15.06.2013 За каждой попыткой уничтожить Россию стоит её же «элита»
Исторический опыт России убедительно свидетельствует, что дело всенародной и государственной важности — не пытаться приспособить к общественной пользе самоназначенные «элиты», а воспитать и выдвинуть новые.
Обязательное условие успеха любой номенклатурной революции в России — желание элиты эту революцию устроить в своих корпоративных целях. «Возмущение народных масс» и даже «опора на интервентов» — всего лишь сопутствующий инструментарий.
Четыреста лет тому назад Россия переживала политический кризис. Кризис, который прежде всего можно назвать кризисом власти. После смерти великого государя Ивана Грозного властная элита на протяжении многих лет не могла прийти к политическому консенсусу. Именно внутриэлитное противостояние привело (по мере развития кризиса) к вовлечению во внутриполитическую борьбу внешних игроков — Польши, Швеции, преследующих свои цели и отстаивающих свои интересы. Это с одной стороны. С другой стороны, противоборствующие элитные кланы искали опору не только вовне, но и в народе. Боярские группировки старались использовать народные возмущения, вызванные неурожаями и голодными годами, в своих интересах в борьбе за власть или за участие во власти.
Не будет преувеличением сказать, что основной механизм Смутного времени — схватка за власть внутри политической элиты. При этом заложником схватки, с одной стороны, и инструментом, с другой, являлся народ, его бунт и возмущение. Только в том случае, если часть политической элиты и/или внешние субъекты получают (захватывают) управляющую по отношению к народному возмущению (недовольству) функцию, это может привести к действительной революции и изменению политического устройства страны.
Хочу специально обратить внимание, что вся Смута происходила исключительно в столице. И только потом именно в провинции формировались силы ополчения, восстановившие государственность в России.
Так называемое народное возмущение само по себе никогда не имеет иной перспективы, кроме кровопролития, грабежа, воровства, погромов и насилия. Если за народными бунтами и возмущениями не стоят другие игроки (внешние силы или часть элиты), то «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», рано или поздно заканчивается ничем с точки зрения властнополитических изменений в стране. Однако пограбить и поразбойничать всегда удаётся на славу. Такова была судьба восстания и Ивана Болотникова в Смутное время, и Степана Разина, и Емельяна Пугачёва. Народ как бунтующая толпа никогда не является действительным носителем политических целей. Таковым является только политическая элита. Окончание Смуты и победа российской государственности основаны были, прежде всего, на обретении политического консенсуса внутри российской элиты, её отказе от любого сотрудничества с иностранными игроками и поддержке этого консенсуса народом.
Советская историография называла отречение государя Николая II от престола «февральской буржуазно-демократической революцией», что до определённой степени верно. Однако точнее было бы назвать эту революцию «военно-олигархической».
Возмущение жителей (главным образом жительниц) столицы тем, что в Петрограде в лавках второй день нет хлеба, — конструкция искусственная и в некотором смысле демонстративная. «Революционная ситуация» по причине отсутствия свежего хлеба сложилась только в столице, и на улицы города вышло относительно немного людей — по, в общем, пустячному поводу, который легко можно было устранить или вовсе не дать ему возникнуть.
На самом деле к февралю 1917 года внутри правящей политической верхушки был организован олигархический заговор, в который были вовлечены высшие армейские чины, коррумпированные в процессе поставок в войска средств ведения войны. Именно царские генералы фактически вынудили вначале Николая, а затем и Михаила отречься от престола и передать власть так называемому Временному правительству. Никаким реальным требованием народа о свержении царя это отречение мотивировано не было. Царь как институт мешал тогдашним политическим кланам и олигархическим группам бороться за власть и за возможность формирования сверхприбылей. Трудности военного времени и саботаж, которые подпитывали народное возмущение, стали в руках стремящихся к власти элитных группировок инструментами свержения царя.
Роль германской разведки в этих и последующих событиях (октябрьский захват власти большевиками) достаточно хорошо исследована. Однако не менее интересна и роль Британской короны. Британия — приводной ремень интервенции и Гражданской войны в России. На этой войне более четырёх лет мы убивали сами себя.
Точных окончательных данных о количестве жертв этой Большой Смуты на сегодняшний день нет. По средневзвешенным оценкам, погибли на фронтах, пострадали от «красного» и «белого» террора, от бандитизма, от голода и эпидемий около 10,5 млн граждан. То, что после таких потерь и такого самоуничтожения страна смогла выстоять и всего лишь через двадцать лет выиграть самую страшную в истории человечества войну (Великую Отечественную), невероятно.
При этом победа красных была во многом обусловлена не только популярностью и внятностью социалистической (коммунистической) риторики, но и тем, что красные противопоставили себя иностранной интервенции, а белые, наоборот, на неё опирались. Уроки первой Смуты (1593—1612 годы) были повторены ещё раз: тот, кто в нашей стране рвётся к власти, опираясь на внешнюю поддержку, в конечном счёте успеха не имеет.
Так называемая перестройка, а затем и крах СССР — проект сугубо элитный и только элитный. Народные массы были включены в него строго по плану и по плану же в грубой и циничной форме были использованы.
К 70-м годам советская номенклатура в массе своей понимала, что власть семей и кланов в рамках советской системы невоспроизводима. Постоянная угроза чисток. Дети и внуки в лучшем случае могут получить в наследство квартиру, которую к тому же всегда могут и отобрать. Даже устройство на престижную работу наследников было возможно, лишь пока родитель находился «в обойме». Номенклатура устала. Становилось понятно, что дальше будет только хуже. И советская элита реально озаботилась тем, как сделать свою «элитность» наследственной. Помимо формирования фамильных капиталов, другой системы воспроизводства власти номенклатура придумать не смогла.
СССР был обречён, поскольку значительная часть советской элиты поставила перед собой именно эту цель. И цель эта совпадала с чаяниями внешних игроков. Остальное было, что называется, делом техники. Надо было правильно организовывать и умело направлять недовольство и народное возмущение. А недовольства было много: кто был раздражён отсутствием товаров народного потребления, кто отсутствием достаточного набора продуктов питания, кто всем дефицитом одновременно, кто привилегиями партноменклатуры. Многое в нашей жизни не нравилось, и недовольство это специально формировалось, создавалось и усиливалось.
Кстати, любопытна судьба референдума о сохранении СССР. При наличии, казалось бы, большого числа недовольных, народ не хотел распада страны. Те, кто вышел на так называемую защиту Белого дома в августе 1991 года, нисколько не хотели уничтожить Советский Союз, не предполагали Беловежских соглашений и начала «строительства капитализма» в нашей стране. Защитники Белого дома были всего лишь возмущены попыткой захвата власти группой малосимпатичных товарищей — сильно испуганных и имеющих при этом невменяемый похмельный вид.
Кстати, так же и сегодня те, кто собирается на Болотной, утверждают, что ни в коем случае не хотят ни гражданской войны, ни революции, ни распада страны. Они просто негодуют по поводу того, как посчитали голоса на парламентских выборах.
Следует понимать, что тех, кто играет в Большие Политические Игры, абсолютно не интересует, для чего (или почему) на самом деле люди выходят на улицу. Их задача — использовать ЛЮБОЕ народное возмущение в своих целях.
Тогда, в конце 80-х, это было нетрудно. Тем более что советское население — население высокообразованное. Более того, идеалистически образованное, поэтому восприимчивое к идеологической обработке. Советское население не хотело и не умело жить без идеологии. Коммунистическое мировоззрение целенаправленно разрушали, утверждая, что теперь не будет никакой идеологии вообще, на самом деле же заменяя коммунистический образ мыслей идеологией рынка и либеральной демократии. С той же силой, с какой советские люди верили в коммунизм, они поверили в светлое будущее либерального капитализма. Советская интеллигенция, подверженная фантазиям и деятельно беспомощная («дайте мне свободу, вот тогда я покажу!»), — самый благодатный материал для использования втёмную. Её и использовали по полной программе в «борьбе за свободу».
* * *
Так называемая «протестная активность», всколыхнувшаяся в декабре 2011 года, принципиально ничем не отличается от описанного выше. И здесь совершенно ни при чём ни «креативный класс», ни «рассерженные горожане».
Чем недовольны вышедшие на площади? Многим: честностью выборов, мигрантами, русским вопросом, условиями для бизнеса, коррупцией, усталостью от Путина, свободой сексуальных меньшинств или несвободой сексуальных меньшинств. В целом, как мы уже знаем, совершенно неважно, что именно им не нравится. Вопрос в том, как эти толпы используются.
Уже очевидно, что все эти разнообразные «недовольства» умело замещаются одним, но главным и принципиальным недовольством — «Долой Путина!». Поскольку очевидно, что при нормальных, честных и законных выборах Путин побеждает. Свержение Путина является главной и уже практически объявленной целью.
И эта цель явно навязана «рассерженным горожанам» из кулуаров очередного внутриэлитного противостояния. Главный вопрос — насколько участники этого противостояния готовы отстаивать свои клановые интересы через новую Смуту. И вот от этой зависимости лучше избавиться.
Журнал ОДНАКО