нужны кому-то, кто сильнее государств, а именно, – глобальному бизнесу. Противоречие между глобальными функциями доллара и его национальной природой, усилившееся с намерением Д. Трампа взять под контроль ФРС, стало нестерпимым для глобального бизнеса. Если сделать доллар международным не удалось, так как в 2011 году силы, стоящие за ФРС провокацией против М. Камдессю сломала последнюю попытку создать «мировое правительство», то эта потребность будет удовлетворена иным путём – глобальной по своей природе единой криптовалютой. Это не противоречит созданию криптовалют спецслужбами некоторых государств, так как при размывании государств они сами nolens volens сближаются с глобальным бизнесом, а их руководство может входить в глобальный управляющий класс.
В отличие от обычных валют, обеспеченных доверием к эмитирующим их государствам, криптовалюты обеспечены недоверием вообще ко всем государствам, недееспособным в глобальном кризисе (прежде всего, из-за приятия неолиберализма – идеологии глобального бизнеса). Биткоин как доллар для криптовалют, которые котируются в биткоинах, сохранит ключевую позицию в их мире до появления универсальной платформы, объединяющей лёгкость расчётов и широкий функционал, включая смарт-контракты. Так, М. Делягин ожидает появления такой платформы от П. Дурова как наиболее творческого представителя информбизнеса (который является вегетарианцем и обладателем паспорта карибской Федерации Сент-Кристофер и Невис, придерживается либертарианских политических взглядов, его называют «российским Марком Цукербергом», а также часто критикуют за его эксцентричные выходки и высказывания). Однако, Дуров, а равно любой иной, решивший эту задачу, будет либо взят под контроль глобальным управляющим классом, либо, в случае собственного свободолюбия, столкнётся с проблемами, которые сохранят инфраструктурную позицию биткоина, несмотря на все недостатки этой криптовалюты.
8.
Сверхпроизводительность информационных технологий резко сокращает число людей, нужных для производства потребляемых человечеством благ, делая лишними сотни миллионов, а в близкой перспективе – миллиарды людей. Государства ради социальной стабильности сдерживали рост производительности, но глобальный бизнес (как и бизнес в целом) не воспринимает социально-психологические категории и, став с уничтожением СССР сильнее государств (так как их ресурс – монополия военной защиты – утратил смысл), форсировал прогресс коммерционализацией созданных в ходе «холодной войны» новых технологических принципов. Поскольку разрыв между производимым и потребляемым наиболее значим у «среднего класса» развитых государств, его утилизация стала категорическим императивом глобального рынка.
Примирение европейского «среднего класса» с его обеднением организацией миграционного кризиса достигнуто ценой ускорения процессов иммиграции в Европу из Азии и Африки с обязательной последующей исламизацией Европы.
Превращение Европейского союза в евро-халифат осуществится вероятно к 2050 году или даже несколько ранее этого срока. Только Россия, в случае сохранения её сохранения, может подготовить управленческие кадры и концепцию, позволяющие избежать варваризации Европы и сохранить достижения европейской культуры, включая навыки создания и развития технологий, в рамках политического ислама.
9.
От современной цивилизации остаётся не так много. Прежде всего, исчезает экономический фундамент гуманизма (ранее человек приносил прибыль, теперь – издержки). Утилизация населения, с чем столкнулись ещё гитлеровцы, крайне сложна. В неразвитых государствах голод, болезни, искусственное бесплодие (включая прививки и программы планирования семьи) и войны не решают проблему: люди перестают размножаться, лишь если живут хорошо, но это повышает издержки, а не снижает их. В развитых государствах мейнстрим – виртуальная реальность, но проблема извлечения прибыли из отправленного в неё тела не решена, что сохраняет проблему «лишних людей» как источника убытка.
Эта проблема уничтожает демократию и рынок. Первая осуществляется исключительно от имени и во имя «среднего класса» (в 2017 году президент Франции Э. Макрон назвал её возможной лишь на местном уровне), второй невозможен без генерируемого им спроса. Рыночная демократия на глазах перерождается в своего антипода – распределяющую блага информационную диктатуру.
Открытие новых технологических принципов без угрозы существованию человечества несовместимо ни с рынком, ни с демократией западного типа: оно требует инвестиций в полную неопределённость, что несовместимо с первым, и отказа от сегодняшнего потребления ради завтрашнего, что несовместимо со второй. Поэтому по завершении коммерционализации технологических принципов, открытых в ходе «холодной войны», отказ от рынка и западной демократии становится условием развития человечества и современной цивилизации. Возможно, отход США от демократии вызван не только внешним управлением со стороны глобального управляющего класса, но и стремлением преодолеть ограниченность её западной модели для продолжения развития, что является осознанием значительной части Deep State.
10.
Выходом из тупика, в который движется мир, является сохранение гуманизма, а также благосостояния и жизней «лишних людей», совокупность которых возможна только при смене цели развития – смена парадигмы с отказом от прибыли бизнеса в пользу развития человека. Тогда переизбыток людей обернётся их нехваткой, так как развитие личности потребует роста числа педагогов и медиков.
Но по-прежнему сохраняются причины провала советской цивилизации: неясно, почему личность предпочтёт совершенствование деградации, непонятны критерии самого совершенствования, так как личность, в отличие от капитала, многогранна. Прорывом может стать китайская попытка преобразования человеческой природы, как построение система «социального кредита»; её новизна по сравнению с советской заключается во всеобъемлющем воздействии на личность и разветвлённой совокупности обратных связей, которые могут погибнуть по завершении доработки системы.
Информационные технологии приносят в жизнь многие черты коммунизма. Общественная природа и неотчуждаемость главного ресурса – информации – делают невозможной частную собственность на неё, выводя её за рамки капитализма. Попытка её приватизации «правом интеллектуальной собственности» выродилась в злоупотребление монопольным положением и в целом уже провалилась.
В развитых государствах труд перестал быть условием выживания, разница между рабочим и свободным временем стёрлась (хотя способом, который никого не радует), а между трудом и развлечением стирается стремительно: труд становится всё более творческим.
Акционеры глобальных корпораций уже не могут управлять своей собственностью, так как управление ею объективно принадлежит топ-менеджерам. Более того, акционеры в массе своей и не хотят управлять своим имуществом, уничтожая тем самым являющуюся фундаментом капитализма частную собственность, не существующую вне управления. Частная собственность отмирает, хотя и не так, как ожидали классики.
Марксизм был разработан на научном фундаменте XIX века. Его ключевое достижение – исторический материализм, применяющий диалектику к общественному развитию, то есть к развитию не на основе неизменных правил (как это имеет место в природе, изучаемой диалектическим материализмом), а, напротив, за счёт их постоянного изменения.
Но научная революция шла весь ХХ век и продолжается сейчас. Относительно передовой раздел «сердца науки» – математика неопределённостей – уже применяется для управления локальными общественными процессами; её предстоит применить к развитию в целом. Затем к обществу будут применены подходы квантовой механики и космологии. Осознание этой практики изменит лицо марксизма.
11.
Стоит перейти от фундаментальных процессов к тому, что происходит на рынках прямо сейчас. Экономический кризис вызван загниванием транснациональных монополий, сложившихся на глобальном рынке. Возможности расширения рынков близки к исчерпанию как территориально (глобальный рынок расширять некуда), так и финансово (накачка денежного спроса ограничена безопасными темпами роста долговых пирамид), и технологически. Фундаментальный переход от изменения мира к изменению его восприятия подготовлен произошедшей в 1970-е годы сменой вектора развития с производства на развлечения: это удешевило и упростило создание новых рынков, но результат уже принесло. Новые рынки, создаваемые изменением человека (включая расширение спектра сексуальных ориентаций, грозящее вымиранием), достаточны для формирования нового политического мейнстрима коллективного Запада, но не для генерации необходимого спроса.
Загнивание транснациональных монополий проявляется, прежде всего, в нехватке спроса. Наученные Великой депрессией, развитые государства компенсируют сжимающийся коммерческий спрос кредитной эмиссией. Но её возможности близки к исчерпанию: так как в развитых государствах нет места новым крупным прибыльным контурам, эмиссия оборачивается ростом заведомо безвозвратного долга.
Конкуренция за спрос, усиливая протекционизм, уже рвёт глобальные рынки на макрорегионы, обрушивая мир в новую, Глобальную депрессию. Как готовность Google ограничивать показ новостей, противоречащих западной пропаганде, так и осуществляемая Facebook цензура показывают – разорваны могут быть даже информационные рынки.
Глобальная депрессия будет хуже Великой, так как она так же будет порождать войны, но войны не будут выходом из неё. Глобальная депрессия будет заключаться в распаде единого рынка на макрорегионы, и Первая глобальная война, в отличие от Второй мировой, не объединит их – по крайней мере, на первом этапе.
Промежуточный этап уже налицо: три макрорегиональные валютные зоны (доллара, юаня и евро) в экономике и биполярное противостояние США и КНР в политике. Глобальная депрессия будет, как межвоенный период, временем хаотичной борьбы всех со всеми, включая негосударственных участников глобальной конкуренции. Ослабление глобальных монополий частично восстановит роль государств.
12.
Распад глобальных рынков на макрорегионые рынки снизит ёмкость отдельных из них, что вызовет исчезновение ряда тех технологий, которым не хватит спроса. В случае технологий жизнеобеспечения (например, несоздания новых поколений антибиотиков) это будет грозить катастрофой. Выходом станет дотирование этих технологий государством (возможности чего ограничены) и применение «закрывающих» технологий. Последнее даст дополнительную возможность России как их родине и стране, культура которой соответствует им, подобно тому как старая немецкая культура соответствует инженерным наукам, итальянская – дизайну, английская – юстиции, а американская – бизнесу.
«Закрывающие» технологии – простые, дешёвые и сверхпроизводительные – в основном созданы в рамках системы ВПК СССР (только там велись массовые исследования без заранее обещанного результата) и пока развиваются в порах общества. Они подавляются монополиями, которые зарабатывают на издержках и потому усложняют и удорожают, а не упрощают и удешевляют продукцию, ослабление которых откроет эру расцвета «закрывающих» технологий.
13.
На фоне этих тектонических сдвигов разыгрывается главный сюжет в мировой политике – борьба в глобальном управляющем классе двух групп: группы пытающихся остановить распад глобальных рынков на макрорегионы с группой сознающих неизбежность этого распада и стремящихся оседлать его. Первые поддерживают неолибералов, вторые – патриотов (консерваторов); в США их противостояние выражено холодной гражданской войной глобалистской неолиберальной элиты против сил, концентрирующихся вокруг президента США Д. Трампа. Неолибералы обречены на поражение всем ходом истории, но будут сопротивляться и сохранят часть своего влияния в мире Глобальной депрессии.
Рисунок 4
На рис. №4: Различия в равенстве национального дохода по всему миру, измеряемые национальным коэффициентом Джини, 2014 год. На карте показан Индекс Джини (в ) доходов во всем мире, согласно последним опубликованным данным Всемирного банка в июле 2014 года (по отдельным государствам данные могут быть старше 10 лет). Источник данных Таблица Распределение доходов или потребления в таблицах показателей мирового развития Всемирный банк (2014 год) индекс Джини является показателем неравенства доходов. Государство, где доход каждого человека равен, имеет индекс Джини 0. Государство, где один человек получает весь доход, а все остальные люди ничего не получают, будет иметь индекс Джини 100. Более высокий индекс Джини для государства означает большую разницу в доходах между ее людьми. Средний показатель индекса Джини на этой карте составляет около 40. Все государства с зеленой цветовой кодировкой имеют индекс Джини меньше 40, в то время как в красных оттенках - индекс Джини выше 40.
США живут, пока мир оплачивает их потребление покупкой их госбумаг с нерыночно низкой (это условие устойчивости финансовых пирамид) доходностью. Такая покупка может быть массовой только от страха. Поэтому стратегия США – запугивание доступной им части мира, а после исчезновения «советской военной угрозы» – расширение зоны хаоса. Хаотизация мира – объективное условие сохранения США как единственной «тихой гавани» для капиталов. Даже бывший министр финансов США Л. Саммерс признал: «Без зарубежных военных баз США тут же обанкротятся». Это устремление объединяет весь истеблишмент США.
14.
Хотя расширять хаос и нагнетать напряжённость нельзя осуществлять бесконечно, так как можно сорвать мир в большую войну, но у глобального управляющего класса это пока получается. Хотя в 2020 – 2021 годах вероятен военный конфликт США с КНР в связи с насыпаемыми последней островами, делающими Южно-Китайское море его внутренним. США не смогут ждать смены в пользу КНР глобального политического баланса вслед за аналогичным изменением экономического, технологического и информационного балансов. «Вторым фронтом» в этом конфликте станет организованное США (через переброску туда подготовленных боевиков-исламистов запрещённого в России ИГИЛ) восстание в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР. Возможна и дестабилизация Казахстана, давление США на который очевидно.
15.
Ключевой вопрос мировой политики на 2018 – 2020 годы – сохранение территориальной целостности России, не сумевшей создать свой макрорегион (несмотря на все разговоры с 2006 года), в условиях срыва в Глобальную депрессию.
Отказавшись (Валдайской речью Путина в сентябре 2013 года) от форсированной трансформации человека ради создания новых рынков, Россия доказала ценностную несовместимость с коллективным Западом и вызвала агрессию в виде привода к власти на Украине фашистов. Затем Россия обесценила усилия США по хаотизации мира (купировав исламский фундаментализм в Сирии, не дав втянуть себя в войну с Украиной, а затем и Турцией, при том, что хаотизация ядерной державы – идеальная стратегия США), способствовав этим победе Д. Трампа над неолибералами в США.
Россия уязвима в силу гибридного характера её современной государственности: патриотическая внешняя политика сочетается с неолиберальной социально-экономической. Опора высшего политического руководства на стихийный патриотизм общества и его инстинкт самосохранения противоречат компрадорскому характеру элиты (офшорной аристократии) и стремлению сходящих с глобальной арены в небытие неолибералов вернуть себе всю полноту власти по образцу 1990-х годов.
Это делает вероятной попытку неолиберального государственного переворота после президентских выборов (по стандартам «цветных революций»). Чем позже будет совершена эта попытка, тем выше (в силу роста раздражения общества от падения уровня жизни и антинародности элиты) её шансы на успех, означающий уничтожение современной России.