Пакистан. Южная Азия. Исламский мир. Восток Ч3

Автор: Белокреницкий В.Я.

Большой Ближний Восток Категория: Пакистан

Страница 13 из 43

Результаты в социальной области

В середине ХХ в. абсолютное большинство жителей Азии и Северной Африки проживало в деревнях, в условиях традиционного сельского быта. С этих позиций данные о ситуации в конце века выявляют существенные изменения. Перемены касаются не только места проживания (в сельской или городской местности), но и бытовых условий жизни, которые непосредственно влияют на распространенность многих болезней и продолжительность жизни. Такие базовые факторы здравоохранения, как современные средства санитарии (канализации) и наличие обеззараженной (чистой и безопасной) воды были едва доступны для большинства жителей стран Востока (особенно некоторых его субрегионов) в середине ХХ в., и потому так впечатляют перемены, произошедшие за вторую его половину.

Характерные сдвиги наблюдались и в составе самодеятельного населения стран Востока. Если в годы после окончания Второй мировой войны лишь незначительная часть женщин выходила на рынок труда, участвуя в производительной деятельности за пределами дома, то к концу века они стали составлять весьма существенную долю дееспособного населения. С этим, по всей видимости, в немалой степени связано снижение рождаемости и сокращение темпов роста населения.

В государствах рассматриваемого региона в среднем более половины населения к концу века проживало в городах (в соответствии с национальными критериями). Но с учетом общего числа жителей, т. е. согласно средневзвешенному показателю, в сельской местности по-прежнему сосредоточивалось большинство, более 3/5. При этом доля горожан уменьшалась в направлении с запада на восток. Они преобладали в Северной Африке, Юго-Западной и Западной Азии как в среднем по странам, так и в общем числе жителей. Промежуточное положение между западными и восточными субрегионами занимали страны Закавказья и Центральной Азии с равным количеством городского и сельского населения. В Восточной и Юго-Восточной Азии численность горожан в общей массе населения была заметно меньше — от V3 до ²/₅ (в Китае — 32%) Но в первом из них, за счет высокой урбанизированности Японии (79%) и обоих корейских государств горожане в среднем составляли свыше ²/₃. Наиболее сельским подрегионом являлась Южная Азия, где к горожанам в среднем причислялась только четверть жителей, а средневзвешенный показатель равнялся примерно 30% (в Индии — 28%).

Удельный вес женщин в рабочей силе к концу XX столетия в странах Азии и Северной Африки вырос до почти 40%. В западных субрегионах Востока этот индикатор был меньше, чем в восточных, но и там он не опускался ниже 25%. Наиболее интенсивный рост занятости женщин в западных, мусульманских ареалах наблюдался в последнюю четверть века, так как там еще в 1970-х гг. их экономическая активность была крайне низкой: 5 - 15%. Увеличение доли занятых женщин отразилось на их удельном весе в рабочей силе. В Саудовской Аравии, например, он в 1980 г. равнялся всего 8%, а к 1999 г. вырос до 16%, соответствующие показатели для Кувейта — 13 и 31%, Иордании — 15 и 24%, а Ирана — 20 и 27%. В целом в странах Западной, Юго-Западной Азии и Северной Африки он увеличился с 24 до 27%, оставшись на уровне немного меньшем, чем в Южной Азии (33%), и заметно более низком по сравнению с Восточной и Юго-Восточной Азией (44%).

Такой крайне важный для демографического роста показатель как суммарная рождаемость снизилась в странах Востока к рубежу веков до 3,0. Это означает, что среднестатистически на женщину детородного возраста (15 - 49 лет) приходится три рождения (еще 20 - 30 лет назад их число равнялось пяти-шести). Понизившаяся рождаемость обеспечивает расширенное воспроизводство поколений, но достаточно умеренными темпами. Коэффициент суммарной рождаемости по субрегионам колеблется от 2,0 в Восточой Азии до 4,1 в Юго-Западной Азии (соответствующие средневзвешенные показатели — 2,3 и 4,9).

Рождаемость в современную эпоху варьирования коэффициента смертности в относительно узких пределах служит главным диффе-рен-цирующим демографическим фактором. В западных субрегионах Востока она в целом заметно выше, чем в восточных. Будучи относительно небольшим для северного, Закавказско-Центрально-азиатского подрегиона, этот параметр еще весьма значителен в южном (южноазиатском) ареале.

Между данными о доле женщин в самодеятельном населении и количестве у них детей наблюдается заметная корреляция, объясняющая в качестве конечной (или непосредственной) причины значительную часть различий в рождаемости. Положение женщин в обществе и сопутствующие этому обстоятельства социокультурного свойства в немалой степени определяли также разницу между темпами роста населения в западных и восточных субрегионах Азии и Северной Африки.

Следует при этом отметить, что во второй половине ХХ в. почти во всех странах и субрегионах Востока наблюдалось снижение коэффициентов суммарной рождаемости (фертильности) и темпов прироста населения. Весьма заметными эти тенденции стали в последней четверти века, особенно в его последнее десятилетие. Те же тренды характеризовали демографическое развитие мира в целом, которое на две трети и определяла ситуация на Востоке. Так, по сравнению с 1970 - 1975 гг. коэффициент фертильности в мире уменьшился с 4,5 до 2,7, а среднегодовые темпы прироста населения упали с 2% в 1970 г. до 1,25% в 2000 г.

Из данных по странам Востока следует, что для региона в целом средневзвешенный показатель прироста на середину 2000 г. равнялся 1,4%, т. е. был несколько выше среднемирового. При этом он варьировался в широких пределах — от 2,7% в Юго-Западной Азии до 0,9% в Восточной Азии (в Китае этот показатель составлял 0,94, а в Японии — 0,18%). Без последнего субрегиона средневзвешенный индикатор равнялся 1,6%. В странах Северной Африки и Южной Азии прирост составил соответственно 1,8 и 1,7% (в Индии — 1,6%), в Юго-Восточной Азии — 1,6, а в Западной Азии и Закавказко-Цен-тральноазиатском подрегионе — 1,3%.

Весьма значительно за последние десятилетия ХХ в. сократились масштабы такого явления, как младенческая (в возрасте до 1 года) смертность. Для Востока в целом характеризующий его показатель равнялся в 1997 г. 50 на 1000 благополучных (живых) рождений, между тем как в 1980 г. он был в 1,5 раза выше. В Турции, например, имело место его снижение с 109 до 40, в Иране — с 87 до 32, а в странах Южной Азии с 119 до 77 на 1000 рождений. В последнем субрегионе он и на рубеже веков оставался самым высоким, а рекордно низким он был в Восточной Азии, несмотря на то, что оба подрегиона, и демографически доминирующие в них Индия и Китай, относились к самым сельским (тут, возможно, следует напомнить, что используемые статистические данные относятся к категории официальных, т. е. предоставляются правительствами соответствующих стран).

Средняя продолжительность жизни (взят показатель, рассчитанный для мужского населения, как более вариабельный) оказалась в конце века по существу во всех странах и субрегионах Востока весьма высокой. В целом по региону продолжительность жизни

(более строго, ожидаемая вероятность дожития при рождении) достигла у мужчин 66 лет. За этот рубеж она перешла в Восточной Азии, Юго-Западной Азии и в Северной Африке. Ни в одном подре-гионе она не опускалась ниже отметки в 60 лет.

Стоит отметить, что рост средней продолжительности жизни происходил в большинстве субрегионов весьма быстрыми темпами в последние десятилетия прошедшего века. Так, еще в 1975 - 1980 гг. вероятность дожития в Саудовской Аравии равнялась всего 46 годам, в Иордании и Ираке — 54, в Турции — 55, в странах Южной Азии — 51, причем в Бангладеш только 42 годам. Такая же ситуация характерна и для стран Юго-Восточной Азии: в Лаосе она была 40 лет, в Индонезии — 46, во Вьтнаме — 48, в Индонезии — 50, в Таиланде — 55 лет. Лишь в Восточной Азии продолжительность жизни и в конце 1970-х гг. была выше: в Китае — 62 года, а в Японии уже в 1950 г. она достигла 58 лет. По неполным сведениям, относящимся к середине века, жизнь в странах Востока продолжалась в среднем примерно 40 лет. Так что прогресс, достигнутый за истекшие полстолетия, совершенно очевиден и весьма значителен.

На этом фоне неудивительно, что быстро улучшался, особенно в 1980 - 1990-е гг., такой индикатор здоровья и качества жизни, как процент населения, имеющего доступ к источникам обеззараженной воды. За 1982 - 1995 гг. во многих странах он увеличился почти вдвое: в Иране — с 50 до 90, в Индии — с 54 до 85, в Индонезии — с 39 до 65%. К концу века использовать чистую и безопасную воду могли ⁴/₅ жителей государств Востока.

При всех успехах на цели здравоохранения в 1990 - 1997 гг. государства Азии и Северной Африки выделяли относительно небольшие средства, составлявшие в среднем 2,2% их ВВП (сред-невзвещенный показатель — меньше 2%) Особенно невелико соотношение этих расходов к внутреннему продукту было в Южной и Юго-Восточной Азии.

По сравнению со странами Востока государства с высоким доходом расходовали на здравоохранение в 3 раза большую долю внутреннего продукта — 6%, а «шестерка» наиболее крупных и развитых стран Запада — даже 6,6%. Последние находились впереди и по таким показателям, как средняя продолжительность жизни мужчин — 77 лет (средневзвешенный показатель — 81 год) и по показателю детской смертности (в девять раз ниже). Коэффициент суммарной рождаемости в странах с высоким доходом и в государствах «западной шестерки» равнялся по данным на конец XX в. 1,7, т. е. она была примерно вдвое ниже, чем в Азии и Северной Африке. По доле женщин в составе рабочей силы Восток не слишком отличался от Запада: 37 - 38 против 43 - 44%, а вот по удельному весу горожан разница была заметнее — в странах «шестерки» к городскому относилось ⁴/- (79%) жителей (против половины в странах Востока в среднем и /₅ по средневзвешенному индикатору). Вместе с тем, все большая часть городского населения мира принадлежит Востоку. К концу века она достигла почти половины (48,3%, или 1340 млн из 2773 млн человек).

Несмотря на то, что разница между Востоком и Западом в социальном развитии безусловно сохранилась, к концу века, как представляется, произошло «подтягивание» первого ко второму. Создается впечатление, что темпы догоняющей Запад эволюции стран Востока заметно ускорились в последней четверти века, особенно ближе к его окончанию.

Это не отменяет, конечно, того факта, что страны Азии и Северной Африки в целом и в среднем остаются менее богатыми, а также того, что весьма значительная часть их населения и на рубеже веков проживала ниже черты бедности, а широкий слой людей обитал в условиях глубокой нищеты. Так, по расчетам исследовательской группы Всемирного банка, ниже международной линии нищеты, определяемой в 1 долл. в день на основе ППС, проживало в Индии в 1997 г. 44% населения, в Пакистане в 1996 г. — 36%, в Бангладеш тогда же — 29%, в Китае в 1998 г. — 19%.

Вместе с тем в большинстве государств, по которым есть сопоставимые данные (а к таковым, заметим, относятся некоторые крупные страны из самых неблагополучных субрегионов) за последние десятилетия наблюдались определенные позитивные сдвиги. В Индии, определяющей «погоду» в Южной Азии, доля бедного населения, согласно оценкам, уменьшилась с 52% в 1973/74 г. до 30 в 1987/88 г., в Бангладеш за примерно тот же период — с 73 до 47%, а на Филиппинах за 1971 - 1991 гг. — с 52 до 45%.

При всей разноречивости и далеко не полной сопоставимости оценок бедности по странам (и даже в рамках одной страны вследствие изменения методов подсчета) выявляется общая тенденция, получившая развитие в 1990-х гг. По вполне сопоставимым данным, в Индии доля населения за национальной чертой бедности упала с 41% в 1992 г. до 35 в 1994 г., в Бангладеш — с 43% в 1991/92 г. до 36 в 1995/96 г., в Камбодже — с 39% в 1993/94 г. до 36 в 1997 г., в Иордании с 15% в 1991 г. до 12 в 1997 г., в Китае — с 6% в 1996 г. до 4,6%. в 1998 г. Вместе с тем в некоторых странах она, наоборот повысилась: в Индонезии — с 16% в 1996 г. до 27 в 1999 г., в Марокко — с 13% в 1990/91 г. до 19 в 1998/99 г.

Уровень бедности по странам различных субрегионов, как видим, колеблется в широких пределах, объясняемых отчасти особенностями национальных (государственных) подходов. В странах западных субрегионов Востока он, как правило, не превышал 20%, а вот в северном подрегионе достигал (в кризисный для него период) величин, сопоставимых с южноазиатскими: в Казахстане — 34,6% (1996), в Киргизии — 40% (1993).