Стратегическое прогнозирование международных отношений Ч2

Автор: Подберезкин А.И.

Противостояние/война цивилизаций и проектов Категория: Подберёзкин Алексей Иванович

Страница 5 из 39

6.3. Основные тенденции в области идеологии

Обострение политической борьбы между основными локальными человеческими цивилизациями закономерно привело к резкому усилению идейной борьбы между ними. Это было связано, прежде всего, с теми трудностями, с которыми столкнулась западная цивилизация при реализации проекта линейной глобализации. В начале 90-х годов прошлого столетия казалось, что западный либерализм победил во всемирном масштабе и может праздновать победу. Появились торжествующие статьи о «конце истории» и начале «золотого века» в развитии человечества. Действительно, тогда сложилась ситуация, когда мир в целом согласился с идеологией западного либерализма. Модель либеральной рыночной экономики была принята практически всеми странами за редким исключением, а модель политической демократии — в большинстве стран мира. Те же государства, которые еще не внедрили у себя модель политической демократии, согласились признать ее как идеал, к которому надо стремиться, и обозначили переход к ней как стратегическую цель своей политики.
Но очень скоро оказалось, что западная модель, пересаженная на почву других цивилизаций, не дает нужного результата. Как показала практика, эта модель создает в иных обществах экономическую и политическую систему, сильно отличающуюся от западной. И если в странах Восточной Европы западная модель в целом прижилась, то уже на постсоветском пространстве возникли общественные системы, несколько отличающиеся от западной. Схожая ситуация возникла и в странах Латинской Америки. Еще большие отличия имели место в государствах Азии, формально принявших западную модель. А в Африке продолжал господствовать традиционный трайбализм, облеченный в демократические одежды.
Таким образом, стало очевидно, что унифицировать человечество по западному образцу невозможно. И это неудивительно, ведь еще Данилевский писал о том, что переделать одну цивилизацию в другую нереально. Согласно его второму закону «начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа»289. А это означало, что линейная глобализация не осуществима, поскольку управление человечеством из одного западного центра невозможно. Ведь управлять системой, компоненты которой по-разному реагируют на одни и те же вводные, нереально. Это подтолкнуло Запад к началу масштабной программы по уничтожению традиционной системы ценностей различных цивилизаций, включая свою собственную. На смену этим ценностям должны были придти новые, универсальные для всего человечества. Этому должна была, в частности, способствовать концепция ценностного релятивизма, позволяющая нивелировать ценностные различия между разными ЛЧЦ.
Расчет делался на то, что если удастся навязать эти ценности другим цивилизациям, то они станут мировоззренчески зависимы от западной ЛЧС. Естественно, при этом суверенитет этих обществ будет утрачен, и они попадут под контроль западных центров влияния. Со временем это может привести к дезинтеграции соответствующих государств. Но при этом возрастет политическое влияние Запада, который конвертирует это влияние в экономические преимущества.
289 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. / Составление и комментарии Ю. А. Белова / Отв. ред. О. Платонов. — М. : Институт русской цивилизации, 2008. С. 113-114.
Неслучайно, на реализацию данной программы были брошены огромные ресурсы. Была создана обширная мировая сеть неправительственных организаций, призванных осуществлять продвижение «демократии» и «прав человека». На государственном уровне велась активная работа с национальными элитами, по их переориентации или подчинению, чтобы принудить их к сотрудничеству в насаждении западного мировоззрения в своих обществах. Данная политика вызвала естественную реакцию сопротивления во многих странах. Стремясь сломить это сопротивление, Запад стал переходить от информационно-пропагандистской работы к использованию инструментов «мягкой силы» в виде «цветных революций», а в ряде случаев даже к применению военной силы.
Тем не менее, эффект от таких действий оказался намного меньше ожидаемого. Внедрение ценностного релятивизма негативно сказалось, прежде всего, на самой западной цивилизации. Отказ от традиционной этики и морали, основанной на христианстве, привел к тому, что человеческие пороки и извращения стали преподноситься как норма. В сфере общественных наук, анализ сложных и многообразных явлений, заменился политкорректностью. Уровень образования и компетентности населения, в том числе управляющего слоя западных государств, стал снижаться. Защита демократических ценностей и прав человека превратилась в утилитарный инструмент политического влияния за рубежом. Это возвело лицемерие и двойные стандарты в норму международной жизни. В этих условиях основные принципы международного права фактически перестали работать. Все это привело к тому, что привлекательность западной модели общества существенно понизилась, а сопротивление насаждению западных ценностей по всему миру возросло.
Таким образом, в современном мире борьба ценностей уже вышла за рамки морали и не сводится к тому, кто будет лучше выглядеть в мировом общественном мнении. Сейчас идейная борьба приобрела реальный военно-политический аспект и напрямую влияет на национальную безопасность государств. Причем тенденция к обострению этой борьбы сохраняется. А это, в частности, означает, что происходит:
1. Перенос противоречий между государствами и нациями из области борьбы за ресурсы в область борьбы и продвижения системы ценностей. Причем главный ресурс в XXI веке, от которого, в конечном счете, зависит противоборство ЛЧЦ, — человеческий потенциал, существующий в нации и ее институтах290.
2. Усиление бескомпромиссности борьбы, так как в области идеологии и системе ценностей поиск компромиссов затруднен.
3. Изменение основного объекта политического воздействия — абстрактного государства — на представляющую его элиту.
4. Усиление субъективности в принятии тех или иных решений и в оценке действительности.
5. Значительное усиление роли творческих (креативных) социальных групп в экономической и политической жизни государств.
Более того, в XXI веке происходит перераспределение влияния целых групп факторов, формирующих международную обстановку в пользу роста значения тех из них, которые так или иначе связаны:
— с человеческим капиталом ЛЧЦ, нации и общества;
— качеством правящей элиты и общества;
— средствами влияния на ЛЧЦ, общество и нацию.
Также происходит резкое усиление идеологических социальных институтов, формирующих идеологию и мировоззрение, а затем превращающих их в политический ресурс. Причем не только как субъектов, обладающих только политико-идеологическим, но и организационным и институциональным, а иногда и военным влиянием. ИГИЛ, «Правый сектор», талибы, «Братья мусульмане» — яркие примеры таких идеологических организаций, которые быстро превратились в политические и военные факторы влияния.
290 Подберезкин А. И. Национальный человеческий капитал. Т. М. : МГИМО-Университет. 2011-2013.
Происходящие внешние, формальные изменения в МО, в том числе в соотношении мировых сил, традиционно рассматриваются в качестве основы для их анализа и стратегического прогноза. Они, естественно, продолжают оставаться важнейшим фактором, но в XXI веке не они стали главной особенностью формирования современных и будущих международных отношений, которые во все возрастающей мере становятся зависимыми от социального, в том числе субъективного, фактора. Именно этот субъективный фактор — «казаться важнее, чем быть» — становится доминирующим в международных отношениях. И не только в конфликте, как на Украине, где вербальные трактовки США и Киева во все возрастающей степени формируют реальность, но и в научной среде.

Рис. 6.9.

Соответственно внешняя политика становится не прагматичной, как прежде, а виртуальной. Руководство и МИД работают «на камеру», создавая новую реальность.
Таким образом, в формировании будущего сценария МО будут играть решающее влияние два фактора, которые необходимо не просто учитывать, но взять за основу в своей политике. Во-первых, это решающая роль идеологии и базирующейся на идеологии стратегии. Сегодня такая идеология и стратегия есть у двух ведущих ЛЧЦ — американской и китайской, но ее нет у российской. Поэтому в борьбе ЛЧЦ российская цивилизация рискует оказаться в проигрыше.
Во-вторых, усиление влияния субъективного фактора на формирование МО выражается, прежде всего, в усилении влияния национального человеческого капитала и институтов его реализации.
Это означает, что роль этого фактора в формировании будущей международной обстановки должна будет переоценена. Прежде всего, потому, что его культурный, образовательный и исторический потенциалы очевидно недооценены и не используются в полной мере в качестве внешнеполитических ресурсов291.
Все это предопределяет тот факт, что анализ и прогноз развития МО во все большей степени предполагает анализ идеологического и мировоззренческого противостояния локальных человеческих цивилизаций, которые:
— во-первых, выходят по приоритетности и значению на первое место по сравнению с другими межцивилизационными и межгосударственными противоречиями, отодвигая на задний план даже традиционные противоречия, вытекающие из разницы экономических, финансовых, торговых и иных интересов;
— во-вторых, отодвигают межгосударственные и иные (включая социально-классовые) противоречия на второй план. Этот феномен не является абсолютно новым явлением в человеческой истории. И прежде мы знаем, что стремление сохранить цивилизационную и религиозную идентичность становилось важнее, чем сохранить государственный суверенитет. Религиозные войны в Европе, политика А. Невского — лишь часть примеров этого явления в прошлом.
Более того, субъективность восприятия правящей элитой международной обстановки и субъективность принимаемых ею военно-политических решений делают правящую элиту главным объектом влияния и воздействия со стороны внешних сил. Поэтому субъективность становится важнейшей особенностью в анализе и прогнозе международных отношений. А эти анализ и прогноз в свою очередь участвуют в формировании той реальности, с которой приходится иметь дело. Другими словами субъективный фактор играет не только важную роль в анализе и прогнозе международной реальности, но и в ее формировании.

291 Подберезкин А. И. Национальный человеческий капитал. М. : МГИМО-Университет. 2011-2013.
Другая область, где сказывается возросшая роль субъективного фактора — идеологическая поддержка населения. Как показали примеры войн на Украине, в Афганистане, Югославии, Ираке и Ливии, эта область становится чрезвычайно важной для успеха внешней политики. Особенно хорошо эта возросшая роль видна на примере исламских государств и политики негосударственных акторов, прежде всего, общественных и политических организаций, которые стали реальными факторами формирования МО, не имея никаких существенных ресурсов, кроме идеологии. Яркий пример этому стремительный рост влияния ИГИЛ которое за 7-9 месяцев 2014 года превратилось во влиятельную политическую и военную силу, признанную не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и в Африке, и в Юго-Восточной Азии.
Массовая дезинформация, искажение действительности, сознательно создаваемые в элите и обществе, формируют иллюзию, которая воспринимается большинством как реальность. На Украине, например, никто не верит в использование тяжелого вооружения и даже баллистических ракет против гражданского населения. А обострение международной обстановки в 2014 году, имеющее стратегический и долгосрочный характер, воспринималось в России как «частное» мнение некоторых представителей российской элиты. Война, в которой фактически уже участвовала Россия в 2014 году, настойчиво не признавалась войной, а враждебная политика — «не всегда адекватными действиями партнеров».
Самое масштабное формирование неадекватного восприятия международной обстановки происходило в процессе развала ОВД и СССР. Геополитическая реальность в виде ОВД (и его экономической основы СЭВ) была практически заменена (лучше сказать подменена) советским руководством на новую, искусственную, нереальную. Причем как у ловкого фокусника эту подмену обнаружили не сразу, а только «вдруг» когда границы НАТО приблизились к Белоруссии. Тем более не сразу ее осознали. Потребовалось много лет для того, чтобы эти реальности (и то постепенно) осознали политические элиты бывших социалистических стран, которые стали объектом управления (манипуляции). К тому времени маскировочные символы «демократии», «равенства», «общечеловеческих ценностей», «гуманизма» и т. п. уже не требовались и от них спокойно избавились. Процесс сценарного программирования, составляющий суть сетецентрической войны, против ОВД и СЭВ, в основном завершился к началу 90-х годов XX века.
Была в итоге достигнута главная политическая цель (равноценная победе в масштабной даже, глобальной войне) — противник был дезинтегрирован и принял условия поведения («нормы международных правил»). Новая международная обстановка полностью соответствовала этим результатам политической победы. Как отмечали позже американские эксперты: «Утрата государств-союзников, вывод войск, дислоцированных на их территории, распад социалистического содружества и затем Советского Союза привели к тому, что Россия оказалась на периферии не только европейской, но и в целом мировой политики во всех ее проявлениях. Данное положение значительно усугубляется тем, что в результате произошедшей трансформации Россия лишилась на Западе огромного предполья, глубиной свыше 1000 км. На этой территории были расположены ее наиболее боеспособные группировки Сухопутных войск, системы противовоздушного и противоракетного прикрытия и важные базы Военно-Морского флота. Оказались нарушены создаваемые десятилетиями достаточно эффективные глобальные системы связи, боевого управления, разведки, обеспечения жизнедеятельности войск. На территории России фактически остались лишь наименее боеспособные войска второго стратегического эшелона»292.
Безусловной заслугой авторов информационной войны является то, что большинство элиты и общества в Восточной Европе, СССР и России так и не поняло масштабы произошедшего, а значительная часть не понимает этого и сегодня. Не считая сознательных политико-идеологических предателей, это большинство правящей элиты оказалось неадекватным в восприятии реалий международных отношений. Между тем, в результате развала ОВД и распада СССР вокруг России сложилась военно-политическая обстановка, которая с определенной долей условности может быть сравнима с обстановкой 1937-1940 годов, когда Советский Союз оказался в так называемом «кольце недружественного окружения».
292 Strategic Assessment 1997. Flashpoints and Force Structure. Wash., NDLJ, 1997.