09.06.2018 Новый раунд «Большой Игры». Игроки, стратегии и фигуры.
Часть VII
Медресе Хаккания – одно из самых известных медресе мира, его закончили по меньшей мере восемь министров, входивших в правительство Талибана, которое правило Исламским Эмиратом Афганистан в период его короткого существования. Важнейшими предметами для обучения считаются Коран и хадисы, причем – изучаются все четыре школы мазхабов, однако – с наибольшим упором на Ханафитскую школу. Кроме того изучается фикх и исламская история. На территории самой Хаккании могут обучаться только юноши от 8 до 30 лет, однако – в четырех тысячах медресе по всему Пакистану, находящихся под его крылом, образование получают как девушки, так и юноши. При Хаккании существует и своеобразная система аспирантуры для более глубокого обучения исламу студентов с выдающимися способностями. Именно закончившие аспирантуру муфтии наделяются правом выносить фетвы.
Всё государственное законодательство страны подвергалось строгой проверке на соответствие нормам шариата и «исправлению», в законы и практику вводились телесные наказания преступников, шла жесткая исламизация программ обучения на всех уровнях образования...
Афганистан в его трансформациях после вывода советских войск — дробящийся на множество эмиратов, султанатов и исламских республик — не устраивал многих глобальных и региональных игроков.
Он не устраивал США и Великобританию, которые после распада СССР хотели додавить Россию. Особенно их раздражал тот факт, что Афганистан, распадающийся по итогам войны с советскими войсками, по сути, обесценивал их стратегию создания против СССР единого южного радикально-исламистского фронта.
В новой, теперь уже не антисоветской, а антироссийской программе англосаксов задача-минимум состояла в том, чтобы вывести из сферы российского влияния Кавказ и Закавказье, а также республики Средней Азии и Казахстан.
Для Кавказа был разработан британский экономический проект «Кавказский общий дом» на основе союза Чечни, Грузии и Азербайджана. Его суть, в грубом приближении, состояла в обещании выстроить торговые связи этого союза с мировыми рынками через Турцию. В частности, этому союзу в обмен на диверсионную остановку и прекращение работы советского экспортного нефтепровода Баку–Грозный–Новороссийск было обещано построить альтернативный нефтепровод Баку–Тбилиси–Супса — через Закавказье и Турцию к Средиземному морю.
Для Средней Азии при участии американской нефтегазовой корпорации Unocal были разработаны проекты строительства нефтепровода и газопровода (ныне обсуждаемый TAPI) через Афганистан и Пакистан к Аравийскому морю и в Индию, а далее — и проекты дорог по тому же маршруту. Как для того, чтобы «независимо» вывести огромные нефтегазовые ресурсы среднеазиатского региона и Казахстана на мировые рынки, так и для того, чтобы обеспечить доступ международных корпораций на внутренние рынки стран Средней Азии и Казахстана.
Задача-максимум в этой же программе «додавить Россию» состояла в том, чтобы оторвать от самой России большие куски зубами еще более агрессивного и кипящего «исламского подбрюшья» (отсюда — «чеченские войны» против Москвы). А далее — расчленить Россию на европейскую и азиатскую независимые части по меридиану Предуралья (идея исламизировать Среднюю Азию и Казахстан, возродить сепаратистскую исламистскую зону «Идель-Урал» в составе Башкирии и Татарстана и прорубить к этой зоне из Казахстана так называемый Оренбургский коридор). В рамки этой же программы-максимум вписывалась и развернувшаяся в ходе развала СССР кровавая гражданская война в Таджикистане.
В отношении Средней Азии и Казахстана англосаксам — и для решения задачи-минимум, и для решения задачи-максимум — был нужен единый, желательно радикально-исламистский, но хоть как-то управляемый Афганистан.
Однако раздробленный и воюющий Афганистан не устраивал также Пакистан и Иран. Для Пакистана с его проницаемой «внутрипуштунской» афганской границей продолжающаяся гражданская война в Афганистане была неотменяемым риском внутриполитических и террористических дестабилизаций. Для Ирана постоянная военная и экономическая поддержка не слишком сильных шиитских союзников в Афганистане, а также обустройство и содержание беженцев — также были сопряжены с военно-политическими рисками и большими затратами сил и средств.
Наконец, раздробленный и воюющий внутри себя Афганистан не устраивал арабские монархии Персидского залива, и прежде всего — саудитов. Поскольку прекращение войны против «малого шайтана» — СССР — в Афганистане приводило к массовому возвращению в родные страны боевиков-арабов, идеологически заряженных «джихадом» и умеющих лишь хорошо воевать. И, главное, готовых использовать это умение, объявив джихад собственным королевским домам. Немало моджахедов уже всё громче обвиняли семьи своих монархов в том, что они «погрязли с роскоши» и «продаются американскому «большому шайтану».
Босния, Чечня, Египет, Алжир, Ливия, Сомали, куда арабские разведки пытались навсегда отправить этот буйный афганский контингент, оказались для приложения его сил и умений полем действий явно недостаточным и не вполне подходящим. Саудовская Аравия, Египет, Иордания вообще не впускали прибывающих из Афганистана и Пакистана боевиков в свою страну. Они хотели задействовать арабских и иных моджахедов подальше от родины и для решения более масштабных задач. Такие задачи и начали перед ними ставить — вновь в том же Афганистане и вновь против того же самого российско-советского «малого шайтана».
Создание Талибана* — идеолого-политическая предыстория
Огромный поток беженцев от гражданской войны, продолжавшейся в Афганистане с середины 1970-х годов, шел в основном в Пакистан и Иран. Тем, кто побогаче, к началу 1990-х удалось относительно благополучно устроить жизнь в этих странах. Немало беженцев переехали в исламские страны арабского Востока, Турцию, Индонезию, Малайзию, Индию и даже в страны Запада, прежде всего в Великобританию, Канаду, США.
Но большинство беженцев, в особенности из бедных пуштунских семей, оказались в основном во временных лагерях вблизи афганской границы, причем среди них было очень много сирот войны, потерявших родных и близких. И те же международные субъекты, которые создавали моджахедов против СССР, начали в северо-западной провинции Пакистана формирование из молодых беженцев той новой военно-политической силы, которая должна была «умиротворить» Афганистан. Именно из этих лагерей беженцев пошел главный приток молодых студентов в созданную в регионе сеть религиозных школ, где этих студентов содержали, кормили и учили.
И здесь главное — то, кто и чему учил.
Религиозно-духовным центром создаваемой в регионе сети мусульманских школ стало знаменитое медресе Хаккания. Это медресе вблизи Пешавара (отметим, рядом с тем районом, где фирма Усамы бен Ладена сначала занималась строительством зданий и сооружений по заказам США, а затем созданием «Аль-Каиды» [организация, деятельность которой запрещена в Российской Федерации]), было одним из самых влиятельных исламских учебных центров не только в Пакистане, но во всем исламском мире, наследником индийского деобандизма.
Деобандизм возник как ответвление одной из наиболее жестких школ суннитского ислама — ханбализма — в городе Деобанд северного индийского штата Уттар-Прадеш в 1860-х годах, после поражения восстания сипаев против британского владычества. Исламские лидеры страны очень внимательно приглядывались к набиравшему силу в Саудовской Аравии ваххабизму, но понимали, что в Британской Индии, где исламское большинство было отчасти суфийским, отчасти шиитским, суннитский ваххабизм в чистом виде шансов на серьезное распространение не имеет. И потому включили в доктрину своей школы «Дар уль Улам Деобанд» тезис о том, что истинный, изначальный, свободный от исторических наслоений ислам различий между толками не делает, его способен принять в свое сердце любой верующий. Школа Деобанд получила признание и уже к началу ХХ была широко известна не только в Британской Индии.
В 1927 г. деобандийский богослов Маулана Мухаммад Ильяс Кандхалави основал в Дели исламское движение «Таблиги Джамаат» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) с целью собирать «этнических мусульман» под знамена Деобанди как истинной веры. Основные принципы движения были следующими:
- «Приглашение» в ислам — не задача богословов, но обязанность каждого мусульманина. Не должно ждать, когда люди придут на проповедь, но сам проповедник должен идти к людям.
- Проповедники должны заниматься своим финансовым обеспечением самостоятельно. В движении должны быть представители всех социальных слоев — и богатых, и бедных.
- Должно укреплять веру тех, кто уже является мусульманином; обращение в ислам немусульман не так важно. Главная цель — объединение всех мусульман; теологические и политические разногласия в движении запрещены.
В ходе раздела Британской Индии в 1947 г. один из главных вероучителей-улемов медресе в Деобанде, Маулана Абдул Хак, уехал из Деобанда и основал собственное медресе в местечке Хаккания, недалеко от Пешавара. (Отметим здесь, что и название местечка, а от него название медресе, и фамилия одного из фигурантов нашего исследования — Джалалуддина Хаккани, происходят от одного арабского корня «хакк», что означает «правильный, праведный, истинный».)
Далее деобандизм получал всё более широкое распространение в Пакистане, большинство улемов и мулл в создаваемых в нем новых медресе и мечетях придерживались именно этой школы. А с 1960-х годов, когда под покровительством Саудовской Аравии была создана «Всемирная мусульманская лига» (ВМЛ), начали расширяться контакты медресе деобандийцев с саудовскими ваххабитами и отчасти с египетскими «Братьями-мусульманами» (организация, деятельность которой запрещена в РФ).
В 1970-х и особенно 1980-х годах ВМЛ и связанные с ней исламские фонды начали активное финансирование мусульманского прозелитизма «Таблиги Джамаат» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и медресе деобандийцев (а также их выпускников) в Пакистане. Причем многие эксперты подчеркивают, что уже с конца 1970-х годов этот процесс шел под плотной опекой главы саудовской разведки «Мухабарат аль-Амма» принца Турки ибн Фейсала Аль Сауда и главы МВД Пакистана Насруллы Бабара, а также в координации финансовых потоков с ЦРУ США и британской MI-6.
Особую активность этому процессу придал приход к власти в Пакистане в 1977 г. генерала-диктатора Мухаммеда Зия-уль-Хака. Зия-уль-Хак был горячим поклонником идей одного из видных теоретиков политического деобандизма, выходца из суфийской индийской семьи Абуль-Ала Маудуди. Маудуди являлся ярким проповедником так называемого исламского политического действия, под которым он понимал создание истинно исламского государства* с верховенством шариата, и о котором писал, начиная с 1920-х годов (например, в книге «Джихад в исламе»). Для Маудуди традиционные обеты мусульманина (провозглашение веры в Аллаха, молитва, пост Рамадана, хадж в Мекку и раздача милостыни «закят») — были только обязательными этапами подготовки к главному действию — джихаду. Для претворения в жизнь своих идей Маудуди уже в 1941 г. создал партию «Джамаат-и-Ислами» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которая с момента раздела Британской Индии вступила в борьбу за исламизацию Пакистана.
Придя к власти, Зия-уль-Хак быстро начал превращать политический деобандизм Маудуди в государственную идеологию. В 1980 г. он создал в Исламабаде Международный исламский университет, где преподавали не только деобандисты, но и видные саудовские ваххабиты и египетские «Братья-мусульмане» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Представители партии Маудуди «Джамаат-и-Ислами» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) получали полномочия министров в правительстве и весомую государственную финансовую поддержку. Всё государственное законодательство страны подвергалось строгой проверке на соответствие нормам шариата и «исправлению», в законы и практику вводились телесные наказания преступников, шла всё более жесткая исламизация программ обучения на всех уровнях образования, был введен специальный «закятный» налог на банковские вклады, который шел на финансирование обучения бедных детей в деобандийских медресе.
* организация, деятельность которой запрещена в РФ
(Продолжение следует.)
https://rossaprimavera.ru/article/b911f2d9?gazeta=/gazeta/281