Статьи
29.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 10 (Окончание)
В этой части работы рассматриваются основные черты социалистического производства, осуществляемого на коллективных началах, диалектической взаимосвязи производственных отношений и производительных сил этого коллективного производства.
24.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 9
Даны описание уровня развития производительных сил, который будет характеризовать первую фазу коммунизма (социализм), критика научной несостоятельности "марксистско-ленинской" теории "социалистического государства" и общенародной собственности.
08.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 8
В данной части рассматриваются основные условия и предпосылки социалистического способа производства и уровень технологической готовности человечества к социализму.
02.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 7
Рассматривается глубина и сложность тотальной культурной революции как иного наименования пролетарской социальной революции, являющейся условием, моментом и результатом процесса подлинного освобождения человека.
23.02.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 6
Системный кризис экономической общественной формации и господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
Краткое резюме условий и предпосылок подлинного освобождения человека
16.02.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 5
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой не преодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
03.02.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 4
Развитие капитализма вширь и вглубь в долгих и мучительных муках родов приуготовливает материальные и идеальные, теоретические и общественно-психологические, политические и институциональные условия и предпосылки, без которых не может начаться процесс снятия самоотчуждения человека от своей родовой сущности, а равно и снятия отчуждения человеком своего труда и его продуктов. Без снятия самоотчуждения и отчуждения человек не является и не сможет стать подлинным и всецелым человеком, который есть непосредственный член рода человеческого, полно и всецело присваивающий и свободно развивающий свою родовую сущность вне положенных кем бы то ни было пределов.
25.01.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 3
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита ныне актуализируют стремление к социальной революции. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
14.01.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 2
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют не только ностальгию по "стабильному обществу", но и стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения". А посему развивается интерес также и к революционной теории.
07.01.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 1
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют не только ностальгию по "стабильному обществу", но и стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения". А посему развивается интерес также и к революционной теории.
29.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 10 (Окончание)
В этой части работы рассматриваются основные черты социалистического производства, осуществляемого на коллективных началах, диалектической взаимосвязи производственных отношений и производительных сил этого коллективного производства.
Производительная деятельность: общественная форма и ее структура
Маркс подчеркивал, что производительная деятельность людей, которая и есть их общественное производство, есть "вечное естественное условие человеческой жизни", которая не зависит "от какой бы то ни было формы этой жизни", но, напротив, одинаково обща "всем ее общественным формам". Однако "всякое производство есть присвоение индивидуумом предметов природы в пределах определенной общественной формы и посредством нее", во-первых. Но для того, "чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство", во-вторых, потому что "они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью", в-третьих. Общественная форма, посредством которой осуществляется общественное производство, есть исторически определенный ансамбль общественных связей и отношений, в которые необходимо и неизбежно вступают люди для того, чтобы производить. Именно она, эта общественная форма производства, определяет характер и пределы присвоения людьми неорганической (не являющейся общественной сущностью и телом самого человека) и органической (являющейся общественной сущностью и телом самого человека) природы.
Производительная деятельность по своему содержанию есть не что иное, кроме как целесообразная деятельность человека, посредством которой он, используя необходимые для этого орудия, воздействует на присваиваемую неорганическую и органическую природу с целью непосредственного удовлетворения своих потребностей и создания необходимых средств (орудий и предметов) потребления. Процесс производительной деятельности является одновременно и процессом воздействия человека на предметы присваиваемой им его (человека) неорганической и органической природы с целью удовлетворения (непосредственного или опосредствованного) своих потребностей, и процессом, в пределах и посредством которого между людьми устанавливаются и поддерживаются общественные связи и отношения, в своей совокупности образующие исторически определенный ансамбль.
Процесс производительной деятельности (= процесс производства) с этой своей второй стороны, даже будучи взят в любой исторический момент в качестве одного-единственного акта (без учета его многократного повторения), есть процесс воспроизводства той конкретной исторически определенной общественной формы производства, в пределах и посредством которой только и осуществляется самая производительная деятельность. Иными словами, исторически определенная общественная форма является непосредственным условием, предпосылкой, моментом и результатом (результат деятельности в форме более или менее осознанно полагаемого субъектом этой деятельности его условия и предпосылки и есть цель) производительной деятельности соответствующих людей.
Но что есть эта общественная форма? Она есть ансамбль отношений общественного воспроизводства (непрерывно возобновляемого процесса общественного производства) или, говоря иначе, она есть ансамбль всех общественных отношений. То есть самая сущность человека и есть та общественная форма, которая есть условие, предпосылка, момент и результат производительной деятельности людей, непрерывное возобновление которой (воспроизводство) - "вечное естественное условие человеческой жизни". Материальной основой сущности человека, а равно и материальной основой общественной формы жизнедеятельности человека как человека, является исторически определенный ансамбль отношений и связей между людьми по поводу производства, распределения, обмена и потребления средств к жизни и средств их производства.
А что (в рассматриваемом отношении к производительной деятельности = к общественному воспроизводству) есть производительные силы общества или человека как существа родового? Они суть первая сторона процесса производительной деятельности (= процесса производства). Производительные силы есть ансамбль условий, предпосылок, моментов и результатов производительной деятельности, посредством которой человек вступает в производственные отношения со своей неорганической и органической природой для ее присвоения, воздействуя на присваиваемую им природу с целью непосредственного удовлетворения своих потребностей и создания необходимых для этого средств.
Отсюда производственные отношения - производительная деятельность людей (в пределе - всего рода человеческого), взятая в качестве характеризующей ее исторически определенной общественной формы материальных связей и отношений между людьми с целью воспроизводства самих себя и своей жизни. Производительные силы - та же самая производительная деятельность людей, но взятая в качестве характеризующих ее исторически определенных средств (орудий и предметов), технологий и способов присвоения ими своей неорганической и органической природы с целью удовлетворения своих потребностей.
Производительные силы есть производственные отношения не только к неорганической, но и к органической природе человека, ибо они (производительные силы) есть самая общественная форма материальных связей и отношений между людьми в процессе и в пределах удовлетворения ими своих потребностей с целью воспроизводства самих себя и своей жизни. Производственные отношения (не только к неорганической, но и к органической природе человека) есть производительные силы, ибо они (производственные отношения) есть средство, технологии и способы осуществления материальных связей и отношений между людьми в процессе присвоения ими своей неорганической и органической природы с целью воспроизводства самих себя и своей жизни. Поэтому любое исторически определенное общественное производство всегда есть конкретный общественный способ производства в его непрерывном осуществлении. Исторически определенное общественное производство есть непрерывно воспроизводимый производительной деятельностью людей ансамбль их производительных сил и производственных отношений.
Радикальный переворот в содержании и цели производства при переходе к социализму
Общественное производство материального богатства, по своему вещественному содержанию оставаясь общественным производством средств к жизни и средств их производства (как и в условиях экономической общественной формации, и в условиях архаической общественной формации), в результате перехода от экономической общественной формации к коммунистической превращается в непосредственное общественное воспроизводство материальных условий жизни человека. Почему? Потому что радикально изменяются цель и общественная форма производства. В условиях капитализма по своей цели и общественной форме оно не является непосредственным удовлетворением потребностей человека и производством необходимых средств потребления, но является непосредственным производством стоимости в форме товаров. В условиях социализма оно изначально есть непосредственное удовлетворение потребностей человека, которому всецело подчиняется все распределение и производство необходимых средств потребления.
В условиях капитализма общественное производство (производство, распределение, обмен и потребление) стоимости в форме товаров опосредствует весь процесс удовлетворения потребностей человека, а равно и всю жизнедеятельность человека, подчиняя ее себе - процессу общественного воспроизводства стоимости. Общественное производство в условиях коммунистической общественной формации уже с момента вступления в социализм по своей цели и общественной форме есть непосредственное удовлетворение потребностей человека, которому всецело подчиняется все распределение и производство необходимых средств потребления. В этом отношении фазы коммунизма различаются структурой самих потребностей человека и степенью (полнотой) удовлетворения соответствующих потребностей.
До сих пор производственные отношения в непосредственном процессе производства представляли собой отношения и связи между людьми по поводу их воздействия на предметы труда для получения предметов потребления или непосредственного удовлетворения потребности как результата труда. В процессе и в результате превращения 6-го технологического уклада в основу общественного производства средств к жизни и средств их производства производственные отношения в непосредственном процессе производства превращаются в отношения между людьми по поводу управления роботизированным технологическим оборудованием, включая 3D принтеры, и основанными на таком оборудовании гибкими производственными системами. Вследствие этого не только изменяется содержание и характер труда, который превращается в научный по своему характеру преимущественно умственный труд, но и самая общественная организация всей производительной деятельности, которая вследствие этого по своему существу теперь есть общественная организация производства непосредственно предметов потребления.
Дж. Рифкин, П. Марш, К. Андерсон и ряд других исследователей из Западной Европы и США утверждают, что ныне речь идет о третьей индустриальной революции. Согласно принятым на Западе воззрениям первая промышленная революция была процессом превращения паровых машин в техническую основу промышленности и транспорта. Вторая промышленная революция связана превращением электродвигателей, электроники и двигателей внутреннего сгорания, а также конвейерных, электронных, ракетных, ядерных и связанных с ними технологий в техническую основу не только промышленности, транспорта, связи и строительства, но и во все возрастающей мере также коммунального хозяйства, сферы услуг и даже сельского хозяйства. По представлениям указанных авторов третья индустриальная революция в ближайшие десятилетия будет разворачиваться в процессе создания и все более масштабного промышленного применения новых материалов с заданными свойствами, новых и все более совершенных 3D принтеров и гибких производственных систем на технической основе баз знаний и систем искусственного интеллекта, нано- и био-, в том числе агро- и лесных, технологий, микроэлектроники и программируемой робототехники.
Внутренняя взаимосвязь результатов революции в развитии производительных сил
Третья индустриальная революция позволит, во-первых, не только создавать принципиально новые продукты, но и замещать технологии создания "старых" продуктов, применяя для этого новые материалы и готовые программы, и, во-вторых, что не менее важно, создавать продукты (предметы потребления) практически в любой стране, в любом месте и в необходимом количестве. Круг специальностей непосредственных производителей продуктов будет сводиться к последовательно сужающемуся перечню все более универсальных специалистов по проектированию, созданию и поддержанию в актуальном состоянии гибких производственных систем, робототехники, баз знаний, интеллектуальных систем и систем коммуникаций. В этот перечень войдут системные администраторы, программисты и операторы, которые будут управлять такими системами и робототехникой в процессе их непосредственного применения, то есть в процессе производства необходимых продуктов в требуемом количестве.
Превращение рассматриваемых и еще более совершенных технологий в основу технического базиса общественного воспроизводства неизбежно приведет к тому, что производительный труд перестанет быть непосредственным видоизменением предметов неорганической природы человека, но превратится в управление таким процессом. Однако самое это управление, в отличие от предшествующих ступеней развития производительных сил, теперь уже не есть управление деятельностью других людей, но есть кооперация (обмен деятельностями) со множеством, нередко не поддающимся точной идентификации, других людей в целях коллективного управления процессом непосредственного производства предметов потребления и средств их производства.
Неизбежным следствием этого станет упразднение необходимости в концентрации производства, то есть необходимости в крупных предприятиях, требующих создания и поддержания общих условий промышленного производства - совокупность основных производственных, вспомогательных, обеспечивающих и административных зданий и инфраструктурных сооружений со всей обеспечивающей процесс производства и внутреннюю логистику начинкой на больших по своей площади территориях. Ведь новые технологии не только исключают концентрацию рабочих мест в одном месте, но и нередко предполагают их (рабочих мест) пространственное распределение с использованием удаленного доступа нередко из любой точки мира.
Концентрация промышленного производства и обеспечивающей его инженерной и транспортной инфраструктуры является одним из главных факторов концентрации на пространственно ограниченных прилегающих территориях занятого на этом производстве и его инфраструктурном обслуживании населения вместе с дополнительным населением, занятым обслуживанием градообразующей части населения, охраной порядка, власти и т.д. Таким образом, отомрет нужда в крупных городах и, следовательно, нужда в сложном крупномасштабном жилищно-коммунальном, общественно-транспортном, энергетическом и ином хозяйстве крупных городов, а также в сложной сети транспорта и логистики, обеспечивающей доставку и реализацию товаров потребления в таких городах.
Быстрая печать индивидуальных и малоэтажных жилых домов под ключ совершенными 3D принтерами из новых материалов, исключающая последующие проблемы жильцов с внутренними инженерными, электрическими, климатическими и иными системами жизнеобеспечения в период эксплуатации. Одновременно аграрное и лесное хозяйство по своему типу, пусть и с некоторым запаздыванием, но неизбежно на основе биотехнологий и робототехники станет некоей сетью взаимосвязанных научно-производственных "лабораторий", по своему типу приближающихся к промышленным формам организации производства предметов потребления.
Вследствие этого изменится расселение и тип урбанизации. Неизбежно будет стираться граница между городом и деревней, расселение людей будут определять совершенно другие, нежели в прогрессивные эпохи экономической общественной формации, потребности и факторы. Забегая далеко вперед, можно сказать, что институциональной формой территориальной организации в этих условиях необходимо и неизбежно станет форма, во многом аналогичная древнерусской земледельческой общине (старонемецкой "Gemeinwesen" или французской "коммуне"). И численность такой новой территориальной "общины" будет определяться уже отнюдь не оптимальными масштабами и потребностями производства соответствующих предметов потребления и средств их производства в рабочей силе, но оптимальными масштабами единичной территориальной формы общественной организации воспроизводства человека.
Во второй части статьи "Марксисты и 150 лет спустя так и не поняли Маркса" мною сделан и обоснован вывод о том, что технологическая наука, социальная и технологическая организация производительной деятельности, в том числе общественное разделение и кооперация труда, как и производственные отношения - все это суть не только непосредственные производительные силы. Они также суть средства производства одновременно и самих производительных сил, и производственных отношений, а равно и предметов производительного потребления (средств труда) и предметов потребительного производства, то есть средств к жизни. Это такие средства производства, и - шире - это такие общественные производительные силы, которые предполагают комбинированный общественный труд и коллективное применение средств труда. Технологическая наука - это такая производительная сила, такое средство производства, которое может применяться только в качестве средства производства комбинированного общественного труда, который допускает и предполагает лишь коллективное применение.
Средства производства 6-го технологического уклада, ставшего основой технического базиса всего общественного воспроизводства, суть воплощенная, овеществленная технологическая наука, предполагающая в качестве необходимого условия своего воспроизводства (= своего производительного применения) соединения с нею научной по своему характеру производительной деятельности. Технологическая наука как средство производства существует в трех ипостасях: первая - собственно технологическая наука, включая НИОКР; вторая - средства и продукты производства (орудия и предметы труда, а также его результаты), в которых овеществлена эта технологическая наука; третья - способности к труду тех людей, в которых воплощена эта же самая технологическая наука. Даже в единичном случае эта технологическая наука требует соответствующей по своему качеству, по своей сложности способности к производительной деятельности.
Но дело-то в действительности идет и о массовом производстве и воспроизводстве (применении) технологической науки, определяющей 6-ой технологический уклад или третью индустриальную революцию, и о массовом потреблении ее продуктов, то есть о массовом производительном потреблении и потребительном производстве технологической науки. Стало быть, успешное осуществление третьей индустриальной революции невозможно без массового, расширяющегося вплоть до подавляющего большинства населения развитых и развивающихся стран, производства новых по своему качеству и по своей структуре потребителей технологической науки, как минимум относящейся к 6-му технологическому укладу. А это уже масштаб, как минимум, половины нынешней численности рода человеческого, а в действительности - это масштаб глобального мира.
Расширенное производство, применение и потребление этой технологической науки своим необходимым условием и своей обязательной предпосылкой имеет именно такое по своему масштабу общественное воспроизводство. Только в условиях глобального по своему масштабу общественного воспроизводства она возникла, и без него, то есть в меньшем - региональном или национальном - масштабе, расширенно производиться и воспроизводиться не сможет. Именно в глобальном, а не чуть не меньшем, масштабе только и сможет производиться, воспроизводиться (применяться) и потребляться это коллективное по своему общественному характеру средство производство, ибо оно есть коллективная производительная сила всего рода человеческого как единого целого. Из этого только и начинает проясняться характер и сущность подлинно коллективного производства, основанного на производстве и применении технологической науки в качестве доминирующего, основного средства производства, предполагающего исключительно коллективное применение в масштабе всего рода человеческого комбинированной совокупной производительной деятельностью непосредственных производителей.
Частная форма присвоения или, иначе, частная собственность на такие средства производства, а равно и на результаты производства и применения технологической науки во всех ее ипостасях на каждом шагу полагает пределы производству и применению этой технологической науки и ее результатов. Частная собственность, частная форма присвоения отрицает и исключает самое существенное - подлинно коллективный характер ее создания и применения комбинированной совокупной деятельностью непосредственных производителей. Поэтому частная форма присвоения несовместима с подлинно коллективным производством - она является абсолютными оковами для всех тех особенных способов производства, которые основаны на этой технологической науке и выросли в условиях монополии капитала на производство и применение (воспроизводство) этой технологической науки. Под особенными способами производства здесь понимается именно то, что они и есть на самом деле - способы производства различных предметов потребления и услуг. Следовательно, преобразование этой технологической наукой технического базиса всего общественного воспроизводства в качестве своего необходимого общественного условия предполагает упразднение монополизации капиталом (во всех его формах) самой технологической науки (во всех ее ипостасях) в качестве частной собственности.
Это требует упразднения общественной формы капитала в качестве формы общественного бытия технологической науки, во-первых, следовательно, упразднение стоимости и всех ее превращенных форм, начиная с денег, а значит, и всех форм товара, товарного производства и товарного обращения товаров, во-вторых, и организации общественного воспроизводства на коллективных началах, в-третьих. Иными словами, это требует перехода к коллективному производству = коллективной собственности = коллективному присвоению. В свою очередь, это невозможно не только без экспроприации буржуазии как класса, но и без упразднения хозяйственной обособленности непосредственных производителей, и без упразднения труда (отчужденной формы производительной деятельности) как причины частной собственности и как их следствия - самой частной собственности = частного присвоения = частного производства. Но это - переворот во всех общественных условиях всего общественного воспроизводства в масштабе всего человечества, который может быть совершен только посредством успешного осуществления пролетарской социальной революции.
Что означает этот переворот во всех условиях общественного воспроизводства? Он означает, что упразднено (отныне отсутствует) политическое и социальное неравенство, то есть разделение рода человеческого на общественные классы и обособленные общественные производственные организмы (материальное государство), одни из которых эксплуатируют других. Следовательно, упразднено также и политическое и институциональное оформление этого общественного неравенства и этого разделения в форме национальных государств (политическое государство). Упразднены (отныне отсутствует) территориальное, отраслевое и частное (внутри хозяйственно обособленных предприятий) разделение труда и внутренние рынки, имевшие место внутри прежних материальных государств, а также международное разделение и мировой рынок. Упразднены (отныне отсутствуют) рынок и рыночные отношения, а равно и товарное производство и обращение или производство и обращение предметов потребления (предметов производительного потребления и потребительного производства) в качестве стоимостей как таковые. Упразднены не только деньги, денежное обращение и денежные отношения, но и вся финансовая система как таковые.
Упразднен не просто наемный труд, но упразднен труд как таковой, превратившийся во всеобщую производительную деятельность, ибо упразднено отчуждение производительной и всякой иной деятельности, а не только ее результатов. Следовательно, упразднены заработная плата и отношения труда и капитала, как и все иные общественные формы отношений эксплуатации вообще. Упразднены посредствующие идеологические, политические и юридические формы, а вместе с ними и частные формы присвоения. Стало быть, упразднена (отныне отсутствует) также и противоположность города и деревни и, следовательно, упразднена превращенная форма отношений общественного производства - экономические отношения. Упразднена экономическая общественная формация как таковая.
Существенные черты общественных отношений коллективного производства
Производство (собственность) не только по своему общественному характеру, но и по своей общественной форме превратилось в коллективное производство, то есть в коллективную собственность и коллективное присвоение. И в нем коллективное производство (= коллективная собственность = коллективное присвоение) предметов производительного потребления и потребительного производства всецело подчинено коллективному воспроизводству человека в качестве человека, свободно присваивающего свою родовую сущность и посредством этого свободно развивающего свои человеческие задатки и способности. Ибо уровень развития коллективных производительных сил человечества уже таков, что подлинное общественное богатство измеряется уже не просто свободным временем индивидов, но его свободным использованием каждой личностью для всестороннего развития и применения своих родовых способностей коллективно сотворить по меркам всякого вида. (В отличие от животного, которое "творит" только по меркам своего вида.) Предыстория становления человека подлинно родовым существом, а равно и предыстория человека как человека завершилась, человек начал свою подлинно человеческую историю.
Вследствие этого переворота по мере того, как он происходит, радикально изменяется вся общественная организация труда, которая превращается в непосредственную организацию всеобщей производительной деятельности людей в качестве непосредственно родовых существ. Под общественной организацией труда до сих пор понималась внутренне структурированная совокупность общественных отношений, включающая отношения по поводу общественного разделения труда и его кооперации, вовлечения рабочей силы в процесс труда и ее (рабочей силы) соединения со средствами производства, распределения результатов труда и воспроизводства рабочей силы. Ульянов (Ленин) подчеркивал, что пролетарская социальная революция "представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма".
В новых общественных условиях на смену общественному разделению и кооперации труда приходит коллективное распределение и обмен деятельностями, являющееся диалектическим возвращением, только на несопоставимо более высокой ступени общественного развития к коллективному распределению и обмену деятельностями внутри племени и общины в рамках архаической общественной формации. Только последовательность общественных форм распределения и обмена деятельностями внутри ассоциаций свободных производителей теперь обратная, а сами общественные формы отнюдь не обедняются, не становятся все более примитивными, но, напротив, обретают все более богатое и более сложное содержание, в снятом виде содержа в себе все свое предшествующее развитие. Ибо эти формы суть формы распределения и обмена деятельностями, стремящиеся к расширению своего масштаба и достигающие предела такого расширения, лишь став распределением и обменом деятельностями между всеми людьми внутри всего человечества.
В условиях обеих фаз коммунистической общественной формации всякий дееспособный индивид не может не участвовать в производительной деятельности, ибо это является ни кем не подвергаемым сомнению, то есть само собой разумеющимся условием участия в распределении предметов потребления. Но в первой фазе еще действует принцип: "кто не работает, то не ест", хотя его исполнение уже и не обеспечивается силовым принуждением - никакого аппарата принуждения уже нет. Осуществление этого принципа обеспечивается институционально, организационно - всеобщим учетом и контролем меры участия в производительной деятельности и меры потребления, а также силой "обычного права", то есть силой коллективного мнения и обыкновений, силой становящихся новых привычек, обычаев и традиций. Поэтому Маркс в письме участникам Готского съезда германской рабочей партии, известном как "Критика Готской программы", используя понятную активистам рабочей партии буржуазную терминологию для объяснения специфики первой фазы коммунизма, не только ограничил это "право" распределением исключительно и только средств к жизни, но и взял это выражение в кавычки, написав "буржуазное право".
Даже сегодня там, где осуществлена полная информатизации и тотально применяются современные информационные технологии планирования, контроллинга и регулирования процессов производства и логистики по всей цепочке от снабжения производства до доставки товаров потребителям, а также контроля доходов и расходов индивидов, нет технических проблем с осуществлением планирования и регулирования, учета и контроля. Тем более никаких технических проблем с учетом и контролем натуральных параметров меры участия каждого дееспособного человека в производительной деятельности и мерой его потребления в условиях социализма, то есть на гораздо более высокой ступени развития всех этих технологий, уже не будет в принципе. Для иллюстрации социалистических производственных отношений в сфере распределения предметов личного потребления Маркс использовал пример постановки учета и контроля на основе бумажных носителей ("талоны"), но только лишь потому, что никаких других технических способов осуществления учета и контроля в 1870-х годах не было.
Гораздо сложнее для понимания людей, тысячелетиями живших и ныне живущих в условиях частной собственности, каким образом совместить коллективную собственность на средства производства с их распределением между производителями или их ассоциациями (это принципиально ничем не отличается от первого). Однако практические шаги в формировании принципов решении этой задачи передовые нации давно уже сделали. Речь идет отнюдь не о так называемом "народном капитализме", в рамках которого давно уже развивается акционерная форма частной собственности. Речь идет о некоторых принципах концепции так называемого социального рыночного хозяйства (о ней сказано во 2-ой части настоящей работы). А именно о принципе "собственность - для всех", который реализуется посредством другого принципа - "функционального распределения собственности" как распределения различных моментов права собственности между множеством разных лиц. В современной хозяйственной практике Западной Европы и США таких моментов, на которые раскладываются и из которых складываются права пользования, владения и распоряжения объектом собственности, насчитывается около полутора десятков.
Принцип функционального распределения между различными субъектами собственности на конкретный объект предполагает, что распределение собственности на объект осуществляется согласно функциональным ролям индивидов в хозяйственной деятельности, использующей этот объект. Частная собственность сводится в конечном итоге к монопольной (исключительной) воле соответствующего субъекта распоряжаться самим объектом частной собственности, то есть кто конкретно, какое лицо вправе принять окончательное решение об отчуждении этого объекта или о самом способе его использования, которое никто не вправе игнорировать, но из которого все обязаны исходить, во-первых. Во-вторых, частная собственность на объект сводится к монопольному (исключительному) праву распределения результатов использования этого объекта и определения посредством этого распределения меры и способа присвоения этих результатов теми или иными участниками процесса использования этого объекта. И, стало быть, в-третьих, частная собственность сводится к тому, в чьей институциональной власти в конечном итоге находится и сам объект этой частной собственности, и весь процесс его использования, и все участники этого процесса.
В условиях социализма все средства производства без исключения составляют органический момент коллективной собственности, то есть коллективного производства. Отчуждение как таковое отсутствует, в том числе невозможно отчуждение ни средств производства, ни производительной деятельности, ни результатов их соединения. Поэтому суть дела заключается только в институциональной организации эффективного коллективного производства - в организации, требующей и обеспечивающей применение оптимального способа рационального распределения средств производства между непосредственными производителями и подлинно коллективной институциональной власти человечества над процессом своего коллективного производства, включая распределение функций учета и контроля эффективности применения средств производства.
Место и роль конкретных лиц и их ассоциаций в этой организации определяется только и исключительно только теми функциональными отношениями коллективного производства, в которых они в текущий момент времени находятся с непосредственными производителями (или их ассоциациями), функциональной ролью которых в это же самое время является производительное применение данных средств производства. Изобрести и практически отладить конкретные формы институциональной социальной организации и самые институты (социальные и технологические нормы и правила) общественной организации коллективного производства вообще, а функционального распределения средств производства и коллективной власти и применения всех в особенности - это практическая задача пролетарской социальной революции перехода от капитализма к социализму.
В условиях социализма соединение средств производства с производительной деятельностью резюмируется в непосредственном управлении этими средствами производства в процессе их производительного применения. Поэтому и способ соединения производителей со средствами производства теперь сводится лишь к институциональной социальной организации коллективного производства вообще и к институциональным формам ассоциаций свободных производителей, которые непосредственно управляют конкретными средствами производства в процессе и в целях их производительного применения, в особенности. Точно так же и вопрос о том, как организована и как практически осуществляется координация коллективного производства во всей его едино-раздельной целостности в масштабе всего рода человеческого, есть другой момент все той же самой институциональной социальной организации коллективного производства.
Что касается воспроизводства человека в условиях социализма в качестве свободного производителя, то в действительности это уже один из моментов, причем подчиненный момент, сначала процесса производства, а затем и процесса коллективного воспроизводства человека как непосредственно родового существа, свободного не только от отчуждения, но и от самоотчуждения от своей родовой сущности, но и свободного для коллективного сотворчества вне кем бы то ни было извне положенных пределов. А это возможно лишь в результате превращения совокупности всех видов деятельности, связанных с производством и воспроизводством человека как человека, в главную, доминирующую производительную деятельность человека, всего лишь своей материальной предпосылкой и условием имеющую деятельность в рамках коллективного производства необходимых для своего осуществления средств потребления. То есть лишь в условиях, при которых человек в действительности стал и осуществляет самое себя в качестве господина всего своего коллективного воспроизводства в его целом. Но обо всем этом - в последующих частях настоящей работы.
Василиев Владимир, 27-28 марта 2015 года.
http://www.dal.by/news/178/29-03-15-6/
Василиев Владимир 30.03.2015 - 22:59
В этой части работы мною в качестве теоретического вывода сформулирован тезис о том, что в условиях социализма отчуждение средств производства невозможно точно так же, как невозможно отчуждение производительной деятельности, то есть обратное ее превращение в труд и его отчуждение, как невозможно и отчуждение предметов потребления. Многие скажут: «бред», либо: «ни на чем реально не основанное вранье». С теми, кто приведет в качестве аргумента утверждение, дескать, природа человека неизменна, а человек всегда «гребет до себе», все понятно – этот аргумент наукой уже неоднократно опровергнут, но дело в том, что аргумент этот отнюдь не рациональный, не от науки, а от веры, иррациональный. И он снят будет только вместе со снятием иллюзорного сознания вообще, разновидностью которого как раз и является сознание религиозное. Снятие иллюзорного или, иначе, идеологического сознания – один из необходимых и неизбежных результатов пролетарской социальной революции, то есть упразднение общественной почвы указанного и подобных ему аргументов – это вопрос времени, вопрос развития
Есть и «научные» аргументы от буржуазной экономической науки. Они не только интереснее, но и весьма показательные, причем самый сильный из них – редкость ресурсов (Л.Роббинс) – в действительности из аргумента против упразднения отчуждения и «за» якобы неизбежное возрождение частной формы присвоения в результате рассмотренного переворота в материальных условиях производства диалектически превращается в аргумент «за», но только от обратного. В 1930-х годах Л.Роббинс в статье «Предмет экономической науки» писал: «Рыночные отношения – это наиболее интересный, но все же частный случай основополагающего феномена редкости», указывая на то, что именно «редкость ресурса, редкость блага, редкость услуги» обусловливает, делает неизбежной и монополизацию (= присвоение в частную собственность) самого редкого ресурса, и наделение людьми этого редкого ресурса стоимостью. Что такое «редкость ресурса», если выразиться языком. Гораздо более понятном для вышедших из СССР людей? Это – дефицит.
Не только англосакс Роббинс, но и вся австрийская экономическая школа, в конечном итоге, именно на этом «неустранимом дефиците» и вытекающей из него «ценности» строит «альтернативу» не только марксизму, но и всей «рикардианской школе».
В условиях, когда достигшая своей зрелости технологическая наука третьей индустриальной революции станет основой технического базиса всего общественного воспроизводства, любая попытка искусственно создать дефицит чего-либо, приватизировав (хозяйственно обособив) средства производства, обречена на мгновенный провал. Почему? Потому, что любая услуга, любой продукт производства, не исключая также и любое средство производства типа 3D принтера, технологической установки, конкретной гибкой производственной системы, может быть произведен в любом месте и в том количестве, которое требуется для производительного потребления (для производства) или для потребительного производства (потребления), во-первых. Любая услуга, любой продукт может быть и будет доставлен точно во время в любое место любому индивиду, во-вторых.
Иными словами, хозяйственное обособление, приватизация, частное присвоение в условиях социализма невозможны и с точки зрения буржуазной экономических теорий «редкости ресурсов» и «теории ценности (стоимости)». Невозможны именно потому, что самих феноменов «редкости ресурсов» и «ценности (стоимости)» уже нет – они невозможны в силу материальных условий общественного бытия.
И, кстати говоря, непрерывно воспроизводившийся в СССР на протяжении всей его истории тотальный дефицит вполне закономерно привел, ибо не мог не привести, к тому финалу, к которому и пришел СССР задолго до 1991 года - к нарастанию тотальной "прихватизации" всего и вся, право на распределение и частное присвоение чего можно было обособить и монополизировать в силу занимаемого места и роли в общественном производстве СССР по мере расширения таких возможностей. А они неизбежно и необходимо расширялись, ибо не могли не расширяться, по принципу снежного кома. В этой части теории "редкости" и "ценности" верны, ибо они суть теории монополизации и олигополизации ресурсов в частную собственность, теории частного присвоения, что ничуть не противоречит теории Маркса, но подтверждает, доказывает ее, хотя и методом от противного (есть такой метод доказательства в математике).
24.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 9
Даны описание уровня развития производительных сил, который будет характеризовать первую фазу коммунизма (социализм), критика научной несостоятельности "марксистско-ленинской" теории "социалистического государства" и общенародной собственности.
Существенные черты производительных сил в первой фазе коммунизма
Уровень развития производительных сил, о котором в предыдущей части настоящей работы сказано, как об условии первой фазы коммунизма и социалистического способа производства, отнюдь не есть тот уровень, при котором только и может, и должна быть установлена революционная диктатура пролетариата. Речь шла о таком уровне развития общественного производства, технический базис которого основывается на 6-ом технологическом укладе. Соответствующие этому общественному производству производительные силы, во-первых, есть те производительные силы, которым соответствуют производственные отношения первой фазы коммунизма, в совокупности с которыми, будучи единым ансамблем, они как раз и образуют социалистический способ производства.
Но что значит выражение "технологический уклад является основой технического базиса общественного производства"? Оно значит, что посредством применения технологий, определяющих данный технологический уклад, производится основная масса средств к жизни и средств их производства. Это же самое значит, что совершенствованием и применением этих технологий в процессе производства занята основная масса работников, занятых в общественном производстве средств к жизни и средств их производства. Если в общественном производстве средств к жизни и средств их производства занято меньшинство общего количества работников всего общественного производства, включая общественное воспроизводство человека, то основная масса работников из этого меньшинства занята совершенствованием и применением технологий этого технологического уклада.
И самое существенное - выражение "технологический уклад является основой технического базиса общественного производства" значит, что деятельность, непосредственно являющаяся совершенствованием и применением технологий данного технологического уклада, развивается интенсивно за счет роста производительности и высвобождения работников, а не экстенсивно, то есть не за счет привлечения все большего числа работников. Это выражение значит, что экстенсивно развиваются те виды деятельности, которые, не будучи совершенствованием технологий данного технологического уклада, непосредственно обеспечивают рост производительности и высвобождение работников, занятых в этом технологическом укладе. Именно эти последние, а вернее новые технологии осуществления этих видов деятельности, на основе которых возможно и необходимо интенсивное развитие самих этих видов деятельности на следующей ступени развития производительных сил, как раз и станут основой технического базиса общественного производства на этой следующей ступени развития производительных сил.
А каковы те виды деятельности, которые, развиваясь экстенсивно, могут и действительно обеспечат интенсивное развитие видов деятельности, непосредственно являющихся совершенствованием и применением технологий 6-го технологического уклада? Все они суть органические моменты процесса воспроизводства способности к труду (по преимуществу творческому и научному по своему характеру) по совершенствованию и применению (= воспроизводству) технологий 6-го технологического уклада. Либо же они суть органические моменты процесса производства (изобретения, создания, что в еще большей мере есть творческий научный труд) технологий, включая средства производства (средства труда и предметы труда) и соответствующие им способности работников к их применению, которые вытеснят как устаревшие 6-ой и остатки предшествующих ему технологических укладов. Эти новые технологии, будучи развиты до ступени своего перехода с экстенсивного развития на интенсивное развитие, станут основой технического базиса общественного производства после 6-го технологического уклада.
Прогнозируемое ныне среднее время превращения 6-го технологического уклада в основу технического базиса общественного производства передовых стран при благоприятных условиях составит не менее двух-трех десятков лет. Однако условием вступления в первую фазу коммунизма является наличие всех ее (фазы) условий в подавляющем большинстве передовых и ныне развивающихся стран, для чего при благоприятных условиях потребуется не менее четырех-шести десятков лет (за это время передовые страны могут подойти к переходу на следующий уровень развития производительных сил). Следовательно, прогнозируемый ныне минимальный из теоретически возможных сроков достижения родом человеческим уровня развития производительных сил, который соответствует производственным отношениям социализма, составляет около пятидесяти лет. Но это лишь при условии, если в ближайшие пять-десять лет установлением революционной диктатуры пролетариата начнется социальная революция перехода от экономической общественной формации к коммунистической общественной формации.
Таким образом, выражение "условием первой фазы коммунизма являются такой уровень развития производительных сил, которому соответствуют социалистические производственные отношения", во-первых, означает, что человек вышел из непосредственного процесса производства средств к жизни и средств их производства, общественное производство этих средств подчинено общественному процессу воспроизводства человека, а его (человека) производительная деятельность имеет по преимуществу научный характер, став всеобщей производительной деятельностью.
Во-вторых, сам этот уровень развития производительных сил может достичь своей зрелости, став основой технического базиса общественного производства, только в процессе и в результате успешного перехода от капитализма к социализму - только в процессе и в результате пролетарской социальной революции и соответствующей ей тотальной культурной революции. Никаким другим способом достичь этого уровня развития производительных сил невозможно. Следовательно, этот уровень развития производительных сил может быть только результатом успеха революционной диктатуры пролетариата. С учетом выводов 8-ой части настоящей работы из сказанного следует, что коммунизм может и действительно победит капитализм более высокой производительностью труда, которой экономическая общественная формация и капиталистический способ производства по самой своей природе не способны обеспечить.
Поэтому, в-третьих, рассматриваемый уровень развития производительных сил есть не предпосылка, не условие установления революционной диктатуры пролетариата и начала переходного периода от капитализма к социализму. Достижение этого уровня развития - одна из главных задач человечества, которая может быть решена только посредством революционной диктатуры пролетариата и только в случае ее полного исторического успеха. В то же время самое достижение этого уровня развития производительных сил или, иначе, достижение обусловленной этим уровнем развития производительности труда - один из ключевых факторов исторического успеха революционной диктатуры пролетариата, то есть окончательной, необратимой победы пролетарской социальной революции во всем мире.
Прежде чем говорить о революционном преобразовании экономической общественной формации в коммунистическую или о переходном периоде от капитализма к социализму и о государстве этого переходного периода, которое есть не что иное, кроме как революционная диктатура пролетариата, надо в существенных чертах представлять себе то, от чего к чему предстоит совершить переход. От чего - понятно, ибо это глобальный мир-экономика, существующий на основе капиталистического способа производства на высшей и последней стадии его развития - империалистической.
Однако по вопросу о том, к чему в действительности предстоит совершить переход, у подавляющего большинства тех, кто мнит себя теоретиками, идеологами и вождями коммунистического и рабочего движения никакой (не считая догматически-идеологической, то есть религиозно-утопической, или оппортунистически-буржуазной, но в обоих случаях иллюзорной) ясности нет, не говоря уже обо всех прочих. Всем существенным чертам коммунистической общественной формации дать положительное определение ныне не представляется возможным: человечество еще не поставило такой задачи в качестве практической задачи своего исторического развития и, следовательно, не создало всех необходимых и достаточных средств для ее решения. Но вот основные из существенных черт социалистического способа производства уже могут и должны быть определены.
Поскольку эти существенные черты производительных сил социализма положительно определены, постольку определения требуют основные черты производственных отношений, которые присущи первой фазе коммунистической общественной формации. Однако есть не только исторический опыт СССР и других "социалистических государств", но и опыт множества иных "национальных социализмов" (шведского и т.п., а не только германского), то есть опять-таки - опыт "государственного социализма". На приятии или отторжении того или иного из них строят свои программы и практическую деятельность так называемые коммунистические и социалистические партии. Поэтому определение существенных черт социалистических производственных отношений по необходимости приходится начинать с вопроса о взаимосвязи этих производственных отношений с вопросом о государстве.
Необходимая теоретическая ошибка В.И. Ульянова (Ленина)
Первый опыт положительного определения социализма предпринят тогда, когда РСДРП(б) и социалистические партии столкнулись с практической необходимостью в этом. В августе - сентябре 1917 в "Государстве и революции" Ульянов (Ленин) теоретически обобщает взгляды Маркса и Энгельса, критикует теории и практики оппортунизма и ревизионизма в европейском и российском рабочем движении и на этой основе уточняет видение специфики социализма чрез призму государства. Именно в этой брошюре Ульянов (Ленин) совершает теоретическую ошибку, которой он прежде в своих работах не допускал, и которую в последние годы своей жизни из последних сил пытался исправить, назвав это "коренной переменой всей точки зрения нашей на социализм". Какова эта ошибка? Она резюмируется в утверждении, что государство необходимо и в первой фазе коммунизма, то есть в утверждении, что не только возможно, но и необходимо "социалистическое государство".
В предшествующий период суть представлений Ульянова (Ленина) по этому вопросу может быть резюмирована следующим его выводом, который сделан им в апреле 1917 ("Задачи пролетариата в нашей революции"): "Марксизм отличается от анархизма тем, что признает необходимость государства для перехода к социализму, - но... такого [государства], как Парижская Коммуна 1871 г., как Советы рабочих депутатов 1905 и 1917 годов". Это же самое положение о том, что государство необходимо лишь в течение переходного периода для перехода к социализму, Ульянов (Ленин) выводит из всех работ Маркса в первых трех главах "Государства и революции", что в социалистическом обществе "классов уже нет", а "в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно".
В 4-ой главе, рассматривая "дополнительные пояснения Энгельса", Ульянов (Ленин) сначала цитирует письмо Энгельса к А.Бебелю от 18-28 марта 1875г., которое написано по тому же самому вопросу, что и "Критика Готской программы" Маркса, и в то самое время, когда они совместно рассмотрели проект новой программы Германской рабочей партии. А именно Ульянов (Ленин) цитирует: "С введением социалистического общественного строя государство само собой распускается [sich auflöst] и исчезает. ...пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать".
Однако затем Ульянов (Ленин) переходит к анализу и детальному рассмотрению критики Энгельсом Эрфуртской программы германской рабочей партии, "предисловия Энгельса 1891 года к "Классовой борьбе" Маркса" и высказываний Энгельса по вопросу "о преодолении демократии". В результате этого подробного анализа и обобщения теоретических положений, сформулированных Энгельсом уже после смерти Маркса, Ульянов (Ленин) в качестве необходимого логического вывода из них пишет 5-ую главу "Экономические основы отмирания государства". Именно в этой главе он, вслед за Энгельсом, как раз и совершает указанную теоретическую ошибку.
Ульянов (Ленин) делает следующий вывод: "Таким образом, в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) "буржуазное право" отменяется н е вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т.е. лишь по отношению к средствам производства. ...Социализм делает их общей собственностью. Постольку - и лишь постольку - "буржуазное право" отпадает. Но оно остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. "Кто не работает, тот не должен есть" - этот социалистический принцип уже осуществлен; "за равное количество труда равное количество продукта" - и этот социалистический принцип уже осуществлен. Однако... это еще не устраняет "буржуазного права", которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта. ...не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу. ...И постольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство дележа продукта. Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя. Но государство еще не отмерло совсем, ибо остается охрана "буржуазного права", освящающего фактическое неравенство. Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм".
И далее Ульянов (Ленин) заключает: "Экономической основой полного отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя. ...научная разница между социализмом и коммунизмом ясна. То, что обычно называют социализмом, Маркс назвал "первой" или низшей фазой коммунистического общества. Поскольку общей собственностью становятся средства производства, постольку слово "коммунизм" и тут применимо, если не забывать, что это не полный коммунизм".
Итак, Ульянов (Ленин) в определении первой фазы коммунизма противоречит сам себе. Об одном и том (государстве), взятом в одном и том же отношении (к социалистическому обществу), он высказывает два исключающих друг друга утверждения. Первое: государство при социализме не нужно и невозможно - подавлять какой бы то ни было класс не нужно, ибо классы отсутствуют, поэтому в обществе отсутствуют классовые противоречия, а "в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно". Второе: государство (орудие классового господства, орудие подавления одного класса другим) при социализме не только возможно, но и необходимо, ибо необходимо охранять "общую собственность на средства производства, равенство труда и равенство дележа продуктов".
Это уже не диалектика, но нарушение логического закона тождества, которое недопустимо также и в диалектике. Однако это нарушение логики имеет совсем иные, нежели собственно мышление Ульянова (Ленина), основания. Дело не в логике мышления Ульянова (Ленина) - с ней все нормально, а в том, что, будучи вне логики его мышления, теоретически и политически определяло и существенно ограничивало его в 1917 - 1920 годах - дело в авторитете Энгельса, во-первых, в основывающихся на утверждениях этого авторитета идеологических воззрениях вождей европейского и российского социалистического и рабочего движения, в том числе внутри РСДРП(б), во-вторых, в задачах и реальном развертывании революционного процесса в России и Европе, в-третьих.
Какую аргументацию в пользу необходимости государства в первой фазе (при социализме) вплоть до высшей фазы коммунизма приводит Ульянов (Ленин)? Эта аргументация сводится к следующим внутренне противоречивым утверждениям:
1) При социализме противоположность умственного и физического труда и основанное на этой противоположности неравенство людей есть "один из важнейших источников общественного неравенства". (Это-то как раз и есть вывод Энгельса, сделанный им в "Происхождении семьи, частной собственности и государства" и содержащийся во множестве иных его "дополнений" теории Маркса по вопросу о государстве и социализме).
2) Но общественное неравенство - это лишь иное название классового неравенства, которое выражается в социальном (включая экономическое) и политическом неравенстве людей. Никакого общественного неравенства внутри конкретного общества, кроме неравенства, в конечном итоге обусловленного разделением общества на классы, нет. Так вот "необходимость государства при социализме" обосновывается именно этим общественным, то есть социальным и политическим = классовым неравенством людей, которое, в свою очередь, обусловлено противоположностью умственного и физического труда, во-первых, а также сохранением "буржуазного права" в сфере распределения, во-вторых.
3) Собственность (и на средства производства, и на труд, и на продукты труда) есть "право". Но "право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права", каковым (аппаратом принуждения) является только государство (и это все относительно соотношения собственности и права также основывается только на утверждениях Энгельса, но отнюдь не на теоретических выводах Маркса).
4) Государство необходимо и неизбежно при социализме потому, что после экспроприации экспроприаторов люди сразу не научаются работать на общество без всяких норм права, ибо отмена капитализма сразу не приводит людей к привычке такого поведения, то есть к привычке работать на общество без принуждения со стороны государства. Замечание, что "экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу" прямо указывает на то, что речь идет именно о таких общественных отношениях вообще и производственных отношениях, в особенности, каковы они в момент "отмены капитализма".
5) Четвертое неизбежно в силу того, что переходный период от капитализма к социализму по своей продолжительности будет коротким (одно-два поколения, о чем Ульянов (Ленин) вскоре прямо скажет в "Задачах союзов молодежи"). Это обусловлено тем, что и империализм вообще, и государственно-монополистический капитализм, в особенности, есть полная материальная подготовка социализма, есть преддверие социализма, есть такая ступенька исторического развития, между которой и ступенькой, именуемой социализм, промежуточных ступенек нет. Такой вывод сделан Ульяновым (Лениным) годом ранее (1916), и опять-таки на основе "дополнительных пояснений" Энгельса, а не на основе собственного анализа высшей и последней стадии развития капитализма.
Здесь важно отметить тот факт, что отнюдь не по этой аргументации и отнюдь не по существу основанных на ней представлений о социализме разошлись Ульянов (Ленин) и Плеханов, а равно и другие из основных теоретиков и политических вождей российской социал-демократии. По этим вопросам между ними никаких существенных расхождений не было, во всяком случае, отнюдь не они стали причиной раскола и политической борьбы между большевиками и меньшевиками в 1917 и последующие годы. Главной теоретической причиной раскола была противоположность в оценке того, готова ли Россия начать мировую революцию или не готова. Ульянов (Ленин) утверждал, что начать революцию Россия готова, но довести ее в одиночку до победы без революции в Европе не может, однако начало революции в России повлечет за собой революции в странах Европы (вскоре так оно и произошло). Плеханов утверждал, что Россия еще не готова к пролетарской социальной революции, ибо история России, дескать, еще не смолола той муки (пролетариата), из которой может быть выпечен революционный пирог, а посему не надо браться за оружие, но надо ждать либо революции в Европе, либо того, когда пролетариат в России составит большинство. Но этот раскол к рассматриваемому предмету прямого отношения не имеет.
Несостоятельность аргументации разделением умственного и физического труда
Разделение умственного и физического труда, вопреки тому, что утверждал Энгельс в "Происхождении семьи, частной собственности и государства", никогда не было и не является материальной причиной появления и существования общественных классов. Самое разделение на умственный и физический труд носит характер противоположности между физическим и умственным трудом лишь в условиях классовых противоречий. Необходимым историческим условием и предпосылкой противоположности умственного труда труду физическому является наличие общественных классов. И именно на этом примере наглядна "диалектика по кругу", которую систематически применял Энгельс, ибо кроме нее он не знал никакой другой диалектики: противоположность умственного труда физическому порождает общественные классы, но самая противоположность умственного труда физическому порождена разделением людей на общественные классы. Самая противоположность между умственным и физическим трудом, взятая как таковая, никакого элемента материального базиса общества, да и никакого элемента политической и идеологической надстройки не формирует и не обусловливает, но сама обусловлена материальным базисом общества, его политической и идеологической надстройкой. Это более подробно показано в одной из моих статей, опубликованных на портале "Ньюслэнд".
Разделение труда на умственный и физический труд возникло вместе с возникновением труда как такового, то есть вместе с возникновением отчуждения и самоотчуждения, еще в недрах первичной (архаической) общественной формации, но отнюдь не это разделение труда создало разделение на общественные классы, государство и экономические отношения. Маркс никогда не квалифицировал это разделение труда как крупное общественное разделение труда, а тем более как первое крупное общественное разделение труда. Первым крупным общественным разделением труда Маркс квалифицировал (и доказал это) разделение между сельскохозяйственным и промышленным трудом в той его форме, которой является отделение города от деревни. Именно отделение города от деревни, одним из выражений которого как раз и является противоположность труда промышленного сельскохозяйственному труду, есть то, на чем в действительности покоятся все экономические отношения как таковые, все социальное и политическое неравенство между людьми, то есть все разделение людей на общественные классы.
Аргументация Ульяновым (Лениным) "необходимости государства при социализме" сохранением разделения умственного и физического труда, которое, дескать, обусловливает необходимость государства (а по Марксу - это исключительно и только наличие классовых противоречий между общественными классами, одни из которых эксплуатируют и господствуют, а другие угнетены и эксплуатируемы), научно не состоятельна. Это - теоретическая ошибка, но ошибка вынужденная. Она первым совершена отнюдь не Ульяновым (Лениным), но Энгельсом, и ее в 1917 году в самый разгар перерастания буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую уж точно исправлять было практически не только недопустимо, но и преступно - в тех исторических условиях и политически, и практически это стало бы предательством интересов пролетариата.
Обусловленность соотношения собственности, присвоения и производства посредствующими формами экономической общественной формации и их упразднение
Вторая группа аргументов необходимости государства при социализме является неизбежным логическим следствием того объема и содержания, которые мышлением Энгельса и современных Ульянову (Ленину) марксистов отнесены к категории собственности. Судя по формулировкам этой аргументации в "Государстве и революции", содержание категории собственности сводится без остатка к отношениям экономическим и юридическим. Да, в "Нищете философии" Маркс, критикуя Прудона, говорит, что отношения собственности надо понять также и как отношения экономические. Но Маркс на этом не останавливается.
В рукописях, особенно в экономических рукописях 1857-1859 годов, из которых непосредственно и вышел "Капитал", Маркс доказывает, что собственность есть производство, а производство есть присвоение, и собственность есть присвоение, что все это - тавтологии. Иными словами, для Маркса, ибо это так и есть в действительности, отношения собственности тождественны отношениям производства, и они (отношения производства = отношения собственности) тождественны отношениям присвоения. Взятые в ином отношении, отношения производства (= собственности = присвоения) есть отношения производства, распределения, обмена и потребления. Поэтому сказать, что отношения производства основаны на отношениях собственности - это значит сказать, что отношения производства основаны на самих себе - на отношениях производства или, что есть то же самое, что отношения собственности основаны на отношениях собственности. То есть, это значит, во-первых, ничего не сказать о действительных основаниях отношений производства = собственности = присвоения, а, во-вторых, мнимым определением скрыть отсутствие определения как такового, то есть демагогией скрыть теоретическое невежество.
Но сказать, что конкретные производственные отношения основаны на конкретной форме собственности, - значит уже совсем другое, а именно, что производственные отношения основаны на отношениях политических и идеологических, резюмируемых отношениями юридическими (шире - институциональными). Почему? Потому, что производственные отношения - базисный (материальный) момент всех отношений производства (= собственности = присвоения), в то время как отношения собственности (= производства = присвоения) включают в себя не только момент материальный, базисный, но и момент надстроечный. Говоря "производственные отношения такого-то общества основываются на такой-то форме собственности", этим самым (методом исключения определенности самим собой) говорящий утверждает - "производственные отношения такого-то общества основываются на такой-то надстроечной форме собственности", то есть на таких-то политических и идеологических отношениях, резюмирующихся соответствующими институциональными отношениями. Именно такое, идеалистическое по своей сути, толкование оснований различных обществ дается Энгельсом, которое Сталиным возведено и политически закреплено в качестве догмата веры (Краткий курс истории ВКП(б) и т.д.).
В условиях экономической общественной формации базисные отношения опосредствуются надстройкой и, будучи опосредствованы идеологическими, политическими и институциональными отношениями, обретают превращенную форму экономических отношений частной собственности, частного производства и частного присвоения. Энгельс не мог не знать об этом, ибо и слышал это от Маркса, и весь рукописный архив Маркса после его смерти был в распоряжении Энгельса, но Энгельс никогда не понимал и до конца своих дней так и не понял самого существа теории Маркса. Для Энгельса производственные отношения всегда были и оставались только отношениями производства и обмена, но отнюдь не отношениями распределения и потребления также, и тем более не базисными отношениями собственности или присвоения. Все эти отношения по воззрениям Энгельса, изложенным им публично, были разными общественными отношениями, действительной связи между которыми он не понимал, что очень быстро стало ясно Марксу, явные следы чего во множестве имеются в личной переписке Маркса и Энгельса.
В условиях экономической общественной формации только при самом мелком по своему масштабу производстве, осуществляемом собственными силами и средствами производства непосредственных производителей, собственность есть непосредственно и производство, и присвоение. Всякое средне и крупномасштабное производство по самому своему характеру есть производство коллективное, однако в условиях экономической общественной формации оно осуществляется на условиях и в формах частной собственности и частного присвоения. В этих условиях производство, по своему характеру оставаясь коллективным присвоением неорганической и органической природы человека, осуществляется в формах частного производства и уже не является непосредственно собственностью как таковой, собственностью вообще, но является лишь частной собственностью и частным присвоением.
Всякое производство в условиях экономической общественной формации, будучи коллективным по своему характеру, опосредствуется формами частной собственности на средства производства, способами соединения общественно разделенного труда со средствами производства, формами частного присвоения продуктов труда и формами частного обмена этими продуктами, в развитом виде являющимися формами товарного обмена. И именно это опосредствование не только разделяет собственность, производство и присвоение на отдельные моменты, превращая каждый из этих моментов в самостоятельный момент, и противопоставляет друг другу ставшие самостоятельными превращенные моменты экономических и институциональных отношений собственности, производства и присвоения. Оно разделяет также и самое производство на обособленные и противостоящие друг другу производство материального богатства, с одной стороны, и воспроизводство человека, с другой. Но и каждое из этих двух наиболее крупных подразделений общественного производства далее подразделяется на отдельные отрасли, подотрасли и хозяйственно обособленные предприятия, противостоящие друг другу.
В условиях экономической общественной формации процесс производства, по своему характеру оставаясь коллективным присвоением природы человека и, следовательно, коллективной собственностью; оставаясь производительным потреблением средств производства и труда, его распределением и обменом и т.д. в процессе производства, процесс производства отделен от процессов распределения, обмена и потребления своих (процесса производства) результатов. Одновременно собственность на средства производства, собственность на способность к труду и собственность на результаты труда разделены в качестве самостоятельных моментов, распределены между различными людьми и противостоят друг другу уже не в качестве отдельных моментов одного целого, но в качестве отдельных целостностей.
В рамках капитализма собственность на средства производства противостоит собственности на способность к труду; собственность на результаты труда разделена на свои самостоятельные моменты - собственность на средства производства, собственность на ренту, собственность на прибыль, собственность на процент, собственность на заработную плату и собственность на все иные продукты труда, которые противостоят друг другу. То же самое, но с соответствующими изменениями, относится также и к отделению присвоения от собственности и от производства, а равно и к разделению присвоения на самостоятельные моменты, каждый из которых, будучи превращен посредством идеологической и политической надстройки, противостоит всем другим моментам в качестве отнюдь не момента, но в качестве целого.
К этому надо добавить разделение идеологии, права (институционального выражения экономических, политических и идеологических отношений), политики и экономики, превращение их в самостоятельные сферы отношений, противостоящие друг другу, и, следовательно, разделение идеологического, юридического, экономического и политических выражений уже разделенных и превращенных в самостоятельные целые, противостоящие друг другу, отношений собственности, производства и присвоения. Все сказанное в совокупности как раз и есть тот результат, который дан непосредственному участнику событий на поверхности общества самой общественной жизнью, то есть всей системой общественных отношений на той ступени развития соответствующей прогрессивной эпохи экономической общественной формации, органическим элементом и моментом которой как раз и является этот непосредственный участник событий.
Социалистический переворот в материальных условиях производства обусловливает упразднение материальных условий (прежде всего, разделения на общественные классы и т.д.), которые обусловливают общественную необходимость политических и идеологических форм опосредствования, во-первых. Выход человека из непосредственного процесса производства, универсализация труда (упразднение внутрихозяйственного, отраслевого, территориального и международного разделения труда) и его превращение во всеобщую производительную деятельность одновременно с упразднением противоположности города и деревни в условиях завершения радикального переворота в производственных отношениях между людьми означают упразднение экономических отношений, во-вторых. Радикальный переворот в производственных отношениях рассмотрим более подробно в последующем, а сейчас лишь укажем на него как на необходимый и неизбежный результат пролетарской социальной революции в целом, памятуя, что собственность есть производство и т.д.
С самого начала исторического бытия первой фазы коммунистической общественной формации (именуемой социализмом) общественное производство есть производство, которое осуществляется на коллективных началах. Что это означает? Это буквально означает, что социалистическое общественное производство есть коллективное производство или, иначе, что тождественно, социалистическое производство есть коллективная собственность. Отнюдь не государственная или национальная собственность, ибо государства и, следовательно, наций уже нет - государство уже не нужно и невозможно, а без государственного разделения рода человеческого нации невозможны. Коллективная собственность - это и не общенародная собственность, ибо общая собственность любого народа, будучи производством, осуществляемым конкретным народом отдельно от других народов и уже только в силу этого обособленным от производств, осуществляемых другими народами, в действительности есть частная собственность = частное производство. Подлинно коллективная собственность не есть также и собственность хозяйственно обособленного коллектива, ибо и эта последняя по своему общественному характеру не есть подлинно коллективная собственность, но есть разновидность собственности частной, то есть разновидность частного производства, а равно и разновидность частного присвоения.
Продолжение следует
http://www.dal.by/news/178/24-03-15-9/
08.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 8
В данной части рассматриваются основные условия и предпосылки социалистического способа производства и уровень технологической готовности человечества к социализму.
Стоимостной механизм развития человечества и его исторические пределы
Двигателем прогрессивного развития экономической общественной формации и, стало быть, двигателем прогрессивного развития всего рода человеческого в рамках экономической общественной формации является закон стоимости. Почему так? Потому, что прогресс в развитии человека резюмируется ростом производительной силы его (человека) предметной деятельности, которая в условиях самоотчуждения принимает форму производительной силы труда, рост которой, в свою очередь, резюмируется научно-техническим прогрессом. Прогресс в развитии производственного отношения человека к природе (а оно - производственное отношение человека к природе - как раз и есть его производительная сила) резюмируется ростом производительности труда, который определяется научным прогрессом в той мере, в какой научный прогресс воплощается и реально воплощен в техническом базисе производства.
Что понуждает обособленных производителей перманентно повышать производительность труда, применяя все новые и новые технические и технологические новшества, революционизируя технический базис своего производства? На поверхности общества именно конкуренция обособленных производителей понуждает каждого из них перманентно революционизировать технический базис производства. Но какова цель каждого обособленного производителя в последнюю прогрессивную эпоху экономической общественной формации? Этой целью является присвоение все большей и большей массы прибыли и, стало быть, присвоение все большей и большей доли от совокупной прибавочной стоимости, распределяемой между всеми обособленными капиталами.
Иными словами, в условиях экономической общественной формации именно механизм действия закона стоимости есть тот самый механизм, который является реальным двигателем роста производительности труда. Но в условиях экономической общественной формации механизм действия закона стоимости является не только реальным двигателем роста производительности труда, но и самым эффективным механизмом роста производительности труда. Таковым он является именно потому, что он (механизм действия закона стоимости) на исторически определенной ступени развития производительной силы труда есть самый эффективный механизм мотивации всех участников процесса общественного производства на достижение и сохранение своих конкурентных преимуществ в части присвоения (производства и распределения) прибавочной и необходимой стоимости.
Вместе с тем стоимостной механизм роста производительной силы труда есть механизм перманентного замещения во все более возрастающих масштабах живого труда трудом мертвым. Научно-технический прогресс в общественном производстве средств к жизни и средств их производства необходимо и неизбежно ведет к тотальному (всеобщему) замещению живого труда мертвым трудом. Полное замещение живого труда в общественном производстве средств к жизни и средств их производства мертвым трудом, будучи полной роботизацией этого подразделения общественного воспроизводства, есть выход человека из непосредственного процесса производства материального богатства.
Стоимость непосредственно производится и воспроизводится только живым трудом и только в общественном производстве средств к жизни и средств их производства. Поэтому закономерно детерминируемая действием закона стоимости тенденция к выходу человека из непосредственного процесса производства материального богатства есть закономерная тенденция (закон-тенденция) к самоотрицанию закона стоимости. На поверхности общества этот закон-тенденция в последние десятилетия стал одной из главных причин того, что глобальный капитал во все более возрастающей мере регулирует, дабы искусственно сдержать, дозировать, научно-техническую революцию в производстве средств к жизни и средств их производства. Основным средством этого регулируемого сдерживания и дозирования является глобальная олигополизация и последующая за ней глобальная монополизация ключевых условий развития технологической науки и ключевых условий ее применения в производстве средств к жизни и средств их производства.
Но самым эффективным для глобального капитала (хотя и временным, и с непредсказуемыми последствиями) средством "исключения" закона-тенденции к самоотрицанию закона стоимости является такое превентивное "исключение" действия самого закона стоимости, которое, не упразднив ни закона стоимости, ни капитализма как таковых, посредством фиктивного изъятия ключевой формы стоимости из процесса производства и обращения капитала подменяет механизмы действия закона стоимости их юридической фикцией. Какова эта ключевая форма стоимости? В развитом процессе производства и обращения стоимости такой формой, являющейся не просто самостоятельной формой стоимости, но и изначальной формой капитала, являются деньги, а именно золото, выполняющее общественную функцию денег.
Именно это и произошло, причем процесс развивался постепенно. Сначала был совершен переход к так называемому золотому стандарту, в рамках которого юридическая фикция денег (банкноты и монеты) еще была привязана к действительным деньгам - к золоту, но эта привязка все более и более целенаправленно ослаблялась. А затем - в течение 1913-1978 годов - был осуществлен последовательный переход одновременно и к юридической фикции (= к симулякрам) денег в глобальном масштабе - к системе резервных валют, доминирующей из которых является доллар США, и к монополизации регулирования производства (эмиссии) и обращения этих симулякров денег, закрепленной политически.
Самый факт глобального перехода к регулируемому сдерживанию, дозированию научно-технической революции в общественном производстве свидетельствует о том, что политическое и юридическое "исключение" закона-тенденции к самоотрицанию стоимости посредством замены действительных денег их симулякрами и глобальной монополизации денежно-финансового регулирования исчерпало главные из своих позитивных эффектов для глобального капитала. Развернувшийся и весьма далекий от своего завершения глобальный системный кризис не просто капитализма, но всей экономической общественной формации свидетельствует о том, что исчерпаны все позитивные возможности (для сохранения господства глобального капитала) обоих этих способов "остановить историю", "изъяв" действие закона-тенденции к самоотрицанию закона стоимости.
Действительные деньги, как и технологическая наука, - это такие средства производства, самое существо которых предполагает исключительно коллективный (общественный) характер их применения в общественном производстве рода человеческого. Монополия вообще - это предел развития частной формы присвоения, а монополия на средства производства, самое существо которых предполагает исключительно коллективный (общественный) характер их применения, есть предел развития противоречия между общественным характером производства и частной формой присвоения. Предельное развитие противоречия необходимо и неизбежно принимает форму его (этого противоречия) крайнего обострения также и на поверхности общественной жизни.
Если бы нынешний глобальный кризис не был системным кризисом всей экономической общественной формации, а был бы пусть хотя бы и системным кризисом, но кризисом только одного капиталистического способа производства, то выходом из него могла бы стать мировая война. Почему? Потому что в основе всякого системного кризиса капиталистического способа производства лежит кризис перепроизводства, начинающийся всегда в форме кризиса торгового, который далее последовательно перерастает в кризисы финансовый, производственный, научно-технологический, идеологический, институциональный и социальный. Два таких системных кризиса капиталистического способа производства уже были, каждый из которых породил мировую войну как средство своего временного разрешения, каждое из которых лишь на время приглушало остроту противоречий капиталистического способа производства, в действительности ведя их до своего полного логического завершения - до предела.
Уже первая мировая война доказала, что одной мировой войны недостаточно для выхода из системного кризиса капиталистического способа производства, что для этого необходимо также политическое и юридическое "исключение" закона-тенденции к самоотрицанию стоимости посредством замены действительных денег их симулякрами. Одновременно с этим "исключением" глобальным капиталом практически уже через полтора десятка лет после формального окончания первой была начата вторая мировая война. Однако и оба этих способа в совокупности не дали искомого выхода, потребовав не только расширения рынка "внутрь-и-вглубь" посредством завершения перехода от экстенсивного развития капитализма к интенсивному (это выразилось в создании глобального "общества потребления" и "идеального потребителя"), но и глобального перехода к регулируемому сдерживанию, дозированию научно-технической революции в общественном производстве. Все это в совокупности необходимо и неизбежно требует, ибо предполагает, преобразования глобального мира в так называемый "однополярный мир", а точнее установления глобального неоимперского мирового порядка, обеспечивающего максимальную свободу для глобального капитала от любых национальных ограничений.
Ныне и этот неоимперский мировой порядок, и вся экономическая общественная формация как таковая трещат по всем швам, формой выражения чего как раз и является нарастание глобального хаоса. Мировая война при неоимперском мировом порядке невозможна в принципе, при нем возможны только карательные операции против действительных и мнимых (политически назначенных, если нет действительных) нарушителей мирового порядка, проводимые под идеологическим и политическим руководством неоимперского центра глобального капитала. Но и в случае, когда и если глобальная карательная операция станет тотальной, по масштабу уничтожения производительных сил народов, подвергнутых глобальной экзекуции, сравнявшись с мировой войной, она, уничтожив последствия перепроизводства, так и не сможет стать выходом из глобального системного кризиса экономической общественной формации. Не сможет именно потому, что все способы отсрочки глобального краха экономической общественной формации уже использованы.
Универсализация труда и новая урбанизация как предпосылки снятия экономики
Вплоть до средины 19-го - начала 20-го века рост производительности труда индивидов выражался в дальнейшем разделении и специализации труда, что вело к росту квалификации работников в рамках своей специальности. Вместе с этим необходимо и неизбежно происходила поляризация работников на тех, кто занят по преимуществу простыми единичными операциями, и тех, кто занят по преимуществу сложными видами труда. Одновременно простой труд, все более сводившийся к выполнению однообразных физических действий, не только отделялся от сложного труда, но и возрастала самая степень сложности этого последнего, то есть сложного труда. Это выражалось в формировании и отделении "аристократии" наемного труда от основной массы работников. Но всякое разделение труда своей оборотной стороной имеет необходимость кооперации труда. Рост разделения труда является не просто ростом его кооперации, но формированием и развитием обособленных (частных) коллективных работников, последовательной интеграцией (инкорпорацией) частных коллективных работников во всеобщего коллективного работника.
Одновременно с этим процессом набирал силу, становясь необратимым, противоположный процесс - процесс упразднения разделения и специализации труда посредством интеграции прежде разделенных трудовых операций и видов труда в один сложный труд. Этот процесс в действительности есть процесс универсализации труда. И если третий и отчасти четвертый технологические уклады (первая половина 20-го века в технологически передовых странах) характеризовались тем, что процесс универсализации труда балансировал процесс специализации труда, то пятый технологический уклад, являющийся основой технического базиса уже возникшего "общества потребления", предполагает доминирование процесса универсализации труда. Последовательными волнами растут масштабы механизации труда, автоматизации машин и роботизации процессов производства.
Механизация труда сокращает затраты физических сил работника и повышает сложность его труда, высвобождая работника для совершения уже не одной, но множества трудовых операций и тем самым создавая технические предпосылки для роста сложности труда работника. В свою очередь автоматизация машин (узлов и агрегатов машин - станков, технологических установок, средств транспорта, конвейерных линий и т.д., а затем и автоматизация самих машин в целом), последовательно приводя к роботизации, постепенно освобождает работника от физического труда, превращая его во все более сложный по своему интеллектуальному содержанию труд. Роботизация процессов производства, будучи логическим завершением автоматизации машин и ее распространением на весь процесс производства, ведет к выходу человека из непосредственного процесса производства средств к жизни и средств их производства, превращая его труд в труд по управлению роботами.
Основой 6-го технологического уклада становятся не только биотехнологии и иные технологические науки, являющиеся производственным применением наук о живом (включая все, что связано не только с сельским и лесным хозяйством, но и с медициной и образованием). Таковой становится также и последнее на сегодня слово роботизации - гибкие производственные системы вообще и 3-Д принтеры, в частности. Пока гибкие производственные системы и 3-Д принтеры применяются для мелкосерийного изготовления готовых изделий или прототипов объектов и моделей в металлургии, машиностроении, в том числе авиастроении, автомобилестроении и приборостроении, строительстве зданий и сооружений, в том числе индивидуальных жилых домов, медицине (производство имплантантов и т.д.), производстве различных бытовых мелочей и прочем.
Но это лишь пока, ибо собственно научно-технический прогресс в сфере разработки новых и совершенствования существующих гибких производственных систем и 3-Д принтеров идет семимильными шагами. Автоматизация привела к упразднению не только целого ряда специальностей, но и отдельных подотраслей производства материального богатства. Развитие производства на технологической основе гибких производственных систем и 3-Д принтеров ведет к упразднению целых отраслей производства, а также присущих каждой из них специализированных видов труда. Шестым технологическим укладом, взятым в его целом, завершается формирование технологических условий и предпосылок упразднения не только отраслевого (общего), но и территориального, и международного разделения труда.
Развитие производства на основе 6-го технологического уклада в целом приведет к созданию таких материальных условий, при которых труд приобретет по преимуществу научный характер, во-первых, и окажется технологически возможным упразднить отделение города от деревни, во-вторых. То есть развитие 6-го технологического уклада приведет к возникновению таких материальных условий производства, при которых окажется технологически возможным упразднить экономические отношения - превращенную форму производственных отношений в условиях отчуждения и самоотчуждения человека, а, стало быть, и самое отчуждение и самоотчуждение человека.
Этим будет выполнено второе из выделенных Марксом необходимых условий превращения производительной деятельности человека в осуществление его родовой сущности, которое и есть один из главных признаком того, что снятие самоотчуждения человека свершилось. В рукописных материалах для "Капитала" Маркс сделал вывод о том, что производительный труд станет самоосуществлением человека "лишь тем путем, что 1) дан его [труда] общественный характер и 2) что этот труд имеет научный характер, что он вместе с тем представляет собой всеобщий труд, является напряжением человека не как определенным образом выдрессированной силы природы, а как такого объекта, который выступает в процессе производства не в чисто природной, естественно сложившейся форме, а в виде деятельности, управляющей всеми силами природы". Второе из этих условий собственно и есть выражение иными словами того, что человек вышел из непосредственного процесса производства средств к жизни и средств их производства.
Параллельно с процессами универсализации труда вот уже более полувека растут масштабы новой урбанизации, представляющей собой трехсторонний процесс. С одной стороны сельские территории и жилые дома по уровню инженерного обустройства, развития транспортной и социальной инфраструктур подтягиваются к городским территориям. С другой стороны городское население перемещается на постоянное проживание в новые поселки городского типа, как грибы после дождя растущие во все более расширяющейся пригородной зоне. И с третьей стороны старые городские территории (как производственные, так и общественно-деловые, и жилые) реорганизуются в этом же направлении с одновременным выделением исторических центров, сохраняемых в качестве объектов культурного наследия, по уровню комфорта, однако, подтягиваемых к современным стандартам.
Уже пятый технологический уклад создал многие из необходимых предпосылок для размещения материальных производств вне городов. Шестой уклад технологически позволяет не только минимизировать такие производственные площади, но и более или менее равномерно распределить их по всей урбанизированной территории. Однако не менее важно другое - то, что шестой уклад технологически позволяет более или менее равномерно распределить по всей урбанизированной территории также и технологически необходимые элементы производственных мощностей практически всех отраслей общественного воспроизводства человека. Всеобщей реализацией, то есть реализацией во всех так называемых развитых и развивающихся странах и на всей территории каждой из таких стран, возможностей шестого технологического уклада завершится создание технологических условий, необходимых для упразднения противоположности города и деревни. И, следовательно, завершится создание технологических условий, необходимых для упразднения экономических отношений вообще и закона стоимости, в особенности.
Технологическая необходимость перехода к социалистическому способу производства
В статье ""Русский мiр" и "новорусская" идеология. Ч. 3: Политэкономия" (см.: http://www.dal.by/news/178/06-12-14-40/) сфокусировано внимание, в том числе, и на том, что потребителями подавляющей части продукции и услуг шестого технологического уклада будут индивиды как непосредственно, так и посредством здравоохранения, образования, культуры и прочих отраслей сферы воспроизводства человека (в отличие от сферы производства материального богатства). Одновременно в общей массе производимой продукции и услуг существенно возрастет доля жилищного строительства и коммунального хозяйства, производства продуктов питания, одежды, бытовой химии и косметики, средств транспорта, связи и телекоммуникаций, а также бытовой и иной техники личного потребления. Всякое потребление, в том числе и производительное потребление (производство), а потребление средств к жизни, в особенности, есть потребительное воспроизводство самого человека как исторически определенного человека вообще и его способности к производительной деятельности, в особенности.
В условиях шестого технологического уклада массовое потребительное воспроизводство человека своим основным продуктом не может не иметь достаточное по количеству и соответствующее по качеству предложение рабочей силы для всех отраслей общественного воспроизводства. Иначе шестой технологический уклад как таковой, не говоря уже о функционировании общества на его основе, будет невозможен. Самая возможность шестого технологического уклада и последующего функционирования общества на его основе предполагают быстро расширяющееся воспроизводство соответствующей по качеству и количеству рабочей силы для медицинского, образовательного, культурного, научно-технического и прочего социального творчества, а также и для иного научно, технически и социально сложного и по преимуществу научного по своему характеру труда.
Поэтому абсолютно необходимыми условиями и предпосылками функционирования общества на основе шестого технологического уклада будут, во-первых, все те условия и предпосылки, отсутствие хотя бы одной из которых исключает свободное развитие всех творческих сил и дарований индивидов вне кем бы то ни было положенных пределов. И, во-вторых, все те условия и предпосылки, которые исключают использование творческих сил и дарований человека, а равно и результатов его творчества во вред другим людям и ему самому, иначе отсутствует одно из первых обязательных условий, и, следовательно, функционирование общества на основе шестого технологического уклада невозможно.
Все указанные условия и предпосылки резюмируются в том, что действительной целью общественного воспроизводства, осуществляемого на основе шестого технологического уклада, должен быть сам человек, все более полно и свободно развивающий, присваивающий и осуществляющий свою родовую сущность. Это возможно только в условиях коммунистической общественной формации, производственные отношения которой впервые только и дают подлинный простор для действительно свободного развития производительных сил, главной из которых является сам человек.
Развитие общества на основе шестого технологического уклада по самому своему существу требует и предполагает переход от экономической общественной формации к первой фазе коммунистической формации. Этот переход не может совершиться никак иначе, кроме как в форме социальной революции пролетариата, предполагающей установление и эффективное осуществление революционной диктатуры пролетариата. Это - исторически преходящая форма государства, которая существует лишь в течение всего переходного периода от капитализма к социализму, не выходя за рамки этого переходного периода.
Основные условия и предпосылки социалистического способа производства
Определяющим условием, а равно и предпосылкой социалистического способа производства является не только материальная необходимость, но и материальная возможность диалектического снятия закона стоимости в качестве двигателя прогрессивного развития всего рода человеческого вообще и роста производительности человеческой предметной деятельности, в особенности. Суть всего механизма действия закона стоимости резюмируется в том, что посредством стоимости качественно различный индивидуально-конкретный труд сводится к общему для всех видов труда социальному качеству, вследствие чего они только и становятся количественно соизмеримыми, и, следовательно, вследствие чего только и возможен эквивалентный обмен продуктами качественно различного труда.
Мерой этого всеобщего социального качества всех без исключения товаров, то есть мерой стоимости каждого из них, является количество воплощенного в товаре абстрактного труда, самостоятельной формой общественного бытия которого как раз и являются деньги. Собственно это является доказанной теоремой трудовой теории стоимости, а посему давно уже не вызывает сомнений у всех, у кого не вызывает сомнений научная обоснованность самой трудовой теории стоимости в том ее виде, какой она имеет у Рикардо или Маркса. Но мало кто продумывает до логического завершения тот факт, что механизм действия закона стоимости есть также и механизм сведения качественно различных видов индивидуально-конкретного труда к исторически определенному количеству абстрактного труда.
Всеобщей мерой непосредственного измерения количества затраченного труда является исторически определенная продолжительность рабочего времени. Одно и то же по своей астрономической продолжительности рабочее время в разные прогрессивные эпохи и периоды развития одного и того же народа имеет различную социальную плотность (это иное, а именно более общее выражение сложности труда), выражающуюся в различных количествах воплощаемого за это время абстрактного труда. В условиях неравномерности общественного развития разных народов социальная плотность рабочего времени, воплощаемого за одно и то же астрономическое время абстрактного труда, различна также и у разных народов. Иными словами, одинаковые по своей астрономической продолжительности виды конкретного труда, выполненного представителями народов, социальная плотность рабочего времени у которых различна, в действительности содержат в себе различное количество абстрактного труда и, следовательно, в течение этого астрономического времени создают различное количество стоимости.
Поэтому абсолютно необходимой предпосылкой и условием соизмерения труда различных непосредственных производителей (работников) рабочим временем является превращение всех конкретных видов труда во всеобщий труд. А какой труд является трудом всеобщим? Таковым является только такой труд, который одновременно есть и непосредственно общественный труд, и научный по своему характеру труд, и который осуществляется уже не в отчужденной форме труда, но в форме человеческой деятельности, коллективно управляющей всеми силами природы. Почему коллективно управляющей? Потому, что эта деятельность не может осуществляться уже никак иначе, кроме как посредством использования средств производства, по самому своему технологическому уровню и общественному характеру предполагающих исключительно коллективное применение.
В действительности всеобщий труд - это труд, который уже перестал быть трудом, но стал производительной деятельностью свободного от отчуждения и самоотчуждения человека. Предпосылкой и условием этого превращения является такое развитие производительных сил различных частей рода человеческого, в процессе которого обеспечивается устойчивость постепенного и неуклонного уравнивания социальной плотности их рабочего времени. Иными словами, предпосылкой и условием превращения обособленных видов конкретного труда во всеобщий труд является достижение необратимости пролетарской социальной революции в масштабе всего рода человеческого.
Посредством действия механизма закона стоимости все виды хозяйственно обособленного (частного) индивидуально-конкретного труда в мере, соответствующей созданному ими количеству стоимости, получают признание в качестве общественно необходимого труда. До тех пор, пока индивидуально-конкретные виды труда не превратились в разновидность труда всеобщего, нет, и не может быть никакого иного, кроме закона стоимости, механизма признания индивидуально-конкретного труда общественно необходимым трудом, а равно и соизмерения различных видов труда по их количеству. Непосредственно рабочее время, которым измеряется и соизмеряется труд различных работников, когда и если такое измерение и соизмерение стало возможным, есть уже и не стоимостная мера, и не мера труда, но мера человеческой производительной деятельности.
Шестой технологический уклад создает необходимые и достаточные технологические (но только технологические) предпосылки превращения всех видов конкретного труда в труд, непосредственно обладающий одним и тем же социальным качеством - во всеобщий труд. Только на этой ступени развития производительных сил закон стоимости становится технологически (но только технологически) излишним в качестве механизма признания труда конкретных индивидов общественно необходимым трудом.
Однако для того, чтобы труд стал действительно всеобщей производительной деятельностью подлинно свободного человека, одних технологических условий и предпосылок недостаточно. Они необходимы для этого, но недостаточны. Кроме них требуются также и иные общественные условия, а именно те, которые определяют уже не производственные и иные общественные отношения человека к присваиваемой им неорганической природе, но производственные и все иные общественные отношения человека к человеку - к себе и к другим людям, к роду человеческому в целом.
Об этом речь пойдет в ином месте, а здесь еще раз подчеркнем, что если нет всех необходимых технологических условий и предпосылок, обусловливающих общественную излишнесть механизма действия закона стоимости и самого закона стоимости, то социалистический способ производства невозможен. Его - социалистического способа производства - в таких условиях нет независимо от того, что идеологически и политически декларирует или декларировал какой-нибудь верховный апостол "социализма" или кто бы то ни было еще, и независимо от того, во что уверовали и во что веруют его последователи и иные люди. Нет именно потому, что производительные силы в своем развитии еще не достигли уровня, при котором и на котором только и возможен социалистический способ производства. Достижение этого уровня развития производительных сил только-только становится возможным, но этот уровень развития производительных сил далеко еще не стал действительностью. А посему социализма до сих пор нигде в мире еще не было, нет ныне и пока еще быть не может. Однако теперь это - уже только пока...
Механизм действия закона стоимости есть ведь и механизм мотивации людей к труду вообще и к росту производительности труда, в особенности. Последнее подразделяется на мотивацию к повышению интенсивности труда (этому есть физиологические пределы), к научению и самообразованию (повышению квалификации), к научно-техническому творчеству и к инновациям (научно-техническим и институционально-организационным). Что касается мотивации к труду и росту его результативности за счет повышения интенсивности и квалификации, то в действительности речь идет о применении правила - кто не работает, тот да не ест, то есть о распределении по качеству и количеству труда.
Если все виды конкретного труда стали всеобщим трудом, и, следовательно, если продукты производятся, распределяются, обмениваются и потребляются уже не как стоимости, но непосредственно как то, что они и есть в действительности - как предметы личного и производственного потребления, то вопрос сводится к распределению по количеству труда. Именно об этом пишет Маркс в знаменитой Критике Готской программы. Стоимости как таковой, а равно и всех ее превращенных форм, каковы цены, деньги, зарплата, прибавочная стоимость, прибыль, рента, ссудный процент, налоги и пр., в этих условиях уже нет. В стоимости и ее формах, как и во всем механизме действия закона стоимости в этих условиях уже нет никакой общественной необходимости. Следовательно, закон стоимости снят, и он более не действует. А, стало быть, процессы и отношения производства, распределения, обмена и потребления более не опосредствуются стоимостными формами и не принимают этих форм. Товары и обмен ими, в том числе обмен способности к труду на иные товары, упразднены, его место занял обмен деятельностями между участниками процесса общественного производства на коллективных началах.
Вопрос учета и контроля меры производительной деятельности и меры потребления, а также обеспечения условий, при которых каждый индивид действительно получает причитающуюся ему в соответствии с мерой его производительной деятельности долю общественного богатства, в условиях развития информационных технологий, транспорта и логистики на основе шестого технологического уклада являются сугубо организационно-техническим вопросом. Пресловутые проблемы качества, индивидуализации и своевременности доставки индивиду заказанных им предметов потребления и услуг также не представляют никакой общественной сложности. Система "канбан" ("точно вовремя"), например, и другие системы производства и доставки товаров и услуг, в своем производстве изначально ориентированные на индивидуальные потребности (по принципу "мастер - заказчик"), уже сейчас позволяют успешно решать все эти и им подобные проблемы. Что касается гибких производственных систем, в том числе на основе 3-Д принтеров, которые будут составлять отличительную особенность шестого технологического уклада, то они обеспечат оперативное снятие всех таких проблем по мере их возникновения.
С точки зрения интересов прогрессивного развития общества в целом и для понимания нашими современниками, и еще более с практической точки зрения сложнее и существеннее вопрос о механизме мотивации к творчеству и инновациям. Но если мы понимаем, что закон стоимости и этот вопрос сводит все к тому же самому распределению по качеству и количеству труда, во-первых, и к резюмирующему самое это распределение распределению необходимой и прибавочной стоимости, опосредствованно представляющим необходимый и прибавочный продукт труда, во-вторых, то нам остается всего лишь один шаг до понимания того, чем и как может быть замещен закон стоимости и в этой части.
А именно речь идет о наиболее эффективном для соответствующих индивидов и социальных групп способе добывания ими средств, необходимых для удовлетворения их материальных и духовных потребностей, либо о способе непосредственного удовлетворения ими таковых потребностей. Иными словами, речь идет не столько о потребностях и интересах как таковых, хотя и об этом также, сколько об ансамбле потребностей и интересов индивида, в котором (ансамбле) все потребности и интересы по своему содержанию, системным взаимосвязям и иерархии выстроены в некую органическую целостность. А это и есть то, что определяется природой (сущностью) человека, то есть ансамбль всех общественных отношений, и что выражает самую природу (сущность) человека - его личность.
Превращение не просто потребности в производительной деятельности, но превращение потребности в творческой производительной деятельности в первую человеческую потребность - это и есть та цель, которая может быть достигнута только тотальной культурной революцией - переворотом во всех материальных и духовных условиях общественного воспроизводства человека как человека. Средством осуществления и иным названием этой тотальной культурной революции является доведенная до своего полного логического завершения пролетарская социальная революция. Именно ее задачами определяются основные творческие задачи, содержание и логика развертывания созидательной части переходного периода от экономической общественной формации к первой фазе коммунистической общественной формации.
Василиев Владимир, 7-8 марта 2015 года
http://www.dal.by/news/178/08-03-15-12/
02.03.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 7
Рассматривается глубина и сложность тотальной культурной революции как иного наименования пролетарской социальной революции, являющейся условием, моментом и результатом процесса подлинного освобождения человека.
В предыдущей 6-ой части весьма конспективно представлены основные тезисы к вопросам о роли идеологии и религии в изменении природы человека вообще и о роли иудео-мессианства (еврейства и нового европейства) в этом процессе, в особенности. Также представлены тезисы об идеологическом характере атеизма и общие посылки для последующих выводов о роли теории пролетарской социальной революции в снятии отчуждения и самоотчуждения.
В действительности до сих пор рассматривался тот уровень развития материальной и духовной культуры, который является необходимым условием снятия отчуждения и самоотчуждения человека и подлинного освобождения человека. Выход человека из непосредственного процесса производства - результат переворота в материальных условиях производства. Снятие идеологии как отчужденной формы общественного сознания - результат переворота в духовных условиях производства. Первый переворот станет переворотом в материальной культуре, второй - переворотом в духовной культуре, которые интегрально дадут переворот в природе человека. Пролетарская социальная революция в этом отношении есть не что иное, кроме как тотальная (всеобщая и "в ширину", и "в глубину") культурная революция.
Присущий данному народу образ жизни и строй общественных отношений, как показано в предыдущей части, в условиях самоотчуждения и отчуждения резюмируется религией данного народа. Этот ансамбль присущих народу образа жизни и общественных отношений американские антропологи как раз и называют культурой народа. По мнению известного французского социолога Р.Арона определенный образ жизни и общественных отношений, то есть "культуру народа", Монтескье Шарль Луи де Секонда барон де Ла Бред в своем труде "О духе законов" (1748) назвал "общим духом народа".
В этой части настоящей работы приводятся мои выводы из анализа существа того, что Монтескьё именует "общим духом народа". Эти выводы и все последующее за ними приводятся мною, дабы по возможности кратко, но наглядно проиллюстрировать чрезвычайную сложность и глубину предстоящей тотальной культурной революции в качестве общего условия снятия самоотчуждения и отчуждения, предполагающего, что вследствие этого невозможным станет всякое обособление и противопоставление какой-либо частью рода человеческого всеми прочим его частям.
Монтескье об "общем духе народа" и содержание современной науки
В действительности "общий дух народа" в труде Мотнескьё есть такая целостность, в рамках которой необходимо изменяется "количественное" соотношение и пропорциональные отношения "вмещаемых" ею "вещей" (материальных и моральных) при постоянном и неизменном объеме самой целостности. Конкретной пропорцией этих "вмещаемых вещей" в общем "объеме" (соотношения этих "вещей" в качестве составных частей) определяется текущее "качественное состояние" данной целостности, то есть изменение этой пропорции как раз и характеризует качественное изменение всей целостности (народа). "Общий дух народа" есть такая "материнская матрица", рассматриваемая как "идея-образ", число "ячеек" ("атомов" или "квантов") которой постоянно и предопределено. Но это число, хотя и задано, не дано сразу, а развертывается в форме исторического процесса. Поэтому "общий дух народа" вернее будет назвать "функцией", ибо "функция" как раз и есть "материнская матрица" для производства всех своих значений.
Прецедентное право также соответствует этому логическому исчислению, представленному и выраженному "общим духом народа". Завершенная система прецедентного права есть целостность, а отдельные прецеденты суть "ячейки" её, число которых изначально предположено. Система прецедентов (целостность) развертывается по мере возникновения соответствующих условий, определяя и вмещая конкретное содержание в свои "ячейки". Дальнейшее наше рассмотрение еще более подтверждает, что это именно так и есть. Для характеристики этого же самого по своей логической сути исчисления вполне уместна также и терминология Ньютона для дифференциального и интегрального счисления, а именно переменные величины (флюенты), скорости их изменения (флюксии) и функция, которой задано изменение переменной величины.
Для тех, кто внимательно изучал "Феноменологию Духа" Гегеля, а также всю его философскую систему, не составит никакого секрета чрезвычайная близость используемой Гегелем схемы к тому, что Монтескьё выразил "общим духом народа". Кроме этого, имеется существенное родство теорий обоих указанных ученых с такими историческими фигурами, как Вико, Гердер, Гете и т.д. Но Вико и Гердер ведь были во многом современниками Монтескьё, а посему ни о какой преемственности или взаимном влиянии здесь речь не идет, но идет речь как раз о чем-то третьем, что предопределяет чрезвычайное родство всех этих теорий.
Каждая из "ячеек" области значения этой "функции-матрицы" ("общего духа народа") у Монтескьё не предопределена качественно абсолютным образом. Более того, она и не может быть предопределена "линейными уравнениями". Ведь и для Монтескьё, и для всех прочих новых (в отличие от старых - древних греков и римлян) европейцев далеко еще не ясен и вопрос об их "первообразных", но, вместе с тем, каждая из "ячеек" уже "идеально предназначена" для определенного "содержания". Однако "возможное содержание" "ячеек" определено не полностью. "Ячейки" имеют определенность, но эта определенность есть так, как она имеется у "коридора возможностей", как имеется определенность нелинейная или как имеется определенность тензора и тензором. Однако понятия тензора и всего связанного с ним надо было ждать еще более века не только до появления работ по теории групп Эвариста Галуа, но и до появления общей топологии и современной математической физики Анри Пуанкаре и т.д. В то же самое время самый "объем" ("общий дух народа") для его "возможного содержания" определен как "актуальная бесконечность" (Георг Кантор).
Каждая "ячейка" "общего духа народа" есть необходимый потенциальный момент, часть, член, фактор и т.п. народа как целого, то есть потенция того, что при наступлении определенных условий начинает действовать в качестве конкретной "силы", проявляется как сила или энергия. То есть то, что при определенных условиях становится тем, что древние греки и Аристотель некогда назвали "энергайа", а новые европейцы со времен Ньютона (и со времен Монтескьё, который принадлежал к следующему после Ньютона поколению западноевропейской элиты) называют "силой" или "энергией", реально действующей в "истории". Именно эти "силы" определяют историческую динамику, в рамках "единого энергетического (динамического) поля" складываясь во вполне определенный на данный момент "параллелограмм сил" и составляя "тензор истории", действующий в пределах конкретной территории и при определенных условиях. В ином отношении "общий дух народа" есть "периодическая система" соответствующего народа, характеризующаяся своей особенной структурой и периодичностью, своим особенным "балансом сил" и особенной логикой развертывания динамических рядов членов этого "баланса", то есть своим особенным способом осуществления...
Вместе с тем, как указывает М.Фуко в "Словах и вещах", матричный принцип составляет основание и парадигму науки эпох Возрождения и Просвещения в Западной Европе. Однако Фуко отмечает разрыв в научном дискурсе, изменение его правил на рубеже 18-19-го столетий, когда на смену матричному принципу пришел иной принцип. Этот новый принцип дискурса, независимо от Фуко, можно назвать принципом функциональности. Ибо от систематики, применяемой в форме классификации по внешним признакам, морфологии и т.д., произошел переход к иной систематике, применяемой в форме классификации по функциям, а, вернее, по функциональностям. Монтескьё как раз и знаменует, и осуществляет, и олицетворяет такой переход, показывая, одновременно, фундаментальное тождество обоих принципов как систематики вообще. Мало того, матричный принцип, причем именно как принцип, тождественный принципу функциональному, составляет фундаментальную несущую конструкцию... древних индийских, китайских и иных дальневосточных религиозно-идеологических систем, в особенности - систем Лао-цзы и Кун-цзы. Вряд ли случайным является и то, что в начале века 19-го в Европе и именно во Франции появились первые переводы подобных текстов.
Характер и динамика изменения пропорциональных и иных структурно-функциональных отношений внутри "общего духа народа" между его "ячейками", рассматриваемыми в качестве персонифицирующихся, но не обязательно всегда персонифицированных "деятелей" или "действователей", определяют "качествование" самого народа в его исторической определенности. Мы имеем здесь нечто аналогичное теориям "качественного числа" ("качественной величины"), а равно и общей топологии, и "единой теории поля". Иначе говоря, мы имеем здесь некие "пространства", "поля", каждое из которых имеет специфическую топологию, энергетику и динамику и, следовательно, характеризуется своим типом числа и системы "социального" исчисления (дифференциального и интегрального), а равно и своей мощностью и своей динамикой, своими "правилами игры". Социальная топология, топология политики, науки, культуры, в особенности, и вся социология Пьера Бурдье вообще вся без остатка уже присутствует во всем этом - она задана всем этим, будучи его окончательным логическим завершением - достигнутым пределом, к которому в этой части был устремлен с момента своего явления миру "общий дух" новых европейцев.
Это имеет самое непосредственное отношение не только к математике, естественным и гуманитарным наукам Западной Европы, да и всего мира. Это имеет непосредственное отношение, прежде всего, к самим "ментальным структурам", и не столько потому, что все это существует лишь посредством разума и составляет его предмет. Это имеет отношение к "ментальным структурам" потому, что с точки зрения новых европейцев (Жан Пиаже), психика человека в своем развитии проходит через такие структуры мышления, которые в процессе формирования "операционных систем мышления" индивида характеризуются переходом от "качественного (порядкового) числа" к "количественному числу". И это как раз и составляет содержание "психологической составляющей" процесса "социализации индивида".
С учетом результатов исследования М.Фуко, вся современная западноевропейская наука (а в современном мире нет никакой иной в качестве науки) есть не что иное, как преобразованная посредством специфического способа "возрождения и возврата к древностям" "дискурсивная формация" Западноевропейского Средневековья. Продекларированное в качестве цели именно в эпоху раннего Возрождения, это "преобразование" происходило и осуществилось как раз в процессе и вследствие Просвещения, в котором современные новые европейцы до сих пор безуспешно ищут истоки своих нынешних "болезней" и также безуспешно пытаются освободиться от наследия, порожденного Просвещением.
Просвещение в качестве доминирующего вектора повседневной активности новых европейцев определило и закрепило обращенность их не в будущее и не к настоящему, и даже не в прошлое, а скорее к предпрошлому, к поиску своих корней и оснований, к поиску надежных и устойчивых "принципов правления и нравов старины". То есть доминирующим вектором повседневной активности новых европейцев является именно то, что сокрыто их - новых европейцев - мифо-логосом, и что лежит в его - этого мифо-логоса - основании. Физик-теоретик Ф.Капра в "Дао физики" весьма наглядно и убедительно демонстрирует, что вся современная физика вообще и квантовая физика, в особенности, есть не более чем изложение современным научным языком древнеиндийских и древнекитайских мифов вообще и мифов, лежащих в основании буддизма, конфуцианства и даосизма, в особенности.
Поскольку у Монтескьё речь идет об "иерархии" политических режимов деспотии, демократии и монархии, постольку речь идет о трех "неустойчиво равновесных" состояниях "общего духа народа". Или же, иначе, речь идет о трех "ступенях развития" этого "общего духа народа". Можно рассматривать эти "неустойчиво равновесные" состояния как сосуществующие (со-бытийные) конкретные "общества", каждое из которых в своей истории либо уже проходило другие состояния, либо имеет возможность перехода в какое-либо иное состояние (из оставшихся двух). В таком случае речь идет о "стационарно-умеренном", "умеренно-возбужденном" и "неумеренно возбужденном" состояниях социально-политического "атома". Отсюда просматриваются и теория Алексиса де Токвиля, и теория сложного Ильи Пригожина и т.д.
Эти же состояния могут быть представлены и как последовательно сменяющиеся состояния человечества, цивилизации, культуры и прочего из этого ряда. Отсюда теории "социального прогресса" О.Конта и других социологов как следствие того или иного фиксирования "деспотизма", либо "демократизма", либо "монархизма" в качестве "исходного состояния". Согласно этим теориям переход из одного "состояния" в другое осуществляется в результате либо "интеллектуальных", либо иных "флуктуаций-революций" вследствие действия культурных, религиозных или каких-либо еще других "факторов", причем, либо взятых по отдельности, либо в той или иной значимой группировке, либо в совокупности.
Но и это еще не все. Французский социолог Р.Арон считает, что Монтескьё колеблется по поводу того, чему отдать приоритет - "телу" или "духу" народа? А, может быть, и не "духу" совсем, но "душе"? "Принцип правления" у Монтескьё есть "то, что заставляет его действовать" (а именно - "человеческие страсти, которые двигают им"), а "общий дух народа" играет роль "принципа, необходимого для существования политического строя". Необходимого так, что при несоответствии ему существование "политического строя" оказывается, в конечном итоге, невозможным. На основании всего этого можно сделать два вывода о том, как настойчиво и безуспешно искались и ищутся до сих пор "скрытые аксиомы" собственной общественной жизни самим Монтескьё и всеми его последователями - новыми европейскими социологами, - и в чем состоят эти "скрытые аксиомы":
1) "общий дух народа" есть то, что двигает, заставляет действовать "политический строй" этого народа, обладающего и характеризующегося этим "духом";
2) "общий дух народа" покоится "на" и выводится "из" "человеческих страстей", а потому и является "двигателем", то есть является принципом жизненности и самой жизнью = "душой" общественной организации этого народа.
Эти "скрытые аксиомы" есть всего лишь следствие и, одновременно, демонстрация того, что в самой природе новых европейцев античная (европейская) душа (социальная психология) тождественна с иудейским "духом", то есть природа новых европейцев есть результат "одухотворения" природы старых европейцев Римской империи иудаизмом = покорения старых европейцев иудаизмом и иудаизму. Используя язык Спинозы и Маркса, можно сказать иначе - новоевропейская душа одухотворена принципом еврейства в действии. Собственно новое европейство есть иудео-мессианство в действии, в действительности.
Однако все это есть скрытые аксиомы того, что сказывается Монтескьё и иже с ними лишь с точки зрения "общего духа народа", то есть с точки зрения "души" конкретного социально-политически оформленного общественного организма, кроме "одухотворенной души" имеющего ведь еще и "тело". Но "тело" это ведь определяется не токмо европейской душой, покоренной иудейским духом и покорной ему, но также и "материальной средой", да и не надо забывать к тому же и о существовании для новых европейцев еще и некоего "общечеловеческого духа", раз уж для них есть "природа человека".
"Материальная среда" у Монтескьё рассматривается трояко: как собственно "тело" человека или совокупность таких "тел" (население), во-первых. Во-вторых, "материальная среда" рассматривается как "почва и климат". То есть она рассматривается как территория, занимаемая населением в контексте всей природы и конкретного вмещающего ландшафта с присущей ему топографией, гидрографией, геохимическими процессами, флорой и фауной. "Материальная среда", в-третьих, рассматривается и как "предметы и продукты" жизнедеятельности населения - не только как собственность, система обменов и т.д., то есть не только как "чистая экономика", но и как "домостроительство" (экономика в своем изначальном греческом понимании), включающее оба первых рассмотрения.
Хотя все это у самого Монтескьё в полном объеме не артикулировано, но все это намечено и обозначено им достаточно недвусмысленно. Судя по всему, определяющим у Монтескьё является "среднее", то есть именно "почва и климат", которые лимитируют и регулируют как численность населения, так и способы его жизнедеятельности, "домостроительства". Отсюда уже "рукой подать" до концепций философии истории типа концепций Н.Я.Данилевского, К.Н.Леонтьева, Ле Руа Ладюри, О.Шпенглера, А.Тойнби, Л.Н.Гумилева и т.д., а при "перемене определенных знаков" - и до концепции В.И.Вернадского. Правда на это "рукой подать" потребовалось от одного до двух столетий для построения всех "переходных и недостающих звеньев" западноевропейского логического исчисления.
Кроме этого, социально-политическая организация жизни народов Азии, по Монтескьё, "противоречит природе человека", но самой "природе человека" Монтескьё так и не дал определения. Однако можно сказать, что более чем вероятно, что для Монтескьё, как и для всех новых европейцев как таковых, доколе они суть новые европейцы, эта самая "природа человека" есть не что иное, кроме как "идеальный тип" самого нового европейца, который предстает в качестве меры цивилизованности как таковой. Речь не идет о том "варваре", который когда-то составил основу нового европейства, речь идет о "цивилизованном" человеке, о "не-варваре", то есть о таком "идеальном типе" человека, который в эпоху заката Рима называли "humanitas", что означало "по-гречески образованный римлянин".
"Идеальный тип" человека, отсюда, в наибольшей мере воплотился в англосаксе, германце и франке, то есть "идеальный тип" собственно человека как человека ("природа человека") воипостасирован только и исключительно только в иудее, англосаксе и романо-германце. Все остальные народы мира оказались, стало быть, вне круга избранных. Отсюда, весь новоевропейский "гуманизм" свой смысл имеет в осуществлении "цивилизаторской миссии" новых европейцев среди "нецивилизованных народов". Но изначально "гуманизм" имеет свой смысл в том, чтобы всех англосаксов и романо-германцев в действительности превратить в иудео-мессианских "humanitas" посредством все того же самого "просвещения" и "стремления к свободе", "демократии" и "либерализму". Эта "свобода" и "права человека" понимается как свобода иудео-мессианского "humanitas" осуществлять в мире свое предназначение, свое "призвание", а равно и свою "профессию" ("Beruf" как призвание и профессия одновременно, ставшее центральным для М.Лютера и М.Вебера).
Западноевропейское представление о человеке и о его природе (сущности) отнюдь не противоречит, не отрицает общеиндоевропейского представления о человеке и его природе. Напротив, оно полностью соответствует системе координат всей индоевропейской культуры, определенной лежащим в ее основе логосом их - индоевропейского - мифа. Какова эта система координат? Вся природа разделена на живую и неживую природу, во-первых, и живая природа, в свою очередь, разделена подвижной границей на две изменчивые по своему объему - окультуренная, доместицированная, прирученная природа и дикая, неприрученная природа, во-вторых. Человек в этой системе координат находится по обе стороны этой подвижной границы вместе со всем прочим живым.
Разные индоевропейские народы, кроме русского народа, "различаются" лишь тем, что каждый из них самого себя вместе со своими культурными сородичами помещает по одну сторону этой подвижной границы, а именно в "поле" культурных, доместицированных, прирученных животных, а все прочие народы - в "поле" дикости или, иначе, варварства. Специфика новых европейцев лишь в том, что они суть "гуманисты", которые по самой своей природе не могут не "цивилизовывать", то есть не могут не покорять, не подчинять, не грабить и не уничтожать, все прочие народы Земли...
Вокруг всего этого как раз и вращается вся европейская религия, вся европейская политэкономия, вся европейская социология, весь европейский "гуманизм" и весь либерализм во всех их разновидностях. Ничего иного европейцы не способны сказать миру, и не скажут, доколе будут и пребудут самими собой, то есть иудео-мессианами. Но в противном случае они ведь уже и не европейцы - в противном случае ведь их еврейство, их иудео-мессианство уже невозможны.
Выделение человека из природы: человеческая предметная деятельность и логос
Чем обусловлено отличие русского народа от всех прочих индоевропейцев? Это отличие резюмируется тем, что только русский народ органично воспринял православие, которое идет от Иисуса Христа чрез Иоанна Богослова. Согласно верованиям не только католиков и протестантов всех мастей, но и всех православных европейцев, кроме тех, которые суть действительные органические члены русского народа, после воскресения Иисуса Христа природа человека осталась поражена "первородным грехом". Речь о грехе вкушения плодов от древа познания добра и зла, вследствие чего (нарушения запрета вкушать от древа сего) и чрез который, согласно Книге Бытия, человек изгнан из Эдема, а в мир сей смерть вошла. Это верование, являющееся догматом веры иудео-христиан, не просто входит в противоречие со свидетельствами Иоанна Богослова, отрицая их. Оно вслед за учением ап.Павла (Шауля из Тарса - фарисея, сына фарисея, ученика Гамлиэля - главы Синедриона и хранителя Устной Торы) отрицает божественную сущность Иисуса Христа.
Суть в том, совершил или не совершил Иисус Христос "всецелое" искупление и "всецелое" спасение человека? Если воипостасированием Логоса (Бога-Сына) в человека, то есть если вочеловечеиванием Логоса преображена не "вся природа человеческая", то не все грехи вообще и "первородный", в особенности, искуплены крестною жертвою Иисуса Христа. Но это противоречит не токмо Символу веры, но и слову, сказанному самим Иисусом и свидетельствованному Иоанном Богословом о том, что Иисусом Христом совершено всецелое искупление и преображение всей природы человека. Отсюда следует, что, после преображения и воскресения Иисуса Христа ни о каком "первородном грехе" применительно к природе человека, какою она стала вследствие ее преображения самим ее Творцом, говорить нельзя ни в каком виде, ежели являешься действительным учеником и последователем Иисуса Христа, уверовавшим во имя Его. Здесь: "или - или..."
Но о чем посредством языка символов (иконически - от иконы, коя изображением своим выводит и отсылает созерацающего ее образ к созерцанию иного образа - того, который символизируется иконой посредством изображенного образа) в действительности говорят всем этим Иисус Христос и Иоанн Богослов? На что указывают они, к чему отсылают тех, кто имеет уши, чтобы слышать и услышать сказанное ими? А говорят они о том, что сотворение природы собственно человеческой, в противоположность и в отличие от природы животного, с которой прежде была тождественна природа человека, всецело совершено Актом вочеловечивания Слова-Логоса и преображения Логосом всей природы человека.
А.А.Потебня в 1870-х годах в работах по психологии мышления вполне обоснованно сделал вывод о том, что имена (от имени знамя, знание и со-знание), иные слова и грамматика - это русла, по которым направляется мышление человека, во-первых, и что человек понимает лишь то, что в нем уже есть, во-вторых. А что есть в человеке? В человеке есть лишь то, что есть стало его природой, чем стал сам человек, ибо поял это, соделав частью самого себя, от чего происходит и понял. Развивающая эти положения культурно-историческая теория психики человека Л.С.Выготского доказывает, что язык, речь ребенка и человека вообще, являясь продуктом его предметной деятельности, не просто регулирует, но опосредствует самое восприятие человеком мира и, собственно, наличие для человека всего того, что по-русски и именуется словом "мiр", а не только его мышление.
М.Хайдеггер, исходя из совсем иных посылок, нежели А.А.Потебня и Л.С.Выготский, сделал вывод о том, что язык - это "дом бытия, жилище человека". Но этого так и не понял, ибо в своей теории восприятия исходил из прямо противоположного, А.Н.Леонтьев (мнивший себя ближайшим продолжателем и учеником Выготского) "деятельностная теория психики" которого в СССР была положена в основу всего психологического и педагогического образования. Этого тем более не понимают западноевропейские психологи и социологи.
Наиболее емко и точно суть выделения человека из всей природы, а равно и специфика собственно человеческой природы, ее отличие от природы животных сформулированы в самых известных начальных стихах Евангелия от Иоанна: "В начале было Слово (Логос), и Слово было к Богу, и Слово (Логос) было Бог... Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его". (Ин. 1:1-5).
Одним из главных богов мифо-логоса "черноголовых" (древних шумеров, как их назвали завоевавшие их протосемиты аккадцы) был бог Эн-Ки (буквально "Небо-Земля" или, что есть то же самое на их языке, "Бог-Человек"). Именно ему, согласно мифам "черногловых", человек обязан не только словом, речью, историей, счетом и т.д., то есть Логосом, но и самою своей способность производить и воспроизводить средства производства и самих себя, включая ремесло и искусства - Труд. Эн-Ки для "черноголовых", помимо общих всего мироздания богов Неба и Земли, был главным богом собственно человека, таковым он и оставался в Древней Месопотамии вплоть до того, как она была завоевана протосемитами аккадцами в средине 3-го тысячелетия до н.э. (так возник библейский Ур, третий из которых стал Уром халдейским).
Главным богом протосемитов аккадцев был Эн-Лиль - бог "Между" или "Посредник". (Германский иудей М.Бубер в начале века 20-го сделает "Между" одной из центральных - посредствующих - категорий в своем религиозно-философском различении отношений "Я - Ты" и "Я - Он"). Парой Эн-лилю была Нин-лиль - "богиня-мать" или "Великая Самка Поднебесной", если воспользоваться терминологией индоевропейских и китайских мифов. Общей стихией Эн-лиля и Нин-лиь был воздух (пространство между Небом и Землей - Поднебесная). А главными символами Эн-лиля были мужской детородный орган и главные атрибуты торговцев.
Так вот сами "черноголовые" в Месопотамии согласно их мифам на рубеже 3-4 тысячелетий до н.э. были такой же колонией, как и Хараппа (Аратта) и Мохенджо-Даро в среднем течении и устье Инда, а их общая метрополия располагалась на северо-востоке, своим центром имея треугольник Урал - Арал - Алтай. Индоевропейцы возникли только в начале 2-го тысячелетия до н.э., в средине этого тысячелетия начав расселение по всей Евразии, и, самое главное, их мифы уже не содержат бога Эн-Ки - Логоса-Труда и Бога-Человека.
Еще раз к вопросу о том, какие народы и для чего избраны, и в каком смысле избраны
Пьер Тейяр де Шарден в знаменитой книге "Феномен человека. Преджизнь. Жизнь. Свержизнь" сделал вывод о том, что "коренной ствол" филогенетического древа человека последовательно выбрасывает из себя ветви, дающие обширную листву, после чего отмирающие вместе с этими опавшими листьями. Эти ветви суть тупиковые ветви филогенеза в том смысле, что они, реализовав свой потенциал, необходимо и неизбежно отмирают, ибо самой этой реализацией они, выйдя и отделившись от "коренного ствола" филогенетического древа человека, лишили самое себя способности дать новые побеги. Давать новые побеги - это не их функция, но исключительная функция "коренного ствола". Функция тупиковых ветвей, доколе они не отделились от "коренного ствола" рода человеческого и не противопоставили самое себя ему, состоит в том, чтобы полной реализацией своего потенциала обеспечить рост всего филогенетического древа человека вообще и выброс им (родом человеческим) еще более мощных новых веток (новых органов = орудий своего саморазвития), в особенности.
Еврейство и европейство, в том числе новое европейство, суть необходимые тупиковые ветви филогенетического древа рода человеческого, причем далеко не первые из них, однако мнящие самое себя не токмо "коренным стволом", но и корневой системой всего этого древа. А вот русский народ в лице своих прямых предков до всемирного потопа и после такового как раз на рубеже 5-4 тысячелетий до н.э. (ок. 3810 - 3820 годов до н.э.) всегда принадлежал, и поныне принадлежит к "коренному стволу" филогенетического древа развития рода человеческого. К "коренному стволу" развития рода человеческого именно в качестве человеческого рода, а не в качестве какого-либо вида животных. Принадлежность русских к "коренному стволу" филогенеза человека подтверждает не только его мифо-логос и его история, но также и современная генетика.
Не так давно советский профессор-математик В.Налимов, исследуя языки народов мира, сравнил язык с колебательным контуром, который характеризуется своей полосой пропускания во вполне определенном, ограниченном по своей ширине, диапазоне. "Полоса пропускания" языка характеризуется объемом и содержанием тех явлений мира, которые могут быть выражены посредством данного языка. Качественно и количественно этот логический объем и содержание "полосы пропускания" языка определяются его семантическим (смысловым), грамматическим, синтаксическим, морфологическим, фонетическим и мелодическим строем.
Из всех европейских языков, сделал вывод профессор Налимов, наиболее бедным языком, то есть языком с наиболее узкой "полосой пропускания" является английский язык вообще и в его американской версии, в особенности, наиболее богатым языком - русский язык. "Полоса пропускания" русского языка в том виде, в каком он был до А.С.Пушкина, то есть языка М.В.Ломоносова и его предшественников, языка старообрядцев была много шире "полосы пропускания" русского языка в обработке Пушкина и иудеев-грамматиков, совместно создавших и новый русский литературный язык, и его новую грамматику. "Полоса пропускания" этого русского языка в результате советских языковых реформ стала еще уже, ныне усилиями их преемников и продолжателей "полоса пропускания" русского языка еще более сужается, но, несмотря на это, она остается самой широкой из всех языков индоевропейской языковой группы, да и из всех языков современного мира.
С.Л.Франк, размышляя о событиях 1917-1922 годов в России, будучи уже в эмиграции в самом начале 20-х годов, использовал такой образ. Он сравнил самодержавие с коренным стволом, корнями укрепленном в своей почве - русском народе, а дворянство и прочие "благородные" и не очень сословия - с кроной, то есть с ветвями и листьями, кормящимися вытягиваемыми посредством самодержавия из народа соками. Неисправимые своекорыстие и безрассудность кроны истощили почву, оголив корни самодержавия и истончив их, то есть по сути прервав его органическую связь с почвой и этим превратив его из прежде мощного древа в сухое перекати-поле (курай - так его именуют донские и кубанские казаки). После того, как это свершилось, уже было достаточно первого сильного ветра истории, чтобы все это перекати-поле унесло в овраг, где оно вспыхнуло и сгорело аки порох от первой мощной искры. И в этом опыт 1917-1922 годов показывает еврейству и европейству кое-что, и весьма существенное, из их не столь отделенного будущего. Отсюда и весь их "страх и трепет"...
В.И.Ульянов (Ленин), конспектируя "Науку логики" Гегеля", заметил в своих "Философских тетрадях", что понятия логики выражают веками повторяющуюся человеческую практику. Но чью практику по преимуществу выражают понятия современной науки - любой, в том числе самой естественной науки и даже науки наук - математики? Европейскую практику исключительно или, также и практику всех прочих народов, но преломленную чрез практику европейскую, то есть, говоря языком топологии, в том ее отображенном виде, в каком практика всех иных народов отобразилась на пространство европейской практики. Иными словами говоря, вся современная наука есть выражение европейской и только европейской практики - практики новых европейцев - иудео-христианской практики.
Посредством западноевропейской культуры и науки пролетарской социальной революции вообще и культурной революции, в особенности, не свершить - результатом ее в таком случае всегда была и будет иудео-мессианская Европа, ибо ничего иного это средство не предполагает, и ничего иного, кроме иудео-мессианской Европы, из западноевропейской культуры и науки произрасти не может. Ведь вся эта культура и наука без остатка есть "технология знания-власти над живым как биологическим видом" (М.Фуко).
Это отнюдь не значит, что надо отказаться и от западноевропейской науки, и от науки как таковой, как и от культуры западноевропейской в ее целом. Это значит, что западноевропейская культура вообще и западноевропейская наука в особенности, как и всякое иное знание, дабы стать непосредственной производительной силой процесса общественного производства (созидания, сотворения живым творчеством широких народных масс) коммунистической общественной формации, подлежит преображению, то есть коренному преобразованию самого их существа и всего их содержания. Это как раз и есть одна из приоритетных задач культурной революции как органического момента пролетарской социальной революции, являющаяся необходимым моментом развития революционной теории (науки) пролетариата.
Другой задачей этого же порядка является задача овладения революционной наукой широкими народными массами или, что есть то же самое, но рассмотренное с другой стороны одного и того же отношения, овладения широкими народными массами действительно революционной наукой. Но решение этой задачи как раз и есть сам коммунизм как действительное историческое движение, упраздняющее существующее состояние рода человеческого. Антонио Грамши в своих "Тюремных тетрадях" доказал тождество пролетарской революционной теории, пролетарской революционной общественной практики и пролетарской революционной педагогики. Это - такое общее условие упразднения отчуждения и самоотчуждения, которое непосредственно есть также и момент, и результат пролетарской социальной революции. А посему о способах решения этой задачи речь пойдет в иной части настоящей работы.
Василиев Владимир, 28 февраля - 1 марта
http://www.dal.by/news/178/02-03-15-2/
23.02.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 6
Системный кризис экономической общественной формации и господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
Краткое резюме условий и предпосылок подлинного освобождения человека
В предшествующей 5-ой части настоящей работы рассмотрены общие необходимые условия подлинного освобождения человека. К этим необходимым условиям относятся выход человека из непосредственного процесса производства средств к жизни и средств их производства, подчинение процесса производства всех продуктов процессу воспроизводства человека и снятие отчужденных форм жизнедеятельности человека. Речь идет о диалектическом отрицании (снятии, упразднении) труда и его отчуждения в любых формах, а также о снятии, упразднении непосредственных следствий отчуждения труда - частной собственности и заработной платы.
Выход человека из непосредственного процесса производства средств к жизни и средств их производства есть не более чем необходимое технологическое условие, предпосылка освобождения человека от бремени участия в непосредственном процессе производства. Это условие определяет всего лишь тот технологический уровень развития производительной силы человека, при котором впервые оказывается возможной не только подлинная свобода человека, но и впервые оказывается возможным (однако возможным только технологически) начало подлинной истории человека как человека, свободного от отчуждения и самоотчуждения. Это технологическое условие есть условие необходимое, но отнюдь еще не достаточное для того, чтобы подлинная история человека началась в действительности.
Упразднение труда как такового и его отчуждения во всех формах резюмируется снятием экономических отношений и экономики как таковых, а, стало быть, упразднение труда и всех форм его отчуждения резюмируется снятием, упразднением всех экономических (политэкономических) категорий. Речь идет не только об упразднении (снятии) товара, стоимости и денег во всех их формах, капитала и прибавочной стоимости. Речь идет не только об упразднении всех превращенных форм стоимости, прибавочной стоимости и капитала (финансового, промышленного, торгового и т.д. капитала, прибыли, ссудного процента, ренты и т.п.). Речь идет также и об упразднении (снятии) всех частных форм присвоения и эксплуатации человека человеком во всех ее (эксплуатации) формах.
Общими условиями упразднения (снятия) экономических отношений и экономики как таковых являются не только упразднение (снятие) разделения труда вообще и отделения города от деревни, в особенности, в движении противоположности которых (города и деревни) резюмируется вся экономическая история становления человека человеком, то есть самим собой - непосредственно родовым существом. Это становление человека человеком осуществляется чрез диалектическое самоотрицание человека посредством его самоотчуждения от своей родовой сущности и отчуждения им своей жизнедеятельности в качестве его собственных общественных форм, стоящих над ним в качестве чуждых и господствующих над ним сил. Упразднение (снятие) экономики есть упразднение всех отчужденных форм производства и воспроизводства человека, а равно и всех общественных форм жизнедеятельности и отношений человека, являющихся формами самоотчуждения человека, отчуждения его жизни и деятельности.
Упразднение совокупности всех экономических отношений (экономики) как таковой в качестве своих необходимых условий и предпосылок предполагает упразднение политического и социального неравенства между людьми, государства и, следовательно, разделения людей на общественные классы. Но это последнее предполагает, что в обществе не только технологически, но и социально (организационно и институционально) упразднена (снята) материальная необходимость и неизбежность распределения между людьми (и обособления в частной собственности) всех средств производства. Речь идет не только о средствах производства средств к жизни и средств их производства, включая технологическую науку (авторские права, лицензии и т.п.), но и обо всех средствах производства самого человека и общества, включая всю совокупность социальных наук и общественной психологии в их отчужденных формах. То есть речь идет также и об упразднении (снятии) идеологии как таковой во всех ее формах.
Таким образом, упразднение (снятие) совокупности всех экономических отношений (экономики) невозможно без наличия всех необходимых условий и предпосылок ее (экономики) упразднения. Создание этих предпосылок и условий, их становление и наличие в действительности только и означает, что чаемое принципиальное изменение общественных отношений между людьми по поводу производства и воспроизводства каждого из них самих и всего их общества свершилось. Только ансамбль всех этих условий и предпосылок тождественен концу предыстории человека и началу его подлинной истории - тому, что переход человека из царства необходимости в царство свободы завершился.
Завершение этого перехода означает не только завершение перехода к общественному производству и воспроизводству, осуществляемому свободными производителями на коллективных началах, но и всецелое и полное преображение всего человека, всей его общественной природы (= всей его сущности), в результате чего упразднен частичный человек и впервые явился целостный и универсальный человек. Он уже не отчуждает самого себя и от себя, и от всего рода человеческого, не противопоставляет эту отчужденную от самого себя свою собственную родовую сущность в качестве стоящей над ним (человеком) и господствующей над ним сущности, но в полной мере и свободно осуществляет самое свою родовую природу (сущность) вне кем бы то ни было извне положенных пределов.
Роль идеологии в изменении природы человека
В моих статьях "Марксисты и 150 лет спустя так и не поняли Маркса" речь идет также и о том, что не только технологическая, но и социальная наука в ее целокупности превратилась в непосредственную производительную силу, в средство производства человека и общества. Более того, не только социальные науки и социальная психология как два (теоретический и обыденный) уровня общественного бытия идеологии, но и вся идеология вообще являются непосредственной производительной силой, средством производства. Если теоретический уровень идеологии таковым стал лишь в капиталистическую эпоху, то социальная психология всегда была и останется непосредственной производительной силой общества, а индивидуальная психология человека - органической частью его производительной силы.
Социальная психология есть общественная теория (теоретический уровень общественного сознания) в том ее виде и в той форме, посредством которых она уже овладела и владеет соответствующими массами, тем самым являясь отнюдь не идеальной, но действительно материальной силой. Общественная теория овладевает массами и посредством этого становится материальной силой, лишь обретая формы социальной психологии. Только вследствие этого превращения, только в формах социальной психологии общественная теория преобразует самые способы видения и оценивания мира соответствующими массами (в лице подавляющего большинства ее представителей) и самих себя, а равно и преобразует способы общественного бытия этих масс в мире, их отношений с другими социальными группами и их представителями. И, следовательно, только обретя всеобщую форму социальной психологии, теоретический уровень общественного сознания преобразует самую общественную природу соответствующих больших социальных групп и ее членов.
Ведь в действительности, как подчеркивал Маркс, сущность (природа) человека не есть абстракт, присущий отдельному индивидууму. В своей действительности она (природа = сущность человека) есть ансамбль всех общественных отношений производства и воспроизводства общества (в рамках которого и которым живет этот человек) в качестве общества, а равно и производства и воспроизводства самого этого человека в качестве именно этого, а не какого-либо иного (по своим общественным качествам) человека. Неотъемлемой органической частью, а вернее - условием, моментом и результатом этого ансамбля всех общественных отношений, инкорпорированным во все иные его условия, моменты и результаты, является социальная психология соответствующего общественного воспроизводственного организма во всей его (общественного воспроизводственного организма) единораздельной целостности.
Всякая психология социальна по определению - по самой сути логоса жизни-и-деятельности человека, которым (логосом) существенно определена душа (причина жизни-и-жизнь или, по-гречески, псюхе) человека (все это - тавтология), не зависимо от того отношения, в каком она рассматривается - как психология индивида, социальной группы или общества в целом. Зоопсихология - не более чем результат антропоморфизации, то есть очеловечивания, животных и природы, перенесения на них сущностных свойств и качеств человека, но осуществленного в форме низведения человека до уровня животного и только животного, отождествления человека с животным и обращения следствия и причины.
Общественные отношения меняются самими людьми, но общественные отношения меняются ими не произвольно, то есть не независимо от уровня развития производительных сил и, стало быть, не независимо от уровня развития самого человека. Ибо именно человек есть главная производительная сила - не человек вообще (человек вообще есть абстракция, как таковая не существующая в природе), но исторически определенный, то есть конкретный человек с присущим ему ансамблем реальных способов жития и соответствующей им психологии. Человек эпохи возникновения письменности (рубеж 3-4 тысячелетий до н.э.) по своей сущности (по своей природе) - это иной человек, нежели человек во время Античности, а современный западноевропейский человек - по своей природе (сущностно) иной, нежели западноевропейский человек Средневековья, не говоря уже о человеке Античности. То же самое, но с соответствующими изменениями, верно и для человека всех иных цивилизаций мира, включая восточноевропейскую цивилизацию, а не только для западноевропейской цивилизации.
Но какова по своему общественному характеру до сего дня была и остается социальная психология рода человеческого в его целом и отдельных обособленных частях? По своему общественному характеру она всегда была и остается психологией религиозной. Социальная психология народа в условиях самоотчуждения и отчуждения - превращенная форма вероучения соответствующей религии, в которую это вероучение превратилось в процессе овладения данным народом и обратного преобразования реальной жизнью самого этого народа в его социальную психологию, являющуюся неотъемлемой органической частью общественного бытия данного народа в условиях самотчуждения и отчуждения.
А в чем специфика религии с точки зрения западноевропейского религиоведения? С этой точки зрения специфика религии, как правило, заключается в том, что ее основным содержанием считается конкретная культовая система. Она представляет собой органически целостную самовоспроизводящуюся систему живых (воспроизводимых самою жизнью верующих) мифов, ритуалов (обрядовых действий) и табу. Воспроизводством этих мифов, ритуалов и табу поддерживаются определенные отношения со сверхъестественным, что обеспечивает воспроизводство специфического для данной религии ощущения, слышания, видения и осмысления всего, чем был, есть и будет мир и они сами, и что было, есть и будет вне мира. Однако в действительности ни одна религия не тождественна ни культовой системе, ни вероучению и верованиям своих адептов, ни совокупности вероучения, верований и соответствующей им культовой системы (символов, ритуалов и табу).
Вероучение и соответствующая ему культовая система, формально ставшие идеологическим основанием соответствующей религии, в процессе и в целях овладения массами и последующего владения ими, то есть в процессе своего превращения в господствующую идеологию конкретных народов существенно трансформируется, разделяясь на частные идеологии, противоборствующие внутри сохраняющей для них свою общность идеологии. Почему трансформируется и разделяется? Не только потому, что это, прежде всего, обусловлено классовыми интересами господствующих и эксплуатируемых классов, потребностями классовой борьбы между ними и ее развитием, но и потому, что это обусловлено особенностями, специфическими отличиями обособленных народов, выступающих реципиентами соответствующего вероучения и культовой системы. Отсюда неизбежны расхождения в вероучении, верованиях и системах символов, ритуалов и табу.
В действительности религия конкретного народа есть обусловленный самоотчуждением и отчуждением исторически определенный способ общественного бытия данного народа в той общей форме, в которой он (этот способ общественного бытия) явлен самому этому народу и окружающему миру. Поэтому религия есть превращенная (самоотчуждением и отчуждением) форма способа общественного воспроизводства исторически определенного народа или, иначе, религия есть реальный способ общественного воспроизводства данного народа в качестве самое себя в условиях самоотчуждения и отчуждения. В рамках самоотчуждения и отчуждения общественная природа конкретного индивида определена общественной природой того народа, к которому принадлежит данный индивид. В свою очередь, исторически определенная общественная природа конкретного народа в рамках самоотчуждения и отчуждения резюмируется религией данного народа.
Отсюда, как правило, сущность конкретных индивидов, реально присущие им способы видения и оценивания мира и самих себя в нем, а равно и присущие им практическое отношение к миру и к самим себе определяется религией тех народов, представителями которых они (индивиды) являются. Иными словами, в условиях самоотчуждения и отчуждения (в условиях родового строя) религиозная принадлежность человека отнюдь не есть его частное дело, но есть общее дело или, что есть то же самое, res publica соответствующего народа. Этому соответствует лишь одна форма исторического бытия народа - религиозная корпорация, нераздельно соединенная с материальным и политическим государством, созданным этим народом.
Однако капиталистическая эпоха не только провозглашает, но и предполагает превращение религии (реальных способов жизни семейных корпораций) в частное (непубличное, неполитическое) дело в рамках материального государства, отделенного от государства политического. Этим религии прежде обособленных народов как формы особых способов их общественного воспроизводства утрачивают свою общность, что является необходимой предпосылкой подчинения соответствующих народов тому из них, который создал соответствующую нацию. Это же самое одновременно выступает необходимой предпосылкой дальнейшего подчинения всех особых религий одной-единственной религии, и, следовательно, подчинения всех наций одной-единственной нации, необходимо и неизбежно в последующем превращая все религии в одну всеобщую религию. Отныне принадлежность каждого конкретного индивида к тому или иному народу определяется религией, которой соответствует реальный способ его общественного бытия, а он (реальный способ) представляет собой специфическое отличие вполне конкретного народа. И эта ступень развития капитализмом давно уже достигнута, на ее окончательную форму осталось ныне наложить лишь последние мелкие штрихи.
В самом начале своей публичной деятельности Маркс писал о том, что "сущность современного еврея мы находим не только в пятикнижии или в талмуде, но и в современном обществе, - не как абстрактную, а как в высшей степени эмпирическую сущность, не только как ограниченность еврея, но как еврейскую ограниченность общества". Речь идет именно о буржуазном обществе как таковом. Ведь именно в нем "практически-еврейский дух - еврейство - ...достиг... своего высшего развития. Еврей, в качестве особой составной части гражданского общества, есть лишь особое проявление еврейского характера гражданского общества. ...Бог практической потребности и своекорыстия - это деньги. Деньги - ревнивый бог Израиля, пред лицом которого не должно быть никакого другого бога. Деньги низводят всех богов с высоты и превращают их в товар. Деньги - это всеобщая, установившаяся как нечто самостоятельное, стоимость всех вещей. Они поэтому лишили весь мир - как человеческий мир, так и природу - их собственной ценности [= стоимости]. Деньги - это отчужденная от человека сущность его труда и его бытия; и эта чуждая сущность повелевает человеком, а человек поклоняется ей".
И далее Маркс подчеркивает, что "практическое господство еврейства над христианским миром достигло в Северной Америке своего недвусмысленного, законченного выражения", из чего необходимо и неизбежно следует, что практическое господство еврейства над миром достигло своего законченного выражения именно посредством США и в форме господства США над миром. Господство США над миром - это логический и исторический предел развития "принципа еврейства", то есть капитализма. "...эмансипация от торгашества и денег - следовательно, от практического, реального еврейства" есть подлинное освобождение человечества - его освобождение от еврейства [Jude по-немецки - не только иудей = еврей, но и ростовщик, и торгаш]. Почему? Потому, что это освобождение есть освобождение от мирской основы еврейства, которая есть "практическая потребность, своекорыстие", от его мирского культа - от торгашества и от его мирского бога - от денег.
Капиталистическое общество сделало не только возможным, но и необходимым, и неизбежным для всех народов их историческое бытие не в своем качестве, но лишь в качестве иудеев, сделав невозможным историческое бытие в качестве самое себя практически для всех народов, кроме иудеев (евреев). Точно так же и общество, возникающее вследствие освобождения человечества от всеобщего господства еврейства (иудейства), сделает также и самого "еврея невозможным".
И здесь мы снова подходим к вопросу о том, неизменна ли природа человека, либо она меняется, и если меняется, то в каком направлении и как. Если природа человека вечна и неизменна, то упразднение еврейства невозможно, в особенности, равно как и невозможно упразднение наций вообще. Если же природа человека регрессирует, то упразднение наций возможно и неизбежно, но его результатом будет возвращение в некое "изначальное состояние" человека. И вопрос этот отнюдь не праздный, ибо то или иное его решение, будучи обусловлено религиозно, лежит в основе не только всех социальных наук, но и в основе направляемой ими общественной практики. Этот вопрос упрощается в том смысле, что ныне на основе иудео-мессианства практически завершается, если окончательно не завершилось, возникновение одной всеобщей религии.
Запад, иудео-мессианство и изменение природы человека
Сказанным мы вновь вернулись к иудео-мессианству (христианству) как к радикальнейшей революции в идеологии. Как показано в предыдущих моих статьях, это - такая революция, которая опередила развитие самого человека и материального базиса общества на века вплоть до наших дней, как бы и кто бы к этому ни относился, и с каким бы знаком кто бы ни оценивал это. Только после этой и на основе этой революции теория как высшая часть идеологии всегда опережала и опережает развитие материального базиса. Появилось сознательное полагание целей, обращенное не в век настоящий, а в век будущий.
Однако следует различать и ни в коем случае нельзя отождествлять противоположности - учение Иисуса Христа (соборные послания Иоанна Богослова, Откровение и Евангелие от Иоанна), во-первых, и иудео-мессианство (христианство как превращенная форма иудаизма для не-иудеев), во-вторых. Если иудео-мессианство есть квинтэссенция господствующей религии (а не только идеологии) Запада, то учение Иисуса Христа есть идеологическое учение (на языке Античного мира) о завершенном коммунизме.
Учение Иисуса Христа есть благовествование века будущего. Но и пророчество Павлово есть провозвестие будущего, токмо совсем иного будущего, нежели то, о коем благовествует Иисус Христос. А именно такое будущее пророчествует Павел, которое напророчили иудейские пророки; оно есть идеология иудео-мессианская или, на греческом языке, иудео-христианская, а короче, христианская, ведь именование христианами корпорации, созданной Павлом для осуществления иудео-мессианского пророчества, изобретено самим же Павлом.
Учение Павлово есть учение об идеале добровольной покорности власть предержащим вплоть до смиренно-радостного приятия смерти от них, что буквально выражено Павлом в идеологеме самораспятия и воплощено в поклонении орудию смерти - кресту. Оно во всех отношениях и смыслах, по самой своей сути противоположно учению Иисуса Христа. Учение Иисуса Христа - учение о возможности и неизбежности будущей вечной жизни свободного человека, ставшего богом не сейчас, а в новом - будущем - мире, что в переводе с языка античности на современные означает - ставшего полным и всецелым человеком.
Самая природа человека как таковая не интересует вероучителей иудаизма и иудео-мессианства из числа иудеев - совсем не это есть предмет вероучений и пророчеств их. В этой части вероучение иудео-мессианства лишь зовет к возвращению к мифологически "исходному" (ветхому) состоянию человека и общества путем очищения от всякого греха вплоть до очищения от "греха первородного". Будучи доведенным до своего логического завершения, это очищение в действительности есть опустошение и разрушение человека и общества - опустошение и разрушение психики, общественных связей человека, низведение его до уровня скотины, обоготворяющей иудеев, ибо каждый христианин призван уподобиться иудею, а иудей призван быть учителем и господином для всех прочих.
Вероучение собственно иудаизма в действительности не токмо провозглашает, но и сверхревностно чает, и последовательно направляет общественную практику иудеев на достижение господства иудейства на Земле - зовет, воспитывает и ведет иудеев к самому активному превращению мира в такой мир, в котором иудеи господствуют над всеми другими народами. Вероучение христианское (иудео-мессианское) дополняет вероучение иудаизма и служит ему, идеологически подчиняя христиан и их руками весь мир подчиняя своим духовным и институциональным господам - иудеям.
Учение Иисуса Христа - учение о соборном сотворении человека, о продолжении и завершении процесса соборного сотворения человека подлинным человеком, то есть богом, путем всестороннего развития божественного (собственно человеческого) в человеке и преображения человека в будущем веке. Это учение есть зов в подлинное будущее, полагание идейных основ свободы человека для соборного сотворчества самого себя как членов общества свободных людей (= богов) и своей природы новою. В не меньшей мере оно есть также и полагание сотворчества людьми своего подлинного будущего и своей новой природы не в прошлом и не в будущем, а в настоящем. В том настоящем, которое несет в себе и собою свое прошлое и свое будущее и осуществляет переход в будущее, но переход в будущее не из этого прошлого и даже не из настоящего, а из предположенного будущего в действительно осуществленное будущее. Это можно выразить образом барона Мюнхгаузена, вытягивающего из болота самого себя за собственные волосы.
Самая благая весть Иисуса Христа содержит чрезвычайно глубокое, воистину революционное учение о продолжении творения мира вообще и человека, его природы, в особенности, однако не самое это учение есть предмет настоящей работы. Фактом было и остается, что не только Запад, но и весь Восток, и все они вместе, за одним редким исключением Руси, никогда не понимали и не поняли, не принимали и не приняли этого учения. Нет места для такого понимания и приятия у них - нет ушей, чтобы слышать, и нет глаз, чтобы видеть, да и вырасти они не могут, ибо не уместны в таких культурах. Кроме Руси, ни один другой народ на Земле своим житием, своими делами не утверждает в мире, что человек - это не животное, но особое - божественное - существо, обладающее своей, ни к чему другому, кроме самого человека и божественного в нем, не сводимой родовой сущностью (природой) человека.
Для всех иных народов человек, напротив, есть животное, прежде всего, а затем оно (это животное) уже есть политическое, экономическое, социальное, говорящее, производящее и т.д., что ничего не меняет по существу в том, что человек для них есть животное и только животное. Именно в качестве животного, как животное и никак иначе воспринимается и расценивается человек всем Западом, всей европейской культурой на протяжении всей истории ее существования. Поэтому для представителей, прежде всего, Запада, а также и для всех иных народов природа (сущность) человека неизменна. И дело не только и не столько в том, что для буржуазного сознания законы общества и его природа, равно как и природа человека вечны и неизменны. Сколько для всех этих народов в том дело, что человек по их религиозным представлениям имеет в принципе такую же природу, что и всякое иное животное, а природа животных не изменилась и не изменится, пока существует этот мир.
В этих условиях на протяжении всего периода своего исторического бытия именно русский народ для всех иных народов, способ жития которых основан на восприятии и расценке человека как животного, был тем, кто представлял и представляет бытийственную опасность для них в качестве самих себя. И именно в силу этого этим народам следует ничтожить, уничтожать и уничтожить русский народ как таковой, принудив его не мытьем, так катаньем изменить самый способ своего жития и, следовательно, изменить самое себя, то есть умереть в качестве народа русского, став частью чьего-либо безродного населения. В противном случае ведь мир изменится так, что вместе с исчезновением старого мира с лица Земли исчезнут как таковые все народы, бытие которых своей предпосылкой имеет практическое отношение к человеку как к животному. Так было, и так есть.
Атеизм и подлинное снятие религии
Научно-философская рефлексия религиозных верований (теизм дает не более этой рефлексии, если теизм вообще имеет своим предметом верования представителей той или иной религии, чего еще никто не установил в качестве научного факта) отнюдь не есть самовоспроизводящаяся культовая система с присущими ей мифами, ритуалами и табу. Поэтому атеизм может воинствовать сколь угодно долго и сколь угодно жестоко, но этим самым атеизм искореняет лишь свое собственное основание - теизм. Атеизм этим уничтожает то, без чего и его самого - атеизма - нет, и, стало быть, уничтожает самое себя. Однако самое существо религии атеизм этим вообще не затрагивает, но создает лишь внешние препятствия свободному осуществлению реальных способов воспроизводства соответствующими людьми и социальными группами самих себя. Однако гонения верующих нередко служат более укреплению их верований, уходу в подполье, мимикрии гонимых под благонадежных и т.д., нежели достижению целей воинствующими гонителями.
Теизм как философское учение учит отнюдь не о Боге. Древние платоники и неоплатоники (Плотин, Ямвлих, Прокл и другие) учили не о Боге, но о Благе, о Едином и Первоедином. Нигде и никогда они не подразумевали под ними Бога в смысле иудаизма, христианства или ислама. Что касается других вероучений, то даосизм и конфуцианство вообще не имеют ничего, что было бы аналогично европейскому понятию Бога. В мифологических системах Индии, или Древней Греции, или Древнего Египта, или древних славян, германцев и т.д. никакого Единого Бога не было, равно как и никакого Единого или Первоединого в смысле неоплатонизма также не было. Понятие Духа или Абсолютного Духа есть в философии Гегеля, да и в философии Шеллинга, но это понятие не есть понятие Бога, о чем сам Гегель ясно говорил в своих лекциях по философии религии. И у Канта трансцендентное, к коему относится и понятие Бога, не познаваемо, ибо выходит за пределы возможного опыта, а посему о Боге нельзя сказать - он есть, или его нет. Но ведь и вся католическая схоластика (философия европейского Средневековья) исходила из того, что Бог трансцендентен.
В богословии иудео-христианском есть два противоположных, но взаимодополнительных направления - катафатическое и апофатическое. Так вот апофатическое богословие - т.н. отрицательное богословие - это учение о Боге, которое отрицает возможность любого Его определения средствами человеческого языка и понятий. Вся логика утверждений здесь построена по одной схеме - Бог не есть это, и так по отношению ко всему, что есть. Выводом этого отрицательного богословия является следующее: Бог не есть что-либо из всего того, что есть для человека, или, короче, Бог не есть нечто или, еще короче, Бог есть Ничто. Атеизм есть простое обращение апофатического богословия (отрицательного положения Бога) в положительное отрицание Бога.
Атеизм (= не-теизм) есть отрицание теизма, переворачивание теизма с головы на ноги или наоборот (зависит от точки зрения), представляя собой не более чем научно-философское учение, которое без теизма не существует. Атеизм предполагает то, что он отрицает, то есть теизм, и самим своим отрицанием теизма отрицательно полагает (негативно полагает) теизм. Если б не было теизма, то не было б и атеизма. И до тех пор, пока есть атеизм, есть и теизм, ибо он не только отрицательно полагается самим атеизмом, но и в снятом виде содержится в самом атеизме. Это - диалектика, причем самая что ни на есть диалектика материалистического понимания истории вообще и идеологии, в особенности.
Как есть грубый коммунизм, то есть положительное отрицание частной собственности, которое в действительности есть отрицательное положение всей гнусности частной собственности и полное осуществление господства частной собственности над человеком под видом ее отрицания (национализации и тотального запрета частной собственности). Точно так же есть и положительное отрицание Бога (и теизма), которые в действительности есть отрицательное положение Бога (и теизма), их осуществление под видом их отрицания.
Теизм не есть религия, он есть часть философии, а философия есть одна из идеологических форм отчуждения и самоотчуждения человека, точно так же, как и религия есть одна из форм отчуждения и самоотчуждения человека, но сами формы-то эти разные, и содержание у них различно. Вместе с упразднением отчуждения и самоотчуждения будут упразднены и все их формы, стало быть, вместе с упразднением идеологии как таковой будут упразднены и все ее формы, в том числе и теизм с атеизмом.
Есть и еще одно обстоятельство, имеющее прямое отношение и к судьбе религии вообще, и к судьбам теизма и атеизма, в частности. Не кто-либо иной, но именно К.Маркс в 1856г. писал: "Изабелла показала себя расчетливо-жестокой и трусливо-лицемерной, достойной дочерью Фердинанда VII, который сам был так лжив, что, несмотря на весь свой фанатизм, никогда, даже с помощью святой инквизиции, не мог поверить, что столь возвышенные личности, как Иисус Христос и его апостолы, говорили правду".
Какую правду говорил Иисус Христос? В том числе и ту, которая изложена в Откровении следующим образом: вследствие второго пришествия Своего в мир, сотворения всего мира заново ("се, творю все новое") и обожения человека Иисус Христос пребудет среди людей на Земле. И они будут непосредственно лицезреть, видеть и слышать Его таким как Он есть, и никакого храма, никаких посредников, никаких культов и культовых систем в этом мире новом не будет, ибо нужды в них уже не будет. Упразднены будут и религии, и всякое "святое посредничество", ибо оно основывается на том, что верховное и вечное существо находится, пребывает вне мира, а теперь-то Бог во плоти на Земле среди собравшихся в любви и любовью в общество друзей - в мир новый.
Роль теории пролетарской социальной революции
Опыт СССР доказал, что теории общества, превращенной в господствующую идеологию, еще недостаточно для достижения обосновываемых этой теорией целей, ежели эта теория в действительности не есть подлинная теория пролетарской социальной революции, во-первых. И даже самой что ни на есть подлинной революционной теории также не достаточно, ежели она не овладела массами, сотворящими самое себя и свое общественное бытие новыми, во-вторых.
Все предшествующие социальные революции приводили к результатам, которых не только не готовил никто, но и не ожидал никто. Пролетарская социальная революция как диалектическое отрицание экономической общественной формации и созидание (сотворение) коммунистической общественной формации может быть только результатом сознательного живого сотворчества широких народных масс. Только сознательного и только живого сотворчества все более и более широких народных масс, а не только и не столько результатом деятельности теоретического и политического авангарда этих масс, хотя в начале перехода роль масс и роль авангарда по необходимости неизбежно обратные.
Для перехода из экономической общественной формации в коммунистическую общественную формацию абсолютно необходимо, чтобы революционная теория не просто опережает действительность, но творила ее. Ибо в противном случае (если революционная теория не опережает действительность, не овладевает все более и более широкими народными массами, и эти массы своим живым творчеством не сотворят самое себя и свою новую действительность) переход к коммунизму в принципе невозможен. Но когда теория овладела массами? Только тогда, когда она стала основой социальной психологии масс, в противном случае массами владеет совсем другая теория, а точнее - массами владеет идеология, выражаемая совокупностью иных вероучений, теорий и культовых систем. И именно эта идеология в таком случае, а не подлинная теория пролетарской социальной революции, есть материальная сила, которая в своем идеальном случае лишь увековечивает существующее положение, а в действительности - опустошает и разрушает человека и весь его мир, низвергая их в бездну небытия...
Василиев Владимир, 22-23 февраля 2015 года
http://www.dal.by/news/178/23-02-15-10/
16.02.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 5
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой не преодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
В 4-ой части настоящей работы рассмотрена логика развертывания форм институциональной социальной организации в условиях капитализма. На основании этого сделан вывод - чем дольше существует буржуазное общество, тем в большей мере успешная пролетарская социальная революция становится абсолютно необходимой для продолжения жизни рода человеческого, ибо это - вопрос жизни и смерти человека уже в буквальном смысле. В предлагаемом далее тексте речь идет об общих условиях подлинного освобождения человека как о тех задачах, которые могут быть решены только пролетарской социальной революцией.
Необходимые условия подлинного освобождения человека
Все, что Маркс, начиная с философско-экономических рукописей 1843-1844 годов, писал о коммунизме и его первой фазе - он писал в качестве того, что по сути своей есть диалектическое отрицание капитализма, в особенности, и экономической общественной формации вообще. Данное Марксом определение коммунизма есть диалектически отрицательное (относительно экономической общественной формации) определение коммунизма. Оно не есть позитивное определение коммунизма вообще и его первой фазы, в особенности, как таковых, то есть взятых самих по себе, а не в отношении к тому, что коммунизмом ни в каком отношении не является. Маркс ясно и прямо говорил, что позитивное определение коммунизма - дело его действительных строителей и участников.
Для Маркса коммунизм есть действительное историческое движение, которое упраздняет существующее состояние - состояние самоотчуждения и отчуждения, политического и социального неравенства людей, разделения их на общественные классы и эксплуатации человека человеком. Это состояние господства экономики, государства и иллюзорных форм общественного сознания (= идеологии) над человеком вообще и над трудящимся, в особенности, состояние подчинения человека разделению труда, обособляющего людей и уродующего человека превращением индивидов в односторонне развитые существа. Это состояние резюмируется категорией частичного человека, собственная родовая сущность которого господствует над ним в качестве стоящей над ним чуждой ему силы.
Так вот все, что не есть историческое движение, которое действительно, а не иллюзорно снимает отчуждение и самоотчуждение человека, его частичность и подчинение отчужденной от него его родовой сущности, то в действительности и не есть коммунизм, включая и социализм. Только действительное упразднение политического и социального неравенства между людьми, их разделения на общественные классы и эксплуатации человека человеком есть то движение, которое есть коммунизм. Только упразднение экономических отношений, то есть упразднение производства необходимых человеку продуктов как стоимостей, их распределения как товаров (= стоимостей), обмена как товаров (= стоимостей) и потребления как товаров (= стоимостей) есть то движение, которое есть коммунизм. Все, что отрицает или останавливает, в том числе посредством подмены чем-либо иным, это движение, упраздняющее существующее положение, к действительному коммунизму, в том числе и к его первой фазе - социализму, никакого отношения не имеет.
Коммунизм есть действительно революционное движение, упраздняющее частичность человека, создающее и обеспечивающее воспроизводство таких общественных условий, которые обусловливают невозможность общественного бытия какого-либо иного, кроме целостного и универсального, человека, всецело и полно присваивающего самое свою родовую сущность и свободно развивающего все свои человеческие дарования и способности вне каких бы то ни было и кем бы то ни было извне поставленных пределов. Поэтому только это действительное историческое движение есть действительное освобождение человека - его переход из царства необходимости в царство свободы.
Царство необходимости для человека - непосредственный процесс производства средств к жизни и необходимых для их производства средств производства. Выход человека из этого царства необходимости есть его (человека) превращение в его (этого процесса производства) действительного господина, стоящего одновременно на нем (процессе производства) как на своем базисе и над ним как его господин, ибо "истинное царство свободы... может расцвесть лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе".
Иными словами говоря, необходимыми условиями подлинной свободы человека являются, по меньшей мере, два: первое - полное подчинение процессу воспроизводства человека процесса производства средств к жизни и средств их производства; второе - свобода человека от бремени участия в непосредственном процессе производства средств к жизни и средств их производства. Оба эти условия в действительности резюмируются в том, что человек более не является непосредственным средством производства средств к жизни и средств производства последних, но является подлинной целью не только производства всех средств к жизни и средств их производства, но и всего общественного воспроизводства.
Подчинение процесса воспроизводства человека процессу производства материального богатства есть не просто специфическое отличие экономической общественной формации как таковой, но и ее необходимый результат, момент, условие и предпосылка. Целью всего общественного воспроизводства в условиях экономической общественной формации является производство материального богатства, в котором человек есть лишь средство производства материального богатства.
Поэтому, во-первых, в условиях экономической общественной формации действительная свобода человека невозможна - экономическая общественная формация есть царство необходимости, в котором человек есть винтик производственного "механизма", раб процесса производства материального богатства независимо от его формы. И, во-вторых, переход из царства необходимости в царство свободы есть преобразование экономической общественной формации в коммунистическую общественную формацию, оно (преобразование) есть социальная революция - переворот во всех материальных условиях производства, во всем процессе воспроизводства человека, во всей институциональной социальной организации всего рода человеческого, в самой общественной природе человека. Подлинная свобода человека возможна и действительна только в условиях коммунизма, который единственно только и есть подлинное царство свободы.
Выход человека из непосредственного процесса производства
Но, построив эту логическую цепочку, мы мало продвинулись в раскрытии содержания общественных условий действительного освобождения человека. Со времен "Манифеста коммунистической партии" все так называемые марксисты и коммунисты сводят общественные условия и самое пролетарскую социальную революцию (а равно и социализм как первую фазу коммунизма) к упразднению частной собственности и утверждению собственности общественной или коллективной.
Однако со времен философско-экономических рукописей 1843-1844 годов и до конца своих дней Маркс исходил из того, что частная собственность является, прежде всего, "продуктом отчужденного труда", который (отчужденный труд) "есть непосредственная причина частной собственности", а сам "труд есть лишь выражение человеческой деятельности в рамках отчуждения, проявление жизни как ее отчуждение". Лишь вследствие того, что частная собственность есть продукт, непосредственное следствие и "материальное, резюмированное выражение отчужденного труда", она является "реализацией этого отчуждения", выступая также и "средством отчуждения" труда (на поверхности общественной жизни они как причина и следствие оборачиваются, меняются местами).
Во всем этом для понимания всего последующего, а равно и для понимания условий действительного освобождения человека и логики его (этого освобождения) развертывания во времени, чрезвычайно важно зафиксировать следующие "мелочи". Первая - труд не есть человеческая деятельность как таковая, но есть такая человеческая деятельность, которая осуществляется в рамках отчуждения и в формах отчуждения, то есть сам труд как таковой независимо от его содержания есть форма отчуждения или, что есть то же самое, отчужденная форма человеческой деятельности, а равно и форма самоотчуждения человека. Следовательно, условием подлинного освобождения человека является упразднение труда как такового, а равно и всех общественных условий, при которых человеческая жизнь необходимо и неизбежно проявляется в отчужденной форме труда. Говоря об упразднении труда, мы говорим отнюдь не об упразднении человеческой деятельности как таковой, не о превращении всех людей в Обломовых, но только и исключительно только об упразднении общественных форм отчуждения человеческой деятельности, отчуждения и самоотчуждения человека как таковых.
Второе - необходимо также обратить внимание и еще на одну существенную "мелочь", а именно на то, что не только сам труд есть форма самоотчуждения человека, но и, кроме этого, имеет место быть процесс отчуждения второго порядка - отчуждение самого труда, а, стало быть, имеются также и вторичные (производные) формы отчуждения человеческой деятельности. Этими производными формами отчуждения человеческой деятельности или, иначе, вторичными формами отчужденного общественного бытия человека, а равно и вторичными (производными) формами самоотчуждения человека являются заработная плата, частная собственность и иные формы отчужденного общественного бытия человека.
Третье - задача пролетарской социальной революции в этой части состоит отнюдь не в том, чтобы отменить частную собственность, но в том, чтобы посредством переворота в материальных и всех иных условиях производства создать общественные условия, исключающие труд как таковой. Каковы эти условия? Они резюмируются вторым условием подлинной свободы человека - свобода человека от бремени участия в непосредственном процессе производства средств к жизни и средств их производства. Значит ли это, что человек не участвует в процессе производства средств к жизни и средств их производства? Нет, не значит, напротив, - значит, что человек участвует также и в этом процессе производства, но участвует в нем не непосредственно, а опосредствованно.
Человек непосредственно участвует в процессе производства средств к жизни и средств их производства, если он в качестве работника непосредственно сам, применяя необходимые орудия труда к предметам труда, выполняет те или иные операции или действия, которые необходимы в рамках технологического процесса производства продукта или работы. Сюда относятся не только собственно операции по изготовлению продукта, но и операции по непосредственному сохранению и доставке этого продукта к месту его потребления. Сюда же относятся также и операции по непосредственному уходу за применяемыми для непосредственного производства и т.д. продукта орудиями и предметами труда, по их (орудий и предметов труда) непосредственному сохранению, ремонту, наладке, доставке к месту совершения технологических операций непосредственного производства продукта. Но кто выполняет все эти трудовые операции? В условиях капиталистического производства все эти трудовые операции выполняются по преимуществу пролетариями и полупролетариями города и деревни.
Человек выходит из непосредственного процесса производства средств к жизни и средств их производства, как только он передает машине (автомату и т.п.) выполнение всех технологических операций, являющихся необходимыми моментами процесса непосредственного производства (изготовления, строительства, выращивания, выполнения, доставки и т.д.) продукта или работы, оставляя за собой только управление машиной. Только в этом случае человек действительно свободен от бремени участия в непосредственном процессе производства средств к жизни и средств их производства. Это является технологической предпосылкой и условием упразднения пролетариата и полупролетариата города и деревни, а, следовательно, и упразднения разделения на общественные классы. Но это только технологическая предпосылка и технологическое условие - только технологическая возможность, но отнюдь еще не действительность упразднения политического и социального неравенства между людьми.
До тех пор, доколе не только технический базис, но и все иные материальные условия производства предполагают участие человека в непосредственном процессе производства средств к жизни и средств их производства, человек остается рабом этого процесса производства, политическое и социальное неравенства между людьми сохраняется - в действительности оно есть материальный факт. О каких иных, кроме технического базиса, материальных условиях производства идет речь? Не только совокупность отношений по поводу производства, распределения, обмена и потребления продуктов, но органическая целостность (ансамбль) этих производственных отношений со всеми производственными отношениями воспроизводства самого человека и общества в целом - это и есть действительный материальный базис общества, который резюмирует все материальные условия производства в их целокупности.
Снятие отчуждения труда как причины разделения труда и частной собственности
Поэтому простое отрицание (законодательный запрет) частной собственности вообще и частной собственности на средства производства, в особенности, введение вместо нее "общественной собственности" в материальных условиях производства, при которых отчуждение труда есть необходимая предпосылка, момент и результат процесса производства средств к жизни и средств их производства, есть не просто звук пустой. Это декретирование - акт идеологический (иллюзорный) и политический (классовый), это такой "звук", который материальною силою государственного идеологического "просвещения" и политического принуждения насаждает, утверждает и защищает ложь вместо правды как правду. И этим доводит всю гнусность частной собственности до ее полного осуществления на практике. Именно это Маркс характеризовал как "грубый коммунизм" или "вульгарный социализм", который ничего общего с действительным коммунизмом не имеет, ибо есть историческое движение в обратном коммунизму направлении.
Но, говоря о признаках материальных условий неизбежности отчуждения, нельзя ограничиться указанием только на вывод Маркса о том, что "заработная плата и частная собственность идентичны". То есть нельзя ограничиться указанием на то, что "заработная плата, где продукт, предмет труда оплачивает самый труд, есть лишь необходимое следствие отчуждения труда: ведь в заработной плате и самый труд выступает не как самоцель, а как слуга заработка... Заработная плата есть непосредственное следствие отчужденного труда, а отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности". Что это означает? Это означает, что, во-первых, заработная плата идентична частному характеру присвоения и что, во-вторых, непосредственной причиной этого частного характера присвоения (= заработной платы = частной собственности) является отчуждение труда, которое, в-третьих, само есть превращенная форма человеческой деятельности в условиях самоотчуждения человека от своей родовой сущности, от себя как от родового существа.
Нельзя ограничиться этим не только потому, что в 4-ой главе "Краткого курса истории ВКП(б)" Сталин утверждает, что в то время, как при "капиталистическом строе основой производственных отношений является частная собственность...", "при социалистическом строе, который осуществлен пока что только в СССР, основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства". И не потому, что в статье "Экономические проблемы социализма в СССР" тот же Сталин утверждает, что "продукты, необходимые для покрытия затрат рабочей силы в процессе производства, производятся у нас и реализуются как товары... В связи с этим... имеют актуальное значение... вопросы... о хозяйственном расчете и рентабельности, ...о себестоимости, ...о ценах и т.п.".
Не потому, что Сталин признает историческую неизбежность и необходимость в СССР заработной платы во всех отраслях и сферах экономики и, следовательно, неизбежность и необходимость тотального (всеобщего) отчуждения труда в СССР, что идентично неизбежности и необходимости тотальной частной собственности и тотального частного характера присвоения в СССР. Но он же (Сталин), ничтоже сумняшеся, заявляет, что в СССР существует социализм, ибо "основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства". То есть он, сам того не ведая, но веруя прямо в обратное, в действительности всей совокупностью своих работ утверждает, что при общественном характере производства в СССР всеобщим (тотальным) является частный характер присвоения. А ведь противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения - основное противоречие капитализма!
Цитируя "Анти-Дюринг" Энгельса в указанной статье 1952 года, Сталин умалчивает о том, что "государственная собственность на средства производства" как таковая, согласно Энгельсу, еще не есть существенный признак социализма. Буржуазное государство, национализировав средства производства, выступает как "коллективный капиталист", как, впрочем, в условиях развитого товарного производства коллективным капиталистом является и всякий кооператив, и всякая корпорация капиталистов. Умалчивает Сталин и о том, что согласно Конституции СССР в его (Сталина) редакции эта самая "общественная собственность" существует в двух формах - "государственной собственности" и "колхозно-кооперативной собственности". Не только и не столько поэтому нельзя ограничиться указанными выводами Маркса о неразрывной причинно-следственной взаимосвязи отчуждения труда, заработной платы, частной собственности и частного характера присвоения. Для добросовестного исследователя ложь Сталинских догматов становится очевидной, а со сталинистами по догматическим вопросам спорить бессмысленно, ибо для них это тождественно тяжкому греху - греху вероотступничества.
Нельзя ограничиться сказанным, прежде всего, потому, что экономическим выражением отчужденного труда, то есть превращенной формой общественного характера труда как формы отчуждения и самоотчуждения человека, является разделение труда ("разделение труда есть экономическое выражение общественного характера труда в рамках отчуждения"). Самое "разделение труда есть не что иное, как отчужденное полагание человеческой деятельности в качестве реальной родовой деятельности, или в качестве деятельности человека как родового существа". Оно (разделение труда) существует только в рамках отчуждения и само есть форма самоотчуждения человека от своей родовой сущности, от самого себя как родового существа.
Именно разделение труда, как это доказал Маркс, является общим основанием товарного производства. Не разделение деятельности между людьми и вытекающая из этого необходимость распределения и обмена деятельностями (кооперации) между людьми есть общее основание товарного производства, но именно разделение труда, то есть разделение деятельностей, осуществляемых в условиях и в формах самоотчуждения и отчуждения. Исторической, а равно и общественной "основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни", подчинение деревни городу и эксплуатация городом деревни. Это отделение города от деревни есть первое крупное общественное разделение труда. Согласно Марксу, "вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности". То есть, согласно Марксу, никакой экономической истории общества или, что есть то же самое, никакой экономики не было и быть не могло до отделения города от деревни, диалектическое отрицание, снятие противоположности между городом и деревней есть диалектическое отрицание, снятие или упразднение экономики и экономической истории как таковых.
Снятие экономических отношений как общее условие освобождения человека
В "Экономических рукописях" 1857-1859 годов Маркс замечает: "Всякое производство есть присвоение индивидуумом предметов природы в пределах определенной общественной формы и посредством нее. В этом смысле будет тавтологией сказать, что собственность (присвоение) есть условие производства. ...ни о каком производстве, а стало быть, ни о каком обществе, не может быть речи там, где не существует никакой формы собственности, — это тавтология. Присвоение, которое ничего не присваивает, есть contra-dictio in subjecto".
Общественную форму, в пределах и посредством которой люди присваивают предметы природы в процессе своего общественного производства, Маркс называет общественной формацией. Общественная формация не есть "нечто независимое от способа производства", которое "вращается преимущественно вокруг вопросов распределения". Почему? Потому, что "прежде чем распределение есть распределение продуктов, оно есть: 1) распределение орудий производства и 2) - что представляет собой дальнейшее определение того же отношения - распределение членов общества...". Из распределения членов общества по их отношению к средствам производства неизбежно и необходимо следует: 1) распределение членов общества на различные общественные классы и, следовательно, есть политическое и общественное неравенство между людьми; либо 2) такого распределения членов общества на общественные классы и, следовательно, нет социального и политического неравенства.
Архаический и коммунистический способы производства суть материальная основа бесклассового общества. Эти две общественные формации противостоят посредствующей между ними экономической общественной формации, прежде всего, по указанному принципиальному различию между ними, с одной стороны, и этой посредствующей, с другой, которое (различие) всецело резюмируется отсутствием или наличием экономики. Третичная, то есть коммунистическая, общественная формация, говоря языком Гегеля и Маркса, есть "отрицание отрицания" первичной, то есть архаической, общественной формации, ибо вторичная, то есть экономическая, общественная формация есть диалектическое отрицание первичной общественной формации, а третичная общественная формация есть диалектическое отрицание вторичной = "отрицание отрицания" первичной общественной формации. Поэтому первичная - архаическая общественная формация буквально и по существу есть не-экономическая общественная формация, как и третичная - коммунистическая общественная формация буквально и по существу есть не-экономическая общественная формация. Но первичная формация есть не-экономическая потому, что она до-экономическая формация, а третичная - коммунистическая - есть не-экономическая формация потому, что она есть та и такая общественная формация, которая диалектически отрицает экономическую формацию и тем самым снимает экономику как таковую.
В Предисловии "К критике политической экономии" Маркс пишет: "Мои исследования привели меня к тому..., что... анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии. ...Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом... Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества... В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. ...буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества".
Маркс однозначно исключает способы производства, присущие архаической и коммунистической общественным формациям, а равно и самые эти общественные формации из перечня экономических форм производства средств к жизни и средств производства, а равно и присвоения людьми продуктов природы. Случайно? Нет, закономерно. Ранее в "Святом семействе" Маркс заключает: "Политическая экономия... непрерывно впадает в противоречие со своей основной предпосылкой - частной собственностью... Прудон... вполне последовательно изобразил... не тот или иной вид частной собственности в отдельности, как это делали остальные экономисты, а частную собственность просто, в её всеобщности. Он сделал всё, что может сделать критика политической экономии, оставаясь на политико-экономической точке зрения".
Маркс ясно и вполне определенно утверждает, что основная предпосылка, а равно и точка зрения политической экономии - частная собственность - не тот или иной вид частной собственности в отдельности, а частная собственность как таковая в её (частной собственности) всеобщности. Из чего следует, что без частной собственности и, следовательно, без ее действительной причины - отчуждения труда - нет ни политической экономии, ни экономики как таковых.
Маркс не давал своего, отличающегося от общеупотребительного, определения "экономике", он использовал это понятие в том его значении, которое подразумевалось с момента его возникновения у древних греков. Именно экономика, то есть отношения между людьми по поводу создания и ведения хозяйства, существующего в общественных условиях политического и социального неравенства людей и регулирования хозяйственной деятельности государством и, шире, политической деятельностью и классовой борьбой вообще, является предметом политической экономии. "Капитал" и все подготовительные рукописи Маркса к нему об этом - об отношениях между людьми, возникающих и существующих по поводу ведения хозяйства (производства средств к жизни и средств их производства, их распределения, обмена и потребления) в общественных условиях классовой борьбы и регулирования государством хозяйственной деятельности и отношений между всеми ее участниками. Поэтому политическая экономия есть лишь тогда и до тех пор, когда и до каких пор в действительности имеет место быть предмет политической экономии, то есть когда и до тех пор, пока есть экономика.
И до конца своих дней Маркс исходит из того, что экономическая точка зрения есть точка зрения общественного производства и воспроизводства в условиях классового общества, в рамках которого присвоение необходимо и неизбежно носит частный характер, а посему и отношения между людьми в нем являются отношениями частных собственников. В набросках ответа на письмо В.И.Засулич в конце феврале - начале марта 1881 года Маркс пишет: "Земледельческая община, будучи последней формой первичной общественной формации, является в то же время переходной фазой ко вторичной формации, т.е. переходом от общества, основанного на общей собственности, к обществу, основанному на частной собственности". Следовательно, экономическая точка зрения есть точка зрения экономической общественной формации, равно как и экономика есть атрибут экономической общественной формации и только экономической общественной формации.
Ранее в статье от 28.05.2012 "Нация: как возникает и как долго будет существовать?" (см.: http://www.newsland.ru/news/detail/id/964905/) мною показано, как и в силу каких причин необходимо и неизбежно возникла экономическая общественная формация, а вместе с нею и разделение на общественные классы, государство и экономика. В последующих статьях, включая настоящую статью, показано и аргументировано, что экономических отношений и экономики нет, если нет разделения на общественные классы и, следовательно, если нет государства. Это можно считать установленным и в качестве исторического факта, и в качестве одного из существенных моментов пролетарской революционной теории, основоположником которой стал Маркс.
Если во времена Маркса потребительное производство, то есть производство и воспроизводство человека, еще оставалось вне экономики, будучи не включенным непосредственно в экономические отношения, то развитие капитализма в 20-ом веке окончательно втянуло все потребительное производство в экономические отношения. Иными словами, капитализм в течение 20-го века окончательно превратил отношения потребительного производства (отношения потребления) в отношения экономические. Неизбежным следствием этого стало то, что общественные отношения производства и воспроизводства человека как такового, включая отношения зачатия, вынашивания и рождения детей, их образования и воспитания, выращивания до самостоятельности, стали отношениями экономическими вообще и товарно-денежными отношениями, в особенности. А это значит, что производство и воспроизводство человека как общественного животного в экономическом смысле теперь есть точно такая же отрасль экономики, как и всякое иное животноводство. Но в экономической общественной формации производство и воспроизводство человека не может осуществляться иначе, кроме как производство и воспроизводство социального, политического и экономического животного, а сам человек - иначе, кроме как социальное, политическое и экономическое животное. Таким образом, капитализм в 20-ом - начале 21-го веков достиг логического и, следовательно, исторического предела развития не только самое себя, но и всей экономической общественной формации.
Производство и воспроизводство человека, осуществляемое в форме экономической деятельности, есть предыстория человека и общества, но отнюдь не его (человека и общества) подлинная история. Последняя начнется лишь после снятия экономики и экономических отношений, то есть в результате упразднения общественного производства как товарного производства и воспроизводства, включая и воспроизводство самого человека как товара. Но это снятие экономики и экономических отношений, равно как и полное упразднение товарного производства как такового отнюдь не есть упразднение (отмена) производства и воспроизводства вообще. Оно есть прекращение (упразднение) производства и воспроизводства в формах отчуждения и самоотчуждения, а равно и деятельности человека в формах отчуждения и самоотчуждения.
Экономические отношения есть отношения по поводу производства, распределения, обмена и потребления всего и вся в качестве товаров, а не технология производства, распределения, обмена и потребления, и не техника, которая применяется для этого. В качестве своей основной предпосылки экономические отношения (экономика) предполагают частную собственность, а посему они необходимо и неизбежно полагают и утверждают частную собственность. Ибо экономические отношения есть превращенная форма производственных отношений в условиях отчуждения и самотчуждения, при которых деятельность человека осуществляется в отчужденной форме труда. Человек и его деятельность в этих условиях полагаются не в своем собственном качестве родового существа и деятельности этого родового существа. Человек и его деятельность в этих условиях полагаются в отчужденной форме труда и в качестве члена (противостоящего всем иным членам в качестве частного лица и члена) общественного производственного организма, который, в свою очередь, обособлен от рода человеческого и противостоит ему как особый частный организм.
Поэтому упразднение (снятие) экономических отношений и экономики есть всего лишь принципиальное изменение отношений между людьми по поводу производства и воспроизводства каждого из ни самих и всего их общества. Но это "всего лишь" означает конец предыстория человека и начало его подлинной истории - переход человека из царства необходимости в царство свободы. Оно означает всецелое и полное преображение всего человека, всей его общественной природы (= всей его сущности), в результате чего упраздняется частичный человек и впервые является целостный и универсальный человек. Он уже не отчуждает самого себя и от себя, и от всего рода человеческого, не противопоставляет эту отчужденную от самого себя свою собственную родовую сущность в качестве стоящей над ним (человеком) и господствующей над ним сущности, но в полной мере осуществляет самое свою родовую природу (сущность).
И в этом революционная теория, основоположником которой стал Маркс, отождествляется с учением Иисуса Христа (становясь по существу, но отнюдь не по форме весьма близким этому учению) о Царстве свободы на Земле, а не на небесех (Откровение). В него (это Царство свободы на Земле) воидут токмо те из сынов и дщерей человеческих, кои всецело уподобятся Богу, став богами или, иным словом, обожившись, преобразившись. К этому преображению человек не может прийти никак иначе, кроме как посредством соборного подвига жития на Земле в мире сем, во зле лежащем...
В отрицании этого удивительнейшим, но закономерным и абсолютно неизбежным, образом сходится поповщина и прочая действительная агентура частной собственности, эксплуатации человека человеком и власти человека над человеком. Отношения частной собственности, эксплуатации и власти человека над человеком по их (попов и агентов частной собственности) согласию суть установления вечные, без коих жизнь человека невозможна, хотя некоторая часть из них и декларирует свою приверженность теологии освобождения и даже марксизму.
Дело здесь в том, что речь-то каждым из них ведется, в конечном итоге, отнюдь не от себя (чтобы каждый из них по этому поводу ни думал и что бы ни говорил). Речь каждым из них ведется от самой сущности всех и каждого из этих агентов экономических общественных отношений (экономики), которая ведь не есть абстракт, присущий тому или иному из них, но есть ансамбль всех общественных отношений, реальным (а не мнимым) базисом которых являются экономические отношения. Ведь речь-то в действительности идет ни много, ни мало, но именно о жизни и смерти всего того общества, которое основано на частной собственности, и которое без частной собственности существовать не может. Вот это общество (экономическая общественная формация) и защищается изо всех своих сил посредством всех без исключения своих агентов. В течение всего предыдущего и нынешнего века им не просто ведется ожесточеннейшая борьба за душу каждого из живущих на Земле, но в этой борьбе за души, в этой ловле человеков они давно уже вышли далеко за все мылимые и немыслимые границы изуверства, подлости и цинизма.
Василиев Владимир, 13-15 февраля 2015 года
http://www.dal.by/news/178/16-02-15-2/
03.02.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 4
https://eot-su.livejournal.com/2631781.html
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
В 3-ей части настоящей работы указано на взаимосвязь упразднения политического и социального неравенства со снятием родового строя и представлен очерк изменения институциональной социальной организации в результате социальной революции перехода от архаической общественной формации к экономической. Рассмотрено выделение Запада (возникновение Европы) в качестве формы расчеловечивания человека и революционизирования производства, произошедшее в результате становления античного способа производства и соответствующей ему политической и идеологической надстройки.
Развитие институциональной социальной организации буржуазного общества есть радикальное отрицание родового строя, однако оно есть отнюдь не диалектическое отрицание, осуществляемое не благодаря классовой борьбе пролетариата и классовой борьбой пролетариата, но вопреки классовой борьбе пролетариата. Капитализм разрушает до основания присущие родовому строю формы институциональной социальной организации и сам родовой строя как таковой. Буржуазное развитие есть разрушение всего процесса воспроизводства человека в качестве человека, равнозначное оскотиниванию человека, низведению человека до уровня скота и превращению его в скотину.
Краткое резюме фаз развития родового строя
Первая фаза развития институциональной социальной организации в рамках родового строя - фаза производственно-функциональной или функциональной организации - была восходящей, прогрессивной фазой развития родового строя. Ее прогрессирующим результатом стала "цветущая сложность" общественных организмов. Одновременно разрасталась сословная фрагментация и дифференциация сознания и жизненных миров практически всех увеличивающихся в своем числе социальных групп и принадлежащих к ним индивидов как особенных, не сводимых ни к чему другому, органических целостностей.
Вторая фаза развития институциональной социальной организации в рамках родового строя - фаза производственно-рыночной или рыночной организации - есть нисходящая, регрессивная фаза развития родового строя. Ее прогрессирующим результатом необходимо и неизбежно становится упрощающая универсализация социальной структуры и институциональной социальной организации обособленных общественных организмов. Одновременно с этим нарастают атомизация общества, фрагментация сознания и ограбление жизненного мира индивидов. Неизбежной реакцией на это со стороны адептов и апологетов родового строя, которые суть адепты и апологеты религиозной, цивилизационной, национальной и всякой иной замкнутости и исключительности, является фундаментализм соответствующей масти.
Развитие капитализма вширь и вглубь в долгих и мучительных муках родов приуготовливает материальные и идеальные, теоретические и общественно-психологические, политические и институциональные условия и предпосылки, без которых не может начаться процесс снятия самоотчуждения человека от своей родовой сущности, а равно и снятия отчуждения человеком своего труда и его продуктов. Без снятия самоотчуждения и отчуждения человек не является и не сможет стать подлинным и всецелым человеком, который есть непосредственный член рода человеческого, полно и всецело присваивающий и свободно развивающий свою родовую сущность вне положенных кем бы то ни было пределов.
Очевидно, что сам процесс снятия самоотчуждения человека - долгий процесс, но только этот процесс и может стать, и действительно станет подлинной историей человека как человека - историей общественной формации очеловечивания самого человека в противоположность расчеловечиванию человека. Для сознания действительных = подлинных учеников (= друзей) Иисуса Христа этот процесс очеловечивания человека есть не что иное, кроме как процесс обожения человека (более подробно об этом еще скажем, но в своем месте). И начало этому процессу снятия самоотчуждения и отчуждения, а равно и процессу очеловечивания (обожения) человека может положить, и действительно положит только пролетарская социальная революция диалектического отрицания экономической общественной формации и сотворения коммунистической общественной формации.
Однако его (этого процесса) и их (пролетарской социальной революции и подлинной истории человека) началу препятствует не только господствующий над миром глобальный класс-паразит, вооруженный всеми орудиями своего классового господства, но и подчинившее себе весь мир капиталистическое общественное воспроизводство и обусловленная им институциональная социальная организация наций и народов.
Нация как форма институциональной социальной организации
Капиталистический переворот в материальных условиях общественного производства влечет за собой переворот во всей институциональной социальной организации соответствующих обособленных материальных государств. Обособленное материальное государство по-прежнему остается всеобщей первичной формой организации присвоения кормящей территории, а равно и всеобщей институциональной формой общественной организации труда. Однако отныне обособленное материальное государство есть нация, то есть буржуазная нация, ибо никаких других наций, кроме буржуазных, в общественной природе не существует и существовать не может. Каждая из наций есть превращенная форма того народа, который создал свое национальное государство, объединив представителей разных народов в один общественный организм производства материального богатства и воспроизводства человека, то есть в одно обособленное материальное государство.
На смену народу, существующему в своей превращенной форме религиозной корпорации (институционально организованной общности "духовного родства"), включающей в себя большую часть прежде бывшего союза "естественно родственных" племен и представителей иных племен, инкорпорированных в состав этой религиозной корпорации, в качестве всеобщей формы институциональной организации общественного воспроизводства человека приходит нация. В предшествующую прогрессивную эпоху экономической общественной формации в общественном сознании, в идеологии народа, существующего в своей превращенной форме религиозной корпорации, поддерживается подвижный баланс "духовного родства" с "естественным родством", в котором "духовное родство" предстает в качестве доминирующей надстройки, покоящейся на "естественном родстве".
В капиталистическую эпоху этот баланс разрушается, причем в двух отношениях: и в отношении идеологической основы и содержания "духовного родства"; и в отношении "естественного родства" как такового. Что касается идеологической основы и содержания "духовного родства", то секуляризация поставляет на место социальной организации народа посредством органически взаимосвязанных в триединое целое форм поместной церкви, политического государства и отечества (материального государства) иное триединство иных общественных форм - гражданского общества, политического общества (государства) и народного (= национального) хозяйства. Одновременно идеологически и институционально становится частным делом не только вероисповедание и отправление религиозных культов, но и выбор гражданства и отечества, а равно и участие в политическом обществе.
На поверхности общества буржуазная социальная революция вроде бы есть упразднение сословной организации посредством идеологического и политического превращения населения в одно сословие - в одну нацию. Но это не простая смена одной превращенной формы исторического бытия народа на другую превращенную форму его исторического бытия, она скрывает действительный переворот во всей социальной структуре и институциональной социальной организации всего обособленного общественного организма и, в конечном итоге, всего рода человеческого.
Логическое завершение переворота в институциональной организации общества и сокрытие ею инкорпорированной в свое основание противоположности классов
Сословная организация по своему типу есть форма функционально-производственной или функциональной организации. В силу этого превращение всего населения в одно сословие своим логическим завершением предполагает превращение не только политического государства (политического общества граждан как членов всеобщего сословия - нации), но и государства материального (отечества) в политическую-и-хозяйственную корпорацию. Иными словами, логическим завершением буржуазной социальной революции является единая, объединяющая всю нацию, то есть национальная, государственно-капиталистическая корпорация. Эта последняя производственно организована по типу фабрики, в форме которой представляется все "народное хозяйство" как целое, а политически - по типу акционерного общества. Закрытого или открытого АО - это уже модификации "открытого общества" или "закрытого общества", не перестающего быть буржуазным по своей природе.
В этом формальном отношении (но только в формальном) именно СССР стал первым опытом логического завершения буржуазной социальной революции на практике, однако все нации неизбежно и необходимо идут к логическому завершению своих буржуазных социальных революций. В 1-ой и 2-ой частях настоящей работы, рассмотрев так называемое "социальное рыночное хозяйство" и превращение политического государства во всеобщую форму институциональной социальной организации исполнения высших экономических и административно-хозяйственных функций буржуазии как глобального господствующего класса-паразита на территории соответствующей нации, сделан вывод об уподоблении обществ Запада обществам восточного типа. Этим ведь в действительности Запад отрицает самое себя как Запад. Но и СССР под руководством И.В.Сталина и иже с ним (а также его преемников вплоть до Ю.В.Андропова и М.С.Горбачева) строился как отрицание Запада - как не-Запад. И один из высокопоставленных идеологов РФ первой половины 1990-х годов тогда же прямо заявил, что в России в 1985-1993 годах "просто плюс поменялся на минус"...
Не-Запад в действительности не тождественен Востоку, хотя в двоичной системе восприятия и мышления, присущей Западу, не-Запад не может восприниматься и оцениваться ни как иначе, кроме как Восток. Такое формально-логическое отрицание - это не диалектическое отрицание. В действительности таким отрицанием (негацией) сущность отрицаемого не только остается неизменной и не снятой, но и впервые только развертывается до предела своего возможного развития - до своего логического завершения, утверждаясь в качестве развитой до предела своего возможного развития. В "Детской болезни "левизны" в коммунизме" В.И.Ульянов (Ленин) подчеркивал: "...русский образец показывает всем странам кое-что, и весьма существенное, из их неизбежного и недалекого будущего".
Первоначально буржуазное материальное государство (нация) его высшими органами институциональной власти над процессом общественного производства строится как общественный производственный организм, то есть по образу и подобию живого организма, внутри которого каждый орган и каждая система выполняет свои особые функции. Каждый функциональный орган представляет собой особую производственную единицу общественного разделения и кооперации труда внутри общественного производственного организма. Внутри каждой такой единицы осуществляется разделение и кооперация труда между подразделениями (функциональными органами) самой этой производственной единицы в целях исполнения ее общественных функций функционального органа общественного производственного организма. И так вплоть до конкретных индивидов, непосредственно выполняющих трудовые операции. Речь, конечно же, не о государственном плане строительства, но об общем видении-проекте, которым руководствовались участники процесса и которое неоднократно воплощалось в научных системах общества, политэкономических, социологических и институциональных проектах, разработанных на Западе и реализовывавшихся в течение 17-19-го веков.
Однако буржуазное общество по типу своей институциональной социальной организации изначально есть отнюдь не производственно-функциональная организация, но организация производственно-рыночная. То есть доминирующей, главной общественной связью между функциональными органами общественного производственного организма, существующего на основе капиталистического способа производства, является отнюдь не функциональная связь, но связь рыночная - общественная связь товарного обмена между хозяйственно обособленными и формально равноправными собственниками обмениваемых товаров.
Собственником товара выступает его производитель, каковым является отнюдь не фабрика, завод, шахта, ферма, мастерская и т.п. формы существования капитала, который произвел этот товар, но легальные представители корпорации, олицетворяющей этот капитал. Буржуазная семья - тоже корпорация, а рабочая сила - товар или, по достигшей своего логического завершения буржуазной терминологии, "человеческий капитал", ведь и товар - форма капитала. В условиях капитализма уже не сословия, цехи, общины и семьи, но конкретные индивидуальные капиталы, каждый из которых в соответствии с общественным разделением и кооперацией труда производит особый товар, выступают соответствующими функциональными органами общественного производственного организма.
В общественном производственном организме, внутри которого доминирующими общественными связями являются производственно-функциональные связи, рыночная общественная связь выполняет подчиненные и вспомогательные функции преимущественно внешнего обмена с другими общественными организмами. А координация и регулирование работы (процессов производства) функциональных органов, распределения и обмена между ними и потребления каждым из них в таком общественном организме осуществляется посредством иерархически организованных функциональных систем директивного управления. Это есть образ и подобие того, как центральная нервная система посредством периферической управляет всей жизнедеятельностью организма, координируя и регулируя присвоение внешней среды (обмен веществами с нею), распределение веществ между функциональными органами внутри организма, обмен веществами между функциональными органами и потребление этих веществ. То, что конкретные процессы в организме осуществляются посредством других его функциональных систем (пищеварения, кровеносной, лимфатической и т.д.), не отменяет того, что работа всех этих систем контролируется, координируется и регулируется нервной системой и при ее посредстве.
В силу того, что доминирующими общественными связями между функциональными органами буржуазного общественного производственного организма являются рыночные связи, в нем функциональную роль "нервной системы" играет отнюдь не правительство, и не совокупность органов управления хозяйственных корпораций, и не правительство вместе с этой совокупностью органов управления, но финансовая система и ее функциональные органы. Именно ею управляются (в том числе координируются и регулируются) процессы общественного производства, распределения, обмена и потребления всех товаров, и не только процесс обращения всех капиталов и каждого капитала в отдельности, но и самый процесс производства этих капиталов. Финансовая система есть функциональная система общественного воспроизводства капитала - самовозрастающей посредством своего непрерывного движения стоимости, ставшей самостоятельной формой которой (стоимости) и изначальной формой которого (капитала) являются деньги. "Денежная система основывается на противоположности классов", - доказал К.Маркс, ибо она (денежная система), - "предполагает высокую ступень развития разделения и отделения классов", ведь "деньги - высшее выражение классовых противоположностей".
Институционально организованное управление общественным воспроизводством капитала в общественной практике не может осуществляться никак иначе, кроме как в форме денежной (стоимостной) оценки, координации, регулирования и учета состояния, планов и результатов функционирования всех секторов национальной экономики и всех, входящих в эти сектора, субъектов хозяйственной деятельности. Осуществляют эти функции "независимые участники" рынков капитала, товаров и рабочей силы или же их осуществляют органы, созданные и (или) контролируемые правительством (типа Центробанка, Госплана, Министерств и т.д. и т.п.), - это ничего не изменяет в том, что общественное производство осуществляется как капиталистическое производство. Это ничего не изменяет в том, что все продукты, работы и услуги в этих условиях могут и действительно производятся, распределяются, обмениваются и потребляются как стоимости. А какие органы, как конкретно, какими методами и действиями осуществляют функции управления общественным воспроизводством капитала - имеет значение лишь для обеспечения адекватности и эффективности системы институционального управления общественным воспроизводством капитала в конкретных условиях развития национального государства.
Всеобщая кастовая организация человечества - логическое завершение глобализации
Международное разделение и кооперация труда в рамках общественного производства человечества обусловливает неизбежное превращение национально-обособленных общественных производственных организмов в особые функциональные органы глобального мира-экономики. Такая специализация во многом уже произошла на предшествующей ступени развития в процессе возникновения и развития в отдельных регионах мира обособленных миров-экономик и развития все более регулярного товарного обмена между ними. Но только в эпоху капитализма общественное производство материального богатства всего рода человеческого стало действительно единым общественным организмом, то есть единым миром-экономикой, который стал глобальным миром-экономикой.
Последнее означает, что сформировалась общемировая или, иначе, глобальная финансовая система в качестве функциональной системы общественного воспроизводства капитала как самовозрастающей посредством своего непрерывного движения стоимости, во-первых. Что, во-вторых, господствующей формой капитала уже стал финансовый капитал - капитализм в своем развитии уже достиг стадии империализма со всеми сопутствующими его развитию переделами уже поделенного мира, мировыми войнами и т.д. Что, в-третьих, необходимо и неизбежно методом проб и ошибок, но неуклонно и последовательно создаются и совершенствуются всемирные наднациональные органы институционального управления глобальным общественным воспроизводством капитала (его обращением и производством). Их система есть действительная основа и ядро мирового правительства, управляющего глобальным миром-экономикой как единым общественным производственным организмом.
Становление глобального мира-экономики, в-четвертых, означает, что постепенно, но неуклонно, необходимо и неизбежно практически все национально-обособленные общественные производственные организмы стали выполнять функции тех или иных функциональных органов глобального мира-экономики. Каждый из них из относительно самодостаточного общественного организма, присваивавшего природу в рамках "популяции" аналогичных "хищников", обладающих тождественными интересами и потому стремящихся "первым наброситься на добычу", превращается в функциональный орган глобального общественного производственного организма. Отсюда, в-пятых, нации, за каждой из которых глобальным господствующим классом-паразитом применением инструментов и орудий глобального управления последовательно и настойчиво закрепляется и консервируется особый специфический набор исключительных функций, получают тенденцию превращения в соответствующие сословия, обладающие своим статусом и привилегиями в глобальном мире. Это наталкивает буржуазных исследователей на вывод о наступлении Нового Средневековья, хотя он сделан еще Н.А.Бердяевым скоро сто лет как.
И хотя, в-шестых, все материальное богатство и вся прибавочная стоимость, создаваемая во всем мире, производятся совокупным - интернациональным по своему составу - пролетарием, самое превращение финансово-экономически доминирующих наций Запада в господствующие сословия глобального мира есть также и превращение пролетариата этих наций в рабочую аристократию, участвующую в эксплуатации совокупного пролетария. Из чего следует - хотя пролетарская социальная революция не может не стать революцией глобальной, то есть не может не охватить весь род человеческий, однако не то чтобы авангардом ее, но даже и ближайшим союзником ее авангарда ни рабочие, ни все прочие наемные работники доминирующих наций Запада стать не могут. Они давно уже скорее противники, чем союзники пролетарского авангарда рода человеческого. Тем более что, в-седьмых, формируемая князьями мира сего новая сословная организация имеет тенденцию к превращению отнюдь не в новое издание феодальной сословной организации, но в новое, только теперь уже глобальное, издание кастовой организации по типу системы джати (наследование потомками профессий родителей и т.д.) в Индии. Кстати, в Индии система джати, включая перечень профессий, закреплена в специальной Конституционной таблице 1950 (Constitution (Scheduled Caste) Order, 1950), но в разных штатах имеет свою модификацию количества и наименований джати. Кастовая система - логически завершает, резюмирует организацию общества по образу и подобию организма в качестве организма.
Разрушение формы трудового коллектива и перенаселение буржуазного мира
Кажется, что на смену семейной общине в качестве всеобщей институциональной формы производственной единицы не только в деревне, но и в городе (мастерская, торговая лавка или купеческий торговый дом и т.п.) пришло предприятие (фабрика, завод, шахта, транспортное предприятие и т.п., а также ферма и иные виды сельхозпредприятия). Но суть дела в том, что семейная община, взятая в этом отношении, была не только формой производственной единицы, но и формой трудового коллектива. Капиталистический способ производства окончательно разделяет две эти формы институциональной социальной организации. Отныне единичной формой институциональной социальной организации производства является хозяйственная корпорация, представляющая собой корпорацию (объединение) собственников капитала (об этом подробнее скажем чуть позже - в рамках рассмотрения буржуазной семьи) с целью увеличения своего капитала посредством его производительного применения в соответствующих сферах общественного производства.
Фабрика, завод, шахта, пароходство, торговый дом, банк, школа, больница, театр и прочие виды обособленных имущественных комплексов, будучи технологически обусловленным ансамблем средств производства, предполагающими соединение с ними живого труда, а в силу этого - формой институциональной социальной организации наемных работников, являются всего лишь моментами движения капитала. Они суть формы существования капитала на поверхности общества в превращенных формах основного и оборотного капитала. Трудовых коллективов как коллективов в действительности уже нет, вместо них администрацией формируются подразделения наемных работников, являющиеся институционально и технологически обусловленными функциональными органами машины по производству соответствующих товаров (работ, услуг). Самое наименование "трудовой коллектив" может и нередко используется, но это уже не коллектив, а "приводной ремень" для мобилизации наемных работников на достижение целей капиталиста и управления ими.
Функциональные органы производственной машины, включающие в себя все необходимые средства производства, в том числе и соответствующие подразделения наемных работников, могут быть и зачастую распределены по разным регионам мира. Для отдельного капиталиста и для хозяйственной корпорации капиталистов подразделение наемных работников как таковое имеет ценность (стоимость), а, стало быть, право на существование, лишь в качестве одного из средств производства капитала. Доколе это конкретное средство производства капитала обеспечивает его возрастание с приемлемой для капитала степенью эффективности, оно необходимо, но не более того. Как только появляется более эффективное, то есть более производительное (= более прибыльное) средство производство капитала, нежели данное подразделение наемных работников, нужда в нем и в них отпадает. Идеал капиталиста - сведение издержек на наемный труд к нулю, то есть полное исключение пролетариата из процессов производства и обращения капитала в качестве средства производства.
Переворот в территориальных формах институциональной социальной организации
Территориальная община утрачивает большую - причем определяющую - часть общественных функций основной институциональной формы территориальной организации и регулирования общественного производства материального богатства входящими в ее состав семьями, каковые были присущи ей на докапиталистических ступенях развития. Вместе с ними территориальная община утрачивает и функции организатора исполнения государственного "тягла" проживающими на ее территории семьями. Вследствие этого утрачивается материальная основа "круговой поруки" - функциональные общественные связи, наложенные на семьи государством. Территориальная община теперь скрепляется иными материальными связями - рыночными, превратившись из "духовной корпорации" и "приводного ремня" одновременно, каковыми она была на предшествующей ступени развития, в особую общественную, а именно коммунальную, корпорацию.
Являясь поместной идеологической, политической и хозяйственной корпорацией одновременно, коммунальная корпорация специализируется теперь не в производстве материального богатства. Она выполняет все более возрастающие по своему набору и объему функции непосредственного воспроизводства человека, включая обеспечение общих условий этого воспроизводства (инфраструктура, общественный порядок и пр.), а также на обеспечении инфраструктурных условий деятельности хозяйственных корпораций на своей территории. Коммунальная община сосредоточивает функции, которые прежде, причем раздельно, отчасти выполняли приходская община, поместный властитель и семейная община. Как государство есть общее дело (res publica) своих действительных членов (граждан), так и коммунальная корпорация (впрочем, как и всякая иная корпорация) есть общее дело (res publica) своих действительных членов. Но именуется она не республикой, а "коммуной" или каким-либо иным термином, аналогичным "коммуне", ибо она представляется формой "местного самоуправления".
На предшествующих ступенях развития сельская территориальная община была относительно самостоятельной и самодостаточной, образуя свой замкнутый мир "круговой поруки". Она имела двойное подчинение: 1) поместному властителю - по линии государственного кормления и 2) "духовному владыке" (епископу и т.п.) - по линии "духовного окормления". Она постепенно, но последовательно утрачивает и свою относительную самостоятельность, и свою замкнутость, и свое двойное подчинение - она становится придатком городской коммунальной общины, ограбляемым не только ею, но и государством, и капиталом (сельским, торговым, промышленным и финансовым).
Большую часть членов сельской территориальной общины экспроприируют, что и является материальной основой подчинения городской коммунальной общине в качестве ее периферийного придатка того, что остается от разрушаемой экспроприацией сельской общины. Отвечая В.Засулич, Маркс писал: "Чтобы экспроприировать земледельцев, нет необходимости изгонять их со своих земель..., нет необходимости уничтожать общинную собственность посредством указа. Наоборот, попробуйте вырвать у них продукт их земледельческого труда сверх известной меры - и, несмотря на имеющихся в вашем распоряжении жандармов, вам не удастся удержать их на земле..."
Разрушение семьи и процесса воспроизводства человека как человека
В эпоху капитализма на смену патриархальной (традиционной) семье приходит буржуазная семья. Патриархальная семейная община есть форма институциональной социальной организации непосредственного воспроизводства человека, а равно и всеобщий (не только в деревне) единичный трудовой (производственный) коллектив. То, что буржуазная семья не является ни всеобщим, ни единичным, ни трудовым коллективом - это очевидно и без специального рассмотрения. Но остается ли буржуазная семья формой непосредственного воспроизводства человека? Обычно утверждают - да, но в действительности это далеко не так, а по мере буржуазного развития и совсем не так. Суть дела даже не в том, что большая - причем определяющая - часть полномочий и функций семьи не только в сфере организации, контроля и регулирования здоровья, обучения, воспитания, быта и досуга детей, юношества и молодежи, но и по контролю и регулированию их отношений со сверстниками и со своими биологическим родителями уже изъята и все больше изымается из семьи.
Суть дела в том, что буржуазная семья - это хозяйственная корпорация-собственник обособленного капитала вообще и "человеческого капитала", в особенности, либо одного только "человеческого капитала", если у нее более нет никакого другой формы капитала, кроме способности к труду (рабочей силы). Единственной целью капитала, его "волей" является самовозрастание посредством своего непрерывного движения. Маркс доказал, а общественная практика подтверждает на каждом шагу, что в действительности отнюдь не капитал - слуга своего собственника, находящийся в его полной власти, но собственник капитала находится в полной власти капитала, являясь агентом, а вернее - рабом капитала, олицетворяющим, представляющим и исполняющим его (капитала) "волю". Поскольку это так, необходимым и неизбежным следствием концентрации капитала (сосредоточения капитала посредством соединения капиталов разных собственников, а также за счет капитализации прибыли) является сосредоточение капиталов все меньшим числом семей. И общественная практика последних трехсот лет неопровержимо подтверждает именно это.
Если буржуазная семья по своей общественной природе есть всего лишь раб капитала, то отнюдь не производство потомства есть цель буржуазной семьи, но действительной целью ее является обеспечение максимизации самовозрастания своего господина посредством обеспечения его пребывания в непрерывном движении производства и обращения. И даже не воспроизводство семьей-собственником капитала самое себя в этом своем качестве есть необходимое средство обеспечения непрерывного движения капитала в целях его самовозрастания, но производство надлежащего наследника есть такое необходимое средство. А потомство как таковое, если оно не способно выполнить это предназначение, эту миссию семьи-собственника капитала, не только не обязательно, но и вредно, ибо оно есть непроизводительное вложение капитала, его расточение вместо накопления.
Поэтому логическим завершением развития буржуазной семьи является даже не отказ от рождения детей как таковой. Таким логическим завершением развития буржуазной семьи является утверждение однополых браков в качестве нормы для всех тех индивидов, воспроизводство которых - расточение капитала, не исключая также и его расточение на воспроизводство "лишней" рабочей силы. Это - необходимое и неизбежное дополнение к тенденции минимизации так называемых социальных расходов наций Запада, не говоря уже обо всех прочих нациях. И это логическое завершение, этот неизбежный и необходимый финал развития буржуазной семьи ныне уже достигнут общественной практикой Запада.
Теперь к вопросу о том, что буржуазная семья как форма институциональной социальной организации есть корпорация, а также о мнимой подмене индивида семьей в качестве собственника "человеческого капитала" или способности к труду (рабочей силы). Вопрос о буржуазной семье как корпорации есть мнимый вопрос не только потому, что в условиях, когда мировые религии стали основой идеологии масс, а не только господствующих классов, семейная община как таковая по своей форме есть корпорация, а буржуазное общество воспринимает эту форму семьи по наследству как данность. Этот вопрос есть мнимый, прежде всего, потому, что общественное бытие капитала предполагает необходимость не только своего олицетворения, но и непрерывной преемственности этого олицетворения, выходящей далеко за пределы жизни одного поколения.
Никакой другой формы институциональной социальной организации, кроме семьи как корпорации, которая могла бы выполнять эту - требуемую капиталом - общественную функцию, в результате буржуазной социальной революции не остается. И буржуазное право закрепляет институт семьи как имущественной корпорации (домохозяйства), добровольно создаваемой индивидами, в последующем действующими от ее имени в порядке и на основаниях, установленных самой корпорацией в рамках институтов соответствующей нации. Брачный контракт лишь доводит все это до его логического завершения.
Именно семейная корпорация (семья) инвестирует часть своего капитала и в производство нового "человеческого капитала", который призван обеспечить существование этой корпорации после смерти ее учредителей-родоначальников, и в воспроизводство "человеческого капитала" всех дееспособных своих участников. По законам воспроизводства капитала, да и по римскому вещному праву, лежащему в основе права всех наций Запада, не исключая и созданных англосаксами наций, собственником плодов, то есть этих "человеческих капиталов", является семья, ибо они суть моменты одного и того же возросшего в этом своем самодвижении капитала. Но при условии - если легальным волеизъявлением самой семьи-корпорации не установлено иное, будучи оформлено брачным контрактом или иной сделкой. Но это не отменяет, а лишь подчеркивает примат семьи в качестве собственника "человеческих капиталов" своих членов.
Кратко резюмируя изложенное, скажем так: чем дольше существует буржуазное общество, тем в большей мере успешная пролетарская социальная революция становится абсолютно необходимой для продолжения жизни рода человеческого, ибо это - вопрос жизни и смерти человека уже в буквальном смысле.
Василиев Владимир, 30 января - 2 февраля 2015 года
http://www.dal.by/news/178/03-02-15-4/
25.01.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 3
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита ныне актуализируют стремление к социальной революции. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения".
В двух предыдущих частях рассмотрены представления агентов буржуазии о современном состоянии общества и перспективах рабочего и коммунистического движения на Западе и во всем мире, сформулированы выводы о начале превращения государств Запада в государства восточного типа и завершении процесса превращения буржуазии в глобальный класс-паразит. Начиная с этой части, приступим к рассмотрению революционной теории упразднения существующего состояния и начала подлинной истории человека.
Упразднение политического и социального неравенства и снятие родового строя
Уже в "Немецкой идеологии" К.Маркс впервые публично сформулировал вывод, что коммунизм - это не идеал, который должен быть осуществлен в действительности и с которым должно сверять движение истории. Коммунизм есть действительное движение, которое упраздняет существующее состояние - состояние самоотчуждения человека от своей родовой сущности и отчуждения человеком своего труда, состояние политического и социального неравенства людей, разделения их на общественные классы и эксплуатации человека человеком. Это состояние господства экономики, государства и иллюзорных форм общественного сознания (= идеологии) над человеком вообще и над трудящимся, в особенности, состояние подчинения человека разделению труда, обособляющего людей и уродующего человека превращением индивидов в односторонне развитые существа со все более бедным жизненным миром и все большей фрагментацией сознания. Такое состояние, согласно Марксу, резюмируется категорией частичного человека, собственная родовая сущность которого господствует над ним в качестве стоящей над ним чуждой ему силы.
Коммунизм есть действительно революционное движение, упраздняющее частичность человека, создающее и обеспечивающее воспроизводство таких общественных условий, которые обусловливают невозможность общественного бытия какого-либо иного, кроме целостного и универсального, человека, всецело и полно присваивающего самое свою родовую сущность и свободно развивающего все свои человеческие дарования и способности вне каких бы то ни было и кем бы то ни было извне поставленных пределов.
Политическое и социальное неравенство людей есть неотъемлемое свойство, признак экономической общественной формации в любую из ее прогрессивных эпох, каковы азиатский, античный, феодальный и капиталистический способы производства. Самое политическое и социальное неравенство людей есть выражение их (людей) разделения на общественные классы. Совокупность производственных отношений между людьми, принадлежащими к определенным общественным классам, является тем материальным базисом общества или теми материальными условиями общественного воспроизводства, которые не только в качестве своего необходимого условия предполагают политическое и социальное неравенство, но и обеспечивают воспроизводство этого неравенства.
Общественный класс отнюдь не есть общественная форма организации людей, имеющих схожее общественное положение и тождественные, близкие или общие интересы, созданная ими по своему почину для защиты или осуществления своих интересов. В отличие от политической партии или иной общественной, либо хозяйственной корпорации, класс не существует непосредственно в качестве формы институциональной социальной организации. Иными словами, класс не есть институциональная форма организации большой социальной группы, отличающейся по своему месту и роли в системе общественного производства и т.д., посредством которой члены этой большой социальной группы оформляют, выделяют, идентифицируют эту свою общность и это свое специфическое отличие от других классов. Общественный класс не имеет и не может иметь института членства. То есть класс не имеет и не может иметь совокупности неформальных и, тем более, формальных норм, правил и процедур определения условий членства в самом себе (классе), приема и исключения из него, прав и обязанностей членов общественного класса и т.д., и т.п. Общественный класс - это категория экономической общественной формации, входящая в одну и ту же систему и в тот же самый ряд категорий, относящаяся к тому же самому - первому - порядку категорий общества, что и экономика, и политика, и идеология.
Все категории экономической общественной формации суть объективные, в том числе мыслительные, формы самоотчуждения и отчуждения человека, посредством которых и в которых оно осуществляется и выражается. Товар, деньги и т.д. - тоже категории экономической общественной формации, но они суть категории иного - второго и последующих - порядков, нежели классы, идеология, политика и экономика. Категориями экономической общественной формации первого порядка определяются все формы институциональной социальной организации людей, посредством которых люди организуются непосредственно и в рамках которых они производят материальное богатство и воспроизводят самих себя в качестве частичного человека и самое свое общество. Этими категориями первого порядка определяются содержание и характер специфических общественных связей и отношений между людьми, совокупность которых (связей и отношений) предполагается, оформляется, осуществляется и регулируется посредством каждой из соответствующих форм институциональной социальной организации.
Говоря об институциональной социальной организации, мы говорим не только и не столько об определенности форм организации людей нравами, традициями, обычаями и иными нормами и правилами жизни соответствующих социальных групп. В действительности речь идет о взаимной связи и взаимной обусловленности способов жизнедеятельности и сознания людей, их практического и теоретического отношения к миру, к другим и к самим себе. Эти взаимные связи и обусловленности определяются не только используемыми конкретной социальной группой технологиями производства материального богатства и воспроизводства самое себя и всех своих общественных отношений. Они определяются также и присущим социальной группе логосом (язык, логика, архетипы, счисление, мифы, символы, сказания, предания, верования и т.д.), ее традициями и обычаями, способами видения и оценивания мира и самих себя в нем, способами передачи социального опыта их поколения в поколение.
В предыдущих статьях мною сделан вывод о том, что современное состояние рода человеческого характеризуется тем, что человечество еще не вышло из родового строя, хотя уже и выходит из него, почти уже разрушив родовой строй до основания. Родовому строю присущи две фазы развития институциональной социальной организации. Каждая фаза характеризуется, во-первых, своим всеобщим типом и, во-вторых, своей всеобщей формой институциональной социальной организации. Первая фаза характеризуется, во-первых, тем, что присущие на этой ступени развития родового строя обособленным общественным организмам формы их институциональной социальной организации по своему типу суть формы производственно-функциональной или просто функциональной социальной организации. И, во-вторых, эта первая фаза развития характеризуется тем, что ее всеобщей формой институциональной социальной организации является община, которая покоится на "естественном родстве" (кровное родство, общность происхождения) своих членов, на их "родовых связях и отношениях".
"Родовые связи и отношения" здесь отнюдь не есть и далеко не есть связи и отношения всего рода человеческого; они суть внутренние и внешние связи и отношения конкретного племени (народа) в его обособлении от всех прочих частей рода человеческого и от всего рода человеческого как целого, в его (племени, народа) конституировании в качестве самобытной органической целостности, противостоящей всем иным (в качестве друзей или врагов) частям человечества. Вторая фаза развития институциональной социальной организации родового строя характеризуется тем, что ее всеобщей формой является корпорация, которая покоится на "духовном родстве" (общность идеологии, целей и интересов) своих членов. Присущие обособленным общественным организмам на этой ступени развития формы их институциональной социальной организации по своему типу суть формы производственно-рыночной или просто рыночной социальной организации.
Между первой и второй фазами развития родового строя имеется переходный период, в рамках которого возникает и достигает зрелости корпорация в условиях доминирования функциональной социальной организации в качестве типа институциональной социальной организации. Возникновение и развитие "духовного (идеологического) родства" (и самих корпораций) есть возникновение и развитие мировых религий вообще, а Запада (в отличие от Востока) и идео-христианства, феодального и капиталистического способов производства, в особенности. Но корпорация становится всеобщей формой институциональной социальной организации тогда, когда она превращается в производственно-рыночную социальную организацию. Этим переход от первой ко второй фазе развития родового строя завершен, что (завершение перехода) совпадает с буржуазной социальной революцией.
Пролетарская социальная революция есть самый радикальный (в сравнении со всеми прежде бывшими) переворот не только в материальных условиях производства, но и во всех социальных условиях воспроизводства человека как человека. Это переворот во всех формах организации всей общественной практики и во всех формах общественного сознания всего рода человеческого, во всех его институтах. Суть пролетарской социальной революции отнюдь не в диалектическом отрицании всей предыстории человека - диалектическое отрицание есть лишь необходимый вспомогательный момент пролетарской социальной революции. Ее главный, положительный момент, резюмирующий самую суть ее, в том, чтобы создать и обеспечить общественное воспроизводство таких условий, которые обусловливают невозможность общественного бытия какого-либо иного, кроме целостного и универсального, человека, всецело и полно присваивающего самое свою родовую сущность и свободно развивающего все свои человеческие дарования и способности вне каких бы то ни было и кем бы то ни было извне поставленных пределов.
И одно из необходимых условий - окончательное и необратимое упразднение (посредством диалектического снятия) частичности человека, всех остатков и родимых пятен родового строя, всех общественных форм и способов самоотчуждения и отчуждения. Диалектическое снятие предполагает удержание всех позитивных достижений предшествующего опыта развития человечества, их преобразование и возвышающее положение в качестве исторического основания, на которое как на свою предысторию опирается и на котором покоится подлинная история человека. Однако в действительности и поныне мертвое хватает и держит живое. И дабы оставить мертвым хоронить своих мертвецов, необходимо, как минимум, сначала теоретически, а затем и практически ясно отличать живое от мертвого.
Развитие форм социальной организации в архаической общественной формации
Посредством институциональных форм социальной организации обособленный общественный организм осуществляет присущую ему институциональную власть над присваиваемой неорганической и органической природой человека, то есть осуществляет свое общественное производство и воспроизводство. Социальная организация и ее институциональные формы, в конечном итоге, определяются первенством одного из двух крупных подразделений общественного воспроизводства - общественного воспроизводства человека или общественного производства материального богатства (средств к жизни и средств производства), и взаимосвязью между ними. Переход от первичной (архаической) общественной формации ко вторичной (экономической) есть переворот в общественных условиях, посредством которого вместо общественного воспроизводства человека господствующим становится общественное производство материального богатства.
Уже в условиях первичной (архаической) общественной формации возникла и развивалась функциональная организация обособленного общественного организма. Но всеобщей формой институциональной социальной организации на этой ступени развития может быть и фактически есть архаический коллектив (община), в рамках которого осуществляется общественное воспроизводство человека: в первой фазе архаической общественной формации - общественное "стадо" (прото-племя-и-прото-семья одновременно); во второй фазе - племя как всеобщая форма общественного воспроизводственного организма.
На второй фазе одновременно с племенами складываются и развиваются союзы ("конфедерации") кровнородственных племен в качестве иной формы институциональной социальной организации человечества, а также становящийся все более регулярным по мере развития производительных сил обмен товарами между союзами племен и отдельными племенами (рыночная организация). Но и в этих условиях племя остается той всеобщей формой обособленного воспроизводственного организма, в рамках которой осуществлялось и общественное воспроизводство человека, и общественное производство материального богатства, составляя органическую целостность. В силу этого на этой ступени развития племя есть всеобщая и одновременно первичная форма институциональной социальной организации присвоения человеком кормящей его территории.
Племя подчиняет себе все другие формы институциональной социальной организации - семейную общину (семью), родовую общину (общину кровнородственных семей), а также все формы функциональной организации семьи, общины и племени. По своему типу их институциональная социальная организация - функциональная организация. Ее формами являются органы племени, общины и семьи. Глава семьи и другие ее члены суть различные функциональные органы семьи, имеющие в силу этого свой статус, функции и привилегии. То же относится к вождям, жрецам, воинам, скотоводам, земледельцам, ремесленникам и прочим функциональным органам родового коллектива, сколько бы их ни было.
И на последующих ступенях развития отдельные семейные общины или соседские территориальные общины в определенных условиях специализируются на исключительном выполнении той или иной функции обособленного общественного организма. Эти общины являются его специализированными функциональными органами, в зависимости от этого имея свой статус и привилегии. Последние определяют и регулируют отношения и связи общины со всеми иными функциональными органами этого общественного организмаяемьи, общины и племени являются те институциональные формы, которые принимают уть институциональная форма..
Институциональная социальная организация, своей материальной основой имеющая функциональные общественные связи и отношения между членами обособленного общественного организма, по своему типу принадлежащая к функциональной социальной организации, всеобщим конституирующим принципом которой является привилегия, есть организация сословная. Подробное изложение этого дано в моих более ранних статьях - "Были ли в СССР сословия, и есть ли они в РФ?" и "К вопросу "почему Россия не Европа?".
В условиях второй фазы архаической общественной формации семейная община (семья) есть не только первичная воспроизводственная единица племени, являющаяся формой институциональной социальной организации непосредственного воспроизводства человека в качестве члена племени и конкретного материнского рода как таковых. Семья в этих условиях есть также и единичная форма трудового коллектива. Она есть превращенная форма племени и как производственного организма, и как институциональной формы организации труда на коллективных началах или, иначе, коллективного труда.
Родовая община (община, объединяющая кровнородственные семьи по материнской линии -матриархат) в этих условиях есть форма территориальной организации племени или, иначе, форма территориальной организации общественного производства (присвоения) племени, распределенного по его (племени) кормящей территории. Она распределяется между родовыми общинами, каждая из которых, в свою очередь, чем ближе переход в экономическую формацию, тем в большей мере, регулярно перераспределяет свою часть кормящей территории между семейными общинами и этим регулирует присвоение этой части территории ими и племенем в целом. Но место и роль родовой общины не сводится только к этому, ибо семейные общины подчинены ей также и в процессе общественного воспроизводства человека в качестве члена данной общины и члена данного племени.
Социальная революция перехода к экономической общественной формации
В процессе переворота в материальных условиях общественного производства, означающего начало экономической общественной формации, возникает политическое и социальное неравенство между людьми, то есть разделение общества на классы, а равно и государство, и идеология господства и подчинения. Общественное воспроизводство человека отныне, осуществляясь в рамках принципиально новой социальной организации общества, всецело подчинено не только производству материального богатства, но и воспроизводству классовой структуры общества. С этим переворотом во многом совпадает переход к патриархату, но по времени и содержанию он не тождествен перевороту в материальных условиях производства, ибо является формой выражения переворота во всем общественном воспроизводстве в его целом, не будучи, опять-таки, тождественен и этому последнему.
Переворотом в материальных, политических и идеологических условиях производства древнейшая социальная революция не ограничивается. Преобразуется все общественное производство материального богатства, которое из подчиненного подразделения воспроизводства человечества превращается в господствующее подразделение. Функциональная организация производства материального богатства отныне определяет территорию и население обособленного общественного организма (материального государства), подчиняя включаемые в него племена, территориальные и семейные общины и регулируя условия их воспроизводства. Производственные отношения общественного производства материального богатства (средств к жизни и средств производства) существуют теперь в своей превращенной форме экономических отношений.
Итак, возникли и отныне существуют общественные классы, идеология господства и подчинения, государство и экономика, своим развитием порождая все иные категории экономической общественной формации второго и последующих порядков. Радикальный переворот в материальных условиях производства, возникновение общественных классов, государства, экономических отношений и категорий экономики более подробно рассмотрены мною в статьях: "Нация: как возникает, и как долго будет существовать?" и "Есть ли деньги ныне или зачем их заменили на симулякры?".
Переворот в материальных, политических и идеологических условиях общественного производства есть также и переворот и во всей социальной структуре, и во всей институциональной социальной организации общества. Первичной формой организации присвоения кормящей территории, а равно и институциональной формой общественной организации труда вместо племени стало материальное государство как обособленный общественный организм. И хотя первичной формой институциональной социальной организации общественного воспроизводства человека еще долго остается племя, все же общественное воспроизводство человека в каждом из племен, включенных в материальное государство, по мере исторического развития все более и более подчиняется материальному и политическому государству, преобразуясь ими.
Первоначально племена, входящие в его состав и занимающие в нем одинаковое положение по своему месту и роли в общественном производстве материального богатства, способу получения и размеру получаемой доли общественного продукта, образуют материальную основу соответствующего - эксплуатируемого, подчиненного или же господствующего, эксплуататорского общественного класса. Однако на протяжении всей докорпоративной ступени развития родового строя "естественное родство" внутри каждого из племен и между племенами остается неоспоримой доминантой. "Естественное родство" здесь - ограничивающий фактор объединения племен в народы на основе оформленного государством органического единства обособленного общественного производства материального богатства, в котором участвуют входящие в один народ племена.
Самое племя, перестав быть формой организации общественного производства материального богатства, утрачивает свою всеобщность и роль (следовательно, и функции) первичного общественного воспроизводственного организма. Поэтому оно утрачивает также и роль всеобщей институциональной формы общественной организации труда вообще и общественной организации труда в качестве труда, осуществляемого на коллективных началах, в особенности. Народ не может стать ни формой институциональной организации общественного производства, ни формой обособленного общественного производственного организма, ибо таковыми формами является материальное государство. Место и роль племени и территориальной родовой общины в качестве форм институциональной организации труда на коллективных началах перешли к семейной общине, по преимуществу ею и ограничившись, если не считать участия соседских общин в выполнения общественных работ, организуемых государством. Однако эти последние, хотя по видимости и выполняются на коллективных началах, но по своему характеру уже не таковы.
Будучи включены в состав государства, территориальные общины преобразуется в соседские общины, которые отныне являются только формой территориальной организации общественного производства материального богатства. За территориальной общиной сохраняется функция распределения и перераспределения находящейся в пользовании кормящей территории и непосредственного регулирования хозяйственной деятельности и отношений между семьями на этой территории. Помимо этого, соседская община становится низовой территориальной единицей исполнения государственного производственного и фискального "тягла", а, следовательно, и формой круговой поруки семейных общин, посредством которой на место общественной связи "естественного родства" внутри территориальной общины поставляются иные общественные связи и отношения.
Какие? На соседскую общину государством накладываются производственно-функциональные связи, представляющие собой связи хозяйственной, трудовой и имущественной ответственности каждой семейной общины перед соседской общиной за исполнение всей соседской общиной государственного производственного и фискального "тягла". Первоначально основу производственного "тягла" составляют регулярные общественные работы, выполняемые посредством разделения и кооперации труда множества территориальных общин (поселений), а также безвозмездное отчуждение прибавочного и, нередко, части необходимого продукта семейных общин в пользу государства.
Накладываемым извне политическим и экономическим единством общин не только открывается возможность для становления культурного, идеологического и социального единства племен разной степени "естественного родства", включая инкорпорируемые в их состав посредством института усыновления части чужих племен. Сверху не только создается возможность, но и материальные и идеологические предпосылки и условия возникновения народа. Помимо этого, по мере вызревания сначала предпосылок, а затем и самих мировых религий, создается (производится) возможность, а затем и необходимость преобразования территориальной соседской общины в основанную на "духовном родстве" корпорацию.
Территориальная соседская община как форма институциональной социальной организации кормления с определенной территории есть общественная форма, существующая в процессе долгого преобразования общественных форм архаической общественной формации в общественные формы экономической общественной формации и развития последней на основе азиатского, античного и феодального способов производства. В силу этого самая институциональная социальная организация территориальных соседских общин различна не только в государствах Запада и Востока, но и на различных ступенях исторического развития родового строя в пределах одного и того же региона мира или цивилизации.
Семейная община теперь все меньше и меньше подчинена территориальной общине в части воспроизводства человека, ибо территориальная община уже не есть ни материнская родовая община, ни отцовская родовая община, но есть община соседская. По мере исторического развития "естественное родство" внутри родовых общин утрачивается, одновременно и внутри племени утрачиваются прежние линии родства. В этих условиях на первое место выходит кровное преемство порождения - в отношениях между родственными семейными общинами растет роль "прародительской" отцовской общины и степени родства с нею. В череде поколений и исторических перемен вырастающая из "праотцовской" общины общность родичей по отцовской линии выходит далеко за пределы одной территориальной общины, обретая новую форму институциональной социальной организации - форму колена, фратрии, филы, курии, трибы, клана, рода, джуза, тэйпа и т.п. общности.
Семейная община остается не только первичной воспроизводственной ячейкой становящегося народа, существующей в качестве единичной формы институциональной социальной организации непосредственного воспроизводства человека в его определенности родом, племенем, становящимся народом и подданством конкретному государству. Она по-прежнему есть также и единичная форма трудового коллектива. Однако членами семейной общины отныне являются не только поколения кровных родственников, включая жен и усыновленных лиц, но и иные лица, не признаваемые кровными родственниками - как формально свободные, так и лично зависимые в той или иной степени.
Запад как форма расчеловечивания человека и революционизирования производства
Наличие рабов в составе большинства семей совсем не значит, что произошел переворот в материальных условиях производства, породивший "рабовладельческий способ производства". Такого - "рабовладельческого" - способа производства никогда не было, и Маркс отнюдь не случайно в качестве прогрессивной эпохи экономической общественной формации выделил античный способ производства, но не рабовладельческий. Рабы не составляли в Афинах и почти во всех других полисах Древней Греции (кроме Спарты), да и в Древнем Риме основу или большинство применявшейся рабочей силы. В Спарте же имелось "государственное рабство" илотов, которые вообще-то жили свободно и отдельно от спартанцев своими поселениями, но не были гражданами Спарты и не имели права носить оружие. Британское владычество в Индии или в Китае над туземным населением по своим формам очень сильно походит на господство спартанцев над илотами. Да и по объему производимой продукции на основе античного способа производства хозяйства, основанные на труде рабов, не доминировали. И в Древней Греции, да и в Древнем Риме до начала новой эры основу войска и граждан составляли свободные крестьяне и ремесленники. Именно они владели большей частью обрабатываемой земли и производили основную массу продукции.
Специфическое отличие античного строя от азиатского строя заключается отнюдь не в том, что в одном, дескать, есть рабы, а в другом их нет - рабы есть и там, и там. В условиях античного строя (как и феодального, и капиталистического на его доимпериалистической ступени), экономические функции государства отличаются от тех экономических функций, которые оно имеет, будучи общественным производственным организмом, основанным на азиатском способе производства. Государство при азиатском строе организует общественное производство материального богатства в целом или в части его определяющих общественных условий, во-первых. При азиатском строе государство, во-вторых, осуществляет функции верховного собственника основных средств производства - земли, ирригационных и иных инженерных сооружений, крупных ремесленных мастерских, хранилищ, резервного фонда и т.д., и т.п. Государство при азиатском строе, в-третьих, осуществляет полную или частичную монополию внешней и внутренней торговли и т.д.
Отличие античного строя также и в том, что в нем свободное участие в избрании и смещении всех должностных лиц есть необходимая форма политической практики и условие силы государства, в то время как при азиатском строе властвует иерархически организованная бюрократия, исключающая население из процесса управления государством. Далее, если в античном обществе в товарно-денежные и кредитные отношения втягивается все общество, все формы социальной организации, начиная с семьи, то при азиатском способе производства товарно-денежные отношения либо вовсе не инкорпорированы внутрь сельских и им подобных территориальных общин, сохраняющих производственно-функциональные связи и непосредственный обмен деятельностями в качестве основы своих внутриобщинных отношениях, либо существенно ограничены. Вовлечение в товарно-денежные отношения все большего числа семей при античном, феодальном и капиталистическом строе ведет к развитию производительных сил и всего общественного производственного организма, а при азиатском строе - к упадку и разрушению производительных сил и всего общественного производственного организма, то есть материального государства, а за ним и политического государства.
Возникновение античного способа производства в качестве общественного способа производства есть такой переворот в условиях всего общественного воспроизводства рода человеческого, а не только и не столько в материальных условиях производства, который тождествен выделению Запада из всего рода человеческого в качестве особой и исключительной культуры и цивилизации, а, следовательно, и возникновению Востока. Как исторически происходил этот переворот и это разделение - отдельная и чрезвычайно интересная для историков, социологов, экономистов, культурологов и антропологов тема, не входящая, однако, в предмет настоящей статьи. Для нас важны лишь результаты этого переворота в условиях всего общественного воспроизводства рода человеческого, существенные для предмета настоящей статьи. А эти исторические результаты ныне уже могут быть констатированы постфактум и сведены в далее приводимое краткое резюме.
Историческим результатом этого переворота в условиях всего общественного воспроизводства рода человеческого стала закономерная неизбежность и необходимость смены не только прогрессивных эпох экономической общественной формации, но и самой экономической общественной формации ее диалектическим отрицанием - коммунистической общественной формацией. Возникновение Запада в качестве особой культуры и цивилизации есть результат революции во всем процессе общественного воспроизводства рода человеческого, тождественный диалектическому отрицанию, совершенному этой выделившейся частью рода человеческого, не только всех иных его частей, но и человека как человека. В результате человек Запада для самого Запада - это политически, экономически и идеологически доместицированное, прирученное, окультуренное, а потому и цивилизованное, то есть общественное, животное; человек не-Запада для самого Запада - дикое, неприрученное, некультурное, а потому и нецивилизованное, то есть естественное животное - неуправляемое и потому опасное.
Но и последующее историческое бытие Запада как такового есть не только непрерывное революционизирование (диалектическое отрицание) своего собственного общественного производства и его способов, но и, в конечном итоге, диалектическое отрицание самое себя и как Запада, и как общественного животного. Забегая вперед, скажем: пролетарская социальная революция есть диалектическое отрицание Запада как такового, которое суть упразднение (диалектическое отрицание, снятие) европейского нигилизма, который отрицает историческое бытие человека в качестве человека и этим полагает его возможным лишь в качестве скота, то есть в качестве одомашненных животных, находящихся в полной власти своего хозяина. Отсюда и империи, и колонии как специфически западные явления из одного и того же корня, но в отношении разных популяций общественных животных.
Поскольку пролетариат есть результат капиталистического переворота в условиях общественного воспроизводства, полагающего последнюю прогрессивную эпоху предыстории человека, постольку буржуазная институциональная социальная организация, возникшая в результате этого переворота, есть та институциональная организация общества, в условиях которой развертывается классовая борьба пролетариата. Развитие институциональной социальной организации буржуазного общества есть радикальное, но отнюдь не диалектическое и вопреки классовой борьбе пролетариата, отрицание всего родового строя, разрушающее присущие ему формы институциональной социальной организации до самого их основания, и сам родовой строй как таковой, и весь процесс воспроизводства человека в качестве человека...
Василиев Владимир, 23-25 января 2015 года
http://www.dal.by/news/178/25-01-15-4/
14.01.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 2
Часть 1 Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют не только ностальгию по "стабильному обществу", но и стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения". А посему развивается интерес также и к революционной теории.
В предыдущей части рассмотрены представления агентов буржуазии о "стабильном" и "переходном" обществе, классах, о "вечности" капитализма и о пролетарской революции как о "чуде", а также об "исключительности революции 1917 года" в России и об СССР как ее поражении. В этой части завершается рассмотрение "переходности эпохи" и классовой борьбы в той части, которая может быть рассмотрена посредством критики статьи Х.Тиктина.
Основные черты "переходной эпохи" по Тиктину
Тиктин в "Политэкономии класса в переходную эпоху" утверждает, что в 20-ом веке и ныне не только народы России (СССР), но и весь род человеческий преживает "переходную эпоху от капитализма к социализму". Самая "переходность" эпохи, по Тиктину, обусловливается тремя характерными моментами. Во-первых, это - "разложение формы стоимости". Во-вторых, это - увеличение количества и масштаба распространения "форм, не обладающих ни капиталистической, ни социалистической природой". В-третьих, это - "отражение продукта в характере производственных отношений", который (продукт) "одновременно является стоимостью и не-стоимостью; ...он не является в полной мере ни тем, ни другим".
Если первые два момента британский "марксист" достаточно подробно характеризует, то вот что именно подразумевается им под третьим характерным моментом "переходности эпохи", он не описывает. Однако сразу же после формулировки этого третьего момента он пишет, что "все общественные отношения находятся в крайне противоречивом положении по сравнению с исторически определенным зрелым способом производства", то есть по сравнению с капиталистическим способом производства классического периода развития - в "стабильном обществе". И далее он продолжает: "...стоимость противостоит не-стоимости, и в то же самое время она противостоит потребительной стоимости товара, поскольку товарная форма противоречит производству, ориентированному на удовлетворение человеческих потребностей. Столь же сложны производственные отношения". Таким образом, для Тиктина стоимость не есть производственное отношение, в то время как именно в доказательстве того, что стоимость есть производственное отношение между производителями, представляемое как отношение обмениваемых вещей, состоит научная заслуга Маркса в этой части критики политэкономии.
Характеризуя "сложность производственных отношений", Тиктин пишет: "Растущая роль государства приводит к появлению огромной армии бюрократов, интерес которых лежит не в самих стоимостях, а в контроле над стоимостями. Налоговые инспекторы контролируют частный капитал и обладают полномочиями для того, чтобы обрушить на капиталиста всю мощь репрессивного аппарата государства... рабочие на [национализированных, государственных] предприятиях контролируются не рынком, а рыночными формами, такими, как иерархия, основанная на рыночных механизмах. Развитие централизованного капитала обеспечивает рост самосознания группы корпоративных менеджеров, которые идентифицируют себя скорее со своим предприятием, нежели с получаемыми прибылями, и для того, чтобы заявить о себе, капиталисту уже нужно принять значительные меры..."
Тиктин здесь говорит, что "переходная эпоха" характеризуется ростом роли государства в экономике, то есть огосударствлением экономики, во-первых. Это огосударствление экономики проявляется не только в росте сектора национализированных предприятий (государственного сектора), но и в росте армии бюрократии в госорганах и на национализированных предприятиях, во-вторых. Но самое существенное в огосударствлении экономики - интерес бюрократии не в создании самовозрастающей стоимости, а в паразитировании на общественном процессе самовозрастания стоимости, в-третьих.
Мало этого, процессы концентрации и централизации капитала привели не только к разделу рынка между олигополиями и захвату его отдельных сегментов корпорациями-монополистами, но и к "революции менеджеров" - к превращению управляющих хозяйственными корпорациями в бюрократию, аналогичную бюрократии государственной. Но Тиктин ничего не говорит о том факте, что бюрократы государственного и негосударственного секторов суть одна социальная группа, и что интерес бюрократа как бюрократа тождествен интересу его сородичей бюрократов, хотя интерес всякого бюрократа состоит в том, чтобы первым наброситься на добычу. Абсолютно точно так характеризовал Маркс интерес волка как волка в стае волков. И интерес бюрократии заключается отнюдь не в организации процесса самовозрастания общественного капитала, не в том, чтобы обеспечить самовозрастание стоимости, но в том, чтобы паразитировать на процессе воспроизводства всего общественного капитала.
Вместе с тем Тиктин сетует, что капиталистам надо "принять значительные меры", чтобы добиться от бюрократии служения цели капитала - его самовозрастанию. Одновременно Тиктин выступает против "первого аспекта разложения форм стоимости". Он по Тиктину в том, что "имеет место подчинение возрастания стоимости процессу обращения, который сам по себе не способен увеличивать стоимость. ...это означает, что все более и более усиливается тенденция инвестирования в финансовый капитал, и все, что с ним связано... В итоге ослабевает промышленный капитал и таким образом останавливается реальное возрастание стоимости. ...прибыли, полученные за счет инвестиций в финансы, недвижимость, розничную торговлю и за счет вывоза капитала за рубеж... [получаются] за счет рабочих метрополии, а также иностранных рабочих. В случае продолжения подобной экономической политики... промышленность метрополии будет уничтожена..."
И в дополнение к этому в странах метрополии всемирного капитала (Британия, США и вся Западная Европа) набирает силу другой "аспект разложения форм стоимости", который "заключается в появлении новых форм, не связанных со стоимостью. Первый... аспект означает, что возрастание стоимости имеет границы, второй показывает возможность перехода через эту границу, но этот переход не может быть осуществлен в форме стоимости. Об этом свидетельствует тот факт, что образование, здравоохранение, жилье, образование, транспорт часто удаляются полностью или частично из области действия частного капитала. Производство вооружения является примером такой сферы, где производство ориентировано на интересы общества в целом, а не на частное или корпоративное потребление".
В действительности под "разложением форм стоимости" Тиктин понимает не что иное, кроме как по большей части уже произошедшее в странах Западной Европы, являющихся метрополией капитализма, и еще более углубляющееся "разложение форм самовозрастания частных капиталов", (форм самовозрастания капитала) ориентированных на интересы частных промышленных капиталистов (предпринимателей). Это по Тиктину выражается в том, что сами капиталисты (предприниматели) по большей части уже замещены и далее замещаются бюрократией, во-первых, промышленный капитал преобразуется в финансовый, торговый и прочий капитал "сферы обращения" (в отличие от "сферы производства"), значительные объемы которого вывозятся за пределы страны, во-вторых.
В-третьих, "разложение форм стоимости" выражается в том, что общественное воспроизводство человека, а также коммунальное хозяйство, транспорт, связь и т.п. "ориентировано на интересы общества в целом, а не на частное или корпоративное потребление". По сути Тиктин говорит о "социальном рыночном хозяйстве", концепция которого реализуется в ФРГ и Западной Европе, начиная с 50-60-х годов 20-го века. В 1973 году Г.Коль (накануне своего избрания бундесканцлером) заявил: "ФРГ преодолела противоречие между социализмом и капитализмом с помощью социального рыночного хозяйства и в результате этого своим успехом и примером указала третий путь".
СССР, "социальное рыночное хозяйство" и коррупция
По указанной концепции в "основу хозяйственного строя" полагаются следующие принципы: "все национальные и мировые рынки открыты для всех"; "собственность - для всех"; "функциональное распределение собственности" как распределение прав собственности (пользование, владение, распоряжение) в соответствии с функциональными ролями индивидов в хозяйственной деятельности, использующей эту собственность; "любая собственность, в том числе частная, неприкосновенна"; "благосостояние - для всех"; "права граждан на личные сбережения равны правам собственности на капитал"; "стабильность денежного обращения и национальной валюты"; "государство - гарант соблюдения социального рыночного хозяйства в отношении всех своих граждан".
Исходя из этой своей обязанности, государство "осуществляет активную политику социальной компенсации, обеспечивающую социально желательное персональное распределение доходов", включающую: прогрессивное налогообложение и перераспределение полученных средств в пользу менее имущих слоев; адресные бюджетные дотации на строительство собственного жилья, содержание детей, выплату квартплаты и т.п.; создание и обеспечение функционирования развитой системы социального страхования по безработице, болезни, инвалидности, старости и т.п., а также "достойной человека социальной инфраструктуры" и обеспечение "доступности потребительских товаров и услуг для всех граждан".
В этих целях государство в рамках концепции "социального рыночного хозяйства" обязано осуществлять "политику регулирования", представляющую собой "комплекс практических мер государственного воздействия на экономику в целях регулирования экономического роста и государственного стимулирования личных сбережений граждан", во-первых. И, во-вторых, для этого государство обязано осуществлять "эффективную организационную политику", представляющую собой "формирование хозяйственного строя" посредством "установления правовых норм хозяйствования, регулирования монополий и конкуренции, соотношения частной и государственной собственности, осуществления прямых и косвенных мер вмешательства в экономику".
Все эти изменения не только Г.Колем, но и в равной мере Тиктиным квалифицируются в качестве "форм, не обладающих ни капиталистической, ни социалистической природой". Тиктин далее указывает: "Национализация является одной из таких форм. Полная занятость является другой формой... Еще одной... является централизованная организация экономики. ...эти формы... вызывают нестабильную работу капитализма. В то же время, эти формы даже близко не являются социалистическими, ...они... являются переносом неравенства, существующего в рамках рынка, на нерыночную экономику. Механизм так называемого планирования функционирует явно неэффективно в силу того, что планирование... не может адекватно работать без демократии, но демократия... требует уничтожения неравенства... [Все это] оборачивается господством команд, инструкций и формами организационного контроля", которые вместе с фискальным контролем и другими мерами государственной политики обеспечивают директивность централизованного управления, добавим мы, в рамках "социального рыночного хозяйства".
Этим Тиктин, не осознавая, наглядно показал, что в Западной Европе, включая США и т.д., возникла модель экономики, представляющая собой модернизированную модель экономики СССР, доработанную на основе опережающих опытов методом проб и ошибок, проведенных посредством трансформации форм организации и управления экономикой России-СССР в качестве опытного полигона Западной Европы. В результате западноевропейские общества уподобились обществам восточного типа, основанным на азиатском способе производства, своим техническом базисом имеющем технический базис перезрелого капитализма. В связи с распространением вширь и вглубь "форм, не обладающих ни капиталистической, ни социалистической природой", Тиктин обратил внимание на тот факт, что основанная на этих формах "модель экономики" необходимо, неизбежно и закономерно порождает коррупцию и предполагает ее неизбежное распространение вширь и вглубь, пронизывание коррупцией всех общественных пор. Коррупция в этой "модели экономики" является необходимым каналом взаимодействия между государственным и негосударственным сектором хозяйства, обеспечивающим распределение и перераспределение стоимости вообще и прибавочной стоимости, в особенности. При более детальном рассмотрении необходимость коррупции детерминируется интересами бюрократии всех видов.
Всемирная корпорация паразитирующего класса и завершение предыстории человека
Государство в Западной Европе (включая США, Канаду, Австралию и Японию), по меньшей мере, со второй половины 20-го века является не только (по преимуществу административно-политическое, административно-идеологическое и силовое) орудием классового господства буржуазии и коллективным капиталистом (государственно-монополистический капитализм первой половины 20-го века). Оставаясь орудием классового господства и коллективным капиталистом, буржуазное государство в Западной Европе стало также и всеобщей формой институциональной социальной организации исполнения высших экономических и административно-хозяйственных функций буржуазии (стратегического и оперативного уровня), которая суть высший орган управления буржуазии, завершившей этим самым свою организацию во всеобщую общественную корпорацию - класс.
В Западной Европе (включая США) дееспособные члены этой корпорации, не работающие в том или ином бюрократическом аппарате, давно уже превратились в рантье, то есть в общественных (прежде всего, финансовых и экономических) паразитов. Интерес рантье заключается не в организации процесса самовозрастания общественного капитала, не в обеспечении его самовозрастания, но в том, чтобы паразитировать на процессе воспроизводства всего общественного капитала и своей "национальной экономики", и всего глобального мира-экономики. Но ведь и интерес другой дееспособной части класса буржуазии - бюрократии всех видов - заключается принципиально в этом же самом, то есть в паразитировании на процессе воспроизводства всего общественного капитала. Интерес каждого действительного члена этой всемирной корпорации паразитов тождествен интересу его сородичей паразитов, хотя интерес всякого паразита состоит в том, чтобы первым наброситься на добычу и монопольно паразитировать на ней. Это - глобальная "волчья стая", паразитирующая на общественном организме всего рода человеческого.
Внутри глобального общественного класса паразитов, организованного в национальные корпорации, есть различия, обусловливающие соответствующие противоречия или "конфликты интересов". Эти противоречия и конфликты вытекают из того, что одна часть паразитов, будучи бюрократами национальных государств и государственных предприятий, паразитирует по преимуществу на процессе воспроизводства общественного капитала в рамках своих национальных государств. Для паразитов, относящихся к бюрократии наднациональных органов и организаций мировой буржуазии, к бюрократии транснациональных хозяйственных корпораций и к активным рантье, играющим на наднациональных рынках, объектом паразитирования является процесс воспроизводства общественного капитала всего рода человеческого, весь глобальный мир-экономика как целое, а равно и все национальные государства без исключения.
По своему всемирному статусу ниже действительных членов всемирной корпорации паразитов находятся действительные члены корпораций паразитов ("элиты") государств так называемого "второго" и "третьего миров" ("элиты" "развивающихся" и "несостоявшихся" государств). Цель членов этих "элит" - обрести вожделенный статус действительных членов всемирной корпорации паразитов любыми средствами, кроме утраты самой возможности паразитирования на процессе воспроизводства общественного капитала. Одни из них, питая иллюзии или имея "гарантии" кооптации во всемирную корпорацию как "бонус за рвение или успехи", стремятся обеспечить безоговорочное подчинение своих "национальных государств" всемирной корпорации паразитов в целом или одному из ее "лидирующих" национальных отрядов. Другие члены таких "элит", уяснив из своего и чужого опыта тщетность попыток получить действительное членство во всемирной корпорации паразитов, отгораживаются контролируемым государством, дабы таким образом обеспечить возможность паразитирования не только самим себе, но и своим потомкам. Внутри каждой из таких непризнанных всемирной корпорацией паразитов "элит" (стай паразитов) в каждый данный момент складывается то или иное соотношение сил между первыми и вторыми, которым и определяется внутренняя и внешняя политика соответствующего государства.
Все это свидетельствует, что у рода человеческого давно уже нет общественной необходимости в существовании класса буржуазии и других эксплуататорских классов. Буржуазия как класс, не говоря уже о господствующих классах предшествующих ей прогрессивных эпох экономической общественной формации, давно уже выполнили свою исторически прогрессивную роль. Кроме реакционной, никакой иной общественной роли у эксплуататорских классов, взятых в качестве классов, не осталось.
Предыстория человека как человека подошла к своему концу, но пока еще не смогла завершиться. И одной из главных причин этого был и остается сталинизм, овеществленный не только в СССР и так называемом социалистическом содружестве, но и в так называемом международном коммунистическом и рабочем движении. Другой из главных причин того, что процесс завершения предыстории человека как человека, начатый благодаря синергетической деятельности К.Маркса и В.И.Ульянова (Ленина), развивается по принципу "шаг вперед, два назад" после лишения Ульянова (Ленина) возможности влиять на это развитие, заключается в тиктиных и им подобных "марксистах". О третьей из главных причин, детерминирующих существенные проблемы и трудности превращения пролетариата из класса в себе в класс для себя, речь пойдет после того, как мы завершим рассмотрение цитированных утверждений Тиктина.
Глобальный характер производства и распределения прибавочной стоимости
В них по существу Тиктин ничего, кроме того, что "стоимость противостоит не-стоимости и... потребительной стоимости товара, поскольку товарная форма противоречит производству, ориентированному на удовлетворение человеческих потребностей", не добавил к формулировке, что "продукт одновременно является стоимостью и не-стоимостью", в полной мере не являясь "ни тем, ни другим". Однако марксист не может не знать, что отнюдь не процесс производства продукта наделяет или не наделяет стоимостью производимые в результате этого процесса продукты и этим самым превращает или не превращает их в товары, имеющие стоимость или нет - являющиеся "стоимостью или не-стоимостью" на языке Тиктина. Стоимость - это общественное качество, которое необходимо и неизбежно приобретают все продукты и все способности человека, которые обмениваются (продаются) одним человеком и принимаются (покупаются) другим человеком в обмен на другие продукты или способности. Но для Тиктина стоимость не является ни общественным качеством товара, ни производственным отношением.
За последние полвека в развитых странах мира форму капиталистического предприятия приобрели практически все частные, муниципальные и государственные организации науки, образования, здравоохранения, культуры, спорта, досуга и прочих услуг населению, не говоря уже об организациях общественного производства материального богатства. В развитых государствах даже государственные учреждения не просто переведены на хозяйственный расчет и строят свою деятельность аналогично капиталистическому предприятию, но в рамках национального и глобального статистического учета участвуют в "создании добавленной стоимости" (ВВП). Все продается и покупается, тем самым посредством рынка приобретая форму товара и получая свою стоимостную оценку - стоимость.
И хотя для Тиктина стоимость и, следовательно, деньги не есть производственные отношения, все же допустим, что Тиктин, будучи "политэкономом-марксистом", во всем ином придерживается того понимания товара и стоимости, которое в форме, "рассчитанной на образованных рабочих" Западной Европы второй половины 19-го века, изложено Марксом в 1-ом томе "Капитала". В таком случае также и для Тиктина всякий товар в силу того, что он товар, то есть по своей общественной природе имеет потребительную стоимость и меновую стоимость. Они суть неотъемлемые общественные качества всякого товара.
Меновая стоимость определяется стоимостью данного товара - общественно необходимым рабочим временем производства данного товара, наиболее точно определяемым только в условиях, во-первых, свободной конкуренции на мировом рынке данного товара, во-вторых, полного выполнения одним из товаров - золотом - общественной функции денег и, стало быть, в-третьих, свободной конкуренции на мировых рынках всех товаров. С учетом всех отклонений от этих условий при производстве и обмене конкретной единицы данного товара на локальных, национальных, региональных и мировых рынках, меновая стоимость (будучи выраженной в количестве всеобщего товара-эквивалента, выполняющего общественную функцию денег, - цена) конкретного товара лишь в крайне редких случаях может оказаться тождественной (равной) действительной стоимости данного товара.
Потребительная стоимость (слова романо-германских языков, которые используют в качестве термина "стоимость", также значат - "ценность") есть полезность, пригодность вещи или же способности выполнить работу для удовлетворения той или иной потребности людей, в том числе и потребностей производства вещей или работ. Вещь или работа не нужна, если она не может удовлетворить какую-либо потребность кого-либо из людей, а посему такая вещь или работа и не производится, и для людей не существует. Производство есть потребление, а потребление есть производство независимо от того, в какой общественной форме они осуществляются, - это азбука теории Маркса.
Потребительная пригодность и полезность чего-то превращается в потребительную стоимость (ценность) лишь в том случае, когда это что-то (вещь, способность выполнить работу, в том числе энергия как потенциальная работа, а также информация как момент способности или способность выполнить работу) превращается в товар. Все потребительные стоимости по определению производятся для удовлетворения человеческих потребностей, ибо никаких других, кроме человеческих, потребностей в природе нет. Но коль вещь или работа превратилась в потребительную стоимость, то эта вещь или работа необходимо и неизбежно обрела также и меновую стоимость.
Всякая вещь и всякая способность выполнить ту или иную работу начинает производиться (и производится) в качестве товара в тот самый момент, когда её владелец или производитель предназначил эту вещь или способность выполнить конкретную работу не для удовлетворения своих личных потребностей, но для продажи (эквивалентного обмена). Это - всего лишь сторона предложения на рынке данной вещи или способности выполнить работу в качестве товара. Однако общественное признание в качестве товара, обладающего конкретной потребительной стоимостью и конкретной величиной меновой стоимости, то есть общественную форму товара данная вещь или способность выполнить работу получает (или не получает) только в обмене, посредством обмена, то есть со стороны спроса на рынке.
В условиях развитого товарного производства, а капиталистическое производство и есть развитое товарное производства, ставшее и являющееся всеобщей формой общественного производства, стоимость (ценность) имеют все товары, произведенные относительно производительным трудом. Относительно производительным трудом при капитализме является всякий труд, если его применение позволяет получать прибавочную стоимость в той или иной превращенной форме тому, кто покупает способность к этому труду в качестве товара, либо применяет этот труд сам для производства товаров, то есть для потребления их другими. В какой форме, как и в каком размере конкретный наниматель или исполнитель относительно производительного труда получает свою долю в совокупной прибавочной стоимости - это уже другие вопросы, не имеющие отношения ни к тому, что данный труд есть относительно производительный труд, ни к тому, кем, где и как создается эта прибавочная стоимость и стоимость вообще.
И также другие вопросы - кем, где воспроизводится и как распределяется между единичными товарами та перенесенная и вновь созданная (добавленная), в том числе прибавочная, стоимость, соответствующей долей которой (стоимости) наделяется практически каждый товар в рамках мирового рынка и капиталистического товарного производства. Говоря о распределении воспроизведенной стоимости между всеми единичными товарами, мы в действительности говорим о практическом осуществлении принципа капитализма - равная прибыль на равный капитал - с учетом поправочных эффектов всех, в т.ч. политических, монополий в условиях глобального мира-экономики. Речь об условиях такого мира-экономики, в котором товарное производство стало действительно тотальным, то есть всеобщим, развившимся не только вширь, но и вглубь, преобразовавшим практически все стороны процесса производства и воспроизводства и отдельных индивидов, и отдельных народов, и всего рода человеческого в его целом.
Только общественно необходимый живой (прилагаемый к средствам производства) труд совокупного рабочего, осуществляемый исключительно и только в рамках общественного производства материального богатства, создает необходимую и прибавочную стоимость в качестве существенного для общественного бытия капитала результата производства товара, его доставки потребителю или сохранения потребительной стоимости товара. И только воспроизведенная живым трудом совокупного рабочего, осуществленным в рамках общественного производства материального богатства, стоимость, включающая в себя в качестве своих неразрывных долей перенесенную, необходимую и прибавочную стоимости, распределяется между всеми товарами, включая товары, производимые в общественном воспроизводстве человека.
Распределяется прибавочная стоимость (в превращенных формах прибыли, процента, ренты и т.п.) и необходимая стоимость (стоимость рабочей силы, осуществившей живой труд в общественном производстве материального богатства). Кроме них, в формировании величины распределяющейся стоимости участвует часть перенесенной стоимости, часть ранее созданной в процессе производства технологической науки и до сих пор еще не распределенной стоимости, а также неэквивалентно изъятая (экспроприированная, трофейная) стоимость. Всем этим мы возвращаемся не только к общественной практике всемирной корпорации паразитов, но и к вопросам о том, как устроен современный мир, о симулякрах денег и т.д., которые подробно рассмотрены мною в цикле более ранних статей, опубликованных на портале "Ньюслэнд.ком" под именем Vasaliev Vladimir.
Борьба классов и общественные условия организации пролетариата в класс для себя
Маркс, говоря рабочие или пролетарии, если не добавлял к ним особых определений, подразумевал общественный класс. Он подразумевал большую социальную группу людей, которая имела, по сути, такое же, как и наблюдаемые им наемные работники промышленных предприятий, место и роль в системе производства, определяемое отсутствием у них прав собственности на какие бы то ни было средства производства. И, стало быть, занимающие такое же, как и наемные работники промышленных предприятий, место в системе производства и играющие такую же роль в том, как организовано производство и как распределяются доходы, получаемые от общественного производства. В силу его места и роли в системе общественного производства промышленному рабочему оставлен один-единственный способ получения причитающейся ему доли общественного богатства - продажа своей способности к труду для последующего приобретения средств к жизни на ту плату, которая выдана ему в обмен на право применения его способности к труду. Всякий, кто фактически имеет такое же положение в системе общественного производства и способ добывания средств к жизни, как и промышленный рабочий, по своему объективному положению в обществе и по своим объективным интересам есть действительный пролетарий независимо от того, что он сам думает о своих интересах и положении в обществе.
Но Марксом также сказано и доказано - "не следует думать, что все представители демократии — лавочники или поклонники лавочников. По своему образованию и индивидуальному положению они могут быть далеки от них, как небо от земли. Представителями мелкого буржуа делает их то обстоятельство, что их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не преступает жизнь мелких буржуа, и потому теоретически они приходят к тем же самым задачам и решениям, к которым мелкого буржуа приводит практически его материальный интерес и его общественное положение. Таково и вообще отношение между политическими и литературными представителями класса и тем классом, который они представляют". Ульянов (Ленин) не однократно обращал внимание, что с точки зрения личной есть существенное различие между теми, кто предал интересы рабочего класса по умыслу, и теми, кто предал эти интересы по неосторожности, но для самого пролетариата нет никакой разницы между тем, как преданы его интересы: по умыслу или по неосторожности.
В жизни различаются положение индивидов в системе общественного производства, определяемое их классовой принадлежностью, с одной стороны, субъективное осознание каждым из этих индивидов своего положения в обществе, с другой, фактическое участие этих индивидов в политической и идеологической жизни общества в качестве представителя того или иного класса, с третьей. Иначе, в участии людей в идеологической и политической деятельности проявляются противоречия между объективными интересами индивида, определяемыми его классовой принадлежностью, с одной стороны, субъективным осознанием им интересов конкретных классов как своих или чужих, с другой, и его фактическим участием в утверждении объективных интересов определенного класса в качестве всеобщих интересов, с третьей.
Фактическое участие индивида в идеологической и политической деятельности, будучи по своим мотивам и целям субъективным, объективно для других. Это фактическое участие конкретных индивидов в идеологической и политической деятельности есть объективирование субъективного, которое само есть результат субъективирования объективного (не только осознания объективного, но шире и глубже - присвоения, которое есть потребительное производство и воспроизводство индивида как такового).
Логически первый момент ожесточеннейшей, прежде всего идеологической и политической, борьбы общественных классов развертывается именно на этих "полях" социальной и индивидуальной педагогики и психологии, обусловливающих и результирующих процесс субъективирования классовых интересов в процессе потребительного производства и воспроизводства пролетариев и представителей всех иных общественных классов. А.Грамши в "Тюремных тетрадях" показал тождество экономики, политики, идеологии и педагогики, тем самым раскрыв содержание процессов, посредством которых общественные бытие определяет общественное сознание вообще и индивидуальные сознания, в особенности.
Логически второй момент ожесточеннейшей классовой борьбы развертывается на "полях" объективирования субъективного, обусловливающих и результирующих мобилизацию и демобилизацию (атомизацию) индивидов на фактическое участие в самой идеологической и политической жизни общества с целью утверждения и осуществления интересов определенного класса в качестве всеобщих интересов данного общества. Логически третий момент ожесточеннейшей классовой борьбы развертывается уже на "полях" борьбы за контроль и регулирование процессов и институтов социальной организации (формальных и неформальных норм и правил), обусловливающих и результирующих создание, содержание и направленность деятельности общественных корпораций вообще и пролетарских общественных корпораций, в особенности.
В действительности все три момента классовой борьбы есть именно моменты, различные стороны, аспекты классовой борьбы, каждый из которых предполагает все другие моменты (стороны, аспекты) и обеспечивается всеми другими, хотя в рамках общественного разделения труда каждый из них реализуется посредством особенных форм деятельности. С точки зрения характера, содержания, хода и исхода действительных общественных процессов существенно, какое (от общей своей численности) количество действительных пролетариев не иллюзорно, а адекватно осознает самих себя в качестве пролетариев, во-первых. В какой мере деятельное участие пролетариев в идеологической и политической борьбе направлено на осуществление интересов пролетариата как класса, во-вторых. И имеет ли место быть и, если имеет, то в каких формах, какая и насколько дееспособная имеет место быть самоорганизация пролетариев для защиты той или иной части, и какой именно части своих интересов как класса, в-третьих.
И заключительное в этой части статьи - Маркс подчеркивал, что "имя, с которым связано начало революции, никогда не бывает написано на ее знамени в день ее победы. В современном обществе революционные движения для того, чтобы иметь какие-либо шансы на успех, должны вначале заимствовать свое знамя у тех элементов народа, которые, хотя и настроены оппозиционно против существующего правительства, однако целиком принимают существующий общественный строй. Словом, революции должны получать свой входной билет на официальную сцену от самих же правящих классов".
Василиев Владимир, 9-13 января 2015 года
http://www.dal.by/news/178/14-01-15-1/
Последний абзац - цитата из "18 брюмера Луи Бонопарта" К.Маркса, если не ошибаюсь, но точно в т.12 Собр. соч., 2-е изд., уважаемая smeshinka. И это не вывод, но общее обозначение продолжения всей статьи, которое завершает эту часть статьи приглашением к ее осмыслению, особенно последнего раздела, чрез призму цитированного вывода Маркса. Объективно - да, пролетариат способен, но субъективно - пока не создал и не выписал, ибо и "знамен", и "лидеров", и "приводных ремней" ему предлагают и навязывают всех мастей и окрасов, но лишь бы не тех, которые ему свои по его общественной природе, да и с самоорганизацией его в класс для себя не все так просто и однозначно. Однако все это и, прежде всего, то, к чему и как идти посредством социальной революции пролетариата, да под какими знаменами и когда их необходимо менять - предмет последующих частей этой статьи, и не только
07.01.2015 К вопросу о переходном обществе и историческом бытии классов. Часть 1
Системный кризис экономической общественной формации, усугубление очередной Смутой непреодоленного наследия предыдущих Смут и более четверти века длящегося системного кризиса господствующего над Россией общественного организма-паразита актуализируют не только ностальгию по "стабильному обществу", но и стремление к революции и к социализму. Однако "без революционной теории не может быть и революционного движения". А посему развивается интерес также и к революционной теории.
И хотя все это характерно не только для России или связанных с нею стран, но и для всей Европы и Азии, Африки и Латинской Америки, ближайшим предметом нашего интереса являются Великая, Белая и Малая Русь. За последние годы здесь по преимуществу молодыми вне останков бывшей КПСС созданы и развиваются движения, провозгласившие своей целью социализм. Руководители этих движений утверждают, что основывают их внутреннюю жизнь и отношения с рабочими и иными наемными работниками на основе современного марксизма, развивающего наследие марксистов прошлого.
На портале одного из таких движений - Российского социалистического движения (РСД) - имеется раздел "Теория". В нем размещены статьи руководителей, идеологов и иных участников РСД и работы К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ульянова (Ленина), Л.Д.Бронштейна (Троцкого), Н.И.Бухарина и т.п., а также иных теоретиков-сторонников социализма. Среди них есть статья британского "теоретика марксизма" Хиллеля Тиктина "Политэкономия класса в переходную эпоху" (опубликована в журнале Critique № 20-21, 1993). Проблемы подготовки и свершения пролетарской революции, поставленные в последней, и станут предметом рассмотрения в 1-ой части предлагаемой далее статьи.
"Стабильное общество" и буржуазное истолкование классовой теории
Х.Тиктин в указанной статье подчеркивает, что "государство является аппаратом подавления, используемым правящей группой, ... следовательно, главным вопросом при исследовании классовой структуры общества, должен являться вопрос природы правящей группы, а не государства, т.к. оно вторично. Однако правящая группа в советском обществе существует только благодаря беспрецедентной роли государства в нем. Следовательно, нельзя отделить общество от государства в СССР. Само отсутствие этой демаркации является симптомом нестабильности и противоречивой природы режима... где-то между капитализмом и социализмом... управление посредством принуждения играло ключевую роль... это... принуждение... было необходимо для выживания правящей группы. Такой масштаб использования прямого насилия для атомизации общества возможен только в силу своеобразного, нерыночного характера общественных отношений, существовавших между социальными группами и индивидами".
Итак, главным в исследовании общества Тиктин считает вопрос природы правящей в нем группы. Для начала попробуем понять, что в действительности говорит Тиктин. В чуть-чуть развернутом виде его исходное выражение таково: для классовой структуры общества главным, первичным и, стало быть, определяющим является общественная природа той социальной группы, которая является правящей. Правящей группой в чем: в государстве или в обществе, и если в обществе, то в каком? Тиктин говорит о правящей группе в "стабильном обществе", к каковым СССР он не относит.
В цитированном фрагменте Тиктин исходит, по меньшей мере, из следующих характеристик "стабильного общества". Первая - "отделение общества от государства" есть необходимое условие и неотъемлемый признак "стабильности общества". Вторая - "атомизация общества" есть необходимое условие "выживания для правящей группы". Третья - управление посредством "рыночных общественных отношений" играет ключевую роль в экономике. Четвертая - необходимым условием обеспечения "стабильности" общества является использование "рыночных общественных отношений" для "атомизации общества". Пятая - если перечисленные условия имеются наличии, то "природа режима" "непротиворечива", и этим обеспечивается "стабильность общества". Но "стабильность общества" отнюдь не есть стабильность "государства", ибо оно "отделено от общества". И "стабильность" невозможна без исправно работающего "предохранительного клапана". "Стабильность общества" невозможна, если "государство" не выполняет исключительных функций арены для возникновения и легального разрешения "противоречий" ("демократия"). Это - шестая характеристика и необходимое условие.
Под "стабильным обществом" Тиктин подразумевает такое общество, которое не находится в состоянии перехода от одного способа производства к другому, а равно и такое общество, в котором в данный момент не происходит социальная революция (контрреволюция). Не из теории К.Маркса исходит Тиктин, но из присущего англосаксонскому буржуазному сознанию (обычного для классической буржуазной идеологии, каковой является либерализм) различения между политическим обществом (государством) и гражданским обществом (обществом). Либерализм - не "теория либерализма" только, но и ставшее органической целостностью общественное сознание, имеющее и свой теоретический уровень (теоретическое сознание), и свой обыденный уровень (социальная психология общества в целом), и лежащая в основании этого сознания общественная практика. Либерализм - это такое и то общественное сознание классического буржуазного общества, которое, как правило, присуще членам буржуазного общества в их массе, ибо оно производится и воспроизводится всем общественным бытием буржуазного общества.
Далее, Тиктин говорит не о той большой социальной группе, которая создала данное государство, организовавшись как общественный класс, и использует эту свою государственную организацию как орудие своего классового господства. Но о такой социальной группе говорит Тиктин, которая в данном государстве является "правящей группой", монополизировав использование государства в качестве "аппарата подавления" всех прочих социальных групп. И этим Тиктин сводит господствующий класс всего лишь к одной из его политических партий, а именно к той партии (= части) господствующего класса, которая в данный момент является правящей партией (= частью), имея в своем распоряжении и используя для реализации своей политики весь "аппарат принуждения".
В действительности к правящей партии (= части) буржуазного общества относится весь общественный класс буржуазии, хотя в действительности самая эта правящая партия политически делится на две большие части (партии). Первая часть (партия) буржуазии организована в различные политические корпорации, именуемые политическими партиями, каковы лейбористы и консерваторы в Британии, демократы и республиканцы в США. Другая часть (партия) буржуазии не участвует ни в каких иных политических партиях (= политических корпорациях) буржуазии, кроме всеобщей политической корпорации - нации, политической формой общественного бытия которой является национальное государство. По отношению друг к другу политические партии буржуазии суть разное, но вот по отношению и к другой - не участвующей в политических партиях - части (партии) буржуазии, и по отношению ко всем иным классам они в действительности суть одна и та же "правящая группа", кто бы и как бы ни силился представить их различными.
Тиктин не употребляет слово партия применительно к действительной "правящей группе" в ее целом, ибо, во-первых, термин "партия" для него тождествен термину "политическая партия" в той самой мере, в какой эти термины тождественны в рамках классического буржуазного сознания, то есть в рамках либерализма. Во-вторых, в силу причисления самого себя к "теоретикам марксизма" Тиктин не может употребить слово "партия" применительно ко всему классу, организованному как класс, еще и потому, что Маркс (и Ульянов (Ленин) также) не отождествлял общественный класс с политической партией.
Неизбежным следствием этого является то, что Тиктин дает типично буржуазное толкование теории Маркса вообще и теории общественных классов, в особенности. Тиктин представляет общественный класс в качестве чего-то большего, "чем просто отношение в производстве", требующего "материального существования коллектива, классовой общности". Процитировав оценку парцельного крестьянства в одной из работ Маркса 1850-х годов, Тиктин делает свой (по существу не имеющий никакого отношения к тому, о чем пишет Маркс) вывод: "Члены класса... должны быть объединены совместным существованием и совместной работой". Но что есть реальный коллектив, предполагающий некую предысторию формирования объективных и субъективных связей, которые соединяют его членов в этот коллектив, во-первых, характеризующийся общностью места и роли в общественном производстве, способа и размера получаемого богатства и сознания своих членов, во-вторых, которые объединены совместной работой и совместным существованием, в-третьих? Это - уже возникшая и посему материально существующая корпорация. Одной из форм корпорации, а именно политической формой общественной корпорации, и является политическая партия.
Так круг буржуазного истолкования марксистской теории общественных классов замыкается, будучи не способным в силу этого даже пробиться к осознанию действительного предмета своего мышления (общественной корпорации). Именно этот замыкание буржуазного сознания в круг не позволяет осознать всем тем, кто захвачен и руководим этим сознанием, ни того, что такое истолкование необходимо и неизбежно сводит общественные классы к общественным корпорациям, ни, тем более, действительного содержания классовых отношений, участвующих в них общественных классов и их общественной природы.
"Вечность" буржуазного общества и пролетарская революция как "чудо"
Движение буржуазного мышления по феноменологическому кругу либерализма понуждает Тиктина сделать теоретический вывод о том, что общественный класс по своему существу есть эвентуальная (существующая в возможности) "категория политэкономии". Поскольку "класс" - это "категория", то под ней понимается политически всеобщая корпорация соответствующего общественного класса. (Ибо всеобщей экономической корпорации в "стабильном обществе", согласно либерализму и Тиктину, быть не может; всеобщей экономической корпорацией для Тиктина является "правящая группа" в СССР, но СССР - это не "стабильное", а "переходное общество"). Поскольку политически всеобщая корпорация эвентуальна (существует в возможности), постольку она лишь при определенных условиях из потенциальной общественной корпорации (= потенциальное общество) может превратиться и превращается в актуальную корпорацию (= актуально данное общество).
Согласно Тиктину, буржуазия в качестве политически всеобщей (для самих буржуа) общественной корпорации переходит из потенциального в актуальное состояние "материально существующего коллектива", объективно и субъективно объединяющего всех буржуа, лишь при определенных условиях - лишь в периоды взятия власти и ведения войны, в том числе за удержание власти. Согласно К.Шмиту (теоретику либерализма, но отнюдь не фашизма, в чем его после поражения III Рейха обвинили подлинные идеологи и пособники фашизма; хотя фашизм - доведенный до своего полного логического завершения либерализм), это суть те решающие моменты "различения друзей и врагов", в которые как раз и конституируется "понятие политического". А во все прочие времена политически всеобщая корпорация, согласно Тиктину, Шмитту и либерализму, актуально существует в качестве самой в себе разделившейся на противоборствующие вплоть до военных действий друг против друга ("гражданская" война) и конкурирующие друг с другом иными способами и средствами группы (политические и иные корпорации) и отдельных индивидов.
Все эти взаимосвязи, по Тиктину, верны и в отношении пролетариата. Согласно Тиктину, "парадокс заключается в том, что рабочие могут действовать как класс и взять власть, но они не могут постоянно существовать как класс, именно потому, что существование классов угрожает стабильности общества и является предпосылкой для прихода к власти того или иного класса". Как это показал и доказал К.Маркс в "Экономических рукописях", для буржуазного сознания категории и выражающие их отношения законы буржуазного общества суть явления и законы природы, то есть они объективны, универсальны, вечны и неизменны. Для либерализма и Тиктина самое разделение общества на классы должно быть сохранено навечно, ибо "отсутствие классов само по себе создает крайне непрочное общество, общество, которое по своей сути потенциально является наиболее бесчеловечным из всех возможных обществ, не дающее человеку быть ни частью общества, ни независимым индивидом". Для либерализма и для Тиктина логика исторического развития рабочего класса и всякого иного общественного класса тождественна логике исторического развития буржуазии, ибо это "объективная", "универсальная", "вечная" и "неизменная" логика развития общественного класса вообще. В результате от марксизма во всей теории Тиктина остались только слова, да цитаты, из которых вынута самая их душа живая.
И еще раз Тиктин подчеркивает "тождество" логики исторического развития буржуазии и логики исторического развития "рабочего класса", как оно (это "тождество" логики) существует в буржуазном сознании. "Не только рабочие должны стать классом, с той же проблемой столкнулась в свое время буржуазия". И якобы в подтверждение этого Тиктин ссылается на различение Марксом двух фаз в истории буржуазии ("в первой фазе она складывается в класс в условиях господства феодализма и абсолютной монархии; во второй, уже сложившись в класс, она ниспровергает феодализм"). Однако, вместо того, чтобы сделать вывод о необходимости превращения пролетариата в класс для себя еще до пролетарской социальной революции, дабы ее подготовить и успешно совершить, Тиктин делает совершенно иной вывод. Какой? Тот, который есть следствие специфического отличия буржуазного сознания и либерализма. Тиктин пишет: "Формирование класса сразу дестабилизирует систему", ибо "лишь при определенных обстоятельствах, благоприятных для этого, класс пробуждается полностью и существует как класс".
Согласно Тиктину вплоть до самого начала первых актов социальной революции, посредством которой данный класс становится господствующим, этот общественный класс эвентуален, то есть актуально он еще не существует как класс, но существует как класс всего лишь потенциально. Общественный класс, по Тиктину, вплоть до самого начала первых актов "своей" социальной революции еще полуспит, полубодрствует, а с первыми актами и первыми актами "своей" социальной революции он "полностью пробуждается и существует как класс". Мало этого, "пробуждение общественного класса как класса" полностью завершается лишь в момент и вместе со взятием власти, ведь "в день, когда класс сможет проявить себя полностью как класс, рабочий класс возьмет власть".
Таким образом, согласно Тиктину, становление общественного класса в качестве актуально существующего завершается лишь фактом взятия власти в момент её (власти) взятия этим классом, то есть актуально существующим класс является в мир лишь в момент своего пресуществления в господствующий класс. Для буржуазного сознания имеет место быть именно пресуществление (или претворение) в той же религиозной реальности, в какой для иудео-христиан реально пресуществление (или претворения) вина и хлеба в Кровь и Тело Христа в момент свершения соответствующего таинства.
И для сознания Тиктина, и для буржуазного сознания вообще актуально существующим общественным классом может быть только и исключительно только господствующий класс. Это сведение общественного класса к господствующему классу - всего лишь практическое выражение и следствие факта наличия необходимых условий "стабильного общества". Это - результат эффективного использования "правящей группой" "рыночных общественных отношений" для "атомизации общества и "демократии"", когда только "государство" выполняет функции арены, на которой могут легально "возникнуть" противоречия между "социальными группами и индивидами" и на которой эти противоречия только и могут быть легально "разрешены". Собственно это - одна из краеугольных "технологий знания-власти над живым как биологически видом" (М.Фуко), каковой и является либерализм.
Тиктин, как и надлежит либеральному феноменологу (независимо от того, именует ли он сам себя марксистом, либералом, анархистом, социалистом или еще кем-либо), лишь констатирует то, что лежит на поверхности общества, замечая: "В этом смысле существуют различия между классом капиталистов и рабочим классом. Так как капиталисты управляют системой, им необходимо осознать себя как класс, более того, они вынуждаются к этому растущей централизацией капитала". Поэтому, согласно Тиктину, "класс капиталистов всегда на шаг впереди по уровню развития коллективного сознания, он должен постоянно защищать себя от угрозы свержения, и, следовательно, должен разработать коллективные меры для обеспечения собственного выживания и выживания системы. С другой стороны, рабочие не будут терпеть и одного дня существования системы, если поймут, что они могут изменить ее своими руками, поэтому залог стабильности капитализма как системы лежит в фрагментации и разделении классовой общности пролетариата".
И что бы ни утверждал Тиктин относительно "объективности формирования класса как класса", все его утверждения восходят к общей и исходной для либералов и сталинистов иудео-христианской матрице строительства общественной корпорации. Ибо, согласно Тиктину, "если бы формирование класса было бы только вопросом уровня знаний и обучения, класс бы уже давно сформировался...", но "класс не может быть сформирован правильным подходом к нему, или постепенным повышением его уровня знаний, одним только обучением рабочего класса". "Однако одна сознательность не способна дать единство, которого нет в материальной реальности. Различия между белыми и синими воротничками, рабочей аристократией и простыми рабочими, черными и белыми, мужчинами и женщинами, условиями жизни в бедных районах и богатых, с необходимостью делят рабочих. Эти разделения не могут быть преодолены... ростом сознательности или другими субъективными попытками. Должна появиться реальная основа для стирания этих разделений, прежде чем сознательность сможет сыграть свою роль". Однако "такова природа капитализма - не допустить складывания пролетариата в класс".
А кто ж тогда начнет пролетарскую социальную революцию? Согласно Тиктину, уж точно не пролетариат. Ибо пролетариат, с одной стороны, только этой социальной революцией и может быть полностью пробужден, и только ею сформируется его единство в качестве класса, а, с другой стороны, не во власти пролетариата создать "реальную основу" для своего "единства"? Так кто же создаст реальную основу единства пролетариата, идущего, нет даже не идущего, но именно ведомого некоей "незримою рукой" к революции, которая превратит его в господствующий класс, если буржуазия систематически осуществляет меры по "атомизации общества", разрушению самих основ его единства? Какая "природа", если это не общественная природа пролетариата, обладает настолько большей силой, нежели "природа капитализма", что не только способна, но и отменит объективные законы капитализма, не допускающие "складывания пролетариата в класс"?
Никакого иного ответа на эти вопросы, кроме чуда, Благодати или Промысла Божиего (включая и Божие наказание господствующему классу путем "лишения его разума"), именуемых также "хитростью мирового Разума", на этот вопрос Тиктин (так же, как и Ф.Энгельс) дать в принципе не способен, ибо только этот ответ предполагается иудео-христианским сознанием. Видимо Тиктин в этой статье потому не цитирует ни "Анти-Дюринг", ни "Развитие социализма от утопии к науке", ни какую-либо иную из всех прочих работ Ф.Энгельса, что у Энгельса нет ничего сверх того, к чему в результате своих исследований пришел, что и как констатирует сам Тиктин. Для иудео-христианского сознания буржуазного общества пролетарская социальная революция - это Апокалипсис, Армагеддон, Страшный Суд, конец Света, наказание Божие за апостасию от либерализма.
"Исключительность революции 1917 года" и СССР как ее поражение
Что касается В.И.Ульянова (Ленина) и революции 1917 года в России, то, согласно Тиктину, "Ленин никогда не писал детальных работ по теоретическим вопросам... он явно не создал стройной теории". Ему "было сравнительно легко набрать кадры для свержения режима, т.к. мало кому требовалось рассказывать об ужасах царизма или о том, что западные капиталисты, так явно инвестирующие в Россию, ничем не лучше российских. Ленину было не обязательно сражаться с экономистами для того, чтобы основать политическую партию, полицейские репрессии обеспечили то, что профсоюзы и тред-юнионизм не смог оказать существенного влияния на рабочих. Другими словами, рабочие с необходимостью были политизированы, т.к. их повседневная жизнь делала их такими, и, следовательно, заставляла их сформировать свою классовую общность, когда обстоятельства этого потребуют".
Но, говорит Тиктин, "Ленин был прав в своем понимании ситуации, несмотря на то, что его теория была недостаточной. В то время как взгляды Ленина послужили успешному осуществлению революции в России, они мало что дали рабочим движениям в других частях мира". В них, как подчеркивает Тиктин, и во времена Ульянова (Ленина) общественные условия и ситуация в рабочем движении были существенно иными, нежели в России в 1917 году, да и с тех пор во всех странах, как и в мире в целом, общественные условия и ситуация в рабочем движении существенно изменились.
Опыт России не дает Тиктину и иже с ним никаких намеков на возможные ответы на все те вопросы, которые, будучи поставлены перед ними историей посредством Маркса и Ульянова (Ленина), стали камнем преткновения для них. Революция 1917 года для них - это даже не результат реализации "видения-проекта", разработанного Ульяновым (Лениным). Она для них - результат исторически исключительной констелляции обстоятельств и условий, вызванных отклоняющимися (девиантными, апостасийными) действиями внешних сил (иностранных государств и капиталистов) и апостасии "правящей группы" внутри самой России. Это констатируется постфактум, но марксистского объяснения у тиктиных нет. Заслуга Ульянова (Ленина) для них лишь в том, что он, "оказавшись в нужное время в нужном месте", лучше, чем кто бы то ни было другой, сумел использовать свой шанс.
Что до СССР, то по форме (но отнюдь не по содержанию) Тиктин достаточно точно резюмирует его не только как "поражение Русской революции", но и "в той уникальной роли, которую сыграл СССР и сталинизм для поддержания западного капитализма. Переходная эпоха была бы неизбежна в любом случае, но она не носила бы столь затяжной характер, если бы не победа сталинизма над рабочим классом во всем мире". А в результате, прежде всего, в Западной Европе и во всем мире "сложилась безнадежная ситуация, которая не была разрешена путем импортирования формы партии ленинского типа, приспособленной под строго определенные исторические обстоятельства, в которых она была создана". Хотя во многих странах "старый порядок" был свергнут, однако рабочие движения и возглавляющие их партии "не смогли заменить его ничем кроме как смесью различных мер для обеспечения стабильности того или иного общества". В итоге, констатирует Тиктин, "революционные движения ХХ века выродились в отсутствии рабочего движения, способного принять во внимание историческое поражение Русской революции".
"Политэкономия класса в переходную эпоху"
Прежде чем рассмотреть, каковы по Тиктину современные перспективы, еще раз вернемся к положению, всего лишь обозначенному в начале нашей статьи, но так и оставшемуся без должного внимания. Это положение в том, что самая постановка вопроса о природе государства в качестве вопроса, производного от "природы правящей группы", будучи обоснованной либерализмом, есть иллюзорное выражение буржуазным сознанием категории общественных классов вообще и этой категории в буржуазном обществе, в особенности.
Иными словами, самая постановка вопроса о природе государства (и государственного принуждения) в качестве вопроса о природе "правящей группы" есть та иллюзорная форма, в которой буржуазное сознание только и способно воспринимать, мыслить и выражать классовые общественные отношения вообще и отношения господствующего класса ко всем прочим социальным группам, в особенности. Этой феноменологически данной буржуазному сознанию постановкой вопроса подменяются и превращаются в недоступные познанию вопросы о сущности классов и классовых отношений, о действительных формах их проявления на поверхности общества в зависимости от ступени исторического развития ("возраста" исторического бытия) соответствующих классов и отношений между ними.
Ни один общественный класс не существует в одиночестве сам по себе, доколе он существует как таковой, то есть в качестве самое себя - в качестве именно этого, а не какого-либо иного класса. Всякий класс по самой природе своей есть всего лишь одна сторона общественных отношений вообще и отношений общественного воспроизводства, в особенности, на всех ступенях общественного развития, характеризующихся социальным неравенством между людьми. Класс, доколе он существует в действительности, есть одна сторона социального неравенства, предполагающая наличие другой стороны этого же самого социального неравенства. Общественные классы и социальное неравенство людей - это одно и то же: наличие одного есть необходимый и достаточный признак наличия другого.
Совокупность отношений воспроизводства между общественными классами как раз и составляет материальный базис общества на соответствующей ступени его исторического развития. Его надстройку составляет совокупность идеологических и политических отношений между этими же самыми классами, образующими данное общество на соответствующей ступени его развития.
Тиктин утверждает: "Категория класс - категория политической экономии, что предполагает необходимость процесса ее возникновения, она должна быть сформирована, возникнуть из потенциала, существующего в недрах политэкономии общества". Однако К.Маркс ясно и однозначно характеризовал политическую экономию (любую политэкономию, с любым из всевозможных эпитетов или определений политэкономии) в качестве формы буржуазного сознания, и никакого иного, кроме как буржуазного, общественного сознания. Сам Маркс не создавал и не создал политэкономии; напротив, Маркс создавал теорию пролетарской социальной революции, заложив ее основания посредством критики общественного сознания и общественной практики буржуазного общества, в т.ч. политэкономии.
Поэтому в действительности, то есть по самому своему существу "политэкономия класса" есть не что иное, кроме как буржуазная теория о месте и роли конкретного класса в совокупности производственных отношений соответствующего общества. "Политэкономия класса в переходную эпоху" в действительности есть не что иное, кроме как буржуазная теория о месте и роли конкретного общественного класса в обществе, которое (опять-таки с точки зрения буржуазного сознания вообще и буржуазной теории, в особенности, но отнюдь еще не в действительности) находится в некоем "переходном состоянии".
Самая "переходность" состояния общества буржуазным сознанием определяется опять-таки в качестве "существенного отклонения" от состояния "стабильности" общества. Иначе, "переходное состояние" общества для буржуазного сознания тождественно "нестабильному состоянию" или "состоянию нестабильности" общества. Всякое "нестабильное общество" для буржуазного сознания вообще и для политической экономии, в особенности, есть не что иное, кроме как "переходное общество" или "общество в процессе трансформации".
Поскольку исторически общественное сознание и одновременно общественная практика классического буржуазного общества именуется либерализмом, которому соответствует "стабильное общество", постольку для буржуазного сознания "переходным обществом" является всякое общество, в котором доминирующие общественная практика и общественное сознание существенно отличаются от либерализма классического буржуазного общества. Для буржуазного сознания мера доминирования либерализма в данном обществе (= мера либеральности данного общества) одновременно есть и мера его (данного общества) стабильности, и мера его (данного общества) переходности. С соответствующими изменениями эту же самую меру буржуазное сознание прилагает и ко всему миру, и к той или иной исторической эпохе. Ничего иного, кроме указанного, нет и быть не может в термине "переходная эпоха", употребляемом всяким адептом или апологетом классического буржуазного сознания. И Тиктин отнюдь не есть исключение из их числа.
Октябрь 1917 в России поставил в повестку мировой истории вопрос о практическом начале переходной эпохи от экономической общественной формации к коммунистической. По самой сути этого перехода из предыстории человека в подлинную историю человека как человека, он (этот переход) охватывает весь период, в течение которого род человеческий революционно преобразует самое себя. Только в рамках подлинной истории человека как человека он (человек) не токмо есть существо родовое, но и свободно вне кем бы то ни было извне положенных пределов развивает самое свою родовую сущность, полно и всецело присваивая её (свою родовую сущность), а не самоотчуждая ее, как это имеет место быть на протяжении всей предыстории человека.
Авангардом революционного преобразования родом человеческим самое себя является пролетариат, устанавливающий и осуществляющий свою революционную диктатуру в качестве всеобщей политической формы институциональной организации общества переходного периода от капитализма к социализму. Главной - стратегической и одновременно конечной - целью пролетариата и его революционной диктатуры в этой всеобщей социальной революции рода человеческого является упразднение всех форм и видов социального неравенства людей. Иными словами, главной - стратегической и одновременно конечной - целью пролетариата и его революционной диктатуры является упразднение разделения общества на классы и, стало быть, упразднение самого себя и в качестве пролетариата, и в качестве господствующего (осуществляющего революционную диктатуру) класса, а равно и упразднение самой диктатуры пролетариата, кое и есть окончательное упразднение государства.
Для революционной практики марксиста (= пролетарского революционера) нет ничего лучше хорошей, то есть своевременно развивающейся и в максимально возможной мере приближающейся к истине теории пролетарской социальной революции. Неотъемлемыми моментами этой революционной теории являются теория пролетарской политической революции (теория взятия и удержания институциональной власти) и теория переходного периода от экономической общественной формации к первой фазе коммунистической общественной формации (= к социализму). Иными неотъемлемыми моментами теории пролетарской социальной революции являются теории революционной диктатуры пролетариата, упразднения общественного неравенства, упразднения отчуждения и самоотчуждения человеком своей родовой сущности и всех иных существенных моментов революционного преобразования родом человеческим самое себя.
Обратившись к теоретической работе, своим названием в качестве своего предмета подразумевающей общую теорию пролетариата в переходную эпоху, марксист ожидает прочитать изложение общей логики, закономерностей и взаимосвязей исторического процесса упразднения социального неравенства, включая упразднение отчуждения и самоотчуждения, производства и обмена продуктов по их стоимости, эксплуатации, классов и прочего. Ничего похожего, кроме "подмены понятий", он не обнаружит в рассмотренной статье Хиллеля Тиктина "Политэкономия класса в переходную эпоху".
Марксист обнаружит в этой и иных статьях Тиктина, впрочем, как и в статьях аналогичных "марксистов", не только все то, о чем уже сказано мною ранее. Еще он обнаружит описание "эпохи апостасии" - "эпохи отступления" от капиталистического способа производства в классический (для либерализма) период и от основанного на нем классического (либерального) буржуазного общества, "эпохи упадка". "Основополагающим законом эпохи является упадок старых форм, их сменяют формы, не являющиеся ни капиталистическими, ни социалистическими. ...эти промежуточные формы функционируют хуже как капитализма, так и социализма, даже если они позволяют продлить жизнь капитализма" (Тиктин).
Что Тиктин и иже с ним не видят никакого просвета в конце туннеля - это была бы только личная беда Тиктина и ему подобных теоретиков, если бы их теории не брали на вооружение движения, именующие себя социалистическими, коммунистическими или марксистскими. И опять-таки если бы они брали эти теории на вооружения для руководства только самими собой, но они, ведь, берут их на вооружение для руководства рабочими и освободительными движениями, проповедуют и насаждают эти теории в среде их активистов в качестве современного марксизма - вот в чем беда. Однако без беды не бывает победы, но, дабы ее (победу) добыть, сначала надо вызволить себя и своих союзников из этой и всякой иной беды с теорией. И в следующей части этой статьи речь пойдет об этих предпосылках победы.
Василиев Владимир, 5-7 января 2015 года
http://www.dal.by/news/178/07-01-15-4/