В начале XX в. наука вступила в качественно новый этап своего развития. Классическое ее состояние (XVIII—XIX вв.) сменилось сначала неклассическим, а примерно с 1970-х гг. она постепенно «втягивается» в постнеклассический этап[1]. У всех этих этапов и состояний науки разные социальные основания, онтология, эвристика, методология, когнитивно-эпистемологическая оптика. Поменялись представления о самой научной рациональности, совершенно иной стала картина мира.
Классическая наука Ньютона, Лапласа, Ламарка, Дарвина «работала» с линейными, закрытыми, равновесными, стабильными, устойчивыми предсказуемыми системами. Она была «центростремительной», детерминистской, выявляла и учитывала четкие причинно-следственные связи и ряды, законы.
Случайность рассматривалась как результат «незнания» и исключение. Мир и даже человек представлялись механизмами, объяснимыми с точки зрения классической механики (Ж. Ламетри, «Человек-машина», 1747). Иначе говоря, механи- цистская картина мира и модель распространялись на общество и происходящие в ем процессы.
В классической науке господствует чистый объективизм, абсолютная истина и определенность знания, однозначный детерминизм законов и отношений. Субъект познания трансцендентален, надиндивидуален. Законы универсальны и и всеобщи. Очевиден монотеоретизм — одному объекту соответствует одна истина, не может быть двух истин об одном объекте. Элементарная частица теории — понятие. Теория должна быть доказана. Базисная лингвистическая характеристика знания — текст, все значения которого устанавливаются. Научная теория — это дедуктивноупорядоченный текст, дедуктивная система (математика, формально-логические системы). Налицо мощная формализация и идеализация реальности. Существует универсально научный метод (индукция; дедукция; восхождение от абстрактного к конкретному; диалектика и т.д.). Целое объективно есть сумма частей (элементов). Первична необходимость, а случайность или результат — незначимы. Наука ценностно нейтральна. Научный текст логически гомогенен. Существенно «то», что определяет «другое». Исходное начало научного познания — опыт. Установка по отношению к объекту — социальна, практична, содействие эффективному управлению.
Однако объяснить накопившиеся в естествознании к концу XIX в. новые факты и явления классическая наука оказалась неспособной. Среди этих фактов и явлений — рентгеновское излучение, радиоактивность, открытие атома и его ядра, а также электрона, корпускулярно-волновая (двойственная) природа элементарных частиц, формирование теории относительности, квантовой механики, конструктивной логики и математики и т.д. Еще раньше в этом направлении продвигала науку неевклидова геометрия Н. Лобачевского, Я. Бойяи, Б. Римана.
Классическая наука вошла в стадию кризиса. Пришло осознание ограниченности ее когнитивных ресурсов.
В результате в начале XX в. сформировалась неклассическая наука, которая стала иметь дело с новыми объектами — открытыми, нелинейными, неравновесными, неустойчивыми, во многом непредсказуемыми системами и объектами (микромир, общество, культура, история, человек, политика, экономика, искусство, религия, коммуникации, экология и т.д.).
В неклассической науке знание—субъектно-объектно. Объект непрозрачен. Создается его субъективная модель. Наука дает лишь относительную определенность, указывает интервал, но не точку. Нет полного совпадения знания и объекта, понятий и реальности. Детерминизм — вероятностен, детерминизм с мерой, количественный (1/3, а не 1/5). Субъект познания трансцендентален, но одновременно и социален (неокантиантство, Рикерт, Коген). Абстракции менее сильны, чем в классической науке. Возможно несколько истин об одном объекте, следовательно, все теории неполны и относительны, в них возможны противоречия (частицы и волны в квантовой теории). Элементарная «частица» теории—термин. Научные теории не доказываются (это невозможно), а подтверждаются. Непосредственно изучается предмет как аспект объекта. Непосредственный объект — абстрактный объект. Базисная лингвистическая характеристика знания — текст, погруженный, однако, в контекст, отсюда — относительность знания. Любая теория погружена в контекст науки. Научная теория — частично структурированный текст, работает по отношению только к модели. Частное может опровергнуть не общее, а только частное. Методология плюралистична (Фейерабенд), есть комбинация методов (мозаика). Критерий — успех на практике. Наука — езда в незнаемое. Средств познания — много. Целое — больше суммы частей (системность). Первичны статистический закон, вероятность. Фундаментальные законы — вероятностны, статистичны.
Научное знание частично ценностно обусловлено. Научный текст лишь частично гомогенен, следовательно, гетерогенен. Есть качественно разные измерения науки (функции, структура, идеализированные или эмпирические объекты), элементы и уровни (теоретический — эмпирический, обыденный — рациональный и т.д.). Возможна онтология как идеальных, так и эмпирических объектов. Вопрос в том, как их описывать, можно ли онтологизировать теоретические объекты. Потенциальный мир — «черная дыра» науки.
Исходное начало научного познания — мышление. Научное знание — языковое, слово, понятийное, т.е. мышление. Практическая установка по отношению к объекту — управление через его самоорганизацию, учет внутренних законов самого объекта. Исповедуется разумный скептицизм по отношению к любым теориям, готовность к критике — из этических принципов, а также способ и правило развития науки Наука и к себе должна быть критичной. Наука — часть социокультуры. Поскольку наука обусловлена культурой, она не вполне самостоятельна.
Во второй половине XX в. наука стала обретать черты пост- неклассичности. Постнеклассическая наука является, с одной стороны, продолжением неклассической науки, с другой — ее отрицанием. Лидеры постнеклассической науки — биология, синергетика, экология, глобалистика, науки о человеке.
Главный объект постнеклассической науки — сверхсложные системы, включающие в себя человека как основной элемент своего функционирования и развития (механические, физические, химические, биологические, экологические, инженерно- технические, технологические, медицинские, социальные, компьютерные и т.д.). Идеология, философские основания, методология, эпистемология постнеклассической науки существенно отличаются и во многом несовместимы с принципами не только классической, но и неклассической науки.
Для постнеклассической науки научное познание в высокой степени субъективно. Объективность манифестируется как консенсуальность. Познают реальные субъекты — ученые. Объект таков, каким его видит научное сообщество. Есть неявное знание, много допущений, «надводная» и «подводная» части знания. Есть решения, принятые субъектом по поводу того, каков объект (пока объект не «докажет» обратное). Все есть допущение. Все понятия, суждения, теории, принципиально недоопределены. Следовательно, неопределенны до конца (эмпирически и дискурсивно). Высока роль индукции, постмодернистских подходов в оценке знания (например, отличие мифа от науки — чисто количественное). Господствует индетерминизм. В основе мира — случай, детерминизм — редкое состояние связи. Господство резонансных связей и отношений, по совпадению. Отсюда — идея аттрактора (например, солдаты на мосту не должны идти в ногу). Мир — хаос, случайность. Космос — закон, но это редкий случай.
Субъект познания (индивидуальный или коллективный) —эмпиричен. Познают реальные субъекты, индивиды. Отсюда — возможность социологии познания (исследование поведения, рисков). Еще менее сильные абстракции, чем в неклассической науке. Цель познания — не истина, а гипотеза. Теории и законы выступают как идеализации, схемы. Возможно неограниченное, бесконечное число теорий-описаний одного объекта. Теории описывают потенциально возможные миры, а не эмпирические. В определенном смысле теория возвращается к миру идей Платона.
Элементарная частица научной теории—знак, символ (метафора) .Научные теории, истины утверждаются («считаю это истиной, утверждаю, что это истина»). Истина невозможна без воли. Истина есть когнитивная воля (конструктивизм). Субъект творит истину, создает ее, утверждает. Истина — интеграл, синтез какой-либо группы суждений разных людей, которые ее принимают, пользуются как парадигмой. Истина — игра. Наука — игра в истину. Истина — аттрактор науки, точка притяжения ее усилий, средство и цель. Но истины мы не знаем. Объект не детерминирует истину.
Предмет познания — сконструированная научным сознанием сущность. Субъект что-либо придумывает, потом ищет применение. Субъект описывает какую-либо сущность, потом пытается ее применить, совместить с реальностью. Если совпадает—хорошо. Базисная лингвистическая характеристика знания — интертекст. Совокупность интертекстов составляет гипертекст. Математика для физики — интертекст (как и философия), т.е. более широкая реальность. Гипертекст — все знание, которым обладает человечество, вся культура. Следовательно, знание социокультурно обусловлено. Элемент зависит от контекста. Творчество как конструкт позволяет свободнее описывать что-либо, так как позволяет не устанавливать все детерминационные связи.
Научная теория — нарратив, повествование, сюжет, рассказ (про идеальную точку, элементарную частицу и т.д.), как повесть о Ромео и Джульетте. Есть законы, теории, но это не логическая организация, а повествование. Ничто не жестко. Вес каждого параметра — разный. Хотя нарратив в науке — вполне четкий (субъект, объект, правила и т.д.). Нарратив принимается коллективно (научная истина). Должна быть не жесткая конструкция, но конструкция-нарратив, метафора. История невозможна без метафор. Сначала идея, а потом — обобщение. Излюбленное выражение — «как бы» — защитная форма в современном разорванном обществе. Символ времени — единство определенности и неопределенности. Поэтому антропология науки должна быть создана не только в культурологическом, но прежде всего в когнитивном отношении. Наука — особый лингвистический способ самовыражения и творчества личности, игра в истину. В этой игре человек самовыражается.
Целое — целесообразное взаимодействие частей (холизм). В роли цели — аттрактор, который потенциально в системе уже есть. Цель одна — найти аттрактор в точке бифуркации («не может паства обойтись без пастыря»). Цель ставит субъект—индивид или структура. Постнеклассическая наука не отрицает предшественников. Она говорит: «да, и ваши идеи действуют, и моя — не догма». Но все имеет ограничения. Постнеклассика принципиально плюралистична. Проблема в том, как уйти от безбрежного плюрализма, ограничить его, особенно в науке, в социуме.
Суть онтологии первичности — случай. Все уникально, единично. Необходимость —лишь форма случайности, один из типов случайных связей. Научное знание — это игра интерпретаций ученых. От субъекта зависит конструкция науки. Логически и лингвистически научный текст гетероге- нен, есть смесь разнородных элементов, которая, однако, работает. Важно объяснить, почему, как это работает?
Исходное начало научного познания — здравый смысл. Он все контролирует. В нем есть все — рациональное, иррациональное, эмпирия, интуиция и т.д. Практическая установка — свободное взаимодействие с объектами, направленное на максимальную адаптивность и пользу для человека. Человек не должен терять адаптивный потенциал в процессе и результате управления. Отсюда игра с объектом — он «на поводке, который можно на себя, от себя», прямые и обратные связи и т.п. Сильна ирония и самоирония. Ничто не надо сильно «брать в голову». Играй, но «не зарывайся». То есть игра в меру, даже эстетику. Никто и ничто не является «пупом Земли». Любую науку, научную теорию или систему можно раскритиковать.
Гуманизм — главная ценность. На все надо смотреть не объективистски, а с позиций человека. Наука — продукт человека и должна служить ему, быть человечной. Гуманизм — главное измерение науки, должен включаться во внутреннюю оценку науки. Лишь то знание ценно, которое служит целям человека. Это подтверждает мудрость и ценность софистов. Знание должно быть антропоцентричным, прагматичным. Знание, наука — чисто человеческие конструкты, инструменты приспособления к действительности.
Ключевой для неклассической и особенно постнеклассической рациональности становится парадигма «субъект — поли- субъектная среда»: субъект должен соотносить свои идеи и действия с идеями и действиями других субъектов и игроков, коих довольно много. Кроме того, значимыми становятся не только (а может и не столько) привычные причинно-следственные, но и когерентные, резонансные связи. Под взаимодействием (в частности, управлением) понимается не жесткая детерминация систем, а «мягкие формы управления» — создание условий для их развития. В саморазвивающихся системах имеет место система онтологий[2], в которой находят место различные механизмы социальных воздействий: управление (в контексте классической и неклассической науки), организация, модерирование, медиация, поддержка, стимулирование и т.д.
Смена этапов и состояний науки не означает, что каждый последующий этап отменяет предыдущий. Просто всякий раз обнаруживается ограниченность и недостаточность объяснительных, когнитивных возможностей предшествующих состояний науки. Сегодня для полетов в космос, строительства городов и дорог вполне достаточно возможностей классической науки и законов Ньютона, поэтому это знание востребовано. Однако пространство микромира, социума, культуры, человека требует иных знаний и возможностей.
_____________________
[1] Заслуга такой периодизации и классификации принадлежит отечественному ученому и философу В. А. Степину.
[2] См.: Лепский В. Е. Онтологии субъектно-ориентированной парадигмыуправления и развития / Рефлексивные процессы и управление : сб. материалов VI Международного симпозиума 10—12 октября 2007 г., Москва / под ред.В. Е. Лепского. М., 2007. С. 59—61.